идов также оказалось ложным. (Аплодисменты.) Академик П. П. Лобанов. Слово имеет академик И. Г. Эйхфельд. Академик И. Г. Эйхфельд. Возобновившаяся в последние годы острая дискуссия по вопросам биологии, в частности, о наследственности и внутривидовых отношениях у растений и животных, свидетельствует в первую очередь о росте наших научных кадров, особенно агрономических, которые в своей деятельности не могут обходиться без правильной биологической теории. С другой стороны, дискуссия свидетельствует о серьезных разногласиях между биологами в нашей стране, о том, что она разделилась на две, резко размежевавшиеся группы. Первую группу составляют сторонники менделевско-моргановской генетики, часто, без всякого на то основания, именующие себя ортодоксальными дарвинистами. Вторую группу составляют сторонники мичуринского учения, возглавляемые академиком Т. Д. Лысенко. Эта группа творчески развивает учение Дарвина и Ламарка, смело отбрасывает отдельные, свойственные этим двум великим ученым, ошибочные положения и объяснения, о чем было достаточно четко сказано в докладе Т. Д. Лысенко. Вместе с тем, мы вправе отметить следующую характерную особенность. На первое направление, если можно так выразиться, работают многочисленные институты и лаборатории Академии наук СССР, причем они занимаются исключительно этим делом, не будучи прямо связанными с производством. Это ставит их в привилегированное положение, они работают на себя, как "приват-джентльмены", по образному выражению Тимирязева. В их распоряжении, кроме того, находится подавляющее большинство кафедр биологических факультетов университетов, многих сельскохозяйственных, педагогических и медицинских институтов. Сторонники мичуринского направления находятся в менее выгодном положении. Из институтов Академии наук СССР по мичуринскому пути в науке идет только один Институт генетики. Правда, имеются многочисленные сельскохозяйственные исследовательские учреждения в нашем Союзе, которые также работают в области биологии, но не следует забывать, что они перегружены возложенными на них прямыми практическими задачами и, к сожалению, мало работают над вопросами теории. Тем не менее, как видим, мичуринское направление не только не может быть, я бы сказал, устранено (а тем более не может быть задавлено) противной стороной, о чем е раз предвещалось в кулуарных разговорах. Наоборот, это направление приобретает все больше и больше сторонников, в первую очередь среди работников селекционных станций, сельскохозяйственных научно-исследовательских учреждений и передовиков сельского хозяйства, т. е. среди лиц, которые непосредственно связаны с практическими задачами и в первую очередь, заинтересованы в правильной теории, помогающей им успешно разрешать поставленные перед ними задачи. Это свидетельствует о том, что мичуринское направление в биологической науке -- правильное и действенное направление, иначе к нему не тянулись бы кадры, непосредственно заинтересованные в процветании нашего сельского хозяйства. Оно помогает работникам сельского хозяйства в разрешении сложных и почетных производственных задач. Мичуринское направление в науке освещает путь производству, помогает успехам его развития. Поэтому-то мы встречаем так много сторонников этого направления среди работников сельского хозяйства. Мичуринское направление тем и сильно, что оно помогает производству. Вместе с тем оно помогает и работникам сельскохозяйственной науки сдерживать натиск представителей отсталых течений в биологии, помогает развивать передовую биологическую науку. Недавно, зимой текущего года, в Ленинграде академик Павловский от имени Общества по распространению научных и политических знаний сделал доклад "Советский этап дарвинизма". Он подчеркнул, что в наше время, как и во времена Дарвина, основные биологические проблемы решаются на сельскохозяйственных объектах и работниками, непосредственно связанными с сельским хозяйством. Это совершенно верно. Как известно, жизненность -- это отличительная особенность всего передового; за передовым и будущее. Это мы видим в наши дни также на примере развития мичуринского учения. Это -- во-первых. Во-вторых, успехи мичуринского направления в биологии объясняются тем, что оно впитало в себя все прогрессивное, все лучшее, что дали нам предшествующие поколения русских и советских биологов. Об этом говорил в своем докладе Т. Д. Лысенко. Мы справедливо можем гордиться тем, что в дореволюционной России и Советском Союзе жили и работали такие блестящие биологи, которые развивали биологическую науку в духе Дарвина, как Ковалевские, Сеченов, Мечников, Тимирязев, Мичурин. У нас в XVIII и XIX веках не было своих вейсманов, бетсонов, лотси, морганов. Тем большее сожаление вызывает тот факт, что сегодня многие биологи поднимают на щит не передовых ученых -- наших соотечественников, а представителей реакционных, идеалистических течений зарубежной науки. И. М. Сеченов более 80 лет назад, как указывал Т. Д. Лысенко, учил видеть живое во взаимосвязи со всей окружающей его средой, живой и мертвой. Высказывания Т. Д. Лысенко полностью совпадают с высказываниями И. М. Сеченова. Они дали правильное биологическое направление нашему мышлению, они заставили нас пронизывать всю нашу агрономическую науку биологическими представлениями. Биологические представления проникают сейчас во все отрасли сельского хозяйства, начиная от селекции, семеноводства, агротехники до механизации и других отраслей. Этого огромного переворота в подходе к сельскохозяйственным проблемам не могут отрицать при всем своем желании даже противники мичуринского направления. Мы научились смотреть на процессы сельскохозяйственного производства пытливым взглядом биолога. Это дало и дает нам большие преимущества в решении самых сложных вопросов растениеводства и животноводства. Справедливость сказанного мы можем проверить на практике работы большинства сельскохозяйственных научно-исследовательских учреждений, особенно селекционных станций. Не менее плодотворное воздействие оказывает агробиологическое направление и на крупные, центральные институты. Для примера возьмем Всесоюзный институт растениеводства. Когда-то пытались сделать этот Институт оплотом моргановско-бетсоновской генетики. Однако высококвалифицированный, трудолюбивый и честный коллектив Института, под благотворным воздействием агробиологической науки, преодолел эти попытки. Он настойчиво двигается по пути преобразования Института в передовое научно-исследовательское учреждение. Это позволило ему в годы войны заниматься не мухами, а провести серьезную работу по укреплению продовольственной базы уральской промышленности. Начатые в военные годы на Урале работы по семеноводству кормовых трав, овощных культур и картофеля, по борьбе с сорной растительностью целиком базируются на мичуринском учении. Эти работы позволяют сейчас успешно развивать и теоретические основы выведения устойчивых сортов кормовых трав. К сожалению, я не могу останавливаться на деталях, эти вопросы я неоднократно затрагивал на собраниях в Академии. Этому учению обязаны своим успехом также две другие разрешаемые Институтом комплексные проблемы: продвижение сельского хозяйства на Крайний Север и продвижение сельского хозяйства в пустынные районы Союза ССР. Скороспелые сорта Хибинской станции, помогающие развитию сельского хозяйства в таких районах Крайнего Севера, где мы раньше не рассчитывали на успех земледелия, созданы и улучшены на основе мичуринской теории. Мичуринской теорией были освещены также многочисленные, важные для теории и практики новые факты в поведении растений, которые накопились в Хибинах в течение многих и многих лет работы и которые не находили теоретического объяснения с позиций менделизма-морганизма. Исследования по вопросам периода покоя, поднятые академиком Т. Д. Лысенко, позволили создать в Хибинах также ультраскороспелые сорта картофеля, дающие на юге два урожая за лето. Большинство сортов в Хибинах выведено на основе предварительного анализа исходного материала, на основе теории стадийного развития. В свете мичуринского учения, по нашему убеждению, неизмеримо выросло значение мировых коллекций возделываемых растений. На этом богатейшем материале, изучаемом в различных природных условиях, открываются, иногда даже независимо от усилий исследователя, удивительные закономерности в развитии растений, открываются новые пути и причины изменчивости. Новые факты, не подмеченные ранее, раскрывают нам с позиций мичуринского учения историю образования тех или иных форм, раскрывают пути к их правильному использованию. О практической значимости нового подхода в изучении мировых коллекций свидетельствует тот неоспоримый факт, что в трудных условиях войны и в послевоенный период непосредственно Институтом было дано более 170 новых сортов, а в 1949 г. это число будет доведено до 200. С новых позиций коллектив Института разрешает также вопросы систематики культурных растений, и, надо сказать, мичуринская теория помогает немало и в этом деле. Методические лаборатории Института в Пушкине лежали недавно еще развалинами -- не было ни теплиц, ни вегетационных домиков. Все было разгромлено немцами. Сейчас методические лаборатории уже получили некоторую возможность для работы. Послевоенные исследования, проведенные на основе теории стадийного развития, подтверждают правильность положений И. В. Мичурина и опровергают учение зарубежных и некоторых наших советских исследователей об обратимости процессов яровизации и закаливания организмов, освещают наследственное значение характера хода этих процессов. Успешно развивается и учение о направленной изменчивости наследственности. Биохимическая лаборатория, которая сейчас в три раза меньше, чем до войны, успешно работает в области установления зависимости между условиями выращивания и процессом накопления нужных для сельского хозяйства веществ. Выводы из этих исследований внесут существенные поправки в систему удобрения полей. Работы по устойчивости к болезням и вредителям, проводимые на базе теории стадийного развития растений, также подтверждают полностью эту теорию. Установлено, что устойчивость растений к вредителям и заболеваниям менее зависит от принадлежности данной формы к определенной ботанической разновидности, как считали ранее, чем от условий, в которых проходил процесс образования данной формы. Выяснено, что устойчивость к паразитам не есть неизменный признак, механически передаваемый по наследству, а является биологическим свойством, изменяющимся и развивающимся в зависимости от условий, в которых проходил развитие данный организм. Институт располагает огромным количеством фактов, показывающих, что неустойчивый в определенных условиях сорт, будучи перенесен в другие условия, а затем, после нескольких лет выращивания в новых условиях, возвращен в прежние условия, -- уже обладает совершенно другими свойствами, чем раньше. Это открывает новые подходы к вопросам селекции на устойчивость. Институт растениеводства перед Великой Отечественной войной подвергался, в ходе развития биологической науки в нашей стране, серьезному осуждению в части его теоретических концепций. Сейчас Институт возрождается под воздействием мичуринского учения. Коллектив прилагает немало усилий, чтобы от старых, навязанных ему идеалистических теорий сделать крутой поворот к передовому, мичуринскому учению, чтобы усвоить это учение и активно участвовать в дальнейшем его развитии. Коллектив Института отдает себе отчет, что он дал нашему сельскому хозяйству далеко еще не все, что он может и должен дать. Он слишком медленно перестраивает свою теоретическую базу, медленно восстанавливает разгромленную немцами производственную базу. Это все правильно, и упреки Институт заслужил. Но, вместе с тем, надо отметить, что в последние годы со стороны зарубежных "ученых" на Институт растениеводства посыпалось больше клеветы, чем на какое-либо другое исследовательское учреждение. Мы задавали себе вопрос: почему такую "любовь" почувствовали зарубежные "ученые" к Институту, который они раньше превозносили и хвалили? Повидимому, причина в том, что Институт изменил направление, изменил теоретическую базу. Это отношение заграничных ученых нас не только не волнует, но, наоборот, радует. Очевидно, мы стоим на верном пути, если нас ругают с той стороны. К сожалению, к голосу этих зарубежных "друзей" в течение последних лет прислушивалась и вторила ему значительная группа советских ученых. А это очень серьезно мешало нашей работе как в отношении теоретической перестройки, так и в восстановлении хозяйственной базы. Надо надеяться, что мы уже прошли эту неприятную полосу и что Институт может в дальнейшем более успешно развивать исследовательскую работу на благо нашего сельского хозяйства. Я позволю себе остановиться на некоторых отдельных вопросах наших разногласий. Т. Д. Лысенко в своем докладе указал на отсутствие у сторонников моргановской генетики гражданского мужества открыто признать, что они являются сторонниками зарубежной реакционной генетической науки. Они подделываются под дарвинистов, а некоторые даже называют себя ортодоксальными дарвинистами. Непонятно, как люди, развивающие автогенетические концепции в биологии и отрицающие влияние внешних условий на изменчивость организмов и направление этой изменчивости, зачисляются в продолжатели дела выдающегося дарвиниста А. Н. Северцова, который своими классическими исследованиями установил, что единственным источником филогенетических изменений являются изменения в окружающей среде и что именно они определяют эволюционный процесс. А. Н. Северцов говорил, что без принятия этого положения мы не в состоянии объяснить себе явления приспособления. А. Н. Северцов категорически отвергал возможность существования какого-то внутреннего принципа развития, находящегося внутри самих развивающихся организмов и не зависящего от изменений во внешней среде. А. Н. Северцов признавал адэкватность приспособительных изменений и этим по существу ответил на вопрос -- почему совершается изменчивость форм, их эволюция. Агробиологов, придерживающихся этих, по нашему мнению, верных взглядов, автогенетики снабжают кличками ламаркистов, механо-ламаркистов и т. д. Формальные генетики называют сторонников мичуринского направления не последователями А. Н. Северцова, а ламаркистами, себя же причисляют к продолжателям его учения. На деле же они разрушают это учение. Пути агробиологов в их экспериментальной работе во многом совпадают с указаниями А. Н. Северцова. Именно он указывал нам, что для разработки эволюционной теории в целом совершенно необходимо изучать влияние отдельных групп факторов в изменяющихся условиях внешней среды на наследственность и ее механизм. Вот это именно и делают мичуринцы. Об этом и докладывал сегодня академик М. А. Ольшанский. Какое же основание у автогенетиков приклеивать другим презрительные ярлыки ламаркиста и механо-ламаркиста? Делается это автогенетиками в расчете на неосведомленность широких масс советской общественности о работах выдающихся русских дарвинистов и о действительной сущности учения Ламарка, о принимаемых агробиологами положительных сторон его учения и отвергаемых ими отрицательных. Ламарка сделали каким-то пугалом. Поэтому нелишним является вспомнить слова К. А. Тимирязева. Он говорил, что "По отношению к растениям Ламарк стоял на строго научной почве фактов, и высказанные им мысли сохранили полное значение и в настоящее время. Источником изменения растений он считал исключительно влияние внешних условий -- среды" (Соч., т. VI, стр. 248). А. Н. Северцов, как вы уже слышали, утверждал то же самое в отношении животных. Правда, Ламарк впоследствии отказался от своих правильных выводов о причинах изменчивости организмов. Тимирязев пишет: "Исходя из совершенно верного положения, что внешние условия влияют на формы и организацию животных, он вслед за тем, как бы спохватившись, сам отрекся от него в следующих выражениях: "Конечно, если б кто-нибудь принял эти слова в буквальном смысле, то приписал бы мне очевидную ошибку, так как никакие условия не вызывают прямого непосредственного изменения в форме или организации животных" (Соч., т. VI, стр. 76). Однако эти временные колебания Ламарка не умаляют в наших глазах этого великого ученого. А. Н. Северцов до конца своей жизни оставался верным своим выводам о непосредственном и адэкватном влиянии факторов внешней среды на изменчивость. Советские агробиологи развивают эти выводы и не стыдятся быть последовательными сторонниками А. Н. Северцова. Ламаркизмом сейчас не следует пугать: это, по меньшей мере, неумно. Каждого мало-мальски знающего историю развития биологической науки можно напугать этим словом не с большим успехом, чем словом "трубочист", которым прежде пугали маленьких детей. Советские научные работники уже вышли из детского возраста и их не так легко испугать. (Аплодисменты.) Академик П. П. Лобанов. Слово имеет академик И. В. Якушкин. Академик И. В. Якушкин. Товарищи академики, участники сессии! В последние годы царского режима, перед Октябрьской революцией, довольно часто высказывалось мнение, что сельскохозяйственная наука зашла в тупик. Применительно к разоренным и закабаленным мелким крестьянским хозяйствам этот вывод был правильным. Из доклада академика Лысенко, который заслушала сессия, я думаю, име5ются все основания сделать другой вывод: мы живем в великую Сталинскую эпоху, в период триумфа передовой сельскохозяйственной науки, которая построена на знаменитых работах Мичурина, Вильямса и которая помогает нам в борьбе за новый мир. Результаты открытий Мичурина и мичуринцев вам хорошо известны. Вероятно, присутствующие здесь непосредственные ученики Ивана Владимировича лучше меня расскажут вам о тех чудесных превращениях природы плодовых деревьев, которые были достигнуты как самим Мичуриным, так и мичуринцами. Мы имеем гибриды яблони и груши, вишни и абрикоса, миндаля и персика и многие другие новые породы плодовых. Мы имеем советский крыжовник, который по крупности плодов можно сравнить с виноградом, и такие сорта смородины, которые по крупности плодов не уступают крыжовнику. В прошлом году мне пришлось осматривать плодовые питомники Латвийской ССР в том виде, как они были унаследованы от буржуазной Латвийской республики, -- там смородина, как бисер, а мичуринские сорта смородины, повторяю, дают плоды, близкие к плодам крыжовника. Селекционный отбор и применением упоминавшихся здесь методов создания сортов путем вегетативной гибридизации определяют в основном эти замечательные результаты. Мичуринские методы, как сегодня ярко показал здесь академик Ольшанский, в руках академики Лысенко дали великолепные результаты и применительно к однолетним овощным и полевым культурам. Открытия Т. Д. Лысенко описываются и поэтами, и писателями, и драматургами, и философами. Я не могу, однако, не отметить здесь, что порой в этих описаниях сквозит явное незнакомство с вопросом. Действительные открытия Т. Д. Лысенко и его школы, по моему мнению, значительно превосходят эти описания. Чтобы не быть голословным, сошлюсь на две цитаты из книги, которая в 1948 г. выпушена Институтом философии. Автор книги -- Леонов. В первом разделе книги можно прочесть такую формулировку: "...Т. Д. Лысенко... выработал метод ускоренного роста улучшенных сортов свеклы". Не говорю уже о том, что эта фраза построена исключительно небрежно. Известно правило, которое, мне кажется, должно быть знакомо и автору этой книги, -- о недопустимости нагромождения пяти родительных падежей. А по существу, я не знаю, в какой мере эта фраза действительно отражает открытия Т. Д. Лысенко. И далее в этой же книге можно прочесть: "Для одних сортов пшеницы, как показали опыты академика Т. Д. Лысенко, болотистые места являются благоприятными условием, для других же сортов это условие является неблагоприятным" (стр. 135). Можно допустить, что когда-нибудь создадут формы пшеницы, выносящие кислую реакцию болотистых почв, но задачи, которые решает академик Лысенко, состоят совсем в другом. В "Литературной газете" в субботу вы могли обнаружить недопустимое смешение парников с теплицами. Не следует ли сделать вывод, что всем авторам необходимо хотя бы поверхностно знакомиться с тем предметом, о котором они пишут. Я обращаюсь к некоторой иллюстрации того принципа, который, как вы слышали из доклада Трофима Денисовича, должен быть признан основным в семеноводстве. Этот принцип заключается в том, что социалистическое сельскохозяйственное производство необходимо строить на сочетании теории Мичурина с теорией Вильямса. Вместе с тем этот принцип заключается в том, что наилучшими семенными качествами обладают растения с полей и участков наивысшей урожайности. Известно, что такая наивысшая урожайность достигается с наибольшим успехом и с наибольшей устойчивостью на площадях, на которых осуществлен весь комплекс травопольной системы земледелия. На протяжении ряда лет кафедра растениеводства Тимирязевской академии ведет работу по осуществлению и развитию этого принципа в тех его положениях, которые я только что здесь назвал. Многочисленные опыты моих учеников и сотрудников показали, что действительно использование семян, внутри одного и того же сорта, с участков наиболее высокого урожая позволяет добиться значительного улучшения качества семенного материала. Одним из ярких приемов, действующих в этом же направлении, у нас является своевременное дождевание. С того времени, как принят закон об орошении среднерусской возвышенности, этот прием может считаться доступным для массового применения в колхозном производстве. Здесь я представляю вам только что привезенные из Тамбовской области образцы проса: направо просо без полива; налево просо, получившее один полив в конце мая. Второй образец превышает первый по вегетативной массе в пять раз, и нельзя сомневаться в том, что семенные качества материала с орошенных участков будут несравненно выше, чем при отсутствии орошения. Этот же принцип, конечно, с еще большей широтой, может быть приложен к размещению семенных участков на тех площадях, где полностью развернута травопольная система земледелия. Здесь, на втором экспонате, вы видите эффект от лесозащитных полос, достигнутый в 1947 г. на Кубани, в совхозе имени Сталина. Урожай озимой пшеницы в открытом поле равнялся 10 ц (1947 год на Кубани был не менее засушливым, чем 1946 год). Урожай пшеницы на защищенных лесными полосами площадях равнялся 27 ц, т. е. был почти втрое выше. Качество семян на защищенных полосами участках было несравненно выше, чем на открытых полях. Абсолютный вес зерна пшеницы составлял в открытой степи 25,5 г, на защищенных площадях 34 г. Даже меньшую разницу в весе тысячи зерен, разницу в 3-4 г, мы уже считаем существенной для оценки семенного материала. Отсюда вытекает то предложение, которое было мною опубликовано весной 1948 г., но не воспринято в достаточной мере нашими земельными органами: во всех районах, где имеются лесозащитные полосы, пусть даже не очень широкие, следует отводить площади, расположенные вблизи этих полос, под семенные участки. К новым попыткам, направленным на улучшение качества семенного материала, следует отнести опрыскивание хлебов не какими-то особыми веществами, а только фосфатами или фосфатнокалийными солями в момент колошения. Эта попытка опирается на ту особую роль, которая в настоящее время установлена современной биохимией по отношению к солям фосфорной кислоты. Я прошу ознакомиться с двумя пробирками, которые я вам передам. Сравнение их поможет вам представить себе достигаемую нами разницу. Я пришел к выводу о целесообразности испытания этого приема в связи с великолепными результатами, которые достигнуты в 1947 г. при массовом применении опрыскивания с самолета для подкормки озимых. Этот же способ может быть широко использован для предуборочного опрыскивания сахарной свеклы, которое значительно повышает ее сахаристость. Как показал опыт в 1948 г., этот же прием может быть применен с успехом, по крайней мере, на семенных площадях государственных семенных хозяйств после колошения хлебов, когда никакой другой способ подкормки невозможен. Такое опрыскивание, отмеченное нашим опытом, сопровождается и повышением общего сбора и, главное, повышением качества зерна. Я думаю, что лица, умеющие определять качества пшеницы, не откажутся признать, что здесь наблюдается заметная разница в крупности зерна не только в первых пробирках, которые относятся ко второму экспонату, но также и во вторых пробирках. Таким образом, основной принцип агрономической науки заключается в сочетании лучших сортов с высокой урожайностью, которая основывается на подъеме культуры земледелия. Академик Т. Д. Лысенко указывал, что плохими агротехническими приемами можно легко испортить лучшие сорта и что для поддержания сортов необходим высокий уровень сельскохозяйственной культуры. Обращаясь вновь к общему вопросу, я хотел бы сделать несколько замечаний, которые быть может не будут бесполезны при общей оценке разногласий между сторонниками мичуринской генетики и так называемой формальной генетики, которую, по моему мнению, правильнее назвать реакционной. Нельзя сказать, что недооценка мичуринской генетики не уменьшается. По моим наблюдениям, и в вузах и в исследовательских учреждениях эта недооценка убывает, но все же она значительна. Между тем только мичуринская генетика раскрывает блестящие перспективы для успеха сельскохозяйственной науки. Не все еще верят этому, но я думаю, что число таких людей с каждым годом, с каждым месяцем, с каждым днем убывает. К этим людям может быть приложена одна из формул Энгельса из "Анти-Дюринга": за покоем не видят движения, а за деревьями не видят леса. Здесь, в докладе Президента и в сегодняшних выступлениях конкретными примерами уже были обрисованы великолепные результаты, полученные на мичуринском пути. Я думаю, что теорию наследственности, как она трактуется в работах Мичурина и Лысенко, правильнее всего связать с физиологической теорией. Это будет полностью отвечать взглядам Тимирязева. Исходным положением здесь является превращение веществ; следовательно, распространение влияния воспитания организма на его физиологию приобретает решающее значение для изменения наследственности. Я не могу не отметить здесь, и участники сессии согласятся со мной, что чудовищной крайностью является отмеченное в докладе Т. Д. Лысенко исследование одного из морганистов-менделистов о влиянии Великой Отечественной войны на построение хромосомного аппарата у мухи. В то время, когда верные сыны советского народа победоносно завершали борьбу за честь, независимость и свободу нашей Родины, нашлись исследователи, которые начали изучать влияние войны на мух! Голос с места. Муховоды! И. В. Якушкин. Такие крайности, мне кажется, только показывают, как не может и как не должен любой ученый отрываться от жизни советской страны. Иногда высказывают мнение, что мичуринцев и морганистов-менделистов объединяет широкое применение гибридизации, но гибридизация в понимании тех и других, в этих принципиально различных направлениях, имеет разный смысл. Представители мичуринской генетики придают крупное значение внутрисортовым и межсортовым скрещиваниям. Внутрисортовое скрещивание сейчас несколько забыть; но известно, что оно дало существенные результаты применительно даже к сортам, которые тогда назывались чистолинейными. Эффекты, достигнутые академиком Т. Д. Лысенко при помощи межсортового скрещивания ржи, уже отмечались. Эти эффекты более значительны, чем принято думать и говорить. Элита ржи в этом случае оказалась ведь в сортоиспытании и более урожайной и непоражаемой рядом грибных болезней. Иногда высказывается мнение будто бы отрицательное отношение Т. Д. Лысенко к инцухту задержало создание фонда гибридных кукурузных семян. На самом деле применение этого приема и накопление гибридных семян было задержано отнюдь не мичуринской школой, а теми селекционерами, которые стремились подражать американской практике и настаивали на длительном предварительном применении инцухта. Мне приходилось говорить, и я рад возможности вновь выставить этот тезис на сессии Академии, что в данном случае некоторые из наших селекционеров не разобрались в тех загадках, курьезах и фокусах, которые применяют американские капиталистические семенные фирмы. Мы испытывали в Воронежском Институте еще в 1929 г. межсортовое скрещивание разнотипных сортов кукурузы и убедились, что это скрещивание и без предварительного инцухтирования обеспечивает значительное повышение урожаев, притом с серьезными различиями по сортам. В отношении других, незерновых культур работами Т. Д. Лысенко открыт ряд новых закономерностей. Я отношу сюда новые формы чеканки хлопчатника, которые представляют своеобразный способ обрезки куста хлопчатника. Сюда же относится размножение кок-сагыза черенками -- прием, который через два-три года внесет переворот в культуру каучуконосов. Летние посадки картофеля создали эпоху в картофельной культуре, так как этот прием улучшает посадочный материал не только в южных районах страны, но и в центральной полосе. Многие из вас помнят опубликованные Т. Д. Лысенко в книге "Агробиология" данные, из которых видно, что повторное применение летних посадок позволяет повысить средний вес клубней в несколько раз, с 200-300 г до 1 кг и выше на куст. Принцип повторного воздействия (на растение) тех условий, к которым селекционер или агроном стремится приспособить растительный организм и в которых имеет в виду его возделывать, обеспечил создание превращенных (с измененной природой) пшениц. Это превращение пшениц было осуществлено воздействием на переломные моменты развития растений. Участники состоявшейся вчера экскурсии в Горки Ленинские помнят небольшие, но замечательные делянки, на которых мы видели, что высев типично яровой пшеницы No 321 в четырех поколениях под зиму превращает ее в озимую. Весенний посев этой пшеницы уже не дает колосоносных стеблей. Эта превращенная пшеница, полученная из яровой, превосходит по зимостойкости все наиболее зимостойкие формы пшениц. Значение приема превращения озимой пшеницы в яровую и обратно не ограничивается теоретической стороной вопроса. Всем присутствующим хорошо известно, что озимые сорта, если они благополучно перезимовали, обладают более высокой урожайностью, чем сорта яровые. У озимой пшеницы, переделанной из яровой, требования к тепловому режиму коренным образом изменяются. Отсюда вырисовываются также возможности создания холодостойких сортов хлопчатника или превращения в однолетние или яровые формы двухлетних или озимых форм эфиромасличных культур (тмин и др.). Вы видели замечательные поля зреющей ветвистой пшеницы. Они для Московской полосы представляют открытие не менее существенное, нежели культура винограда под Мичуринском. В самом деле, эта пшеница высевалась в питомниках много лет, но всегда давала неблагоприятные результаты и отличалась исключительно плохим качеством зерна; они была южной пшеницей, а для средней полосы считалась совершенно непригодной. Т. Д. Лысенко удалось найти способ культуры, который сделал эту пшеницу перспективной в совершенно новых для нее районах. Известно, что эта пшеница дает 200 зерен там, где обыкновенная дает 30-40 зерен. Там, где колос обыкновенной пшеницы дает 1-1,2 г зерен, колос пшеницы ветвистой способен дать не только 3 г, как мы осторожно считаем, но и 4-5 г, т. е. колос этой пшеницы по продуктивности равноценен метелке проса. Важнейшей особенностью ветвистой пшеницы является, конечно, та ее черта, что она не полегает. Она защищена от полегания не только своей толстостебельностью, но и вследствие редкого стояния. 1,5 миллиона полноценных колосьев ветвистой пшеницы, если обеспечить нормальное ее развитие, взамен 5 миллионов колосьев обыкновенной пшеницы, обеспечат громадный урожай. Следовательно, в этом смысле возникает задача, обратная той, которую формулировал Тимирязев, когда призывал выращивать два колоса взамен одного. Здесь же может оказаться целесообразным взамен 3 колосьев выращивать один колос, но высокопродуктивный. В некоторых из колосьев, которые любезно передал мне Т. Д. Лысенко, мы могли насчитать 120-125 колосков. Следовательно, при многозерности этих колосков здесь можно ожидать 300-350 зерен в колосе. Хотел бы в заключение высказать уверенность в том, что развитие принципов Вильямса, Мичурина, Лысенко позволит сельскохозяйственной науке умножить достигнутые победы в новых, огромных масштабах и с повышенной скоростью с тем, чтобы покой не заслонял движения, и с тем, чтобы сельскохозяйственная наука, как единая советская наука, содействовала приближению к коммунизму, т. е. шла бы по тому пути, по которому ведет страну великий Сталин. (Аплодисменты.) Академик П. П. Лобанов. Слово имеет тов. С. И. Исаев. С. И. Исаев (заведующий кафедрой селекции плодовых и овощных культур Саратовского сельскохозяйственного института). Замечательное развитие селекционной теории и практики в СССР неразрывно связано с именем великого советского ученого Ивана Владимировича Мичурина -- основоположника школы советского творческого дарвинизма. Дарвин открыл закон развития органического мира, дал в основном правильное понимание эволюции живых существ, населявших и населяющих землю. Но Дарвин еще не мог конкретно указать, как нужно управлять эволюцией, чтобы планово создавать новые формы растений, нужные человеку. Эта задача творческого развития дарвинизма выпала на долю И. В. Мичурина. Мичуринское учение -- это новый этап в развитии материалистической биологии. "Из науки мы знаем, -- писал И. В. Мичурин, -- что все бесчисленные виды и разновидности живых организмов очень медленным путем эволюции в течение нескольких десятков миллионов лет произошли от начального одноклеточного организма... Но при вмешательстве человека является возможным вынудить каждую форму животного или растения более быстро изменятся и при этом в сторону, желательную человеку. Для человека открывается обширное поле самой полезной для него деятельности: улучшения и создания новых форм как садовых, так и лекарственных и технических растений..." Так широко и глубоко определяя задачи селекции, Мичурин создал для нее прочный теоретический фундамент и разработал методы управления формообразовательным процессом, чтобы планово создавать новые формы растений. Мичурин показал, как надо управлять индивидуальным развитием растений и переделывать их наследственную природу, создавая ценные сорта для социалистического хозяйства. Воодушевленный вниманием и заботой величайших ученых и друзей науки -- Ленина и Сталина, Мичурин за период советской власти создал самые лучшие свои сорта и обобщил в капитальных трудах творческие итоги своих шестидесятилетних работ. После смерти Мичурина, Т. Д. Лысенко подхватил мичуринское знамя в биологической науке. Развивая мичуринское учение, он распространил его на все культуры, как общее биологическое учение о наследственности и ее изменчивости. Т. Д. Лысенко защитил мичуринское учение от нападок и извращений со стороны менделистов-морганистов. Он направил и объединил нас, мичуринцев, для разработки и творческого освоения передового учения Мичурина. И ныне все ярче выступает торжество мичуринского учения, вооружившего нас самыми лучшими, самыми быстрыми и самыми действенными методами преобразования растительного мира в интересах трудящегося человечества. Вопреки ложным и по существу идеалистическим построениям менделевско-моргановской генетики, Мичурин установил правильный диалектико-материалистический подход к изучению явлений наследственности и изменчивости. Растительный организм он рассматривал в процессе его развития и глубокого взаимодействия с внешней средой. И. В. Мичурин заложил основы учения об индивидуальном развитии растительного организма. Он установил, что сеянец культурного плодового дерева в процессе своего индивидуального развития проходит ряд изменений. При этом изменяется не только внешний облик растения, но и его отношение к условиям внешней среды. Молодой, только еще формирующийся растительный организм отличается высокой пластичностью, он особенно легко поддается глубокому воздействию окружающей среды. Поэтому путем создания соответствующих условий воспитания, в молодом сеянце можно вызывать большие изменения, которые будут отражаться и на потомстве. Следовательно, умело управляя индивидуальным развитием организма, селекционер тем самым может управлять наследственностью, изменять наследственные свойства организма в желательном для него направлении, формировать сорт с желательными качествами. За последние 20 лет эти основные положения мичуринского учения получили свое дальнейшее развитие в работах Т. Д. Лысенко, создавшего теорию стадийного развития растительного организма. Т. Д. Лысенко показал, что стадии развития характеризуются и обусловливаются прежде всего сменой требований, которые предъявляются развивающимся растением к условиям окружающей среды. Изучив эти требования, мы можем управлять развитием растений, что имеет огромное значение в практике сельского хозяйства и селекции. Это было показано Т. Д. Лысенко на таких блестящих примерах, как метод яровизации посевного материала, летние посадки картофеля и другие новаторские агроприемы, которые дали стране миллионы тонн добавочной продукции. Основываясь на мичуринского теории и на глубоком знании закономерностей стадийного развития растений, Т. Д. Лысенко на конкретных примерах вскрыл общие условия для переделки природы растений путем воспитания. Как смелый новатор И. В. Мичурин умел итти против существующих традиций в науке, если они задерживают ее поступательное движение. Он резко критиковал "гороховые" законы Менделя, которые были объявлены менделистами универсальными законами наследственности. Смешными являются старания генетиков-морганистов, например, профессора Дубинина, Альтшуллера и других, причесать учение Мичурина под гребенку менделевско-моргановской генетики. Т. Д. Лысенко в своем докладе хорошо показал, в чем заключается основное положение мичуринской генетики, в корне противоречащее ложным и вредным для практики установкам менделизма-морганизма. По мнению менделистов-морганистов, условия выращивания растений какого-либо сорта не влияют на изменение его природы, его сортовых качеств. В противовес этому ложному и вредному для производства выводу, Т. Д. Лысенко выдвинул в качестве руково