вас есть но-вобранцы, и все они хорошо обучены, если верить ра-портам. Но чтобы выиграть войну, армию надо ис-пользовать в бою. Ричмонд должен быть взят. На этом заканчивайте и телеграфируйте немедленно. А теперь развеселите меня, Джон. Поведайте какие-нибудь добрые вести, принесенные утренними докла-дами. -- Добрые вести и в самом деле есть, сэр. Мы уже заняли Шип-Айленд, сопротивление полностью по-давлено. Устье Миссисипи довольно близко к этом острову, так что тамошняя часть флота, ведущего блокаду, теперь хорошо обеспечивается. Новые вести с моря. Военный корабль США "Сантьяго-де-Куба" остановил британскую шхуну "Эжени Смит" близ устья реки Рио-Гранде. -- Причины приводятся? -- Разумеется. Капитан Дэниел Риджли объясня-ет, что британское судно останавливалось в техас-ском порту. Его подозрения подтвердились, когда на борту судна был обнаружен хорошо известный торго-вый агент конфедератов -- Дж. У. Захари, купец из Нового Орлеана. Его сняли со шхуны, после чего по-зволили ей следовать дальше. -- Это лишь подольет масла в огонь, разгорав-шийся из-за "Трента", -- утомленно покачал головой Линкольн. -- Это все? -- Нет, сэр. Мятежники настолько уверены в ско-ром падении Саванны, что жгут весь хлопок на при-станях и в полях. На море канонерская лодка "Пин-гвин" перехватила контрабандное судно, пытавшееся проскочить в Чарльстон. Груз весьма богатый. В дек-ларации упоминаются ручное оружие, боеприпасы, соль, провизия всякого рода. Не только модная ма-нуфактура из Франции, но и седла, упряжь и кава-лерийское снаряжение на сумму около ста тысяч долларов. -- Превосходно. Они потеряли, мы нашли. Министр юстиции еще не пришел? -- Сейчас схожу поглядеть. Как только Эдуард Байте вошел, Линкольн под-нял глаза от разложенных на столе бумаг и сказал: -- Я хочу занять минутку вашего времени. Завтра я должен выступить перед Конгрессом с отчетом о со-стоянии дел Союза. О том, что Союз в опасности, им должно быть известно, но я должен посулить им ка-кую-то надежду на будущее. Вы позволите зачитать вам выдержки из намеченной речи и выслушать ваше мнение? -- С удовольствием приму на себя эту обязан-ность. Слегка откашлявшись, президент начал: -- Союз должен быть сохранен, и посему в ход должны идти все необходимые средства. Но не сле-дует поспешно решать, что столь уж необходимыми являются радикальные и крайние меры, каковые могут обрушиться и на лояльных, и на вероломных. Сбор средств для продолжения войны и победы в ней настолько же неизбежен, насколько необходим. -- Линкольн поднял глаза, и Бэйтс кивнул. -- Согласен. Полагаю, речь о налогах. Для фи-нансирования боевых действий они вновь должны быть повышены. И нужно объявить новый набор в армию. Вы обязаны идти вперед, невзирая на при-зывные бунты среди ирландских иммигрантов в Нью-Йорке -- Ценю вашу поддержку. Мне придется также остановиться на общественных установлениях, ибо мы поминутно должны осознавать, ради чего ведем эту войну, -- Президент перешел к следующей странице. -- Труд предшествует капиталу и не зависит от него. Капитал -- лишь продукт труда, и никогда не возник бы, если бы прежде не возник труд. Но капитал обладает своими правами, ничуть не менее до-стойными защиты, чем всякие другие. Бэйтс, и сам проницательный политик, прекрасно понимал, что умиротворить надо все заинтересован-ные стороны. Рабочие, отдающие свой труд и свои силы во имя войны, несомненно, заслужили призна-ние своего радения. Но в то же время и фабриканты не должны считать, будто они в одиночку несут нало-говое бремя военного времени. Но когда Линкольн зачитал отрывок о проблеме негров, Бэйтс отрицательно затряс головой, перебив президента: -- Вам же известно мое мнение на сей счет, госпо-дин президент. Я считаю колонии свободных негров весьма отдаленной перспективой. -- А не следовало бы. Место можно найти -- ска-жем, в одной из Америк, где-нибудь южнее, где мож-но основать независимую колонию. Если негров уб-рать из уравнения, повод для продолжения войны просто-напросто исчезнет. -- Но я беседовал со свободными неграми здесь, на Севере, и они считают подобный подход опромет-чивым. Они считают себя такими же американцами, как и мы, и отнюдь не питают желания отправляться за тридевять земель. Насколько я понимаю, когда вы примете делегацию свободных негров, они скажут вам то же самое. Не успел Линкольн ответить, как раздался стук в дверь и вошел Николай. -- Извините, что помешал, но прибыл генерал Рамси. Вы хотели встретиться с ним как можно раньше. Он ждет за дверью. -- Отлично. Пусть войдет, как только мы закон-чим. -- Президент повернулся к министру юстиции: -- Позже обсудим это более детально. Я тверд в своем убеждении, что это настоящее решение наших про-блем. -- Мне трудно такое говорить, господин прези-дент, но мне кажется, что в этом вопросе вы окаже-тесь в полнейшем одиночестве. Быть может, идея отыскать подобные колонии мудра -- но кто в них от-правится? Добровольно негры не согласятся, тут ца-рит почти полное единодушие. Но можем ли мы от-править их туда в кандалах? Прежде всего такое ничуть не лучше, если не хуже, чем работорговля, из-за которой они оказались здесь. С глубочайшим уважением я прошу вас пересмотреть это решение, приняв к сведению все привходящие аспекты. Как только Бэйтс удалился, в кабинет пригласи-ли Рамси -- рослого, одетого в простой синий мун-дир, лишенный аксельбантов и прочих украшений, столь обожаемых остальными штабными офицерами. Инженер по складу ума, он явно уделял технике -- и войне -- гораздо больше внимания, чем блистатель-ному мундиру. Войдя, он вытянулся в струнку и сел лишь после того, как Линкольн указал на стул. -- Этот несчастный случай с Рипли -- событие трагическое, весьма трагическое. Кивнув, Рамси на миг задумался, прежде чем за-говорить, будучи человеком решений твердых, но от-нюдь не поспешных. -- Он был хорошим офицером, господин прези-дент, и отважным воином. Совсем не так хотелось ему уйти. -- Ничуть не сомневаюсь. Нет ли новостей о его состоянии? -- Только те, что он слабеет и дышит с большим трудом. Доктора считают, что долго ему не продер-жаться. -- Весьма сожалею. И все же, несмотря на поте-ри, война идет дальше. А жизненно важная работа генерала Рипли должна продолжаться. Вы ведь были некоторое время его помощником?-- Был. -- Значит, не мне рассказывать вам о важности материального снабжения, о том, как оно жизненно важно для нашей страны? -- Совершенно согласен, господин президент. Нам обоим известно, что войну не выиграть без постоянного притока оружия и боеприпасов. Мы всегда снабжались лучше противника и не должны отсту-пать от этого правила, если хотим победить. -- Да будет так всегда, --торжественно кивнул Линкольн. -- Я как раз консультировался со своим Кабинетом по этому вопросу. Военный министр Ка-мерон весьма высокого мнения о вас. Он полагает, что вы идеальная кандидатура на пост главы бюро материального снабжения. Что вы думаете по этому поводу? -- Я знаю, что работа мне по плечу, сэр. Но преж-де чем будет одобрено какое-либо назначение, пола-гаю, вам следует знать, что мы с генералом Рипли не находили общего языка по целому ряду вопросов. Но что более существенно, наши воззрения на один весь-ма весомый предмет расходились диаметрально. Когда я был его подчиненным, честь налагала на мои уста печать молчания касательно этого, но теперь, по-моему, я обязан открыться. Мной движет не злоба и не зависть. Я убежден, что был хорошим и лояль-ным помощником генерала Рипли. Когда он был жив, мне даже в голову не приходило вслух выска-заться о наших разногласиях. Но теперь все переме-нилось. Если я займу этот пост, то не смогу не внести перемен, которые считаю необходимыми. --Я восхищен честностью, побудившей вас от-крыться. Что являлось яблоком раздора? Офицер вдруг смешался, и потянулись долгие се-кунды, пока он пытался взять себя в руки. Сперва потупился, Потом устремил взгляд за окно. Наконец сел еще прямей, будто аршин проглотил, и собрался слухом. -- Генерал твердо верил в достоинства стандарт-ных ружей, заряжаемых с дула. Они хорошо зареко-мендовали себя, надежны и при соответствующей вы-учке обеспечивают неплохую скорострельность. -- А вы с этим не согласны? -- Конечно, согласен, господин президент. Но мы живем в век прогресса. Я вижу новые изобретения чуть ли не каждый день. Я убежден, что их надо про-верять и проверять, но я также убежден в достоин-ствах винтовок, заряжаемых с казенной части. Мы подвергли испытаниям несметное количество образ-цов, и, откровенно говоря, большинство из них про-сто никчемны. Их заклинивает, они взрываются, очень часто ломаются, а ухаживать за ними очень Трудно. Но были и две винтовки нового типа, кото-рые мы исследовали и обстреливали весьма долго, два ружья, стоящие особняком от остальной массы. Винтовка системы Спенсера и снайперская. Я хотел заказать изрядные партии и той и другой, но генерал Рипли решительно воспротивился. Посему не было сделано ничего. -- А он не объяснил, почему воспротивился? Рамси Замялся с ответом. Так и не дождавшись от него ни слова, Линкольн сам нарушил молчание: -- Я ценю вашу лояльность по отношению к свое-му непосредственному армейскому начальству. Но, говоря честно и откровенно, ему вы не повредите -- и сделаете громадный вклад в общее дело. Если это по-может, то я, будучи вашим главнокомандующим, могу приказать вам доложить все, что вам известно. -- Это не понадобится, сэр, -- с трудом выдавил Рамси. -- Тут дело в... ну, вопрос спорный. Генерал считал, что зарядка ружья с казенника будет поощ-рять солдат на растрату боеприпасов попусту. Я же не считаю подобные затраты пустыми, ибо роль сол-дата--стрелять по врагу. -- Согласен, Рамси, Согласен. Вы должны орга-низовать демонстрацию своих замечательных винто-вок при первой же возможности. Это будет вашим первым поручением в новом качестве начальника де-партамента материального снабжения. Больше вы мне ни о чем не хотите поведать? -- Ну-у, о полковнике Бердане(Любопытно отметить, что впоследствии полковник Бердан участвовал в разработке российской винтовки, принятой на воору-жение в русских войсках. Отсюда и се название -- "берданка") и его снайпер-ском полке. Вы слыхали о нем? --Докладная записка лежит где-то у меня на столе. Это ведь он снарядил полк за свой счет, да? И каждый из его подчиненных бьет без промаха. -- Так точно. Но и здесь я опять-таки не виню ге-нерала Рипли за твердые убеждения. Но люди Бердана обременены револьверной винтовкой Кольта -- подобием револьвера, только с длинным стволом. Они дают осечки и... ну, в общем, ничего хорошего о них не скажешь. Выбор откровенно неудачный. На самом деле им нужны снайперские винтовки, заря-жающиеся с казенной части. Такая винтовка в руках меткого стрелка -- инструмент точный. --Позаботьтесь, чтобы они их получили. Отдав честь, генерал удалился. Отличный чело-век, великолепно справится с работой. Линкольну вдруг пришло в голову, что трагический случай с ге-нералом Рипли мог быть благословением свыше -- вмешательством Вседержителя, подмогой в этой войне. Смерть одного человека во спасение бесчис-ленного множества других. Но Линкольн отбросил эту недобрую мысль. Что ж, если Всевышний и в самом деле на их стороне, лично он отнюдь не про-тив. Быть президентом Соединенных Штатов -- зна-чит нести на себе груз бесчисленных обязанностей, и отнюдь не последнюю скрипку тут играет великая война, начавшаяся, как только он был избран. Побе-да в войне имеет наивысший приоритет, и всякая по-мощь -- особенно помощь Всемогущего -- будет при-нята с благодарностью. А всего в каких-то шестидесяти милях от Белого дома, в городе Ричмонд, штат Виргиния, президент Конфедерации бился с бременем таких же непре-одолимых проблем и приоритетов, как и президент Соединенных Штатов. Но Джефферсон Дэвис, ли-шенный силы и выносливости Линкольна, находился в куда менее выгодном положении. Для президента Конфедерации, вечно хворого из-за перенесенного много лет назад сильнейшего воспаления легких, да вдобавок страдающего куриной слепотой, каждый день являл собой битву против неутихающей боли. Ни одна живая душа ни разу не слыхала от него и слова жалобы. Джентльмен не унижается ни перед кем. Сегодня ему мешало сосредоточиться воспале-ние среднего уха, и он изо всех сил бился, чтобы не показать, как донимает его мучительная боль. Юг болел, как и его президент. Зима выдалась холодная, абсолютно все запасы подходили к концу. А список погибших в боях все удлинялся, что южане старались не замечать, тщились не терять надежды, поддерживать боевой дух на высшем уровне. Песни и собрания вроде бы помогали, но блокада взимала тя-желую дань, да и начала сказываться нехватка всего подряд, всего -- кроме доблести. На днях Дэвис назначил нового военного мини-стра, искренне надеясь, что тот поможет ему спра-виться с бесчисленными трудностями в снабжении войск. Джефферсон Дэвис постучал пальцем по тол-стой стопке бумаги, высившейся перед ним на столе. -- Иуда, вы знаете, почему я вас назначил на место Лероя Уокера? Сочтя вопрос риторическим, Иуда П. Бенджамин улыбнулся в ответ. Его скрещенные руки уютно по-коились на обширном животе. -- Лерой отличный человек и настоящий работя-га. Но у него слишком много врагов в правительстве. По-моему, ему приходилось больше времени тратить на сражения с ними, чем с янки. Вот. -- Дэвис подви-нул бумаги через стол. -- Ознакомьтесь с этим и по-думайте, не найдет ли новый военный министр ка-ких-либо новых решений. Вот почему вы получили эту должность. Вы -- мирный человек. Иуда, убе-ленный сединами государственный муж, имеющий много друзей. Вы можете положить конец грызне и позаботиться о том, чтобы вся упряжка тянула в одну сторону. Ознакомившись с этими рапортами, вы уви-дите, что нам не хватает буквально всего, но главным образом пушек и пороха. Не будь мы сельскохозяй-ственной нацией, мы оказались бы в ужасающих тис-ках. При нынешнем же положении дел каждый добро-волец, вступая в наши ряды, приносит свое оружие. Но нам нужны не одни только мушкеты. Чтобы выиг-рать эту войну, надо отыскать пушки и порох. -- Как я понимаю, господин президент, в битве у Боллс-Блаф было захвачено изрядное количество боеприпасов. -- Это и в самом деле так. То была великая побе-да, и синепузые так спешили отступить, что бросали оружие. Наша первая победа со времени Булл-Рана. Это помогло, но не надолго. Также поступают доне-сения о захвате фуражиров янки. Все это хорошо, но все-таки недостаточно хорошо. Нельзя же рассчиты-вать, что единственным поставщиком для нас будет Север. На фронтах сейчас царит затишье, и мы долж-ны воспользоваться преимуществами этой передыш-ки. Армии северян Макклеллана пока что прикованы к месту, но мы можем с уверенностью ожидать каких-либо боевых действий на полуострове по вес-не. Но больнее, мучительнее всего ранит нас морская блокада. Вот почему мы бросаем все имеющиеся ре-сурсы, чтобы снарядить броненосную "Виргинию" для битвы. Когда она выйдет в море, в ней воплотят-ся все наши упования, что она разорвет кольцо бло-кады и потопит флот северян. После этого мы сможем доставлять грузы целыми кораблями. В Британии ждут не дождутся нашего хлопка, и на прибыли от него мы сможем купить и порох, и пушки, и припа-сы, в которых так отчаянно нуждаемся. Пока президент говорил, Бенджамин неторопли-во перелистывал бумаги. Джефферсон Дэвис извлек ворох газетных вырезок. -- С Севера. Они там распустили хвосты, как павлины, раздувшись от гордости по поводу плене-ния Мейсона и Слайделла. Пусть себе бахвалятся "начинаю подозревать, что тут украдкой вмешалось само провидение, и провозглашаю, что, сидя в темни-це янки, эти двое джентльменов делают для Конфе-дерации куда больше, чем могли бы сделать в Евро-пе. Британцы прямо вне себя из-за столь вопиющего вторжения на их территорию. Полагаю, в данный мо-мент все тамошние верфи до единой строят для нас либо контрабандные суда, либо рейдеры. А самое восхитительное здесь то, что янки сами накликали да себя беду. Как бы ни старались мы сами, нам не уда-лось бы так поспособствовать успеху.  Согласен, господин президент, решительно со-гласен. Наши послы в Бостоне отлично справляются со своим делом. Давайте Же возблагодарим Господа и помолимся, дабы они оставались в темнице, пока британцы будут распаляться все более и более. Их следует восславить за прозорливость, побудившую отдаться в руки янки. Лорд Пальмерстон сидел в глубоком кресле перед камином, наслаждаясь теплом рдеющих углей. Его вытянутая правая нога покоилась на груде подушек, вокруг закрытых глаз залегли морщинки боли. Услы-шав, как дворецкий объявил о приходе лорда Джона Рассела, Пальмерстон открыл глаза. -- А, Джон, входите! Налейте себе портвейна -- и мне тоже, пожалуйста. Будьте так добры, большой бокал. -- Пригубив вина, он почмокал губами, потом поморщился и указал на вытянутую ногу. -- Пода-гра. Досаждает адски, прямо-таки смертно Терзает, как пламя адово. Наши шарлатаны-лекари просто бессильны. Я пью все их гадкие снадобья, но это ни капельки не помогает. Они пытаются взвалить всю вину на портвейн, вот ведь чушь какая. А на самом деле портвейн -- единственное, что помогает хотя бы капельку. Впрочем, довольно об этом Перейдем к вещам более важным. Вы должны мне все поведать. Как прошло во дворце? -- Отлично. Ее Величество согласилась, что мы должны принять все меры для усиления нажима на американцев, даже прежде того, как им представится возможность ответить на наш ультиматум. С при-скорбием сообщаю, что дела принца Альберта весьма плохи. Теперь врачи уверены, что его бронхит куда более опасен, нежели они ранее полагали. Считают, что у него налицо все симптомы тифозной горячки, -- Скажите пожалуйста! Но ведь он не был на юге, даже Лондон не покидал. -- В том не было нужды Вам же ведомо, как смер-дит канализация в Виндзорском замке. Клоака! В ее недрах может таиться что угодно Никто и пальцем не пошевелил, чтобы улучшить тамошние клозеты и стоки. Из старой канализации возносятся пагубные испарения; из-за смрада выгребных ям иные части замка почти непригодны для обитания. Я удивлен, что эти миазмы не свалили с ног больше никого. --Несчастный Альберт, бедный человек! -- Если от его болезни и есть какой-то прок, то же монарший гнев. Королева считает, что силы его были и без того подорваны, и не следовало ему браться за наш ультиматум. Она однозначно уверена, что он отдал свои силы за нашу страну, боится, что мо-жет -- о, ужасная мысль! -- даже отдать свою жизнь. И во всем, во всем она винит американцев К каким бы мерам мы ни прибегли, она не сочтет их чересчур жесткими. -- Какая чудесная женщина -- и настоящий дра-кон, восставший на защиту Святого Георгия. Что же мы предпримем первым делом? -- Первым делом продемонстрируем янки непре-клонность воли. -- Непреклоннее каковой не сыскать. -- Пересмотрим свое решение соблюдать нейтра-литет в отношении снабжения боеприпасами обеих воюющих сторон Можем объявить эмбарго на по-ставки Северу селитры -- одного из главных ингре-диентов пороха. --Замечательное начало. А если мы хотим сде-лать все должным образом, то запретим еще и по-ставки боеприпасов и прочего военного снаряжения. Надо ударить их по больному месту. -- А заодно приготовиться побряцать перед ними сталью. Прямо сегодня в Канаду отплыли два воен-ных транспортных корабля Мне говорили, зрелище было весьма воодушевляющее, оркестры играли спе-рва "Британские гренадеры", а затем "Дикси"(Так могла называться любая из нескольких популярных песен Конфедерации -- скорее всего, песня Дэниела Д. Эммета "Край Дикси". Так называют регион на юго-востоке Соединенных Шта-тов, обычно отождествляемый со штатами, вошедшими в Конфеде-рацию). Но возникла и небольшая заминка Как вы помните, мы отрядили для отправки в Канаду еще один полк и ар-тиллерийскую батарею. -- Помню, -- нахмурился Пальмерстон. -- Но я полагал, что в настоящее время они в море или уже прибыли в упомянутую провинцию. -- Они все еще в казармах. Канадцы заявляют, будто не располагают ни квартирами, ни палатками для них... -- Чушь! Это закаленные войска, способные жить и сражаться в самой неблагоприятной обстановке. Издайте приказ об их немедленной отправке: Кроме того, я предлагаю не дожидаться военного флота с их транспортом. Я буквально наяву слышу их аргумен-тацию в пользу отсрочки. Наймите кюнардовский (В те годы английская пароходная компания, основанная Сэмюэлом Кюнардом, практически захватила монополию По части гражданских трансатлантических перевозок.) пароход. Какова численность наших регулярных войск в Канаде? -- Боюсь, в настоящий момент там расквартиро-вано всего пять тысяч человек. --Так дальше нельзя. Видит Бог, надо было по-кончить с этими колонистами еще в тысяча восемьсот четырнадцатом У нас были силы для этого. Мы ведь сожгли их города Буффало и Вашингтон, не так ли? Мы бы победили, если б не французы. Что Ж, после драки кулаками и всякое такое... Каково наше ны-нешнее положение на море? Как обстоят дела с фло-том, находящимся у берегов Северной Америки? -- Вполне адекватно, значительно более тридцати судов Три линкора, а также фрегаты и корветы. -- Хорошо, но недостаточно. Американцы долж-ны узреть, что мы никоим образом не шутим. Оба южных посланника должны быть отпущены, извине-ния должны быть принесены. В своих требованиях мы непреклонны. Сейчас, когда за нашей спиной стоит вся страна, мы не можем выказать ни слабости, ни робости. Какое сегодня число? -- Двадцать первое декабря. - Как раз сегодня лорд Лайонс должен предъ-явить наш ультиматум американцам. Событие, несо-мненно, исключительно достопамятное. А сейчас еще немного портвейна, будьте любезны. ...Лорд Лайонс ненавидел вашингтонскую пого-ду -- тропическая жара и влажность летом, арктичес-кий мороз зимой. Карета скользила по снежной сля-коти, то и дело подскакивая и встряхивая его, как горошину в стручке. В конце концов доехав до дома, он выбрался из кареты, поспешно протопал через мокрый снег и вошел в холл, с шумом захлопнув дверь за собой. Приняв у него выбеленное снегом пальто, слуга распахнул дверь в кабинет, где в ками-не уютно потрескивал огонь. -- Уильям! -- позвал Лайонс, согрев руки перед огнем. В комнату беззвучно скользнул секретарь. -- Возьми бумагу и чернила. Я встречался с американ-цами и должен незамедлительно написать отчет лор-ду Пальмерстону. Утро было просто ужасным. Этот Сьюард хладнокровен прямо-таки как рыба. Прочел нашу ноту и Даже бровью не повел при виде требова-ний и приказаний, содержащихся в ней. Ухитрился даже напустить на себя скучающий вид, когда я ска-зал ему, что мы должны получить ответ в течение не-дели. Я уверил его, что если наши требования не бу-дут удовлетворены, я изыму свой паспорт и вернусь в Британию. В ответ он улыбнулся, будто эта идея его восхитила! Секретарь лишь понимающе кивнул, зная, что он всего лишь свидетель, а не участник беседы. Лайонс -- невысокий, полный, наделенный вкрад-чивыми манерами, характерными для человека себе на уме, -- расхаживал взад-вперед перед камином, тщательно подыскивая слова. Уильям молча занес гусиное перо над бумагой. -- Обычные выражения почтения, сами знаете. Далее: ваши требования об освобождении эмиссаров Конфедерации, господ Мейсона и Слайделла, вруче-ны мной сегодня государственному секретарю Сью-арду. Я убежден, что если мы воздержимся и на сей раз, не преподав нашим здешним друзьям доброго урока, то в ближайшее время столкнемся с тем же самым затруднением. Как только они прочтут упомя-нутый ультиматум, неправедность их действий ста-нет для них очевидной. Необходимость либо сдаться, либо вступить в войну подействует на них весьма благотворно. Хотя вынужден отметить, встречены наши требования были весьма холодно. Тишину в комнате нарушали потрескивание дров в камине да негромкий скрип пера по бумаге. Внезап-но Лайонса пробрал мороз, и он снова поднес руки к теплу. Неужели будет война? Неужели в конце кон-цов дойдет и до этого? Эта мысль вселила в его душу восторг, хотя и по-действовала весьма удручающе. Одно дело война против аборигенов, а против вооруженного, опасного врага -- совсем другое. Но страна расколота надвое, и Север уже бьется не на жизнь, а на смерть. Зато Британия пребывает в мире с остальной планетой, и если дело дойдет до схватки, сможет черпать силы из неиссякаемого источника величайшей империи в мире. Богатейшей империи всех времен. Америка ухитри-лась ускользнуть из британской хватки, но это можно поправить. Этот материк -- сущий рог изоби-лия, с ним слава империи воссияет еще ярче. Быть может, война все-таки не такая уж скверная идея. НАД ПРОПАСТЬЮ Доктор Дженнер закрыл дверь спальни принца Альберта с предельной осторожностью, потихоньку отпуская ручку, чтобы не допустить даже тишайшего лязга металла о металл. Королева Виктория смотре-ла на него широко распахнутыми глазами, в которых застыли испуг и дурные предчувствия; пламя свечи в ее дрожащей руке плясало и коптило. -- Скажите... -- почти бездыханно произнесла она. -- Спит, -- сообщил доктор. -- Очень добрый знак. -- Ну конечно, добрый! -- Виктория чуточку вос-прянула духом. -- Прошло уж я не знаю сколько дней с тех пор, когда он смежал веки хоть на минут-ку, если вообще ложился. -- Как и вы, если на то пошло. Она лишь пренебрежительно махнула маленькой пухлой ручкой. -- Я не больна, это о нем вы с сэром Джеймсом должны тревожиться. Я спала на раскладной крова-ти у него в гардеробной. А вот он все ходит и ходит, и не ложится, а ведь он так исхудал! По-моему, иными ночами он вообще не спит. И не ест! У меня прямо сердце разрывается, когда я вижу его таким. -- Развитие его желудочной лихорадки идет сво-им чередом, так что храните терпение. Вы можете оказать грандиозную помощь, взяв на себя то, чего не сделать больше никому. Вы должны позаботиться, чтобы он каждый день кушал хоть что-нибудь. Пусть даже жидкую кашку, ведь чтобы одолеть болезнь, его организму нужно подкреплять свои силы. -- Дженнер взял свечу из ее дрожащих рук и поставил на стол рядом с кушеткой. -- Вам лучше присесть, мэм. Виктория села, как ведено, раскинув юбки. По-пыталась спокойно сложить руки на коленях, но вместо этого принялась неустанно сплетать и распле-тать пальцы. -- Я сегодня виделся с лордом Пальмерстоном, -- продолжал Дженнер. -- Он весьма озабочен состоя-нием здоровья принца и внес предложение, каковое я полагаю чрезвычайно ценным. Конечно, я весьма квалифицирован, но не вижу причины, почему бы другим медикам... -- Со мной он тоже беседовал. Можете не про-должать. -- Но его предложение весьма разумно. Я не буду ничуть уязвлен, если для консультации будет при-глашен другой врач или даже созван консилиум. -- Нет. Вмешательство Пальмерстона мне не по душе. Доктор моего дорогого муженька -- вы, вы же им и останетесь. Эта стремительная горячечная ин-флюэнца и расстройство желудка скоро пройдут, как бывало прежде. По крайней мере сейчас он отдыхает. Пусть поспит. -- В его состоянии это лучшее лекарство на свете... Будто в опровержение его слов пламя свечи вдруг заколебалось от сквозняка, потянувшего из распах-нувшейся двери спальни. На пороге стоял принц Альберт, придерживая на груди распахивающийся халат; его бледная кожа обтягивала скулы, как пер-гамент. -- Я проснулся... -- сказал он слабым голосом и хрипло закашлялся, содрогаясь всем своим хрупким телом. Дженнер подскочил с места. -- Крайне настоятельно рекомендую вам немед-ленно вернуться в постель! Довольно одного лишь ночного холода! -- Почему? -- с глубочайшей безысходностью в голосе спросил Альберт. -- Я знаю, насколько се-рьезно болен. Мне знакома эта лихорадка, мой ста-рый враг, и, зная ее, я понимаю, что никогда не оп-равлюсь. -- Что ты, что ты! -- воскликнула королева. -- Пойдем, дорогой, ляг в постель. Я тебе почитаю, чтобы ты уснул. От слабости не в силах даже протестовать, Аль-берт лишь покачал головой с тевтонской безысход-ностью и, опираясь на руку жены, шаркающими шажками двинулся через комнату. Своих шлепанцев он не надел, но к длинной ночной сорочке, которую он предпочитал, были пришиты подошвы из ткани, обеспечивая хоть какую-то защиту от холода. Пока Виктория укладывала мужа в постель, доктор Джен-нер зажег ночник на прикроватном столике, после чего, тихонько отступив, поклонился и вышел. -- Теперь поспи, -- промолвила королева. -- Не могу. -- Тогда я тебе почитаю. Твою любимую, Вальте-ра Скотта. -- Как-нибудь в другой раз. Скажи-ка... о войне с Америкой все еще говорят? -- Тебе не следует беспокоиться из-за политики. Теперь пусть у других голова болит о государствен-ных делах . -- Я должен был сделать больше. Этот ультима-тум не следовало отсылать. -- Тес, дражайший мой. Если Скотт не годится -- почему бы не взять фон Энзе? Ты ведь всегда обожал его труды. Альберт кивнул в знак согласия, и она сняла кни-гу с полки. Альберт и в самом деле больше всех про-чих книг чтил мемуары Фарнхагена фон Энзе, знаме-нитого воина и дипломата. А услышав немецкую речь, полившуюся из уст супруги, принц вроде бы немного утешился. Через какое-то время он задышал ровнее, и королева увидела, что Альберт спит. Пога-сив лампу, она при мерцающем свете углей в камине его спальни отыскала дорогу к двери гардеробной и к своей импровизированной постели. Назавтра настало одиннадцатое декабря -- самый холодный день самого холодного месяца. Леденящие морозы вцепились в Англию и Лондон мертвой хват-кой. Здесь же, в каменных стенах замка, среди про-мозглой сырости выстуженных коридоров, стало даже холоднее, чем на улице, если только такое воз- можно. Слуги растопили все камины, но холод не отступал. В полдень Альберт все еще находился в постели и даже не просыпался. Когда доктор Дженнер пришел осмотреть пациента, дочь Виктории Алиса дежурила у постели вместе с матерью. -- Он спит хорошо, ведь правда? -- не без опаски поинтересовалась королева. -- Это перемена к луч-шему? Доктор кивнул, но не отозвался ни словом. А прежде чем проверить пульс пациента, пощупал его лоб. И наконец неумышленно сумрачно проронил: -- Это переломный момент. Но не следует забы-вать, что он крайне слаб... -- Что вы такое говорите? Вы что, потеряли вся-кую надежду? Молчание доктора было красноречивее слов. Больше Виктория против консилиума не возра-жала. Теперь за принцем ухаживали и другие докто-ра. Дженнеру помогали пять специалистов, перегова-риваясь между собой приглушенным шепотом, так что королева не могла разобрать ни слова. Когда она совсем расстроилась, Алиса ласково увела ее из ком-наты и послала прислугу за чаем. Два дня принц лежал очень тихо, лицо его приоб-рело землистый оттенок, дыхание давалось ему с большим трудом. Виктория не отходила от постели мужа, держа его бледную руку и чувствуя, как осла-бевает в ней биение пульса. Под вечер второго дня тучи разошлись, и золотые лучи солнца озарили ком-нату, чуточку подрумянив его лицо. Открыв глаза, Альберт поглядел на супругу. -- Дело "Трента"... -- прошептал он, но продол-жать не мог. Виктория беззвучно плакала, сжимая его холодную, вялую руку. На закате детей привели повидаться с отцом. Бе-атрис была еще слишком мала, чтобы ей позволили лицезреть столь гнетущую сцену, но все остальные -- Ленхен, Луиза и Артур -- были здесь. Даже Берти приехал поездом из Кембриджа, чтобы навестить отца в последний раз. К несчастью, Альфи и Леопольд путешествовали за границей, и связаться с ними не было никакой возможности. Викки снова была на сносях и не могла проделать изнурительное путешествие из Берлина. И все-таки четверо их детей находились в комнате больного, крепко держась за руки и пытаясь постичь, что же происходит с их от-цом. Притих даже Берти, раньше никогда не ладив-ший с отцом. На следующее утро -- при ярком свете солнца, под едва слышную издали музыку военного орке-стра -- Альберт впал в предсмертную кому. Викто-рия по-прежнему не отходила от его постели. Теперь глаза его были распахнуты, но он не шевелился, не говорил ни слова. Ее бдение затянулось с утра до самой ночи. Незадолго до одиннадцати вечера Альберт с тру-дом сделал несколько последних, тягостных вздохов. Виктория все еще цеплялась за его руку, когда дыха-ние Альберта прервалось. -- О! О, дорогой мой, милый! -- громко восклик-нула она, в безмерном отчаянии падая на колени. -- Мой ангел ушел, дабы найти покой среди других ан-гелов! Склонилась, чтобы поцеловать напоследок его холодный лоб, и его последние слова вдруг вспыхну-ли в ее памяти, язвя, как желчь. -- Дело "Трента"... Все из-за этих американцев! Они убили моего любимого! Она испустила вопль, разрывая на себе одежды, за ним другой, и еще один, и еще, и еще... По ту сторону Атлантики зима стояла такая же суровая, как и в Англии. По реке плавали толстые льдины. Нос парома расталкивал их в стороны, и они с грохотом и скрежетом бились о борта. Плава-ние с острова Манхэттен длилось ужасно долго. Когда судно наконец пришвартовалось к бруклин-скому берегу Ист-Ривер, двое сошедших с парома мужчин поспешили к веренице экипажей, дожидаю-щихся пассажиров, и сели в первый же из них. -- Знаете, где находятся "Континентальные ме-таллургические мастерские"? -- спросил Корнелиус Бушнелл. -- Да, ваша честь, если это и вправду те, что на реке в Грин-Пойнте. -- Наверняка. Отвезите нас туда. Густав Фоке открыл дверцу, пропустив старшего спутника вперед. В разившей лошадьми карете было сыро и холод-но, но оба пассажира оделись тепло, потому что зима выдалась воистину холодная. -- Вам уже приходилось встречаться с Джоном Эрикссоном? -- Поинтересовался Бушнелл. Они со-шлись только на пароме и до этой минуты не имели случая переговорить с глазу на глаз. -- Только однажды, когда его вызывал министр военного флота. Но мы лишь обменялись рукопожа-тием; мне пришлось пропустить эту встречу из-за другого неотложного свидания. Даже будучи председателем военно-морского ко-митета, финансирующего строительство броненосца, Бушнелл не стал расспрашивать об этом свидании, понимая, что не его ума это дело. Фоке не просто за-меститель министра военного флота, у него есть и другие обязанности, в связи с которыми он довольно часто посещает президентский особняк. -- Он гений по части механики... но... -- Буш-нелл замялся, словно не желая продолжать. -- Но порой поладить с ним довольно трудно. -- К сожалению, эти сведения отнюдь не новы. Мне уже доводилось слышать о нем подобное мне-ние. -- Но нам нужен его гений. Когда он впервые представил свою модель комитету военного флота, я понял, что этот человек может решить проблему, не дающую покоя всем нам. -- Вы, конечно, имеете в виду броненосец, кото-рый южане строят из остатков корпуса "Мерримака"? -- Совершенно верно. Когда конфедераты закон-чат строительство и спустят судно на воду, нам гро-зит катастрофа. Весь наш блокадный флот подверг-нется жесточайшей опасности. Этот корабль может даже атаковать Вашингтон и обстрелять город! -- Это вряд ли. К тому же они закончат построй-ку не так уж скоро. Мне из достоверных источников известно, что наблюдается острейшая нехватка брони для его обшивки, хотя корпус и двигатель уже пере-строены в сухом доке. Железа на Юге нет, южане до-ведены до отчаяния. Плавят ограды и решетки, в ход идут даже железнодорожные рельсы. Но для одного только этого корабля нужно шестьсот тонн брони, а раздобыть столько стали подобным образом не так-то просто. У меня есть свои люди в "Сталелитейных мастерских Тредегар" в Ричмонде, единственном производстве на Юге, где катают броневые листы. Сказывается не только нехватка железа, но и нехват-ка транспорта. Готовые листы ржавеют на заводе в ожидании, когда организуют доставку по железной дороге. -- Весьма отрадно слышать. Мы должны закон-чить собственное судно первыми, чтобы оно встало крепостью между их броненосцем и нашим уязвимым флотом. Остановив экипаж, извозчик спустился с козел, чтобы распахнуть перед пассажирами дверцу. -- Вот они, мастерские. Клерк проводил их в контору, где дожидался Томас Фитч Роланд, владелец "Континентальных мастерских". -- Мистер Роланд, -- начал Бушнелл, -- по-звольте представить мистера Густава Фокса, замести-теля министра военного флота. -- Добро пожаловать, мистер фоке. Полагаю, вы прибыли поинтересоваться, как продвигается по-стройка плавучей батареи капитана Эрикссона? -- Меня это и в самом деле весьма интересует. -- Работа идет согласно плану. Плиты для киля уже прошли прокатный стан. Но вы должны пони-мать, что судов подобного типа еще ни разу не стро-или. И хотя мы уже начали сборку корабля, мистер Эрикссон все еще трудится над чертежами. Потому-то я и просил комитет мистера Бушнелла о неболь-шой отсрочке. -- Не вижу особых трудностей, -- ответил Буш-нелл. -- Я всегда полагал, что три месяца от замысла до воплощения -- срок весьма краткий. Вы уверены, что дополнительных десяти дней будет достаточно? -- Эрикссон утверждает, что корабль будет спу-щен на воду через сто дней, а на моем веку он еще ни разу не ошибался. -- Вот уж воистину добрая весть. А теперь -- не позволите ли нам взглянуть на это замечательное судно? -- С этим возникают небольшие сложности. Кор-пус все еще строится, и в настоящий момент увидеть можно очень немногое. Я полагаю, что если вы взгля-нете на чертежи, то немножко лучше постигнете суть этого выдающегося изобретения. -- Он разложил на столе большие листы. -- Дно сделано из броневых листов и достигает ста двадцати четырех футов в длину и восемнадцати в ширину. Оно укреплено стальными уголками и деревянными шпангоутами, поддерживающими настил палубы, каковая намного обширнее -- полные сто семьдесят два фута длины и сорок один фут ширины. И бронирована, тяжело бронирована сверху и по бокам, броня опускается ниже ватерлинии. Расположенные в трюме двигатели приводят судно в движение посредством винта. Все это служит одной-единственной цели -- доставить эту орудийную башню к месту боя. -- Ничуть не сомневаюсь, -- сказал Фокс, вертя чертеж так и эдак. -- Но, должен признаться, моих технических познаний маловато, чтобы оценить мас-терство конструктора. Очевидно, корабль сделан из стали и усилен деревом. Но разве сталь не тяжелее воды? Неужели он не утонет, когда будет спущен? -- На сей счет не опасайтесь. Сейчас на плаву целый ряд железных кораблей, в том числе и боевых. У французов есть такой и у британцев -- тоже. Кор-пус наверняка выдержит огромную огневую мощь ба-тареи, а новые машины доставят ее ж месту битвы. -- Тогда мы должны увидеть саму батарею и че-ловека, который ее сконструировал. По всему огромному зданию эхом перекатывался лязг металла о металл. Над головами покачивались тали, доставляющие броневые листы к месту сборки растущего корпуса корабля. Следуя за Роландом, они прошли в глубину цеха, где мало-помалу обрета-ла форму круглая орудийная башня. Высокий седо-власый мужчина с обширными бакенбардами надзи-рал за сборкой небольшого парового двигателя. Хотя Эрикссону уже исполнилось без малого семьдесят, сила этого человека оставалась феноменальной; он легко поднял и поставил на место коро