| 1. | Доктор Роджер Миллз, | 35 лет | Врач, практикующий на Гарлей-стрит |
| 2. | Доктор Уильям Гарнет, | 26 лет | Научный работник в той же области медицины, что и Роджер |
| 3. | Кристофер Тэрент, | 29 лет | В ближайшем будущем административный работник в Малайе |
| 4. | Филипп Уэйд, | 25 лет | Баловень судьбы |
| 5. | Эвис Лоринг, | 23 года | Обручена с Кристофером. Двоюродная сестра Роджера |
| 6. | Тони Гилмор, | 24(?) года | Новое лицо в компании |
| 7. | Иен Кейпл | 63 года | В настоящее время в отставке |
- Вы пришвартовались где-то здесь. - Финбоу сделал карандашом
пометку на карте и затем произнес, а вернее сказать, пропел, свое "та-
а-ак". От места нашей стоянки в направлении Солхауза на целых три
четверти мили тянулась прямая лента реки!
- Какую скорость могла развить яхта при ветре, который дул сегодня
утром? - спросил он живо.
- Ветер был основательный, - ответил я, - но в мореходных качествах
парусников я не очень-то разбираюсь.
- Я тоже, - сказал Финбоу. - Но надо помнить, что успех в жизни
зависит от двух ценных качеств, и только от них. Первое - нужно знать,
куда обратиться за тем, что тебе необходимо, и второе - уметь
добиться, чтобы это необходимое было сделано. - Он улыбнулся. - Я
знаю, кто может дать нам исчерпывающие сведения о парусниках. Бенсон.
Знаешь, тот, что живет в Норидже. Он как свои пять пальцев знает всю
Броудскую систему, все типы парусников и их мореходные качества. Я
позвоню ему.
Через несколько минут Финбоу вернулся.
- Бенсон говорит, что скорость достигала от двух с половиной до
трех миль в час. Он абсолютно в этом уверен. Такие яхты, оказывается,
имеют весьма ровный ход и не очень подвержены капризам погоды. Кроме
того, он говорит, что ветер сегодня устойчивый.
Прикинув в уме, я сказал:
- Из этого следует, что убийство совершено в 9.07- 9.10, никак не раньше.
- Но ты же сам говорил, что Уильям почему-то считает, что
преступление совершено не раньше 9.15, - напомнил мне Финбоу.
- Так ведь он не знал, что на этой реке есть такой длинный, ровный
отрезок, - ответил я и... вдруг почувствовал, как в мою душу
закрадывается сомнение.
- Ты становишься недоверчивым, - заметил Финбоу. - Во всяком
случае, такое определение времени снимает подозрение с тебя самого,
потому что все как один заявили Берреллу, что ты все время находился в
каюте - как до 9.00, так и позже, вплоть до того момента, когда вышел
с Эвис на палубу.
- Я уже не раз говорил тебе, что я его не убивал! - возмутился я,
но Финбоу уже снова записывал:
г) Хронологическая таблица:
8.50. Иен окликает
Роджера и слышит
ответ.
8.55-9.00. Иен и То-
ни входят в каюту.
9.07 - самое 9.05-9.10. Филипп и Уильям ут-
раннее вре- Уильям входят в верждает,
мя, когда каюту. что между
убийца мог 9.12. Кристофер вы- 9.00 и 9.05
бросить шту- ходит из каюты. пытался
рвал (допу- 9.15. Кристофер воз- пройти в ван-
стим, 9.05 - вращается в каюту. ную за кой-
крайний 9.16. Эвис входит в кой Филип-
срок). каюту. па: Все это
9.18. Тони выходит время он
из каюты. слышал го-
9.22. Филипп выхо- лос Филиппа
дит из каюты. из ванной.
9.24. Эвис и Иен вы- Спустя две
ходят из каюты. или три ми-
9.25. Роджера нахо- нуты он во-
дят мертвым. шел в каюту Филиппа.
Филипп
больше в
свою каюту
не возвра-
щался.
- Вот примерно в такой последовательности все происходило, верно? -
спросил Финбоу. - Мой график основан на сведениях, полученных
Берреллом, и на твоем рассказе. Ручаться, что он составлен с точностью
до одной минуты, нельзя, но тем не менее общее представление он дает.
- Уильям определил самый ранний срок совершения убийства - 9.15, -
размышляя вслух, произнес я. - Если бы это соответствовало действительности,
он имел бы стопроцентное алиби. В противном же случае... - Я почувствовал
нервную дрожь.
- В противном случае, - рассудительно закончил Финбоу, - пока что
все, кроме тебя, подпадают под подозрение.
- Все? - удивился я.
- Все до единого, - подтвердил Финбоу. - Факты, только что
изложенные мной, почти не вызывают сомнений... во всяком случае, я
могу поручиться за то, о чем говорится в параграфах а), б), в) и г).
Однако есть два вещественных доказательства, которым я пока не могу
найти объяснения. Я запишу их следующим пунктом в виде вопросов. - И
он написал:
д) Что означают отпечатки пальцев Уильяма на штурвале?
- Видишь ли, - продолжал после паузы Финбоу, - вполне вероятно,
что, когда Роджер был убит, штурвал изменил свое прежнее положение, в
результате чего яхта должна была свернуть с курса. И не верни убийца
штурвал в прежнее положение, вы бы неминуемо врезались носом в берег.
Однако яхта в берег не врезалась, поэтому я с полным основанием
считаю, что штурвал побывал в руках убийцы. Если все это так, то
остается одно из двух: или убийца принял меры, чтобы не оставить
отпечатков своих пальцев на штурвале, и только Уильям позднее,
пришвартовывая яхту, оставил на штурвале свои следы, или Уильям
оставил отпечатки своих пальцев дважды.
- Неужели ты думаешь, что Уильям мог пойти на такое преступление? -
все больше возбуждаясь, спросил я.
- Любой из гостей Роджера мог... кроме тебя, - невозмутимо ответил
Финбоу. - Другое странное обстоятельство, которому я хотел бы найти
объяснение... Он написал:
е) Почему исчезли судовой журнал и вымпел?
- Не думаю, чтобы это было простым совпадением, - пояснил он. -
Скорее всего, их выбросили за борт с какой-то целью. Но с какой? Ума
не приложу. О причине исчезновения судового журнала можно, наверно,
догадаться. Скажем, в нем могли содержаться записи, которые навели бы
на след преступника.
- Верно, - подтвердил я, - я же говорил тебе, что Роджер зачитывал
мне отрывок, где он описывает свою вчерашнюю перепалку с Уильямом из-
за ленча.
- Любопытно, почему ни один из компании не упомянул об этой
размолвке, - сказал Финбоу. - Никто даже словом Берреллу не
обмолвился. Должно быть, это был какой-нибудь пустяк. Не исключено,
что в судовом журнале содержались и более опасные сведения... кое для
кого. Впрочем, это маловероятно. Описание развлекательной прогулки -
обычно лишь предлог для того, кто хочет как-то проявить свои
писательские способности... как правило, это жалкие потуги.
- Тогда почему исчез и вымпел? - спросил я.
- Понятия не имею. Боюсь попасть пальцем в небо, но, может быть,
его использовали как тряпку: стерли отпечатки пальцев, а потом
выбросили в реку. Однако такая догадка не делает мне чести. - Финбоу
вытянул ноги. - Но прежде чем перейти к изучению поведения действующих
лиц, я бы хотел покончить с одним вполне конкретным делом: надо
начертить детальный план яхты.
Он начал чертить план яхты, помечая наши койки и каюты,
Места расположения умывальников он деликатно пометил "умыв.".
- Наверное, вы с Кристофером пользовались тем умывальником, что у
носового трапа, Уильям и Филипп - в середине яхты, а девушки - в своей
каюте, - бормотал он.
- Да, - подтвердил я, - кажется, так.
- Жаль, что никто из вас не имеет привычки купаться ранним утром в
холодной воде. Я сам этого никогда не делаю, хотя это прекрасная
закалка... а в данном случае такая привычка могла бы предотвратить по
крайней мере одно убийство, - произнес он, разглядывая свой план.
Вдруг он внимательно взглянул на меня и спросил: - Иен, а почему ты
сказал "кажется, так"? Разве ты не знаешь наверняка?
- Ты забываешь, что это было мое первое утро на яхте. Все остальные
провели здесь уже целую неделю, у меня же просто не было времени
ознакомиться с местными порядками.
- Все это верно. По крайней мере твои молодые друзья сказали
Берреллу, где именно они умывались, - согласился Финбоу и рассмеялся,
- но, дорогой Иен, твои последние слова - это еще одно убедительное
доказательство того, что не ты убил Роджера.
- Почему? - спросил я.
- А потому, что убийца был прекрасно осведомлен об утреннем
распорядке на яхте. Ты представь себе... представь, друг мой, какому
риску подвергал он себя, если бы не знал привычек своих попутчиков! -
воскликнул он.
- Скоро ты придешь к окончательному выводу, что я не убийца, -
съязвил я.
Он рассмеялся и закурил сигарету. Когда он снова заговорил, взгляд
его блуждал где-то далеко-далеко:
- Просто я хотел посмотреть, какие факты будут в моем распоряжении,
когда мне придется доказывать твою невиновность. Обычно очень много
рассуждают о вещественных доказательствах в противоположность
психологическим факторам, как будто первые исключают вторые. Это,
разумеется, чепуха. Если бы у меня в руках был весь фактический
материал, мне не нужны были бы никакие психологические соображения и
мотивы. Например, если бы двадцать восемь надежных свидетелей
утверждали бы, что Роджер у них на глазах пустил себе
пулю в лоб, то я бы этому поверил, хотя с психологической точки
зрения трудно представить, чтобы такой человек, как Роджер, покончил
жизнь самоубийством. Точно так же, как, если бы я знал, что кто-то...
скажем Беррелл, предрасположен к убийству и жертвой его должен стать
Роджер, я бы поверил в это, каким бы невероятным мне ни представлялся
сам факт свершившегося преступления. Но дело в том, что следователь
никогда не располагает ни всеми вещественными доказательствами, ни
всеми психологическими факторами. Приходится довольствоваться неполной
комбинацией того и другого.
Я кивнул.
- Да, - заметил с улыбкой Финбоу, - не забыть бы сказать об этом
Алоизу Берреллу. У него имеется записная книжечка, куда он заносит все
великие мысли по криминалистике. Во всяком случае, исходя из известных
мне фактов, я могу сказать пока только одно: убить Роджера мог любой
из пяти гостей на яхте. Но это и дураку понятно. Главное же сейчас -
выявить кое-какие психологические аспекты преступления.
- Например, - ввернул я, - зачем кому-то понадобилось убивать
Роджера?
- Ну, на этот вопрос, я думаю, проще всего ответить, - откликнулся
Финбоу.
- А какие еще проблемы могут возникнуть? - настаивал я. - Что ты
имеешь в виду?
- Обещаю, что буду делиться с тобой всем, что знаю сам. Даже своими
подозрениями, - заявил Финбоу. - Таинственность напускают на себя
только те, кому нечего сказать. Лично я не вижу ничего позорного в
том, что могу оказаться на ложном пути. Насколько я понимаю ситуацию,
любой из этих пяти молодых людей мог убить Роджера. Впрочем, Филипп -
вряд ли, хотя это только догадка.
- Эвис не способна на убийство. Можешь смело исключить ее из числа
подозреваемых, - запротестовал я.
- Прелестная девушка, - произнес Финбоу задумчиво. - А между
прочим, что ты знаешь о Тони?
- Ничего, - ответил я.
- Она тоже довольно привлекательна. Странное впечатление она
производит: такое волевое лицо и так экзотически размалевано. Ну
прямо-таки пещерная красотка.
Я рассмеялся, так как Финбоу всегда задевало, если его сарказм не
встречал должной реакции. Затем я спросил:
- А что в этом деле тебя интригует больше всего?
- Сейчас я попробую изложить свои идеи на бумаге, - ответил Финбоу.
Через несколько минут он протянул мне листок, и я с волнением
прочел:
1) Почему не было сделано попытки бросить тень ни на одного из
присутствовавших?
2) Почему убийца не воспользовался предложением сохранить
происшедшее в тайне?
3) Почему Эвис и Кристофер избегают друг друга после убийства?
4) Почему Филипп и Тони так демонстративно ищут общества друг друга
после убийства?
5) Что скрывается под внешним спокойствием Уильяма?
- Вот они, мои проблемы, - заметил Финбоу, пока я читал его записи.
- Должен признаться, они меня интересуют гораздо больше, чем
нагромождение фактов, в которых любой мало-мальски соображающий сыщик
Скотланд-Ярда разберется вдвое быстрее, чем я.
- Однако я вижу, - заметил я, - что каждый из пяти подозреваемых
так или иначе затронут твоими вопросами. И они так хитро
сформулированы, что преступник, кем бы он ни оказался, обязательно
попадется в расставленные тобой сети.
- А в этом, - сказал с улыбкой Финбоу, - и состоит искусство
расследования.
Глава шестая
УИЛЬЯМ УЛЫБАЕТСЯ
Ленч прошел невесело. Мы собрались в маленькой столовой, из
раскрытых окон которой открывался вид на реку и унылые болота,
зеленеющие в лучах солнца. Свежесть красок ясного дня еще больше
подчеркивала тревожное настроение и натянутость отношений -
недомолвки... неожиданные паузы, - которые уже успели проявиться.
Мы еле уместились за столом, который явно не был рассчитан на семь
персон. С плохо скрытым старанием
пытались мы избегать каких-либо намеков на предмет, который занимал
все наши мысли; никто ни словом не обмолвился об убийстве, но это
нарочитое замалчивание было красноречивее любых слов. За столом Финбоу
завел непринужденный разговор о крикете и о музыке, но остальные не
поддержали его и с жадностью набросились на еду. Несмотря на трагедию,
разыгравшуюся утром, мы ели с волчьим аппетитом. "Несмотря", я сказал?
Это широко бытующее заблуждение. Глубокие переживания становятся
иногда причиной непомерного аппетита, и, возможно, мы с остервенением
поглощали жесткий, как подошва, ростбиф именно благодаря тому, что
стали участниками драматического события, а не вопреки этому.
Финбоу продолжал невозмутимо болтать о том о сем, и напряженная
атмосфера за столом заметно рассеялась. Однако всех нас преследовала
навязчивая мысль, что эта гнетущая напряженность в наших отношениях
будет обостряться все больше и больше, пока не наступит развязка. Да,
трапезу эту приятной не назовешь. Присутствие миссис Тафтс, которая в
другое время послужила бы мишенью для шуток, теперь только усугубляло
нашу нервозность. Мы пытались делать вид, что нам весело, но сварливая
толстуха угнетала нас своим присутствием. Она подавала на стол,
недовольно ворча и не скрывая своего раздражения, а когда, неся
фруктовый пирог, вдруг увидела, как Филипп гладит руку Тони, она
просто вышла из себя. Она бросила пирог на стол и во весь голос
завопила:
- Молодой человек, чем это вы там занимаетесь? Мы с Финбоу пытались
урезонить ее, но не тут-то было.
- Молодой человек, я вас спрашиваю, что вы такое делаете?
Филипп растерялся, но Тони пришла ему на выручку:
- Он гладил мою руку. И мне, между прочим, это нравится. А вам-то,
собственно, что за дело?
Миссис Тафтс так и кипела от злости:
- Ну и повадки у нынешней молодежи... гореть нам в геенне огненной
за то, что мы терпим ваши грехи. Совсем распустились девицы. Вот
задрать бы юбку да высечь...
Тут поднялся Финбоу.
- Дорогая миссис Тафтс, это очень достойные молодые люди, поверьте
моему слову, Просто их манеры несколько отличаются от того, что было в
нашей молодости, - в этом весь их грех. Не судите же так сурово...
Но миссис Тафтс, как разъяренная фурия, набросилась на него:
- А вы мне рот не затыкайте, что хочу, то и говорю, моя воля, и,
пока я служу в этом доме и кормлю вас, я имею право думать об этих
размалеванных девицах все, что мне заблагорассудится. Пока я жива,
никто не запретит мне говорить то, что я думаю.
И она опрометью выскочила из комнаты.
- Это моя вина, - заметил Финбоу. - Ее бы следовало утопить втихую
- и все, но, раз мы не можем этого сделать, придется ублажать ее,
насколько возможно. Если она уйдет отсюда, о нас пойдут суды и
пересуды по всей округе.
Тони в ответ засмеялась, но, к моему удивлению, я уловил в этом
смехе какую-то неприятную, истерическую нотку.
- Не по себе как-то становится, - сказала она, поджав свои ярко-
красные губы, - когда приходится иметь дело с полицейским и экономкой,
которые заведомо считают тебя хуже, чем ты есть.
- Она, вероятно, думает, что и убийство - твоих рук дело, -
отозвался Уильям.
Впервые за столом было произнесено слово "убийство".
Тони криво усмехнулась и голос ее дрогнул, когда она сказала:
- Гнусная и неуместная шутка, Уильям. Конечно, один из нас
преступник - от этого никуда не денешься. Впрочем, это я так. Давайте
споем, что ли. - И она, поднявшись из-за стола, запела своим
хрипловатым голосом: "Ты счастье души моей".
Финбоу внимательно наблюдал за ней.
- Миссис Тафтс знает что-нибудь об убийстве? - спросил я Уильяма.
- Еще бы. Беррелл обрабатывал ее целых полчаса.
- Я просил Беррелла любыми способами повлиять на нее, чтобы она не
очень распускала язык, - заметил Кристофер, - и думаю, ему это
удалось. Она, кажется, благоволит к нему.
- Эти двое уже успели спеться, - подхватил Филипп с напускной
веселостью. Он с беспокойством следил, как металась по комнате Тони. -
Отныне я буду считать своим священным долгом сосватать их,
Тони отошла от рояля и запустила руку в пушистую шевелюру Филиппа.
- Устраиваешь чужое счастье, да? - произнесла она, все еще нервно
усмехаясь. - Да тебе твою собственную судьбу и то нельзя доверить.
Филипп откинул назад волосы, которые все время падали ему на глаза,
и ответил с искренней, на этот раз радостной улыбкой:
- А это я предоставляю тебе.
День тянулся тоскливо и тягостно, все были взвинчены до предела. Мы
не знали, куда себя девать, и в то же время никто не мог усидеть на
одном месте более минуты.
После ленча Уильям уселся в гостиной с какой-то книгой, но часто
отрывался, брел без всякой цели к реке, потом снова возвращался к
чтению. Кристофер лежал на диване с романом в руках и курил одну
сигарету за другой, бросая их наполовину недокуренными. Дважды он
подходил к Эвис, сидевшей с убитым видом в своей комнате, и пытался
уговорить ее пойти погулять.
Дважды до меня доносился ее еле слышный ответ:
- Не стоит, милый, я только испорчу тебе настроение.
Филипп и Тони наперекор всему уединились в саду, но Филипп то и
дело оставлял ее и возвращался в дом то за сигаретой, то просто
поболтать с кем-нибудь. Я сидел на веранде и старался вернуть душевное
равновесие, от которого я был далек, как никогда. Финбоу устроился
рядом. Просидев молча около получаса, он буркнул мне вполголоса: "Не
удивляйся ничему, что бы я ни делал, у меня свой метод", - и
отправился в гостиную поговорить с Кристофером и Уильямом. Он вернулся
на веранду как раз в тот момент, когда около моего кресла остановился
Филипп, явившийся якобы за спичками.
- А, это вы, - приветствовал его Финбоу, - посидите с нами немного, а?
- Я бы с удовольствием, но... - ответил Филипп неуверенно.
Тони лежала на берегу, опустив руку в воду; с напряженным лицом
следила она, как Филипп подвинул себе кресло и сел между мной и
Финбоу.
- Не беспокойтесь, - Финбоу повысил голос, чтобы девушка его
слышала, - я скоро верну его вам. Он нарочно хочет побыть немного с
нами, чтобы потом в полной мере оценить ваше общество.
Я видел, как губы Тони дрогнули в улыбке, она повернулась лицом к
реке и больше ни разу не взглянула в нашу сторону.
- Ваша Тони - очаровательная девушка, - доверительно сказал Филиппу
мой друг.
- Да, да, - радостно отозвался Филипп. - Я впервые встречаю такую.
У нее неистощимый запас жизнерадостности. Мне кажется, за эту живость
я и полюбил ее с первого взгляда.
Я усмехнулся про себя, представив, как Филипп, этот безнадежный
ленивец Филипп, воспылал страстью к девушке из-за одной ее "живости".
В то же время, говорил я себе, может быть, именно отсутствие
действенного начала в нем самом и заставило его так высоко оценить это
качество в Тони.
- Если бы вы прошли мимо такой девушки, вы бы не заслуживали
поцелуя ни одной женщины в мире, - улыбнулся Финбоу. - Нет, кроме
шуток, когда вы влюбились в Тони? Вскоре после первого знакомства?
- При первой же встрече. Это произошло в Париже, - зардевшись,
начал Филипп. - Я пробовал себя на литературной ниве, но у меня ничего
не получалось. И вот однажды я отправился на вечеринку к друзьям в
студию на улице Вожирар... вы знаете, где это?
У Финбоу дрогнули губы.
- Знаю, - ответил он грустно. - У каждого в молодости был свой
Париж.
- Там я встретил Тони первый раз. И я сразу понял, что ко мне
наконец пришла любовь.
- Наконец? - удивился Финбоу.
- Да, мне стукнуло двадцать пять, но я никого еще по-настоящему не
любил, - пояснил Филипп. - Я даже решил, что так и не испытаю этого
чувства до конца своих дней.
- Да-а, в таком почтенном возрасте волей-неволей начинаешь терять
надежду, - поддакнул Финбоу. Филипп взглянул на него подозрительно, но
продолжал:
- Она была в черном. Я не в силах был отвести от нее глаз. По-
видимому, она тоже заинтересовалась мною. Не прошло и двух часов, как
мы стояли у ограды Люксембургского сада и без конца твердили, что жить
друг без друга не можем!
- Итак, все произошло, - заметил Финбоу, - стремительно.
- После этого мы уже были неразлучны и провели в Париже не то
восемь, не то девять недель. Какие это были счастливые дни! Где мы
только не побывали! - воскликнул Филипп.
- Вы пробовали писать в это время? - спросил Финбоу.
- Куда там, - отмахнулся Филипп, - когда Тони была рядом, я не мог
собраться с мыслями. Да и потом, из меня все равно ничего не выйдет. Я
уже оставил всякие попытки.
Минуту назад он горел восторгом, радуясь, что получил возможность
поговорить о Тони, но вот к нему снова вернулось его обычное
пренебрежительное безразличие ко всему на свете, и он буквально у нас
на глазах превратился в прежнего Филиппа - легкомысленного лентяя.
- Та-ак, - протянул Финбоу. Филипп рассмеялся.
- Впрочем, какое все это имеет значение? Я провел два пленительных
месяца в Париже и привез Тони обратно в Англию, чтобы вместе совершить
эту прогулку.
- А кроме того, - заметил с улыбкой Финбоу, - вы, наверное, хотели
похвастаться перед своими друзьями. Прелесть любви к красивой женщине
в том и заключается, что это всегда вызывает зависть ближних.
- А вы, оказывается, циник, - заметил со своей обаятельной улыбкой
Филипп. - Но вы правы: я и в самом деле хотел ее показать друзьям. Мы
ведь знаем друг друга не первый год. Разумеется, я хотел познакомить
Тони со всеми. Я написал Роджеру, можно ли мне приехать со своей
невестой, он ответил, что примет ее с распростертыми объятиями.
- И вы наслаждались бы счастьем три недели... - заметил Финбоу.
- Если бы не эта трагедия, - подхватил Филипп. - А теперь мы
вынуждены сидеть в этой дыре, пока все не прояснится. Если бы этого не
случилось... Все так хорошо складывалось! В самом начале путешествия
мне казалось, что Тони не получит никакого удовольствия от этой
прогулки, но...
Я заметил, как почти неуловимо напряглось лицо Финбоу. И хотя я не
понимал, к чему он клонит, я восхищался его умением вести этот
кажущийся на первый взгляд легким и светским разговор.
- А почему вам так казалось? - спросил он Филиппа. - Ведь она
понравилась вашим друзьям?
- Да, - ответил Филипп после некоторого раздумья, - но я
чувствовал, что ей как-то неуютно. Не следовало бы говорить об этом
сейчас, но я считаю, что Роджер вел себя довольно бестактно. Иногда на
него находила эдакая удаль, вы знаете... И свежего человека его
развязность не могла не покоробить.
- Представляю, - поддержал я.
- Да, - продолжал Филипп. - Тони впервые видела его, и ее
шокировали шуточки, которые он отпускал по нашему адресу. Всякие
скабрезности, вы, наверное, догадываетесь, что это было такое.
- Еще бы, - откликнулся Финбоу. - Я никогда не находил такие шутки
забавными.
- Тони вначале было не по себе. Но скоро она привыкла, и тогда нам
всем стало очень весело, - сказал Филипп. - Бедняга Роджер! Как бы я
хотел, чтобы он был сейчас с нами! - Тут он заметил, что Тони знаками
зовет его, и скороговоркой добавил: - Ну, я пошел.
Он сбежал с веранды и с разбегу бросился на траву рядом с Тони.
Финбоу пропел ему вслед свое глубокомысленное "та-ак" и обратился ко
мне с монологом:
- Стремление людей делиться своими любовными переживаниями имеет
только одно оправдание - оно помогает выуживать сведения, которые иным
путем добыть невозможно. Польсти человеку, похвали его возлюбленную
или возлюбленного - и можешь считать, что все нужные сведения уже у
тебя в кармане. Особенно если ты обладаешь искусством вставлять не
относящиеся к делу вопросы - искусством, которое, к сожалению, еще не
получило должной оценки.
Мне было невдомек, какие полезные сведения Финбоу удалось извлечь
из разговора с Филиппом, но, судя по поведению друга, он их получил. Я
терялся в догадках, кого же он все-таки подозревает? Тони? А если ее,
то почему? Финбоу ничего не добавил к сказанному и только минут через
пять объявил:
- Пойду посижу немного с Филиппом и Тони.
- А ты не находишь, что это не совсем удобно? - спросил я. Только
слепой мог не заметить, что молодые люди хотят остаться наедине.
- Конечно, неудобно, - улыбнулся он и, поднявшись, неторопливо
зашагал по травяному ковру, отделявшему веранду от берега реки.
Он растянулся рядом с Филиппом и Тони, и вскоре до меня донесся их
дружный смех.
Мое внимание, однако, переключилось на Эвис, которую удалось
наконец вытянуть из комнаты на воздух, и теперь она прогуливалась с
Кристофером по берегу. Я с тревогой увидел, что она очень бледна,
подавлена и двигается как-то вяло и неуверенно. Я заметил, что
Кристофер с нескрываемым беспокойством следит за каждым ее шагом.
До меня донесся взрыв смеха Филиппа и Тони, вызванный, по-видимому,
очередной остротой Финбоу. Наконец Финбоу встал и присоединился к
Кристоферу и Эвис, которые стояли молча, уставившись на воду. До меня
долетели его слова:
- Я только что соблазнял Филиппа и Тони провести медовый месяц на
Балеарских островах.
- Ну-у? - безучастно протянул Кристофер.
- А какие у вас планы на этот счет? - спросил Финбоу... несколько
бестактно, с моей точки зрения.
- Мы не можем строить никаких планов, - Эвис взглянула на него, -
пока... - И голос ее дрогнул.
- Дорогая моя, - сказал Финбоу, - пусть эта история не отравляет
вам жизнь. Она сама по себе уже достаточно неприятна, ни к чему
усугублять ее лишними переживаниями.
Понемногу у них завязалась беседа, но говорили они так тихо, что я
не мог уловить ни слова. По-видимому, Финбоу удалось вернуть Эвис
некоторое равновесие, потому что они пришли к чаю оживленные.
- Мы с Филиппом не уступим вам нашего милого Финбоу, - встретила их
Тони.
- Что греха таить, Финбоу - непременная часть меблировки всякой
молодой четы, - мягко констатировал Финбоу.
- Когда я стану главой семьи, - улыбнулся в ответ Филипп, - я вас
на порог не пущу.
- Ничего, я буду утешаться чаем, - парировал Финбоу. Он извлек
миниатюрный чайничек и принялся совершать свой обычный обряд
приготовления чая.
- Лучший в мире чай, - заявил он, сделав глоток.
Вдруг дверь с шумом распахнулась, и в комнату влетела миссис Тафтс.
Она швырнула газету почему-то именно передо мной и, презрительно
фыркнув, сказала:
- Полюбуйтесь, вам это будет интересно! - и, хлопнув дверью, удалилась.
Я развернул газету: Таинственная смерть.
Врач-онколог найден убитым на яхте.
Трагедия в Броудской заводи.
Сегодня в 9.30 утра на собственной яхте "Сирена" был найден убитым
один из лучших специалистов по раковым заболеваниям доктор Роджер
Миллз, племянник небезызвестного сэра Артура Миллза. Причиной смерти,
как полагают, является пулевое ранение в грудь. По полученным
сведениям, в числе пассажиров яхты были мисс Эвис Лоринг, которая
произвела на всех неизгладимое впечатление своим эффектным костюмом на
прошлогоднем маскараде в Челси, мистер Филипп Уэйд, сын
судостроительного магната из Ньюкасла, и мистер Иен Кейпл, клубный
завсегдатай.
Следствие по делу ведет сержант уголовной полиции Нориджа А.
Беррелл.
Из достоверных источников стало известно, что результатов
расследования, проливающих свет на загадочное происшествие, можно
ожидать в самое ближайшее время.
Ни слова не говоря, я пустил газету по кругу. Прочитав сообщение,
все замерли в напряженном молчании, не зная, дать ли волю страху и
высказать то, что накопилось в душе, или превратить все в шутку и
посмеяться. Тон задал Филипп.
- Вот как надо писать! - воскликнул он. - Если я когда-нибудь брошу
рифмоплетство и займусь прозой, я возьму эту заметку за образец.
- А я-то думала, что тебе и учиться больше нечему, - тихо обронила
Тони. Филипп сделал вид, что хочет бросить в нее нож.
- Меня особенно умиляет это "небезызвестный", - заметил Финбоу с
задумчивым видом, - Интересно, как меняется язык: слово "известно" в
дни моей юности значило только "известно" и ничего больше, теперь же
оно почему-то означает "из достоверных источников стало известно".
- Или взять хотя бы характеристику Иена - "клубный завсегдатай",
видите ли. Как это прикажете понимать? - подхватил Кристофер. - То ли
он популярная фигура в каком-то определенном клубе, то ли в
нескольких, то ли он слывет охотником до клубов вообще или имеется в
виду еще что-то...
- А я все-таки, - продолжал Финбоу, - хотел бы знать, что же было
на Эвис во время бала-маскарада в Челси, что произвело такое
неизгладимое впечатление на публику?
- Насколько я понимаю, - сощурив свои необыкновенные глаза, пустила
шпильку Тони, - неизгладимым в памяти публики скорее останется то,
чего на ней не было.
- Ехидна, - бросила, слегка вспыхнув, Эвис.
- О каких это результатах расследования здесь идет речь? - оборвав
шутки, встревожено спросил Уильям. - Что они там еще откопали?
Весь день после ленча он был очень молчалив, по-видимому, все еще
не преодолев своего недоверия к Финбоу; во всяком случае, мне так
показалось, когда я наблюдал за ним.
- Не думаю, чтобы это было что-нибудь серьезное, - ответил Финбоу.
- Просто этот Беррелл проявляет служебное рвение. У меня такое
чувство, что он нацелился на Иена, но пока еще у него нет достаточно
улик, чтобы предъявить обвинение нашему "клубному завсегдатаю".
- Но Иен никак не мог совершить это преступление, - высокомерно
возразил Уильям. - Он находился в центральной каюте, когда произошло
убийство...
- Вы, кажется, намерены говорить об убийстве? - осторожно прервал
его Фйнбоу. - А ведь это запретная тема.
Уильям своенравно сжал губы и схватил книгу, которую читал до чая.
Я взглянул на обложку и прочел: "Мир вокруг нас".
После чая мы вынесли шезлонги на веранду и уселись там, покуривая и
провожая взглядом неторопливо проплывающие по реке яхты. Ветер утих.
Стоял теплый вечер, который воскресил в моей памяти южные вечера под
небом Италии, где мы три года назад так славно провели время. Особенно
запечатлелся один вечер, когда мы всей компанией, точно так же как
сейчас, сидели на веранде, только тогда перед нами открывался вид на
лазурное Ионическое море... и тогда с нами был Роджер, веселый,
шумливый Роджер.
Кристофер тоже, видимо, вспомнил об этом.
- А помните, - начал он, - как мы коротали вечера в Сан-Пеллегрино?
Тогда казалось, что в мире царит полная гармония.
- Как не помнить, - оживленно откликнулся Филипп. - Мы еще играли:
кто больше насчитает огоньков на побережье Сицилии. Это было самое
чудесное время в моей жизни. - И добавил с улыбкой: - Только Тони мне
тогда не хватало!
- Я- в то время никого из вас не знала, - сказала задумчиво Тони и
еще раз повторила: - Ни единого человека. Я, как примерная ученица,
брала уроки музыки в Ницце.
- Роджер раз или два тоже отдыхал в Ницце. Вам не приходилось там с
ним встречаться? - спросила Эвис.
- Вот еще глупости! - грубо оборвала ее Тони. - Не могла же я знать
всех и каждого в Ницце!
Филипп переменил тему.
- А где обитал наш Финбоу три года назад?
Финбоу улыбнулся и ответил:
- Мирно попивал чай у себя в Гонконге.
Разговор не клеился, он то и дело прерывался гнетущими паузами. Так
мы просидели, пока алый шар солнца не скрылся за камышом. Эвис
пожаловалась, что ей стало холодно, и мы перекочевали в неосвещенную
гостиную. В окно виднелось небо, отливающее чуть ли не всеми цветами
радуги - от желтого до ярко-синего, В полумраке глаза Тони, отражая
переливы красок вечернего неба, светились как у кошки. Все примолкли:
в самом воздухе темной комнаты, подсвеченной лишь бликами заката,
казалось, витал дух уныния, предательства и тлена.
С облегчением услышал я шаги миссис Тафтс. Она возникла на пороге
расплывчатым белесым пятном"
- Обед запаздывает, - с вызовом объявила она.
- О, это не имеет никакого значения, - тотчас откликнулся
Кристофер.
- Нет, имеет, - заявила миссис Тафтс. - Очень мне нужно быть на
ногах всю ночь.
- Ни в коем случае, - с сочувствием согласился Финбоу.
- Что-то случилось со светом, - объяснила она.
- Может, вам помочь? - Я кое-что смыслю в этих вещах, - вызвался
Уильям.
- Не нуждаюсь, - отрезала миссис Тафтс и вышла.
Вслед ей раздался жиденький смешок: перспектива провести весь вечер
в темноте отнюдь не способствовала поднятию нашего настроения. Мы
сидели погруженные в мрачные раздумья. Небо совсем потемнело, и
комната наполнилась какими-то смутно очерченными, неузнаваемыми
предметами.
Вдруг в темноте послышался голос Кристофера?
- В это самое время вчера вечером мы сидели в каюте... Роджер
говорил и говорил без умолку.
- А теперь, - еле слышно добавила Эвис, - Роджера нет...
Финбоу чиркнул спичкой, чтобы закурить сигарету, и язычок пламени
на миг осветил лица сидевших с ним рядом людей. Передо мной мелькнуло
лицо Кристофера - бронзовое и суровое, но я тут же забыл о нем,
потрясенный выражением лица Уильяма. Он сидел, опершись локтем на
подлокотник кресла к опустив подбородок на руку. Когда трепетный
огонек выхватил из тьмы его лицо, я увидел, что он улыбается: тонкая
верхняя губа вытянулась в ниточку, обнажив крепкие белоснежные зубы.
Откровенное торжество и жестокость были в этой улыбке! Она мелькнула и
погасла, как вспышка. И лицо Уильяма снова стало прежним: серьезным,
непроницаемым, волевым. Финбоу не спеша раскурил сигарету и погасил
спичку.
Глава седьмая
ПОЧЕМУ ПЯТЕРО МИЛЕЙШИХ ЛЮДЕЙ НЕНАВИДЕЛИ РОДЖЕРА?
Когда мы разместились за небольшим столом и приступили к обеду, я
все пытался заставить себя поверить в то, что увиденное мною было
наяву, а вовсе не плод моего воображения. Напротив меня сидел Уильям и
спокойно отвечал на какое-то замечание Филиппа. Белое пламя пущенной
на полный фитиль керосиновой лампы в центре стола освещало волевое,
умное лицо, и я старался уверить себя, что Уильям всегда выглядел так
и только так... что я никогда не видел того лица, искаженного
злорадной ухмылкой... что все это было лишь причудливой игрой света в
темноте.
Долгое пребывание в темной комнате наложило свой отпечаток на
настроение всей компании. Никто, кроме меня, не видел ухмылки Уильяма
- если это и в самом деле не было всего лишь игрой воображения, - зато
все слышали слова Эвис: "А теперь Роджера нет..." - и эти несколько
слов как бы сняли запрет с темы, которую мы уговорились не
затрагивать. Когда мы приступили к ростбифу (надо сказать, что кухня
миссис Тафтс не отличалась ни искусством, ни разнообразием, и обед был
точной копией ленча, с той лишь разницей, что вечером подавался еще
и порошковый суп), Кристофер сказал:
- В этом убийстве есть одна загадочная деталь, которая
заинтриговала меня больше всего.
- Какая деталь?- живо откликнулся Уильям.
За столом все примолкли и волей-неволей стали слушать, хотя
предпочли бы вообще не притрагиваться к этой теме. Наше состояние
напоминало человека, которого все время так и тянет коснуться языком
больного зуба.
- Исчезновение судового журнала, - ответил Кристофер. - Мне
кажется, что он пропал не без причины, но вот что это за причина -
вопрос.
- А что там было? - как бы между прочим спросил Финбоу.
- Да просто описание всего, что произошло за день, - ответил
Кристофер, - с разбросанными тут и там топорными шуточками: Роджер
почему-то мнил себя остряком. - Лицо Кристофера посерьезнело. -
Бедняга!
- Должно быть, Роджер написал нечто такое, что убийца хотел скрыть,
что-то явно компрометирующее его, - заключил Уильям.
- Но эта версия не объясняет исчезновение вымпела, - возразила
Тони. - Почему же тогда пропал и вымпел?
- Я не вижу логической связи, - согласился Уильям.
- А разве не могло быть, - предположил Кристо