Оцените этот текст:


                                            Уолтеру Брэдбери, без которого
                                            эта книга  не была бы написана





     Эта книга опубликована впервые в 1952 году,  и  описание  поверхности
Марса и его атмосферы соответствует астрономическим представлениям  своего
времени.
     Однако  с  1952  года   знания   астрономов   о   Солнечной   системе
необыкновенно расширились благодаря использованию радаров и ракет.
     28 ноября 1964 года космический аппарат, известный как "Маринер  IV",
вылетел в направлении Марса. 15 июля 1965 года "Маринер IV"  обогнул  Марс
на расстоянии немного менее 6000 миль, записал данные и сделал фотографии,
которые были по радио отправлены на Землю.
     Оказалось, что  плотность  марсианской  атмосферы  равна  лишь  одной
десятой того,  что  считали  раньше.  Вдобавок  фотографии  показали,  что
поверхность Марса усеяна кратерами, похожими на лунные. С другой  стороны,
не было обнаружено никаких признаков каналов.
     Последующие  космические  аппараты,  направленные  в  сторону  Марса,
показали, что на Марсе меньше воды, чем думали раньше, и что ледяные шапки
Марса, видимые с Земли, состоят из замерзшей двуокиси углерода,  а  не  из
воды.
     Это значит, что жизнь в любой форма гораздо менее вероятна на  Марсе,
чем считали астрономы в 1952 году.
     Надеюсь, что читателям тем не менее книга понравится, но я  не  хотел
бы, чтобы их ввел в заблуждение  материал,  считавшийся  "точным"  в  1952
году, но с тех пор устаревший.

                                                             Айзек Азимов
                                                             Ноябрь 1970г.





     Дэвид Старр как раз смотрел на этого человека и  поэтому  видел,  как
все произошло. Он видел, как умер этот человек.
     Дэвид  терпеливо  ждал  доктора  Хенри,  тем   временем   наслаждаясь
атмосферой новейшего ресторана Интернационального  Города.  Это  была  для
него первая возможность по-настоящему отпраздновать свой диплом  и  статус
полноправного члена Совета Науки.
     Ожидание его не  раздражало.  Кафе  Верховное  все  еще  блестело  от
свеженаложенной  хромосиликоновой   краски.   Приглушенный   свет,   ровно
разливавшийся по всему залу, не имел видимого источника. На столе Дэвида у
стены  стоял  маленький  блестящий  куб,  в  котором  виднелась  крошечная
трехмерная копия оркестра, чья  негромкая  музыка  доносилась  из  глубины
зала. Палочка дирижера представляла собой полудюймовую движущуюся вспышку,
и, конечно, поверхность стола была самой современной модификацией силового
пола и, если бы  не  преднамеренное  мерцание,  оставалась  бы  совершенно
невидимой.
     Спокойные  карие   глаза   Дэвида   осматривали   соседние   столики,
полускрытые в альковах; Дэвид занимался этим не от скуки,  а  потому,  что
люди интересовали его гораздо  больше  научных  побрякушек,  которые  были
собраны в кафе Верховном. Трехмерное телевидение и силовые поля были чудом
десять лет назад, но с тех пор к ним привыкли. Люди, с другой стороны,  не
меняются, но даже теперь, десять тысяч лет после постройки пирамид и  пять
тысяч лет после взрыва первой атомной бомбы, в них неразрешимая загадка  и
нечто удивительное.
     Девушка в красивом  платье  негромко  смеялась,  глядя  на  сидевшего
против нее мужчину; человек  средних  лет  в  неудобном  выходном  костюме
набирал номера меню робота-официанта, а его жена  и  двое  детей  серьезно
следили за ним; два бизнесмена оживленно разговаривали за десертом.
     Именно когда взгляд Дэвида упал на бизнесменов, это и произошло. Один
их них, с налитым кровью лицом, конвульсивно дернулся и попытался  встать.
Второй, слабо вскрикнув, протянул руку в тщетной попытке помочь, но первый
уже упал в кресло и скользил под стол.
     Дэвид вскочил при первом  же  признаке  происшествия,  и  теперь  его
длинные  ноги  в  три  шага   преодолели   расстояние   между   столиками.
Прикосновением пальца к электронному  контакту  у  телевизора  он  опустил
фиолетовый занавес с флуоресцирующим рисунком в  открытом  конце  алькова:
теперь сцена не привлечет внимания. Многие обедающие  вообще  предпочитали
такое уединение.
     Только теперь спутник заболевшего обрел голос. Он сказал:
     - Мэннинг заболел. Какой-то припадок. Вы врач?
     Голос Дэвида был спокойным и ровным. В нем  звучала  уверенность.  Он
сказал:
     - Сидите спокойно и не шумите. Сейчас здесь будет управляющий, и все,
что можно, будет сделано.
     Он поднял больного, как куклу, хотя тот  был  плотного  телосложения.
Дэвид  оттолкнул  как   можно   дальше   стол;   пальцы   его   при   этом
сверхъестественно задержались в дюйме над поверхностью силового  поля.  Он
положил человека в кресло, расстегнул магнитный зажим его куртки  и  начал
делать искусственное дыхание.
     У Дэвида не было иллюзий. Он знал эти  симптомы:  неожиданный  прилив
крови к лицу, утрата голоса и дыхания, несколько минут борьбы за  жизнь  и
затем конец.
     Занавес отлетел  в  сторону.  С  удивительной  скоростью  управляющий
отозвался на сигнал тревоги, который Дэвид нажал до того, как покинул свой
столик. Управляющий был низеньким полным человеком в черном тесном костюме
консервативного кроя. Лицо его было обеспокоено.
     - Здесь что-то... - Он, казалось, съежился при виде зрелища.
     Оставшийся в живых посетитель говорил с истерической поспешностью:
     - Мы обедали, когда у моего  друга  произошел  приступ.  А  кто  этот
человек, я не знаю.
     Дэвид оставил свои тщетные попытки. Отбросив густые каштановые волосы
со лба, он сказал:
     - Вы управляющий?
     - Я Оливер Гаспер, управляющий кафе Верховного, -  удивленно  ответил
полный человек. - Кто-то со столика 87 подал  сигнал  тревоги,  но  столик
пуст. Мне сказали, что молодой человек только что вбежал в альков  столика
94, и вот я здесь. - Он повернулся. - Пойду за врачом.
     Дэвид сказал:
     - Минутку. Бесполезно. Этот человек мертв.
     - Что?! - воскликнул второй обедавший. Он бросился вперед с криком: -
Мэннинг!
     Дэвид удержал его, прижав к невидимой крышке стола.
     - Спокойней. Помочь ему нельзя, а шуметь не нужно.
     - Да, да! - быстро согласился Гаспер  -  Нельзя  расстраивать  других
обедающих. Но послушайте, сэр, все же врач должен осмотреть этого беднягу,
чтобы установить причину смерти. Я не могу допустить  нарушений  закона  в
своем ресторане.
     - Мне жаль, мистер Гаспер, но в данный момент я запрещаю осмотр этого
человека кем бы то ни было.
     - О чем это вы говорите? Если человек умер от сердечного приступа...
     - Пожалуйста. Давайте не устраивать бесполезных  дискуссий.  Как  вас
зовут, сэр?
     Оставшийся в живых посетитель тупо ответил:
     - Эжен Форестер.
     - Ну что ж, мистер Форестер, мне нужно точно знать, что  съели  вы  и
ваш спутник.
     - Сэр! - Маленький управляющий смотрел на Дэвида выпученными глазами.
- Вы считаете, что причина в пище?
     - Я ничего не считаю. Я задаю вопросы.
     - У вас нет права расспрашивать. Кто вы такой? Никто! Я требую, чтобы
этого беднягу осмотрел врач.
     - Мистер Гаспер, это дело Совета Науки.
     Дэвид  обнажил  внутреннюю  поверхность   запястья,   загнув   гибкий
металлитовый рукав.  На  мгновение  была  видна  только  кожа,  потом  она
потемнела и стал виден черный овал. Внутри  блеснули  и  заплясали  желтые
огоньки, образуя знакомый рисунок Большой Медведицы и Ориона.
     Губы   управляющего   задрожали.   Совет   Науки    не    официальный
правительственный орган, но его члены почти над правительством.
     Он сказал:
     - Простите, сэр.
     - Не нужно извиняться. Мистер Форестер, ответьте, пожалуйста, на  мой
первый вопрос.
     Форестер пробормотал:
     - Мы заказали обед номер три.
     - Оба?
     - Да.
     Дэвид спросил:
     - Были ли какие-нибудь замены?
     Он рассматривал лежавшее на столике меню. Кафе  Верховное  предлагало
внеземные деликатесы, но обед номер три был одним из наиболее  обычных  на
Земле:  овощной  суп,  телячьи  отбивные,  жареный   картофель,   горошек,
мороженое и кофе.
     - Да, замена была. - Форестер нахмурился. - Мэннинг заказал на десерт
марсливы.
     - А вы нет?
     - Нет.
     - А где эти марсливы сейчас? - Дэвид сам пробовал их. Сливы, растущие
в обширных теплицах Марса, сочные и  бескосточковые,  со  слабым  ароматом
корицы, наложенным на фруктовый вкус.
     Форестер сказал:
     - Он их съел. А что вы считаете?
     - За какое время до приступа?
     - Примерно за пять минут, мне кажется. Мы даже не закончили  кофе.  -
Человек болезненно побледнел. - Они отравлены?
     Дэвид не ответил. Он повернулся к управляющему.
     - Что вы скажете о марсливах?
     - В них не было ничего ненормального. Ничего,  -  Гаспер  в  волнении
схватил занавес и принялся его дергать, но при этом  не  забывал  говорить
еле слышным шепотом. - Свежая поставка с Марса, проверенная  и  одобренная
правительством. Только за последние три вечера мы продали несколько  сотен
порций. Ничего подобного не случалось.
     - Все равно лучше прикажите исключить марсливы из меню,  пока  мы  не
проверим их вторично. А теперь, на случай, если дело не в них, пожалуйста,
принесите какой-нибудь пакет, чтобы мы смогли забрать  остатки  обеда  для
проверки.
     - Сейчас. Сейчас.
     - И, конечно, никому об этом не рассказывайте.
     Управляющий вернулся через несколько секунд, вытирая  вспотевший  лоб
носовым платком. Он сказал:
     - Никак не могу этого понять. Никак не могу.
     Дэвид сложил в пакет пластиковые тарелки с  остатками  пищи,  добавил
то, что осталось от поджаренных булочек, закрыл вощеные чашки,  в  которых
подавали кофе, и отставил их в сторону. Гаспер перестал непрерывно  тереть
рука об руку и потянулся к контакту на краю стола.
     Рука Дэвида быстро двинулась, и управляющий вздрогнул, обнаружив, что
его запястье неподвижно зажато.
     - Сэр, но крошки!
     - Я их тоже заберу. -  С  помощью  перочинного  ножа  он  собрал  все
крошки, острое лезвие легко скользило вдоль пустоты  поверхности  силового
поля.  Самому  Дэвиду  не  нравились  столешницы  из  силового  поля.   Их
абсолютная прозрачность никак не  способствовала  расслаблению.  Обедающие
ничего не могли с собой поделать: видя висящие в пустоте тарелки и  чашки,
они испытывали напряжение. Приходилось специально слегка выводить поле  из
фазы,  что  вызывало  непрерывное   мерцание   и   создавало   впечатление
поверхности.
     В ресторанах такие поля пользовались популярностью,  поскольку  нужно
было лишь слегка, на долю дюйма, приподнять  поле,  чтобы  уничтожить  все
прилипшие крошки и капли. Только закончив  собирать  остатки  пищи,  Дэвид
позволил Гасперу проделать эту операцию, вначале отключив  предохранитель,
а затем используя специальный ключ. Немедленно появилась совершенно чистая
поверхность.
     - Еще минутку. - Дэвид  взглянул  на  циферблат  своих  часов,  потом
слегка отогнул занавес.
     - Доктор Хенри! - позвал он негромко.
     Долговязый мужчина средних лет, сидевший  за  тем  самым  столом,  за
которым  пятнадцать  минут  назад  сидел  Дэвид,  вздрогнул  и   удивленно
оглянулся.
     Дэвид улыбался. "Я здесь!". И прижал палец к губам.
     Доктор Хенри встал. Костюм свисал с него, редеющие седые волосы  были
тщательно зачесаны на лысину. Он сказал:
     - Мой дорогой Дэвид, ты уже здесь? А я думал, что ты опаздываешь.  Но
что случилось?
     Улыбка Дэвида оказалась короткоживущей. Он ответил:
     - Еще один.
     Доктор Хенри зашел за занавес, взглянул на мертвого и пробормотал:
     - Вот те на!
     - Можно и так сказать, - заметил Дэвид
     - Я думаю, - сказал доктор Хенри, снимая очки и  прочищая  их  слабым
силовым полем своего карманного  очистителя,  -  я  думаю,  лучше  закрыть
ресторан.
     Гаспер беззвучно открыл и закрыл рот, как рыба. Наконец он  сдавленно
произнес:
     - Закрыть ресторан! Он открыт всего неделю. Это катастрофа. Настоящая
катастрофа!
     - Всего лишь на час или около того. Нужно  убрать  тело  и  осмотреть
вашу кухню. Вы ведь хотите, чтобы мы раскрыли загадку пищевого отравления,
и для вас будет гораздо менее удобно, если мы будем заниматься всем этим в
присутствии обедающих.
     - Очень хорошо. Ресторан будет в вашем  распоряжении,  но  мне  нужен
час, чтобы все посетители кончили обедать. Надеюсь, огласки не будет.
     -  Никакой,  уверяю  вас.  -  Морщинистое  лицо  доктора  Хенри  было
обеспокоено. - Дэвид, позвони в Зал Совета и попроси  Конвея.  У  нас  для
таких случаев разработана процедура. Он знает, что нужно делать.
     - А я должен оставаться? - неожиданно вмешался Форестер. - Я болен.
     - Кто это, Дэвид? - спросил доктор Хенри.
     - Он обедал вместе с мертвецом. Его зовут Форестер.
     - Ага. Боюсь, мистер Форестер, вам придется болеть здесь.


     Ресторан  был  холоден  и  производил  неприятное  впечатление  своей
пустотой. Пришли и ушли молчаливые оперативники. Они  эффективно  атом  за
атомом проверили кухню. Теперь оставались только доктор Хенри и Дэвид. Они
сидели в пустом алькове. Света не было, а кубики  трехмерного  телевидения
на каждом столе превратились в простые стекла.
     Доктор Хенри покачал головой.
     - Мы ничего не выясним. Я это знаю по опыту. Прости, Дэвид. Не так мы
хотели отметить твой выпуск.
     - Для этого будет еще время. Вы  в  своих  письмах  упоминали  случаи
пищевого отравления, так что я был подготовлен. И все же я не  думал,  что
нужна такая абсолютная секретность. Если бы я об этом знал,  мог  бы  быть
осторожнее.
     - Бесполезно. Нельзя вечно скрывать это дело. Мало-помалу  информация
просачивается. Люди видят, как человек умирает за едой,  потом  слышат  об
аналогичных случаях. И всегда за едой. Плохо дело, а будет еще  хуже.  Ну,
поговорим об этом подробнее завтра, когда будешь у Конвея.
     -  Подождите!  -  Дэвид  пристально  посмотрел   в   глаза   старшему
собеседнику. - Что-то беспокоит вас больше, чем смерть одного человека или
даже смерть тысячи. Что-то, чего я не знаю. Что это?
     Доктор Хенри вздохнул.
     - Боюсь, Дэвид, что Земля в большой опасности. Большинство  Совета  в
это не верит, Конвей  убежден  лишь  наполовину,  но  я  уверен,  что  это
преднамеренное пищевое отравление есть хитрая и жестокая попытка захватить
контроль за экономической жизнью Земли и за парламентом.  И  до  сих  пор,
Дэвид, совершенно неизвестно, кто за этим стоит и как это





     Гектор Конвей, глава Совета Науки, стоял у окна  своего  кабинета  на
последнем этаже Башни  Науки,  стройного  сооружения,  возвышавшегося  над
северными пригородами Интернационального Города. Город  начал  сверкать  в
ранних сумерках. Скоро  вспыхнут  сплошные  белые  огни  вдоль  оживленных
пешеходных дорог. Как жемчуга, загорятся здания, когда оживут окна.  Почти
в самом центре его окна виднелись отдаленные  купола  Залов  Конгресса,  и
среди них здание Исполнительной Власти.
     Он был один в кабинете, а автоматический  замок  настроен  только  на
отпечатки пальцев доктора Хенри. Конвей чувствовал, как напряжение  слегка
отпускает его. Скоро  здесь  будет  Дэвид  Старр,  неожиданно  и  чудесным
образом выросший  и  готовый  к  исполнению  своего  первого  поручения  в
качестве члена Совета. Конвей чувствовал себя так, будто ждет собственного
сына. Впрочем, в некотором смысле так оно и было. Дэвид Старр - его сыном,
его и Огастаса Хенри.
     Вначале их было трое: он сам, Гас Хенри и Лоуренс Старр!  Они  вместе
учились,  вместе  поступили  в  Совет  науки  и  вместе  проводили  первые
расследования; а затем Лоуренс Старр получил  повышение.  Этого  следовало
ожидать: из всех троих он был самым талантливым.
     Он получил должность на Венере, и впервые за все время они взялись за
новую  работу  не  вместе.  Лоуренс  улетел  с  женой  и сыном. Женой была
Барбара.  Прекрасная  Барбара  Старр!  Ни  Хенри,  ни  сам Конвей так и не
женились:  ни  одна  девушка  не  могла сравниться с Барбарой в их памяти.
Когда родился Дэвид, они стали дядей Гасом и дядей Гектором,  пока ребенок
не начал путаться и называть отца дядей Лоуренсом.
     А потом во время полета на Венеру на корабль напали пираты. Произошло
массовое убийство. Пираты не берут в космосе пленных,  и  через  два  часа
свыше ста человек были мертвы. Среди них - Лоуренс и Барбара.
     Конвей помнил день, помнил даже минуту, когда  эта  новость  достигла
Башни Науки. Патрульные корабли ринулись в космос, выслеживая пиратов; они
атаковали пиратские логова в астероидах с беспрецедентной яростью. Поймали
ли они того самого пирата, который взорвал идущий на Венеру корабль, так и
осталось неизвестным, но с  этого  года  силы  пиратов  были  окончательно
подорваны.
     И патрульные корабли обнаружили кое-что еще:  крошечную  спасательную
шлюпку, летящую по опасной орбите между Венерой и  Землей  и  издающую  по
радио холодные автоматические призывы о помощи. Внутри находился  ребенок.
Испуганный  четырехлетний  мальчик,  который   много   часов   отказывался
говорить, повторяя только: "Мама сказала, чтобы я не плакал".
     Это был  Дэвид  Старр.  События,  о  которых  он  рассказал,  увидены
детскими глазами, но истолковать их было нетрудно. Конвей по-прежнему ясно
представлял себе последние минуты в  погибавшем  корабле:  Лоуренс  Старр,
умирающий в контрольной рубке, куда врываются пираты; Барбара с  бластером
в руке с отчаянной торопливостью усаживает Дэвида в шлюпку,  стараясь  как
можно лучше установить показания на приборах, и выпускает шлюпку в космос.
А потом?
     У нее в руках было оружие. До последнего мгновения  она  использовала
его против врагов, а когда это стало невозможно, против себя.
     Конвею было больно думать об этом. Больно, и  он  хотел  сопровождать
патрульные корабли, чтобы своими  руками  превращать  пиратские  пещеры  в
пылающий океан атомного уничтожения. Но члены Совета Науки,  сказали  ему,
слишком ценны, чтобы  рисковать  ими  в  полицейских  акциях,  поэтому  он
остался дома и читал бюллетени новостей,  как  только  они  появлялись  на
ленте телепроектора.
     Вместе они с Огастасом Хенри усыновили Дэвида и посвятили свои  жизни
тому, чтобы стереть ужасные воспоминания. Они стали  для  Дэвида  отцом  и
матерью; они лично присматривали за его воспитанием;  они  растили  его  с
одной мыслью: сделать его таким, каким был Лоуренс Старр.
     Он превзошел их ожидания. Ростом с Лоуренса,  достигая  шести  футов,
длинноногий и жесткий, с холодными нервами и быстрыми  мышцами  атлета,  с
резким, ясным умом первоклассного ученого. И кроме того, в его  каштановых
чуть волнистых волосах, в ясных,  широко  расставленных  карих  глазах,  в
ямочке на подбородке, которая исчезала, когда он улыбался, - во всем  этом
было что-то, напоминавшее Барбару.
     Он пронесся сквозь годы обучения, оставляя за собой след искр и пепла
от прежних рекордов как на игровых полях, так и в аудиториях.
     Конвей был обеспокоен.
     - Это неестественно, Гас. Он превосходит отца.
     А Хенри, который не верил в ненужные речи, попыхивал трубкой и  гордо
улыбался.
     - Мне не хочется этого говорить, - продолжал Конвей, - потому что  ты
будешь надо мной смеяться, но есть в этом  что-то  не  вполне  нормальное.
Вспомни, ребенок двое суток находился в космосе, от солнечной радиации его
защищал лишь тонкий корпус шлюпки. Он находился всего  лишь  в  семидесяти
миллионах миль от Солнца в период максимальной активности.
     - По-твоему, что Дэвид должен был сгореть, - сказал Хенри.
     - Не знаю, - пробормотал Конвей.  -  Воздействие  радиации  на  живую
ткань, на человеческую живую ткань имеет свои загадки.
     - Естественно. Эта не та область, в которой осуществим эксперимент.
     Дэвид окончил колледж с высочайшими баллами. На уровне выпускника  он
умудрился выполнить оригинальную работу по биофизике.  Он  оказался  самым
молодым полноправным членом Совета Науки.
     Для Конвея во всем этом заключалась и потеря. Четыре года  назад  его
избрали главой Совета Науки. За подобную честь он отдал бы  жизнь,  но  он
знал, что если бы Лоуренс Старр жил, избран был бы более достойный.
     И он утратил все контакты с Дэвидом, кроме редких и случайных, потому
что быть главой  Совета  Науки  означает  посвятить  себя  проблемам  всей
Галактики. Даже на выпускных экзаменах он видел Дэвида лишь на расстоянии.
За последние четыре года он разговаривал с ним едва ли четыре раза.
     Поэтому его сердце забилось, когда он услышал, как открывается дверь.
Он повернулся и быстро пошел навстречу вошедшим.
     - Гас, старина. - Он протянул руку. - Дэвид, мальчик!


     Прошел час. Уже была ночь, когда они смогли перестать говорить о себе
и обратились к делам вселенной.
     Начал Дэвид. Он сказал:
     - Я сегодня впервые был свидетелем смерти от отравления, дядя Гектор.
Я знал достаточно, чтобы предотвратить панику. Но хотел бы  знать  больше,
чтобы помешать отравлению.
     Конвей мрачно кивнул.
     - Столько не знает никто. Я полагаю, Гас, это был  опять  марсианский
продукт.
     - Невозможно сказать, Гектор. Но в деле фигурируют марсианские сливы.
     - Предположим, - сказал Дэвид Старр, - вы расскажете мне все, что мне
дозволено знать.
     - Все очень просто, - сказал Конвей. - Ужасно  просто.  За  последние
четыре месяца примерно двести человек умерли сразу после того,  как  поели
выращенные на Марсе продукты. Яд неизвестен,  и  симптомы  не  принадлежат
никакой болезни. Быстрый  полный  паралич  нервов,  контролирующих  работу
диафрагмы и мышц груди. Вследствие этого паралич  легких  и  смерть  через
пять минут.
     Дело даже хуже. В нескольких случаях жертвы были  захвачены  вовремя,
мы применяли искусственное дыхание, как ты, и даже  искусственные  легкие.
Все равно  смерть  через  пять  минут.  Поражено  и  сердце.  Вскрытие  не
показывает  ничего,  кроме  невероятно  быстро  развивающегося   поражения
нервов.
     - А отравленная пища? - спросил Дэвид.
     - Тупик, - ответил Конвей. - Отравленный кусок или  порция  полностью
усваивается. Другие образцы того же сорта на столе  и  в  кухне  абсолютно
безвредны. Мы скармливали их животным и  даже  добровольцам.  Исследование
содержание желудка мертвых дает неопределенные результаты.
     - Откуда же вы тогда знаете, что пища отравлена?
     - Потому что смерть во всех случаях после марсианской еды  -  это  не
просто совпадение.
     Дэвид сказал задумчиво:
     - И, по-видимому, болезнь не заразна.
     - Нет. Хвала звездам за это. Но даже и так  положение  тяжелое.  Пока
мы, как могли, сохраняли все в полной тайне,  при  содействии  Планетарной
полиции. Двести смертных случаев за четыре месяца для  населения  Земли  -
все еще ничтожное число, но оно может увеличиться. И если люди Земли будут
считать, что любой кусок марсианской пищи может  оказаться  их  последним,
последствия будут ужасны. Даже если  по-прежнему  будет  умирать  в  месяц
пятьдесят человек из пяти миллиардов жителей Земли, каждый сочтет, что  он
окажется в числе этих пятидесяти.
     - Да, - согласился Дэвид, - а это значит, что рынок марсианской  пищи
перестанет существовать. Плохо для Марсианских фермерских синдикатов.
     - Это что! - Конвей пожал  плечами,  отбрасывая  проблему  фермерских
синдикатов, как нечто незначительное. - А больше ты ничего не видишь?
     - Вижу,  что  сельское  хозяйство  Земли  не  может  прокормить  пять
миллиардов человек.
     - Точно. Мы не можем прожить без  продуктов  с  колониальных  планет.
Через шесть недель на Земле начнут умирать с голода. Но  если  люди  будут
бояться марсианской пищи, предотвратить голод не удастся,  а  я  не  знаю,
сколько мы еще продержимся.  Каждая  новая  смерть  -  это  новый  кризис.
Разнесут ли об этом последнем теленовости  по  всему  свету?  Всплывет  ли
правда? И к тому же существует еще теория Гаса.
     Доктор Хенри откинулся, утрамбовывая табак в трубке.
     - Я уверен, Дэвид, что эпидемия пищевых отравлений - не  естественный
феномен. Он слишком широко распространен. Сегодня в Бенгалии, на следующий
день в Нью-Йорке, потом на Занзибаре. За этим чей-то разум.
     - Говорю тебе... - начал Конвей.
     - Если какая-то группа пытается захватить  контроль  за  Землей,  что
может быть лучше,  чем  ударить  по  нашему  слабейшему  месту  -  запасам
продовольствия?  Земля  -  наиболее  населенная  планета  Галактики.   Это
естественно, поскольку она родина человечества. Но именно это  делает  нас
слабыми, поскольку мы не можем прокормить себя. Наша житница  в  небе:  на
Марсе, на Ганимеде, на Европе. Если прекратить  импорт  любым  способом  -
пиратскими нападениями или гораздо более тонко, как сейчас,  -  мы  быстро
станем беспомощны. Вот и все.
     -  Но  если  это  так,  не  станет  ли  такая  группа  связываться  с
правительством, хотя бы для того, чтобы предъявить ультиматум?  -  спросил
Дэвид.
     - Кажется, так, но, может, они  ждут  своего  часа,  ждут,  чтобы  мы
созрели. Или они прямо имеют дело с фермерами  Марса.  Колонисты  себе  на
уме, они не доверяют Земле и в сущности, если поймут, что их  благополучие
под угрозой, могут присоединиться к преступникам. Может быть, даже,  -  он
яростно запыхтел, - они сами... Но я никого не обвиняю.
     - А моя роль? Что, по-вашему, должен делать я? - спросил Дэвид.
     - Позволь мне ему объяснить, - сказал  Конвей.  -  Дэвид,  мы  хотим,
чтобы ты отправился в Центральную лабораторию на Луне.  Ты  будешь  членом
группы, занимающейся расследованием этой проблемы. В настоящий момент  там
получают образцы всех продуктов, доставляемых с Марса.  Мы  обязаны  найти
там  отравленную  пищу.  Половина  всех  образцов  скармливается   крысам.
остальные исследуются всеми доступными нам способами.
     - Понимаю. И если дядя Гас прав,  у  вас,  вероятно,  есть  еще  одна
команда на Марсе?
     - Очень опытные люди. Ну а ты готов отправиться на Луну сегодня же?
     - Конечно. В таком случае могу ли я уйти, чтобы подготовиться?
     - Разумеется.
     - Не будет ли возражений против того, чтобы я летел в своем корабле?
     - Вовсе нет.


     Оставшись одни в пустом кабинете, двое ученых долго молчали, глядя на
сказочные огни города.
     Наконец Конвей сказал:
     - Как он похож на Лоуренса! Но ведь он так молод. Дело опасное.
     Хенри ответил:
     - Ты на самом деле считаешь, что сработает?
     - Несомненно. - Конвей рассмеялся. - Ты слышал его последний вопрос о
Марсе. Он не собирается отправляться на Луну. Я хорошо  его  знаю.  И  так
лучше всего защитить его. Официальные записи утверждают, что он  на  Луне;
Центральной лаборатории приказано доложить о его  прибытии.  Когда  он  на
самом деле окажется на Марсе, твои заговорщики, если  они  существуют,  не
заподозрят, что он член Совета, а он, конечно, сохранит инкогнито,  думая,
что дурачит нас.
     Конвей добавил:
     - Он умен. Он может сделать что-нибудь, чего не можем мы. К  счастью,
он еще молод, и им можно маневрировать.  Через  несколько  лет  это  будет
невозможно. Он будет видеть нас насквозь.
     Негромко звякнул коммуникатор Конвея. Тот включил его.
     - В чем дело?
     - Личное сообщения для вас, сэр.
     - Для меня? Передавайте. - Он удивленно посмотрел на Хенри. -  Может,
заговорщики, о которых ты болтаешь?
     - Открой, и увидим, - предложил Хенри.
     Конвей открыл конверт. Несколько мгновений смотрел на  листок,  потом
рассмеялся, бросил листок Хенри и откинулся в кресле.
     Хенри подобрал листок. На нем было лишь  две  строчки:  "Пусть  будет
по-вашему. Лечу на Марс". И подпись: Дэвид.
     Хенри расхохотался.
     - Ты сманеврировал им, все в порядке.





     Для прирожденного землянина Земля - это Земля. Третья планета звезды,
известной жителям всей Галактики как Солнце. Но  в  официальной  географии
Земля - нечто гораздо большее: она включает все  тела  Солнечной  системы.
Марс - такая же Земля, как сама Земля, и  мужчины  и  женщины  Марса  тоже
земляне, хотя живут на другой планете. Во всяком  случае  по  закону.  Они
голосуют за Всепланетный Конгресс и за Планетарного Президента.
     Но это лишь постольку поскольку. Земляне Марса считают себя особой  и
лучшей породой,  и  новичку  предстоит  пройти  долгий  путь,  прежде  чем
марсианские фермеры перестанут его считать  просто  туристом,  не  имеющим
особого значения.
     Дэвид Старр обнаружил это почти сразу, как только вошел в здание Бюро
набора на фермы. Вслед за ним вошел маленький человек. Настоящий малыш. Не
больше пяти футов двух дюймов, и его нос  находился  бы  на  уровне  груди
Дэвида, если бы они стояли лицом  к  лицу.  У  него  светло-рыжие  волосы,
зачесанные прямо назад, широкий  рот,  типичный  двубортный  комбинезон  с
открытым воротом  и  ярко  раскрашенные,  доходящие  до  щиколоток  сапоги
марсианского фермера.
     Дэвид направился к окну, над которым горела надпись "Наем на  фермы",
за ним послышались шаги, и высокий голос воскликнул:
     - Погоди. Замедли шаги, приятель.
     На него смотрел маленький человек.
     Дэвид спросил:
     - Я могу быть вам полезен?
     Малыш тщательно осмотрел его сверху донизу,  потом  протянул  руку  и
небрежно уперся в талию землянина.
     - Как давно со старых сходней?
     - С каких сходней?
     - Ты довольно массивен для землянина. Там у вас тесно?
     - Да, я с Земли.
     Маленький человек одну за другой опустил руки, так что они щелкнули о
голенища его сапог. Это был фермерский жест самоуверенности.
     - В таком случае, - сказал он, -  может,  ты  подождешь  и  позволишь
местному уроженцу заняться делом?
     Дэвид ответил:
     - Пожалуйста.
     - А если у тебя есть возражения, можем разобраться с ними, когда тебе
будет удобно. Меня зовут Бигмен. Я Джон Бигмен Джонз, но можешь  любого  в
городе просто спросить о Бигмене. - Он помолчал, потом добавил: - Это  мое
прозвище, землянин. Ты возражаешь?
     Дэвид серьезно ответил:
     - Вовсе нет.
     Бигмен сказал: "Хорошо" и  направился  к  окну,  а  Дэвид,  чье  лицо
расплылось в улыбке, как только Бигмен повернулся к  нему  спиной,  сел  и
стал ждать.
     Он  всего  двенадцать  часов  находился  на  Марсе  и  успел   только
зарегистрировать корабль под вымышленным именем в большом подземном гараже
за пределами города, снял на ночь номер в  одном  из  отелей  и  часа  два
побродил по городу под куполом.
     На Марсе только три таких города, и  малого  количества  и  следовало
ожидать, так как содержание огромных куполов и непрерывный поток  энергии,
создававший земную температуру и силу тяжести,  обходились  очень  дорого.
Этот, Винград-Сити, названный так в честь Роберта Кларка Винграда, первого
человека, достигшего Марса, самый большой.
     Он не очень отличается от любого земного города; почти кусочек Земли,
вырезанный и пересаженный на другую планету; как будто  жители  Марса,  на
ближайшем удалении отстоящие от родной планеты на тридцать пять  миллионов
миль, пытались скрыть этот факт  от  самих  себя.  В  центре  города,  где
эллипсоидальный  купол  достигал   четверти   мили   высоты,   есть   даже
двадцатиэтажные здания.
     Не  хватает  только  одного.  Нет  солнца  и  голубого  неба.   Купол
прозрачен, и когда светит солнце, его свет равномерно распространяется  на
всех десяти квадратных милях. Но интенсивность света в любом месте  купола
остается низкой, и человеку небо  кажется  бледно-бледно-желтым.  Все  это
производит впечатление облачного дня на Земле.
     Когда наступает ночь, купол  постепенно  бледнеет  и  растворяется  в
абсолютной  беззвездной  черноте.  Но  тут  вспыхивают  уличные  огни,   и
Винград-Сити становится еще больше  похож  на  земные  города.  В  зданиях
искусственный свет используется круглосуточно.
     Дэвид Старр поднял голову при громких звуках голосов.
     Бигмен кричал у окна:
     - Говорю вам: это черный список. Клянусь  Юпитером,  меня  занесли  в
черный список!
     Человек за столом, казалось, волнуется. У него  были  пушистые  баки,
которые он нервно перебирал пальцами. Он сказал:
     - У нас нет никакого черного списка, мистер Джонз...
     - Меня зовут  Бигмен.  В  чем  дело?  Ты  боишься  быть  дружелюбным?
Несколько дней назад ты меня называл Бигменом.
     - У нас нет  черных  списков,  Бигмен.  На  фермах  просто  не  нужны
работники.
     - О чем это ты болтаешь? Тим Дженкинс позавчера получил работу в  две
минуты.
     - У Тима Дженкинса опыт в управлении ракетами.
     - Я не хуже Тима могу управлять ракетой.
     - Да, но ты здесь обозначен как сеятель.
     - И очень хороший. Что, сеятели не нужны?
     - Послушай, Бигмен, - сказал человек за столом.  -  Я  внесу  тебя  в
список. Это все, что я могу сделать. Как только что-нибудь подвернется,  я
дам тебе знать. - Он отвернулся и уставился в книгу  записей,  с  деланной
сосредоточенностью читая ее страницы.
     Бигмен повернулся, потом через плечо бросил:
     - Ну, ладно, но я буду сидеть здесь, и как только ты получаешь запрос
на работника, я туда отправлюсь. Если меня не  захотят  принять,  я  хочу,
чтобы они сами мне об этом объявили. Мне, ты понял?  Мне,  Дж._Бигмену_Дж.
лично!
     Человек за столом ничего не ответил. Бигмен с бормотанием сел.  Дэвид
Старр встал и подошел к столу.  Никакой  другой  фермер  не  появлялся,  и
оспаривать его очередь было некому.
     Он сказал:
     - Мне нужна работа.
     Человек поднял голову, взял бланк занятости и ручной принтер.
     - Какая работа?
     - Любая работа на ферме.
     Человек отложил ручной принтер.
     - Вы родились на Марсе?
     - Нет, сэр. Я с Земли.
     - Извините. Никакой работы.
     Дэвид сказал:
     - Послушайте. Я могу работать и нуждаюсь в работе. Великая Галактика,
что, здесь действует закон против приема на работу землян?
     - Нет, но вряд ли вы сможете работать на ферме без всякого опыта.
     - Но мне все равно нужна работа.
     - Легко найти работу в городе. Следующее окошко.
     - Я не могу работать в городе.
     Человек за столом задумчиво посмотрел на  Дэвида,  и  тот  без  труда
разгадал значение его взгляда. Люди прилетали на Марс по многим  причинам,
и одна из них - Земля для некоторых становилась слишком  неудобным  местом
жительства.  Когда  объявлялся  розыск  беглеца,  города  Марса  тщательно
прочесывали (в конце концов они ведь часть Земли), но никто и  никогда  не
находил разыскиваемого на марсианских фермах.  Для  фермерских  синдикатов
лучший фермер такой, которому больше некуда  деваться.  О  таких  беглецах
заботились и защищали их от земных властей, признаваемых только наполовину
и еще больше презираемых.
     - Имя? - сказал клерк, снова придвинув к себе бланк.
     -  Дик  Вильямс,  -  ответил   Дэвид,   указав   имя,   под   которым
зарегистрировал корабль.
     Клерк не спросил никакого удостоверения.
     - Где я смогу вас отыскать?
     - Отель Лендис, номер 212.
     - Есть опыт работы в условиях низкой гравитации?
     Вопросы продолжались один за другим:  большая  часть  граф  в  бланке
оставалась пустой. Клерк вздохнул, сунул бланк в щель для  автоматического
микрофильмирования, подшил его и добавил к постоянным документам бюро.
     Он  сказал:  "Я  дам  вам  знать".  Но  голос  его  звучал  не  очень
обнадеживающе.
     Дэвид отвернулся. Он не многого ждал от этого визита,  но  теперь  по
крайней мере у него есть законный статус искателя работы. Следующий шаг...
     Он резко повернулся. В помещение входили три человека, и малыш Бигмен
гневно вскочил со своего места. Теперь он стоял лицом к вошедшим, руки его
свободно свисали, но оружия в них не было.
     Вошедшие остановились, и тот, что стоял сзади, рассмеялся и сказал:
     - Похоже, здесь могучий червяк Бигмен. Может, работу ищет, босс?
     У говорившего широкие  плечи  и  раздавленный  нос.  Во  рту  у  него
изжеванная сигара с зеленым марсианским табаком, и  он  очень  нуждался  в
бритье.
     - Тише, Гризволд, - сказал передний. Этот полный, не  очень  высокий,
кожа на щеках и затылке гладкая и  ровная.  На  нем  типичный  марсианский
комбинезон, но из гораздо лучшего материала,  чем  у  остальных  фермеров.
Высокие сапоги украшены розовой спиралью.
     Во всех своих путешествиях по Марсу Дэвид Старр ни разу  не  встретил
сапог  с  одинаковым  рисунком  и  не  кричаще  ярких.  Это  был   признак
индивидуальности среди фермеров.
     Бигмен приблизился к троим, его  маленькая  грудь  раздувалась,  лицо
гневно исказилось. Он сказал:
     - Мне нужны мои документы, Хеннес. Я имею право их получить.
     Хеннесом оказался полный человек впереди. Он спокойно ответил:
     - Ты не заслуживаешь никаких документов, Бигмен.
     - Но я не могу получить никакую работу без приличных бумаг. Я работал
на вас два года и выполнял свое дело.
     - Ты делал гораздо больше. Прочь с дороги!  -  Хеннес  протопал  мимо
Бигмена, подошел к окну и сказал: - Мне  нужен  опытный  сеятель,  хороший
работник. И достаточно высокий, чтобы сменить этого малыша, от которого  я
избавился.
     Бигмен услышал это.
     - Клянусь космосом, - заревел он, - ты прав, я делал больше, чем  мне
полагалось. Я замечал то, что не должен был замечать, вот  что  ты  хочешь
сказать. Я видел, как ты уезжаешь в пустыню ночью. А на следующее утро  ты
об этом ничего не знал, только меня вышвырнули и без всяких документов...
     Хеннес раздраженно оглянулся через плечо.
     - Гризволд, - сказал он, - вышвырни этого придурка.
     Бигмен не отступил, хотя из Гризволда можно  было  бы  сделать  двоих
таких, как он. Он сказал высоким голосом:
     - Ну, ладно. Подходите по одному.
     Но теперь своей обманчиво медленной  ровной  походкой  подошел  Дэвид
Старр.
     Гризволд сказал:
     - Приятель, ты стоишь у меня на дороге. Мне нужно выбросить кое-какой
мусор.
     Из-за Дэвида Бигмен выкрикнул:
     - Все в порядке, землянин. Пусти его ко мне.
     Дэвид не обратил на это внимания. Гризволду он сказал:
     -  Ведь  это  общественное  место,  приятель.  Мы  все  имеем   право
находиться здесь.
     Гризволд ответил:
     - Давай не спорить, приятель, - и грубо положил руку на плечо Дэвиду,
как будто хотел его отбросить в сторону.
     Левая рука Дэвида перехватила запястье Гризволда, правая  устремилась
к плечу  противника.  Гризволд,  вращаясь,  отлетел  назад  и  ударился  о
пластиковую перегородку, разделявшую помещение.
     - Я лучше поспорю, приятель, - сказал Дэвид.
     Клерк с криком вскочил из-за стола.  Другие  чиновники  столпились  у
выхода из-за перегородки, но  не  пытались  вмешаться.  Бигмен  со  смехом
хлопнул Дэвида по спине.
     - Неплохо для землянина.
     На  мгновение  Хеннес,  казалось,   застыл.   У   третьего   фермера,
низкорослого и бородатого, с бледным лицом человека,  проводящего  слишком
много времени под неярким солнцем Марса и слишком мало  под  искусственным
освещением города, нелепо отвисла нижняя челюсть.
     К Гризволду медленно возвращалось дыхание. Он  потряс  головой.  Пнул
упавшую на пол сигару. Потом поднял голову, в глазах его была  ярость.  Он
оттолкнулся от стены, и в руке его сверкнула сталь.
     Но Дэвид сделал шаг в сторону  и  поднял  руку.  Маленький  изогнутый
цилиндр, который обычно удобно лежал у него под правой  рукой,  выдвинулся
из рукава в ладонь.
     Хеннес крикнул:
     - Осторожнее, Гризволд. У него бластер.
     Дэвид сказал:
     - Брось лезвие.
     Гризволд выругался, но металл зазвенел о пол. Бигмен бросился  вперед
и подобрал его, усмехаясь Гризволду в лицо.
     Дэвид протянул руку за лезвием и бросил на него быстрый взгляд.
     - Хорошая игрушка для фермера, - сказал  он.  -  Разве  на  Марсе  не
действует закон о силовых полях?
     Это было самое отвратительное  оружие  в  Галактике.  Внешне  обычное
лезвие из нержавеющей стали, чуть толще обычного ножа, удобно ложившееся в
руку. Внутри находился  крошечный  мотор,  создававший  невидимое  силовое
поле, острое,  как  бритва,  длиной  не  более  девяти  дюймов,  способное
разрезать любую материю. Броня против такого поля бесполезна,  и  так  как
оно с одинаковой легкостью разрезает и мышцы,  и  кость,  его  удар  почти
неизбежно смертелен.
     Хеннес встал между ними.
     - А где у тебя разрешение на бластер, землянин? Убери  его,  и  будем
квиты. Пошли отсюда, Гризволд.
     - Минутку, - сказал  Дэвид,  когда  Хеннес  повернулся.  -  Вы  ищете
работника?
     Хеннес снова повернулся к нему, брови его удивленно поднялись.
     - Я ищу работника. Да.
     - Отлично. А я ищу работу.
     - Мне нужен опытный сеятель. У тебя есть опыт?
     - Пожалуй, нет.
     - Когда-нибудь убирал урожай? Пескоходом сможешь  управлять?  Короче,
как я могу судить по твоему костюму, - он сделал шаг назад, чтобы  получше
разглядеть Дэвида, - ты землянин, который случайно  неплохо  обращается  с
бластером. Мне ты не нужен.
     - Даже в том случае, - голос Дэвида опустился до  шепота,  -  если  я
скажу, что интересуюсь пищевыми отравлениями?
     Лицо Хеннеса не изменилось, он не сморгнул глазом. Сказал:
     - Не понимаю тебя.
     - Подумайте получше. - Дэвид слегка улыбался, но в его улыбке не было
веселья.
     Хеннес сказал:
     - Работать на марсианской ферме нелегко.
     - Я привык к нелегкой работе.
     Тот взглянул на крепкую фигуру Дэвида.
     - Может, ты прав. Ладно, мы  тебя  будем  кормить,  дадим  три  смены
одежды и пару сапог. Пятьдесят долларов за первый  год,  выплата  в  конце
года. Если весь год не проработаешь, никакой оплаты.
     - Согласен. А что за работа?
     - Единственная, на какую ты способен. Будешь помощником  в  столовой.
Если научишься, сможешь продвинуться; если нет, там и проведешь весь год.
     - Договорились. А как насчет Бигмена?
     Бигмен,  переводивший  взгляд  с  одного  на  другого,   пронзительно
воскликнул:
     - Нет, сэр, я на этого набитого песком мешка не  работаю.  И  вам  не
советую.
     Дэвид через плечо бросил:
     - А небольшая работа в обмен на документы?
     - Ну, разве что с месяц, - сказал Бигмен.
     - Он твой друг? - спросил Хеннес.
     Дэвид кивнул.
     - Да, я без него не поеду.
     - Беру его тоже. Один месяц, и пусть он держит рот закрытым.  Никакой
платы, только документы. Пошли отсюда. Мой пескоход снаружи.
     Впятером они вышли, Бигмен и Дэвид шли сзади.
     - Я у тебя в долгу,  приятель,  -  сказал  Бигмен.  -  Получи,  когда
захочешь.
     Пескоход  был  открытым,  но  Дэвид  видел  щели  по   боками,   куда
вставлялись панели, и тогда машина служила  бы  укрытием  перед  песчаными
бурями Марса. Колеса широкие, чтобы не тонуть в песке. Стекла минимум,  да
и то сливается с металлом, как будто они родились вместе.
     Улицы полны народу, но никто не обращал  внимания  на  самое  обычное
зрелище - пескоход с фермерами.
     Хеннес сказал:
     - Мы сядем впереди. Ты с твоим другом садитесь сзади, землянин.
     Говоря  это,  он  сел  на  сидение   водителя.   Приборы   управления
располагались на переднем щите, наверху - ветровое  стекло.  Гризволд  сел
справа от Хеннеса.
     Бигмен сел сзади. Дэвид последовал за ним. Кто-то стоял за ним. Дэвид
уже полуобернулся, когда Бигмен неожиданно воскликнул: "Сзади!"
     У дверцы стоял второй спутник Хеннеса,  с  бледным  бородатым  лицом.
Дэвид двинулся быстро, но было уже поздно.
     Последнее, что он увидел, был блеск оружия  в  руке  этого  человека,
потом послышался какой-то мягкий звук. Чувства боли не было, далекий голос
произнес: "Хорошо, Зукис. Садись сзади и  присматривай  за  ними".  Голос,
казалось, доносился, с конца длинного туннеля. Потом какое-то  движение  и
абсолютная пустота.





     Рваные полосы света  проплывали  мимо.  Дэвид  Старр  ощутил  сильное
покалывание во всем теле и давление на спине. Последнее  объяснялось  тем,
что он лежал лицом вверх на жестком матраце. А покалывание, как  он  знал,
последствия станнера, оружия, которое  парализовало  нервные  окончания  у
основания мозга.
     Прежде чем полосы света приобрели  смысл,  прежде  чем  он  полностью
осознал себя, Дэвид почувствовал, что его трясут за  плечи  и  шлепают  по
щекам. Свет устремился в его открытые глаза,  и  он  поднял  ноющую  руку,
чтобы предотвратить следующий шлепок.
     Это был Бигмен, его маленькое кроличье лицо с круглым курносым  носом
придвинулось совсем близко. Он сказал:
     - Клянусь Ганимедом, я уже думал, что тебя прикончили.
     Дэвид приподнялся на болящем локте.
     - Я так себя чувствую, будто это почти правда. Где мы?
     - В фермерской тюрьме. Бесполезно пытаться выбраться: двери  закрыты,
окна зарешечены. - Голос его звучал угнетенно.
     Дэвид пощупал под рукой. Бластера  не  было.  Естественно!  Этого  он
ожидал. Он спросил:
     - Тебе тоже досталось станнера, Бигмен?
     Бигмен покачал головой.
     - Зукис уложил меня рукоятью пистолета. - Он с осторожным отвращением
потрогал голову. Потом выпалил: - Но я перед этим чуть не сломал ему руку.
     За дверью послышались шаги. Дэвид сел. Вошел Хеннес,  с  ним  пожилой
человек с вытянутым усталым лицом,  бледно-голубыми  глазами  под  густыми
седыми  бровями,  которые,  казалось,  постоянно  морщились.  На  нем  был
городской костюм, вполне земного типа. Даже марсианских сапог  на  нем  не
было.
     Хеннес вначале заговорил с Бигменом.
     - Убирайся в столовую, и в первый же раз, как выйдешь без разрешения,
будешь разорван надвое.
     Бигмен скорчил рожу, махнул Дэвиду - "Пока, землянин"  -  и  вышел  с
топотом.
     Хеннес посмотрел ему вслед и закрыл за ним дверь. Потом повернулся  к
человеку с седыми бровями.
     - Это он, мистер Макиан. Называет себя Вильямсом.
     - Вы рисковали, Хеннес. Если бы он умер,  вместе  с  ним  исчезла  бы
ценная нить.
     Хеннес пожал плечами.
     - Он был вооружен. Мы не могли иначе. Во всяком случае он перед вами,
сэр.
     Дэвид подумал, что они говорят о нем так, будто его здесь нет или  он
неодушевленная часть кровати.
     Макиан повернулся к нему, взгляд его был жестким.
     - Я владелец этого ранчо. Свыше ста миль в любом  направлении  -  все
это Макиан. Я указываю, кого освободить, а  кого  заключить  в  тюрьму.  Я
говорю, кто работает, а кто голодает, даже кто живет  и  кто  умирает.  Ты
меня понял?
     - Да, - ответил Дэвид.
     -  Тогда  отвечай  откровенно,  и  тебе  нечего  бояться.   Но   если
попытаешься что-нибудь скрыть, мы все равно узнаем. И тогда придется  тебя
убить. Ты по-прежнему меня понимаешь?
     - Понимаю.
     - Тебя зовут Вильямс?
     - Таково мое имя на Марсе.
     - Ладно. Что ты знаешь о пищевых отравлениях?
     Дэвид спустил ноги с кровати. Он сказал:
     - Моя сестра умерла, она днем решила подкрепиться хлебом с джемом. Ей
было всего двенадцать лет, и она лежала  мертвая,  а  на  губах  джем.  Мы
вызвали врача. Он сказал, что это пищевое отравление, и  велел  ничего  не
есть в доме, пока не вернется со специальными инструментами. Но он  так  и
не вернулся.
     Вместо него пришли другие.  Пришел  большой  начальник.  Вокруг  него
сыщики. Он велел нам описать все происшедшее.  И  сказал:  "Это  сердечный
приступ". Мы сказали, что это нелепо: у сестры было здоровое сердце, но он
нас не слушал. Сказал, что если  будем  распространять  глупые  сплетни  о
пищевом отравлении, у нас будут  неприятности.  И  забрал  с  собой  банку
джема. Даже рассердился на нас за то, что мы вытерли джем с губ сестры.
     Я попытался связаться с врачом, но сестра говорила, что  его  нет.  Я
ворвался в его кабинет, он был там, но сказал, что  его  диагноз  неверен.
Он, похоже, боялся разговаривать со мной. Я пошел в полицию, но  там  меня
не стали слушать.
     Джем из банки, которую забрал тот человек, был единственным,  чего  в
этот день не ели остальные. Банку только что открыли, ее привезли с Марса.
Мы люди старомодные и предпочитаем обычную  пищу.  Джем  был  единственным
марсианским продуктом в доме. Я пытался в газетах выяснить,  были  ли  еще
случаи пищевого отравления. Все это казалось мне очень  подозрительным.  Я
даже поехал в Интернациональный Город. Ушел с работы и решил так или иначе
выяснить, кто убил мою сестру, кто за это отвечает. Но всюду  я  натыкался
на стену, а потом появились полицейские с ордером на мой арест.
     Я почти ожидал этого и опередил их на шаг. Сюда, на Марс, я явился по
двум причинам. Во-первых, это единственная возможность не попасть в тюрьму
(хотя сейчас мне так уже не кажется), во-вторых, потому что кое-что (к)  я
все-таки узнал. В  ресторанах  Интернационального  Города  было  несколько
случаев подозрительных смертей, и во  всех  случаях  подавали  марсианские
деликатесы. Поэтому я решил, что найду ответ на Марсе.
     Макиан тер пальцем подбородок. Он сказал:
     - Рассказ правдоподобный. Как вы считаете, Хеннес?
     - Нужно взять у него имена и даты и все проверить. Мы ведь не  знаем,
кто он на самом деле.
     Ответ Макиана звучал почти жалобно.
     - Вы ведь понимаете, что  мы  не  можем  этого  сделать.  Я  не  хочу
никакого  распространения  слухов.  Это  уничтожит  весь  Синдикат.  -  Он
повернулся к Дэвиду. - С тобой поговорит  Бенсон,  наш  агроном.  -  Потом
снова к Хеннесу. - Оставайтесь здесь до прихода Бенсона.


     Примерно через полчаса пришел Бенсон. Все это время  Дэвид  лежал  на
кровати, не обращая никакого внимания на Хеннеса, тот отвечал ему тем же.
     Открылась дверь, и послышался голос: "Я Бенсон".  Мягкий  неуверенный
голос принадлежал круглолицему человеку лет сорока, с редеющими  песочного
цвета волосами и в очках  без  оправы.  Его  маленький  рот  растянулся  в
улыбке.
     Бенсон продолжал:
     - А вы, вероятно, Вильямс?
     - Верно, - ответил Дэвид Старр.
     Бенсон внимательно оглядел молодого землянина, как  бы  исследуя  его
взглядом. Потом спросил:
     - Вы расположены к насилию?
     - Я безоружен, - ответил Дэвид, - и нахожусь на ферме, полной  людей,
готовых убить меня, если я что-то сделаю не так.
     - Верно. Не оставите ли нас, Хеннес?
     Хеннес вскочил на ноги.
     - Это опасно, Бенсон.
     - Пожалуйста, Хеннес. - Кроткие глаза Бенсона смотрели сквозь очки.
     Хеннес что-то проворчал, раздраженно шлепнул рукой по голенищу сапога
и вышел. Бенсон закрыл за ним дверь.
     - Видите ли, Вильямс, за последние полгода я стал тут важной  шишкой.
Даже Хеннес меня слушается. Но я все еще не привык к  этому.  -  Он  опять
улыбнулся. - Скажите. Мистер Макиан говорит, что вы были свидетелем смерти
в результате пищевого отравления.
     - Умерла моя сестра.
     - О!  -  Бенсон  покраснел.  -  Извините.  Я  понимаю,  это  для  вас
болезненная тема, но не расскажете ли подробности? Это очень важно.
     Дэвид повторил то, что рассказывал раньше Макиану.
     Бенсон спросил:
     - И все произошло быстро?
     - От пяти до десяти минут после еды.
     - Ужасно. Ужасно. Вы даже не понимаете, как это ужасно. -  Он  нервно
потирал руки. - Во всяком случае, я хочу кое-что объяснить вам, Вильямс. И
хотя о многом вы догадались сами, я чувствую вину за смерть вашей  сестры.
Все мы на Марсе  виноваты,  пока  не  раскроем  загадку.  Видите  ли,  эти
отравления продолжаются уже несколько месяцев. Немногие из нас, но кое-кто
начинает догадываться.
     Мы проследили путь всей отравленной пищи и уверены, что ее нет ни  на
одной ферме. Но кое-что выяснилось: вся отравленная пища  отправляется  из
Винград-Сити; остальные два города ни при чем. Это, похоже,  указывает  на
источник инфекции в самом городе, и Хеннес занимается  этим  направлением.
Он по ночам ездит в город в собственные  разведывательные  экспедиции,  но
пока ему ничего не удалось выяснить.
     - Понятно. Это объясняет замечание Бигмена, - сказал Дэвид.
     - Что? - Лицо Бенсона удивленно дернулось, потом прояснилось. - А, вы
имеете в виду того малыша,  который  все  время  кричит.  Да,  он  однажды
заметил отъезд Хеннеса, и Хеннес  вышвырнул  его  с  фермы.  Хеннес  очень
вспыльчивый человек. Я думаю, он ошибается. Естественно,  весь  яд  должен
проходить через Винград-Сити. Это порт целого полушария.
     Сам мистер Макиан считает, что инфекция сознательно  распространяется
какими-то  людьми.  Он  и  некоторые  другие  члены   Синдиката   получили
предложения продать фермы по смехотворно низким ценам. Никакого упоминания
об отравлениях и никакой связи между предложением и этой ужасной историей.
     Дэвид внимательно слушал. Он спросил:
     - А кто делает эти предложения?
     -  Откуда  нам  знать?  Я  видел  письма.  Там  говорится,  что  если
предложения будут приняты, Синдикат  получит  закодированное  послание  на
определенной волне. В письмах также говорится, что с каждым  месяцем  цена
понижается на десять процентов.
     - А нельзя проследить эти письма?
     - Боюсь, что нет. Они пришли обычной почтой  с  пометой  "Астероиды".
Можно ли отыскать кого-нибудь в астероидах?
     - Поставили ли в известность Планетарную полицию?
     Бенсон негромко рассмеялся.
     - Думаете, мистер Макиан или любой другой член Синдиката обратится по
такому поводу в полицию? Для них это объявление  войны.  Вы  не  понимаете
марсианский менталитет, мистер Вильямс. Здесь не обращаются к закону, если
уверены, что справятся самостоятельно. Ни один фермер так не  поступит.  Я
предложил, чтобы информацию довели до сведения  Совета  Науки,  но  мистер
Макиан не согласился даже  на  это.  Он  сказал,  что  Совет  и  так  этим
занимается без всякого успеха, и он постарается обойтись без него.  И  тут
на сцене появляюсь я.
     - Вы тоже этим занимаетесь?
     - Да. Я ведь местный агроном.
     - Так назвал вас мистер Макиан.
     - Угу. Строго говоря, агроном должен заниматься  сельскохозяйственной
наукой. Меня учили поддерживать плодородие почвы, правильный севооборот  и
прочее. Нас немного, и тут можно выдвинуться, хотя фермеры  иногда  теряют
терпение и считают нас слабоумными из колледжей без всякого  практического
опыта.  Но  у  меня  дополнительная  подготовка  в  области   ботаники   и
бактериологии,  поэтому  мистер  Макиан  назначил  меня  старшим  во  всей
программе по расследованию пищевых отравлений на  Марсе.  Остальные  члены
Синдиката с этим согласились.
     - И что же вы обнаружили, мистер Бенсон?
     -  Не  больше,  чем  Совет  Науки,  и  это  неудивительно,  учитывая,
насколько меньше у меня  оборудования  и  научной  помощи  сравнительно  с
Советом. Но я разработал некоторые теории. Отравление  происходит  слишком
быстро и может вызываться только бактериальным ядом. Во всяком  случае  об
этом говорит поражение нервов  и  все  остальные  симптомы.  Я  подозреваю
марсианские бактерии.
     - Что?
     - На Марсе есть жизнь, знаете ли.  Когда  на  нем  впервые  появились
земляне, на Марсе были простейшие формы  жизни.  Огромные  водоросли,  чей
сине-зеленый цвет был  замечен  в  телескопы  еще  до  начала  космических
путешествий.  Бактериоподобные  формы,  жившие  на  водорослях,   и   даже
маленькие насекомоподобные существа, которые  свободно  передвигались,  но
питались, как растения.
     - Они по-прежнему существуют?
     - Конечно.  Мы  очистили  от  них  большие  поверхности,  прежде  чем
превратить их в фермы, и заселили  земными  бактериями,  необходимыми  для
растений. Но на  необрабатываемых  землях  марсианская  жизнь  по-прежнему
процветает.
     - Но как она может поражать наши растения?
     - Хороший вопрос. Видите ли, марсианские фермы не похожи на земные, к
которым вы привыкли. На Марсе фермы не открыты Солнцу и воздуху. Солнце не
дает достаточно тепла для земных растений, и  тут  нет  дождей.  Но  здесь
хорошая плодородная  почва  и  достаточно  двуокиси  углерода,  которой  в
основном питаются растения. Поэтому растения на Марсе живут под  огромными
стеклянными плитами. Их высаживают, за ними ухаживают,  их  убирают  почти
полностью  автоматически,  так  что  наши  фермеры  -  это  прежде   всего
машинисты. Фермы искусственно орошаются системой, охватывающей всю планету
и начинающейся у ледяных шапок.
     Я вам все это рассказываю, чтобы  вы  поняли:  трудно  обычным  путем
заразить растения. Поля закрыты и охраняются со всех  направлений,  только
не снизу.
     - А это что значит? - спросил Дэвид.
     - Это значит, что внизу находятся марсианские пещеры, а в  них  могут
жить разумные марсиане.
     - Люди?
     - Нет, не люди. Но разумные существа. У меня есть основания  считать,
что на Марсе  живут  разумные  существа,  заинтересованные  в  том,  чтобы
стереть землян с лица своей планеты.





     - Какие основания? - спросил Дэвид.
     Бенсон выглядел  смущенным.  Он  медленно  провел  рукой  по  голове,
приглаживая редкие волосы, почти не закрывавшие лысину. Сказал:
     - Не такие, чтобы я смог  убедить  Совет  Науки.  Не  такие,  которые
смогли бы убедить мистера Макиана. Но я считаю, что я прав.
     - Хотите поговорить об этом?
     - Не знаю. Откровенно говоря, я давно не разговаривал ни с кем, кроме
фермеров. А вы, очевидно, окончили колледж. В чем вы специализировались?
     - В истории, - быстро ответил  Дэвид.  -  Моя  тема  -  международная
политика в раннеатомный период.
     -   Ага.   -   Бенсон   выглядел   разочарованным.   -   Какие-нибудь
естественнонаучные курсы?
     - Несколько химических, один зоологический.
     - Понятно. Мне пришло в голову, что я мог бы убедить мистера  Макиана
позволить вам помогать мне в лаборатории. Работы немного, учитывая, что  у
вас нет научной подготовки, но это лучше того, что вам предложит Хеннес.
     - Благодарю вас, мистер Бенсон. Но что же марсиане?
     - А, да. Все очень  просто.  Вы,  должно  быть,  не  знаете,  но  под
поверхностью  Марса,  в  нескольких  милях,  есть  огромные  пещеры.   Это
установлено наблюдениями за землетрясениями, вернее,  за  марсотрясениями.
Некоторые исследователи считают, что они появились  естественным  путем  в
результате действия воды, когда на Марсе еще существовали океаны. Но потом
было уловлено излучение, идущее снизу.  Источник  его  может  быть  только
разумным. Сигналы слишком упорядочены.
     Если  подумать,  все  станет  ясным.  В  молодости  на  планете  было
дастаточно воды и кислорода для поддержания жизни, но сила  тяжести  здесь
только две пятых земной, поэтому и вода, и кислород медленно улетучивались
в  космос.  Если  здесь  существовала  разумная  жизнь,  она  должна  была
предвидеть это. Марсиане  построили  гигантские  пещеры  под  поверхностью
своей планеты и переселились туда с достаточным запасом  воды  и  воздуха,
чтобы жить бесконечно долго, если сохранять одинаковый уровень  населения.
Теперь предположим, что эти марсиане  обнаруживают  на  поверхности  своей
планеты новый разум - жизнь с другой планеты. Предположим,  они  отвергают
нас или боятся нашего  неизбежного  вмешательства.  То,  что  мы  называем
пищевыми отравлениями, может быть бактериологической войной.
     Дэвид задумчиво сказал:
     - Да, я вас понимаю.
     - Но поймет ли Синдикат? Или Совет  Науки?  Ну,  неважно.  Вскоре  вы
будете работать со мной, и, может, вместе нам удастся убедить их.
     Он улыбнулся и протянул короткую руку,  которая  потонула  в  большой
руке Дэвида.
     - Наверно, теперь вас выпустят, - сказал Бенсон.
     Его выпустили, и впервые за все  время  Дэвид  смог  наблюдать  жизнь
марсианской фермы. Она, разумеется, была  укрыта  куполом,  как  и  город.
Дэвид был уверен в этом, как только  к  нему  вернулось  сознание.  Нельзя
свободно  дышать  воздухом  и  чувствовать  привычную  тяжесть,  если   не
находишься под крытым куполом.
     Естественно, купол был гораздо меньше  городского.  В  самом  высоком
месте он едва достигал ста футов, его прозрачная поверхность видна была во
всех  подробностях,  полоски  белого  флюоресцирующего  света  перекрывали
слабый свет солнца. Закрытая территория занимала около половины квадратной
мили.
     Впрочем  после  первого  вечера  у  Дэвида  было  мало  времени   для
наблюдений. Ферма полна людей, и всех их нужно кормить трижды в  день.  По
вечерам, когда дневная работа  заканчивалась,  им,  казалось,  нет  конца.
Дэвид стойко держался за раздаточным столом, а мимо него проходили фермеры
с пластиковыми тарелками. Дэвид  со  временем  узнал,  что  такие  тарелки
изготовляются  специально  для  Марса.  От  тепла  человеческой  руки  они
размягчаются, их можно согнуть и закрыть пищу, если необходимо нести ее  в
пустыню. Так они сохраняют тепло и не дают проникнуть песку. В куполе  они
снова распрямляются и используются как обычные тарелки.
     Фермеры  обращали  на  Дэвида  мало  внимания.  Только  Бигмен,   чья
маленькая фигурка скользила среди столов, заменяя бутылочки  и  баночки  с
соусами и  пряностями,  махнул  ему.  Для  малыша  это  было  значительное
понижение в социальном статусе, но он отнесся к нему философски.
     - Всего лишь на месяц, - объяснил  он  как-то,  когда  они  на  кухне
готовились к обеду, а повар вышел  по  каким-то  делам,  -  и  большинство
парней знают, в чем дело, и не пристают ко мне.  Конечно,  есть  Гризволд,
Зукис и вся их банда: крысы, которые  лижут  сапоги  Хеннеса.  Но  во  имя
космоса, какое мне дело? Я здесь на несколько недель.
     В другой раз он сказал:
     - Не беспокойся, что парни не  ладят  с  тобой.  Они  знают,  что  ты
землянин, но не знают, что для землянина ты слишком хорош, как я это знаю.
Хеннес постоянно за мной подглядывает, и Гризволд тоже; не хотят, чтобы  я
разговаривал с парнями, а то бы я им все объяснил. Но они поймут.
     Однако  для  этого  требовалось  время.  Для  Дэвида  все  оставалось
по-прежнему: порция тушеной картошки,  черпак  гороха,  маленький  кусочек
мяса (продуктов животноводства на фермах мало, их привозят с Земли). Затем
фермер сам брал  кусок  печенья  и  чашку  кофе.  Потом  другой  фермер  с
тарелкой, еще порция тушеной картошки, еще черпак гороха и так далее.  Для
них, похоже, Дэвид Старр был всего лишь землянином с черпаком в одной руке
и большой вилкой в другой. У него не  было  даже  лица,  только  черпак  и
вилка.
     Повар просунул голову в дверь,  его  свиные  глазки  смотрели  поверх
свисавших щек.
     - Эй, Вильямс, бери ноги в руки и тащи еду с особую столовую.
     Макиан, Бенсон, Хеннес и некоторые другие, занимавшие  более  высокое
положение или долго прослужившие, обедали в отдельной комнате. Они  сидели
за столами, и пищу им приносили. Дэвид уже проделывал это.  Он  подготовил
специальные тарелки и доставил их в столовую на сервировочном столике.
     Он спокойно продвигался между столами, начиная  с  того,  за  которым
сидели Макиан, Хеннес и еще двое. У стола Бенсона он задержался. Бенсон  с
улыбкой взял тарелку, сказал "Здравствуйте" и продолжал с аппетитом  есть.
Дэвид с добросовестным видом стряхнул невидимые крошки. Рот  его  оказался
возле уха Бенсона, губы едва двигались:
     - Кто-нибудь здесь на ферме отравился?
     Бенсон вздрогнул, услышав это, и взглянул на Дэвида. И тут  же  отвел
взгляд, стараясь выглядеть равнодушным. Он отрицательно покачал головой.
     - А овощи ведь марсианские, - прошептал Дэвид.
     Новый голос прозвучал в комнате. Грубый крик с дальнего столика:
     - Клянусь космосом, долго ли этот земной осел будет идти ко мне?
     Это Гризволд, с лицом, по-прежнему заросшим щетиной. Вероятно, он все
же иногда бреется, подумал Дэвид,  потому  что  щетина  не  становится  ни
длиннее, ни короче.
     Гризволд сидел за последним столиком. Он продолжал что-то  бормотать,
кипя от гнева.
     Губы его раздвинулись.
     - Тащи тарелку, жокей с подносом. Быстрее, быстрее.
     Дэвид продолжал неторопливо двигаться,  и  рука  Гризволда  с  вилкой
поднялась и ударила. Но  Дэвид  двигался  быстрее,  и  вилка  ударилась  о
поднос.
     Держа поднос одной рукой, Дэвид второй перехватил запястье Гризволда.
Сжал. Остальные трое встали из-за столика, оттолкнув стулья.
     Послышался голос Дэвида, негромкий, ледяной, смертельно ровный:
     - Опусти вилку и попроси прилично, не то получишь все сразу.
     Гризволд  дергался,  но  Дэвид  продолжал  держать  его.  Коленом  он
прижимал стул Гризволда, не давая тому откинуть его.
     - Проси прилично, - сказал Дэвид. Улыбка его была обманчиво мягкой. -
Как воспитанный человек.
     Гризволд дышал с трудом. Вилка выпала из его  онемевших  пальцев.  Он
проворчал:
     - Дай мне поднос.
     - И все?
     - Пожалуйста. - Он выплюнул это слово.
     Дэвид опустил поднос и  выпустил  побледневший  кулак  Гризволда,  из
которого отхлынула вся кровь. Гризволд потер его другой рукой и  потянулся
за вилкой. Он оглянулся в ярости, но на лицах присутствующих  было  только
равнодушие или насмешка. Фермеры Марса жесткие люди: каждый  должен  уметь
постоять за себя.
     Макиан встал.
     - Вильямс, - позвал он.
     Дэвид подошел.
     - Да, сэр.
     Макиан ничего не сказал о происшествии,  только  внимательно  оглядел
Дэвида, как будто увидел его впервые. Потом спросил:
     - Хотите участвовать в завтрашней проверке?
     - В проверке, сэр? А что это такое? - Незаметно  он  оглядел  столик.
Бифштекс Макиана  исчез,  но  горох  оставался,  картошка  тоже  почти  не
тронута. Очевидно, у него нет аппетита Хеннеса: у того тарелка чистая.
     - Проверка - это  ежемесячный  объезд  фермы,  проверяется  состояние
растительности. Это старый фермерский обычай. Мы  ищем  случайные  поломки
стекла,  проверяем  состояние  и  работы  ирригационного  оборудования   и
механизмов, возможное браконьерство. В  проверке  должно  участвовать  как
можно больше людей.
     - С радостью, сэр.
     - Хорошо! Я думаю, вы справитесь.  -  Макиан  повернулся  к  Хеннесу,
который внимательно слушал, глядя холодным, лишенным выражения взглядом. -
Мне нравится этот парень, Хеннес. Может, их  него  получится  фермер.  Да,
Хеннес... - он заговорил негромко, и Дэвид,  отходя,  не  мог  уловить  ни
слова, но по быстрому взгляду, который Макиан  бросил  в  сторону  столика
Гризволда, он понял, что  это  не  слишком  лестное  замечание  по  адресу
фермера.


     Дэвид Старр услышал шаги и действовал, еще не проснувшись  полностью.
Он соскользнул по другую сторону кровати и  забрался  под  нее.  Увидел  в
свете приглушенных флуоресцентных ламп чьи-то голые ноги.  В  периоды  сна
лампы приглушались, но продолжали гореть, иначе было бы совершенно темно.
     Дэвид ждал, он слышал, как шуршат простыни, потом голос:
     - Землянин, землянин, где, во имя космоса...
     Дэвид коснулся одной из ног  и  был  вознагражден  прыжком  и  резким
перерывом в дыхании.
     Пауза, затем рядом с ним показалась бесформенная в полутьме голова.
     - Землянин, ты здесь?
     - А где мне еще спать, Бигмен? Под кроватью лучше всего.
     Малыш раздраженно и сварливо ответил:
     - Я мог бы закричать и оказался бы по уши в  похлебке.  Мне  нужно  с
тобой поговорить.
     - Давай. - Дэвид неслышно рассмеялся и забрался в кровать.
     Бигмен сказал:
     - Ты подозрителен для землянина.
     - Еще бы, - ответил Дэвид. - Я намерен долго прожить.
     - Не проживешь, если не будешь осторожен.
     - Нет?
     - Нет. Я дурак, что пришел сюда. Если  меня  застукают,  пропали  мои
бумаги. Но ты мне помог, и теперь моя очередь.  Что  ты  сделал  этой  вши
Гризволду?
     - Небольшая потасовка в столовой.
     - Потасовка? Он вне себя от ярости. Хеннес с трудом его сдерживает.
     - Ты мне это хотел сказать, Бигмен?
     - Отчасти. Они стояли за гаражом перед самым сном. Не  знали,  что  я
здесь, а я им не говорил. Хеннес вынимал из Гризволда всю начинку: сначала
за то, что тот начал ссору, когда присутствует Старик, потом за то, что не
сумел кончить то, что начал. Гризволд ничего не слышал.  Говорил,  как  он
тебя прикончит. Хеннес сказал... - Он замолчал. -  Ты  разве  не  говорил,
что, по-твоему, Хеннес чист?
     - Похоже, так.
     - А эти ночные поездки?
     - Ты застукал его только раз.
     - Этого достаточно. Если все законно,  почему  не  говорить  об  этом
прямо?
     - Не мне это объяснять, но мне кажется, что все по закону.
     - В таком случае что он имеет против тебя? Почему  не  отзовет  своих
псов?
     - Что ты имеешь в виду?
     - Ну, когда Гризволд кончил  говорить,  Хеннес  велел  ему  держаться
поодаль. Он сказал, что ты будешь завтра на проверке, вот  тогда  настанет
время. Поэтому я и решил предупредить тебя, землянин. Лучше воздержись  от
проверки.
     Лицо Дэвида оставалось спокойным.
     - Для чего настанет время, Хеннес сказал?
     - Я больше ничего не слышал. Они отошли, а я не мог  за  ними  пойти,
они бы меня увидели. Но мне все кажется ясным.
     - Может быть. Но лучше попробуем узнать, что они в точности  имели  в
виду.
     Бигмен придвинулся, как будто хотел  в  полутьме  получше  разглядеть
лицо Дэвида.
     - Как это?
     Дэвид ответил:
     -  А  как  ты  думаешь?  Поеду  на  проверку  и  дам  им  возможность
попробовать.
     - Не делай этого! - выдохнул Бигмен. -  Ты  на  проверке  с  ними  не
справишься. Ты ведь ничего не знаешь о Марсе, землянин.
     - Тогда это означает самоубийство, -  флегматично  ответил  Дэвид.  -
Подождем и увидим. - Он потрепал Бигмена  по  плечу,  повернулся  и  снова
уснул.





     Предпроверочная суматоха  под  куполом  фермы  началась,  как  только
включили основное освещение. Стоял страшный шум и дикая  суета.  Пескоходы
строились в ряды, каждый фермер занимался своим.
     Макиан показывался тут и там, нигде надолго не  задерживаясь.  Хеннес
своим ровным энергичным голосом распределял отряды и назначал маршруты  по
обширным просторам фермы. Проходя мимо Дэвида, он остановился.
     - Вильямс, вы по-прежнему намерены участвовать в проверке?
     - Не хотел бы пропустить ее.
     - Ладно. Поскольку своей машины у вас нет, даю вам из наших  запасов.
Это теперь ваш пескоход, и вы должны содержать его  в  рабочем  состоянии.
Любые поломки и  повреждения,  которых,  как  мы  сочтем,  можно  было  бы
избежать, за ваш счет. Понятно?
     - Согласен.
     - Я назначаю вас в отряд Гризволда. Я знаю, что вы с ним  не  ладите,
но он наш лучший полевой  работник,  а  вы  землянин  без  всякого  опыта.
Поэтому вам нужен опытный руководитель. Пескоход сможете вести?
     - Думаю, что после небольшой практики могу вести любую машину.
     - Да? Дадим вам возможность доказать это. - Он уже собрался  уходить,
когда что-то заметил. Рявкнул: - А ты куда это собрался, как ты думаешь?
     В  помещение  сбора  только  что  вошел  Бигмен.  На  нем  был  новый
комбинезон и сапоги начищены до зеркального блеска.  Волосы  прилизаны,  а
розовое лицо гладко выскоблено. Он протянул:
     - На проверку, Хеннес... мистер Хеннес. Я не в заключении, и,  как  у
всякого фермера с лицензией, у меня есть свои права, хоть вы и  приставили
меня к обедам. Это значит, что я могу участвовать в проверках.  Это  также
значит, что у меня есть право на свою машину и на свой старый отряд.
     Хеннес пожал плечами.
     - Ты, наверно, начитался книг законников, и  я  думаю,  там  все  это
есть. Но еще неделя, Бигмен, еще одна неделя. Если после этого ты хоть раз
покажешь нос на территории мистера Макиана, я попрошу настоящего  человека
наступить на тебя и раздавить.
     Бигмен угрожающе шагнул к Хеннесу, но тот уже  отвернулся,  и  Бигмен
повернулся к Дэвиду.
     - Когда-нибудь надевал маску, землянин?
     - Нет, никогда. Но, конечно, я о них слышал.
     - Слышать не значит пользоваться. Я проверил одну  для  тебя.  Сейчас
покажу тебе, как это делается. Нет, нет, убери пальцы отсюда. Смотри,  как
я держу. Вот так. Теперь на голову и  проверь,  чтоб  постромки  сзади  не
перепутались, не то получишь головную боль. Можешь что-нибудь видеть?
     Верхняя часть лица Дэвида превратилась в одетую в пластик  чудовищную
морду, а два идущих  к  цилиндрам  с  кислородом  шланга  еще  увеличивали
непохожесть на человека.
     - Тебе трудно дышать? - спросил Бигмен.
     Дэвид тщетно пытался вдохнуть воздух. Он сорвал маску.
     - Как ты ее включаешь? Тут нет никакого клапана.
     Бигмен смеялся.
     - Это тебе за то, что ты меня напугал прошлой ночью. Клапан не нужен.
Цилиндры включаются  автоматически  под  действием  тепла  твоего  лица  и
испарения; и автоматически отключаются, как только снимаешь маску.
     - Значит, в ней что-то не в порядке. Я...
     - Все в порядке. Она действует при давлении в одну пятую нормального,
и, конечно, ты не можешь вдохнуть,  когда  борешься  с  нормальным  земным
атмосферным давлением. Снаружи все будет в порядке.  И  тебе  его  хватит:
хоть и одна пятая нормы, зато чистый кислород. У  тебя  будет  столько  же
кислорода, сколько ты всегда получаешь. Помни только одно:  вдыхать  нужно
через нос, а выдыхать через рот, иначе очки затуманятся, а это плохо.
     Он с важным видом обошел высокую стройную  фигуру  Дэвида  и  покачал
головой.
     - Не знаю, как быть с твоими сапогами. Черное и белое!  Ты  похож  на
мусор или  на  что-то  подобное.  -  И  он  с  удовольствием  взглянул  на
собственные желто-зеленые сапоги.
     Дэвид ответил:
     - Ничего. Лучше иди к своему пескоходу. Кажется, все готово к выезду.
     - Ты прав. Ну, ладно. Следи за изменением тяготения. Если не  привык,
это перенести труднее всего. И, землянин...
     - Да?
     - Держи глаза открытыми. Ты знаешь, о чем я.
     - Спасибо. Постараюсь.
     Пескоходы выстроились по девять в линию. Всего их было больше ста,  в
каждом сидел фермер и смотрел вперед. На каждой  машине  были  самодельные
надписи, представлявшие собой местный юмор. Пескоход,  переданный  Дэвиду,
пестрел такими надписями от полудюжины предшествующих владельцев,  начиная
с "Берегитесь, девушки!" на пулевидном носу машины  до  "Это  не  песчаная
буря, это я" на заднем бампере.
     Дэвид забрался в машину и закрыл дверцу. Она прилегала очень  плотно.
Не  было  ни  малейшей  щели.  Непосредственно   над   головой   помещался
вентилятор, очищавший воздух и уравнивавший давление внутри и вне  машины.
Лобовое стекло было не совсем прозрачным.  Его  покрывал  легкий  налет  -
свидетельство множества песчаных бурь, выдержанных пескоходом.
     Мимо прошел, яростно жестикулируя, Гризволд. Дэвид открыл дверцу.
     Гризволд крикнул:
     - Опусти передний щиток, придурок. Никакой бури нет.
     Дэвид поискал нужную кнопку и нашел ее на ручке рулевого  управления.
Ветровые щиты, которые, казалось, сплавились с металлом, скользнули  вниз,
в  специальные  щели.  Видимость  улучшилась.  Конечно,  подумал   он.   В
марсианской атмосфере вряд ли их ждет беспокоящий ветер, а сейчас лето. Не
должно быть холодно.
     Его окликнули: "Эй, землянин!" Он оглянулся.  Ему  махал  Бигмен.  Он
тоже был в группе Гризволда. Дэвид помахал ему в ответ.
     Начала подниматься секция купола.  Девять  машин  неуклюже  двинулись
вперед. Секция закрылась  за  ними.  Прошло  несколько  минут,  она  снова
открылась, за ней было пусто. Туда въехало еще девять машин.
     Неожиданно  и  громко  прозвучал  в  ушах  голос   Гризволда.   Дэвид
повернулся и увидел рядом с  головой  маленький  передатчик.  Зарешеченное
окошко над рулем оказалось микрофоном.
     - Восьмой отряд, готовы?
     Последовательно зазвучали голоса: "Номер один,  готов",  "Номер  два,
готов", "Номер три, готов". После номера шесть наступила пауза.  Всего  на
несколько секунд. Потом Дэвид отозвался: "Номер семь, готов".  Последовало
"Номер восемь, готов". И  последним  откликнулся  Бигмен:  "Номер  девять,
готов".
     Секция купола снова поднялась, и машины рядом с Дэвидом двинулись. Он
осторожно нажал на резистор, включив мотор. Его пескоход  прыгнул  вперед,
едва не уткнувшись в бампер переднего. Дэвид выпустил резистор,  чувствуя,
как машина дрожит. Еще осторожнее он повел ее. Секция закрылась  за  ними,
как некий туннель.
     Дэвид услышал резкий свист: из секции выкачивали воздух, должно быть,
под основной купол. Он почувствовал, как ускоренно бьется сердце, но  руки
его на руле не дрогнули.
     Одежда его раздулась, и  воздух  начал  выходить  сквозь  щель  между
сапогами и бедром. В руках и на подбородке закололо, он ощутил раздутость.
Несколько раз глотнул, чтобы облегчить боль в ушах. Через  пять  минут  он
почувствовал, что дышит тяжело, пытаясь набрать достаточно кислорода.
     Другие надевали маски. Он сделал то же самое, и на этот раз  кислород
ровно потек в ноздри. Дэвид глубоко дышал, выдыхая через рот. Руки и  ноги
у него по-прежнему покалывало, но уже меньше.
     Теперь открылась секция прямо перед ним, и впереди блеснули в  слабом
свете  солнца  красноватые  пески  Марса.  Из  восьми  глоток   послышался
единодушный крик.
     - В пески! - и первая машина двинулась.
     Этот традиционный фермерский  возглас  высоко  звучал  в  разреженной
атмосфере Марса.
     Дэвид отпустил резистор и медленно пополз к  границе  между  металлом
купола и почвой Марса.
     И тут его ударило!


     Неожиданное  изменение  силы   тяжести   было   подобно   падению   с
тысячефутовой высоты. Сто двадцать фунтов из его двухсот исчезли, когда он
пересек линию, и он почувствовал, будто его ударили  в  живот.  Он  сжимал
руль, а ощущение падения, падения, падения  продолжалось.  Пескоход  резко
вильнул.
     Послышался  голос  Гризволда.  Он  сохранял  грубую   хрипоту,   хотя
разреженный воздух слабее передавал звуки. "Номер семь! Назад в линию!"
     Дэвид боролся с рулем, боролся с собственными чувствами, пытался ясно
видеть. Он усиленно вдыхал кислород. Постепенно худшее миновало.
     Он видел, как Бигмен беспокойно посматривает в его сторону. Снял руку
с руля, чтобы помахать, потом опять сосредоточился на дороге.
     Марсианская пустыня почти плоская, плоская  и  голая.  Здесь  нет  ни
кустика.  В  частности,  этот  район  был  мертв  уже  неизвестно  сколько
миллионов лет. Но тут Дэвиду пришло в голову, что, возможно, он ошибается.
Возможно, пески  были  покрыты  сине-зелеными  микроорганизмами,  пока  не
пришли земляне и не выжгли их, чтобы получить место для фермы.
     Передние машины поднимали пыль, которая медленно, как  в  замедленной
съемке, поднималась и так же медленно падала.
     Машина Дэвида двигалась с трудом. Он добавлял и добавлял скорости, но
что-то оставалось не так. Другие тяжело двигались по почве, а  он  прыгал,
как заяц. При малейшей неровности поверхности,  на  каждом  незначительном
скальном выступе его машина взлетала. Она медленно поднималась в воздух на
несколько дюймов,  колеса  ее  продолжали  вертеться  в  пустоте.  Так  же
медленно опускалась и сильно дергалась, когда колеса касались поверхности.
     Он отстал, а когда попытался прибавить  скорость,  прыжки  стали  еще
выше. Конечно, это результат уменьшившейся  силы  тяжести,  но  почему  на
других она не отражается?
     Становилось  холодно.  Даже  в  марсианское  лето,  как   он   решил,
температура едва выше  точки  замерзания.  Дэвид  мог  прямо  смотреть  на
солнце. Карликовое солнце на бледном небе, на котором виднелись три-четыре
звезды. Атмосфера слишком разреженная, чтобы они потерялись  в  рассеянном
свете, как это происходит в голубом небе Земли.
     Снова зазвучал голос Гризволда: "Машины номер  один,  четыре  и  семь
налево. Машины номер два, пять и девять направо. Машины два и три  старшие
в своих подсекциях".
     Машина Гризволда - номер один - начала поворачивать налево, и  Дэвид,
следя за ней взглядом, заметил темную линию  на  горизонте.  Номер  четыре
следовал за первым, и Дэвид резко повернул руль налево, чтобы не отстать.
     Последующее захватило его врасплох. Его машину резко занесло, так что
он едва  успел  это  понять.  Он  отчаянно  повернул  руль  в  направлении
поворота.  включил  энергию  на  полную  мощность,  чувствуя,  как  колеса
цепляются за поверхность. Пустыня кружилась вокруг,  так  что  видна  была
сплошная краснота.
     Высокий  голос  Бигмена  прозвучал  в  передатчике:  "Нажми   срочное
торможение! Справа от резистора".
     Дэвид отчаянно искал срочное торможение, что бы оно ни значило, и  не
находил. Темная линия снова появилась перед глазами и исчезла. На этот раз
она была резче и шире. Даже в быстром мелькании ее природа стала  ужасающе
ясна. Это была одна из  трещин  Марса,  длинная  и  прямая  щель.  Подобно
гораздо более многочисленным лунным трещинам, это расселины в  поверхности
планеты, возникшие много миллионов лет назад, когда планета  ссыхалась.  В
ширину они достигали нескольких сотен футов, а  глубину  не  испытывал  ни
один человек.
     - Розовая приземистая кнопка, - кричал Бигмен. - Ступай повсюду!
     Дэвид так и поступил,  и  что-то  под  его  ногой  подалось.  Быстрое
вращение пескохода сменилось  резким  скрежетом.  Поднялись  облака  пыли,
Дэвид задыхался и ничего не видел.
     Он  склонился  над  рулем  и  ждал.  Машина   двигалась   определенно
медленнее. И наконец остановилась.
     Он откинулся и некоторое время  спокойно  дышал.  Потом  снял  маску,
протер ее внутреннюю поверхность, пока холодный воздух жег  нос  и  глаза,
потом  снова  надел.  Одежда  его  стала  красновато-серой  от  пыли,   на
подбородке застыла грязь. На губах он чувствовал пыль, все  внутри  машины
было покрыто грязью.
     Две остальных машины из его подсекции остановились  рядом.  Из  одной
выбирался Гризволд, лицо его под маской было чудовищным. Он сказал:
     - Землянин, ремонт машины за твой счет. Хеннес тебя предупреждал.
     Дэвид открыл дверцу и выбрался. Снаружи машина  выглядела  еще  хуже,
если это возможно.  Шины  порваны,  сквозь  них  торчат  большие  зубья  -
очевидно, это и есть экстренное торможение.
     Он сказал:
     - Ни одного цента из моей платы. С машиной что-то не в порядке.
     - Это точно. Водитель. Тупой неповоротливый водитель, вот что неладно
у этой машины.
     Со скрежетом подошла еще одна машина, и Гризволд повернулся к ней.
     Щетина его взъерошилась.
     - Убирайся отсюда, подпружная вошь! Берись за работу!
     Из машины выпрыгнул Бигмен.
     - Сначала взгляну на машину землянина.
     Бигмен весил на Марсе меньше пятидесяти футов и одним легким  прыжком
оказался рядом с Дэвидом. На мгновение склонился, потом выпрямился.
     - А где прутья балласта, Гризволд?
     Дэвид спросил:
     - Что за прутья балласта, Бигмен?
     Малыш быстро заговорил:
     - Когда выводят эти  машины  в  низкое  тяготение,  надевают  по  обе
стороны оси тяжелые  брусья.  В  высоком  тяготении  их  снимают.  Прости,
приятель, но я и подумать не мог...
     Дэвид остановил его. Губы его натянулись. Теперь понятно, почему  его
машина прыгала, когда остальные  спокойно  двигались  по  поверхности.  Он
повернулся к Гризволду.
     - Ты знал, что их нет?
     Гризволд выругался.
     - Каждый сам отвечает за свою машину. Если ты не заметил, что их нет,
это твоя вина.
     Теперь собрались  все  машины.  Вокруг  образовался  кружок  заросших
мужчин, они спокойно и внимательно слушали и не вмешивались.
     Бигмен бушевал.
     - Ты кусок кварца, этот парень новичок. Он не мог знать...
     - Тише, Бигмен, - сказал Дэвид. - Это мое дело.  Вторично  спрашиваю,
Гризволд. Ты знал об этом заранее?
     - А я тебе говорил, землянин. В пустыне каждый  должен  заботиться  о
себе сам. Я тебе не мамочка.
     - Ладно. В таком случае начинаю прямо сейчас. -  Он  осмотрелся.  Они
находились на самом краю пропасти. Еще десять футов, и он был бы мертв.  -
Однако ты тоже позаботься о себе, потому что я беру  твою  машину.  Можешь
отвести мою назад на ферму или оставаться здесь - мне все равно.
     - Клянусь Марсом! - Рука  Гризволда  метнулась  к  бедру,  из  кружка
зрителей послышался хриплый крик:
     - Честная схватка! Честная схватка!
     Законы марсианской пустыни суровы,  но  они  не  допускают,  чтобы  у
одного из противников было нечестное преимущество. Это все понимают  и  за
этим все следят. Только такая взаимная договоренность спасает от внезапных
ударов ножом в спину или выстрелов из бластера в живот.
     Гризволд взглянул на жесткие лица окружающих. Он сказал:
     - Под куполом. За работу, парни.
     Дэвид возразил:
     - Встретимся и под куполом, если захочешь. А пока посторонись.
     Он неторопливо пошел вперед, и Гризволд отступил.
     - Ты, тупой новичок! Честная схватка в масках невозможна. У тебя есть
что-нибудь в голове?
     - Тогда снимай маску, - сказал Дэвид, - а я сниму свою. Останови меня
в честной схватке, если сможешь.
     - Честная схватка! - одобрительно зашумели в толпе, а Бигмен крикнул:
     - Снимай маску или отступи, Гризволд!
     Он прыгнул вперед и сорвал с бедра Гризволда бластер.
     Дэвид поднял руку к своей маске.
     - Готов?
     Бигмен сказал:
     - Считаю до трех.
     Мужчины дико кричали.  Они  ждали  в  остром  предвкушении.  Гризволд
затравленно оглянулся.
     Бигмен начал счет: "Один..."
     При счете три Дэвид спокойно снял свою маску и отбросил ее  вместе  с
цилиндрами  в  сторону.  Он  стоял,  беззащитный,  сдерживая   дыхание   в
непригодной для дыхания атмосфере Марса.





     Гризволд не шевельнулся, его маска оставалась на  месте.  Со  стороны
зрителей послышался угрожающий рев.
     Дэвид быстро, как мог, рассчитывая свои движения в слабом  тяготении,
неуклюже подскочил  к  нему  (было  похоже,  будто  он  движется  в  воде,
сопротивляющейся движениям)  и  схватил  за  плечо.  Увернулся  от  колена
фермера. Одной рукой схватил Гризволда за подбородок, другой сорвал  маску
и швырнул в сторону.
     Гризволд метнулся было за ней с тонким криком, но вовремя остановился
и плотно закрыл рот, чтобы не терять воздух. Вырвался, слегка пошатываясь.
И начал кружить вокруг Дэвида.
     Прошла уже почти минута с того времени, как  Дэвид  сделал  последний
вдох. Легкие его  уже  ощущали  напряжение.  Гризволд  с  налитыми  кровью
глазами продолжал кружить. Ноги его пружинили, движения были грациозны. Он
привык к  низкому  тяготению  и  контролировал  свое  тело.  Дэвид  мрачно
подумал, что сам на это не может рассчитывать. Одно неосторожное  движение
- и он растянется.
     Напряжение  с  каждой  секундой  увеличивалось.  Дэвид  держался   на
расстоянии и видел, как выражение  лица  Гризволда  становится  все  более
мучительным. У Дэвида легкие спортсмена. А Гризволд  слишком  много  ел  и
пил, чтобы быть в хорошей форме. Тут взгляд Дэвида упал  на  трещину.  Она
находилась всего в четырех футах за ним - отвесная,  вертикальная,  крутая
пропасть. Именно туда его прижимал Гризволд.
     Дэвид перестал  отступать.  Через  десять  секунд  Гризволд  нападет.
Должен будет.
     И Гризволд напал.
     Дэвид увернулся  и  поймал  противника  на  плечо.  Развернувшись  от
толчка, он добавил к удару кулака всю инерцию движения Гризволда и попал в
подбородок.
     Гризволд слепо зашатался. Одним  громким  выдохом  он  выпустил  весь
воздух и набрал полные легкие смеси аргона,  неона  и  двуокиси  углерода.
Медленно, ужасающе медленно он упал. Из последних сил попытался подняться,
почти  встал,  снова  начал  падать,  шагнул  вперед,  пытаясь   сохранить
равновесие...
     Дэвид услышал крики. На дрожащих ногах, слепой  и  глухой  ко  всему,
кроме своей маски, он прошел к машине. Заставляя свое измученное, жаждущее
кислорода тело двигаться медленно и с достоинством, он надел  цилиндры,  а
потом маску. И наконец сделал гигантский  вдох,  кислород  полился  в  его
легкие, как холодная вода в иссушенный желудок.
     Целую минуту он  мог  только  дышать,  широкая  грудь  поднималась  и
опадала в быстрых частых движениях. Наконец он открыл глаза.
     - Где Гризволд?
     Все собрались вокруг него, впереди всех Бигмен.
     Бигмен удивленно посмотрел на него.
     - Ты разве не видел?
     - Я сбил его с ног. -  Дэвид  осмотрелся.  Гризволда  нигде  не  было
видно.
     Бигмен сделал ныряющий жест рукой.
     - В трещине.
     - Что? - Дэвид нахмурился под маской. - Это дурная шутка.
     - Нет, нет.
     - Через край, как прыгун в воду.
     - Клянусь космосом, он сам виноват.
     - Чистая самозащита с твоей стороны, землянин.
     Все говорили одновременно.
     Дэвид сказал:
     - Подождите, что случилось? Я сбросил его туда?
     - Нет, землянин, - звенел Бигмен. - Это не ты. Ты его ударил, и  этот
червь упал. Потом попытался встать. Снова  начал  падать  и  тогда,  чтобы
сохранить равновесие, шагнул вперед, не видя, что перед ним.  Мы  пытались
схватить его, но было уже поздно, и он пошел  вниз.  Если  бы  не  пытался
прижать тебя к краю пропасти, чтобы сбросить, этого бы не случилось.
     Дэвид посмотрел на окружающих. Они смотрели на него.
     Наконец один из фермеров протянул жесткую рук.
     - Отличное шоу, фермер.
     Сказано было спокойно, но это означало признание и сняло напряжение.
     Бигмен торжествующе закричал, подпрыгнул на шесть  футов  и  медленно
опустился, вертя ногами,  как  недоступно  ни  одному  танцору  на  Земле.
Остальные еще более стеснились. Люди, которые раньше обращались  к  Дэвиду
только "землянин" и "ты", теперь шлепали его по спине и говорили,  что  им
может гордиться Марс.
     Бигмен закричал:
     - Парни, продолжим осмотр. Разве нам нужен для этого Гризволд?
     Они заревели: "Нет!"
     - Ну так как? - Он влетел в свой пескоход.
     - Пошли, фермер, - кричали они  Дэвиду,  который  прыгнул  в  сидение
машины, пятнадцать минут назад принадлежавшей Гризволду, и включил мотор.
     Снова над марсианской пустыней прокатился клич "В пески!"


     Новость распространилась по радио во всех покрытых  стеклом  участках
фермы. Пока Дэвид маневрировал между стеклянными стенами, известие о конце
Гризволда стало известно повсеместно.
     Восемь фермеров из подсекции Гризволда снова  собрались  в  умирающем
свете марсианского  дня  и  той  же  дорогой  вернулись  к  куполу  фермы.
Вернувшись, Дэвид нашел себя знаменитым.
     Обычного ужина в этот  день  не  было.  Все  поели  в  пустыне  перед
возвращением, поэтому через  полчаса  после  возвращения  все  в  ожидании
собрались перед главной конторой.
     Несомненно, к этому времени Хеннес и сам Старик знали о происшествии.
Тут было немало из "банды Хеннеса" - людей, появившихся  после  того,  как
Хеннес стал управляющим и чьи интересы были  тесно  связаны  с  интересами
Хеннеса, уж они-то Хеннесу все доложили.  Поэтому  все  ждали  в  приятном
предвкушении.
     Дело не в том, что они ненавидели Хеннеса.  Он  был  энергичен  и  не
груб. Но его не любили. Он был холоден и всегда держался на расстоянии,  у
него  не  было  умения  легко  сходиться  с  людьми,  как  у   предыдущего
управляющего. На Марсе, с его  минимальными  социальными  различиями,  это
серьезный недостаток, и все таких людей недолюбливали. А сам Гризволд  был
кем угодно, только не популярным человеком.
     А в целом это было такое оживление, какого ферма Макиана не видела за
последние три марсианских года, а марсианский год всего  чуть-чуть  короче
двух земных.
     Когда появился Дэвид, его встретили приветственными возгласами,  хотя
небольшая группа в стороне выглядела мрачно и враждебно.
     Внутри, должно быть, услышали  приветственные  возгласы,  потому  что
Макиан, Хеннес, Бенсон и еще несколько человек вышли оттуда. Дэвид подошел
к основанию лестницы, которая вела к входу в контору, а Хеннес  подошел  к
ее верхнему краю. Так они стояли, глядя друг на друга.
     Дэвид сказал:
     - Сэр, я пришел объяснить сегодняшний инцидент.
     Хеннес спокойно ответил:
     - Ценный работник фермы Макиана умер сегодня в результате вашей с ним
ссоры. Твое объяснение изменит этот факт?
     - Нет, сэр, но Гризволд был побежден в честной схватке.
     Из толпы послышался голос:
     - Гризволд хотел убить парня. Он  забыл  надеть  на  оси  его  машины
прутья для балласта - случайно. Саркастический тон  последнего  слова  был
поддержан сдержанным смешком.
     Хеннес побледнел. Кулаки его сжались.
     - Кто это сказал?
     Наступило молчание,  потом  из  глубины  толпы  послышался  негромкий
покорный голос: "Учитель, это не я". Там стоял Бигмен, сцепив перед  собой
руки и скромно глядя под ноги.
     Снова послышался смех, на этот раз громкий.
     Хеннес с усилием подавил ярость. Он сказал Дэвиду:
     - Вы утверждаете, что на вашу жизнь покушались?
     - Нет, сэр, - ответил Дэвид. - Я утверждаю, что была честная  схватка
в присутствии семи свидетелей. Человек,  участвующий  в  честной  схватке,
должен рассчитывать только на свои силы. Или вы  хотите  установить  новые
правила?
     Из аудитории послышались одобрительные возгласы. Хеннес оглянулся. Он
закричал:
     - Жаль, что вас побуждают к действиям, о которых вы потом  пожалеете.
Вы заблуждаетесь. А теперь  возвращайтесь  к  работе,  вы  все,  и  будьте
уверены, что ваше поведение сегодня вечером не будет забыто. Что  касается
вас, Вильямс, то мы еще обдумаем ваш случай. Это еще не конец.
     Он с грохотом захлопнул за собой дверь в контору, и после  некоторого
колебания остальные последовали за ним.


     Позже в тот же день Дэвида вызвали  в  кабинет  Бенсона.  Праздничный
вечер был долгим, и Дэвид не мог ни избежать его, ни уйти оттуда,  поэтому
он громко зевнул, наклонившись, чтобы не задеть притолоку.
     Бенсон сказал:
     - Входите, Вильямс. - На нем был белый халат, и в  лаборатории  стоял
отчетливый запах животных, доносившийся от клеток с крысами и хомяками.  -
Вы выглядите сонным. Садитесь.
     - Спасибо, - ответил Дэвид. - Я на самом деле хочу  спать.  Чем  могу
быть вам полезен?
     - Это я могу быть вам полезен,  Вильямс.  Вы  в  опасности  и  можете
оказаться  еще  в  большей  опасности.  Боюсь,  что  вы  не  очень  хорошо
представляете себе марсианские условия.  У  мистера  Макиана  есть  полное
право расстрелять вас, так как смерть Гризволда можно считать убийством.
     - Без суда?
     - Нет, но Хеннес всегда найдет двенадцать  фермеров,  которые  думают
так же, как и он.
     - Но с остальными  фермерами  у  него  будут  неприятности,  если  он
попытается это сделать.
     - Знаю. Я снова и снова повторял это Хеннесу весь сегодняшний  вечер.
Не думайте,  что  мы  с  Хеннесом  так  уж  ладим.  Для  меня  он  слишком
авторитарен, слишком склонен, кстати, к своим  собственным  идеям,  таким,
как его деятельность частного детектива, о которой я  вам  рассказывал.  И
мистер Макиан полностью со мной согласен. Он должен  предоставить  Хеннесу
все прямые контакты с людьми, поэтому он и не вмешался, но потом он  прямо
в лицо сказал Хеннесу, что не будет сидеть  и  смотреть  сложа  руки,  как
ферма погибает из-за какого-нибудь  мошенника  типа  Гризволда,  и  Хеннес
пообещал дать вареву остынуть. Но все равно он этого не забудет, а  Хеннес
не лучший из врагов здесь.
     - Придется рискнуть.
     - Мы можем свести риск  к  минимуму.  Я  попросил  у  Макиана  вас  в
качестве помощника. Даже без специальной подготовки вы  будете  мне  очень
полезны.  Будете  кормить  животных,   чистить   клетки.   Я   научу   вас
анестезировать и делать инъекции. Немного, но это удержит вас от встреч  с
Хеннесом и предотвратит  падение  морали  на  ферме.  Мы  этого  не  можем
позволить, понимаете? Согласны?
     С полной серьезностью Дэвид ответил:
     - Это будет падением моего социального статуса: меня сегодня признали
настоящим фермером.
     Ученый нахмурился.
     - Оставьте, Вильямс. Не воспринимайте серьезно, что вам  говорят  эти
глупцы.    Фермер!    Ха!    Просто    название     для     полуобученного
сельскохозяйственного рабочего,  больше  ничего!  Вы  будете  глупы,  если
станете всерьез воспринимать местные представления о  социальном  статусе.
Послушайте,  работая  со  мной,  вы  поможете  раскрыть  загадку   пищевых
отравлений, поможете отомстить за свою сестру. Ведь вы за  этим  прилетели
на Марс, не так ли?
     - Я буду работать с вами, - сказал Дэвид.
     - Хорошо. - Круглое лицо Бенсона осветилось довольной улыбкой.


     Бигмен осторожно заглянул в дверь. Он прошептал:
     - Эй!
     Дэвид повернулся и закрыл дверцу клетки.
     - Привет, Бигмен.
     - Бенсон здесь?
     - Нет. Уехал на весь день.
     - Хорошо. - Бигмен вошел, ступая осторожно, как будто не  хотел  даже
случайно коснуться чего-нибудь в лаборатории.
     - Не говори мне ничего против Бенсона.
     - Кто, я? Он просто... ну, ты знаешь. - Он несколько раз щелкнул себя
по виску. - Какой взрослый  мужчина  явится  на  Марс,  чтобы  возиться  с
зверьками? И он всегда объясняет нам, как выращивать растения, как убирать
урожай. А что он знает? Нельзя  этому  научиться  в  земном  колледже.  Он
старается  казаться  лучше,  чем  мы.  Знаешь,  что  это  значит?   Иногда
приходится его шлепнуть.
     Он мрачно посмотрел на Дэвида.
     - А теперь посмотри на себя. В  ночной  рубашке  играешь  няньку  для
крыс. Зачем тебе это?
     - Это ненадолго, - сказал Дэвид.
     - Ладно, - Бигмен ненадолго задумался, потом неуклюже протянул  руку.
- Я пришел попрощаться.
     Дэвид пожал ее.
     - Попрощаться?
     - Мой месяц кончился. Теперь у меня есть документы, и я могу получить
работу в другом месте. Я рад, что встретился с тобой, землянин. Может, еще
увидимся. Ты недолго будешь оставаться под Хеннесом.
     - Подожди. - Дэвид не отпускал  руку  малыша.  -  Ты  ведь  будешь  в
Винград-Сити?
     - Пока не найду работу. Да.
     - Хорошо. Я уже с неделю жду этого. Сам я  не  могу  оставить  ферму,
Бигмен, поэтому не выполнишь ли ты мое поручение?
     - Конечно. Ты только назови.
     - Дело немного рискованное. И тебе придется вернуться.
     - Ладно. Хеннеса я не боюсь. К тому же есть возможность  встретиться,
так что он даже знать не будет. Я на ферме Макиана гораздо дольше его.
     Дэвид силой усадил Бигмена. Присел рядом и перешел на шепот.
     - На углу улиц Канала и Фобоса в Винград-Сити есть библиотека. Получи
там для меня несколько книгофильмов и проектор. Какие именно книги, вот  в
этом запечатанном...
     Бигмен схватил Дэвида за руку и удерживал ее ладонью наружу.
     - Эй, что ты делаешь?
     - Хочу кое-что увидеть, - Бигмен дышал с  усилием.  Теперь  он  отвел
рукав и обнажил запястье Дэвида, внимательно глядя на него.
     Дэвид не пытался освободиться. Он  спокойно  смотрел  на  собственное
запястье.
     - Что за идея?
     - Неправильная, - пробормотал Бигмен.
     - На самом деле? - Дэвид без  усилий  отнял  руку  и  обнажил  второе
запястье. - Чего же ты ищешь?
     - Ты знаешь, что я ищу. Я подумал с самого начала, что твое лицо  мне
знакомо. Но не мог вспомнить. Кто из землян сможет явиться сюда и за месяц
цениться, как прирожденный фермер? А мне пришлось ждать, чтобы  ты  послал
меня в библиотеку Совета, прежде чем догадаться.
     - Я тебя по-прежнему не понимаю, Бигмен.
     - А я думаю, понимаешь,  Дэвид  Старр.  -  В  торжестве  он  чуть  не
выкрикнул это имя.





     Дэвид сказал:
     - Тише, парень!
     Бигмен заговорил тише:
     - Я часто видел тебя на видеолентах. Но почему  нет  знака  на  твоем
запястье? Я слышал, все члены Совета так помечены.
     - Где ты об этом слышал? И кто тебе сказал, что  библиотека  на  углу
Канала и Фобоса принадлежит Совету?
     Бигмен вспыхнул:
     - Не смотрите на фермера свысока, мистер. Я  жил  в  городе.  Я  даже
учился в школе.
     - Прошу прощения. Я не хотел тебя обидеть. Ты мне поможешь?
     - После того, как пойму, что у тебя с запястьем.
     - Это нетрудно. Бесцветная татуировка становится видна, только  когда
я захочу.
     - Как это?
     - Дело в эмоциях. Каждая человеческая эмоция  сопровождается  особыми
гормональными изменениями состава крови. Один и только один  такой  состав
активирует татуировку. Я знаю, какой эмоции он соответствует.
     Внешне Давид ничего не делал, но на его правом запястье  появилось  и
медленно потемнело пятно. На  мгновение  блеснули  золотые  точки  Большой
Медведицы и Ориона и тут же погасли.
     Лицо  Бигмена  сияло,  руки  его  начали  опускаться  для  щелчка  по
голенищам - автоматического жеста одобрения. Дэвид резко  схватил  его  за
руки.
     - Эй! - сказал Бигмен.
     - Пожалуйста, никакого шума. Ты со мной?
     - Конечно, я с  тобой.  Вернусь  сегодня  вечером  с  тем,  что  тебе
требуется. А сейчас объясню, где мы встретимся. Снаружи есть место,  возле
Второй Секции... - И он шепотом пустился в объяснения.
     Дэвид кивнул.
     - Хорошо. Вот конверт.
     Бигмен взял конверт и сунул за голенище. Он сказал:
     - В сапогах самого высокого качества внутри есть специальный  карман,
мистер Старр. Знаешь об этом?
     - Знаю. Не смотрите свысока на фермера и вы. Кстати, Бигмен, меня все
еще  зовут  Вильямс.  И  последнее.  Только  работники  библиотеки  сумеют
безопасно открыть конверт. Если попробует кто-то другой, будет ранен.
     Бигмен выпрямился.
     - Никто его не откроет. Есть люди выше меня. Может, ты думаешь, что я
этого не понимаю, но я понимаю. Но  все  равно,  больше  или  нет,  никто,
повторяю, никто не отберет у меня конверт, предварительно  не  убив  меня.
Больше того, я и сам не буду его открывать, если ты думал об этом.
     - Думал, - согласился Дэвид. - Я стараюсь продумать все  возможности,
но об этом я думал мало.
     Бигмен улыбнулся, шутливо замахнулся кулаком на подбородок  Дэвида  и
исчез.


     Бенсон вернулся перед  самым  обедом.  Выглядел  он  удрученным,  его
полные щеки обвисли.
     Он равнодушно поздоровался.
     Дэвид  мыл  руки,  погружая  их  в   специальный   раствор,   который
использовался повсюду на Марсе для этой цели. Он подставил руки под  поток
горячего воздуха, чтобы просушить их, а вода между тем утекала  обратно  в
резервуары, где ее очистят и вернут в общее  пользование.  Вода  на  Марсе
дорога, и там, где можно, ее использовали неоднократно.
     Дэвид сказал:
     - Вы выглядите уставшим, мистер Бенсон.
     Бенсон тщательно закрыл за собой дверь. Он выпалил:
     - Шесть человек умерли вчера от пищевого  отравления.  Самое  большое
число для одного дня. Положение становится все хуже, а мы ничего не  можем
сделать.
     Он сверкнул стеклами очков в сторону клеток.
     - Все животные живы, вероятно.
     - Все живы, - подтвердил Дэвид.
     - Что же мне делать? Ежедневно Макиан спрашивает, не обнаружил  ли  я
что-нибудь? Он думает,  что  я  могу  найти  открытие  утром  у  себя  под
подушкой? Я сегодня был в хлебных амбарах, Вильямс. Океан пшеницы,  тысячи
и тысячи тонн, подготовленных к отправке на Землю.  Взял  сотни  образцов.
Пятьдесят зерен здесь, пятьдесят там. Проверил все углы в  каждом  амбаре.
Брал образцы на глубине в двадцать футов. Но что  с  этого?  При  нынешних
обстоятельствах было бы преувеличением считать, что заражено одно зерно на
миллиард.
     Он подтолкнул чемоданчик, который принес с собой.
     - Думаете, среди пятидесяти тысяч зерен здесь есть одно из миллиарда?
Один шанс из двадцати тысяч!
     Дэвид сказал:
     - Мистер Бенсон, вы говорили мне, что на ферме никто  не  умер,  хотя
едят здесь почти исключительно марсианскую пищу.
     - Да.
     - А во всем Марсе?
     Бенсон нахмурился.
     - Не знаю. Вероятно, смертей не  было,  иначе  я  бы  знал  об  этом.
Конечно, жизнь не так жестко контролируется на Марсе, как на Земле. Фермер
умирает, и его обычно хоронят без  всяких  формальностей.  И  вопросов  не
задают. - Потом резко спросил: - Почему вы спрашиваете?
     - Просто думаю, что если это  марсианская  бактерия,  люди  на  Марсе
могли к ней привыкнуть. У них иммунитет.
     - Гм. Неплохая идея для неспециалиста. Очень неплохая. Я подумаю  над
этим. - Он потянулся и потрепал Дэвида за плечо. -  Идите  поешьте.  Новые
образцы начнем испытывать завтра.
     Когда  Дэвид  уходил,  Бенсон  осторожно  доставал   из   чемоданчика
тщательно упакованные и надписанные маленькие пакетики, в одном из которых
могло находиться отравленное зернышко. К утру  все  зерна  будут  смолоты,
каждая порция тщательно разделена на двадцать  частей  -  одни  пойдут  на
корм, другие - для испытаний.
     К утру. Дэвид про себя улыбнулся. Где он будет к утру? И будет ли  он
вообще жив к утру?


     Ферма под куполом  спала,  как  гигантское  доисторическое  чудовище,
свернувшееся   на   поверхности   Марса.   Бледно   светилась   остаточная
флуоресценция. В тишине стало  слышно  обычно  незаметное  низкое  гудение
атмосферных аппаратов: они сгущали марсианскую  атмосферу  до  нормального
земного уровня  и  добавляли  необходимое  количество  кислорода,  который
поступал из обширных теплиц.
     Дэвид быстро передвигался от тени до тени с осторожностью, в  которой
не было особой необходимости. Никто не следил  за  ним.  Когда  он  достиг
выхода номер семнадцать, жесткая поверхность  купола  находилась  невысоко
над ним и резко снижалась к поверхности. Он коснулся ее волосами.
     Дверь открылась, и он вошел внутрь. Карманный фонарик осветил  стены,
контрольное табло. Никаких надписей на приборах  не  было,  но  объяснения
Бигмена были достаточно точными. Дэвид нажал желтую кнопку. Слабый щелчок,
пауза, затем шипение. Гораздо громче, чем в тогда, когда они выбирались на
машинах. Поскольку  выход  был  маленьким,  рассчитанным  на  трех-четырех
человек, а не на несколько машин, воздух уходил гораздо быстрее.
     Дэвид надел маску  и  подождал,  пока  шипение  совсем  стихнет.  Это
означало, что давление снаружи и внутри уравновесилось.  Только  тогда  он
нажал красную кнопку. Внешняя секция стены поднялась, и он вышел наружу.
     На этот раз ему не нужно было управлять машиной. он  лег  на  жесткий
холодный песок и подождал, пока выворачивающее наизнанку ощущение  пройдет
и он привыкнет к изменению силы тяжести. На это потребовалось  около  двух
минут. Еще несколько переходов, мрачно подумал Дэвид, и у него  будет  то,
что фермеры называют "гравитационными ногами".
     Он встал, чтобы осмотреться, и невольно застыл в восхищении.
     Впервые видел он ночное небо Марса. Звезды  те  же,  что  видны  и  с
Земли, и очертания созвездий привычны. Расстояние от Земли до Марса,  хотя
само по себе и очень большое,  совершенно  незначительно  по  отношению  к
дальностям до ближайших звезд. Но  хотя  положение  звезд  не  изменилось,
сильно изменилась их яркость.
     Разреженная атмосфера Марса не затемняла их, они  сверкали  жестко  и
алмазно-ярко. Луны, конечно, не было,  во  всяком  случае  такой,  как  на
Земле. Крошечные спутники Марса - Фобос и Деймос - от пяти до десяти миль,
всего лишь огромные горы, летящие в космосе. И хоть они  гораздо  ближе  к
Марсу, чем Луна к Земле, все равно диска они не образуют и видны  как  еще
две звезды.
     Дэвид поискал их, хотя и понимал, что они вполне могут находиться  по
ту сторону Марса. Низко на  западном  горизонте  он  увидел  кое-что  еще.
Медленно повернулся. Это, безусловно, был  самый  яркий  объект  в  ночном
небе, со слабым сине-зеленым оттенком, соответствовавшим красоте, подобной
которой он еще не видел. Рядом  находился  еще  один  объект,  желтоватый,
яркий, но значительно менее яркий, чем сосед.
     Дэвиду не нужны  были  звездные  карты,  чтобы  узнать  этот  двойной
объект. Это Земля и Луна, двойная "вечерняя звезда" Марса.
     Он оторвал взгляд, повернулся к невысокому скальному выступу, видному
в свете фонарика, и пошел. Бигмен велел ему использовать этот  выступ  как
ориентир. Марсианская ночь холодна, и Дэвид с сожалением подумал  о  тепле
марсианского Солнца, находившегося в ста тридцати миллионах миль.
     Пескоход в слабом свете звезд был  почти  невидим,  и  Дэвид  услышал
негромкий гул мотора раньше, чем увидел машину.
     Он позвал: "Бигмен", и тот выглянул.
     - Космос! - сказал Бигмен. - Я уже думал, ты заблудился.
     - Почему мотор работает?
     - Легко объяснить. Как иначе мне не замерзнуть? Но его не услышат.  Я
знаю это место.
     - Получил фильмы?
     - Получил ли я? Не знаю, что было  в  твоей  записке,  но  пять-шесть
ученых кружили вокруг меня, как спутники.  "Мистер  Джонз  то"  и  "Мистер
Джонз  это".  Я  говорю:  "Меня  зовут  Бигмен".  Тогда:  "Мистер  Бигмен,
пожалуйста". Во всяком случае, - Бигмен щелкнул пальцами, - до  конца  дня
мне выдали четыре фильма, два проектора и ящик с меня размером, который  я
не открывал, а также дали на время (или в подарок, я  не  знаю)  пескоход,
чтобы отвезти все это.
     Дэвид улыбнулся, но не ответил. Он вошел в приятную теплоту машины  и
быстро, торопясь  обогнать  приближающееся  утро,  установил  проекторы  и
вставил в каждый фильм. Прямой просмотр, конечно, быстрее  и  удобнее,  но
даже в теплоте машины все-таки нужна маска,  а  выпуклые  прозрачные  очки
делали прямой просмотр невозможным.


     Пескоход медленно шел в ночи, почти точно  повторяя  маршрут  колонны
Гризволда в день проверки.
     - Не понимаю, - сказал Бигмен. В течение пятнадцати минут  он  что-то
бормотал про себя, и теперь ему  пришлось  повторить  дважды,  прежде  чем
Дэвид ответил.
     - Что не понимаешь?
     - Что ты делаешь. Куда идешь. Думаю, это мое дело, потому что  отныне
я с тобой. Я сегодня весь день думаю, Ст... Вильямс. У Мистера Макиана уже
несколько месяцев испортился характер, а до того он  был  совсем  неплохим
парнем. Появился Хеннес, а с ним новая  метла.  И  Школьник  Бенсон  вдруг
оказался наверху. До того, как все это началось, он был никем, а сейчас он
всегда среди шишек. ко всему прочему ты здесь, и Совет Науки  делает  все,
что тебе нужно. Если происходит что-то важное, я должен знать, что именно.
     - Ты видел карты, которые я просматривал? - спросил Дэвид.
     - Конечно. Просто старые карты Марса. Я видел их миллион раз.
     - А ту, с заштрихованными участками? Знаешь, что они означают?
     - Любой фермер тебе скажет. Там должны быть внизу пещеры,  хотя  я  в
это не верю. Вот мои доказательства. Как, во имя космоса,  можно  сказать,
что лежит под нами в двух милях, если никто никогда  там  не  был?  Ответь
мне.
     Дэвид не стал описывать Бигмену успехи сейсмографии. Он спросил:
     - А о марсианах слышал?
     Бигмен начал:
     - Конечно. Что за вопрос... - тут пескоход наклонился и  заскрежетал,
рука малыша судорожно вцепилась в руль.  -  Ты  имеешь  в  виду  настоящих
марсиан? Марсианских марсиан, не людей-марсиан, как мы?  Марсиан,  которые
жили до прихода людей?
     Его тонкий смех резко прозвучал в  машине,  а  когда  он  восстановил
дыхание (смеяться и дышать одновременно в маске невозможно), он сказал:
     - Ты говоришь, как этот парень Бенсон.
     Дэвид оставался серьезным.
     - А почему ты так говоришь?
     - Однажды мы поймали его за чтением книги об этом и высмеяли. Летящие
астероиды, как он рассердился! Называл нас невежественными крестьянами,  я
посмотрел в словарь и объяснил парням, что это значит. Поговаривали о том,
чтобы поколотить его, время от времени его случайно толкали  после  этого.
Больше он никогда при нас не упоминал марсиан. Но, вероятно, решил, что ты
как землянин поддашься этому кометному газу.
     - Ты уверен, что это кометный газ?
     - Конечно. А что еще? Люди живут на Марсе сотни и сотни лет.  Никогда
не видели марсианина.
     - А если они в пещерах на глубине в две мили?
     - И пещер никто не видел. К тому же как марсиане  туда  попали?  Люди
были на Марсе повсюду, но нигде нет лестницы, ведущей туда. Или лифта.
     - Ты уверен? А я видел.
     - Что? - Бигмен оглянулся через плечо. - Разыгрываешь?
     - Конечно, не лестницу, но вход. И он не менее двух миль глубиной.
     - А, ты имеешь в виду трещину.  Это  ничего  не  значит.  Марс  полон
трещинами.
     - Точно, Бигмен. И у меня подробная карта этих трещин. Вот  здесь.  В
них есть одно интересное обстоятельство, которое, как мне  кажется,  никто
не заметил. Ни одна трещина не пересекает пещеры.
     - А что это доказывает?
     - Это имеет смысл. Если  ты  строишь  герметически  закрытую  пещеру,
нужна ли тебе дыра в крыше? Каждая трещина подходит близко к пещере, но ни
разу не касается ее, как будто марсиане  использовали  их  для  входа  при
строительстве.
     Пескоход неожиданно остановился. В тусклом свете проекторов, все  еще
установленных для просмотра карт на белом экране, лицо Бигмена  показалось
хмурым.
     Он сказал:
     - Минутку. Всего одну минутку. Куда мы идем?
     - К трещине, Бигмен. Примерно в двух милях от того места,  где  нашел
конец Гризволд. Это ближайший подход к пещерам в районе фермы Макиана.
     - А потом?
     Дэвид спокойно ответил:
     - Как только доберемся, я спущусь в нее.





     - Ты серьезно? - спросил Бигмен. - Ты хочешь сказать, - он  попытался
улыбнуться, - что есть настоящие марсиане?
     - А ты поверил бы мне, если бы я сказал, что они есть?
     - Нет. - Он пришел к внезапному решению. - Но это неважно. Я  сказал,
что участвую в этом деле, и назад не подамся. - Машина снова двинулась.
     Слабый марсианский рассвет начал освещать окружающую местность, когда
машина приблизилась к трещине. Последние  полчаса  она  шла  медленно,  ее
мощные фары разрезали тьму, иначе, как сказал Бигмен, они могли  бы  найти
трещину слишком быстро.
     Дэвид выбрался из машины и приблизился к гигантскому разрыву.  Внутрь
свет еще не проник. Черная зловещая дыра  тянулась  в  обоих  направлениях
сколько хватал глаз, а противоположный край казался  неопределенным  серым
выступом. Дэвид посветил фонариком вниз, луч растаял в пустоте.
     Сзади подошел Бигмен.
     - Ты уверен, что это нужное место?
     Дэвид осмотрелся.
     - Согласно картам, тут ближайший подход к пещерам. Далеко  ли  мы  от
фермы?
     - Около двух миль.
     Землянин кивнул. Маловероятно, чтобы тут появились фермеры,  особенно
сразу после проверки. Он сказал:
     - Не будем откладывать.
     - А как ты собираешься это сделать? - спросил Бигмен.
     Дэвид  уже  извлек  из  машины  ящик,  который   Бигмен   привез   из
Винград-Сити. Он открыл его и достал содержимое.
     - Когда-нибудь видел такое? - спросил он.
     Бигмен покачал  головой.  Рукой  в  перчатке  потрогал.  Две  длинные
шелковистые веревки, соединенные поперечинами на интервалах  в  двенадцать
дюймов.
     - Веревочная лестница?
     - Да, но не веревочная. Это крученый кремний, легче  магния,  прочнее
стали, и температура Марса ему не страшна. Используется  обычно  на  Луне,
где сила тяжести низкая,  а  горы  высокие.  На  Марсе  для  него  особого
применения нет - слишком плоская планета. Мне  повезло,  что  Совет  нашел
одну штуку в городе.
     - А что она тебе даст? -  Бигмен  пропустил  лестницу  до  конца,  на
котором оказался металлический шар.
     - Осторожнее, - предупредил Дэвид. -  Если  предохранитель  отключен,
можешь пораниться.
     Он  осторожно  взял  шар  в  свои  сильные  руки  и  повернул  их   в
противоположном направлении. Послышался  резкий  щелчок,  но  шар  казался
неизменным.
     - Теперь смотри. -  Почва  Марса  становилась  все  тоньше  и  совсем
исчезала у трещины, обнажалась голая  скала.  Дэвид  наклонился  и  слегка
прижал шар к скале, красноватой в утреннем свете. Отнял руку, шар  остался
на месте, держась под непривычным углом.
     - Подними.
     Бигмен взглянул на Дэвида, наклонился и попробовал поднять.  Выглядел
он очень удивленным, потому что шар остался на месте.  Бигмен  дернул  изо
всех сил, но ничего не изменилось.
     Он сердито спросил:
     - Что ты сделал?
     Дэвид  улыбнулся.  "Когда  предохранитель  спущен,  нажатие  на   шар
высвобождает тонкое силовое поле  длиной  примерно  в  двенадцать  дюймов,
которое врезается в скалу. Конец поля  расширяется  в  двух  направлениях,
образуя букву Т. Концы поля не острые, а тупые, так что  дергая  в  разные
стороны его не высвободишь. Единственный способ оторвать шар -  вместе  со
скалой".
     - А как его снять?
     Дэвид пропустил в руках стофутовую лестница, на противоположном конце
оказался такой же шар. Он повернул его, прижал к  скале.  Шар  остался  на
месте, а примерно через пятнадцать секунд первый шар отпал.
     -  Если  активируешь  один  шар,  второй  автоматически  отключается.
Конечно, если включить предохранитель  на  активированном  шаре,  он  тоже
отключится, - он наклонился,  проделал  это  и  поднял  шар,  -  а  другой
останется действующим.
     Бигмен присел на  корточки.  На  месте  шаров  виднелась  узкая  щель
примерно в четыре дюйма длиной. Он не мог бы вставить в нее даже ноготь.
     А Дэвид Старр продолжал:
     - У меня воды и пищи на неделю. Боюсь, кислорода хватит не больше чем
на два дня. Но ты все равно жди  неделю.  Если  не  вернусь,  вот  письмо;
доставишь в Совет.
     - Подожди. Ты ведь не думаешь всерьез, что эти сказочные марсиане...
     - Я думаю о многом. Может, сорвусь.  Может  подвести  лестница.  Могу
случайно укрепить ее в слабом месте. Все,  что  угодно.  Могу  я  на  тебя
рассчитывать?
     Бигмен выглядел разочарованным.
     - Забавно. Я буду сидеть здесь, пока ты рискуешь.
     - Так действует команда, Бигмен. Ты это знаешь.
     Он стал на самый край трещины. Перед ними  на  горизонте  поднималось
солнце, и небо бледнело и  из  черного  становилось  фиолетовым.  Трещина,
однако, оставалась запретно темной бездной. Редкая атмосфера  Марса  плохо
рассеивает свет, и только когда солнце окажется прямо над головой,  вечная
тьма в трещине просветлеет. Дэвид флегматично опустил лестницу в  трещину.
Ее ткань не шуршала, касаясь стены; шар прочно удерживал ее на краю скалы.
В ста футах внизу послышалось, как один или два раза ударился второй шар.
     Дэвид дернул лестницу, чтобы проверить ее прочность, затем, сжимая  в
руках верхнюю поперечину, опустился в бездну. Конечно,  на  Марсе  человек
испытывает чувство полета, но не здесь: собственный  вес  Дэвида,  включая
два цилиндра с кислородом, самых больших,  какие  нашлись  на  ферме,  был
почти равен нормальному земному.
     Голова его показалась над поверхностью. Бигмен смотрел на него широко
раскрытыми глазами. Дэвид сказал:
     - Теперь уходи и уведи  с  собой  машину.  Верни  в  Совет  фильмы  и
проекторы, а здесь оставь скутер.
     - Ладно, - ответил Бигмен. На всех  пескоходах  есть  четырехколесные
платформы, которые могут передвигаться со скоростью пятьдесят миль в  час.
Они неудобны и не дают никакой защиты ни от холода, ни от  песчаных  бурь.
Но когда пескоход выходит из строя в милях  от  дома,  скутер  лучше,  чем
ожидание, пока тебя найдут.
     Дэвид Старр посмотрел вниз. Было слишком темно, чтобы  видеть  другой
конец лестницы; она просто уходила во тьму. Свободно свесив ноги, он начал
спускаться на руках, считая при этом перекладины. При счете восемьдесят он
протянул руку, поймал свободный конец лестницы и принялся раскачивать его,
предварительно закрепив ноги и освободив обе руки.
     Дотянувшись до второго шара, он прижал его к скале  справа  от  себя.
Тот остался  на  месте.  Дэвид  дернул,  шар  не  поддался.  Дэвид  быстро
переместился,  захватив  перекладину,  так  чтобы  лестница  снова   могла
свисать. Одной рукой он придерживал ее, ожидая, когда она подастся.  Когда
это произошло, он оттолкнул ее от себя, чтобы шар сверху не задел его.
     Он ощутил слабый маятниковый эффект, когда шар, тридцать секунд назад
находившиеся наверху, теперь раскачивался в  ста  восьмидесяти  футах  под
поверхностью Марса. Дэвид  посмотрел  вверх.  Видна  была  широкая  полоса
фиолетового неба, но он знал, что по мере его спуска она будет  все  более
сужаться.
     Он  спускался  все  ниже,   через   каждые   восемьдесят   перекладин
устанавливая новый якорь, вначале справа от себя, затем слева, но сохраняя
общее вертикальное направление.
     Прошло шесть часов, Дэвид вновь остановился, немного поел  и  глотнул
воды из фляжки. Все, что он мог сделать для отдыха, - зацепиться ногами  и
немного расслабить ноющие руки. Ни разу  во  время  спуска  не  встретился
горизонтальный уступ, достаточно широкий, чтобы он на  нем  мог  перевести
дыхание. И уступа не было на расстоянии света фонарика.
     Это плохо и в другом отношении. Дорога  наверх,  если,  конечно,  она
состоится,  будет  медленной.  Придется  каждый  раз   переставлять   шар,
насколько он сможет дотянуться. Конечно, это можно сделать и это  делалось
- на Луне. На Марсе тяготение в два раза сильнее, чем на  Луне,  и  подъем
будет ужасно медленным,  гораздо  медленнее  спуска  Да  и  спуск,  мрачно
подумал Дэвид, достаточно медленный. Он спустился не более чем на милю.
     Внизу только чернота.  Вверху  сузившаяся  полоска  неба  посветлела.
Дэвид решил подождать.  Его  часы  показывали  половину  одиннадцатого  по
земному времени. На Марсе сутки  лишь  на  полчаса  больше  земных.  Скоро
солнце будет над головой.
     Он трезво размышлял, что карты  марсианских  пещер  могут  быть  лишь
приблизительными, так как составлены  на  основании  отражения  волн.  При
малейшей ошибке он может находиться в милях от истинного входа в пещеры.
     Да и  входа  вообще  может  не  быть.  Пещеры  могут  быть  природным
образованием, как Карлсбадская пещера на Земле. Конечно,  эти  марсианские
пещеры достигают сотен миль в длину.
     Он почти сонно ждал, свисая с лестницы в темноте и тишине.  Сгибал  и
разгибал онемевшие пальцы. Даже в перчатках  ощущался  марсианский  холод.
Пока он спускался, движение давало тепло; но когда ждал,  сразу  охватывал
холод.
     Он уже почти решил возобновить  спуск,  чтобы  не  замерзнуть,  когда
уловил  появление  тусклого  света.  Подняв  голову,  он  увидел  медленно
опускающуюся  освещенную  солнцем  полосу.  Солнце   пришло   в   трещину.
Потребовалось десять минут, чтобы свет достиг максимума и стал виден  весь
солнечный диск.  Хотя  и  маленькое  на  земной  взгляд,  солнце  занимало
четверть ширины трещины. Дэвид знал, что светло будет примерно с  полчаса,
а потом на двадцать четыре часа вернется тьма.
     Раскачиваясь, он быстро огляделся. Стена трещины  оставалась  ровной.
Рваная,  но  тем  не  менее  вертикальная.  Как  будто   кто-то   прорезал
марсианскую поверхность  плохо  заточенным  ножом.  Противоположная  стена
теперь была значительно ближе, чем на поверхности,  но  Дэвид  решил,  что
понадобится спуститься еще на милю, прежде чем он сможет ее коснуться.
     И пока он еще ничего не обнаружил. Ничего!
     И тут он увидел темное пятно. Дыхание со  вырывалось  со  свистом.  В
одном месте стена была значительно темнее. То  ли  особый  выступ,  то  ли
тень. Дело не в этом. А в том, что пятно прямоугольное. У него  совершенно
правильные прямые углы. Оно должно быть искусственным. Похоже на  дверь  в
скале.
     Дэвид быстро перехватил нижний  шар  лестницы,  потянулся  как  можно
дальше  в  направлении  пятна,  закрепил  его,  потом  второй  в  том   же
направлении, но дальше. Он менял их, как мог быстро, надеясь,  что  солнце
продержится, что пятно не иллюзия.
     Солнце пересекло  пропасть  и  коснулось  ее  противоположного  края.
Желто-красная скала, лицом к которой он висел, снова становилась серой. Но
противоположная стена еще была  освещена,  и  он  мог  видеть.  Теперь  он
находился в ста футах от пятна, и каждая перемена шара приближала  его  на
ярд.
     Сверкая, солнечный свет передвигался по противоположной стене, и тьма
снова сгущалась, когда он достиг края пятна. Пальцы в  перчатках  нащупали
края углубления. Гладкое. Ровная безупречная  линия.  Может  быть  сделано
только разумом.
     Солнечный свет ему больше не нужен. Достаточно фонарика. Он  просунул
лестницу  в  углубление  и  услышал,  как   резко   стукнул   внизу   шар.
Горизонтальная поверхность!
     Он быстро спустился и через несколько минут стоял на  скале.  Впервые
более чем за шесть часов у него была  прочная  опора.  Он  прижал  шар  на
уровне  пояса,   подтянул   лестницу,   поставил   на   предохранитель   и
дезактивировал шар. Впервые за более чем шесть часов  оба  конца  лестницы
были свободны.
     Дэвид обмотал лестницу вокруг пояса и руки и осмотрелся. Углубление в
скале имело примерно десять  футов  в  высоту  и  шесть  в  ширину.  Светя
фонариком, он прошел вглубь и оказался лицом  к  лицу  с  гладкой  стеной,
преграждавшей путь.
     Это тоже работа разума. Иначе не может быть. Но все  же  это  прочный
барьер, и дальше ему не пройти.
     Он ощутил резкую боль в ушах и повернулся.  Может  быть  только  одно
объяснение. Каким-то образом давление воздуха увеличивается.  Он  пошел  к
выходу и не удивился, обнаружив, что отверстия, через которое  он  прошел,
больше нет. Его место заняла сплошная скала.
     Сердце его забилось быстрее. Очевидно, он в чем-то  вроде  воздушного
шлюза. Он осторожно снял маску и вдохнул. Легким приятно, и воздух теплый.
     Он подошел к внутренней скале и стал  уверенно  ждать,  пока  она  не
отодвинется.
     Она поднялась, но за минуту до этого Дэвид почувствовал, что его руки
плотно прижаты к телу, как будто на него набросили и  затянули  лассо.  Он
удивленно вскрикнул, и ноги оказались в таком же положении.





     Дэвид ждал. Не  было  необходимости  говорить  в  пустоту.  Очевидно,
существа, соорудившие пещеру и так нематериально лишившие его  способности
двигаться, могут не только это.
     Он почувствовал, как его приподнимает и  медленно  наклоняет  вперед,
пока его тело не повисло параллельно полу.  Он  попытался  согнуть  шею  и
посмотреть вперед, но обнаружил, что это почти невозможно. Голову  держали
не так прочно, как руки и ноги, скорее это напоминало прокладку из упругой
мягкой резины, которая поддавалась, но лишь немного.
     Он плавно двинулся вперед. Похоже, что  плывешь  в  теплой  ароматной
воде, в которой можно дышать. Когда его голова - последняя  часть  тела  -
покинула шлюз, Дэвид уснул сном без сновидений.
     Дэвид Старр открыл глаза, не чувствуя, что прошло какое-то время,  но
ощущая рядом с собой жизнь. Он не мог сказать, как он это ощущает. Вначале
он осознал жару. Похоже на жаркий летний  день  на  Земле.  Затем  тусклый
красноватый свет,  окружавший  его  и  едва  ли  способный  помочь  что-то
увидеть.  Поворачивая  голову,  он  с  трудом  разглядел  стены  небольшой
комнаты. Никакого движения, никакой жизни.
     И все-таки где-то рядом действовал  мощный  разум.  Дэвид  чувствовал
это, но как, объяснить не мог.
     Он осторожно попробовал шевельнуть рукой, она  поднялась  без  всяких
помех. Удивленный, он сел и обнаружил, что сидит  на  мягкой  поверхности,
которая поддавалась под ним, но природу  которой  он  в  полутьме  не  мог
определить.
     Неожиданно послышался голос: "Существо  осознает  свое  окружение..."
Последняя часть высказывания была мешаниной бессмысленных звуков. Дэвид не
мог определить направление, откуда доносится голос. Он исходил отовсюду  и
ниоткуда.
     Прозвучал второй голос. Он был другим, хотя  отличие  слабое.  Мягче,
ровнее, может быть, женственнее:
     - Как ты себя чувствуешь, существо?
     Дэвид сказал:
     - Я вас не вижу.
     Снова зазвучал первый голос (Дэвид думал о нем, как о мужском):
     - Как я и утверждал...
     Опять бессмысленные звуки.
     - Ты не можешь видеть разум.
     Последняя фраза тоже была не вполне ясной, но  Дэвид  услышал  что-то
вроде "разум".
     - Я могу видеть материю, - сказал он, - но тут не хватает света.
     Наступило молчание, будто эти двое  совещались.  Затем  что-то  мягко
ткнулось в руку Дэвида. Его фонарик.
     - Это имеет значение для твоего восприятия  света?  -  опять  мужской
голос.
     - Конечно. Разве вы не видите? -  он  зажег  фонарик  и  осветил  все
вокруг. Комната была пуста, и в ней не было ничего живого. Поверхность, на
которой он сидел, прозрачна для света и находится примерно в четырех футах
над полом.
     - Как я говорила, - возбужденно  зазвучал  женский  голос.  -  Зрение
существа активируется коротковолновым излучением.
     -  Но  большая  часть  излучения  этого  инструмента  в  инфракрасной
области. Я судил по этому, - возразил собеседник.  Свет  становился  ярче,
когда еще звучал его голос, вначале  он  был  оранжевым,  затем  желтым  и
наконец белым.
     Дэвид сказал:
     - А нельзя ли сделать прохладнее?
     - Температура точно соответствует температуре твоего тела.
     - Все равно я предпочитаю большую прохладу.
     По крайней мере они идут навстречу. Прохладный ветер освежил  Дэвида.
Он подождал, пока температура упадет до двадцати градусов, потом остановил
их.
     Дэвид мысленно сказал:
     - Я думаю, вы общаетесь прямо с моим мозгом. Почему же я  слышу,  как
вы говорите на интернациональном английском?
     Мужской голос произнес:
     - Последняя фраза бессмысленна, но, конечно, мы общаемся. А как иначе
это можно делать?
     Дэвид кивнул самому себе. Это объясняет перерывы в восприятии.  Когда
используется слово, которому в сознании Дэвида ничего не соответствует, он
ощущает бессмысленный шум. Умственные помехи.
     Женский голос произнес:
     - Существуют легенды, что в ранней истории нашей расы  наш  мозг  был
закрыт друг для друга, и мы общались символами при помощи зрения и  слуха.
Из твоего вопроса я заключаю, что у вас и сейчас так, существо.
     Дэвид сказал:
     - Это так. Как давно я в пещере?
     Мужской голос:
     -  Меньше  одного  обращения  планеты.  Приносим  извинения   за   те
неудобства, что мы тебе причинили,  но  для  нас  это  первая  возможность
изучить живым одно из новых существ с поверхности. До этого к нам попадало
несколько,  одно  совсем  недавно,  но  все  они  не  функционировали,   и
количество информации, полученной при этом, естественно, ограничено.
     Дэвид подумал, не Гризволд  ли  был  недавно  полученным  трупом.  Он
осторожно спросил:
     - Вы закончили меня осматривать?
     Быстро ответил женский голос:
     - Ты боишься вреда. В твоем мозгу есть отчетливая мысль, что мы можем
быть настолько жестоки, что  вмешаемся  в  функционирование  твоего  тела,
чтобы получить информацию. Как ужасно!
     - Простите, если я вас оскорбил. Просто я незнаком с вашими методами.
     Мужской голос:
     - Мы знаем все необходимое. Мы вполне  можем  молекулу  за  молекулой
исследовать твое тело  вообще  без  физического  контакта  Сведения  наших
психомеханизмов вполне достаточны.
     - А что это за психомеханизмы?
     - Ты знаком с трансформацией материи в разум?
     - Боюсь, что нет.
     Последовала пауза, затем мужской голос коротко:
     - Я исследовал твой мозг. Боюсь,  судя  по  его  строению,  ты  не  в
состоянии понять мои объяснения.
     Дэвид почувствовал, что его поставили на место. Он сказал:
     - Прошу прощения.
     Снова мужской голос:
     - Я задам тебе несколько вопросов.
     - Пожалуйста, сэр.
     - Что означает последняя часть твоего утверждения?
     - Просто манера почтительного обращения.
     Пауза.
     -  А,  понятно.  Вы  усложняете  свои  коммуникационные   символы   в
соответствии с лицом, с которым общаетесь. Странный обычай.  Но  не  будем
отвлекаться. Скажи мне, существо, ты излучаешь много тепла. Ты болеешь или
это нормально?
     - Вполне нормально.  Мертвые  тела,  которые  вы  осматривали,  имели
температуру  окружающей  среды.  Но  пока  они  функционируют,  наши  тела
поддерживают нужную постоянную температуру.
     - Значит, вы не аборигены этой планеты?
     Дэвид сказал:
     - Прежде чем ответить, могу ли я спросить, каким будет ваше отношение
к такому существу, как я, если оно с другой планеты?
     - Уверяю тебя, что  ты  и  все  другие  такие  же  существа  для  нас
совершенно  безразличны,  за  исключением  того,  что  удовлетворяет  наше
любопытство. Я вижу в твоем мозгу беспокойство по поводу наших мотивов.  Я
вижу, что ты боишься нашей враждебности. Отбрось эти мысли.
     - А разве вы не можете прочесть в моем мозгу ответы на  все  вопросы?
Зачем вы меня расспрашиваете?
     - В отсутствие точной коммуникации я могу прочесть  только  эмоции  и
общее отношение. Но ты  существо  и  не  поймешь.  Для  точной  информации
общение должно включать волевое усилие. Если это тебе поможет,  я  сообщу,
что у нас есть все основания  считать  твою  расу  происходящей  с  другой
планеты.  Во-первых,  структура  ваших  тканей  совершенно  отличается  от
структуры тел живых существ, когда бы то ни было  существовавших  на  этой
планете. Во-вторых, температура твоего тела показывает, что ты  с  другой,
более теплой планеты.
     - Вы правы. Мы с Земли.
     - Последнего слова я не понимаю.
     - С планеты, более близкой к Солнцу.
     - Вот как! Очень интересно. Когда наша  раса  переселилась  в  пещеры
примерно полмиллиона оборотов  планеты  назад,  мы  знали,  что  на  вашей
планете есть жизнь, хотя и неразумная, вероятно. Была ли ваша  раса  тогда
разумной?
     - Вряд ли, - ответил  Дэвид.  Миллион  лет  прошел  с  тех  пор,  как
марсиане оставили поверхность своей планеты.
     - Очень интересно. Я  должен  сообщить  непосредственно  Центральному
Разуму. Идем, ...... .
     - Позволь мне остаться, ....... . Я хотела бы еще пообщаться  с  этим
существом.
     - Как хочешь.
     Женский голос:
     - Расскажи мне о твоем мире.
     Дэвид  свободно  заговорил.  Он  чувствовал  приятную  вялость.   Все
подозрения улетучились, и не было  никаких  причин,  почему  он  не  может
отвечать правдиво и полностью. Эти существа добры и настроены дружески. Он
выплескивал информацию.
     А потом она освободила его мозг, и он внезапно замолк. Гневно сказал:
     - Что я говорил?
     - Ничего плохого, - заверил его  женский  голос.  -  Я  просто  сняла
запреты с твоего мозга. Я не осмелилась бы на  это,  если  бы  ......  был
здесь. Но ты ведь только существо, а мне так интересно. Я знала, что  твоя
подозрительность слишком глубока, что ты не будешь говорить  свободно  без
маленькой  помощи  с  моей  стороны,  что   твои   подозрения   совершенно
безосновательны. Мы никогда не будем вредить вам,  существа,  пока  вы  не
вторгнетесь к нам.
     - Но ведь мы уже вторглись, - возразил Дэвид. - Мы  заняли  всю  вашу
планету.
     - Ты по-прежнему испытываешь меня.  Ты  мне  не  веришь.  Поверхность
планеты не представляет для нас никакого интереса. Здесь наш  дом.  И  все
же, - женский голос звучал почти задумчиво, - есть что-то  возбуждающее  в
путешествиях с  планеты  на  планету.  Мы  хорошо  знаем,  что  существует
множество планет и множество звезд. Подумать, что существа, подобные тебе,
наследуют все это. Все это так интересно, что я снова и снова благодарю за
то, что мы вовремя почувствовали твои неуклюжие попытки добраться до нас и
успели сделать отверстие.
     - Что! - Дэвид не мог сдержать возгласа, хотя и  знал,  что  звуковые
волны, созданные его голосовыми связками, останутся незамеченными и только
его мысли будут услышаны. - Вы сделали отверстие?
     -  Не  я  одна.  .......  помог.  Поэтому  нам  и  дали   возможность
исследовать тебя.
     - Но как вы его сделали?
     - Ну, пожелали.
     - Не понимаю.
     - Но это просто. Разве ты не  видишь  мой  разум?  Но  я  забыла.  Ты
существо. Видишь ли, уходя в пещеры,  мы  должны  были  уничтожить  многие
тысячи кубических миль  материи,  чтобы  расчистить  место  для  себя  под
поверхностью. Материю некуда было девать, и мы превратили ее в  энергию  и
.... .... .... .... .
     - Нет, нет, я не понимаю.
     - Не понимаешь? В таком случае я могу  только  сказать,  что  энергия
запасалась таким образом, что ее можно извлечь усилием ума.
     -  Но  если  вся  материя,  из  которой  состояли  огромные   пещеры,
превратилась в энергию...
     - Ее будет очень много. Конечно. Мы жили  этой  энергией  полмиллиона
вращений, и рассчитано, что ее хватит еще на двадцать миллионов  вращений.
Еще до того, как мы ушли в пещеры, мы начали изучать соотношения разума  и
материи, а с тех пор мы так продвинулись  в  этой  науке,  что  совершенно
оставили материю в том, что касается наших личных потребностей. Мы состоим
из чистого разума и энергии, мы никогда не умираем и никогда не рождаемся.
Я здесь с тобой, но так  как  ты  не  видишь  разум,  ты  не  можешь  меня
воспринимать иначе, как только своим мозгом.
     - Но такие, как вы, могут овладеть всей вселенной.
     - Ты  боишься,  что  мы  будем  соперничать  во  вселенной  с  такими
материальными существами, как ты сам? Что мы будем сражаться за место  под
звездами? Глупо. С нами здесь вся вселенная. Нам достаточно нас самих.
     Дэвид молчал. Потом медленно поднял руки к голове,  ощутив  нежнейшее
прикосновение каких-то невидимых щупалец к своему мозгу. Он впервые ощутил
это и отшатнулся.
     Она сказала:
     - Опять прошу прощения. Но ты такое интересное  существо.  Твой  мозг
сообщил мне, что другие существа в большой опасности  и  ты  подозреваешь,
что мы можем быть ее причиной. Уверяю тебя, существо, это не так.
     Она произнесла это просто. Но Дэвид поверил.
     Он сказал:
     - Ваш товарищ говорил, что химия моих тканей  совершенно  отлична  от
любой жизненной формы на Марсе. Как это?
     - Они состоят из азотного материала.
     - Протеин! - воскликнул Дэвид.
     - Я не понимаю этого слова.
     - А из чего состояли ваши ткани?
     - Из ............ . Это совершенно другое дело. В них практически  не
было азота.
     - Значит, вы не можете предложить мне пищи?
     - Боюсь, что нет. ........ говорит, что любая органическая материя  с
нашей планеты для тебя ядовита. Мы можем составить  простейшие  соединения
для твоего пропитания, но сложные азотистые  соединения  без  специального
изучения не можем.  Ты  голодно,  существо?  -  В  голосе  ее  безошибочно
распознавалось сочувствие и  забота  (Дэвид  предпочитал  об  этих  мыслях
по-прежнему думать, как о голосе).
     Он сказал:
     - Пока у меня еще есть своя пища.
     Женский голос сказал:
     - Мне неприятно думать о тебе просто как о существе. Как тебя  зовут?
- Потом, будто боясь, что он не понял, добавила:  -  Как  другие  существа
опознают тебя?
     - Меня зовут Дэвид Старр.
     -  Не  понимаю.  Есть  отдаленная  связь  с  вселенной   и   звездами
(По-английски star "стар" - звезда. - Переводчик). Тебя зовут так,  потому
что ты путешествуешь в космосе?
     - Нет. Многие  путешествуют  в  космосе.  "Старр"  не  имеет  особого
значения. Это просто звук, чтобы отличить меня от других, как  ваши  имена
тоже просто звуки. По крайней мне они такими кажутся, я их не понимаю.
     -  Жаль.  У  тебя  должно  быть  имя,  которое   означает,   что   ты
путешествуешь в космосе, летишь от одной вселенной к  другой.  Если  бы  я
была таким существом,  как  ты,  мне  хотелось  бы,  чтобы  меня  называли
Космическим Рейнджером.
     Так из уст живого существа, которого он не видел и никогда не смог бы
увидеть, Дэвид Старр впервые услышал имя, под





     Более глубокий и медленный голос сформировался  в  мозгу  Дэвида.  Он
серьезно произнес:
     - Приветствую тебя, существо. ....... дала тебе хорошее имя.
     Женский голос произнес:
     - Уступаю тебе место, ....... .
     И потому, что мягкое прикосновение к его  мозгу  прекратилось,  Дэвид
безошибочно понял, что обладатель женского голоса больше  не  находится  с
ним в мысленном контакте. Он осторожно повернулся, все  еще  находясь  под
иллюзией, что у этих голосов  есть  направление  и  обнаруживая,  что  его
непривыкший мозг по-прежнему пытается в привычных образах представить  то,
с чем никогда раньше не встречался. Голос, конечно, не  имел  направления.
Он находился внутри его мозга.
     Существо с глубоким голосом оценило его затруднения. Оно сказало:
     - Ты встревожен тем,  что  твои  чувства  не  дают  тебе  возможности
воспринимать меня, а я не хочу, чтобы ты был обеспокоен. Я могу принять на
себя  некоторую  физическую  внешность,  но  это  будет  лишь   плохой   и
неадекватный двойник. Тебе это поможет?
     Дэвид Старр увидел в воздухе перед  собой  свечение.  Полоса  мягкого
сине-зеленого света примерно в семь футов высотой и в фут шириной.
     Он спокойно ответил:
     - Вполне удовлетворительно.
     Глубокий голос продолжал:
     - Хорошо! А теперь позволь объяснить, кто я  такой.  Я  администратор
.......... . Сообщение о  появлении  живого  образца  новой  поверхностной
жизни пришло ко мне обычным порядком. Я осмотрю твой мозг.
     Название  должности  нового  существа   для   Дэвида   было   набором
бессмысленных звуков, но он  уловил  безошибочное  чувство  достоинства  и
ответственности, сопровождавшие эту должность.  Тем  не  менее  он  твердо
сказал:
     - Я предпочел бы, чтобы вы оставались вне моего мозга.
     - Твоя  скромность  вполне  понятна  и  достойна  похвалы,  -  сказал
глубокий голос. - Объясню, что я буду придерживаться только самой  внешней
поверхности. Я буду добросовестно избегать  вторжения  в  твой  внутренний
мир.
     Дэвид бесполезно напряг мышцы. Долгие минуты  он  ничего  не  ощущал.
Даже иллюзорное легкое прикосновение к мозгу, которое появилось,  когда  в
его мозг вторгался обладатель женского голоса, на этот раз отсутствовало -
им занимался более опытный исследователь. И все же Дэвид знал, не понимая,
как это можно знать, что  участки  его  мозга  один  за  другим  осторожно
раскрываются, потом закрываются, без боли и беспокойства.
     Глубокий голос сказал:
     - Благодарю тебя. Вскоре тебя отпустят и вернут на поверхность.
     Дэвид вызывающе спросил:
     - Что вы нашли в моем мозгу?
     -  Достаточно,  чтобы  пожалеть  вас,  существа.  Мы,   представители
Внутренней Жизни, были когда-то подобны вам, поэтому можем понять вас.  Вы
лишены равновесия со вселенной.  У  вас  ищущий  мозг,  который  стремится
понять то, что смутно чувствует, но не обладает истинными, более глубокими
чувствами, которые одни могут открыть вам реальность. В  тщетных  попытках
отыскать в потемках истину вы  устремляетесь  к  краям  Галактики.  Я  уже
сказал, ....... назвала тебя  правильно.  Ваша  раса  -  раса  космических
рейнджеров.
     Но  какая  в  этом  польза?  Истинная  победа  внутри.  Чтобы  понять
материальную вселенную, вы сначала должны развестись с ней. Мы отвернулись
от звезд, обратившись внутрь самих себя.  Мы  отступили  в  пещеры  своего
единственного мира и оставили свои тела.  У  нас  больше  нет  смерти,  за
исключением случаев, когда мозг отдыхает;  нет  рождения,  кроме  случаев,
когда ушедший отдыхать мозг должен быть заменен.
     Дэвид сказал:
     - Но вам не хватает самих себя для самоудовлетворения.  Некоторые  из
вас испытывают любопытство. Существо, говорившее со мною, хотело  знать  о
Земле.
     - ........ недавно родилась. Ее дни едва равны  ста  обращениям  этой
планеты вокруг Солнца. Ее контроль над мыслями несовершенен. Мы, достигшие
зрелости, можем легко постигнуть все различные пути, по которым  могла  бы
развиваться ваша земная история. Из них лишь немногие доступны для  вашего
понимания, и не хватило бы бесконечности, чтобы  исчерпать  все  возможные
мысли о вашем одном мире, и каждая была бы не менее захватывающа, чем  те,
что соответствуют реальности. Со временем ........ узнает, что это так.
     - Но вы сами побеспокоились осмотреть мой мозг.
     - Чтобы удостовериться в том, что уже  подозревал.  Ваша  раса  имеет
возможности для роста.  При  благоприятном  стечении  обстоятельств  через
миллион обращений вашей планеты вокруг Солнца она может достигнуть  уровня
Внутренней Жизни. Это было бы хорошо. У  моей  расы  появится  в  вечности
товарищ, и это товарищество будет взаимовыгодно.
     - Вы говорите, мы можем достигнуть этого, - осторожно сказал Дэвид.
     - У вашей расы есть тенденции, которых никогда не было  у  нашей.  Из
твоего мозга я ясно вижу, что есть тенденции,  направленные  против  блага
всех.
     - Если вы говорите о таких вещах, как преступление  и  война,  то  из
моего мозга вы могли  увидеть,  что  большинство  человечества  борется  с
антисоциальными тенденциями и что хотя прогресс медленный, но несомненный.
     - Я вижу это. Я вижу больше. Я вижу, что  ты  сам  хочешь  блага  для
всех. У тебя здоровый сильный мозг, и его сущность я не  прочь  бы  видеть
среди нас. Я хотел бы помочь тебе в твоих стараниях.
     - Как? - спросил Дэвид.
     - Твой мозг опять полон подозрений. Расслабься. Моя помощь  не  будет
заключаться в вмешательстве в вашу жизнь, уверяю тебя. Такое вмешательство
неприемлемо для вас и недостойно меня. Позволь мне вначале указать на  два
наиболее значительных ваших несоответствия.
     Во-первых, поскольку вы состоите  из  нестабильных  ингредиентов,  вы
краткоживущие  существа.  Ты  сам  не  только  распадешься  и  перестанешь
существовать через несколько вращений вашей планеты, но если ты  испытаешь
хоть сколько-нибудь значительное давление - одно из тысячи возможных, - ты
умрешь. Во-вторых, ты  считаешь,  что  должен  работать  в  тайне,  однако
недавно  другое  существо  отгадало  твою  истинную  сущность,   хотя   ты
представлялся другим существом. Правильно ли я говорю?
     Дэвид ответил:
     - Правильно. Но что с этим можно сделать?
     Глубокий голос ответил:
     - Это уже сделано и находится у тебя в руке.
     Пальцы Дэвида ощутили что-то мягкое. Он едва  не  уронил  его.  Почти
невесомый кусок... чего?
     Глубокий голос спокойно ответил на его невысказанную мысль:
     - Это не кисея, не волокно, не пластмасса, не металл. Это не  материя
вообще в том смысле, в каком вы понимаете материю. Это  ........ .  Надень
ее на глаза.
     Дэвид послушался, и ткань отделилась  от  его  руки,  будто  обладала
собственной примитивной жизнью, мягко и  тепло  обернулась  вокруг  каждой
выпуклости его лба, глаз, носа; но она не мешала ему дышать и смотреть.
     - А что это дает? - спросил он.
     Еще до того, как прозвучали эти его  слова,  перед  ним  образовалось
зеркало так же тихо и  быстро,  как  сама  мысль.  В  нем  он  мог  смутно
разглядеть себя. Его фермерский  костюм  от  сапог  до  широких  отворотов
казался слегка не в фокусе, за постоянно изменяющейся  дымкой,  как  будто
тонкий дым проплывал в воздухе и не исчезал. От верхней губы  и  выше  все
терялось в сиянии, которое не ослепляло, но сквозь которое ничего не  было
видно. Тут же зеркало исчезло, вернувшись в обширный склад энергии, откуда
было извлечено.
     Дэвид удивленно спросил:
     - Таким меня увидят другие?
     - Да, если у них такой же сенсорный аппарат, как у тебя.
     - Но я прекрасно вижу. Значит,  лучи  света  проходят  сквозь  экран.
Почему же тогда она не выходят, открыв мое лицо?
     - Они выходят, как ты говоришь, но  при  этом  меняются  и  позволяют
видеть только то,  что  увидел  ты.  Чтобы  объяснить  полнее,  мне  нужны
концепции, недоступные твоему восприятию.
     - А остальное? - Дэвид медленно  провел  руками  над  окружившей  его
дымкой. Он ничего не почувствовал.
     Глубокий голос снова ответил на его невысказанную мысль:
     - Ты ничего не чувствуешь. Но то, что кажется тебе дымкой,  на  самом
деле барьер, который ослабляет коротковолновое излучение и непроницаем для
любых материальных объектов размера молекулы и больше.
     - Вы хотите сказать, что это персональное защитное поле?
     - В грубом приближении да.
     Дэвид сказал:
     - Великая Галактика, это невозможно!  Определенно  доказано,  что  ни
один механизм, который может нести человек, не способен создать  маленькое
силовое поле, которое отражало бы излучение и материальные объекты.
     - Так и есть в той науке, которую вы, существа,  способны  развивать.
Но маска, которая на  тебе,  не  источник  энергии.  Наоборот,  это  запас
энергии, который пополняется, например, от нескольких секунд пребывания на
солнце, таком, как на нашей планете. Далее,  это  механизм,  освобождающий
энергию  по  мысленному  приказу.  Поскольку   твой   мозг   не   способен
контролировать этот механизм, он  приспособлен  к  характеристикам  твоего
мозга и действует автоматически. Теперь сними маску.
     Дэвид поднес руку к глазам, и опять, отвечая на его мысленный приказ,
маска снялась и в руках его оказался кусочек кисеи.
     Глубокий голос послышался в последний раз:
     - А теперь ты должен оставить нас, Космический Рейнджер.
     И мягко, как только можно себе представить, сознание покинуло  Дэвида
Старра.
     Никакого переходного периода не было и при возвращении сознания.  Оно
вернулось сразу и полностью.  Не  было  даже  мгновенной  неуверенности  в
местонахождении, никакого "Где это я?"
     Он точно знал, что на своих ногах стоит на поверхности Марса; что  на
нем опять обычная маска и он дышит через нее; что он точно на том месте, с
которого начал спуск в трещину; что слева от  него,  полускрытый  скалами,
скутер, оставленный Бигменом.
     Он даже знал, каким образом его вернули на поверхность. Но  это  была
не память - информация, сознательно помещенная в мозг, вероятно, чтобы еще
раз показать возможности переходов материи - энергии.  Марсиане  проделали
для него туннель на поверхность. Подняли его вопреки тяготению и  пронесли
с почти реактивной скоростью, превращая сплошную скалу перед ним в энергию
и возвращая энергию в состояние материи за ним, пока он снова не встал  на
поверхности.
     В его мозгу даже звучали слова, которых  он  никогда  сознательно  не
слышал. Их произнес женский голос существа в пещере, и значили они просто:
"Не бойся, Космический Рейнджер!"
     Он сделал  шаг  и  ощутил,  что  теплого,  земноподобного  окружения,
которое приготовили для него, больше не  существует.  Холод  по  контрасту
ощущался еще болезненнее, а ветер был сильнее, чем когда-либо он  встречал
на Марсе. Солнце стояло низко на востоке, как и тогда,  когда  он  начинал
спуск. Был ли то предшествовавший рассвет? Он  не  знал,  сколько  времени
прошло, пока он был без сознания, но чувствовал, что его спуск  происходил
не более двух суток назад.
     Небо стало другим. Оно казалось более голубым, а  солнце  покраснело.
Дэвид на мгновение задумчиво нахмурился, потом пожал  плечами.  Просто  он
привыкает к марсианскому ландшафту, вот и все. Окружающее  становится  все
более знакомым, и по привычке он все подгоняет под земные образцы.
     Но пора возвращаться в купол. Скутер, конечно, не так быстр и удобен,
как пескоход. Чем меньше времени он в нем проведет, тем лучше.
     Он осмотрел скальные образования и почувствовал себя  старым  жителем
Марса. Фермеры находят дорогу среди пустыни  именно  таким  образом.  Надо
двигаться в направлении скалы, похожей на "арбуз  со  шляпой",  продолжать
идти в этом направлении, пока не поравняешься с  "космическим  кораблем  с
двумя сбитыми двигателями", пройти между ним и скалой,  "похожей  на  ящик
без крышки". Грубый метод,  но  он  не  требовал  инструментов,  а  только
хорошей памяти и живого воображения, а этого у фермеров было в изобилии.
     Дэвид двигался по курсу, который  рекомендовал  ему  Бигмен:  так  он
скорее вернется к куполу и не  заблудится  среди  менее  живописных  скал.
Скутер продвигался вперед, подпрыгивая  на  неровностях  и  поднимая  тучу
пыли. Дэвид прочно поставил ноги в специальные углубления и крепко  держал
в руках руль. Он не уменьшал скорость. Даже если скутер перевернется, вряд
ли он будет сильно поврежден при низком марсианском тяготении.
     Его остановило другое соображение: странный привкус во рту  и  жжение
на подбородке  и  вдоль  позвоночника.  На  зубах  поскрипывало,  и  он  с
отвращением посмотрел на хвост пыли, который тянулся за ним, как  ракетный
выхлоп. Странно, что пыль обогнала его, окружила, проникла вперед и попала
в его рот.
     Вперед и вокруг! Великая Галактика! От пришедшей ему в  голову  мысли
что-то холодное сдавило сердце и горло.
     Он замедлил скорость скутера  и  направился  к  ближайшему  скальному
выступу, где  машина  не  могла  поднимать  пыль.  Тут  он  остановился  и
подождал, пока воздух прочистится.  Но  он  не  прочистился.  Язык  Дэвида
ощупывал внутренности рта,  отшатываясь  от  все  увеличивающихся  пылевых
наростов. Дэвид взглянул на покрасневшее солнце и  голубое  небо  с  новым
пониманием. Большее количество пыли в воздухе вызвало  рассеивание  света,
отняв синеву у солнца и добавив ее к цвету неба. Губы Дэвида высохли, тело
все больше зудело.
     Сомнений больше не было, и с мрачной решимостью он забрался в  скутер
и устремился на максимальной скорости по скалам, гравию и пыли.
     Пыль!
     Пыль!
     Даже на Земле были хорошо известны пылевые бури Марса, которые только
по названию напоминали  песчаные  бури  земных  пустынь.  Это  были  самые
смертоносные бури во всей Солнечной системе. Ни  один  человек  в  истории
Марса, застигнутый, как Дэвид Старр, в милях от дома без защиты пескохода,
еще не перенес пылевую бурю. Люди в страшных муках  умирали  в  пятидесяти
футах от купола, а находившиеся внутри  не  осмеливались  на  вылазку  без
пескохода.
     Дэвид Старр знал, что лишь минуты отделяют его от мучительной смерти.
Пыль уже безжалостно набивалась в щели его маски. Он  чувствовал,  как  от
нее слезятся и слепнут его глаза.





     Природа  марсианских  песчаных  бурь  известна  недостаточно  хорошо.
Подобно Луне, поверхность Марса в основном покрыта  тонкой  пылью.  Но,  в
отличие от Луны, Марс обладает атмосферой, способной приводить эту пыль  в
движение.  Обычно  это  не  причиняет  неудобств.  Марсианская   атмосфера
разрежена, и в ней не бывает сильных ветров.
     Но иногда, по непонятным причинам, хотя возможна связь с  электронной
бомбардировкой из космоса,  пыль  становится  электрически  заряженной,  и
каждая пылинка начинает отталкиваться от соседних. Даже без ветра  пылинки
стремятся взлететь. Каждый шаг поднимает облако пыли, которая не  оседает,
но остается взвешенной в воздухе.
     Когда к этому добавляется  ветер,  есть  все  условия  для  настоящей
пыльной бури. Пыль никогда не бывает такой  густой,  чтобы  препятствовать
зрению; опасность не в этом. Убивает всепроницаемость пыли.
     Частицы пыли очень малы и проникают повсюду. Одежда их не удерживает;
укрытие в скалах ничего не дает; даже маска, плотно прилегающая к лицу, не
может помешать отдельным пылинкам проникать внутрь.
     В разгар бури двух минут достаточно, чтобы вызвать  невыносимый  зуд,
пять минут буквально ослепляют человека, а пятнадцать  убивают  его.  Даже
небольшая буря,  которую  человек  просто  не  заметит,  способна  вызвать
покраснение кожи, которое называется "пылевым ожогом".
     Дэвид  Старр  знал  все  это  и  многое  другое.  Он  знал,  что  его
собственная кожа начала краснеть. Он непрерывно кашлял, но это не помогало
ему очистить горло. Он пытался держать рот плотно закрытым, выдыхая  через
самое маленькое отверстие, какое мог создать. Но  пыль  продолжала  ползти
внутрь, минуя губы. Скутер дергался, пыль подобралась и к его мотору.
     Глаза Дэвида вспухли и почти закрылись. Слезы собирались внутри маски
и затуманили очки, впрочем он все равно не мог видеть.
     Ничто не способно остановить крошечные пылинки, кроме  герметического
купола или корпуса пескохода. Ничто.
     Ничто?
     Испытывая сводящий с ума зуд, разрываясь от кашля,  Дэвид  напряженно
думал о марсианах. Знали ли они о приближающейся  буре?  Могли  ли  знать?
Отправили ли бы они его на поверхность, если бы знали? Из  его  мозга  они
должны были извлечь информацию, что для возвращения назад в купол  у  него
только скутер. Они могли так же легко перенести его к куполу, даже  внутрь
купола.
     Они должны были  знать,  что  приближается  буря.  Он  вспомнил,  как
существо с глубоким голосом неожиданно  приняло  решение  вернуть  его  на
поверхность, как будто торопилось, чтобы буря застала Дэвида.
     И все же  последние  слова,  слова,  произнесенные  женским  голосом,
которые он не слышал и которые, следовательно, специально были  закреплены
в его сознании, пока его выносило сквозь скалу на поверхность, - эти слова
были: "Не бойся, Космический Рейнджер".
     Еще думая об этом, он уже знал ответ. Одной рукой  роясь  в  кармане,
другой он ухватился  за  маску.  Как  только  он  приподнял  ее,  частично
защищенные нос и глаза получили свежую порцию  обжигающей  и  раздражающей
пыли.
     У него появилось непреодолимое желание чихнуть, но  он  подавил  его.
Невольный вдох  наполнит  легкие  пылью.  Само  по  себе  это  может  быть
смертельным.
     Он достал из кармана полоску кисеи, позволил ей обернуться вокруг его
глаз и носа и затем снова надел маску.
     Только теперь он  чихнул.  Это  означало,  что  он  вдохнул  огромные
количества бесполезных газов марсианской атмосферы,  но  пыль  с  ними  не
проходила. Часто и глубоко дыша, Дэвид вдыхал как можно больше  кислорода,
при выдохе  выбрасывая  изо  рта  пыль;  при  этом  он  время  от  времени
сознательно вдыхал через рот, чтобы предотвратить кислородное отравление.
     Постепенно слезы вымыли пыль из глаз, новая  не  поступала,  и  Дэвид
обнаружил, что может смотреть. Его  тело  было  затянуто  дымкой  силового
поля, и он знал, что верхняя часть его головы невидима в сиянии.
     Молекулы воздуха свободно проходят через щит, но пылинки, как  бы  ни
были они малы, все же для щита велики и и задерживаются  им.  Дэвид  видел
этот   процесс   невооруженным   глазом.    Пылинка,    достигнув    щита,
останавливалась, а энергия ее движения конвертировалась в свет, поэтому  в
каждом месте соприкосновения загоралась крошечная вспышка. Все тело Дэвида
было окружено океаном таких вспышек, тем более  ярких,  что  пробивавшееся
сквозь  пыль  красное  и  дымное  солнце  Марса  оставляло  поверхность  в
полутьме.
     Дэвид хлопками очистил от пыли одежду. Пыль поднималась клубами;  она
была слишком тонка, чтобы ее можно было увидеть, хотя щит не  мешал  этого
делать. Пыль  уходила,  а  вернуться  не  могла.  Постепенно  Дэвид  почти
очистился. Он с сомнением взглянул на скутер и попытался  завести  его.  В
ответ послышался лишь краткий скрежещущий  звук,  затем  тишина.  Этого  и
следовало ожидать. В отличие от пескоходов, у скутеров моторы  не  закрыты
герметически.
     Придется идти. Но мысль эта его не пугала. Купол фермы всего  лишь  в
двух милях, а кислорода у него в изобилии. Об этом  позаботились  марсиане
перед его возвращением.
     Ему показалось, что теперь  он  их  понимает.  Они  знали,  что  буря
приближается. Может, даже сами ее вызвали. Было бы странно, если бы они, с
их длительным знакомством с марсианской атмосферой, с их развитой  наукой,
не постигли бы причин и механизмов пыльных бурь. Но, посылая его  в  самый
центр бури, они знали, что в кармане у него совершеннейшая защита от  нее.
Его не предупредили ни о предстоящем испытании, ни о защите от него.  Если
он заслуживает их дара - силового защитного экрана, он позаботится о себе.
Если же нет, он недостоин подарка.
     Дэвид  мрачно  усмехнулся,  одновременно  морщась   от   болезненного
прикосновения одежды к воспаленной коже при каждом шаге. Марсиане  холодно
и без всяких эмоций рисковали его жизнью, но он почти соглашался  с  ними.
Он думал достаточно быстро,  чтобы  спастись,  но  он  этим  нисколько  не
гордился. Ему следовало бы вспомнить об их подарке гораздо раньше.
     Силовое поле, окружавшее его, делало передвижение  более  легким.  Он
заметил,  что  поле  покрывает  и  подошвы  его  сапог,  так  что  они  не
соприкасались с марсианской поверхностью,  а  останавливались  примерно  в
четверти  дюйма  над  нею.   Отталкивание   от   поверхности   становилось
эластичным, как будто он передвигался на множестве стальных  пружин.  Это,
вместе с низкой силой тяжести, позволяло  ему  пожирать  расстояние  между
собою и куполом гигантскими прыжками.
     Он торопился. Больше всего в эти минуты ему нужна горячая ванна.
     К тому времени, как  Дэвид  добрался  до  входа  в  купол,  буря  уже
кончалась и огненные вспышки, окружавшие  его,  превратились  в  отдельные
искорки. Теперь можно без опасения снять маску с глаз.
     Когда его  впустили,  вначале  все  смотрели  на  него  молча,  затем
послышались возгласы:  все  находившиеся  на  дежурстве  фермеры  окружили
Дэвида.
     - Летящий Юпитер, это Вильямс!
     - Где ты был, парень?
     - Что случилось?
     Смешанные возгласы и одновременные вопросы заглушил резкий крик:
     - Как ты прошел сквозь пыльную бурю?
     Вопрос услышали все, наступило молчание.
     Кто-то сказал:
     - Посмотрите на его лицо. Оно похоже на очищенный помидор.
     Конечно, преувеличение, но в нем достаточно правды, чтобы  произвести
впечатление на  всех  собравшихся.  Дэвиду  расстегнули  воротник,  плотно
охватывавший шею, чтобы предохранить от марсианского холода. Его усадили и
вызвали Хеннеса.
     Хеннес явился через десять минут, он соскочил со скутера и подошел  с
видом одновременно раздраженным и сердитым. Никакого облегчения  при  виде
благополучно вернувшегося работника у него не было.
     Он выпалил:
     - Что все это значит, Вильямс?
     Дэвид поднял глаза и холодно ответил:
     - Я заблудился.
     - Ты так это называешь? Исчез на два дня  и  просто  заблудился?  Как
тебе это удалось?
     - Я подумал, что немного пройдусь, но забрел слишком далеко.
     - Ты решил глотнуть воздуха и две ночи бродил  по  Марсу?  И  хочешь,
чтобы я этому поверил?
     - Разве хоть один пескоход пропал?
     Хеннес еще больше покраснел, и один из фермеров торопливо вмешался:
     - Он не в себе, мистер Хеннес. Он был в пыльной буре.
     Хеннес ответил:
     - Не будь дураком. Если бы он был в пыльной  буре,  то  не  сидел  бы
здесь живым.
     - Я знаю, - ответил фермер, - но посмотрите на него.
     Хеннес посмотрел внимательней.  Краснота  обнаженной  кожи  была  так
заметна, что он не мог с этим не считаться.
     - Ты был в буре?
     - Боюсь, что так.
     - Как тебе удалось выжить?
     - Мне встретился человек, - ответил Дэвид. - Человек в дыме и  свете.
Пыль ему не мешала. Он называл себя Космическим Рейнджером.
     Все придвинулись еще ближе. Хеннес яростно обернулся.
     - Во имя космоса, убирайтесь отсюда! - взревел он. - За работу! А ты,
Джоннитель, выведи пескоход.
     Прошел почти час, прежде чем Дэвид добрался до горячей ванны.  Хеннес
никому не позволял приблизиться к нему. Снова и  снова,  шагая  по  своему
кабинету, он останавливался неожиданно, яростно поворачивался и спрашивал:
     - Что это за Космический Рейнджер? Где ты с ним  встретился?  Что  он
говорил? Что он делал? Что это за дым и свет?
     На все это Дэвид лишь слегка качал головой и отвечал:
     - Я решил пройтись. Заблудился. Человек, называющий себя  Космическим
Рейнджером, привел меня назад.
     Наконец Хеннес сдался. Появился  врач.  Дэвид  получил  свою  горячую
ванну. Тело его смазали кремами, он получил инъекцию нужных  гормонов.  Он
не мог избежать и укола сопорита. И уснул, прежде чем извлекли иглу.


     Он  проснулся  в  лазарете   между   чистых   прохладных   простыней.
Покраснение кожи заметно сошло. Он знал, что  от  него  не  отвяжутся,  но
теперь ждать уже недолго.
     Он был уверен, что знает тайну пищевых отравлений, знает  почти  все.
Недоставало только одного-двух звеньев и, конечно, улик.
     Он услышал у изголовья легкие шаги и еле  заметно  напрягся.  Неужели
все опять начинается так быстро? Но это оказался только Бенсон. Бенсон,  с
поджатыми пухлыми  губами,  с  всклокоченными  в  беспорядке  волосами,  с
обеспокоенным лицом. С собой он нес что-то похожее на старомодное ружье.
     - Вильямс, вы не спите?
     - Вы же видите, что нет.
     Бенсон провел ладонью по вспотевшему лбу.
     - Никто не знает, что я здесь. Мне не следует тут быть.
     - Почему?
     - Хеннес убежден, что вы связаны с пищевыми отравлениями.  Он  кричит
об этом Макиану  и  мне.  Утверждает,  что  вы  были  где-то  и  никак  не
объясняете, выдумывая нелепые истории. Что бы я ни  сделал,  боюсь,  вы  в
опасности.
     - Что бы вы ни сделали? Вы не верите в мою виновность?
     Бенсон наклонился, и Дэвид ощутил на своем лице его влажное  дыхание.
Бенсон прошептал:
     - Не верю. Потому что считаю ваш рассказ правдой. Поэтому я и  пришел
сюда. Я должен расспросить вас об этом покрытом светом и  дымом  существе.
Вы уверены, что это была не галлюцинация, Вильямс?
     - Я видел его.
     - А откуда вы знаете, что он человек? Он говорил по-английски?
     - Он вообще не говорил, а по фигуре похож на  человека.  Вы  думаете,
это марсианин?
     - Ах, - губы Бенсона дернулись в судорожной усмешке, - вы помните мою
теорию. Да, я считаю, это был марсианин. Думайте, думайте! Они выходят  на
поверхность, и любая информация теперь чрезвычайно ценна. У нас  так  мало
времени.
     - Почему? - Дэвид приподнялся на локте.
     - Конечно, вы не  знаете,  что  произошло  после  вашего  ухода,  но,
откровенно говоря, Вильямс, мы все в отчаянии. - Он  протянул  похожий  на
ружье предмет и спросил: - Вы знаете, что это такое?
     - Я видел его у вас раньше.
     - Это мой гарпун для забора образцов, мое собственное изобретение.  Я
беру его с  собой,  отправляясь  в  продовольственные  склады  города.  Он
выбрасывает маленькую пустую  пульку  на  проволоке  в,  скажем,  амбар  с
зерном. Через некоторое время  после  выстрела  в  передней  части  пульки
открывается отверстие и полость заполняется зерном. После этого  отверстие
закрывается.  Я  вытаскиваю  пульку  и  забираю  образец.  Изменяя   время
открывания отверстия, я могу брать образцы с любой глубины.
     Дэвид сказал:
     - Очень изобретательно, но зачем вы его принесли с собой?
     - Потому что думаю, не выбросить ли его в мусор, после того как  уйду
от вас. Это мое единственное оружие против отравителей. И ничего  хорошего
оно мне не дало и определенно не даст в будущем.
     - Что случилось? - Дэвид схватил Бенсона за плечо и  крепко  сжал.  -
Расскажите.
     Бенсон сморщился от боли. Он сказал:
     - Все члены фермерских синдикатов получили новые письма.  Несомненно,
что письма и отравления исходят от одних и тех же людей, вернее,  существ.
В письмах это признается.
     - И что же в этих письмах?
     Бенсон пожал плечами.
     -  Зачем  вам  подробности?  Главное:   от   нас   требуется   полная
капитуляция, иначе пищевые отравления возрастут тысячекратно. Я верю,  что
это может быть и будет сделано, и в таком случае Землю и Марс, вообще  всю
Систему охватит паника.
     Он встал.
     - Я говорил Хеннесу и Макиану, что верю вам, что Космический Рейнджер
- ключ ко всему делу, но они мне  не  верят.  Хеннес,  мне  кажется,  даже
подозревает, что я с вами.
     Он казался поглощенным своими несчастьями.
     Дэвид спросил:
     - Сколько у нас времени, Бенсон?
     - Два дня. Нет, это было вчера. У нас тридцать шесть часов.
     Тридцать шесть часов!
     Придется действовать быстро. Очень быстро. Но, может, он  успеет.  Не
зная этого, Бенсон дал ему недостающее звено для разгадки.





     Бенсон  ушел  минут  через  десять.  Ничего  из  сказанного   Дэвидом
относительно его теорий о марсианах и отравлении не удовлетворило  его,  и
его обеспокоенность росла.
     Он сказал:
     - Не хочу, чтобы меня застал Хеннес. Мы... обменялись словами.
     - А как же Макиан? Он ведь на нашей стороне?
     - Не знаю. Через два дня он будет разорен.  Думаю,  в  нем  мало  что
осталось, чтобы противостоять Хеннесу. Мне  лучше  уйти.  Если  придумаете
что-нибудь - что угодно, - дайте мне знать.
     Он протянул руку. Дэвид коротко пожал ее, и Бенсон исчез.


     Дэвид сел в постели. Его  собственное  беспокойство  росло  с  самого
пробуждения. Одежда его брошена на стул  в  другом  конце  комнаты  Сапоги
стоят у кровати. Он не решился осматривать их в присутствии Бенсона,  даже
не осмеливался взглянуть на них.
     Может быть, пессимистично подумал он, их не стали обыскивать.  Сапоги
фермера священны. Украсть у фермера  сапоги,  как  и  украсть  пескоход  в
пустыне, -  непростительные  преступления.  Когда  фермер  умирал,  сапоги
погребали вместе с ним, и их содержимое не трогали.
     Дэвид порылся во  внутренних  карманах  каждого  сапога  по  очереди,
пальцы его встретили пустоту. В одном из них был носовой платок, в  другом
несколько мелких монет. Несомненно, его одежду  тоже  обыскали;  этого  он
ожидал. Но, может, шов на его сапогах не  стали  проверять.  С  замирающим
сердцем Дэвид сунул пальцы в открывшуюся щель одного из сапог. Мягкая кожа
достигла подмышки и смялась, когда Дэвид просунул руку до самого носка. Он
почувствовал искреннюю радость, когда ощутил  мягкое  прикосновение  кисеи
марсианской маски.
     Он не предвидел сопорит, но на всякий случай спрятал маску туда перед
ванной. Редкая  удача,  что  его  сапоги  не  осмотрели  более  тщательно.
Придется впоследствии быть осторожнее.
     Он сунул маску в  боковой  карман  сапога  и  застегнул  его.  Поднял
сапоги; они были начищены во время его сна, это  хорошо  само  по  себе  и
показывает то почти  инстинктивное  уважение,  которое  оказывают  фермеры
сапогам, чьим угодно сапогам.
     Его одежда также  вычищена.  Блестящая  пластмасса,  из  которой  она
сделана, пахла как новая. Карманы, конечно, пусты, но под одеждой на стуле
все их содержимое свалено беспорядочной кучкой.  Он  разобрал  эту  кучку.
Кажется, ничего не пропало. Даже носовой платок и монеты из карманов сапог
здесь. Он надел белье, носки, комбинезон из одного куска и наконец сапоги.
Он уже застегивал пояс, когда в комнату вошел рыжебородый фермер.
     Дэвид поднял голову. Холодно спросил:
     - Что тебе нужно, Зукис?
     Зукис ответил:
     - Куда это ты собрался, землянин?
     Его маленькие глаза злобно горели, и Дэвиду показалось, что выражение
лица фермера было таким же, как в день их первой встречи.  Дэвид  вспомнил
пескоход Хеннеса снаружи бюро, вспомнил,  как  садился  в  него,  вспомнил
бородатое сердитое  лицо  и  оружие,  выстрелившее  прежде,  чем  он  смог
защититься.
     - Никуда, где бы требовалось твое разрешение, - ответил Дэвид.
     - Неужели? Ошибаешься, мистер, придется тебе остаться  здесь.  Приказ
Хеннеса, - Зукис своим  телом  преграждал  выход.  Два  бластера  нарочито
заметно свисали с его пояса по бокам.
     Зукис ждал.  Затем  его  неопрятная  борода  разделилась  надвое,  он
улыбнулся, обнажив желтые зубы, и сказал:
     - Подумай, может, изменишь свое решение?
     - Может, - ответил Дэвид. И добавил: - Кое-кто заходил ко мне  только
что. Как это случилось? Разве ты не сторожил?
     - Заткнись, - рявкнул Зукис.
     - Или тебе заплатили, чтобы ты не смотрел в эту сторону? Хеннесу  это
не понравится.
     Зукис плюнул, на полдюйма промахнулся, не достав сапог Дэвида.
     Дэвид сказал:
     - Хочешь снять бластеры и попробовать снова?
     - Следи за собой, если хочешь есть, - ответил Зукис.
     Он вышел, закрыв за собой дверь.  Через  несколько  минут  послышался
звон металла о металл, дверь снова открылась. Зукис принес поднос. На  нем
была желтая каша и что-то зеленое овощное.
     - Овощной салат, - сказал Зукис. - С тебя хватит.
     Грязный большой палец придерживал край подноса. Другой  край  подноса
помещался на тыльной стороне ладони, так что рука фермера не была видна.
     Дэвид выпрямился, отпрыгнув в  сторону  и  падая  на  матрац.  Зукис,
застигнутый врасплох, в тревоге обернулся,  но  Дэвид,  используя  пружины
матраца как дополнительный ускоритель, прыгнул на него.
     Он тяжело столкнулся с фермером, одной рукой вырывая у  него  поднос,
другой хватая того за бороду.
     Зукис упал и хрипло заорал. Сапог Дэвида опустился ему  на  руку,  ту
самую, что скрывалась под подносом. Крик  перешел  в  вопль  боли,  пальцы
разжались, выпустив взведенный бластер.
     Рука Дэвида  отпустила  бороду  и  перехватила  другую  руку  Зукиса,
устремившуюся к второму бластеру. Дэвид резко дернул ее, повернул и прижал
к груди Зукиса. Потом потянул.
     - Тише, - сказал он, - иначе я вырву тебе руку.
     Зукис подчинился, глаза его выкатились, влажное дыхание вырывалось  с
шумом. Он спросил:
     - Чего ты хочешь?
     - Зачем ты прятал бластер под подносом?
     - Чтобы защищаться. На тот случай, если ты набросишься на меня, а мои
руки будут заняты.
     - Почему же ты не попросил кого-нибудь войти с тобой и прикрыть тебя?
     - Я об этом не подумал, - взвыл Зукис.
     Дэвид чуть сильнее прижал его руку, и рот Зукиса изогнулся.
     - А не расскажешь ли правду, Зукис?
     - Я... я должен был убить тебя.
     - А что ты сказал бы Макиану?
     - Что ты... пытался сбежать.
     - Твоя собственная идея?
     - Нет, Хеннеса. Тебе нужен Хеннес. Я только выполнял приказ.
     Дэвид отпустил его руку. поднял с пола один бластер, второй достал из
кобуры.
     - Вставай.
     Зукис перевалился набок. он застонал, прижав руку, которую Дэвид чуть
не вырвал из плеча.
     - Что ты будешь делать? Ты ведь не станешь стрелять в  невооруженного
человека?
     - А ты не стал бы?
     Послышался новый голос.
     - Опустите оружие, Вильямс, - произнес он.
     Дэвид быстро обернулся. В  дверях  стоял  Хеннес,  направив  на  него
бластер. За ним Макиан, с бледным напряженным лицом.  Глаза  Хеннеса  ясно
показывали его намерения, бластер не дрожал.
     Дэвид отбросил бластеры, которые только что отобрал у Зукиса.
     - Подтолкните их ко мне.
     Дэвид повиновался.
     - Хорошо. Что случилось?
     Дэвид ответил:
     - Вы знаете, что  случилось.  Зукис  пытался  убить  меня  по  вашему
приказу, а я при этом не сидел спокойно.
     Зукис затараторил:
     - Нет, сэр, мистер Хеннес. Нет, сэр. Ничего подобного. Я  принес  ему
еду, когда он прыгнул на меня. Мои руки были заняты  подносом,  я  не  мог
защититься.
     - Замолчи, - презрительно сказал Хеннес. - Поговорим об  этом  позже.
Убирайся отсюда и через секунду возвращайся с наручниками.
     Зукис поднялся.
     Макиан спросил:
     - А зачем наручники?
     - Этот человек опасный обманщик, мистер  Макиан.  Помните,  я  привел
его, потому что он как будто знал о пищевых отравлениях?
     - Да. Да, конечно.
     - Он  рассказал  о  своей  младшей  сестре,  отравленной  марсианским
джемом, помните? Я проверил его рассказ. Не  слишком  много  людей  умерло
пока таким образом. Чуть меньше двухсот пятидесяти. Легко  было  проверить
все, и я это  сделал.  Никаких  сведений  о  двенадцатилетней  девочке,  у
которой брат в возрасте  Вильямса  и  которая  умерла,  поев  марсианского
джема.
     Макиан удивился.
     - И давно вы об этом знаете, Хеннес?
     -  Знал  почти  сразу  после  его  появления.  Но  пока   ничего   не
предпринимал. Хотел узнать, зачем он явился. Я приставил к нему Гризволда,
чтобы тот за ним следил...
     - Чтобы он меня убил, - прервал Дэвид.
     - Да, вы будете так утверждать,  потому  что  сами  убили  Гризволда,
заподозрив его. - Хеннес  повернулся  к  Макиану.  -  Потом  он  умудрился
втереться в  доверие  к  этому  мягкоголовому  простофиле  Бенсону,  чтобы
следить за нашим продвижением в расследовании отравлений. И вот последнее.
Три дня назад он исчез из купола и  не  объясняет,  зачем.  Хотите  знать,
зачем? Он докладывал нанявшим его людям - тем, что стоят за всем этим.  Не
простое совпадение, что ультиматум пришел, как раз когда его не было.
     - А где были вы? - вдруг спросил Дэвид - Перестали  следить  за  мной
после смерти Гризволда? Если знали, чем я  занят,  почему  не  послали  на
поиски отряд?
     Макиан удивился и начал: "Ну..."
     Но Дэвид прервал его.
     - Позвольте мне закончить, мистер Макиан. Я думаю,  Хеннеса  тоже  не
было в куполе в ту ночь, когда я ушел, и в два  последующих  дня.  Где  вы
были, Хеннес?
     Хеннес шагнул вперед, рот его дергался. Дэвид поднес  к  лицу  сжатую
руку. Он не верил, что Хеннес выстрелит, но готов  был  использовать  свою
маску.
     Макиан положил руку на плечо Хеннеса.
     - Передадим его Совету.
     Дэвид быстро спросил:
     - При чем тут Совет?
     - Не ваше дело! - рявкнул Хеннес.
     Зукис вернулся с наручниками. Это были гибкие  пластмассовые  прутья,
которые легко изгибались в любом направлении, а потом застывали. Они  были
бесконечно прочнее веревок или даже обычных металлических наручников.
     - Вытяните руки, - приказал Хеннес.
     Дэвид молча повиновался. Наручники дважды обернули  вокруг  его  рук.
Зукис с усмешкой сильно затянул их, потом выдернул стержень, что  вызывало
мгновенную  перегруппировку  молекул  и  затвердение  прутьев.  При   этом
выделялось немало энергии, наручники нагрелись. Еще один прут стянул  ноги
Дэвида.
     Дэвид спокойно сел на кровать. В одной  руке  он  по-прежнему  сжимал
свою маску. Замечание Макиана о Совете показало  Дэвиду,  что  он  недолго
будет оставаться в заключении. А пока пусть события развиваются.
     Он снова спросил:
     - Так при чем тут Совет?
     Но можно было и не спрашивать. Снаружи послышался крик,  стремительно
влетел человек с воплем:
     - Где Вильямс?
     Это был сам Бигмен,  большой,  как  жизнь,  что,  впрочем,  не  очень
велико. Он  не  обращал  внимания  ни  на  кого,  кроме  сидящего  Дэвида.
Заговорил быстро, прерывисто:
     - Я ничего не знал о пыльной буре, пока не оказался в куполе. Кипящий
Церес, тебя должно было поджарить! Как ты выкарабкался? Я... я...
     И тут он впервые заметил положение Дэвида и в ярости обернулся:
     - Кто это, во имя космоса, его связал?
     К этому моменту Хеннес пришел в себя. Он схватил Бигмена за  воротник
комбинезона и грубо дернул, так что чуть не поднял его маленькое тело:
     - Я говорил тебе, слизняк,  что  случится,  если  снова  поймаю  тебя
здесь!
     Бигмен закричал:
     - Отпусти, мягкоротый подонок! Я имею  право  находиться  здесь.  Даю
тебе полторы секунды, или будешь отвечать перед Советом Науки.
     Макиан сказал:
     - Ради Марса, Хеннес, отпустите его.
     Хеннес выпустил воротник:
     - Убирайся отсюда!
     - Ни за что в жизни. Я уполномоченный  представитель  Совета.  Прибыл
вместе с доктором Сильверсом. Спросите его.
     И он указал на высокого худого человека, показавшегося в  двери.  Имя
подходило ему. Волосы у него серебристо-белые и усы того же цвета.
     - Если позволите, - сказал доктор Сильверс,  -  я  принимаю  на  себя
руководство.   Правительство   в   Интернациональном    Городе    объявило
чрезвычайное  положение,  и  с  этого  момента  все  фермы  находятся  под
контролем Совета Науки. Я сам буду контролировать ферму Макиана.
     - Я ожидал чего-нибудь подобного, - с несчастным видом сказал Макиан.
     - Снимите наручники с этого человека, - приказал доктор Сильверс.
     Хеннес ответил:
     - Он опасен.
     - Ответственность беру на себя.
     - Бигмен подскочил и щелкнул каблуками.
     - С дороги, Хеннес.
     Хеннес побледнел от гнева, но не сказал ни слова.


     Прошло три часа, и доктор Сильверс  снова  встретился  с  Макианом  и
Хеннесом в личных помещениях Макиана.
     Он сказал:
     - Мне нужны данные о продукции фермы за шесть  последних  месяцев.  Я
хочу встретиться с  вашим  доктором  Бенсоном  в  связи  с  его  попытками
раскрыть  тайну  пищевых  отравлений.  У  нас  шесть  недель  для  решения
проблемы. Не больше.
     - Шесть недель? - взорвался Хеннес. - Вы хотите сказать один день.
     - Нет, сэр. Если до  окончания  срока  ультиматума  у  нас  не  будет
ответа, весь экспорт продовольствия с Марса прекращается. Мы не  сдадимся,
пока останется хоть один шанс.
     - Клянусь космосом! - сказал Хеннес. - Земля умрет с голода.
     - Не за шесть недель, - ответил доктор Сильверс. -  На  это  время  с
введением рационирования запасов хватит.
     - Будет паника, бунты - сказал Хеннес.
     - Верно, - мрачно согласился доктор Сильверс. - Это будет  не  совсем
приятно.
     - Вы уничтожите фермерские синдикаты, - простонал Макиан.
     - Они в любом случае будут уничтожены. Доктора Бенсона я хочу увидеть
сегодня вечером. Завтра в полдень у нас будет четырехстороннее  совещание.
Завтра в полночь, если к тому времени на Марсе и в Центральной лаборатории
на Луне ничего не будет найдено,  эмбарго  вступает  в  силу,  и  начнутся
приготовления к всемарсианской конференции представителей синдикатов.
     - А это зачем? - спросил Хеннес.
     - У нас есть основания полагать, что  тот,  кто  скрывается  за  этим
безумным преступлением, тесно связан с фермами, - ответил доктор Сильверс.
Преступники слишком много знают о фермах.
     - А как насчет Вильямса?
     - Я допросил его. Он подтверждает свой рассказ. Согласен,  достаточно
странный. Я отправил его в город, там  его  будут  допрашивать  подробнее;
если необходимо, под гипнозом.
     Прозвучал входной сигнал.
     Доктор Сильверс сказал:
     - Откройте дверь, мистер Макиан.
     Макиан повиновался, как будто не был владельцем крупнейшей  фермы  на
Марсе и тем самым одним из богатейших  и  влиятельнейших  людей  Солнечной
системы.
     Вошел Бигмен. Он вызывающе посмотрел на Хеннеса. Потом сказал:
     - Вильямс в пескоходе под охраной направляется в город.
     - Хорошо, - ответил доктор Сильверс, поджав тонкие губы.


     В миле от купола фермы пескоход остановился. Дэвид Старр,  в  обычной
маске, вышел из него. Помахал водителю, который высунулся и сказал:
     - Помните! Выход номер семь! Там вас впустят.
     Дэвид улыбнулся и кивнул. Он посмотрел вслед пескоходу,  двигавшемуся
в город, и повернул обратно на ферму.
     Конечно, люди Совета содействовали ему. Они помогли ему в маскировке:
он открыто уехали и скрытно возвращается, но никто, даже доктор  Сильверс,
не знает, зачем ему это нужно.
     Все звенья загадки были на месте, но нужно еще доказательство.





     Хеннес  вошел  в  свою  спальню  в  усталости  и   гневе.   Усталость
объяснялась просто. Уже три часа ночи. За последние две ночи он  почти  не
спал, а последние шесть месяцев жил в постоянном напряжении. Но он  считал
необходимым присутствовать на встрече этого доктора Сильверса из Совета  с
Бенсоном.
     Доктору Сильверсу это не понравилось. А вот и причина гнева,  который
захватил Хеннеса. Доктор Сильверс!  Некомпетентный  старик,  явившийся  из
города и считающий, что за сутки доберется до истины, тогда как наука всей
Земли и всего Марса уже  месяцами  безрезультатно  занимается  ею.  Хеннес
сердился и на Макиана, который размяк,  как  хорошо  смазанные  сапоги,  и
превратился в лакея этого белоголового дурака. Макиан! Два десятилетия  он
был легендой и самым жестким владельцем самой крупной фермы Марса.
     А тут еще Бенсон с его вмешательством в планы Хеннеса, как  устранить
этого новичка Вильямса самым быстрым  и  легким  способом.  И  Гризволд  и
Зукис, слишком тупые, чтобы выполнить необходимое  и  преодолеть  мягкость
Макиана и сентиментальность Бенсона.
     Хеннес ненадолго задумался, не  принять  ли  таблетку  сопорита.  Ему
нужно выспаться, чтобы быть в форме на следующий день,  а  гнев  может  не
дать ему уснуть.
     Он покачал головой. Нет. Он не может рисковать: самые главные события
могут произойти ночью, а он будет в одурманенном состоянии.
     В качестве компромисса он замкнул магнитный зажим на  двери.  И  даже
толкнул дверь, чтобы  убедиться,  что  электрический  замок  действует.  В
мужской и неформальной атмосфере марсианских ферм двери почти  никогда  не
запирались, и могло так  произойти,  что  изоляция  протиралась,  проводка
выходила из строя, и никто годами этого не замечал. Его собственная дверь,
насколько он помнил,  не  запиралась  ни  разу  с  того  времени,  как  он
приступил к работе.
     Замок в порядке. Дверь даже не дрогнула, когда он потянул ее. С  этим
все.
     Он тяжело вздохнул, сел на кровать и снял сапоги, сначала один, потом
другой. Устало потер ноги, снова вздохнул и застыл,  застыл  неожиданно  и
тут же сунул руку под подушку, даже не осознавая своего движения.
     На лице его появилось изумленное выражение. Не может быть.  Не  может
быть! Значит, глупый рассказ Вильямса -  правда?  Значит,  нелепые  теории
Бенсона о марсианах в конце концов не совсем...
     Нет, он отказывается верить. Скорее кто-то решил подшутить над ним.
     Но темнота комнаты осветилась холодным голубовато-белым свечением без
всякого блеска. В этом свете стали видны кровать, стены,  кресло,  шкаф  и
даже сапоги, которые он только что снял. И похожее на  человека  существо,
голова которого была скрыта свечением и не видны были черты  лица;  вместе
этого нечто вроде дымчатого облачка.
     Хеннес почувствовал, что прижимается спиной к стене. Он не осознавал,
что так отодвинулся.
     Послышался глухой и гулкий голос с каким-то эхом:
     - Я Космический Рейнджер!
     Хеннес выпрямился. Преодолев изумление, он заставил себя успокоиться.
Твердым голосом он спросил:
     - Что тебе нужно?
     Космический Рейнджер не двигался и молчал, и Хеннес не  мог  оторвать
взгляда от привидения.
     Управляющий ждал, грудь его вздымалась, но существо из дыма  и  света
не двигалось. Вероятно, это робот, настроенный только на  одну  фразу.  На
мгновение Хеннес задумался над этой мыслью и тут же от нее  отказался.  Он
стоял рядом с ящиком бюро и при всем своем удивлении  не  забыл  об  этом.
Медленно рука его двинулась.
     Движение это было заметно в свете существа, но то не обратило на него
внимания. Рука Хеннеса в якобы невинном жесте  опустилась  на  поверхность
бюро. Робот, марсианин, человек, кто бы он ни был, не знает секрета  бюро.
Он спрятался в комнате и ждал его, но комнату не обыскивал. А если  сделал
это, то чрезвычайно искусно, потому что  взгляд  Хеннеса  не  обнаружил  в
комнате ничего необычного; ничего не  сдвинуто;  ничего  такого,  чего  не
должно тут быть, кроме самого Космического Рейнджера.
     Пальцы  Хеннеса  коснулись  незаметного  углубления  в  крышке  бюро.
Механизм самый обычный, и мало у кого из управляющих  на  Марсе  его  нет.
Старомодный, как старомодно и само деревянное бюро - эта традиция восходит
к старым дням беззакония первых поселенцев Марса, но  традиции  умирают  с
трудом. Углубление чуть сдвинулось, и  в  стенке  бюро  открылась  панель.
Хеннес был готов к этому, рука его метнулась к бластеру, находившемуся  за
панелью.
     Теперь бластер был нацелен в существо, которое за все это время так и
не шевельнулось. То, что казалось его руками, свисало неподвижно.
     Хеннес  чувствовал,  как  к  нему  возвращается  уверенность.  Робот,
марсианин,  человек  -  противостоять  бластеру  он  не   сможет.   Оружие
маленькое, и выбрасываемый им снаряд ничтожен  по  размеру.  Металлические
пули старых "ружей" по сравнению  с  ним  настоящие  скалы.  Но  маленький
снаряд  бластера  гораздо  смертоноснее.  Как  только  он  запущен,  любое
препятствие взводит крохотный атомный взрыватель, который превращает часть
его массы в энергию, и в этом превращении  препятствие  -  скала,  металл,
человеческая плоть - исчезает в сопровождении негромкого звука, как  будто
потерли пальцем о резину.
     Хеннес тоном, в котором звучала угроза, не меньшая, чем  в  бластере,
сказал:
     - Кто ты? Что тебе нужно?
     Привидение медленно повторило:
     - Я Космический Рейнджер!
     Губы Хеннеса изогнулись в жестокой ярости, и он выстрелил.
     Снаряд  покинул  ствол,  понесся  к  привидению,  достиг  его  и  был
остановлен. Был остановлен мгновенно, не дойдя  четверти  дюйма  до  тела.
Даже сотрясение от этого удара  не  прошло  через  барьер  силового  поля,
который поглотил всю энергию движения, превратив ее в свет.
     Но  этот  свет  не  был  заметен.  Его   поглотило   яркое   свечение
взорвавшегося  снаряда,  который  превратился  в  энергию,  так  как   при
остановке не встретился с  материальным  препятствием,  которое  могло  бы
заслонить  вспышку.  В  комнате  как  будто  на  кратчайшую  долю  секунды
вспыхнуло солнце размером с булавочную головку.
     Хеннес с громким криком закрыл глаза руками, будто  пытался  защитить
их от физического удара. Но было слишком поздно. Несколько  минут  спустя,
когда он решился отвести руки, его горящие испытывающие сильную боль глаза
ничего не увидели. Открывая  и  закрывая  их,  он  видел  лишь  черноту  с
красными пятнами. Он не видел, как Космический Рейнджер мгновенно метнулся
к его сапогам, обыскал их внутренние карманы, открыл магнитный замок двери
и исчез за несколько секунд до того,  как  собралась  неизбежная  толпа  и
послышались тревожные возгласы.
     Хеннес услышал их, все еще закрывая рукой глаза. Он закричал:
     - Хватайте его! Хватайте! Он  в  комнате.  Задержите  его,  проклятые
марсианские трусы!
     - В комнате никого нет, - отозвалось с полдюжины  голосов,  а  кто-то
добавил: - Пахнет выстрелом из бластера.
     Твердый, более властный голос произнес:
     - Что случилось, Хеннес?
     Это был доктор Сильверс.
     - Вторжение, - ответил Хеннес, дрожа от гнева и раздражения. -  Никто
его не видел? Что это с вами? Вы...  -  но  не  смог  добавить  ни  слова.
Мигающие глаза его слезились, смутный свет снова начал поступать в них. Он
чуть не сказал: "слепы".
     Сильверс спросил:
     - Кто вторгся? Можете его описать?
     И Хеннес лишь беспомощно покачал головой.  Как  он  может  объяснить?
Рассказать о кошмаре из  дыма,  который  говорил  и  которому  бластер  не
причинил никакого вреда, причинив его выстрелившему человеку?
     Доктор Сильверс вернулся в свою комнату в унылом настроении. Тревога,
выведшая его из комнаты, когда он  готовился  ложиться  спать,  бесцельная
беготня людей, отсутствие объяснений со стороны Хеннеса  -  все  это  лишь
булавочные уколы. Он с тревогой думал о завтрашнем дне.
     Он  не  верил  в   победу,   в   эффективность   эмбарго.   Снабжение
продовольствием прекратится. На Земле кое-кто узнает, почему, или, что еще
хуже, придумает для этого  причину,  и  результаты  будут  ужаснее  самого
массового отравления.
     Юный Дэвид Старр полон уверенности, но пока его  действия  ничего  не
дали. Рассказ о Космическом Рейнджере -  плохая  выдумка,  способная  лишь
возбудить подозрение таких людей, как Хеннес; она чуть не  привела  его  к
смерти. Юноше повезло, что  он,  Сильверс,  прибыл  вовремя.  И  Дэвид  не
объяснил, зачем ему понадобилась эта выдумка. Он только сказал, что должен
уехать в город и тайно вернуться. Когда  доктор  Сильверс  получил  первое
послание Старра - его доставил этот малыш, зовущий  себя,  вопреки  всякой
истине, Великаном, Бигменом, - он связался  со  штаб-квартирой  Совета  на
Земле. И ему подтвердили, что он должен выполнять все распоряжения  Дэвида
Старра.
     Но как такой молодой человек...
     Доктор Сильверс остановился. Странно! Дверь в его комнату, которую он
в спешке оставил открытой, открыта по-прежнему,  но  в  комнате  не  горит
свет. Однако он  его  не  выключил  уходя.  Он  хорошо  помнит,  что  свет
оставался гореть, когда он торопливо устремился по коридору к лестнице.
     Неужели кто-то выключил свет в странном порыве экономии? Вряд ли.
     Внутри тихо. Сильверс извлек бластер, распахнул шире дверь  и  твердо
направился к тому месту, где находился выключатель.
     Чья-то рука зажала ему рот.
     Он попытался вырваться, но рука была большой и мускулистой,  а  голос
показался ему знакомым.
     - Все в порядке, доктор Сильверс. Я просто  не  хотел,  чтобы  вы  от
удивления вскрикнули.
     Руку отняли. Доктор Сильверс спросил:
     - Старр?
     - Да. Закройте дверь. Ваша комната будет для  меня  лучшим  укрытием,
пока идут поиски. Во всяком случае я  должен  поговорить  с  вами.  Хеннес
рассказал, что случилось?
     - В сущности нет. Вы с этим связаны?
     Улыбка Дэвида в темноте была не видна.
     - Некоторым образом, доктор Сильверс.  Хеннеса  навестил  Космический
Рейнджер, и в суматохе я сумел незаметно пробраться в вашу комнату.
     Вопреки самому себе старый ученый повысил голос.
     - О чем это вы говорите? Я не в настроении шутить.
     - Я не шучу. Космический Рейнджер существует.
     - Этого не  может  быть.  Ваш  рассказ  не  произвел  впечатления  на
Хеннеса, а я заслуживаю правды.
     - Теперь, я уверен, на Хеннеса он подействовал, а завтра и вы узнаете
истину. Тем временем  послушайте.  Космический  Рейнджер,  как  я  сказал,
существует, и на него наша надежда. Мы участвуем  в  рискованной  игре,  и
хотя я знаю,  кто  стоит  за  отравлениями,  это  знание  может  оказаться
бесполезным. Нам противостоят  не  один-два  преступника,  намеренных  при
помощи шантажа заработать несколько миллионов,  а  организованная  группа,
стремящаяся к захвату власти во  всей  Солнечной  системе.  Даже  если  мы
захватим лидеров, я уверен, деятельность группы будет  продолжаться,  если
только мы не узнаем о ней все подробности.
     - Укажите мне лидера, - мрачно сказал  доктор  Сильверс,  -  и  Совет
узнает все подробности.
     - Не будем торопиться, - так же мрачно ответил  Дэвид.  -  Мы  должны
получить ответ, весь ответ за двадцать четыре  часа.  Победа  после  этого
срока не остановит смерти миллионов на Земле.
     Доктор Сильверс спросил:
     - Что в таком случае вы намерены делать?
     - Теоретически, - ответил  Дэвид,  -  я  знаю  отравителя  и  способ,
которым производилось отравление. Но для  того,  чтобы  не  встретиться  с
полным отрицанием свое вины, я должен иметь  материальное  доказательство.
Мы его получим до вечера. Но даже тогда, чтобы  получить  от  него  полную
информацию, мы должны совершенно сломать его морально. Здесь мы используем
Космического Рейнджера. Да собственно он уже начал действовать.
     -  Опять  этот  Космический  Рейнджер.  Вы  околдованы  им.  Если  он
существует, если это не ваша выдумка, жертвой которой я должен  быть,  кто
он или что он? Откуда вы знаете, что он вас не обманет?
     - Не могу объяснять подробностей. Знаю  только,  что  он  на  стороне
человечества.  Верю  ему,  как  самому  себе,  и  принимаю  на  себя   всю
ответственность за него. Вы должны  действовать  в  соответствии  с  моими
указаниями, доктор Сильверс, иначе, вынужден сообщить,  мы  обойдемся  без
вас. Игра настолько важна, что даже вы не можете встать на моем пути.
     Невозможно было ошибиться в его твердой решимости. Доктор Сильверс  в
темноте не видел выражения лица Дэвида, но ему этого и не нужно было.
     - Что я должен сделать?
     - Завтра в полдень вы встречаетесь с Макианом, Хеннесом и Бенсоном. В
качестве личного телохранителя возьмите с собой Бигмена. Он мал ростом, но
быстр и бесстрашен. Пусть центральное здание  охраняют  люди  Совета,  они
должны быть вооружены магазинными бластерами и газовыми пулями - на всякий
случай. Теперь запомните:  между  двенадцатью  пятнадцатью  и  двенадцатью
тридцатью оставьте задний вход в здание неохраняемым  и  ненаблюдаемым.  Я
гарантирую  безопасность.  Не  проявляйте  удивления,  что  бы  потом   ни
случилось.
     - Вы там будете?
     - Нет. В моем присутствии нет необходимости.
     - И что же?
     - Вас посетит Космический Рейнджер. Он знает все, что знаю я,  а  его
обвинения для преступников прозвучат убедительнее.
     Вопреки себе, доктор Сильверс почувствовал прилив надежды.
     - Вы думаете, нам удастся?
     Наступила длинная пауза. Потом Дэвид Старр сказал:
     - Откуда мне знать? Я только надеюсь.
     Еще одна пауза. Доктор Сильверс  почувствовал  сквознячок:  открылась
дверь. Он повернул выключатель. Комнату залил свет, но он находился в  ней
один.





     Дэвид Старр действовал  как  мог  быстро.  От  ночи  осталось  совсем
немного. Напряжение и  возбуждение  отходили,  и  он  начинал  чувствовать
усталость, которую отказывался признавать часами.
     Его маленький карманный фонарик светил тут и там.  Он  от  всей  души
надеялся, что то, что он ищет, не находится под дополнительными  запорами.
Если так, то он вынужден будет использовать  силу,  а  он  пока  не  хотел
привлекать к себе внимания.  Сейфа  не  видно,  и  ничего,  что  могло  бы
выполнять его роль. Это и хорошо и плохо. То, что  он  ищет,  должно  быть
легко досягаемо, но в то же время его может совсем и не быть в комнате.
     Жаль, особенно после того, как он с таким трудом  раздобыл  ключи  от
этой комнаты. Хеннес не скоро оправится после выполнения этого плана.
     Дэвид улыбнулся. Вначале он удивился почти так же, как Хеннес.  Слова
"Я Космический Рейнджер" были первыми  произнесенными  им  сквозь  силовой
барьер со времени его возвращения из марсианских пещер. Он не помнил,  как
там звучал его голос. Возможно, он вообще и не слышал его.  Возможно,  под
влиянием марсиан он просто воспринимал свои мысли, как и мысли их.
     Здесь, на поверхности,  звук  собственного  голоса  поразил  его.  Он
совершенно не ожидал такой пустоты и гулкой глубины. Конечно,  он  тут  же
пришел в себя и все  понял.  Хотя  его  щит  пропускал  молекулы  воздуха,
вероятно, он замедлял их. И это вмешательство, естественно, отражалось  на
звуковых волнах.
     Дэвид в сущности не сожалел об этом. И голос тоже помогал.
     Щит хорошо  сработал  против  бластера.  Вспышка  не  была  поглощена
полностью: он ясно ее видел. Но эффект по отношению к нему  был  ничтожен,
если сравнить с Хеннесом. Методично, продолжая размышлять  обо  всех  этих
вещах, он осматривал полки и ящики.
     Свет  фонаря  застыл.  Дэвид  отодвинул  другие  предметы  и   извлек
небольшой металлический объект. Он поворачивал его, рассматривая в  слабом
свете.  Нажимал  небольшую  кнопку,  которая  приводила  объект  в  разные
положения, и смотрел, что получается.
     Сердце его билось ускоренно.
     Это  последнее  доказательство.  Доказательство  правоты   всех   его
рассуждений  -  рассуждений,  которые  казались  такими  основательными  и
полными, но под которыми не было ничего, кроме логики.  Но  теперь  логику
подтверждало нечто сделанное из молекул, нечто такое, что можно потрогать.
     Он положил предмет в карман  сапог,  рядом  с  марсианской  маской  и
ключами, взятыми из сапога Хеннеса. Закрыл за собой дверь и  вышел.  Купол
над ним начал заметно сереть. Скоро вспыхнет  главное  освещение,  и  день
официально начнется. Последний день - либо для отравителей, либо для  всей
земной цивилизации.
     Тем временем у него есть возможность немного поспать.


     Ферма Макиана застыла в морозном спокойствии. Мало  кто  из  фермеров
даже догадывался о происходившем. То, что происходит нечто серьезное, было
ясно, но дальше ничего угадать было  невозможно.  Некоторые  шептали,  что
Макиан был уличен в серьезных финансовых злоупотреблениях, но никто в  это
не верил.
     Это даже не логично, иначе зачем было бы по  такому  поводу  посылать
армию?
     Жестколицые люди в мундирах окружили центральное здание фермы, сжимая
в руках  магазинные  бластеры.  На  крыше  установили  два  артиллерийских
орудия. И все вокруг здания опустело. Все фермеры, кроме тех,  кто  должен
был поддерживать функционирование жизнеобеспечивающего оборудования,  были
удалены в казармы. Немногим оставшимся строго  приказано  было  заниматься
только своей работой.
     Ровно  в  12:15  два  человека,  охранявшие  задний  вход  в  здание,
разделились, разошлись в  разные  стороны  и  исчезли,  оставив  вход  без
охраны. В 12:30 они вернулись и заняли свои посты. Один  из  артиллеристов
впоследствии утверждал, что видел, как в этот  интервал  кто-то  входил  в
здание. Он признавал, что видел входящего только мгновение,  да  и  вообще
его рассказ не имел смысла, так как он утверждал,  что  это  был  человек,
охваченный огнем.
     Ему никто не поверил.


     Доктор Сильверс ни в чем не был уверен. Вообще ни в чем. Он не  знал,
с чего начать встречу. Взглянул на остальных четырех сидевших за столом.
     Макиан. Выглядит так, будто не спал целую неделю. Вероятно, так оно и
есть. Пока он не произнес ни слова. Сильверс подумал, полностью ли  Макиан
осознает окружающее.
     Хеннес. В темных  очках.  На  мгновение  он  их  снял,  и  глаза  его
оказались воспаленными и рассерженными. Теперь он  сидел,  что-то  бормоча
про себя.
     Бенсон. Тихий и удрученный. Накануне доктор  Сильверс  провел  с  ним
несколько часов и не сомневался, что неудача исследования  для  Бенсона  -
большое горе и неудобство. Он рассуждал о марсианах, природных  марсианах,
как о причине отравлений, но Сильверс не воспринимал этого всерьез.
     Бигмен. Единственный человек, чувствовавший  себя  вполне  счастливо.
Разумеется, он понимал суть кризиса лишь частично. Он откинулся в  кресле,
очевидно, польщенный, что  находится  с  такими  значительными  лицами,  и
наслаждался своей ролью.
     И еще одно кресло поставил к столу Сильверс.  Оно  стояло,  пустое  и
ожидающее. Никто ничего не заметил по этому поводу.
     Доктор    Сильверс    кое-как     поддерживал     разговор.     делая
малосодержательные замечания. Как и пустое кресло, он ждал.
     В 12:16 он поднял голову и  медленно  встал.  Не  мог  произнести  ни
слова. Бигмен оттолкнул  свой  стул  назад  и  присел,  как  бы  собираясь
прыгнуть. Голова Хеннеса резко дернулась,  он  побелевшими  пальцами  сжал
стол. Бенсон огляделся и захныкал. Макиан, казалось,  не  был  тронут.  Он
поднял голову и, очевидно, принял увиденное за еще один  странный  элемент
мира, который он вдруг перестал понимать.
     Фигура у входа произнесла:
     - Я Космический Рейнджер.
     Яркий свет в комнате частично приглушил окружавшее его  сияние,  дым,
окутавший голову, стал более заметным, чем ночью, когда его видел Хеннес.
     Космический Рейнджер вошел. Почти автоматически все отодвинулись, так
что пустое кресло оказалось в одиночестве. Космический Рейнджер сел,  лицо
его было невидимо, руки он вытянул вперед и положил на  стол,  но  они  на
него не легли. Между столом и руками сохранялось с четверть дюйма пустоты.
     Космический Рейнджер сказал:
     - Я пришел поговорить с преступниками.
     Последующее липкое молчание нарушил  Хеннес.  Он  сказал  голосом,  в
котором звучал яд:
     - Вы имеете в виду воров?
     Он поднял руку к темным очкам, но не  снял  их.  Пальцы  его  заметно
дрожали.
     Голос Космического Рейнджера звучал медленно и пусто.
     - Да, я вор. Вот ключи, которые я взял из ваших сапог. Мне они больше
не нужны.
     Металлические ключи ударились о стол рядом с Хеннесом.  Тот  не  взял
их.
     Космический Рейнджер продолжал:
     -  Но   воровство   должно   было   предотвратить   гораздо   большее
преступление. Например,  преступление  доверенного  управляющего,  который
проводил ночи в Винград-Сити в поисках отравителей.
     Лицо Бигмена радостно осветилось.
     - Эй, Хеннес, - воскликнул он, - похоже, вас сопровождали.
     Но Хеннес слышал и видел только привидение через стол от себя.
     - В чем же здесь преступление? - спросил он.
     - Преступление, - продолжал Космический Рейнджер, - в быстром  полете
в сторону астероидов.
     - Почему? Зачем?
     - Разве не из астероидов пришел ультиматум отравителей?
     - Вы обвиняете меня в том, что я стою за отравлениями? Я отрицаю это.
Где  ваши  доказательства?  Если,  конечно,   вы   считаете,   что   нужны
доказательства.  Может,  вы  считаете,  что  ваш  маскарад  заставит  меня
согласиться на ложь?
     - Где вы были двое суток до поступления ультиматума?
     - Не буду отвечать. Я отрицаю ваше право допрашивать меня.
     - Тогда я отвечу за вас. Механизм отравления находится в  астероидах,
на старой пиратской базе. А мозг всей организации здесь, на ферме Макиана.
     Тут Макиан с трудом встал, рот его задвигался.
     Космический Рейнджер взмахом дымной руки усадил его и продолжал:
     - Вы, Хеннес, связник.
     Теперь Хеннес снял очки.  Его  пухлое  гладкое  лицо  с  воспаленными
глазами жестко застыло.
     Он сказал:
     - Вы  мне  наскучили,  Космический  Рейнджер  или  как  еще  вы  себя
называете. Это совещание, как я понимаю, было созвано,  чтобы  найти  меры
борьбы с отравителями. А теперь  оно  превратилось  в  глупое  судилище  с
бездарным актером, и я ухожу.
     Доктор Сильверс потянулся мимо Бигмена и схватил Хеннеса за руку.
     - Пожалуйста, останьтесь, Хеннес, я хочу услышать  больше.  Никто  не
обвинит вас без доказательств.
     Хеннес отбросил руку Сильверса и встал. Бигмен спокойно сказал:
     - Мне приятно будет видеть, как вас пристрелят, Хеннес. Именно это  и
произойдет, если вы выйдете за дверь.
     - Бигмен прав, - сказал Сильверс. - Снаружи вооруженные люди, которым
приказано никого не выпускать без моего разрешения.
     Кулаки Хеннеса сжались и разжались. Он сказал:
     - Больше ни словом не участвую в этой незаконной  процедуре.  Вы  все
свидетели, что меня удержали силой. Он снова сел и сложил руки на груди.
     Космический Рейнджер начал снова:
     - И все же Хеннес только связник. Он слишком  большой  злодей,  чтобы
быть истинным злодеем.
     Бенсон слабым голосом сказал:
     - Вы говорите противоречиями.
     - Только внешне. Подумайте о  преступлении.  Можно  многое  узнать  о
преступнике по тому преступлению, что он совершает. Во-первых, пока умерло
сравнительно мало людей. По-видимому, преступники  могли  добиться  своего
гораздо быстрее, если бы начали широкомасштабное отравление,  вместо  того
чтобы просто угрожать в течение  шести  месяцев,  все  время  рискуя  быть
пойманными и ничего не получая  взамен.  Что  это  означает?  Кажется,  их
предводитель не решается убивать. Это не похоже на Хеннеса. Большую  часть
информации я получил от Вильямса, которого сейчас здесь нет и от  которого
я знаю, что после его появления на  ферме  Хеннес  несколько  раз  пытался
организовать его убийство
     Хеннес забыл свое решение. Он закричал:
     - Ложь!
     Космический Рейнджер, не обращая на это внимания, продолжал: "Итак, у
Хеннеса нет никаких угрызений совести из-за  убийства.  Придется  поискать
кого-то с  более  мягким  характером.  Но  что  может  заставить  по  всей
видимости мягкого человека убивать людей, которых  он  никогда  не  видел,
которые не причинили ему никакого вреда? В конце  концов  хотя  отравлению
подверглась ничтожная доля процента населения Земли, отравленных несколько
сотен.  Из  них  пятьдесят  детей.  Очевидно,  за  этим  стоит  сильнейшее
стремление к богатству и власти,  побеждающее  мягкость.  А  что  за  этим
стремлением? Возможно, жизнь, полная раздражения, толкающая к  болезненной
ненависти ко всему человечеству, к желанию показать всем, кто  его  сейчас
презирает, какой он на самом  деле  великий  человек.  Мы  ищем  человека,
обладающего сильным комплексом собственной неполноценности. И где  мы  его
находим?
     Теперь все напряженно  следили  за  Космическим  Рейнджером.  Даже  к
Макиану  вернулась  отчасти  его  прежняя   острота   восприятия.   Бенсон
нахмурился в размышлении, а Бигмен забыл улыбаться.
     Космический Рейнджер продолжал:
     - Самый главный ключ в том, что последовало за прибытием Вильямса  на
ферму. Его сразу заподозрили в том, что он шпион. Легко было доказано, что
его рассказ об отравлении сестры - ложь. Хеннес,  как  я  сказал,  был  за
убийство. Предводитель, с его более чувствительной совестью, избрал другой
метод. Он постарался нейтрализовать опасного Вильямса,  вступив  с  ним  в
дружеские отношения и изображая враждебные отношения с Хеннесом.
     Подведем  итоги.  Что  мы  знаем  о  предводителе   отравителей?   Он
совестливый человек, который кажется дружелюбным по отношению к Вильямсу и
враждебным  к  Хеннесу.  Человек  с  сильным  комплексом  неполноценности,
развившимся вследствие жизни, полной унижений, потому что  он  отличен  от
других, меньше...
     Последовало резкое движение.  стул  оттолкнули  от  стола,  фигура  с
бластером в руке быстро попятилась.
     Бенсон вскочил и закричал:
     - Великий космос, Бигмен!
     Доктор Сильверс хрипло воскликнул:
     - Но... но я привел его с собою как телохранителя. Он вооружен.
     Мгновение Бигмен стоял с поднятым бластером, глядя на всех блестящими
маленькими глазками.





     Бигмен сказал высоким твердым голосом:
     -  Не  торопитесь  с  выводами.  Может  показаться,  что  Космический
Рейнджер описывает меня, но он еще не назвал имени.
     Все смотрели на него и молчали.
     Бигмен неожиданно подбросил бластер, поймал его за ствол и бросил  на
стол, по которому  оружие  шумно  проехалось  в  направлении  Космического
Рейнджера.
     - Я говорю, что этот человек не я, и вот мое оружие в доказательство.
     Затянутая дымом фигура потянулась за бластером.
     - Я тоже говорю, что это не тот человек, - сказал Рейнджер, и бластер
отправился обратно к Бигмену.
     Бигмен поймал его, сунул в кобуру и снова сел.
     - А теперь продолжайте, Космический Рейнджер.
     Космический Рейнджер сказал:
     - Это мог бы быть Бигмен, но слишком многое указывает, что это не он.
Во-первых, вражда между Хеннесом и Бигменом началась задолго до  появления
Вильямса.
     Доктор Сильверс возразил:
     - Но послушайте. Если предводитель изображал враждебные  отношения  с
Хеннесом, то это могло быть сделано не ради Вильямса. Просто часть заранее
разработанного плана.
     Космический Рейнджер ответил:
     - Вы верно рассуждаете, доктор Сильверс. Предводитель, кем бы  он  ни
был, должен сохранять полный контроль над деятельностью банды.  Он  должен
суметь навязать собственную чувствительность относительно  убийств  группе
наиболее отчаянных преступников в системе. Есть  только  одна  возможность
для этого: так организовать дело, чтобы без него они не могли  продолжать.
Как? Контролируя запасы яда и способ отравления. Разумеется, Бигмен ни  на
то, ни на другое не способен.
     - Откуда вы знаете? - спросил доктор Сильверс.
     - У Бигмена нет подготовки, он  не  может  изготовить  и  производить
наиболее смертоносный из всех известных яд. У него нет ни лаборатории,  ни
ботанических  и  бактериологических  знаний.  У   него   нет   доступа   к
продовольственным складам Винград-Сити. Но все  это,  однако,  подходит  к
Бенсону.
     Агроном, сильно вспотевший, слабо запротестовал:
     - Что вы пытаетесь делать? Проверить меня, как проверили  только  что
Бигмена?
     - Я не проверял Бигмена, - ответил Космический Рейнджер. - Я  никогда
и не обвинял его. Я обвиняю вас, Бенсон. Вы мозг и  предводитель  заговора
отравителей.
     - Нет. Вы сошли с ума.
     - Вовсе нет. Я в своем уме. Первым вас заподозрил Вильямс  и  передал
мне свои подозрения.
     - У него не было для этого причин. Я был откровенен с ним.
     - Слишком откровенны. Вы допустили ошибку, сказав ему, что, по вашему
мнению, источник яда - марсианская  бактерия,  питающаяся  растительностью
ферм. Как агроном, вы должны знать, что это невозможно. Марсианская  жизнь
не  протеиновая  в  своей  основе  и  не  больше  может  питаться   земной
растительностью, чем мы скалами. Итак, вы сознательно солгали, и это сразу
сделало вас подозрительным. Вильямс даже считал, что вы  сами  приготовили
экстракт из марсианских бактерий. Этот экстракт будет сильнейшим ядом. Как
вы считаете?
     Бенсон отчаянно воскликнул:
     - Но как я могу распространять яд? Это бессмыслица.
     - У вас есть доступ  к  подготовленному  к  отправке  продовольствию.
После первых отравлений вы получили доступ  ко  всем  складам  города.  Вы
рассказывали Вильямсу, что берете образцы  из  разных  амбаров,  с  разных
уровней одного и того  же  амбара.  Вы  рассказали  ему,  что  используете
изобретенный вами гарпун.
     - Но что в этом плохого?
     - Очень много. Прошлой ночью я забрал у Хеннеса ключи. Я  открыл  ими
единственное помещение на  ферме,  которое  постоянно  закрывают,  -  вашу
лабораторию. И там я нашел вот это. - Он показал  маленький  металлический
предмет.
     Доктор Сильверс спросил:
     - Что это, Космический Рейнджер?
     - Приспособление Бенсона для забора образцов. Оно  крепится  к  концу
его гарпуна. Смотрите, как оно действует.
     Космический Рейнджер нажал кнопку на одном конце.
     - Выстрел гарпуна, - сказал он, - возводит этот  предохранитель.  Вот
так! Теперь смотрите.
     Послышалось слабое жужжание. Оно  кончилось  через  пять  секунд,  на
переднем  конце  заборника  появилось  отверстие,  которое  через  секунду
закрылось.
     - Так он и должен работать, -  воскликнул  Бенсон.  -  Я  не  скрывал
этого.
     - Да, не скрывали, - строго ответил  Космический  Рейнджер.  -  Вы  с
Хеннесом целыми днями спорили о Вильямсе. У вас не хватало духу убить его.
Наконец вы захватили с собой гарпун и принесли  его  к  постели  Вильямса,
чтобы проверить, удивится ли он  и,  может,  чем-нибудь  себя  выдаст.  Не
получилось, а Хеннес не соглашался ждать еще. Так был послан для  убийства
Зукис.
     - Но что плохого с заборником? - спросил Бенсон.
     - Позвольте еще раз продемонстрировать его  действие.  На  этот  раз,
доктор Сильверс, следите за обращенной к вам стороной.
     Доктор Сильверс склонился  к  столу,  внимательно  наблюдая.  Бигмен,
опять обнаживший бластер, следил  одновременно  за  Бенсоном  и  Хеннесом.
Макиан встал, щеки его пылали. Снова  был  взведен  предохранитель,  снова
открылось отверстие на конце,  но  на  этот  раз  на  нейтральной  стороне
заборника все увидели, как отошел в сторону металлический щиток, и за  ним
вязко блеснуло углубление.
     - Теперь  вы  знаете,  как  все  происходило,  -  сказал  Космический
Рейнджер. - Всякий раз, как Бенсон брал образцы, несколько зерен  пшеницы,
фрукт или лист  салата  смазывался  бесцветным  резинообразным  экстрактом
марсианских бактерий. Яд, несомненно, простой, он не  разлагается  в  ходе
приготовления пищи и неизбежно оказывается в куске хлеба, банке  джема,  в
детских консервах. Хитрый дьявольский трюк.
     Бенсон колотил по столу:
     - Это ложь, гнусная ложь!
     - Бигмен, - сказал Космический Рейнджер, - заткните ему  рот.  Стойте
рядом с ним и не давайте ему двигаться.
     - Послушайте,  -  запротестовал  доктор  Сильверс,  -  вы  предъявили
обвинение, но надо дать ему возможность оправдаться.
     - На это нет времени, - ответил Космический Рейнджер, -  и  вы  скоро
получите доказательство, которое удовлетворит и вас.
     В  качестве  кляпа  Бигмен   использовал   носовой   платок.   Бенсон
сопротивлялся, но после того, как Бигмен стукнул  его  рукоятью  бластера,
сидел неподвижно.
     - В следующий раз, - сказал Бигмен, - ударю  так,  что  у  вас  будет
сотрясение мозга.
     Космический Рейнджер встал.
     - Вы все заподозрили или  сделали  вид,  что  подозреваете,  Бигмена,
когда я  говорил  о  комплексе  собственного  несовершенства  у  человека,
который мал. Но маленьким можно быть не только ростом. Бигмен компенсирует
недостаток роста воинственностью и  громогласным  выражением  собственного
мнения. И его за это  уважают.  Бенсон  же,  живя  на  Марсе  среди  людей
действия, обнаружил, что его презирают, как "фермера из колледжа", на него
смотрят сверху вниз те, кого он считает гораздо ниже себя.  Компенсировать
это наиболее трусливым видом убийства - еще одно проявление малости.
     Но Бенсон умственно неуравновешен. Вырвать у него  признание  трудно,
если  вообще  возможно.  Однако  Хеннес  не  худший  источник   информации
относительно  замыслов  отравителей.  Он  может  сказать,  где  именно   в
астероидах располагается их база. Он расскажет, где хранится  яд,  который
предполагалось начать использовать завтра. Он может рассказать многое.
     Хеннес фыркнул.
     - Я ничего не могу вам сказать и ничего  не  скажу.  Если  застрелите
меня и Бенсона на месте, все будет и без нас продолжаться  точно  так  же.
Поступайте, как хотите.
     - Будете ли вы говорить, - спросил Космический  Рейнджер,  -  если  я
гарантирую вам личную безопасность?
     - Кто поверит вашим гарантиям? Я  по-прежнему  утверждаю,  что  я  не
виновен. Убив нас, вы ничего не добьетесь.
     - Вы понимаете, что если не будете говорить, могут  умереть  миллионы
мужчин, женщин и детей.
     Хеннес пожал плечами.
     - Хорошо, - сказал Космический Рейнджер. - Я уже говорил  о  действии
марсианского яда, изобретенного Бенсоном. Оказавшись в желудке, он  быстро
усваивается; парализуются мышцы груди; жертва не может дышать. Болезненная
смерть от удушья затягивается на  пять  минут.  Конечно,  это  происходит,
когда яд попадает в желудок.
     Говоря  это,  Космический  Рейнджер  достал  из   кармана   небольшую
стеклянную пулю. Он открыл боковое углубление заборника  и  налил  в  пулю
заполнявшую углубление прозрачную вязкую жидкость.
     - Теперь, - продолжал он, - если мы поместим яд в  рот,  дело  пойдет
несколько по-другому. Яд поглощается гораздо медленнее и  действует  более
постепенно. Макиан, - неожиданно  окликнул  он,  -  вот  человек,  который
предал вас,  использовал  вашу  ферму,  чтобы  организовать  отравление  и
уничтожить фермерский синдикат. Свяжите ему руки.
     И Космический Рейнджер бросил на стол наручники.
     Макиан с криком долго сдерживаемого гнева  бросился  на  Хеннеса.  На
мгновение гнев вернул ему  утраченную  юношескую  силу,  и  Хеннес  тщетно
сопротивлялся.
     Когда Макиан сделал шаг назад, Хеннес был привязан к стулу, руки  его
сведены сзади и закреплены наручниками.
     Тяжело дыша, Макиан сказал:
     - После разговора я с удовольствием разорву вас на куски собственными
руками.
     Космический Рейнджер обошел стол и медленно  приблизился  к  Хеннесу,
держа перед собой в двух пальцах  стеклянную  пулю.  Хеннес  отпрянул.  На
другом конце стола отчаянно забился Бенсон, и Бигмен пинком  заставил  его
успокоиться.
     Космический Рейнджер захватил  нижнюю  губу  Хеннеса  и  оттянул  ее,
обнажив зубы. Хеннес старался убрать голову, но Космический Рейнджер  чуть
сдавил пальцы, и Хеннес испустил сдавленный крик.
     Космический Рейнджер опустил пульку  в  пространство  между  губой  и
зубами.
     - Я думаю, пройдет не менее десяти минут, прежде  чем  через  ротовые
мембраны вы усвоите достаточно яда, чтобы он начал действовать,  -  сказал
Космический Рейнджер. - Если вы до того времени  согласитесь  говорить,  я
уберу яд и вы сможете промыть рот. В противном случае яд  начнет  медленно
действовать. Постепенно  вам  станет  все  труднее  и  труднее  дышать,  и
наконец, примерно через час, вы умрете от удушья. И если умрете, ничего не
добьетесь, потому что демонстрация будет очень наглядна для Бенсона, и  мы
получим от него всю правду.
     На висках Хеннеса появились капли пота. Он закашлялся.
     Космический Рейнджер терпеливо ждал.
     Хеннес закричал:
     - Я буду говорить! Буду! Уберите его! Уберите!
     Слова звучали  неразборчиво,  но  его  намерения  и  отчаянный  ужас,
исказивший лицо, были достаточно ясны.
     - Хорошо! Вам лучше делать записи, доктор Сильверс.


     Прошло три дня, прежде чем доктор Сильверс вновь увиделся  с  Дэвидом
Старром. Он мало спал в эти три дня и очень устал, но это не помешало  ему
с радостью приветствовать Дэвида. Бигмен, все  это  время  не  оставлявший
доктора Сильверса, был также обрадован.
     - Сработало, - сказал доктор Сильверс.  -  Вы,  конечно,  слышали  об
этом. Сработало удивительно хорошо.
     - Знаю, - с улыбкой ответил Дэвид. -  Космический  Рейнджер  мне  все
рассказал.
     - Значит вы снова виделись с ним?
     - Очень ненадолго.
     - Он почти сразу исчез.  Я  упомянул  о  нем  в  своем  докладе:  мне
пришлось это сделать.  Но  чувствую  себя  дураком.  Однако  у  меня  есть
свидетели: Бигмен и старый Макиан.
     - И я, - добавил Дэвид.
     - Да, конечно. Ну,  с  этим  покончено.  Мы  отыскали  запасы  яда  и
очистили астероиды.  Не  менее  двух  дюжин  человек  получат  пожизненное
заключение, и Бенсон в конце концов станет трудиться на общее  благо.  Его
эксперименты над марсианской жизнью  были  в  своем  роде  революционными.
Может быть, результатом его попытки при помощи отравы  захватить  контроль
над Землей станет целая  серия  новых  антибиотиков.  Если  бы  несчастный
глупец добивался научного признания, он был бы великим человеком.  Спасибо
признанию Хеннеса, остановившему его.
     Дэвид сказал:
     -  Это  признание  было  заранее  тщательно  рассчитано.  Космический
Рейнджер всю предшествующую ночь работал над ним.
     - Ну, я сомневаюсь, чтобы  какой-нибудь  человек  смог  противостоять
угрозе отравления, какая встала перед Хеннесом. Что бы случилось, если  бы
на самом деле Хеннес был не виноват? Космический Рейнджер сильно рисковал.
     - Вовсе нет. Никакого яда не было. Бенсон это знал.  Думаете,  Бенсон
бы оставил в своей лаборатории образец яда, как  очевидное  доказательство
против себя? Думаете, мы могли бы случайно отыскать этот яд?
     - Но яд в пульке?
     - ...простой бесцветный желатин. Бенсон догадался  об  этом.  Поэтому
Космический Рейнджер и не пытался вырвать у  него  признание.  Поэтому  он
приказал заткнуть ему рот, чтобы Бенсон не смог говорить. Хеннес тоже  мог
бы догадаться, если бы не страх.
     - Ну, пусть  меня  выбросят  в  космос!  -  сказал  пораженно  доктор
Сильверс.
     Он все еще потирал подбородок, когда наконец попрощался и  отправился
спать.
     Дэвид повернулся к Бигмену.
     - А что ты теперь будешь делать, Бигмен?
     Бигмен ответил:
     - Доктор Сильверс предложил мне постоянную работу  в  Совете.  Но  не
думаю, чтобы я согласился.
     - Почему?
     - По правде говоря, мистер Старр, я предпочел бы отправиться туда же,
куда и вы.
     - Я отправляюсь на Землю, - сказал Дэвид.
     Они были одни, но Бигмен осторожно оглянулся, прежде чем заговорил.
     - Мне кажется, что  ты  побываешь  во  многих  местах...  Космический
Рейнджер.
     - Что?
     - Конечно. Я узнал в первое же мгновение, как только ты вошел в  дыме
и огне. Поэтому я и не воспринял серьезно обвинение в отравлении.  -  Лицо
его расплылось в широкой улыбке.
     - Ты понимаешь, о чем говоришь?
     - Конечно. Лицо твое я не видел, не видел деталей костюма, но на тебе
были сапоги и совпадали рост и телосложение.
     - Совпадение.
     Может быть. Подробности я не видел, но цвет сапог различил  ясно.  Ты
единственный фермер, о котором я слышал, согласившийся носить  черно-белые
сапоги.
     Дэвид Старр откинулся и захохотал.
     - Ты выиграл. Ты на самом деле хочешь присоединиться ко мне?
     - Я гордился бы этим, - ответил Бигмен.
     Дэвид протянул руку, и они обменялись рукопожатием.

Last-modified: Tue, 25 Nov 1997 07:46:29 GMT

Оцените этот текст: