горькую шутку, каковая должна была дать мне понять, что говорит
он метафорически. - Ее же величайшая ошибка заключена в поспешности, с коей
она выбрала Сам Дан Ку в мужья прекрасному цветку - своей дочери.
Он указал на прекрасный цветок. Женщина, как раз опустившаяся на
колени, чтобы наполнить наши чашки, вспыхнула легким румянцем.
Несомненно, все эти люди отлично понимали по-таглиански.
- Гота овдовела еще в юности и устроила этот брак в надежде усладить
годы старости роскошью, обретенной при помощи богатства Самов, - добавил Кы
Дам.
Глашатай снова слегка улыбнулся мне, вероятно, почувствовав мое
недоверие. По-моему, богатство и нюень бао - две вещи несовместные.
- Дан, - продолжал старик, - был умен, а посему скрыл, что лишен
наследства за жестокость, порочность и вероломство. Гота слишком спешила,
дабы проверить недобрые слухи, а злонамеренность Дана после брачных
церемоний лишь увеличилась. Но - достаточно обо мне и моем семействе. Я
пригласил тебя, так как желал бы получше узнать о характере вождя Каменных
Воинов. Пришлось спросить:
- А отчего ты называешь нас так? Что это означает?
Кы Дам переглянулся с супругой.
- Понятно, - вздохнул я. - Снова - та болтовня, что люди наворотили
вокруг Черного Отряда. Ты думаешь, что мы ничем не отличаемся от наших
предшественников четырехсотлетней давности, только, вероятно, о них много
наговорили лишнего - устная история всегда здорово преувеличивает. Слушай,
Глашатай. Черный Отряд - просто шайка отверженных. Это так. Мы - всего лишь
старые наемные солдаты, попавшие в непонятное положение, каковое нам совсем
не по нраву. Мы просто шли мимо. Мы избрали этот путь, потому что нашего
капитана заинтересовала история Отряда. А прочие не смогли придумать ничего
предпочтительнее. - Я рассказал ему о Молчуне с Душкой и прочих, кто
предпочел разрыв уз братства долгому и опасному походу на юг. - Я клянусь:
что бы ни пугало людей - а я был бы рад услышать, что же именно, - оно
требует куда больше усилий, чем нам желательно вкладывать во что бы то ни
было.
Старик пристально посмотрел на меня, затем перевел взгляд на жену. Она
не сказала ни слова и даже не шелохнулась, однако что-то такое возникло меж
ними. Кы Дам кивнул.
К нам подошел дядюшка Дой.
- Возможно, мы неверно оценили тебя, - сказал Глашатай. - Порою даже я
позволяю предубеждениям направлять мой путь. Возможно, к следующей беседе я
буду знать больше.
Дядюшка Дой слегка кивнул мне. Пора было и честь знать.
Глава 44
Гоблин застал меня за джайкуриискими книгами.
- Мурген! Я вздрогнул:
- А?
- Время, однако, черт бы его побрал.
- Что? О чем ты?
- Я здесь стоял и глядел на тебя битых десять минут. Ты не перевернул
ни страницы. И даже глазом не моргнул. И даже не знаю, дышал ли. Я начал
было извиняться.
- Ладно, ладно. Мне четыре раза пришлось крикнуть да еще шлепнуть тебя
по загривку, чтобы привлечь внимание.
- Значит, я задумался.
Только вот ни единой мыслишки вспомнить не мог. - Ну да. Конечно.
Могаба желает, чтоб ты наконец добрался до цитадели.
***
- Множество южан скрытно выдвинулись навстречу подкреплению, - сказал я
Могабе. - Поначалу я решил, что нас пытаются надуть. Оттянуться назад, а
затем ударить, когда мы попробуем выступить вдогонку. Однако Гоблин с
Одноглазым уверяют, что они просто идут себе да идут. Хотя... Как вообще
могла возникнуть эта новая армия? Откуда взялись солдаты? Кто ею командует?
Поверит ли Могаба, что самые интересные из этих слухов прошли мимо
меня? Он слышал больше моего, и то, что Ворчун жив, фигурировало в
большинстве новостей.
Что же он предпримет, если Старик действительно окажется жив?
Я был совершенно уверен, что Могаба размышлял над этим не раз и не два.
Меня поблагодарили. Мне велели отправляться назад, к своим людям. И
все. Выяснить, зачем он посылал за мной, не удалось.
Могаба сделал именно то, чего я опасался. Он предпринял разведку боем -
наверное, намереваясь отыскать новые слабые места. Послал только самых
доверенных из своих. А я продолжал сидеть на своем участке стены и
наблюдать. И - гадать, отчего Могаба так уверен, что мы тут же дезертируем,
если окажемся за стенами.
Вообще-то я в этой книге просто игнорирую его. Неприязнь моя не дает
мне описывать его объективно, поэтому я пишу о нем только там, где без этого
не обойтись.
В те дни изо всех наров лишь Зиндаб хоть как-то старался держаться в
рамках приличий.
В общем, Могаба полагал, что у него появился шанс как следует врезать
Хозяину Теней, но штабисты противной стороны отлично прослеживали ход его
мыслей. Преследовавшее невезение ничуть не обескуражило его. Никаким
неудачам не поколебать было его убежденности в собственной непобедимости.
Если планы его рушились, он просто составлял новые.
Солдаты Могабы начали разбегаться и, так как из города выбраться не
могли, приходили прятаться к своим друзьям среди наших таглианцев.
Жаловались, что Могаба слишком расточителен насчет солдатских жизней.
Могаба же на это отвечал особыми рационами и первоочередным допуском к
проституткам - для самых верных.
Те закупоренные кувшины с зерном, что мы нашли, остались еще от первой
осады Хозяев Теней. Вокруг дележа разгорелся нешуточный спор. Одноглазый
убеждал всех, что Могаба долей не удовольствуется. Захочет знать о наших
находках все и увидеть их своими глазами. А нам надо, чтобы он шастал по
нашим подземельям?
Нет.
И, как вы думаете, что этот маленький паршивец сделал дальше? Не успели
мы оглянуться, как он уже торговал свежевыпеченным хлебом по ценам,
двадцатикратным сравнительно с досадными.
В один прекрасный вечер я нашел на стене укромное, тихое местечко. По
городу ходили свежие слухи о битве на севере, но разговор должен был пойти
не о том. Я спросил Одноглазого:
- Что ты там говорил насчет причин не делиться с Могабой найденным
зерном?
- Чего?
Выволочки по этому поводу он явно не ожидал.
- Ты был крайне настойчив. Насчет недопущения его в наши убежища.
Он, гордый собою, улыбнулся:
- И что же?
- Ты и сейчас думаешь так же?
- Еще бы.
- Тогда - зачем продаешь его людям хлеб, если у нас, предположительно,
ни зернышка на муку нет?!
Он сдвинул брови. До него еще не дошло:
- Что значит "зачем"? Ради выгоды.
- Ты вправду думаешь, что Могаба настолько глуп, что не заметит?
Думаешь - у него не возникнет вопросов?
- Ты слишком уж негибко смотришь на вещи.
- А ты - просто баран твердолобый, если и дальше станешь это
продолжать. И черта с два я буду постоянно приглядывать за тобой и
одергивать!
- Как знать. Порой мне кажется, что ты уже наполовину одержим.
- Что это значит?
- Да припадки эти. Во время припадка из твоих глаз словно бы кто-то
другой смотрит. Будто чья-то чужая душа там, внутри.
- Никогда не замечал. А мог ли?
- Будь у нас дельный некромант или духовидец, мы бы удивительнейшие
вещи могли выяснить. У тебя братьев-близнецов, случаем, не было?
Вдоль спины пробежал холодок. Волосы на загривке встали дыбом. Ну да, я
вправду иногда странно себя чувствую... Однако он всего-навсего старался
сменить тему.
К нам присоединился Гоблин.
- Мурген, с этими южанами что-то происходит. Неподалеку закаркала,
словно залившись хохотом, ворона.
- Они не собираются организовать еще один такой штурм? - спросил я. -
Я-то думал, Могаба все их закавыки свел на нет.
- Не могу подобраться, чтобы разглядеть подробнее. Могаба торчит на
виду. Но, я думаю, битва таки была. И Тенекрутовы секреты, пожалуй,
повыбиты. И пожалуй, друзья наши готовы приняться за нас.
- Охолони. Рано манатки собирать. - Одноглазый захихикал:
- Недомерок-то наш всегда так: еще яиц не наворовал, а уж цыплят
считает!
- Забыл, о чем только что говорили?! - рыкнул я. - Насчет идиотских
выходок? И ты еще над Гоблином смеешься?
Как же ему без этого - дело всей жизни, можно сказать...
- О чем это вы? - требовательно спросил Гоблин.
Тут появился дядюшка Дой, что и положило конец спорам. Вот двигается-то
- и быстро, и бесшумно, лучше любой Тени.
- Глашатай велел передать тебе: южане с шалцевым инструментом вместо
оружия собираются у южной стены.
- А что там такое?
С нашего насеста большую часть событий от нас заслонял изгиб стены,
однако, судя по всему, на северной стороне тоже собирался большой отряд
саперов. - Рабов или пленных там не... А? А это еще что?
Это было солнечным зайцем, отраженным чем-то железным в холмах. Зайчик
тут же мелькнул снова. Очевидно, меж холмов, не слишком-то скрываясь,
двигались люди.
Тенекрутовым солдатам не было нужды красться. Я сказал Гоблину:
- Передай всем: с заката - полная боевая готовность.
Дядюшка Дой сощурился, глядя на холмы:
- Глаза твои хороши, Каменный Солдат.
- Знаешь что, настырный? Меня куда как лучше звать просто Мургеном.
Коренастый человек слегка улыбнулся:
- Как пожелаешь, Мурген. Я пришел от имени Глашатая. Он просил передать
тебе: наступают суровые времена. Просил приготовиться умом и сердцем.
- Суровые времена?
- Кончилась лафа, - захохотал Одноглазый. - Пришло время платить за то,
что валяли дурака да жир нагуливали, пока райские гурии порхали вокруг. -
Когда снова замыслишь малость нажиться, вспомни об этом.
- Чего?
- Деньгами сыт не будешь.
- Вечно ты все настроение испортишь...
- Уж таков я есть. Скажи Сопатому: пусть сбегает в цитадель и скажет
Зиндабу, что южане что-то замышляют.
Лишь с Зиндабом я мог говорить, не нажимая и не преодолевая желания
взять его за глотку. И Могаба не сможет попенять, что его не информировали.
Что-то будет, если Тенекрут просто возьмет да уйдет, оставив нас самих
разбираться друг с другом?
По-моему, с его стороны это было бы умнее всего.
Глава 45
Сопатый едва смог подняться наверх, а после еще пять минут сипел и
отхаркивался, прежде чем смог говорить. Старикашка по возрасту никак не
годился в солдаты. И так уже внуков, похоже, пережил. Однако, подобно всем
нам, кроме Отряда, у него не было ничего. И умрет он под нашим знаменем с
черепом. То есть под тем, что теперь заменяет нам знамя.
Сопатый у нас - явление аномальное. Обычно жизнь наемника тяжела и
кратка; боль и страх лишь изредка перемежаются случайными и мимолетными
удачами. Свихнулся бы от такой жизни, кабы не нерушимое товарищество. И в
ротах, и в шайках помельче... Но то не Черный Отряд.
И Костоправ, и я положили уйму сил на поддержание нашего братства.
Пожалуй, снова пришла пора возродить обычай Ворчуна - читать Летопись вслух,
чтобы люди помнили: они - часть сообщества, что долговечнее многих
королевств. - Сопатый, ты уж лучше вздремни пару часиков. Он покачал
головой. Старик наш, пока может, делает все, на что способен.
- Лейтенант наров... Зиндаб.., шлет приветствия , и просит.., ночью..,
быть настороже.
- Зачем, не говорил?
- Он вроде как.., намекал.., что Могаба.., может.., как стемнеет..,
решиться на.., большие дела.
Могаба всегда замышляет большие дела. Дал бы Тенекрут ему возможность
их начать наконец. Один-единственный слишком крупный рейд в неудачный момент
- и Могаба лично узнает, отчего Тенекрута называют Хозяином Теней.
Сопатый сказал что-то на своем родном языке - Одноглазый его понимал.
По тону - похоже на вопрос. Одноглазый в ответ издал несколько щелкающих
звуков. Я решил, что старикан спрашивал, можно ли говорить в открытую при
нюень бао. А Одноглазый заверил, что все в порядке.
- Зиндаб... - заговорил Сопатый, - велел вам.., ребята.., передать:
слухи о.., большой битве.., наверное.., правда.
- Ребята, мы перед Зиндабом в долгу, - сказал я. - Сдается мне, он
хочет нам сказать, что больше безоговорочно не поддерживает Могабу.
Тай Дэй с дядюшкой Доем впитывали нашу беседу, словно губки.
***
Напряжение нарастало часами. Без всяких видимых причин у нас возникло
чувство, что эта ночь станет переломной. Ребята в основном беспокоились,
ожидая от Могабы новых подлостей. Со стороны Тенекрута мы не ждали
неприятностей в ближайшее время.
Я не спускал глаз с холмов. - Вот оно! - рявкнул вдруг Одноглазый.
Его обуревали те же предчувствия, что и меня. Среди холмов вспыхнуло
багряное зарево, и молнии с треском ударили в землю вкруг причудливого
всадника.
- Снова вернулась, - сказал кто-то. - А где ж другой?
Вдоводела поблизости видно не было. Равнину охватила паника. Призрак
застал разбросанные по равнине секреты тенеземцев врасплох. Заорали, отдавая
приказы, сержанты, во все стороны понеслись гонцы. Солдаты суетились,
сталкиваясь друг с другом.
- Вон он! - крикнул Бадья.
- Кто?
- Вдоводел! - Он показал рукой. - Старик наш!
Фигура Вдоводела, сиявшая среди холмов, казалась больше самой жизни.
Гоблин, появившийся неизвестно откуда, вцепился в мое плечо.
- Гляди!
Он показал в сторону главного лагеря тенеземцев. Самого лагеря нам
видно не было, но примерно над ним в воздухе возникло бледное сияние,
разгоравшееся ярче и ярче.
- Значит, Тенекрут от игры не бежит, - заметил я.
- Ага. Что-то тяжеловесное пустил в ход.
- Что именно? Может, и высовываться не стоит?
- Поживем - увидим.
Прожив еще несколько минут, я и впрямь увидел. К холмам понесся
громадный шар зеленоватого пламени, ударивший в то место, где появился
Жизнедав. Земля встала дыбом. Камень занялся огнем. И все - без толку.
Жизнедава - и след простыл.
- Промазал.
- Окривел, видать.
- Жизнедав мухлюет - на месте не стоит!
- Ошибся он, выбирая орудие, - осклабился Одноглазый. - Что же -
противник будет стоять и ждать?
- Может, это - лучшее, на что он способен. Нездоров ведь.
Я тихо отошел в сторону. Пара минут - и Одноглазый с Гоблином затеют
свару.
Суматоха на равнине все усиливалась. Действия южан вряд ли имели
какой-то смысл у уж очень они суетились. Судя по тому, что мне удалось
расслышать, их застали врасплох, почти не способных обороняться, как раз
тогда, когда они, со своей стороны, только-только затеяли что-то серьезное.
Доносилось до меня и - весьма испуганными голосами произнесенное - имя Кины.
А Жизнедавица наша, так похожая на эту богиню разрушения, пропала без
следа. Неинтересно ей, наверное, сделалось - не появлялась больше. Тенекрут
обрушил на холмы всю волшбу, что успел слепить на скорую руку. В цель не
попал, разве что устроил порядочный пожар.
Лиса проникла на птичий двор. Южане ударились в повальное бегство:
страх одного подхлестывал ужас его товарищей. Стоило некоторым приблизиться
к стене, как мои ребята в свою очередь принялись стрелять.
- Продолжают браниться, что ноги у них промокли, - сказал Гоблин.
Я это тоже расслышал, но - смысл-то в чем?
Из главного лагеря тенеземцев в небо взвились множество
ослепительно-белых огненных шаров, полностью истребивших темноту. И это,
пожалуй, скорее играло на руку врагам Тенекрута, нежели ему самому.
Раздался оглушительный рев. Дядюшка Дой исчез. Вот только что был рядом
- и тут же стал несущейся по улице внизу тенью, а затем вовсе пропал из
виду.
- На этот раз я уверен, - сказал Одноглазый. - Это - Госпожа. Тон его
меня насторожил.
- Однако...
- Однако другой - не капитан. Вдоводела мы видели меньше минуты.
- Разубеди-ка меня, - пробормотал я.
- В чем?
- В том, что у нас теперь - две пары. И каждая - только наполовину
настоящая. Рядом загоготала ворона.
- Что ж за волшба такая разделила их надвое? - спросил я.
- Хотел бы я тебе сказать что-нибудь, что тебе хотелось бы слышать. Но
есть у меня предчувствие: не стоит нам ничего вызнавать о происходящем.
Глава 46
Одноглазый у нас - пророк... Хотя любопытство все же разбирало. И,
благодаря нюень бао, я его удовлетворил.
Свет по другую сторону города померк, сопровождавший его рев малость
поутих. Часть шаров устремилась к холмам, а прочие обрушились на ту часть
города, коею ведал Могаба.
По всей равнине пронеслась более мелкая волшба.
Окрестности города так и засверкали серебром.
- Это уже - что-то странное. Одноглазый, а что, если построить
смотровую вышку на верхушке одной из башен анфиладного огня? Так мы сможем
наблюдать и за Могабой, и за Тенекрутом.
- Так для тебя ж нюень бао послеживают...
- То есть тебя не стоит просить хоть что-то сделать?
- Идейка и сама по себе неплоха. Однако я думаю, нюень бао вполне могут
быть твоими глазами, если правильно все устроишь. И не надо себе наживать
паранойю, как у Ворчуна. Просто оцени то, что они приносят, и поймешь, чьим
целям это может служить.
- Порой я бываю еще ленивее тебя, - сообщил я Одноглазому. - Только -
умственно. Все это означает уйму раздумий. Да и все равно - свой глаз
надежнее.
- Вылитый Старик... - проворчал Одноглазый. - Летопись вслух читать
собираешься, так почитай хоть что-то, кроме написанного Ворчуном! Я-то
думал, хоть после него от этой праведности отдохну...
Снова мы вернулись к той же схеме, что и с хлебом для черного рынка...
Воротился Гоблин.
- Забавные штуки там творятся!
- Ага? Какие?
- Я посмотрел с той стены. Люди Могабы не позаботились запретить. Он
лично возглавляет этот рейд.
- Рассказывай, наконец, - пробурчал Одноглазый. - А то каждый раз
балабонишь без тол... Апф!
Громадная муха влетела прямо в рот Одноглазого. Сладкая улыбочка на
морде Гоблина намекала, что он вполне мог внести поправки в бессмысленный
полет данного насекомого.
- Этот тип, Дой, может сообщить больше моего. Кое-кто из его ребят
пошел следом за Могабиной шайкой.
- Зачем?
- По-моему, Могаба хотел добыть Тенекрута, а вместо того напоролся на
Госпожу.
- Ерунда!
- Помнишь, когда появились эти шары? Она там была. Она и еще человек
пятнадцать. И были они прямо возле ворот лагеря, через толпу Могабиных едва
ли не проталкивались. По крайности, так мне рассказали. Сам не видал.
- А где дядюшка Дой?
- Наверное, с Глашатаем все это обсуждает. Наверное.
- Вот как? Слышь, у нас ведь груда перебежчиков с Первого. Может, кто
из них согласится пробраться к Могабе и высмотреть побольше?
- Да вон, ковыляет, наконец, твой огрызок.
Говорили мы прямо при Тай Дэе, словно тот был глух или же нам было
плевать, слышит ли.
Дядюшка Дой привел с собою еще парочку нюень бао. Все они окружали еще
одного "огрызка" - маленького и толстого таглианца. Оружия видно не было,
однако выглядел он более пленником, нежели спутником.
Что меня удивило - дядюшка Дой, поднявшись на стену, даже дыхания не
сбил. Может, это он у Сопатого крадет дыхание какой-нибудь злобной волшбой?
Очень похоже на историю из той книги гуннитских мифов. - Кого это ты
словил, дядюшка? Я взглянул на таглианца. Тот отнесся к моему взгляду
безразлично.
- Глашатай послал Баня и Биня следить за черным человеком, пожелавшим
напасть на самого Хозяина Теней. Но они наткнулись на других, чужих,
преследовавших подобную же цель. Этот, покинув свой отряд, присоединился к
тем, кто с появлением светящихся шаров побежал к стене. Отряд чужаков мог
намеренно показаться нам, дабы этот незаметно отделился в сумятице.
Я продолжал разглядывать приведенного. Тот был гуннитом - и более
крепко сложенным, чем кто-либо в этих краях.
- Есть в нем что-нибудь необычное? - спросил я.
Дядюшка Дой, похоже, был очень заинтересован этим человеком.
- На нем клеймо Хади.
Это заставило меня призадуматься. А, ну да. Книга из катакомб... Хади -
местное или же альтернативное имя Кины. У нее их было несколько, хоть и
немного.
- Ну, раз ты так говоришь, то - наверное... Но я не вижу. Покажи.
Глаза дядюшки Доя сузились. Он испустил долгий, раздраженный вздох:
- Даже сейчас ты не желаешь разоблачать себя, Солдат Тьмы?
- Даже сейчас я не понимаю, что ты мелешь! Утомили меня такие
разговоры! - Хотя во мне начали зреть подозрения. - Вместо того чтоб сопеть,
да пыхтеть, да загадочно хрюкать, ты бы сказал что-нибудь мне понятное!
Вроде как я - именно то, чем хочу казаться, и при всем желании не могу
вызвать молнию с неба, чтоб расчесала тебя на пробор. Кто этот тип? Кто
такой, по-твоему, я? Давай, дядюшка, выкладывай!
- Он - раб Хади.
С этими словами дядюшка Дой уставился на меня, словно подначивая:
попробуй, мол, не пойми. Говорить подробнее не пожелал.
Для меня сказанное не значило ничего. Но я - г человек не суеверный. Он
что, вправду верить что у его языка хватит сил разбудить от вечного сна эту
дьяволицу?
- Хороша же, должно быть, эта Кина, - сказал я Одноглазому. - Даже у
дядюшки вызывала дрожь в коленках... Ты! Имя у тебя есть?
- Я - Зиндху. Я - из штаба воительниц которую вы называете Госпожой. Я
был поел оценить положение в городе.
Он, не отводя взгляда, смотрел мне в глаза, его глаза были холодней,
чем у ящерицы.
- Госпожа? Та самая, что была заместителем командира Черного Отряда?
- Та самая Госпожа. Улыбка богини коснулась ее.
- Так, может, он - связной? - спросил я дядюшку Доя. - Посланный
Госпожой к нам?
- Он может говорить так. Но он - соглядатай тугое. Да не изреки правды,
коль можешь солгать.
- Дядюшка! Старичина ты мой! Мне, тебе, и старику надо бы спокойно
сесть и малость побеседовать вот на таком точно языке! Как полагаешь?
Дядюшка Дой крякнул. Может, это и означало что-нибудь, - Туг да не
изречет правды, коль может солгать. Зиндху откровенно развлекался.
- Гоблин! Найди ему место, пусть поспит. - Я сменил язык. - И глаз с
него не спускай.
- У меня и без того работы - выше головы.
- Ну приставь кого-нибудь. Ладно? Очень уж мне не нравится этот тип. И
не понравится вплоть до завтрашнего утра. Бедой от него пахнет.
- И не мелкой, - согласился Одноглазый.
- А может, его просто со стены спихнуть? Вот до чего порой доходит
прагматичность Гоблина.
- Я хочу узнать о нем побольше. По-моему, мы подобрались вплотную к
разгадке тайны, висящей над нами с тех самых пор, как мы пришли сюда. Пусть
ходит везде свободно. Разыграем дурачков, а сами будем следить за каждым его
вздохом.
Я был уверен, что в этом могу рассчитывать на помощь Глашатая.
Мои ведьмаки заныли и заворчали. И трудно их за это ругать: в конце
концов, и так немалую ношу тянут.
Глава 47
Я героически храпел в наших подземельях, удалившись в сонное царство в
полной уверенности, что могу спать спокойно. Сил на озорство наверняка ни у
кого не осталось...
Я забрался так далеко и в сторону от обычных мест, что лишь несколько
человек знали, где меня искать. Передо мной стояла задача: добрать
недосыпанное. Если вдруг наступит конец света, пусть ребята празднуют это
дело без меня. Кто-то тряхнул меня за плечо. Я отказывался верить в такое.
Наверное, просто дурной сон.
- Мурген, вставай. Ты должен это видеть. Ничего подобного.
- Мурген!
Я с трудом разлепил один глаз:
- Бадья, я тут пытаюсь малость поспать. Уйди.
- Не время. Тебе надо пойти и взглянуть.
- На что?
- Увидишь. Вставай.
Отвязаться от Него было невозможно. Будет трясти и нудить, пока я не
выйду из терпения, а затем обидится. Однако долгий подъем к солнцу - не
такая уж заманчивая вещь...
- Ладно, ладно. Я поднялся. Собрав все силы и скрепя сердце.
***
Вытаскивать меня вовсе не было нужды, однако побуждения ребят я понял.
Обстановка изменилась. Радикальнейшим образом.
Я глядел на равнину с разинутым ртом. То есть какая там равнина -
Дежагор окружала гладь озера, над коей кое-где торчали крохотными островками
верхушки насыпей-курганов. На каждом таком островке ютилась горстка
несчастных зверей.
- Глубоко? - спросил я. - Не сможем этих зверюг изловить на мясо?
Вряд ли южане, учитывая появление озера, будут мешать вылазкам.
- Пока что - пять футов, - отвечал Гоблин. - Я посылал людей промерять.
- А что, вода, прибывает? Откуда она взялась? И где Тенекрут?
- Насчет Тенекрута не знаю, а вода - оттуда. - Гоблин показал пальцем,
- Прибывает.
Глаза у меня неплохи. Я разглядел пену и брызги там, где вода
вырывалась из кольца холмов. - Там, помнится, был старый акведук, верно? До
войны фермы на холмах орошались двумя большими каналами, снабжавшими водой и
акведуки Дежагора. Акведуки Отряд разрушил, когда город еще был в руках
южан. Теперь город жил, используя речную воду, да еще содержимое глубоких,
почти не проточных водохранилищ, о которых мы тогда и не ведали.
- Точно. Клет и его братья полагают, что в канал завернули целую реку.
С южной стороны - то же самое.
Дежагор расположен на равнине, что ниже земель за холмами. С запада и
юго-востока от холмов - по небольшой реке.
- Значит, ребята обдумывают инженерный аспект?
- Ну да. В компании трех дюжин таглианцев, чья сноровка может
пригодиться.
- И до чего уже додумались?
- А что тебя интересует?
- Например, до каких пор вода может подниматься. Словом, тонуть будем?
Если все это задумал Тенекрут, значит его образ мышления претерпел
значительные изменения. Прежде он хотел вернуть себе Дежагор в целости.
Теперь же он измыслил более практичное и окончательное - хотя и более
деструктивное - решение задачи. Несмотря даже на то, что имущество ценил
куда дороже любого количества жизней.
- Как раз над этим они сейчас и думают.
- Хм-м-м... Наверное, Тенекрут выступил вслед за Госпожой.
- Нет, - отвечал Одноглазый. - Они здесь крутятся, купального сезона
ждут. Хотя мы еще посмотрим, чего дождутся...
- Не так он туп, как мы думали, - протянул я.
- Чего?
- Он затопил равнину, и теперь, даже если нас не зальет, ему вряд ли
нужны люди, дабы держать нас на месте. И он может охотиться за Госпожой, как
захочет. Мы не сможем помочь ей, а она - нам. Это куда как проще, чем
подтягивать подкрепления из Страны Теней. Солдат Длиннотени ему иметь за
спиной явно не хочется...
Тут появился и Тай Дэй. Он завел манеру появляться рядом вскоре после
того, как я выходил наружу. Что ясно показывало, сколь пристально за нами
наблюдают.
Впрочем, его присутствие было лишь напрасной тратой боевых единиц. Ему
не приходилось носить много посланий. Он не настолько хорошо понимал все
наши языки, чтобы быть для Глашатая хорошим соглядатаем. И все же он всегда
- всегда! - держался в нескольких шагах от меня.
На то должна была существовать причина, ведь Глашатай ничего не делал
просто так. Видимо, мне не удалось как следует понять его видение мира.
Чем дольше взирал я на затопленную равнину, тем больше возникало
вопросов, ответы на которые требовались срочно. Основные: как высоко
поднимется вода? Сколько времени это займет? Подъем постепенно будет
замедляться - каждый новый фут по вертикали требует большего объема воды, по
причине пологости холмов, увеличения поверхности испарения и площади
покрытой почвы, впитывающей воду.
Я сказал Гоблину с Одноглазым:
- Раскопайте всех до единого грамотных и образованных, сколько есть в
городе, и отошлите под начало братьям.
Я размышлял о постройке лодок, надстройке башен и защите складов. Думал
о наших просторных и прекрасных подземельях и о том, как нам морально
подготовиться к гораздо худшему, если вообще хотим жить дальше... И вспомнил
Кы Дама и его слова том, что грядут суровые времена.
Тай Дэй подошел ко мне, когда никого больше не осталось поблизости.
- Дед будет беседовать с тобой. Скоро, как только возможно.
Манеры его были безупречны. Он ни единого раза не обозвал меня Каменным
Солдатом.
Наверное, очень уж что-то старику понадобилось.
- Как пожелаете. Тут я заметил на стене, неподалеку от Западных ворот,
Зиндху. Почти что кожей ощутил на себе его взгляд.
- Одноглазый!
- Чего?!
- И нечего тут отгавкиваться. И вообще: будешь много гавкать - попрошу
Тенекрута превратить тебя в собаку.
- Что-о?
Одноглазый был крайне изумлен.
- Твои ребята следят за нашим гостем?
- Ну да. Сейчас Ишак с Лошаком заступили. Пока что он ничего не делает.
Просто шляется себе по городу. Лясы точит. К таглианцам заглядывал, и к
Могабиным, и к нашим. Наши с ним дела иметь не захотели. Аль-Хульский Отряд
его даже мечами прогнал.
- О нем что-нибудь говорят? Одноглазый покачал головой:
- Все та же старая песня. Пожалуй, даже хуже. Ты лучше никому не
говори, что его присутствие здесь - твоя идея.
Слушавший нашу беседу Тай Дэй пробормотал что-то похожее на заклинание,
подкрепив его жестом, якобы отвращающим дурной глаз.
- Ух ты, - заметил Одноглазый, - хоть чем-то их можно пронять!
- Я собираюсь пойти, послушать, что скажет их главный. Остаешься за
старшего - но только потому, что остальные тут заслуживают доверия еще
меньше.
- Спасибо тебе, разуважил старика. Да от твоих слов наверху блаженства
себя почувствуешь...
- В общем, не растеряй этого блаженства до моего возвращения.
Глава 48
Головокружение началось в том же переулке, что и раньше - вчера, что
ли? Я успел вспомнить это, прежде чем надо мною сомкнулась тьма. Однако
обволакивающая тьма эта была куда тише, мягче и вкрадчивей, чем молнии тьмы,
лупившие по маковке прежде.
Мысли мои смешались, но я помню Несколько моментов после того, как меня
накрыло, и я был вне самого себя, а после вернулся, стоило кому-то рядом
что-то сказать.
На этот раз меня прихватило сильнее. На моем левом бицепсе сомкнулись
пальцы Тай Дэя, он что-то говорил, но его слова были бессмысленными звуками.
Свет померк. Колени сделались ватными. А затем я не чувствовал ничего.
***
Там оказалось ярче любого дня, хотя время было дневное. Громадные
зеркала улавливали свет и выплескивали его на некоего высокого, сухопарого
человека в черном. Он стоял на залитом светом парапете, возвышавшемся над
темной землей.
Воздух разорвал крик. Издалека, с огромной высоты, к башне скользнул
темный прямоугольник.
Сухопарый надвинул на лицо маску. Дыхание его участилось, словно для
встречи с гостем ему требовалось больше воздуха.
Новый крик разорвал воздух.
- Когда-нибудь... - пробормотал сухопарый.
Потрепанный ковер приземлился неподалеку. Человек в маске оставался
недвижен, поедая взглядом малейший намек на Тень под ковром. Ветер играл
складками его балахона.
Ковер-самолет доставил на башню троих. Один был тощ и закутан в темное,
вонючее, покрытое плесенью тряпье. Он тоже был в маске и непрестанно трясся.
Из уст его снова вырвался крик - очевидно, он не в силах был сдержаться. То
был Ревун, один из самых старых и злобных волшебников мира. Ковер был делом
его рук. Сухопарый ненавидел его.
Сухопарый ненавидел всех. Любви в нем почти не было даже для самого
себя. Лишь на краткое время, чудовищным усилием воли, он мог подавить свою
ненависть. Воля его была сильна - пока ему ничто не угрожало физически.
Тряпичный ком забулькал, заглушая крик.
Ближе всех к Ревуну на ковре сидел маленький, тощий, грязный человечек
в замызганной набедренной повязке и неопрятном тюрбане. Он был напуган. Его
звали Нарайаном Сингхом, живым святым Обманного культа, и жив он был лишь
благодаря заступничеству Ревуна.
Длиннотень ни во что не ставил Сингха. И все же он мог быть полезным -
полезным орудием. Его культ впрямую был связан со смертью.
Впрочем, Сингх также невысоко ценил нового союзника.
За Сингхом восседало дитя, маленькое и прелестное, хотя было оно еще
грязнее, чем ямадар. Глаза его были черны и огромны, словно окна в саму
преисподнюю. Глаза эти знали все зло прошлого, наслаждались злом настоящим и
предвкушали зло будущего.
Глаза эти встревожили даже Длиннотень.
То были водовороты тьмы, вращающейся, затягивающей, гипнотизирующей...
Внезапная, острая боль в колене разлилась токами судороги по всему
телу. Я застонал и встряхнул головой. Вонь переулка, проникнув в мое
сознание, ударила в ноздри. Казалось, я ослеп - глаза после того
ослепительного сияния не успели приспособиться к обычному свету. Руки,
державшие за левое предплечье, потянули вверх, помогая встать на ноги. Взор
мой начал проясняться.
Сухопарый оборачивается, глядит на меня... Остаточный страх удержался в
памяти и вновь возник перед глазами, хотя образ уже успел померкнуть. Я
попробовал вспомнить отчетливее, но боль в колене и бормотанье Тай Дэя
помешали сосредоточиться.
- Со мной все хорошо, - сказал я. - Только колено болит.
Я поднялся, но, едва сделал шаг, колено чуть не сложилось пополам.
- Справлюсь, будь оно проклято! Я оттолкнул его руки.
Теперь образ померк окончательно. Осталась лишь память о виденном.
Может, и прошлый раз было то же? Видения, так быстро исчезавшие из
памяти, что я вовсе не помню о них? Связаны ли они как-либо с реальностью?
Смутно помнились множество знакомых лиц...
Об этом нужно поговорить с Одноглазым и Гоблином. Они должны бы знать,
что это такое и с чем его едят. Они, помнится, подрабатывали толкованием
снов. Едва мы вошли к Глашатаю, Тай Дэй бестолково затараторил. Кы Дам
задумчиво оглядел меня, и, по мере того как Тай Дэй говорил, выражение его
лица становилось все более удивленным.
Когда мы вошли, старик вроде бы был один, но, пока Тай Дэй излагал
события, а Глашатай предельно внимательно слушал, из темных углов -
поглядеть на меня - повылезли прочие. Хонь Тэй и Кы Гота - первыми. Старуха
устроилась подле мужа.
- Надеюсь, ты не станешь возражать, - сказал Кы Дам. - Иногда она
способна слегка приподнять покров времени.
Гота молчала. Что, видимо, было уж вовсе необычно.
Появилась и красавица, тут же, как всегда, занявшаяся чаем. Чай для
нюень бао - великое дело. Интересно, другие обязанности у нее в этом
семействе есть?
Тот, в темном углу, сегодня не стонал и не охал. Может, вообще оставил
эту землю?
- Пока нет, - сказал Глашатай, заметив мой взгляд. - Но уже скоро.
И снова он почувствовал невысказанный вопрос.
- Мы исполняем свою часть брачного обета, пусть даже он нарушил свою. И
предстанем перед Судьями Времени с незапятнанной кармой.
Я хоть как-то понимал его только потому, что малость изучал
джайкурийские писания.
- Вы - добрые люди. Кы Дам был польщен.
- Некоторые могут оспорить это. Мы стараемся остаться честными.
- Понимаю. У нас, в Черном Отряде, то же самое.
- Прекрасно.
- Тай Дэй сказал, что ты хочешь говорить со мной.
- Верно.
Некоторое время мы молчали. Взгляд мой был неотрывно устремлен на
женщину, приготовлявшую чай.
- Знаменосец...
Оказывается, я начал говорить вслух, сам того не сознавая. Сказал:
- Нет...
Это значило, что я не провалюсь больше в эту черноту. Просто отвлекся
на миг. Со всяким бывает. Особенно когда такая женщина перед глазами.
- Спасибо, Глашатай. За то, что не обозвал одним из тех
непривлекательных имен, коими склонен обычно наименовывать меня.
Я не смог удержать легкой улыбки, говорящей, что я догадываюсь о том,
что он нуждается во мне настолько, чтоб постараться не портить мне
настроения.
Он в свою очередь кивнул, выказывая осведомленность в том, что я
понимаю это.
Проклятье. Я и сам становлюсь стариком. Может, мы тут сидим, улыбаемся,
хмыкаем, киваем - и определяем будущее всего мира...
- Спасибо, - сказал я красавице, поднесшей мне чашку чая.
Это удивило ее. Она взглянула мне в глаза - и тут уж настал мой черед
удивляться: глаза ее были зелеными. Она не улыбнулась в ответ, и вообще
никак более не показала, что слышала благодарность.
- Любопытно, - сказал я, ни к кому в отдельности не обращаясь. - Глаза
- зеленые...
Затем я взял себя в руки и подождал, пока Глашатай не отхлебнет чаю,
прежде чем начинать кружить вокруг да около своего дела.
- Зеленые глаза, - сказал он, - крайне редки и вызывают великое
восхищение нюень бао. Он снова совершил ритуал отхлебывания.
- Хонь Тэй может изредка заглядывать под покров времени, но видения ее
не всегда истинны или не всегда ясны, А может, ей видится еще не
свершившееся. Поскольку она не видит знакомых лиц, трудно определить, когда
это происходило.
- Угу?
Дама, о коей шла речь, сидела, опустив глаза долу, и медленно вращала
нефритовый браслет, свободно болтавшийся на ее тонком запястье. Глаза ее
тоже были зелены.
- Ей привиделся потоп. Мы уверены, что видение это ложно, так как не
можем придумать способа доставить в Джайкур столько воды.
- Но мы сейчас - посреди озера. Имеем, можно сказать, широчайший ров в
мире. И на тенеземцев нам теперь плевать.
Только через минуту старик понял, что я шучу.
- О, - хмыкнул он, тогда как Хонь Тэй, первой понявшая шутку, подняла
взгляд и улыбнулась. - Понимаю. Да. Однако это на руку Хозяину Теней, но
никак не нам. Попытка выйти из города потребует плотов и лодок. Их легко
заметить издали, и они не смогут поднять столько людей, сколько необходимо
для организации прорыва.
Да, старикан у нас - прямо-таки генерал...
- Ты говоришь верно.
Тенекрут нашел гениальное решение проблемы нехватки живой силы. Теперь
он может потягаться с Госпожой, не опасаясь, что мы ударим в спину.
- Причина, вынудившая меня пригласить тебя к разговору, в том, что Хонь
Тэй видела воду, стоявшую лишь на десять футов ниже верха стены.
- Но это ж семьдесят футов глубины... - Я взглянул на старуху; та
изучала меня взглядом, в котором не было и намека на любопытство. - Как-то
оно...
- Проблема не в том.
- В чем же?
- Мы пробовали сосчитать, сколько построек останутся над поверхностью.
- А-а.., понятно.
Дежагор строился ввысь, как и все города, обнесенные стеной, но лишь
немногие здания вознеслись выше стены. И те, что менее всех повреждены, даже
частично сгоревшие, уже кем-то заняты. То есть если город затопит, возникнет
острая нехватка жилья.
К счастью, Старая Команда заняла множество высотных зданий.
- Действительно "а-а". В этом квартале таких построек достаточно, чтоб
дать приют нескольким паломникам, но в прочих местах джайкури придется
плохо, как только черные люди и их солдаты поймут, сколько пространства им
требуется.
- Несомненно.
Я поразмыслил минуту. Черт возьми, люди могут отсидеться на стене. И
выводить их туда силой - не придется.
И все же, что бы мы ни предприняли, жизнь превратится в сущий ад, если
вода поднимется так высоко.
- Если приготовлений не начать немедля, многое из того, что может
принести пользу, будет потеряно. Но, если сказать об этом Могабе, скорее
всего, сильный оберет слабых, обрекая их на страдания. Теперь нет нужды
сдерживаться перед лицом возможного штурма.
- Понятно.
Я уже предвидел суматоху захвата складов и мест, расположенных на более
высоком уровне. Однако просмотрел тот факт, что Тенекрут, выпутавшись из
затруднения сам, заодно развязал руки Могабе, дабы тот мог уладить
внутренние наши трения так, как ему больше понравится.
- У тебя есть какие-нибудь мысли?
- Я желал бы рассмотреть возможность временного союза. Пока беды
Джайкура не кончатся.
- Окончание бед тоже Хонь Тэй привиделось?
- Нет.
Чернейшее отчаяние объяло меня - настолько, что и сам я удивился.
- Она не видела ничего. Ни об окончании бед, ни об усугублении.
На душе стало светлей. Самую малость.
- Я не хотел брать на себя никаких обязательств, - признался Кы Дам. -
Идея принадлежит Сари. Она доверяет тебе без объяснимых причин, и, более
того, доводы ее разумны.
Хонь Тэй явно была озадачена. Что-то во взгляде ее служило намеком на
то, что видела она больше, чем рассказала.
Я вздрогнул.
- Заняв обыкновенную позицию нюень бао и полагаясь лишь на самих себя,
мы не оставим себе никаких над