Оцените этот текст:


----------------------------------------------------------------------------
     Перевод Н.Я.Магнат
     OCR: SAN
----------------------------------------------------------------------------



     Когда я протиснулся в дверь Домика  Радости Морли, все  посмотрели на
меня так, словно вошла смерть  с косой. Воцарилась мертвая тишина.  Я замер.
Взгляды так давили, что я не мог сдвинуться с места.
     - Вы  что,  ребята,  привидение  увидали? Глаз  у  меня наметанный.  По
комнате  будто прошелся  дубинкой какой-то псих.  Этот  парень (а  может,  и
несколько), не жалея  времени, врубался в стены и вовсю размахивал  топором.
Вокруг  хватало  шрамов  и  разбитых  носов,  чтобы  представить  себе,  что
произошло. Домик Радости гордится такой публикой.
     -  О  черт! Это Гаррет. - Мой старый приятель Рохля целый  и невредимый
стоял за стойкой. - Опять полиция.
     Ростом Рохля под  три метра, а то и больше. Цвет кожи, как у залежалого
покойника. Готов спорить,  трупное  окоченение головы  началось лет двадцать
назад.
     Несколько   гномов,  великан,  разнообразные  эльфы  и  один-два  парня
неведомого  происхождения  залпом  выдули   коктейли  из  кислой  капусты  и
двинулись к выходу. Это были какие-то незнакомые парни. А знакомые парни изо
всех сил  делали  вид, что не  знакомы со  мной. По  комнате прошел шепоток:
незнакомым парням сообщали, кто я такой.
     Бальзам для моего самолюбия. Называйте меня Грязным Гарретом.
     - Всем привет! - прикинувшись бодрячком, сказал я. - Шикарная ночка, а?
     И вовсе не  шикарная. Дождь лил  как из ведра, и, похоже, это было даже
не ведро, а бездонная бочка.  Я не сообразил  надеть шляпу, и  беспорядочные
градины чуть  не продолбали дырки  у меня  в  голове. Впрочем,  нет худа без
добра -  может,  потоки  воды очистят  улицы от зловонных  куч мусора.  Кучи
напоминали  вздувшиеся  гнойные волдыри,  которые вот-вот  лопнут. Городские
мусорщики из крысиного народца совсем обленились.
     - Привет, Гаррет! Присоединяйся! Ладно. Хоть одно дружелюбное лицо.
     - Плоскомордый, привет, старина, привет, дружище!
     Я  направился к скрытому в тени угловому столику, за которым сидел Тарп
с каким-то  типом.  Из-за темноты  типа я заметил не сразу.  Даже с близкого
расстояния  я не мог его как следует разглядеть. На нем было  тяжелое черное
одеяние, как у некоторых священнослужителей, да еще и с капюшоном. Казалось,
от него  исходят волны  мрака  вроде  миазмов. Таких  типов на вечеринки  не
приглашают.
     -  Тащи  сюда  стул,  -  сказал  Тарп.  Не  знаю,  почему его  называют
Плоскомордый. Он не в восторге от этого прозвища, но оно нравится ему больше
имени Уолдо, которым наградили его родители.
     Я плюхнулся на стул. Приятель Тарпа заметил:
     - Сдается мне, вас здесь не очень-то привечают. Вы что, заразный?
     Он  не  только  был  мрачный, но и говорил  то,  что  думал,  -  жуткий
недостаток в общении, хуже миазмов.
     -  Ха! -  фыркнул  Плоскомордый.  -  Ха-ха-ха! Вот  это да,  Уник! Черт
возьми! Это же Гаррет! Я тебе о нем рассказывал.
     - Туман начинает рассеиваться. Но не вокруг него, там была все такая же
мгла.
     - Вы обижаете меня, - сказал я. -  Вы не правы. - Я заговорил громче. -
Вы все не правы. Я тут не по работе. Я ничего не вынюхиваю.  Просто подумал:
заскочу сюда пообщаться с друзьями.
     Они мне не верили.
     Но по крайней мере никто не изощрялся в остроумии по поводу того, что у
меня нет друзей.
     Плоскомордый сказал:
     - Если бы ты заходил и  общался время от времени, а не только,  когда у
тебя на уме какая-то  пакость, глядишь, ребята при виде тебя  и  заулыбались
бы.
     Ворчи не ворчи: что правда, то правда.
     - Ну и вид у тебя, Гаррет! Худющий и злющий. Все работаешь мозгами?
     - Да.
     Есть повод еще поворчать. Я не очень люблю  работать. Особенно мозгами.
Я думаю, что в любом разумном мире единственная достойная работа для мужчины
- охмурять причитающееся ему количество блондинок, брюнеток и рыженьких.
     Понятно? Я - Гаррет, сыщик и секретный агент, непомерным честолюбием не
страдаю, проявляю  интерес к людям  определенного сорта  и ловко  встреваю в
дела, которые вряд  ли понравились  бы  моим друзьям и знакомым. Мне чуть за
тридцать, рост  шесть футов два  дюйма, рыжеватые волосы  и голубые глаза. И
когда  я  прохожу  по  улице,  собаки не воют  мне вслед,  хотя превратности
ремесла оставили на мне  отпечаток; но отпечаток этот на лице. Я считаю себя
обаятельным.  Друзья  не   согласны  со   мной,  они  считают   меня  просто
легкомысленным.  Ну,  будешь  слишком глубокомысленным,  станешь таким,  как
дружок Плоскомордого.
     Тут   подоспел  Рохля  с  огромной  кружкой   моего  любимого  напитка,
божественного  эликсира, который  заставляет  меня  шевелить  мозгами. Рохля
налил  его  из своего личного бочонка,  спрятанного  за  стойкой.  В  Домике
Радости  подают только  пищу для  кроликов  или   соки из нее. Морли  Дотс
убежденный вегетарианец.
     Я сделал большой глоток горького пива:
     - Рохля, ты принц. И я выудил из кармана серебряную марку.
     - Ага. Стою в очереди на получение трона.  -  Он  не стал притворяться,
что ищет сдачу. Настоящий принц. За такие деньги можно купить целый бочонок,
серебро нынче в цене. - Почему ты здесь, вместо того чтобы резвиться с кучей
рыжих девок?
     В  моем  последнем  крупном  деле  было замешано множество  особей этой
прелестной разновидности. К сожалению, лишь с одной из них, оказалось, можно
общаться.  Рыжие всегда такие. Они либо  чертовки,  либо  ангелочки,  но  на
поверку ангелочки  тоже  не  ангелочки. Мне  кажется,  это  потому, что  они
пытаются брать за образец дам прошлых времен.
     - Резвиться, Рохля? - Интересно, где  Рохля подхватил слово резвиться?
Он собственное  имя произносит с  трудом,  потому что в   нем больше одного
слога. - Ты случайно не начал ходить в школу?
     Рохля только ухмыльнулся.
     Я спросил:
     -  Что  здесь  происходит,  ужин  Томми  Такера (1)? Добродушный старик
Гаррет в роли Томми?
     Рохля  сильнее растянул  губы в ухмылке, обнажив ряд непривлекательного
вида  испорченных зубов, чередующихся с  пустыми отверстиями. Вот ему бы как
раз обратиться в веру Морли и возродиться вегетарианцем.
     Плоскомордый сказал:
     - Ты лакомый кусок.
     - Должно быть. Притом для всех. Слыхал. что учудил Дин?
     Дин - это  дедок, который  у  нас с партнером ведет хозяйство. Ему  под
семьдесят. Из него вышла бы отличная жена.
     Пока  мы разговаривали,  приятель  Тарпа  все набивал  и  набивал  свою
чертову  трубку;  никогда  я  не  видел  такой огромной  трубки.  Углубление
величиной с ковш. Рохля  притащил  от  стойки латунное ведро  с  углем. Уник
медными щипцами взял уголек и поднес к трубке. И тут же выдохнул такие клубы
дыма, которые могли бы нас всех подбросить к потолку.
     - Музыканты,  - пробормотал Плоскомордый,  как будто нашел причину всех
зол в  мире.  - Я не  слышал, Гаррет.  Что  сделал Дин? Привел тебе еще одну
кошку?
     У  Дина  страсть  собирать  приблудных животных.  Мне  пришлось  занять
твердую позицию, чтобы не оказаться по уши в кошачьей шерсти.
     -  Хуже. Он говорит, что переедет ко мне. Как будто  у  меня  нет права
голоса. И ведет себя так, точно жертвует собой.
     Плоскомордый усмехнулся:
     - Займет твою свободную комнату. Негде будет припрятать лишнюю милашку.
Бедный Гаррет. Придется довольствоваться одной. Ворчи не ворчи.
     - Я  не страдаю от избытка.  С тех пор как Тинни и Уингер столкнулись у
меня на крыльце, я довольствуюсь ничем.
     Рохля расхохотался. Варвар.
     Тарп спросил:
     - А Майя?
     - Не  видел ее полгода. Наверно,  уехала  из города. Теперь  я  живу  с
Элеонорой.
     Элеонора  -  это картина на стене у  меня в  кабинете. Девчонка   мне
нравится, но возможности у нее ограниченные.
     Все полагали, что у меня очень веселая жизнь, все, кроме дружка  Тарпа.
Этот приятель уже не слышал никого, кроме себя. Он начал напевать с закрытым
ртом. Я решил, что музыкант из него неважный. Он все время фальшивил.
     Рохля перестал ржать и сказал:
     - Уверен, ты замышляешь  какую-то штуку.  Не такую, как обычно, но  все
равно придется выручать тебя из беды.
     - Черт возьми, я просто хотел  уйти из дома. Дин доводит меня до белого
каления,  а  Покойник  не  смыкает  глаз  -  ждет,  когда  Слави  Дуралейник
что-нибудь  натворит, и боится  пропустить новости.  Я  столько  терпел  эту
парочку, другой и половины не выдержал бы.
     -  Да,  тяжела твоя жизнь,  - съязвил  Плоскомордый.  -  От  всей  души
сочувствую. Знаешь что?  Давай поменяемся. Я займу твою квартиру,  а ты мою.
Билли возьмешь в придачу.
     Билли его теперешняя пассия, маленькая блондинка, но жару в  ней, что в
дюжине рыжих.
     - Это надо понимать как разочарование?
     - Нет. Это надо понимать как положение вещей.
     - Все равно спасибо. Может, в другой раз. -  Плоскомордый живет в  доме
без  лифта, в однокомнатной квартирке,  где едва умещается самая необходимая
мебель. Я тоже ютился  в такой конуре, пока не преуспел настолько, что купил
дом, который мы с Покойником и занимаем.
     Плоскомордый откинулся на спинку стула, засунув большие пальцы за пояс,
самодовольно улыбнулся и кивнул. Еще раз кивнул и еще раз улыбнулся. Ухмылка
Плоскомордого - просто  чудесное зрелище.  Она  держится  на его безобразной
физиономии  так  долго,  что  Корона может  объявить эту улыбку национальным
достоянием.  Плоскомордый считает себя чистокровным человеком, но его рост и
наружность наводят на мысль, что в его родне затесался тролль или великан
     - Ты не готов к сделке, Гаррет; не скажу, что я тебе сильно сочувствую.
     - Я мог  бы пойти в  какую-нибудь занюханную пивнушку и утопить горе  в
спиртных  напитках,  плачась в  жилетку  участливым  незнакомцам, но  нет, я
пришел сюда...
     - Меня это устраивает, - ввернул Рохля, услышав про спиртные напитки. -
Смотри только, чтобы мы тебя здесь не ободрали как липку.
     Я никогда не причислял его к  своим друзьям. Он просто работал  у моего
приятеля Морли, да и дружеские чувства Морли ко мне весьма сомнительны.
     - Ты лишаешь радости Домик Радости, Рохля.
     - Брось, Гаррет. Пока ты не вошел, жизнь тут била ключом.
     Дружок  Плоскомордого  Уник  уже  не  издавал  ни  звука,  но продолжал
усмехаться и  пыхтеть,  как вулкан. Дыма  вокруг  него хватило,  чтобы я сам
готов был начать мурлыкать. Я потерял нить разговора и задумался, почему это
заведение  называется  Домиком   Радости,  слишком  экзотическая вывеска для
места встреч  вегетарианцев.
     Уник вдруг вскочил  как ошпаренный. Он  будто плыл по воздуху к  двери,
пятки едва
     касались пола. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь курил такой крепкий
табак. Я спросил Тарпа:
     - Где ты его подцепил?
     -  У  Ника?  Это  он меня  подцепил. Он  и  еще  несколько ребят  хотят
организовать музыкантов.
     - Все ясно.
     Я понял, почему  их  заинтересовал Плоскомордый.  Тарп  зарабатывает на
жизнь тем, что убеждает  людей. Его методы включают и применение физического
воздействия.
     Два или три Морли спускались по  лестнице  со второго этажа, глядя, как
музыкант выскакивает за дверь. Морли знал, что я  пришел. Рохля сообщил  ему
об этом по ведущей наверх в контору переговорной трубке. Дым застилал глаза,
но казалось, что Дотс не в духе.
     Морли   -  полукровка,   частью   человек,  частью   темный   эльф.  Но
наследственность  эльфов  возобладала. Он небольшого роста, складный и такой
смазливый, что  просто  срам.  И  творит  он  сплошной  срам,  стоит  только
зазеваться чьей-нибудь жене. Морли  отрастил усики  щеточкой.  Черные волосы
гладко зачесал  назад. Разрядился  в  пух  и  прах, хотя таким, как он, идет
любая одежда. Он медленно приближался к  нам,  обнажив  в  улыбке  множество
острых зубов.
     - Что здесь у вас происходит? Плоскомордый предложил грубое объяснение.
Морли не обратил на него внимания:
     - Ты бросил работу, Гаррет? Давно ты не наведывался.
     -  Зачем  работать,   если  нет   необходимости?  Я   пытался   принять
самодовольный вид, хотя мои денежные дела оставляли желать лучшего.
     Содержать дом стоит недешево.
     - Что-то затевается?
     Морли занял стул Уника и помахал рукой, рассеивая густой табачный дым.
     - Едва ли.
     Я поведал ему свою печальную историю. Он смеялся от души.
     -  Очень красочно,  Гаррет.  Я  тебе почти  верю.  Надо признать,  твои
истории всегда очень правдоподобны. Так чем же ты сейчас занимаешься? Сугубо
секретным делом? Я не слышал ни о чем таком из ряда вон. Город хиреет.
     Он столько разглагольствовал, потому что я говорил неуверенно.
     - Черт! И ты туда же!
     - Ты приходишь, только когда тебя  надо вытаскивать из  ямы, которую ты
сам себе вырыл.
     Это  несправедливо.  Это неправда. Я относился к нему так искренне, что
даже ел жвачку, которую подают в его забегаловке. И однажды даже заплатил по
счету.
     - Ты мне не веришь? Тогда скажи мне вот что. Где женщина?
     - Какая женщина?
     Дотс,  Плоскомордый и Рохля хитро  ухмыльнулись.  Решили,  что  поймали
меня.
     - Вы заявляете, что я здесь по работе. А  где  женщина? Когда я начинаю
распутывать  какое-нибудь  странное  дело,   всегда  появляется  хорошенькая
бабенка. Верно?  Ну,  где же  красотка?  Черт возьми,  мне так не везет, что
придется работать только... Что?
     Они не слушали. Они таращились на что-то за моей спиной.



     Ей нравился черный цвет. Поверх черного платья она надела  черный плащ.
И  на ней  были высокие  черные  сапожки. В  смоляных  волосах  бриллиантами
сверкали капли дождя. Еще она носила черные кожаные перчатки. Я подумал, что
она где-то  потеряла черную шляпу с вуалью. Все  на ней было черное, оттеняя
ее  лицо,  бледное как полотно.  Ростом  примерно  пять с  половиной  футов.
Молодая. Красивая. И испуганная.
     Я проговорил:
     - Я влюбился. Морли лишился чувства юмора. Он сказал:
     - Не приставай к ней, Гаррет. Она тебя угробит.
     Поразительные  черные  глаза надменно  смотрели сквозь нас,  словно нас
вообще не существовало. Она прошествовала к стоявшему
     немного особняком свободному  столику. Постоянные  посетители дергались
при ее приближении и прикидывались, что не видят ее.
     Любопытно.
     Я  присмотрелся повнимательнее. Ей  было  лет двадцать.  Ярко-  красная
помада   на   губах   напоминала   свежую   кровь.  Это   яркое   пятно   на
мертвенно-бледном лице внушало ужас. Но нет. Ни один вампир не рискнет выйти
на негостеприимные улицы Танфера.
     Я заинтересовался. Чего  она  боялась? Почему эти головорезы шарахались
от нее?
     - Морли, ты с ней знаком?
     - Нет. Но я знаю, кто она.
     - Кто?
     - Дочка Большого Босса. Я встретил ее у него месяц назад.
     - Дочь Чодо?
     Я был поражен. Романтический настрой почти пропал.
     Чодо  Контагью -  король преступного  мира Танфера.  Он  получает часть
прибыли от всех темных дел, творящихся у нас.
     - Да.
     - Ты был у него? Ты его видел?
     - Да.
     Морли говорил не очень уверенно.
     - Значит, он и вправду живой.
     Я  слышал об  этом, но верилось с трудом.  Мое последнее дело, где было
замешано  множество рыжих  девиц, закончилось  тем, что мм с  моей подружкой
Уингер и  двумя главными телохранителями Чодо погнались за этим ублюдком. Мы
с Уингер  сообразили,  что  следующая  очередь  наша,  и  дали  стрекача, не
дожидаясь развязки.  Уходя,  мы оставили  старика Чодо на попечение Краска и
Садлера,  которые были готовы его вздернуть. Однако этого не произошло. Чодо
по-прежнему крестный  отец. Краск и Садлер все так же ждут его смерти, будто
и не было случая, когда они собирались приструнить старика навеки.
     Меня  это  беспокоило.  Чодо  отлично меня  видел. Он  не  из  тех, кто
прощает.
     - Дочь Чодо! Что она делает в такой дыре?
     - Что значит в такой дыре? Достаточно лишь намекнуть, что  Домик
     Радости заведение не высшего разряда, и Морли начинает  беситься.
     - Это значит, что она наверняка  о себе высокого мнения.  А здесь, с ее
точки зрения, дешевая пивная, что бы ты или я об этом  ни думали. Морли, это
не Холм. Это Зона безопасности.
     Такой у Морли район.  Зона  безопасности. Это  территория,  на  которой
представители различных биологических видов встречаются по делу, не особенно
рискуя, что их замочат. Это не аристократическая часть города.
     Все время,  пока мы  шептались, я пытался придумать подходящий  предлог
для  того,  чтобы подойти к  девушке и сказать, что любовь сделала  меня  ее
рабом. И все время, пока я это делал, внутренний голос твердил мне: не валяй
дурака, дитя Чодо может нести только смерть.
     Должно быть, я вздрогнул. Морли схватил меня за руку:
     - Не сходи с ума, докатишься до Веселого уголка.
     Здравый смысл.  Не шути с огнем. Я сохранил  благоразумие.  Успокоился.
Овладел собой. Но я не смог на нее не смотреть.
     Парадная дверь распахнулась.  Вместе  с двумя здоровенными  бандитами в
помещение влетела  буря.  Они  держали  дверь открытой, пока не вошел третий
мужчина;  он ступал медленно, словно играл в спектакле. Он был пониже, но не
менее мускулистый. Кто-то расчертил его лицо ножом. Один глаз был  постоянно
полуприкрыт. Верхняя губа застыла в вечной усмешке. Он дышал злобой.
     - О дьявол! - произнес Морли.
     - Ты их знаешь?
     - Я знаю таких, как они.
     Плоскомордый шепнул мне:
     - А мы нет.
     Тип со шрамом огляделся вокруг. Заметил девушку. И пошел вперед. Кто-то
завопил:
     Закройте дверь.  Два  тяжеловеса  для начала  зыркнули по   сторонам,
чтобы узнать, какие клиенты толкутся в Домике Радости.
     Потом парни закрыли дверь.
     Я бы их не обвинял. У Морли бывают очень скверные посетители.
     Шраму было на все наплевать. Он приблизился к девушке.
     Она  отвернулась.  Он   наклонился  к   ней  и  что-то  прошептал.  Она
вздрогнула, а затем посмотрела ему прямо в лицо. И плюнула.
     Чодова кровь, ясное дело.
     Шрам улыбнулся. Он был доволен. Он получил предлог.
     В  полной тишине Шрам  стащил  девушку со стула. Ее лицо исказилось  от
боли, но он? не проронила ни звука.
     Морли сказал:
     - Так-так!
     Голос  звучал  мягко.  И   угрожающе.  Морли  не  дает  в  обиду  своих
посетителей. Шрам,  вероятно, не знал, где находится. Он не обратил внимания
на Морли. Как правило, это роковая ошибка.
     Хотя, может, Шраму это и сойдет с рук.
     Морли двинулся к выходу. Громилы у двери преградили ему дорогу.
     Дотс заехал одному из них в висок. Парень был раза в два выше Морли, но
рухнул на пол как подкошенный. Его напарник по глупости схватил Морли.
     Мы с Плоскомордым встали через  секунду после Дотса. И двинулись вокруг
дома, высматривая Шрама. Морли  не нуждался  в  помощи. А если она ему вдруг
понадобится, у Рохли под прилавком целый арсенал.
     Дождь  хлестал  по  лицу, будто  хотел загнать меня обратно  под крышу.
Когда я пришел, дождь был не такой сильный.
     - Вон там. - Плоскомордый показал пальцем.
     Я  разглядел  очертания темной  кареты  и  две борющиеся  фигуры:  Шрам
пытался затолкнуть девушку внутрь.
     Мы припустили вперед, я на ходу снял с пояса любимую дубовую колотушку.
Я никогда  не выхожу из  дома без  нее. Она полтора фута  длиной, и на конце
фунт свинца. Действует эффективно, и жертва не остается навсегда валяться на
улице.
     Но Плоскомордый опередил меня. Он сгреб Шрама в охапку, раскрутил его и
жахнул о стену ближайшего  дома  с таким шумом,  что  в  нем утонули раскаты
далекого грома. Я скользнул на освободившееся место и схватил девушку.
     Кто-то затаскивал  ее  в карету. Левой рукой я  обхватил  ее  талию,  а
правую вытянул и взмахнул дубинкой, рассчитывая врезать злодею между глаз.
     И тут  я  увидел эти глаза. Они были как  на  картинках  в  рассказах о
привидениях: огромные для ссохшегося коротышки, которому они принадлежали, и
горящие  зеленым огнем.  На  вид  этому типу было лет девяносто.  Но  он был
сильный. Пальцами, напоминающими птичьи  лапы с когтями,  он вцепился в руку
девушки и тянул ее к себе, хотя мы с ней сопротивлялись изо всех сил.
     Я размахнулся, стараясь не смотреть в  его глаза, которые источали  яд.
Они пугали  меня  до смерти. Меня  по  всей спине продрал мороз. А я  не  из
трусливых.  Пришлось  изо  всех сил долбануть  его по башке. Хватка ослабла.
Воспользовавшись возможностью,  я  примерился  еще  раз.  И  он  получил  по
заслугам.
     Его  рот  широко открылся, но  вместо крика из  него вылетели  бабочки.
Целая  туча  бабочек, они заполнили всю карету. И  закружились надо мной.  Я
отшатнулся  и  стал  разгонять их колотушкой. Мне  всегда  казалось, что  от
бабочек не может быть  вреда,  но кто  знает,  чего  ожидать  от  насекомых,
вылетевших изо рта мерзкого старика?
     Плоскомордый унес подальше девушку, отпихнул  меня назад, как тряпичную
куклу,  залез  в карету  и вытащил старикана.  Когда  Плоскомордый сердится,
нельзя путаться у него под ногами. Он все крушит.
     Огонь в глазах старика  потускнел. Плоскомордый поднял коротышку  одной
рукой,  проговорил:  Что это  за  фокусы, доходяга, черт  тебя побери?  - и
шмякнул его о ту же стену, которая  погубила Шрама. Потом начал без особого
почтения пинать их ногами, отвешивая удары по  очереди. Я слышал, как трещат
ребра. Я решил утихомирить Плоскомордого, а то он еще кого-нибудь  убьет, но
не  знал, как это сделать. Не хотел попадаться ему под руку, пока он в таком
состоянии. И меня все еще преследовал рой мокрых от дождя бабочек.
     Тарп успокоился сам. Он взял старика за шиворот и швырнул в карету. Дед
заскулил,  как побитый щенок. Тарп бросил  туда же Шрама и поднял голову. На
месте кучера никого не было,  и Тарп  просто  ударил стоящую рядом лошадь по
заду и гикнул.
     Карета сорвалась с места.
     Сутулясь под дождем, Тарп повернулся ко мне.
     -  Вот мы  и  позаботились  об  этих  шутах. Эй!  Что  с девчонкой? Она
исчезла.
     -  Черная   неблагодарность.   Баба  есть  баба.  Черт   ее  возьми.  -
Плоскомордый на  секунду задрал  голову и подставил  лицо под дождь. - Я  на
этом не остановлюсь. Давай  пойдем напьемся, а потом хорошенько с кем-нибудь
подеремся.
     - Я думал, мы уже достаточно подрались.
     - Ба! С этими разве драка? Слабаки! Пошли.
     Мне вовсе не улыбалось накликать на себя беду. Но спрятаться от дождя и
от этих бабочек неплохо бы. Я говорил, что не совсем утратил здравый смысл.
     Один  из  двух  бандитов  валялся  в  сточной канаве около двери Морли,
перекрывая  путь стекающей по  трубе  воде. Второй  вылетел  наружу, как раз
когда мы подошли.
     - Эй! - завопил Тарп. - Смотрите, куда мусор выбрасываете!
     Я  оглядел  помещение.  Девушка не  вернулась.  Мы  с  Морли  и  Рохлей
устроились за столиком и стали думать, что все это значит. Плоскомордый ушел
искать настоящих приключений.



     Я  как  следует  приложился к пиву из бочонка  Рохли  (не  пропадать же
серебряной  марке),  и мы  с Морли  поговорили  о  королях и  капусте,  и  о
бабочках, и  о  старых  временах, которые никогда  не были очень уж добрыми,
хотя  иной раз мне  и  везло. Мы  решили все  мировые проблемы, но пришли  к
выводу,  что  никто  из  правителей  не  обладает  достаточным  умом,  чтобы
осуществить нашу программу. А сами мы не хотели браться за эту работу.
     О  женщинах  мы говорили  недолго.  Недавний  успех  Морли  затмил  мои
достижения. И сил моих не было смотреть, как  эта огромная бесформенная туша
Рохля  откинулся на спинку  стула,  подбоченился  и самодовольно заулыбался,
вспоминая о своих победах.
     Дождь  лил  не  переставая.   Наконец  я  заставил  себя  вернуться   к
действительности. Я снова промокну до  нитки.  А  если Дин не ответит на мои
крики и стук в дверь, то еще сильнее. Стиснув зубы и ни на что не надеясь, я
покинул Морли и его  заведение. Дотс выглядел  таким же  самовлюбленным, как
его бармен. Он-то уже дома.
     Я опустил  голову как можно ниже и пожалел, что не  хватило  ума надеть
шляпу. Я так редко ношу ее, что мне и в голову не пришло украсить себя  этим
предметом, хотя это было бы очень кстати. Капли дождя тут же ударили меня по
затылку и потекли по спине.
     Я замедлил шаг  на том месте, где мы спасли загадочную дочь Чодо от  ее
не менее  загадочных похитителей. Здесь было почти темно. Дождь стер большую
часть следов.  Я порыскал вокруг  и  уже  подумал было, что  добрая половина
происшедшего   мне  привиделась,  как  вдруг   обнаружил  на  земле  большую
запачканную грязью  бабочку. Я поднял трупик, осторожно зажал  его  в  левой
руке и унес с собой.
     Я живу в старом красном кирпичном доме, расположенном в некогда богатом
квартале на Макунадо-стрит, близ Дороги чародея. Ныне средний класс в полном
составе  сбежал с тонущего корабля. Большинство  соседних домов  поделили  и
сдали   внаем  семьям  с  выводками  детей.  Обычно,   подходя  к  дому,   я
останавливаюсь,  внимательно  рассматриваю его и размышляю  о  том, что лишь
счастливый  случай помог  мне остаться в  живых,  когда  я расследовал дело,
которое  принесло мне деньги на покупку этого самого  дома.  Но стекающие по
спине холодные капли убивают все воспоминания.
     Я  взбежал по  ступенькам; что  есть силы стукнул  в  дверь, как  у нас
условлено:  Бум-бум-бум - и  заорал:  Дин, открой!  Я  тут    утону. Ярко
вспыхнула молния. Гром встряхнул  меня  так,  что зубы   застучали.  Раньше
небесные властители не враждовали между собой, только готовились  ко второму
Всемирному Потопу. Гром и молния предупреждали, что они не шутят. Я стучал и
кричал. Крыльцо не защищает от дождя.
     Возможно, у меня звенело в ушах. Но мне  показалось, что в доме мяукает
котенок. Я знал, что этого не  может быть. Я отругал Дина  за его приблудных
кошек. Он не рискнет приняться за старое.
     Изнутри  послышались  шарканье  и  шепот.  Я  снова заорал. Открой  эту
чертову  дверь, Дин. Мне холодно. Я не  угрожал. Я не так  воспитан, чтобы
угрожать человеку, который  просто может лечь спать и оставить меня куковать
под дождем.
     После  музыкального   вступления,  состоящего  из  проклятий,  щелканья
задвижек и лязга  цепочек, дверь заскрипела.  Старый  Дин  стоял на пороге и
разглядывал меня из-под  полуопущенных век. В эту минуту  он выглядел лет на
двести. Ему под семьдесят. И для своего возраста он очень проворный.
     Он как будто не собирался меня впускать, я уж решил, что придется через
него перешагнуть. И двинулся вперед. Он посторонился. Я проговорил:
     - Как только дождь прекратится, чтобы кошки здесь не было.
     Я  старался  дать ему  понять, что, если кошка  не  уйдет, уйдет он. Он
начал лязгать задвижками и цепочками. Раньше всего этого не было.
     - У нас теперь здесь лавка скобяных товаров?
     - Мне неспокойно в доме, где вся защита от воров - несколько замков.
     Нам надо будет как  следует поговорить о том, что  можно и чего  нельзя
себе позволять. Я отлично знал, что за этот металл  он заплатил не из своего
кармана. Но сейчас не время для разговоров. Я не в лучшей форме.
     - Что это у вас?
     Я и забыл про бабочку.
     - Бабочка-утопленница.
     Я унес  ее  в кабинет, крошечную комнатушку - последняя дверь  по левой
стороне  коридора,  рядом  с  кухней.  Дин  ковылял  сзади,  держа свечу.  В
изображении  дряхлости  он  настоящий артист.  Просто удивительно,  каким он
сразу становится беспомощным, когда замышляет что-нибудь сомнительное.
     Я взял у него свечу и зажег лампу.
     - Иди-ка обратно в постель.
     Он  посматривал  на  закрытую дверь  маленькой  гостиной, эту дверь  мы
прикрываем, только  когда  в  комнате кто-то есть  и мы  не хотим, чтобы его
видели. Обитатель гостиной царапался в дверь. Дин сказал:
     -  Я  уже  совсем  проснулся.  Могу  и поработать.  - Вид  у  него  был
совершенно сонный. - Вы еще не скоро ляжете?
     - Скоро. Вот только изучу это насекомое, поцелую Элеонору и пожелаю  ей
спокойной ночи.
     Элеонора  -  прекрасная  печальная  женщина,  жившая  давным-давно.  Ее
портрет висит над  моим письменным столом. Я говорю о  ней так, будто  у нас
связь. Это выводит Дина из себя.
     Надо же мне было с ним как-то поквитаться.
     Я уселся  в потертое кожаное кресло.  Как и все остальное, включая дом,
оно куплено с  рук. Я просто приспособил  его для своей задницы. В нем очень
удобно.  Я оттолкнул  подальше счета  и  положил  бабочку на стол, расправив
крылышки.
     Дин ждал на пороге, пока не  понял, что я не буду заниматься пришедшими
счетами. Тяжело дыша, он поплелся на кухню.
     Я  быстро  взглянул  на последние расходы  и скорчил  физиономию.  Дела
плохи. Но взять работу? Бр-р-р! Я повидал довольно зла!
     А  тут  еще  эта потрепанная зеленая  бабочка. Она  и  раньше  не  была
красавицей,   но  сейчас  ее  крылья  потрескались,  сломались,  изорвались,
стерлись и свернулись в трубочку. Черт возьми! Я пережил мгновение deja vu.
     Родственников  этой  бабочки  я  видел  на  островах,   когда  проходил
пятилетнюю службу в Королевском флоте. На болотах было полно этих мошек. Там
водятся все виды насекомых,  на создание  которых  у Бога хватило  фантазии,
кроме разве  что северных  тараканов. Вероятно, сотворением мира  руководила
некая  небесная комиссия. В  местностях, где  территории  различных ведомств
частично совпадали, между божественными чиновниками шла конкурентная борьба.
И  они,  несомненно,   сбрасывали  переизбыток  созданных  насекомых  в  эти
тропические болота.
     Но черт с ними, с  этими  недобрыми старыми временами. С тех пор я стал
мужчиной. Вопрос в том, зачем мне вообще эта бабочка.
     Меня точно,  бесспорно, наверняка ни в малейшей степени  не  интересуют
ссохшиеся  старые  чудики,  слабые  желудки  которых  извергают  бабочек.  Я
совершил свой подвиг, и с меня хватит. Я спас прекрасную даму. Пора заняться
более  милыми моему сердцу делами,  например, выпроводить пушистый  комочек,
последний объект благотворительности Дина, через черный ход.
     Я выбросил дохлую  бабочку в мусорное ведро,  откинулся в кресле и стал
думать, что хорошо бы забраться в мягкую постель.
     Гаррет!
     Проклятие! Всегда забываю о своем так называемом партнере.



     Покойник обитает  в  большой гостиной, выходящей окнами  на  улицу; эта
комната находится напротив кабинета и занимает такую же площадь, как кабинет
и маленькая  гостиная, вместе взятые. Достаточно места для существа, которое
не двигается с тех незапамятных времен, когда города Танфера еще не было.  Я
подумываю о том, чтобы  отправить  его в  подвал  вместе с остальным хламом,
который я здесь нашел после переезда.
     Я вошел к нему в комнату. Там  горела лампа. Удивительно. Дин  не любит
сюда заходить. Я обвел гостиную подозрительным взглядом.
     В комнате стоят всего два  кресла  и два  маленьких столика,  но  стены
закрыты  полками с книгами,  картами и памятными вещицами. Одно  кресло мое.
Второе занимает постоянный жилец.
     Если вы войдете без подготовки, Покойник может вас поразить. Во-первых,
он не  человек, а логхир. Я не  встречал ни одного представителя этого вида,
кроме  Покойника, и  поэтому  не могу сказать,  плюхались ли при виде его  в
обморок логхирские девицы, но, с моей точки  зрения, он похож на манекен, на
котором некий злодей шишковатой палкой отрабатывал удары.
     Оценив его  толщину,  вы  увидите, что  нос у  него как  хобот у слона,
больше фута длиной. Потом вы заметите,  что его давным- давно  объели мыши и
моль.
     Покойником его называют  потому, что он  неживой. Около  четырехсот лет
назад кто-то воткнул  в него перо. Но логхиры так легко не сдаются. Его душа
или что-то в этом роде все еще пребывает в его теле.
     Кажется, у тебя было приключение.
     Так  как  он мертвый, говорить он  не может, но его это  не смущает. Он
передает мысли  на  расстоянии  прямо  в мою  башку.  Он также  может,  если
захочет, мысленно рыскать повсюду, среди сваленного в кучу барахла и пауков.
Обычно он настолько вежлив, что старается  не  вмешиваться,  пока не спросят
его совета.
     Я снова огляделся по сторонам. В комнате  было  слишком чисто. Дин даже
смахнул пыль с Покойника.
     Что-то затевается. Эти двое снюхались. Впервые. Это меня пугает.
     Но  я не подал  вида. Я мастерски скрыл свои подозрения. Зная, что меня
ждет неприятность, я решил ударить первым.
     Покойник сильно сглупил, когда научил меня  запоминать во время  работы
все тонкости. Я принялся рассказывать ему о прошедшем вечере.
     Теоретически  наше  сотрудничество  основано  на   том,   что  я  бегаю
туда-сюда, терплю тумаки и набиваю синяки и шишки, а он впитывает все, что я
узнал,  пропускает  эти  сведения  через  свои  мозги,  которые  он  считает
гениальными, и  говорит мне,  кто преступник,  или  где  закопали труп,  или
что-нибудь  еще. Но  это  теоретически. На деле  он ленивее меня. Чтобы  его
разбудить, мне приходится угрожать ему тем, что я подожгу дом.
     Я  пространно расписывал прелести странной мисс  Контагью, как вдруг он
что-то заподозрил.
     Гаррет!
     Он знает меня как облупленного.
     - Да? - проворковал я.
     Что ты делаешь?
     - Рассказываю тебе о необычайных происшествиях.
     Эти происшествия в данном случае не представляют интереса. Разве только
страсти у тебя снова затмили  разум. Ты  ведь не думаешь связываться с этими
людьми?
     Я хотел  наврать, просто чтобы его позлить. Мы этим часто занимаемся, и
я, и он. Хорошее времяпрепровождение. Но я сказал:
     - Я еще в здравом уме и не позволю юбкам завладеть мною целиком.
     Неужели? Я удивлен и потрясен. Я считал, что у тебя вообще нет ума.
     Разговор у  нас не стоит на месте. Обычно это игра в умника и недоумка.
Сами решайте, кто здесь кто.
     - Один ноль в твою пользу, старик. Я хочу завалиться спать. Если у Дина
вдруг снова  начнется  приступ  бешеной энергии  и  он  решит  еще раз  тебя
почистить, скажи ему, чтобы разбудил меня в полдень.
     Утро не мое время. Благоразумные  люди не встают по утрам.  А то еще не
вечер, а ты уже совсем вареный.
     Подумайте сами. Все эти  ранние  пташки, что  они получают  взамен сна?
Язву. Больное сердце. Безвременную кончину в желудке бездомных котов. Это не
для меня. Не для
     старого Гаррета. Я собираюсь лечь  и  расслабиться,  потому  что путь к
бессмертию лежит через безделье.
     Жаль, что  не удастся как следует  отоспаться.  Подвиг во имя  спасения
девицы  и  героические   попытки  лишить  Рохлю  прибыли   от  продажи  пива
заслуживают награды.
     - Что вы тут замышляете? Почему это  мне не удастся отоспаться? У  меня
нет других дел.
     В восемь часов утра тебе надо быть у ворот Аль-Хар.
     - Что?!
     Аль-Хар  -  городская  тюрьма.  Танфер печально  известен  бездействием
закона и правосудия,  но  иногда  появляются  такие неловкие  типы,  которые
спотыкаются  и сами падают в руки блюстителей порядка. Иной раз какой-нибудь
слабоумный на самом деле получает срок.
     -  Какого  черта? Меня там не любят. Если бы ты избегал все места,  где
тебя не  любят, тебе  пришлось  бы  уехать из города.  Ты  пойдешь к  тюрьме
Аль-Хар, потому что тебе  надо следить за  человеком, которого  освободят  в
восемь утра.
     Вот оно что! Опасаясь, что мы останемся без денег. Покойник и Дин нашли
мне  работу. Неслыханное  нахальство! Эти  двое много о  себе думают. Мне не
трудно изобразить придурка - я частенько дурачу сам себя.
     - Зачем мне это?
     Три  марки в день и оплата всех  расходов. Чуточку изобретательности, и
наш домашний бюджет станет таким, как прежде.
     Я нагнулся  и заглянул под его  кресло.  Там лежало несколько маленьких
мешочков.
     - Мы  еще не вылетели в трубу.  - Вот где мы  храним  деньги. Это самое
надежное  место.  Вор, который подойдет к Покойнику, - создание, испорченное
до мозга костей, и я  не хочу  иметь с ним никакого дела. - Если  я вышвырну
Дина с его котом и буду готовить сам, мы еще много месяцев будем пить пиво.
     Гаррет.
     - Да. Да. - Да, что правда, то правда,  пришло время заработать немного
денег. Только я  не люблю, чтобы мне подсовывали работу. Я старший партнер в
этом хреновом предприятии.  Я здесь главный. Вот так. - Расскажи мне об этом
деле. А пока будешь рассказывать, свободной частью  мозгов подумай, кто дает
приют такой неблагодарной свинье.
     Фью! Не горячись по  пустякам.  Это идеальная работа.  Простая  слежка.
Клиент всего лишь хочет приглядеть за бывшим заключенным.
     - Правильно! Этот  тип меня засечет, заведет в какой-нибудь  переулок и
спляшет чечетку на моей физиономии...
     Этот человек не  прибегает к насилию. Он  даже не  ожидает, что  за ним
будет хвост. Это легкие деньги, Гаррет. Возьми их.
     - Если они такие  легкие,  зачем  поручать  это  дело  мне?  Почему  не
Плоскомордому? Он всегда ищет работу.
     И я часто его ею снабжаю.
     Нам нужны деньги. Пойди отдохни. Тебе рано вставать.
     - Не уверен. - Почему это я  должен уйти из дому и  начать суетиться? -
Может, сначала посвятишь меня в некоторые подробности? Скажем, дашь описание
объекта.  На  случай  если  завтра  выпускниками Академии  станут  несколько
парней. И назовешь  хоть  инициалы того  типа,  который меня нанял.  Чтобы я
вычислил с помощью дедукции, перед кем мне отчитываться.
     Клиент - некий Рислинг Гулляр...
     - Вот  это здорово! Ты заставляешь  меня работать на мерзкого владельца
дансинга из Веселого  уголка. Бросаешь меня на самое дно, и хоть бы что! А я
садился на хвост настоящим негодяям, вроде Чодо и его подручных. Ну и за кем
я должен следить? За жуликом, который
     обставил одну из девок Гулляра? И зачем это нужно?
     Объект некий Брешущий Пес Амато. Колоритное имя...
     - Боже! Брешущий Пес? Ты шутишь! Ты его знаешь?
     - Лично не знаком. Но знаю, кто он такой. Думаю, каждому ребенку старше
десяти известен Брешущий Пес Амато.
     Больше я ничего не выяснил. Я противился искушению. Он хочет  сделать
из меня мальчика на побегушках.
     - Брешущий  Пес Амато.  Другое прозвище Малохольный  Амато. Имя, данное
при  рождении,  Кропоткин Ф. Амато. Не знаю,  что  обозначает Ф.  Возможно,
Фрукт. Этот человек  совсем  свихнулся. Он  вечно    ошивается  на ступенях
Канцелярии  и  орет в мегафон  про то,  что власти  надули  его  предков. Он
устраивает целые уличные представления с плакатами, флажками и таблицами. Он
обрушивается с бранью на всех,  кто  подходит достаточно  близко. Он во всем
видит заговор,  его небывалые теории  изумляют даже тех, кто тоже привык  во
всем видеть происки врагов. Кропоткин Амато может связать что  угодно  с чем
угодно и плести дьявольские интриги чтобы  доказать, что  он повелитель блох
по праву рождения. У него пунктик, что за всем стоит император.
     Империя,  предшественница  карентийского  государства,  пала   столетия
назад. Но императорское семейство  все еще вертится поблизости и ждет, когда
его  пригласят.  Влияние этой  семьи на современное  общество ограничивается
тем, что она дает средства на содержание благотворительной больницы Бледсо.
Только Брешущий  Пес мог заподозрить потомков императора в каких-то кознях.
     Интересно.
     - Занятно. В мелких дозах. Но если подойти слишком близко, он пристанет
и  начнет  рассказывать всю  эту бодягу, как его благородную  семью  обманом
лишили  титулов  и поместий.  Черт  бы  его побрал. Его отец был  мясником в
Недороде.  Мать метиска из  района  Дна.  Он жертва тех же событий, что и мы
все. Служба в армии и война. Он начал брехать после демобилизации.
     Так, значит, он безобидный, сбитый с толку дурак?
     -  В том-то  и  дело.  Такой  безобидный, такой  сбитый с толку и такой
дурак,  что  дальше некуда. Один из самых забавных персонажей, которых можно
встретить на улицах. Поэтому ему и разрешают разгуливать с мегафоном.
     Как же этот безобидный  дурачок угодил в  тюрьму?  И  кому надо  за ним
следить? Может, он не так уж прост?
     Вот и я думаю.
     В последний раз я видел его довольно давно. Но тогда я не интересовался
им профессионально.
     Я  по  нему  не  соскучился.  Если такие,  как он, исчезают, по ним  не
скучают. Возможно, кто-нибудь когда-нибудь и спросит: А что случилось с этим
болваном,  который  вопил на ступенях Канцелярии?   Все пожмут  плечами, и
тот, кто спрашивал, забудет, о чем спросил.  Брешущий Пес никого не волнует,
никто не бросится его искать.
     Я был уверен,  что  у него в запасе куча  небылиц  о  его  пребывании в
тюрьме. Может, про то, что его упрятали туда демоны  из потустороннего мира.
В нашем  мире ему не удалось  никого разозлить  до такой  степени, чтобы его
посадили.  А  может,  это  сделали  тайные  агенты Венагеты.  Или  маленький
народец.  Или сами боги. Банда богов запросто может погубить кого угодно, ей
не нужны оправдания.
     - Я пойду спать, Умник. - И я вышел, прежде чем он успел заставить меня
изменить решение, бормоча: - Три марки в день за
     то, чтобы пасти Брешущего Пса Амато. Не верится.
     Лестница  начинается в нескольких шагах от  кухни.  Я заглянул пожелать
Дину спокойной ночи.
     - После того,  как  выгонишь кошку, подумай  о том,  что пол в  комнате
Покойника  нуждается  в ремонте, - вы  же  теперь  такие друзья.  Неплохо бы
почистить пол песком и обновить.
     Он посмотрел на меня, как на привидение.
     Я  усмехнулся  и пошел спать. Если  он выкинет еще какую-нибудь  штуку,
получит работу месяца на три: чистить песком, шлифовать, красить - это будет
отличная месть хозяина.
     Я  приплелся  в  свою  комнату, сбросил одежду,  с грустью подумал, что
придется  идти  на работу, и опустил  голову  на  подушку. Бессонница мне не
грозит.



     Многие люди,  старый Дин в их числе, обладают огромным недостатком: они
вскакивают  с  постели,  едва лишь прокричит петух.  В  этом  есть  какое-то
фатовское желание  первым  ухватить  удачу за  хвост. Я отказался  от  всего
этого, как только распрощался с армией. Я сыт по горло.
     Дин страдает предубеждением, что спать до полудня -  грех. Я все  время
пытаюсь его переубедить, Но его мозг затвердел вместе с сосудами. Он наотрез
отказывается признать мою правоту. Старого дурака ничем не исправить.
     Я имел неосторожность сказать это вслух.
     Дьявол,  солнце  едва  остыло.  Вы  думаете,  в  такое  время  я что-то
соображаю?
     Меня с ног до головы окатили ледяной водой.
     Я кричал. Ругался на  чем свет стоит.  Говорил такие слова,  от которых
моя милая старая мамочка переворачивалась в гробу.
     Я поднялся, но зря. Он успел удрать.
     Я сел на  край  кровати,  уперся локтями  в  колени и уткнулся  лбом  в
ладони. Я  спрашивал богов, в которых верю раз в неделю, за  что  мне  такое
наказание.  Я  всегда  был  хорошим  мальчиком!  Давайте  сыграем  шутку  со
Вселенной: пусть в ней хоть на день воцарится справедливость. Заберите этого
старого зануду.
     Я мигнул. И сквозь  несомкнутые  пальцы увидел, как в дверь просунулась
голова Дина.
     - Мистер  Гаррет, пора вставать. Через два  часа вам надо быть  у ворот
Аль-Хар. Я готовлю завтрак.
     Мои  замечания о  завтраке могли испортить пищеварение кому угодно.  На
Дина они не подействовали.
     Он тяжело поплелся вниз.  Я громко вздохнул и заковылял к окну.  Только
что рассвело. Городские мусорщики из  крысиного народца лязгали и дребезжали
мусорными тележками, притворяясь, что делают полезное дело. Мимо прошмыгнула
ватага  гномов с  огромными  мешками, больше их  самих. Гномы были  угрюмые,
мрачные и молчаливые. Вот что значит рано вставать!
     Кроме гномов  и мусорщиков на улице никого не было. Все  здравомыслящие
существа еще спят.
     Только угроза бедности не пускала меня присоединиться к ним.
     А что? На старом  Брешущем Псе  можно крупно заработать. Дурак, который
нанимает сыщика для  слежки за таким типом, заслуживает,  чтобы  его кошелек
опустошили   дочиста.   И   задание   не   такое  опасное,  как  большинство
достававшихся мне дел.
     Я привел себя в порядок и  быстро спустился  по  лестнице.  Остановился
около кухни, чтобы нахмуриться, хотя, если меня  будят в такое время, хмурая
мина получается вполне естественно.
     Но хмурой мины не получилось. Я шагнул в кухню и оказался среди запахов
ароматных сосисок, печеных яблок, свежезаваренного горячего чая и только что
вынутого из духовки печенья. Мне не оставалось выбора.
     Когда я  не работаю, Дин такой вкуснятины не готовит. Я хожу  вокруг да
около  и  получаю  в лучшем случае покрытую пленкой миску  холодной овсянки.
Если мне хочется свежего чая, я должен сам его заваривать.
     Ну  что поделаешь с  этими маньяками и их  культом работы? То есть я не
был бы против, если бы Дин трудился за меня, но  что-то я этого не  замечаю.
Дело в том, что он из тех, что лезут всех перевоспитывать. Он мечтает, чтобы
я  разбогател и слег от переутомления  накануне своего тридцать  первого дня
рождения.  Но  я  его  перехитрю.  Его  номер не пройдет.  Мне  всегда будет
тридцать.
     Я  поел. Даже объелся. Дин  мыл посуду и мурлыкал себе  под нос. Он был
счастлив. Он  меня пристроил.  Я чувствовал  себя  оскорбленным,  униженным.
Столько  навыков  и  талантов израсходовать  впустую на слежку  за  каким-то
полоумным. Это все равно что стрелять из пушки по воробьям.
     Дин был  ужасно доволен, что  я  теперь  при  деле,  и  даже  прекратил
брюзжать  и опомнился,  только когда  я уже  наполовину съел  вторую  порцию
яблок.
     -  По дороге  к Аль-Хар  вы будете  проходить  мимо поселка Тейтов, да,
мистер Гаррет?
     О-о-о! Он называет меня мистером, когда знает, что мне не  понравятся
его слова.  В этот раз я сразу понял, о чем  речь. Только не сейчас. Он  ко
мне пристает, чтобы я помирился с  Тинни. А я не помирюсь, потому что решил
больше не извиняться перед женщинами за то, чего не совершал.
     - Если Тинни хочет помириться, она знает, где меня найти.
     - Но... Я встал:
     - Вот о чем подумай, Дин, пока будешь искать место для кошки. Что, если
я вдруг женюсь и моя жена будет вести хозяйство?
     Это  его приструнит. Я пошел к парадной двери. Но не дошел.  В голове у
меня  зазвучал голос  Покойника. Гаррет, ты уходишь, не  приняв должных  мер
предосторожности.
     Он имел в виду, что я иду без оружия. Я сказал:
     - Я всего лишь собираюсь следить за сумасшедшим. Я не влипну ни в какую
историю.
     Я даже не зашел к нему в комнату. Все равно он слышит меня не ушами.
     Ты  всегда думаешь, что не влипнешь в историю. Однако каждый раз, когда
ты так думаешь и выходишь из  дома неподготовленным, ты  под  конец жалеешь,
что был настолько непредусмотрителен. Разве не так?
     Это соответствовало гнусной действительности. Я желал бы, чтобы было не
так.  Чтобы мы жили не в  такое варварское время. Но от моего желания ничего
не изменится.
     Я поднялся на второй этаж и подошел к чулану со всякими мерзостями, где
хранятся  инструменты, которые  приходится использовать,  когда мой основной
инструмент - мои мозги -
     меня подводит. Я ворчал  не  переставая. И размышлял, почему  не  хотел
последовать  хорошему совету. Наверное, меня задело,  что я сам об  этом  не
подумал.
     Урок, который пошел не впрок, потом выходит боком.
     Танфер - неприятный город.
     Я вышел на улицу в плохом настроении. Я не сделаю этот город приятнее.



     Как большинство  общественных учреждений в нашем городе, тюрьма Аль-Хар
уже  много десятилетий нуждается в  обновлении. Вид у  нее такой ветхий, что
кажется, при желании заключенные могли бы повалить стены.
     Аль-Хар  с  самого  начала была  нехорошей затеей,  казенным  пирогом;
кто-то  нагрел  руки на  этом  проекте,  перерасходовав  средства  и снизив
реальные  затраты.   Подрядчик  использовал  блеклый  желто-зеленый  камень,
который поглощает  грязные пары  из  воздуха,  вступает  с  ними  в реакцию,
покрывается прожилками, становится безобразнее  день ото дня и расползается,
так как слишком мягок.  Он слоится и рушится,  крошки летят по всей  тюрьме,
стены стоят щербатые, как после оспы.  Там, где  осыпалась  известка,  камни
вылезают наружу. Поскольку в городе редко кого-нибудь сажали, тратить деньги
на ремонт тюрьмы представлялось бессмысленным.
     Дождь  не перестал,  но теперь  он  накрапывал  мелкими каплями.  Чтобы
действовать на нервы,  этого достаточно.  Я устроился  под одиноким лимонным
деревом, таким же жалким, как  живущие в переулках мусорщики. Это дерево  не
признавало времен года. Но его уныло опущенные ветви были здесь единственной
защитой. Я вспомнил, чему нас учили, когда я служил  во флоте, и растворился
в окружении. Хамелеон Гаррет. Прекрасно.
     Я пришел рано, что  случается со мной нечасто. Но раз уж на то пошло, я
двигался   чуть   быстрее,  чуть   энергичнее,  чем  обычно.  Может,  стоило
потренировать и мозги. Им не помешало бы побольше инициативы и вдохновения.
     Моя  профессия - мое самое слабое место. Работа  сыщика открывает перед
тобой грязную изнанку жизни. По  природе я человек слабый, но пытаюсь что-то
улучшить  в  этом  мире и ловлю  в темноте  проблески  света.  Вероятно, мое
нежелание работать происходит от сознания того, что темные стороны жизни все
равно  будут  преобладать, и  наставить на  путь  истинный не  удастся почти
никого,  потому что люди жестоки, себялюбивы и безрассудны, и даже лучшие из
нас, если подвернется случай, продадут родную мать.
     Огромная разница между хорошими парнями  и  плохими состоит в  том, что
хорошим  парням  еще   не  представилась   возможность  совершить  зло   для
собственной выгоды.
     Мрачный  взгляд  на  мир,  к  несчастью,  делается  все  мрачнее  из-за
ежедневно происходящих событий.
     Мрачный пейзаж пугает меня, как бы говоря, что настает мой черед.
     Мрачная  улица, замусоренная,  мощенная булыжником  дорожка, проходящая
мимо Аль-Хар. Прохожих почти нет.  Эта мрачность не исчезает и  при  хорошей
погоде.  Даже  находясь один  в  лесу,  я  не ощущал  такой  заброшенности и
безысходности.
     Улица была очень неудобная для работы, кроме того, я здесь неловко себя
чувствовал.  Я не  вписывался в  пейзаж. Люди начнут удивляться,  что  я тут
делаю, и  еще запомнят  меня,  хотя  и  не станут выходить  из  домов.  Наши
горожане не любят будить лихо.
     Брешущий Пес вышел из  ворот  тюрьмы,  тяжело топая и держась руками за
пояс брюк. Он остановился и стал обозревать мир глазами заключенного.
     Ростом  он  был  около  пяти  с  половиной  футов,  лет за  шестьдесят,
коренастый, с лысеющей  головой, на  лице выделялись жесткие  седеющие усы и
огромные  грозные  брови.   За  десятилетия,  потраченные  на   разоблачение
заговоров, кожа его потемнела от загара. Пребывание в тюрьме на нем никак не
отразилось.  Он  носил  старую,  драную, засаленную  одежду, ту же  самую, в
которой вошел туда. В Аль-Хар  заключенным  не  выдают униформу. Насколько я
знаю,  у Брешущего  Пса не  было родственников,  и никто не  мог ему  ничего
принести.
     Его взгляд скользнул по моей  персоне.  Никакой  реакции.  Он подставил
лицо  под  дождь,  наслаждаясь  падающими  каплями, и  двинулся  в  путь.  Я
подождал, пока он прошел полквартала, и последовал за ним.
     У него  была  необыкновенная  походка. Он  был  кривоногий.  Артрит или
что-то  в  этом  роде. Он  будто катился  по дороге:  поднимал  целиком одну
сторону  тела  и толкал  ее вперед, а  потом другую. Наверное,  у него  были
сильные боли. Тюрьма не лечит артрит.
     Брешущий Пес  не торопился. Он шел не спеша, смакуя свою свободу.  Если
бы я столько времени  просидел взаперти,  я  бы тоже болтался  под  дождем и
получал от этого удовольствие.
     Но в эту минуту я  не был настроен сочувствовать кому бы то ни  было. Я
шипел, бурчал и ворчал. Такая непродуманность! Выдающегося сыщика держат под
дождем.
     Хотя  Брешущий  Пес тут  ни  при  чем.  Я  стал  составлять план  мести
Покойнику.
     Это всегда  интересное  упражнение  для  ума.  Как навредить  существу,
которое уже убили? Возможностей раз, да и обчелся.
     Даже мы, мастера своего дела, порой бываем небрежны. Если не чувствуешь
угрозы, легко потерять бдительность. Я не чувствовал угрозы. Брешущий Пес не
походил на  уличных  громил,  с которыми  я  привык сталкиваться, они обычно
ростом  с дом,  но  туго соображают, и их  просто  уложить на  обе  лопатки.
Брешущий Пес, пропади  он пропадом, похож на маленького  старичка. Маленькие
старички  не прибегают к насилию.  А если и прибегают, то нанимают для этого
огромных глупых громил.
     Я с  важным  видом повернул за угол и - у-у-уф!  -  как  кур в  ощип! К
счастью, Брешущий Пес похож на маленького  старичка, а маленькие старички не
прибегают к насилию.
     Я шарахнулся в сторону, пытаясь избежать столкновения. Каким-  то чудом
мне это удалось. В конце концов Брешущий Пес, пропади  он пропадом, похож на
маленького старичка.  Я  закашлялся  и  чуть  не  задохнулся.  Тем  временем
Брешущий  Пес  смекнул что  к чему и  решил,  что,  поскольку кулаки  у него
никудышные, лучше всего как можно активнее поработать пятками.
     Довольно мудрое решение, учитывая мое внезапное недомогание.
     Я  припустил за ним. Мне еще  повезло:  я тренировался  и  был  в такой
хорошей  форме,  что  быстро  пришел  в  себя. Скоро  расстояние  между нами
перестало увеличиваться, а потом я стал его нагонять. Брешущий Пес оглянулся
лишь раз. Он экономил энергию, надеясь скрыться.
     Что касается меня, я стал осторожнее на поворотах.
     Мне  не  потребовалось много  времени, чтобы догнать  его, схватить  за
плечо,  сдержать  его  слабые  удары и силой  усадить на ступеньки какого-то
дома.
     - Какого черта ты это устроил? - рявкнул я.
     Он посмотрел на меня,  как на  придурка. Может,  так и есть. Пока я  не
выказал большого ума. Он не отвечал.
     Сбегать он как  будто не собирался, и  я  присел  возле него, хотя и не
совсем рядом, чтобы он не мог ударить меня снова.
     - Мне больно,  парень. За что? -  Опять этот взгляд. -  За кого ты меня
принимаешь, головорез?
     Да-а.  Это побольнее пинка  в  живот.  Я  опытный сыщик, а  не  уличный
бандит.
     - За чокнутого старика, у которого не хватает ума спрятаться от дождя.
     - Я живу в гармонии с природой. Неужели ты это сделаешь?
     - Что сделаю?
     - Будешь угрожать. Руки выкручивать. Ха! Теперь моя очередь смотреть на
него большими глазами.
     - Этим тупым взглядом  ты меня  не проведешь. Кто-то послал тебя, чтобы
ты помешал мне говорить правду.
     Я с хитрым видом спросил:
     - Какую правду?
     Он с еще более хитрым видом ответил:
     - Если тебе не сказали, значит, они не  хотят, чтобы ты  знал. Не хотят
втягивать тебя в это дело, а я уже в нем по уши.
     Псих.  И я сижу  здесь и разговариваю с ним. Под  дождем. И ветер в мою
сторону. А этого психа перед выходом из тюрьмы даже не вымыли.
     - Никаких угроз не будет. Мне все равно, что ты делаешь.
     Он не понял:
     - Зачем же ты меня преследуешь?
     -  Чтобы знать,  куда  ты  идешь.  Надо  ошарашить его  новым  приемом.
Правдивые ответы на вопросы. Сразу ставят в тупик. Прием  сработал. Брешущий
Пес был озадачен.
     - Зачем?
     -  Черт возьми, я сам не знаю.  Один тип заплатил моему партнеру, и тот
согласился  на  эту  работу, не посоветовавшись со  мной.  Естественно,  мой
партнер сидит дома. А я тут мокну.
     Он мне поверил; вероятно, потому что я не выкручивал ему руки.
     - Кому я нужен? - Казалось, он  в недоумении. - Никто не принимает меня
всерьез. Почти никто.
     Я посмотрел, не собираем  ли мы толпу. Брешущий Пес мог говорить только
в одном диапазоне: очень громко. Он так  долго орал, что разучился  издавать
другие звуки. Мне вдруг стало очень интересно, чем его кормили в тюрьме. Изо
рта  у  него  пахло,  как  у  хищной  птицы.  Внешность  у  него  тоже  была
малоприятная:  растрепанные  брови, усы, нос картошкой и безумные  глаза. По
крайней мере он  не  пытался подсунуть  мне листовки  и не  просил подписать
прошение.
     Доведем эксперимент до конца.
     - Типа, который заплатил, зовут Рислинг Гулляр.
     - Как? Не знаю никакого Рислинга Гулляра.
     - Владелец жульнического дансинга в Веселом уголке.
     Он  странно на меня  посмотрел, будто  я  или вру, или спятил. Потом он
нахмурился:
     - Подстав! Ну конечно.
     - Что?
     - Подстав. Подставное лицо, он нанял тебя для кого-то другого.
     Брешущий Пес  заулыбался и закивал головой. Кто-то за ним охотится. Ему
это нравилось. После стольких лет кто-то идет по его следу! Кто-то принимает
его всерьез! Можно сказать, что его преследуют!
     - Возможно.
     Мне всегда  было некогда  размышлять о Брешущем Псе. Иногда я задавался
вопросом, верит ли он в то,  что  говорит. Все знали, что его рассказы об их
семействе  не  соответствуют действительности. Ни одно  из его утверждений о
заговоре не  подтвердилось, и это  в  городе,  где каждый,  кто что-то собой
представляет,  стремится  разоблачить  всех остальных.  Никто не пытался его
остановить.
     - За что тебя посадили?
     Вот черт! Я уже так промок, что дальше некуда. И сырость смягчает запах
зловонных паров вокруг Амато.
     - На шестьдесят дней. Шут!
     -  По какому обвинению?  Это  же записано в протоколе.  Я  за считанные
минуты раздобуду твое дело.
     Он что-то пробормотал.
     - За что?
     - За нарушение общественного порядка. Он продолжал говорить тихо.
     - За это не дают два месяца.
     - Третья жалоба.
     Радость, что его наконец преследуют, пропала. Теперь он был смущен. Его
осудили за нарушение общественного порядка.
     - Даже после третьей жалобы больше нескольких дней не дают.
     - Я слишком увлекся во  время слушания. Пятьдесят пять дней добавили за
оскорбление суда.
     Все равно слишком  сурово. Знакомые мне судьи привыкли  к оскорблениям.
Заседания  суда  напоминают  кормежку зверей в  зоопарке.  Надо  было  очень
постараться, чтобы вывести этих судей из себя.
     Я  вспомнил  возмутительные  заявления  Амато.  Да-а.  Он  наткнулся на
человека,  лишенного  чувства  юмора, к тому же  этот человек не  знал,  что
Брешущий Пес настоящий псих,  совершенно безвредный. Только  тронутому могли
сходить с рук такие вещи.
     - Тебе еще повезло, - сказал я ему. - Ты кого-то здорово уел тебя могли
упрятать в Бледсо.
     В благотворительной больнице есть отделение для  умалишенных. Кто  туда
попадает,  не  выходит,  пока  кто-нибудь  с  воли его  оттуда  не  вытащит.
Существует полно истории о том,  как людей запихивали туда, а потом забывали
о них на десятилетия.
     Брешущий  Пес побледнел под слоем  загара.  Он  испугался.  И  собрался
уходить.
     - Погоди, старик.
     Он  покорно уселся  обратно  Он  понял мои  слова  как угрозу. Бледсо.
Находясь около Брешущего Пса, разговаривая с ним, я  все  больше чувствовал
себя болтуном.
     - Отказываешься разговаривать, да?
     - Да.
     Я покачал головой. Капли дождя скатились по волосам прямо в глаза.
     - Мне платят, и возможно, этого достаточно,  но недурно бы хоть немного
понять, по чему я трачу на тебя время.
     После  некоторых  раздумий я решил:  может,  он  сообразил, что сам  не
знает? Холодный дождь - великое лечебное средство при больной фантазии.
     Мои мысли  порхали туда-сюда, как пьяные мотыльки, пытаясь уловить, что
происходит.  Ответ  напрашивался сам собой: это либо  розыгрыш, либо ошибка,
либо злые козни, либо еще что-то. Но только не работа.
     Я вспомнил слова Покойника: Три марки  в день и оплата  всех расходов.
Мне не пришло в голову спросить, взял ли он  предварительный гонорар.
     - Что собираешься делать? - спросил я. - Сейчас?
     - Ты промокнешь до нитки, сынок. Перво-наперво я пойду и посмотрю, есть
ли мне где жить. Если есть, я пойду  куплю бутылку и напьюсь в стельку. Если
тебе не  жалко  времени,  можешь подождать,  пока я прокрадусь на  встречу с
тайными врагами твоего босса.
     Когда  он  говорил,  что напьется, это звучало убедительно.  Если  бы я
только что вышел из тюрьмы,  я бы не поставил пьянку на первое место, но он,
видно, уже староват для баб. А на второе место пьянку поставить неплохо.
     - А завтра?
     - Завтра снова за всегдашнюю работу. Если не будет дождя. А если будет,
останусь дома и приложусь еще к одной бутылке.
     Я встал:
     - Тогда пошли к тебе. Подождем, пока  ты заснешь.  Потом я  встречусь с
этим Гулляром и выясню, в чем дело.
     Никому не нравится выглядеть круглым идиотом, а у меня возникло смутное
подозрение, что именно так я и выгляжу. Надо было как  следует порасспросить
Покойника.
     Я  решил  сделать это  на обратном  пути, перед тем как идти к Рислингу
Гулляру.



     Дин открыл мне дверь.
     - Господи, зачем вы пришли домой? Он поднял голову и стал смотреть, как
с моей шевелюры капает вода.
     - Надо посоветоваться с гением.
     Я проскочил мимо Дина и  неожиданно распахнул дверь маленькой гостиной.
Хм! Кошка исчезла. Бесследно. Но я чувствовал, что она где-то здесь.
     Дин  переминался с  ноги  на  ногу.  Я бросил на  него  как можно более
злобный взгляд и, издавая устрашающие звуки, изобразил, что сворачиваю врагу
шею. А затем отправился в комнату Покойника.
     Он делал вид, что спит.
     Я знал, что он прикидывается. Он  не заснет, пока не  услышит последних
известий из Кантарда.  Он помешан на Слави Дуралейнике  и каждую минуту ждет
новостей о похождениях этого генерала- республиканца.
     Я все равно вошел. Дин засуетился, притащил рваное одеяло и накинул его
на  мое кресло, чтобы оно не  промокло.  Я  сел, уставился  на  Покойника  и
сказал:
     - Жаль, что он прикорнул как раз, когда наконец пришли вести с  фронта.
Завари мне побыстрей чашку чая, я выпью перед уходом.
     Какие новости из Кантарда?.. Ты коварное животное, Гаррет.
     - Коварнее некуда. Такой же коварный, как  тот  тип, который  для смеха
послал меня шпионить за сумасшедшим.
     Для смеха?
     -  Можешь сказать  правду. Я  не  обижусь. Я  даже  признаю,  что шутка
удалась.  Ты  продержал  меня на улице достаточно  долго, прежде чем  я тебя
расколол.
     Мне очень неприятно разочаровывать  тебя, Гаррет, но нас  действительно
наняли,  чтобы  мы докладывали  о передвижениях Брешущего Пса  Амато. Клиент
заплатил аванс пятьдесят марок.
     - Перестань. Я признал, что шутка удалась. Хватит.
     Гаррет, это правда.  Хотя сейчас, чувствуя,  какие мысли,  подозрения и
вопросы блуждают в твоем мозгу, я сам засомневался.  Может быть, я тоже стал
жертвой хитрого розыгрыша.
     -  Кто-то  на самом  деле заплатил  пятьдесят  марок за  то,  чтобы  мы
выслеживали Амато?
     А то бы у меня под стулом ничего не лежало.
     Я был уверен, что он говорит серьезно.
     - Ты не задавал вопросов?
     Нет. Таких,  которые  тебя интересуют, нет.  Если бы я  знал, кто такой
Брешущий Пес Амато, я бы задал.
     В парадную дверь  кто-то стучал. Дин,  очевидно, был так  занят, что не
мог открыть.
     - Подожди минуту.
     Сначала я посмотрел в глазок. У  меня есть горький  опыт. Я увидел двух
женщин. Одна из них дрожала  от холода, обхватив себя руками. Судя по всему,
обе были не в восторге от погоды.
     Я открыл:
     - Чем могу служить, леди?
     Слово леди  я употребил поэтически. Та,  что помоложе, была   лет  на
двадцать  старше  меня. Обе были  очень  чистенькие и одеты  в  свои  лучшие
наряды, но эти наряды истрепались и давно вышли  из моды. Сами  женщины тоже
выглядели потрепанными и изможденными.
     Одна была явно с примесью нечеловеческой крови.
     Обе нервно заулыбались, как будто я напугал их, оказавшись не тем, кого
они ожидали. Та, что помоложе, набралась храбрости и спросила:
     - Ты спасен, брат?
     - Что?
     - Ты возродился? Ты признал Миссиссу как своего личного Спасителя?
     - Что?
     Я не  понимал,  о чем  речь.  Я  даже не сообразил, что они  говорят  о
религии.  Религия не  занимает большого  места в  моей жизни.  Я не  обращаю
внимания  на  множество разных  богов, культы которых  наводняют  Танфер.  И
нечасто обманываюсь  в своих упованиях,  что боги  также не  будут  обращать
внимания на меня.
     Вероятно, женщин очень обнадежило, что я не захлопнул дверь у них перед
носом. Они начали болтать.  От природы  я очень вежлив. Я слушал вполуха, но
наконец врубился. Осклабился и с воодушевлением произнес:
     - Входите! Входите!
     Я представился. Пожал им руки. Я стал прежним очаровашкой Гарретом. Они
почувствовали  себя неловко,  будто что-то  заподозрили.  Я копнул  довольно
глубоко, чтобы  убедиться,  что  их  путь к  спасению рассчитан не только на
людей. Большинство культов  у  нас расистские.  У нечеловеческих  существ  в
основном нет богов.
     Я признался:
     - Я не  свободен и не  могу принять новую  систему верований, но я знаю
тут одного, которому следует с вами встретиться. Вы не представляете,  какой
безбожник мой  партнер.  Он  нуждается... Но позвольте  вас предупредить. Он
упорствует  в  своем злонравии.  Сколько  я ни пытался... Вы  сами  увидите.
Пожалуйста, пройдите со мной.  Хотите чаю? Мой  эконом  только  что поставил
чайник.
     Они продолжали болтать. Свои фразы я вставлял в промежутках.
     Женщины последовали  за мной.  С большим  трудом я  сохранял  серьезную
мину. Я натравил их на Покойника. И не собирался вертеться поблизости, чтобы
смотреть, как полетят перья.
     Я  выскочил  под  дождь  и  подумал:  интересно,  захочет ли  он теперь
когда-нибудь со  мной разговаривать. Но кто, как не он, нуждается в духовном
руководстве? Он уже умер и тащится по дороге в рай или в ад.
     Но ухмылка на моей  физиономии  говорила вовсе не о том, как  я доволен
собственным  хитроумием.  Ко  мне  снова пришло вдохновение.  Я  понял,  как
превратить  дело  Брешущего Пса  в  розыгрыш, который  принесет  счастье нам
обоим.
     Старик  умеет  читать  и  писать.  Он  делает таблички  и  плакаты.  Он
безвреден. И ему нужны деньги. Я это увидел, когда пришел к нему домой.  Так
пускай  он сам  себя  и  выслеживает. Я могу передавать записи Брешущего Пса
нашему клиенту,  гонорар  мы поделим,  и мне  не надо  будет сутулиться  под
дождем.
     Чем больше я думал об этой идее, тем больше она мне нравилась. Никто не
заметит подмену.
     Так что  черт с ним, с  Рислингом  Гулляром.  Я  не  собираюсь искушать
судьбу. Я посижу в сторонке, но от дела не откажусь. Я начинаю новую жизнь.
     Я решил  сторговаться с Брешущим Псом. Это не сулит никакой беды. Будет
наш с ним заговор.
     Хорош  белый  рыцарь,  а? Наш  герой,  профессиональный жулик  третьего
разряда.
     Я не чувствовал  за собой вины. Рислинги Гулляры этого мира заслуживают
то, что получают. Я шел и посмеивался, пока не пришел к Брешущему Псу.



     Существует  мнение, что мы такие, какими нас представляют другие, но мы
сами  создаем образ, который другие нам возвращают.  Это особенно ясно видно
на детях. Так, какой-нибудь  несчастный, паршивый  родитель  без конца пилит
своего малыша, талдычит ему, что он никудышник и что он тупой, и очень скоро
малыш становится тупым никудышником.  По-другому и быть не может.  Точно так
же можно создать и свой образ.
     Я работал  над  этим, правда, не  всегда осознанно, когда хотел,  чтобы
весь свет  считал меня хамом. Не стелил постель. Менял  носки раз в  неделю.
Убирал  дом раз в  год независимо от  того, нужно  это  было  или нет. Чтобы
выглядеть настоящим злодеем, переставал чистить зубы.
     Брешущий Пес, наверно, тысячу лет занимал свои две комнаты и никогда не
делал  уборки.  В  его  квартире  можно  было  устроить  музей,  где  матери
показывали бы детям, почему нужно наводить порядок.
     Судя  по  запаху,  это единственная  квартира в  Танфере, не зараженная
паразитами.  Запах   принадлежал  Брешущему   Псу  Амато,   но  застаивался,
усиливался от  времени и сгущался за счет угнетающей влажности. Брешущий Пес
понятия не имел о принципах гигиены.
     Слава всем богам, он довольно долго отсутствовал.
     Я  нигде  не  видел  столько  бумаги,  даже  в  канцеляриях королевских
чиновников. Если у Брешущего Пса не выходила листовка, он бросал испорченную
бумажку  через  плечо.  Когда он  приносил  еду,  бумажная  или целлофановая
упаковка  летела  к  отвергнутым   листовкам.   Повсюду  валялись   разбитые
керамические бутылки из-под вина. Уцелевшие сосуды хранились,  вероятно, для
пополнения запасов.
     Здесь, в этих осадочных слоях, лежала вся история  Брешущего Пса Амато;
чтобы  начать  раскопки,  нужен был только авантюрист- историк,  не боящийся
запаха.
     Все  это я  понял с первого взгляда,  лишь  только Амато пригласил меня
войти. Вторым
     взглядом я окинул его мебель. Она ограничивалась мольбертом, за которым
он  рисовал объявления и  плакаты, и шатким столом, где он писал листовки. В
самом чистом углу гордо лежало драное одеяло.
     Пройдя  два  шага, я убедился, что мои  выводы ошибочны.  На самом деле
Брешущий Пес прибирал квартиру. Я увидел дверной проем (без двери) во вторую
комнату,  куда  Амато  складывал  мусор,  когда в  первой его  накапливалось
слишком много.
     Брешущий Пес не  извинился. Казалось,  ему было невдомек, что он как-то
не так ведет хозяйство. Он только спросил:
     - Ну что ты узнал от своего Гулляра?
     - Я к нему не ходил. Я кое-что придумал.
     -  Ты не  очень  перетрудился, пока думал?  Видно, у меня на  лбу  было
написано огромными буквами, какой я молодец.
     - Тебе понравится. Это на пользу нам обоим. Вот мой план.
     Я рассказал ему, как мы можем заработать  несколько  марок. В глазах  у
него зажегся недобрый огонек.
     - Сынок, может, мы и сойдемся. Ты не такой дурак, как кажется.
     - Прикидываюсь для маскировки, - буркнул я. - Ну как, идет?
     - Почему бы нет? Мне  всегда нужны деньги. Но ты  неправильно вычислил,
что нам надо делить их пополам. Я ведь должен буду выделить время из  своего
жесткого расписания и делать всю работу.
     - Я  вычислил, что  лучше всего нам делиться  так: две трети мне и одна
тебе. У меня контракт. Мне  придется переписывать твои заметки. И переться в
Веселый уголок, чтобы передать их.
     Брешущий Пес пожал плечами. Он не
     спорил.
     - Легкие деньги, - пробормотал он.
     - Кстати, о деньгах. Как ты сводишь концы с концами? Я уж не спрашиваю,
как ты платишь за всю эту бумагу.
     Даже  макулатура  стоит  недешево.  Производство  бумаги  -  трудоемкая
отрасль.
     - Может, кое у  кого достаточно  мозгов, чтобы понять истину и захотеть
ее обнародовать.
     Он сердито смотрел на меня. И не хотел говорить правду.
     Из него  получился  бы  настоящий  верующий.  Танфер может похвастаться
славной порослью психопатов, и число их растет день ото дня. Хотя, возможно,
Брешущий Пес ворует бумагу. Или прячет состояние у банкиров-гномов.
     Никогда не  знаешь  точно.  В нашем городе  почти все  не такие, какими
кажутся. В ответ на его угрюмость я пожал плечами:
     - Я буду заходить через день.
     - Ага. Эй, знаешь что? Может, ты протянешь мне руку помощи?
     Может быть, только на большом расстоянии.  Его дыхание приобрело  новое
свойство, к прежнему зловонию прибавился тяжелый винный запах, и образовался
отравляющий газ. Пожалуй, им можно было бы  заполнять бутылки и отправлять в
Кантард. Одной бутылки хватило бы парализовать целый отряд венагетов.
     - Каким образом?
     -  Пока  меня  не  было,   мое  место  на  лестнице  захватил  какой-то
религиозный маньяк.
     - Устройся  рядом с ним, как можно ближе, и выживи его. -  Никакая вера
не  выдержит  аромата,  исходящего  от Брешущего Пса. -  Если  не получится,
позови меня.
     - Хорошо.
     Он сомневался. Он  не чувствовал собственного  запаха. Обоняние  совсем
притупилось.
     - Пока.
     Мне надо было выйти на улицу. Глаза у  меня слезились. Из  носа  текло.
Голова кружилась.
     Я не  торопился домой. Я подождал, пока дождь  смоет с меня этот запах.
Интересно,
     дождь когда-нибудь прекратится? Или надо покупать лодку?
     У такой погоды есть и хорошая  сторона. С тех  пор  как начался  дождь,
Танфер перестали донимать летающие громовые ящеры.
     Когда эти чудища впервые появились, все их приветствовали. Они пожирали
крыс, кошек, белок и особенно голубей. Голубей мало кто любит. Но у громовых
ящеров оказались те же гнусные привычки, что и у  голубей. Испражнения чудищ
были крупнее и точнее попадали в цель.
     Поговаривали об учреждении премии за истребление этих вредных животных.
Чудовищ  привлекал Холм,  где живут богатые и  могущественные.  Им  нравятся
возвышенности.  И  аристократам,  и  громовым ящерам.  Если  бы у  последних
хватало ума держаться поближе к трущобам, им бы ничего не угрожало.



     Единственным  предупреждением мне была полная детского ехидства ухмылка
Дина, но я сразу понял: что-то не так.
     Гаррет!
     0-ох! Я забыл, что оставил Покойника наедине с проповедницами.
     Я подумал, не смыться ли мне в уборную. Но, черт возьми, это мой дом. Я
в замке король. Я шагнул в комнату Покойника.
     - Да?
     Сядь.
     Я осторожно сел. Он был слишком спокоен.
     Ты когда-нибудь размышлял о своей бессмертной душе?
     Должно быть,  я заорал. Когда  я пришел в себя,  я  бежал по  коридору,
испуганно оглядываясь на закрытую дверь комнаты Покойника.
     Где-то  мяукнула кошка. Все это происходит не  со мной. Все  это сон. Я
схожу с ума.  Если  так будет и дальше, я уйду из  дома и буду выть  на луну
вместе с Брешущим Псом.
     Но  дальше было еще хуже.  Я заглянул на кухню,  чтобы выпить  пива,  и
нашел там Дина, который пил чай в обществе  давешних  маньячек. На коленях у
одной из них сидел котенок. Другая будто околдовала  Дина,  и он глядел ей в
рот. Женщина с котенком сказала:
     -  Вы не  посидите с  нами, мистер  Гаррет? Мы как  раз  сообщили  Дину
чудесную новость. Неужели вы не разделите нашу радость?
     Радость?  Вид у нее был радостный, как  на похоронах. Она не знала, что
значит слово радость. Все обман. Она улыбалась, но  улыбка была фальшивая.
Под  этой  маской скрывалась  кислая  мина  святоши.  Если ей покажется, что
где-то кому-то хорошо, у нее тут же сделается запор.
     - Извините. В другой раз. Я только возьму печенье и побегу.
     Видал я таких, как она. Это хорошо вымытый Брешущий Пес, разница в том,
что ее фантазии содержат резкий, металлический привкус насилия. Брешущий Пес
полон решимости разоблачить воображаемых демонов.  Она стремится  искоренить
их огнем и мечом. При этом она до ужаса  официальна и любезна. Если  бы я на
секунду перестал  двигаться,  она пригвоздила  бы меня к месту и очень скоро
разбудила  бы  во мне зверя. Она не отпускала бы меня до  тех пор, пока я не
отшил бы ее так грубо, что мне целый месяц было бы стыдно.
     Я схватил печенье и удрал в кабинет.  Я спросил  Элеонору:  Ты ведь  не
сделаешь  мне  никакой  гадости, правда?  Она  подарила мне    прекрасный,
загадочный взгляд.
     Я  сел  за письменный стол. У  меня  все валилось из рук. Надо овладеть
положением, прежде чем хаос поглотит  нас целиком. Надо вернуть этот побитый
штормом корабль на ровный киль.
     Сам виноват, что пытался насолить Покойнику.
     Я застонал. Едва  лишь я устроился поудобнее, как кто-то  забарабанил в
парадную дверь. Если к  нам кто-то заходит, значит,  он желает увидеться  со
мной. Если  кто-то желает  увидеться со  мной, значит,  мне  хотят подкинуть
работу.  Если мне хотят подкинуть работу,  значит, учуяли,  что я только что
устроился  поудобнее.  Но  тут  меня  осенило: вдруг  это  стучат  еще  одни
проповедники. Я смогу науськать новую свору на  тех,  что заполнили дом. Они
заведут богословский спор. Я буду наблюдать с лучшего
     места для зрителей,  как они сражаются, выдвигая один нелогичный  довод
за другим.
     Видите, оптимист. Кто сказал, что я все вижу  в черном свете? Я? Верно.
Когда во  всем видишь темную сторону, жизнь наполняется приятными сюрпризами
и редко приносит разочарования.
     Одно из таких разочарований ждало меня, когда я открыл дверь.



     Сначала я глянул в  глазок. И понял, что не  особенно  обрадуюсь, когда
открою. Но выбора не было.
     Его зовут Уэстмен  Туп.  Он из полиции. Какая она ни есть в Танфере. Он
капитан той самой Стражи, которая способна поймать разве что такого опасного
преступника, как  Брешущий  Пес Амато.  Я немного знаком  с Тупом, мне этого
вполне достаточно. А он знает  меня. Мы друг друга не любим. Но я уважаю его
больше других полицейских. Он берет взятки, но соблюдает правила игры. Он не
очень жадный.
     Я открыл дверь:
     - А, капитан, я еле-еле узнал вас, вы не в форме..
     Сама  вежливость. Иногда у  меня  это получается. Я огляделся.  Он  был
один. Поразительно.  Его  собратья ходят стаями. Это у них  один из  навыков
выживания.
     - Мы можем поговорить?
     Он  маленький,  тощий,  с  короткими каштановыми,  седеющими на  висках
волосами. В нем  нет ничего примечательного,  но  на этот раз  он был сильно
взволнован. И разговаривал почти учтиво. Я тут же насторожился.
     Когда   общаешься   с  такими,   как   Уэстмен   Туп,  небольшая   доза
подозрительности не повредит.
     - Капитан, у меня гости.
     -  Тогда   пойдемте  прогуляемся.  И,  пожалуйста,  не  называйте  меня
капитаном. Я не хочу, чтобы люди догадались, кто я такой.
     Черт  побери,  он  делал   над  собой  героические  усилия.  Обычно  он
разговаривает, как портовый грузчик.
     - На улице дождь.
     - От вас ничего не ускользает. Неудивительно, что у вас такая слава.
     Понятно? Просто не верится. Я закрыл дверь, не призывая на помощь Дина.
Нет оснований для беспокойства. Меня охраняет небесное воинство.
     - Почему бы нам не выпить где-нибудь пива? Душа требует.
     И душа требует выпить залпом целый бочонок.
     - Будет быстрее, если мы просто прогуляемся.
     Его  маленькие голубые глазки напоминали  льдинки. Он не любил меня, но
очень старался  не обидеть. Ему что-то очень было нужно.  Я  заметил, что он
отрастил усики, как у Морли. Похоже, что-то происходит.
     -  Хорошо. У  меня достаточно развито чувство  гражданского долга.  Но,
может, вы мне намекнете, в чем дело?
     -  Вы уже  сообразили, Гаррет. Я  вас знаю. Я нуждаюсь в помощи, но мне
неудобно вас о ней просить. В  серьезной  помощи. У меня возникли трудности.
Нравится  мне  или нет, но, похоже,  только  вы  знаете,  как  эти трудности
разрешить.
     Наверное, это был комплимент.
     - Правда?
     Меня  распирало  от   сознания   внезапно  обретенного  могущества.   И
одновременно моя  подозрительность переходила в  паранойяльную форму.  Когда
мои враги  лезут  из  кожи  вон, чтобы  сказать  мне  любезность, я  начинаю
психовать по-настоящему.
     - Да.
     Он что-то проворчал, должно быть,  на иностранном языке, потому  что ни
один  благородный  человек  не   станет  произносить   слова,   которые  мне
послышались.  А офицеры  Стражи  все сплошь благородные люди. Пообщайтесь  с
ними. Они такого вам наговорят, пока будут обчищать ваши карманы!
     - А в чем дело?
     - Лучше я вам покажу. Это недалеко.  Я похлопал себя по  разным местам,
чтобы  убедиться,  что оружие все еще  при мне. Что-то тихо пробормотав, Туп
произнес:
     - Борьба за власть достигла предела, Гаррет.
     - Что еще новенького?
     Года два у нас не было крупных переворотов или низложения короля, но, в
общем, смена правителей  случается  у  нас  чаще, чем  Брешущий  Пес  меняет
одежду.
     - Образуется фракция реформаторов.
     - Ясно.
     Нехорошая новость для его собратьев.
     - Вы понимаете, что я хочу сказать?
     - Да.
     Я  и сам слышал недовольное бурчание. Но люди всегда недовольны. Здесь,
в реальном мире, мы не принимаем все это всерьез. Это
     политика. Никто по-настоящему не хочет перемен. Слишком многим есть что
терять.
     -  Я  рад.  Потому что  у нас возникло одно  срочное  дело. Мы получили
приказ. В случае неисполнения нас подвесят за яйца.
     Усекаете? Он даже стал выражаться, как благородный человек.
     - А при чем здесь я?
     - Мне неловко  признаться,  но  никто  из  нас  не  знает, как  к  нему
подступиться.
     Проклятие!  Он  влип.  Он напуган. Небось ему уже показали веревку,  на
которой его подвесят.
     - Я долго размышлял. И нашел  единственный ответ: обратиться  к вам. Вы
знаете, что делать  и  достаточно законопослушны,  чтобы это сделать. Если я
смогу вас уговорить.
     Я  молчал.  Я знал, что мне не  понравятся слова, которые он собирается
произнести.  Я  закрыл  рот, чтобы  оставить  себе путь для  отступления.  К
старости я обрел потрясающую выдержку.
     - Если вы нас выручите, Гаррет, вы не пожалеете.  Мы позаботимся о том,
чтобы вы получили достойный гонорар. И Стража будет всегда вас прикрывать.
     Да. Это было бы неплохо. У меня бывали неприятности со Стражей. Однажды
они осадили мой дом. Пришлось потрудиться, чтобы они удалились.
     - Ладно. Так о чем же речь?
     Меня знобило. Не надо было быть семи пядей  во лбу, чтобы смекнуть, что
меня ожидает какая-то пакость.
     -  Лучше я  покажу вам, - настаивал  Туп. Хотя  его предложение звучало
заманчиво, оно нравилось мне все меньше и меньше.



     Мы прошли всего километра полтора, но эти полтора километра привели нас
на край света, где царит другая жизнь, в предбанник ада, называемый Дном.
     Танфер  славится тем,  что в  нем живут  разумные  существа  почти всех
видов.  В основном подобные  тянутся к подобным и  живут общинами, в близком
соседстве.  Это  относится  и  к  людям, которые  не составляют  этнического
большинства.  Метисы  живут раздробленно, селятся  на  свободных землях, где
попало,  и  часто им нигде не  рады.  Две третьих  города занимают  трущобы.
Бедность в порядке вещей.
     Но жители Дна смотрят  на трущобы, как жители трущоб на Холм. Обитатели
Дна живут в палатках, сшитых из тряпья, или  в лачужках, сделанных из палок,
грязи и мусора, который
     надо успеть собрать прежде, чем на работу выйдут мусорщики из крысиного
народца. А  еще в районе  Дна  сотня  существ  нередко ютится в  здании, лет
двести назад построенном для пяти или  десяти обитателей; за это время окна,
двери и полы разобрали по  дощечке  и пустили на  растопку. Бедняги ночуют в
подворотнях  и  на  улицах; некоторые настолько  нищие,  что  у них даже нет
травяной циновки  вместо  матраца.  Они живут в неописуемой грязи. Мусорщики
ходят  сюда только с охраной.  Солдаты  появляются  здесь только  ротой,  не
меньше -  если вообще появляются.  Многие солдаты  родом отсюда  и теперь не
хотят возвращаться даже ненадолго.
     Дно - это крайняя степень падения.  Нижняя  точка,  если катился вниз с
Холма. Тот, кто докатится  до Дна, вряд  ли  когда-нибудь поднимется  снова.
Разве что в погребальной повозке.
     В  районе Дна  лишь  гробовщики  чувствуют  себя  в  безопасности.  Они
приходят каждый день со  своими повозками, одетые в длинные  серые одеяния с
вуалями,  которые  скрывают  их  лица,  и  подбирают  покойников  с  улиц  и
переулков.  Они  работают и  монотонно повторяют: Выносите мертвых! Выносите
мертвых! Гробовщики не  заходят в дома. Они нагружают повозки и доставляют
их  содержимое  в  городские  крематории.  Гробовщики  работают с восхода до
заката, но  каждый  день на  улицах  остается все больше и больше неубранных
трупов.
     Смерть на Дне так же неприглядна, как жизнь.
     Жизнь  на Дне  ценится  меньше всего. На  Дне  ценится лишь один товар.
Молодые люди. Крепкие молодые  люди, выжившие  на  улице.  Только эти  парни
выигрывают от ведения войны в Кантарде. Они вербуются в армию, как только им
позволяет возраст, и на  свое жалованье вытаскивают из ада всех, кого могут.
Несмотря на буйную, недисциплинированную юность, они  изо всех сил стремятся
стать хорошими солдатами. Если они будут хорошими солдатами,  они заработают
достаточно, чтобы вытащить со Дна свои семьи.  Они едут в Кантард и мрут там
как мухи ради своих семей.
     Меня  всегда поражало,  что в такой клоаке, как Дно, сохранилась и даже
часто встречается такая любовь. Честно говоря, я не понимаю, как  это  может
быть. В менее  бедных трущобах первыми жертвами  молодежи становятся близкие
люди.
     Дно  -  это  другой  мир. Тут  все  иначе.  Туп остановился.  Я  замер.
Казалось,  он  потерял  дорогу.  Я  с тревогой  огляделся  по  сторонам.  Мы
выглядели слишком состоятельными. Но на улицах не было ни души.
     Возможно, из-за дождя. Хотя сомнительно. Что-то здесь затевается.
     - Сюда, - сказал Туп.
     Я пошел за  ним, насторожившись еще  больше. Никого не видно. Наконец я
заметил парочку явных  полицейских, правда, в  штатском;  они выглядывали из
узкого  прохода  между зданиями.  Полицейские  были  огромного роста,  такие
попадаются только в районе Дна. Они снова скрылись в проходе.
     Нервы  у меня  совсем сдали. Меня заманили сюда вместе с Тупом, который
терпеть  меня не  может. Но не настолько же он меня ненавидит. Не настолько,
чтобы завести меня в ловушку для потехи.
     Я шагнул в проход и чуть не споткнулся о какого-то старика. Он весил не
больше  тридцати  килограммов.  Кожа  да  кости.  Он  мог  только  трястись.
Гробовщики очень скоро заберут его отсюда.
     - Через весь проход, - сказал Туп. Я не хотел идти. Но пошел. И пожалел
об этом.
     Мне  нравится думать, что,  когда я служил  в Морской пехоте,  моя душа
покрылась прочной защитной  коркой,  потому  что  мое воображение  не  может
вместить больших ужасов, чем те, что видел и пережил на войне. Мне все время
казалось, что меня больше ничто не удивит.
     Я ошибался.
     Мы  подошли  к небольшой открытой площадке,  где  в стародавние времена
грузчики складывали свою  ношу. Здесь стояли  несколько полицейских. В руках
они держали фонари. Вид  у  стражей порядка был такой, словно они надеялись,
что дождь погасит их огни.
     Я мог их понять.
     Девушке было около двадцати. Она  была обнаженная. И мертвая. В этом не
было ничего удивительного. Это случается.
     Но не так, как на этот раз.
     Кто-то  связал ее по рукам и  ногам  и повесил на бревне вниз  головой.
Потом ей перерезали горло, выжали кровь  и  выпотрошили, как дичь. Вокруг не
было крови, хотя в человеческом теле ее очень много. Я пробормотал:
     - Они собрали кровь и унесли с собой.
     Теперь меня месяц будет тошнить, и я не смогу есть.
     Туп кивнул в  ответ. Ему  тоже было  не по  себе. И  его ребятам. Кроме
того, они еще  злились.  Дьявол,  я  тоже  злился, но моя злость  не  успела
вскипеть.
     Непонятно, почему девушку выпотрошили. Может быть,  нужны были какие-то
органы.
     Внутренности  бросали  на  землю,  но  теперь  их  не  было,  наверное,
растащили собаки.  Собаки  подходили  и к телу,  но почти не  повредили его.
Благодаря их тявканью и обнаружили труп. Туп сказал мне:
     - Это пятая жертва, Гаррет. Всех их вот так...
     - И всех на Дне?
     - Нет, здесь она первая. Первая, известная нам.
     Да.  Здесь это  может происходить каждый  день... Я снова посмотрел  на
девушку. Нет.  Даже  на  Дне  не  совершают  таких мерзостей.  Убийство  для
обитателей Дна не забава,  не ритуал, ими движет страсть или желание достать
себе пропитание. Эту девушку убил какой-то сумасшедший.
     Я сказал:
     - Она не местная. Слишком цветущая, слишком хорошенькая.
     - Все  эти  женщины были не со  Дна,  Гаррет.  Их  обнаружили  в разных
районах города.
     - Я ничего об этом не слышал. Правда, и не прислушивался.
     - Мы пытались  это  скрыть, но пошли  слухи.  Поэтому сейчас нам того и
гляди оторвут голову. Власти предержащие требуют поймать этого  психопата, и
поймать его немедленно.
     Я подумал и сказал:
     - Капитан  Туп, сэр,  мне  кажется, вы  со мной не  вполне  откровенны.
Может, если бы убили пятнадцать или двадцать женщин и люди начали  сходить с
ума от страха,  тогда власти зашевелились бы. Но я не верю, что они поднимут
задницу из-за четырех-пяти уличных девчонок.
     - Вы  правы, Гаррет. Но это не уличные девчонки. Это девушки из  лучших
семей.  В день убийства  каждая вышла из  дома по  совершенно обычному, даже
будничному делу. Путешествие, посещение друзей. Полная безопасность.
     - Да? В Танфере невозможно быть в  полной безопасности. И такие женщины
не выходят на улицу без вооруженных телохранителей. Где их телохранители?
     -  Большинство  из  них не  имели понятия  о  том, что  произошло.  Они
сопровождали  своих подопечных  к их  друзьям  и ушли по своим делам. Что-то
здесь  не то, но телохранители  ни  при чем. Хотя, может,  на дыбе их память
немного прояснится. Но нам не разрешают прибегать к крайним методам. Пока не
разрешают.
     - Есть какие-нибудь версии?
     - Они никуда не ведут. Никто ничего не видел и не слышал.
     В Танфере всегда так. Никто ничего не видит.
     Меня  тошнило, я  что-то промычал и заставил себя  снова  взглянуть  на
жертву. Она была красавицей,  стройная, с длинными черными волосами. Горько,
но  правда, что  острее  ощущаешь  несправедливость судьбы,  когда  погибают
хорошенькие. Туп  смотрел  на  меня так,  словно сейчас я изреку  что-нибудь
умное.
     - Так что вы от меня хотите? Как будто я не знаю.
     - Выясните,  кто  это  сделал. Сообщите  нам его имя.  Мы  сделаем  все
остальное.
     Не было необходимости спрашивать,  что я за это  получу. Он уже сказал.
Он держит слово. Я говорил, что он соблюдает правила игры.
     - Что еще вы знаете?
     - В том-то и дело. Больше ничего.
     - Вранье. Ну давайте, Туп!
     - Что?
     -  Этот труп говорит об очень многом. Особенно если  и других убили так
же.
     - Так же.
     -  Ну вот.  Они потрошат  жертвы.  И  собирают  их кровь. Здесь  пахнет
культом дьявола или черной  магией.  Но если это  культ, он не  имеет  места
поклонения, а то тела относили бы туда.
     - А если трупы нарочно подкидывают, чтобы их нашли?
     - Может, и  так. Возможно,  нас  заставляют думать,  что это ритуальное
убийство, а  на самом деле это дело рук сумасшедших. Или мы думаем,  что это
дело  рук  сумасшедших,  а  это  ритуальное  убийство.  Хотя  они  наверняка
сумасшедшие. В здравом рассудке никто такого не сделает.
     - Вы все время говорите они. Вы считаете, что убийц  несколько?
     Я задумался. Мне было тошно.
     -  Да. Кто-то должен  был  отбить ее  у  телохранителей. Привезти сюда.
Раздеть,  и   связать,   и  повесить,  и   сделать  вот  это.  Сдается  мне,
псих-одиночка здесь бы не справился.
     Мне  вдруг   припомнилось,  как  в  некий  дождливый   вечер   я  помог
предотвратить похищение, и у меня захолонуло сердце. Кажется, никакой связи,
но...
     - У этих  девушек есть что-нибудь общее, кроме принадлежности к высшему
классу? Они знали друг друга? Может, у них похожая внешность?
     Эту  девушку  не  спутаешь  с  Чодовой  дочкой,  но  у  них  одинаковое
телосложение, черные волосы и темные глаза.
     - Возраст  от  семнадцати до  двадцати  двух  лет. Одна  блондинка, все
остальные черноволосые,  все  темноглазые. Рост  от ста  шестидесяти до  ста
семидесяти. Телосложение очень похожее, насколько  можно судить, когда они в
таком виде.
     - Их всего пять?
     - Пять нам известны.
     Вот-вот. В Танфере  жертв может быть гораздо больше, но их еще не нашли
или нашли, но не сообщили об этом.
     -  Ну  и  задали вы  себе задачку,  капитан. Такие  дела  очень  трудно
распутать, так как не за что ухватиться, психически нормальному человеку это
представляется бредом. Если появится еще куча трупов, все это  превратится в
фарс.
     -  Я  это знаю,  Гаррет.  Черт  побери,  поэтому  я  и  пришел  к  вам.
Послушайте, если вы хотите, чтобы я вас умолял, я буду умолять. Лишь бы...
     - Нет, Туп. Я не хочу, чтобы вы меня умоляли. - Это очень заманчиво, но
я этого не перевариваю. - Я  хочу, чтобы вы  успокоились. Я  хочу,  чтобы вы
прогулялись  со  мной  под  дождем  и рассказали  мне  все,  что  вы знаете.
По-настоящему  все.  Малейшая подробность,  которую вы  скрываете, чтобы  не
поставить в
     неловкое положение  какую-то  важную  персону, может оказаться ключом к
разгадке.
     Я  не решил, вмешиваться  ли мне в это дело. Пока еще не решил. Я хотел
задержать  Тупа  и  привести  его  к себе,  чтобы он посидел  с  Покойником.
Покойник  разложит по полочкам все, что Туп припрятал в своей глупой  башке,
и,  возможно, даст этому  дураку нужные сведения для раскрытия преступления.
Таким образом  я исполню свой гражданский долг. Я  буду доволен  собой, и не
надо будет рисковать головой.
     Но когда мы возвращались по  узкому  проходу, помощники Тупа с фонарями
шли вместе с нами.  От дождя фонари шипели  и  разбрасывали искры,  в общем,
было  гораздо  светлее, чем  когда мы  направлялись  к  месту  преступления.
Короче, было достаточно света, чтобы я заметил бабочек.
     Их было три.  Ничего  примечательного. Обыкновенные  маленькие  зеленые
бабочки. Но как попали в этот переулок мертвые бабочки?
     Когда мы подошли к узкой улочке, я остановился:
     - Вытащите оттуда того старика и накормите его.  Вызовите врача, старик
нуждается  в  уходе.  Делайте  все,  чтобы  этот старикан  пришел  в себя  и
рассказал нам, что он видел. Если он что-нибудь видел.
     Туп отдал приказ подчиненным:
     - Выполняйте!
     Я отправился домой. Туп еле поспевал за мной и на ходу рассказывал мне,
что,  по  его  мнению,  могло помочь. Я слушал не  очень  внимательно. Я был
ужасно  напуган происшедшим  и к тому  же ошеломлен  тем, что судьба  Стражи
теперь  в  моих  руках.  Я  могу  уничтожить  этих  никчемных ублюдков.  Или
заставить их в несколько  раз  сократить  свои ряды. Черт, они готовы на что
угодно, лишь бы сохранить работу. Иногда они даже готовы поработать.
     Я не привык обладать такой властью. Вероятно, придется попросить  Дина,
чтобы он повсюду ходил за мной и шепотом напоминал о том, что я смертей.
     Дин заметил, что дверь не заперта. И запер ее. Я орал и бил кулаками до
тех пор, пока он с трудом не оторвал от себя проповедниц. Когда он открыл, в
глазах у него горел огонек, не имевший никакого отношения к спасению.
     - Ты негодяй!
     Он  прикинулся, что  не понимает,  о  чем я. Проклятие, ему пошла бы на
пользу хорошая взбучка, и  ему, и этим двум  теткам. Если он после этого  не
помрет.
     Я никогда не приглашал Уэстмена Тупа к себе в дом. Он вступил в коридор
осторожно, словно солдат на порог вражеской крепости.
     Покойник ни от кого не скрывается. Все, кто интересуется, знают, что он
живет у меня. Но почти никто его не видел. Посетители идут в его комнату, не
отказавшись от  всевозможных диких предрассудков, а  потом выясняют, что  на
самом деле все еще хуже, чем они себе представляли.
     Я сказал Тупу:
     - Сядьте в кресло. Мне надо походить по комнате.
     Он так и пялился.
     - Что мы тут делаем?
     -  Старые  Кости  - гений. Если вы мне не верите, спросите  у  него.  Я
думаю, мы сейчас ему все выложим. Он найдет концы и скажет, где искать.
     Мешок с  костями молчал. Я не мог сказать, хороший это знак или дурной.
Я только  знал, что, если  он захочет  помочь, он сделает  больше, чем любой
гений.  Покойник  существует  на  свете очень долго.  Разгадка  сегодняшнего
кошмара  может  таиться  в прошлом. Так  уже  случалось.  Некоторые  ужасные
события повторяются периодически, как нашествие саранчи, через не
     сколько  поколений. Если  эти убийства ритуальные, они впишутся в  свой
период.
     Покойник молчал, но слушал. Он нас  прощупывал. У него до  ужаса тонкие
методы,  но,  когда  он начинает ковыряться  в мозгах, я чувствую. Если  как
следует сосредоточусь.
     Гаррет.  Отбросим   ли  мы   притворство?  Оставим  ли  детские  усилия
пощекотать друг другу  нервы? Я  не  утверждаю, что мы должны идти по  следу
этого чудовища, но, безусловно, дело требует пристального внимания.
     - Когда ты решишь, и я приму решение.
     Туп странно на  меня посмотрел. Он  не  слышал, что  говорит  Покойник.
Покойника можно услышать,  только  если он этого хочет. Поэтому  наши беседы
могут напугать.
     Отлично. Пусть душа твоя пока пребывает в неведении.
     Ох! Никак не оставит меня в покое.  Эти  женщины  оскорбили его чувство
рационального. Он  терпеть  не  может  людей за  некритическое  отношение  к
религии. Он презирает большую  часть человечества, хотя,  общаясь со мной, в
основном   это  скрывает.  Мы,  люди,   единственный  биологический  вид  из
несметного числа обладающих органами чувств существ, который горячо и упорно
верит в нечто невероятное с точки зрения логики и чувст-
     венного восприятия. Представители других видов, принимающие желаемое за
действительное,  слывут  среди  своих  соплеменников  безумцами,   и  к  ним
относятся  так  же, как мы к Брешущему Псу.  Или  с  еще большим неприятием;
Существа других видов не возводят  рехнувшихся в  сан священников, не говоря
уже  о том, чтобы давать  им деньги  и следовать  за ними,  куда  бы они  ни
повели.
     - Я правильно понял, что вы собираетесь взяться за  это дело, Гаррет? -
спросил Туп.
     Он   чертовски  нервничал.  Большинство  людей  психуют  в  присутствии
Покойника. У Покойника  почтенная репутация,  вполне заслуженная.  За  время
нашего знакомства он добился поразительных успехов.
     - Мы  рассматриваем этот вопрос. Я боролся  с собой.  Лень  и нежелание
ввязываться в очередную странную  историю сражались с кипящим во мне гневом.
Гнев побеждал с большим преимуществом. Белый рыцарь  слишком  давно был  вне
игры, лишь раз ему представилась возможность проявить лучшие качества, когда
он вызволял  загадочную дочь Чодо. Но  у белого  рыцаря есть недостатки. Ему
нравится поражать врага на полном скаку, размахивая  ржавым мечом, но он  не
любит, когда надо этого врага выслеживать. Беготня губит
     его решимость  вернее,  чем  насилие и  угрозы  крутых парней.  А чтобы
раскрыть это дело, придется побегать.
     Расслабься, Гаррет. Все не так плохо, как тебе представляется.
     Я увидел, как Туп подскочил на месте, и понял, что Покойник обратился к
нему тоже.
     Капитан  Туп. Я вижу, вы  придаете огромное значение предлагаемому вами
расследованию.
     Туп побледнел  и даже слегка позеленел. Когда  у тебя в  голове  звучит
чей-то голос, это может вывести из равновесия. Особенно поначалу. И особенно
когда  в  твоей голове  спрятана целая  энциклопедия  продажности,  и ты  не
хочешь, чтобы ее кто-нибудь прочитал.  Однако нужда и решимость помогли Тупу
оправиться от потрясения. Он быстро пришел в себя.
     -  Да. На  нас  давят с вершины Холма. И начнут давить еще сильнее, как
только следующая глупая сучка достукается и свернет себе шею.
     Вы уверены, что будут еще жертвы?
     - Точно. А вы как думаете?
     Полагаю,  вы правы.  -  Теперь  Покойник разговаривал  по-  деловому. -
Убийства  будут  продолжаться  и  будут  происходить  одно  за другим,  пока
преступники  не  будут уничтожены. Мне  кажется,  мы  впервые  столкнулись с
подобным  случаем. Сведения, которые я  собрал по мелочам,  изучая ваши умы,
свидетельствуют  о  том,  что здесь  действует  убийца  по  принуждению,  не
способный прекратить  свои преступления,  и что  он  будет вынужден  убивать
снова  и снова, все чаще и чаще,  чтобы ублажить  толкающего его дьявола. Но
мне также ясно, что у него есть подручные.
     Я спросил:
     - Ты считаешь, что это связано...
     Я хотел сказать: ... с тем, что произошло у  Морли. Но  Покойник меня
прервал.
     Да. -  У  нас  был секрет, и Покойник  не хотел, чтобы Туп его узнал. -
Гаррет,  кажется,  тебя  смущает, что это дело  потребует много  беготни. Ты
прав. Придется подробно беседовать с каждым, кто имеет к этому хоть какое-то
отношение. С членами семей  погибших женщин. С телохранителями.  С теми, кто
обнаружил тела,  и  с  полицейскими,  прибывшими на  место  преступления.  С
жителями округи, где нашли трупы.
     Покойник  умеет  сразить  наповал.  С  каждым его  словом я  все больше
съеживался. Я стал величиной с мышку. Я искал дырочку в плинтусе, куда можно
шмыгнуть и спрятаться. На
     то, о чем он  говорит,  у  меня уйдет вся  оставшаяся жизнь. Беготня  -
необходимая часть моей работы; я беседую и беседую с возможными свидетелями,
я всюду сую свой  нос, пока что-то не сдвинется с места. Но мне  не нравится
суетиться отчасти потому, что я ленив, но в основном из-за людей, с которыми
мне приходится иметь  дело. Я не  устаю поражаться  и ужасаться человеческой
злобе.
     Ты не принимаешь в расчет наши возможности, Гаррет.
     Что правда, то правда. Я занят тем, что жалею себя.
     В нашем распоряжении Стража. Тысячи полицейских на побегушках. Разве не
так,  капитан? Ведь любой сотрудник Стражи с громадным рвением  бросится нам
помогать.
     - Нам крышка, если мы не бросимся. Нам уже намекают: еще пара убийств -
и нас всех вышибут.
     Ужасное горе!
     Я понял, что  имеет в  виду  Покойник. Я слишком сосредоточен  на себе.
Полиция из кожи вон лезет, лишь бы удержаться на своих тепленьких местечках.
Может, даже  будет работать. Надо только обратить себе на пользу их инстинкт
самосохранения.
     Тогда сделайте, что я скажу. Я хочу сам побеседовать с родственниками и
телохранителями погибших.  И  с теми, кто  обнаружил трупы.  Ваши  помощники
опросят население районов,  где были  найдены жертвы. А также тех  мест, где
девушки были похищены. Сомневаюсь, что  жители  захотят с вами сотрудничать,
но  сотрудничество  не  обязательно. Даже полицейский, может,  и смутно,  но
чувствует,  когда  собеседник  говорит  неискренне.   Всех  этих  свидетелей
доставляйте ко мне. Я узнаю, что у них на уме.
     Я был  изумлен. Покойник  меня потряс.  Обычно  когда есть работа,  мне
приходится угрожать применением силы,  чтобы только привлечь его внимание. А
тут он  кинулся  вперед  очертя  голову.  Я  еще  не дал  согласия.  За  его
воодушевлением  скрывается тайный план. Или  он что-то знает, но не говорит.
Пока  он продолжал разговаривать с Тупом,  уточняя, с кем  и на какое  время
назначить беседу, я внимательно его разглядывал.
     Подозрительность, перерастающая в психоз, стала в нашем деле привычной.
Бывает, что сам себе не доверяешь.
     Когда  Покойнику  взбредет  в  голову  вздремнуть,  он  может  дрыхнуть
месяцами. А когда он бодрствует - не отдыхать целыми сутками.
     Ему хорошо. А бедному старому Дину придется туго: нужно будет все время
открывать дверь.
     Туп  боялся не запомнить  все  указания и попросил бумагу  и ручку.  Он
записывал полчаса. Я  ходил  по  комнате, взволнованный и удивленный.  Затем
Покойник отпустил полицейского. Я проводил Тупа до парадной двери.
     - Вы  не  пожалеете, Гаррет. Слово даю. Если мы разгребем эту кучу, для
вас откроются все пути.
     - Непременно.
     Я  знаю  цену  благодарности. Благодарность стоит столько  же,  сколько
просроченный  вексель. Особенно в Танфере.  Я знаю лишь одного типа, который
не  нарушает такие обещания: это Чодо  Контагью. Он  доводил  меня до ручки,
возвращая воображаемые долги.
     Я вздрогнул  от воспоминания. Старый Чодо всегда платит по счетам. А за
ним большой должок.
     Я выпустил Тупа, закрыл дверь, выбросил из головы мысли о Чодо и  пошел
обратно, выяснить, что там придумал Старый Плут.



     Еще не время, Гаррет. Дин! - Покойник нечасто сигналит за пределы своей
комнаты.  Такое внимание  он  оказывает  только нам. - Выпроводи этих старых
ведьм. Отправь их к своим племянницам. Мы получили задание.
     -  К племянницам? - Я  быстро вошел в  комнату.  - Ты жаждешь  породить
чудовищ?
     У Дина целый полк незамужних племянниц, все  претендентки на титул Мисс
Уродина. Дин не знает, куда от них деваться. Поэтому  он и удрал от них ко
мне. Он больше не мог терпеть.
     - Представляешь себе, как эта банда набросится на посланниц Господа?
     У Дина  хватит ума не допустить этого. Пока мы ждем Дина, я скажу тебе,
что делать. Надо вернуться к событиям, происшедшим в
     пивной мистера Дотса. Но сначала приведи ко мне мистера Дотса и мистера
Тарпа. Нам потребуется их помощь.
     -  Может,  их помощь нам и  потребуется, но как мы ее    получим? Мой
гонорар за выслеживание Брешущего Пса не позволит...
     Капитан  Туп  берет  расходы  на себя. Тебе следует уделить этому  делу
побольше внимания.  Я назначил огромную  цену.  Отчаяние  заставило капитана
согласиться.
     -  Если  они  так  напуганы,  как  он  изображает, они возьмут  деньги,
оставшиеся от взяток, и заплатят сколько угодно.
     Вот именно. Нам представилась небывалая возможность. - Для Покойника не
имеет  значения,  откуда берутся деньги.  Они  никогда  не  бывают грязными,
грязными бывают  только люди, которым эти деньги принадлежат. -  И я со всем
своим энтузиазмом за нее ухвачусь.
     Со всем своим моим энтузиазмом.
     - Поэтому ты так вцепился в это дело?
     Я не верил.
     Скажем так: мой мозг  становится таким  вялым и ленивым, как твое тело.
Мне  надо  войти в  форму,  а  то  будет слишком  поздно.  Я  еще  не  готов
погрузиться в небытие.
     В небытие. Я отложил это слово в памяти, чтобы отыскать его в следующий
раз, когда
     Покойник заговорит о моей бессмертной душе.
     Его объяснение звучало очень хорошо. Но  я не  верил. И он это знал. Но
не позволял мне настаивать.
     Нельзя терять ни минуты. Приведи мистера Тарпа и мистера Дотса.
     Мистер  Тарп  не желал,  чтобы его приводили. Он  избавился  от Билли и
заменил ее маленькой  блондинкой, которая походила  на  Билли как  две капли
воды. Новая пассия еще не надоела ему. Он хотел сидеть дома и развлекаться.
     - И вообще сейчас еще даже не стемнело, Гаррет.
     - Ты теперь работаешь только по ночам?
     - Привык, выполняя мелкие просьбы Уника.
     -  А  теперь  выполни  мою  просьбу. Поговори  с Покойником.  Не хочешь
работать, не  надо. Я  найду кого-нибудь другого. Правда, похуже тебя, да уж
перебьюсь.
     Никогда не помешает его умаслить.
     - А что стряслось?
     -  Ряд похожих убийств. Убийца - настоящий психопат. Его милость введет
тебя  в курс.  Не знаю, зачем ты ему нужен.  Он извергает приказания, словно
фонтан.
     - Ладно. Поговорю  с ним.  Он посмотрел  на  свою подружку. Она обожгла
меня гневным взглядом. Я сказал:
     - Мне надо увидеться с  Морли, - и  вышел прежде,  чем женщине пришло в
голову выцарапать мне глаза.
     Заведение Морли было почти пусто. Оно только открылось. Его посетители,
как звезды, редко появляются до темноты. Сидевшие за столиками ранние гуляки
пытались обскакать друг друга.
     Мой приход никого не тронул.  Никто меня  не  знал. За прилавком  стоял
новый бармен. Худощавый маленький полуэльф вроде Морли, смазливый  до ужаса,
но слишком  юный, чтобы воспользоваться своими  достоинствами.  Он отращивал
усы.
     Заразительная мода.
     - Мне нужен Морли, - сказал я бармену. - Моя фамилия Гаррет. Скажи ему,
что я по делу, и дело гнусное.
     Мальчишка посмотрел мне в глаза.
     - Морли? Кто такой Морли? Не знаю никакого Морли.
     Тот еще мальчик.
     - Дитя, я учту, что ты новенький. Я учту, что ты молод и глуп и строишь
из себя умника. А когда я все это учту, я просто перекину тебя
     через стойку  и  буду  лупить до  тех  пор,  пока  Морли  не  спустится
посмотреть, кто здесь так орет. Возьми переговорную трубку.
     Зрителей  было  немного, но они все же присутствовали.  Мальчишка решил
показать мне,  что он  тоже кое-чего стоит. В мгновение ока  он  показал мне
бритву. Эльфы, особенно юные, питают  страсть к  острым  предметам. Действия
мальчишки были настолько предсказуемы, что, как только он вытащил  бритву, я
достал дубинку. И  ударил его по пальцам.  Он  завыл, будто побитая  собака.
Бритва  упала на прилавок. Зрители  стали нам  помогать. И из  кухни тяжелой
походкой вышел мужчина-гора.
     - Гаррет! Что ты делаешь? Это был Сарж, один из ребят Морли. Он из того
же теста, что и Рохля.
     - Я хотел видеть Морли. Мальчик вытащил бритву.
     Сарж грустно покачал головой:
     -  Зачем ты  это  сделал, Стручок? Этот человек хочет видеть Морли, так
скажи об этом Морли. Если Морли нравится иметь таких друзей, это его дело.
     - Стручок? - произнес я. Что за  имя  - Стручок?  Даже  гном не назовет
своего гномика Стручком.
     - Мы его так называем, Гаррет.  На самом деле его  зовут Нарциссио. Это
племянник Морли. Ребенок его сестры. Она никак не может с ним сладить. Морли
взял его сюда, чтобы он тут остепенился.
     В это время мальчишка говорил в трубку, ведущую в кабинет Морли.
     Я покачал  головой.  Морли  Дотс  собирается  наставить кого-то на путь
истинный?  Морли, чье  настоящее  призвание состоит в том, чтобы  перерезать
глотки,  разбивать  носы, время от времени мошенничать  и даже грабить, если
добыча достаточно велика? Мой приятель Морли?
     Сарж широко улыбнулся:
     - Я знаю, о чем ты подумал. Но ты же знаешь Морли.
     Я знаю Морли.  Он с одинаковым, почти религиозным  пылом может в одно и
то же время считать истиной взаимоисключающие идеи.  Вся его жизнь  - клубок
противоречий. Морли все делает с азартом. Он  способен  продать любой товар,
потому что,  расхваливая  его, верит каждому своему  слову. Вот почему Морли
так везет с женщинами. И не важно, что через  пять минут  им может  овладеть
совершенно новая страсть. В данную минуту он без остатка отдается нынешней.
     Морли неплохо влиял на Стручка. Мальчишка расстроился, что показал себя
в невыгодном свете, но Морли его успокоил. Мальчишка сказал мне:
     -  Морли спустится  через  несколько минут.  Хотите  чего-нибудь,  пока
будете ждать?
     -  Рохля все еще  держит здесь  свой бочонок? Отлей мне из  него. Рохля
должен мне несколько литров.
     Сарж ухмыльнулся:
     - Почему бы  тебе  его не прикончить?  Мне нравится смотреть, как Рохля
обнаруживает,  что кто-то  приложился к его бочонку, и начинает раздуваться,
словно большая старая жаба.
     - Я буду стараться изо всех сил. У него гости?
     Я поднял палец вверх.
     - Да. Удача возвращается к нему.
     - Я рад, что хоть к кому-то возвращается. Сарж снова ухмыльнулся.
     - Тебе бы жениться на Майе, когда она хотела. Она как раз то, что надо.
- Он потрепал Стручка по плечу  и сказал:  - Ты все сделал правильно. Только
не  спеши  с  бритвой.  Следующий парень  может  быть не такой  хороший, как
Гаррет.
     Сарж пошел на  кухню. Интересно, что он там делает. Я бы не доверил ему
готовить пищу.
     Даже это сено для лошадей, которое подают у Морли.
     Я подумал,  что  самолюбие мальчишки не  должно страдать,  и  косвенным
образом  извинился  за  жестокое  с ним обращение.  Публика потеряла  к  нам
интерес, и Стручок, тоже как бы извиняясь, сказал:
     - Я  здесь всего несколько дней, мистер  Гаррет.  - Теперь он  запомнил
фамилию. - Дядю тут прямо достали. У вас вид, как у несчастного мужа.
     Я рассмеялся:
     -  Я не муж,  я просто  несчастный. Морли  доволен жизнью, только когда
неоправданно рискует. Он  не  хочет крутить романы с  незамужними женщинами.
Раньше он влипал в истории и из-за азартных игр, но теперь это позади.
     Морли сошел  вниз  с самодовольным видом. Он без слов давал мне понять,
какая  у  него замечательная жизнь. Гораздо лучше, чем у меня. Я не спорю. У
множества людей жизнь гораздо лучше, чем у меня.
     - Что случилось, Гаррет?
     - Надо поговорить с глазу на глаз.
     - Ты на работе?
     - На  этот раз да. Покойник говорит, что, может, нам придется заключить
договор. Еще он хочет прощупать твои мозги.
     - Сядь за столик в углу. Я взял пиво,  которое Стручок отлил из бочонка
Рохли.
     - У тебя наверху так много гостей, что ты не можешь всех их спрятать?
     Обычно мы обсуждали дела у него в кабинете.
     - Нет. Просто у меня там беспорядок. Немножко увлекся.
     Звучало неубедительно. Возможно, у него вовсе не женщина. Возможно, они
стремятся, чтобы я подумал, что у него женщина, а у него деловая встреча.
     Я не стал спрашивать. Я подошел  к столу,  сел и рассказал ему все  как
есть. Он внимательно слушал. Когда он хочет, он это может.
     - Думаешь, это связано с тем, что произошло на днях?
     - Не знаю. Покойник думает, что да. И он знает, как все это прекратить.
     - Интересно.
     - Если бы ты видел эту девушку, ты бы сказал что-нибудь другое.
     - Наверное. Я считаю, что нельзя убивать  тех, кто об этом не просит. И
я  не  прочь разок взять деньги  у Стражи,  вместо того чтобы  все  время ей
давать.
     Я поднял бровь. Это у меня здорово получается. Он сказал:
     -  Вот так оно, Гаррет. Я  не  нахожусь под  покровительством  Чодо. Не
желаю быть частью Организации. Такова цена независимости.
     Вполне разумно, по размышлении  решил я. У Стражи тысячи полицейских, а
у Морли всего горстка ребят. Пока аппетиты Стражи не станут непомерными, ему
легче платить, чем бороться.  Правда, нельзя сказать,  что ему это нравится.
Но он очень практичен.
     Разумеется, Чодо Стража не трогает. Слишком многие ему обязаны. И он не
потерпит ни малейшей попытки вмешаться в его дела.
     Морли обдумал мои слова:
     - Дай мне разобраться наверху. И тогда вместе пойдем к тебе.
     Я смотрел,  как он  взбирается  наверх. Что  ему  там делать?  А  потом
собирается  уйти  вместе со  мной. Чтобы я не видел,  кто  уйдет после  нас?
Глупо.  Если  я  захочу  узнать, я  спрошу  Покойника после того, как  Морли
поговорит с ним. Нужно только предупредить Покойника, чтобы он выяснил.
     Да, психоз!



     Дверь открыл Плоскомордый.
     - Дворецкий, - пошутил Морли. -  Ты на пути  в высшее общество, Гаррет.
Плоскомордый и глазом не повел.
     - Как доложить, сэр?
     Он загородил проход. Его никто с  места  не сдвинет. Морли попытался, у
него не вышло.
     - Эй! В чем дело? Посторонись, верзила! На улице дождь. Я сказал:
     -  Думаю, не заняться  ли продажей  лодок.  Может  оказаться прибыльным
делом.
     Плоскомордый изменил выражение огромной безобразной физиономии и сделал
вид, что прислушивается. Он  ждал  сигнала от Покойника. Хотя пришли  только
мы. Значит, Мешок с костями внушил Плоскомордому, что может
     произойти что  угодно. Плоскомордый  из  тех, кто разобьется в лепешку,
чтобы, пока он на посту, что угодно не произошло.
     Покойник  убедил  его  не  верить  своим   глазам?  Что  за  черт?  Что
подозревает Покойник?
     Наконец  Плоскомордый  с  ворчанием  отошел   в   сторону.   Как  будто
сомневался,  стоит ли.  Бросив на меня недоуменный взгляд, Морли  направился
вперед по коридору и вошел к Покойнику.
     - Гаррет  говорит, что в  давешнем происшествии у меня в заведении есть
нечто зловещее.
     Минут двадцать я чувствовал себя сиротой.
     -  Пять? -  наконец произнес  Морли.  - Значит, это держат  в  тайне. Я
слышал только об одной в прошлом месяце в районе пристани.
     Я вмешался:
     - После  нее  были еще  одна и та,  которую нашли сегодня  утром.  Этот
психопат действует  в  ускоряющемся темпе.  После первого убийства  он  ждал
шесть  недель.  Между  вторым убийством  и  преступлением на Пристани прошло
четыре  недели.  Потом три недели,  потом  немного  больше двух,  и  он убил
последнюю жертву.
     - Может, есть еще, только мы о них не знаем.
     - Их трудно не заметить: все висели с  перерезанным горлом и распоротым
животом. И Стража не получила больше ни одного заявления с Холма о пропавших
дочерях.
     -  Гад, который  это  делает,  ходит  по  домам  и для виду  предлагает
какие-то услуги. Он не торчит на углу,  поджидая подходящую богатую девушку.
Он подбирает себе одновременно несколько жертв.
     - Почему ты так думаешь?
     - Ему  не удалось  похитить  дочку Чодо, но он  тут  же  схватил другую
женщину, чтобы успеть повесить ее сегодня утром.
     Псих и дурак не одно и то же, говорила моя старая  мамочка.  Я часто  в
этом убеждался. Этот убийца все  тщательно  планировал.  Он  знал,  что  его
потеха вызовет переполох. И был очень осторожен.
     -  Морли,  вчера  вечером  этот  тип  сглупил.  Даже очень сглупил.  Он
действовал при свидетелях. Он покусился на дочь Чодо. Если бы он погнался за
сестрой короля, и то было бы меньше шума.
     - Помнишь, когда она  вошла, вид у нее был испуганный.  Наверно, ее уже
однажды хотели  схватить, и  теперь  преступники отчаянно  пытались  замести
следы.  Зайти так далеко, что  преследовать  дочку Чодо... С этим типом надо
бороться вот как (я так не умею):
     надо  проникнуть в  его башку.  Попытаться  представить  себе,  что  он
думает.  Он  необыкновенный  и  знает  об  этом.  Он с  детства  испорчен  и
выкидывает  психопатские штучки, и ему  все сходит с  рук. Может, он  уже не
видит  в  нас  реально  существующих  создании.  Может,  мы  для  него  лишь
неодушевленные  предметы; такими он  считал клопов  и крыс,  которых  убивал
сначала. Может,  он думает,  что, если  он будет сохранять бдительность, ему
ничего не грозит. Может, с его точки зрения, Чодо не более опасен, чем Дин.
     Я понимал Морли, но сомневался, что дело обстоит именно так. Я не знал,
что  думать.  Танфер  кишит  убийцами,  но  такого  еще  не  было. Изуверы и
хладнокровные  наемные убийцы  -  этих  я  знаю.  А  это чудовище - какой-то
гибрид, мутант.
     -  Вчерашний  вечер  для нас  - единственная исходная  точка, -  сказал
Морли. - Надо поговорить с девушкой.
     Я недовольно фыркнул:
     - Я знаю. И значит. Организация тоже пойдет по следу.
     Удивительно, что до сих пор не пошла. Я так и сказал. Морли заметил:
     - Должно быть, когда  дочка Чодо пришла домой, она не упомянула об этом
происшествии. Видно, ее папочка не одобрил бы то, чем она занималась.
     Он нахмурился, словно не был уверен, что прав.
     - Дружок?
     - Она женщина.
     Вдруг у меня  возникло подозрение, я сосредоточился и стал думать.  Она
попала в беду и  побежала к Морли. Она не  подала виду,  что знакома  С ним,
но... Нет.  Он  не  станет.  Его любовь  к риску  не  настолько  сильна. Или
настолько?
     Тут встрял Покойник:
     Господа, я чувствую  приближение свидетелей, которых мне надо опросить.
Я буду занят этим всю ночь. Гаррет!  Я советую тебе отдохнуть до утра. Утром
я изложу тебе свои предложения.
     Очевидно, он порылся в голове у Морли и получил  то, что ему было надо.
Если голова у Морли не совсем пустая.
     Иногда это неясно.
     Я распалился больше, чем думал:
     - Я могу начать...
     Будто я так  и  жаждал приступить к работе. Если я рассчитал  верно,  в
нашем распоряжении одиннадцать или двенадцать дней, прежде чем убийца ударит
снова. Времени достаточно.  Жернова закона  и Организации успеют  перемолоть
все улики. Нет нужды торопиться и рисковать здоровьем.
     Что? Он будет указывать, выходить ли мне на  улицу! Я выпроводил Морли,
впустил стоявшую  на  пороге  пару,  представил  этих  людей  Покойнику  как
родителей первой жертвы и отправился наверх.



     Едва я лег в постель, у меня возникла куча вопросов к Морли.  Например,
имеет  ли  он  понятие, кто эти бандиты, которые  ворвались  в его заведение
вслед  за  дочкой  Чодо?  Он  наверняка  пытался  выяснить.  Я  знаю  Морли.
Поразмыслив, он точно  решит, что  избить их и вышвырнуть на улицу под дождь
недостаточно. Надо попробовать узнать, кто их послал.
     Должно быть, Морли знает много больше меня.
     Я мысленно вернулся к тому, что произошло, и в поисках ключа к разгадке
вспомнил все подробности.
     В тех трех мужчинах не  было ничего примечательного. Если иметь деньги,
можно нанять  тысячу таких.  Странно только, что  они дерзнули  вломиться  в
заведение Морли Дотса. Местные
     профессионалы никогда бы этого не сделали. У  этих троих было городское
произношение. Значит, они  не профессионалы.  Во всяком случае, не знакомы с
жизнью улицы. Хотя преступление, несомненно, их профессия.
     Ничего не понимаю. Кто  нанимает  бандитов, которым  по  роду работы не
приходится мотаться по улице? Только священники и обитатели Холма. Версия со
священником  настолько  бредовая,  что  я пока  ее  отмел  и  решил  сначала
рассмотреть вторую.
     Сумасшедший  с  Холма? Там  у  него отличная  возможность  наблюдать за
передвижением будущих жертв.  Я попытался  припомнить,  как  выглядел старый
гнусняк, который отрыгивал бабочек. Он не похож на жителя Холма.
     А  карета? Я вспомнил ее,  правда,  в  общих чертах.  Большая, черная и
нарядная.  Изготовлена  на  заказ, запряжена  четверкой  лошадей. Серебряные
украшения. У убийцы есть деньги.
     Таких карет немного.
     Пятнадцать минут я боролся с собой, но  исход борьбы  был предрешен.  В
конце концов я сел, спустил ноги с кровати, встал и поспешил вниз. Прощайте,
добрые   намерения.  Я  надел  плащ  и  (о  чудо  из  чудес!)  шляпу.  Шляпа
принадлежала Дину. Не думаю, что он будет по ней скучать.
     Плоскомордый подошел посмотреть, чем я занимаюсь.
     - Я выйду погулять.  Ненадолго. - Я сердито взглянул  на закрытую дверь
маленькой гостиной. - Скажи Дину, что, если, когда я вернусь, кот будет  еще
здесь, они оба вылетят на улицу под дождь.
     Я отправился навестить приятеля. Его зовут Плеймет. Он черный как уголь
и почти трехметрового роста, такой крупный, что  даже Плоскомордому стало бы
не по себе.  Но Плеймет кроток как ягненок и к  тому же верующий. Он торгует
лошадьми.  Плеймет передо мной в долгу. Когда мы делали  лишь первые шаги на
своих поприщах, я спас его от мошенников.
     Я не перестаю ему удивляться. В какое бы время  я ни пришел, кстати или
нет мой приход, он всегда рад меня видеть. Вот и на этот раз тоже.
     - Гаррет! - прогремел его голос, как только я вошел в конюшню.
     Он  бросил  скребницу,  пошел  мне  навстречу  и заключил  меня  в свои
железные объятия. Отпустил он меня, только когда я застонал, словно волынка.
     - Черт возьми, Плеймет, иногда я жалею, что  ты  не женщина. Только  ты
встречаешь меня с таким пылом.
     - Сам виноват. Приходи почаще. Может, я немного поостыну.
     - Да. Тяжелый был год. Я забросил друзей.
     - Особенно крошку Майю.
     Я тут же забыл о цели своего прихода:
     - Ты видел Майю? Я думал, она уехала из города.
     - Она тут бывала. Приходила мне помогать, она любит лошадей.
     - Я слышал, что у нее  что-то случилось. Его взгляд поведал мне больше,
чем  могли  бы сказать слова. Майя  плакалась Плеймету в жилетку.  Мне стало
стыдно смотреть ему в глаза. Он проговорил:
     - Я слышал, у тебя кругом неприятности.  И с  мисс Тинни. И с  какой-то
Уингер. Я договорил за него:
     - Да. У меня особый подход к девушкам. И этот подход неправильный.
     - Проходи,  садись. Я приберег небольшой бочонок. На несколько  глотков
нам, пожалуй, хватит.
     Это меня  устраивало,  только пойло будет теплым. Плеймет  любит теплое
пиво. Я пред-
     почитаю холодное, такое, что вот-вот превратится в кусочки льда. Но все
же пиво есть пиво. Я был готов выпить литров десять. Я примостился на старом
седле и взял из рук Плеймета большую оловянную кружку. Свою он плюхнул сзади
на козлы.
     - Беда в том, -  произнес он, - что девчонки  взрослеют и им становится
нужна не только развлекуха.
     - Я знаю.
     Черт возьми, они взрослеют, а я старею.
     - Не обижайся. Из меня прет проповедник. Это я тоже знал. Давным-давно,
когда я  спас его от мошенников, он хотел пойти по религиозной части, по мне
это то  же самое мошенничество. Он стал бы хорошим священником, но не  очень
бы  преуспел. Танфер - город тысячи культов. И  всегда  находится  множество
разочарованных верующих,  которые желают  учредить  тысячу  первый.  Плеймет
оценил  положение  и  решил, что он не настолько бесчестен и циничен,  чтобы
взяться за такое дело. Религиозность не мешает Плеймету быть практичным.
     - Проповедник прав, Плеймет. И возможно, он-то мне и нужен.
     - У тебя затруднения?
     - Да.
     - Я так и подумал, как только тебя увидел.
     Просто гений! Перед Плейметом у меня такая же вина, как перед Морли.  Я
прихожу к ним, лишь когда нуждаюсь в их помощи.
     Я дал себе слово в будущем поступать лучше.
     Правильно, Гаррет. Пригнись! Прямо над головой летит свинья.
     Я  выложил  Плеймету  все. Ничего не утаил. Мой рассказ огорчил  его до
глубины души. Я даже жалел, что не опустил некоторые подробности.
     -  Кто на  такое способен, Гаррет?  Убивать маленьких  девочек! Девочки
были не маленькие, но это не важно.
     - Не знаю. Собираюсь выяснить. Я подумал, что ты можешь мне помочь. Эта
карета на улице  у  заведения Морли  была не старая и  явно не  наемная. Мне
кажется, другой такой не  найти. Она может сравниться только с каретой  Чодо
Контагью. И то Чодова карета не так пышно украшена серебром.
     Плеймет хмурился  при каждом упоминании о Морли Дотсе.  Плеймет осуждал
Морли.  Когда я помянул Чодо, Плеймет  опять сдвинул брови. Если  бы Плеймет
составлял список неприятных ему  людей,  Чодо Контагью был бы в этом  списке
первым  номером. Плеймет  считает  Чодо причиной общественных  зол, а не  их
следствием.
     - Карета сделана на заказ?
     - Вероятно, да.
     - И похожа на карету Чодо Контагью?
     - Немного побольше и еще более фасонистая. Серебряные украшения и полно
резьбы. Говорит тебе это о чем-нибудь? Знаешь, чья она?
     - Чья, не знаю, но  легко догадаться,  кто ее сделал. Если ее сделали в
Танфере.
     Эврика! Я чуть не закричал.  Может,  даже  закричал. Мгновение  Плеймет
странно на меня смотрел, а затем застенчиво улыбнулся:
     - Ну как, помог я тебе?
     - Только скажи, как зовут мастера.
     - Тополь. Лео Тополь.
     Это  имя ничего  для меня не значило.  Мой доход  не позволяет покупать
сделанные на заказ кареты. И я не вожу дружбу с теми, кто их покупает.
     - Где мне найти мистера Лео Тополя, каретного мастера?
     - В Лудильном ряду.
     Прекрасно. Это целый  район, где лудильщики лудят, бочары бочарничают и
хотя бы один кожемяка  мнет кожу.  Эта  местность лежит  к  югу  от Веселого
уголка  и к северу  от  пивоварен,  она  простирается  с  востока  на запад,
начинаясь  в  нескольких  кварталах  от  реки,  и  идет  параллельно  улице,
называемой Медников переулок. Это самая старая часть города. Некоторые семьи
ремесленников живут здесь уже несколько столетий.
     Плеймет поглядел на дверь:
     - Скоро стемнеет. Хочешь пойти туда прямо сейчас?
     - Да.
     - В  этом районе  нет  ночной  жизни.  Очень скоро  все  закроют лавки,
поужинают, а потом мужчины отправятся в трактир на углу.
     - Значит, я опоздал. И спасти тех пять женщин  я тоже опоздал. Покойник
говорит,   что  этот  тип  попытается  убить  снова  не  раньше,  чем  через
одиннадцать-двенадцать дней, но я сомневаюсь.
     Плеймет кивнул, он уступил:
     - Я пойду с тобой.
     - В этом нет необходимости. Только скажи мне, где...
     - Беда идет за тобой по пятам. Лучше я пойду с тобой. Чтобы  поладить с
Тополем, нужен хитрый ход.
     -  С тебя хватит. - Я не хотел  подвергать Плеймета опасности. Он этого
не заслуживал. - Мне по штату положено ладить со всеми.
     -  Ты  действуешь  слишком прямо  и  напористо.  Тополю  это  может  не
понравиться. Я тебя провожу.
     Спорить с Плейметом - все  равно что спорить с лошадью. Толку никакого,
только злить лошадь.
     Может, если бы  Плеймет занимался  другим делом, я бы навещал его чаще.
Любым  делом, где поменьше лошадей. Мы  с ними друг друга  терпеть не можем.
Все их племя против меня.
     - Пойду надену плащ и шляпу, - еще до того, как я согласился, зная, что
победа за ним, сказал Плеймет.
     Я огляделся вокруг в поисках огромной  палатки, которую он носит вместо
плаща. И заметил, что  за мной наблюдает лошадь. Она думала о том, как бы ей
опрокинуть  стойло, подбежать ко мне  и сплясать что-нибудь зажигательное на
моих усталых костях.
     - Нельзя терять время. Демоны меня засекли. Они что-то замышляют.
     Плеймет  усмехнулся. Одного  он  не может  понять. Он думает,  что  мои
разногласия с лошадьми - это шутка. Господи, неужели они его так заморочили?



     Мы закончили ужин, естественно, за мой счет. Что основательно подорвало
мой бюджет. Плеймет жрет, как лошадь, но не такую дешевую пищу, как сено.
     - Ты вошел в расход, Гаррет.
     -  Я как  раз прикидывал,  как бы мне вытрясти  карманы Стражи,  но  не
разорить ее дочиста.
     Плеймет засмеялся как ребенок. Простую душу легко ублажить.
     В  Лудильном  ряду  все  заняты чистым  ремеслом,  семейные  мастерские
производят товары, не производя много дыма. Дальше к югу располагаются более
грязные  производства, чем ближе  к реке,  тем грязнее. В воздухе  сгущается
дым, ветер несет с востока смрад плавилен и  дробилок. Эта вонь заставляет с
тоской  вспоминать зиму и терпкий дух тлеющих  дров  и угля или лето и запах
горящих мусорных куч.
     Лудильный ряд занимает четыре квартала в  ширину и восемь в длину, если
иметь в виду городские кварталы обычной  величины. В Танфере  таких немного.
Город  рос как  попало без  всякого плана. Может, если  бы  случился великий
пожар и сжег все дотла, мы бы начали строить заново уже как надо.
     Плеймет настоял  и  остался  со мной. Он сказал, что знает этот район и
знает  Лео Тополя. Я сдался. Я был рад провести  время  с другом, который не
станет меня изводить.
     Он  шел  впереди, а  я  пытался  не отставать.  Я не  поспевал  за  его
громадными  шагами. Он прогуливался.  Я  бежал. Как  только  мы оказались  в
Лудильном  ряду,  Плеймет начал  болтать  с  владельцами  лавок, которые  не
закрывали  двери  в  надежде на  позднюю  торговлю.  Я  запыхался  и  не мог
отдышаться.  Лудильный  ряд  -  безопасный   район.  Грабители  обходят  его
стороной, потому  что  местные  жители имеют обыкновение  держаться  вместе.
Правосудие отправляется  быстро и  без  соблюдения  формальностей,  приговор
приводится в исполнение с большим энтузиазмом.
     Казалось, Плеймета здесь знали все. Меня  не знал никто, но я  был не в
обиде. В моей работе это плюс. Я пропыхтел:
     - Ты проводишь тут много времени?
     -  Я  здесь вырос.  На  соседней  улице. Папочка делал гвозди. - Может,
отсюда  интерес  к  лошадям. -  А меня изменила  война.  Я вернулся  слишком
психованный, не мог  приспособиться.  Здесь  время течет  медленно.  Люди не
меняются.  Коснеют в своих  привычках. Я,  наверно, мог бы тебе сказать, кто
где сейчас находится и что делает, хотя и не был здесь много месяцев. Сейчас
Лео Тополь ужинает дома с женушкой.  Его сыновья ужинают  вместе  со  своими
семьями,  а  ученики убирают мастерскую и жуют хлеб с сыром. Примерно  через
полчаса они начнут собираться у Скандала и Щелчка. Каждый возьмет пол-литра
темного пива. Все  усядутся  в  угол и будут целый час попивать из  кружек,
потом кто-нибудь скажет, что ему пора домой,  ложиться спать,  так как утром
надо рано  вставать.  Старый Лео попросит приятеля остаться и выпить  еще  и
закажет каждому еще  по  кружке. Все просидят  еще  час, одновременно допьют
кружки, встанут  и пойдут  домой. Захватывающая  жизнь в  Лудильном  ряду! Я
никогда не  слышал от  Плеймета такой  длинной речи.  Пока  он  говорил,  мы
добрались до  угла и вошли  в  трактир с непонятным названием. У большинства
трактиров странные названия, например, Дельфин и роза, но это потому, что
большинство  людей  не  умеют  читать.  Над дверью  вешают  вывеску с  парой
рисунков,  и эта  вывеска является  и названием, и адресом.  На  Скандале  и
Щелчке не было  вывески, и, когда я наконец спросил  Плеймета,  что это за
название, он ответил, что это фамилии владельцев.
     Некоторые  загадки  не  стоит и разгадывать.  Плеймет принялся  изучать
обстановку.  Народу было  немного.  Пока он  выбирал  столик,  я держался  в
стороне.
     - Мы не будем занимать столы завсегдатаев.
     Очевидно, они очень огорчаются,  когда случайные  посетители  незаконно
захватывают их  привычные места.  Плеймет выбрал  маленький столик,  стоящий
посреди маленькой комнаты. Столик казался не таким обшарпанным, как другие.
     Плеймет сделал заказ, но платил я. Он попросил подать темное пиво.
     -  Ты  можешь получить  любое пиво,  если не поленишься  прогуляться до
следующего трактира, где есть светлое и лагер.
     - Разумный подход.
     Мне  нравится  время  от времени выпить  темного пива. А  это оказалось
отличным напитком  с  крепким ароматом  солода. Солод я  люблю  больше,  чем
хмель.
     - Они  очень практичны. Вон  идет Тополь, я выберу  время, когда с  ним
лучше заговорить.
     Я кивнул. Это разумно.
     Трактир начал заполняться. Все  его посетители, молодые  и старые, были
как  будто на одно  лицо. Мне  стало интересно, не будет ли у нас трудностей
из-за того, что Плеймет  здесь единственный черный. Но нет. Скоро эти ребята
начали  к  нам  подходить,  чтобы  поздороваться,  при  этом  они  искоса  с
любопытством  поглядывали на  меня, но  понятия  о приличии  не позволяли им
выказать любопытство открыто. Как  только  появились  подмастерья каретника,
Плеймет их сразу узнал.
     - Тополь взял  подмастерьев только  несколько  лет назад. Это все война
виновата. Он потерял двух сыновей, внуки тоже не вернулись. Правда, трое еще
дослуживают свои пять лет. Может, им повезет.
     Подмастерья были далеко не мальчики. Лет по двадцать пять.
     - На месте Тополя  я бы брал в учение малолеток и  воспитывал их, чтобы
им не надо было вступать в профессиональные объедине-
     ния. Подразделениям снабжения всегда нужны каретники.
     Плеймет посмотрел на меня так, будто я ничего не понял из того, что  он
рассказывал мне весь вечер.
     -  Где  он  возьмет  малолеток?  В Лудильном ряду всю  ребятню  обучают
семейному ремеслу.
     Ясно. Выходит, я и впрямь ничего не понял.
     Вошли  уцелевшие на войне  сыновья  каретника, а затем  сам Лео Тополь.
Такие  существа,  как  Лео  Тополь, большая редкость,  этому человеку  очень
подходило его имя, и он выглядел так, как должен выглядеть каретный  мастер.
В моем представлении. Тощий старичок, волосатый, с  грубой,  словно дубленой
кожей, умными глазами и огромным  запасом жизненной силы.  Натруженные  руки
говорили о том, что он  все еще  работает.  Он стоял очень прямо и  уверенно
занимал  свое место в жизни. Он и его ученики были одной  большой счастливой
семьей. Он не изображал безразличного ко всему патриарха. Он  затеял горячий
спор  с тремя сыновьями и  четырьмя подмастерьями  о  том,  правда  ли,  что
королевские  правила  превращают танферских  футболистов в  группки  ноющих,
трусливых слабаков.
     Есть  о  чем  поспорить.  Королевские правила вступили в  силу до моего
рождения.
     Карентийский футбол, или регби, теперь такой  грубый,  что я не пожелал
бы стать футболистом  даже  своему  врагу. А  единственным  правилом старого
футбола было не применять холодного оружия.
     - Я смотрю, здесь увлекаются футболом.
     -  Да, это серьезно. Лучшие игроки вышли из Лудильного  ряда.  В каждом
квартале своя  команда. Малыши  начинают  играть  в  футбол,  едва  научатся
ходить.
     Может, жители Лудильного  ряда и  очень практичны, но  умом не  блещут.
Однако  я  оставил  это  соображение  при  себе.  Обычно  эти  два  качества
сочетаются с третьим: Не очень терпимы.
     - Я и сам играл, когда был помоложе, - сказал Плеймет.
     - Вот это да!
     Он один стоит целой команды.
     Плеймет  хитер. Он ловко ввернул  замечание  в  этот  старый, вероятно,
вошедший  уже в обычай спор и получил ответ, так как в свое время, очевидно,
был звездой. Прежде чем я сообразил что к  чему, мы  уже сидели  с компанией
Тополя. Я  прилежно  следовал  совету  Плеймета. Покойник  поразился бы, как
долго я не раскрывал рта.
     Через некоторое время компания завершила  обсуждение  вечной футбольной
темы и  вежливо поинтересовалась причиной появления Плеймета. Плеймет широко
улыбнулся, будто смеялся над тем, что принимает всерьез какие-то пустяки.
     - Мы с моим приятелем Гарретом собрались в крестовый поход.
     Наши  собеседники  понимали,   что  такое  крестовый  поход.  Они  были
религиозны.  Настоящая соль земли и становой хребет нации. Ни у  кого из них
до седьмого колена не было ни одной собственной мысли.
     Извините. Иногда я перебарщиваю с критикой.
     Любопытство усилилось. Плеймет с минуту подразнил их, а потом сказал:
     - Пусть лучше Гаррет  расскажет. Он сам  с  этим столкнулся.  Я  просто
стараюсь ему помочь.
     Я представил, как разъярился бы Туп, если бы узнал, что я в присутствии
всего города  копаюсь  в  его грязном белье. Тополи,  как положено, пришли в
ужас. Я этого и добивался; я заметил, что старика это волнует больше других,
молодежь воспринимает мой рассказ просто как страшную историю.
     Я сказал:
     -  Так что теперь единственной способ напасть на  след этого чудовища -
найти его карету.
     Тут  все уразумели, в чем дело. Вся компания притихла и помрачнела. Все
глаза устремились на старика. Он бесстрастно смотрел на меня:
     - Мистер Гаррет, вы считаете, что эта карета вышла из моей мастерской?
     - Мистер  Тополь,  Плеймет  говорит,  что  вы лучший каретный  мастер в
Танфере. Значит, если карету сделали в городе, только вы способны смастерить
такой красивый экипаж.
     - Надеюсь, что так. Опишите ее  еще раз. Я описал, вспоминая мельчайшие
подробности. Сыновья не так умело, как старик, скрывали свои мысли. Я понял,
что карету сделал  Лео Тополь.  Вопрос был только в  том, назовет ли  старик
заказчика. Он назвал.
     -  Мистер  Гаррет,  мы  сделали  эту  карету  в точном  соответствии  с
пожеланиями   заказчика  около  трех   лет  назад.  Я  не  сторонник  ложной
скромности.  Это  была самая  красивая  карета  в  Танфере. Я  беру  на себя
ответственность за ее изготовление, но не признаю за собой никакой вины.
     - Простите?
     Один из сыновей пробормотал:
     -  Эта  проклятая  штука  приносит  несчастье.  Старик  метнул  на него
свирепый взгляд.
     - Карету  заказала мадам Таллия  Лета,  жена  и мать  Ледовых  Лоцманов
СтрахКошмаров.  Через  три  месяца  после  покупки с  мадам  Лета  произошел
несчастный случай. Она выпала из кареты. Ей размозжило голову колесом.
     О  Боже! Я боялся, что здесь могут  быть  замешаны  колдуны, обладающие
огромной силой.
     Карентийские чародеи  в основном  принадлежат к школам  четырех стихии:
Земли,  Воздуха,  Огня  и  Воды.  Заклинатели  Ветров  и  Властители   Бурь,
относящиеся к Школе Воздуха, встречаются очень часто, еще больше Повелителей
Огня. Волшебники, представляющие Школу Земли, может, и  есть в Каренте, но в
Танфере я не знаю ни одного. Так же трудно найти приверженцев Школы Воды.
     - Я не знал, что у нас в городе есть Ледовые Лоцманы.
     -  В городе нет, - ответил старик.  - Эта женщина жила здесь. А Ледовые
Лоцманы все умерли. В Бухте Скрещенных Костей.
     Ага. Там было большое морское сражение. Нам дали пинка под  зад. Однако
венагетам тоже не повезло: победа на море не имела стратегического значения.
     - Понятно, - сказал я, хотя ничего не было понятно.
     -  У  мадам  не  осталось  наследников.  Состояние  перешло  к  Короне.
Королевские чиновники продали все с молотка. Карету купил лорд Мукиадан.
     Такой фамилией можно напугать. Я припомнил одного Мукиадана,  он был не
счастливее мадам Лета.
     - Его тоже постигла злая судьба, так?
     - Его убили. Преступник скрылся.
     - Это случилось в карете, - вставил один сын.
     - Стрелой из арбалета прямо в глаз, - прибавил другой.
     И изобразил все это энергичными телодвижениями со звуковыми эффектами.
     - Кому потом досталась карета?
     - Герцогине Сумерханской. Леди Гамильтон. Я ее знал.
     - Кажется, ее тоже постигла неудача. Сестра бабки короля леди Гамильтон
решила посетить фамильное  поместье в Оккоке. Она не позаботилась об охране,
хотя  на небе стояла  полная  луна. Оборотни  зацеловали ее  до  смерти. Лео
Тополь фыркнул, но ничего не сказал.
     - Это  было полтора  года назад.  С тех пор карета, наверно, еще не раз
сменила владельца?
     - Нет. Наследный принц Руперт  привез ее обратно  в город  и поставил в
каретный сарай, за  домом леди Гамильтон. Насколько я знаю, с тех пор на ней
никто не ездил.
     Старик вытащил  табак и  трубку. Набил ее, зажег, откинулся  на  спинку
стула, закрыл  глаза,  выпустил колечки  дыма  и  задумался. Семья  спокойно
ждала. Я тоже. Плеймет подавал знаки официанту, чтобы заказать на  всех  еще
по кружке темного. Разумеется, за мой счет.
     Как только  принесли пиво.  Тополь  проснулся. Он подался вперед, отпил
полкружки, вытер губы тыльной стороной ладони, рыгнул и произнес:
     -  Я не верю в колдовство, Гаррет. - Теперь мы были друзьями. Я  угощал
его пивом. - Но на твоем месте я  бы поостерегся.  Похоже, кто приблизится к
этой карете, отправится на тот свет.
     Он нахмурился. Ему  это не нравилось. Вдруг пойдут слухи?  Что если все
подумают, что виноват каретник?
     -  Я тоже  не  очень  верю  в проклятия и  злых духов. - Но если карета
действительно заколдована, как это могло получиться?
     -  А хрен  его  знает!  - Он жадно выплеснул в  горло  вторую  половину
кружки. - Хрен знает что творится! Ерунда какая-то.
     Тут вмешался Плеймет:
     - Спасибо, мистер Тополь. Вы поговорили с нами и совершили доброе дело.
     Он толкнул меня коленом и встал. Я удивился, почему он так заторопился,
но вспомнил,  что обещал его слушаться. Я прибавил свою долю благодарностей,
извинился и пошел за Плейметом в дождь.
     - Что случилось? Куда ты так спешишь?
     - Тополь стал пьянеть. Сейчас он начнет оплакивать  своих мальчиков, не
вернувшихся из Кантарда. Я думал, ты хочешь сегодня хоть немного поспать.
     - 0-ох!
     - Да. Его очень жалко. Но это не значит, что ты должен  мучиться вместе
с ним. Пусть он сам борется со своими призраками.
     Справедливо.  Но  я  не  ожидал,  что  Плеймет  так  думает.  Я  потуже
завернулся в плащ. Ночной ветер нес холод.
     - Мне уже давно пора спать, Гаррет. Надеюсь, я тебе помог.
     - Надеешься? Черт возьми, наш  разговор  решает все дело.  Теперь  надо
только выяснить;
     кто разъезжает в этой карете.
     Вряд  ли это будет легко. Видите ли,  в  обязанности наследного  принца
входит обеспечение внутренней безопасности Каренты. Стража Танфера - одно из
подчиняющихся принцу загадочных подразделений. И если  Туп сказал правду, то
за всем давлением на Стражу стоит старый добрый Руперт.
     - Заходи почаще, Гаррет, - сказал Плеймет. - По крайней мере давай  мне
знать, как продвигается дело.
     И он  припустил  так, словно  опаздывал  на свидание с одной  из  своих
кобыл. Минуту  я стоял и от удивления  мок под дождем, затем пожал  плечами.
Плеймет и раньше так поступал. Он не понимает, что ведет себя, как дикарь  и
грубиян.
     А теперь куда?



     Теперь к Морли.
     Это  было мне по пути. Я  просто  заскочил. Меня встретили не с большим
радушием, чем раньше. Может быть, с меньшим. Многие посетители ушли. Другие,
казалось, были встревожены, лишь  приятель Плоскомордого Уник спокойно сидел
в тени за тем же угловым столиком и где-то витал.
     Рохля глянул на  меня  волком и скосил глаза на свой бочонок. Я  сказал
ему:
     - Этот мерзавец Сарж предупредил, что все свалит на меня. Морли здесь?
     Рохля  сразу же поднял вверх  палец и задрал бровь. Я  мотнул  головой,
чтобы  убедиться,  что он меня понял: мне  нужно не  только узнать,  дома ли
Морли, но я хочу его видеть. С Рохлей надо все уточнять. Он туповат.
     Он из  тех парней, которые  думают,  что  если  задачу  нельзя решить с
помощью обмана или дубинки, значит,  это не  первоочередная  задача и ее  не
стоит решать вовсе. Надо не обращать на нее внимания, и она исчезнет сама.
     Рохля что-то  промычал в  переговорную трубку, а затем взмахнул  рукой,
показывая,  что я могу  подняться на второй  этаж. Очевидно, у Морли не было
гостей.
     Я взобрался по лестнице, подкрался  на цыпочках к двери Морли и, прежде
чем постучать, прислушался.  Ни звука. Обычно за  дверью начиналась беготня,
как будто чья-то жена искала, куда спрятаться. Сейчас я услышал только голос
Морли, приглашающий меня войти.
     Я  открыл дверь.  Что-то скользнуло в  воздухе перед  моим носом. Морли
сидел  за  письменным столом,  откинувшись назад  и  задрав  ноги,  и  метал
дротики. Я не узнал разрисованное лицо, которое служило ему мишенью.
     - Ты что, хочешь наслать на кого-то порчу?
     - Нет. Я нашел все это в  лавке  старьевщика. Вышитое на  бархате  лицо
напоминает мне мужа моей сестры. - Вжик. Шмяк. Опять в глаз.
     - Что случилось?
     - Гостей нет?
     - На  улице  слишком  мокро.  Пока погода не  наладится,  гостей  ждать
нечего. - Вжик.
     Шмяк. Прямо в кончик носа. - Хочешь собрать дротики?
     - Ты сегодня такой энергичный.
     - Да. Раз уж ты бегаешь вместо меня,  не видел, этот зануда Уник внизу?
Мне лень спускаться.
     - Он там сидит. По-моему, без сознания. Дым довольно густой.
     Морли схватил переговорную трубку:
     - Рохля, вышвырни отсюда этого  зануду Уника. Но  не  оставляй там, где
его переедут колеса.  - Морли положил трубку и посмотрел на меня. - Надеюсь,
он получит воспаление легких.
     - У тебя неприятности с этим человеком?
     - Да. Он мне не нравится.
     - Ну так не впускай его сюда.
     - Его деньги так же хороши, как и твои. Может, даже лучше. Он тратит их
здесь. - Морли не удалось меня  разозлить, и  он спросил: - Что  с тобой?  У
тебя такой вид, будто ты ждешь не дождешься поскорей облегчить душу.
     - Я знаю, откуда карета.
     - Карета? Какая карета?
     - Та, что стояла на улице, и куда пытались затащить дочку Чодо. Я нашел
мастера, который сделал эту карету. Он сказал мне, где ее найти.
     Я объяснил. Морли вздохнул и спустил ноги на пол.
     - Как это на  тебя похоже!  Вот  я тут  сижу и наслаждаюсь жизнью, а ты
приходишь и все портишь.
     Он  встал, открыл  стенной шкаф,  достал  плащ и модную шляпу, которая,
должно быть, стоила ему десятка переломанных.
     - Что ты делаешь?
     - Пошли проверим.
     - Что?
     - Насколько я понимаю, это поможет нам увидеть Чодо. Оружие при тебе?
     - Кое-что при мне.
     - Хоть чему-то ты научился, а?
     - Надеюсь! Какие трудности  с Чодо? Я думал, ты сидишь  крепко. Это я у
него в черном списке.
     - Не знаю. Я послал  ему  записку,  что мне  нужно с ним поговорить. По
важному делу. Ответа я не получил. Раньше такого не было. Потом мне окольным
путем намекнули, что обо мне  не хотят слышать, и если я не дурак, то больше
не стану никого беспокоить.
     - Странно.
     Это не  укладывалось  у меня  в  голове. Морли  -  крупный  независимый
предприниматель. Чодо должен был его выслушать.
     -  С  тех  пор  как  вы с  Уингер там побывали,  все  очень  странно. И
становится все страннее. Мы спускались по лестнице. Я сказал:
     - Вы помешались на усах. В чем тут дело?
     - А что?
     - Они  везде.  Тебе они идут. Стручку тоже  пойдут,  если он  сумеет их
отрастить. Но на роже Рохли они выглядят, как гнездо гадкой хищной птицы.
     - Он за ними не ухаживает.
     Морли  метнулся  к  прилавку  и сказал несколько  слов Рохле. Я заметил
отсутствие Уника и мокрые плечи Рохли. Но  дух  Уника оставался с  нами. Дым
стоял такой, что хоть топор вешай.



     Когда  идет дождь и  дует ветер, в Танфере  становится  темно.  Уличные
фонари отказываются светить. Впрочем,  они и стоят лишь на Холме и в Веселом
уголке, а  воры и хулиганы, опасаясь гнева наших повелителей, как  светских,
так  и из преступного мира, уходят искать удачу в  другие части города. В ту
ночь на Холме было темнее, чем в душе священника. Мне это  не понравилось. Я
предпочитаю видеть приближающуюся беду.
     Морли  был  возбужден,  как ребенок, который  собирается напакостить. Я
спросил:
     - Что ты об этом думаешь?
     Я  беспокойно озирался вокруг. Мы беспрепятственно приближались  к дому
леди Гамильтон, и от этого я встревожился еще больше.
     Я не  верю в удачу. Я верю в умножающиеся неудачи, в несчастья, которые
затаились и накапливаются, а потом посыплются на голову одно за другим.
     - Перелезем через стену и посмотрим, там ли карета.
     -  Ты мог  бы  давать уроки  по  применению  тактических новинок  Слави
Дуралейнику.
     Мне  было не по  душе  его предложение. Нас могли арестовать. Нас могли
ранить. Нам  могли  нанести непоправимый вред. Частные  охранники  на  Холме
гораздо более несдержанны, чем караульные, оплачиваемые государством.
     - Не сходи с ума, Гаррет. Ничего не случится.
     - То же  самое ты говорил, когда обманом уговорил меня помочь доставить
Большому Боссу того вампира.
     - В тот  раз ты не знал, что делаешь. Ну да. Как  будто теперь  я знаю,
что делаю!
     - С твоим оптимизмом долго не проживешь.
     - Оптимизм - следствие правильной жизни.
     - Оптимизм  - следствие  лошадиного  корма, который  превращает тебя  в
мула.
     - Тебе бы тоже  неплохо поесть лошадиного корма, Гаррет. Мясо наполнено
соками  животных,  которые умерли  в страхе. Поэтому  ты  становишься  таким
робким.
     - Да. признаться, никогда не слышал, чтобы капуста испытывала страх.
     - Вот  они идут. Путь свободен. Вот идет кто? Мы слоняемся и мокнем под
дождем, потому что он кого-то увидел? Почему он мне об этом не сказал? Ночью
он видит лучше меня. Это одно из преимуществ, которое дает ему кровь эльфов.
Она  определяет   и  главный  недостаток  Морли:  он  уверен  в  собственном
бессмертии. Это неправда, что эльфы  бессмертны. Они просто думают, что  это
так. Только стрела, пронзившая сердце, может их в этом разубедить.
     Морли направился  к  дому леди Гамильтон.  Я пошел за  ним,  то и  дело
оглядываясь,  но  не смотря себе  под ноги. Я  услышал какой-то  звук,  стал
искать, откуда он идет, и, подпрыгнув на три метра, врезался прямо в стену.
     - Наверно, ты был хорошим матросом, -  проворчал Морли и завел волынку:
как  закономерно,  что  Карента  не  может   победить  в  Кантарде,  если  я
представляю лучших и умнейших людей королевства.
     - Вероятно,  сотни  тысяч сражающихся  там  парней  были  бы счастливы,
увидев, как ты влетел в стену.
     Морли не был на  фронте. Полукровки не обязаны служить в армии.  Все, в
ком  есть  хотя  бы  одна  восьмая  нечеловеческой   крови,  могут  получить
освобождение  от военной  службы. Представители других биологических видов в
Кантарде - это либо туземцы, либо наемники, часто наемники и есть туземцы. И
к тому же  они агенты Слави Дуралейника. Встречаются также вампиры, оборотни
и стада единорогов, но они есть везде и нигде никому не дают прохода.
     В Кантарде веселая жизнь.
     Морли присел на корточки и выставил вперед руки.
     - Я тебя поддержу.
     Стена была около трех метров высотой.
     - Ты легче, лезь первым. Я мог просто перебросить его.
     -  Я  легче,  поэтому первым  полезешь ты.  Я  могу  вскарабкаться  без
посторонней помощи.
     Опять он меня поддел.  Он  прав,  подбивая меня лезть первым, но все же
обидно. Это дело было  больше в его духе, чем в моем. Морли  отверг мой план
постучать в парадные  ворота  и попросить показать смертоносную карету.  Это
слишком прозаично для заядлого искателя приключений.
     Я пожал плечами,  встал на его сложенные ладони,  неохотно подтянулся и
ухватился  за  край стены, предполагая, что  могу  ободрать  пальцы о  битое
стекло. Битое стекло - старый трюк для отпугивания незваных гостей.
     О Господи! Теперь я  совсем пришел  в уныние. Битого стекла  не было. Я
задрал подбородок  вровень с  гребнем стены и заглянул  вниз.  Где  ловушка?
Разбитого стекла нет, значит, будет что-нибудь особенное.
     Морли стал колотить меня по пяткам:
     - Пошевеливайся, Гаррет. Они возвращаются.
     Я  не  знал,  кто  такие  они, но  слышал  их  шаги.  Быстро  провел
голосование.  Мнение было единодушным:  не  узнавать, кто они такие. Я полез
вверх и спрыгнул, мягко  приземлившись в маленьком саду  и даже  не вывихнув
лодыжку. Морли шлепнулся рядом со мной. Я сказал:
     - Это слишком просто.
     -  Успокойся,  Гаррет. Чего  ты  хочешь?  Дом на замке.  Кто  будет его
охранять?
     - Вот это мне и интересно.
     - Когда  ты станешь оптимистом, я покину эту страну. Пошли. Чем быстрее
мы все сделаем, тем раньше ты отсюда уйдешь.
     Я с ворчанием согласился.
     -  Кажется,  каретный сарай вон там. Я  не люблю пробираться тайком.  Я
по-прежнему думал пройти прямо к парадному входу.
     Морли подбежал  к боковой двери. Я пропустил его вперед. Я заметил, как
осторожно  он двигается, несмотря на  быстроту. Что бы  он ни говорил, он не
хотел рисковать.
     Морли считает, что нельзя ничто принимать на  веру. Здесь  наши взгляды
совпадают.
     Мы не захватили с собой фонарик. В спешке всегда  сделаешь глупость. Но
из  ближайших домов просачивалось  достаточно  света, и  Морли все видел. Он
сказал:
     - Кто-то был здесь до нас. Замок  взломан, Он  потянул за ручку.  Дверь
открылась.  Я смотрел из-за его  плеча. Внутри было  темно, как в желудке  у
великана,  и так  же  приятно. Кто-то там  шаркал и  издавал звуки. И дышал.
Кто-то гораздо крупнее меня. Со своей всегдашней любезностью я сказал Морли:
     - Только после вас, сэр.
     Морли засомневался в своем бессмертии.
     - Нам нужна лампа.
     - Теперь  ты сообразил.  А в Кантарде  тебя бы  научили все планировать
заранее.
     - Я вернусь через пять минут. Он исчез прежде, чем я успел возразить.



     Пять минут? Они растянулись до двадцати. До самых долгих двадцати минут
в моей жизни, если не считать время,  когда я служил во флоте и на  островах
танцевал пляску смерти вместе с солдатами-венагетами.
     Не  прошло  и десяти  из  этих пяти минут, как из  укрытия под  корявым
лимонным деревом, где надеялся не так быстро промокнуть до нитки, я заметил,
что в  окне первого  этажа  дома  леди Гамильтон промелькнуло  пятно  света.
Вероятно,  свеча.  Свет был какой-то призрачный, и тут  же на закрытой шторе
показалась огромная тень, смутно напоминавшая человека.
     У меня перехватило дыхание.
     Черт побери, кажется, я пропал? Кто-то вышел из дома и пошел прямиком к
каретному  сараю. Я  услышал шепот  - значит, их  двое.  Тип  со свечой  шел
впереди.
     Они  приближались. Первым шел  мой старый приятель со слабым  желудком.
Сейчас в нем  не было  ничего особенного: невинного вида коротышка в одежде,
вышедшей из моды, когда мой папаша был сосунком. На коротышке была войлочная
шляпа,  называемая охотничьей.  Я  видел такие только  на  картинках. Он был
сутулый,   неповоротливый,   нетвердо   держался   на  ногах   и   чертовски
соответствовал моему представлению о том, как должен выглядеть педераст.
     Позади, сгорбившись и  с трудом переходя через  лужи,  плелся Шрам, тот
самый, которого так основательно отделал Плоскомордый. Он двигался медленнее
старика, словно за один день  прибавил лет сто. Плоскомордый не переломал им
кости, но, без сомнения, оставил о себе память.
     Ну и что теперь делать? Подскочить к ним и сказать, что они арестованы?
Обвинить их в  чем-нибудь ц добиться того, что мне самому пересчитают ребра?
Вызвать у странного старикашки еще один приступ несварения желудка, чтобы он
изрыгнул на меня полчища плотоядных бабочек? Дело может кончиться тем, что я
попаду под суд за словесные оскорбления и
     угрозы физическим насилием.  В  такие  минуты мои ум  блуждает,  изучая
самые  худшие варианты. Жаль, что я не  умею действовать  без  оглядки,  как
Плоскомордый.
     У простаков есть свои преимущества.
     Пока  я искал решение  и  удивлялся, где  черт носит  Морли  с фонарем,
избитая парочка дотащилась до каретного сарая. Они  зажгли фонари или лампы,
и в щели проник свет. Разговор продолжался, но я не различал слов.
     Я подкрался к двери,  но  все  равно не мог  ничего разобрать.  Услышав
лошадиный храп, я подскочил  на месте.  Бог ты  мой, как  я  был рад, что не
вошел туда первым! Они бы наверняка устроили мне засаду.
     Слышно было, как они там запрягают. Поток ругательств наводил на мысль,
что,  когда все тело ноет, запрягать  нелегко. Цветистая брань впечатляла. Я
хотел услышать получше. Мне нужно расширять свой словарь.
     Я просунул пальцы  в  щель между  дверью и  косяком и медленно  потянул
дверь к себе. Теперь я мог следить за всеми стойлами и яслями, но там ничего
не происходило. Скучное занятие. Не тот угол зрения.
     Однако  когда я  решил  прикрыть  дверь, кто-то  сразу  это  заметил. Я
услышал, как внутри заговорили тихими, испуганными голосами. В
     мою сторону  направились  тяжелые ноги, будто топал в каменных ботинках
тролль. Я подумал, как бы побыстрее слинять, но думал слишком долго.  Едва я
успел отскочить, как дверь распахнулась.
     Поскольку бежать  я не мог, то воспользовался вторым средством, похуже.
Я трахнул Шрама дубинкой по голове. Его череп хрустнул, как треснувшая дыня.
Шрам осел на  землю  и посмотрел  на  меня, будто говоря, что я играю  не по
правилам. А  почему  я должен играть  по правилам?  С  такими,  как он,  это
неразумно.  Если  бы я делал  все по правилам, я бы сам пострадал. На всякий
случай я ударил его еще разок.
     Я перепрыгнул через Шрама, юркнул внутрь  и бросился  на  коротышку  со
слабым желудком в старомодной  одежде. Не спрашивайте, почему я это  сделал.
Сейчас это кажется глупостью. А тогда я считал это хорошей идеей.
     Он пытался  открыть двери, ведущие на  улицу. Не пойму зачем.  Четверка
еще стояла в стойлах. Он не смог бы уехать. И далеко бы не  убежал. И все же
он отчаянно дергал дверь, плюясь зелеными бабочками.
     Он услышал, как я вошел и закружился на  месте. Точнее, он не кружился,
а  медленно поворачивался.  Одной рукой он  уцепился за истрепанную веревку,
служившую  ему поясом  для штанов.  Глаза загорелись зеленым огнем. Я двинул
промеж них дубинкой.
     Одна из  бабочек меня  укусила. Больно, как оса. Я  отвлекся, и  старик
скользнул  в  сторону, так что я  смазал  его  по плечу,  вместо  того чтобы
заехать  по черепушке.  Он взвыл.  Я разбушевался  и стал дубинкой разгонять
насекомых. Глаза старика сверкали, рот широко раскрылся. Я старался избегать
его взгляда и  огромной зеленой бабочки, которая  вылетела из  его утробы. Я
размахивал дубинкой крест-накрест и заехал ему по челюсти.
     Я  перестарался.  Кость затрещала. Старик согнулся пополам и  упал, как
выброшенный из шкафа костюм.
     Во мне все  кипело.  Я  носился  по сараю,  как  псих,  опасаясь  новых
неприятностей,  заставляя лошадей  метаться в  стойлах  и  с надеждой ждать,
когда  я уйду.  Я  бросился проверить, как  там Шрам. Он хрипел и, казалось,
весь пропитался дождевой водой. Я метнулся обратно к старику...
     Он  не  хрипел. Он издавал странные  звуки, и было видно,  что скоро он
замолчит насовсем. Я сломал ему не только челюсть.
     Гигантская  зеленая  бабочка  наполовину  выползла  из раскрытых  губ и
застряла. Старик бился  в  судорогах, продолжая  держаться обеими  руками за
грубый веревочный пояс, будто боялся потерять штаны.
     Я не  привык убивать.  Конечно, это  случалось, но не намеренно и не по
моей воле.
     Теперь я в самом деле переполошился. Это Холм. Блюстители порядка здесь
не  те  полуслепые,  нечестолюбивые  полицейские,  которым лишь  бы  содрать
деньги. Если меня поймают где-нибудь поблизости...
     - Что здесь такое,  черт  возьми?  Я  не  запрыгнул  на  сеновал.  Хотя
всего-то футов десять. Даже не рекорд для прыжков в высоту. Но я выскочил за
дверь, которую открыл  старик, искупался по  уши в луже и  лишь после  этого
узнал голос Морли.
     Все еще дрожа, я  вернулся и рассказал ему,  что произошло. Присутствие
умирающего ничуть не смутило Морли. Он заметил:
     - Ты кое-чему научился.
     - Что?!
     -  Расследование  завершено,  и дело  раскрыто  за один день.  Остается
разыскать твоего приятеля  Тупа, объяснить  ему, где найти злоумышленника, и
набить карманы золотом. Тебе везет.
     - Да.
     Но  я  не  чувствовал,  что  мне повезло.  Мне  не верилось,  что  этот
маленький старикашка на-
     ходил удовольствие в том, чтобы резать хорошеньких девушек.
     Морли закрыл дверь,  ведущую  во  двор, и осторожно двинулся к двери на
улицу. Я сказал:
     - Подожди. Мне надо осмотреть дом.
     - Зачем?
     Он произнес это резко, будто не хотел, чтобы я туда ходил.
     - Там могли остаться улики. Я должен знать.
     Морли взглянул на меня с подозрением, покачал  головой и пожал плечами.
Ему чуждо такое понятие, как совесть.
     - Должен - значит должен.
     - Да, должен.



     Я вошел  в  сад и  споткнулся  о  дружка старикана. Ну  вот!  Еще  одна
загадка. Пока Шрам лежал без сознания, какой-то злодей пырнул его ножом.
     Я хмуро посмотрел на Морли. Он и бровью не шевельнул.
     - Он им не нужен, Гаррет. И тебе теперь нет нужды о нем вспоминать.
     Морли  не  мог  простить,  что  этот  парень  устроил  сцену  в  Домике
Радости.
     Я не стал спорить. Мы спорили уже много раз. Морли не знает ни жалости,
ни раскаяния,  для  него существует лишь здравый  смысл. Именно поэтому - не
устает напоминать он мне - я так часто и обращаюсь к нему.
     Возможно.  Но  мне кажется, я обращаюсь к нему, потому что  доверяю ему
меня подстраховывать.
     Я схватил фонарь старика. Фитиль потух. Я отставил фонарь, втащил Шрама
в  каретный  сарай, закрыл  дверь  и в  сопровождении несущего другой фонарь
Морли направился к большому дому. По дороге я наткнулся на погасший фонарь.
     Дом  был  не  заперт.  Нам  потребовалось всего несколько минут,  чтобы
проникнуть внутрь и кое-что найти.
     Мм вошли в пыльную кухню.  Дальше  идти уже не понадобилось. Через пару
секунд Морли сказал:
     - Взгляни на это, Гаррет.
     Это  была  десятилитровая  бадья.  Ее  облюбовала  колония мух.  Их
удивленное жужжание и запах, идущий от ведра, говорили о том, что в нем была
не вода. К стенкам прилипли рыжие комочки засохшей крови.
     - Им нужно было во что-то собирать кровь.
     Я осветил кухню фонарем и обнаружил на сушилке набор ножей.
     Это  были не обычные кухонные ножи.  Их украшали причудливые  значки. И
засохшая кровь.
     Морли заметил:
     - Плохо они чистят свои инструменты.
     - Ты не видел, как они передвигались. После встречи с Плоскомордым  им,
наверно, было не очень легко возиться на кухне.
     - Теперь ты доволен?
     Я должен был быть доволен.
     - Да.
     Совершенно нет смысла болтаться здесь дальше, а то нас еще  повесят  со
всеми этими уликами.
     Морли усмехнулся:
     - Ты, правда, кое-чему  научился, Гаррет.  Я думаю, еще  лет сто,  и ты
сможешь обойтись без няньки.
     Мне показалось, что он слишком оптимистичен.
     Мудрый Морли пошел своей дорогой. Я нашел капитана Тупа там, где меньше
всего  ожидал: в казармах, где он  живет в общежитии для  холостых офицеров;
эту казарму Стража делит с местным армейским гарнизоном. Войска используются
гораздо  реже Стражи,  выходят  только на парады  и  для  охраны королевских
резиденций.
     Как обычно, прежде чем провести к  Тупу, меня  гоняли туда-сюда, но без
всякой злобы. Возможно, он предупредил, что  иногда его будет навещать некий
бывалый, старый моряк.
     Он одевался, когда я вошел и капли дождя потекли с меня на его ковер.
     - Надо полагать, у вас новости, Гаррет. Хоть убей, не пойму, почему его
не взволновало мое появление, - ведь было уже за полночь.
     - Я нашел вашего человека.
     - А?
     Вот что значит онеметь от удивления.
     -  Вы хотели,  чтобы я нашел злодея? Типа,  который забавлялся тем, что
кромсал хорошеньких девушек? Если он вам нужен, я его нашел.
     - Угу... да?
     Он все еще не верил.
     - Наденьте макинтош, капитан. У меня был долгий, трудный день, и я хочу
домой.
     - Вы нашли его?
     Да-а! Никак не возьмет в толк.
     - Ага. Но вы пошевеливайтесь, если хотите поспеть.
     - Угу. Конечно.
     Он был ошеломлен. Не мог поверить. Внезапная мысль омрачила мне радость
победы. Они не слишком-то сопротивлялись.
     - Но как? Я задействовал сотни людей. Они не нашли и следа.
     - Они  не  знали,  где смотреть. Чутье развивается  лишь  тогда,  когда
становится средством пропитания
     - Похоже, вам просто довезло.
     - Удача мне помогла.
     - Мне взять с собой людей?
     - Не надо. Они не причинят вам неприятностей.
     Должно  быть,  я произнес  это с  особым выражением. Он  неодобрительно
посмотрел на меня,  но был слишком потрясен, чтобы начать расспросы. Он влез
в армейский плащ и напялил непромокаемую шляпу.
     - Вы не представляете себе, как мы ценим ваши услуги, Гаррет.
     -  Слегка представляю. Я  увижу, как вы цените  мои услуги, если вы  не
забудете выдать мне гонорар.
     -  Что? -  Ему удалось  принять  обиженный вид.  Кто-то  имеет наглость
подвергать сомнению честность Стражи? - Вы думаете, мы поскупимся?
     - Боже сохрани! Я? Как я могу подумать такое о нашей славной Страже? Вы
шутите, капитан.
     Он  почувствовал насмешку,  и  ему это  не понравилось, но  он  слишком
разволновался, чтобы оскорбиться. Черт возьми, он помчался, как летучая мышь
из  детского стишка,  храбро  бросившись  прямо  в  дождливую  ночь,  и  тут
сообразил, что не знает, куда бежит.
     - Быстрее я не смогу, капитан, у меня не хватает сил, - сказал я ему. И
это правда. Я хотел поскорее вернуться  домой. Надеялся поспать. - Я сегодня
набегался, пока накрыл этих чудовищ.
     - Чудовищ? Их что, больше одного? Он меня не слушал. Я покачал головой.
Он
     зашагал со мной в ногу, резвый, как пятилетний
     ребенок.
     - Был?  -  Теперь  он занервничал,  даже насторожился.  - Вы все  время
говорите был.
     - Вы увидите.



     Он увидел. Зрелище не слишком его тронуло.
     -  Вам пришлось их убить? Он  таращился на  старика, будто надеясь, что
этот безумный ублюдок восстанет из мертвых.
     -  Нет.  Я  мог  позволить им  убить меня.  Но  тогда вы бы все  еще их
разыскивали, правда?
     Я тоже уставился на старика, и мне стало страшно. Туп этого не заметил.
     Во-первых, прежде, чем откинуть копыта, дедок  подполз к двери, ведущей
в  сад. Потом он разделся. Он настолько ссохся, как  будто кто-то высосал из
него все соки. Кожа была мертвенно-бледной. Я засомневался, что он восстанет
из мертвых. Хотя, похоже, он уже  несколько раз это делал. Я поборол приступ
суеверного страха и сосредоточился на вопросе, который в данную минуту встал
ребром.
     Кто-то  побывал в  каретном сарае в мое отсутствие.  Этот кто-то раздел
покойника и  стащил всякую всячину с полок и подставок для инструментов. Это
выглядело, как случайное преступление, совершенное  обнищавшим и отчаявшимся
дилетантом.  Кто-то заметил, что дверь  открыта, бросился внутрь  и,  окинув
сарай быстрым взглядом, взял то,  что может пригодиться, да еще  и прихватил
все, что мог унести и продать за бутылку дешевого красного вина. Если бы мне
пришлось  выслеживать этого вора,  я бы  искал низкорослого  тощего пьяницу,
который с ног до головы разоделся в старомодное тряпье и нахлобучил дурацкую
охотничью шляпу.
     Туп пожаловался:
     - Было бы гораздо эффектнее, если бы я смог отдать их под суд.
     -  Не  сомневаюсь.  Это  был  бы  цирк.  Лучшее  представление года.  С
удовольствием  посмотрел  бы.  Но  старик  отрыгивал  бабочек, метал из глаз
зеленые  молнии и собирался опутать меня какими-то сильными чарами. Я не мог
уговорить его этого не делать. Пойдемте. Я покажу вам улики.
     Я провел его на кухню и показал ведро. Я хотел показать ему ножи, но их
не оказалось на месте. Этот проклятый Морли со своими
     сувенирами.  Теперь  в присутствии представителя  закона, который может
объясниться с местными охранниками, я чувствовал себя в доме более спокойно.
Я смог внимательно все осмотреть. И не обнаружил ничего нового.
     - Вы удовлетворены?
     - Пожалуй, да.
     Он  держал  в руках  большой  стеклянный сосуд, который мы  с  Морли не
заметили. Внутри в прозрачной жидкости плавало человеческое сердце.
     - Я пришлю людей, чтобы они обыскали дом.
     - Вы знаете, кто владелец?
     -  Да. Ирония судьбы. Но  никаких трудностей не будет.  Принц  настроен
решительно. Он прямо  взбесился от того, что кто-то  дерзнул...  Принц будет
рвать и метать.
     Я усмехнулся:
     -   Пусть  все  награды  достанутся   вам,  капитан.  Я  хочу  остаться
незамеченным.  Позаботьтесь  только о  том, чтобы мне заплатили. И тогда все
закончится  к вашему удовольствию, к моему и всего Танфера, который  облетит
радостная весть.  А  теперь, если вы не нуждаетесь в моей помощи, я потащусь
домой и задам храпака.
     - Пожалуйста, - рассеянно произнес он. - И еще, Гаррет!
     - Что?
     -  Спасибо.  Вы  получите свои  деньги.  И я  буду  обязан вам за чудо,
которое вы сотворили.
     -  Вы говорили это  уже  раз десять.  И я  смылся оттуда, пока все было
хорошо.
     Когда я пришел домой. Покойник все еще беседовал с  посетителями.  Одни
были  у него  в комнате, другие ждали в маленькой гостиной. Дин нес вахту  у
двери. Я одарил его ехидной улыбкой и захихикал.
     - Теперь ты видишь, что значит быть на ногах в такую рань.
     Я  быстро заскочил  в маленькую гостиную и стал искать кошку, но добыча
от меня ускользнула. Дин с тревогой следил за мной и молчал.
     Прекрасно,  - подумал  я и поплелся  наверх.  Утром я  первым   делом
поговорю с Дином об этой кошке.



     Утром я ни  о  чем  не поговорил с  Дином.  Мне было не  до  кошек. Дин
растолкал меня ни свет ни заря, еще до полудня и сказал:
     - Его милость требует вас к себе. Я принесу туда завтрак.
     Я застонал и повернулся на другой бок.
     Дин не расшумелся, как обычно. Это  должно было меня насторожить. Но не
с утра. У кого с утра варит голова? Я только пробормотал какую-то неуместную
благодарность, обращенную к небесам, и зарылся в подушку.
     Тут меня одолели клопы.
     По  крайней мере я чувствовал, как  они  меня  кусают. Но когда я начал
хлопать и размахивать руками, и ругаться, и вертеться, я  не нашел ни одного
кровососа. Но покусывание продолжалось.
     Было утро. Прошло немало  времени, пока я догадался, что к чему. Старый
Дин не посыпал мою постель насекомыми. Это меня вызывает Покойник.
     Все  еще ругаясь, подпрыгивая и шлепая себя по  разным  частям тела,  я
вылез  из кровати. Бодрствующая  часть  моего  мозга  открыла неведомое  мне
раньше  качество  моего  партнера.  Он преследует  своих  друзей  с  тем  же
вдохновением, что и врагов.
     Хотя мои  глаза  лишь  притворялись открытыми,  а  ноги  сопротивлялись
каждому шагу,  я  сошел вниз, ничего  себе не сломав. Я приковылял в комнату
Покойника, плюхнулся в кресло  и стал вяло озираться по  сторонам,  думая, к
чему бы придраться, как только я приду в себя.
     Доброе утро, Гаррет.
     Стиль  общения  Покойника нельзя  назвать  выразительным,  но он  сумел
сделать  свой голос  счастливым,  как у  устрицы,  которая не  знает, что ее
откармливают, чтобы бросить в рассол.
     Я так рад, что ты присоединился ко мне.
     Я питал к нему не такие дружеские чувства.
     -  Что ты  там бормочешь,  черт  побери?  Зачем ты меня сюда  притащил?
Солнце еще не встало.
     Это было не совсем так. На улице над дождевыми облаками уже много часов
стояло солнце. Просто мне этих часов было мало.
     Я  не мог  долее  сдерживать  любопытство.  Сегодня  утром  господа  из
городской Стражи пришли  засвидетельствовать свое  почтение и  отдать долги.
Они были невероятно щедры.
     - Не придавай этому значения. Содрали взятки с  каких-нибудь мошенников
и стали невероятно щедры. Сколько они заплатили?
     Тысячу марок. И кроме того...
     -  Всего тысячу? - Я был недоволен. Разумеется, я был недоволен. Тысяча
- это немало, но я  был  бы недоволен, даже если  бы  они приволокли вагон и
маленькую тележку с деньгами. - И ты не мог подождать, пока я проснусь.
     И кроме того, - не обращая внимания,  продолжал он, - они сообщили  мне
последние новости из Кантарда.  Наконец мои  соображения  подтвердились. Те,
кто ожидал поражения революции,  возглавляемой Слави Дуралейником, и  считал
предвестниками  этого   поражения  все  последние  неудачи  и  дезертирства,
оказались не правы. Слави Дуралейник просто ждал благоприятного случая.
     - О черт!
     Теперь я понял, почему он меня сюда притащил. Вовсе  не из-за денег. Он
получил возможность излить  на меня  свою  радость, когда я не в состоянии с
ним спорить.
     Я полагал,  что Дуралейник на  последнем  издыхании. Все  признаки были
налицо. Неудачи и дезертирство ясно показывали,  что  бунту  приходит конец.
Черт возьми, беженцы из Кантарда рассеялись теперь по всей  Каренте. Я видел
многих в Танфере.
     Я не стал спрашивать, как Дуралейнику удалось сотворить очередное чудо.
Он это умеет. А просто приступил к завтраку, который принес Дин, и ждал, что
еще скажет Покойник.  Он  не  успокоится:  любит,  когда  я  проигрываю  ему
вчистую.
     Он обрушивал на  меня  удар за ударом, не  жалея сил. Как я, когда хочу
его помучить.
     Он  утверждал, что большинство неудач и дезертирств было обманом. Более
того, Дуралейник просто затаился, расположившись впереди всех армий, и время
от  времени стравливал  войска  Каренты  и  Венагеты  друг с  другом, а  сам
дожидался  одного  из  редких  в  Кантарде,  но  чрезвычайно  разрушительных
ураганов, которые налетают с моря. Когда я был  на фронте,  я несколько  раз
попадал в такие ураганы. Оставалось только бежать в укрытие и надеяться, что
оно устоит под ветром и дождем.
     Пока враги  Дуралейника были парализованы,  он  пошел в атаку. В  обоих
направлениях. Одна часть армии ударила по Фулл-Харбору, крупнейшему военному
плацдарму  Каренты  в  Кантарде.  Дуралейник  и   раньше  пытался  атаковать
Фулл-Харбор, но неудачно. На этот раз он преуспел,  город был взят  со всеми
запасами и военным снаряжением.
     Другая часть армии  нанесла удар по Марачи, тыловому бастиону венагетов
в южном Кантарде.  Марачи  -  гораздо более  крупный  и  важный  пункт,  чем
Фулл-Харбор. Он  построен вокруг единственного большого и надежного оазиса в
этой части пустыни. Военные успехи Венагеты зиждутся на их владении  Марачи.
Без этого Венагета не смогла  бы продвинуть  войска настолько далеко,  чтобы
угрожать серебряным рудникам.
     Потеря  Фулл-Харбора  нанесет урон Каренте, но  не подорвет ее  мощь. У
Каренты есть и другие базы на побережье. У Венагеты их нет.
     Я попробовал слабо сопротивляться:
     - Твой любимчик теперь  сел  в лужу,  Плут. На  выручку  Фулл-  Харбору
послали моряков. Дуралейнику никогда не сладить с Морской пехотой.
     Он пропустил мои слова мимо ушей,  только хитро усмехнулся. И продолжал
рассказ.
     Марачи не стал такой же легкой, добычей, как Фулл-Харбор. У Дуралейника
не хватило сил взять его  целиком. Сражение продолжалось,  венагеты получали
подкрепление отовсюду и  стремились  отбить город  в  затяжных, отчаянных  и
кровопролитных уличных боях.
     Как большинство  рядовых  карентийцев, я  испытываю  симпатию  к  Слави
Дуралейнику. Я  не то  что хочу, чтобы  мое королевство проиграло войну.  Но
когда всю  жизнь  сталкиваешься  лишь  с  продажностью, некомпетентностью  и
жадностью правителей, поневоле станешь восхищаться парнем, который  плюет им
в  физиономии  и бесстыдно  не обращает внимания  на  их  пакости,  а  потом
издевается над ними, когда они не могут удержаться на ногах. Кажется;
     многие  из нас втайне питают надежду, что шалости  Дуралейника позволят
положить конец бесконечной войне.
     - Из-за этого ты меня вытащил из постели?
     Да, и еще хочу услышать подробности событий этой ночи.
     Похоже, ему и вправду было очень интересно. Я вспомнил, что он с самого
начала как будто что-то подозревал, но не желал говорить.
     Как тебе удалось так быстро завершить это дело?
     - А? Мне, кажется, послышалась нотка зависти. Легкое недоверие.
     Теория вероятности  предполагает, что иногда ты можешь пробиться вперед
без  моей  помощи.  Ты  прав,  я   поражаюсь  твоей  способности  так  часто
опровергать эту теорию.
     Да. Он  был  уязвлен. Он потратил  столько  времени на  все эти беседы,
которые   мы  даже   не  обсудили,   ожидая   ошеломить   всех  сенсационным
обвинительным актом. А  я испортил ему всю игру, разыскав  эту заколдованную
карету. Гаррет, отравляющий удовольствие, - вот кто я.
     - Ты хочешь мне сообщить,  что ты подумал, когда  Туп впервые рассказал
нам об этих женщинах?
     Кто-то постучал  в дверь как раз вовремя, будто сидел  в кулисе  и ждал
выхода.
     Это мистер  Тарп. Вчера вечером  я разрешил  ему отлучиться  домой.  По
личным делам. Сиди. Дин откроет.
     Я завопил:
     - Дин, когда впустишь Плоскомордого, выкинь за дверь кошку.
     Я подождал Плоскомордого и начал свою историю.
     - Тебе повезло, - когда я замолчал, сказал Плоскомордый.
     -   Черта  с  два,   повезло.  Расследование  преступления  потребовало
применения дедуктивного метода.
     Тарп заворчал, его не убедишь.
     - Никто не подумал начать с поиска кареты.
     -  И  все-таки тебе повезло, Гаррет. Что,  если  бы старикашка ездил  в
обычной карете? Что, если бы он ходил пешком?
     - Но он ездил в этой карете. В этом  все дело. И за  это он поплатился.
Он  решил  вломиться  в  запретный дом  и  устроить там  свою  базу,  увидел
великолепную карету и просто не смог устоять. И поплатился.
     На  мгновение  я задумался, повинна ли заколдованная  карета  в  смерти
старого клоуна. Но  мне все  равно. Теперь  я не  очень терзался, что кокнул
его. Много существ довелось мне встречать, но мало кто заслуживал, чтобы его
убили, больше, чем он. Я оказал миру услугу, у меня не должно быть угрызений
совести.
     - Тебе повезло, - настаивал Плоскомордый.
     Его с места не сдвинешь. Так же, как Покойника.
     Мистер  Тарп,  если  вы хотите продолжить  службу,  у меня есть для вас
поручение.
     - Деньги ваши, служба наша! Плоскомордому почему-то нравится Покойник.
     Из  этого  здания  подозрительно  исчезли  все паразиты. - Они исчезли,
потому что однажды во время его полуторамесячного сна  я сжег десяток серных
свечей. Я думал, что сделал ему одолжение. Клопы любят  его  донимать. - При
изучении  различных  вариантов  перемещения  войск  в   Кантарде  я   привык
использовать большие количества насекомых. Без них  я  не могу удовлетворить
свое любопытство.
     - Значит, вы уже слышали, что сделал Слави Дуралейник?
     Да.  Меня  это  взволновало. Чтобы исследовать возможности, имеющиеся в
распоряжении  уцелевших  участников  сражения,  мне  нужно  несколько  тысяч
насекомых.
     Он  имеет  привычку   выстраивать  клопов  на  стене,  как  солдат,   и
производить с ними боевые действия. Отвратительный порок.
     - Подождите, - возразил я. - Я только что очистил этот дом от заразы.
     Клопы и мыши - худшие враги  Покойника. Если им не мешать, они вмиг его
сожрут.
     Так. Значит, ты в ответе за это черное дело.
     Он прекрасно знал это, просто раньше не говорил.
     - Да, я. Я  также владелец этой мусорной кучи. Я также страдаю от того,
что мой эконом въехал без приглашения и считает своим  долгом  тащить в  дом
всех  приблудных  кошек. Я также терпеть не могу, когда по ночам  он выходит
искать ночной горшок, и тут под лапами его любимиц начинает скрипеть пол. Не
ходи за клопами, Плоскомордый. Пускай Покойник развивает воображение.
     Покойник послал мне преувеличенный мысленный вздох.
     Пусть будет  так. В таком  случае, мистер  Тарп, боюсь,  мы  больше  не
нуждаемся в ваших услугах.
     Я с подозрением взглянул на Покойника. Уж очень скоро он сдался.
     - Покойник прав. Сколько мы тебе должны?
     - Не  так  уж много, придется опять  идти  дурачить  клиентов для этого
зануды Уника.
     Печальная история. Уник никому не нравится. И мне тоже, хотя я с ним не
знаком.
     - Надо же Унику тоже зарабатывать на жизнь.
     Я  отсчитал  несколько монет. Тарп  вроде  был доволен. Вся  его работа
состояла в том, чтобы открывать дверь.
     - Может, добавишь немножко за личные неудобства, Гаррет?
     - Какие личные неудобства?
     - Я находился  здесь, вместо того чтобы  быть дома.  Хотя я слышал, что
тебя уже не интересуют женщины.
     - Это не совсем так. Еще интересуют. Но все меньше и меньше.
     - Не будь циником. Извинись перед Тинни.
     Ему  нравилась Тинни. Черт  возьми, мне она тоже нравилась. Я просто не
мог сладить с ее нравом: что с нее взять - рыжая. А теперь... Теперь я запел
по-другому. Воздержание смягчает сердца.
     Плоскомордый, казалось,  не торопится  уходить.  Они с Покойником стали
рассуждать, какой бзик был у странного старикана и что заставляло его резать
женщин. Я решил воспользоваться случаем. Собрал остатки завтрака и  отнес их
на кухню. Избавившись  от улик, я намеревался проскользнуть наверх и чуточку
вздремнуть.
     Кто-то постучал в дверь.



     Кто  это?  Я  так старался отвадить клиентов, что у меня теперь немного
посетителей. Дин сделал вид, что слишком занят мытьем посуды, и мне пришлось
идти к двери самому.
     Я  надеялся  увидеть тепленькую  секс-бомбу, но  передо  мной  предстал
Брешущий Пес Амато. Я начисто о нем забыл.
     - Ты совсем позабыл обо мне, Гаррет, -  вламываясь в коридор и оттесняя
меня назад при помощи личного химического оружия, с обидой сказал он.
     - Нет, - соврал я. - Я думал, ты еще не успел ничего сделать.
     - Шел дождь. Мне больше нечего было  делать.  Плакаты и листовки быстро
устаревают.
     Считается, что промывание  убивает зловоние. Это не  так.  Вода  только
усиливает запах.
     Я подумал было  оставить распахнутой  дверь,  открыть несколько  окон и
устроить сквозняк. Если бы я  жил на Холме, сделал бы это не задумываясь. Но
в нашей округе это  большой  риск.  Даже во время  тайфуна  всегда  найдется
какой-нибудь  удалец,  готовый  ухватиться  за представившуюся  возможность.
Кроме того, на первом этаже у меня всего одно окно.
     Пройдя мимо меня, Амато остановился и начал озираться  вокруг; дождевая
вода капала с него на пол, ядовитые испарения стояли в воздухе.
     -  У тебя  тут  есть такая штука, все  называют  это чудо Покойником. Я
очень хочу взглянуть на него, понимаешь?
     Я старался почти  не дышать. Суетиться  ни к  чему. Все равно  никакого
толку.
     - Конечно. Ему стоит познакомиться с таким человеком, как ты.
     Жаль, у Мешка  с костями нет обоняния. Я бы запер его наедине с Амато и
не открывал,  пока Брешущий Пес не  выложил бы  Покойнику  все свои бредовые
теории о тайном сговоре.
     Я открыл дверь комнаты Покойника и впустил Амато. Сидящий вполоборота в
моем  кресле   Плоскомордый  увидел   Брешущего  Пса.   Лицо  его  мгновенно
сморщилось. Но он ничего не спросил.
     Он учуял запах. Задыхаясь, Плоскомордый произнес:
     - Я вижу, к вам пришел клиент, мне лучше откланяться.
     Едва  я  успел войти, Плоскомордый  выскользнул за дверь. Он бросил  на
меня взгляд, говорящий, что он  хотел бы  получить  объяснения. После. После
того, как зловонные пары рассеются.
     Я ему подмигнул:
     - Проследи, чтобы парадная дверь была закрыта.
     Брешущий Пес сказал:
     - Бог мой, какой гадкий тип. Хобот, как у слона, да?
     Это еще один миссионер, Гаррет?
     - Это Кропоткин Амато. Ты помнишь нашу предыдущую договоренность?
     Ты знаешь, что я имею в виду. Ты по-прежнему  собираешься меня  мучить?
Ты припоминаешь, что твоя прошлая попытка закончилась полным провалом?
     - Тебя мучить? Нет...
     Тебе  также нет нужды упоминать  о какой-то договоренности; я узнал все
подробности,  порывшись  в  твоих мозгах.  Мы  не  договаривались,  что этот
человек будет сам за собой следить.
     -  Мы не договаривались  ни о  чем, Весельчак.  Брешущий  Пес пришел  в
замешательство.  Если  бы я  слышал только  половину  разговора,  я бы  тоже
смутился. Я переменил тему:
     - Ты поймешь, почему я это сделал.
     Я не хотел задевать  чувства Амато. Покойник мог залезть к нему в башку
и увидеть, почему не стоит устраивать крупную кампанию.
     Ты  прав,  Гаррет.  На этот раз прав. Как ни странно, он верит  в  свои
теории. И, как ты понимаешь, для него  они реальность, в которой он живет. Я
советую тебе встретиться с нашим нанимателем и  попытаться узнать, почему он
считает необходимым следить за мистером Амато.
     Доброе утро,  мистер Амато. Я  жажду с  вами  познакомиться с тех самых
пор, как мистер Гаррет принялся следить за вашими передвижениями.
     Этот гад решил все свалить на меня.
     - Уф... хм.
     Брешущий Пес не мог найти слов. Может, следовало проверить, он ли это.
     Но уже через секунду стало ясно, что проверки не требуется.
     - Послушайте,  Весельчак,  разве  вы...  Нам  с  мистером  Амато  нужно
обсудить кучу дел, Гаррет. Я предлагаю тебе пойти к
     мистеру Гулляру и попробовать выяснить причину его интереса.
     - Да, Гаррет. Чем ты занимался? Тебе надо было...
     Я бежал, я потерпел поражение. Какое дело Брешущему Псу до того,  что я
не уделял ему внимания  потому,  что спасал  Танфер  от  жуткого убийцы?  Он
уверен, что они меня купили. Даже несмотря  на то, что я должен был за ним
шпионить по их заданию.
     Я  окинул   лестницу   тоскливым  взглядом,  затем  облачился  в  плащ.
Посмотрел,  сколько у меня денег в карманах. Может,  снять комнату и немного
соснуть?
     Перед уходом  я  совершил внезапную  вылазку  в  маленькую  гостиную  в
надежде  поймать кошку Дина и выволочь  ее на улицу. Но кошки видно не было,
видны были только следы ее когтей на моей мебели.
     И тут я понял, что мне не о чем докладывать Гулляру. Я поплелся назад и
с трудом отобрал у Брешущего Пса его отчет. Они с Покойником уже распутывали
нити какого-то бредового заговора.



     Веселый уголок  - это часть  города,  где проявляются те  черты натуры,
которую разумные существа стараются скрывать. Здесь можно найти любой порок,
совершить любой  грех, удовлетворить почти  любую  потребность. Проститутки,
притоны  наркоманов  и  игорные  дома  -  это  лишь  глянцевая  поверхность,
романтика. Та глянцевая поверхность, которую видно с улицы.
     Это улица  мишурного блеска. Или, вернее,  улицы. Район  этот больше по
площади,  чем  Лудильный  ряд.  И  более прибыльный.  Ничто  так  хорошо  не
продается и не покупается, как грех. Если  не считать Холм, Веселый уголок -
наиболее  процветающая,  безопасная,   чистая  и  аккуратная  часть  города.
Некоторые  очень  неприятные  люди  следят за тем, чтобы поддерживать  здесь
порядок
     Веселый  уголок целиком прямо  или  косвенно  принадлежит империи  Чодо
Контагью.
     Дансинг Рислинга - место, где только танцуют, разговаривают с одинокими
парнями и ненавязчиво подбивают их покупать выпивку. Может быть, некоторые и
назначают свидания, но помещение не оборудовано для такого рода занятий. Это
самый  обшарпанный  подвал в округе. Откровенно говоря, я  не  понимаю,  как
Гулляр держится на плаву,  ведь его  соседи предлагают гораздо больший выбор
услуг.
     Когда я  вошел, помещение не содрогалось  от плясок, впрочем, в полдень
это   неудивительно.  За  столиком  сидели  два  грустного  вида  матроса  и
беседовали  с  грустного  вида  девушкой,  которая  потягивала  подкрашенную
водичку  и  не особенно притворялась, что  ее интересует беседа с матросами.
Трясущийся гнусный  тип мыл  шваброй пол вокруг  остальных  столиков. Стулья
лежали на столах вверх ножками.  На танцплощадке не  было ни  души, хотя еще
пара  девиц шаталась  около эстрады, где время  от  времени просыпались  три
потасканных старых музыканта.  Обе  девицы взглянули  на  меня,  прикидывая,
стоило ли ради меня столько времени стоять на ногах.  Одна из них (вид у нее
был такой,  будто она вот-вот покроется прыщами  переходного возраста) стала
лениво набивать трубку.
     За прилавком стоял, должно быть, самый старый гном во Вселенной. Он был
при полном  параде,  даже  в  остроконечной  шапочке с  фазаньим  пером. Его
бородой можно было подметать пол.
     - Что будете пить, шеф?
     Он вытер стоику передо мной той же тряпкой, которой вытирал кружки.
     - Пиво.
     - Пол-литра?
     - Да.
     - Светлое? Темное?
     - Светлое.
     - Лагер? Пильзенское?..
     - Просто налейте что-нибудь. Вейдерское, если оно у вас есть.
     Я решил, что должен хранить коммерческую верность старику  Вейдеру, тем
более что он позволяет мне так долго тянуть на предварительном гонораре.
     - Спешим.  Всегда  спешим. - Он нацедил мне пол-литра. - На улице очень
сыро? О черт! Разговорчивый попался бармен.
     - Очень. Гулляр здесь?
     - А кто спрашивает? Он вдруг насторожился.
     - Фамилия Гаррет. Я вроде бы на него работаю.
     - Да? - Он  обдумывал мои слова и вытирал рядом со  мной стойку. Прошла
минута, и он сказал: - Я проверю.
     И медленно поплелся  прочь. Я в изумлении встал на цыпочки  посмотреть,
не споткнется ли он о бороду.
     - Привет! Я Бренда.
     Курильщица  вместе  с дымом  набралась храбрости и  подошла  поближе. Я
взглянул на нее и продолжал изучать валяющийся  у стойки мусор. Женщина была
не так интересна.
     Вблизи  было видно, что она далеко не ребенок, что это  лишь  приманка.
Уличной девчонкой она была давным-давно. Я сказал:
     - Я пришел, потому что мне нужен Гулляр. По делу.
     - А-а.
     В ее  голосе  и раньше было  мало  жизни. Теперь она  угасла совсем.  Я
оглядел музыкантов:
     - Я  готов расстаться с  несколькими медяками, если ты  мне  объяснишь,
почему эти джазисты торчат здесь в такое время дня.
     Я плохо знал заведение Гулляра,  но  не  думал,  что здесь днем  играет
музыка.
     - Вчера вечером после работы кто-то вытряс из них душу. Они ждут одного
парня, чтобы разобраться.
     Может, это Уник приходит их допекать.
     - Вас примут, шеф. Босс сказал, чтобы вы прошли.
     Я бросил в ладонь женщины  несколько  монет. Она попыталась улыбнуться,
но не  смогла вспомнить, как  это делается.  Я  хотел  сказать ей что-нибудь
ободряющее,  но ничего не  придумал. Только сказал  спасибо  и поспешил  за
гномом. Если бы  я пропустил его   слишком далеко  вперед, я бы упустил тот
миг, когда он споткнется о бороду.
     Рислинг  Гулляр  оказался  ростом пять футов и толщиной три,  лысым как
коленка, лет за шестьдесят и страшным как смертный грех. Толстым  он  был не
от жира.  Я слышал, что в молодости он работал вышибалой и поддерживал форму
на случай, если возникнет нужда в его мускулах.
     - Садитесь,  Гаррет. - Он указал мне на расшатанное допотопное  кресло.
Голос  его  напоминал  перекатывание  камешков в жестяном  барабане.  Кто-то
когда-то вставил ему в горло свинцовую трубку.
     - У  вас есть что-нибудь для меня? Я подал  ему отчет Брешущего Пса. Он
взял его и стал читать.
     - У меня есть вопросы,  - предупредил я, оглядывая  его  рабочее место.
Эту комнату
     нельзя  было назвать кабинетом. Он сидел за столом,  на  котором лежали
письменные  принадлежности  и рядом  баночки с  косметикой,  то есть девушки
пользовались  этой  комнатой  как грим-уборной. В  целом она была  такой  же
убогой, как и остальные помещения.
     - А?
     Он поднял голову, маленькие серые поросячьи глазки сузились.
     - Вопрос по существу;  моему партнеру  не пришло в голову  его  задать,
потому что он думал, что эта работа - просто шутка.
     Глазки Гулляра сузились еще больше.
     - Шутка?
     - Брешущий Пес Амато. Никто на свете не станет нанимать платного агента
шпионить  за сумасшедшим. В  последнюю очередь  это станет  делать  владелец
такого заведения, как ваше. Я даже не могу себе представить,  что вы знакомы
с Брешущим Псом.
     - Я не знаком. Не узнаю его, даже если он войдет  сюда и  вонзит в меня
клыки. Но вам-то что? Вам же платят.
     -  Я  подставляю свою  задницу  под огонь и  град  стрел, Гулляр. И мне
хотелось бы знать, зачем  я это делаю и  для кого.  Чтобы сообразить, откуда
ждать беды.
     - Вам неоткуда ждать беды.
     - Все так говорят. Но если бы неоткуда было ждать беды, вы бы ко мне не
пришли. Я не играю вслепую, Гулляр.
     Он отложил отчет  и посмотрел на меня  так, будто решал, не дать ли мне
пинка, и решил не давать.
     - О вас идет добрая слава, Гаррет. Поэтому я вас и выбрал. Я рискнул.
     Я  ждал. Он размышлял. Гном-бармен стоял у двери, возможно, ожидая, что
боссу потребуется помощь. Однако напряжения не было. Я не чувствовал угрозы.
     - Я здесь много не зарабатываю, Гаррет. Мы много не зарабатываем. Но мы
все  как  одна семья.  Мы заботимся друг  о друге,  потому что,  кроме нашей
семьи,  у  нас никого  нет.  Здесь наше последнее  прибежище,  дальше только
падение в пропасть.
     С этим  я был согласен.  Но оставил  свое мнение при  себе. Моя  старая
матушка неустанно говорила мне, что, если я хочу что-то узнать, мне придется
достаточно долго молчать и слушать.  Мамочка была  права, но  я много лет не
мог этого понять, да и теперь часто забываю ее слова.
     -   Если  кто-то   из  моих  сотрудников  приходит  ко  мне  со  своими
трудностями, я обычно стараюсь помочь. Если могу. И может, когда
     мне понадобится, они тоже немного мне помогут. Правильно?
     - Разумно. - Только в  действительности так  бывает  нечасто. - Один из
ваших сотрудников хочет, чтобы следили за Брешущим Псом?
     Он продолжал мерить меня взглядом.
     - Вы  циник.  Вы ни во  что не верите. Особенно в людей. Может, в вашей
профессии это достоинство, если учесть, с кем вам приходится общаться.
     - Да.
     Я был горд. Я  сохранял непроницаемый вид. Гулляр  взглянул  на гнома и
получил ответ, я не понял какой.
     - Ладно. Дело обстоит  вот  как, Гаррет. У меня работает дочурка Амато.
Когда он загремел в Аль-Хар, она...
     - У него есть дочь?
     Знаете такое  выражение: соплей перешибить? Вот  хоть я и  не  хилый,
меня такой соплей перешибло.
     - Ага.  Этот Амато, он полоумный. Но безвредный. Вы это знаете. И я это
знаю. Но у него есть привычка называть имена. Дочка боится, вдруг он назовет
кого-нибудь  не  того, какую-нибудь  шишку с Холма, у  которой  нет  чувства
юмора?  Вдруг   старик   влипнет  по-  крупному?   Девочка  и  сама  немного
легкомысленная, понимаете? Но здесь она член семьи, и, если мои сотрудники о
чем-то беспокоятся, я стараюсь это уладить. Поэтому я нанял вас приглядывать
за старым психом и прошу дать  мне знать, если он  вляпается  в какое-нибудь
дерьмо, чтобы  я  успел его оттуда вытащить прежде, чем он завязнет  по уши.
Ясно?
     И да. И нет. Брешущий Пес отец? Как это у него получилось?
     - Верится с трудом.
     -  Да? Вам что-то не нравится?  Можете отказаться. Я найму кого- нибудь
другого.  Я выбрал вас,  потому что все  говорят, что вы почти честный. Но я
без вас обойдусь.
     - Это слишком невероятно. Вы не знаете Брешущего Пса. Если бы вы знали,
вы бы поняли. Я не могу поверить, что у него есть ребенок.
     - Хруст! Пусть Сас принесет нам по кружке пива.
     Гном вышел. Мы  молчали.  Через  несколько минут вошла  женщина с двумя
кружками пива:
     светлое - для  меня,  темное  -  для  Гулляра.  Я  видел  ее  вместе  с
беспризорницей, девица шепталась с музыкантами. Я тогда  ее не разглядел, но
теперь вблизи сходство  с  Амато  было  явное.  У  нее  даже были  такие  же
сумасшедшие
     глаза навыкате,  они  как будто  видели то,  чего  никто не  видит. Она
прикинулась, что не смотрит на меня, а я - что не смотрю на нее.
     - Спасибо, Сас.
     - На здоровье, Рио. Она вышла.
     - Очень похожа на него, - признался я.
     - Что и требовалось доказать. Теперь вопросы есть?
     - Почти нет.  - Интересно, она  рассматривала меня, потому что  гном ей
сказал, кто я такой?  Видимо,  так. Может, он ее  прислал, чтобы она увидела
меня, а не чтобы я увидел ее. - Это тайна?
     - Тайна?
     - Конечно, я расскажу своему партнеру.  Он  не  будет трепаться. Но  от
всех остальных это надо хранить в тайне?
     - Тайна не повредит. Похоже, у парня и в самом деле есть враги.
     - А если, скажем, он меня засечет? Могу я  сказать ему, почему я за ним
слежу?
     - Думаю, Сас от этого вреда не будет. Послушайте, я знаю, это не совсем
по вашей  части.  Слишком  скучно,  вы привыкли  иметь дело  с чародеями,  с
гангстерами, с  шишками с  Холма. Но для нас это важно. На этой слежке вы не
сделаете карьеры. Я плачу немного. Но мы  все будем вам  благодарны, если вы
нам сообщите, когда он вляпается. Ясно? Я встал:
     -  Вполне. - Я  поверил ему, потому что хотел  поверить. Не  так  много
разумных  существ делают приятное ближним. - Одна из ваших девушек  говорит,
что у здешних музыкантов трудности.
     -  Не беспокойтесь.  О музыкантах  уже позаботились. - На  миг  он стал
таким гадким, каким я представлял его себе до нашего знакомства. - Или скоро
позаботятся. Вы не отнесете мою кружку обратно Хрусту?
     Я отнес обе кружки.



     Когда  я вручил гному кружки, он заворчал.  Для  старика,  особенно для
гнома, Хруст был удивительно вежлив.
     По пути к двери я взглянул на эстраду. И чуть не упал.
     К  музыкантам  подсел  мужчина.  Я  надеялся,  что  больше  никогда  не
встречусь с этим человеком. Он уставился на меня. Я на него.
     Он  не  выше  меня и  лишь  немного превосходит в весе, но  дело  не  в
размерах. От него  веяло угрозой, как  от Брешущего Пса Амато  несоблюдением
личной гигиены. Само присутствие его внушает страх, даже когда он улыбается.
Зовут его Краск.  Он один из главных помощников  Чодо Контагью. Зарабатывает
на жизнь тем, что истязает другие существа. Ему нравится его работа.
     Я сообразил,  что  надо  перестать  на него  пялиться. Он тоже  не  мог
оторвать  от меня взгляда. Каждый терялся в догадках, какого  черта  другому
здесь надо. Он пришел позаботиться о пострадавших музыкантах.
     У старины  Уника не было  разрешения  Организации. Если он и его дружки
попадутся Краску, им придется туго. Особенно туго потому, что они пристают к
музыкантам  из Веселого  уголка. А  Веселый  уголок принадлежит  Чодо.  Даже
король не лезет в эти дела.
     Я уже совсем подошел к двери, как вдруг снова застыл от изумления.
     Пока я искал задвижку,  в  дверь  впорхнула девушка.  Я подался назад и
разинул рот. Она не обратила на меня ни малейшего внимания.
     Это  была  та самая  девушка, которую  негодяи  выволокли из  заведения
Морли.  Та самая, про  которую Морли говорил, что она дочь Большого Босса. Я
обернулся, вытаращил глаза и, похоже, вздохнул; она прошла мимо меня прямо к
Хрусту.
     Лицо Краска  застыло, как  маска смерти.  У  меня екнуло  сердце. Но он
наблюдал не за мной.
     Девушка  посмотрела   в   его  сторону,  остановилась,  вскрикнула   от
удивления,  быстро  повернулась  и  бросилась  на   улицу.  По   дороге  она
столкнулась со мной  и мгновенно отскочила.  Я  замурлыкал от нежности. Твои
удары для меня как ласка...
     Я кинулся в  дождь поглядеть ей вслед, и тут меня настигли тяжелые шаги
Краска. Он встал рядом со мной.
     - Что это было, черт возьми? - спросил я.
     - Что  ты здесь  делаешь,  Гаррет? Это  прозвучало очень неприятно. Как
угроза переломать руки и ноги.
     - Это ты что  здесь делаешь?  Я думал, ты  слишком большая шишка, чтобы
бегать по городу. Она назначила тебе тут встречу?
     - Что? - Голос был удивленный.  - Угу. Не прикасайся.  Могу что- нибудь
сломать.
     Краск  страшный тип,  но  биться  с  ним  врукопашную  я  не  боюсь.  Я
рассчитал, что, если мы  начнем прыгать  друг  вокруг  друга  и  размахивать
кулаками, наши шансы будут равны. Он страшен, потому что он убийца, и хитрый
убийца. Если  он решит отправить вас на тот свет, можете начать читать  себе
отходную.
     - Держись подальше, Гаррет. Или костей не соберешь.
     - Я не знал, что у тебя есть женщина. Кто она?
     Я  и в самом деле считал, что он  и его приятель Садлер не интересуются
женщинами.
     - А?
     - Вот что я тебе скажу, Краск. Я не знаю эту девушку. Я видел ее прежде
один  раз. Позавчера вечером  она  вошла  в заведение Морли Дотса. Через две
минуты туда вломились несколько парней и попытались ее похитить. Мы с  Морли
и  Плоскомордым  показали  им,  как  мы относимся к  ребятам, которые  грубо
обращаются с девушками. Она исчезла, не дождавшись  конца представления. Вот
и вся история. Теперь твоя очередь. Кто она? Как это ты так врезался по уши?
     - Не  твое дело.  - Девушка  уже пропала  из  глаз.  Краск недоуменно и
сердито хмурился  ей вслед. Он поверил моему рассказу, вероятно, потому, что
раньше я его не обманывал. - Что она делала у Дотса?
     - Спроси чего-нибудь полегче. Она не проронила ни слова. Просто вошла с
испуганным видом, села одна, и тут влетели три типа и потащили ее на улицу.
     Краск заворчал:
     - Я об этом не знал. Спасибо, Гаррет. Я твой должник.  Скажи Тарпу, что
для  его  здоровья  вредно  водить  дружбу с  парнями,  которые  цепляются к
музыкантам.
     -  После  того, как я тебя здесь увидел, я и  сам собирался ему об этом
сказать.
     Я потихоньку двинулся прочь, чтобы, когда  он вспомнит о старых обидах,
между нами уже было порядочное расстояние.
     - Гаррет! Черт побери!
     - Что?
     - Если ты снова ее увидишь, сообщи. Нам интересно знать.
     - Сообщу. Но зачем? Кто она?
     - Просто сообщи, и все.  И он, не оборачиваясь,  ушел  обратно.  Тяжело
дыша, я поспешил вперед. Возможно, я зря так боялся  этой встречи. Возможно.
Возможно, площадка перед дансингом Гулляра и не рисовалась Краску как лучшее
место моего упокоения.



     Везде  воцарились  мир  и  гармония.  Мне нечего  было  делать,  только
лодырничать, изредка доставлять отчеты Гулляру и следить за приятелями Дина,
когда он приглашал их на очередную вечеринку по поводу новоселья. Вы себе не
представляете, как могут расхулиганиться эти старики. Кошек видно не было, а
Дин,  отпустив несколько колкостей, которые я  пропустил мимо ушей, не  стал
навязывать  мне  свое общество. Покойник заснул, и во сне ему  явился  Слави
Дуралейник. Плоскомордый бросил аферу  с  приставанием к музыкантам  как раз
перед тем, как  Морли  объявил,  что больше не станет терпеть привычки этого
человекообразного дымохода  Уника.  Я стал  выходить, и навещать  друзей,  и
покупать им пиво, и налаживать старые связи, и  даже заскочил на пивоварню и
потратил  несколько  дней  на  то,  чтобы  по  просьбе  Вейдера  разоблачить
служащего-вора. Как всегда, он предложил мне  перейти к нему  на службу. Как
всегда, я отказался: меня ужасала перспектива взяться за настоящую работу.
     Ничья  жизнь  не  может  долго  протекать  так весело  и  расслабленно.
Особенно  моя. У богов есть специальное подразделение  для Гаррета, в задачи
которого входит преследовать меня и только меня.
     Так  что в то утро, когда я вышел на пробежку и снова  попал под дождь,
мне следовало смекнуть, что хорошие времена позади.
     Я сидел  в кабинете, наморщив лоб, и  изо всех сил старался подтасовать
цифры так, чтобы разбойники из налогового управления  прониклись сочувствием
к моей крайней нищете. Кто-то  заколотил в дверь. Я взвыл. Время подходило к
ужину,  и Дин ставил  жарить  на плиту грудинку с ребрышками; он готовит  ее
очень редко, и она тает во рту вместе со всеми специями. От идущих из  кухни
ароматов у меня уже текла слюна.
     Дин спросил:
     - Не открывать?
     - Открой. Это, наверно, Плоскомордый. - В последнее время Тарп  заходил
часто. Его пассия  ушла. Удача  тоже ему изменила. - У нас хватит еды, чтобы
его накормить?
     - Еле-еле. -  Плоскомордый обычно уплетает за  обе  щеки.  -  Ничего не
останется. Я пожал плечами:
     - Когда-нибудь я с ним поквитаюсь.
     - Вы просто хотите увильнуть от того, чем вы сейчас занимаетесь.
     Он  заковылял  по  коридору  под  аккомпанемент возобновившегося стука.
Кому-то не терпелось ворваться ко мне в дом.
     Дин был  прав. Я хотел увильнуть.  Я  ненавижу платить налоги. Что я за
все эти годы получил от Короны? Снаряжение, оружие и пять лет приключении на
войне. Снаряжение и  оружие пришлось вернуть. Меня просто  решили  общипать,
чтобы  дать  какому-нибудь другому  молокососу возможность  увидеть прыщи на
заднице мира.
     Я разучился проявлять изобретательность, но, учитывая  положение дел, я
оставил бы налоги себе.
     Это был не Плоскомордый. Этого человека я  надеялся больше  никогда  не
увидеть,  это был капитан  Туп. Дин провел его ко мне в  кабинет. Вид у Тупа
был измочаленный.
     Я не мог сдержаться:
     - Что еще?
     Туп опустился в кресло, упер локти в колени и закрыл руками лицо.
     - То же самое. Вам надо посмотреть.
     - Послушайте, я уже однажды вас выручил. Разве  этого недостаточно? Дин
готовит ужин. Через полчаса сядем за стол.
     - Он мне  так и  сказал.  Еще он мне  сказал,  что вы заняты  подсчетом
налогов.
     - Да.
     -  И вы,  разумеется, забудете  учесть  ту  изрядную  сумму  наличными,
которую вы получили от Стражи, не так ли?
     Разумеется, так.
     - Ну?
     -  Одна   из  задач  Стражи  заключается  в  том,   чтобы  расследовать
предполагаемые случаи уклонения от налогов. Мы  не очень усердствуем в этом,
но, когда  идет  молва,  мы  обязаны  проверить,  чтобы  нас  не  обвинили в
бездействии.
     - Я сейчас найду шляпу. Далеко идти?
     -  Недалеко.  -  Он  слабо  улыбнулся.  -  Я  знал,  что  могу  на  вас
рассчитывать. И уверен, что и на этот раз ваш кошелек не пострадает.
     Улыбка  у  него была невеселая. Он выглядел  еще более  прибитым, чем в
прошлый раз. Что его сейчас мучает?
     Наверняка что-то связанное с  политикой. Когда я  выходил на  улицу, до
меня доносились  разговоры о том, что Туп превратил поимку старого  клоуна в
крупное достижение.
     За кулисами  началась какая-то  возня. Принц Руперт  прикрывал Уэстмена
Тупа. Туп пустил в ход припрятанные козыри. Преступный мир взволновался.
     Я проверил,  есть  ли у меня что с собой на случаи неприятностей, а все
потому, что шел с Тупом. А Туп всегда притягивает неприятности.
     Мы шли и говорили о Кантарде. Слави  Дуралейник  отказался от намерения
захватить Марачи, но Венагета уже не могла распространить свою власть далеко
в пустыню. Я также поинтересовался, как Морская пехота отбивает Фулл-Харбор.
Операция  началась. Мною овладели смешанные  чувства. Наши  военные гордятся
тем, что если они делают кого-то моряком, то он остается моряком навеки.
     Пока мы беседовали, я  все больше убеждался,  что Туп ужасно напуган. И
какова бы ни была причина его испуга, я знал, что мне все это не понравится.



     Теперь я тоже был напуган.
     -  То же самое, - уставившись  на  обнаженную  девушку, у которой  были
вырезаны внутренности, сказал я.
     Она  висела в переулке за опустевшими многоквартирными  домами в  южной
части  города, недалеко  от  центра. Еще  несколько  часов  назад  эти  дома
населяли мусорщики из крысиного народца. Теперь тут никого не осталось.
     При  тусклом  свете висящая  под  дождем  мертвая  девушка  в  точности
напоминала ту, которую Туп показывал мне на Дне.
     - Этого не может быть, Туп. Я их поймал. Я должен был верить, что  я их
поймал. Нелегко  думать, что  я  убил не того, кого  надо. Как  Туп  ни  был
напуган, он понял, что меня беспокоит.
     - Вы поймали того, кого надо,  Гаррет. Не сомневайтесь! Лишь  только мы
получили разрешение принца, мы сразу же обыскали дом. Вы не поверите, что мы
нашли.  Преступники жили там долгое время.  Они хранили в  доме внутренности
всех жертв. В подвале  лежали тела девушек,  но не  такого  типа, как эти. Я
считаю, что злодеи тренировались на них, прежде чем вышли на настоящее дело.
     Я не сводил глаз с нового трупа и слушал, как жужжат мухи.
     - Там была одна...
     И я рассказал ему о пропавшей одежде и ножах. Морли уверил меня, что не
взял с собой никаких сувениров. Я не упоминал Морли. Тупу это не понравилось
бы.
     - Раньше вы об этом не говорили.
     - Раньше я думал, что все уже закончилось. Но...
     -  Вот  именно.  Но.  Элвис!   К  нам   приблизился  неприметного  вида
полицейский.
     - Слушаю, капитан.
     -  Покажи  мистеру Гаррету,  что  ты  нашел.  Элвис достал  из  кармана
непромокаемой накидки свернутый клочок бумаги. Внутри  оказались три зеленые
бабочки. Я вздрогнул, словно дождь сменился снегом.
     - Сколько дней прошло после предыдущего убийства?
     - Двенадцать. Это произошло точно по расписанию.
     -  Этого  я  и  боялся. - Не  знаю, зачем  я  спросил. Может,  надеялся
услышать, что ошибаюсь.
     - Убийца мертв, но убийства продолжаются. Как это может быть, Гаррет?
     Теперь я понял,  почему Туп так разволновался. Вовсе не потому, что его
карьере грозил крах.
     - Не знаю. Что сталось с телом старика?
     - Его кремировали. Я видел, как оба тела скрылись в печи.
     - А где этот дед со Дна? Вы у него что-нибудь выспросили? Туп смутился:
     - Он умер.
     - Почему?
     - Мы перестарались. Кормили его слишком обильно. Он переел и умер.
     Я лишь покачал головой. Только со мной может такое произойти.
     -  После того, как  вы  нашли это  тело, вы  обыскали  заново дом  леди
Гамильтон?
     - Я получил отчет как раз перед тем, как пошел за вами. Там ничего нет.
Никакой связи.
     - А карета?
     -  Не  двигалась  с  места.  Колеса  привязаны  цепями,   так  что  это
невозможно. А  лошади проданы. Они  не принадлежат владельцам  дома. Конюшню
сдавали внаем.
     - Вы уже узнали, кто эта девушка?
     - Нет. Но скоро узнаем. Кем-нибудь она окажется.
     Он имел  в виду, что она  окажется  родственницей  какой-нибудь  важной
особы. Ни одна из убитых девушек ничего не представляла сама по себе, но все
они были с Холма.
     -  Если  общая схема сохранится.  Я был испуган, сбит с толку. Я сказал
Тупу:
     - Я испуган, сбит с толку и не знаю, что делать,  но прежде, чем что-то
делать, надо посоветоваться с Покойником. Он беседовал со всеми свидетелями.
     Туп воспрял духом:
     - Да.  Если есть  за  что  зацепиться,  он  знает. Я  вспомнил  жареную
грудинку. Чудесную,
     дорогую жареную грудинку, от запаха которой
     у меня часами текли слюнки. Теперь аппетит пропал.

     - Вероятно, теперь это не имеет значения, - сказал я, - но вы выяснили,
кого мы поймали?
     -- Имя старика?
     Нет, черт тебя побери! Коренной кобылы в упряжке...
     - Да.
     Туп огляделся по сторонам и прошептал:
     - Идрака Матисон.
     - Фу! Жуть. Кто такой... был... Идрака Матисон?
     - Потише, пожалуйста.
     - Ясно, какая-то шишка. Шепотом:
     -  Идрака Матисон,  виконт  Нетле.  Любовник  леди  Гамильтон. С самого
начала  слыл  чудаком,  поэтому  мы замяли  это  дело,  а  другие  источники
объявили, что он умер  от болезни.  Он все время уезжал и возвращался в этот
дом, и никто не обращал  внимания, потому  что он  всегда там  жил.  Теперь,
когда мне  это известно, я  вернусь к прошлому и, если принц разрешит, более
тщательно расследую несчастный случаи с леди Гамильтон.
     -  Я  так  и  не  знаю,  о  ком  речь. Я  не  слежу  за великосветскими
скандалами. Думаю, сейчас это все равно не имеет значения.
     Я охотно  бы  все забыл,  но взглянул на лишенную внутренностей молодую
женщину и понял, что не смогу. Я промолчал и  не стал допытывать  Тупа, хотя
мне было  интересно, какая женщина  может взять в любовники такую развалину,
как старый клоун.



     - Твоя мечта осуществилась, - сказал я Дину, когда он открыл нам дверь.
- Я работаю. Будь поосторожнее со всеми пожеланиями.
     - Случилось что-то нехорошее?
     - Хуже некуда. Пойди разбуди Покойника.
     - А как же ужин? Все уже пережарилось. Дин чуть не  плакал. Он гордился
своей стряпней.
     - Если бы ты видел то, что я, ты бы тоже не захотел есть.
     - Ох! Тогда я прямо сейчас все сниму с плиты и уберу.
     Так  он пытался уклониться  от общения с Покойником.  У Дина  настоящий
талант избегать  неприятных  положений,  находя  себе  какое-нибудь  срочное
занятие.
     Я сказал Тупу:
     - Возможно, придется разжечь  под Покойником  костер. Кажется,  он спит
всего неделю. Иногда эта  спячка  длится месяцами.  Дин! Если ты  не  хочешь
иметь дело с Его милостью, сходи за Морли.
     Это на него подействует. В заведении Морли он чувствовал себя хуже, чем
в комнате Покойника.
     Храбрый капитан Туп стойко, не говоря ни слова, пережидал  наши детские
пререкания.  Может,  со  временем  я даже  буду хорошо  к  нему  относиться,
несмотря на всю его некомпетентность.
     Я пошел вперед, беря штурмом крепости. Или не крепости.
     В последний  раз  я  был в комнате Покойника  задолго до  того,  как он
заснул. С тех пор все изменилось.
     - Черт! - выругался Туп.
     Я издал неопределенный звук, похожий на визг.
     Комнату  заполонили  клопы.  Большие  клопы, маленькие  клопы,  столько
клопов,  что,  если бы они  стали трудиться вместе,  они смогли  бы  вынести
Покойника вон из комнаты. И я знал, кто их напустил.
     Толстяк за  моей спиной сговорился  с Плоскомордым. Не ясно только, как
он сделал так,
     что  ползучие гады не распространились по всему дому и не выдали его. Я
пробурчал:
     - Надеюсь, ты наслаждаешься снами о Кантарде.
     Как я ни старался, я не мог на них не наступать.
     - Что это? - спросил Туп.
     - Он собирает клопов. Хотите верьте, хотите нет. И не торопится  от них
избавиться, когда  закончит с ними играть. Придется снова жечь серные свечи.
Терпеть не могу это занятие.
     Интересно,  замешан ли  во всем этом Дин. Возможно. Поэтому в  доме нет
кошки. Дин знает,  что, как только я обнаружу клопов, я начну их травить. Ни
одна кошка не выдержит запаха серных свечей.
     Я уже подумывал, не начать ли жечь серные свечи. Прошло полчаса.
     - Он умер? - спросил Туп. - Насовсем? Его милость не пошевелил ни одной
извилиной.
     - Нет. Просто дремлет. Правда. Он выбирает самое неподходящее время.
     - Почему?
     Я пожал плечами:
     - Так получается.
     - Ну и что вы делаете?
     -  Выхожу из  себя и  угрожаю разжечь под  ним костер. Бегаю кругами  с
визгом и воплями.
     - А если это не действует?
     - Кое-как довожу дело до конца по собственному разумению.
     Я стал разминаться, чтобы начать вопить и бегать кругами. Из себя я уже
выходил и угрожал, но это ни к чему не привело.
     Туп  начал  вытряхивать клочки бумаги из мусорной корзинки, которую лет
сто  никто  не  опорожнял.  И  бросать  обрывки  под  кресло  Покойника.   Я
присмотрелся:
     - Что вы делаете?
     Под креслом лежали мои деньги. Я надеялся, что Туп не заметит.
     - Собираюсь разжечь костер.
     - Черт возьми, вы все-таки соображаете.
     Я  только  болтал насчет  костра,  но  никогда  серьезно  не думал  его
разжечь. Я оперся на дверь и стал смотреть. Это интересно.
     Клопы  заволновались  сильнее, чем  обычно, когда  кто-нибудь топает по
полу. Я заподозрил, что мой партнер не так далеко, как хочет изобразить.
     Туп схватил лампу.
     Черт!  Он  не  отступает.  Собирается  идти  до   конца.  Я   решил  не
вмешиваться, что бы ни случилось. Усмехаясь, я следил за ними.
     - Надеюсь, он  заметит костер  прежде,  чем  огонь  разгорится  слишком
сильно  и  перекинется  на дом.  За  четыреста  лет Покойник  изрядно высох.
Помните, когда Дежен вторгся в Польку, они не  могли найти топлива для своих
самогонных аппаратов  (в  Польке нет деревьев) и  тогда вытащили из  древних
склепов старые мумии и стали их жечь?
     Туп помолчал:
     - Правда? Его лоб украсила большая вялая морщина.
     - Правда. Тело, высохшее за несколько, сотен лет, неплохо горит. Не бог
весть как, но достаточно, чтобы получить драгоценную влагу.
     - О!
     Тупа не  интересовали  исторические анекдоты. По правде говоря, он  был
сбит с толку.  Какое  отношение  имеют  наши  дела к шайке  пьяных варваров,
грабивших  склепы  далекой  страны  сто  лет  назад?   Он  меня  удивлял.  И
опрокидывал сложившиеся у меня представления о Страже. Возможно, я ошибался.
Возможно, там служат не только лентяи и взяточники. Возможно, у некоторых из
них, как у Тупа, добрые
     намерения, просто они чересчур глупы, чтобы выполнять свои обязанности.
     Туп сел на корточки и стал совать лампу под кресло Покойника.
     Вели ему прекратить, Гаррет.
     - Он живой. Бросьте, капитан. Он начинает подавать сигналы. Гаррет.
     - Загляни-ка в наши головы, Старик. У нас возникла сложность.
     Туп замер, пламя меньше, чем в  полуметре от бумаги, глаза лишь чуточку
выше моего тайника.
     Ты  проклятие,  посланное  мне  под  конец  моих  дней, Гаррет.  Я  был
чрезмерно   добр.   Не   однажды  я   испытывал   искушение  прервать   наше
сотрудничество. Я жалею, что не  поддался этому желанию. Ты плохо  воспитан,
нагл, безрассуден и неотесан. Тебя спасает лишь твое грубоватое обаяние.
     - Мамочка меня любила. Но что она понимала?
     Я могу часами перечислять твои недостатки. Но сейчас не время.
     - Ты так часто это делал, что я знаю их наизусть.
     Прекрасно. Ты не лишен добродетелей, возмещающих эти недостатки.
     Я впервые услышал  от него такое. Тинни,  Майя  и  еще одна,  а  может,
десяток  дам  поминали  мои  немногочисленные добродетели  и  многочисленные
недостатки, но...
     Включая всепоглощающую лень. Однако  на этот раз ты был прав,  что меня
разбудил.
     - Боже, забери меня отсюда. С меня достаточно.
     Твои манеры  достойны сожаления. Ты мог найти  более пристойные способы
привлечь  мое внимание. Но ты правильно оценил положение. Ты не справишься с
этим делом без моей помощи.
     Самодовольный тип, а? Я дал Тупу сигнал к отступлению.
     - Он проснулся.
     Мне дышалось  легче,  когда Стража не  покушалась  на  мое имущество  и
состояние.
     Я  опасался,  что  дело  примет  такой  оборот.  Были  намеки.  Но  под
воздействием твоего молниеносного  и,  казалось,  окончательного  успеха  на
Холме  я  позволил  себе  обмануться.  Потому что я  хотел,  чтобы это  было
правдой. Да. Даже такие реалисты, как я, время от времени поддаются соблазну
принять  желаемое  за  действительное.  Сердце  и  ум  естественным  образом
избегают страшного.
     Громко,  пространно и  со смиренным видом хвастайся своими провалами, и
они превратятся в достижения. Все увидят, какой ты молодец. Я сказал:
     - Мне кажется, ты  вообще  не спал, а  только  прикидывался.  Перестань
ломать эту чертову комедию, Весельчак. Девушки  умирают четко по расписанию.
Пора положить этому конец. Ты беседовал  со  всеми, кто  имеет хоть какое-то
отношение к делу. Что-нибудь ты узнал? Изложи  нам свою точку зрения. Скажи,
как прекратить это раз и навсегда.
     Вряд ли  это получится. В  том  смысле, как ты это  понимаешь. Если мое
первое впечатление  верно.  Капитан  Туп!  Мне  нужны сведения  о  человеке,
которого  вы  подобрали  на Дне. Гаррет, я  хочу  узнать  об  этих ножах для
жертвоприношений.
     Я  почувствовал,  как  он проникает в мои  мозги  глубже,  чем  обычно.
Вероятно,  в  то же самое  время  он забрался  в  голову Тупа. У  Тупа глаза
полезли на лоб. Я понял, что в моей башке он ищет то, что  я увидел на месте
последнего преступления, но не уразумел.
     Это не забава и не развлечение, когда кто-то  копается у тебя в мозгах.
Я терпеть этого не  могу. Вам  бы это тоже не  понравилось. Там есть  такое,
чего никто не должен знать. Но я не стал закрываться от Покойника.
     Я могу это сделать, если как следует постараюсь.
     Он меня удивил.
     Бабочки?
     - Да. Ну и что?
     Уже третий раз. Это новый поворот.  Хотя  никто  не упоминал  бабочек в
связи  с другими жертвами, я чувствую,  что мы имеем  дело с одним и тем  же
убийцей.
     - Серьезно?
     Я  не мог  представить себе десяток парней,  одержимых одним  и  тем же
пунктиком: как бы найти себе молоденькую, хорошенькую брюнетку, повесить ее,
выжать кровь и выпотрошить.
     Да, Гаррет. Вот именно. В ходе моих многочисленных бесед выявилась одна
очень  интересная  подробность:  белокурая   девица   Таня   Факен  была  не
натуральной блондинкой. Блондинкой она стала за несколько часов до гибели.
     - А существуют вообще натуральные блондинки? Я их почти не встречал.
     Да,  их немного. Я  хочу  сказать, что  на  цвет  волос  жертв  следует
обратить внимание.
     Это сообразил даже Туп. Я так и сказал.
     Конечно. Но, разоблачив убийцу, мы на радостях об этом забыли. Так?
     - Когда  злодей схвачен и все  закончено, детали уже не имеют значения.
Ты сказал, что опасался  этого. Ты понял, что происходит, еще до того, как я
все испортил своим обманчивым успехом?
     Да. Ты правильно  думаешь, что такого рода убийства случались и раньше.
Я знаю в прошлом три серии подобных убийств, хотя о первых  двух сериях  мне
известно лишь понаслышке. Эти преступления происходили, когда  я  еще был на
ногах  и окружен  существами,  чьи причуды и горести представляли  в  лучшем
случае  академический интерес. Типы  жертв и способы убийства совпадают, но,
насколько я помню, до сих пор не было речи о бабочках.
     - Может, никто их не замечал. Обычно, видишь то, что ожидаешь найти.
     Но один из подчиненных Тупа заметил.
     Возможно,  ты  прав.  Незачем было искать  бабочек.  Хотя,  как  я  уже
отметил,  меня не  очень  интересовало  поведение  немытых, невежественных и
недоразвитых варваров,  способных  топить  перегонные кубы  останками  своих
предков.
     Он любит иногда подпустить шпильку.
     - Ладно. Ты  кое-что знаешь.  Говоришь, что этого  опасался. Может,  ты
перейдешь к  делу  до  того,  как  в  городе  будут  перебиты все  брюнетки?
Признаюсь,  я  питаю  слабость  к  рыженьким, но  брюнетки  тоже  имеют свои
достоинства и представляют большую ценность.
     Кошмары старых времен, Гаррет.
     - Это уже было. Ну? Выкладывай свой сюрприз.
     В  предыдущие  разы  я  близко не сталкивался с  этими  преступлениями.
Однако  события  были столь  драматичны, что застряли в  памяти,  хотя и без
некоторых полезных подробностей.
     - Ясно. -  Я начинал  злиться. И ему  это  доставляло  удовольствие.  -
Может, вспомнишь, что у тебя там застряло в памяти?
     Он мысленно вздохнул и, презрев мое нетерпение, храбро продолжал:
     Тогда,  как   и   теперь,  жертвы   обладали  однотипными   физическими
особенностями.  Это были молодые  брюнетки, привлекательные по  человеческим
представлениям,  с  очень похожими  чертами  лица. В сущности,  сходство лиц
казалось более важным, чем рост и вес.
     Перед моим  мысленным  взором промелькнуло множество  лиц; тех, которые
Покойник представил себе  из  бесед  с родственниками  женщин,  и тех, что с
давних пор остались в его
     памяти. Все эти женщины были из разных семей, но могли сойти за сестер.
Все походили  на  дочку Чодо, может, только  не такие  бледные,  и  прическу
носили такую же, как она, когда я увидел ее у Гулляра...
     Стоп. Мне впервые пришло в  голову, что там у нее была другая прическа.
Она распустила волосы,  а в  заведении Морли они были уложены короной вокруг
головы.
     Прическа  может  быть  ключом  к  разгадке.  Покойник  показал  мне
несколько причесок из прежних времен.  Лица  и фигуры вырисовывались смутно,
но  волосы были  причесаны, как у  дочки Чодо  в  дансинге у Гулляра. У всех
недавних жертв были пышно взбитые волосы.
     -  Итак, возможно, перед нами несчастливый парикмахер,  - сказал Туп. -
Он крадется по коридорам истории, уничтожая  неудачные  и  вышедшие из  моды
прически.
     Все-таки у него есть чувство юмора. Правда, весьма своеобразное.
     Я сказал:
     - Все это как-то жутко, Весельчак. И так думал не только я. Несмотря на
кажущееся легкомыслие, Туп позеленел от страха.
     Здесь   замешано   колдовство,   Гаррет.   Древнее,  мрачное,   мерзкое
колдовство. Самая отвратительная форма черной магии. Кремированные покойники
не могут воскреснуть и снова взяться за свои зверства.
     - В самом деле? - Какой гений. - Я тоже так думаю.
     Я все-таки сыщик. И применяю дедуктивный метод. А может, индуктивный. Я
всегда их путаю.
     Тут действует  проклятие. Если  теперешняя серия  убийств на самом деле
связана с предыдущими, это очень сильное проклятие. В прошлом после ареста и
казни преступников убийства прекращались.
     -  Но  потом  опять возобновлялись. Со временем. Случайно.  Через много
лет.
     - А сейчас они возобновились сразу же, - сказал Туп.
     На  этот раз впервые преступника поймали  быстро. На этот  раз  впервые
обошлись  без  судебного   процесса  и  казни.  На  этот  раз  впервые  тело
преступника кремировали.
     - Ну и  что? - спросил Туп. Теперь он тоже  включился в игру. К тому же
он снова  подошел  к лампе,  будто раздумывая, не  стоит ли разжечь  костер,
просто чтобы поторопить Покойника.
     Туп не  так глуп, как  прикидывается. Насколько  я помню, раньше  убийц
ловили, судили, приговаривали  к  смерти и  вешали.  Повесили  двоих. Самому
первому, кажется, отрубили голову. Тогда рубить головы было в моде. В каждом
случае останки хоронили в общей могиле.
     Казненных  преступников  до  сих  пор  хоронят  в  общих  могилах.  Это
составная часть наказания.
     - Ну? - сказал я.
     - И что? - сказал Туп.
     Гаррет,  Гаррет,  неужели тебе  настолько лень  пошевелить  мозгами?  Я
сказал тебе все  что  нужно. Ты превратил  свою голову в мусорную  свалку  и
место для прикрепления ушей.
     Все те же старые  штучки. Я должен  воспользоваться данными мне  богами
мозгами и талантами и докопаться до всего сам. Он не  шутит.  Он думает, что
так он меня воспитывает.
     Туп схватил лампу и направился к креслу Покойника.
     Я помахал рукой, чтобы он вернулся:
     - Покойник прав. Отчасти. Он сообщил нам все что  нужно. Так или иначе,
если вы будете ему угрожать,  он заупрямится. Он гордый. Скорее позволит вам
сжечь его самого и весь дом в придачу, чем даст более прямой ответ.
     С минуту Туп глядел на меня, потом решил, что я говорю правду.
     - Чертов оракул, а? - Он поставил лампу на место. - Так что он  сказал?
За что нам зацепиться?
     Я не имел понятия. Знал только, что Покойник  видел какую-то зацепку, и
она, по всей видимости, была прямо у меня перед глазами.
     Разумеется,  он  не  был  в самой  гуще событий, он  не был подавлен  и
смущен, и его ноздри не щекотал до сих пор запах, идущий  от умершей в муках
девушки. Он все  вычислил и  теперь говорит себе,  что  Гаррет  бестолков до
невероятия.



     Меня  уже почти осенило.  Я  чуть не воскликнул: Эврика!  Подсознание
намекало  мне, что, если я буду  хорошим мальчиком, оно отплатит мне тем же.
Но  тут кто-то  заколотил в  дверь. Парадная дверь  - это просто  бич.  Надо
заложить ее кирпичами. Входить  и выходить украдкой через  черный  ход. Если
какой-нибудь надоеда  обнаружит  вместо двери кирпичную  кладку,  неужели он
станет продолжать навязывать мне свое общество?
     Догадка  ускользнула от меня.  Я  взглянул  на Тупа.  Он  был  в  таком
недоумении, что, наверное, не смог бы написать собственное имя. Помощи ждать
не приходится.  Я  поплелся к  двери посмотреть в глазок.  И увидел Морли  и
Дина,  которые,  в свою  очередь,  пялились в  щелочку  на меня.  Мне  очень
хотелось оставить
     их  за дверью.  Но Морли  ведь пройдет сквозь стену, если его заставить
ждать.  И  он, пожалуй,  не  заслуживал  мокнуть  под  дождем.  А  я не  мог
придумать, как  бы  мне его  впустить, а Дина  оставить  на улице,  так  что
пришлось открыть и впустить всю компанию  и  еще выслушать  их неблагодарные
замечания насчет того, сколько нужно времени, чтобы отпереть дверь.
     Мне  пришло  в  голову, и  не впервые, что  я  мог бы  продать свой дом
гораздо дороже, чем сам заплатил за эту развалюху.  И переехать куда-нибудь,
где меня никто не знает. Я мог бы устроиться  на настоящую работу, вкалывать
десять или двенадцать часов в день, а в остальное время не терзаться всякими
неприятностями. Покупатель будет наслаждаться тем, что я ему оставлю в доме.
Я сделаю  покупку более привлекательной,  предложив все содержимое в придачу
бесплатно. Caveat emptor (2)! Пока, Дин. До свидания, Покойник.
     -  Если уж ты меня вызвал, давай побыстрей,  - сказал  Морли. Нет чтобы
поинтересоваться моим здоровьем. Для того, верно, и существуют друзья, чтобы
в их присутствии  мы чувствовали себя незащищенными  и нелюбимыми.  - У меня
свидание...
     -  В  самом  деле?  -  Я  попробовал  перенять манеру Покойника.  -  Ты
припоминаешь некий труп, не так давно оказавшийся в некоем каретном сарае на
некоем  Холме?  Это  тело  имеет отношение к некоей серии  крайне неприятных
убийств.
     - Которые были для кого-то любимым развлечением?
     - Возможно, для кого-то гораздо менее достойного, чем ты или я,  но  ты
прав. На этот труп мы наткнулись однажды во время вечерней прогулки.
     Зачем мы все это говорили? Я  сам начал неизвестно зачем, разве что Дин
стоял поблизости и слышал  наш разговор. Но  какая разница,  что думает Дин?
Дин  любит  кошек. С типами,  которые  любят  кошек,  определенно  не  все в
порядке. Кого интересует мнение Дина?
     - Ну и что с этим трупом?
     - Ас ним вот что. Джентльмен, который той ночью получил по заслугам, не
оставил своего занятия, несмотря на то, что попал в городской крематорий.
     - Что?! Морли не мог больше поддерживать игру.
     - Произошло еще одно убийство. Такое же, как и все остальные.  Точно по
расписанию.
     Мы еще не знаем,  кто эта девушка, но скоро узнаем. - Я повернул голову
в  сторону  комнаты  Покойника.  - У  нас в  доме официальное лицо. Покойник
сказал, что здесь действует проклятие. Колдовство.
     - Не может быть! Правда?
     -  Не надо говорить в  таком тоне. Дин! У тебя есть работа. Чем торчать
тут двадцать шесть часов в сутки, лучше бы...
     Хоть  Дину  и под семьдесят,  годы  над ним не властны.  Он показал нам
язык,  как  шестилетний  карапуз.  И  пулей  бросился на кухню, только пятки
засверкали. Пока он  бежал,  я поведал Морли о  своих планах продать  дом со
всем имуществом в придачу. Морли не ухватился за возможность покупки. Угроза
не произвела на Дина ни малейшего впечатления.  Надо бы мне проводить больше
времени на улицах и снова учиться быть гадким.
     Дин  был  осужден  на   семилетнее  пребывание  на  кухне.   Я  отметил
наступление новой эры тем,  что  уговорил  Морли  пройти ко  мне в кабинет и
объяснил ему, как обстоят дела. Поскольку  Морли наполовину эльф и  знаком с
мистикой и  колдовством, он сразу усек, в  чем суть, и немедля нашел то, что
не  давало мне покоя с  тех пор,  как Покойник, по  его утверждению, дал мне
необходимые сведения.
     -  Когда  ты привел  капитана Стражи, человек, которого ты тюкнул,  был
голый.  В  старые  времена  преступников хоронили в той одежде, в которой их
казнили.  Одежда может быть  ключом к  разгадке.  Или некий предмет, который
старик  носил с  собой. Амулет.  Украшение. Незнакомец, проникший в каретный
сарай, взял этот предмет, когда раздевал труп.
     - Достаточно!
     Я понял. Проклят не человек,  а предмет,  который  этот человек носит с
собой. Может быть, ножи.
     Я вздрогнул. Передернул плечами. Весь похолодел. Мне стало страшно..
     Придется побегать. Очень много побегать. Раскопать  судебные  протоколы
еще  имперских времен и посмотреть, что  было  общего у всех  этих  злодеев.
Какое украшение, какой  предмет одежды  может нести проклятие,  заставляющее
разумное существо убивать  девиц, обрекая  их на участь,  которую  некоторые
считают хуже смерти.
     Да, девочки?



     Дело  развивалось  в своем ритме. Когда я собрался вернуться  к  Тупу и
Покойнику, я уже знал, что сейчас произойдет. Это было неизбежно.
     Кто-то постучал в дверь.
     - Три бородатых разбойника, - пробормотал я и пошел открывать,  так как
Дин объявил, что он не может, еще до того, как стук прекратился.
     Я  посмотрел в глазок. Лучше бы  это были три  бородатых  разбойника! Я
решил изобразить,  что  никого  нет  дома.  Но Брешущего Пса  не  так  легко
обмануть.  Он  приходил   достаточно  часто  и  знал  нашу  страшную  тайну.
Кто-нибудь всегда дома.
     Я открыл:
     - Что тебе надо?
     - Прошло больше недели, Гаррет. Ты не берешь мои заметки.
     Он  протиснулся  в  коридор  вслед  за  разгоняющими  врагов  защитными
ароматами, на пол потекла дождевая вода. Он вытащил последний отчет.
     - Ты пишешь всемирную историю?
     - Что мне еще делать?  Дождь не прекращается. Я не люблю, когда на меня
льется вода.
     - Я это заметил.
     - Что?
     - Ничего. Ничего. Одиночество  расшатало мои нервы.  Может, тебе  стоит
поработать над стилем своих речей? Дождь не может идти без конца.
     -  Не  может  и не идет.  Каждые  сутки  льет  только днем.  Ты обратил
внимание? Дождь идет только в дневное  время. Почему погода так испортилась,
Гаррет?
     Я хотел  подкинуть ему идею насчет Кантарда  и управления ураганами, но
боялся, что он разразится новой безумной теорией.
     - Можно подумать, что сами боги мешают мне распространять правду.
     - Боги, пожалуй, мешают даже больше, чем смертные.
     Я промолчал, точнее,  не  успел ничего  сказать. Брешущий Пес оцепенел.
Глаза его округлились, дыхание участилось. Он поднял руку
     в жесте, призванном защитить его от сглаза. Он произнес:
     - Чур меня! Чур! Чур! - и с визгом стал  отступать к двери. - Это он! -
прохрипел Брешущий Пес. - Гаррет! Это он!
     Он  был  капитан Туп, который, широко разинув  рот, стоял  на  пороге
комнаты Покойника. Повернувшись к  Амато, я увидел, как за  ним  закрывается
дверь.
     - Чур! Чур! - показывая пальцами  рожки, сказал я. - Что это было?  Туп
спросил:
     - Что здесь делал Амато?
     - Они с Покойником приятели. Встречаются и  сочиняют истории про тайные
сговоры.  Удивительно,  как  они ладят друг  с другом. Теперь  ваша очередь.
Откуда вы знаете Брешущего Пса?
     У  Тупа дернулась щека. Вид  у  него был такой, будто он не  знает, где
находится.
     -  В  ходе  моей работы я был вынужден ограничить свободу мистера Амато
как приспешника тайных махинаторов, кукловодов, дергающих за веревки судей и
чиновников-марионеток.
     Я рассмеялся:
     - Вы его арестовали?
     - Я его не арестовывал, Гаррет. Что бы он ни говорил. Я просто попросил
его пойти
     и  поговорить с человеком,  которого огорчили  его  слова. Все  было бы
прекрасно, если  бы он заткнулся хоть на минуту. Но,  увидев лучшую  в своей
жизни публику, он  не устоял и толкнул пламенную речь. Слово за слово, и мне
пришлось  отвести его  к судье,  чтобы  его  официально предупредили, что он
может быть  обвинен в  клевете. Амато  не успокаивался.  У  судьи Грома  нет
чувства юмора. Он не считает Брешущего  Пса забавным уличным персонажем. Чем
больше  свирепел  Гром,  тем  больше  Амато  распускал  язык.  Наконец  Гром
взбесился и дал  Амато пятьдесят  пять дней  за  оскорбление суда. И во всем
виноват  этот Пес.  Как он ругался, когда его вели в Аль-Хар, вы в жизни  не
слышали такой ругани! Черт возьми, если бы он хоть тогда попридержал язык, я
бы, возможно, скрепя сердце выпустил его. Но он обругал и меня.
     - Другой взгляд на события, -  сказал я. - Хотя его версия  не особенно
отличается. Он тоже говорит, что сам виноват.
     Туп усмехнулся, но мрачно.
     - Жаль, что не все наши бунтовщики так безобидны.
     - А?
     - Принц полагает, что мы находимся на пороге  хаоса; эта причина, среди
прочих, заставляет его относиться ко всему так серьезно. По его словам, если
Корона  не  проявит  готовности  в  доступной  и  понятной  форме  выполнить
общественный договор, заключенный ею  с  карентийским народом, мы  вступим в
период  растущей нестабильности. Первым признаком  этого  будет появление  в
округе групп, осуществляющих самосуд.
     - В некоторых районах такие группы уже есть.
     -   Я  знаю.  Принц  считает,  что  эти  группы  будут   усиливаться  и
политизироваться.  И  это  будет  происходить  быстро,  если   только  Слави
Дуралейнику не  изменит счастье.  Каждый  раз,  когда  он  оставляет  нас  в
дураках, все больше патриотов направляется в Кантард, чтобы помочь  укротить
мятежника. Чем больше  законопослушных граждан уезжает, тем меньше остается,
чтобы поддерживать порядок здесь.
     Принц думает, что группы линчевателей могут  объединиться в своего рода
неофициальную  милицию. А  потом эти  группы из-за политических  разногласий
начнут разбивать друг другу головы.
     - Ясно. Некоторые даже могут захотеть избавиться от теперешних властей.
     - Королевская семья может оказаться в одном ряду с уличными шайками.
     Я промолчал и очень этим  гордился. В целом мы, карентийские обыватели,
не проявляем  интереса к  политике. Мы хотим только,  чтобы нас  оставили  в
покое.  Мы  избегаем  платить налога, но все- таки  расстаемся  с деньгами в
надежде, что власти нас защитят. Немножко денег туда, немножко сюда, бандиты
из налогового управления не отбирают всего. Насколько  я могу судить, таковы
традиционные отношения обычного гражданина с  государством, если только этот
гражданин сам не является государственным жуликом. Я сказал:
     - Надо как следует  присмотреться к этому принцу, если он действительно
считает,  что Корона -  это. не  только  механизм  для вытягивания денег  из
населения и кормежки привилегированных классов.
     Я вложил в свои слова слишком много язвительности. Туп не уловил, что я
просто  циник и зубоскал, а не  бунтовщик. Он одарил меня чрезвычайно гадким
взглядом.
     Я добавил:
     -  Возможно,  мне стоило обратить больше внимания на  басню  о  длинном
языке Брешущего Пса.
     - Возможно, Гаррет.
     - Что вы делали там?
     Этот  вопрос  понятен  каждому  ветерану.  А  в  Танфере  все  взрослые
человеческие  существа  мужского  пола, которые  могут  стоять  на ногах,  и
множество тех,  кто  уже  не может, - ветераны.  Корона  хорошо  умеет  лишь
признавать всех мужчин годными для военной службы.
     -  Я был в армии. Сначала  в боевой пехоте, затем в  дальней  разведке.
После ранения  меня  перевели  в  военную  полицию. Однажды  я  спас  одного
баронета и таким образом получил этот пост.
     Герои!  Но  это ничего  не значит.  Почти  все,  кому  удается  прожить
достаточно  долго   и  выкарабкаться,  совершают   когда-нибудь  героический
поступок. Даже  такие отъявленные подонки,  как Краск, щеголяют  медалями. В
Кантарде другой мир. Иная реальность. Мужчины, будь они  герои или злодеи, с
гордостью показывают свои награды.
     Противоречивость.  Человек  полон  противоречий. Я знал убийц,  которые
были артистическими натурами, и  артистических натур, которые были убийцами.
Художник,  написавший портрет Элеоноры,  был  гением  и в  той, и  в  другой
области. Двойственность его натуры  доставляла  ему  мучения. Его  страдания
закончились лишь тогда, когда он встретил еще более безумное существо.
     Я сказал:
     - Мы отклонились от темы. Давайте решим, что нам делать с этим убийцей.
     - Вы верите, что эти убийства достались нам в наследство?
     - Вы имеете в виду прошлые вспышки? Туп кивнул:
     - Да, Покойнику я  верю. Нам надо покопаться в старых документах. У вас
есть к ним доступ и хватит сотрудников и власти над чиновниками.
     - А что искать?
     -  Не  знаю. Общую нить.  Что-нибудь.  В прошлом,  когда один и  тот же
призрак возвращался снова и снова, его ловили и останавливали. Мы посмотрим,
что они делали, и подумаем, что делать нам. И, может, поймем, в чем  была их
ошибка и почему лечение не помогало.
     - Если ваш приятель не понабрался сведений у Брешущего Пса.
     - Да. Если.
     - Что вы собираетесь делать?
     - Я видел первого типа живым  и одетым.  Я ставлю на одежду  и надеюсь,
мне опять повезет.
     Туп пристально  на меня посмотрел. Он думал, что я знаю нечто важное. Я
знал, но какой толк говорить ему, что есть уцелевшая
     жертва покушения и эта жертва -  дочь  Чодо Контагью? У Тупа  сделается
сердечный приступ, да еще и геморрой.
     - Хорошо. Скажите мне только одно, Гаррет. Что здесь делает Морли Дотс?
     Туп не такой дурак, чтобы не знать, что мы с Морли давние друзья.
     - Мне известно, на что способен Морли.  И  известно, на что нет.  - Как
объяснить Тупу, что профессиональный убийца Морли никогда не убивал тех, кто
на это не напрашивался? Как  объяснить, что у  Морли более твердые принципы,
чем у большинства стражей закона? -  Он для меня окно в другой  Танфер. Если
понадобится там что-либо отыскать, ом найдет.
     Я на это надеялся.
     Теперь  я уже забыл, почему  послал  Дина за Морли, хотя в то время мне
казалось, что так надо. Может, Морли удастся связать меня с дочкой Чодо. Она
должна что-нибудь  знать.  В ее хорошенькой головке могла остаться та  самая
подробность, которая позволит нам схватить этого выродка.
     Хотя, конечно, она из  тех, кто не  видит ничего, кроме себя. Вероятно,
она забыла о старикане, изрыгавшем бабочек, как только страх у нее прошел.
     Туп  нахмурился,  ему не  нравилось, что в расследование  втянут Морли.
Даже если офицеры Стражи начнут совершенно новую жизнь, они все  равно будут
думать только о своей заднице.
     - Умерьте свой праведный гнев, - сказал я. - Он вам не поможет.
     Однако как он узнал? Морли старался сидеть тихо.
     Туп нахмурился еще больше:
     - Пойду отдам приказания. И сообщу вам, если что-нибудь обнаружим.
     Разумеется, сообщит.  После того,  как  перепробует все  средства.  Мое
мнение о нем улучшилось,  но я все равно считал его прирожденным чиновником.
Он прибегал к моим услугам от отчаяния.
     - Договорились.
     Я  проводил его до двери, он ушел в дождь, а я отправился выяснить, что
думает Покойник.



     - Еще тысяча марок, если все прекратится насовсем?
     Так он обещал. Прежнее обязательство он выполнил.
     Покойник был  очень горд собой, потому что  ухитрился получить еще одно
обещание от Тупа.
     - Иногда я выражал недовольство из-за того, что ты...
     Иногда?  Почему  не сказать часто? Или постоянно?  Даже,  быть может,
всегда или непрестанно?
     - Очень редко, в кои-то веки. Но сейчас  я  хочу сказать совсем не  то.
Это удачный ход - заставить его раскошелиться еще раз.
     Он в отчаянии.
     -  А  время отчаяния - лучшее время для тех,  кто хочет этим  отчаянием
воспользоваться.
     Понятно. Как ты относишься к тому, чтобы побеседовать с дочерью Чодо?
     Морли  вышел  из  кабинета и, не спросив  разрешения, вошел  в  комнату
Покойника. Теперь он, не спросив разрешения, встрял в разговор.
     - Об этом уже шла речь. Мои попытки не приветствовались.
     - Предоставь это мне. У меня есть подход. Передай Краску, что мне нужно
поговорить о девушке. Не говори, о какой. Он не знает, что мне известно, кто
она.
     - Не понял. Как он может не знать?..
     - Не надо понимать. Просто скажи ему,  что мне нужно поговорить с ним о
девушке. Не уточняй о какой, он сообразит,  что я имею в виду. Мы с ним друг
друга понимаем.
     -  Тобой  движут личные  мотивы,  Гаррет.  Остерегись. Ты,  как всегда,
хочешь  вляпаться по  уши. Тебе что, неймется? Не вздумай приставать к дочке
Большого Босса. Если у  тебя руки чешутся, лучше отруби их, но избавь нас от
горя.
     - Что ты об этом думаешь? - спросил я у Покойника.
     Беседа с девушкой может оказаться бесполезной, но  это выяснится только
после самой беседы. Если возможно, договоритесь, чтобы она пришла сюда.
     - Это  и  есть суть  моего великого плана.  Ты  лжешь.  Но я верю,  что
инстинкт самосохранения возобладает над твоими влечениями.
     -  Я зрелое человеческое  существо, сэр. Я не  рассматриваю всех особей
противоположного пола как объект желания.
     Морли съехидничал:
     - Только тех, кто старше восьми и моложе восьмидесяти.
     - Хорош  друг!  Разумеется, если  я окажусь в  постели с женщиной, я не
растеряюсь. Но я не окажусь в постели с женщиной в ближайшие лет сто.
     Ха.  Я  себя убедил. Почти всего  себя,  осталась лишь совсем крошечная
неуверенность,  что  я  сделаю,  если  с  дочкой  Чодо  произойдет  чудесное
преображение  и она не только  наконец заметит меня, но и начнет шептать мне
на ухо сладкую белиберду. Иногда даже у  самых стойких белых рыцарей веления
разума,  совести  и  навыки  выживания   теряют  силу  перед  чувствами,  не
поддающимися  воздействию  ума.  В  каждом  из  нас  сидит  антиобщественное
существо, которое только и  думает, как  бы нарушить связь между действием и
его последствиями.
     - Да, конечно.
     Морли мне не верил. Мне показалось, что и Покойник тоже.
     Мои  собственные сомнения  не были  такими мрачными.  Я повидал  немало
женщин и уже не откликаюсь на зов этих сирен. Я могу беситься и чертыхаться,
но голову не потеряю. Дочь Чодо не в моем вкусе.
     Мы  поговорили  о  том о  сем, наконец Морли решил, что  с  него хватит
плохих новостей:
     - Если меня  слишком долго  не будет, Рохля, Сарж и малыш решат,  что я
попал в дом призрения.
     -  Ну  да.  Ступай  успокой их. -  Я поглядел  ему  вслед  и вернулся к
Покойнику. Что еще, Гаррет?
     - Я серьезно подумываю о том, чтобы вздремнуть.
     В самом деле? А что принес мистер Амато? Надеюсь, ты помнишь, что у нас
есть еще одно дело?
     - Оставь. Ты хочешь, чтобы я отдал этот бред Гулляру?
     Мне   пришло  в   голову,   что  это  может   принести  пользу,  но  не
непосредственную. Когда  ты отнесешь  отчет, задержись на несколько  минут и
попытайся выяснить,  знает  ли кто-нибудь,  почему  там  оказалась  эта мисс
Контагью.
     - Я тоже об этом думал.
     Но ты не настолько  любопытен, чтобы это сделать. Тебе определенно надо
взять себе девиз НОНЗ, Гаррет.
     - НОНЗ?
     НЕ  ОТКЛАДЫВАЙ НА ЗАВТРА! Поверь знатоку.  Стараться отложить   нужно
только последнее свидание со смертью.
     Если подольше пообщаться  с Покойником,  можно научиться  разбирать его
сигналы, не облеченные в слова. Он не сказал, но имел в виду, что, если я не
пойду донимать Гулляра, мне не будет покоя дома.
     Мы всегда  идем  на  компромисс. Такова жизнь.  Каждый  день приходится
заключать сделки, чтобы обеспечить себе покои или возможность выспаться.
     Я  решил, что  линия наименьшего сопротивления пролегает через  дансинг
Гулляра.



     Мы с Хрустом уже становились приятелями.  Он размышлял, бросал  на меня
взгляды украдкой всего  минут пять и сразу  вспомнил, что я люблю пиво. Этим
он сделал ненужным один вопрос из всегдашнего перечня. Я сделал ненужным все
остальные, попросив пол-литра вейдерского светлого лагера, а потом сказал:
     - Передай Гулляру, что пришел Гаррет.
     - Гаррет. Так.
     Хруст   удалился  на  цыпочках.   Я  ждал,  когда  ноги  его  придут  в
противоречие  с бородой.  Этого  не случилось.  Этот гном  опровергал законы
природы.
     Хруст  пропал надолго. Я потягивал  пиво и оглядывал  помещение.  Здесь
царило  оживление.  Пол  сотрясался  от  плясок.   Три  пары  танцевали  под
аккомпанемент хрипящего оркестра,
     который  наигрывал какую-то  неизвестную мелодию; я бы узнал эту пьесу,
если бы ее исполняли настоящие музыканты. За  тремя столами  сидели клиенты.
Все девушки были  заняты, для меня не осталось ни  одной, хотя они и так уже
махнули на меня рукой. Память у них лучше, чем у Хруста.
     На одну я обратил внимание.  Новенькая. Очевидно, в прошлом у нее  была
другая жизнь. Эта девушка была  великой актрисой, а может, она действительно
развлекалась. Моложе остальных, привлекательная  брюнетка, весьма похожая на
ту, которую я видел совсем недавно, что тут же остудило мой пыл.
     - Он придет через минуту, - послышался сзади голос Хруста.
     Я  стоял спиной к  стойке и изучал нравы. Я взглянул через плечо. Хруст
вернул мне взгляд, взгляд был озадаченный. Он не понимал, что происходит. Он
думал, что  я  собираю дань от имени  Организации, а я приносил, вместо того
чтобы отбирать.
     Сейчас  я  впервые  видел  этого  гнома  в  по-настоящему  удачный  для
заведения  день.  Почти всегда  у  Хруста  было  одно  и  то  же  выражение.
Озадаченное. Всем.
     - Кто эта брюнетка вон там, Хруст?
     Он  скосил глаза,  но  не мог ее  разглядеть. Нашарил в  кармане  очки,
прилепил  их  к носу и прижал  пальцем  ко лбу, как  высохшую картофелину. Я
удивился. Очки стоят дорого.
     - Это новая девушка, мистер. Так и есть.
     - Сказать имя?
     Ей мое или мне ее?
     Он был озадачен, однако больше не высказывался, а тут появился Гулляр и
сел рядом со мной на табурет спиной к стойке. Гулляр взял у Хруста кружку.
     - Лучше  уже не будет, Гаррет. Я  смерил его взглядом. Его лицо так  же
ничего не выражало, как и его тон. Может, он хотел сказать, что здесь рай на
земле? Может, говорил о том, как идут дела в дансинге?  Или  это  издевка? А
может, он сам не знает что.
     Я передал ему последний отчет Брешущего Пса. И сказал:
     - Когда я сюда зашел в первый раз, здесь был Краск.
     - Краск? - с внезапно возникшей подозрительностью переспросил Гулляр.
     - Краск. Из Организации. Он разговаривал с музыкантами.
     - Если вы так говорите, значит, так и было. Я ничего не помню.
     Все он прекрасно помнил, а то бы вдруг не потерял память.
     -  Как раз  когда я собирался уходить, вошла девушка. Она направилась к
Хрусту,  как будто что-то хотела ему  сказать,  но  тут  заметила  Краска  и
неожиданно бросилась бежать.
     - Если вы так говорите, значит, так и было. Я ничего не помню.
     - Что вы можете о ней рассказать?
     - Ничего.
     Он сказал это очень твердо. Так твердо, что, если бы я стал настаивать,
его твердость  воздвигла  бы между нами стену  и я уперся  бы  в  эту  стену
головой. В свое время я пробил башкой несколько стен. Теперь я знаю заранее,
что разобьется быстрее: голова или стена.
     Я бросил эту тему:
     - Кто эта новая девушка? Он пожал плечами:
     -  Они  приходят и уходят. Они здесь не приживаются, никогда не знаешь,
кто из них кто. Она  называет себя Конфетка. Это  не настоящее имя. А  зачем
вам?
     Пришла моя очередь пожимать плечами.
     - Не знаю. Она какая-то другая. Она тут развлекается.
     -  Бывают  и такие. Делают это  ради удовольствия. У всякой пташки свои
замашки. Гаррет, - он постучал ногтем по отчету Брешущего Пса. - Что в  этой
писульке? Старый хрен жив?
     - Старый Брешущий Пес все тот же, только злится, что дождь не позволяет
ему проповедовать.
     - Хорошо. В следующий раз просто скажите  мне об этом. Нет нужды каждый
раз описывать  на пятистах  страницах,  как  он выдавил  прыщ.  Я  оплачиваю
расходы, но не на такое количество бумаги.
     Я не смотрел на  Гулляра.  Он был не в  лучшем настроении, но  не хотел
оставаться  один.  В Веселом уголке все такие. Они  любят проводить  время с
посторонними, не с клиентами и не с какими- нибудь опустившимися существами.
Обитатели  Веселого уголка  просто  хотят иногда почувствовать  себя не хуже
всех остальных.
     Они  и на  самом деле не хуже. Может быть,  даже лучше. Они знают жизнь
лучше, чем те, кто покупает их время, или те, кто их осуждает. Они хуже лишь
тем, что утратили иллюзии.
     Гулляр тосковал по иллюзиям. Он  желал отвлечься от этих вечеров, лучше
которых не будет.
     - Хотите, я расскажу вам историю? - спросил я.
     - Какую?
     - О хороших и плохих парнях и множестве смазливых девушек. О том, чем я
занимаюсь, когда не подглядываю за Брешущим Псом.
     - Давайте.  Но не  ищите  у  меня  помощи.  Я  изложил  ему  почти все,
отредактировав некоторые подробности.
     - Это страшно, Гаррет.  По-настоящему  жутко. Я  думал,  что знаю  всех
негодяев на свете, но это что-то новое. Бедные девочки. А эти бабочки!
     - Бабочки. Не знаю, при чем они тут.
     - Странно.  Это действие  проклятия.  Или еще  что-то.  Может, вам надо
найти какого-нибудь  некроманта. Вот!  Я  знаю одного  типа,  он  чудак,  но
хороший, называет себя доктор Рок...
     - Мы  встречались. Вряд  ли он поможет.  Уж  точно  чудак!  Рок  скорее
шарлатан, а не эксперт. Я так считаю. Но он и вправду наловчился успокаивать
привидения. Если потребуется, я его приглашу. Гулляр пожал плечами:
     - Вам лучше знать.
     - Да. Положение отчаянное. - Я  посмотрел на счастливую брюнетку.  - Во
всех отношениях.
     Я подумал, не извиниться ли  перед Тинни. Судьба не хочет подкинуть мне
что-нибудь вза-
     мен. Гулляр проследил за моим взглядом. И захихикал.
     - Вперед, Гаррет!  Может,  повезет. Но  вот что я тебе скажу.  Конфетка
любит поболтать, и этим все кончается. Она  такая, ей достаточно знать, что,
если  она захочет, мужик  будет ее.  Она немножко  подинамит тебя  и  начнет
искать следующего.
     -  У меня так всю жизнь. - Я поднялся с табурета. - Зайду позже. У меня
свидание с подгоревшей грудинкой.



     Когда  Дин  хочет, он  творит  чудеса. Несмотря на все  обстоятельства,
грудинка не пострадала. Специи и гарнир  были выше всяких похвал. Я ел, пока
не почувствовал, что скоро лопну. Затем, хотя было еще рано, я прогулялся по
коридору  и, стремясь  поскорее  забыться  в  мечтах,  пошел  наверх. Долгое
путешествие в  одинокую, холодную постель.  Но  вместо полных светлой печали
звуков  я услышал (мне  всегда везет  как утопленнику),  как  оркестр грянул
увертюру.
     Да.  Это была  не  музыка души, это раздавалось:  Гаррет! Я жду  твоего
доклада. Не совсем увертюра. Но вроде того.
     Спорить бесполезно. Чем быстрее отделаешься, тем раньше ляжешь спать.
     Какое там спать?  Едва я закончил рассказ о своем визите к Гулляру, как
получил:
     Я  хочу, чтобы ты  туда вернулся.  Следующие  девять вечеров ты  должен
посвятить Веселому уголку. Проводи время с этой Конфеткой.
     - Зачем?
     У  меня  возникла  любопытная  мысль.  Когда  ты  сказал,  что Конфетка
выглядит как не местная, я укрепился в своих подозрениях.
     - Вот как!  - Ловко. -  А кто будет бегать по делам? Разыскивать  наших
злодеев?
     Думай о сегодняшнем дне. Ты  будешь проводить вечера в Веселом уголке в
поисках  юных  дам  с  Холма,   которые  забавляются  тем,   что  изображают
простолюдинок.
     Он  попал в точку. Конфетка. Дочка Чодо. Девушки  из высшего  общества,
торчащие в низкопробных притонах. Ради удовольствия? Весьма вероятно.
     - Если это какая-то прихоть... Я попрошу капитана Тупа еще раз посетить
семьи  убитых  девушек.  Видимо, я  беседовал  не  с теми людьми.  Сестры  и
подружки, должно быть, знают больше. Родители последние узнают о похождениях
своих чад.
     - Похоже, ты напал на след.
     Только  несколько жертв были знакомы друг с  другом, да и то слегка. Но
если  сюда добавить сестер и подружек и страсть мотаться по трущобам,  может
сложиться общая картина.
     Может, ты и прав.
     - Кого я должен искать?
     Девушек,  внешность которых привлекает убийцу.  Не  исключено,  что  мы
сможем угадать  следующую жертву до того, как произойдет преступление. Через
девять дней убийца снова почувствует необходимость утолить жажду. Если схема
верна, если эти  девушки просто играют, мы узнаем, как и где убийца выбирает
жертвы.  С помощью капитана Тупа мы  будем следить за возможными жертвами  и
схватим преступника, когда он соберется нанести удар.
     - Теперь я тебя обскачу. Но неужели обязательно начинать прямо сейчас?
     НОНЗ, Гаррет. Ты все время только и делал, что спал.
     И то  правда. Да и теперь я все  равно слишком завелся,  чтобы заснуть.
Вполне можно по долгу службы выпить пива и поглазеть на девушек.
     Черт возьми! Внезапно из этой путаницы проклюнулось кое-что интересное.
     Ночью Танфер полностью  преображается. Особенно когда  нет дождя. Дождь
перестал. На время.  Я повесил плащ  на руку  и шел не  спеша, изучая ночной
пейзаж.
     Ватаги мусорщиков  из  крысиного  народца приступили к  своим  законным
обязанностям -  убирать территорию - и  незаконным  - тащить все,  что плохо
лежит. Домовые,  гномы  и  прочие  разновидности маленького  народца сновали
туда-сюда по своим  делам. Порой  меня  удивляет, как столько народов  могут
жить бок о бок, почти не общаясь между собой. Порой  я думаю,  что в Танфере
сосредоточилось множество  городов и все они просто помещаются в одной и той
же географической точке.
     Я видел, как  семейство троллей (видно,  что деревенщина) таращилось на
достопримечательности.  Я  получил  некое  предложение от великанши с дурной
репутацией, вероятно, эта женщина страдала от простоя. Я столкнулся с шайкой
орков,  оседлавших  красноглазых  собак, которые  больше напоминали  волков.
Раньше я никогда не видел  орков.  Нам  было  по дороге. Мы шли, обмениваясь
байками.
     Они  были  охотниками-следопытами. Специализировались  на  выслеживании
беглых жен. Свирепые, несимпатичные  существа,  неуклонно идущие по  старому
следу.  Орка,  которую  они  разыскивали,  была  находчивее всех их,  вместе
взятых.
     У них был план поимки.  Они  ни на секунду не  допускали,  что их может
перехитрить какая-то женщина.
     Похоже,  жены у  орков  на  вес  золота, на одну  женскую особь  у  них
приходится  пять-шесть мужских. Орки  не признают многомужия, обобществления
жен, гомосексуализма и  тому  подобного. Орки - настоящие мужчины. Треть  из
них  погибают  в  поединках  за  женщину,  не  достигнув двадцатитрехлетнего
возраста.
     Я смотрел, как удаляются охотники, и  у меня  не было  желания осуждать
оркских жен за то, что они при первой возможности дают деру.
     Мне встретилось несколько  семей кентавров,  беженцев из  Кантарда, они
работали носильщиками. Отличная  мысль! Ослы с  мозгами и руками, и не нужно
грузчиков.
     К  кентаврам  я  отношусь  не очень  хорошо,  так же,  как  к крысиному
народцу. Мой единственный знакомый кентавр был отъявленным негодяем.
     Гномы шныряли повсюду. Днем  и ночью Танфер кишит гномами. Трудолюбивые
шельмы. Они помешаны на работе. Если бы они могли, они бы и спать перестали,
только вкалывали.
     Кого  трудно увидеть  ночью  за  пределами отдельных  районов,  так это
людей.  Если вы заметили человека,  будьте осторожны. Вполне может быть, что
его намерения  не  очень  честны и  благородны.  Обычно  пропуском  является
внешность:
     если вы молоды, сильны и не выглядите,  как  легкая добыча, можете идти
спокойно. Большинство людей будет вас сторониться. Только самые  скверные  и
безумные сорвиголовы нападают на себе подобных.
     Черт!  У  вас  может создаться  неправильное  впечатление. Я  говорю  о
поздней  ночи, когда заканчиваются все увеселения. А сейчас  еще рано.  Люди
гуляют вовсю. Я просто не видел их, потому что шел не по тем улицам, которые
обычно выбирают для безопасности.
     Иногда я искушаю судьбу. В глухом переулке я присоединился к нескольким
мусорщикам.  Мимо нас, ворча и  чертыхаясь, протопала группа великанов.  Они
шагали к северным  воротам охотиться за  громовыми  ящерами.  Ночь  - лучшее
время  для охоты  за этими тварями. Ночью  они становятся  медлительными. За
шкуру громового ящера платят большие деньги. Из нее получается самая прочная
кожа.
     Великанов  я  тоже не  очень люблю,  но  я  пожелал  им удачи.  Перелет
громовых ящеров на юг тяжело сказывается на фермерах, которые теряют  поля и
скот. К тому же всегда приятно, когда великан делает доброе дело. Это бывает
не так уж часто.



     Хруст узнал меня тотчас же. Он плюхнул на стойку кружку пива:
     - Вы вернулись?
     - Нет. Это мой гадкий  двойник. Он поразмышлял на эту тему и, так и  не
поняв, спросил:
     - Хотите поговорить с Гулляром?
     - Не возражаю. Если он не занят.
     - Гулляр никогда не занят. Ему нечего делать.
     И ушел. И опять не наступил на бороду. Хруст-волшебник.
     Я  бегло оглядел  помещение.  Народу стало меньше, но девушки  были все
заняты. Двух я видел впервые. Две из тех, что работали днем, ушли. Новенькие
были  блондинка  и брюнетка,  но иного типа, чем жертвы. Обе  девушки на вид
были не местные.
     Возможно, Покойник прав.  Возможно,  эти девицы  в поисках  приключений
околачиваются по трущобам.
     Улицы  не место  для игры, разве что  знаешь  их как свои пять пальцев.
Если  спуститься  с  Холма  и  принести   с  собой  тамошние  высокомерие  и
самонадеянность, то лишишься не только их, но и жизни. На местный люд трудно
произвести впечатление.
     Конечно, на время  спектакля актер забывает о  своем превосходстве.  Но
только пока все идет гладко.
     Гулляр проковылял утиной походкой к  стойке, взгромоздился  на табурет,
отпил  пива  из  поданной Хрустом  кружки, осмотрелся  по  сторонам и  пожал
плечами. Рислинг Гулляр не знает  разочарования. Этот человек мне по сердцу,
он всегда ожидает худшего.
     - Таскаешься по злачным местам, Гаррет?
     - Не совсем угадал.
     - Не могу  поверить,  что тебе нравится наше заведение Человеку с такой
репутацией, как у тебя!
     - Верно. Я сижу здесь из-за того, второго дела.
     - Убийства? Ты  не сказал мне, что вчера ночью произошло еще одно.  Все
уже знали.
     - За ужином я пораскинул мозгами. Я думал о Конфетке и  другой девушке,
которой здесь  на днях не было и которую вы с Хрустом никогда не видели и не
знаете.  Мне пришло  в  голову,  что богатые девицы просто для  удовольствия
изображают скверных девчонок. Как вон те блондинка и брюнетка. Они не похожи
на здешних девочек.
     - Что?
     - Ты  знаешь Веселый уголок, Гулляр. Ты  знаешь, что здесь  происходит.
Ходят сюда богатые девушки, которые  помирают со скуки, потому что  их парни
ушли на войну?
     - Почем мне знать?
     - Может,  убийца, которого я ищу, выслеживает своих жертв здесь? Может,
если я найду следующую мишень, я выслежу его самого.
     - Ты что, нанялся в ангелы-хранители? Я фыркнул.
     - Ты отстал  от жизни, Гаррет. Да, здесь околачиваются богатые девки. И
не только малолетки. Те,  кто хочет лишь прогуляться по краю пропасти. Такие
идут  в мое заведение.  Есть и  другие,  бешеные,  постарше,  они  под конец
просиживают  задницу в  Страстной ведьме,  или  в  Черном  громе,  или  еще
где-нибудь. Организацию  они устраивают. Они
     нужны для дела. Клиенты хорошо клюют на благородных дамочек.
     - Я разбираюсь в психологии.
     - К сожалению, не все такие знатоки. К сожалению, не все. И это чревато
бедой.
     - Гм-м?
     -  Для дела  полезно, чтобы все эти красивые барышни здесь крутились. В
любую  погоду куча  денег. А когда узнают  их отцы и  мужья?  Что мы получим
тогда? А?
     - Дельное рассуждение. - Родители  будут  не в  восторге. И  такова  уж
человеческая природа, что девушки  свалят вину на  других.  Чем люди богаче,
тем меньше им удается  привить отпрыскам ответственность за свои поступки. -
Можешь прикинуть, сколько их здесь?
     Много быть не может, а то бы на Холме уже забили тревогу.
     - Я не шатаюсь повсюду, Гаррет. Я не пересчитываю всех по головам  и не
вычисляю, кто  и  почему  работает  в Веселом уголке. Понимаешь,  что я хочу
сказать?
     - Да.
     - Но  они  выделяются. Люди болтают. По  моим  подсчетам, их не  больше
сотни. Большинство уже завязали. Осталось лишь  несколько  поздних  пташек и
таких, которые получают особый кайф от того, что их считают
     беспутными. Сейчас их едва наберется тридцать, в основном неисправимые.
Девочки вроде  моей  Конфетки  нынче редкость.  Месяца  через два все вообще
заглохнет.
     - Они найдут себе другую забаву. Гулляр пожал плечами:
     - Возможно. Я не беспокоюсь за богатых девиц.
     - Взаимно. Они не беспокоятся за тебя. Я наблюдал за Конфеткой. Вряд ли
мне представится случай с ней поговорить. Она заарканила двух матросов. Если
они позволят себе лишнего, Гулляру или Хрусту придется их вышибить.
     - Далеко собрался?
     Орлиный взгляд Гулляра подметил, что я встаю.
     - Думаю поглазеть на других девушек, если  найду. Есть соображения, где
искать?
     - Тебе нужны только брюнетки? Типа Конфетки?
     - В основном.
     Гулляр задумался. Однако он не целиком сосредоточился на  моем вопросе.
Одним глазом он следил за матросами, с которыми сидела Конфетка. Он  начинал
злиться.
     -  Хрустальная  люстра. Человек  в маске. Страстная ведьма.   У  мамы
Сэма. Время от
     времени я видел то,  что тебе надо во всех этих заведениях. Не ручаюсь,
что  ты  встретишь  этих  девиц  сегодня.  Они   приходят  и  уходят.  И  не
отрабатывают полностью рабочий день.
     - Спасибо, Гулляр. Ты настоящий гранд.
     - А? В чем дело? - вдруг рявкнул Хруст. Он вышел из-за стоики с тяжелой
дубинкой. - Что ты себе позволяешь, парнишка?
     Гулляр покачал головой.
     - Гранд! - крикнул он  в ухо Хрусту. -  Он  назвал меня грандом. Извини
его, Гаррет. Он читает по губам. Иногда не все разбирает.
     Хруст  отложил палку, но продолжал  хмуриться. Он больше доверял своему
воображению, чем словам босса.
     Куда бы я ни пошел, мне всюду попадаются чудаки.



     Хрустальная люстра, судя  по  названию,  претендовала на  то,   чтобы
считаться заведением  высокого класса. Девушки  с Холма должны быть находкой
для владельцев. В этот дансинг я отправился первым делом. Я пробыл там ровно
столько, сколько потребовалось,  чтобы проглотить кружку пива. Я понял лишь,
что кому-то там знакомо мое лицо и не нравится моя профессия.
     В Человеке в маске мне повезло больше. У меня там оказался  приятель.
     Это заведение тоже  соответствовало  названию.  Перед  тем,  как войти,
посетители надевали маски. Обслуга тоже  вся была в масках. Человек в маске
стремился отвечать вкусам избранной публики.
     Мой  знакомый  работал  вышибалой, это был  метис ростом под три метра,
обладающий огромной  силой, при наличии которой, как известно, не  надо ума.
Прежде чем он сообразил, о чем я его спрашиваю, я опорожнил три кружки пива.
Но даже после этого он не  стал бы со мной разговаривать, если бы не был мне
обязан. Его слова  ничего  мне не дали. В Человеке в маске ошивалась лишь
одна девушка,  которая могла быть  с Холма, - блондинка и такая испорченная,
что владельцы ее боялись. Брюнеток он  не  видел  уже давно. Последняя ушла,
проработав всего два дня. Но он помнит, что ее звали Дикси.
     - Дикси.  Хорошо.  Полезная информация. Спасибо,  Клоп.  Вот. Купи себе
пива.
     - У-ух, спасибо, Гаррет. Ты молодец. Клоп  всегда удивляется, когда ему
делают что-либо приятное, даже какой-нибудь пустяк. Стоит посмотреть, как он
удивляется, мне кажется, ради этого зрелища весь мир с  радостью доставил бы
ему удовольствие.
     Я  поплелся в  Страстную  ведьму. Ведьма  была  странная  даже    для
Веселого уголка. Я так и не понял, что это за лавочка. В заведении трудилась
куча  девиц,  почти  все они  танцевали, тятя все были не слишком обременены
одеждой.  Они были  очень  дружелюбны.  Когда они думают, что вы сунете им в
трусики лишнюю марку, они готовы ползать на брюхе.  Они были доступны, но не
для  всех.  Здесь действовала своего рода система  повышения ставок. Девушки
работали  с посетителями: заставляли их  напиваться,  разжигали их  похоть и
набивали себе цену до самого закрытия. Ловкая девица могла при помощи уловок
вытянуть  из  клиента больше,  чем если  бы она работала  всю  ночь  обычным
образом.
     Чтобы выманить деньги у  простаков,  здесь  применялись любые средства.
Это Веселый уголок.
     - Видал когда-нибудь столько голых баб сразу, Гаррет?
     Я подскочил на месте. В таком заведении не ожидаешь встретить друга. Но
это был не друг.
     - Сити! Сколько лет, сколько зим. Нет. Никогда я не видел столько голых
баб. И глаза бы мои на некоторых из них не смотрели.
     Сити Билли Сумасброд вылитый шпик. Вид у него гнусный и трусливый. И он
такой  и есть. Сити шпионит за людьми и продает сведения всем, кто заплатит.
Я тоже прибегал к его услугам, так мы с ним и познакомились.
     Сити носил яркую  одежду  и уйму побрякушек. И  курил трубку с  длинным
черенком.  Он  постучал черенком  по  зубам  и показал  трубкой на  какую-то
женщину.
     - Вот на такую?
     - Да. Толще не значит лучше.
     - До первого потопа она была ничего. - Сити Билли Сумасброд думает, что
уже был второй потоп. - Гаррет, ты здесь по работе?
     Я не очень нуждался в помощи Сити, но сохранил с ним хорошие отношения.
Это почти  ничего  не стоило.  Для пользы дела мне лучше держаться поближе к
кому-нибудь, кого все знают как дешевку.
     - Торчал бы я здесь, если бы не по работе!
     - Половина здесь присутствующих сказала бы то же самое.
     Тут  я понял,  что  Сити  делает  в Страстной  ведьме.  Он  работает:
высматривает, кого бы потом заложить.
     Я повторил:
     - Да, я работаю.
     - Может, я пригожусь?
     - Может. Я ищу девушку.  Особенную. Брюнетку от семнадцати  до двадцати
двух  лет,  рост   от  пяти  футов   двух  до   пяти  футов  десяти  дюймов,
привлекательную, с длинными волосами, из высшего общества.
     - Скромные у тебя запросы, ничего не скажешь! Имя у нее есть?
     -  Нет. Это общая характеристика. Мне нужна любая женщина  такого типа,
которая работает в Веселом уголке.
     - Да? А зачем?
     - А затем, что какой-то гнусняк похищает их и выпускает из них кишки. Я
хочу его разыскать и  объяснить ему, почему общество считает такое поведение
неприемлемым.
     Сити так и впился в меня глазами, приоткрыв от возбуждения рот.
     - Давай пройдем к столику, Гаррет. Я тут сижу с приятелями.
     Я пошел  за ним с опаской,  это могло быть  ошибкой.  Сумасброд трепло.
Начнутся сплетни. Если все девушки попрячутся и злодеи затаятся, я никого не
поймаю.
     Сити  подвел меня  к худшему  столику  в притоне.  К  стойке  надо было
посылать почтового голубя. Официанты могли Заблудиться по дороге.
     Два приятеля Сити  выглядели еще противнее его. Дешевая показуха да еще
усы.
     Он закупил напитки на всю ночь еще до того, как стало темно.
     -  Садись, Гаррет. - Один стул был свободный. - Миксер, дай этому парню
пива.
     - Проклятие! - У Миксера тряслись руки. Лицо у него было,  как у крысы.
Оно  вызывало  отвращение с первого же взгляда. - Сити, ты что раздаешь наше
пиво?
     - Не будь болваном, Миксер. У нас дело.  Может, потом он купит  нам. Не
плюй в колодец.
     Миксер  и Сити свирепо смотрели друг на друга, а третий мужчина пытался
разгадать тайны пивной бутылки. Затем Миксер толкнул бутылку в мою  сторону.
Это была старинная каменная бутылка, коммерческие пивоварни больше такими не
пользуются.  Это  означало,  что  внутри самое  дешевое пиво,  изготовленное
каким-то мошенником-  одиночкой у себя в погребе, напиток для самых  бедных.
Мой желудок взмолился еще до первого глотка.
     Но меня не  испугаешь. Нам, сыщикам, не страшно никакое пиво. К тому же
я уже столько всего вылакал; мне, пожалуй, все равно что пить дальше.
     Сити  никого не представил. Так всегда  бывает при уличных знакомствах.
Никто не хочет, чтобы знали, как его зовут. Но обо мне Сити не заботился.
     -  Гаррет ищет типа, который умыкает девиц. - Он посмотрел на меня. - И
режет их на части, да? Тот, о котором все говорят!
     Я кивнул, глотнул  из бутылки  и был приятно удивлен. Чертовски хорошее
пиво.  Я нашел торговую марку. Она была не  такая, как на  других  бутылках,
значит пивовар клеил на свое изделие любую этикетку, что попадется под руку.
Плохо. Я сказал:
     - Как я понимаю, он хватает богатых девочек, которые работают здесь для
развлечения.  Думаю, он сначала их  выслеживает. Я хочу  засечь  его за этим
делом, прежде чем он похитит еще одну.
     Сити поглядывал на Миксера.
     - Что теперь скажешь, болван?
     - Я что-то упустил, Сити?
     - Одну минуту, Гаррет.
     Сити продолжал смотреть на Миксера.
     - Ну? Минута прошла.
     -  Я  чувствую, за тобой стоит  какая-то шишка, Гаррет.  Отец  какой-то
девушки. А может,  целая куча отцов.  У кого-то больше денег,  чем ума, и он
готов заплатить, чтобы отомстить. Так?
     - Что-то вроде того.
     Если бы я сказал, кто  мне  платит, Сити  с  дружками тут же  задал  бы
стрекача.
     - Кто-то  отвалит  чертовски крупную сумму, если  ему  принесут все  на
блюдечке с голубой каемочкой, да?
     - Сомневаюсь, что  ты с этим справишься, Сити. Ты морочишь меня. Просто
слышал, что я всех расспрашиваю. И решил меня подоить.
     Я ранил его в самое сердце. Сити Билли обиделся до глубины души.
     -  Гаррет!  Дружище!  Это  же  я!  Твой  старый  приятель.  Сити  Билли
Сумасброд. Я никогда тебя не подводил.
     - Тебе не было смысла это делать.
     - Ты просто не в духе. Ты же знаешь, я так не работаю.
     Его ни разу не схватили за руку. Он работал по-всякому, если думал, что
ему все сойдет с рук.
     - Ладно. Я готов оправдать тебя за недостатком улик. Что ты знаешь?
     - Я уже сказал: если ты не согласен, я ничего не знаю.
     - Я не покупаю свинку в корзинке. Сити. Хватит с меня кошек.
     Он  до  боли  наморщил  лоб.  До  него  не   дошло.  В  старые  времена
бессовестные  крестьяне  продавали  легковерным гражданам молочных поросят в
туго завязанных мешках. Как только мешок раскрывали, из него выпрыгивал кот.
     - Хорошо, Гаррет. Я понял. Дело обстоит так. До вчерашнего вечера здесь
работала девушка по  имени Барби, как раз такая, как тебе нужна. Сегодня  ее
нет.
     - Почему?
     -  Ставки поднимались до  потолка, дьявольски высоко. И когда ей пришло
время от
     работать свои  деньги, вошли два парня, схватили ее и куда-то уволокли,
но не наверх.
     Может  быть,  эта   ниточка  куда-нибудь  приведет.   Но  я  не   очень
обнадежился. Я знаю Сити. Он сделает из  мухи слона и  продаст его  за целое
состояние.
     - Ну и что? Ничего удивительного, что клиент, который столько заплатил,
забрал  свою  добычу  домой. И  неудивительно,  что он  старался  никому  не
показываться на глаза.
     -  Когда  он  повышал  цену,  он  всем показывался  на  глаза.  Грязный
пьянчужка. Будто жил в канаве, а  потом  его немножко помыли, но не дочиста.
Такие не делают большие ставки.
     - Он жил в канаве. Это сказал третий мужчина. Сити осклабился.
     -  Воробей рассказывал,  что видел этого типа раньше,  он был  на самом
дне. Что ни говори, это странно. Мы решили разнюхать, что к чему. Никогда не
знаешь, что в жизни пригодится. А тут и ты, и тебе как раз интересно, что мы
видели.
     - Возможно, интересно. А что вы видели?
     - Хочешь все за бесплатно, да?  Хрен тебе, Гаррет.  Нам тоже жить надо.
Ты, видно, не знаешь, что тот, кто много хочет, мало получит.
     Я сделал  вид, что задумался. Потом выудил  из кармана несколько мелких
монет.
     - Мне это интересно. Но тебе придется рассказать гораздо больше, чем ты
поведал мне сейчас.
     Сити обменялся  взглядами  с  дружками. Им пришлось  положиться на  его
мнение.  Это поставило их в такое положение,  в которое,  как  я  надеюсь, я
никогда не попаду. Хоть убей, не пойму, как Сити удалось уцелеть за пять лет
в Кантарде.
     - Мы рискнем, Гаррет. Мы расскажем тебе больше, чем кому бы то ни было,
только потому,  что  я  тебя  знаю. Потому  что у  тебя  репутация  честного
человека.
     - Не тяни резину.
     - Я и не тяну. Какой нетерпеливый!
     - Говори, Сити.
     - Ладно. Всегда ты торопишься. Вот как было дело.  Два типа увели Барби
и запихнули ее в карету вместе со слизняком, который делал ставки. Только он
как-то  изменился.  Стал  жуткий. Она не хотела идти,  но он ее  схватил.  Я
подумал, может, ее выручить, но глаза у этого пьяницы стали странные.
     - Зеленые?
     - Да. Как зеленый огонь.
     - Мне очень интересно, Сити. Но если это все...
     -  Миксер  знает одного  из  типов, которые помогали  запихивать  ее  в
карету.
     - Вот как!
     - Я не то  что знаю его, имей в виду, - сказал Миксер. - Но я его здесь
видел. Он мне не приятель, как Сити. Просто я часто его видел.
     - Теперь,  ребята, вопрос на засыпку. Вы знаете, где  его найти? Миксер
сказал:
     - Я знаю, где его конура. Я бросил монеты на стол:
     - Я скоро вернусь.  Приведу одного парня, он с  вами потолкует. Если вы
свяжете нас с тем типом, мы набьем ваши карманы.
     Я вышел, не дав им и рта раскрыть.



     У Морли  были гости. Мне пришлось  ждать. Потом  еще  ждать. Потом еще.
Пока я  ждал, пришел  Плоскомордый.  Я помахал ему  рукой. Он с хмурым видом
подсел ко мне.
     - Приободрись. Мне понадобится твоя физическая сила, - сказал я ему.
     - Скоро?
     - Прямо сейчас. Если только твои средства...
     - Это не может подождать?
     - Почему?.. Что случилось?
     - Просто не хочется, Гаррет. Я не в настроении.
     - С каких это пор настроение мешает тебе заработать?
     - Ну  надавать  кому-нибудь  по  морде не  так приятно, как ты думаешь,
Гаррет.
     - Я знаю. Знаю.
     - Откуда тебе знать? Ты никогда не лезешь в драку, разве только...
     - Настроение позволит тебе получить несколько монет, передав сообщение?
     - Наверное. Да, пожалуй. Это я  осилю. Я послал его за капитаном Тупом.
Чем ждать до скончания века, когда Морли закончит свои игры, я пока обращусь
к заинтересованному лицу.
     Я ждал. Потом еще  ждал. И  еще. Я ждал столько, что успел протрезветь.
Пришли Туп и Тарп, с них капала вода. Дождь полил снова. Я опять подумал, не
начать ли  торговать лодками. Морли, как  видно, еще не устал от гостей, и я
сказал:
     - Черт с  ним! Обойдемся  без него. Пошли. У Тупа полегчало на душе. Он
считал,  что сотрудничество с  профессиональным убийцей может повредить  его
продвижению по службе. Плоскомордый сказал:
     - Я пойду с вами.
     - Я думал, ты не в настроении.
     - Может, настроение переменится.
     - Там дождь.
     - Там всегда дождь. Плевать. Выходя под дождь, Туп тихо проговорил:
     - Надеюсь, нам повезет. Мне это очень нужно.
     -Да?
     - На меня опять давят. Здесь это не чувствуется. На Холме сходят с ума.
Некоторые  переполошились так, будто венагеты уже  у ворот. Мне надо  что-то
быстро предпринять. Что угодно.
     - Вот что я вам скажу. Если у нас сейчас ничего не получится, передайте
этим шишкам, чтобы держали своих дочек подальше от Веселого уголка.
     - Дайте мне хоть какую-то надежду, Гаррет.
     - Я не шучу. У светских девиц повальное увлечение. Шататься по трущобам
и изображать шлюх.  Их родителей это не обрадует, но это правда. Похоже, что
наш убийца выбирает жертвы из богатых девушек, работающих в Веселом уголке.
     - Это никого не обрадует.
     -  Пока  еще  это  не вышло наружу. Вспомните, ни  в одном  рассказе  о
жертвах не говорится ни  о чем  подобном.  Думаю, мы  беседовали  не с  теми
людьми. Наши свидетели ни о чем не знали и не догадывались, потому что трупы
находили в других частях города.
     - Возможно, кто-то  что-то подозревал.  Некоторые истории звучали  так,
будто свидетели очень старались представить умерших в хорошем
     свете. - Туп  засопел, хмыкнул  и откашлялся. Он был простужен.  - Если
нам повезет, может, больше не придется иметь с этим дело.
     - А  если не повезет, может,  нам удастся пустить слухи, так, чтобы вас
не обвинили в недосмотре. Если девочки будут продолжать забавляться, все всё
узнают.
     Туп снова хмыкнул.
     Я глянул через плечо. Чутье меня не обмануло. За нами следили.
     - Вы взяли с собой помощников? Туп оглянулся:
     - Угу. Это мои подчиненные. Топорная работа, да?
     - У них нет опыта.
     - Я подумал, неплохо, если нас прикроют несколько ангелов- хранителей.
     - А-а! Вы чувствуете себя неловко в Веселом уголке?
     - Смейтесь, пока можете, Гаррет. Скоро все переменится.
     Приятно слышать, да верится  с трудом. Хорошим намерениям не пересилить
многолетнюю косность.
     Мы подошли к Страстной ведьме. Перед  тем как войти, я  оглядел своих
спутников. Тарп
     был на высоте. И Туп не выглядел, как блюститель закона.
     -  Нам  предстоит  беседа  с  настоящим  отребьем. С вашего  разрешения
говорить буду только я. О чем бы ни шла речь. Ясно?
     Плоскомордый сказал:
     - Это камешек  в ваш огород,  капитан. Стоит  этим ребятам заподозрить,
кто вы такой, и они сразу  слиняют. - Я с удивлением взглянул  на Тарпа. - Я
знаю Сити Билли Сумасброда, Гаррет. Это подонок из подонков.
     -  Я  попытаюсь привести их сюда. Вы взяли с собой деньги? -  спросил я
Тупа.
     - Немного. Я не дам им меня ободрать.
     -  У них не  настолько развито  воображение. Что для них состояние, для
вас просто чаевые.
     Я прошел  в  Страстную ведьму.  Веселье шло на убыль, но Сити и   его
дружки  все еще  сидели, посасывая  пиво из каменных бутылок  и выискивая, к
кому бы придраться. И тут появился я. Сити проворчал:
     - Я думал, ты о нас забыл.
     - С трудом нашел нужного человека.
     - А?
     - Парня,  на которого  я  работаю. Он хочет знать, что вам известно. Он
тут на улице. Жаждет послушать. Деньги принес. Вы готовы с ним пообщаться?
     - Сейчас?
     - А ты хочешь ждать до бесконечности? У него нет времени.
     - Почему он не хочет войти? На улице дождик.
     - Он не  хочет,  чтобы  его видели.  Вам  все  равно мокнуть.  Вы  ведь
покажете нам дорогу?
     -  Придется.  Миксер! Позаботься о  бутылках. -  Это  значит  пополнить
запасы. - Воробей! Пошли.
     Я двинулся вперед. Сити и  Воробей за  мной,  они будто  ждали беды.  У
каждого рука в кармане рубашки. Там нож. Миксера  не  было у стойки, где  он
должен был пополнять запасы. Он исчез.
     - Что психуешь. Сити?
     - Подумай, Гаррет!  Тут полно мокрых  дел, кончают девок  с Холма, а их
папаши небось не хухры-мухры, не то что мы с тобой. Запросто напугаешься.
     - Да, запросто. - Мне не  очень  понравилось,  что он  причислил меня к
хухры-мухры. Вот  еще.  -  Но пока  нет  причин. Ваш рассказ  поможет  нам
сделать так, что больше пугаться будет нечего.
     - Да?
     Он задумался, как бы выудить из меня побольше денег.
     Из тени выступил Туп.
     - Эти люди?
     Плоскомордого видно не было. Кому-нибудь надо было следить за Миксером.
Туп выглядел зловеще при тусклом свете. Это хорошо.
     - Да. Они говорят, будто видели, как похитили последнюю жертву, которая
называла себя Барби. Им показалось, что они узнали одного из похитителей.
     Туп оглядывал Сити и Воробья.
     - Ваши условия?
     - А?
     Я спросил:
     - Сити, изложи свой план? И назови цену.
     - Уф! Ох! - Сити  стал смотреть по сторонам, не подслушивает  ли кто, а
может, прикрывает ли его Миксер. - Да. Значит, так. Половину платите сейчас.
Мы показываем  вам,  где найти  этого типа. Он дома, я знаю.  -  Видимо,  он
проверил, пока я ходил за Тупом.  -  Он  никуда не уйдет. Вы платите  вторую
половину. Мы смываемся. И вы забываете, что когда-то нас видели.
     - Неплохо, - сказал я. - Только вторую половину вы получите после того,
как мы схватим этого парня и убедимся, что это тот, которого вы видели.
     - Гаррет! Пощади! Он смекнет, кто на него навел.
     - Если это окажется тот, кто надо, вам  нечего беспокоиться о  том, что
он смекнет, - сказал Туп. - Сколько?
     Сити пытался получше рассмотреть Тупа:
     - Это шишка с Холма, Гаррет?
     - Не думай, кто откуда. Думай о том, как заработать деньги.
     -  Ладно. Хорошо. Мы решили, что тридцать марок - это  по- честному. По
десять на каждого.
     У скромных  людей скромные мечты. Туп еле  сдерживал улыбку. Он звякнул
монетами  и  протянул  мне три золотых  по пять марок. Я  передал  их  Сити,
который  принялся  разглядывать  их  на  свету,  идущем  от  ламп  Страстной
ведьмы.
     - Че-ерт!
     Его вдруг осенило, что он упустил редкую возможность.
     -  Слишком поздно,  сынок, - сказал я, когда он начал что-то мямлить. -
Ты сам назначил цену. Теперь пора отрабатывать.
     - Уф! Ага.
     И он пошел вперед.



     Мы  прошли,  наверно,  километра  полтора  и вступили в  квартал, густо
населенный в  основном жителями, которые  недавно приехали в  Танфер. Вполне
логично. Человек,  которого  мы искали, не  мог  быть  старожилом. Только по
неведению он впутался в такое дело.
     Сити и  Воробей  подвели нас к узкому  четырехэтажному дому, стоящему в
середине сплошного  ряда здании с общими боковыми стенами,  муравейнику  для
бедняков, хотя и повыше рангом, чем другие. Тоска.
     Облака разошлись, пропустив лунный луч. Никакого другого света не было,
но я  не жаловался. Хорошо,  что дождь перестал, пусть даже  ненадолго. Сити
сказал:
     - Верхний этаж, дальняя дверь. Снимает спальню, живет один.
     -  Сити,  ты  провел  целое  исследование.  Лицо  хорька растянулось  в
гаденькой улыбке.
     - Я знал, что кто-нибудь заинтересуется этим субчиком.
     Туп  заворчал, но  оставил  свое  мнение при  себе.  Даже  неисправимые
идеалисты знают,  что  жителям Танфера  нельзя внушить  мысль  о гражданской
ответственности. После того как  они столетиями видели,  что сливки общества
заботятся только о себе, этот номер не пройдет.
     - Верхний этаж, дальняя дверь, - думая о тяжелом  подъеме по  лестнице,
пробурчал я. - Вот ублюдок - нет, чтобы облегчить людям жизнь.
     - Твоя правда. Вытащите его на улицу, мы его опознаем, и все разойдемся
по домам. Ладно?
     - Ладно. Где Плоскомордый? Тарп  возник откуда-то из пустоты.  Он тащил
за руку прихрамывающего Миксера.
     - Тут.
     -  Я  просто  хотел убедиться, что ты здесь. За  что он побил  Миксера?
Может, просто в сердцах. Туп сказал:
     - Рипли, осмотрите комнату.
     Из темноты выплыли тени. Когда двое полицейских вошли в здание,  Сити с
дурацким видом вытаращил глаза. Он встал на колени
     рядом  с  Миксером  и  забормотал о жестоком обращении  и  недоверии. Я
спросил:
     - А если бы  ты был на нашем месте, ты бы доверял такому, как ты? Он не
нашел ответа. Подчиненные Тупа вернулись, тяжело дыша.
     - Кто-то там  есть. Он  храпит. Там только одна дверь. Запасного выхода
нет. Разве что через окно.
     Тут встрял Сити:
     - Есть еще выход. Если у  него крепкие ноги, может прыгнуть на соседнюю
крышу. Я сказал:
     - Если он спит, у  него не будет времени, чтобы  встать, открыть окно и
прыгнуть.
     - Сейчас проверю, -  ненавязчиво намекая, что он знаток в  таких делах,
предложил Плоскомордый.
     - Хорошо.
     Мы с Плоскомордым и Тупом пошли наверх,  а Рипли на всякий случай встал
внизу.  Мы  старались  не  шуметь, но от предчувствия  беды шаги  становятся
тяжелыми. Проходя мимо всех этих дверей, я ощущал внезапный страх и тревогу.
     Второй полицейский ждал наверху. Туп прошептал:
     - Все еще храпит?
     Надо ли было  спрашивать?  Да, человек  за дверью все  еще храпел.  Я в
жизни не слышал ничего подобного. Эти сопение и  рык достойны были считаться
одним из чудес света.
     - Осторожно, - предупредил я Плоскомордого.
     Он кивнул.
     Все   расступились.  Казалось,   Тарп  раздается   в   размерах,  затем
заряжается. Дверь взорвалась. Хотя я стоял прямо за Плоскомордым, не успел я
оглянуться,  как все было  кончено.  Тело ударилось  о  тело, храп перешел в
приглушенный стон. Раздался голос Плоскомордого:
     - Он у нас в руках.
     - Тащи его вниз.
     Тарп фыркнул. Туп осторожно прошелся по комнате и открыл окно.
     -  Рипли,  мы поймали  его.  Иди  к двери.  Мы гулко  зашагали  вниз. Я
чувствовал, как за остальными дверями люди замерли от страха.
     Чем больше я думал об этих людях, тем меньше
     мне  нравилось  то, что я делаю. Когда  мы вышли на  улицу, наш пленник
едва держался на ногах. Туп властным тоном спросил:
     - Это он?
     Сити и Воробей придвинулись ближе и снова спрятались в тень.
     - Да, - сказал Воробей. - Это он. Я спросил:
     - Вы видели, как этот человек помогал затаскивать в карету девушку?
     Я  притворялся,  и  Плоскомордый  мне подыгрывал. Я верил Воробью.  Наш
пленник  был одним из громил, которые пытались увезти  дочь Чодо.  Очевидно,
убийца был другой, а помощники те же.
     - Это  он,  Гаррет, -  настаивал Сити.  - Чего тебе надо? Успокойся.  И
расплатись.
     Подчиненные Тупа увели пленника. Туп расплатился.
     - Вы знаете эту троицу, Гаррет? Если окажется,  что это  обман, я смогу
их найти?
     - Я их знаю.
     Я все еще приберегал рассказ о том случае у  Морли и не  мог объяснить,
почему я так верю Сити и его дружкам.
     - Эй, Гаррет! Я хоть когда-нибудь тебя надул?
     - Пока нет, Сити. Вы свободны. Гуляйте в свое удовольствие.
     В этой части города десять марок - большие деньги.
     Сити и его приятели вмиг  исчезли, только их и видели. Пока у  них есть
деньги, их трудно будет найти. Пока.
     - Хотите участвовать в допросе? - спросил Туп.
     - Не очень. Только если вы считаете это необходимым. Я хочу лечь спать,
больше ничего. Я переутомился, пока нашел эту  ниточку. Мне  будет интересно
узнать, что он вам расскажет.
     -  Конечно,  я  вам  сообщу. - Туп пожал мне  руку. - Еще раз  спасибо,
Гаррет. Уинчелл! Пошли.
     Я  не  сказал: Всегда  к  вашим услугам,  капитан, - боясь,  что   он
поймает меня на слове.



     Покойника все это нисколько не поразило.  Он вообще поражается  только,
какой он умный. Он боится, что я зазнаюсь.
     Однако  когда я вернулся после того, как  Туп и его команда  с огромной
помпой в присутствии многочисленных официальных свидетелей устроили налет на
заброшенную пивоварню и схватили жутковатого  старика, который,  вне всякого
сомнения,  совершил  недавнее убийство, Покойник смягчился.  Нашли  одежду и
внутренние органы жертвы. Эти чудовища  любят  собирать сувениры.  Нет нужды
упоминать о  том,  что, прежде чем старика утихомирили, он выплюнул на  всех
целую кучу бабочек, и некоторые были ядовитые.
     Утихомирили,  значит  умертвили.  Еще  раз.  Я   не  углядел,  как  это
произошло, но вид десятка  полицейских, которых унесли на носилках,  призван
был показать, что Туп принял единственное правильное решение.
     Покойник заметил:
     Надеюсь, капитан Туп предпринял должные меры предосторожности.
     - Я тоже надеюсь. Прекрасно. Итак, дело, кажется, закрыто.
     - Осталось только получить гонорар от Тупа.
     В  самом деле.  Остаток  ночи  в твоем  распоряжении. Можешь  спать  до
утра.
     - Мы очень щедро распоряжаемся чужим временем, да?
     Утром   ты  должен  возобновить  расследование,  как  будто  ничего  не
закончилось.  Продолжай поиски мисс Контагью. Попытайся определить возможные
жертвы. И  попристальней присмотрись к тому субъекту,  которого  вы  сегодня
задержали. У него могут быть сообщники.
     -  У  него  был  сообщник.  Но  второй  тип  сбежал из  города, пока мы
арестовывали первого. Он жил  в том же бараке. Но какого  черта? Ты что, под
конец свихнулся? Думаешь, мы взяли не того убийцу?
     Я уверен, что удача не изменила тебе и вы схватили  того самого злодея.
Но  и раньше  ты  тоже  поймал  того,  кого  надо, а Смерть  снова взмахнула
косой.
     -  Ты  думаешь,   опять  не  подействует?  Я  бы   очень  хотел,  чтобы
подействовало. Но мудрость велит готовиться ко всему заранее:
     и к ухищрениям  зла,  и  к беспомощности Стражи. Было бы  замечательно,
если бы  все завершилось благополучно. Но если нет,  нельзя будет терять  ни
минуты. Разве не так?
     - Как сказать! Я не сижу тут сложа руки и не фантазирую. Я бегаю взад и
вперед,  пока  не  упаду от  усталости.  Я иду  спать.  Разбуди  меня, когда
закончится война.
     Если случится худшее, ты пожалеешь, что вовремя не принял меры.
     Конечно.  Хорошо, я  согласен. Можно поиграть  еще.  Просто  на  всякий
случай. Это не повредит.  Все  равно больше делать нечего. А  тут  несколько
очень миленьких  милашек. Может, удастся  подцепить одну, общительную  и без
бзиков
     Если остаться дома,  придется проводить время  с приятелями Дина. Когда
эти старики уходят наверх и будто бы делают там ремонт, они выпивают столько
пива, что дешевле нанять настоящую экономку.



     В моей практике такого еще  не было.  Уму непостижимо. Покойника заело.
Он держал дело мертвой хваткой, как голодная собака кость. И не отпускал.
     Я  предпочитал  ходить  по  улице,  мокнуть  под  дождем  и  заниматься
беготней,  чем  сидеть  дома  и  спорить. Особенно  с  Дином, который всегда
принимал сторону Покойника.
     Может, пришло время подумать о переезде?
     Покойник  заставлял  Тупа  рыться  в  протоколах. Туп  теперь был нашим
лучшим другом.  Мы называли его белокурым пажем принца. Он был героем Холма.
Его  имя стояло первым  в коротком списке  кандидатов  на пост главы  новой,
преобразованной,   серьезной   и  многообещающей  Стражи.  Его  нельзя  было
заставить только нам заплатить. Он решил зажать наши деньги.
     Я не возражал, что он дружит с Покойником. Я не возражал, что он крепко
завязан с принцем Рупертом. Но я собирался передать его  дело в агентство по
сбору долгов Плоскомордого Тарпа.
     В то же время, кроме всего прочего, я продолжал захватывающую слежку за
грозным возмутителем спокойствия Брешущим Псом Амато,  которая заключалась в
том, что я брал  его  отчеты, убирал из них  воду и с несколькими уместными
замечаниями отдавал Гулляру, а  тот, в свою очередь, - дочери нашего психа.
Предвидя  наступление хорошей погоды. Брешущий Пес уже с меньшим пылом писал
автобиографические  заметки.  Я  был ему  за  это  благодарен;  особенно  он
сократил  свои  записи  после того,  как начал  готовиться  к  новому, более
действенному,   чем   прежде,  мероприятию,  разработанному  им   с  помощью
Покойника.
     Дни пробегали быстро. Я слонялся по городу,  пытаясь раздобыть сведения
о преступлениях былых  времен. Но  ничего  не  нашел. Если  этот  путь и мог
куда-нибудь привести, Туп хотел, чтобы успех принадлежал его гаврикам.  Меня
даже не допустили к общественным документам.
     Вечера тоже пролетали мгновенно.  Я  заводил  и  терял друзей в Веселом
уголке. Обитатели
     притонов с ужасом обсуждали то,  что произошло с несчастными девушками,
но еще  с  большим ужасом думали  о том,  что,  если возможные жертвы  будут
сидеть в безопасности, благополучию заведений может прийти конец.
     Общее мнение было таково: вы поймали убийцу. И не приставайте к нам.
     Чтобы вытащить некоторых женщин из  Веселого уголка, Покойник  прибег к
старому детскому средству - он стал посылать родителям анонимные письма.
     Через шесть  дней  после  удачного похода с  Сити  Билли  Сумасбродом я
сказал Покойнику:
     - Я  нашел Девушку. В сущности, даже двух.  Одна из них точно стала  бы
жертвой.
     Конфетка из заведения Гулляра, это ясно. А вторая?
     - Дикси Старр. Она работает в казино У мамы Сэма.
     Дикси Старр?
     -  Да. Она  говорит, что это  ее псевдоним.  Барби единственная жертва,
которая почти не изменила свое имя.
     Последняя  жертва оказалась  некоей Барбарой  Теннис, дочерью  виконта,
дальнего  родственника  королевской  семьи,  к которой  принадлежал  и принц
Руперт.  Мать Барбары была  на дежурстве  в  Кантарде  и  наблюдала  там  за
ураганами. Отца  никакими  силами нельзя было убедить,  что его дочь продает
свои прелести  на  аукционе  и получает от  этого  удовольствие, но  суровая
действительность сразила его наповал.
     - О Дикси я уже слышал  в Человеке  в  маске. Эта девушка  непростая.
Конфетка, наоборот, совсем  бесхитростная  девчонка.  Думаю, будет  нетрудно
выяснить,  кто она на самом деле. Мне  кажется, она даже не заметит, если  я
прослежу, где она живет.
     А что с этой Дикси?
     -  Я уже знаю,  кто она. Это Эмма  Сетниз.  Ее отец  и  дед работали на
мясоконсервном заводе и изобрели новый способ упаковки сосисок, продлевающий
срок их годности. Они сколотили состояние на военных поставках.
     А о прежних преступлениях ты не узнал ничего полезного?
     - Туп  не допускает  меня к официальным документам. И, насколько я могу
судить, он тоже не проявляет усердия. Что бы он ни говорил. Он слишком занят
тем,  что зарабатывает политический капитал и распространяет свое влияние на
всю Стражу.
     Надеюсь,  он  изменит свое отношение. Я готов был  биться об  заклад:
Покойник что-то знает, но не хочет говорить.
     И  вот наступил рассвет, когда дождь перестал.  Дин так  разволновался,
что  разбудил  меня.  Я  ругался  и  угрожал  ему,  но он победил.  Он  меня
заинтриговал. Мне стало любопытно, как выглядит мир без  дождя.  Тело ныло и
сопротивлялось, но я вылез из кровати и потащился завтракать.
     На кухне Дин распахнул шторы и открыл окно.
     - Здесь нужно проветрить. Возможно. Я пожал плечами и стал пить чай.
     - На улицах будет столпотворение. Дин кивнул:
     - Я должен выйти в магазин Я кивнул в ответ:
     - Если дождя не будет.  Брешущий Пес  устроит новое представление. Я не
могу его пропустить.
     Каждый горожанин найдет  предлог, чтобы выйти на улицу, хотя знает, что
все остальные тоже найдут предлог и тоже выйдут.
     - По крайней мере город станет чистым, - заметил Дин.
     - Да уж. Дождь шел достаточно долго, чтобы все промыть.
     - Только  бы снова не замусорили. Он поставил  на стол тарелку с  сухим
печеньем, горячим, только из духовки. У меня по-
     текли слюнки, и я предоставил говорить ему одному.
     Я  не  слышал,  что он  болтает, потому что отвлекся. Это случалось все
чаще и  чаще,  по  мере того  как  все  больше  и  больше дам  моего  сердца
становились  дамами моего воображения.  Подняв голову, я увидел,  что старик
пропал. Я в недоумении  приподнялся на стуле. И тут услышал,  как он идет по
коридору и с кем-то разговаривает. Он открыл дверь. И кого-то впустил.
     Надо  с  Дином  поговорить  как следует. Кто-то просто  должен    был
оказаться капитаном Тупом.
     - Опять? - пробормотал я, но получилось довольно громко.
     Дин поставил второй прибор и налил  чай. Туп уселся и  стал  намазывать
печенье медом. Я не обращал на него внимания.
     -  Я  не уверен, Гаррет, - набив  рот  печеньем, сказал он. - Но может,
опять случиться беда.
     -  Меня  это не волнует.  И  не  будет волновать.  Меня волнуют  только
злостные неплательщики.
     Туп  вдруг  по-настоящему  разгорячился.  Он  решил,  что  мы  пытаемся
нажиться на его несчастье. Он прав. Но он сам определял условия.
     И, учитывая его положение, я считаю, что он еще дешево отделался.
     Перед тем как раскрыть рот, он постарался успокоиться:
     - Гаррет, вы помните ножи из дома леди Гамильтон?
     - Эти штуки для ритуальных жертвоприношений? Что с ними сделалось?
     - Они исчезли. Мы забрали их, когда обыскивали жилище Мота.
     Мот был проклятый бродяга, которого нашли в заброшенной пивоварне.
     - А дальше?
     -  Мы их  заперли  в арсенале  при казармах. У меня  там есть место для
хранения улик. Позавчера я их там видел. Вчера вечером они пропали.
     - Ну и что?
     - Этой ночью убийца нанесет следующий удар.
     - Фюйть! Правильно.
     Я принял насмешливый тон, будто меня поразило, что полицейский оказался
таким сообразительным.
     -  Капрал  Элвис  Уинчелл, который участвовал в облаве, вчера исчез.  У
него был доступ к складу оружия. Уинчелл  и  рядовой Прайс Рипли  минут семь
оставались одни с трупом убийцы, перед тем как он пошел в печь.
     - И вы боитесь, что Уинчелл...
     - Да. Мне снова нужна ваша помощь, Гаррет.
     - Приятно, когда тебя ценят. Действительно приятно. Но вы обратились не
по адресу. Разговаривайте с моим бухгалтером.
     - С кем? Он не понял.
     - С  Покойником. Но  он тоже вас видеть  не может. Я  из-за денег, а он
из-за того, что вы скрываете информацию.
     - А-а. Опять об этом.
     - Да, об  этом. Это предел. У меня такое чувство, что, если вам удастся
уговорить Покойника, он потребует плату вперед.
     Туп не стал спорить. Он не осмеливался. Мы поняли, в каком он отчаянном
положении. Я передал его Покойнику.



     Я  выскользнул  из  комнаты,  пока  они на  меня не смотрели. Намечался
долгий, скучный спор. Туп оказался еще недостаточно напуган.
     Вести переговоры для Покойника развлечение. У меня  более земные, более
грубые  вкусы.  Может, не такие уж  примитивные, но не интеллектуальные. Мне
это всегда помогает в общении с дамами. Особенно если они не дамы.
     Брешущий Пес пришел пораньше и не пустил  религиозного маньяка, который
занимал его место в последнее время. Когда я  появился, маньяк стоял тут же.
Он был  мрачен  и  что-то бормотал. Амато возился  со своими плакатами  и не
обращал на  него  внимания.  Брешущий  Пес был  уверен  в  себе.  Он  хорошо
подготовился.
     Возвращение Брешущего Пса не прошло  незамеченным. Обычно его зрителями
становились  чиновники,  которые работали в  этом районе. Они поглядывали на
него  и  ждали,  когда  он  начнет  бушевать.  Заключались  пари.  За  время
отсутствия Амато  загорелся  новой сумасшедшей  идеей.  Когда  он  объявился
снова, лишь одному существу это пришлось не по душе.
     В конце концов святой полоумный в ярости удалился.
     Брешущий Пес стоял на  ступенях  Королевской  канцелярии.  В  некотором
смысле  место  он выбрал  правильно.  В прежние  дни здесь  еще заседал  Суд
справедливости,  но  времена  изменились. Сейчас тут  в основном  занимаются
хранением  официальных   документов,  гражданских,  герцогских  и  некоторых
королевских бумаг. Пол-этажа присвоили чиновники, которые осуществляют набор
в  армию  в  этой части  Каренты. Много лет назад эти служащие  переехали из
Военной  канцелярии,  их вытеснили конторы, отвечающие  за военные поставки;
эти конторы растут как на дрожжах, пока война разгорается все сильнее.
     Здание  Канцелярии это все,  что осталось от  империи, оно строилось  в
позднюю эпоху, очевидно, с намерением произвести впечатление.  Чтобы достичь
огромной  медной двери  главного  входа,  надо  одолеть  восемьдесят  темных
гранитных  ступеней, которые  тянутся  вдоль всего  фасада. Каждые  двадцать
ступеней заканчиваются  ровной площадкой шириной футов десять.  На площадках
устроились  торговцы и типы  вроде Брешущего Пса. На ступенях Канцелярии  вы
найдете все, что можно продать с лотка.
     Амато  занимал  место  на  первой площадке  слева. Мимо  него  проходил
основной  поток  людей,  идущих в здание и обратно, к тому  же Брешущий  Пес
стоял достаточно высоко, и его было хорошо видно и слышно с улицы.
     Я пристроился у каменных перил на следующей площадке и кивнул Брешущему
Псу.  И получил в ответ улыбку. Он  расставил плакаты. Всего их было четыре,
каждый на палке с подставкой внизу, чтобы не упал.
     Направляющиеся   в  Канцелярию  и  просто  прохожие  замедляли   шаг  и
останавливались в  ожидании начала представления.  Несколько мелких служащих
жались  друг к другу и явно чувствовали себя неловко. Начальники прислали их
сюда,  чтобы они  не  упускали Амато  из  виду  и дали знать, когда начнется
потеха.
     Брешущий Пес  был не в себе  и вел себя, как десяток  котов, напившихся
валерьянки, но у него есть свои почитатели.
     Плакаты содержали традиционные надписи, которые должны были понравиться
толпе, они повествовали  о международном  заговоре,  в  результате  которого
Брешущий Пес Амато лишился прав и состояния.
     Перед тем как разразиться речью. Брешущий Пес убедился, что слухи о его
возвращении передаются из уст в уста. Он подождал начала рабочего дня. Затем
он заговорил медленно и  негромко без мегафона, и пошел шепоток, что веселье
начинается.
     Я заметил то, что ускользнуло от моего беглого  взгляда в прошлые разы.
Рядом  с  Брешущим  Псом стоял  чайник  для денежных пожертвований. Прохожие
поражали меня своей щедростью.
     Может, Амато не такой дурак, как я думал. Может, этих денег ему хватает
на  жизнь. Может, как  раз  деньги - цель его выступлений...  Нет.  Этого не
может быть. Он бы жил гораздо лучше.
     Он заговорил негромко,  медленно и мягко,  будто  обращался  к друзьям.
Беседы с  Покойником принесли  плоды. Мягкий голос Амато привлекал  публику,
заставлял  ее  прислушаться. Я  стоял  сзади и не  мог  расслышать,  что  он
говорит.
     - Чудеса и знамения, - слегка  повысив голос, произнес он. - Да! Чудеса
и знамения! Время настает! Оно уже близко! Нечестивцы
     предстанут  во всем своем  безобразии. Их разоблачат и искоренят, а мы,
кто  столько  страдал, кто нес  на  плечах  непосильное бремя, так что спины
теперь сгорблены, мы получим воздаяние за свои муки.
     Я  огляделся по  сторонам. Что если  кто-нибудь тут  меня знает?  Слова
Брешущего Пса звучали подозрительно,  словно он собрался подстрекать народ к
бунту. Присутствие здесь может испортить мне карьеру. За подстрекательство к
бунту можно на самом деле загреметь в тюрьму, если  по глупости вести  такие
разговоры на ступенях  Канцелярии, а не в ближайшем  трактире у стойки бара.
На улице средь бела  дня эту трепотню могут принять всерьез, не как  простое
брюзжание.
     Ха! Обдурили тебя, Гаррет!
     Все услышали про сгорбленные спины и  пришли к тем же выводам, что и я.
Толпа притихла  и ждала, когда Брешущий Пес провалится в болото по колено, а
затем завязнет по уши.
     Почему разумным существам  доставляет такое удовольствие смотреть,  как
гибнут их ближние?
     И тут Брешущий Пес повернулся на девяносто градусов.
     -  Они украли мои дома. Украли мои земли. Украли мои фамильные  титулы.
Ныне они  стремятся украсть  у  меня  доброе  имя, чтобы  заткнуть мне  рот.
Надеясь  заставить  меня  замолчать,  они  посадили   меня  в  Аль-Хар.  Они
запугивали меня. И, лишив меня всего, они забрали даже плакаты, напоминающие
им, кто я такой. Они забыли, кого они приговорили к заточению.  Но Кропоткин
Ф. Амато не сдается. Кропоткин Ф. Амато будет бороться до последнего вздоха.
     Все это были  старые фокусы, кроме упоминания о  тюрьме. Публика начала
расходиться. Но тут он сделал то, чего еще никогда не было. Он назвал имена.
И начал  с гордым  видом покачиваться  взад и  вперед,  размахивать руками и
кричать от гнева.  Я опять подумал, что он роет себе могилу, но потом понял,
что он лишь назвал имена, которые у всех на слуху. И не сказал об этих людях
ничего предосудительного; он просто назвал  их в  таком контексте, что мысль
об их виновности возникала сама собой.
     Этот человек чертовски умен.



     - Этот человек  чертовски умен.  Я подскочил так, что чуть не стукнулся
головой о низкие облака.
     - Я хочу сказать, что он,  ловко пользуясь правдой  в мелочах,  создает
большую ложь.
     У меня за спиной вдруг откуда-то появился Краск. Я рявкнул:
     - Какого дьявола ты меня пугаешь? Он усмехнулся:
     - Потому что смешно смотреть, как ты прыгаешь.
     Ему и впрямь было смешно. Он  будет  все время меня пугать, пока в один
прекрасный день не встретит с ножом и не напугает по- настоящему.
     - Чего тебе надо? Настроение у меня испортилось.
     - Мне  ничего не надо, Гаррет. Мне никогда ничего от тебя не надо. Надо
Чодо. Ты ведь знаешь. Я просто мальчик на посылках.
     Правильно. А саблезубый тигр - просто маленькая киска.
     - Ладно. Чего надо Большому Боссу?  Я старался одним глазом  следить за
Брешущим Псом.  Теперь  Амато с пеной у рта  обличал  и поносил всех и вся и
привлек, кажется, самую большую аудиторию за  все время  своей деятельности.
Но я не мог думать об Амато, когда так близко был Краск. Краск сказал:
     - Чодо хочет поговорить о девушке.
     - О какой девушке?
     - Не прикидывайся. Это его дочка. Неправильно, что она торчит в Веселом
уголке, что бы она там ни делала. Это нехорошо. И может открыться.
     - Если тебе это не нравится, скажи ей, чтоб прекратила.
     - Вот  опять.  Какой  умный! Ты ведь знаешь, что  все  не  так  просто,
Гаррет.
     - Разумеется. Она не какая-нибудь уличная девчонка, чтобы отшлепать  ее
по попке да пересчитать несколько ребер за то, что плохо себя ведет.
     - У тебя  слишком  длинный язык, Гаррет. Я  уже давно говорю Чодо,  что
надо  укоротить  тебе  язык.  Сначала  Чодо  этого  не  замечал.  Но теперь,
наверное,  заметит. Если во время встречи  с  ним ты не будешь  держать свой
длинный язык за зубами.
     Я всегда  так и делал...  Во  время встречи? Еще одна встреча со старым
хрычом не входит в мои планы. Я так и сказал Краску.
     - Всем разрешается иметь свое  мнение и даже мечтать. Но иногда  мечтам
приходит конец, Гаррет.
     Я быстро огляделся. Краск был не один. Само собой. Он привел на подмогу
столько  дружков, что они смогут притащить силой трех- четырех несговорчивых
парней моего роста и веса.
     -  Думаю, в твоих словах  есть доля истины.  Я выпрямился и  махнул ему
рукой, чтобы шел вперед.
     Я  прикинул, не пуститься  ли наутек. Смешавшись с толпой,  обступившей
Брешущего  Пса, побег совершить легко. Но я  чувствовал,  что мне  ничто  не
угрожает. Пока. Если  бы  я возглавлял список врагов Большого Босса, меня бы
уже убрали. Чодо  и его  главные помощники убивают сразу, не  рассусоливают.
Они не теряют времени, не мучают своих жертв, разве только изредка, когда им
выгодно убивать кого-то через час по чайной ложке.
     - Жалко пропустить  конец представления. Я кивком показал на  Брешущего
Пса.
     - Ага. Старый дурак в ударе. Но дело есть дело. Пошли.
     Наша  ближайшая цель стояла у обочины дороги на  углу  Канцелярии.  Это
была черная  карета,  похожая на ту,  в которой разъезжал старик, изрыгавший
бабочек. Личная карета Чодо Контагью.
     - Сколько у него таких?
     Не так  давно  я выпрыгнул из  подобной кареты  за  несколько секунд до
того,  как на нее опустился позавтракать громовой ящер вышиной с трехэтажный
дом.
     - Это новая.
     - Я так и думал.
     Карета выглядела и пахла, как новая. Опытного сыщика не обманешь.
     Та,  предыдущая   поездка  произошла  по  недоразумению  и  очень  меня
раздосадовала. До такой степени, что я решил пристукнуть Чодо прежде, чем он
снова  пришлет  за  мной.  Я  объединился  с  Краском,  чтобы  сделать  дело
наверняка.
     Но Чодо был все еще жив и продолжал вершить делами.
     Я не мог этого постичь.
     Краск умен, но не очень разговорчив. От подножия Холма до поместья Чодо
длинный путь. Уйма времени,  чтобы  подумать  о  смысле жизни. Путешествуя с
Краском и еще парочкой  ребят,  лишенных даже  мозгов, поневоле ударишься  в
философию. Выбор  развлечений  у них  небогат: кто  дальше плюнет  да  обмен
нелепыми сведениями из области женской анатомии.
     Как  я ни старался,  дальше этого мы  не пошли.  Из беседы с  Краском я
вынес  лишь неопределенное впечатление,  что все гораздо сложнее, чем он мне
сообщил.
     Вполне  разумно с  его  стороны, если он собирается свернуть  мне  шею.
Свинью не  предупреждают, что пришло  время  коптить  колбасу. Остается лишь
утешаться  тем  (если это можно  назвать утешением), что,  насколько я  знаю
Краска, он не стал бы тратить столько усилий на то, чтобы меня пришить.
     Я не был у Чодо с той ночи, как мы с Уингер ворвались в поместье Чодо с
желанием ускорить отбытие Большого Босса в мир иной. За это время  ничего не
изменилось, только отремонтировали то, что мы тогда сломали, да по-
     ставили  охранять  территорию  новое стадо  маленьких громовых  ящеров,
которые должны были питаться незваными гостями.
     - Все как в старые времена, - пробормотал я.
     - Мы добавили парочку новых штучек, - зловредно усмехаясь, поведал  мне
Краск; он словно надеялся, что я не поверю и начну проверять.
     Ему было бы очень смешно, чувство юмора у него специфическое.



     Как и в старые времена, гости ожидали Чодо в бассейной. Эту комнату так
называли, потому  что в ней помещалась огромная ванна. Я видел океаны меньше
этой ванны. Она была с подогревом. Обычно (этот раз был исключением) по краю
ванны  в  качестве  украшения  стояли  несколько  голых  красоток,  добавляя
последний штрих к атмосфере декаданса.
     Пока мы ждали, я спросил:
     - А где милашки? Мне их не хватает.
     - Их нет. Чодо не хотел, чтобы они  тут вертелись, пока в доме жила его
дочь. А теперь он так и не собрался взять их обратно.
     Что это значит? Что дочь здесь больше не живет?
     Терпение, Гаррет. Все выяснится.
     Появился Чодо, слегка изменившийся.  Он ехал в своем инвалидном кресле,
колени завернуты в одеяло, оно спускалось и закрывало ноги. Руки, похожие на
заплывшие  жиром  клешни, сложены на коленях.  Я не  видел  его лица. Голова
свесилась вперед. И раскачивалась из стороны в сторону.
     Кативший кресло Садлер остановился в дальнем конце бассейна, наклонился
и откинул голову Чодо назад, чтобы она не болталась. Я никогда не видел Чодо
в добром здравии, но теперь  он, казалось, просто разваливается. Он выглядел
так,  будто  его отравили  мышьяком,  и  вдобавок  он страдает  от  сильного
малокровия, так как  к  нему  привязались вампиры.  Кожа  у него  была почти
прозрачная.
     Он был тщательно  подстрижен  и одет  так, точно собирался  на  обед  к
королю, и от этого вид его ужасал еще больше.
     Я двинулся вперед. Краск схватил меня за руку.
     - Стоп, Гаррет!
     Садлер склонился к правому уху Чодо:
     -  Мистер Гаррет  здесь, сэр. Садлер говорил тихо. Я едва  слышал  его.
Выражение глаз не изменилось. Никаких признаков того, что он  меня узнал. Не
похоже,  что он вообще меня видит.  Зрачки не двигались, взгляд ни на чем не
сосредоточивался.
     Садлер наклонился вперед, как будто для того, чтобы Чодо что- то сказал
ему на ухо. Послушав, он выпрямился.
     - Он хочет узнать о своей дочери. - Теперь игра шла  в открытую. - Все,
что тебе известно. И все твои соображения.
     - Я уже сказал...
     - Он хочет услышать сам. Со всеми подробностями.
     Бред  какой-то.  Может, они  считали, что я не замечу. А может, им было
все равно, замечу я или нет. Губы Чодо не пошевелились.
     Он не произнес ни слова, только слюни текли.
     Я вспомнил  тот вечер, когда мы попытались дописать последние строчки в
истории  Чодо.  Мы -  Краск, Садлер,  Уингер и  я - обложили Большого  Босса
вместе с ведьмой, за которой он охотился. Прежде чем мы с Уингер вломились в
дом,  ведьма  улетела,  на прощание нанеся последний удар. Она стукнула Чодо
кулаком по лицу. На пальце у нее был перстень со змеиным ядом.
     Вот так. Чодо не убили, но яд сделал свое дело.
     К радости Краска и Садлера. Когда это случилось, они должны были счесть
себя любимцами богов. Их первоначальный план состоял
     в том,  чтобы  прикончить Чодо  и, пока  никто  не  очухался, захватить
власть  в   Организации.   Как  известно  из  истории,  это  наиболее  часто
встречающийся способ  передачи власти  в  преступном мире.  Но  этот  способ
означает длительную борьбу, в ходе которой уничтожаются возможные соперники.
     А в данном  случае не возникало вопроса о  наследниках.  Чодо  был жив.
Краск и Садлер делали вид, что он  все еще руководит, а сами понемногу брали
бразды правления в свои руки.
     Театр абсурда.
     Я стал им подыгрывать.
     Не  подыгрывать  им   было  бы,  с  их   точки   зрения,  особо  тяжким
преступлением.
     Обычно  в сложном положении я  действую  правильно.  Я себя не выдал. Я
разговаривал с Чодо через Садлера, словно не видел в этом ничего странного.
     Я  подробно  рассказал  им  о  серии  убийств  и  о  молодых  женщинах,
зачастивших в Веселый уголок. Иногда лучше всего сказать правду.
     - Ты видел ее в последнее время? - спросил Садлер.
     - После того случая у Гулляра - нет.
     - Ты не пытался ее выследить?
     - Зачем? Нет. Когда я узнал, кто она такая, я потерял к чей интерес.
     - Ты не так глуп, как кажется, - проронил Краск.
     -  Как  и  ты.  Это  защитная  окраска.  Садлер  взглянул   на  меня  с
подозрением:
     -  Ты должен был знать, кто она,  после  того, как видел ее в заведении
Дотса.
     -  Я  просил  Морли связаться с  вами, потому  что девушка может что-то
знать и ее  показания позволят остановить убийцу. И  я не думал, что надо ее
выслеживать для того...
     Садлер меня перебил:
     - Ты сказал, что убийца мертв. Он твердо решил меня подловить.
     -  Может  быть. Мы надеемся.  Но раньше  убийца тоже  был мертв. Однако
убийства продолжались.
     - А сейчас?
     - Ножи для  ритуальных  жертвоприношений  пропали. Полицейский, который
находился рядом с трупом  и имел доступ к ножам, исчез. Возможно, это ничего
не значит, но  зачем  рисковать?  Я  нашел  двух женщин,  которые напоминают
предыдущих жертв. Мы будем их охранять.
     Интересно, достаточно ли убедительно это прозвучало?
     Садлер наклонился к Чодо  и  долго простоял так, хотя губы Чодо даже не
дрогнули.
     - Да, сэр. Я  скажу ему, сэр. - Он выпрямился. - Чодо говорит, что  для
тебя есть работа, Гаррет. Он хочет, чтобы ты нашел его дочь. Он хочет, чтобы
ты привез ее домой.
     - При всех своих возможностях он не может ее найти?
     - Он не желает, чтобы знали, что он ее ищет.
     Краск сказал:
     - Он не  может  сам ее искать,  Гаррет. Это значит  признать, что он не
хозяин в семье.
     Да. И все начнут интересоваться, почему она сбежала.
     - Понятно. -  Я повернулся, походил для  вида взад  и вперед  и наконец
остановился. - Я берусь  за это дело.  Но  для начала мне надо  опереться на
какие-то сведения. А я не знаю даже, как ее зовут.
     - Белинда,  -  сказал Краск. - Но  она будет под  другим  именем.  Яйца
курицу учат.
     - Белинда? Ты шутишь? Кого сейчас зовут Белинда?
     - Это в честь старенькой бабушки Чодо. - Краск даже не улыбнулся. - Она
воспитывала его, пока он не смог позаботиться о себе сам.
     У  Краска сделался отсутствующий взгляд. Уж не тоскует ли он  по старым
временам? Чодо лет на десять старше его, так что они не могли
     вместе носиться по городу, но Краск и Садлер, как большинство подручных
Чодо, до того  как прийти в Организацию, были уличными мальчишками, а  потом
проходили специальное обучение за счет Короны в университетах Кантарда.
     - Я берусь за это дело, - повторил я. Оказавшись лицом к лицу с Большим
Боссом, я обычно  веду себя решительно. Единственная моя слабость - любовь к
жизни.
     Садлер наклонился к Чодо и с показным удивлением слушал.
     - Да,  сэр. Я прослежу  за этим,  сэр.  - И, выпрямившись, добавил: - Я
получил указание  выдать тебе  сто марок  вперед  в счет  гонорара и  оплаты
расходов.
     И чего все эти люди суют мне деньги, может, пришла такая пора?
     - Считайте, что я уже приступил к работе, - сказал я. - Только надеюсь,
мне не придется переться домой пешком, это километров пятнадцать.
     Вот так -  намеками, намеками. Но  не настаивать. Мне  ужасно  хотелось
смыться. И поскорей. Пока не возникло что-нибудь еще.



     На обратном пути я  долго  размышлял и пришел  к выводу,  что,  если  я
разыщу прекрасную Белинду Контагью, это может обернуться против меня.
     Как  только  Краск  и  Садлер  до нее  доберутся, они  захотят от  меня
избавиться.
     Возможно,  именно потому, что они решили отправить меня к праотцам, они
и выбрали меня на  эту  роль. Хотя могли  бы и  догадаться,  что я и так уже
слишком много знаю.  Чтобы  придать себе оптимизма, я решил положиться на их
сообразительность.
     Итак, меня спасает лишь то, что  я еще не нашел девушку. Пока она будет
в бегах, мне обеспечена чудесная жизнь.
     Чем дольше я  думал, тем больше убеждался в том, что мне надо упростить
свою жизнь. За всеми следить глаз не хватит.



     Когда я вернулся домой,  была уже  ночь.  С наступлением  темноты пошел
дождь, и это меня почему-то удивило. Вроде ничего странного.
     Я взошел по ступенькам крыльца, вычисляя,  как  бы мне отыскать Белинду
Контагью и скрыть это, пока я не разберусь с Краском и Садлером.
     -  Где вы были? -  спросил Дин, прежде чем  дверь открылась  достаточно
широко, чтобы меня впустить.
     -  Ты мне  кто,  мать  родная?  Тебе  до  всего  есть  дело?  Почему ты
встреваешь, когда я разговариваю с Его милостью?
     Неплохо бы  еще отпустить несколько колкостей насчет ведения хозяйства.
Так хочется, чтобы в  доме  было чисто, но  при этом чтобы  ничего не делать
самому.
     Дин видел меня насквозь. Он был  стар и медлителен, но отнюдь не дряхл.
Он фыркнул и отправился на кухню, но у двери кабинета остановился:
     - Чуть не забыл. К вам пришли. Ждут в маленькой гостиной.
     - Да?
     Небось новая кошка, которая исцарапает мне все ноги? Или Брешущий Пес с
ночным донесением?.. Нет. Амато был бы в комнате
     напротив, они с Покойником обмениваются безумными идеями. Проповедники?
     Есть только один способ выяснить.
     Я открыл дверь.
     Время шло. Я пришел в себя, лишь когда женщина вспылила:
     - Что, так понравилась? Или ты язык проглотил?
     - Простите. Я ожидал увидеть не вас.
     - Тогда нечего пялить глаза, как шимпанзе. Невидаль какая!
     -  Ваш  отец  только что  нанял  меня для того, чтобы  я  вас разыскал,
Белинда. В  своей обычной  вкрадчивой манере  он предложил мне эту  работу и
лишил меня всякой возможности отвергнуть его предложение.
     Она тут же притихла и уставилась на меня.
     - Его кучер  привез меня домой.  - Я вернул  ей взгляд. Мне понравилось
то, что я увидел. Ее внешность радовала глаз. Она по- прежнему любила черный
цвет. И он по-прежнему ей шел.
     - В черном вы выглядите замечательно. Немногим женщинам так идет черный
цвет.
     Она была  хороша в чем угодно  или  без всего. У нее все было на месте,
хотя у меня создалось впечатление, что она старается спрятать свои формы.
     И тут замяукала кошка.
     Интересно, где Дин прячет эту зверюгу.
     В этот вечер Белинда  не была похожа на жертв нашего маньяка. Короткие,
цвета воронова крыла волосы оттеняли бледность кожи и яркость  губной помады
и по контрасту с ними выглядели совершенно необыкновенными. Я  подумал, что,
возможно, эта бледность - семейная особенность и через несколько лет Белинда
будет  походить  на  своего отца. Сейчас она была такая, как у  Морли, а  не
такая, как у Гулляра, хотя и  там, и  там она была очень  хороша. У  Гулляра
она,  наверное,  носила  парик, и он делал ее в  точности  похожей на жертвы
убийцы.
     О эти женщины, они загадочны и многолики!
     И все-таки я люблю их, да, люблю, несмотря на  все их хитрости. Белинда
встала, будто собираясь удрать.
     - Мой отец? У моего отца...
     -  Ваш  отец   не  вполне  в  твердой  памяти  и   утратил  способность
самостоятельно передвигаться. Его  помощники напали на меня, привезли к нему
в поместье  и  разыграли целый спектакль, чтобы показать, что они  исполняют
его  волю.  Ах!  Извините  меня.  Я Гаррет. Дин сказал,  что вы  хотите меня
видеть. Я очень рад.
     Я мечтал с вами встретиться с того самого вечера в Домике Радости. Она
была в недоумении:
     - В Домике Радости?
     Она начала боком, едва заметными шажками двигаться к  двери. Она уже не
хотела меня видеть.
     -  Несколько недель назад.  В Зоне  безопасности. Вы вбежали и похитили
мое сердце.  А  потом какие-то  хулиганы  пытались  похитить  вас.  Помните?
Большая  черная  карета.  Старик  с  зелеными  глазами,  изрыгающий бабочек.
Похищение кончилось  как в  сказке: доблестный странствующий  рыцарь спасает
несчастную девицу.
     -  Вы, наверное, сидели на диете. Тогда вы были сантиметров  на  десять
выше и весили килограммов на двадцать пять больше.
     - Ха! Ха! Это Плоскомордый. Мой приятель. Он  мне немного помог.  Когда
вы убежали, даже не сказав спасибо, мое сердце  разбилось.
     - Спасибо, Гаррет. Вы загораживаете проход.
     - Серьезно? Вы шустрая.  Я  сказал Плоскомордому, что вы  шустрая.  И я
всем сказал, что вы умная. В чем  дело? Я загораживаю проход? Но я думал, вы
хотите меня видеть.
     - Это было до того, как вы сказали, что работаете на мерзкую парочку.
     - Разве я  так сказал? Я этого не говорил. Я не  мог этого сказать. Обо
мне давно всем известно, что я отказываюсь работать на них и на вашего отца,
хотя несколько раз я по недоразумению кое-что для них делал.
     Я попытался  растянуть  рот в своей знаменитой  мальчишеской улыбке, от
которой девичьи сердечки начинали выскакивать из груди.
     - Хватит молоть чепуху, Гаррет. Выпустите меня.
     - Не вижу необходимости.
     - Вы не потащите меня к этим мерзавцам?
     - Ни  в коем  случае. Зачем  мне это? Если я это сделаю, за  мою  жизнь
никто не даст и ломаного гроша.
     -  За  мою тоже. За мою  особенно. Не знаю, как за вашу. Выпустите меня
отсюда.
     - Не выпущу, пока не услышу, зачем вы пришли.
     - Теперь это не имеет значения. Вы не тот человек, который мне нужен.
     - Потому  что я знаком с Краском и Садлером? -  Я  пожал плечами, будто
пытался встряхнуть разбитое сердце. - Что поделаешь,  я  не идеал. Но вы как
раз та девушка, которая мне нужна. Я искал вас несколько недель.
     - Зачем?
     - Хотел расспросить о людях,  пытавшихся вас похитить. Вы  единственная
жертва, которой удалось бежать.
     Она побледнела по-настоящему. Я не ожидал такой реакции. Она спросила:
     - Что вы имеете в виду?
     - Вы  слышали  об  убийце,  который вешает  девушек  и вырезает  у  них
внутренности?
     - Что-то слышала. Но не обращала на эти слухи внимания.
     - Странно. Я бы на вашем месте обратил  на них внимание после того, как
кто-то чуть не увез вас силой.
     - Это были они?
     Она вдруг помрачнела. Стала суровая, как ее отец.
     - Да.
     - О-о.
     Она произнесла это тихо. И каким-то дурашливым голосом.
     - Только мы с вами видели убийцу и остались живы. - Зачем ей напоминать
о Плоскомордом? -  И я видел  его всего  секунду.  Вы,  должно  быть, больше
общались с ним  и его подручными. Ведь вы появились у Морли, потому что  они
за вами гнались.
     - Время от времени  я работала в танцзале  у Рислинга Гулляра.  Не знаю
зачем. Просто
     так. Я там только  танцевала. Я  знала, что некоторые девушки назначают
там свидания.
     - Я слышал об их проделках.
     - Однажды вечером... в тот вечер двое мужчин  пытались меня увезти. Они
сказали,  что их  босс  меня заприметил. И  хочет со  мной  встретиться. Мне
хорошо заплатят. Я сказала  нет.  Они  настаивали.  Я послала их подальше.
Они меня не слушали. Гулляр вынужден был их вышвырнуть. Но  они не ушли. Они
попробовали схватить меня после работы.
     Весьма правдоподобно. Есть мужчины, которые думают, что женщина говорит
нет  просто   от  застенчивости,   потому   что  есть    женщины,  которые
действительно говорят  нет просто  от  застенчивости. Судя по тому,  что я
видел в тот вечер у Морли, у тех ребят не было большого опыта.
     - Но при чем тут Домик Радости? Бежать в такое место!
     - Морли Дотс. Я надеялась, что его репутация их отпугнет и у меня будет
время  подумать.  Потом, когда  они  вошли, я надеялась, что Дотс  взбесится
из-за того, что они вторглись в его заведение.
     - Так и было.
     - Я  не  могла  бежать к людям  отца.  Мне пришлось бы объяснить, что я
делала в Веселом уголке.
     - А тот тип, который так хотел с вами встретиться?
     - Я думаю, это он был в карете. Я видела его один раз.
     Так! Замечательно! От нее не будет никакого толка, если только Покойник
не найдет чего-нибудь такого, что она знает, но не помнит.
     -  Прекрасно.  Теперь  начнем  все  сначала.  Итак!  Хотя  вы  потом  и
передумали, зачем вы ко мне пришли? Что случилось?
     Она пристально меня разглядывала.
     -  Мне кажется, он  опять за мной  охотится.  По  крайней мере этот тип
такой же учтивый и посылает вместо себя слуг. Я испугалась.  Я  слышала, что
вы честный. И подумала, что вы сможете его отвадить.
     У Изрыгателя бабочек, правда, не было хороших намерений, но был хороший
вкус.  Белинда была одета скромно, но все  равно  видно,  что она красавица.
Красота, наверное, досталась ей от матери. Чодо красотой не отличался.
     - Я  помогу его отшить. Но почему вы передумали? Потому что  я упомянул
вашего отца?
     - Из-за Краска и Садлера. Я не позволю им извлекать выгоду из того, что
произошло с отцом. И они это знают.
     Сказать  ли ей, какую роль в  этом  сыграл я? Что Краск и  Садлер  лишь
воспользовались  стечением  обстоятельств? Нет,  не  стоит,  это  не  лучшая
стратегия.
     - Мы с этими мерзавцами всегда  друг  друга терпеть не могли. Еще когда
они ходили в главных помощниках вашего папаши  и  все  норовили вырваться из
узды, они мечтали со мной  рассчитаться. Теперь они дорвались. Жаль, у  меня
нет времени ими заняться. Я должен сосредоточить внимание на этом убийце. Он
готов ударить снова.
     Она опять расстроилась.
     - Значит, Стража его  не арестовала. А только  недавно капитан, как его
там, устроил вокруг этого столько шума.
     - Капитан Туп. Его радость была преждевременной.
     Я поведал  ей  о двух убийцах  и  попросил рассказать  о  парочке,  чья
сладкая болтовня  произвела на нее такое  впечатление, что она прибежала  ко
мне.
     Я кое-что узнал.  Белинда  Контагью была  так же невнимательна,  как ее
отец.
     - Я не поняла. Почему убийства продолжаются?
     Я пожал плечами:
     - Творится черт знает что.
     - Черт знает что творится кое у кого в голове. Вы поймали не того, кого
надо.
     Странно. Почти все время Белинда вела  себя,  как  уличная девчонка, и,
казалось, чего еще можно ожидать  от дочери  головореза? Но неожиданно в  ее
манерах проскальзывало что-то, подозрительно напоминающее утонченность.  Она
всегда жила  вне  дома,  местонахождение ее скрывалось,  потому что  Чодо не
хотел, чтобы его дочь стала заложницей  его богатства. Я подумал, что именно
в то время ей и привили замашки светской дамы.
     - Мы поймали того, кого надо, Белинда. Оба  раза.  В этом нет сомнения.
Убийцы любили собирать сувениры, и у людей, которых мы взяли, обнаружили эти
улики. В этот раз мы представляем, на кого могло перейти проклятие, если оно
переходит от одного человека к другому но не можем найти этого человека. Мы
примерна  знаем,    когда у него возникнет желание  убить. Мы отыскали трех
наиболее вероятных жертв. Вы одна из них. И вас кто-то преследует.
     - На самом деле я думала... Еле заметная кислая улыбка.
     -  Вы  думали, что  они  шпионы  Краска и Садлера  и  вы выставите меня
вперед, как щит, а сами быстренько дадите стрекача.
     Она кивнула:
     - Вы не такой противный, как я думала.
     -  Вот  так все время.  Я стою впереди, как  щит. Но  мне  легче стоять
оттого, что меня выставляет хорошенькая женщина.
     -  Прекратите  этот треп,  Гаррет. Меня этим не  проймешь. Я знаю о вас
все. Проверка? Я принял очень обиженный вид.
     - Обо мне? Что? Я Белый рыцарь.
     -  Меблированные комнаты,  где я живу  под  именем, которое  хотела  бы
оставить при себе, сдаются одиноким женщинам.
     Это звучало как приглашение в рай. Я сохранил безразличное выражение.
     - Ну и что?
     - То, что я о вас наслушалась. Вы помните некую Розу Тейт?
     Я замер, от удивления раскрыв рот. Злиться мне или смеяться?
     - Добрая старая Роза. Конечно, я знаю Розу. Я оставил ее без состояния,
сделав  все возможное, чтобы  его получила дама,  которую брат Розы назвал в
завещании наследницей. Я не позволил Розе добиться своего, виляя передо мной
хвостом. Да,  я ее знаю.  Со мной  она дала маху.  Я не знал только,  что ее
выпустили.
     Разгуливающая  на  свободе  Роза  Тейт  хуже  десятка  убийц.  Скверная
женщина. Красивая, ничего не скажешь, но скверная.
     - Вы думаете, она шутит?
     -  Едва  ли.  Роза  не  шутит.  Ее  шутки  похожи  на  шутки  голодного
саблезубого  тигра.  Когда  у  саблезубого  тигра  болит  зуб.  -  Я натужно
рассмеялся. - Значит, она до сих пор на меня дуется.
     - Эта женщина жаждет вашей крови. О деньгах вообще нет речи.
     -  Когда  нужно произвести  впечатление  на  публику. Роза  никогда  не
заботится о таких пустяках, как точность и соответствие действительности.
     - Расскажите  мне о ней. Не прошло и двух недель после ее  приезда, как
все девушки уже были готовы ее придушить.
     - С  ней так обычно и бывает.  При моей профессии трудно  всем угодить.
Так что же Краск и Садлер?
     - Гаррет, я не знаю. Было время, когда и тот, и другой охотно отдали бы
жизнь,  защищая меня или доброе имя нашей семьи. Они бы сделали что  угодно,
только бы меня не коснулась тень скандала. Вот так поступают эти люди. У них
сложный кодекс чести.
     - Я знаю. Он гласит, в частности, что женщины и дети пользуются особыми
привилегиями. Однако последние  слова,  что я услышал от  вашего отца, были:
Оберегай эту малышку. - Не знаю,   зачем  я ей это сказал. Неумный ход. Ей
не  следовало  об  этом  знать. Не  нужно давать ей  понять,  что мной можно
вертеть, как  ей вздумается.  - Я  ответил:  Хорошо. Я  не думал, что это
понадобится.  Краск  и Садлер обещали  о  вас позаботиться. Может, держа при
этом фигу в кармане.
     -  Это  на них похоже.  На  них и  на  него тоже. Отец был о  вас очень
высокого  мнения,  Гаррет. Он любил разглагольствовать  о  чести. О том, что
честных людей не осталось,  разве что вы,  а вас  скоро убьют, потому что вы
лезете на рожон.
     - Он не очень хорошо меня знал. Я тоже бываю не на высоте.
     - Он был немного  со странностями, Гаррет. Он постоянно говорил со мной
о вас, он вообще был всегда честен со мной.
     - То есть?
     - То есть я никогда  не заблуждалась насчет того, чем  он занимается. В
отличие от большинства женщин нашего круга. Сколько  я себя помню, он всегда
рассказывал мне, что, где, как и почем  и обо всей грязи, с которой  связаны
его дела. Я  не видела  в этой грязи  ничего особенного, пока он  не отослал
меня в  школу. Там  я растерялась.  По  ночам  лежала  без сна. Молилась  до
изнеможения. А потом узнала, что все
     остальные девочки тоже стыдятся своих отцов и многие школьницы сочиняют
самые  дикие истории, чтобы объяснить, почему... И  я поняла, что нс  важно,
чем  занимается мой  отец, а важно,  что  он  меня любит.  Большинство  моих
одноклассниц не могли этого сказать.
     Вступайте, скрипки! Большой Босс был любящим папашей. Когда черти будут
считать его  грехи у ворот  ада,  он им скажет:  Я  делал все это  ради моей
малышки.
     Чодо был живым трупом, нс продолжал меня поражать.
     - Белинда, признаться, я восхищался вашим отцом; хоть и ненавидел его и
то, что он  делал  с людьми.  Но обо всем этом мы поговорим позже.  Сейчас с
каждой минутой мы приближаемся к  тому мгновению, когда убийца  должен будет
утолить свою страсть, чтобы продолжать существовать.
     - Как это?
     -   Это  как  наркотик.  Некоторые   люди   нуждаются  в  более  грубых
стимуляторах, чем все остальные.  Для  таких  и  существует Веселый  уголок.
Здесь есть товары для странных клиентов.
     Милая  Белинда  удивила  меня,  заговорив  по-новому:  не  как  уличная
девчонка, но и не как барышня с Холма.
     - Папочка гордился бы вами, Гаррет. Некоторые... Некоторым людям просто
скучно, и они не могут этого преодолеть.
     -  В этом  все дело,  правда? Где  проходит  черта  между  необычным  и
неприемлемым? Когда причудливое становится извращенным?
     Она посмотрела мне прямо в глаза:
     - Я дам вам это понять.
     -Я... Гаррет.
     Конечно, именно сейчас Покойнику понадобилось дернуть меня за ошейник.



     - Он хочет вас видеть. Белинда вытаращила глаза:
     - Кто хочет меня видеть?
     -  Мой партнер.  Будьте  с ним  осторожны.  Он  не очень проворный,  но
хитрый.
     - Это Покойник?
     - Вы о нем слышали? Это польстит его самолюбию.
     Гаррет, поторопись перейти к делу.
     - Я и так торопился перейти к делу. Белинда странно на меня посмотрела.
От Покойника я получил: Твоя личная жизнь меня не интересует.
     Приведи девушку сюда.
     - Не слишком ли ты спешишь, а?
     - Что с вами, Гаррет? Вы разговариваете со стенами?
     Мисс Контагью, я желал бы с вами побеседовать.
     - Какого черта, Гаррет? Не лезьте ко мне в голову!
     - Это не я, маленькая. Я думал, вы знаете о Покойнике. - Она не пошла к
двери, а  стала жаться  поближе ко мне, и я, разумеется, ее не отталкивал. Я
провел ее по коридору. - Я понимаю. Понимаю. Вы не ожидали, что вам придется
с  ним  общаться. Вы думали,  что слухи о  нем  преувеличены. В основном они
действительно преувеличены. Правда только, что он очень уродливый.
     Гаррет!
     - И вспыльчивый.  Он ужасно вспыльчивый. Он  похож на барсука с плохими
зубами.
     - О, Боже! Какой нос!
     Она ухватилась за мою руку. Я растаял. Я попытался обнять ее за талию и
немного утешить,  но  она вцепилась  в мою руку и не отпускала.  Утром будут
синяки.
     Гаррет,  уберись  вместе  со  своим злорадством  на кухню,  ты  тоже не
слишком  очарователен. Пока мы  с дамой  будем обмениваться  воспоминаниями,
можешь ублажить свою истинную натуру и выдуть кружку пива.
     - Эй! Зачем переходить на личности?
     Я отправился на кухню и стал грустно поглощать  свой любимый  напиток -
вейдерское светлое пиво.
     Гаррет!
     Черт! Я едва успел выпить четвертую кружку,  а он опять дергает меня за
веревочку. Не дают  человеку отдохнуть! Я приковылял  в комнату  Покойника и
встал за Белиндой. Она весело спросила:
     - Где мне найти Дина?
     - На кухне. Чего тебе, Плут? Девушка точно такая, какой кажется. -
     Покойник   явно   был  потрясен.   -   Я   поражен   ее   честностью  и
откровенностью.
     - Так это не наследственная черта? Я имел в виду другое.
     - Ты имел в  виду, что она на самом деле ничего не знает. И это привело
тебя в восторг.
     В некотором  смысле. Я ее  убедил, что в ее интересах оставаться здесь,
подальше ото всех, в качестве нашей гостьи, пока мы не найдем убийцу.
     -  Что?! - Покойник не любит женщин  всех  биологических видов. Ему  не
нравится даже, когда они  приходят ненадолго,  а уж  о  том,  чтобы спрятать
кого-то из них в  доме  на неопределенное  время, и  говорить нечего. - Твои
взгляды изменились? Чтобы в доме находилась женщина?
     Ясно, что он сделал это не из любви ко мне. Разве это впервые?
     - Это как посмотреть!
     Я  бы  очень  желал  помериться с тобой  силами,  но  сейчас  эта  игра
неуместна. Я хочу, чтобы ты попробовал обворожить  либо  Конфетку,  либо эту
Дикси и уговорил одну из них тоже провести ночь в этом доме.
     - Зачем?
     Он больше верил в меня, чем я сам. Я уже отчаялся научить тебя шевелить
мозгами.  Затем, что, если тебе  удастся заманить  вероятную жертву к нам  в
дом,  я  смогу удержать ее  завтра вечером,  когда убийца  выйдет на  охоту.
Затем,  что, если  под моей  защитой  будут  две из трех наиболее  возможных
мишеней,  вы  с  капитаном  Тупом  сможете  сосредоточить  все  внимание  на
третьей.
     - Оставь. Я  видел этих двух  женщин  в  деле, Весельчак.  Конфетка  не
играет в такие игры, а Дикси мне не по карману. Ставки слишком высоки.
     Я в тебя верю. Ты найдешь путь.
     - Оставь.
     Меня  удивляет  пораженческое настроение  у  мужчины, который постоянно
тревожит  мой сон  доносящимися  из  спальни  взрывами  смеха  и  радостными
воплями.
     - Постоянно? Я могу по пальцам пересчитать, сколько раз...
     Гаррет, я мертвец, а не дурак.
     -  Да? Ладно. Возможно, я  преуменьшил. Но мне хотелось бы, чтобы  дела
обстояли хотя бы в половину так хорошо, как ты думаешь.
     Я бы тоже этого желал. С тобой гораздо легче сладить, когда...
     - Заткнись! Как мы тут поселим кучу женщин? У нас нет...
     Дин позаботится с том, чтобы они ни в чем не нуждались. Я позабочусь об
их безопасности. Иди в Веселый уголок и приведи еще одну.
     - Если они  сегодня работают. Не  забывай,  что они занимаются  этим не
ради заработка. Они работают  неполный день, для удовольствия. И вообще чего
суетиться? Туп отдал долг?
     Мы пришли к соглашению, финансовых препятствий больше нет.
     - Правда?  Спасибо, что  сказал. Надеюсь,  ты так  его  ободрал, что он
здесь больше не появится.
     Советую тебе поспешить в Веселый уголок и заняться делом.
     Хорошенькое дело!
     - Но мне надо...
     Все  остальное подождет. Мистер Гулляр  не  умрет, не получив один  раз
отчет о похождениях
     Брешущего  Пса.  Если   убийца  цел,  я  хочу  накрыть   его  на  месте
преступления. Я настаиваю.
     Я бы с удовольствием устроил ему все, что он хочет, только вот не знаю,
как  его  вынести на улицу,  разве  что  нанять  повозку  и десяток  крепких
грузчиков. Легко  представить себе, как  он  будет смело мчаться по  городу,
проявляя чудеса присущей ему храбрости, которые повергнут в трепет злодеев и
вызовут ликование угнетенных.
     У тебя извращенный ум.
     - Хорошо что только ум.
     Я удалился и легко взбежал по лестнице посмотреть, как устраивается моя
случайная гостья. Я увидел, что ей помогает Дин. Он во все вмешивался, будто
он незамужняя тетушка Белинды.
     Вечеринки  под видом  ремонта  у  Дина  длятся неделями.  Мою  спальню,
находящуюся со стороны фасада, и спальню для гостей он еще убирает, но, пока
он  и его  дружки не разойдутся,  две другие комнаты остаются  нетронутыми и
становятся складом для барахла, которое давно нужно  выбросить в  подвал или
на улицу. Вечеринки проходят в дальней комнате, предназначавшейся  для Дина.
Она еще не отделана. Но с тех пор как у него завелись  гости, он уже не спал
на кушетке внизу. Однако чтобы комната
     наверху  стала по-настоящему пригодной  для  жилья,  там  надо  еще как
следует  поработать.  Сейчас чем больше Дин  встревал между мной и Белиндой,
тем больше я склонялся к тому, чтобы  в его комнате оставить дыры во внешних
стенах - пусть покрутится, когда придет зима.
     - Послушай, мне очень  нужно у тебя выяснить,  что ты знаешь о девушке,
которую называют Конфетка. У Гулляра. Мне надо как-то  уговорить ее провести
у нас завтрашнюю ночь.
     - Я с ней не работала. Мы с ней за все время двух слов не сказали.
     - Дьявол! Я думал, что вы все друг  друга знаете. Как мне  это надоело.
Так ты мне ничего не дашь?
     Дин нахмурился,  хотя  даже  он  понял,  что  я не имел  в виду  ничего
неприличного.  Белинда  поймала  его сердитый  взгляд, подняла бровь (тут  я
влюбился в нее снова,  потому что я очень ценю искусство поднимать брови) и,
когда Дин отвернулся, подмигнула мне.
     - Нет. Не переставая удивляться, я пошел прочь.



     -  Послушай,  я сделал все, что мог,  -  огрызнулся  я, когда  Покойник
напустился на  меня во время моего отчета. - Я  слушал до умопомрачения, как
Брешущий Пес провел день, чтобы  хоть что-то передать Гулляру.  Затем я убил
два  часа,  пытаясь чего-нибудь  добиться от крайне глупой  дамочки, которая
решила, что разговор о  спасении ее жизни - это новый прикол. В конце концов
она послала меня куда подальше.  Это не очень повысило мою  самооценку. Но я
выяснил,  что  завтра  вечером   она  не  работает.  У  нее  есть   семейные
обязанности.
     Прекрасно. Если завтра мы потерпим неудачу, то оставим эту женщину  как
приманку на следующий раз.
     - Почему ты так уверен, что нас еще ждут неприятности с этим убийцей?
     Я не  уверен. Я беру пример с тебя, вижу все в мрачном  свете и  ожидаю
самого  худшего. Если ничего не произойдет,  это  будет для меня чрезвычайно
приятным сюрпризом.
     -  Да? Надеюсь, тебе  преподнесут этот чрезвычайно приятный  сюрприз. Я
иду спать. Это был ужасный день.
     А пиво, выпитое по долгу службы?
     - Всему есть предел.  Сохраняй бдительность. Если эта женщина не сможет
сдержать свои порывы...
     Ха! Она крепко спит, и в ее головке нет ни  единой  мысли  о  ком-то по
фамилии Гаррет.
     -  Кто же она тогда? Монашка? Ну не важно. Не хочу ни о чем знать. Хочу
только спать. Спокойной ночи. Приятных снов в компании клопов. И все такое.
     Я уже был наверху, когда меня снова вызвали. Гаррет. Спустись ко мне.
     Я не смог бороться и пошел вниз.
     - Что?
     Надо  было побороться.  Ты не рассказал мне о другой женщине, Дикси. Из
казино У мамы Сэма. Помнишь?
     - Помню. Она не явилась на работу. Ее ждали, но она не пришла. Никто не
удивился. Это в ее духе. Ясно? Всех продинамила. Но завтра она должна прийти
точно. Она будет нашей приманкой. Спокойной ночи.
     На все  вопросы  он получил  прямые ответы  и не стал  заставлять  меня
тратить  время на наши  знаменитые словесные  перепалки.  Я вскарабкался  по
лестнице. На этот раз я успел подойти к своей комнате, и тут он меня догнал.
     Гаррет! Кто-то стучит в дверь.
     Ну и черт с тем, кто стучит. Пускай придет еще раз, когда люди не спят.
Я присел на край кровати и наклонился вперед, чтобы развязать ботинки.
     Гаррет,  у двери капитан Туп. Кажется, у него плохие новости, но он так
взволнован, что я не могу сказать с определенностью.
     Здорово. Для  Тупа я оставлю специальное указание. Пускай зайдет  через
неделю.
     Тем не менее  я  с  трудом поднялся с  кровати,  проковылял  к  двери и
посмотрел в глазок. Покойник был прав.  За  дверью стоял  капитан Туп. Я еще
разок вступил в короткий спор  насчет того,  стоит  ли его впускать. Наконец
сдался и отпер дверь.
     Я был откровеннее, чем обычно:
     - Ну и вид у вас - краше в гроб кладут.
     - Я хочу покончить с собой.
     - И  вы пришли сюда, чтобы я помог вам это сделать? Я не оказываю такие
услуги.
     - Ха! Ха! Он нас опередил, Гаррет. Приведи его сюда, Гаррет.
     - Что? Ночь не время для обсуждения. Я так устал, просто измотан.
     - Уинчелл.  Он похитил эту Конфетку. Сегодня  вечером.  Потому  что  он
знает, что завтра мы устроим ему ловушку. С ним Рипли.
     - Откуда вы знаете?
     -  Я их  видел.  Ходил  на  разведку,  прикидывал,  как завтра  вечером
устроить засаду. И увидел, как они похитили ее,  когда  она шла с работы.  Я
гнался за  ними, сколько хватило  сил. Они  тоже меня заметили. Они смеялись
надо мной.
     - Вы потеряли их из виду?
     - Да. Я покончу с собой. Я сказал Покойнику:
     - Хочешь,  чтобы он сделал это сейчас, тогда я смогу немного выспаться?
От трупа избавимся завтра.
     Чушь.  Капитан Туп, вы должны  вернуться в  казарму и вызвать всех, кто
знаком с  капралом  Уинчеллом  и  рядовым  Рипли.  Установите,  не знает  ли
кто-нибудь, где они прячутся. Пошлите наряды проверить эти укрытия.  Думайте
о том, как спасти девушку, а не о  том, чтобы поймать злоумышленников.  Если
вам  удастся ее спасти,  вы добьетесь и  расположения  общества, и одобрения
вашего начальства. Я советую вам  отправиться  тотчас же.  Если вдобавок  вы
сможете настичь злодеев, арестуйте  их, но  не убивайте. С  проклятием легче
будет справиться, если его носитель останется жив.
     -  В прошлый  раз  я пытался. Но  этот дурак сделал  все,  чтобы мы его
убили.
     Я полагаю, это  тоже заложено  в проклятии.  Тот,  кто  его для чего-то
породил  (вы  слишком  долго изучаете официальные  документы), так вот, этот
колдун  был гением.  Он не  просто выдумал  заклинание, понуждающее  убивать
женщин с определенной внешностью. Он  изобрел  проклятие, которое изменяется
вместе  с условиями  жизни,  учится  на  своих  ошибках,  умирает,  а  затем
воскресает  снова  и  снова и  становится все  более  жестоким,  преодолевая
время.
     Туп побледнел:
     -  Значит, нет  никакого  способа  его  победить?  Если сегодня  я  его
уничтожу, завтра оно возродится и будет в десять раз сильнее?
     Я могу назвать несколько способов победить проклятие. Но ни один из них
мне  не нравится.  Например, можно сделать  так, чтобы  теперешний  носитель
проклятия умер в присутствии какого-нибудь калеки,  который просто физически
не сможет  совершить убийства, или на глазах у заключенного, который осужден
пожизненно. Впрочем, я убежден, что проклятый не должен умереть, пока его не
осмотрят  специалисты  и  не  решат, какое  заклинание может  лишить  данное
проклятие  способности переходить  от  одного человека к  другому,  то  есть
вышибить клин клином.
     Или другой путь:  поскольку  проклятие переходит  при  непосредственном
контакте  мертвого  с  живым, мы сможем  попробовать похоронить  преступника
заживо. Лучше всего в море. Возможно, в гробу, если быть уверенным, что гроб
никогда не откроют.
     - Значит, проклятие нельзя уничтожить,  только его  носителя? - спросил
я.
     В  настоящее время  - да. На самом  деле  погребение  лишь  предоставит
искать разгадку последующему поколению.
     -  Чувствую, тут придется побегать.  Ты  прав.  Эту работу  нужно  было
сделать раньше. Я считаю, что по-настоящему лишить это проклятие силы можно,
лишь установив  изобретателя-чародея и обстоятельства, при которых оно  было
впервые применено. Причина,  с моей точки  зрения, так же важна, как способ.
Если мы узнаем,  почему возникло  это проклятие, мы  сможем  понять, как его
обезвредить и с чего начать.
     Я сказал Тупу:
     - Бьюсь об заклад, он знал все это, еще когда вы пришли в первый раз. А
вы увиливаете  от изучения документов под  тем  предлогом, что  это будто бы
слишком большая работа.
     Туп не стал спорить, Покойник тоже. Я сказал:
     -  Что  бы  сейчас  ни происходило, на меня  не рассчитывайте. Мне надо
отоспаться. Туп раскрыл рот.
     - Не взывайте к  моей совести, капитан. Сколько раз я вытаскивал вас из
дерьма,  а вы все недовольны! В вашем распоряжении  те же средства, что  и в
моем.  Старик сказал  вам,  что делать. Идите  и делайте. Спасите девушку. И
прославьтесь.  Где Дин?  Он может  выпроводить Тупа? Что, спать пошел? Идите
сюда. - Я схватил Тупа за локоть. -  Делайте, что говорит  Покойник.  Ведите
расследование. Спокойной ночи.
     Туп вылетел за дверь, брызгая слюной.



     Я получил несколько часов передышки,  но этого  было явно недостаточно.
Меня разбудили  звуки, похожие  на  бомбежку.  Я  почувствовал  запах  пищи,
значит, уже рассвет, но ни одно разумное существо в это время еще не встает.
     Сам не пойму, почему, но я надел трусы и пошел вниз. Приплелся на кухню
и плюхнулся в свое обычное кресло.
     - Я  думал, всех этих маленьких вшивых морКаров забрали в армию служить
воздушными разведчиками в Кантарде.
     МорКары  -  летающие  существа,  ростом они  человеку до колена  (самые
высокие до бедра) и напоминают старинных красных дьяволов  с крыльями, как у
летучей  мыши, только  морКары  не красные,  а  бурые.  У  этого  вздорного,
шумливого несносного племени нет никаких сдерживающих центров. Они прилетели
с севера, спасаясь  от громовых ящеров. Они заполонили Танфер, и тут кого-то
вдруг осенило, и  их наняли по контракту в армию. Если  они выполнят работу,
за которую им платят, эффект будет впечатляющий.
     - Это новая  волна иммигрантов, мистер Гаррет.  - Дин  подал  мне чашку
чая.  -  По  крайней мере  так  говорят. Но  мне  сдается, это  возвращаются
наемники, они надеются, что им заплатят и они улетят снова.
     -  Весьма  возможно. И  что нам  не жилось спокойно  при  императоре? А
теперь  одна  напасть  за другой.  Посмотри  на  всю эту гадость.  На крышах
МорКары. Повсюду  громовые ящеры. В прошлом  месяце  одна  из пяти пятирогих
тварей переплыла реку и, как безумная, носилась по Пристани.
     - Мне очень ее жалко.
     - Что?
     Я пошире раскрыл  глаза, скосил их налево  и обнаружил, что со  мной за
столом сидит наша гостья. А я в одних трусах.
     - Мне  было жалко эту глупышку. Она не понимала,  что  происходит.  Она
была  в  ужасе оттого, что  какие-то странные  маленькие существа  кричат  и
бросают в нее острые предметы.
     -  Слышишь,  Дин?  Вот  что  значит  женщина!  Чудовище  будто  с  цепи
сорвалось, потопило людей, разнесло в щепки все вокруг, а ей его жалко.
     - Правду сказать, мне тоже было его жалко.
     Да.  И  мне тоже. И, наверное, всем, кто не  пострадал  от этой бедной,
напуганной  и  смущенной  зверюги. Теперь, когда ее  поймали и  поместили  в
большой  загон  на свободном  участке  земли,  она  выглядит,  как  огромный
симпатичный щенок, на  котором вместо шерсти  выросли мох и  лишайник. Я  не
знаю, можно ли назвать существо, которое весит тонн пятнадцать, очаровашкой,
но эта зверюга была очаровашкой.
     -  Думаю,  мы  приобрели  полезный опыт,  на случай  если кто-нибудь из
крупных плотоядных попробует проделать тот же фокус.
     - Дин, он всегда изображает такого болвана?
     Вот это да! Уже по имени! Старик с ума меня сведет.
     - Всегда, мисс Белинда. Не  обращайте на него  внимания.  Он  никому не
желает зла.
     - Дин, как ты себя в последнее время чувствуешь?
     - А что, сэр?
     - Ты меня похвалил.
     - Это милая юная дама, мистер  Гаррет.  Она мне очень нравится. Я хотел
бы, чтобы вы с ней получше познакомились.
     О боги!
     - А! Да, сэр. Я знаю, кто ее отец. Мы не выбираем предков.  Я знаю, кто
был ваш отец. - Это  для меня новость, если он имел в виду, что знал старика
лично в те далекие  годы, когда папа отправился  в Кантард и был там убит. -
Насколько  я понял,  отец  не  помеха. Мистер Контагью, извините меня,  мисс
Белинда, все равно что умер, а все дело в мистере Краске и мистере Садлере.
     - В двух любителях развлечении, которые стали еще опаснее, когда начали
хозяйничать, прикрываясь именем Чодо. Чего ты добиваешься, Дин?
     - Как всегда, мистер Гаррет. Хочу вас сосватать.
     От  такого признания я лишился  дара речи.  Белинда тоже не нашлась что
сказать. Мы обменялись беспомощными взглядами. Я пожал плечами, извиняясь.
     Дин сказал:
     -  Я  много  разговаривал с мисс Белиндой и  понял,  что ее  вызывающее
поведение на людях -  только маска,  а  на самом деле эта девушка  очень вам
подходит.
     Белинда огрызнулась:
     - Вы что, сговорились меня соблазнить, Гаррет?
     Я возразил:
     - Вы должны меня извинить. Это у него пунктик.
     Дин не слушал. Мы обменивались обвинениями  и  извинениями,  а  он тихо
напевал и убирал на кухне, а потом объявил:
     - Покойник дремлет. Вы  бы пошли наверх и занялись  любовью,  а спорить
закончите позже, за вторым завтраком.
     Я не верил своим ушам. Дина как будто подменили.
     Его предложение  не вызывало у меня протеста.  Что-то в  Белинде  очень
меня привлекало.
     Белинда  долго сидела, глядя в одну точку широко открытыми глазами. Дин
улыбался, а потом  подмигнул ей. У меня возникла слабая надежда, что Белинду
предложение Дина тоже не очень возмутило.
     Однако мы  попали  в такое положение, из которого трудно  найти  выход,
даже если обе стороны похотливы, как мартовские кошки.
     Я сказал:
     - Дин, ты искушаешь  судьбу. Я  собираюсь  снова лечь  спать. Извините,
мисс Контагью. Пожалуйста, не думайте обо мне плохо из- за нахальства Дина.
     Казалось, Дин сейчас разразится смехом. Ну и проделки у него!
     Белинда не произнесла ни слова. Когда я бросился наутек, мне почудилось
в ее взгляде легкое разочарование.
     Вы знаете, как это  всегда бывает. Как только я остался один и перестал
думать, что она ответит, я уставился  в потолок и начал  жалеть об упущенной
возможности,  а  Белинда Контагью казалась мне  все привлекательнее,  и  все
препятствия волшебным образом исчезали.
     Неисправимый романтик. Это про меня.



     Я собирался пойти посмотреть, чего добился Туп. Или скорее, чего он  не
добился, хотя в этом  случае  он  бы вернулся.  Белинда  вприпрыжку взбежала
наверх.
     - Можно, я тоже пойду?
     - Нет.
     - Почему?
     - Тебя кое-кто  разыскивает.  Вряд  ли  для  того, чтобы  пожелать тебе
доброго  здоровья.  И потом, у тебя  такой вид,  что мы  не пройдем  и  двух
кварталов, как влипнем в историю.
     - Чем тебе не нравится мой вид?
     - Мне очень нравится. В этом все  дело. Если я сейчас  выйду с тобой на
улицу, соседи возненавидят меня на всю  жизнь. Кроме того,  Краск и  Садлер,
наверно, следят за  домом, и их шпион точно тебя  узнает. Они не доверят мне
самостоятельно рыть себе могилу.
     - О черт!
     Она топнула ножкой - изящный жест,  такое нечасто увидишь. Верно, долго
репетировала.
     - Если бы ты была рыжая, никто не обратил бы  внимания. По крайней мере
Краск  и Садлер. Правда, соседи возненавидели бы меня еще больше. Но если бы
ты была к тому же и рыжая, я бы не устоял.
     Дин высунулся из кухни и посмотрел на меня, будто говоря, что моя лесть
слишком груба.
     Белинда сказала:
     -  Твоя лесть слишком груба, Гаррет.  Но мне она  нравится. Я не  люблю
сидеть  взаперти. Я подумаю  о том, чтобы стать рыжей. А  может, блондинкой.
Тебя это устроит?
     Завтрак был забыт.
     -  Конечно.  Стань  какой  угодно.  Я очень покладистый. Только не надо
толстеть на пятьдесят килограммов и отращивать усы.
     Она подмигнула мне. Я размяк. Но я все-таки не такой дурак.  Интересно,
с чего это она вдруг так ко мне прониклась. Я предложил:
     - Если хочешь, можешь изменить внешность. Особенно сейчас, когда черные
волосы как клеймо.
     - Интересная мысль.
     Она  послала мне  воздушный  поцелуй.  Я  долго  смотрел  на  Дина,  он
отвернулся,  пожал  плечами  и покачал  головой. Я не  понял, то ли он хотел
сказать, что никак не возьмет все это в толк, то ли что он тут ни при чем.
     Я снова пошел к двери.
     Гаррет.
     Вот всегда так. Как только  я  соберусь куда-нибудь пойти и что- нибудь
сделать, так все начинают отнимать у меня время.
     Я вошел к Покойнику:
     - Что?
     Скажи  капитану Тупу, что по размышлении я пришел  к выводу,  что вчера
произошло  лишь  похищение.  Конфетка будет убита только  сегодня  вечером в
урочный  час. Так что если капитан,  что  весьма  вероятно, оставил усилия и
ждет, когда обнаружится труп, то он...
     - Бегу.
     Я помчался на улицу. Через квартал я заметил хвост. Какой-то мальчишка,
мелкая  сошка в Организации, еще не научился вести себя неназойливо. Краск и
Садлер хотели, чтобы я знал, что они за мной следят. Опытный хвост оставался
бы в тени, пока я не приступлю к серьезным поискам.
     Я их обдурю. Я вообще не буду искать.



     Найти Тупа  оказалось  несложно.  Я пошел в  Управление  Стражи,  чтобы
узнать, где его разыскивать, и - здрасьте, пожалуйста! Там он сидел как ни в
чем не бывало.
     - Какого черта вы здесь торчите? - спросил я.
     -  Вчера  мы  ничего не  достигли.  Я задействовал пятьсот полицейских,
чтобы прочесать  все  улицы.  Они ничего  не  нашли. После  полуночи я  всех
отозвал.  Надежды не осталось. Насколько мы знаем,  все убийства происходили
около полуночи.
     - Вы ждете, пока найдут труп. Покойник так и сказал.
     Туп пожал плечами:
     -  Я  жду ваших предложений.  Если только вы не потребуете  еще  тысячу
марок за то, что вам придется раскрыть рот.
     -  На этот  раз услуга бесплатная.  Покойник просил  вам передать,  что
девушка жива. Ее не убьют до сегодняшнего вечера. Убийца никогда не нарушает
расписания.  Вчера  он лишь  похитил  ее, так как  знал, что  позже мы будем
настороже.
     - Все еще жива? -  Туп  схватился левой рукой за подбородок  и принялся
его потирать, раздумывая над моими словами. - Все еще жива. - Снова молчание
и раздумья.  - Я опросил  всех знакомых Уинчелла,  пытаясь разгадать, где он
прячется и кто ему помогает.
     - Возможно, никто, кроме Рипли.
     - Возможно. Лаудермилл! Появился типичный штабной сержант. Классический
экземпляр, задница вдвое шире плеч.
     - Вызывали, сэр?
     - Есть что-нибудь об Уинчелле и Рипли?
     - Уинчелл не  пытался  связаться ни  с семьей, ни с друзьями. Рипли еще
проверяют, но пока о нем тоже нет сведений.
     И тут меня осенило.
     - Может, попробуем подойти с другой стороны. - Неожиданная мысль всегда
поражает. Моя мысль поразила меня самого. - Над чем работал Уинчелл?
     - А?
     - Чем он занимался по службе?  Послушайте, Туп, я  в курсе, что  в ваши
обязанности входит  больше, чем  вы говорите всем,  кроме, пожалуй,  принца.
Хотите произвести сенсацию, когда вам дадут волю. Как бы то ни было, мне все
равно.  Но  в  последнее время  некоторые ваши  подчиненные, как и  положено
настоящей полиции, проводили серьезную работу. Был ли среди них Уинчелл? Что
он делал? Может быть...
     - Я понял. - Туп  никак не  мог  решиться, по  выражению его  лица было
видно, что он очень не хочет выкладывать карты на стол. Наконец он произнес:
- Лаудермилл! Вызовите Шустера и Шипа. Пусть явятся сюда. Как можно скорее.
     Лаудермилл  удалился  с невероятной  для  человека такого  телосложения
быстротой. Он наверняка прослужил уже лет двадцать и беспокоился о пенсии.
     Туп сказал:
     - Эти  два  парня, Шустер и Шип,  вместе  с Уинчеллом  и Рипли готовили
операцию Ловушка. Шустер и Шип  вольнонаемные.  Сейчас   не  их смена, так
что,  может,  мы их  не  так скоро найдем. Мне не пришло  в  голову опросить
вольнонаемных сотрудников.
     Вольнонаемные  полицейские явились быстрее, чем ожидал  Туп, по- моему,
даже слишком быстро, потому что я еще не успокоился. Оба были нелюди. Шустер
-  метис, какие встречаются редко: наполовину  гном,  а наполовину смесь еще
каких-то  кровей.  На  вид  он  был безобразный.  Но  к  моему удивлению, он
оказался порядочным и приятным в обращении, наследственность и  внешность не
повлияли на
     его характер. Видно было, что он фанатично  предан  идее создания новой
Стражи.
     Таким же фанатиком был и Шип,  происходивший  из крысиного народца. Мне
не нравится  крысиный народец. Моя неприязнь граничит  с предрассудком. Я не
мог поверить, что передо мной действительно  стоит представитель этого вида.
Честная крыса - немыслимое сочетание, нонсенс.
     Туп сказал:
     - Шустер и Шип останутся вольнонаемными, пока нам не увеличат бюджет. Я
уже договорился,  что  нам отпустят достаточно  средств, чтобы взять  в штат
четыре  сотни тайных агентов. Эти двое возглавят  операцию в одной из частей
города, они вас туда отведут.
     Страшная штука  - тайная полиция. Сначала  это будут  великие  борцы  с
преступностью - возможно, но  пройдет немного  времени, и честолюбивый принц
поймет,  что  этих агентов  легко  использовать  для  уничтожения  существ с
сомнительными политическими взглядами. Все будет хорошо до того дня, как...
     - Так что  же  с нашими ребятами?  Туп  расспросил Шустера и  Шипа. Они
знали, где  могут  прятаться Уинчелл и  Рипли. При разработке  операции  они
нашли  одно укрытие. Они им не воспользовались,  но теперь это  Уинчелла  не
смутит.
     Туп буркнул:
     -  Гаррет,  идите  с ними. Следите  за  выходом из  домика. Произведите
разведку. Я подоспею с подкреплением.
     И он вылетел за дверь.
     Шустер  и Шип выжидательно поглядывали на  меня, вероятно,  принимая за
офицера Стражи. Они волновались. Они сделались участниками настоящей крупной
операции еще до того, как официально стали полицейскими.
     Кивком головы я указал на дверь:
     - Пошли.



     Элвис  Уинчелл  и  его  сообщник были  смелыми  парнями.  Шустер и  Шип
рассказали мне о предприятии, которое они затеяли, прежде  чем волею  случая
капрал Уинчелл  и рядовой Рипли столкнулись с тем,  что  оказалось им  не по
зубам.
     Территория,  где  они  собирались  провести  операцию, пролегала  вдоль
берега  и  огибала  городок  великанов. Настоящая бесплодная земля.  В самых
опасных местах  Уинчелл  должен был плестись,  притворяясь пьяным.  А Рипли,
Шустер и Шип пытались раствориться в унылом пейзаже, чтобы потом, как только
кто-нибудь бросится на Уинчелла, выпрыгнуть из тени.
     Я  восхищался  мужеством  Уинчелла,  но  не  принимал  его методов.  Он
произвел  всего два  ареста,  да и  то арестованы  были  довольно безобидные
молодые грабители. Но отправил
     домой группу головорезов, перебив им колени, так что они стали калеками
на всю жизнь. Уинчелл  решил,  что  об  этом наказании пойдут слухи и другим
уголовникам неповадно будет.
     - Может  быть,  - сказал я.  -  Но  я думаю, они просто  попытаются вас
убить.
     - Всех четверых? - спросил Шип. Я  пришел в замешательство, я просто не
привык,  чтобы крыса обращалась  ко  мне как к равному. Через секунду  я уже
готов был смеяться над собственными предрассудками. Шип продолжал:
     - У  грабителей нет своей организации, и  они  не работают  бандами.  Я
много  лет  жил  в  этом  районе. Грабители  никогда  не ходят  больше,  чем
вчетвером.  В  основном по  двое. С теми,  кто работает по четыре, мы  легко
справились. Капитан Туп дал нам инструменты.
     - Может, лучше не надо? Я не хочу об этом знать.
     - Гаррет, грядет Новый Порядок, - сказал Шустер. -  Большинство граждан
сыты  по горло. Маятник качнулся  в  другую сторону. Некоторые говорят, что,
если Корона не решит социальных проблем, граждане сами о себе позаботятся.
     Он  продолжал распространяться,  и я был уже готов  послать  его  вести
беседы с теми жен-
     щинами,  которых однажды  натравил  на  Покойника. Шустер, хоть  и  был
нечеловеческого происхождения, намеревался играть важную роль в  обществе. Я
сказал:
     - По-моему,  вы  преувеличиваете, приятель. Нелюди находятся в  Каренте
только по договору. Если они  не хотят подчиняться карентийским  законам, то
не могут требовать защиты от государства.
     - Я понимаю  вас, Гаррет. И вы правы. Закон  должен быть один для всех.
Если ты родился в этом городе и живешь в нем, ты  обязан помочь сделать этот
город  достойным местом для жизни.  Я внес свой вклад. Отслужил  пять  лет в
Кантарде и принял карентийское гражданство.
     Мне стало ясно, что он хочет  сказать. Нечего смотреть на него свысока:
мол, метис. Он исполняет свой долг так же, как и я.
     Я  отодвинулся  подальше  от Шустера. Он был законченным активистом.  В
каждом третьем предложении говорилось о Новом Порядке с большой буквы.
     Политики действуют мне на нервы.
     Вернее, я боюсь их до смерти. Они  очень странные и верят, что странный
бред,  который  они  несут, не  думая  о его смысле, приведет их к успеху. К
счастью,  в  Танфере  политиков  немного,  да  и  тех  общество  презирает и
отвергает.
     Им надо научиться быть менее опасными, как Брешущий Пес Амато.
     Теперь я сообразил, что  Шустер просто  безотчетно  нашел выход гневу и
ненависти, которые  накопились в нем  от унижений из-за того, что он редкого
происхождения и к тому же очень уродлив. Он будет  продолжать  улыбаться, но
перекроит мир, чтобы стать в нем звездой.
     Прекрасно.  Дерзай,  приятель.  Только  избавь меня от революции  и  ее
последствий. Мне и так хорошо.
     Шустер  и Шип  подвели  меня  к  дому, который недавно  сгорел,  но  не
целиком. Дом  бросили, но подвалы были  пригодны  для жилья, хотя,  конечно,
относительно.
     Я спросил:
     - Как бы нам выяснить, есть ли там кто-нибудь?
     Был день. Я прогуливался с двумя типами, которых Уинчелл знал и которые
не способны что-либо придумать. Мир у них состоял из ангелов  и злодеев. Час
назад Уинчелл  и Рипли  были их  закадычными  друзьями.  Теперь  это  просто
фамилии в списке мерзавцев, подонки, которых надо уничтожить.
     Шустер с подозрением осмотрел развалины:
     - Шип, ты бы обошел все по-тихому. И проверил.
     Крысиный  народец  крадется   незаметно.  Шип  неслышно,  как  призрак,
двинулся с  места, но  совсем  не  в сторону дома.  Мы с  Шустером слились с
окружающим пейзажем и стали ждать. Шустер  оказался очень болтливым, и нос у
него был длиной в фут. Он  хотел знать  все обо  мне  и о том,  почему  меня
интересует это преступление.
     - Не ваше дело, - сказал я ему. Шустер обиделся и проговорил:
     -  По крайней мере вы могли  бы  соблюдать приличия.  Могли бы проявить
учтивость. При Новом Порядке я буду занимать важный пост.
     - Я  неучтив с  Тупом.  И  не  буду  учтивым  с  его начальником. И  не
собираюсь быть учтивым с вами и с  Крысой. Я сюда не рвался. Это судьба меня
забросила.
     - Я вас понимаю. Со мной происходит то же самое. Даже хуже, если учесть
мою внешность.
     -  У вас  нормальная  внешность, -  соврал  я. - Вон Крыса. Что  он там
показывает?
     - Думаю, подает знак, что они здесь. Он хочет знать, что теперь делать.
     - Теперь будем ждать Тупа. Я  чувствую, что с  этим Уинчеллом хлопот не
оберешься.
     Мне не очень понравится, если он перешагнет через мой труп.
     -  Я  знаю,  откуда вы, Гаррет.  - Шустер помахал рукой и ткнул пальцем
вверх.  Шип ответил тем же. - Мне тоже не улыбается стать  мертвым героем. Я
хочу увидеть наступление  Нового Порядка.  При Новом  Порядке вы ведь будете
прежним Гарретом, сыщиком?
     -  Наверно, буду. А  что? Я никогда не  навредил никому из ваших родных
или приятелей, так ведь?
     - Нет. Никогда. Вот вы смотрите на меня и думаете, что такого  не может
быть.  Я единственный  из  несметного  множества.  Выродок.  Честный  метис,
происходящий из семьи, ни  один  член которой  никогда  не попадал в полицию
даже в качестве свидетеля.
     Он  говорил вызывающим тоном, и неудивительно, потому что мое отношение
отражало общее предубеждение. Я  смутился:  на  самом деле мои чувства  были
гораздо сложнее.
     - Если мы не поладим, то  по моей вине, Шустер. Я ничего  против вас не
имею. Просто с утра встал не с той ноги. Обычно вся моя желчь  изливается на
крыс-мусорщиков.
     - Странный вы, Гаррет. Вон идет человек. Он имел в виду Тупа. Очевидно,
в некоторых кругах Тупа высоко ценят.



     А Туп все  еще высоко ценил меня и нуждался в том, чтобы я одобрил  его
план.
     - Дом окружен. Выбраться из него будет нелегко.
     -  Покойник  говорит, что,  если  можно, надо  взять их  живыми. Скорее
всего, пока они живы, проклятие ни на кого не перейдет.
     - Они?
     - Должно  быть,  проклятие частично  затронуло и  Рипли.  Или  частично
Уинчелла; не знаю, кто из них главный.
     - Ясно. Понял. Думаю, нет смысла ждать дальше. Пора действовать.
     За  эти  часы мне  несколько раз  приходила в голову одна  мысль. Я  ее
отбрасывал снова и снова. Теперь она возникла опять. Возможно, я пожалею, но
я все-таки сказал:
     - Наверно, мне надо пойти вперед. Девушка меня узнает. Если она поймет,
что это спасение, мы избежим лишней паники и пострадает меньше наших людей.
     - Дело ваше. Хотите идти, идите. Я посылаю вперед Шустера. Скажите, что
вы  собираетесь делать, и потом  не мешайте  ему  выполнять свою работу.  Он
лучше всех моих штатных сотрудников.
     - Хорошо. - Я подошел к Шустеру: - Я иду с вами. Девушка меня знает.
     - Вы вооружены?
     - Легко. Я показал ему дубинку. Он пожал плечами:
     - Тогда не болтайтесь под ногами у настоящей полиции.
     Какая прямолинейность! Что мне было  еще делать, как не  болтаться  под
ногами у полиции?
     Штурмовой отряд Шустера был вооружен так, что мог бы отбить целый город
у дивизии Венагетских гвардейцев. Если бы у этой группы захвата оказался еще
хоть какой-нибудь опыт! После армии они не проходили никакой подготовки.
     - Вы думаете, у нас будут такие неприятности?
     - Нет, - ответил Шустер, - но от этой компании ничего хорошего ждать не
приходится.
     -   Ход   мысли   правильный.    Чтобы   не   заработать   нагоняй   за
неподготовленность, надо подготовиться ко всему.
     Шустер улыбнулся:
     - Именно так.
     Я  бросил взгляд на  противоположную сторону улицы.  Шип места себе  не
находил.
     - В такие минуты все видится по-другому.
     - Вы бывали в подобных передрягах в Кантарде?
     - Даже хуже. Гораздо хуже. Я был тогда напуганным сопляком.
     - Я тоже. Вы готовы?
     - Насколько можно.
     - За мной!
     Он пошел  вперед. Белый  рыцарь  Гаррет шествовал по булыжникам на  шаг
позади,  а за ним крались полдесятка облаченных в форму блюстителей порядка,
которые не имели понятия, как выполнить поставленную перед ними задачу.  Они
поступили на службу в  Стражу не  для того,  чтобы  ловить  сумасшедших  или
охранять Танфер от негодяев.
     Крысеныш нашел  крошечное подвальное окошко.  Когда мы приблизились, он
юркнул внутрь,  подрагивая отвратительным  голым хвостом. Кажется, я  понял,
почему мне так не нравится  крысиный  народец. Из-за  хвостов. Хвосты  у них
омерзительные.
     - После вас, - как только исчез хвост, произнес Шустер.
     - Что?
     Окошко  было  слишком маленькое.  Оно не предназначалось  для человека.
Какие-то   небольшие  существа   пробили  его,  чтобы  залезть  и  обчистить
помещение. Или уж не знаю для чего.
     - Вы сказали, что вы герой, которого она знает.
     - Дьявол!
     И я сам на это напросился.
     Я  шлепнулся  на  живот и всунул ноги в  окно. Шип стал  тянуть, Шустер
толкать. Я  протиснулся  внутрь, коснулся ногами  пола, встал, споткнулся  о
валяющийся кирпич и пробормотал:
     - Где они?
     - Вон там, откуда идет свет, - прошептал  Шип.  Понять его было трудно.
Крысиный народец всегда  говорит шепотом. Горло  у  них не приспособлено для
человеческой речи. - Вы нас прикроете, пока мы втащим побольше людей.
     Шип  всю  жизнь  провел рядом с людьми. Он не  прятался от общества, он
довольствовался скромным существованием и брал лишь
     то, что не нужно было никому другому. Я начал его уважать.
     Я  вытащил дубинку  и пошел на свет, сочащийся из щелей  в  двери.  Мне
показалось  странным, что Уинчелл и Рипли не напали на нас или не  бросились
бежать. Готовится великое побоище, - подумал я.
     Вдруг за мной появились трое полицейских, и Шустер проговорил:
     - Второй выход перекрыт. Приступайте, Гаррет!
     Я набрал в легкие побольше воздуха  и долбанул дверь. Кинулся на нее со
всей силой и подумал: сейчас разобью плечо.
     Дверь подалась. Я  и  не знал,  какой я сильный. Что  твой Плоскомордый
Тарп. Высадил дверь.
     Сделав два нетвердых шага, я упал на кучу битого кирпича.
     Элвис Уинчелл и Прайс Рипли тяжело храпели  на  подстилках  из мешков и
тряпья. Вероятно, нести проклятие очень утомительно. Только у Конфетки глаза
были  открыты.  Она заметила  мое  появление,  но  диких  воплей  радости не
последовало.
     Черт, она  не  поняла, почему  мы  пришли.  Она  решила, что  мы дружки
Уинчелла и его сообщника. Я с трудом поднялся на ноги:
     - Мы спасатели.
     Тут Уинчелл  и  Рипли начали приходить в себя. Прежде  чем бедный Рипли
успел  открыть  глаза,  Шустер  стукнул  его  по  башке, легко  обойдя груду
кирпича. Он двигался почти грациозно.
     Шип не вполне успешно стремился уложить Уинчелла обратно спать. Уинчелл
уклонялся от его ударов,  пытаясь метать из глаз зеленые искры.  Кажется, он
еще не очень хорошо умел это делать.
     Боже, вид у него был ужасный. С тех пор,  как он помогал брать негодяя,
которого выдал  Сити Сумасброд,  Уинчелл постарел лет на  пятнадцать.  Рипли
тоже выглядел плохо, но не так, как Уинчелл.
     - Спасатели? Правда? Вы больше похожи на бродячих циркачей.
     Шип  и  двое  полицейских   ловили  Уинчелла.  Уинчелл  не  желал  быть
пойманным. Шустер и еще один полицейский запихивали Рипли в огромный мешок.
     У   другого  входа  в  подвал  появился  Туп,  он  старательно  избегал
опасности. Я окликнул его:
     - Эй,  капитан!  Ее  не  надо  освобождать.  Она  уже  сама справилась.
Конфетка сказала:
     - Вы тот парень, который околачивался у
     Гулляра.
     Я  перерезал  веревки,  стягивающие  ее щиколотки. Красивые  щиколотки.
Раньше я  не замечал, какие они красивые. А выше них все было  еще красивее,
прямо с ума сойти.
     - Гаррет?
     - Да. Верный странствующий рыцарь. Неизменно отвергаемый и оскорбляемый
за желание предупредить людей, которым угрожает опасность.
     -  Убери руки,  парень.  Я о  тебе наслышана.  Рипли теперь выводили на
улицу, но Уинчелл не сдавался, хотя Шустер и Шип уже накинули ему на  голову
мешок  и  скрутили руки.  Рипли  и  Уинчелл были  не  в  полицейской  форме.
Жалованье  позволяло им одеваться, как состоятельным горожанам.  Поэтому я с
некоторым  удивлением  увидел,  что  Уинчелл  повязал вместо  пояса  толстую
веревку.
     - Я о себе тоже наслышан. Иногда  в этих рассказах я себя не узнаю. Что
ты слышала? Очевидно, что я не подарок.
     Шипу, Шустеру и их команде удалось повалить Уинчелла и натянуть на него
мешок. Шустер старался завязать его потуже.
     - Что ты подарок врагу. Ты помнишь некую Розу Тейт?
     Шустер наподдал ногой по прыгающему мешку.
     - Это лучше,  чем клетка  на  колесах,  - ни к  кому непосредственно не
обращаясь, сказал Шустер.
     - А-а,  снова милая  Роза, - проговорил я. - Да. Позволь мне рассказать
тебе о ней. Это правдивая история, и если ты знаешь Розу, то поверишь мне, а
если нет, назовешь все это сказкой.
     Времени было достаточно. Ребята прекрасно управлялись  без меня.  Чтобы
заручиться  вниманием  слушательницы  до  конца  рассказа,  я  вдруг  совсем
разучился развязывать и разрезать  веревки. Шустер и все остальные поволокли
Уинчелла к двери. Уинчелл все  время корчился в мешке и ругался. Кроме него,
в  мешке  были еще пленники. Зеленые бабочки летали и  по  всему подвалу, их
очень смущал  свет  единственной свечи.  Мне  снова  стало интересно,  какое
отношение ко всему этому  делу имеют бабочки, может, вообще никакого. Может,
это просто защитная реакция, как вонючие выделения у скунса.
     В  помещении  остались только мы с Конфеткой, и ее,  казалось, вовсе не
огорчало, что я так неторопливо рассказываю о Розе Тейт. По ходу дела я стал
искать ножи, которые мы
     видели в  доме леди Гамильтон. Но мне было  любопытно,  откуда Конфетка
знает Розу. Завершив повествование, я спросил:
     - Как ты познакомилась с Розой?
     - Тебе  же известно обо мне  все! Я знаю, ты обо мне расспрашивал.  Мне
сказал Гулляр.
     - Я просто пытался уберечь тебя от встречи с тем типом, которого только
что отсюда выволокли. Он любит кромсать на кусочки богатых девушек.
     - Это я уже поняла. Наверное, я должна тебя поблагодарить за то, что ты
не дал ему сожрать мою печенку.
     - Поблагодари, это будет замечательно.  Наконец я нашел ножи под  кучей
тряпья, которая служила Уинчеллу  постелью. Я не хотел к ним притрагиваться,
хотя считал, что, пока Уинчелл жив, от них не может быть вреда.
     - Спасибо, Гаррет. Я говорю это искренне. Когда мне страшно,  я начинаю
язвить.
     Заметили, как она увильнула от  вопроса, откуда она знает Розу? Я тогда
не заметил.
     - Значит, у Гулляра тебе все время было жуть как страшно.
     У Гулляра ее так и называли - Маленькая язва.
     - Ты  лишаешь  себя  всякой  возможности  добиться  моего расположения,
Гаррет.
     Я присвистнул, как паровоз:
     -  Ты  красивая,  но я  быстро остываю.  Я  уже начинаю думать, зачем я
потерял с тобой  столько  времени.  Твой характер  уничтожает  преимущества,
данные тебе природой.
     - У меня так всегда, Гаррет. Только дела начинают налаживаться, я сразу
все порчу.  Мама  говорит,  я  прирожденная  неудачница.  Ладно.  Я  обещаю.
Постараюсь. Спасибо. Ты  спас мне жизнь.  Что я могу для тебя сделать, кроме
того, что напрашивается само собой.
     В двери показался Туп и тут же вмешался:
     - Что вы здесь затеяли, Гаррет?
     - Ищу улики.
     - Что-нибудь нашли?
     - Да. Ножи. Покойник сказал, что их нужно сломать.
     Туп приблизился  на несколько шагов  и взглянул  на  четыре  обнаженных
лезвия.
     - Не опасно к ним прикасаться?
     - Уинчелл и Рипли невредимы?
     - Да.
     - Тогда не опасно. Только не порежьтесь. Туп выругался и взял ножи.
     - Я сразу же их сломаю. И вышел. Я сказал Конфетке:
     -  Кроме  того,  что  напрашивается   само   собой,  хотя  оно  не  так
напрашивается, как ты
     думаешь,  ты можешь зайти ко мне и побеседовать с моим партнером. Он  у
нас мозговой центр. Он хочет тебя видеть.
     - Он что, калека? Не может сам прийти?
     - Он нездоров.
     Я спрятал улыбку. Покойник нездоров более, чем кто-либо другой.
     Мы  выбрались из  подвала.  Конфетка болтала без умолку. Я признал себя
побежденным. Я пытался представить ее Тупу, чтобы она знала, кому официально
принадлежит честь ее освобождения. Это не помогло. Она продолжала трепаться,
обращаясь  ко  мне.  Тупа  интересовали  только  ножи,  он  трудился  весьма
старательно и разломал каждый нож на четыре части.
     - Об  этом  мы позаботились. Туп был ужасно  счастлив  и доволен собой.
Дьявол гордился да... - подумал я.
     - Лучше проверьте, не взяли ли они у того бродяги чего еще. Мы не знаем
точно, что проклятие передается через ножи.
     - Бродягу кремировали,  и  вся  его одежда тоже  сгорела.  А теперь  мы
кремируем  этих...  Ах,  да!  Правильно.  После  того,  как   узнаем  насчет
проклятия.
     - Да, после.
     Конфетка не унималась. Я сказал:
     -  Женщина, я больше не могу. Я не мазохист. Но я хочу,  чтобы ты пошла
со мной и  поговорила  с моим партнером. По дороге к тебе на Холм мы как раз
будем проходить мимо нашего дома.
     Я  примолк  и  уставился  на пленников. Оба лежали  в джутовых  мешках.
Уинчелл  бесился.   Рипли  лежал  спокойно,   но  это  внушало  мне  смутные
подозрения. Пока я смотрел, мимо пролетела крохотная мошка, похожая на моль.
     В это время Конфетка спросила:
     - Откуда ты знаешь, что твой дом находится по дороге ко мне?
     - Признаюсь, я  еще не выяснил, кто ты на самом деле. Но я знаю,  что с
Холма.  Этому убийце нравились  только  богатые  девушки.  Так что  если  ты
собираешься вернуться домой, спрятаться от реального мира и думать, как тебе
повезло, что можно позабыть обо всем, что было, и относиться к беднякам...
     - Ты акмеист? Или анархист?
     - Что? Ты упустила смысл.
     Это ничего, главное, что я не упустил ее. Я тащился домой, и она шла за
мной по пятам. Покойник будет доволен.
     - Полно  чокнутых подпольных  групп, Гаррет. Их  десятки.  Пуантилисты.
Деконструкти-
     висты.  Калибраторы. Аватаристы, атеисты, реалисты, постмодернисты.  Ты
так говорил...
     - Я не  касаюсь политики в надежде,  что политика не коснется меня.  По
моему мнению, хорошо обдуманному, хоть и циничному, пусть мы даже  перезрели
для перемен,  все перемены,  проводимые людьми, приведут  только  к худшему,
пойдут на пользу все более немногочисленной и продажной правящей верхушке. -
В эту минуту я понял, чем она увлечется теперь:
     революцией. - Кстати, у тебя есть имя? Настоящее имя?
     Все  эти исты  соберут  под свои  знамена  несчастненьких,  скучающих
богатых барышень.
     - Конни.
     - Правда? Значит, ты почти его не изменила?
     - Почти.  Конни меня  называл только  брат.  В  прошлом году он погиб в
Кантарде. Он был капитаном кавалерии.
     - Прими мои соболезнования.
     - А ты мои, Гаррет.
     - Что?
     - Ты тоже там кого-то потерял. До меня дошло.
     - Да. Типичный случай. А как называют тебя другие люди?
     - Микки.
     - Микки? Как они ухитрились из Конни сделать Микки?
     Она рассмеялась. Когда она ничего не делала, а просто веселилась, у нее
был чудесный смех. Я чуть не ошалел.
     - Не знаю. Это моя няня. У нее были для  всех  нас ласковые прозвища. А
что? Я захихикал:
     - Ты мне напомнила о моем младшем брате. Мы звали его Фуба.
     - Фуба?
     - Не знаю почему. Это моя мама. Меня она называла Прыщ.
     - Прыщ?  Да. Ну конечно.  - Конфетка  закружилась и стала показывать на
меня пальцем. - Прыщ! Прыщ!
     - Эй! Прекрати!
     Люди таращили на нас глаза. Она сделала пируэт:
     - Прыщ! Знаменитый сыщик Прыщ! Конфетка засмеялась и  помчалась вперед.
Побежала, потому что я  припустился за ней.  Она неплохо бегала. Ноги  у нее
были что надо.  Красивые  ноги,  я не очень-то  старался ее догнать,  просто
бежал сзади и наслаждался зрелищем.
     Мы  пустились  бегом, когда  были  уже  недалеко  от  дома.  Начиналась
Макунадо-стрит, я поравнялся с Конфеткой и сказал:
     - Осталось два квартала по этой улице. Это мой район. Здесь меня знают.
     Она смеялась и пыталась отдышаться.
     -  Есть,  сэр,  мистер Прыщ. Я  постараюсь,  чтобы  вы не уронили  свое
достоинство.
     Когда Дин открыл парадную дверь, она все еще смеялась, и мне было не по
себе.



     Белинда стояла в коридоре.  Она хмуро посмотрела  на Конфетку. Конфетка
хмуро посмотрела на  Белинду. Они, без сомнения, узнали друг друга. Конфетка
напоследок еще раз подколола меня:
     - Ты знаешь, что его прозвище Прыщ?
     - Дин, - прорычал я,  - принеси закуски в  комнату  Покойника.  А также
нюхательную  соль  на случай,  если  я  дам  этой  девице  по  башке  и  она
отключится.
     У  меня вдруг возникла  трудность. Я оказался  меж двух  восхитительных
женщин,  обе  очень  интересные  и   разглядывают  друг  друга,  как  кошки,
собирающиеся вонзить когти. В меня.
     Я  давно  не тренировался,  но  вспомнил, как  это  бывало.  Когда  они
поднимут бучу, я все  возьму на  себя. Их счастье, что напали на такого, как
я.
     Я услышал шум в маленькой  гостиной, и меня осенило. Я вбежал в комнату
до  того, как  последний  приблудный  кот  Дина успел  спрятаться.  Это  был
крошечный  пушистый  комочек,  такой ласковый,  что  даже  я,  если  бы меня
приперли к  стенке,  признал, что он душечка. Я метнулся обратно в  коридор,
где мои дамы обменивались убийственными взглядами. Котенок замурлыкал.
     -  Вижу,  что  вы,  девочки, знакомы. - Я сказал  Конфетке: - Она здесь
прячется.  От убийцы. -  И Белинде: - Вчера  вечером убийца  ее похитил.  Мы
только что ее освободили. Я привел ее на беседу с Покойником.
     - Я так и думала. Я слышала, что ее похитили.
     Белинда посмотрела на котенка без того огонька, который загорается  при
виде этих животных в глазах их поклонников. Черт возьми! Такая  мысль, и все
зря.
     - Какой хорошенький, - проворковала Конфетка.
     Здорово! Хоть одна проявила интерес.
     - Хочешь подержать его, пока я посоветуюсь с партнером?
     Конфетка  не  понимает,  когда я называю  его Покойником.  Я передал ей
котенка и направился в комнату Его милости. Едва я подошел к двери, Конфетка
подскочила  и  нахмурилась,  как  это  происходит  со  всяким,  кто  впервые
непосредственно слышит слова Покойника. Я шагнул в комнату:
     - Чувствуешь, кто у меня здесь? Будут какие-нибудь особые указания?
     Просто приведи ее сюда.
     Что-то его очень сильно забавляло. Я догадывался что. Две женщины. И я,
бесстыдно задыхаясь  от  страсти,  пытаюсь придумать, как сохранить при себе
обеих: и Белинду, и Конфетку.
     Это будет настоящая проверка твоего легендарного обаяния. Особенно если
учесть, что твоя старая подруга Роза Тейт предостерегла обеих.
     - Потешаешься над моим несчастьем.
     Подготовь ее.  Она  все еще не оправилась  от потрясения. Моя внешность
может оказаться для нее слишком большим сюрпризом.
     Я подумал, что Конфетка очень ловко преодолевает потрясение, разряжаясь
на мне.
     Котенок  сделал  свое  дело.  Теперь женщины  сидели  вместе  и,  гладя
котенка, обсуждали приключения Конфетки. Я сказал:
     - Он хочет, чтобы ты вошла прямо сейчас. Но я должен тебя предупредить:
он не человек. Не пугайся, когда увидишь его.
     Конфетка как будто не удивилась:
     - Он такой противный? Как великан?
     - Нет, он просто толстый. И у него длинный нос.
     - Он лапочка, - сказала Белинда.
     - Кто лапочка? - спросил я.
     - Можно я  возьму с собой  Шутника?  Конфетка имела в виду котенка. Уже
имя придумали. Белинда кивнула, даже не посоветовавшись со мной.
     - Ладно, - сказал  я,  будто в  этом доме кого-нибудь интересовало, что
думает его хозяин. - Хорошая мысль.
     На  кошку  бывают направлены  добрые  чувства и  мысли,  которые  иначе
остались бы глубоко внутри.
     Конфетка  пошла в  комнату  Покойника. Криков не  последовало.  Белинда
заметила:
     - Я правда думаю, что ты, наверно, хороший парень, Гаррет.
     - А?
     Она махнула рукой, словно говоря, что слышала обо мне много чего, но не
хочет повторять это в моем  присутствии. Я пришел в недоумение.  Сколько они
могли рассказать друг другу, пока я заходил к Покойнику?
     Женщины. Кто их разберет?
     Белинда взяла меня за руку и прижалась ко мне.
     - Сейчас не  слишком  рано для того,  чтобы ты  повел меня на  кухню  и
угостил пивом? Дин заканчивал стряпать горячее.
     - Что это такое? - спросил я.
     - Вам надо поесть. И юная дама, которую вы привели, видно, давно не ела
хорошей пищи.
     Еда для Дина - дело серьезное. Была бы его воля,  каждое блюдо стало бы
произведением  искусства.  Его  ужасает  мое  отношение к  еде просто как  к
горючему, хотя, когда я ем, я получаю удовольствие от вкусной  пищи. Но я не
буду ради этого лезть из  кожи вон или тратить лишние деньги. Можете считать
меня дикарем.
     Я налил Белинде пива. Она сказала:
     - Я думала, как мне поступить с Краском и Садлером.
     - Хорошо.
     У меня не было на это времени.
     - Вы  не подойдете к двери, мистер Гаррет? - спросил Дин. Кто- то прямо
ломится внутрь. - Я не могу отойти от плиты.
     - Извини, - сказал я Белинде. Она только улыбнулась и подмигнула.



     - Ну что еще? - простонал  я, отступив на шаг, чтобы дать войти Тупу. -
Только  не  говорите, что вы  опять  сели в  калошу. Я  не выдержу,  если вы
скажете, что опять сели в калошу.
     - Гаррет, Уинчелл сбежал.
     - Я просил вас не говорить, что вы опять сели в калошу.
     - Я не виноват.
     - А кто  виноват? Вы за это отвечаете. Этот тип сидел в  прочном мешке.
Как он мог удрать?
     -  Один  чертов  придурок  захотел посмотреть на преступника и развязал
мешок. Я чуть не завопил:
     -  И тут из мешка  выскочили бабочки,  а вслед  за ними деликатно вылез
Уинчелл и удалился. Так?
     - Так.
     - Я бы схватил вас и того, другого чертова придурка, запихнул в мешок и
утопил в речке, поделом бы вам досталось!
     - Тот, другой чертов придурок - принц Руперт. И он настолько порядочен,
что не пытается снять с себя вину.
     - Ну ладно... Когда его коронуют, я буду кричать Ура! Ну и  что? Чего
вам от меня надо?
     Туп усмехнулся:
     -  Ничего. Я хочу видеть вашего  партнера. Он хорошо угадывает действия
убийцы.
     - Потому что у Покойника тоже извращенный ум. Он  наверняка  знает, что
вы  пришли. Сейчас  у  него посетитель. Посидите вон там.  -  Я  показал  на
маленькую гостиную. - Он вас вызовет. У меня второй завтрак.
     А тебя не приглашали, никудышный сукин сын!
     Я сел напротив Белинды:
     - Почему бы  нам не распрощаться  с Танфером? Давай поженимся, уедем на
Карнавальские острова и откроем там бюро предсказаний.
     - Интересное предложение. Как ты до него додумался?
     -  Стража упустила убийцу.  Псих опять на свободе, и в его распоряжении
восемь или
     десять часов, чтобы проделать свой маленький фокус.
     - Но если Конфетка и я здесь...
     - Он убьет кого-нибудь другого. Ему надо кого-то убить.
     Нравилось  мне  это или нет, но каким-то образом мой дом превратился  в
тактический штаб,  руководящий  поимкой Элвиса Уинчелла. К концу дня  явился
сам принц Руперт. Я не мог его выставить,  но твердо решил  не  впускать его
свиту. Я подскочил к нему и со свирепой, вызывающей улыбкой сказал:
     - Ваше величество, у меня нет возможности обслуживать  всех этих людей.
- Он  не настолько обиделся,  чтобы позвать палача, и я продолжал:  -  Такая
тьма народу...
     Дело  шло  к вечеру,  но улицы  не  были пустынны,  и толпа  привлекала
внимание.
     Мы договорились. Никто из свиты не вошел внутрь.
     Принц  Руперт  стал  первым  членом  королевской  семьи,  с  которым  я
познакомился. То, что я увидел,  не произвело на меня никакого  впечатления,
хотя позже Покойник  и болтал о  том, какие добрые намерения  он обнаружил в
голове принца. В то время я был не в настроении, так что просто заметил, что
дорога в ад вымощена... и так далее.
     Солнце еще не  взошло,  когда  объявили, что Эмму Сетниз, известную под
именем  Дикси Старр, нашли в прискорбном виде.  Полиция прибыла, когда обряд
уже  был завершен. Уинчелл опять  скрылся,  но его сообщника задержали. Ножи
обнаружились снова.
     - Ножи? - закричал я. - Какие ножи? Мы же их сломали.
     Выяснилось,  что   найдены  простые  старые  кухонные  ножи,  не  очень
пригодные для совершения жертвоприношений.
     Покойник заметил:
     Я полагаю, что ножи не являются орудием проклятия.
     -  Черт возьми! -  проворчал я.  - Я это еще  раньше сообразил. А то бы
Уинчелла уже не было в живых.
     Ножи  сломаны,  распилены   на   кусочки,  но  ночи  кровавого   железа
продолжаются.
     - Остроумно. А кто этот парень, которого схватили?
     Сообщник  оказался  умственно  отсталым  крысенышем  (опять  немыслимое
сочетание);  он  признался,  что сторожил  Дикси  после  похищения,  которое
произошло задолго до того, как умыкнули Конфетку. Значит, Уинчелл решил
     держать несколько брюнеток про запас. Удрав от Тупа и принца, он просто
побежал туда, где прятал Дикси. Я пробормотал:
     - Не нравится мне это все. Этот Уинчелл чертовски смышленый.
     - Уинчелл? - усмехнулся Туп. - Да он сам не может ботинки зашнуровать.
     Это  проклятие в  действии, господа. На этот. раз, возродившись  в наше
время,  оно  достигло  опасной  стадии  развития.  По  моему  мнению,  можно
утверждать,  что  оно начало самообучаться,  а не  просто медленно усваивать
новое, как  собака,  путем многократных повторений.  Не  исключено, что  нам
придется рассмотреть самый  страшный вариант,  - что оно обретет способность
мыслить.
     -  Подождите  минуточку.  Подождите  минуточку.  Из-за проклятия корова
может перестать давать молоко, или ребенок начнет косить, или вы  покроетесь
лишаем. Это не то что...
     С  точки зрения  деревенского колдуна, вы правы. Возможно,  ни  один из
ныне  живущих чародеев не смог бы наслать такое проклятие. Но это заклинание
возникло в те времена, когда по земле ходили титаны.
     Титаны,  или великаны, до сих пор ходят по земле - достаточно выглянуть
на улицу. Ну,
     может, не здесь, но в километре отсюда  - точно. Но я  не стал спорить.
Общение   со  Старыми  Костями   давно  научило   меня:  нельзя  давать  ему
разглагольствовать о добрых старых временах.
     - Титаны? Возможно. Но сейчас мы разрабатываем стратегию.
     Для принца и  капитана Тупа эта стратегия носит политический  характер,
хоть и имеет целью выловить ужасного злодея.
     Покойник согласился:
     Уинчелл будет показываться на улице как можно реже, но он не сможет все
время прятаться. Возможно,  недолго ему удастся  обойтись  без помощника, но
жажда убийства будет возникать у него все чаще  и чаще. Через  шесть дней он
почувствует  необходимость  убить  снова. Поскольку  мисс...  Альтмонтиго...
освобождена, ему  придется начать поиски  жертвы  сначала, если, конечно, мы
сможем удержать  наших квартиранток  дома. - Это он сказал только мне. Нашим
гостям  незачем знать, что мы  от  них что-то  скрываем. - Уинчелл выйдет на
охоту. Если на этот раз  он и  сумеет похитить жертву  один,  ему все  равно
понадобятся подручные. Он не может перестать убивать и не может сделать так,
чтобы промежуток между убийствами не сокращался все больше.
     - Стоп! Стоп! - сказал Туп. - К чему вся эта болтовня?
     А  вот к  чему.  Финансовые возможности  Уинчелла  невелики.  Он  будет
нанимать сообщников, а вы назначьте вознаграждение за его поимку.
     - Кто такая мисс Альтмонтиго? - спросил я и тут же пожалел.
     Мне  было  интересно, почему Покойник слегка замешкался перед  тем, как
назвать фамилию, и после. Из-за Тупа и принца?
     Твоя Конфетка. Или Микки.
     Мне стало как-то не по  себе. Альтмонтиго - древний  род с самых вершин
Холма. Куда я влип? Одновременно у меня в гостях принц крови и одна из самых
высокопоставленных  молодых  аристократок.  Не  говоря  уж  о   том,  что  я
предоставил убежище принцессе преступного мира.
     Все это привлечет ко мне внимание. А я не люблю, когда на меня обращают
внимание власть имущие.
     Спор продолжался. Рассвет наступил  и остался  позади. Я сказал себе: к
черту все это.  От  меня  не  было  никакого  толка,  и я не услышал  ничего
полезного.  Моих  предложений никто даже  не  заметил.  Пусть большие  шишки
решают все по-своему. После того,
     как  они   опростоволосятся  и  выставят  себя  в   дурацком   виде,  я
самодовольно откинусь в кресле и заявлю, что надо было слушать меня с самого
начала.
     Я  остановился у лестницы. Белинда не спала. Конфетка тоже. Дин спал на
кушетке в маленькой гостиной.
     Чертов котенок  стал тереться  о мои  ноги,  мурлыча и пытаясь зацепить
меня коготками. Я поднял его:
     - Ну,  дружок, с  самого  утра  ты получишь  хороший урок. Нельзя жить,
полагаясь на симпатичную мордашку и доброту чужих  людей. Сейчас ты вылетишь
на улицу.
     Котенок мяукнул. Кто-то постучал в дверь.



     Я не спешил. Я зашагал к парадной двери, размышляя, нельзя  ли устроить
на  крыльце  такую  ловушку,  чтобы  тот,  кто  не  нажмет  потайную  кнопку
безопасности, провалился в бездонную пропасть.
     Прекрасный замысел, но, к сожалению, неосуществимый. Осуществимо только
одно: не подходить  к двери.  Хотя  большинство людей,  которые  хотят  меня
видеть,  знают, что я  имею  такую привычку  и что,  если они  будут долго и
громко стучать, я в конце концов прибегу.
     Теперешним   кошмарным  посетителем  оказался  некий  всеми   позабытый
субъект, рьяный разоблачитель заговоров по имени Брешущий Пес Амато. Как раз
то, что надо посреди ночи. Ну хорошо, ранним утром. Это дела не меняет.
     - Я вас не разбудил, правда?
     -  Меня? Нет.  Я  еще не ложился. Только собирался. У меня был скверный
день на этой скверной неделе в этом скверном месяце.
     - Убийца девушек? Я слышал, что убили еще одну.
     - Уже все знают?
     - Когда что-либо интересное, молва распространяется быстро.
     - Ясно. Пошли на кухню. - Я показал пальцем на дверь Покойника.
     - Твой  старый приятель Туп изобретает  с помощью  Его милости какой-то
план. - Я усадил Амато за кухонный стол. - Хочешь пива?
     - Конечно.
     - Что случилось? - налив две кружки, спросил я.
     -  Ну... Это суеверие, я знаю.  Я встал, шел дождь,  мне надоело писать
плакаты и листовки. Я вышел на улицу и пошел. Ноги сами привели меня сюда.
     Что  за черт! Мне не  хотелось  спать.  Кто  хочет спать,  когда  ведет
праведную жизнь?
     - Тут остался яблочный пирог. Хочешь?
     -  Конечно.  Я   плохо  питаюсь.  Что   ты  думаешь  о  моем  вчерашнем
выступлении?
     - Очень удачное начало. Но мне не довелось увидеть все целиком.
     - Я заметил, что ты исчез.
     - Не по своей воле. Ко мне подошли бандиты Чодо Контагью и сказали, что
их босс хочет меня видеть.
     - Кажется, я видел этих парней как раз перед тем, как ты пропал.
     - Ты знаешь людей Чодо?
     -  Слава  Богу,  не  по  собственному  опыту.  Но я  годами  следил  за
Организацией и  собирал  информацию. Они не пытались поживиться за мой счет,
но, если они попробуют, я буду наготове.
     Что  это  значит?   Кто-то   в   Организации   страдает  милосердием  и
терпимостью?  Едва ли. Вошла Белинда, за ней Конфетка.  Обе  были полуодеты.
Брешущий Пес тут же доказал, что он не совсем полоумный. Он сразу вылупился.
У  него потекла слюна. Если  бы  сейчас была луна, он  бы на нее  завыл.  Он
пропищал:
     - Кто эти прелестные дамы, Гаррет?
     - Они связаны с  делом об убийце девушек. Это  Белинда, а  та Конфетка.
Девочки, это Кропоткин Амато.
     Белинда и бровью не повела, но Конфетка  чуть не выскочила из штанишек.
С огромным воодушевлением она спросила:
     - Брешущий Пес Амато? - И глядя мне прямо в глаза: - Отец Сас?
     В мгновение ока Амато стал другим человеком.
     - Сас? Это прозвище Лони. Вы знаете Лони Амато?
     Белинда поняла  и схватила Конфетку  за  руку. Конфетка  побледнела как
полотно, но, очевидно, Белинда не успела ее остановить. Конфетка сказала:
     - Конечно. Мы работаем вместе с Сас. Да, Белинда?
     Так  я  и думал. Девочки провели  ночь наверху, сплетничая обо всем  на
свете. Надеюсь, что тип по фамилии  Гаррет не был главным  действующим лицом
их разговора.
     Брешущий Пес сказал:
     - Лони моя дочка. Об этом знают немногие. Когда я в последний раз видел
ее, ей было пять лет.  Моя жена... Она  никогда не верила в то, что я делаю.
Она считала меня сумасшедшим. Может, так и есть. А может, нет. Это не важно.
Она ушла. С Лони. Вы знаете Лони? Вы правда знаете Лони?
     Даже психи иногда плачут.
     Девочки не знали, что сказать. Я сделал им знак молчать.
     - Старина, я должен тебе  признаться. Насчет тех отчетов, что мм пишем.
Гулляр передает их твоей дочери. Да. Он подставное лицо, но не злодей.
     - Передает Лони? Правда? Ты знаком с моей дочкой, Гаррет?
     - Однажды ее видел, только и всего. Я с ней незнаком.
     - С ней все в порядке? Расскажи мне о ней. Расскажи мне все.
     - Вынужден разбить  твое сердце, дружище. Мы  с тобой ладим,  мы вместе
кое-что разработали,  но ты не мой клиент.  Мой клиент  Гулляр  представляет
интересы  твоей  дочери.  Без одобрения  этих людей  я не могу  тебе  ничего
рассказать. Я могу сказать только, что она здорова. Она не светская дама, но
и не нищенка. Если ты хочешь знать больше, я спрошу разрешение у Гулляра.
     Белинда сказала:
     - Я изменила мнение о тебе. Ты полное дерьмо, Гаррет.
     - А  если бы  я  работал на  тебя? Ты бы хотела, чтобы  без  разрешения
обсуждали твои дела?
     Она  заворчала,  зафыркала.  Но поняла.  Брешущий Пес страстно  желает,
чтобы ему рассказали о его дочери, но, может, дочь вовсе не желает, чтобы он
лез в ее жизнь.
     Надо спросить у Лони.
     Брешущий Пес пришел к тому же выводу.  Может быть, даже раньше меня. Он
сказал:
     -  Гаррет, поговори с ней.  Спроси,  хочет  ли она меня видеть. Если ты
устроишь нам встречу, я буду твоим рабом по гроб жизни. Я сделаю все, что ты
захочешь. Я любил эту девочку. И я не видел ее с тех пор, как она была почти
младенцем.
     Белинда и Конфетка смотрели на  меня так, словно ожидали, что сейчас из
моих уст посыплются перлы премудрости, как  будто взмахом ржавого рыцарского
меча можно воссоединить  Брешущего  Пса  с  его давно потерянным ребенком. В
воздухе повеяло  сентиментальностью. Если  я желаю добиться  благосклонности
одной из этих красоток, надо устроить встречу.
     Я циник.  И признаю это. Мне придется помочь Брешущему Псу, чтобы потом
добиться успеха у баб. Я ни  в коем  случае не стал  бы  тратить драгоценное
время на это дело  из каких-то чувств. Я парень крутой.  Меня всякой чепухой
не проймешь.
     Надеюсь, Амато не  хватит удар,  когда  он  узнает, чем  занимается его
дочь.
     Черт возьми, я сам не знаю,  чем она занимается.  Правда,  не знаю. Она
танцует в заведении  Рислинга Гулляра. Это не значит, что она шлюха. А  даже
если так, это не мое дело.
     Я сказал:
     - Не хочу  быть невежливым, ребята,  но я ужасно устал. Я суетился весь
день. Дамы,
     если  вы  не хотите спать,  а  желаете побеседовать с  мистером  Амато,
пожалуйста. Когда пойдете  в постель, проверьте, заперта  ли парадная дверь.
Это означает, что кто-то из вас не должен ложиться, пока мистер  Амато и эти
дураки, что разговаривают с Его милостью, не уйдут.
     И тут Покойник  показал, что, развлекая членов королевской семьи, он не
забывает обо мне.
     Не беспокойся, Гаррет. Мне кажется,  я  не смогу  отделаться  от  этого
принца, пока он  не увеличит нам сумму на  расходы. Я уверен, что  тогда Дин
уже проснется и проводит нашего последнего гостя. Можешь немного поспать.
     Это звучало подозрительно. Покойник бывает ко мне добр, только когда он
уже приготовил  для меня  задание. Если он хочет,  чтобы я отдохнул, значит,
потом он загоняет меня до смерти. Я похлопал Амато по плечу:
     - Поболтай с девочками. Я поговорю с твоей дочерью.
     Две минуты  спустя я лежал  в  постели. Я  погасил  лампу  и  вырубился
прежде, чем голова моя коснулась подушки.



     Несколько  дней  Покойник гонял  меня по  делам  с  утра  до  ночи. Мне
пришлось  выполнять всю черную работу, которую  подчиненные Тупа должны были
сделать уже давно.
     Правда, они  на  самом деле снесли все соответствующие документы в одну
комнату, находящуюся  в  подвале Канцелярии.  Просто  они  так  и не  начали
просматривать эти бумаги. Так что мне пришлось разбираться в  них самому, но
это  не  всегда  было  возможно.  Чтобы  прочитать  самые  древние рукописи,
написанные вышедшим  из  употребления  оделльским шрифтом, мне потребовалась
помощь;  я все  равно  не  понял  бы эти  документы,  потому  что язык очень
изменился.
     Пока  я таким образом убивал дни и проводил разгульные вечера в Веселом
уголке, Туп, стараясь  не привлекать внимания публики,  выслеживал Уинчелла.
Говорили, что Тупу поручили положить конец  убийствам. Также  было известно,
что у него это не очень получается. Масштабы происходящего преувеличивались,
подробности  сгущались.  Общество   охватывала   истерия,   что   совершенно
неправомерно,  так  как  убийства  совершаются  каждый  день  и  без всякого
проклятия.
     Мне  кажется,  Туп  ошибся, когда  предложил  вознаграждение  за поимку
Уинчелла,  хотя  эту  мысль подал  Покойник.  Объявление  награды  привлекло
внимание.  В итоге бедный  дурак Туп заработал язву. Его  приятель Руперт не
мог защитить Тупа от всех высокопоставленных болванов, которые считали своим
долгом объяснить ему, что ему делать.  Сам принц забыл, что мы имеем дело  с
не совсем обычным преступником.
     - Скажите ему. Он меня не слушает, - жаловался Туп.
     - Он разуверился в успехе?
     - Еще нет. Но почти. Я понимаю,  у него тоже трудности, и он  не  может
нам помогать. Мне просто немного неприятно, как он  отгораживается от всего,
что не хочет слышать.
     Я  пожал  плечами  жестом  умника.  Принц  не  внушал мне доверия.  Туп
оправдывал его.
     - У него действительно есть враги, Гаррет. Множество людей думают,  что
в  Танфере  и так все  прекрасно. В основном  это те, кто  пострадает,  если
восторжествуют закон и порядок.
     -  Что-нибудь  обязательно восторжествует: либо  закон  и порядок, либо
что-то еще. - Признаки  проявлялись все  отчетливее. - Я встретил нескольких
старых дам, которые призывали уничтожить  все  пивоварни,  винные и водочные
заводы.
     - Старушки хватили через край.
     - Я пытался им это сказать, - проговорил я. - Без пива нет цивилизации.
Пиво - источник жизненных сил общества. Они не стали меня слушать.
     Туп улыбнулся:
     - Фанатики. Что с ними  поделать? Мы получаем по пятьдесят жалоб в день
на этих религиозных маньяков, последователей Миссиссы, или как их там.
     Ухмылка  Тупа означала, что  он не верит в действительное существование
старых дам, о которых я говорил.  Однако они существовали. Они стояли кучкой
на  ступенях Канцелярии, на несколько маршей выше Брешущего Пса, на их место
никто не претендовал. Они меня не беспокоили. В разумном обществе их идеи не
найдут отклика.
     Пока  я работал  в Канцелярии, я  часто  виделся с Амато.  Брешущий Пес
изменился.   Прежний  пыл  исчез.  Я  поймал  его  в  перерыве  между  двумя
представлениями и сказал ему об этом.
     - Что происходит? Что-нибудь стряслось?
     - Я боюсь.
     Он не стал ходить вокруг да около.
     - Боишься? Ты? Брешущий Пес Амато?
     - Да. Я. Никто еще не  заметил, но заметит. Ты же заметил. Что тогда со
мной будет?
     - А в чем дело? Что случилось? Может  быть, кто-то  начал  преследовать
его по-настоящему.
     - Это из-за дочки. Я вдруг стал уязвимым. Когда я ничего о ней не знал,
мне было на всех наплевать.
     - Тебе ничего не грозит. Вряд ли кто-нибудь  знает о ее  существовании.
Мы неболтливы.
     Я принюхался. Что такое? Ага! Амато стал не таким пахучим, как прежде.
     - Да. Я тоже так думаю. Я говорю себе:
     те, кто знает, порядочные люди. Тогда я начинаю бояться ее.
     Я поднял бровь.
     - Я обошел Веселый уголок. Я понял, что она  иногда бывает  в заведении
этого Гулляра, а то как бы он тебя нанял. Так? - Наверняка
     все принимали Брешущего  Пса за  сыщика.  -  Я там торчал  и  торчал, и
наконец мне показали девушку, которую называют Сас.
     - Ну и что?
     - Она выглядит неплохо.
     - Я тебе так и говорил. О ней заботятся.
     - Теперь я о  ней  знаю, но как я с ней встречусь? Я боюсь этой встречи
до смерти. Что бы ты сказал своей малышке, если бы ты не видел ее с тех пор,
как она пешком под стол ходила?
     Сас тоже придет в ужас. В свое время. Она  не знает, что ему известно о
ее  существовании. Я не  мог  решить, говорить  или  не говорить Гулляру. Он
страшно разозлится, но я чувствовал, что лучше сказать.
     - Я тебя понимаю. Но нельзя поддаваться унынию. Возможно,  впереди тебя
ждет важная миссия.
     - Какая?
     - Ты должен пойти в народ. Ходить по барам и открытым кафе.
     Городские  низы  не  помышляют  о  революции.  Бедняки  слишком  заняты
работой, думают только, как свести концы с концами.
     Амато покачал головой:
     - У меня не получится. Это не для меня.
     - Как раз для  тебя. Достань какую-нибудь новую одежду. Потрать немного
времени и изучи сегодняшние настроения масс.
     - Зачем?
     Он произнес это с легким подозрением. Он все еще не вполне мне доверял.
     - Зарождаются новые веяния. Пока они не очень заметны, но, возможно, за
ними будущее. Тебе надо об этом знать.
     Я подумал,  что  если  он  будет говорить  о  невыдуманных  тревогах  и
безобразиях,  то  сможет   стать  настоящим  уличным  агитатором.  Он  знает
множество людей. Он народный герой. Когда он перестал говорить о самом себе,
к нему начали прислушиваться.
     Сейчас он все больше рассказывает  о воображаемом прошлом, но почему бы
ему с такой же страстью не начать говорить о пока что невообразимом будущем?



     Мы трепались с Брешущим Псом, и тут  меня поймал капитан Туп. Он меньше
всего походил  на  офицера Стражи,  хотя и был хорошо одет. Его  приспешники
тоже сменили полицейскую форму  на штатское платье. Одежда стала показателем
намерений. Тот, кто  сбрасывал красно-синий мундир, собирался работать не за
страх,  а  за  совесть. Остальные  будут  уволены, если только принц  Руперт
получит власть над городской полицией.
     - Как дела? - спросил Туп.
     Он даже  не  взглянул  на  Амато.  Брешущий  Пес притворился,  что  Туп
невидимка. Это было хорошо придумано.
     - Кое-что я вычитал. Немного. Не  все так ясно,  как хотелось  бы. И от
всего этого мало проку. В документах написано: Мы сделали
     то-то и то-то, но  эту женщину убили, другую тоже, мы схватили  злодея,
повесили его и похоронили  его на месте казни - и еще  что-нибудь в  таком
духе. Ни намека  на то, как остановить проклятие. В те времена проклятие  не
переходило  от одного  негодяя к другому,  как сейчас.  Проклятию не  давали
такой возможности. Наверно, заинтересованные люди лучше понимали, о чем идет
речь.  И само оно не было таким изощренным. И местных волшебников можно было
застать в городе. На Стражу не сваливали всю работу. Когда убийства пошли по
второму кругу,  все поняли,  что имеют  дело  с проклятым человеком, который
вскрыл могилу первого убийцы.
     И мы оказались такими же сообразительными, как наши предки. Ура!
     - И с проклятием ничего не сделали?
     - То-то и оно. Преступника повесили  и  похоронили  так,  чтобы  могилу
никто не нашел. Но, увы! Я плохо разбираюсь в колдовстве, но могу поспорить,
что  это проклятие  обладает  силой притягивать  людей, пока  один из них не
откликнется на его  зов и не примет его на себя. При этом с каждым разом оно
становится хитроумнее и сквернее.
     Туп задумчиво проговорил:
     -  А сейчас мы ничего не сможем сделать, даже если  захотим.  Проклятие
просто некому обезвредить из-за воины.
     Да, все наши настоящие, могущественные волшебники в Кантарде.
     -  А  у вас какие новости? - спросил я. Кто знает?  Может, он  или  его
ребята выследили Уинчелла.
     -  Никаких следов.  Мы устроим  ему засаду. Уже  договорились.  Сегодня
вечером девушка возвращается на работу. Завтра у нее выходной, следующие два
вечера она  работает.  Дополнительный вечер  на случай, если Уинчелл отложит
похищение. Ваш партнер говорит, что убийца не может опоздать на два дня.
     Я подумал, что Уинчелл не такой  дурак, чтобы вообще идти туда, где его
ждут.
     Туп продолжал:
     -  В  заведении, кроме группы прикрытия, будут лишь Гулляр, гном  и три
девушки,  которым Гулляр доверяет, как самому себе. Уинчелл  никак не сможет
схватить  приманку. А если он  попытается это  сделать, то попадется на нашу
удочку.
     Это если ему нужна или Конфетка, или Белинда. Но я вовсе не уверен, что
Уинчелл не сможет найти других жертв. Разве только ему  не везет с девушками
так же, как мне.
     Я не стал возражать. Этот  план разработал  Покойник. По всем  правилам
военного искусства. Мы затаимся и будем ждать, когда проклятие проявит себя.
Я уже указал на очевидные недостатки такого подхода.
     - А если он удерет и схватит другую девушку?
     -  Как  только обнаружат труп, мы  возьмем след  преступника. Шип нанял
лучших  охотников из  крысиного народца  во  всем  городе. Они  ждут вызова.
Сейчас они бродят повсюду в надежде случайно напасть на след.
     Когда  все,  что  ни  делаешь,  не помогает, начинаешь  делать все, что
можешь. Надо отдать Тупу должное. Теперь он выкладывался на все сто.
     Он спросил:
     - Вы установили чародея, который создал заклинание?
     - Только приблизительно.  Это  было давно. Раньше, чем мы думали. Чтобы
сказать точно, мне надо еще кое-что перевести.
     - Черт побери, скажите не точно!
     - Да  успокойтесь! В показаниях  свидетелей,  относящихся к тем далеким
временам, когда впервые произошли убийства, упоминается некий Дракир Неветц.
Я справился у историка. Он никогда не слышал ни о каком Дракире Неветце,
     но  знает,  что  существовал  некий  Лопата Дракир Неветцкий, настоящий
древний чернокнижник,  который всегда соперничал с другим чародеем, по имени
Лубок  Простодушный.  Коньком  Дракира являлось  составление  столь  сложных
проклятии, что никто не мог их избежать.
     Туп заворчал, с  минуту  подумал и  поразил  меня знанием  имен. Он был
лучше образован, чем я считал.
     - Почему именно такое проклятие? Есть какие-нибудь намеки?
     - Очень смутные. У Простодушного была дочь.
     - Арахна.
     - Да. Самая могучая ведьма. Если только переводчик меня не разыгрывает,
оба - и Дракир, и Простодушный  - гонялись за  ее милостями,  чтобы основать
династию могущественных колдунов. Арахна предпочла собственного папочку, что
привело Дракира в ярость. И, сдается мне, после этого он ее проклял.
     - Но это было задолго, очень задолго до первых убийств.
     - Да. Я  думаю, что самые первые  убийства просто  не нашли отражения в
документах.
     - А  может  быть,  Арахна отвела  от себя проклятие, приостановила  его
действие и никому не сказала.
     - Возможно и так. - Ведь может человек думать, когда захочет. - Неплохо
бы  выяснить, остались ли какие-нибудь портреты  Дракира  и Простодушного. И
особенно Арахны.
     Туп опять заворчал, уставясь в пространство отсутствующим взглядом.
     - Все это не так просто сделать, правда?
     - Не особенно. - Господи, все это надо обсудить с Покойником. А он не в
духе, так  как  новости  из Кантарда  указывают  на затишье  перед  бурей. -
Кстати, о том, что не так просто сделать: взгляните  на  того типа,  который
следит за  нами  с  верхней  площадки, где старушки призывают вести  трезвый
образ жизни.
     Туп посмотрел:
     - Это Краск, человек Чодо.
     - Правильно.  Сейчас я  вам доверю  одну  тайну.  - Брешущий Пес  снова
приступил  к  работе,   не  желая  пребывать  в  обществе  прихвостня  своих
притеснителей.  Никто не услышит. - Вторая девушка у меня в доме  - Белинда.
Ее  полное имя Белинда Контагью. Это  дочь Чодо Контагью.  Она скрывается  у
меня, потому что Краск и Садлер хотят ее убить.
     - Что? Почему?
     -  Потому что они  что-то сделали с Чодо.Отравили или что-то еще. Я его
видел. - Какого черта! Полиции все лгут. - Он не жилец.
     Они только притворяются, что он отдает приказания. Белинда это знает, и
поэтому они хотят от нее избавиться.
     - Кажется, я не вполне понимаю, Гаррет.
     -  Белинда  может  их разоблачить. Они должны  скрыть обман,  иначе они
потеряют власть в Организации. Я знаю  об этом, потому что они хотели, чтобы
я нашел им Белинду.
     - Ту девушку, одну из основных мишеней нашего убийцы?
     В этом и была вся трудность.
     - Мне казалось,  что все это  просто дурацкое совпадение,  но  потом  я
понял, что смотрю на дело  не с того конца. Мы оцениваем  все с точки зрения
поимки Уинчелла. А тут надо  смотреть  по- другому. Борьба между  Белиндой и
Краском  длится  уже  несколько месяцев.  А с  убийцей  девушка  столкнулась
ненароком. Она бы вообще не влипла в историю с этим душегубом, если бы Краск
не вынудил ее бежать из дому. Случаи бросил  меня в  гущу событий, и хорошо,
что я не опоздал. Игроки отвели мне место в своей игре.
     Тупу было немного не по себе.
     - Зачем вы мне  об этом рассказываете?  Опасно  знать  слишком  много о
делах Чодо.
     -  Я  вам  рассказываю,  потому что  на  верхней  площадке стоит  очень
влиятельный и гадкий
     человек и бросает на меня  недобрые взгляды. Ему не нравится, что я  не
бегаю, высунув язык, чтобы найти Белинду, а валяю дурака  и расследую никому
не нужные  убийства. Насколько я помню, мне  разрешается позвать  на  помощь
полицию. Не говоря  уж о том, что вам доставит удовольствие поддеть мерзавца
такого масштаба, как Краск, зная, что за ним не стоит Чодо.
     -  Сказать  по  правде, Гаррет, я думаю,  что  убрать Краска с  улицы -
замечательная  мысль. -  Он  сердито  забурчал,  он был  в смятении.  Что  я
наделал? - Но я не уверен, что мы ничем не рискуем. Что он делает?
     - Мечет  икру.  Наверно, думает,  как  было  бы хорошо  затащить меня в
какую-нибудь дыру и пересчитать ребра.
     - Почему?
     - Из-за девушки. Он не знает, что она у меня  в доме. Он думает,  что я
палец о палец не ударил, чтобы ее отыскать. А они с Садлером очень прозрачно
намекнули, что найти ее в моих интересах.
     - Вы уверены, что Чодо в этом не участвует?
     - Совершенно уверен.
     - Тогда можно поиграть с Краском. Но не ждите чего-нибудь серьезного. У
этих людей всегда находятся влиятельные друзья.
     - Мне ли этого не знать, - пробормотал я. Туп подмигнул мне:
     - Желаю вам хорошо провести день.
     Он с задумчивым видом пошел прочь, а я остался беситься на лестнице.
     Я заметил  в  толпе  приятелей  Тупа,  в  основном  вольнонаемных.  Туп
наслаждался ролью честного полицейского. Мне стало интересно, перестал ли он
вообще брать взятки или отвергает только самые сомнительные.
     Я надеялся, что он не станет приверженцем Нового Порядка. Ведь закона и
порядка  тоже может быть  слишком много,  хотя  я не думаю, что Танферу  это
грозит.
     Я  тихо попрощался с Брешущим  Псом. Он  разорялся вовсю,  даже  не мог
отложить мегафон. Он показал на свой последний отчет. Я схватил его, отошел,
поджидая Краска.




     Краск был мною недоволен.
     - Какой же ты гнусняк, Гаррет, если якшаешься с таким дерьмом собачьим,
как Туп!
     -  Он не так уж плох.  Мы старые друзья. Ты разве не знал?  У нас общее
дело. Новый Порядок называется.  - У меня не получилось,  как у  ставленника
Тупа Шустера:
     Новый Порядок. - У тебя трудности с Новым Порядком?
     - У меня трудности с тобой. Тебя наняли кое-что сделать. Ты  не делаешь
ничего.
     -  Ты  ошибаешься.  Хотя  вы  и  навязали  мне деньги,  я  не  оговорил
конкретные  условия.  Я не отказываюсь  от работы. Но  прежде надо закончить
парочку других дел. Так что привет!
     -  Нет. Тебя  нанял  Чодо, и  работа  срочная. Это  у тебя единственное
задание.
     -  О  черт!  Опять  двадцать пять!  Ты давно  со  мной  знаком,  Краск?
Достаточно  давно. Знаешь,  что ты  можешь, сколько хочешь,  строить рожи  и
играть  мускулами, а я буду все равно делать по-своему.  Я тебе сказал:  мне
надо закончить работу.  Жди,  пока подойдет твоя очередь, как все нормальные
люди.
     - Не буди во мне зверя, Гаррет.
     - Э-эх! - Неплохая мысль. - Я всегда так действую на людей. Особенно на
тех,  которые  лезут без  очереди  и  думают, что  они  заслуживают  особого
внимания -  Если он собирается мне  что-то  сделать, пускай сделает при всех
какую-нибудь глупость. - Послушай. Подойди поближе. Я  хочу, чтобы ты понял,
как я страдаю оттого, что пришлось тебя огорчить.
     - Я пришел  сюда,  чтобы нежно  предупредить тебя,  Гаррет. Просто, так
сказать, попенять  тебе  на  ошибки.  Но  теперь я  чувствую, что  надо  нам
куда-нибудь пойти и поговорить.
     - Какой ты хитрый, Краск! Вдруг откуда-то появился Туп:
     -  Почему бы  нам  всем вместе  не посидеть здесь,  на ступеньках,  как
старым друзьям?
     - Отвали, задница, - ответил Краск. - Не твое дело, о чем мы говорим.
     -  Может, ты и прав. Может, я интересуюсь совсем другим. - Туп поднялся
на несколько ступеней, уселся на  каменный барьер, идущий по краю лестницы и
помахал рукой. Из толпы вышел человек.  Даже я был ошеломлен. Человек возник
как будто ниоткуда. - Ну, Моргун?
     Моргун ответил:
     - Мы убрали карету. Арестовали троих.
     - Hy! Что ты на это скажешь? Краск не смотрел на Тупа.  Он обратился ко
мне:
     - Что происходит, Гаррет?
     - Ты знаешь столько же, сколько и я. Туп сказал:
     - Спускайся, Краск!
     - Черта с два! Что за фокусы! Туп улыбнулся:
     - Времена  меняются, Краск.  Я ждал, когда это случится. - Он поднял на
меня глаза, на губах играла злая улыбка. - Мы с  Краском старые знакомые. Из
одной  округи.  Одно  время служили в  Кантарде в одном подразделении. У нас
много  общих  воспоминаний.  Краск  неловко  переминался  с  ноги  на  ногу.
Напряжение в голосе Тупа свидетельствовало о старых счетах. Краск чувствовал
себя неуверенно. Казалось, что-то и впрямь изменилось.
     - Только тронь меня, Туп, - костей не соберешь!
     - Сомневаюсь. Я уже сказал, времена меняются. Друзей у тебя все меньше.
Я ждал. В тот день, когда меня произвели в капитаны, я присмотрел для тебя в
Аль-Харе особую камеру. Я ищу предлог, чтобы тебя туда поместить, и надеюсь,
если ты будешь сопротивляться, переломать тебе кости. Я не  знаю, почему так
получается,  но  почти  все  заключенные,  отмеченные  в  списке Стражи  как
пятьдесят самых злостных преступников, покончили  с собой. Может, в тюрьме с
ними  грубо обращались.  - Туп подмигнул  мне и сказал: - Спасибо, Гаррет. Я
почти забыл, что должен расквитаться с этим олухом.
     Краск скорчил самую страшную рожу, на какую был способен:
     - Рвешься сыграть в ящик, Гаррет? Со мной шутки плохи.
     -  Мне  терять  нечего.  Ведь  вы хотели пришить  меня и дочку Большого
Босса, как только я ее найду!
     - Уймись, Гаррет!
     - Ты думаешь, я слабак. По твоим  меркам. Но неужели ты считаешь, что я
болван?
     Краск готов  был ломать  и крушить все вокруг. Мой  план привести его в
бешенство сработал. Только...
     Один из  подчиненных  Тупа вышел из  толпы  и  стукнул  Краска сзади по
голове дубинкой,  похожей  как  две  капли воды  на  мою. Первая попытка  не
удалась, Краск  не  упал. Полицейский  секунду  удивленно  рассматривал свой
инструмент.  Затем, прежде чем Краск пришел в себя, человек  Тупа врезал ему
раз пять по-настоящему и удостоверился, что добился желаемого результата.
     Толпа, идущая  по лестнице, расступилась. Забавно.  Никому не  пришло в
голову позвать Стражу.
     Туп спросил:
     - Как вы считаете?  Убрать  его отсюда? Пускай Садлер поломает  голову,
вычисляя, что случилось с его дружком.
     - Вы не боитесь их мести?
     - Теперь нет.
     Туп улыбнулся. Появился  Шустер.  Не знаю почему,  но мне казалось, что
Шустер будет наиболее опасной фигурой в Страже при Новом Порядке.
     - Мы  запрем Краска на несколько дней. Просто пускай  посмотрит, каково
ему придется. И процессия стала удаляться.
     Я тревожился за Тупа. У него могут быть крупные неприятности. Возможно,
он и подыскал камеру для  Краска,  но мне трудно было  себе представить, что
Краск будет в ней сидеть, каковы бы ни были  планы Руперта. У Большого Босса
длинные руки.  Едва  лишь  Садлер  узнает,  что Краск попал  в  беду, колеса
завертятся.
     И все же...
     Я взглянул на Шустера.
     Туп  создавал собственную тайную полицию. И  очень быстро. Возможно,  с
наилучшими намерениями, но если он будет откалывать  такие номера, как этот,
с Краском, то втянется в опасную игру.



     Я доложил обо всем Покойнику. Ему это не понравилось.
     - Считаешь,  я не  прав, Плут? Капитан  Туп стал слишком самоуверенным.
Эти действия преждевременны.  Его полиция, хотя и многочисленна, даже в этот
переходный период не может сравниться по силе с преступным  синдикатом. Я не
верю, что  подчиненные  Тупа  пройдут через  все  испытания  и останутся ему
верны. Продажность - одна из движущих сил истории.
     - Одна  из движущих  сил истории?  Когда  Покойник начинает употреблять
такие выражения,  пора  сматываться. А то последует  длинный нравоучительный
рассказ.
     Что касается  мистера  Амато,  его беспокойство  вполне понятно.  Когда
увидишь его в следующий раз, попроси зайти.
     Какой  добрый приятель мой  партнер! Я грубо хмыкнул. Я три дня рылся в
книгах, пробираясь  в глубь  веков, а  ему  плевать. Уж что- что, а выказать
пренебрежение он умеет.
     Относительно  волшебников. Простодушного  и Дракира,  вероятно, следует
посоветоваться со специалистами.
     - Я  уже советовался,  Весельчак. С лингвистами и эрудитами.  Оба имени
мне смутно  знакомы,  но не вызывают никаких особенных воспоминаний.  Боюсь,
это было до меня. Я считаю, что  Туп должен приберечь свою особую камеру для
нашего особого злодея.
     Покойник расшумелся, он посылал сигналы на весь дом.
     - Возможно, из нее носитель проклятия не убежит.
     Он будет там, пока мы не найдем подходящих волшебников.
     Внезапно Покойник  смутился. За показной уверенностью сквозила робость,
и это совсем сбило меня с толку - я  недоумевал, что  он  может  скрывать от
своего старшего партнера.
     Что касается  мисс Альтмонтиго...  - Он  умолк на очень краткий  миг и,
казалось, не ожидал, что такой кретин, как я, это заметит... - Меня навестил
ее приемный отец. У нас была бурная дискуссия.
     - Можно себе  представить! Сами понимаете, какой  сюрприз для отца. Ему
пришлось посмотреть правде в глаза.
     -  Это  значит,  что  некий  субъект,  считающий  себя  моим партнером,
переупрямил другого субъекта, который пробыл на земле всего  лет семьдесят и
которому не нравится, как летит время?
     Это значит, что непрерывная бомбардировка фактами  принудила его  пойти
на сотрудничество.
     - Ты убил его упоминанием о принце.
     Нетрудно догадаться.
     Решающим доводом оказалось мое замечание о том, что  он больше не имеет
законных  прав распоряжаться жизнью мисс Альтмонтиго, ему подвластна лишь ее
собственность.
     Я  нахмурился. Каждый раз говоря мисс  Альтмонтиго, Покойник   слегка
спотыкался. Я решил пока не думать об этом.
     По   непонятным  мне  причинам   карентийский  закон   о  собственности
предполагает, что у женщины мозгов столько же, сколько у курицы.  Закон дает
право отцу и мужу запрещать любую передачу собственности, даже если сами они
не  могут  претендовать  на  данные  деньги  или  имущество.  Очевидно,  это
положение принято для того, чтобы глупые девочки не раздали
     все  религиозным  организациям  и  (или)  жуликам.  Только  вдова может
заключать  сделки от  своего имени.  Наверно,  здравый смысл приобретается в
постели.
     Я  предположил,  что  она  может  лишить  его  права  распоряжаться  ее
собственностью,  которую она  в  огромном  количестве  унаследовала  от  его
бабушки  по  материнской линии, феминистской активистки.  Мистер Альтмонтиго
управляет этой собственностью со значительной выгодой для себя.
     Покойник  задел больное  место.  Совершеннолетняя женщина  может  выйти
замуж без разрешения. Она может вступить в брак с умирающим (или мертвым), у
которого  нет  наследников, и  сразу же стать вдовой.  Это происходит не так
часто, но,  когда это  случается и  на  карту поставлено состояние, судебные
процессы становятся развлечением для  общества. Свидетели  продают показания
той стороне, которая больше заплатит. Можете себе представить, что вытворяют
юристы. Ничего нельзя добиться. В любую минуту они могут все переиграть.
     - Ты дома. - Без стука вошла Белинда и закатила глаза  к небу. - О, эта
женщина! Она работает у Гулляра, но не имеет понятия о реальной жизни.
     Я нахмурил брови и вопросительно взглянул на Покойника.
     Ребячество, женское соперничество. Не обращай внимания.
     Разумный   совет.   Хотя,  если  Белинда   с  Конфеткой  заведутся  по-
настоящему, стоять над схваткой тоже может быть опасно.
     Белинда спросила:
     -  Какие у тебя  сегодня  успехи? Я  рассказал  ей,  как  провел  день.
Покойник без ворчания выслушал  все по второму разу. Неужели его так увлекла
история Дракира?
     Едва  я  упомянул  Краска,  Белинда  задумалась.  Мне  пришлось  дважды
спрашивать: Что  с ним? - прежде чем она объяснила мне  причину  странного
настроения Покойника.
     - Заходил твой приятель, такой крупный парень.
     - Плоскомордый?
     -  Да.  Он сообщил  какие-то  новости  о Кантарде. Кажется,  нехорошие.
Извини. Белинда не любит говорить о войне.
     - Плохие  новости, Весельчак?  - спросил  я. -  Что-нибудь  неприятное?
>Твой морской флот отбил Фулл-Харбор.
     -  Я тебе говорил, что так и будет.  Меня захлестывала  волна гордости.
Меня действительно навсегда сделали моряком.
     Это еще  не  все.  Карента  начала  генеральное наступление  небольшими
силами,  полагаясь на  богов.  При поддержке наемников морКаров карентийские
силы атаковали венагетов и республиканцев по всему фронту.
     - Значит, скоро получат похоронки матери многих героев- карентийцев.
     Еще больше похоронок получат матери венагетов и республиканцев. МорКары
служат верно и приносят пользу. Если так будет продолжаться, они лишат Слави
Дуралейника способности собирать самые точные разведанные, так  как не дадут
покоя  его лазутчикам. МорКары  приняли на  себя роль,  которую  традиционно
играла кавалерия:  налеты,  прикрытие и защита. Притом они делают все  это с
воздуха, так что ни Дуралейник, ни венагеты не  могут им  повредить. МорКары
уже добились превосходства над воздушными союзниками Дуралейника.
     - Ну и что?
     Не будь тупоумным. Это означает, что война окончена и победила Карента.
Если морКары  будут непоколебимы, мы станем свидетелями  бойни. Карентийские
войска  каждый  раз будут оказываться  в  нужное  время  в  нужном  месте  в
превосходящем количестве, усиленные мощной поддержкой с воздуха.
     - А дальше?
     Конец мечты Дуралейника  может оказаться для  Каренты  началом кошмара.
Победа обернется поражением. Наши наиболее мудрые руководители, должно быть,
поняли  это уже  давно. Поэтому война тянулась  так долго. Когда цена победы
превышает цену продолжения войны...
     - Что?
     Я не унимался.
     Ты как-то говорил о том,  какое может  возникнуть положение,  если  все
солдаты вернутся домой.
     - О! Да, конечно.
     Когда  война ведется  десятки лет,  экономика  зависит  от  продолжения
военных   действий.  Целыми   отраслями  управляют   нелюди.  Мир   принесет
значительные перемещения, социальное напряжение и раздор.
     -  Можешь назвать это войной, которая проиграна при  помощи победы. Вот
именно.
     -  Что  нам делать, чтобы  устоять? Мы  не занимаемся  политикой.  Наши
услуги будут нужны всегда. Даже боги бессильны против судьбы.
     Это было  похоже  на усеченную цитату.  Однако  я  не  сказал  о  своих
подозрениях. Бес
     полезно уличать Покойника в плагиате. Он не знает стыда.
     Вернулась Белинда:
     - Я придумала, Гаррет. Мне нужно видеть капитана Тупа.
     План, достойный вашего отца, мисс Контагью. Но неудачно  выбрано время.
Я вам не  советую. Еще не настал час бросать вызов мистеру  Краску и мистеру
Садлеру.  Все преимущества на  их стороне. А ваши немногочисленные  надежные
друзья  заняты   этим  перескакивающим  проклятием.   Однако  позвольте  мне
изложить, какие шаги мы сможем предпринять, когда придет время.
     Я застонал. Когда Покойник начинает излагать, какие мы предпримем шаги,
я шагаю за дверь.
     Они беседовали. Я ждал, всеми позабытый. Наконец Белинда ушла, она была
полна  энергии  и  послала  Покойнику  на прощание смачный и  многообещающий
благодарственный поцелуй.
     - Что она задумала?
     Ее план включает,  в частности, что меня перенесут в заведение  мистера
Дотса...
     - Что? Эта женщина сумасшедшая! Я не могу сдвинуть его  с места,  чтобы
вытереть пыль, не то что вынести из дома.
     В  ее  плане была некая утонченная  порочность, - задумчиво просигналил
Покойник.  Он не стал  объяснять. -  Мы обсудим некоторые его  подробности в
ближайшие дни,  когда  будет  свободное  время.  Все это  потребует бесед со
многими людьми. Скажи об этом Дину.
     Хорошо. И пусть Дин свалит всю вину на меня, хотя очевидно, что все это
бредовые замыслы Покойника.
     56
     Вот так мы и жили: валяли дурака и все думали, как остановить одного из
самых опасных убийц за  всю историю Танфера, залезали по уши в дела Стражи и
донесения осведомителей, да еще Покойник пытался  провернуть какую-то аферу,
чтобы Краск и Садлер отстали от Белинды. Я вынужден был играть роль мальчика
на побегушках. Брюзжащего мальчика на побегушках. Когда у Тупа не находилось
для меня ничего лучшего.
     Однако  должен  признать,  что  благодарность   мисс  Белинды  Контагью
превзошла все  ожидания  и  оказалась едва  ли не больше того,  что  я  могу
вынести.
     Я  потерял  счет  негодяям,  которые  перебывали  у  нас  за  эти  дни.
Большинство  из них не походили на обычных головорезов: это были должностные
лица, военные,  предприниматели  и  даже  офицеры Стражи.  Люди, из-за  чьей
недальновидности  Чодо  приобрел власть,  а они  - больше богатства,  чем им
полагалось. Все они знали Белинду. Раз в год Чодо собирал их всех вместе под
предлогом ее дня рождения.
     Они  пришли. Белинда рассказала им  о Краске,  Садлере  и  о папаше,  а
Покойник в это время покопался у них в головах. Тем, кто готов был выступить
против  Белинды, Покойник  смешал все  мысли,  так  что эти люди забыли, что
видели ее.
     Вокруг шныряли  Плоскомордый,  Морли  и  его  команда, они обеспечивали
охрану.
     Покойник был  уверен, что  Уинчелл больше не  клюнет  на Конфетку, даже
если она будет  валяться  перед ним голая  и  у него будет  преимущество  во
времени Белинда предложила, что пойдет она.
     Настал  вечер.  На этот раз  я  решил держаться  до конца, пока  все не
получится. Не дам Тупу и его неумехам снова все испортить.
     Я  мечтал с этим покончить. Я столько работал, будто  это  не  одно,  а
несколько дел. Разве  что  не  махал  кулаками, хотя  в нашей  профессии это
приходится делать часто.
     В  дансинг Гулляра  набились  подсадные утки,  почти  все вольнонаемные
полицейские.  Еще  больше полицейских  околачивалось  вокруг. Веселый уголок
заполонили стражи закона. Те, кто работал на улице, приходили, покупали пиво
и уходили. Мы сидели внутри и покупали еще охотнее.
     Гулляр стоял, опершись на стойку, и говорил мне:
     - Этот подонок с ножом скоро сделает меня богачом, все твои ребята пьют
пиво. Ты, правда, собираешься поймать этого негодяя?
     - Мы разрешим ему показывать свои трюки на твоей танцплощадке, и к тебе
валом повалят клиенты-вампиры.
     - Это опасно!
     - Ничего не поделаешь!
     Было  уже  поздно. Напряжение нарастало. Полицейским все  труднее  было
прикидываться,  что они  обыкновенные  гуляки.  Впрочем, мне не  приходилось
уговаривать  их расслабиться  и спокойно ждать. Они были такие обыкновенные,
что дальше некуда, и вели себя, как отпетые гуляки.
     - Нам  не следует торчать  здесь,  Гаррет. Гулляр был прав. Уинчелл мог
узнать меня.



     Белинда  прошла в  заднюю комнату, где  мы с Гулляром и Хрустом убивали
время за кружками пива. Ей нужна была моральная поддержка.
     Хрусту тоже. Его выставили. Шустер занял его место за стойкой.
     -  Гулляр,  я  бы  справился с  любым  выскочкой, который  пристанет  к
девочкам. Почему меня убрали из бара?
     -  Я не  сомневаюсь,  что ты бы справился,  Хруст. Но я  тут  сейчас не
главный. Хруст сверкнул на меня глазами. Я сказал:
     -  Речь идет об убийце-психопате,  Хруст. Совсем  полоумном. Ты его  не
знаешь. А  тот, кто  встал за  стойку знает. - Я надеялся, что Шустер хорошо
замаскировался.  - Если бы  ты  там стоял, убийца бы вошел и  перерезал тебе
глотку  прежде,  чем  ты  успел  бы  что- нибудь сообразить.  Это  для твоей
безопасности.
     Все это  уже говорилось раньше. Я устал. Я  чмостул  Белинду  в щечку и
сжал ее руку.
     - Уже скоро. Продолжай. Ни пуха ни пера. И все такое.
     - Гаррет, он уже должен был что-то предпринять.
     Я  боялся, что  она права. Кто-то должен был проверить,  здесь  ли она,
попытаться ее похитить. Я тоже забеспокоился.

     Через час  общее мнение выплеснулось на улицу. Что-то не так.  Рыбка не
клюет. Где-то умирает другая женщина, потому что...
     Но все продолжали играть свои роли.
     Я стоял в тени и смотрел на танцплощадку, как вдруг вошел Садлер. Вид у
него  был зловещий.  Когда  он  заметил  Белинду, выражение  его  лица стало
угрожающим.
     Белинда  танцевала с полицейским в одежде матроса. Она увидела Садлера.
В ее глазах на миг вспыхнуло пламя.
     Садлер направился к Белинде. Как только он пересек невидимую черту, все
зашевелились.  Он понял,  что  влип. Запахло  жареным. Обнажились клинки.  Я
вышел и напомнил всем, что сегодня мы собрались не за тем, чтобы убивать.
     И тут пляшущей походкой вошел Брешущий Пес Амато.
     Здрасьте! У нас здесь разгорается ссора,  срывается план, по которому у
каждого  своя роль, включая  слоняющихся  по залу  для отвлечения подозрений
девушек Гулляра. Человек двадцать орут и вопят. Везде валяются пострадавшие.
А Брешущий Пес Амато высматривает свою дочку. Вместо нее он углядел меня. Он
не обращал внимания на рев:
     - Эй, Гаррет! Какая удача!
     Мимо   него   пролетел   отброшенный   полицейский:  Садлер  разъярился
по-настоящему. Я по-
     пытался  подойти к Брешущему Псу и увести его куда-нибудь подальше, где
не так опасно.
     - Где моя девочка, Гаррет? Я все  ходил сюда и торчал тут, пока наконец
не  набрался  храбрости  с  ней  поговорить,  и,  когда  я  наконец  дозрел,
выяснилось, что эта Сас  вовсе не  моя малышка. Эту зовут Сасна Прогель, и о
Лони Амато она знает лишь то, что Гулляр и его  помощник-гном  упоминали это
имя. - Еще один полицейский отлетел в сторону. - Что вы здесь устроили?
     - У нас тут бедлам. Ты не можешь немного отодвинуться с дороги и минуту
подождать?
     Садлер  выкрикивал мое  имя,  словно решил,  что я  виноват во всех его
бедах. Он нападал.
     - Лучше поберегись, Гаррет, -  сказал Амато. Он пошел в угол. - У этого
парня не очень дружелюбный вид.
     Совсем  недружелюбный  вид.  Садлер  расшвырял  полицейских,  опрокинув
парочку на пол. Я со всей силы  ударил его в висок. Он упал на колени, но не
отключился. Пока он поднимался, я добавил еще. Но он все же встал.
     У  меня  болели  костяшки  пальцев  на левой руке. Потом Садлер дал мне
сдачи.  Я  отлетел к  Брешущему  Псу. Садлер  двинулся ко  мне,  не  обращая
внимания на окружающих, которые
     колотили его  со всех  сторон.  Он определенно  считал,  что я  лично в
ответе за его страдания. Он наклонился, чтобы поднять меня в воздух.
     И  тут  Брешущий  Пес  его  взгрел.  Так  пчела  жалит  слона, если  он
оказывается у нее на пути.  И ему удалось настолько рассердить  Садлера, что
тот решил уложить Амато в первую очередь.
     И тут силач Рислинг Гулляр уложил Садлера чем-то напоминающим кулак, но
это  не  мог быть кулак, потому  что  Садлер сразу  же рухнул на пол. Гулляр
подул на суставы и сказал:
     -  Надо  смотреть  за девушкой, а не развлекаться,  Гаррет.  И  показал
пальцем.
     -Дьявол!
     Уинчелл все же решил зайти  в гости.  Никем не замеченный  во всей этой
суете он пробирался к эстраде.
     - Эй, у нас тут вечеринка.
     Белинда неуверенно оглядывала его, прикидывая, тот ли это человек, кого
она должна опасаться.
     Все замерли.
     Я закричал.
     Все тоже.
     Садлер  снова бросился в  бой, но  Уинчелл  оказался крепче.  Проклятие
сделало его сверх-
     человеком. Он пробился к Белинде, поднял ее, взвалил на плечо и пошел к
двери. Когда я попытался  уговорить его изменить поведение, он пинком уложил
меня под стол. Никто не  мог  его остановить, пока  Хруст не взял это дело в
свои руки: он принес бочонок с пивом и нежно  бросил  его через всю  комнату
прямо  в удивленное лицо Уинчелла. Бочонок был полный. Неплохо  для бородача
Хруста.
     Уинчелл так и не успел очухаться. Ребята с улицы вошли внутрь и помогли
его успокоить. Они связали его, заткнули  рот кляпом, и  волнение потихоньку
улеглось.  Теперь  Уинчелл  выглядел маленьким  и  старым,  будто  проклятие
превратило его в  зеленоглазого старика,  с которого  все началось у  Морли.
Белинда  прямо  обвилась вокруг  меня.  Слегка отвернувшись,  я  увидел, как
Брешущий Пес что-то нудно талдычит Гулляру.
     Потребовалось время, чтобы прошло всеобщее смятение.  Прибыл  Туп  и  с
самодовольным видом начал ходить вокруг Уинчелла. Я сказал ему.
     - Если он  у  вас  опять сбежит,  я  сам привяжу вам  к ноге булыжник и
сброшу в реку.
     - Шустер! Посади его в мешок и запри в камеру. И смотри, чтобы не выпал
кляп.
     У  Уинчелла был жуткий вид,  из глаз  сыпались искры.  Туп усмехнулся и
стал хвастаться:
     -  В этот  раз ошибки не будет, Гаррет. На карте наше будущее. Мм будем
осторожны.  Засадим его в  камеру,  в которой я  немного помучил Краска, Как
только принц Руперт узнает, что злодей пойман, пошлют за нужным волшебником.
     Я  заворчал  и  намекнул,  что   не  очень  уверен  в  профессиональной
пригодности некоего принца и его Стражи.
     - У вас есть какие-нибудь светлые мысли?
     - Да. Одна-единственная, специально для вас.
     - Какая?
     - У вас есть  мешок. Если вам нужно что-нибудь еще, приходите послушать
Покойника. Завтра.
     - Завтра после  полудня,  -  сказала  Белинда.  - Гаррету  надо  еще  и
поспать.
     - А? - Мы, сыщики, соображаем туго. - Еще и поспать? Она подмигнула:
     - Может, я позволю тебе вздремнуть. Если будешь хорошим мальчиком.
     - А-а!
     -  До  Тупа  дошло  раньше,  чем  до меня.  Я  вел  себя  с  надлежащей
сдержанностью.
     Тем  временем  Брешущий Пес разбрехался вовсю. Смутив Гулляра и Хруста,
он обратил их в бегство.



     Я  стал  еще  сдержаннее,  убедившись,  что  судьба постоянно стремится
сдержать мои страсти.
     У Уинчелла были сильные подозрения, что он угодит  в западню.  Несмотря
на это,  проклятие  принуждало  его идти,  давая, впрочем, некоторую свободу
действий при подготовке нападения. Заклинание было достаточно мудрым, чтобы,
когда необходимо, предоставить проклятому пользоваться своим умом.
     Когда я вступил на  Макунадо-стрит,  в голове у  меня  мелькали картины
дикой ночи, и тут я увидел, что наша дверь взломана. Дин лежал полумертвый в
коридоре,  приблудный  котенок  свернулся  калачиком  около  сломанной  руки
хозяина и жалобно мяукал. Белинда сказала:
     - Я позабочусь о Дине. Выясни, что случилось.
     Я прислушался,  но не ощутил присутствия Покойника. Это  меня испугало.
Только однажды негодяи проникли  в наш  дом,  да и то прошли всего несколько
шагов.  Обычно Покойник обращает незваных гостей  в камень, когда они еще на
улице.  Сейчас  он, похоже, ничего  не  смог  сделать.  Злодей (или  злодеи)
прошагал от входа прямо к лестнице.
     Может, Покойник  сделал наконец последний бросок к другому берегу? Я не
чувствовал, что он существует.
     - Иди же! - резко сказала Белинда.
     - Будь осторожна.
     Я  медленно двинулся  вперед, по спине у  меня  ползли мурашки.  Мне не
стыдно признаться,  что я испугался. Такое же чувство  я испытывал,  когда в
числе храбрых юных карентийских моряков участвовал в самых  опасных набегах.
Я прокрался вдоль стены к  двери Покойника и,  слегка толкнув локтем, открыл
ее.
     Влетев в комнату, я был готов ко всему.
     В комнате не было никого, кроме моего партнера.
     Покойник   выглядел,  как  всегда,  но  что-то  изменилось.  Я   ощущал
напряжение, которого
     никогда не было прежде.  Я чувствовал, что ему не  причинили вреда и он
не  спит,  он просто на  чем-то очень  сосредоточен  и не  может уделить мне
внимания.
     Значит,  беда  еще  в доме. И это  ужасно.  Наверх.  Злодей должен быть
наверху. Там Конфетка.
     Но  мы уже  поймали Уинчелла... Я потянулся  мыслями к Покойнику, ища у
него подтверждения. Он не ответил. Разумеется.
     - Тот, кто это сделал, еще здесь, - сказал я Белинде. - И он так силен,
что Покойник не может  с ним справиться.  Думаю, он пришел  за  Конфеткой. Я
пойду к  нему.  Но  боюсь,  если я  поднимусь  на второй  этаж, его  там  не
окажется. Он схватит тебя и даст деру.
     -  Тогда  сначала  поищи  внизу.  Белинда была  спокойна  и  практична.
Возможно, эти качества достались  ей  по наследству.  Надеюсь, Старик сможет
продержаться еще несколько минут.
     - Здесь никого, - смело  войдя в кухню, объявила  Белинда. -  И дверь в
подвал заперта с этой стороны.
     Сверху донесся крик, голос был Конфеткин.
     - Может, нас туда заманивают.
     Наверху что-то упало.  Звук падающего  тела.  Белинда схватила меня  за
руку. Я спросил:
     - Думаешь, это ловушка?
     - Гаррет!
     - Ладно. Сейчас некогда выяснять. В другое время.
     Я попробовал внушить  себе,  что  я  Морли  Дотс. Эта работа  наверняка
потребует  легендарного  хладнокровия  Морли.  Если  моя  милашка просто  не
забавляется  наверху с  парнем... Хладнокровие Морли. Так и хотелось послать
за Морли и его хладнокровием. Только...
     Только что  же это такое?  Я  сделал  все, что мог. Я помог скрутить  и
обезвредить Уинчелла. Пора получить вознаграждение и ехать отдыхать. А здесь
какой-то бардак.
     В кабинете не было ни души. Я обменялся взглядами с Элеонорой. Это меня
успокоило. Она напомнила  мне, что у меня и раньше бывали  тяжелые времена и
спокойствие  - самое мощное оружие.  Не повредило  бы  еще прибавить к этому
немного ума, душечка.
     В маленькой гостиной  тоже  никого, лишь стоял кошачий запах, который я
так ненавижу. Маленький паршивец. Навонял тут.
     Я напялил непромокаемую шляпу  и направился  в кухню.  Я орудовал  там,
пока не нашел
     марлю, которую  купил Дин, когда его обуяла голубая мечта самому делать
сыр и таким образом экономить деньги. Я ему говорил: если бы я хотел урезать
расходы, я  бы обошелся без домоправителя. Как  бы  то ни было, мы потратили
деньги на марлю, но остались без сыра. Я  отрезал  несколько метров, обернул
марлю вокруг шляпы и засунул концы спереди и сзади за воротник.
     - Что ты делаешь?
     - Так делают пчеловоды. Можешь сделать то же самое.
     - Ты свихнулся, Гаррет!
     Но она последовала моему примеру. И даже сделала себе грубые рукавички.
     Я рылся в ящиках и заглядывал в шкафы, пока не нашел серные свечи.
     - Когда я зажгу эти штуки,  старайся не  вдыхать дым. Он уложит тебя на
месте.
     Белинда  качала  головой,   бормотала  непристойные   ругательства,  но
продолжала разговор:
     - Ты совсем чокнутый. Тебе это известно?
     -  Я чокнулся с тех пор, как понял, что здесь насекомые. Так или иначе,
если тебя сейчас разрежут на куски, я этого не вынесу.
     - Ты прирожденный романтик.
     - Точно. Человек с тысячей лиц.
     Наша беседа прерывалась топотом и воплями,  которые  шли сверху.  Затем
вопли прекратились. Наступило угрожающее молчание.
     - Кажется, тебе пора садиться на коня, Гаррет.
     - Ага.
     Я проведал  Дина.  Ему не было хуже.  За ним присматривал  его пушистый
приятель. Я  хотел  послать  за подкреплением, но молчание наверху говорило,
что я опаздываю.
     - Белый рыцарь  отправляется на выручку. Когда-то у меня и вправду были
белые доспехи, а теперь все съела ржавчина.
     - Давай, Гаррет! Никакого аристократизма. Зато какие ножки!



     - Я  так  и знал! - взревел я.  - Я знал, что здесь  то,  чего не может
быть.  - По второму этажу летали  бабочки. Большие, зеленые  и отвратительно
плотоядные, но,  к счастью,  их  было мало и они были  глупые. - Посмотри на
этих бабочек. Мне кажется, укус  такой твари разносит проклятие, как москиты
желтую лихорадку.
     В Танфере почти никто не знает про москитов, но на островах о них можно
услышать от туземцев. Если прислушаться, когда они с вами заговорят.
     - Ну так зажги свечи.
     Белинда  не просто советовала. Она настаивала. Но зажигать  свечи  было
еще не время. Сначала я открыл свой любимый чулан, достал оттуда безобразный
нож и предложил его Белинде.
     - Если кто  близко к тебе подойдет, можешь вырезать у него на лице свои
инициалы.
     Для  себя  я  выбрал  нож с  таким длинным  лезвием, что  он  напоминал
короткий меч. Я направил острие в сторону комнаты Конфетки.
     Я вошел первым, вид у меня  был совершенно дурацкий. И сразу столкнулся
с нашим  незваным гостем, с этим чудовищем, которое почти без усилий подняло
Конфетку  к самому потолку. Он закрепил  веревку и напоминающий  плаху кусок
бревна  на  перекладине,  оставшейся  торчать  после  ремонта.  Его  толкало
проклятие, и он собирался угрохать Конфетку прямо на месте.
     - Он растет на глазах, - прошептала Белинда.
     Я не мог рта раскрыть. У меня язык прилип к гортани.
     Человек  продолжал  двигаться,   несмотря   на  воздействие  Покойника.
Проклятие давало адскую силу!
     Почему Конфетка не убежала от него? Покойник замедлил бы шаги убийцы, и
он бы ее не догнал.
     - Ух! Белинда! Не смотри этому  чудищу  в  глаза. У меня такое чувство,
что, если он положит на тебя свой зеленый взгляд, ты пропала.
     - Хорошо.  - Она не  нервничала.  Моя девочка Белинда  не из таких. Она
невозмутима,
     как  ее  папочка. - Ты зажжешь  свечи или  дашь этим насекомым  одолеть
меня?
     Из угла рта злодея вылетали бабочки.
     Я  зажег  серную  свечу от  обычной свечки,  которую захватила  с собой
Белинда, и поставил на пороге. Когда я ставил вторую свечу, негодяй заметил,
что он здесь не один.
     Боже, какой он был огромный! Вроде Плоскомордого, только еще крупнее. И
где  Уинчелл  его отыскал?  Такое  громадное существо  не  должно  бегать на
свободе. Он медленно повернул голову.
     - Почему ты не пырнешь его, Гаррет? Тебе нравится тянуть время, да?
     Да. Потому что  у меня слишком много совести. А  в этот раз еще потому,
что я совсем растерялся. Этого не могло  быть. С убийцей девушек разделались
у Гулляра. Сейчас я уже должен был лежать в постели, может, даже спать.
     Гигант поднял Конфетку  вверх  ногами так  высоко, что только голова ее
касалась  пола.  И  тут  он  выпустил  из  рук  веревку.  Веревка со свистом
скользнула по плахе, и Конфетка плюхнулась на пол. Хотя  во рту у нее торчал
кляп, она начала издавать какие-то звуки, будто пытаясь произнести мое имя
     Я надеялся, что она не хочет меня о чем-то предупредить. У меня не было
времени выуживать  из нее  это  предупреждение.  Гигант  засверкал  зелеными
глазами.  И  стал изрыгать бабочек. В основном  тоже зеленых. Старик  Дракир
любил зеленый цвет.
     Прямо у нас на глазах гигант начал стареть. Каждую минуту он становился
старше на несколько лет. Рост его  тоже уменьшился, хотя, чтобы добраться до
него, мне надо было подставить лестницу ступенек в пятнадцать.
     Он приглядывался к Белинде.
     Он тяжело  задышал,  будто бежал против урагана. Он  пыхтел  и  хрипел.
Бабочки  полетели  у  него  из   ноздрей.  Довольно  глупые  насекомые,  или
заклинание в  этой части было плохо  продумано.  Почти все бабочки летали за
убийцей.
     Я держал  перед ним  зажженную серную свечу. Бабочки  не доставали меня
через марлю. Правда, ему,  похоже, было все равно. Он  не отрывал взгляда от
Белинды.
     -  Не смотри  этому ублюдку в  глаза, - напомнил я ей  и отодвинулся  в
сторону.
     Я  встал на колени и  пополз вперед, негодяй продолжал проделывать свой
леденящий душу фокус. Я перерезал  ему сухожилия  за  правым коленом и левой
лодыжкой. До него не сразу дошло, что к чему, но он упал. Затем снова
     стал подниматься. Я проткнул ножом  его правую ладонь и пригвоздил ее к
полу. Белинда вонзила нож в левую ладонь.
     - Попробуй заткнуть ему рот кляпом, Гаррет.
     В ней играла кровь Контагью.
     Нарастающая боль и повреждения сломили гиганта настолько, что проклятие
ослабело. Тут за дело взялся Покойник. Злодей словно окаменел.
     Откуда-то совсем  издалека долетел  шепот,  будто  доносимый  встречным
ветром:
     Ты пришел вовремя.
     Я освободил Конфетку.
     -  И  зачем ты развлекаешься  с этими  извращенцами?  Нет  чтобы  найти
нормального приятного парня вроде меня.
     Конфетка  меня обняла. Она не  проронила  ни слова, даже когда  Белинда
пошутила:
     - Может, она подумала, что тебя уже прибрали к рукам.
     Конфетка  только теснее  прижалась ко  мне,  словно  решила никогда  не
отпускать.
     Бабочки порхали вокруг, как  пьяные.  Я тоже стал задыхаться от серного
дыма.  Насекомые  садились  на  обнаженные  руки  Конфетки.  И  звали  своих
сородичей. Я опять подумал: вдруг эти маленькие черти переносят проклятие?
     - Пошли отсюда. Запрем этих тварей здесь, со свечами.
     Я решил, пока Покойник занят,  незаметно пронести несколько  свечей и в
его комнату, исключительно ради эффекта.
     Белинда стала помогать Конфетке, хотя и не очень любезно. Я взглянул на
нашего незваного гостя. Из  его приоткрытого рта все  еще выползали бабочки.
Белинда сказала:
     - Нельзя оставлять его здесь.
     - Почему?
     - Он сдохнет.
     - Туда ему и дорога.
     -  Пошевели  мозгами,  гений!  В  самом  деле. Наступит твой черед  нас
пугать.
     - Не вмешивайся.  - Я заворчал, мне стало противно. Если злодей  умрет,
проклятие  может  перейти только ко мне.  Не думаю,  что это  будет  так  уж
здорово. - Надо, чтобы он оставался без сознания.  А то он может покончить с
собой.
     У меня возникло  внезапное убеждение, что проклятие привело  Уинчелла в
заведение Гулляра, чтобы он отвлек внимание от покушения на Конфетку.
     Покойник просигналил:
     Я могу его удержать.
     - Как ты удерживал его, когда я вернулся? Свяжи его, если тебе будет от
этого легче.
     - Хорошо. - Я заглянул в комнату  Конфетки. Дыхание негодяя улучшилось.
Пол был устлан бабочками. Только некоторые из них проявляли  признаки жизни.
Я сказал:
     - У меня возникла идея.  Пусть проклятие перескочит на Покойника. Тогда
он будет...
     - Тогда он будет разговаривать с тобой напрямую.
     -  Ты практична до  ужаса. -  Я  развязал моток  полотняной  веревки  и
принялся за нашего злодея. У меня ушел весь моток, затем я еще вставил ему в
рот кляп. Потом я избавил его от серных свечей. И дал Белинде свою дубинку.
     - Если он пошевелится, сразу же тресни его.
     - Куда ты идешь?
     - За Тупом. Чтобы они убрали отсюда нашего гостя.
     Но до этого дело не дошло. По крайней мере тогда.



     Я  должен был знать. Этого следовало ожидать.  Черт  побери, надо  было
принимать это в расчет.  Это была судьба. С тех самых пор,  как я связался с
Брешущим Псом, как я ни увиливал, Амато нигде  не давал мне проходу. Поэтому
я совершенно не удивился, когда увидел, что Брешущий Пес расположился у меня
в коридоре вместе с Сас и Дином, Сас очень расстроена, Амато суетится вокруг
Дина,  а  Дин  слабым голосом настаивает, что с  ним все в порядке. Дин  был
настолько ошеломлен, что не чувствовал боли.
     Как  бы мне отсюда выбраться, - пробормотал я, - пока еще никто меня не
заметил? В эту минуту меня не очень заботили  неприятности Брешущего Пса.
     - Гаррет!
     Меня заметили.
     - Не  продолжай. У меня  свои трудности, и я вряд ли смогу что-  нибудь
тебе посоветовать.
     - Да не волнуйся. Я как только увидел этот разгром,  так и подумал, что
тебе не до меня.
     - Проклятие как-то разделилось. У меня наверху еще один убийца. - Черт!
В глазах Брешущего Пса зажегся огонек. Что еще  такое? - Я  иду за капитаном
Тупом.
     - Правильно. Я тебя понимаю. Я побуду здесь и за всем присмотрю.
     - В  этом нет необходимости. Иди  домой. Поспи немного. Когда  Покойник
хочет, он может обойтись без помощи.
     Из комнаты Покойника до меня дошел смешок, а Амато возразил:
     - Мне будет  не  по себе, Гаррет. После всего, что ты для меня  сделал.
Все  равно  мне надо поговорить с тобой о моей девочке. Вот эта Сас  не  моя
малышка.
     Это я уже  понял.  Я  не стал  больше  ничего слушать.  Я питал  хилую,
тщетную надежду, что  Покойник сжалится надо мной и вышибет Брешущего Пса до
моего прихода.
     Тупа  пришлось   будить;  от  одного   этого   я   получил  несказанное
удовольствие. Вот опять!
     Никогда во  время расследования мне  не приходилось будить  людей среди
ночи. Всегда кто-то приходил ко мне и требовал, чтобы я встал чуть свет.
     - Да! - настаивал я, добравшись наконец до его квартиры. - Вы, политик,
поднимите задницу и  пойдемте со мной, увидите сами. Проклятие размножается.
Если вы  не заберете  этого типа, проклятие пойдет дальше, как  будто  мы не
поймали никакого Уинчелла. Я  уверен. Вы думаете, я  прибежал в такое время,
потому что у меня против вас зуб. Вы же меня знаете!
     Туп фыркнул:
     - К несчастью. Вы не можете просто привезти его завтра?
     - Я иду домой. Когда я приду,  я передам этого типа тому, кто  окажется
поблизости.  Если  не  окажется  никого, этот  тип уйдет самостоятельно. И я
больше  не  собираюсь  распутывать  историю  проклятий, выдуманных  древними
полоумными волшебниками.  Если  действительно хотите доставить мне  радость,
придите  и  под  каким-  нибудь  предлогом  арестуйте Брешущего  Пса  Амато.
Возможно, он важный свидетель. Он решил свести меня с ума.
     Некоторое  время  Туп  смотрел  на  меня   с  хмурым  видом,  вероятно,
размышляя,  не стоит ли ухватиться за предложенный  мною  план. На губах его
блуждала гадкая улыбочка. Я сказал:
     -  Не  вздумайте сделать  какую-нибудь  пакость, чтобы  заставить  меня
пожалеть о своих словах.
     -  Да что вы! Помилуйте! И даже сто  раз помилуйте. Эчавар! -  Внезапно
появился подобострастный тип, будто только и  ждал, когда Туп его позовет. -
Доложи  Шустеру,  что  мне  нужен  взвод  для  ареста  еще  одного  носителя
проклятия. Или, в случае неудачи, злостного нарушителя порядка.
     У меня сложилось впечатление, что он имеет в виду не Брешущего Пса.
     Туп не  опознал человека, который вломился в мой дом. Полицейские тоже.
После того как  они его осмотрели и записали показания Конфетки и Покойника,
Туп нехотя признал:
     - Кажется, вы поступили правильно, Гаррет.
     - Я всегда поступаю правильно.
     - Скажите это своему ароматному приятелю, который сидит внизу.
     Брешущий  Пес не ушел  домой. А  девушка  по  имени Сас ушла, но только
после того, как полицейские помогли ей избавиться  от  Амато. Туп и Брешущий
Пес по-прежнему не могли друг друга терпеть.
     Мы с Тупом наблюдали,  как Шустер и  его  подручные запихивают злодея в
мешок. Туп спросил:
     - Вы хотите отправить его подальше?
     - Что?
     - Отправить Амато. Ах! Вы не  присутствовали, когда мы  обсуждали,  как
бороться с  преступностью.  Законы о тунеядстве. Мысль Шустера. Возникла  на
основе  изучения  древней  практики.  Эти  законы  существовали  во  времена
империи. Если ты  не можешь доказать, что зарабатываешь своим трудом или что
у тебя есть деньги, -  бам! Либо иди в кутузку, либо уезжай из города. Амато
как раз попадает под эту статью. Он никогда не работал.
     - Не делайте этого. - От всей этой фигни страшно становится. - С  каких
это пор  вы стали хватать людей оттого, что у одного из ваших ребят возникла
такая мысль?
     - С тех пор как эта  мысль так понравилась Руперту, что он издал закон.
Применяется  ко всем  городским  жителям. Независимо от биологического вида.
Договоры составлены довольно небрежно  и дают нам  право  относиться ко всем
остальным  так  же,  как  мы  относимся  к  людям,   то  есть   поступать  с
бездельниками и паразитами, как с преступниками.
     Снова гадкая улыбочка.
     Похоже,  нас  ждут  невеселые  времена.  Я  не  сомневаюсь,  что  банда
сторонников  закона  и  порядка  будет обращаться  с  нежелательными  людьми
гораздо суровее, чем со всеми остальными.
     - А тем временем мои дружки Краск  и Садлер сидят в доме Большого Босса
и изобретают способ отплатить мне за то, что я, по их мнению, им сделал.
     Мне стало досадно. Туп и его команда насаждали закон и порядок, а Краск
и Садлер разгуливали на свободе благодаря личным связям.
     -  Так  уж  получается,  Гаррет.  Я мог  бы  позволить  Шустеру с  ними
разобраться, но вы об этом пожалели бы.
     - Почему?
     - Краск  мог  бы повеситься в камере. Быть  может, от  раскаяния. - Туп
ухмыльнулся. От раскаяния. Славно придумано. - Садлера сегодня вечером могли
бы зарезать. Но если бы это произошло, вы бы бесились и ругались до тех пор,
пока мы бы не заткнули вам рот.
     Он прав. И  Морли  прав. Мне, правда,  надо выработать более практичный
моральный кодекс. Давно  доказано, что фанатичная  преданность идеалам может
пагубно  отразиться  на повседневной жизни. Особенно в Танфере, где идеал и
этика - загадочные  слова  на языке, не понятном девяноста девяти процентам
населения.
     Я признал, что, возможно, он прав.
     - Но иногда делайте вид, что  я ваша совесть. Не торопитесь действовать
и не забывайте, для чего в первую очередь существуют законы.
     - Спасибо, Гаррет. Теперь я каждый день буду ждать, когда вы  в длинном
сером балахоне начнете читать проповеди на ступенях Канцелярии.
     Надо было уходить. Сейчас он будет промывать мне мозги. Я ужасно устал.
Он уже  наполовину  меня  обработал.  Опасно соглашаться  со Стражей  даже в
мелочах.
     Дома было не лучше.  Я  избавился  от  худшего из незваных  гостей,  но
Брешущий Пес продолжал сидеть. Я разговаривал с ним не слишком ласково.
     -  Я столько часов не спал, что сбился со счету. За это время меня раза
три  пытались  убить.  -  Может, я  и  преувеличил.  Кто  знает,  что  может
случиться, если те или иные люди возьмут верх. - Пытались убить моих друзей.
Я больше не могу слышать никаких жалоб. Если у тебя сложности, приходи через
несколько дней.
     Я не стал ему напоминать,  что я на него не работаю и не обязан  решать
его проблемы.
     Меня  ждало  новое  испытание. Мои  замечания  вызвали  интерес у  дам.
Белинда предъявила  полный  набор  своих  штучек,  и  оказалось,  что  в  ее
распоряжении тысяча и  одна шпилька и  всеми  она  готова меня подколоть  за
неуважение к старшим. Конфетка совершенно рассвирепела  и совсем забыла, кто
спас  ее  изящный  задик.  Она  пошла  провожать  Брешущего Пса домой  и  не
вернулась.
     Она и есть его дочь, - сообщил мне Покойник.
     - Это я уже сообразил. Даже не пришлось считать на пальцах.
     Это долгая история
     - Тогда не рассказывай, не теряй времени. Я иду спать.
     Я бросил на Белинду многозначительный  взгляд. Она  не обратила на меня
внимания.  Она  суетилась вокруг Дина, который снова обосновался в маленькой
гостиной.  Судя по  тому,  что  Белинда  ему  говорила,  она  не  собиралась
выполнять данные ранее обещания.
     Мать  Конфетки  вступила  в связь  с  человеком, которого  Конфетка  до
недавнего времени искренне считала своим отцом.
     - Это обязательно нужно знать? Сейчас?
     Я разглядывал парадную  дверь. Дверь,  которой  больше не  было. Могу я
быть уверен, что Покойник не заснет, пока я буду отдыхать? Он дал мне знать,
что я  могу на него положиться. И  продолжил свою душещипательную  повесть о
том,  как   прекрасная  юная  героиня  преодолела  все  препятствия,   чтобы
воссоединиться с родным отцом.
     -  Хорошо,  Плут.  Мы  все  видели,  как  она с  пеной  у  рта  жаждала
воссоединения.
     Я  решил, что дня через два Брешущий Пес ей надоест. Она уже достаточно
осведомлена и до сегодняшней ночи не хотела общаться с ним  напрямую. Может,
больше никогда и не захочет, как только увидит, в какой дыре он живет.
     Покойник продолжал рассказ, но я заупрямился. Я не стал его слушать.  Я
не стал слушать никого и пошел спать. Прежде чем заснуть, я несколько секунд
злился и  тосковал по  добрым старым временам, когда  я жил  один и, бывало,
делал все так, как хотел.



     Дин  впустил меня в новую дверь.  Оказалось,  что рука у  него- таки не
сломана, и вторжение неприятеля стало для него поводом похлопотать. Он нанял
рабочих и, едва взошло солнце, начал их изводить. Они не давали мне спать, я
встал  и  по совету Покойника отправился проверить, как дела  у  Тупа  и его
ребят.
     - Вот  что они сделали, - вернувшись, стал  я рассказывать Покойнику. -
Пока  убийцы были в бессознательном состоянии, их поместили в  камеры. Двери
заложили  кирпичами. Окон  в  камерах нет. В  дверях  оставили  щелку, через
которую пленникам передают еду.
     Вероятно, этого достаточно. Хотя через мусоропровод...
     Я с самодовольным видом перебил его:
     - Мы все учли, Весельчак. Все учли. Я заметил эти веревочные пояса.
     Что?
     - Веревочные  пояса.  Все злодеи подпоясывались веревкой. Когда Уинчелл
объявился  у Гулляра, у него не хватало куска пояса. Тип, который ворвался к
нам в дом, носил вместо пояса обрывок веревки, такой же, как у Уинчелла. Тут
я понял, в чем дело. Проклятие переносит веревка.
     Ты забыл об этом упомянуть.
     Я усмехнулся:
     - Я немножко схитрил, чтобы у меня не отняли всю славу.
     Какую славу? Тебе ничего  не достанется. Общество  уверится, что победа
над  проклятием   принадлежит   исключительно  капитану  Тупу.  Он  об  этом
позаботится.
     Всегда этот Покойник все испортит.
     - Туп запер веревки в  ящике и спрятал его в запечатанный сейф, стоящий
еще в одной обложенной кирпичами камере.
     Мне не  удалось убедить Покойника, он знал некомпетентность  Стражи.  Я
тоже волновался. Но скрывал это.
     - Я получил последние переводы. Я был прав. Все началось из-за женщины.
Мне также нашли портрет Дракира...
     Я полагаю,  этот  Дракир оказался двойником  старика, который  ездил  в
карете.
     - Да. - Когда Покойник начинает читать мысли, он неудержим.  - И Дракир
носил серьги в виде бабочек.
     Он очень интересовался бабочками.
     - Очевидно.
     А еще больше он интересовался тем. как пережить своего соперника.
     Покойник   воровал   мои   потрясающие   сведения.  Я   пришел   домой,
переполненный  новостями,  а  он  вытаскивал их  у  меня  из головы  или  он
догадался обо всем еще раньше?
     - Да. Дракир нашел путь к бессмертию,  но это был жестокий  путь. Когда
Дракир  изобрел  проклятие,  он  сделал  так,  чтобы оно непременно настигло
отвергнувшую  его  дочь  Простодушного.  Затем Дракир подстроил,  чтобы  его
убили.  Для него это не имело значения. Проклятие возвращало его  к жизни. И
всегда переставало действовать, воспроизведя своего создателя. Меня удивляют
люди, подобные Дракиру:
     они готовы пожертвовать  сотнями  жизней ради сомнительной  возможности
отдалить собственную смерть. Эти  люди выдают себя за человеческие существа,
но вы, и я, и все остальные для них все  равно что тараканы. Жаль, что такие
люди не довольствуются тем, чтобы уничтожать друг друга.
     Я ожидал,  что  проклятие  принудит  обоих  пленников покончить с собой
Покойник си мной не согласился.
     Теперь б этом нет  смысла. Допустим, один из них  прокусит зубами вены.
Ну и что? Даже Туп не  настолько глуп. чтобы  войти  в камеру  без искусного
волшебника.
     - Если он  когда-нибудь появится. Вот именно. Может быть,  никогда. Они
могут все остаться в Кантарде.
     - А труп тем временем будет разлагаться. Однажды кого-нибудь стошнит от
вони, этот человек откроет камеру...
     Покойник  не слушал.  Он  рассеянно  заметил,  что,  возможно, мне  еще
придется  поволноваться. Я  свалял дурака,  когда  привлек  его  внимание  к
Кантарду. Он вдруг направил все мысли туда.
     Оттуда шел поток новостей. Я собирал их все утро, но Покойник уже  знал
большую часть  от Плоскомордого. Дружище  Тарп всегда рад  ворваться к нам с
каким-нибудь  стоящим известием, если оно хоть немножко  может испортить мне
жизнь. Я люблю Плоскомордого, но он не способен просчитать последствия. Если
бы  мозги  были  замазкой, отпущенной ему порции не хватило  бы даже  на то,
чтобы утеплить комнату без единого окна.
     Вести из Кантарда говорили  о  том, что  Карента на  пороге победы. Нас
ждут бесконечные парады и бесчисленные, доводящие всех до одурения речи.
     Как я  и предсказывал, потери  Каренты были очень  велики,  но  морКары
совершенно  изменили   соотношение  сил.  Венагеты  были   разгромлены,  они
потерпели  крах. Теперь Марачи  был их самым северным  поселением.  Все  это
находилось так далеко на юге, что даже  наши десантники до недавнего времени
не могли туда попасть.
     Республиканская   армия   Слави   Дуралейника,   все   еще  храбрая   и
боеспособная, тоже уступила численному превосходству противника в  сочетании
с  умелой разведкой и колдовством. Наше командование стало узнавать о планах
республиканцев задолго до того, как они начинали действовать.
     Не  надо  быть  гениальным военачальником,  чтобы  увидеть,  что  скоро
республиканцы побегут, и морКары будут их преследовать.
     Этим известиям почти никто не верил. Многие не хотели верить. Но трудно
было отрицать свидетельства того, что война,  длившаяся на протяжении  жизни
трех поколений,  закончится  самое большее  через год  и  всеобщий мир может
наступить  в любую  минуту.  И  все  благодаря каким-то летающим  существам,
которых,  когда  они  впервые посетили Танфер, многие приняли за  вредителей
посевов.
     Время  покажет,  как  говорит  Плоскомордый.  Никогда  не    знаешь.
Настоящий  уличный   философ   этот  Плоскомордый  Тарп.Будущее     чревато
опасностями.  Белинда  так  и  не  переместила  Покойника в заведение Морли.
Однако  ей  удалось  встретиться  со  всеми  шишками  преступного  мира и  с
большинством  номинально  законных партнеров  ее  отца.  Не успел я  и слова
сказать, как  она отправилась домой. Краск и Садлер  удрали из дома Чодо. Но
они слоняются где-то поблизости и ждут своего часа.
     Конфетка исчезла из моей  жизни. Она вернулась на Холм, вероятно, чтобы
отвязаться от Брешущего Пса: на Холме его не принимали. Амато продолжал всем
надоедать и требовал от меня невозможного. Я не мог открыть для него дверь в
дом,  где его не хотят видеть.  Мне  было  его жаль,  но не  более того.  Не
сообщая Брешущему  Псу,  я  продолжал  время  от  времени передавать  отчеты
Гулляру, чтобы Конфетка не теряла отца из виду. Но я не мог дать ему то, что
он хотел. Я не мог раскрыть ему теперешнюю фамилию Конфетки.
     Белинда прислала мне приглашение. Я нанял у Плеймета карету и потащился
на  встречу  с  Белиндой. Она  знала меня  лучше, чем я думал.  Когда  вечер
подходил к концу, она выкатила инвалидную коляску с папашей.
     Все тот  же старый Чодо. Ни живой, ни мертвый. Белинда использовала его
точна так же, как Краск и Садлер. Мне  стало тошно. Я ушел как можно скорее,
убедившись, что на меня никто не рассердится.
     Я был разочарован. Белинда оказалась не лучше тех, кого она выжила. Она
сама стала Большим Боссом, переступив через еще теплое тело своего отца.
     Это так необходимо? - заныл Покойник. - Я собирался вздремнуть. Уйти из
этой юдоли скорби в страну сладких грез.
     -  Подожди! Это  правда очень срочно. Тогда докладывай.  Скорей. Я хочу
спать. Несмотря на военные сводки, он был  не очень  огорчен. Не  грозился
совсем закрыть лавочку.
     По милости  твоего никчемного биологического  вида я испытал  множество
разочарований. Переживу и это. Давай, выкладывай.
     Я описал посещение дома Контагью. Кое-что опустив. Будучи джентльменом,
я проявил скромность.
     Будто нарочно, чтобы довести меня до ручки, он заметил:
     Интересно иногда посещать мистера Контагью. Я подозреваю, что все может
оказаться не так, как представляется с первого взгляда.
     - Что ты хочешь сказать?.. Эй!
     Он заснул. Вмиг. И не захотел просыпаться, чтобы объяснить.
     Он так и задумал - оставить меня в недоумении.
     Ни  Белинды, ни Конфетки.  И Тинни так и не пришла, чтобы  сказать, что
мне не надо извиняться, раз я ничего не сделал
     - Опять мы с вами вдвоем, леди, - сказал я Элеоноре. - Наконец остались
одни. Наверное. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!
     Покойник вздремнул надолго,  а Дин собрался снова переселиться  к себе,
по крайней мере на время. Одна из его уродин-племянниц  продала душу дьяволу
и нашла слепца, который сделал ей предложение. Хотя я  и не верующий, я стал
молиться.  На  поле   боя  нет  атеистов.  Я   молился,  чтобы  помолвка  не
расстроилась.  Я мечтал, что  Дин  поедет  на  свадьбу,  которая  (если  все
состоится)  будет отмечаться за городом. И  тогда я избавлюсь от  котенка. Я
зажгу  тысячу серных  свечей. Или продам дом  со всем  содержимым и  смоюсь,
прежде  чем  Покойник  проснется,  а  Дин  вернется.  Я  упрощу свою  жизнь.
Переселюсь в другой конец города, изменю имя и найду себе честную работу.
     Я  оказался  пророком.  Мое предсказание  сбылось. Следующим  повальным
увлечением  стала революция. Она  выплеснулась  из  кафе и  потерпела полный
провал. Революция опиралась на совсем юных, они не спрашивали и не принимали
советов  старших,  мудрых  и  опытных.  Уэстмен  Туп  и его  тайная полиция,
возглавляемая  Шустером,  съели  эту  молодежь  живьем.   Мятеж  подавили  в
зародыше.  Потом  Туп  хвастался,  что  пять  из семи  членов  Объединенного
Революционного Совета были агентами Шустера.
     Нужно ли доказывать, что эти дураки-студенты были дураками чистой воды?
В  реальной жизни, когда Туп попадал  в беду, ему  приходилось платить  мне,
чтобы я спас его задницу.
     В последнее время он ко мне  не заходит. К  счастью. Ходят  слухи,  что
целая   куча   волшебников  согласилась  изучить  и   обезвредить  Проклятие
Простодушного  (почему  не  Проклятие  Дракира?)  и при этом следить друг за
другом, чтобы никто из них не мог использовать заклинание в своих  целях. Но
только после того, как они поймают Слави Дуралейника.
     Это может случиться нескоро.
     Любимец Покойника исчез.
     Его не устрашили налеты морКаров, не соблазнило предложенное венагетами
перемирие.
     Дела  шли  хорошо.  Они шли  своим чередом. Я мог  посидеть, подумать и
попить пива.
     Затем  вдруг явился  племянник  Морли Стручок  с  попугаем.  По  общему
мнению, это подарок моего друга-драчуна. Попугай говорящий. Морли решил, что
попугай поможет мне свести с ума Дина и выгнать кота. Птица терпеть не может
кошек. Попугай бросается на них и вонзает когти в глаза и в уши.
     Вот  вам совет.  Мудрый  совет.  Спешу  поделиться опытом.  Никогда  не
приносите говорящего попугая в  дом,  где  витают  мысли  мертвого  логхира.
Никогда!

     ------------------------------------

     1) - Герой английского детского стихотворения:
     Томми Такер хочет кушать,
     Никого не хочет слушать.
     Что положит Томки в рот?
     С белым маслом бутерброд.
     Как его проглотишь за один присест?
     Как ему жениться, если нет невест?
     (Пер. Д. Ермоловича).

     2) - Покупатель, остерегись! (лат.)


Last-modified: Fri, 10 Mar 2000 06:26:41 GMT

Оцените этот текст: