ыход из положения. Доктору Балифу его ноша оказалась не под силу, и он оставил ее мне в наследство. -- Почему вам? -- А больше некому. Герцогиню необходимо оперировать немедленно, и так слишком много времени было потеряно. На всем корабле эту операцию могу сделать только я, но тогда меня приговорят к смертной казни. -- Неужели операция так уж необходима? -- спросил шеф протокола. -- Вопрос жизни и смерти. У меня нет выбора. Вернее, выбор есть. Я могу поступить так, как велит закон, и плюнуть на всю эту историю. Какое мне дело до того, что помрет какая-то герцогиня? -- Вы обязаны ее спасти! Вспомните вашу клятву врача! -- Забудьте о клятве. Меня освободил от нее приговор суда. Шеф протокола возмущенно повернулся к капитану. -- Капитан Кортар, прикажите этому человеку провести операцию. -- Не могу. Это не в моей власти. -- То есть как это не в вашей власти? -- Дамин-Хест побелел от ярости.-- Вы нанимаете безграмотного лекаришку, который в страхе перед операцией кончает с собой, а теперь заявляете, что вас это не касается!.. -- Прекратите! -- сердито остановил его Лим.-- Я сделаю все, что в моих силах. Что мне еще остается? Не могу же я допустить, чтобы старая женщина расплачивалась жизнью за бездарность врача. Гнев шефа протокола как рукой сняло. Он широко улыбнулся. - Вы отважный и великодушный человек, доктор Лим. Заверяю вас, что вам не грозят никакие неприятности. Я объясню свите и герцогине в чем дело, и мы сохраним вашу тайну. Мы скажем, что операцию сделал доктор Балиф до того, как он умер. Ваше имя не будет упомянуто. Дамин-Хест вышел из каюты, и только тут Лим заметил, что Дейксем смотрит на него, широко раскрыв глаза. - Раз уж вы узнали часть моей истории, то вам следует услышать ее полностью. Капитан расскажет вам, кто я и что сделал. Я хочу, чтобы об этом узнал весь экипаж. Вы приняли меня как своего, и я не хочу втираться к вам под чужим именем. Пусть все узнают, кто такой Ориго Лим. Шеф протокола ждал у входа в каюту герцогини. -- Она спит. Что мне ей сказать? -- Ничего. Просто подтвердите ей, что я врач и она -- моя пациентка.-- Лим почувствовал, как его плечи сами собой распрямились. Гордость врача! Лим усмехнулся. Побыть врачом один только последний раз; можно, разумеется, и так свести счеты с жизнью, хоть это и не самый простой способ самоубийства. Герцогиня Марескула проснулась в тот момент, когда Лим измерял температуру ее руки. Она отшатнулась, и ее рука бессильно упала на одеяло. -- Кто вы такой? -- тупо спросила она.-- Что вы здесь делаете? -- Я -- врач,-- ответил Лим, нажимая большим пальцем на ее запястье. Он разжал пальцы, и на запястье остался глубокий отпечаток.-- С доктором Балифом произошел несчастный случай. Меня попросили помочь вам. Лим повернулся к лежащей на столике открытой аптечке. -- Так я и знала. Балиф -- тупица. Надеюсь, вы окажетесь лучше. Представляете, он вообразил, что меня надо оперировать, прыткий какой. Нет уж, сказала я ему, торопиться некуда. Сколько шума из-за простого нарушения кровообращения. У меня и раньше такое бывало... -- Вам следовало бы согласиться на операцию, ваша светлость. Другого выхода нет. -- Нет! -- завизжала она дребезжащим голосом, глаза ее широко раскрылись, нижняя губа отвисла, складки кожи на шее мелко затряслись.-- Не смейте дотрагиваться до меня! Я запрещаю вам! Запрещаю! Быстрым привычным движением Лим прижал шприц к ее руке. Она обмякла и сразу затихла. -- Что вы собираетесь делать? -- озабоченно спросил Дамин-Хест.-- В чем должна заключаться эта операция? Балиф что-то говорил о пальце на руке или на ноге. Лим откинул одеяло с ее грузного тела. -- Мне предстоит ампутировать обе ноги ниже колена. И обе руки между локтевым и плечевым суставом. Доктору Ориго Лиму не нужны были для операции ни ассистенты, ни медицинские сестры; их вполне заменяли ему чудесные автоматы, которыми было оборудовано хирургическое отделение судового лазарета. Едва лишь герцогиня Марескула оказалась на операционном столе, как он запер дверь и отключил телефон. Это был его мир, в котором полновластно царили его знания и опыт. Он долго и тщательно мыл руки, а затем держал их поднятыми кверху, пока робот натягивал на него прозрачный хирургический комбинезон, облегающий его тело, словно вторая кожа. Он дышал через укрепленный во рту фильтр, который позволял разговаривать, поскольку большинство автоматов повиновались звуковым командам. Пока робот заканчивал его облачение, он изучал приборы на пульте. Кровяное давление более или менее в норме, потребление кислорода -- в норме, температура тела, кардиограмма -- все под глубоким наркозом. Негромкая команда, и в его протянутой ладони оказался ультразвуковой скальпель. Он склонился над столом и сделал первый разрез. -- Вы продержите ее под анестезией или наркотиками до конца рейса, не так ли, доктор? -- спросил шеф протокола Дамин-Хест. Герцогиня лежала на кровати в своей каюте; ее полное тело было почти полностью спеленуто бинтами. -- Нет,-- ответил Лим,-- это может привести к осложнениям. Здоровье пациентки требует, чтобы она находилась в сознании и могла есть и пить. -- Было бы полезнее для вас, доктор, чтобы она не приходила в сознание. Герцогиня -- женщина мстительная. То, что произошло, ей очень не понравится. Глядя на его озабоченное лицо, Лим не смог удержаться от улыбки. -- Что я слышу, дорогой шеф протокола, неужели мое благополучие волнует вас больше, чем здоровье вашей госпожи и повелительницы? -- Может, да, а может, нет. Может быть, меня волнует собственной благополучие. Скажем так, наши взаимные интересы требуют, чтобы герцогиня пришла в себя в госпитале на Касердаме, где высокооплачиваемые светила заверят ее, что она получила необходимую... гм... помощь и что в самое ближайшее время ей вернут прежний облик. Это ведь возможно? Лим кивнул. -- Если не произойдет осложнений, то к пересадке конечностей можно будет приступить через шесть месяцев. Что же касается того, чтобы держать ее под наркотиками, то с политической точки зрения, вы, возможно, и правы, но с медицинской точки зрения я не могу на это согласиться. -- Вы -- врач, вам виднее,-- пожал плечами Дамин-Хест. Ее светлость герцогиня Марескула не просто разозлилась, она пришла в бешенство. Она не знала, что сделали с ее телом, скрытым от нее повязками, и не хотела знать. -- Меня изуродовали,-- вопила она, должно быть, все еще воображая себя юной придворной красавицей.-- Кто этот врач, посягнувший на мою красоту? Не обращая внимания на предупреждающие жесты Дамин-Хеста, Лим назвал себя. -- Палач Лим! Мне говорили о вас на Деламонде, палач Лим. Я все о вас знаю! Убирайтесь! Я не потерплю вашего присутствия. Не смейте подходить ко мне! Она отодвинулась от подушки, часто всхлипывая. Лим оставил подробные инструкции ее придворным дамам и знал, что они смогут о ней позаботиться. Ее переносной приемник позволял ему в любой точке корабля принимать показания крохотных датчиков, укрепленных на ее теле, и следить за тем, как протекает послеоперационный период. В случае необходимости он мог отдать соответствующие распоряжения ее сиделкам. Выйдя в коридор, он убедился, что датчики работают нормально, а затем направился в кают-компанию. Постояв в нерешительности у двери, он распахнул ее и вошел с тем непроницаемым выражением лица, которому его научила тюрьма. Едва он появился на пороге, как к нему бросился Фоссейс, жалобно гримасничая. -- Послушайте, почему вы сразу не сказали, что вы -- костоправ? Мне срочно нужна медицинская помощь. Этот доктор Балиф не хотел меня даже смотреть. Боюсь, что у меня нарывает зуб мудрости. Он широко разинул рот прямо перед носом у Лима, и тот машинально заглянул туда. Фоссейс немедленно полез себе в рот рукой и вытащил все свои зубы, которые оказались искусственными челюстями. -- Может, вот так вам будет лучше видно, доктор? Игроки в стрелки встретили его шутку громким смехом и снова вернулись к игре. Фоссейс шатался по комнате, захлебываясь от восторга и щелкая у каждого под носом своими, челюстями. Открывая жестянку с пивом, Лим почувствовал, как расслабляются его натянутые до отказа нервы, и его охватило непривычное чувство радости. Эти люди знали, кто он, знали его историю, и все же обращались с ним, как с обычным человеком. Он почти совсем забыл, что это такое. Затем он вспомнил все, что только что произошло, и залпом проглотил пиво. Ему снова грозит беда. Рассчитывать на дружеский прием на Касердаме не приходится, совсем напротив. Беда не заставила себя долго ждать. В уединении своей каюты капитан Кортар показал Лиму два листка бумаги. На одном была записка без подписи: "РАДИ ЛИМА НЕ ПЕРЕДАВАЙТЕ ЭТУ ДЕПЕШУ". На другом -- шифрованное сообщение из групп по пяти букв. -- Что это значит? -- спросил Лим, переводя взгляд с одного листка на другой. -- Что здесь зашифровано, я не знаю, но догадаться не так уж трудно. Над вашей головой собираются тучи. Милая герцогиня что-то замышляет. Эту депешу принесли в радиорубку и потребовали ее передать, как только мы с вами выйдем в обычное пространство. Почерк записки мне не знаком, но держу пари, что писал Дамин-Хест, больше некому. -- Он обещал избавить меня от неприятностей и пытается сдержать свое слово. Что вы собираетесь делать с этой депешей? -- Подошью ее в папку и забуду о ней. Мы выйдем из гиперпространства через двенадцать часов, но у нас испортился главный передатчик. Так что отправить сообщение нет возможности. -- Выходит, мне повезло? -- Везенье здесь ни при чем. Силовая трубка из передатчика вместе с обоими запасными заперта в моем сейфе. В передатчике стоит трубка, которая перегорела у нас в прошлом рейсе. Передатчик испорчен, и всякий, кто пожелает, может в этом убедиться. В данный момент это чистая правда. -- Мягкой посадки,-- улыбнулся Лим, но на сердце у него скребли кошки. До посадки в Касердаме он в безопасности, но что потом? Час спустя после того, как они вышли из гиперпространства и перешли на круговую орбиту вокруг планеты Касердам, во всех помещениях "Венгадора" взвыл сигнал тревоги. Лим знал, что при несчастном случае могут понадобиться его услуги, и вслед за офицерами бросился в командную рубку. С искаженным от гнева лицом капитан Кортар расхаживал из угла в угол, сжимая листок бумаги. -- Читайте,-- сунул он комок Лиму. Разгладив складки, Лим прочел краткое сообщение. "Немедленно после посадки "Венгадора" арестуйте палача Лима за преступную хирургическую операцию, сделанную им герцогине Марескуле". -- Двое приближенных герцогини вошли в радиорубку и связали радиста. Затем они воспользовались аварийным передатчиком и передали это сообщение на частоте, отведенной для сигналов бедствия. Мощность аварийного передатчика невелика, но они передавали сообщение двадцать минут, прежде чем мы узнали об этом. Надо думать, что оно достигло планеты. Весьма сожалею... -- Бросьте, капитан. Вина не ваша, и вы не отвечаете за меня. На лице Лима снова было то холодное и бесстрастное выражение, которое не покидало его в течение всех семи лет тюрьмы.-- Вы пытались мне помочь. Благодарю! Отныне мне придется самому заботиться о себе. В рубку, потирая ободранные костяшки пальцев, вошел первый помощник Дейксем. -- Мы отыскали этих двух типов, что напали на радиста, сэр. Они заперты в карцере. -- Они сопротивлялись? -- Так, пустяки, капитан. Жаль, что мало. Он повернулся к Лиму и хотел что-то сказать, но тот уже выходил из рубки. В дверях он столкнулся с Дамин-Хестом. -- Доктор Лим, я всюду искал вас. Я хочу принести свои извинения за происшедшее. Я честно пытался помешать, но... -- Катитесь-ка вы ко всем чертям! Вместе с вашими прекраснодушными обещаниями! В оставшиеся для посадки часы на "Венгадоре" было тихо, словно на призрачном судне. Команда дежурила на своих постах, молча делая свое дело; пассажиры не выходили из кают. Только из каюты герцогини доносился громкий победный смех. Дамин-Хест угрюмо пьянствовал в одиночестве. Если капитан Кортар и заметил касердамский космический крейсер, сопровождавший его корабль на параллельном курсе и совершивший посадку в тот же самый момент, то он не подал виду. Едва он успел выключить двигатели, как от крейсера отделился бронетранспортер, доставивший к "Венгадору" взвод солдат. Мощные прожекторы крейсера, разогнав ночную тьму, осветили открывающийся пассажирский люк. По трапу на корабль поднялся офицер крейсера в сопровождении солдат, державших оружие наизготовку. -- Капитан Кортар? -- спросил офицер, входя в рубку и отдавая честь. Отвечая на приветствие, капитан разглядел на офицере генеральский мундир. -- Рад вас видеть, генерал. У меня на борту два преступника, которых я с удовольствием передам вашим солдатам, не снимая с них наручников. Нападение на офицера -- это серьезное преступление. -- О чем вы толкуете? -- прервал его генерал, похлопывая себя по бриджам офицерской тросточкой.-- Мне нужен палач Лим. Где он? -- У меня на борту есть пассажир под таким именем, но насколько мне известно, он не совершил никакого преступления. -- Прекратите ваши увертки. Мы получили сообщение на аварийной волне, в котором... Его прервал вой сирен на космодроме, переданный наружными микрофонами; сквозь иллюминаторы было видно, как по бетонному покрытию заметались лучи прожекторов. -- Смотрите,-- крикнул кто-то, и с высоты рубки они увидели освещенную прожекторами крохотную фигурку человека, бегущего по полю. Человечек добежал до ограды космодрома, но тут солдаты открыли стрельбу. Рядом с беглецом замелькали огоньки трассирующих очередей. Человек пошатнулся и выронил из рук какой-то предмет, затем он вскарабкался на забор, перепрыгнул на ту сторону и исчез во мраке. Тишину рубки прорезал телефонный звонок. -- Капитан, на второго помощника Фоссейса совершено нападение. Он лежит без сознания около нижнего грузового люка. Люк открыт. Мало-помалу удалось выяснить подробности происшествия. Фоссейс, все еще полуоглушенный, с красными пятнами на повязке вокруг головы, ничем не мог помочь следствию. Он ничего не видел. Неизвестный напал на него сзади. Но двое заключенных, освобожденных из расположенного в кормовом отсеке карцера, могли рассказать больше. Они видели, как палач Лим прошел мимо их карцера, держа в руке жестяной чемоданчик. Кормовой люк был открыт, и поскольку он находился не так уж высоко над землей, то через него можно было удрать с корабля. Принесли предмет, уроненный бежавшим около забора. Это оказался жестяной чемоданчик Ориго Лима с его немногочисленными пожитками. Заключенные подтвердили, что именно этот чемоданчик Лим нес в руках. -- Как, этот человек посмел напасть на моего офицера и чуть не убил его? -- вскипел капитан Кортар, еле сдерживая ярость.-- Генерал, я требую, чтобы его арестовали. Я дам вам в помощь всех членов моей команды, которые знают его в лицо. Надеюсь, что как только вы его арестуете, вы известите меня об этом. -- Разумеется, капитан,-- ответил генерал и, отдав честь, вышел из каюты, чтобы организовать облаву. К сожалению, все старания ни к чему не привели. Старая столица Касердама была настоящим лабиринтом из кривых улиц и узких переулков. Беглец исчез, словно сквозь землю провалился. На четвертый день капитан Кортар неохотно отозвал своих людей, участвовавших в облавах, и приготовился к отлету. Пассажиры высадились, груз был погружен, и он не мог себе дозволить дольше задерживаться на этой планете. Но едва они вышли в гиперпространство и оборвалась радиосвязь с Касердамом, как кто-то вдруг громко расхохотался, и через секунду хохотала вся команда, хохотала упоенно, до слез, словно весь смех, который они с таким трудом сдерживали все эти четыре дня, рвался теперь наружу. Нет ничего милее сердцу гозганца, чем добрый полновесный розыгрыш. Даже первый помощник Дейксем заливался громким смехом, хотя в то же самое время морщился от боли, поскольку доктор Лим перевязывал его раненую руку. -- Они все еще вас там ищут,-- всхлипывал он,-- разрывают каждую крысиную нору в этих развалинах, которые они зовут городом. Его снова стало трясти от хохота. Лим улыбался. Ему тоже нравилась шутка, но он не мог понять, почему она кажется гозганцам настолько уж смешной. -- Я только сейчас могу поблагодарить вас...-- начал он. -- Чепуха! -- задыхаясь от смеха, ответил Дейксем и сделал глоток пива.-- Я бы не пропустил этот цирк, даже если бы мне оторвало руку. Но они скверно стреляют, эти касердамские рекрутишки. Единственное, чего я боялся, что ни одна пуля не просвистит от меня настолько близко, чтобы я мог естественно уронить чемодан. Эта рана -- чистая случайность... -- Но ведь вам грозила опасность... -- Вздор. Стоило мне перепрыгнуть через забор, и я был в полной безопасности. Я перевязал руку платком, завернул за угол и присоединился к ребятам с корабля. Когда мы возвращались, они проверяли нас очень тщательно, но никто не позаботился пересчитать, сколько человек ушло с корабля. Последняя фраза показалась ему самой забавной шуткой на свете, и он снова залился смехом. Лим сделал еще одну попытку поблагодарить этих людей, которые спасли ему жизнь. Он подошел к капитану. -- И слышать ничего не хочу,-- запротестовал капитан Кортар, всовывая Лиму в руку открытую жестянку с пивом.-- Куча бездельников заявилась на мой корабль, причинила массу хлопот, напала на моего радиста, нелегально включила аварийный передатчик, хотела засудить моего друга по сфабрикованному обвинению. Да мне просто не оставалось ничего другого. А кроме того, я решил еще одну задачу. -- Какую же? - Заполучил по дешевке квалифицированного врача. С вашим уголовным прошлым, да еще учитывая эти обстоятельства, вам придется довольствоваться тем жалованием, которое я вам предложу. - Но ведь у вас на борту нет постоянного врача. А кроме того, у меня нет разрешения заниматься медициной. -- С сегодняшнего дня у нас на борту есть врач. Это вы. Я не хочу повторений истории с доктором Балифом. А что касается разрешения, то гозганское медицинское общество выдаст его вам в пять минут, особенно, когда они услышат, какую шутку мы отмочили. Так что, видите сами, вам некуда деваться. -- Это верно,-- отозвался доктор Ориго Лим, оглядывая своих новых товарищей,-- деваться мне некуда.