жно идти. Вы серьезны, как земной банк. Расслабьтесь. Сосчитайте до десяти тысяч и начните снова, - Леа говорила и говорила, пытаясь выложить наружу весь свой истерический припадок, таившийся в мозгу. - У нас нет времени, мы должны идти, - Брайан с трудом поднялся на ноги, предварительно связав всю поклажу в узел. Взглянув на западную часть горизонта, он не обнаружил никаких ориентиров, только одни дюны. Он помог Леа подняться на ноги. - Подождите секундочку, куда мы идем? - В этом направлении. Я надеюсь найти какие-нибудь ориентиры, но их нет. Придется ориентироваться по солнцу. Если нам не удастся дойти до ночи, то звезды лучше укажут нам направление. - И все это на голодный желудок? Как насчет завтрака? Я голодна и хочу пить. - Еды нет. Воды тоже мало, и она нам потребуется попозже. - Он потряс фляжкой. Когда он ее нашел, она была наполовину пуста. - А мне она нужна сейчас. У меня рот, как невычищенная пепельница. Я суха, как бумага... - Один глоток, - сказал он после некоторого колебания. - Это все, что у нас есть. Леа проглотила воду с закрытыми глазами. Брайан уложил фляжку в узел, даже не притронувшись к воде. Когда они взобрались на гребень первой дюны, то оба были покрыты потом. Пустыня была безжизненна: только они одни упорно двигались под безжалостным солнцем. Тени падали перед ними, и по мере того, как тени укорачивались, жара усиливалась. Она сделалась такой, что Леа даже представить себе не могла, что такое возможно. Одежда ее пропиталась потом, ручейки текли в глаза, мешая смотреть. И шла она, полузакрыв глаза, опираясь на Брайана, который невозмутимо продолжал идти, не взирая на жару и прочие неудобства. - Сомневаюсь, можно ли есть эти штуки, может быть в них есть вода? - голос Брайана был хриплым. Леа замигала и посмотрела на кожистые предметы на вершине дюны. Трудно сказать, растения ли это, или животные. Они были размером с человеческую голову, сморщенные, обтянутые серой кожей и усеянные толстыми шипами. Он толкнул его носком ботинка, и они увидели буроватое круглое дно, похожее на корнеплод. Предмет покатился вниз, потом остановился, углубившись в песок. В момент удара что-то острое высунулось из него, ударило в ботинок Брайана и снова убралось. На прочном пластике ботинка осталась царапина, покрытая пятнами зеленоватой жидкости. - Должно быть яд, - Брайан провел носком по песку. - Нам не следует здесь задерживаться без основательной причины. Незадолго до полудня Леа упала. Она хотела подняться, но тело не повиновалось ей. Тонкие подошвы ботинок больше не защищали ее от раскаленного песка, ноги болели. Жар, поднимающийся от горячей земли, усиливал боль. Воздух, который она лихорадочно вдыхала, вливался, как раскаленный металл, иссушая и обжигая. Каждый удар сердца гнал кровь к голове, пока ей не начало казаться, что у нее раскалывается череп. Она почти разделась, несмотря на то, что Брайан предупреждал ее об ожогах. Но спасения от нестерпимой жары все равно не было. Хотя горячий песок жег ей колени и руки, она все равно была не в силах встать. Ее сил хватило на то, чтобы лишь не упасть совсем. Глаза ее закрылись, и перед ними поплыли бесконечные круги. Брайан, тоже полузакрыв глаза, увидел, как она падает. Он поднял ее и понес, как в предыдущую ночь. Кожа ее приобрела розовый цвет. Платье было разорвано, и одна грудь, выставленная наружу, поднималась и опускалась в такт дыханию. Вытерев пот с руки, он дотронулся до ее кожи и ощутил зловещую горячую сухость. Все симптомы теплового удара: сухая обожженная кожа, неровное дыхание. Тело ее совсем перестало бороться с жарой, и его температура быстро поднималась. Он влил часть оставшейся воды ей в рот, и она судорожно проглотила. Ее тонкая разорванная одежда служила ей плохой защитой от палящего солнца. Он мог лишь продолжать нести ее на руках. Наконец, на горизонте показался обломок скалы, дающий крошечную тень. Собрав все силы, он направился туда. Песок здесь, защищенный от прямых солнечных лучей, казался по контрасту холодным. И когда он положил Леа на песок, она открыла глаза. Она хотела извиниться за свою слабость, но иссохшее горло было не в состоянии произнести ни слова. Ей казалось, что он раскачивается над ней взад-вперед, как дерево под напором ветра. Но постепенно взгляд и мысли ее прояснились, и она увидела, что он и в самом деле качается. Внезапно она поняла, насколько зависит от его силы и выносливости, и теперь эта сила подходит к концу. Мускулы его раздувались и опадали. Он пытался сохранить равновесие. Жилы на шее вздулись, рот был открыт, и этот беззвучный крик был для Леа страшнее самого неистового вопля. Затем его глаза закатились, и она увидела лишь белые глазные яблоки. В следующий миг он упал навзничь, как подрубленное дерево. Обморок или смерть - она не могла определить. Шатаясь она поднялась, но не смогла перетащить его тяжелое тело в тень. Брайан лежал на спине под лучами безжалостного солнца и покрывался потом. Увидев это, Леа поняла, что он еще жив. Но что с ним? Она лихорадочно рылась в памяти, вспоминая все, чему ее учили в области медицины, но так и не смогла определить происходящего. На каждом квадратном сантиметре его тела потовые железы работали с невероятной активностью. Из каждой поры катились капли маслянистой жидкости, значительно больше обыкновенного пота. Взглянув на его руку, Леа в испуге крикнула: каждый волосок на нем стоял дыбом, он раскачивался и жил своей самостоятельной жизнью. Леа могла только смотреть и думать, не сошла ли она с ума перед смертью. Лающий кашель нарушил ритм его дыхания. Когда кашель прекратился, дыхание стало легче. Брайан открыл глаза. Пот все еще покрывал его. Отдельные капли соединились, образовывая ручейки, которые стекали с его тела. - Я не хотел вас пугать, - сказал он. - Все произошло внезапно. Это результат сильной встряски после болезни всего организма. Хотите воды, еще немного осталось? - Что случилось? Когда вы упали, то так выглядели... - Два глотка, не больше, - он поднес фляжку ко рту. - Всего лишь летнее изменение. С нами на Анваре это происходит ежегодно, но, конечно, не так интенсивно. Зимой наши тела запасают слой жира под кожей - как изоляцию от холода, а потовыделение почти полностью прекращается. Есть и другие изменения. Но когда становится тепло, процесс начинает идти в обратном направлении. Жир устраняется, начинают работать потовые железы, чтобы подготовить тело к двум месяцам тяжелой работы, жары и отсутствия сна. Наверное, внешняя жара ускорила во мне этот процесс. - Вы хотите сказать, что адаптировались к ужасным условиям этой планеты? - Почти, только здесь, пожалуй, все равно жарковато. Вскоре мне понадобится много воды, и мы не сможем оставаться здесь. Выдержите ли вы солнце, если я понесу вас? - Не знаю, но и здесь мне не лучше. - Ее голова кружилась, и говорила она с трудом. - Все же идем. Как только они вышли из тени, солнце снова обрушилось на нее горячей волной боли. Она почувствовала, что теряет сознание. Брайан подхватил ее на руки и двинулся вперед. Через несколько шагов он почувствовал, как его тянет к себе песок. Он знал, что дошел до предела своих сил. Он пошел медленнее, и каждая следующая дюна теперь казалась ему выше и круче предыдущей. Местами из песка торчали обломки скал, которые ему приходилось обходить. У основания одного из обломков он увидел узловатый кустарник. Он прошел было мимо, но потом остановился, пытаясь понять, что же привлекло его внимание. Что это было? Какое-то отличие. Что-то темное, чего он не замечал раньше. Повернуть назад было почти поражением. Он стоял, беспомощно мигая и глядя на растение. Несколько ветвей кустарника были обрублены у самого песка. Именно обрублены - острым лезвием - ножом или топором. Обрубленные кусты были давно уже мертвы и высохли, но в нем вспыхнула слабая надежда. Это было первым доказательством, что на этой сожженной планете живут люди. И если кто-то обрубил эти растения, значит, они были чем-то полезны. Может быть, это пища, а может быть - питье. При мысли об этом его руки задрожали, он тяжело опустил Леа в тень скалы. Она не шевелилась. Его нож был острым, но силы ушли из рук. Тяжело дыша пересохшим горлом, он пилил крепкий ствол. Подняв отрезанную часть, он увидел тонкую струйку жидкости в срезе. Он подставил горсть и наполнил ее жидкостью. Она была прохладной и быстро испарялась. Конечно же, это была вода. Уже начав было пить, он остановился, а потом коснулся ее кончиком языка. Сначала ничего - потом - режущая боль. Растение должно было как-то использоваться. Должен был существовать способ очистки сока, его нейтрализации. Но Брайан - чужак на этой планете, он умрет намного раньше, чем узнает, как это делается. Ослабленный приступом рвоты, все еще переворачивающим его внутренности, он пытался не думать, насколько близок к концу. Взвалить девушку на спину казалось невозможным, и какое-то время он боролся с искушением оставить ее. Но, даже обдумывая это, он заставил себя поднять Леа и двинуться вперед. Каждый шаг требовал от него неимоверных усилий, он шел по собственным следам. Теряя сознание от боли, он вскарабкался на вершину дюны и посмотрел на дисанца, стоящего в нескольких футах от него. Оба были одинаково удивлены встречей. Какое-то мгновение они оба глядели друг на друга и не двигались. Наконец, Брайан уронил девушку и вынул из кобуры пистолет. Дисанец в свою очередь достал из-за пояса трубку и поднес ее ко рту. Айджел научил Брайана вчувствованию, и теперь он решил попробовать. Он почувствовал страх и ненависть дисанца. Но над всем этим преобладало желание не стрелять на этот раз, а посоветоваться. Он должен действовать немедленно, чтобы избежать трагической развязки. Резким движением он отбросил пистолет в сторону, но в то же мгновение пожалел об этом: он рисковал жизнью, рассчитывая на способность, в которой сам не был уверен. Когда пистолет коснулся песка, дисанец продолжал держать трубку у рта. Он оставался в такой позе некоторое время, не двигаясь и размышляя. Наконец, он оценил поступок Брайана и спрятал трубку за пояс. - У тебя есть вода? - спросил Брайан, и гутуральные звуки дисанской речи ранили его горло. - У меня есть вода, - дисанец по-прежнему оставался неподвижным. - Кто вы? Что вы здесь делаете? - Мы с другой планеты. У нас был... несчастный случай. Мы хотим добраться до города. Вода... Дисанец бросил взгляд на потерявшую сознание девушку и принял решение. Через плечо у него висел зеленый предмет, который Брайан подметил еще на изображении в корабле. Дисанец снял его с плеча, и предмет зашевелился в его руках. Он был живой - зеленая плеть метра три длиной, как обрубленная часть лозы, лишенная листьев. Один ее конец заканчивался образованием, похожим на лепесток. Быстрым движением руки он выдернул крючок, лоза дернулась и обвилась вокруг руки дисанца. Он вытащил что-то маленькое и черное и бросил его на землю, потом протянул извивающуюся зеленую плеть Брайану. - Поднеси конец ко рту и пей. Леа больше нуждалась в воде, но он отпил первым, не доверяя этому живому источнику. Отверстие под извивающимся лепестком было наполнено жидкостью соломенного цвета, появившейся из тканей. Он поднес ее ко рту и отпил. Вода была горячей и пахла болотом. Внезапная резкая боль вокруг рта заставила его отдернуть эту штуку... Тонкие сверкающие белые крючки, выступающие из лепестков, теперь окрасились его кровью. Брайан гневно обернулся к дисанцу, но замолчал, увидев его лицо. Его рот был окружен множеством мелких шрамов. - ВЕДА не любит отдавать воду, но всегда отдает. Брайан еще раз отпил, потом поднес воду ко рту Леа. Она застонала, не приходя в себя, ее губы рефлекторно протянулись к спасительной жидкости. Когда она напилась, Брайан осторожно вытащил колючки из ее тела и вновь отпил сам. Дисанец присел на корточки и смотрел на них без выражения. Брайан вернул ему воду, затем закрыл Леа одеждой, чтобы та была в тени. Он сел в той же позе, что и дисанец, и внимательно посмотрел на него. Сидя на корточках неподвижно, дисанец, казалось, наслаждался отдыхом под палящим солнцем. На его обнаженной коричневой коже не было и следов пота. Единственной одеждой на нем была набедренная повязка. А веда вновь свисала с его плеча, и она все еще недовольно ворочалась. Вокруг его талии размещался знакомый набор кожаных, каменных и металлических предметов, которые Брайан видел на изображении. Назначение двух из них стало для Брайана ясным - трубка, своеобразное ружье, и специальный крючок, чтобы открывать веду. Он решил, что остальные предметы тоже имеют какое-нибудь практическое применение. В таком случае их хозяина нельзя считать грубым дикарем. - Меня зовут Брайан, а тебя? - Тебе незачем знать мое имя, зачем вы здесь? Чтобы убивать мой народ? Брайан отогнал воспоминания. Ожидающее выражение в глазах туземца заставило его сказать правду: - Я здесь для того, чтобы остановить убийство ваших людей. Я верю в конец войны. - Докажи. - Доставь меня к Фонду Культурных Взаимоотношений в городе, и я докажу тебе. Впервые в лице дисанца появилось выражение происходившей в нем внутренней борьбы с самим собой. Он нахмурился, что-то пробормотал про себя. Наконец, приняв решение, он встал. - Идем со мной. Я доведу вас до Хоувстада. Но сначала ответь мне: вы с Ниджора? - Нет. Дисанец хмыкнул и повернулся. Брайан поднял Леа на плечи и пошел за ним. Они шли около двух часов, пока туземец не указал им на скалу вблизи. - Ждите здесь. За вами придут, - он подождал, пока Брайан уложил девушку в тень, и нерешительно сказал: - Меня зовут... Ульв, - и исчез. Брайан устроил Леа как можно удобнее, но если ей вскоре не будет оказана медицинская помощь, она умрет. Обезвоживание организма и шок прикончат ее. Незадолго до захода солнца он услышал гул кара, доносившийся с запада. 8 С каждой секундой гул становился громче. Гусеницы взревели, когда кар повернул и обогнул скалу, очевидно, разыскивая их. Он остановился перед ними в облаке пыли, и водитель распахнул дверцу: - Забирайтесь и побыстрее! Вы напустите нам жары, - он приготовился захлопнуть дверцу и раздраженно смотрел на них. Не обращая внимания на нервное состояние водителя, Брайан осторожно уложил Леа на заднее сидение и только после этого прикрыл дверцу. Кар плавно двинулся вперед, волна холодного воздуха ударила из включенного на полную мощность кондиционера. В машине было не холодно, но, по крайней мере, градусов на сорок ниже, чем снаружи. Брайан прикрыл Леа одеждой, чтобы защитить ее от дополнительного шока. Водитель, согнувшись над рулем, вел кар на полной скорости, не сказав им ни слова с того момента, как они тронулись. Брайан посмотрел на второго человека, вышедшего из машинного отделения в задней части кара. Он был худой и седовласый, и направлял на него пистолет. - Кто вы? - спросил он без тени тепла в голосе. Это было странное приветствие, но Брайан уже давно начал понимать, что Дис - вообще странная планета. Седовласый раздраженно жевал губу, видя, что Брайан сидит спокойно и молчит. Брайан не хотел, чтобы тот нажал на спуск, и поэтому, помолчав, спокойно заговорил: - Меня зовут Брайан. Мы высадились с корабля две ночи назад. И шли по пустыне. А теперь не вздумайте стрелять, когда я вам скажу: и Рион, и Айджел мертвы... Пистолет в руке человека дрогнул, глаза расширились. Водитель бросил испуганный взгляд через плечо и снова повернулся к рулю. Испытание, придуманное самим Брайаном, подействовало. Даже если эти люди не из Фонда, то о нем все же знают. Но спокойнее было все же думать, что эти люди из ФКВ. - Когда их застрелили, нам с девушкой удалось спастись. Мы пытались добраться до города и вступить с вами в контакт. Вы ведь из ФКВ, не так ли? - Да, да, конечно, - ответил человек, опуская пистолет. Некоторое время он молча глядел в пространство пустым взглядом, нервно покусывая губу, затем, опомнившись и испугавшись собственной небрежности, он снова поднял пистолет. - Если вы Бренд, то должны кое-что знать, - порывшись свободной рукой в нагрудном кармане, он извлек желтый листок, и, шевеля губами, прочитал запись. - Теперь ответьте мне, каковы последние три испытания в... - тут он снова заглянул в листок, - ...в "Двадцатых"? - Финальный шахматный турнир, стрельба из положения лежа и фехтование. Ну и что? Человек усмехнулся и удовлетворенно сунул листок в карман, а пистолет в кобуру. - Я - Фоссел, - сказал он и протянул руку Брайану. - Это последняя воля и завещание Айджела, переданные нам с блокирующей ниджорской эскадры. Он предчувствовал, что идет на смерть, предчувствия его не обманули. Он передал свою должность вам. Теперь вы - руководитель операции. Я был заместителем Мерва, пока его не убили. Потом я был заместителем Айджела, а теперь, по-видимому, буду вашим заместителем. По крайней мере, до завтра, пока мы не упакуем все вещи и не уберемся с этой проклятой планеты. - Почему завтра, ведь до истечения срока есть еще три дня, и у нас есть возможность выполнить свою работу. Фоссел тяжело опустился на сидение, услышав сказанное, вновь вскочил и схватился за рукоять, чтобы сохранить равновесие в раскачивающемся каре. - Три недели, три дня, три минуты - какая разница? - с каждым словом его голос поднимался все выше, затем он сделал видимое усилие, чтобы овладеть собой, и продолжил: - Послушайте. Вы же ничего об этом не знаете. Вы только что прибыли, и в этом ваше счастье. А я уже давно тут, и насмотрелся всяких гадких поступков, которые совершили здешние туземцы. И вынужден стараться быть с ними вежливым, когда они убивают моих друзей, а эти ниджорцы тем временем ждут у себя, положив палец на спусковой крючок бомбосбрасывателя. Один из них, слишком задумавшись о своем доме и об этих кобальтовых бомбах, нажмет на кнопку раньше срока. - Садитесь, Фоссел. Садитесь и отдохните, - в голосе Брайана слышалась симпатия, но вместе с тем это был и приказ. Фоссел покачался еще секунду, потом упал на сидение. Он отвернулся к окну и закрыл глаза, его губы дрожали. Он слишком долго находился в напряжении. Тяжелое настроение висело в воздухе. Когда они прибыли к зданию ФКВ, это было настроение отчаяния и поражения. Доктор был единственным человеком, не разделявшим этого настроения. Он торопливо утащил Леа в клинику. Очевидно, у него было достаточно пациентов, и он был слишком занят, чтобы отчаиваться. У остальных безошибочно определялось чувство депрессии. С того момента, как они проехали через автоматическую дверь гаража, Брайана охватила всеобщая атмосфера поражения. Она была вездесуща, и ее трудно было не заметить. Поев, он вместе с Фосселом отправился в кабинет Айджела. Через прозрачную стену он видел, как упаковывались записи. Фоссел теперь казался менее взвинченным - он уже не был руководителем. Брайан же отбросил всякое намерение рассказать, что он новичок в Фонде. Ему понадобилось использовать всю свою власть, поскольку его, несомненно, возненавидят за это, и за то, что он собирается сделать. - Лучше запишите, Фоссел, и распорядитесь напечатать. Печатное слово имеет большой вес. Итак: "Все приготовления к эвакуации с этой минуты прекращаются. Мы остаемся здесь до тех пор, пока нам это разрешают ниджорцы. Если операция не удастся, мы улетим, как только наступит для этого время. С собой возьмем при этом только личные вещи, все остальное останется здесь". Возможно, вы не понимаете, что мы здесь для того, чтобы спасти планету, а не писать бесполезные бумаги. - Краем глаза он увидел, как вспыхнул от гнева Фоссел. - Как только отпечатаете все это, принесите мне, а также доклады, на которых основан проект. Пока все. Фоссел вышел, и минуту спустя Брайан уловил гневные возгласы упаковщиков. Повернувшись к ним спиной, он не спеша принялся открывать один за другим ящики стола. Верхний ящик был пуст, если не считать запечатанного письма. Оно было адресовано Айджелу. Брайан задумчиво посмотрел на него и вскрыл. "Айджел! Я получил официальную бумагу с соглашением на замену и чувствую большое удовлетворение. У вас богатый опыт на этой проклятой планете, и я чувствую, что вы вполне справитесь с помощью моих записей. Я специализировался как исследователь в течение последних двадцати лет, и единственной причиной, почему ниджорцы попросили меня стать руководителем операции, были мои исследовательские способности и опыт. Я - ученый, а не чиновник - никто не будет это отрицать. У вас будут неприятности с экипажем, вы должны понимать, что все они - принудительные добровольцы. Часть из них религиозна, другие оказались тут случайно. Катастрофа обрушилась так внезапно, что никто не ожидал. Я боюсь, что мы слишком мало или даже вообще ничего не сделали, чтобы остановить ее. Мы не добились ни малейшего успеха во взаимоотношениях с туземцами. Это ужасно! Они не укладываются ни в какие дистрибуции Пайсона, учитывающие дюжины различных фактов. Экстраполяция Паретто тоже не действует. Нашим полевым агентам не удается даже поговорить с туземцами, а двое из них при подобных попытках были убиты. Правящий класс для нас недостижим, а остальные держат рот на замке и уходят. Я попытаюсь поговорить с Лиг-магом и, возможно, это имеет смысл. Если я вернусь обратно, этого письма вы не получите. А если нет - прощайте, Айджел. Постарайтесь выполнить эту работу лучше, чем я. Астон Мерв. P.S. Проблема с экипажем. Считайте, что они спасатели, но все без исключения ненавидят дисанцев. Боюсь, что и я тоже" . Брайан подчеркнул важные места в письме. Придется выяснить, что такое экстраполяция Паретто, не раскрывая своего невежества. Экипаж исчезнет через пять минут, если только они поймут, что он - новичок. Распределение Пайсона имело не больший смысл. Оно использовалось в физике как неизменная вероятность событий, происходящих в любое время. Как, например, период полураспада радиоактивных веществ. Из контекстов, в которых использовал его Мерв, явствовало, что ученые нашли такие же неизменные явления в общественной жизни. Во всяком случае, на других планетах. Казалось, на Дисе не действуют никакие законы. Айджел соглашался с этим, а смерть Мерва служила этому доказательством. Брайан попытался предположить, кто такой этот Лиг-магт, который, по-видимому, убил Мерва. Лягушачий кашель нарушил сосредоточенность Брайана, и он понял, что Фоссел уже несколько минут стоит перед его столом. Он поднял голову и смахнул испарину с лица. - Кажется, ваш кондиционер не в порядке, - сказал Фоссел. - Прислать механика? - Нет, машина исправна, это я приспосабливаюсь к Дису. Чего вы хотели, Фоссел? Помощник бросил на него сомневающийся взгляд, не пытаясь скрыть этого, и положил на стол несколько папок. - Вот доклады, в них все, что нам известно о дисанцах. Не очень много, но учитывая антисоциальные отношения на этой планете, большего добиться просто невозможно, - тут его внезапно осенила новая мысль, его глаза сузились. - Наш экипаж удивляется по поводу туземца, который обратился к нам. Как вам удалось уговорить его помочь вам? Нам никак не удается даже поговорить с ними, а вы только приземлились, и уже заставили одного работать на себя. Вы не можете запретить людям думать об этом, вы - чужак и вновь прибывший. В конце концов это выглядит немного странно... Он остановился посредине предложения, так как Брайан оглянулся на него с холодной яростью. - Не могу приказать людям не думать об этом, не приказать не говорить. Наша работа состоит как раз в том, чтобы вступить в контакт с дисанцами и не допустить самоубийственной войны. Я сделал больше за один день, чем вы за все это время. Мне удалось это сделать потому, что я больше подхожу для этой работы, чем вы все вместе взятые. Это единственное объяснение, которое я могу вам дать. Вы свободны. Белый от гнева, Фоссел вернулся обратно - рассказать о том, какой грубый рабовладелец новый директор. Они все будут его ненавидеть, но к этому он и стремился. Он не мог выдать себя. И, возможно, это новое чувство развеет атмосферу раздражения, подтолкнет их к новым действиям, а сделать хуже того, что они уже сделали, невозможно. Он взял на себя огромную ответственность. Впервые со времени вступления на эту варварскую планету у Брайана появилась возможность остановиться и подумать. Он взял на себя слишком много. Он ничего не знал об этом мире и о силах, которые участвовали в конфликте. И вот теперь он сидит, претендуя на руководство организацией, о существовании которой он впервые услышал всего несколько недель назад. Это была пугающая ситуация, не следует ли ему отказаться? Был лишь один возможный ответ - нет. Пока он не найдет кого-нибудь, кто сможет выполнить работу лучше него, он останется наиболее подходящим человеком для этой работы. То же самое утверждал и Айджел. Брайан чувствовал уверенность Айджела, что он, Брайан - единственный человек, который сможет добиться успеха в этих условиях. Пусть все идет как идет. Пусть этот приступ малодушия лучше останется при нем. Кроме всего прочего в нем говорило еще и чувство патриотизма. Айджел был анварцем и Победителем. Возможно, это всего лишь провинциальное чувство в огромной деревне - Анвар слишком далек отсюда, но честь очень важна для человека, оставшегося наедине с собой. Айджел верил в него, и он обязан оправдать это доверие. Приняв решение, он почувствовал облегчение. На столе перед ним стоял интерком. Брайан нажал на кнопку с надписью "Фоссел". - Да? - даже через интерком в голосе Фоссела звучала холодная ненависть. - Кто такой Лиг-магт? И вернулся ли прежний директор после встречи с ним? - Магт - это титул, примерно соответствующий титулу дворянина или лорда. Лиг-магт - местный руководитель дворян. У него каменная крепость в городе. Он, кажется, является главой группы магтов, которые подготовили эту идиотскую войну. Что же касается вашего второго вопроса, то не могу ответить ни да, ни нет. Мы нашли голову директора Мерва на следующий день у входа. Вся кожа с нее была снята. Мы узнали кто это, потому что доктор обнаружил во рту мост, который он же ставил. Понятно? Вся попытка самоконтроля закончилась провалом, и Фоссел последнее слово уже выкрикнул. Они все здесь на грани сумасшествия, если Фоссел таков. Брайан быстро ответил: - Это все, Фоссел. Скажите доктору, что я хочу поговорить с ним, как только освобожусь... Он прервал связь и открыл первую папку. К тому времени, как на интеркоме загорелся вызов доктора, он успел, не вдаваясь в детали, посмотреть все папки. Надев теплую одежду, он прошел через двор. Несколько рабочих повернулись к нему во враждебном молчании. У доктора Стайна была розовая сверкающая лысина, голова возвышалась над большой черной головой. Брайану он сразу понравился. Нужно иметь твердый характер, чтобы сохранить в таком климате бороду. - Как себя чувствует ваш новый пациент, доктор? - спросил Брайан. Стайн захватил толстыми пальцами бороду. - Диагноз - тепловой обморок. Прогноз - полное выздоровление. Состояние - слабость, учитывая обезвоживание организма и ожоги. Я обработал ожоги и сделал вливание. Она едва избежала теплового удара. Сейчас я дам ей успокаивающее. - Завтра утром мне необходима ее помощь. Она сможет? Может стимуляторы или наркотики?.. - Сможет, но мне это не нравится. Последствия... - Нужно попытаться. Через семьдесят часов вся эта планета будет уничтожена. Чтобы предотвратить это, я готов пожертвовать собой и всеми вами. Вы согласны? Доктор порылся в бороде и внимательно посмотрел на Брайана. - Согласен! - Со вздохом облегчения произнес он. И после минуты молчания добавил: - Какое удовольствие увидеть человека, не впавшего в отчаяние. Я с вами. - Отлично, тогда вы сможете мне помочь прямо сейчас. Я просмотрел список персонала и обнаружил, что среди двадцати восьми человек, работающих здесь, нет ни одного ученого, кроме вас. - Банда нажимателей кнопок, к полевой работе никто из них не пригоден. - Тогда я завишу от ваших советов. Это не стандартная операция, и обычная техника здесь теряет смысл. Даже распределение Пайсона и экстраполяция Паретто здесь непригодны. Стайн кивнул в знак согласия, и Брайан слегка успокоился. Он попытался оживить свои знания в социологии, но напрасно. - Чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что это чисто физическая проблема, что-то связанное с экзотическим приспособлением дисанцев к адскому окружению. Может ли это каким-то образом быть связанным с их стремлением швырнуть бомбы? - Может ли? Может ли? - доктор быстро расхаживал по комнате, сцепив пальцы рук за спиной. - Вы чертовски правы, может быть. Кто-то наконец додумался, что пора перестать рассчитывать на машины и сидеть у экрана в ожидании ответа. Знаете ли вы, как существуют дисанцы? Наши дураки считают это отвратительным, я же считаю это великолепным. Они нашли способ соединиться в симбиозе с видами этой планеты. Даже в паразитических отношениях. Отвращение - чувство тех, кто никогда не испытывал жажды. Стайн открыл дверь лаборатории. - Этот разговор о жажде совсем иссушил меня, - точным изящным движением он налил спирт в колбу, разбавил водой и добавил каких-то кристаллов из бутылочки. Наполнил два стакана и протянул один Брайану. На вкус оказалось очень неплохо. - Что вы имеете в виду, когда говорите о паразитизме, доктор? Разве все мы не являемся паразитами, в некоторой степени, на других жизненных видах? Мясо животных, растения и так далее? - Нет, нет, вы не поняли меня. Я говорил о паразитизме в самом точном значении этого слова. Вы должны понять, что для биолога нет реальной разницы между паразитизмом, симбиозом, мутуадизмом, коммоноализмом, бионтергазией... - Стоп-стоп! Дело в том, что для меня все сказанные вами слова лишены значения, Если все это делает планету такой, то я понимаю чувства экипажа. - Это просто другой способ обозначения. Посмотрите. В местных озерах живет ракообразное, очень похожее на обычного краба. У него большие клешни, которыми он держит анемоны - морские животные со щупальцами, неспособные к самостоятельному передвижению. Ракообразные размахивают этими анемонами, и те собирают пищу, слишком большие куски идут ракообразному. Это бионтергазия. Два существа живут и действуют совместно, однако, каждое из них способно к самостоятельному существованию. Но у того же самого ракообразного есть паразит - деградирующие формы улитки, живущие под его раковиной, утратившие способность ходить. Настоящий паразит, получающий пищу от своего хозяина, ничего не давая взамен. В кишках этой улитки живет простейшее, питающееся уже переваренной пищей. Однако, этот маленький организм не паразит, как вы можете подумать с первого раза, но симбионт. Он берет от улитки пищу, и в то же время выделения его тела помогают улитке ее переваривать. Вы разобрались в этой картине? Все формы жизни находятся в сложной взаимосвязи. Брайан сосредоточенно кивнул, потягивая напиток. - Сейчас это приобретает определенный смысл. Симбиоз, паразитизм и прочее - это лишь разные способы совместной жизни. И существуют такие взаимоотношения, которые трудно определить. - Совершенно верно. Существование на этой планете настолько затруднено, что конкурирующие формы вымерли. Есть лишь несколько видов, охотящихся на других. Кооперация и взаимосвязь жизненных форм помогла им выиграть битву за жизнь. Я сознательно говорю "жизненные формы". Местные существа - нечто среднее между растениями и животными, наподобие наших лишайников. У дисанцев есть существо, которое они называют веда. В путешествиях оно дает им воду. От животных у него рудиментарные способности двигаться, но оно использует фотосинтез и запасает воду как растение. Когда дисанцы пьют, это существо получает от них кровь, и вместе с ней и необходимые элементы. - Знаю, - устало произнес Брайан. - Я пил из одной. Видите шрамы. Я, кажется, начинаю понимать, как удалось дисанцам вписаться в этот мир. Это должно было привести к значительным изменениям. Но сказались ли эти изменения на их социальной организации? - Вполне возможно, но, может быть, я высказываю слишком много предположений. Вероятно, исследователи скажут вам больше, в конце концов, это их дело. Брайан изучил доклады о социальной организации дисанцев, и не нашел там ничего имеющего смысл. Это была мешанина непонятных символов и диаграмм. - Продолжайте, пожалуйста, доктор. Доклады социологов бесполезны. Они не заметили какого-то важного фактора. Вы же - единственный из всех, с кем я говорил до сих пор, кто дает разумные ответы на мои вопросы. - Ладно. Я считаю, что тут вообще нет общества, а всего лишь группа разобщенных индивидуумов. Каждый сам по себе получает питание от других жизненных форм планеты. Если у них и есть общество, то оно организовано на других началах и ориентировано на другие формы жизни, а не на другие человеческие существа. Может, в этом есть смысл. Их общество отлично от человеческого. Во взаимоотношениях друг с другом они совершенно обособлены. - А как насчет магтов, этих представителей высших классов, которые сооружают замки и являются причиной всех беспокойств? - Этому у меня нет объяснения, - согласился с Брайаном доктор. - В моей теории есть слабые пункты, и это - один из них. Магты - исключение, которое я не могу объяснить. Они полностью отличаются от остальных дисанцев. Они кровожадны, не подчиняются разумным аргументам, вместо мира стремятся к межпланетной войне. И они не правители, во всяком случае, не в нашем смысле. Они сохраняют власть, поскольку никто больше не хочет ее. Они дают инопланетянам контракты на шахты, потому что у других дисанцев вообще нет представления о собственности. Конечно, может быть, я и ошибаюсь. Но мне кажется, если вы поймете "почему?" они так отличаются от остальных, вам удастся найти ключ ко всем трудностям. Впервые с момента прибытия на планету Брайан почувствовал прилив энтузиазма. И предчувствие, что существует все-таки приемлемое решение этой смертельной проблемы. Он осушил свой стакан и встал. - Я надеюсь, что рано утром ваша новая пациентка будет на ногах, доктор. Вы должны быть так же заинтересованы в разговоре с ней, как и я. Если то, что вы говорили мне - правда, то именно она способна найти ключ. Она - профессор Леа Моррис, и у нее глубокие познания в экзобиологии и антропологии. - Чудесно! Я буду заботиться о ее голове не только потому, что она хорошенькая, но и из-за ее содержимого. Хотя мы и на грани атомного уничтожения, у меня появилось странное чувство оптимизма - это впервые с того момента, как я высадился на эту планету. 9 Охранник у входа в здание ФКВ подпрыгнул от ужасного грома и схватился за оружие. Но тут же глуповато отдернул руку, поняв, что это было всего лишь чихание, хотя и чихание Гаргантюа. Вошел Брайан, фыркая и кутаясь в свой плащ. - Я ухожу, чтобы не схватить воспаление легких, - бросил он. Охранник отсалютовал, тщательно осмотрел экраны ближнего входа, погасил свет и открыл ворота. Брайан выскользнул, и тяжелая дверь захлопнулась за ним. Улица была еще тепла от дневного жара, он счастливо вздохнул и распахнул плащ. Это была отчасти рекогносцировка, а отчасти попытка согреться. В здании ему нечего было делать - экипаж давно удалился. Брайан поспал полчаса и теперь чувствовал себя отдохнувшим и готовым к работе. Все доклады, в которых ему удалось разобраться, были перечитаны и заучены наизусть. Теперь, когда остальные спали, он решил получше познакомиться с главным городом Диса. Идя по темным улицам, он начал понимать, насколько чужд дисанский образ жизни всему, что он знал. Название города, Хоувстад, буквально переводилось как "главное место". И это было все. Лишь присутствие инопланетян делало его городом. Здания казались покинутыми, нося названия горнорудных, торговых и транспортных компаний. Ни одно из них не было занято теперь, но в некоторых все же горело освещение, включаемое автоматами, другие были темны как и строения дисанцев. Их было немного, этих местных сооружений, и они казались чужими среди собранных из готовых деталей зданий пришельцев. Брайан осмотрел одно из зданий с тускло светящейся надписью: "ВЕГАНСКАЯ СТАЛЕПЛАВИЛЬНАЯ КОМПАНИЯ, лимитед". Оно состояло из одной большой комнаты, размещенной прямо на песке. Окон не было, и все здание, казалось, было построено из какого-то дерева, скрепленного окаменевшим цементом. Дверь была открыта. Он уже хотел войти, как вдруг ощутил, что кто-то здесь за ним следит. Это был очень слабый звук, быстро затерявшийся в ночи. В обычном состоянии Брайан и не заметил бы его, но сегодня ночью он слушал всем телом. Кто-то шел за ним, скрываясь в тени. Брайан начал красться назад вдоль стены, медленно приближаясь к источнику звука. Маловероятно, чтобы это был кто-то другой, нежели дисанец. И тут он внезапно вспомнил об отрубленной голове Морва, найденной у входной двери. Айджел помог ему развить его способность вчувствования, и сейчас он попытался ее применить. В темноте это было трудной работой - он ни в чем не был уверен. Уловил ли он что-нибудь, или это ему показалось? Почему в этом было что-то знакомое? Внезапная мысль пришла ему в голову. - Ульв, - очень спокойно сказал он, - это я, Брайан. - Знаю, - послышался голос из темноты, - не разговаривай. Иди в том же направлении, в котором шел до сих пор. Спрашивать ни о чем не следовало. И Брайан стал делать так, как его просили. Здания попадались все реже, и вскоре он по скрипящему песку понял, что опять находится в пустыне. Возможно это ловушка, так как его собеседник говорил шепотом - он же мог не использовать этот шанс. Темная тень появилась из тьмы почти рядом с ним, и горячая ладонь слегка коснулась его руки. - Я пойду вперед. Иди за мной. Слова были громче, и на этот раз Брайан узнал голос. Не ожидая ответа, Ульв повернулся, и его смутные очертания исчезли во тьме. Он быстро пошел за ним, и они почти рядом пересекли несколько песчаных холмов. Песок сменился более прочной почвой, пересеченной оврагами. Они пошли по одному, все более углубляющемуся оврагу. Когда они повернули с тропы в ущелье, Брайан увидел впереди слабый желтый свет, просачивающийся сквозь отверстие в твердой темной стене. Ульв опустился на четвереньки и исчез в этом отверстии, задевая за края плечами. Брайан последовал за ним, стараясь не обращать внимания на растущее напряжение, которое он ощущал. В такой позе, с опущенной головой, он был чрезвычайно уязвим, но все-таки он решил, что лучше побороть в себе это чувство опасности. Тоннель был коротким и выводил в большое помещение. Внезапно топот ног прозвучал в тот момент, когда его мозг ощутил волну ненависти. Ему надо было всего несколько секунд, чтобы выбраться из тоннеля, повернуться и выхватить пистолет. Но этих нескольких секунд вполне хватит туземцам для расправы с ним. Подняв голову, он увидел над собой дисанца с занесенным топором из камня, готового в любую минуту разбить ему голову. Ульв перехватил руку дисанца и молча боролся с ним. Ни один из них не сказал ни слова, единственным звуком был скрип песка под ногами. Брайан отодвинулся от борющихся и направил пистолет на незна