е имеющая достоинств, говорила так с ученой. Молчать и немедленно приказать урукето отплывать отсюда! Держа оружие наготове, Фафнепто холодно поглядывала на Энге, готовая к отражению любой атаки. Вейнте' шагнула вперед с жестом "нечего опасаться". - Она не способна на насилие, - проговорила она. - Перед нами Энге, Дочь Жизни-Смерти, она никому не может причинить вреда. Фафнепто опустила хесотсан с жестом пренебрежения. - Значит, она одна из тех, о ком говорила эйстаа. Она нам не нужна, и нечего обращать на нее внимание. Возвращаются урукето и Амбаласи. Так мне было приказано. И еще: я получила приказ убивать каждую, что посмеет помешать мне. Вейнте' сделала жест согласия. - Мудрое решение. Эти создания распространяют вокруг себя только несчастье. И убивать их нужно из добрых побуждений. Я удивлена, что эйстаа этого города мирится с их присутствием. - Здесь нет эйстаа, - с холодным презрением произнесла Энге. Убирайтесь! Вас никто не ждал. Это город Угуненапсы, и вам тут не рады. - Не рады? В таком чудесном городе? Невозможно поверить. Надо поговорить с эйстаа. - Ты разве не слышала, глупое создание? - спросила Амбаласи. - Здесь нет эйстаа. Этот город вырастила я и знаю, о чем говорю. Тут со стороны прибывшего урукето донесся невнятный призыв слушать. С плавника неуклюже слезала Акотолп - ей мешала толщина и контейнер, который она держала в руках. - Учительница... Амбаласи, - пропыхтела она, - Вот Вейнте', я служу ей. Слушайся ее, потому что она мудра во всем. Это я отдала ей твои записи видишь, вот они - она разобралась в них и привела нас сюда. - Я думаю, ты сказала достаточно, Акотолп, - презрительно ответила Амбаласи. - Во имя науки я привезла тебе плоды моих работ и открытий. А как ты воспользовалась ими? Чтобы направить сюда этих отвратительных тварей. Вот теперь и забирай их отсюда. - Довольно пустой болтовни! - приказала Фафнепто. - Я приказываю! - Она повернулась к Элем. - Ты и все, кто на борту, немедленно покидают урукето, потому что он должен быть возвращен его родному городу. И мы немедленно отправляемся в Йибейск с обоими урукето. - А что будем делать с этими? - спросила Вейнте', указав на Энге. - И с их городом? - Это не мое дело. Мы уходим. - Я остаюсь. - Ты выбрала, - ответила Фафнепто и обернулась к Элем. - Разве приказы мои не ясны? Вон из урукето! Акотолп поставила контейнер на землю и открыла его. Вейнте' нагнулась и сунула туда руку. Заметив это, Фафнепто быстро повернулась и вскинула хесотсан. Но опоздала. В руках у Вейнте' треснул хесотсан, который она достала из контейнера, и охотница упала навзничь. Все присутствующие оцепенели от изумления. Все, кроме Акотолп, явно ждавшей этого. Шагнув вперед, она вытащила хесотсан из рук убитой. И всем видом являя удовлетворение, встала возле Вейнте'. - А теперь, - проговорила Вейнте', - слушайте мои приказы. Глава тридцать четвертая Убийство произошло мгновенно - вне сомнения, все было заранее продумано. "Теперь-то это ясно", - думала Амбаласи. Только что перед ней красовалась Фафнепто, демонстрировала свою охотничью сноровку, гордая силой и оружием, И не знала, что в городах есть охотники, коварством своим превосходящие лесных жителей. Вейнте' руководила, а эта жирная дура Акотолп выполняла ее указания, Она должна была принести хесотсан и подать смертоносное оружие. И у нее еще хватило наглости сказать, что в контейнере труды Амбаласи. С гневом и отвращением старая ученая набросилась на Акотолп: - Жирная бывшая ученица, а ныне дородная соучастница убийства! Немедленно верни мои труды, ты недостойна обладать ими! Акотолп отступила перед яростью ученой, забыв про хесотсан в руках. Она попыталась заговорить, но не стала. На помощь ей пришла Вейнте'. - Великая Амбаласи, ты напрасно сердишься на верную Акотолп. Некогда она просила моего разрешения служить мне и с тех пор всегда оставалась мне верной. Она, конечно, не причинит вреда тебе, своей учительнице. Она, как и я, уважает твою великую мудрость. И я благодарна тебе за исследования этого континента, ибо они помогли мне отыскать сюда дорогу и исполнить порученное дело. - Тебе было поручено убить Фафнепто?! - возмутилась Амбаласи. Ее гребень пылал. - Смерть Фафнепто, к несчастью, была необходима. Мы обе служим Саагакель и явились сюда по ее приказу. К сожалению, Фафнепто не согласилась со мной в вопросах очередности действий. Ну, а поскольку иилане' такого типа переубедить невозможно, ей пришлось пострадать - пусть и чрезмерно - за свое самомнение. Акотолп, дай-ка сюда хесотсан, пока ненароком не убила кого-нибудь. И не трясись так. Ты ничего плохого не сделала. Ты только выполняла мои приказания, твоей эйстаа. И я благодарю тебя за это. Ты конечно вернешь Амбаласи ее записи? - Если ты этого хочешь, Вейнте'. - Не моему желанию, а великой ученой будем мы с тобой повиноваться. Акотолп опустила контейнер у ног Амбаласи и торопливо отошла. Та сделала жест недоверия. - Всем ли моим желаниям ты собираешься повиноваться, Вейнте'? А что если я захочу остаться в этом новом городе? Вейнте' с сожалением расставила локти. - К несчастью, это невозможно. Саагакель, эйстаа Йибейска, приказала мне вернуть тебя. Это будет сделано. А твои записи, которые Акотолп прихватила с собой из Алпеасака, останутся в урукето. Ты присоединишься к ним. - Она обернулась к Гунугул, которая стала спускаться с плавника, да так и застыла там, потрясенная случившимся. - Мяса и воды должно хватить до Йибейска. - Хватит, если многие в дороге будут спать. - Великолепно. Немедленно иди с Аибаласи на урукето. - А что будет со вторым урукето? Он должен вернуться в город. - Он цел и невредим - ты сама видишь. Скажите великой Саагакель, что и этот урукето вернется в ее город. А пока он мне нужен. Пусть это будет мне наградой за труды, за поиски урукето, за то, что я нашла ту, которую эйстаа разыскивала. - И за убийство Фафнепто, - с холодным гневом добавила Амбаласи. - Энге правду говорила: ты, Вейнте', опасная и ядовитая тварь, Мои труды, вещи, помощница Сетессеи остаются в краденом урукето. Уже дважды краденом. Что будет с ними? - Ну что ж, пусть возвращаются с тобой в Иибейск. Перегружай их и отправляйся. - А ты останешься. И какими же темными делами собираешься ты здесь заняться? - То, что я собираюсь здесь делать, старая, тебя не касается. Поезжай и насладись вниманием эйстаа. Амбаласи сделала знак пренебрежения: - Если ты надеешься, что эйстаа накажет меня - оставь упования. Мне не трудно будет уладить взаимоотношения с ней. Стоит только показать Саагакель результаты моих открытий - и она сразу же позабудет о мести. Ее город станет центром новой науки, к ней начнут стекаться ученые со всего Энтобана. Ей достанутся все почести - как положено эйстаа. Что касается меня: что один город, что другой - все едино. Сетессеи, последи, как переносят мои вещи. А я пойду отдыхать. - Она устало сделала несколько шагов, потом обернулась к Энге и сделала знак немедленного расставания. - Горько видеть, Энге, в твоем городе эти злые создания. - Не печалься. Принципы Угуненапсы будут жить. - Отлично. Особенно мне нравится девятый. Ученая отвернулась, вскарабкалась на плавник урукето и исчезла из виду. Элем открыла рот, но Вейнте' наставила на нее хесотсан и сделала знак молчать. Вещи Амбаласи перегрузили с одного урукето на другой. Акотолп, чей страх пропал, как только Амбаласи удалилась, взяла хесотсан Фафнепто и уселась на хвост. В ожидании приказов своей эйстаа. Гунугул поднялась на урукето последней, когда все было готово. Она обернулась и холодно проговорила, обращаясь к Вейнте': - Эйстаа в точности узнает обо всем, что здесь случилось. Как умерла Фафнепто. Все. - Говори, - спокойно ответила Вейнте'. - Я выполнила свое обещание, а теперь делаю то, что нужно мне. Отправляйся. Она молчала, пока между пристанью и урукето не показалась полоска воды. Потом она повернулась к Энге, - С этим покончено. Теперь обратимся к будущему. Я просто в восторге от этого чудного, свежего, нового города. Расскажи мне о нем. - Я ничего тебе не скажу. Я отвергаю тебя сейчас, как прежде. Тебя здесь никто не признает. - Неужели ты ничего не понимаешь? Как ты не можешь понять, что теперь я буду приказывать? Годы твоего предводительства наконец закончились. Обе мы хотели власти - разве не так? Так признайся себе - дни твоей власти завершились. Ты вела этих заблудших, и поэтому многие умерли. Но ты была сильна - как и я. В конце концов ты увела Дочерей за океан и вырастила для них этот город. Но твои дни сочтены. Теперь я правлю здесь. И ты ничего не можешь с этим поделать. И теперь я буду приказывать, а вы будете повиноваться. - Она приподняла хесотсан. - Если мне не будут повиноваться - свое слово скажет оружие. Ты веришь мне? - Верю. Другой бы не поверила, но тебе верю. - Хорошо. Тогда я расскажу тебе об этом городе, таком новом, только что выращенном. Я смотрю на него и понимаю, как все было. Вы прибыли сюда, и здесь, где никто еще не бывал, мудрая Амбаласи вырастила для вас город. А поскольку здесь нет эйстаа, вы по глупости своей решили, что город ваш, что он принадлежит Дочерям Смерти. Теперь так не будет. Я здесь эйстаа. И если у города уже есть имя, я не хочу его слышать. Я - Вейнте', охотница за счастьем, и я хочу, чтобы в названии моего города звучало "муру" в знак того, что он вечен, и "теси" - поймать, схватить это счастье. Так что отныне город именуется Мурувейнтеси - место, где выслеживают и ловят счастье. Разве это не подходящее имя? - Оно настолько неуместно, что я немедленно отвергаю его. Так поступят и остальные. Оставь нас. - Нет! Город мой! И вы не будете противиться. Ну, а если будете, вам будет нетрудно справиться со мной. Последний твой шанс, Энге. Сопротивляйся - и город вновь станет твоим! Убей меня, Энге, - и ты снова обретешь власть. Но если вы поступите так, то потеряете все, во что верите! Видишь, Энге, как хорошо я вас изучила. Я загнала вас в угол. Проиграете так и этак. Энге почувствовала, как в ней разгорается гнев, как большие пальцы сами собой раздвигаются в желании убить эту пакостницу, стремящуюся разрушить все, во что она верила, чему отдала жизнь. Но она поняла, что, поддавшись ярости, сама все погубит. Гнев не исчез, но она спрятала его в себе и, бессильно опустив руки, пошла прочь. - Мудрое решение, - сказала Вейнте', изогнувшись победной дугой. Поговори со своими Дочерьми, пусть хорошенько следят за городом, пока ты будешь отсутствовать. У них же просто нет выхода - не так ли? Пусть работают как обычно. Только в моем городе, не в своем. Напомни им, что если они откажутся и будут сопротивляться, то умрут. А вместо них я привезу сюда фарги. Иди же, скажи им и возвращайся. Сегодня мы отплываем в Гендаси: мне нужно сделать еще одно дело, прежде чем я примусь переделывать город. Я очень хочу, чтобы ты видела, как я схвачу устузоу Керрика и убью его. Ты же хочешь видеть это - не так ли? Глубоко сокрытые гнев и ненависть проступили в глазах Энге. Она долгим взглядом посмотрела на Вейнте', потом отвернулась и медленно пошла прочь. Вейнте' жестом потребовала внимания экипажа урукето. - Кто командует? - спросила она. - Я, - ответила Элем. - Но я служу только Угуненапсе, а не тебе. Урукето останется здесь. Можешь теперь убить меня. - Ну-ну, так легко ты не отделаешься, капитан. Умирать будешь не ты - а твои подруги-дуры. В ответ на каждый твой отказ я буду по одной убивать их. Понятно? Элен зажестикулировала - смятение, неверие, невозможность свершения услышанного. - Ты сомневаешься? - спросила Вейнте'. - Нука, Акотолп, пристрели какую-нибудь из этих презренных, чтобы остальные поняли, что я не шучу. - Нет! - вскрикнула Элем, делая шаг вперед и заслоняя подруг, прежде чем Акотолп подняла оружие. - Урукето уйдет по приказу, больше никто не умрет. - Она взглянула на труп Фафнепто. - Хватит и этой. *** ...Оцепенев от отчаяния, Энге шла по городу, шок от неожиданного явления Вейнте' не проходил. За один день ее низвергли с высочайших вершин надежд в глубины отчаяния. На пути она встретила двоих Дочерей, те отшатнулись - такая боль была в ее движениях. Энге остановилась и привела в порядок свои мысли. - Передайте всем, чтобы немедленно собирались на амбесид. Произошли события катастрофического характера. Пока она медленно шла, вся уйдя в думы, весть разнеслась по городу. К ее приходу Дочери уже собрались. Когда она заговорила, молчание было полным. Энге рассказала о том, что случилось. Раздались крики боли и отчаяния, когда она объяснила им, чего надо ждать. - Мне хотелось бы сейчас сказать всем - надейтесь на лучшее. Но я не могу. - Нам следует уйти из города, - проговорила Сатсат. - Я помню эту Вейнте'. Разве ее можно забыть? Угуненапса - воплощенная жизнь, Вейнте' - смерть во плоти. Надо покинуть город. Умрем в обоих случаях. Энге сделала жест понимания. - Ты так говоришь от страха. Какой бы ужасной Вейнте' ни была, она всего лишь иилане'. Мы пришли на край света не затем, чтобы умереть, встретив первое препятствие. Город наш. Она пытается овладеть им, но мы должны молчать и работать. И говорить будем не с ней, а с теми фарги, которых она может привезти сюда. Если они поймут слова Угуненапсы, то станут такими же, как мы. Тогда мы победим. Я прошу вас только верить в то, что мы делали, и в то, что нам еще предстоит сделать. Оставайтесь здесь. Усердно трудитесь. Когда мы вернемся, всем придется проявить еще больше усердия. Но у нас выбора нет. Если мы истинно следуем учению Угуненапсы, нам не остается ничего другого. Сатсат, Омал и Эфен прекрасно понимали, что их ждет. Они знали Вейнте', когда она была эйстаа Алпеасака, задолго до гибели города. Они прекрасно представляли, на что она способна. А потому подошли к Энге и тронули ее большие пальцы как эфенселе, остальные застыли в молчании. Здесь, в этих далеких краях, их объединяла вера в правоту Угуненапсы. И сознание этого успокоило Энге, дало ей силы продолжать. - Благодарю вас за помощь. Благодарю вас за сочувствие. Этим словом мудрая Амбаласи определила то, что Угуненапса даровала всем иилане'. Я буду помнить это, когда мы уплывем отсюда. И хотя кажется, что надежды нет, я все же надеюсь. Мы можем победить. С этими словами она покинула акбесид и через весь город пошла к берегу реки. Все были уже в урукето, лишь Вейнте' стояла на причале, поджидая ее. Энге ничего не сказала, даже не обратила на Вейнте' внимания. Она поднялась на плавник и обратилась к Элем: - Можешь отправляться, когда все будет готово. Делай как они прикажут: эти твари несут насилие и смерть. - Правильно говоришь, Энге. Сверху на них упала тень Вейнте', но и Элем не обратила на нее внимания. - Неважно, где ходишь сегодня, если в завтра и завтрашнем завтра будешь идти путем Угуненапсы. Глава тридцать пятая Расставание получилось веселым - таков обычай у парамутанов. Все знали: если печалиться перед дорогой, можно накликать неудачу, бурю, ненастье. Ханат и Моргил, чрезвычайно довольные результатами обмена, с хохотом помогали парамутанам сталкивать иккергак в море. Огромные волны то и дело окатывали их с головой. Наконец кораблик закачался на воде. Калалекв поднялся на борт последним. Сильные руки помогли ему забраться, подтянув за руки и за хвост. - После зимы мы вернемся и принесем много разных вещей. Приходите! - Придем! - отозвалась Армун, стараясь перекричать шум волн. - Мы будем здесь. - Что сказал мохнатый? - спросил Ханат, выбивая зубами дробь. Посинев от холода, он закутался в одну из своих новых шкур. - Они хотят меняться. - Мы тоже! На будущий год придем пораньше и сделаем порро. Им понравится. - Даже и не думай, - сказал Керрик, - ты ведь не жил с ними зимой под снегом. Они странный народ. - А мне нравятся, - вмешался Моргил, - они веселые. А теперь скажи, что за вонючую черную грязь ты зарывал? Я до сих пор чувствую ее запах. - Эта грязь сохранит нам жизнь, когда они умрут, - сказал Керрик, показывая свой хесотсан. - Парамутаны умеют делать сильный яд, называемый таккуук. Им они убивают самого большого морского зверя. Им можно убивать и мургу. Теперь мы знаем, как его делать. Я-то всего не помню. Его Армун с Калалеквом варили. Все довольно сложно. - Не очень, - отозвалась Армун. - Просто нужно, чтобы кровь и внутренности перегнили как следует, потом надо добавить коренья. Я знаю это растение, нам всегда запрещали подходить к нему и трогать. Теперь я поняла почему. - Эта вонь сразит раньше нас, чем мургу, - проворчал Ханат. - Не думаю. - Керрик поднял копье. - Второй раз его надо зарывать в маленьких кожаных мешочках вместе с наконечниками. Будем закапывать с ним стрелы, специальные стрелы для мургу. И когда будем стрелять в марага, наконечник проткнет мешочек, острие войдет в тело, яд выльется, и тварь погибнет. - Так и сделаем, - с огромным энтузиазмом откликнулся Моргил. - Мы тебе поможем, Армун, и наделаем кучу стрел с таккууком. А потом предложим их в обмен другим саммадам. Или пойдем в долину саску - поменяем на ткань. - Ты, наверное, скоро разучишься охотиться, - сказала Армун. - Все бы тебе меняться. - А что? Захочу - поохочусь, но и меняться - дело хорошее, Шкур и мехов оказалось столько, что Ханату и Моргилу пришлось вырезать шесты для травоиса. Волокуша была тяжелой, и они по очереди тащили ее на юг. Ночи стояли холодные, днем тоже было зябко, но под новыми шкурами было так тепло спать. "Звезды здесь как будто поярче, чем на острове, - подумал Керрик, вглядываясь в небо, когда Армун заснула. - Если звезды - тхармы охотников, то где же им светить ярко, как не на севере, где погибли тану. Когда-нибудь снега растают, и они снова вернутся в горы. А пока - все живы, саммады растут, и мургу не страшны, даже если сдохнут все хесотсаны. Завтрашнее завтра сулит добро. Так частенько говорили иилане'". Припомнив эти слова, Керрик машинально шевельнул ногами и сложил руки. Армун застонала во сне, и он замер. Забыть иилане' и быть только тану... Они быстро шли по знакомой тропе. Дважды на них набрасывались большие мургу, и тогда приходилось обращаться к стреляющим палкам. Ели досыта. Когда Ханат или Моргил не тянули травоис, они по очереди исчезали в лесу и возвращались с убитым марагом или оленем. Каждую ночь путешественники разводили костер, жарили мясо и наедались на весь завтрашний день. Так они продвигались на юг. Вскоре им попалась тропа, которая вела к другим саммадам, Завязался спор - не свернуть ли. Ханат и Моргил желали меняться. Керрику было все равно, но Армун держалась твердо. - Нет. Может быть, они на юге. Если нет - то вы вдвоем в любое время можете сходить к ним. Возвращаемся домой! Там мои дети, и я хочу их видеть. Она с укором посмотрела на Керрика. - Ах да. И я тоже, не будем останавливаться. Идем к нашему острову. Дни становились короче, и за день им уже не удавалось много пройти. Это раздражало Армун. Она стала заставлять охотников пускаться в путь затемно и не останавливаться до глубокой ночи. - Я устал, - однажды вечером сказал Ханат, глядя на темнеющее небо. По-моему, пора остановиться. - Идем дальше, - сказала Армун. - Я тоже устала, но если доберемся до стоянки возле ручья сегодня, то завтра еще до темноты придем на остров. Иначе я пойду одна. Дайте мне стреляющую палку. - Ладно-ладно, - отозвался Ханат, налегая на кожаные лямки. Ночью шел дождь, поутру слегка прояснилось. Армун разбудила охотников, смеясь в ответ на их ворчание. Выйдя на тропу, все заторопились - хотелось побыстрее оказаться дома. Днем они даже не стали делать привал и перекусили на ходу холодным мясом. И ничего не пили - каждый из них мог целый день обходиться без воды. Керрик не заметил бы тропы, ведущей к острову, но Моргил вовремя остановил его. Не доходя до брода через пролив, они повстречали охотников из своего саммада. Раздались приветствия, сопровождаемые одобрительными возгласами при в 'да мехов и шкур. Охотники вызвались помочь доставить новые приобретения в лагерь. Едва они подошли к стоянке, Херилак разразился приветственным воплем. Из шатра появилась Малаген с Исель на руках. Девочка с радостным смехом потянулась к матери, Армун схватила ее и прижала к груди. - Значит, парамутаны приходили, и вы менялись, - сказал Херилак, щупая мягкие шкуры. - Да, саммадар. И даже более того, - ответил Керрик. - У них есть штука, которая зовется таккуук, и мы научились ее делать. Это очень важно для тану. - А где Арнхвит? - спросила Армун, прижимая к себе дочь и оглядывая собравшихся детей. - Где он? - Его здесь нет. Я знаю, где он, - ответил один из мальчишек. - Он ходит на запретный остров и там дрыгается перед марагом. Он смеясь стал раскачиваться, но смех тут же сменился жалобным воплем: Армун толкнула его, и мальчишка полетел кубарем. - Откуда ты знаешь? Ведь ты не был там, это запрещено. Ему нельзя одному ходить туда. Она гневно взглянула на Керрика. - Пойду приведу его, - сказал тот, забирая стреляющую палку. - Пойдем со мной, друг Херилак, мне многое нужно тебе рассказать. - Идем, - ответил саммадар и отправился за луком и стрелами. - Мы уже добрались до нужного места? - поинтересовалась Вейнте', сравнивая снимок с проплывающими мимо берегами. - Да, - ответила Акотолп и ткнула в снимок пальцем. - Мы сейчас здесь, рядом с этими небольшими островами у берега. А вот здесь остров побольше там и находится логово устузоу. - Урукето сможет подойти к нему? - Нет, проливы между островами чересчур мелководны. - Понятно. А где то место, где обретается иилане'? - Тут - на острове со стороны моря. - Здесь и высадимся. Сначала будем говорить с ней. Устузоу коварны. Но мы должны напасть первыми. А она сможет помочь нам. Она скажет, здесь ли тот, который мне нужен, и где его искать. Умрут остальные или нет - для меня неважно. Мне нужна только его смерть. - Она отрывисто приказала Элем: - К острову, ближе. Вызвать наверх Энге. Урукето приближался к берегу, когда Энге поднялась на плавник. - Плыви к берегу! - приказала Вейнте'. - Акотолп поплывет за тобой. И не забудь про ее хесотсан. А я поплыву со своим. Если у Элем появится желание немедленно отправиться обратно, едва мы окажемся на берегу, мы убьем тебя. Понятно? Энге сделала утвердительный жест и спустилась по спине урукето к воде. Следом за ней нырнула Акотолп. Бежать Энге не собиралась, потому что знала - тогда Вейнте' убьет экипаж урукето. А потому стала ждать Акотолп на берегу. Вейнте' быстро плыла за толстухой, - Я пойду первой, - сказала она, - следуйте за мной. Она неторопливо поднялась на вершину дюны, глубоко взрывая когтями песок. Дюна заросла высокой травой, Вейнте' медленно раздвинула ее, чтобы посмотреть, что делается внизу. И замерла без движения, только рука за спиной извивалась, требуя молчания. Внизу Вейнте' увидела две фигуры и прислушалась, о чем они говорят. - Попробуй снова, - сказал Арнхвит, держа хардальта за щупальца перед Надаске'. - Грардал, - ответил Надаске', повторив движение мальчика. - Не грардал, а хардальт. Хардальт. И не шевели руками. - Но ты шевелил. - Да. Но когда говорят на марбаке, пользуются только звуками. - Глупая-уродливая речь. Она годится только для устузоу. Заметив чью-то тень, Надаске' взглянул вверх одним глазом и метнулся к укрытию. - Немедленное прекращение движения! - приказала Вейнте', спускаясь вниз. - Если у тебя там хесотсан, только тронь - и немедленно умрешь. Выходи, и с пустыми руками! Надаске' медленно вышел из шалаша с опущенными руками. Вейнте' поглядела на него, наклонилась вперед и фыркнула: - Самец! И вроде знакомый. - Мы уже встречались, Вейнте'. Ты не помнишь. А я помню. Ты была эйстаа Алпеасака и послала меня на родильные пляжи. Но я вернулся. Вейнте' сделала жест холодного негодования по поводу проявленного негодным самцом гнева и сообщила, что с удовольствием отошлет его туда еще раз, - и немедленно. Но ее внимание привлек Арнхвит, который с округлившимися от страха глазами смотрел на нее и на мургу, спускавшихся по склону. Двое, которые держали хесотсаны, двигались угловато и резко не так, как Надаске'. Он сделал еще шаг назад и остановился, когда первый мараг жестом приказал прекратить движение. - Я видела, как ты разговаривал с этим самцом. Значит, ты иилане', но это невозможно-немыслимо. Однако это так. Подойди ко мне, приказываю. Ты понял? Дрожа от страха, Арнхвит шагнул вперед и сделал жест понимания смысла. Вейнте' наклонилась к нему - он ощущал отвратительный запах ее дыхания - и прикоснулась пальцем к металлическому ножу, висящему у мальчика на шее. - Что означает это изделие из металла? Оно маленькое, а мне приходилось держать такое же, только побольше. Но это было очень давно. Большое послужило знаком окончания войны, в которой я должна была одержать победу. Оно висело на шее устузоу-убийцы по имени Керрик. Немедленно объясни. Арнхвит понял все, что говорила иилане', кроме имени - Вейнте' произнесла его неразборчиво. Впрочем, все было и так ясно. - Есть только один металлический нож подобный этому. Он висит на шее моего... эфенселе, Более близкого понятия в иилане' слову "отец" он не знал. - Значит, ты - эфенселе того, кого я разыскиваю. Но где он, почему ты один? Объясни мне быстро, самец, - приказала она, одним глазом глядя на Арнхвита, другим на Надаске'. Но тот и не подумал отвечать. Свобода кончилась, и жизнь вместе с ней. Перед ним стояла Вейнте', известная своей жестокостью. Она конечно же будет весьма недовольна его бегством из ханане и тем, что он спасся и свободно жил после гибели города. И она позаботится, чтобы он хорошенько пострадал перед тем, как послать его умирать на пляж. Все кончилось. Что-то шевельнулось в кустах, Надаске' бросил туда взгляд. Ничего особенного, какое-то животное - теперь это уже безразлично... *** Керрик с Херилаком подошли к протоке, когда из кустов на противоположном берегу выскочил Долл и бросился в воду, всхлипывая и задыхаясь. Вытащив мальчишку из воды, Херилак тряхнул его. - Тебе уже была выволочка за то, что ты здесь шляешься. А теперь я выдеру тебя как следует. - Там мургу! Они пришли с моря, мургу... Херилак взял его за подбородок и посмотрел в глаза. - Ну-ка, что за мургу? Те, что убивают стреляющими палками? - Да, - ответил Долл и скуля повалился на землю. Повернувшись, Херилак бросился вслед за Керриком. Догнав его уже на другом берегу, он схватил друга за плечо. - Тихо! - приказал Херилак, - Иди тихо, не мчись, иначе выскочишь прямо навстречу смерти. Керрик отмахнулся и бросился бежать. Там иилане', и Арнхвит среди них. Спотыкаясь и увязая в песке, он бежал вдоль берега к дюне, укрывавшей жилище Надаске'. И остановился с криком ужаса. Херилак тоже остановился, увидев четырех мургу, двое из которых были вооружены. Перед мургу стоял мальчик. Выхватив стрелу, охотник натянул лук. Керрик ударил его по руке, и стрела воткнулась в песок. - Не надо. Они убьют его. Брось лук. Оставь это мне, Херилак. Я сам. Он бросил свою стреляющую палку на землю, но Херилак стоял как скала, видя перед собой лишь тех, кого следовало убить. Один из мургу целился в Арнхвита. Будь это его сын, Херилак не стал бы колебаться и пожертвовал бы ребенком, но убил бы всех четверых. Но Арнхвит - сын Керрика. Однажды Херилак и так едва не стал причиной его гибели. Нельзя допустить смерти мальчика, даже ценой собственной жизни. Медленно, не сводя глаз с мургу, Херилак нагнулся и положил лук на землю. Уродливый мараг, стоявший перед Арнхвитом, заворчал и задергался, потом раскрыл пасть, обнажив острые зубы. - Повиновение-точный выбор, - проговорила Вейнте', победно изогнув руки и разинув рот в знак "поединка победы". - Пусть маленький идет. Я встану вместо него, - сказал Керрик. - Значит, ты ценишь жизнь своего эфенселе дороже собственной? - Это встречается у устузоу, - проговорила Акотолп. - Я изучала этих животных. У них имеет место живое рождение, в маленьких эфенбуру отмечается большая взаимная привязанность... Она умолкла от резкого окрика Вейнте'. - Все заканчивается здесь, Керрик. Слишком долго ты воевал со мной, слишком многих убил. Пришла моя победа. Теперь у меня собственный город. Он будет процветать и расти. Сейчас ты умрешь и эти устузоу тоже. И умрете, зная, что умираете первыми. Я еще вернусь сюда с фарги и стреляющими палками, выращенными верной Акотолп. Я вернусь и буду преследовать ваш род по всей Гендаси. Найду каждое вонючее логово и убью каждого устузоу. Думайте об этом, умирая. Думайте как следует. Я дам вам время подумать, чтобы знание это заполнило вас целиком. Подняв вверх оружие, Вейнте' излучала триумф. Вокруг нее все застыли в молчании и ужасе. Энге не могла шевельнуться, в ней боролись убеждения и желание убить Вейнте'. Арнхвит был раздавлен ужасом. Надаске' застыл как каменный. И только Акотолп жестикулировала, изображая понимание и совершенство действий. Надаске' шевельнулся, Вейнте' внимательно посмотрела на него, потом вновь уставилась на Керрика, заметив, что жалкий самец отвернулся, не в силах выдержать ее взгляда. Надаске' обернулся к перепуганному мальчишке и в жесте симпатии и понимания положил большие пальцы ему на плечи. Вейнте' подняла хесотсан и прицелилась в Херилака. - Ты будешь последним, Керрик. Сначала увидишь, как умрут твои эфенселе. Надаске' быстро сорвал с шеи Арнхвита металлический нож и, резко обернувшись, воткнул его сбоку в шею Вейнте'. Время остановилось. Глаза Вейнте' расширились от боли, руки стиснули хесотсан, который стал отчаянно извиваться в железной хватке. Надаске' повернул нож, и кровь хлынула ему на руку. Вейнте' пошатнулась и рухнула, успев нажать на хесотсан. Треск прозвучал глухо - прямо на нее свалился Надаске'. Акотолп, никогда не бывшая иилане' действия, в ужасе глядела на тела. И прежде чем она решила пустить в ход хесотсан, оружие вырвали сильные руки Энге. - Конец убийствам! - закричала Энге, поднимая оружие над головой и забрасывая его далеко в море. - Конец убийствам! - эхом отозвался Керрик на марбаке, мягко останавливая руку Херилака, потянувшегося за луком. - Этот мараг - мой друг. Она не убивает. - Может быть... А этот жирный? - Она сейчас умрет, - сказал Керрик и перешел на иилане': - Ты умрешь разве не так, Акотолп? Тебе следовало умереть, когда погиб Алпеасак, но ты спаслась. Ты всюду следуешь за Вейнте'! Но она умерла. Почему же ты жива? Тебя нет нужды убивать, сейчас ты сама умрешь. Отправляйся следом за ней. Акотолп внезапно охватил ужас, и она поняла, что устузоу прав. Пришла смерть... смерть. Глаза ее остекленели, и ученая грузно повалилась на песок. Немного подергалась и застыла. Арнхвит со слезами бросился к отцу и обхватил его обеими руками. Керрик поднял мальчика и прижал к себе. - Все наконец кончено, - проговорил он усталым негромким голосом. Погиб наш друг Надаске', но лучшей смерти для него нельзя было придумать. Когда ты станешь взрослее, ты это поймешь. Ему не придется теперь идти на пляж. И его мы всегда будем помнить - ведь он убил ту, которая хотела убить всех нас. - Он посмотрел на Энге. - С ней еще кто-нибудь есть? - Никого... только Дочери Жизни. Таких, как она, среди нас нет. Керрик смотрел на распростертое тело Вейнте'. Мертва наконец. Убийца из убийц, мертвая, под трупом того, кто ее сразил. В горле возник комок. Керрик ощутил ужасную тоску. - Не хочу больше слышать о смерти, думать о смерти, видеть ее. - Он обернулся к Херилаку и, мягко разжав руки сына, передал ребенка старшему охотнику. - Отведи мальчика к матери. Долл уже наверное наделал шума. Останови охотников, здесь для них нет никакого дела. Объясни Армун, что здесь произошло, скажи, что я скоро приду. Херилак взял мальчика за руку и кивнул. - Сделаю, как ты говоришь, саммадар. Но я видел, как эти двое убили друг друга, а третий лег и помер. Что произошло? - Вернусь и все расскажу. А пока знай - та, что лежит в собственной крови перед тобой, вела мургу против нас. Она убита, и вражда закончилась. Битва завершена. - Значит, мы победили? - Не могу так сказать. Разве может быть в такой войне поражение или победа? Хватит с нас. Все кончилось. Он смотрел вслед Херилаку, уводившему его сына. А потом обернулся к Энге, застывшей в каменном молчании, после того как она отобрала оружие у Акотолп. - Я только что велел передать моему народу, что война между нами закончилась. Так ли, учительница? Энге сделала знак согласия и триумфа. - Закончена, ученик мой. Пойдем со мной на берег - я хочу позабыть весь этот ужас. Мои спутницы на урукето должны узнать, что и их страхи кончились. Я многое должна тебе рассказать. Когда ты был мал, я рассказывала тебе о Дочерях Жизни, только, едва ли тогда ты сумел что-то понять. А теперь знай, что нас, Дочерей, много. Мы никого не убиваем, и у нас есть собственный город - Город Мира. Они поднялись на вершину дюны, вздымавшуюся над берегом океана. Урукето качался на прибрежных волнах, набегавших ему на спину. Энге потребовала внимания и простейшим из жестов фарги велела всем плыть на берег. - Может быть, все города теперь станут такими. Нам от ииланс' нужен только мир - как и от вас. Она повторила сигнал, наконец иилане' поняли его и полезли в воду, спускаясь по плавнику. Энге повернулась к Керрику, выражая одновременно сомнение и надежду. - Я думаю, что все города килане' оставят теперь ваш род в покое, ведь каждая эйстаа знает, какую ужасную смерть вы можете принести. Ну а вы будете нападать на города? - Нет, конечно. Сейчас все узнают, что произошло, и никто более не ступит в Алпеасак. - Никогда! Настанет день, и ты умрешь, Керрик. А что будут делать устузоу, когда тебя не станет, а богатый и обильный Алпеасак будет pядoм? Обильный и беззащитный... - Новой войны не будет. - Пусть будет правда в твоих словах. Я вижу сейчас мир, мир ДАННОЙ в твою и мою жизнь. Но я думаю о завтрашнем завтра. И я вижу твой народ во множестве приходящим в мой город и отбирающим мир у Дочерей Жизни. - Этого не будет. Керрик смотрел, как иилане' выбирались из урукето на берег и застывали в оцепенении, завидев Энге, показывавшую "конец конфликту - конец убийствам". И понял, что она отвечала не ему. Однако приходилось принимать такую возможность. Иилане' не изменятся, они не в силах измениться. Но тану все время узнают новое и меняются. И если дело вновь дойдет до столкновения - каким будет его исход? - Я еще кое о чем хотела тебе сказать, но нам пора отплывать, проговорила Энге. - Да, хотелось бы поговорить, но нет времени. Увидимся ли мы, Энге? - Надеюсь, что это возможно, но думаю - едва ли. - И я тоже. Мой друг Надаске' погиб. Теперь ты среди иилане' единственная, кого я могу считать другом. Я буду помнить о нашей дружбе. Но сегодня, увидев гибель Вейнте', я понял, что хочу забыть об иилане1. Довольно, Энге. Я - тану, и им останусь. Энге хотела рассказать ему об Угуненапсе и Духе Жизни, но, заметив холодность в его позе, не решилась. - Ты такой, какой ты есть. Ты это ты. Она повернулась, скользнула в воду и поплыла. Он смотрел, как остальные последовали за ней и первые двое взобрались на плавник урукето. Живое судно устремилось в открытое море. Керрик вновь поднялся на дюны. Трое мертвых иилане' лежали на песке, облепленные мухами. Нагнувшись, он выдернул металлический нож из шеи Вейнте', вытер его о песок. Трупы надо похоронить. Это посмертное объятие вовсе неприлично. Он стащил мертвого Надаске' с Вейнте', закрыл невидящие глаза друга и уложил тело на песок. Собравшись уходить, он вдруг вспомнил о ненитеске. Фигурка стояла на полочке в глубине укрытия Надзске'. Металл холодил пальцы, красные камешки глаз блеснули на солнце, когда Керрик поднял ее повыше. И с фигуркой в одной руке, и с ножом сына в другой Керрик повернулся к иилане' спиной и устало зашагал к стоянке тану. Заключение Так было, и пусть все помнят об этом. Так говорит алладжекс, когда рассказывает о минувших днях. Ashan etcheran variadith, aur skennast man eis. Так это звучит на марбаке. Думаю, что теперь на сесеке мне этого не сказать. Армун может: языки всегда ей давались легко. Парамутаны сказали бы что-нибудь вроде: Harvaqtangaq netsilikaktuvuk. Мы каждый год встречаемся с парамутанами. Меняемся с ними. То есть меняются другие тану, - а мне просто приятно побыть среди этих странных дружелюбных людей. Кстати, порро мы им не возим - хватило первого и последнего раза. Поломанные руки и ноги срослись, а вот новый глаз вместо выбитого не вставишь. Армун поговаривает о том, чтобы снова сплавать с парамутанами за океан, и я отвечаю - почему бы и нет? У нашей дочери Исель теперь свой охотник, они с ним ушли на север. Арнхвит пока с нами. Он вырос и стал сильным и искусным охотником; у него теперь свой саммад. Как многие из детей, рожденных на острове, он не ощущает потребности скитаться весь год, повинуясь охотничьему зову. Я знаю, женщинам такая жизнь нравится. Они не хотят покидать свои засеянные харадисом поля, свои печи и ткацкие станки. Когда здесь становится очень жарко, они начинают твердить: Как бы нам хотелось сейчас к снегам и морозам... Женская болтовня. Из прежде живших здесь саммадов многие ушли, и на их месте теперь живут другие. Некоторые тану умерли. Хромой Ортнар жив и по-прежнему ворчит. А могучий Херилак, переживший столько сражений, не проснулся однажды - так и окоченел ночью под боком у Меррис. Странные вещи случаются. Теперь она растит сына, Терина. Он уже большой и очень похож на отца. Так было, и пусть все помнят. Это легко сказать на иилане': lulukhesnii igikurunke', marikulugul marikakotkuru - и приподнять хвост, чего я никогда не мог сделать. Надо бы сходить в город - в Алпеасак - и поговорить с ними. Интересно - правит ли еще Ланефенуу? Если она жива, то конечно же до сих пор эйстаа. Ее так просто не вытолкнешь с этого места. Надо побеседовать с ней. Я пытался разговаривать с Арнхвитом, но он твердит, что и слова больше не скажет на иилане'. Хватит мол с него и марбака. Я не спорю. Интересно, не забыл ли сын своего друга Надаске', сразившего Вейнте' его же собственным ножом и убитого прямо у него на глазах? Прежде все это снилось ему по ночам, и он просыпался в слезах - и так было долго. Я думаю, что он прав, Теперь ему незачем помнить речь иилане'. И он не захотел тогда брать назад свой нож - даже когда я до блеска начистил его. Теперь этот нож носит на шее его сын, а Арнхвит носит мой. Отец и сын - так и должно быть. Иногда мне не хватает его прохладного прикосновения к груди. Но блестящее металлическое кольцо осталось на месте. Вейнте' вырастила его, чтобы не дать мне убежать от мургу. Она умерла давно, но все-таки поздно, Несть числа погибшим от ее руки. Скоро я пойду в Алпеасак. Надо сказать, чтобы они были осторожны, укрепили стену, может быть, перенесли родильные пляжи в другое место. Недавно молодые охотники принесли мне отрубленную голову, чтобы я сказал - не марага ли убийцу ср