мужчина и помахал листком бумаги. - Майк, только что сообщили по телеграфу. Можешь воспользоваться для передачи. - Моя теща скончалась? - жизнерадостно осведомился Шейки. - Даже хуже того, - отозвался Майк, быстро просматривая текст. Потом взглянул на Купера. - Что бы это могло значить, доктор Купер? НАСА только что распространило сообщение, что произошел - я цитирую: "...ядерный взрыв рядом с "Прометеем". Корабль, по-видимому, не поврежден, но среди членов экипажа есть пострадавшие. Причина взрыва неизвестна, хотя установлено, что он не американского происхождения". Что они хотят этим сказать? Что, там полно космических кораблей, которые палят по "Прометею"? - Нет, конечно, нет. Я думаю, с технической точки зрения существует вероятность взрыва ядерного топлива, но, конечно, при этом корабль не мог не пострадать. "Происхождение"... Должно быть, они имеют в виду боевую ракету? Видимо, это не мы выпустили ракету с ядерной боеголовкой по "Прометею"... - Но, если не мы, значит, кто-то еще? Кто? - Я не знаю, право. Франция, Англия, Китай, Советы - все они вооружены такими ракетами класса "земля-космос". Многое зависит от того, где находился "Прометей" в момент взрыва: поскольку эти ракеты предназначены для национальной обороны, у них ограниченный радиус действия. Разумеется, их можно запускать с подводных лодок... - - Какой ужас, - сказала Шэрон. - Ужас - это мягко говоря, детка. - Майк возбужденно расхаживал взад- вперед. - Кто-то настолько встревожен перспективой взлететь на воздух из-за этого "Прометея", что пытается взорвать его первым. Весь мир трепещет от страха. Смерть грозит с небес. Ядерное заражение. Ребята, приближается начало программы, после которой рейтинг Нильсена подскочит выше космического корабля! Глава 35 ПВ 24:39 - Я не могу им это сказать. Вы не имеете права требовать, чтобы я сказал им такое! - Флэкс так решительно помотал головой, что его тяжелые щеки заколыхались. Он чуть не орал в телефонную трубку и замечал, что сидящие за другими пультами оборачиваются и смотрят на него. Ему было наплевать. Теперь наплевать на все: трагедия надвигалась отовсюду. Он не мог справиться со всем этим. Саймон Дилуотер еще говорил, но Флэкс бросил трубку. Не следовало так поступать с начальством, но теперь ничто больше не имело особого значения. Он медленно повернулся, моргая воспаленными, усталыми глазами. - Майк, - окликнул он человека за ближайшим пультом и поманил его к себе. - Что случилось, Флэкс? Еще какие-нибудь неприятности? - Узнаешь. Слушай, возьми эти ключи, они от большого стола у меня в кабинете. Нижний ящик. Там стоит бутылка сливовицы. Возьми и принеси мне. - Шливо.., чего? - Сливовое бренди. Там всего одна бутылка. Давай, иди. - Флэкс, ты ведь знаешь правила насчет выпивки, ты же не хочешь... - Хочу. К черту правила. Мои люди погибают наверху. Он был удивлен и потрясен, почувствовав слезы на глазах. Они медленно текли по щекам, и он ничего не имел против. Он оплакивал мертвых. Это последнее сообщение насчет солнечных вспышек - уже чересчур. Как он сможет сказать им? Все в этом полете не заладилось с самого начала, и это еще не конец. Он прерывисто вздохнул, даже не заметив этого, усталый толстый человек, дошедший до предела. Он вытер пот и слезы мокрым носовым платком. И смотрел в пространство, пока не принесли сливовицу. Она была прозрачной, колыхалась в бутылке, словно масло, и выглядела совершенно безвредной. Как нитроглицерин, очень похоже. Он откупорил бутылку и глубоко вдохнул запах разрушения. Она пахла даже сильнее текилы, которую он тоже очень любил. Под рукой у него стоял полупустой стаканчик с кофе, и он почти машинально выплеснул холодную жидкость прямо на пол, потом налил сливовицы. Чудесно! Она скользнула по горлу и взорвалась в желудке, как бомба, посылая теплые волны по всему телу. Чудесно, и пока ее действие не исчезло, он включил микрофон. - Вызываю "Прометей", здесь Центр управления. - Ему пришлось повторить дважды, прежде чем прозвучал ответ. - Хэлло, Флэкс. Это был голос Патрика, хриплый и невнятный. - Да, Флэкс слушает. Это ты, Патрик? - Да. Коретта сделала мне укол обезболивающего. Не могу говорить как следует. Боль супер о'кей. Я велел Наде дать дозу побольше, она так и сделала, и Надя спит. С Броном без перемен. У нас забинтованы глаза. Доктор не знает, временная эта слепота или навсегда, - его голос даже не дрогнул. - Уже выяснили, кто в нас стрелял? - Нет. Вы узнаете, как только мне сообщат. - Надеюсь. Григорий оделся и готов к выходу. Меня заменят - Коретта будет страховать его с этой стороны. - Это противопоказано. - Какого черта, в чем дело, Флэкс? Если не отключить этот двигатель, все пойдет прахом. - Послушай, Патрик, похоже, времени не хватит, чтобы запустить двигатели до контакта с атмосферой. - Судя по моим часам, у нас в запасе еще около восемнадцати часов. - Время изменилось... - Что?! - Послушай меня. Я разговаривал с профессором Вейсманом, он специалист по физике Солнца, по высоким слоям атмосферы. Ожидаются солнечные бури, которые вызовут подъем плотных слоев, все изменится. - Когда ожидаются бури? - Теперь почти в любую минуту. - Это точно, Флэкс? Никакого шанса на ошибку? - Такой же, как на то, что Солнце перестанет вращаться. Бури были еще слабыми, когда Вейсман наблюдал за ними недели две назад. Если их активность возрастает как обычно, то сейчас они должны бушевать в полную силу. - Скажи, какова все-таки вероятность, Флэкс? Ведь Солнце - не какая- нибудь паршивая печка, чтобы включаться и выключаться по таймеру. Какова вероятность крупной вспышки? Флэкс заколебался, но в конце концов вынужден был сказать: - Восемьдесят - девяносто процентов. - Так, замечательно. - В голосе Патрика теперь слышалось нечто большее, чем обычная горечь. - Я скажу остальным. Конец связи. Флэкс отключил связь и нагнулся к селектору. - Верните профессора Вейсмана. Спросите его, кто в Европе занимается постоянным наблюдением за Солнцем. Мне нужна постоянная информация о солнечных вспышках и уровне солнечной радиации. Передайте ее туда, где смогут записать данные. Сделайте это немедленно. - Вам есть вызов. - Никаких вызовов. - Вы сами просили. Некий мистер Вольфганг Эрнстинг. - Да, верно, соедините. Флэкс отхлебнул сливовицы, но она, кажется, больше не действовала; он швырнул стаканчик в корзину. - Привет, Вольфганг, это ты? Флэкс на проводе. - Я слышал о ваших несчастьях. Ужасно... - Это еще слабо сказано, - он с силой надавил указательными пальцами на лоб. - Извини, что побеспокоил тебя. Теперь слишком поздно для того, что я хотел узнать. - Я рад помочь тебе в любом случае. - Я знаю, спасибо. Но, кажется, мы не сможем теперь поднять "Прометей" на более высокую орбиту. Так что неважно. Я собирался спросить, сколько времени нужно, чтобы подготовить к запуску ваш "челнок". Я знаю, что у вас начался недельный предстартовый отсчет, и меня интересовало, сколько еще осталось. Сначала я надеялся, что нам, может быть, удастся выиграть несколько дней на другой орбите и можно будет организовать спасательный рейс. - Ну что ж, теперь нет ни единого шанса. Может, тебя это утешит, если вспомнишь, как говорят немцы: "Rufen Sie mich zu Hause in dreizig Minuten an". До свидания. - До свидания, Вольфганг. Флэкс медленно повесил трубку и задумался, в чем тут дело. Да, действительно, немцы часто говорят в определенных случаях: "Перезвони мне домой через полчаса". Он взглянул на часы и сделал пометку в блокноте. Почему Вольфганг не мог говорить сейчас? Кто-то подслушивал? Контрразведка? Все могло быть. Единственный способ выяснить - перезвонить, впрочем, какая ему разница? Возможно, это что-то важное. Какая-то тайна, связанная с "челноком" ВВС. Теперь уже все равно. Однако он не любил оставлять дела незаконченными. В голове Флэкса мысли кружили и кружили, словно снежинки, вокруг твердого черного стержня - сознания, что "Прометей" обречен. Он скомкал записку и собрался выбросить в корзину. Потом разгладил ее и положил перед собой, на виду. По крайней мере, он обязан хотя бы из вежливости позвонить Вольфгангу. На пульте замигала лампочка, и он включил связь. - Вас вызывает Дилуотер, Флэкс. - Хорошо. Флэкс слушает. - Мистер Флэкс; президент Бэндин хочет лично говорить с астронавтами... - Они прервали связь. - Дело срочное. - Как всегда. Не отключайтесь. Я посмотрю, сумею ли связаться с ними. *** Самодельная кислородная палатка была собрана из пластиковых мешков, которые Григорий терпеливо склеил по краям. Она колебалась, как спущенный воздушный шарик, сохраняя форму за счет давления кислорода изнутри - оно было чуть больше, чем давление воздуха в отсеке. Лицо Брона было бледным, дыхание еле заметным. Коретте приходилось постоянно следить за показаниями приборов, чтобы убедиться, что он еще жив. Пульс ровный, но слабый, дыхание тоже. Он был жив, но жизнь едва теплилась. Она сделала Брону внутривенное вливание глюкозы и поняла, что вряд ли может еще чем-нибудь помочь ему. Ведь времени осталось так мало. Вспоминая об этом, она содрогалась от страха. Она не хотела умирать, и ей все трудней и трудней становилось притворяться, что все нормально. - Как он? - спросил, приближаясь, Григорий. - Все так же, без изменений. - Возможно, ему повезло. Он и не узнает ничего. - О Господи, это слишком ужасно, чтобы поверить. - Она ухватилась за него, спрятала лицо у него на груди - но плакать не могла. Можно оплакивать чужую смерть, но не свою. - Центр управления вызывает "Прометей". Сигнал все время повторялся, но на него никто не отвечал. На соседней койке Надя пошевелилась во сне. - Почему Патрик не отвечает? - удивилась Коретта. - Надо пойти посмотреть. Патрик уснул. Измученный за последние дни организм, боль, действие наркотика - все это сказывалось. Известие о том, что все их усилия были напрасны, что времени практически не осталось, доконало его. Теперь просто не было никакого смысла бодрствовать, он точно так же мог умереть и во сне, поэтому просто махнул на все рукой. - "Прометей", отвечайте, отвечайте, пожалуйста. Президент на связи. - Голос настойчиво звал из динамиков. - Надо ли его будить? - спросил Григорий, глядя на спящего командира. Коретта была рядом. Они держались за руки, чтобы их не отнесло друг от друга, чтобы чувствовать человеческое тепло. Она покачала головой. - Не уверена. Патрику нужен отдых, а что такого интересного они могут сообщить нам после приятного известия, что наша прогулка почти закончена? Она произнесла это небрежно или, во всяком случае, постаралась, но внутри чувствовала непреодолимый страх. - Но ведь это ваш президент хочет говорить с вами. Она улыбнулась, видя его встревоженное лицо. - Ты слишком почитаешь саму идею власти, Григорий, дорогой. Бэндин - политическая проститутка, всегда таким был, таким и останется. Когда он еще заседал в конгрессе, то состоял членом комитета по школьным автобусам - район ему достался смешанный, наполовину черный, наполовину белый. Тогда его и прозвали Резиновый Бэндин. Он мог растягиваться как угодно, становиться на любую сторону и никогда не проигрывал. И не выполнял обещанного. Да любой такой ловкач в президенты вполне годится. - Коретта, пожалуйста, не говори так про руководителя своего госу... - Для революционера ты слишком порядочный буржуа, мой русский медвежонок. Разве ваш Полярный не последний представитель сталинской банды? Разве он не замешан во все эти истории с лагерями? - Ты не должна так говорить, - сказал он, встревоженно оглядываясь. Коретта заметила его движение и невольно расхохоталась. Она смеялась и не могла остановиться, по ее лицу катились слезы. Все еще смеясь, она заговорила: - Ты бы видел свое лицо! Оглядываться, не подслушивает ли кто - в космосе, в ракете, которая вот-вот взорвется! Извини, я вовсе не над тобой смеюсь. Над нами надо всеми, с нашими маленькими страхами и приступами национализма. По крайней мере мы-то здесь можем позабыть о них на тот малый срок, что нам еще остался, - она придвинулась ближе и ласково поцеловала его. - Я рада, что встретила тебя, правда рада. Хотя от этого положение и не изменится, все же становится как-то легче. - А я, ты... - Вызов, ответьте на вызов... - хрипло сказал Патрик, ворочаясь под пристегнутыми ремнями. Он потянулся руками к забинтованным глазам - забыл, что случилось, и удивился, почему темно. Затем неприятные воспоминания вернулись, он глубоко вздохнул и опустил руку на пульт. - "Прометей" слушает, говорите. - С вами хочет говорить президент. Вы готовы ответить? - Соединяйте, - равнодушно сказал Патрик. Через несколько секунд заговорил Бэндин. - Говорит президент Соединенных Штатов... - Он даже по телефону говорит, словно читает Геттисбергское послание, - заметила Коретта, демонстративно поворачиваясь спиной. - ..с тяжелым сердцем обращаюсь я к вам, быть может, в последний раз, мужественные астронавты, граждане двух государств, соединенные узами братства при выполнении этой великой миссии, которая, видимо, должна прерваться так трагически. Мой печальный долг - сообщить вам подробности о ядерном взрыве, который столь недавно произошел возле вашего корабля... - Они выяснили! - Тихо! - Я только что разговаривал с премьером Полярным, и он просил меня выразить вам свое глубочайшее сожаление по поводу столь несчастного случая. Да, это именно несчастный случай. Один из представителей советских оборонительных войск, человек психически неуравновешенный, произвел пуск ракеты... - Один из наших? Нет!.. - воскликнул потрясенный Григорий. - Его задержали, но дело уже было сделано. Срыв его психики был вполне объясним, поскольку весь мир в настоящее время живет под бременем страха. После непоправимой катастрофы в Англии та часть планеты, над которой проходит орбита "Прометея", живет с ужасным сознанием, что в следующий миг может наступить ее очередь. Мы должны понять русского офицера, хотя, конечно, не можем простить этого подлого удара, который он нанес. Я присоединяюсь к просьбе премьера Полярного понять это, глубоко скорблю вместе с вами из-за вашего положения, из-за трагического конца нашего совместного блестящего начинания и надеюсь, как и он, что другие продолжат то великое дело, которое начали вы, замечательные мужественные люди. Прощайте! В наступившей тишине стало слышно, как Надя зовет из отсека экипажа. - Где вы? Я не могу встать. - Я помогу, - отозвалась Коретта, направляясь к люку. - Это ты, Коретта? Чей-то голос разбудил меня. Я слышала, что говорил этот человек. Пожалуйста, отведи меня к остальным. Они двинулись вместе, Надя рукой прикрыла невидящие глаза. - Ты слышал, Григорий? - спросила она. - Ты веришь этому? - О чем ты, Надя? - Ты прекрасно понимаешь. Неужели это правда - история насчет сумасшедшего офицера, нажавшего кнопку? Григорий глубоко вздохнул, потом безнадежно покачал головой. - Нет, не может быть! В нашей стране такого не случается. Это, конечно, просто легенда. Ракета была пущена по чьему-то приказу. Если и была паника, то где-то в верхних эшелонах. А теперь руководство пытается скрыть правду. Мне стыдно за мой народ, я прошу у вас прощения... - Брось, - сказал Патрик. - Это ничего не изменит, в конце концов. - Он прав, - сказала Коретта. - Все равно все останется по-прежнему. И я держу пари, что у нас найдется пара генералов, которые завидуют вашим и тоже мечтают пострелять... - Хватит, Коретта, - резко оборвал Патрик. - Я офицер. И не желаю слушать это! - Извини, Патрик. Наверное, нервы. Правда все это или нет, она понимала, что не следовало так говорить. По крайней мере последние минуты они могли бы прожить мирно. - Ты прав. Это же ничего не меняет, так? - Боюсь, что так. Который час? - Полетное время 24:59. - Сейчас должно наступить время солнечной вспышки. Вид Солнца как-то изменился, Коретта? - Я же не астроном... - Впрочем, неважно. Можно мне воды? От этого лекарства, что ты мне дала, страшная жажда. *** Флэкс посмотрел на табло. ПВ 24:59, и пока никаких изменений уровня солнечной активности. На глаза ему попался лист бумаги, и он отметил время. Вольфганг, наверное, уже дома. Вот и официальный предлог - сумасшедший и история с кнопкой. Неужели кто-нибудь поверит в это? Наверное, нет. Но это спасло бы лицо нации - очень важная вещь как для больших, так и для маленьких народов. Может быть, они все еще думают о продолжении проекта "Прометей"? Почему бы нет? Потребность в энергии остается, возрастает с каждым днем. Еще один запуск, еще одна попытка... Что могло потребоваться Вольфгангу? Флэкс набрал номер. Телефон звонил и звонил, но никто не снимал трубку. Черт с ним. Флэкс скомкал клочок бумаги в последний раз и выбросил. Глава 36 ПВ 25:03 - Где сейчас находится "Прометей"? - спросил Бэндин. Дилуотер просмотрел страницы с расчетами и сделал пометку напротив полетного времени 25:03. Потом встал и пошел к висевшей на стене конференц-зала меркаторовой карте мира, усталые люди провожали его взглядами. Он аккуратно отметил широту и долготу и передвинул красный намагниченный кружок, обозначавший положение "Прометея". Теперь он находился посреди океана. - Так лучше, - сказал Гродзински. - Упади он в воду - все было бы в порядке. - Но он снова через несколько минут будет над сушей, - заметил Бэннерман. - И что тогда? Эта штука по-прежнему представляет угрозу для всей планеты. Что бы Советам прицелиться получше и сбить ее к чертовой матери. - Генерал, там все-таки пятеро людей на борту, - холодно сказал Дилуотер. - Они и будут на борту, когда она упадет, и тогда все равно погибнут. Я гуманист, Саймон, как и вы. Но я еще и реалист. Без этого солдату не победить. Нравится нам это или нет, в ближайшем будущем нас ожидает крупный взрыв. Если эти солнечные вспышки сделают свое дело, "Прометей" может навернуться в любую секунду, хоть сейчас, пока мы тут болтаем. А если нет, все равно упадет, только на пару часов позже. Или что-нибудь изменилось в расчетах? Дилуотер покачал головой. - Ничего. Более точные измерения отодвигают срок лишь на несколько минут. - Значит, дело обстоит так. Эти люди на борту, считай, так или иначе мертвы. Теперь как быть с бомбой, в которой они находятся? Я предлагаю сбить ее нашими ракетами, пока она еще над океаном, и дело с концом. - Вы что, спятили? - воскликнул Бэндин. - Вы хотите, чтобы я вошел в историю как президент, ядерной ракетой уничтоживший собственных граждан? - Вместо того чтобы допустить трагедию большего масштаба, - настаивал генерал. - Мне кажется, вы должны понять, что президент, прав, - вмешался доктор Шлохтер. - Общественное мнение - такая сила, которой мы не можем пренебречь. Уже поступают сообщения о выпадении радиоактивных осадков после взрыва советской ракеты - она оказалась не слишком чистой, как и все их бомбы, и мировая пресса и политики уже в полной готовности. К утру они разойдутся в полную силу, и американская пресса - больше всех. Радиоактивные осадки восторга не вызывают. Мы годами запрещали испытания в атмосфере. Если сейчас мы изменим нашу политику и одобрим этот план, я сомневаюсь, наберет ли наша партия хотя бы четыре голоса на следующих выборах. - Меньше, - заметил Бэндин. - Мы будем полными идиотами, если проголосуем за самих себя. Итак, о посылке ракеты не может быть и речи, забудьте об этом, Бэннерман. Как бы нам ни хотелось или как бы мы ни нуждались в уничтожении "Прометея", так не пойдет. - А ТНТ? - спросил Гродзински. - Я с ним имел дело в угольных шахтах, когда еще был мальчишкой. Он способен разнести "Прометей" на клочки. - Да, - сказал ему Дилуотер. - Но есть пустячный вопрос: доставка на корабль. Правда, там имеется полная цистерна водорода и, возможно, достаточный запас кислорода, чтобы вызвать химическую реакцию и взрыв, если бы их удалось соединить. Но это слишком сложно и, стало быть, тоже не подходит. К тому же любой химический взрыв на подобной высоте привел бы к выделению большей части урана-235, который попал бы на Землю, и его распыление вызвало бы катастрофу куда большего масштаба, чем взрыв в каком- то локализованном районе. Химический взрыв исключается. - Так что же нам делать, черт возьми? - спросил президент Бэндин, оглядывая сидящих за столом. - Так и будем здесь просиживать задницы, пока эта штука не брякнется, и надеяться, что она не врежется во что-нибудь жизненно важное? Ничего лучше придумать не можем? По-видимому, так оно и было, поскольку ответом на его вопрос было молчание. Саймон Дилуотер смотрел на всех по очереди, словно ждал, не встанет ли кто-нибудь с предложением. Никто не встал. В конце концов он понял, что нужно сделать то, что только он сам может сделать. Он встал и поднял тонкую папку в оранжевом переплете. Темные буквы "Секретно" были оттиснуты на ее обложке. Все глаза теперь обратились к нему. - Поскольку, кажется, никакого иного решения этой мучительной проблемы нет, я считаю, что обязан сообщить вам, джентльмены, о существовании программы для непредвиденных обстоятельств. Я не советую принимать ее немедленно и не говорю, что принимать ее не следует. Я просто предлагаю ее вашему вниманию. Как вам известно, перед каждым полетом разрабатывается множество различных Программ, которые предусматривают возможные случайности и аварии в космосе. Большинство из них достаточно реалистичны, некоторые - довольно искусственные. Программа "Змеиное кольцо" относится к последнему разряду, она создана группой инженеров, на мой взгляд, с несколько болезненным воображением. Я узнал о ее существовании случайно, ознакомился с ней и.., засекретил и включил в досье... - - Продолжайте, Дилуотер, что еще за чертовщина? - Терпение Бэндина было на исходе. - Немного терпения, господин президент, я хотел прояснить все детали. Программа "Змеиное кольцо" представляет собой план технических мер, с помощью которых автоматический ядерный взрыв может уничтожить "Прометей" и, разумеется, его ядерное топливо. - Я не понимаю, - сказал Гродзински. - Звучит довольно просто, - ответил генерал Бэннерман. - Вы хотите сказать, что они могут сделать так, чтобы ядерный двигатель автоматически превратился в бомбу и взорвал весь корабль? - Не совсем, но в общем идея именно такова. Меня заверили, что если все сделать правильно, то ядерный взрыв непременно последует. Я должен обратить ваше внимание: все эти действия могут быть выполнены лишь кем-то из экипажа. Иными словами, люди, которые подготовят взрыв, сами тоже должны погибнуть. Никакими посторонними средствами подобного эффекта достичь нельзя. - Вы просите их совершить самоубийство ради спасения человечества? - сказал Бэндин. - Я ни о чем не прошу их, сэр. Я просто излагаю суть вот этой программы. Решать вопрос о ее исполнении, слава Богу, буду не я. - Они в любом случае погибнут, - спокойно сказал Бэннерман. - Я предлагаю передать им подробные указания, чтобы они могли приступить к работе. Это наш единственный шанс. - Возможно, надо было бы прежде спросить, захотят ли они, - сказал Дилуотер. - У нас нет времени на такую роскошь, - ответил Бэннерман. - Майор Уинтер - офицер, как и майор Калинина. Они умеют подчиняться приказам. Им нужно немедленно сообщить, что делать. Я уверен, они с гордостью используют возможность предотвращения катастрофы здесь, на Земле. Нам некогда спорить, если мы хотим, чтобы план был приведен в исполнение. Господин президент, я прошу вас принять решение немедленно. - Я должен посоветоваться с Полярным. Пусть они свяжутся с Калининой... - Он не советовался с нами, когда выпускал свою пташку по кораблю, а мы еще поддержали эту его идиотскую версию об офицере-психопате. Теперь он поддержит нас. Мы ждем, господин президент. - Кто-нибудь еще хочет высказаться? - спросил Бэндин с отчаянием в голосе: он достиг своего высокого положения, не принимая решений, а избегая их. - Ладно. Мы не можем приказать им, пока еще нет, но мы можем объяснить им, что такое программа "Змеиное кольцо". Свяжитесь с ними. Если они примут правильное решение, нам не придется им приказывать. Это последняя надежда, Бэннерман. Узнайте, как они настроены, прежде чем отдавать приказ. Кнут и пряник. Они славные ребята, и я в них верю. Они все равно погибнут, а так их смерть может обрести величественный смысл, спасти жизни, быть может, десятков тысяч их соотечественников. Это героический поступок. Свяжитесь с ними относительно программы "Змеиное кольцо" немедленно! - Змеиное кольцо! - радостно воскликнул Гродзински. - До меня только что дошло. Змея, которая заглатывает свой хвост, поедает сама себя и перестает существовать. - Заткнитесь, - устало бросил Бэннерман. Глава 37 ПВ 25:28 Вольфганг Эрнстинг затормозил и распахнул дверцу машины. Влажный воздух Флориды окутал его, и он задохнулся: он так и не привык к резким перепадам от прохлады кондиционированного воздуха к тропической парной. У входной двери он нашарил ключ и замер. Телефон звонит? Да, до него доносился далекий сигнал, он ехал дольше, чем рассчитывал Он заспешил, отпирая дверь, и бросился к телефону. Звонок оборвался в тот момент, когда он дотронулся до трубки. Подняв ее, он услышал лишь гудки отбоя. Он быстро положил ее и подождал, надеясь, что телефон зазвонит снова. Он не звонил. Вольфганг взглянул на часы. Да, это должен был быть Флэкс. Никто другой не позвонил бы ему, во всяком случае, не сейчас. Флэкс был чрезвычайно пунктуален. Так что же делать? Ждать. Флэкс обязательно перезвонит, да, так и будет. Вольфганг отправился на кухню, чистую, сверкающую, какой он и оставил ее утром, помыв посуду после завтрака. Он никогда не был женат, не было ни времени, ни возможности, и как вечный холостяк был мелочен хуже любой старой девы. На полке стояла его любимая пивная кружка из какой-то давно исчезнувшей баварской пивной - старинная, прессованного стекла, с металлической крышкой, поднимавшейся нажатием большого пальца; в центре крышки гордо красовался герб пивной. Осталась всего одна бутылка пива, и он аккуратно вылил ее в кружку. Придется купить еще. В глубине холодильника охлаждалась бутылка шнапса, но ее содержимого едва хватило на стакан. Он вылил себе в стакан все и подумал, что дело худо. Ни в одном местном винном отделе не продавали импортный шнапс, а он так и не приучился пить виски. Он знал, что после этой порции ему захочется выпить еще. Залпом проглотив шнапс, он запил его глотком холодного пива. Что же делать? Что делать, если Флэкс не позвонит? Вот что в основном мучило его, как ни старался он отделаться от этой мысли. Он действительно не несет в данном случае никакой ответственности, и незачем изменять своим правилам и навлекать на себя беду. Если Флэкс не перезвонит, что ж, и делу конец. Он сердито отодвинул стул и заходил по кухне, пытаясь убежать от собственных раздумий, но места было слишком мало. Добрая минута ушла, чтобы отпереть все запоры на кухонной двери, - преступность в округе была высокой, - и он вышел в сад, в душную ночь. Прожив столько лет в Соединенных Штатах, он никак не мог привыкнуть к этому климату. Он еще помнил снежную зиму и мягкое лето Баварии. Он скоро съездит туда. Он не обязан звонить Флэксу - эта мысль все- таки проскользнула, несмотря на его упорное сопротивление. Ответственность. Сколько ее было в Германии после войны, и еще коллективная вина. В то время он старался не думать об этом и сейчас думать не хочет. Он был ученым, вот и все, выполнял распоряжения. А что еще он мог бы сделать? Только что закончил университет и был определен в Пенемюнде, тогда он был одним из самых молодых в группе. Разве он отвечает за то, что ракеты, которые он помогал создавать, падали на Лондон, убивая беззащитных граждан. Нет, его никогда не осуждали за это, американцы постарались пригласить Вольфганга к себе на работу, пока до него не добрались русские. Он поехал охотно и никогда об этом не жалел. В молодой процветающей стране известия о жизни в послевоенной Германии казались совершенно нереальными. Как и суды над военными преступниками. Люди только выполняли приказы - но оказалось, что они совершали преступления. Это волновало, мешало работать его методичному уму, и в конце концов он просто перестал читать и даже думать об этом. Он ничего не умел, кроме той работы, которой его учили. Он был хорошим работником, хорошим исполнителем. Хотя воздух был горячий и влажный, в голубом небе не было ни облачка. Вольфганг стоял и смотрел вверх, задавая себе вопрос, не находится ли сейчас корабль прямо над ним. "Прометей" вполне мог проноситься над его головой. Вместе со своим экипажем, с этими людьми, пока еще живыми, но обреченными на скорую смерть. Его вдруг скрутило и начало рвать, снова и снова, пока внутри не осталось ничего. Когда спазм прошел, он виновато огляделся, прикладывая к губам платок. Нет, его никто не видел. Именно эти люди там, наверху, а вовсе не судьба многотонной металлической громадины, заботили его. Он чувствовал свою вину перед ними, потому что - внезапно он понял это - он был преступником все эти годы. Коллективная вина, о которой вечно твердили немецкие газеты. Он был виноват когда-то и ничего не сделал, чтобы искупить свою вину. Может ли он снова поступить также? Вольфганг вошел в дом, вымыл лицо, вытерся, потом подошел к телефону. И остановился. Нет, он не мог прямо позвонить Флэксу, вот почему он и просил его перезвонить сюда. Если он позвонит в Хьюстон, его имя будет записано, отмечено точное время... О его участии станет известно. Могут последовать санкции, это будет нарушением государственной тайны. Он отвернулся от телефона и двинулся к двери. Машина завелась легко, мотор еще не успел остыть, из кондиционера ему в лицо пахнуло прохладой. Он ехал медленно, бездумно, пока впереди не появилась неоновая вывеска "БАР". Он поставил машину и вошел, музыка оглушила его. Один посетитель сидел у стойки, молодая пара - в затененной кабинке, бармен читал газету, но поднял глаза, когда открылась дверь. - Пиво, пожалуйста. - Бочковое? - Да, спасибо. Вольфганг вынул бумажник, пальцы перебрали банкноты. В заднем углу виднелась телефонная кабинка. Это его долг и его вина. Его вина и долг. Он обливался потом, хотя в баре было прохладно. Нужно разменять деньги... Так, один доллар за пиво. Пальцы сами собой вытащили еще десятидолларовый банкнот и выложили на исцарапанную влажную стойку. - И еще разменяйте, пожалуйста. Монетами по 25 центов, если можно. Седой мрачный бармен взглянул на деньги с легким отвращением. - Здесь, знаете, не банк. - Разумеется, извините. Я бы хотел еще взять упаковку пива, нет, две упаковки по шесть штук. - Ну тогда конечно, вы ж понимаете! Для клиентов - одно дело, а так - мало ли кто с улицы зайдет. Вольфганг осушил стакан пива, сгреб сдачу, банкноты и мелочь и поспешно направился к телефонной кабинке, пока не успел передумать. Когда он прикрыл за собой дверь, зажегся слабый свет; внутри стоял затхлый запах табака и прокисшего пота. Телефонистка отозвалась почти мгновенно. - Я бы хотел заказать разговор с Хьюстоном, Техас. Хьюстон, совершенно верно... *** - Говорит Флэкс, ты слышишь меня, Патрик? Пожалуйста, ответь. Флэкс устал, так устал, что это уже была и не усталость, а совершенно другое состояние. Возможно, это новый вид смертельного заболевания. Умирающие тоже чувствуют такое? Умереть сейчас было бы легко, гораздо проще, чем то, что он делал, чем он занимался весь день. Цепь катастроф, одна за другой. И теперь еще это. Он смотрел на лежавшую перед ним бумажку, не понимая, что там нацарапано. То есть видел, да, но до сознания смысл написанного не доходил. - "Прометей" на связи. - Я только что получил сообщение от медиков, с биомониторов... - Да, я и забыл про них. Я собирался вызвать тебя, но ты уже и так знаешь. - Здесь просто сказано "остановка биомонитора доктора Брона". Это может быть сбой по связи? - Нет, все верно. Элай больше связи с миром не поддерживает. Он мертв. - Я сожалею, Патрик, мы все... - Какая разница? Мы все тут скоро будем покойниками. Элай просто чуть- чуть поторопился. Курьер сунул Флэксу записку: "ДИЛУОТЕР ХОЧЕТ ГОВОРИТЬ СРОЧ.". - Я сожалею, Патрик. Нам всем нелегко. Слушай, мне сообщили, что с тобой хочет поговорить Дилуотер... - Скажи ему, чтобы катился куда подальше. Теперь не о чем говорить. - Патрик, майор Уинтер, директор НАСА выходит на связь. Возникла долгая пауза. У Флэкса было ощущение, что Патрик готов выложить, что бы он сделал с директором НАСА. Если бы он так поступил, Флэкс не осудил бы его. Однако вместо этого Патрик ответил спокойно. Если в его голосе и звучало что-то еще, то скорее лишь покорность, усталость. - "Прометей" - Центру управления. Готовы принять ваше сообщение. Флэкс ткнул пальцем в пульт, и связь была установлена. - Говорит Саймон Дилуотер. - "Прометей". Что вам нужно, мистер Дилуотер? - Майор Уинтер, вы что-нибудь слышали об аварийной программе для двигателя? Она называется "Змеиное кольцо"? - Нет. Человек, которого вы могли бы спросить об этом, - наш эксперт по двигателям, доктор Брон. Я бы разрешил вам поговорить с ним, но он, к сожалению, весьма невежлив. Он только что умер. - Что? Вы... Очень сожалею, я не знал. Это ужасно... - Все ужасно, мистер Дилуотер. Ну так про какое там "Змеиное кольцо" вы говорили? Флэкс тоже задавал себе этот вопрос, он тоже ничего об этом не знал. - Это аварийная программа. Я сам засекретил ее в свое время, потому что тогда мне это показалось опасным и дурацким предложением. Но ввиду изменившихся обстоятельств.., и согласно распоряжениям президента... - Вы колеблетесь, мистер Дилуотер, это на вас не похоже. По тону Патрика трудно было понять, говорит он всерьез или с насмешкой. Теперь и то и другое было возможно. - Извините, мистер Уинтер. Поверьте, мне искренне жаль. Я не в восторге от такой обязанности. Но я должен сказать вам, что существует программа "Змеиное кольцо", которая подробно объясняет, каким образом можно взорвать ядерный двигатель "Прометея". То есть как можно использовать топливо и двигатель, чтобы вызвать ядерный взрыв. - Потрясающе интересно, Дилуотер, но почему вы мне сейчас рассказываете об этом? - Вы заставляете меня произнести это вслух, майор Уинтер, и я не упрекаю вас. Короче говоря, если "Прометей" упадет, то вызовет широкомасштабные разрушения и смерть. Вы можете представить, что это значит. Патрик прервал его. - Я представляю, мистер Дилуотер; и прошу прощения за свои слова. Их можно понять, но не оправдать. Когда эта штука навернется, мы так и так погибнем. Если "Прометей", возможно, взорвется в воздухе, будет спасено множество жизней. Вы это собирались сказать, мистер Дилуотер? - Спасибо, майор Уинтер. Вы пристыдили меня, я ведь знаю, что никогда бы не смог сделать того, что делаете вы. Но в сущности именно это я и собирался сказать. "ВАС ВЫЗЫВАЮТ К ТЕЛЕФОНУ", - прочитал Флэкс в очередной записке. - Попросите подождать, - сказал он курьеру. - Звонят лично вам, - ответил тот. - Могут ждать всего пару минут. - Ради всего святого, не сейчас. Кто это? - Некий Вольфганг Эрнстинг. - Запишите номер. Я ему перезвоню. Патрик снова говорил. Флэкс пропустил часть их разговора. - ..не мое решение. Я объясню остальным членам экипажа, и мы свяжемся с вами. Я не знаю, что они скажут, но, поскольку важно время, я предлагаю передать нам эту программу по телексу, чтобы у нас имелась копия. - Я не знаю, возможно ли это. - Центр управления, - сказал Флэкс. - В Белом доме есть секретный телекс, который подключается к нашему принтеру. Начинайте как можно скорее, а я передам это на принтер "Прометея". - Хорошо, я прослежу. - "Прометей" связь закончил. Флэкс снял палец с кнопки и повалился в кресло. Это уж слишком. Потом он встрепенулся и вызвал пульт связи. - Проследите, чтобы копию программы "Змеиное кольцо" немедленно доставили мне. Я хочу знать, что они там затевают. - Да, сэр. Глава 38 ПВ 25:57 - Григорий, помоги мне, - позвал Патрик. - Минуточку, сейчас подойду. Надя лежала на гравитационной кушетке, той, что подальше, что раньше принадлежала полковнику Кузнецову; похоже, она спала, однако глаза ее скрывала повязка, и сказать наверняка было трудно. Григорий помогал Коретте укладывать тело Элая в спальный мешок. Она вела себя так спокойно, что он устыдился своего волнения, вызванного прикосновением к холодной коже и обвислым рукам. Ему никогда прежде не приходилось касаться трупа, здесь же это было вдвойне жутко. Трупного окоченения еще не произошло, а он всегда считал, что это бывает сразу, с приходом смерти; впрочем, с трупом и сейчас было довольно трудно управиться, он никак не влезал в узкий мешок. - Так не пойдет, - сказала Коретта. - Вытаскивай назад. Подержи-ка, пока я мешок расправлю. - Она вывернула мешок наизнанку и ловко, как чулок, натянула на тело. - Что же мы будем делать с...? - спросил Григорий. - Думаю, ничего, - медленно произнесла Коретта. - Наверное, ни похорон, ни заупокойной. Давай просто привяжем к койке. - Вот к этой, - предложила, выпрямляясь, Надя. - Кто-нибудь, помогите мне, пожалуйста. Когда Патрик позвал его, Григорий даже обрадовался: ему хотелось уйти. - Включи, пожалуйста, телепринтер, - попросил Патрик, продолжая смотреть невидящими глазами в темноту, и показал пальцем туда, где стоял аппарат. - Просто щелкни тумблером, и он включится, а потом переведи на прием, передай команду "к приему готов" и жди ответа. - Совсем нетрудно, - Григорий так и сделал, и аппарат быстро напечатал: "ОПИСАНИЕ ОПЕРАЦИИ "ЗМЕИНОЕ КОЛЬЦО". - Что это? - спросил Григорий, прочитав Патрику эти слова. - Собери сюда всех остальных, я хочу, чтобы знали и они. Спокойным, бесстрастным голосом Патрик рассказал экипажу о предложении Дилуотера и о том, что за программа строчка за строчкой выползала сейчас из принтера. Григорий воспринял сообщение стоически, с присущей славянам невозмутимостью. Коретта не совсем поняла, что это значит. - Программа самоуничтожения двигателя? Патрик кивнул: - Проще было бы сказать, программа превращения двигателя в бомбу. Они хотят, чтобы мы сами себя взорвали, чтобы предотвратить возможные тяжкие жертвы на Земле. - Прекрасно, - не скрывая горечи, произнесла Коретта. - Они загнали нас сюда, посадили на мель, попытались уничтожить ракетой, а теперь ждут, что мы из благодарности совершим атомное самоубийство. Почему же они просто не выстрелили в нас еще разок? Может быть, американцы прицелятся лучше советских. - Причины, разумеется, есть, - заметил Патрик. - Наверное, у них не было полной гарантии того, что удастся стереть нас в порошок вместе с нашим ядерным топливом с помощью одной ракеты. А ты как думаешь, Григорий? - Я? Никак. На несколько минут раньше или позже - но мы все равно погибнем. Ты командир, тебе и решать. - Нет, нам следует решить вместе. Надя? - Делай все по инструкции, взорви нас, и дело с концом. В ее голосе была скорее боль, чем возмущение.