дующего преступления. Дело передается федеральным властям от некомпетентной в этих вопросах полиции. Наблюдение за кассой ведется наиновейшим электронным оборудованием. Преступник преследуется по пятам, чтобы проверить, не замешан ли здесь еще кто-нибудь. Затем внезапный захват. Я настолько впал в уныние, что мог с трудом передвигать ноги. Я чуть не упал, когда наша небольшая процессия остановилась перед тяжелой дверью с табличкой "ФЕДЕРАЛЬНОЕ БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ", где чуть и ниже более мелкими буквами было приписано "ДИРЕКТОР ФЛИНН". Мы гуськом пробрались внутрь. - Вот он, сэр. - Прекрасно. Привяжите его к стулу. Говоривший это массивно возвышался над массивным столом. Грузный человек с прилизанными черными волосами, которому большое количество жира, окружавшее его со всех сторон, придавало еще большую тучность. Подбородок, точнее, подбородки, свисали до самой груди, массивной горой возвышающейся над поверхностью стола, на которой толстыми колбасками лежали пальцы его сцепленных рук. В ответ на мой беглый растерянный взгляд, он строго и холодно посмотрел на меня. Я не протестовал, когда меня проводили к стулу, усадили в него, и я почувствовал, как наручники защелкнулись вокруг спинки, затем послышались удаляющиеся шаги и хлопание закрывающейся двери. - Ты попал в очень неприятную историю, - заявил он. - Я не знаю, что вы имеете в виду, - сказал я в порыве невиновности, но писклявость и дрожь в моем голосе приуменьшили этот порыв. - Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты совершил грабеж сегодня вечером, очистив общественный кошелек от средств, дарованных совершенно глухими поклонниками музыки: Но это не самое главное в твоей глупой выходке, молодой человек. К твоему сведению, могу сообщить, что ты похитил также доброе имя другого человека, Слона. Ты разыгрываешь из себя того, кем на самом деле не являешься. На-ка, лови! Похитил доброе имя? О чем он, черт возьми, говорит? Я по инерции поймал ключи в воздухе. Изумленно уставился на них, затем еще более изумленно на него, неуклюже пытаясь расстегнуть наручники. - Так вы не... То есть арест, этот кабинет, полиция... Вы... Он терпеливо ждал моих последующих слов с блаженной улыбкой на лице. - Вы... Вы и есть Слон! - Точно так. Как я понял из спрятанной в твоем примитивном коде записки, ты хотел меня видеть. Зачем? Я приподнялся на стуле, и в его руках появился чудовищно громадный револьвер, нацеленный мне прямо в лоб. Я опустился на место. Улыбка, как и теплота в его голосе, тут же исчезли. - Я не хотел бы, чтобы мне подражали, и вовсе не хотел бы, чтобы со мной шутили шутки. Мне это не по вкусу, я рассержен. У тебя имеется три минуты, чтобы объяснить мне, в чем дело, прежде чем я убью тебя и пойду в твой номер в отеле, чтобы забрать деньги, которые ты сегодня стащил. Но первое, что ты должен сделать, это открыть мне место, где ты хранишь остальную сумму, украденную от моего имени. Говори! Я заговорил - или, вернее, попытался это сделать, но мог только беспомощно что-то лопотать. Это отрезвило меня немного. Он мог убить меня, но он не собирался стереть меня в порошок прямо на месте. Я прокашлялся и попытался начать. - Не думаю, что вы очень уж спешите убить меня - как и не думаю, что смогу уложиться в отведенный вами отрезок времени. Если бы вы немного отложили расправу надо мной, я бы постарался точно и ясно объяснить вам мотивы своего поступка. Вы согласны? Заговорив таким образом, я шел на определенный риск - но Слон был честным игроком, я понимал это теперь. Выражение его лица не изменилось, но он слегка кивнул, словно уступая мне пешку. Точно зная, что мой Король от него никуда не денется. - Благодарю. Я никогда не допускал мысли, что вы окажетесь жестоким человеком. На самом деле, когда я узнал о вашем существовании, я выбрал вас в качестве примера для подражания, образца профессионализма. То, что вы сумели сделать, чего вы сумели добиться, не знает аналогов за всю историю мирового развития. Если я оскорбил вас, воруя деньги от вашего имени, прошу вас меня простить. Я верну вам все эти деньги по первому требованию. Но если хорошо подумать, у меня просто не было другого способа найти вас. Поэтому мне пришлось подстроить все так, чтобы вы сами нашли меня, что вы и сделали. Я рассчитывал на ваше любопытство - и на ваше милосердие - и на то, что вы не станете открывать полиции, кто я такой, пока лично со мной не встретитесь. Следующим кивком он уступил мне еще одну пешку. Неподвижное дуло его револьвера говорило мне о том, что я все еще на прицеле. - Ты единственный человек на свете, кто установил мою личность, - сказал он. - Ну, и скажи, чего это ради я не должен тебя убивать. Зачем тебе понадобилось искать со мной встречи? - Я же уже объяснил - из чувства восхищения. Я решил, что карьера преступника наиболее полно раскроет все мои таланты. Но я самоучка и очень уязвим. Я бы очень хотел быть вашим учеником. И начать обучение с самого начала. Поступить в высшую криминальную академию, чтобы изучить эту совершенно неизвестную мне часть общественного бытия. Я буду оплачивать уроки, какую бы плату вы с меня ни потребовали за привилегию находиться рядом с вами. Хотя мне потребуется теперь некоторое время, чтобы восстановить свои денежные запасы, если доходы от моих двух последних операций перейдут к вам. Вот и все. Вот кто я такой. И, если я буду усердно работать, мне хотелось бы стать таким, как вы. Его смягчившийся взгляд и пальцы, задумчиво почесывающие подбородок, говорили о том, что на какое-то время он снимает с меня осаду. Но партию нельзя было еще считать выигранной - да я и не хотел выигрывать. Мне достаточно было ничьей. - Почему я должен верить твоим словам? - наконец спросил он. - А почему вы должны сомневаться? Какую еще уважительную причину я мог иметь? - Меня волнуют вовсе не твои мотивы. Я раздумываю над возможностью существования чьих-то других интересов в этом деле, скорее всего интересов ответственного полицейского чина, который использовал тебя словно пешку, чтобы найти меня. Человек, которому удастся арестовать Слона, поднимется на самый верх выбранного им пути. Я кивнул в знак согласия, яростно соображая, что сказать. Затем улыбнулся, облегченно вздохнув. - Вы совершенно правы - это самое первое, что могло бы прийти вам в голову. Ваш кабинет в этом здании также обозначает, что вы занимаете немалый чин в сфере насаждения законности, такой чин, который позволяет вам проверить, так ли это. Или - что еще более доказывает вашу гениальность - вы смогли использовать свои каналы и средства, чтобы проникнуть в информационную сеть полиции на любом уровне и, одурачив их, с их же помощью арестовать меня. Поздравляю вас, сэр! Я знал, что вы гениальны в своем деле - но то, что вам удалось совершить, находится на грани фантастики! Он медленно кивнул головой, принимая мои похвалы как должное. Мои ли слова заставили его опустить револьвер? Показался ли на горизонте ничейный исход игры? Я бросился в атаку. - Мое имя Джеймс ди Гриз, я родился чуть более семнадцати лет назад в этом самом городе в госпитале для безработных пастухов свинобразов. Терминал, который я вижу перед вами, наверняка содержит официальные документы такого уровня. Найдите мои данные! И проверьте сами, что то, что я вам сказал - истинная правда. Я поудобнее устроился на стуле, пока он набивал команды на клавиатуре. Я ничем не отвлекал его, пока он внимательно читал. Я все еще нервничал, но старался выглядеть спокойным. Наконец он закончил. Он наклонился вперед и умиротворенно посмотрел на меня. Я не заметил, чтобы его руки двинулись с места, но револьвер исчез из них. Ничья! Но фигуры все еще оставались на доске, и начиналась новая игра. - Я верю тебе, Джим, и благодарю за теплые слова. Но я работаю один, и мне не нужны подмастерья. Я приготовился убить тебя, чтобы сохранить в секрете свой настоящий облик. Но теперь я вижу, что в этом нет необходимости. Я просто возьму с тебя слово, что ты никогда больше не возьмешься меня разыскивать - или не будешь больше использовать мое имя для своих преступлении. - Я немедленно исполню все ваши просьбы. Я стал на некоторое время Слоном, только чтобы привлечь ваше внимание. Но умоляю вас, перемените свое решение и примите меня в члены своей высшей криминальной академии! - Такого учебного заведения не существует, - сказал он, с трудом поднимаясь на ноги. - Прием закрыт. - Тогда позвольте мне изложить свою просьбу другими словами, - поспешно проговорил я, ясно ощущая, что мне осталось немного времени. - Разрешите мне коснуться личного и простите, если я причиню вам этим какое-нибудь беспокойство. Я молод, мне нет еще двадцати, а вы прожили на этой планете уже более восьмидесяти лет. Я всего несколько лет занимаюсь выбранной профессией. И за это короткое время я обнаружил, что совершенно одинок. Что я делаю, мне приходится делать самому и для самого себя. У меня нет друзей среди криминальных элементов, потому что все, кого я встречал в своей жизни, абсолютные непрофессионалы. Поэтому мне пришлось оставить их. А если я одинок - тогда осмелюсь предположить, что и вы одиноки в своей жизни? Он все еще стоял неподвижно, опираясь одной рукой на стол, уставив взгляд в глухую стену, словно в окно, на что-то невидимое. Затем он громко вздохнул и, словно выпустив со вздохом часть удерживающей его на ногах силы, тяжело опустился на стул. - Ты говоришь правду и только правду, мой мальчик. У меня нет желания обсуждать этот вопрос, но твое колкое замечание попало прямо в точку. Но несмотря на это, все останется так, как есть. Я слишком стар, чтобы менять свои привычки. Я прощаюсь с тобой и благодарю за очень интересную неделю. Как в старые добрые времена. - Подумайте, пожалуйста! - Не могу. - Дайте мне свой адрес, я пришлю вам деньги. - Оставь их себе - ты их заработал. Но в будущем добывай их под другим именем. Дай возможность Слону спокойно наслаждаться старостью. Я добавлю к этому только одно - небольшой совет. Пересмотри цель своей жизни. Заставь свои недюжинные таланты работать в более социально приемлемой сфере. Тогда тебе удастся избежать того бескрайнего одиночества, о котором ты уже упомянул. - Никогда! - громко закричал я. - Никогда. Я лучше буду гнить в тюрьме весь остаток своей жизни, чем приму на себя роль добропорядочного члена общества - от которой я так давно и полностью отказался. - Ты еще можешь передумать. - Это просто невозможно, - крикнул я в пустоту. Дверь за ним закрылась, и он исчез. Ну вот и все. Ни с чем не сравнимое гнетущее уныние, овладевшее мной, спустило меня с высот энтузиазма. Я сделал все, что намеревался сделать. Мой запутанный план сработал превосходно. Я вытащил из небытия Слона и сделал ему предложение, от которого он не должен был отказаться. Но в том-то и дело, что он отказался. Даже удовлетворение от славно удавшегося ограбления не приносило теперь радости. Доллары исчезали из моих рук, словно пепел. Я ел в своей комнате в отеле, всматриваясь в свое будущее, и не видел ничего, кроме бесконечной пустоты. Я считал деньги, пока суммы не перестали иметь для меня значение. Составляя свои планы, я подумал обо всем, кроме одного, - о том, что Слон откажет мне. Это нелегко было пережить. Когда я на следующий день вернулся в Билльвилль, я все еще находился в крайне подавленном состоянии и был погружен в самосожаление, которое я не мог больше выносить. Я посмотрел на себя в зеркало и увидел там убитое горем лицо с пустыми глазами, тогда я показал отражению высунутый язык. - Мямля! - сказал я. - Маменькин сынок, плакса, потакающий своим капризам, - и добавил еще кучу оскорблений, каких только у меня хватило сил выдумать. Освежив воздух, я сделал себе бутерброд и чашку кофе - никакого алкоголя, чтобы не засорять извилины, и сел поразмышлять о будущем. Что дальше? Ничего. По крайней мере ничего конструктивного в тот момент я придумать не мог. Все мои размышления останавливались перед глухой стеной, которую я не мог ни обойти, ни преодолеть. Я упал в кресло и щелкнул пальцами, включая ЗУ. На экране появился коммерческий канал, и прежде чем я успел переключить программу, нарисовалась диктор во всех трех измерениях и в цвете. Я не стал ее выключать, потому что она была довольно мила в своем легком тонюсеньком купальном костюме. - Спешите туда, где дует нежный морской ветерок, - заманивала она. - Присоединяйтесь ко мне на серебристых берегах прекрасного песчаного Пляжа Ватикано, где солнце и волны освежат вашу душу... Я выключил аппарат. Моя душа была в прекрасной форме, и прекрасные формы дикторши только добавили мне горестных размышлений. Сначала будущее, затем уж разнополая любовь. Но коммерческий канал все же подкинул мне начало идеи. Отпуск? Небольшая передышка? Почему бы и нет - последнее время я работал побольше любого бизнесмена, которым мне так не хотелось становиться. Преступление оплачивается, и довольно прилично, так почему же мне не потратить небольшое количество заработанного тяжелым трудом? Все равно мне не уйти от всех моих проблем. Я уже знал по опыту, что физическая разрядка не приносит облегчения. Мои неприятности всегда сопровождали меня, как вездесущая и ноющая зубная боль. Но я мог взять их с собой в какое-нибудь место, где, возможно, нашел бы время на досуге и способ отделаться от них. Куда? Терминал выдал мне путеводитель выходного дня, и я быстро пробежался по нему глазами. Ничего привлекательного. Пляж? Только если ради того, чтобы встретить там ту девочку из коммерческого канала, что казалось маловероятным. Шикарные отели, дорогие круизы, музейные экскурсии, все это представляло собой то же самое, что и восхитительный уик-энд на ранчо со свинобразами. Может, это и было то, что надо, - мне необходим был глоток свежего воздуха. Как мальчишка с фермы я повидал в своей жизни большое количество веселых пикников на открытом воздухе, побольше, чем куча свиного сами знаете чего. Вот с такой подноготной я ринулся в широко распростертые объятия большого города - да так и остался в нем. Должно быть, в этом и заключался ответ на мой вопрос. Конечно, не назад на ранчо, но в какую-нибудь дикую местность. Подальше от людей и вещей, поближе к матушке-природе. Чем больше я об этом думал, тем больше мне нравилась эта идея. И я знал, куда бы мне хотелось поехать, стремление попасть туда появилось у меня, когда я едва дорос до загривка поросенка. Кафедральные горы. Их покрытые снегом вершины были устремлены в небо, словно гигантские церковные башни, во всяком случае такое впечатление они оставили в моих детских мечтах. Замечательно, разве не так? Пришло время сделать мечты явью. Покупка рюкзака, спальника, утепленной палатки, котелков, фонариков - всего необходимого снаряжения - была частью забавного приключения. Экипировавшись таким образом, я не стал тратить время на ожидание следующего пассажирского лайнера, а вылетел на самолете до Рафаэля. Когда мы приземлились, я долго таращил глаза на высокие горы, ожидая своей поклажи. Я изучил все карты и знал, что тропа на перевал пересекает дорогу у подножья горы к северу от аэропорта. Мне нужно было подождать специального автобуса, который бы доставил меня туда, вместо того, чтобы обращать на себя внимание поездкой в такси, но мне не терпелось. - Очень опасно, паренек, я имею в виду выходить на тропу в одиночку, - пожилой водитель такси причмокнул губами, начав с жаром описывать мне всевозможные последствия данного шага. - Легко потеряться. Если тебя не съедят голодные волки. Оползни и снежные обвалы. И... - ...и встреча с друзьями. С двадцатью. Из команды подросткового туристского клуба в Нижнем Арммпите. Мы собирались славно повеселиться, - не долго думая, сочинил я. - Не видел никаких подростков здесь уже давно, - пробормотал он с идиотской подозрительностью в голосе. - Вы и не могли их видеть, - продолжал врать я, усаживаясь на заднее сиденье и быстро пробежав глазами по картам. - Потому что они проехали на поезде до Босконе, вышли там, на самой ближней к тому месту, где пересекаются тропа и рельсы, станции. Они будут ждать меня вместе с проводником и остальными. Я бы побоялся остаться в горах один, сэр. Он проворчал еще что-то, а когда я забыл дать ему на чай, он заворчал еще громче, но потом захихикал от радости, потому что я, дурачась, намного переплатил ему, еле сдерживая желание подсунуть ему фальшивые долларовые монеты. Звук мотора затих вдали, и я взглянул на хорошо заметную тропу, извивающуюся вверх по склону - и осознал, что это все же было неплохой идеей. Не имеет смысла проявлять чересчур много энтузиазма насчет Грандиозных Пикников. Это как катание на лыжах - вы катитесь, вам это нравится и незачем говорить об этом. Так обычно и происходит. Нос мой обгорел, муравьи забрались в мой бекон. Звезды были невероятно ярки и близки по ночам, а чистый воздух был очень полезен моим легким. Я бродил по тропам и взбирался наверх, охлаждаясь в ледяных горных потоках - и мне удалось полностью забыть о всех своих неприятностях. Они были совсем не к месту в этом наружном мире. Обновленный, свежий, усталый и счастливый, а также немного похудевший, я спустился с гор через десять дней и прошел, спотыкаясь, в свою нору, где я забронировал себе местечко. Горячая ванна была истинным благословением, и не меньшим благословением было холодное пиво. Я вновь включил ЗУ и захватил обрывок информационного сообщения, уселся поудобнее и вполуха слушал, что они говорили, поленившись переключить канал. - ...сообщают об увеличении экспорта ветчины на четыре процента в первом полугодии. Торговля иглами свинобразов явно буксует, и правительство очутилось лицом к лицу с горой игл, которая уже сейчас вызывает большую критику. - И последнее, компьютерный разбойник, который проник в информационную сеть ФБР, отправится завтра на судебные слушания. Федеральные обвинители рассматривают это как наиболее серьезное преступление и требуют от суда высшей меры наказания. Тем не менее... Как только лицо диктора исчезло с экрана и на его месте возникла фигура самого преступника, взятого под стражу нарядом полиции, его голос перестал доходить до меня. Это был очень массивный человек и очень тучный, с гривой белых волос. У меня перехватило в груди, как раз в том месте, где, как я предполагал, должно было находиться сердце. Цвет волос другой - но волосы тут были не самыми главными. Невозможно было обознаться. Это был Слон! Я выскочил из ванны и, пробежав по комнате, стал бить по кондиционерам. Удивляюсь, как меня не стукнуло током. Дрожа от холода и вряд ли ощущая это, я прокрутил новости назад, подробно останавливаясь на деталях. Я поймал кадр, где он повернулся через плечо на мгновение, и увеличил его. Это был он - без всякого сомнения. К тому времени, когда я вытер с себя пену и воду и оделся, то уже ясно представлял себе дальнейший план действий. Мне нужно вернуться в город, выяснить, что с ним случилось, и посмотреть, что можно сделать, чтобы помочь ему. Я справился о вылетах самолетов, сразу после полуночи будет один почтовый рейс. Я заказал себе место, немного подкрепился и отдохнул, оплатил все счета и в числе первых очутился на борту самолета. На рассвете я вошел в "свою" контору в Билльвилле. Пока компьютер распечатывал для меня последние новости и подробности ареста, я приготовил чашечку кофе. Понемногу отхлебывая и читая, я чувствовал, что мое первоначальное воодушевление сходит на нет. Это и в самом деле был тот человек, которого я знал, как Слона, хотя здесь он выступал под именем Билл Вэйфис. И он был задержан в здании Федерального Бюро, где у него имелся встроенный в информационную сеть компьютер-перехватчик, который он использовал для включения в сверхсекретный поток документов. Все это произошло на следующий день после того, как я отправился в свой бегущий от действительности вояж. До меня вдруг дошло, что все это значило. Чувство вины захватило меня, потому что именно я был тем человеком, который отправил его в тюрьму. Если бы я не начал претворять в жизнь свой безумный план, он никогда и не стал бы связываться с Федеральными документами. Он сделал это только ради того, чтобы проверить, не являются ли мои грабежи частью хорошо отработанного плана операции полицейских чинов. - Я засадил его за решетку - поэтому я должен вытащить его оттуда! - крикнул я, вскакивая на ноги и проливая кофе на пол. Подтирая пролитое, я немного успокоился. Да, мне хотелось бы вытащить его оттуда. Но смогу ли я сделать это? Почему бы и нет? У меня уже был некоторый опыт организации побега из тюрьмы. И, наверное, было бы намного легче пробраться внутрь снаружи, чем наоборот. Но, подумав еще немного, я решил, что мне не следует слишком близко подходить к тюрьме, пусть полиция сама выведет его ко мне. Его должны были привезти в суд, используя какие-то средства передвижения. Но очень скоро я понял, что все не так уж просто. Это был первый за многие последние годы крупный преступник, которого удалось поймать, и вокруг этого дела было слишком много суеты. Вместо того, чтобы посадить его в городскую или региональную тюрьму, Слон был заключен в камере в самом здании Федерального Бюро. Я не мог подойти к нему даже на небольшое расстояние. И меры предосторожности, когда его доставляли в зал заседаний, были просто невероятными. Вооруженные фургоны, патруль, мотоциклы, полицейские суда на воздушной подушке и вертолеты. Я не мог к нему подобраться и здесь. Это значило, что все мои планы моментально расстроились. Я был заинтересован в этом деле, так же как и полиция - но совсем по другой причине. После долгого расследования они обнаружили, что настоящий Билл Вэйфис покинул планету двадцать лет назад. Все официальные записи этого факта исчезли из компьютерного файла - и осталась лишь коротенькая записка, которую сам Вэйфис чиркнул своему родственнику, что и обнаружило исчезновение его самого. Итак, если арестованный - не Вэйфис, тогда кто же он? Когда же их пленник подвергся допросу, согласно докладу, переданному прессе: "Он ответил на вопрос только молчанием и сдержанной улыбкой". Теперь они называли заключенного не иначе, как мистер Х. Никто не знал, кто он такой - а он предпочитал не распространяться по этому поводу. Был назначен день суда - не раньше, чем через восемь дней. Это стало возможным благодаря тому факту, что мистер Х отказался признать себя либо виновным, либо невиновным, не будет защищать себя, потому как отказался от общественного защитника. Обвинение, жаждущее вынесения приговора, заявило, что дело завершено, и попросило как можно раньше совершить правосудие. Судья, тоже желающий побыстрее оказаться в центре внимания, пошел навстречу этой просьбе и назначил заседание на следующую неделю. Я ничего не мог поделать! Прижатый к стенке, я признал свое поражение, но только на некоторое время. Я подожду до завершения судебного разбирательства. Тогда Слон будет просто одним из заключенных, и его наконец-то выведут из здания Федерального Бюро. Когда он будет надежно спрятан за решетку, я сумею организовать его побег. Как раз перед прибытием следующего космического корабля, который и увезет его отсюда для освежения мозгов и очищения духа. Они, конечно же, станут применять все возможные чудеса современной науки, чтобы обратить его в честного и добропорядочного гражданина, но, зная его, я был уверен в том, что он скорее умрет, чем это случится. Я должен вмешаться. Но это было очень трудно для меня сделать. Я не мог найти способ, как пробраться в зал суда во время слушаний. Поэтому я, как и другие жители планеты, наблюдал за ними по телевидению, когда они начались. И закончились подозрительно быстро. Все утро первого дня ушло на зачитывание хорошо задокументированного списка всех его преступлений. Это было просто ужасно. Должностное преступление, повреждение банка данных, вторжение в информационную сеть, вероломство, сокрытие важных документов - это был просто кошмар. Свидетель за свидетелем читали свои заявления, которые сразу же принимались к сведению и вносились в обвинение. Но Слон, казалось, не видел и не слышал всего этого. Он смотрел куда-то вдаль, будто разглядывал что-то более интересное, чем то простое действо, которое происходило здесь, в зале суда. Когда все свидетели дали показания, судья ударил своим молоточком и объявил, что суд удаляется на обед. Когда суд возобновил работу - после перерыва, которого бы хватило на солидный банкет из семнадцати блюд с последующими танцами и девочками - судья был в веселом расположении духа. Он все время кивал головой в знак согласия, когда зачитывалось обвинение, поблагодарил всю толпу юристов за отлично проделанную работу, и они удалились. Затем он посмотрел на присутствующих взглядом Римского папы и заговорил с большими промежутками в речи для удобства репортеров. - Это дело настолько ясно, что оно просто очевидно. Государственному преступнику предъявлено столько обвинений, что их не выдержала бы ни одна защита. То, что защитник не был востребован, только подтверждает правильность моих слов. А правда заключается в том, что подсудимый совершил преднамеренно, с особой жестокостью и продуманностью, все те преступления, в которых он был обвинен. В этом не приходится сомневаться. Но несмотря на это, я продолжу обсуждение этого вопроса весь сегодняшний день и вечер. Он получит шанс показать себя с наилучшей стороны, от чего он отказался раньше. Я не вынесу окончательного приговора до завтрашнего утра, когда мы все здесь соберемся вновь. Тогда я объявлю приговор. Правосудие свершится, и вы в этом убедитесь. - Да, немного справедливости, - процедил я сквозь зубы и собирался уж было выключить телевизор. Но судья еще не закончил. - У меня есть информация, что этим делом очень заинтересовалась Галактическая Лига. Космический корабль уже стартовал и через пару дней будет здесь. Заключенный выйдет из-под нашей опеки, и мы, поймите правильно мои эмоции и простите, избавимся от него. У меня отвисла челюсть, и я тупо уставился на экран. Все кончено. Только два дня. Что я могу сделать за два дня? Могло ли это быть крахом для Слона - и крахом моей едва начавшейся криминальной карьеры? Я не собирался сдаваться. Я должен был по крайней мере попытаться, даже если потерплю неудачу и буду сам пойман. По моей вине он оказался в таком глупом положении. И я поклялся себе, что предприму все возможное для его спасения. Но что я мог сделать? Подобраться к нему поближе в здании Федерального Бюро было просто невозможно, так же как и по пути в зал заседаний и в самом зале суда. Суд. Суд? Суд. Суд! Суд - почему же я не подумал о суде? Что было в нем такого, что задело мой интерес, что скреблось в моем продолговатом мозгу, стараясь подкинуть мне идею? Ну конечно же! Ура! Я вскочил от восторга и забегал по комнате кругами, размахивая руками и издавая горлом громкие звуки, подражая - как это всем нравится на пикниках - впавшему в охоту свинобразу. - Так что же суд? - спросил я себя, и на этот вопрос у меня уже был ответ. - Я тебе скажу, что же суд. Это старое здание, с претензией на древнюю архитектуру, находится под охраной государства. Возможно, в полуподвале находятся какие-нибудь архивные помещения, и вне всякого сомнения, полно летучих мышей на чердаке. Днем оно охраняется, как монетный двор - но оно пусто ночью! Я полез в шкаф для снаряжения и стал вываливать необходимые вещи на пол. Набор инструментов, отмычки, фонарики, проволока, диктофоны и жучки - все те приспособления, которые могли понадобиться в работе. Теперь автомобиль - или лучше фургон - был бы очень даже кстати, так как мне скорее всего понадобится средство передвижения для двоих. Я позаботился об этом тоже. У меня было несколько мест, которые я приметил на крайний случай. И он наступил. Хотя день еще был в разгаре, грузовики и фургоны Крамб - Бэйкери находились в своих гаражах, где их готовили к предрассветной суматохе следующего утра. Случилось так, что один из фургонов стоял на улице неподалеку от ворот. Я вскочил в него, выехал на дорогу и помчался навстречу городским огням. Когда спустились сумерки, я был уже на проселочной дороге, въехав в Пели Гейтс с наступлением темноты, а немного погодя я уже входил с черного входа в здание суда. Сигнализация против взломщиков была очень древней, способная противостоять лишь детям или умственно дефективным - скорее всего из-за того, что в здании не было ничего стоящего, что можно было бы стянуть. Вооруженный схемой, которую я изготовил сам во время процесса, я прошел прямо в зал. Комната шесть. Я стоял у порога и оглядывал темное помещение. Оранжевые огни с улицы пробивались сюда через высокие окна. Я молча вошел внутрь, уселся на место судьи и уставил взгляд на ложе для свидетелей. Затем я отыскал глазами скамью подсудимых, на которой во время слушаний сидел Слон и где он будет сидеть по их окончании - и это то самое место, где он встанет, чтобы услышать свой приговор. Его огромные руки схватят перила вот в этом месте. Как раз в этом. Я посмотрел вниз на деревянный пол и ухмыльнулся. Затем простучал его. Потом достал дрель, и мой план начал претворяться в жизнь. О, это была чересчур беспокойная ночь! Мне пришлось очистить подвал под залом суда от всевозможных коробок и ящиков, пилить и стучать молотком, и покрываться испариной, и даже на продолжительное время отлучаться из здания, чтобы найти какой-нибудь спортивный магазинчик и пробраться туда. Но самое решающее - я должен был разработать и подготовить план отступления. Сам побег не должен быть чересчур поспешным - но он должен быть безопасным и застрахованным от любых неожиданностей. Если б у меня было время, я бы проделал небольшой туннель. Но времени не было. Поэтому вместо ручной работы нужно было использовать работу головы. Устроившись поудобнее, я стал размышлять и чуть не уснул. Никогда! Я снова выбрался из здания, отыскал круглосуточный ресторан, оборудованный угрюмыми роботами, и выпил две чашки кофе с повышенной концентрацией кофеина. Это помогло для выработки идей и учащенного сердцебиения. Я вышел, шатаясь, из ресторана, и отправился в магазин верхней одежды. Когда же я вновь добрался до зала заседаний, я просто валился с ног от усталости. Трясущимися руками я запер все двери, чтоб скрыть следы своего присутствия. С первым лучом восходящего солнца я завершил всю работу. Неуклюже действуя уставшими пальцами, я запер подвал снаружи, проковылял через комнату к брезентовой подстилке, завел будильник - и, улегшись на пол, тут же погрузился в дремоту. Я проснулся в кромешной темноте, разбуженный комариным писком своего будильника. На мгновение меня охватила паника, но я вовремя вспомнил, что подвал не имел окон. А снаружи день должен был быть в полном разгаре. Сейчас посмотрим. Я зажег фонарик, установил его поудобнее - затем включил телемонитор. Прекрасно! На экране появилась цветная картинка зала суда, проецируемая на монитор через специальное устройство для наблюдения, которое я установил прошлой ночью наверху. Несколько служащих вытирали пыль с мебели и подметали пол. Заседание начнется через час. Телевизор продолжал работать, а я в последний раз проверил, не напрасно ли я трудился всю предыдущую ночь. Нет, все в порядке, все функционирует... мне оставалось только ждать. Что именно я и делал, прихлебывая холодный кофе и с трудом разжевывая засохший бутерброд из запасов предыдущего дня. Тревога ожидания кончилась, когда двери зала распахнулись и веселая публика и пресса хлынули внутрь. Я мог прекрасно их видеть на экране монитора, прислушиваясь к шарканию ног над головой. Раздавался приглушенный шум голосов, стихший только тогда, когда прибыл суд. Все глаза были прикованы к судье, и все уши насторожились, когда он прочистил горло и начал говорить. Сначала он утомил всех до смерти, подробно останавливаясь на свидетельских показаниях предыдущего дня, затем добавил полнейшее свое согласие со всеми обвинениями и наблюдениями. Я перестал обращать внимание на его бубнящий голос и посмотрел на Слона, который сидел с высоко поднятой головой. Они так ничего от него и не добились. Черты лица его были неподвижны, он выглядел даже скучающим. Но в его глазах я заметил проблеск ненависти, граничившей с презрением. Гигант, поверженный муравьями. Твердая линия его подбородка говорила о том, что они могли подвергнуть заключению его тело, но душа его оставалась свободной. Правда ненадолго, если судья будет действовать в том же духе. Тут что-то в голосе судьи привлекло мое внимание. Он наконец закончил свою длинную преамбулу. Он снова прочистил горло и указал на Слона. - Подсудимый, встаньте для вынесения приговора. Все глаза обратились к заключенному. Он продолжал сидеть, не двигаясь. В зале поднялся негромкий ропот. Судья начал заливаться краской, ударяя своим молоточком. - Я заставлю вас подчиняться суду, - прогремел его голос. - Подсудимый либо встанет, либо его силой заставят сделать это. Это должно быть понятно? Я покрылся испариной. Если бы я только мог подсказать ему не вызывать дополнительных трудностей. Что я смогу сделать, если его будут держать здоровенные безобразные полицейские? Два из них уже направились к нему по сигналу судьи. Только тогда Слон неспешно поднял взгляд. Его глаза были полны нескрываемого презрения, способного напугать любого достопочтенного джентльмена, а не только тупого судью; в них было столько отвращения, что оно могло уничтожить низшие существа. Но он вставал! Полицейские остановились на полпути, когда он вытянул вперед огромные руки и ухватился ими за перегородку. Она скрипнула, когда он оперся на нее и приподнял свои массивные формы, выпрямившись во весь рост. Он высоко держал голову, отпустив перила и уронив руки. Пора! Я со всей силы надавил на кнопку. Разрывы не были громкими. Но эффект был драматическим. Они выбили два болта, которые удерживали угол люка на месте. Под неимоверной тяжестью Слона люк распахнулся, и он рухнул вниз словно бомба. Я мигом вскарабкался по приставной лестнице, как только он упал позади меня, - успев все же в последний момент взглянуть на зал суда на экране. Там воцарилась тишина, когда он исчез из поля зрения. Пружины захлопнули дверцу люка, и я втолкнул тяжелые стальные запирающие болты в отверстия под ними. Все это произошло так быстро, что горизонтальная фигура Слона все еще подпрыгивала вверх и вниз на брезенте, когда я обернулся и посмотрел на него. Я спустился по лестнице к нему в тот момент, когда он остановился и, взглянув на меня своими бесстрастными глазами, заговорил. - А, Джим, мой мальчик. Как приятно видеть тебя снова, - он ухватился за мою протянутую руку, и я помог ему опуститься на пол. Над нами началось столпотворение, раздавались крики и визг, которые были ясно слышны сквозь пол. Я позволил себе один торжествующий взгляд на экран, на судью с выпученными глазами, на суетящихся вокруг полицейских. - Очень впечатляюще, Джим, очень, - сказал Слон, тоже восхищаясь изображенной на экране сценой. - Направо! - скомандовал я. - Взгляни-ка на это, когда будешь снимать свои одежды. У нас очень мало времени, потом все объясню. Он не колебался ни секунды и сдернул с себя все, прежде чем я произнес последние слова. Его массивная фигура осталась облаченной в довольно привлекательное белье пурпурного цвета. Он поднял руки по моей команде, и я, взобравшись на лестницу, набросил на него безразмерное платье. - Вот пальто, - сказал я. - Надень теперь его. Платье доходит до земли, поэтому можно не переодевать туфли. Теперь большую шляпу, вот так, зеркало и губную помаду, пока я отпираю двери. Он сделал все так, как я сказал, не проронив ни слова в знак протеста. Слон исчез, и появилась леди поистине гигантских размеров. Над ее головой раздавался стук и грохот, но она полностью игнорировала его. - Пойдем! - позвал я, и он засеменил через комнату в совершенно женской манере. Я держал дверь закрытой, пока он не подошел ко мне, используя эти секунды для того, чтобы кое-что объяснить ему. - Они сейчас находятся где-нибудь на лестнице, ведущей в подвал - но они заблокированы. Мы пойдем по другому пути, - я натянул полицейский шлем в соответствии с формой, которая была на мне. - Ты заключенный под моим арестом. Выходим - давай! Я взял его за руку, и мы повернули налево по пыльному коридору. Позади нас слышался треск и крики из-за заблокированной лестничной клетки. Мы поспешили дальше, в котельную, и через нее по короткому лестничному пролету к тяжелой входной двери. С обильно смазанными жиром петлями и замочной скважиной. Она открылась от одного моего прикосновения, и мы шагнули из нее на дорожку аллеи. Чуть не у самой спины полицейского, который стоял тут на страже. Он был один. Изучение обстановки заняло у меня не больше мгновения. Узкая аллея была открыта в самом конце. Позади нас был тупик. Люди - и спасение - были на улице, за спиной полицейского. Тут Слон споткнулся позади меня, и что-то скрипнуло у него под ногой. Полицейский повернул голову, чтобы посмотреть. Я видел, как расширились его глаза - так и должно было случиться, потому что леди позади меня выглядела впечатляюще. Я воспользовался его отвлеченным вниманием, прыгнул вперед и протянул руку, пытаясь удержать его голову в том же повернутом положении. Он схватил меня своими сильными руками - которые тут же беспомощно повисли, как только я тонгозским приемом заломил ему шею на сорок шесть градусов назад, и он потерял сознание. Я опустил его на землю и поднятой ладонью остановил Слона, размашисто шагающего вдоль по аллее. - Не сюда. На двери здания напротив - это был магазин - было написано "СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД", и она была закрыта. Я отворил ее с помощью приготовленных заранее ключей. Помахав своему приятелю, я в то же время снял шлем с головы и швырнул его в сторону полицейского. Я изнутри закрыл дверь и сбросил форменную куртку. На шее появился шейный платок, и я оказался одетым в широкие штаны и простую рубашку. Я положил свои усики в карман, и мы присоединились к толпе покупателей. Рассеянно поглядывая на прилавки, но, конечно же, не тратя зря времени на покупки. Я заметил несколько удивленных взглядов, брошенных на мою спутницу, но это был очень приличный магазин, и никто здесь не позволил бы себе грубость пялить на нее глаза. Я первым подошел к выходу, придерживая дверь и пропуская ее вперед, и мы влились в проходящую мимо толпу. Позади нас, становясь все глуше по мере того, как мы удалялись, слышались крики и сигнальные сирены. Я позволил себе слабую улыбку. Бросив быстрый взгляд назад, я заметил, что моя спутница сделала то же самое. Она даже имела нахальство позволить себе подмигнуть мне. Я мигом повернулся назад, - я не мог поощрять такие вещи - затем свернул за угол на боковую улочку, где нас ждал хлебный фургон. - Стой здесь и смотри в зеркальце, - сказал я, отпирая дверцу. Я забрался внутрь, едва успев подвинуться, когда мощная фигура влезла в фургон вслед за мной. - Никого не видно... - с трудом выдохнул он. - Прекрасно. Я выпрыгнул наружу, надежно задраил дверь, прошел на сиденье водителя, вскарабкался на него и завел мотор. Фургон двинулся вперед, медленно пробираясь через толпу пешеходов, и, переждав светофор, вырулил на улицу. Я подумал было проехаться мимо здания с