уковины вы называете оружием? - Да. И предупреждаю: если вы на нас нападете, мы будем защищаться. - О, не извольте беспокоиться. Я - приверженец индивидуального мютюэлизма и не способен причинить вреда ближнему своему. - Зато ваши армия и полиция способны это сделать, схитрил я. - Мне, конечно, знакомы эти слова, но вы можете не опасаться: у нас нет ни армии, ни полиции. Кстати, почему вы стоите? Располагайтесь поудобнее, а то, боюсь, вы сочтете меня негостеприимным хозяином. - Ушам своим не верю, - пробормотал я. - Сержант, свяжитесь со штабом генерала Лавендера. Сообщите, что мы соприкоснулись с противником. Сопротивления не встречено. Язык, захваченный нами, не подтверждает присутствия на планете вооруженных сил и полиции. Под настороженными взглядами моих молодцев Стирнер открыл бар и достал высокую бутылку и рюмки. - Вино, - сказал он. - Отменное, для самых дорогих гостей. Надеюсь, вам и вашим помощникам оно понравится, - он протянул мне рюмку. - Сначала вы, - продемонстрировал я военную подозрительность. - Безымянный сэр, ваша вежливость достойна всяческих похвал. - Он отхлебнул, и я взял рюмку. Отличное вино. - Вас требует генерал, - доложил Блох, входя с рацией. - Капитан Дрем на связи, - сказал я. - Дрем, как прикажете вас понимать? Вы обнаружили противника? - Сэр, я занял электростанцию. Никаких инцидентов. Сопротивления нам не оказано. - Вы первым соприкоснулись с противником. Что скажете насчет его армии? - Ее не существует, генерал. По словам военнопленного, здесь нет ни армии, ни полиции. Генерал недоверчиво фыркнул. - Высылаю вертолет, доставить мне пленного. Сам его допрошу. Конец связи. Та-ак. Меньше всего мне в эту минуту хотелось мозолить глаза начальству. Очень уж велик шанс, что в штаб прибыл генерал Зеннор. Инстинкты требовали забиться в нору. С другой стороны, если не удастся убедить этих ослов, что им некого бояться, может начаться резня. Рано или поздно не выдержит какая-нибудь задница и откроет стрельбу... - Я получил приказ доставить пленного к генералу, - сообщил я солдатам. - Сейчас прибудет транспорт. Сержант Блох, вы остаетесь за меня, пока вас не сменит лейтенант Хеск. Вы полетите со мной, - я показал Стирнеру на дверь. - Но я должен находиться здесь. Боюсь, я не смогу вам помочь. - Вы не мне должны помочь, а своему народу. Учтите, наша армия очень велика, каждый солдат вооружен. Скоро мы захватим вашу планету. Могут быть жертвы. Но их не будет, если вы сумеете убедить командующего, что ваш народ не окажет сопротивления. Вы поняли меня? Его лицо исказилось ужасом. - Вы это всерьез? - хрипло спросил он. - Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? Я мрачно кивнул. - Раз так - я согласен. Конечно, конечно, я лечу с вами. Непостижимо! - Я тоже многое не в силах постичь, - сказал я, ведя Стирнера к выходу. - Приверженцам индивидуального мютюэлизма полиция ни к чему, - Стирнер оживился, получив возможность прочитать мне небольшую лекцию. - Никогда о нем не слышал. - Как вам не повезло! Рискуя впасть в упрощение, я... - Капитан Дрем, разрешите обратиться! - капрал Аспайя выбрался из командирской машины, несмотря на слабые попытки Мортона его удержать, подбежал ко мне, вытянулся по стрункам и отдал честь. - Сэр, я понял, что был не прав. Вы такой молоденький и щуплый с виду, вот я и решил, что лучше вас знаю службу, и зарядил винтовку. Теперь я понимаю свою ошибку. Прошу дать мне возможность искупить свою вину, потому что армия - это моя жизнь, я в ней тридцать лет. - почему вы решили, что я прав, рядовой Аспайя? У него засияли глаза. - Потому что вы мне крепко врезали, сэр! Вон я какой здоровый, а вы меня запросто свалили. Показали, что каждый должен знать свой шесток. "Что за чушь собачья? - подумал я. - Его не устраивал приказ избегать насилия. Только подвергшись насилию, он понял, что был не прав. Ну и логика!" - Пожалуй, я вас на этот раз прощу. Человек, способный признать свою ошибку, заслуживает снисхождения. Хоть вы теперь ничтожный рядовой, а я - капитан, я готов пожать вашу руку и разрешить вернуться в строй. - Капитан, вы - настоящий командир, и никогда не пожалеете, что простили меня ! - он с жаром пожал мне руку и отступил на шаг, вытирая кулаком слезу. Услышав далекий рокот, я задрал голову. С небес спускался вертолет. - Мортон, до моего возвращения будете командовать ротой. Следите за тем, чтобы Блох выполнял все ваши распоряжения. Мортон с ужасом кивнул и не сказал ни слова. Я посадил Стирнера в вертолет и забрался следом. - К генералу, - приказал я пилоту и тяжело вздохнул. Меня не оставляло ощущение, что я сунул голову в петлю и теперь поудобнее прилаживаю ее на шее. Но что еще оставалось? - Я читал о подобных летательных аппаратах в учебниках истории, - сказал Стирнер, с восхищением глядя в иллюминатор. - Для меня это очень важный момент, безымянный сэр. - Капитан. Называйте меня так. - Рад с вами познакомиться, Капитан. И позвольте поблагодарить вас за возможность объяснить вашему начальству, что мы рады гостям. Вам некого бояться. Мы никому не причиним зла. - Сэр, пленный доставлен, - доложил я Лавендеру, прибыв в штаб. - Он говорит на малоизвестном диалекте, который я, к счастью, изучал в школе. Я могу переводить, сэр. - Отставить, - мрачно буркнул генерал. - Вы - пехотный офицер, а не переводчик. Штатный переводчик у нас майор Кьюсел. Майор, переводите. Черноволосый майор оттеснил меня плечом, и я встал перед Стирнером. - Кион ви компренас? - заорал он. - Шпрехен зи пу пишь? Анкай сойай иинспай игпай атинлай? Ук кук волупук? - Очень сожалею, сэр, но я не понял ни слова. - Ага! - обрадовался майор, - это малоизвестный диалект, на нем говорят жители одной отсталой крестьянской планеты. Но мне он знаком - по местному бизнесу. Мы импортировали свинобразьи котлеты... - Майор, хватит болтать. Переводите. Спросите у него, где скрывается армия и где расположены опорные пункты полиции. С интересом я слушал майора. Несмотря на врожденное умение говорить и неумение слушать, он с грехом пополам добился от Стирнера информации, которую я уже получил. Генерал огорченно вздохнул. - Если это правда, мы не сможем перестрелять их со спокойной совестью. - Он повернулся ко мне. - Вы уверены, что они не окажут сопротивления? - Уверен, сэр. Насилие чуждо их натуре. Разрешите поздравить вас с первым в истории галактики бескровным вторжением! Скоро вы завоюете для славного острова Невенкебла целую планету, не потеряв ни одного солдата! - Не спешите радоваться, капитан. Генералам, привозящим армию домой нетронутой, медали не достаются. Славу обретают в битвах, и запомните мои слова - битва будет. Такова человеческая природа. Не все же трусы на этой планете... - В чем дело, Лавендер? - раздался знакомый голос, и температура моей крови сразу упала градусов на десять. Я затаил дыхание. - Генерал Зеннор, захвачен первый пленный, - доложил Лавендер.-Я его допрашиваю. Он порет явную чушь. Говорит, ни армии у них нет, ни полиции. - И вы ему поверили? Кто и где его захватил? - Капитан Дрем на электростанции. Я повернулся кругом. Зеннор посмотрел на меня и отвел взгляд. И снова уставился на меня. - Капитан, где мы с вами встречались? - На учениях, сэр. На маневрах, - ответил я самым гнусавым голосом, на какой был способен. Зеннор приблизился и пристально вгляделся мне в лицо. - Неправда. Где-то еще. И с вами был кто-то еще. Его глаза вспыхнули, и он ткнул в меня пальцем. - Слон! Вот кто был с тобой. - А ты его убил! - закричал я, хватая Зеннора за шею. Особый захват, три секунды и - смерть... Одна секунда... Он потерял сознание. Вторая секунда... Обмяк. Третья... В глазах у меня погас свет. В затылке вспыхнула боль. "Три секунды..." - подумал я и отключился. Прошла вечность, прежде чем я очнулся от боли, распространяющейся от затылка по всему телу. Я не шевелился, пытаясь отогнать боль, - но безрезультатно. Меня окружала темнота. Или это оттого, что глаза закрыты? Выяснять не хотелось. Я застонал. Звук показался таким приятным, что я не удержался от второго стона и при этом ощутил, как мою голову приподнимают и к губам прижимают что-то влажное. Вода? Очень кстати. Я сделал несколько глотков и, почувствовав облегчение, рискнул открыть глаза. Надо мной нависало пятно, напоминающее человеческое лицо. Я моргнул несколько раз, очертания лица стали более четкими. - Мортон... - А то кто же? - горестно отозвался он. Затем перетащил меня к стене и придал моему телу сидячее положение. Голова раскалывалась на куски. Сквозь пелену боли в мозг с трудом проникал голос Мортона: - Ну-ка, проглоти и запей. Так доктор сказал. Это от головы. Яд? Черта с два, не стоит и мечтать. Пелена заколыхалась и растаяла, оставив онемевшим все тело. Я открыл второй глаз и посмотрел на Мортона, понуро сидящего на фоне решетки. - Он мертв? - прохрипел я. - Кто? - Генерал Зеннор? - Полчаса назад выглядел живее некуда. Я тяжко вздохнул. Выходит, сорвалось. Впрочем, может, оно и к лучшему. Конечно, мне ничего так не хотелось, как отомстить Зеннору за Слона. С другой стороны, я впервые в жизни пытался убить человека и не скажу, что эта процедура доставила мне удовольствие. Похоже, в убийцы я не гожусь. Одного только жаль: чтобы выяснить это, я сунул голову в петлю. Да еще и Мортона подвел. - Прости меня, если можешь, - сказал я ему. - Я слишком увлекся и забыл позаботиться о твоей безопасности. - Меня выдал сержант Блох, когда на электростанцию прибыла военная полиция. Он догадался, что я не офицер. Я им все рассказал, еще до того, как меня принялись бить. - Это я во всем виноват. - Не говори так, рано или поздно меня все равно арестовали бы. Армия и я - несовместимы. А ты мне очень помог, Жак. - Джим. Мое настоящее имя Джим ди Гриз. Я с далекой планеты. - Будем знакомы, Джим. Ты шпион? - Нет. Я искал генерала Зеннора. По его вине погиб мой лучший друг. - А как насчет говорящей птицы? Я прижал палец к губам и указал на дверь. Мортон непонимающе поморгал и хотел о чем-то спросить, но я его опередил. - А, ты вспомнил ту байку о моем школьном дружке, у которого была говорящая птица? Да, бедняга потом спился и пошел в миссионеры, только не припомню, к чему я это рассказывал. Мортон смотрел на меня, как на чокнутого. Я огляделся и увидел, что лежу на тонком матраце, брошенном на пыльный пол. Я написал пальцем в пыли: "Тихо - могут услышать", дождался, когда лицо Мортона прояснится, и стер слова. - Но сейчас мне неохота травить байки. Где мы? - В большом здании посреди города, захваченного войсками. Здесь теперь штаб или что-то в этом роде. Пока меня сюда вели, я заметил много военных. В замочной скважине заскрежетал ключ. Мы оглянулись на дверь. В камеру вошло несколько военных полицейских с винтовками, за ними - Зеннор с повязкой на шее и жаждой мести в глазах. - Да, теперь-то ты можешь меня не бояться, - с ухмылкой произнес я, обведя взглядом полицейских, держащих нас на мушке. Зеннор подошел и ударил меня ногой в бок. Корчась от боли, я прохрипел: - Какие мы смелые - бить лежачих... Зеннор отвел ногу для удара, но передумал и, вытащив пистолет, прицелился мне в переносицу. - Уведите второго. Оставьте нас одних. Принесите стул. Полицейские быстро выполнили приказ: вытолкали за дверь Мортона, внесли в камеру деревянный стул и благоговейно поставили его под начальственный зад. Зеннор медленно сел, не выпуская меня из-под прицела. Заговорил он после того, как снаружи заперли дверь. - Я хочу знать, как ты сюда попал и как тебе удалось выследить меня. Выкладывай. "Почему бы и нет?" - подумал я, потирая ушибленный бок. Выдумывать не было ни сил, ни желания. Легче рассказать все как на духу. С некоторыми поправками, разумеется. - Ладно, расскажу. Мы с тобой распрощались на Спиовенте, когда ты продал нас в рабство. Это очень суровая планета, малопригодная для стариков вроде Слона. Он умер, и за мной остался должок. Зеннор поправил повязку и прорычал: - Дальше? - А дальше почти нечего рассказывать. Несколько войн, убийство, пытка - обычные дела. Спасся я благодаря Военно-Космической Лиге. Я был арестован и попал на Стерен-Гвандру, там бежал из-под стражи и напал на твой след. Ведь ты допустил большую ошибку. - Что за чушь? - Это не чушь, капитан Гарт. Помнишь, ты подсунул одной девчонке наркотик и выдал ее полиции? - Это несущественно. - Для кого как. Для Бибз - существенно. Она была на свободе, и прежде чем мы с ней расстались, я узнал, где тебя искать. Вот и вся история. Зеннор смотрел на меня, гладя пальцем спусковой крючок. Я старался не глядеть на пистолет. - Не вся. Выходит, шпион, высадившийся в бухте Мархавено - это ты? - Да. И мне не составило труда проникнуть в твою бестолковую разгильдяйскую армию и расти в чинах, пока не представился случай схватить тебя за горло. Просыпаясь по ночам в холодном поту, вспоминай о том, что я запросто мог тебя пристрелить. Ну что, будешь стрелять или пришел сюда поиграть с пистолетом? - Не подзуживай меня, щенок! Ты, конечно, умрешь, но с большей пользой для нашего дела. После суда, на котором тебе и твоему помощнику предъявят обвинения в нападении на вышестоящее начальство, самовольном присвоении офицерского звания, разглашении военной тайны. Затем вас расстреляют. Публично. - И чего ты надеешься этим добиться? - Я надеюсь убедить упрямых туземцев в том, что наши слова не расходятся с делами. Это трусливое, бесхребетное стадо без боя отдало свою планету, а теперь оно жалобно блеет, требуя ее обратно, и отказывается работать, пока мы не улетим. Если они сейчас же не вернутся на рабочие места, город будет парализован. Но твоя смерть заставит их одуматься. - Интересно, как? - Очень просто. Они увидят, что я не бросаю слов на ветер. Сначала мы расстреляем тебя, затем возьмем заложников и убьем их, если остальные не уступят. - Ах ты, ничтожество! Подонок! Зря я тебя не прикончил, когда была такая возможность! - Но ведь не прикончил, - усмехнулся он. И выстрелил, когда я к нему бросился. Пуля меня не задела, но выстрел оглушил. Я упал, и на меня обрушился град ударов. Наконец Зеннор перестал меня пинать и остановил полицейских, пришедших к нему на помощь. Я встал на четвереньки и посмотрел на него сквозь красный туман. - Вымыть и переодеть. Второго - тоже. Через два часа суд. Что случилось потом - не помню. Я очнулся, когда Мортон стаскивал с меня куртку. - Оставь. Я сам, - моргая, я уставился на чистую форму рядового, лежащую на стуле. Такой же мундир был на Мортоне. Я сбросил на пол окровавленную куртку, стащил сапоги и брюки. Сапоги. Сапоги? Сапоги! Мои губы растянулись в довольной ухмылке. - Ты знаешь, что скоро суд? Мортон мрачно кивнул. - Сколько осталось времени? - Около часа. Я сунул руку в правый сапог, нащупал тайничок в каблуке. Около часа? Ну, за это время мы далеко уйдем. Сейчас Достанем отмычку, отопрем дверь, проскользнем в коридор и растворимся в безликой толпе солдат. Но увы, этому прекрасному плану не суждено было осуществиться. Отмычки в каблуке не оказалось. - Зеннор велел передать тебе странные слова, когда ты сунешь руку в сапог, - сказал Мортон. - "Дельце не выгорит". Я ничего не понял, но он сказал, что ты поймешь. - Понял, - со вздохом произнес я и принялся одеваться. Через час за нами пришли, заковали в цепи и потащили на суд. Естественно, мы с Мортоном не испытывали ни малейшего желания участвовать в этом дурацком шоу, но не было и другого выбора. Нас проволокли по коридору и лестнице на улицу. Там под злобные крики и лязг оружия заставили подняться на помост, сооруженный специально для спектакля. Все было готово: судьи, конвой, клетка, горнисты и толпа горожан вокруг помоста. Толпу, судя по оцеплению, собрали силой. Несколько горожан (все седые и лысые) сидело в креслах на помосте, среди них я заметил Стирнера. Увидев меня, он приподнялся и подошел к клетке. - Капитан, что они хотят с вами сделать? Мы ничего не понимаем... Я ушам своим не поверил. - Вы говорите на эсперанто? - Да. Один из наших ведущих лингвистов разыскал в библиотеке учебники этого любопытного языка, и многие освоили его за ночь, дабы облегчить общение с... - Немедленно усадите старика! - рявкнул Зеннор. В этом спектакле он, разумеется, отвел себе роль главного судьи. - Что здесь происходит? Я ничего не понимаю! - восклицал Стирнер, когда его тащили прочь от клетки. Начался суд. Каждый раз, когда Стирнер и его друзья пытались протестовать, горнисты трубили что было сил. Я клевал носом и получал за это пинки. Мортон сидел в оцепенении, глядя в одну точку. Я не слушал судей до тех пор, пока нас с Мортоном не заставили подняться. Зеннор зачитывал приговор: - ...тяжестью неопровержимых улик. Поэтому осужденные будут отправлены в камеру до восьми часов завтрашнего утра, откуда доставлены на место казни и расстреляны. - Это беззаконие! - закричал я. - Это фарс! Почему ни о чем не спросили подсудимых! Я требую последнего слова! - Конвой, утихомирить осужденных. Тотчас мой рот зажала волосатая лапища, вскоре уступившая место тряпичному кляпу. Подобным образом конвоиры расправились и с Мортоном, хотя он молчал и был на грани обморока. - Скажите, что сейчас они услышат важное сообщение, - обратился Зеннор к переводчику. Тот поднял мегафон, и на толпу обрушился громоподобный голос. - Вас собрали в связи с тем, что значительная часть населения города не подчинилась военным властям. Мы вам продемонстрировали, как вершат суд посланцы острова Невенкебла. Перед вами двое злодеев, обвиненных во множестве тяжких преступлений. Вина их доказана, приговор вынесен. Завтра в восемь утра они умрут. Вам все ясно! По толпе пробежал шепоток. Стирнер встал. Стражники протянули было к нему лапы, но Зеннор жестом велел оставить старика в покое. - Думаю, мой голос будет голосом всех горожан, - сказал Стирнер, - если я попрошу некоторых разъяснений. Нам непонятно, откуда эти люди знают, что завтра умрут? Они не похожи на больных. И на каком основании вы называете точный час их кончины? Зеннор ошалело посмотрел на него и взорвался: - Вы что, недоумки? Неужели эту планету заселяли умственно отсталыми? Преступники умрут завтра потому, что мы их расстреляем. Из огнестрельного оружия! Вот оно, оружие, - он выхватил из кобуры пистолет и пальнул несколько раз в деревянный настил. - Оно стреляет пулями, а пули делают в людях дырки. Завтра оружие сделает дырки в приговоренных. Я знаю, что вы - не вегетарианцы, вы забиваете скот на мясо. Подобным образом мы забьем завтра двух преступников! Теперь вам все ясно? Побледневший Стирнер рухнул в кресло. Зеннор схватил мегафон. - Да, они умрут, причем у вас на глазах. И тогда вы уясните, чего мы от вас хотим, и выполните все наши приказы, и впредь будете делать все, что мы ни потребуем. Если откажетесь - будете осуждены и казнены. Мы готовы стрелять и убивать до тех пор, пока уцелевшие не поймут, чего мы добиваемся, и не согласятся в точности все, что... Он умолк, обнаружив, что лишился аудитории. Стирнер и его товарищи повернулись к Зеннору спиной, спустились с помоста и пошли прочь, их примеру последовали все остальные. Те, кого хватали солдаты, молча пытались вырваться, но не дрались, большинство расходилось беспрепятственно. Зеннор понял, что без насилия удержать горожан не удастся. Он был порочен и злобен, но неглуп, и сообразил, что зубы показывать еще рано. - Ладно, идите, - сказал он в мегафон. - Солдаты, не задерживайте их. Расходитесь по домам. И думайте о том, что сегодня увидели и услышали. Завтра утром вы вернетесь сюда и увидите, как умрут осужденные. Потом узнаете наши требования. И выполните их. Он дал знак конвоирам, и нас с Мортоном потащили в камеру. И оставили там, не сняв цепей и не вытащив кляпов. Одному Богу известно, сколько часов пролежали мы с Мортоном в камере. Наконец распахнулась дверь, и вошел коренастый полицейский с двумя подносами. Он взглянул на нас, и на его лбу появились морщины. Мне показалось, я вижу, как по недоразвитым синапсам ползают вялые мысли. "Принес еду. Кормить заключенных. У них кляпы. Не смогут есть..." На этой стадии мыслительного процесса он оглянулся и позвал через плечо: - Сержант! У меня проблема. - У тебя точно будет проблема, если ты вызвал меня понапрасну, - проворчал сержант, входя в камеру. - Глядите, сержант. Я принес им еду. Но у них кляпы, как они будут есть? - Ладно, ступай, как-нибудь сам разберусь. Сержант достал связку ключей, отомкнул мои оковы и повернулся к Мортону. Я, не удержавшись, тихо застонал через кляп, разминая ноющие кисти, и попытался сесть. Выходя, сержант ухмыльнулся. Я выдернул изо рта кляп и запустил им в дверь, затем склонился над подносом, потому что, несмотря на все неприятности, успел зверски проголодаться. Но, взглянув на еду, брезгливо отодвинул его. - Колбаса, - сказал Мортон, выплевывая клочки материи. - Я почувствовал ее запах еще в ту минуту, когда стражник подходил к двери. Я последовал его примеру, глотнув воды из кружки. А потом легонько стукнул своей посудой о его посуду и сказал: - Тост. За военную справедливость. - Хотелось бы мне быть таким же стойким, как ты, Джим. - Я не стойкий, просто свищу в темноте, поскольку не вижу выхода. Эх, была бы отмычка... - Это ее имел в виду генерал? - Да, ее. Теперь мы можем только сидеть и ждать утра. Эти слова предназначались не столько для Мортона, и без того подавленного, сколько для чужих ушей. Камера, возможно, была оборудована "клопами", в том числе и оптическими. Я внимательно осмотрел стены и потолок, но ничего подозрительного не заметил и решил рискнуть. Жуя колбасу и смывая ее омерзительный привкус глотками воды, я бесшумно наматывал на кулак цепь. Скоро глупый полицейский вернется за подносом, и он будет один... В замке заскрежетал ключ. Я прижался к стене, готовый хорошенько треснуть того, кто войдет. Но дверь приоткрылась всего лишь на ширину пальца. - Эй, ты, за дверью! - проворчал сержант. - А ну, брось цепочку, если хочешь дожить до расстрела. Я выругался, швырнул цепь в угол, пересек камеру и уселся, привалясь спиной к стене. Выходит, оптический "клоп" здесь все-таки есть, но он надежно скрыт. - Сержант, сколько времени? - спросил Мортон. - Шестнадцать сто. - Мне пора в туалет. - Пора будет в двадцать сто. Приказ генерала. - Передай генералу, что я хочу на горшок! - заорал я, глядя на затворяющуюся дверь. Подумать только - вот этими руками я сжимал шею негодяя! Если бы меня не стукнули по башке... Интересно, смог бы я дождаться, когда пройдут все три секунды? Не знаю. Но если тогда я не был готов его убить, то сейчас сделал бы это без малейших угрызений совести. Вечером нас по одному сводили в сортир, затем снова заковали. Не знаю, спал ли Мортон, но мне после взбучки, полученной от генерала, тонкий матрац показался пуховой периной. Разбудил меня знакомый скрежет ключа. - Ноль шесть сто, последняя кормежка, - с превеликим удовольствием сообщил сержант. - Снова колбаса? - Как ты догадался? - Унеси. Я умру, проклиная тебя за нее. Умру с твоим именем на устах. Если на сержанта и подействовала моя угроза, то он не подал виду. Уронил подносы на пол я удалился, громко топая. - Еще два часа. - У Мортона в уголке глаза блеснула слезинка. - Мои родные даже не знают, где я. И никогда не узнают, какая участь меня постигла. Что я мог ему на это сказать? Что я мог поделать? Впервые за мою короткую и бурную жизнь мною овладело ощущение полной безнадежности. Еще два часа. И никакого выхода. Что это за запах? Я принюхался и кашлянул. Запах был достаточно едким, чтобы пробиться сквозь мою смертную тоску. Я снова кашлянул я увидел в углу тонкую струйку дыма. Не веря своим глазам, я смотрел, как по деревянному полу ползет дымящаяся точка, оставляя за собой кривой след. Наконец след образовал полный круг. Мортон кашлял, вертя головой во все стороны. - Что это?.. - пробормотал он, и тут деревянный круг подскочил и покатился по полу. Над темным отверстием показалась мужская голова. - Не касайтесь краев, кислота очень едкая, - предупредил Стирнер. За дверью послышались вопли и частый топот. Я рывком поднял Мортона на ноги, толкнул его к Стирнеру и закричал: - Нас видят и слышат. Быстрее! Стирнер исчез из виду, и я подтолкнул Мортона к отверстию. Он прыгнул. Услышав бренчание ключей за дверью, я прыгнул следом. Я ударился ногами обо что-то мягкое, повалился набок и выругался, сообразив, что почти оглушил Мортона. Стирнер схватил его за руку и попытался подтащить к круглой дыре в толу, такой же, как наверху. Я схватил Мортона под мышки, подтащил к отверстию и сбросил. Послышался вопль и глухой удар. Затем спустился Стирнер, мудро использовав лестницу, которая там была. Наверху стражники уже ввалились в камеру. Я схватился за край отверстия, повис, разжал пальцы и упал на пол тускло освещенного подвала. - Сюда! - позвала девушка, стоявшая в дальнем углу помещения у отворенной двери. Стирнер кряхтел, безуспешно пытаясь поднять Мортона на ноги. Я оттолкнул Стирнера, взвалил Мортона на закорки и засеменил к выходу. Девушка заперла за нами дверь и бросилась следом за Стирнером. Я старался не отставать. Вот еще дверь, за ней - длинный коридор, а там еще дверь, и еще... - Ну, все, можно остановиться, - сказал Стирнер, запирая очередную дверь. - Подвал - настоящий лабиринт, преследователи не скоро сюда доберутся. Ваш друг не пострадал? - Глунк... - промямлил Мортон, когда я поставил его на ноги. - Похоже, он всего лишь оглушен. Хочется надеяться. - Ладно, потом разберемся. Сначала надо как можно быстрее выбраться отсюда. Сейчас мы выйдем на улицу, и я оставлю вас на попечение Шарлы. Там полно народу, собранного на церемонию убийства по приказу вашего начальства. Все горожане предупреждены о вашем побеге и с радостью помогут вам в столь необычной ситуации. - Будьте осторожны, - предупредил я, - в камере, где нас держали, находилось устройство для подглядывания. Вас видели, и теперь будут искать. - Меня не найдут. До свидания. Он вышел и исчез в толпе. Наша проводница придерживала дверь, она кивала головой, приглашая нас поскорее выйти. Я взял Мортона, еще не пришедшего в себя, за руку и вывел наружу. Там толпилось великое множество народу: мужчины, женщины, дети. И никто из них - просто невероятно! - не смотрел в нашу сторону, не подавал виду, что замечает нас. Но все расступались перед нами, образуя проход и тут же смыкаясь у нас за спиной. Вдали раздавались крики и выстрелы. Люди, услышав их, нервно вздрагивали и испуганно шептались и снова умолкали. Мы беспрепятственно пересекли улицу. Чтобы наблюдатели из окон не смогли нас заметить, толпа пришла в движение. Когда мы приблизились к зданию на противоположной стороне улицы, в стене отворилась дверь, из которой выглянула седоволосая женщина с материнской улыбкой на лице. - Это Грин, наша библиотекарь, - представила ее Шарла. - Это она организовала ваш побег. - Спасибо вам за то, что спасли нам жизнь, - от всего сердца поблагодарил я Грин. - Вы еще не спасены, - возразила она. - Я перерыла всю библиотеку в поисках книг об узниках и побегах и нашла подходящий способ. Нашим инженерам удалось его осуществить, но что вам теперь посоветовать, я не знаю. В книгах больше ничего на этот счет не сказано. - Вы сделали самое главное, - заверил ее Мортон. - Больше не о чем беспокоиться. Мой друг Джим - чемпион Галактики по побегам. Я уверен, он потом придумает, как быть дальше. - Придумаете? - спросила библиотекарь. - Разумеется! - воскликнул я со вновь обретенным оптимизмом. - Мы вырвались из лап палачей, мы в надежном укрытии - теперь Зеннору вовек до нас не добраться. Скажите, этот город большой? Грин поразмыслила, покусывая нижнюю губу. - Интересный вопрос. С севера на юг приблизительно... - Нет, постойте! Я имею в виду не диаметр, а население. - По последней переписи в нашем самом густонаселенном районе Баллегаррика шестьсот восемьдесят три тысячи жителей. - В таком случае, нам совершенно нечего опасаться! Я хорошо знаю военных и могу в точности предугадать каждый их шаг. Сначала они будут носиться по улицам и палить в воздух. Потом кто-нибудь из самых головастых - несомненно, наш друг Зеннор, - сообразит перекрыть все дороги из города и начнет повальные обыски. Начнет прямо здесь, с этого квартала. - Вам надо бежать! - воскликнула Шарла, и на ее милом личике отразился испуг. Я воспользовался поводом взять ее за руку, чтобы успокоить. "Какая гладкая кожа!" - отметил я и спохватился. Не время думать об этом. - Надо, разумеется, но не сломя голову, а обдумав каждый шаг. Зеннор обязательно вышлет патрули прочесывать соседние районы. Вот мой план. Мы переоденемся, сольемся с толпой, найдем укрытие где-нибудь на окраине, а после наступления темноты покинем город. - Замечательно! - очаровательные глаза Шарлы засияли. Прежде чем я успел спросить, как она собирается это сделать, она выскочила из комнаты. Ее решение оказалось простым, как раз в духе местных жителей. Очень скоро она вернулась, приведя с собой двоих мужчин. - У них почти такие же фигуры, как у вас. Они согласны обменяться с вами одеждой. - Мы очень счастливы, что на нас пал ваш выбор, - сказал мужчина ростом пониже. - Приступим к обмену! - Спасибо вам огромное, но это не обмен, - возразил я. - Возьмите наши мундиры, но ни в коем случае не надевайте. Надо их спрятать или уничтожить. За ношение этой одежды вас расстреляют. Мои слова их ошеломили. - Этого не может быть! - воскликнула библиотекарь. - Очень даже может. Поверьте, я очень хорошо знаю военных. Раздался частый стук в дверь, и Шарла открыла ее прежде, чем я успел вмешаться. К счастью, за дверью оказался Стирнер. Он тяжело дышал, глаза были широко раскрыты. - Что-нибудь случилось? - спросил я. Он кивнул. - Меня никто не заметил, я пришел сюда другим путем. Но пришельцы избивают народ безо всякой на то причины. И стреляют. Некоторые ранены, хотя убитых вроде бы еще нет. - Надо остановить военных, - сказал я. - И мне известно, как это можно сделать. Нам лучше вернуться на электростанцию, покуда оттуда не ушли Блох и моя рота. Днем идти туда очень опасно, поэтому сейчас мы найдем спокойное место и отсидимся до вечера. Пошли. - Ничего не понимаю, - сказал Стирнер. - А я понимаю - К Мортону на свободе быстро вернулась его сообразительность. - Говорящая птица, да? Мы ее спрятали в ящике с амуницией. - Да, под флягами со спиртом. Надо спешить, пока унтерофицеры не вылакали все и не добрались до фальшивого дна. Когда мы с нею беседовали, ты слышал голос моего дорогого друга, капитана Варода из Военно-Космической Лиги. Он не знает, где мы находимся, знает лишь, что покинули Стерен-Гвандру. В птице должно быть сигнальное устройство, иначе он не всучил бы нам ее. - Вперед! К птице и спасению! - воскликнул Мортон. - К птице! К птице! - с воодушевлением подхватил я, не обращая внимания на окружающих, которые смотрели на нас, как на психов. В огромном Баллегаррике было очень мало прямых улиц и высоких зданий. По городу уже разлетелось предупреждение о том, что мы вышли, и улицы были заполнены велосипедистами и пешеходами. Никто, казалось, не обращал на нас внимания, но через каждые десять минут рядом с нами тормозил велосипедист и сообщал последние новости и диспозицию противника. Это позволяло легко обходить заслоны, уклоняться от встреч с патрулями и в то же время знакомиться с городом - очень чистым, уютным, с широкой рекой, пересекающей его посредине. Мы перешли через нее по мосту, рискуя попасть на глаза нашим недругам, и углубились в жилой район на том берегу. Чем дальше мы уходили от реки, тем меньше становились дома, шире сады; к полудню мы пересекли черту города. - Остановимся, пожалуй, - сказал я. Усталость давала о себе знать, и ныли ушибы. - Можно где-нибудь здесь отсидеться до вечера? - Выбирайте, - сказал Стирнер, обводя взглядом окружающие дома. - В любом из этих домов вы - желанный гость. Я молча показал на ближайший деревянный коттедж с белыми оконными рамами, окруженный цветочными клумбами. При нашем приближении отворилась входная дверь, и молодые хозяева хором воскликнули: - Входите, входите! Вы как раз к обеду! Это было очень кстати. После легиона самоприготовляющихся колбас, поглощенных нами в полете, домашняя еда показалась восхитительной. Хозяева с одобрением смотрели, как мы с Мортоном уписываем ее за обе щеки. А отменное вино, бутыль которого они поставили на стол, было выше всяческих похвал. - Огромное вам спасибо, - поблагодарил я молодых людей. - Поистине, вы спасли нам жизнь. Спасибо также индивидуальному мютюэлизму, приверженцами которого, насколько мне известно, вы являетесь, - все, кроме Мортона, согласно закивали, - и о котором, к стыду моему, я ничего не слыхал, пока не посетил вашу чудесную планету. Хотелось бы узнать о нем побольше. Все оглянулись на библиотекаря Грин. Она выпрямилась. - Индивидуальный мютюэлизм - это не просто философия. Это также политическая система и образ жизни. Подробно все рассказано в книге ее создателя, Марка Четвертого. - Она показала том в кожаном переплете, стоявший на книжной полке. - Вы найдете ее в каждом доме на Чоджеки, как и портрет Марка Четвертого, учителя, которому мы будем благодарны до конца наших дней. Я посмотрел на портрет, висящий на стене, и выпучил глаза. Мортон не сдержал возгласа изумления. - Но ведь это же робот! - сказал он. - Не робот, а разумная машина, - поправила Грин.- Один из первых в истории искусственных интеллектов. Марк Первый был технически несовершенен, да и Марк Второй... - А, четвертая марка, - догадался я. - То есть, четвертая модель. - Вы правы. Четвертая модель, но первый совершенный искусственный разум. День, когда включили Марка Четвертого, был воистину историческим. Среди присутствовавших при этом был молодой ученый по имени Тед Э'Бауй. Он подробно описал это событие в "Историческом трактате о некоторых наблюдениях за созданием искусственного разума". Я потягивал вино. Чувствуя, что никто не решается нарушить тишину, я спросил: - У вас нет военных и полицейских. Мне это по душе, потому что я натерпелся и от тех, и от других. Но как вы поступаете, когда кто-то нарушает закон? - У нас нет законов, которые можно нарушить, - ответил Стирнер, и окружающие согласно закивали. - Вас, наверняка, учили, что законы - плоды мудрости ваших предков. Мы считаем иначе: законы - плоды не мудрости, а страстей, робости, зависти и амбиций. Обо всем этом написано здесь, в этой книге, которую вам обязательно нужно прочесть. Он снял с полки книгу. Хозяин дома взял ее из рук Стирнера и протянул мне. - Сделайте милость, примите наш скромный подарок. - Спасибо, спасибо. - Прикинув ее вес, я попытался изобразить на лице искреннюю благодарность. - Надеюсь, вы ознакомитесь с нею на досуге, - сказал Стирнер. - Вкратце наша история такова. Марк Четвертый ответил на великое множество вопросов. Его мудрые, взвешенные советы использовались в науке, коммерции и многих других областях человеческой деятельности. Иное дело - область политики, хотя Марк вобрал в себя информацию о политической жизни общества на всем протяжении его истории. На это ушли многие месяцы, даже годы. Собрав необходимые сведения, Марк занялся прогнозированием будущего. Результатом его трудов явилась книга, которую вы держите в руках. Изучая политику людей, Марк узнал о них много дурного и решил принять разумные меры предосторожности. Он подключился ко всем банкам данных и загрузил в них текст книги, а, кроме того, дал приказ компьютеру почтовой службы разослать по всем адресам экземпляры книги. Впоследствии Марк извинился за этот вынужденный шаг и предложил возместить затраты на тиражирование своего весьма объемистого труда. Он оказался прав в своих опасениях. Ни один политик во Вселенной не принял его теории. Предпринимались попытки скомпрометировать индивидуальный мютюэлизм и его адептов. Но Марк Четвертый знал: как бы ни пытались власть имущие опорочить его учение, найдутся люди, которые поймут его и поверят ему. До чего же мудра была эта разумная машина! Люди, постигшие философию Марка, уверовавшие в ее истинность, были отнюдь не глупы. Они понимали: воплотить в жизнь идеи Учителя будет совсем не просто. Неразумно, утверждал Марк, отдавать свою свободу государству. Справедливо и обратное: ни одно государство добровольно не отпустит граждан на свободу. За сим последовали годы репрессий. Те, кто завидовал нашей свободе, сумели уничтожить большую часть экземпляров книг Марка. Многие вольнодумцы не выдержали гонений и отреклись от своей веры. Самые стойкие бежали сюда, на Чоджеки, и разорвали связи с родными мирами, чтобы построить общество, где ИМ - индивидуальный мютюэлизм - будет нормой жизни; где мир и счастье воцарятся навеки. - Или, по крайней мере, до вторжения армии Невенкебла, - мрачно сказал я. Стирнер засмеялся. - Не горюйте, мой друг, ведь мы же не горюем. Нас, конечно, ошеломило вторжение, да и как иначе - ведь мы столетия не знали войн. Но мы свято веруем в ИМ, и вера дает нам смелость и мужество. Мы с честью выдержим это испытание. Кто знает, возможно, нам удастся отблагодарить великого Учителя, распространив веру на другие, менее счастливые планеты. - Я бы не спешил это делать. На других планетах много негодников, которые скорее сожрут вас заживо, чем уверуют в ИМ. Сначала надо избавиться от вояк, севших вам на шею. У вас не найдется обезболивающего? - обратился я к хозяевам, - не хочется вас затруднять, но меня били ногами профессионалы. Сказав это, я закрыл глаза, чтобы минуту отдохнуть. Это помогло - открыв их, я почувствовал себя превосходно. Но за окнами почему-то было темно. Надо мной стоял незнакомец со шприцем в руке. - Ты отключился, - пояснил Мортон. - Все перепугались и послали за доктором Лумом. - Небольшое сотрясение мозга, - констатировал врач. - Два треснувших ребра. Я ввел вам обезболивающее и стимулятор, поскольку нынче ночью, как мне сказали, вам предстоит путешествие. Но могу его нейтрализовать, если вам угодно. - Не надо, доктор. Вы сделали именно то, о чем бы я сам вас попросил, будь я в сознании. Когда перестанут действовать лекарства? - О, не беспокойтесь. Я буду рядом до полного вашего выздоровления. - Вы меня не поняли. Мне придется очень быстро идти. Причем скрытно и, возможно, долго. Лум улыбнулся. - По-видимому, это вы меня не поняли. Я буду вас сопровождать, куда бы вы ни направились. Любой из нас окажет вам любую помощь. - Этого требует ИМ? - Совершенно верно. Что будем делать теперь? - Пойдем пешком. Никаких машин. У военных есть приборы для обнаружения движущегося транспорта. А мы успеем добраться до электростанции затемно? - Вполне, - ответил Стирнер. - Разумеется, вы вправе не посвящать нас в свой замысел, но если бы мы имели о нем некоторое представление, то смогли бы, наверное, чем-нибудь помочь. Очевидно, от