ишлось  попотеть,  чтобы
догнать его. На площади Марка Четвертого было столпотворение - там собрался
весь город. Велосипедный клуб девушек Баллегаррика выстроился там в  полном
составе. Во плоти девушки были  еще  привлекательнее,  чем  по  телевизору.
Правда, не все, потому что среди них были не девушки.  В  смысле  -  парни.
Наши  беглецы.  Впалые  щеки,  узкие  бедра,  глупые  смущенные   улыбки...
Некоторые из них годами не видели  велосипеда.  Они  катались  по  площади,
виляя и часто падая.
     - Внимание! - крикнул я. Шум  немного  утих.  -  Во-первых,  перестать
ругаться - постыдитесь этих добрых людей, ради вас рискующих своей  жизнью.
Во-вторых, если кто-нибудь упадет, проезжая  заставу,  мы  все  окажемся  в
заднице. Поэтому тех, кто в себе не уверен, прошу пересесть на трехколесные
велосипеды или на задние сиденья тандемов.
     - А куда мы едем? - выкрикнул кто-то.
     - Приедем - узнаешь. Все, пора. Когда  я  скажу  "поехали",  -  дружно
стартуем. Кто зазевался - тот задница. Ругаться  можно  только  старшим  по
званию. Я главный, поэтому буду ругаться за  всех,  пока  мы  не  выберемся
отсюда. По коням!
     "Девушки" следом за мной сделали два-три круга по площади. Потом я дал
сигнал настоящим велосипедисткам. Их президент с флагом клуба понеслась  по
широкой гладкой дороге,  а  девушки  дружно  следовали  за  ней.  Ближайшая
застава ждала на перекрестке. На углу нас отсекла колонна клуба ветеранов -
все спортсмены либо седые, либо лысые. Но они резво крутили  педали  тощими
шишковатыми ногами, громко щелкая суставами.
     Подъехав к барьерам, они спешились и принялись стаскивать их с дороги.
Как ни орали сержанты и офицеры, они не могли остановить наших  помощников,
и вскоре мы проскочили в образовавшуюся брешь. Некоторые девушки  в  порыве
энтузиазма  бросились  помогать  старикам.  Другие  смеялись   и   целовали
офицеров.
     Мы крутили  педали  что  было  сил.  Потея,  виляя,  ругаясь.  Наконец
свернули на краю леса с дороги и горохом посыпались в кювет.
     - А больше... мы... не будем так жать? - спросил Мортон. Он  лежал  на
спине и стонал.
     - Это еще что, Морт. Крепись. Тебе надо тренироваться.
     Он сел и уставился в ту сторону, куда смотрел я.  На  дороге  появился
клуб девушек. Нежная кожа, вьющиеся на ветру  волосы,  блестящие  глаза.  И
корзинки с едой.  Выпив  по  стакану  пива,  мои  подопечные  ожили.  Армия
казалась дурным сном; впереди их ждала свобода.
     Я веселился и шутил вместе с ними, но смех мой был  неестественным,  а
улыбка - вымученной. Мне не давали покоя мысли  о  Зенноре.  Что  придумает
этот маньяк, узнав, что потерял половину армии?
     Приказ подниматься "девушки" встретили стонами и воплями протеста.
     - Тихо! - прикрикнул я на них. - У нас  жесткий  график.  Если  хотите
выбраться  отсюда  живыми,  слушайте  меня.  Когда  я  скажу  "лягушка",  -
прыгайте. Ясно?
     Я подождал, пока утихнет веселое кваканье, и добавил:
     - Ехать нам еще примерно полчаса. И чем стонать,  поглядите  лучше  на
милых, нежных девушек, которые ради вас рискуют жизнью. Они  не  стонут,  а
ведь им еще возвращаться в город окружным путем.  Давайте  же  поблагодарим
их!
     В многоголосом "Спасибо!", грянувшем  за  этим  призывом,  я  различил
звуки нескольких поцелуев. Пришлось громко свистнуть, чтобы привлечь к себе
внимание.
     - Скоро приедем на фабрику. С нее  идет  железнодорожный  путь.  Сразу
после нашего прибытия по нему отправится на север товарный состав.  На  нем
мы поедем в далекие края. А теперь - по коням!
     Ехали мы в тишине - моих  галантных  попутчиков  одолевала  усталость.
Когда над нами пролетел вертолет, они изрядно струхнули. Я приказал  парням
опустить головы, а девушкам - махать руками и улыбаться. Это  подействовало
- больше над нами не летали.
     Подъезжая к фабрике, мы  услышали  гудок  поезда.  Состав  только  что
вывели на путь.
     - Открывайте двери вагонов! - приказал я.  -  И  залезайте  побыстрее,
пока нет вертолетов. Берите с собой велосипеды - вам зачтут их стоимость  в
банке. Поцелуйте девушек на прощание, через минуту отправляемся.
     Я поискал глазами Ниби - загорелую  рыжеволосую  красотку,  президента
клуба велосипедисток. Передав  флаг  помощнице,  она  подъехала  ко  мне  с
улыбкой, от которой чуть не задымились шины моего велосипеда.
     -  Можно  мне  сопровождать  тебя,  инопланетник  Джим?  Умоляю  -  не
отказывай.
     - Глунк...
     - Надо думать, это  означает  согласие,  -  она  взобралась  в  вагон,
втащила свой велосипед и уселась на тюк сена. - Ты очень добр. Я еще  вчера
училась в школе, но сегодня все мы покидаем Баллегаррик. Моя  родина  -  на
севере, там у моей семьи небольшая ферма в селе, которое называется Линг. Я
говорила с отцом, матерью, братьями и сестрами - они будут очень рады, если
ты поживешь у нас, сколько пожелаешь.
     Увидев, как позеленел Мортон, я понял, что он все слышал.
     - Сочту за честь. Это просто замечательная идея.
     Ниби улыбнулась, но улыбку как ветром сдуло, когда  она  взглянула  на
Мортона.
     - Твой друг не заболел?
     - Нет, - меня переполняла щедрость. - Просто ему некуда  ехать,  и  он
надеется, что ты и его пригласишь.
     - О чем разговор.
     Мортон тут же порозовел и глуповато заулыбался.
     - С благодарностью принимаю твое  приглашение.  Но  надолго  я  у  вас
остаться не смогу. Как только Шарла, моя приятельница, даст о себе знать, -
сразу уеду.
     - Так ты ее не забыл? - с притворным удивлением спросил я, и он вонзил
в меня такой взгляд, что Ниби отвернулась.
     Путь нам был не в тягость - поезд шел быстро, вагон не трясло.
     Уже через час мы перестали бояться вертолетов, зная, что удалились  от
города на приличное расстояние. Бывшие "девушки" спали  на  сене,  подложив
под головы ватные груди.
     В сумерках поезд сделал первую остановку. В вагоны загрузили корзины с
едой и бутылки с напитками. Наевшись и напившись, я заснул, а проснулся  от
прикосновения к плечу чьей-то мягкой ладони.
     - Приехали, - сказала Ниби. - Буди своего друга.
     Дверь вагона была открыта, снаружи медленно  проплывали  огни.  Вскоре
поезд остановился.
     Мы спрыгнули на  перрон,  взяли  свои  велосипеды  и,  попрощавшись  с
парнями, спустились на шоссе и поехали вслед за Ниби.
     Дорога была превосходная, ночь - теплая. Над головами  раскинулась  на
полнеба величественная туманность, и мы,  казалось,  плыли  в  ее  холодном
белом сиянии.
     - Ни за что не вернусь на Невенкебла, - пропыхтел Мортон.
     - Но у тебя там родные.
     - Попав в армию, я их потерял.
     - Ты прав, - кивнул я. - Ну, на этой планете нет ничего общего с  тем,
что мы видели в армии. Хотя, честно говоря, я не совсем понимаю,  как  смог
индивидуальный мютюэлизм привести общество к такому благополучию.  Впрочем,
благополучие - слишком сильно сказано. Не надо забывать о Зенноре.
     - А как бы хотелось забыть!
     Наутро мы добрались до фермы. Встречало нас все семейство.
     Видели бы вы, какой стол  накрыла  хозяйка  к  нашему  приезду.  И  мы
сделали все, чтобы ее не обидеть. Наконец, отдуваясь, встали  из-за  стола.
Семья помаленьку разошлась на работу.
     - А здесь здорово! - согласился я.
     - Стоимость еды вычтена из твоего счета, - улыбаясь, Ниби вернула  мне
вирр-диск. - Половина  будет  возмещена  за  счет  Мортона,  когда  у  него
появятся вирры.
     - Непостижимая это все-таки штука - индивидуальный мютюэлизм, - сказал
я. - Мне бы хотелось побольше узнать о вашей жизни.
     - Буду рада ответить на любые вопросы, - заверила меня Ниби с улыбкой,
от которой у меня потеплело в груди. Но улыбка через секунду увяла. - Давай
поговорим об этом позже. Я бы хотела, чтобы вы сейчас посмотрели телевизор.
Мы записали утренние новости.
     "Наверняка эти новости связаны с Зеннором, - мрачно  подумал  я.  -  А
значит, они наверняка дурные". Экран засветился, грянул бравурный марш.  По
дороге шагала пехота, ехали танки. Стреляли пушки. "Запись", - сразу  понял
я, увидев базу Мортстерторо.
     Видимо, это зрелище должно  было  вселять  ужас  в  сердца  непокорных
туземцев. Но я уже достаточно хорошо знал жителей Чоджеки и не  сомневался,
что их изумляет средство, и только. Я выключил звук и подождал, пока  уедет
последний танк. Затем появился Зеннор.
     - Мы могущественны, мы несокрушимы, и мы победим! - заявил он  ледяным
тоном. - Жители Чоджеки, до сих пор я  был  добр  к  вам.  Даже  готов  был
пощадить сбежавших солдат. Но теперь я вижу, что по-хорошему с вами нельзя.
Ну что ж, вы получите небольшой урок. Я научу вас уважать  нашу  армию.  Вы
помогли скрыться дезертирам, которые заслуживают  смертной  казни.  Это  не
вызывает у нас сомнений. Как  иначе  объяснить,  что  ни  один  из  них  не
воспользовался амнистией? Что ни один не найден? Без вашей  помощи  они  не
смогли  бы  выбраться  из  города.  Следовательно,  население  Баллегаррика
виновно в  измене,  в  содействии  предателям-дезертирам,  и  будет  сурово
наказано. Я обращаюсь к населению всей планеты. Жители Баллегаррика сознают
свою вину и пытаются избежать наказания. Словно трусливые  черви,  каковыми
они и являются, эти негодяи спешат  расползтись  в  разные  стороны.  Город
совершенно опустел. Но не всем удалось скрыться. Мы захватили сотни и сотни
предателей. Однажды мы уже брали  заложников,  и  это  привело  к  желанным
результатам. В тот раз я пожалел их и отпустил целыми и невредимыми. Но  на
сей раз не ждите от меня жалости. Слушайте меня, жители планеты. Во-первых,
все  дезертиры  должны  быть  немедленно  возвращены  в  город.  Я   обещаю
помиловать их и заменить смертную казнь службой в  штрафных  батальонах.  Я
уже говорил, что у меня доброе сердце.
     Во-вторых, я требую восстановления снабжения города всем необходимым и
открыть рынки. Пусть те, от кого это зависит, сегодня же вернутся в  город.
Баллегаррик должен жить нормальной жизнью, как до нашего прибытия.
     Он сделал драматическую паузу, потом ткнул пальцем  прямо  в  объектив
камеры.
     - И эти требования будут выполнены, иначе  через  сутки  я  расстреляю
десять заложников. Впрочем, я все равно их расстреляю, подчинитесь  вы  или
нет. Это и будет уроком, который я вам обещал. Если вы  не  подчинитесь,  я
ежедневно буду казнить по десять человек. Как только эта мера окажет нужное
воздействие, казни прекратятся. Но я прикажу их  возобновить,  когда  сочту
необходимым.
     Экран потемнел, и я обнаружил, что смотрю, не мигая, на Мортона.
     - Редкостный случай психопатии,  -  заметила  Ниби.  -  Не  услеженное
врачами  изменение  генетического  кода.  Ведь  он   сумасшедший,   правда?
По-моему, он бредил. Разве нормальный человек может убивать людей?
     Краснея от стыда за человеческую расу, я  промолчал.  Ответил  Мортон,
кипевший от гнева.
     - Зеннор это может. Я родился и вырос в стране,  где  власть  в  руках
таких, как он. Поверь, он выполнит свою угрозу.
     - Надо его остановить. Как это сделать?
     - Это очень сложный вопрос. Ведь вы не заставите дезертиров вернуться.
Насколько я вас знаю, даже просить их об этом не станете.  А  они  вряд  ли
захотят вернуться сами.  Будь  у  вас  правительство,  оно  бы,  наверняка,
вступило с Зеннором в переговоры и сумело найти компромиссное  решение.  Но
он все еще не верит, что у вас нет правительства. Даже подумать  страшно  о
том, что нас ждет в будущем.
     - Но подумать надо, - с мрачной решимостью, какой прежде я за  ним  не
замечал, сказал Мортон. - Зеннора необходимо убить. Иного выхода у нас нет.
     - Убить?! - воскликнула Ниби. - Но это ужасно!
     - А что ты предлагаешь?
     - Увы, мне нечего  предложить.  Решить  эту  проблему  мог  бы  только
гениальный Марк Четвертый.
     - Может быть, - пробормотал я. - Но мне  кажется,  это  и  ему  не  по
плечу.
     - Для Марка  Четвертого  нет  неразрешимых  задач,  -  тихо  и  твердо
произнесла она.
     Я разозлился - они слишком высокого мнения о своем божестве.
     - Слова, слова. Извини, но это больше смахивает на слепую веру, чем на
здравый смысл. Нет, Ниби, нам самим придется выкручиваться, поскольку  твой
Марк Четвертый давным-давно превратился в ржавчину. Нам он уже не поможет.
     - Он мог бы нам помочь, - упорствовала Ниби. - Но мы, к сожалению,  не
должны его просить о помощи. В этом - суть индивидуального  мютюэлизма.  Мы
сами должны решать  свои  проблемы.  Он  дал  нам  свои  труды  -  и  этого
достаточно.
     - Можете попросить, но не станете? Нет,  милая.  Не  станете  просить,
потому что не можете. Марка Четвертого давным-давно нет.
     - Неправда!  -  воскликнула  она,  затем,  расценив  мою  реплику  как
неудавшуюся шутку, улыбнулась. - Марк Четвертый в Баллегаррике. Он  никогда
не покидал город.
     Я беспомощно посмотрел на Мортона. Если в тот момент у меня было такое
же выражение лица, как у него, значит, я выглядел полным идиотом.
     Ниби нетерпеливо ждала, пока к  нам  вернется  дар  речи.  Ко  мне  он
вернулся чуть раньше.
     - Марка Четвертого... Не стало... тысячи лет назад.
     - Почему? Что мешает искусственному разуму  существовать  вечно?  Ведь
приходящие в негодность детали можно заменять на новые безо всякого  ущерба
для интеллекта. Мы надеемся, что он доволен тем, как мы строим свою  жизнь.
Но никто никогда не попросит его о помощи.
     - Ошибаешься. Я попрошу, - сказал я, поднимаясь. - Причем  ни  секунды
не колеблясь. Ведь это из-за него сотням заложников грозит расстрел. Пускай
этот умник как следует пошевелит своими искусственными извилинами, чтобы их
спасти.
     - Но тебе придется вернуться в Баллегаррик, - сказал Мортон.
     Я хмуро кивнул.
     -  Да,  Морт,  да,  дружище.  Надо  разыскать  логово  этого  великого
электронного философа. Надеюсь, мои вопросы не  вызовут  у  него  короткого
замыкания.
     - Тебе известно, где находится Марк Четвертый? - обратился я  к  Ниби.
Она отрицательно покачала головой.
     - Увы. Но я точно знаю, что Марк прилетел сюда вместе с нами и помогал
нам строить Баллегаррик. И с тех пор он не покидал города.
     - Надеюсь, кто-нибудь мне подскажет,  где  его  искать.  -  Я  надолго
задумался, потом щелкнул пальцами. Наш старый друг Стирнер - вот кто! Он  -
крупнейший специалист по электричеству. Если даже он не знает, где Марк, то
наверняка сведет меня с тем, кто знает. Не подскажешь, как с ним связаться?
     - Видеофон к твоим услугам.
     - Благодарю, Ниби. Но у меня нет номера Стирнера, как и  представления
о том, где он находится.
     - Номера нет ни у кого. И где твой друг, тоже  неважно.  Вызови  ЦС  и
попроси, чтобы тебя с ним соединили.
     - ЦС?
     - Центральную Станцию. Ладно, я сама вызову.
     Она  нажала  несколько  клавиш,  и  на   экране   высветились   слова:
"ПОЖАЛУЙСТА, ИМЯ".  Как  умно  и  вежливо!  Я  мысленно  снял  шляпу  перед
человеком, составившим эту программу.
     Потом на  экране  появилось  слово  "ВЫЗОВ".  Когда  светящиеся  буквы
померкли, я увидел мрачное лицо Стирнера. Он вымученно улыбнулся, и я сразу
понял, что он тоже смотрел новости.
     - А, мой добрый инопланетный друг Джим. Надеюсь, ты в добром  здравии.
Могу я чем-нибудь помочь?
     - Конечно, можешь. Мне бы  хотелось  потолковать  с  вашим  полубогом,
Марком Четвертым.
     - Странное слово. Я никогда не считал его полу...
     - Ладно, не считал - и не считай. Ты знаешь, где он?
     - Разумеется.
     - Сможешь меня к нему провести?
     - А вот это - вопрос непростой. Помнится, я читал, что после постройки
города к Марку нередко обращались за советами и консультациями. Но это было
сотни лет назад. Пожалуй, я смогу тебя туда отвести, хотя сам бы ни за  что
не пошел.
     - Я собираюсь вернуться в город.
     - Советую быть осторожным. У  нас  тут  беспокойно.  Движение  поездов
остановлено, кто  пытается  выбраться,  того  арестовывают.  Насколько  мне
известно, никто из арестованных еще не выпущен.
     - Ничего, что-нибудь придумаю. Не отходи от видеофона,  я  сегодня  же
приеду. Мне надо поговорить с Марком Четвертым,  пока  Зеннор  не  натворил
беды.
     - Что-нибудь посоветуешь? - спросил я у Мортона.
     - Разве что вернуться под видом раскаявшегося дезертира.
     - Я уже обдумал эту идею. И тоже отверг. Меня попросту расстреляют.
     - А я могу дать совет? - спросила Ниби.
     - Ну, разумеется.
     - Поехали в город вдвоем. У нас тут театральная труппа с превосходными
гримерами и костюмерами. Загримируем тебя  под  старика,  а  я  буду  твоей
дочерью и водителем.
     - Превосходно! - и  в  порыве  энтузиазма  я  вскочил,  обнял  Ниби  и
поцеловал.
     - Мой брат отведет тебя в театр, а я позабочусь о  транспорте.  Просто
нет слов, как я рада, что  могу  тебе  помочь!  Это  так  здорово!  Гораздо
интереснее, чем в школе.
     - А что ты там изучала?
     - Вулканологию. Я без ума от  магмы  и  шлаков.  Когда  спускаешься  в
кратер...
     - Отлично. С удовольствием тебя послушаю, но позже. Ладно?
     - Ладно... А вот и мой брат.
     Поезд, которым я возвращался в Баллегаррик, состоял из двух вагонов  и
предназначался, по-видимому, специально для меня. Мортон, провожавший меня,
выглядел виноватым, но не мог скрыть радости, что остается. Попрощавшись  с
ним, я с кряхтением поднялся в тамбур, опираясь на трость,  -  ведь  я  был
убеленным сединами старцем, а в подобный образ  необходимо  вжиться.  Седая
борода, слезящиеся красные глаза, морщины, как на голенище старого сапога -
иными словами, в лингском театре работали профессионалы. Специальная упряжь
под одеждой сгибала  меня  в  три  погибели.  Поезд  мчался  быстро  и  без
остановок, и довольно скоро мы прибыли к месту назначения.
     На платформе нас ожидал черный автомобиль. Водитель вышел и  распахнул
перед нами дверцу.
     - Вам приходилось водить такую машину? - спросил он.
     Ниби кивнула.
     - Отличная модель.
     - Вы правы, - он показал, где  находится  электрогенератор,  а  где  -
двигатель. - Экологически чистый, - добавил водитель.
     Ниби уселась за руль, и меня вдавило  в  спинку  сиденья  многократной
перегрузкой. Мы пулей понеслись по пустой дороге.
     -  Перед  заставой  я  приторможу.  Правда,  здорово?   Давай   выжмем
предельную скорость, а?
     - Н-не... не надо! - прохрипел я. - Хоть я и глубокий старик, мне  еще
рано сводить счеты с жизнью.
     Расхохотавшись, Ниби сбросила скорость примерно до звуковой.
     Она неплохо знала дорогу - наверное, благодаря велогонкам.
     Внезапно она нажала на тормоза. Мы потихоньку свернули, а дальше  путь
преграждали барьеры.
     - О, шалопаи! - воззвал я к военным, грозно потрясая тростью. -  Зачем
вы перегородили дорогу?
     Ко мне неторопливо подошел  толстый  капитан,  что-то  выковыривая  из
зубов. Наверное, остатки саморазогревающейся колбасы.
     - Не ори, старая задница. Куда прешь?
     - О, неужели ты такой дурак, каким выглядишь, или ты  не  слышал,  что
приказал твой самый главный начальник? Городские служащие должны  вернуться
в город. Я - инженер-электрик, и если тебе нужен свет в уборной и  холод  в
холодильнике, немедленно пропусти меня!
     - Побереги глотку, папаша, - проворчал офицер. Тем не менее, он отошел
и жестом велел двум сержантам отодвинуть барьер. Рядовых  я  поблизости  не
заметил и мысленно пожелал сержантам, чтобы перемена деятельности пошла  им
на пользу.
     Мы поехали дальше и, когда  застава  скрылась  из  виду,  остановились
возле видеофонной будки.
     Я выбрался из машины и, ковыляя,  как  заправский  ревматик,  вошел  в
будку.
     - Ты уже в городе? - спросил Стирнер.
     - Только что прибыл.
     - Очень хорошо. Встретимся у входа.
     - У входа? У какого входа?
     - На площади Марка Четвертого,  разумеется.  Где  еще,  по-твоему,  он
может находиться?
     Хороший вопрос. А я-то думал, что там только статуя.  Мне  и  невдомек
было, что это - резиденция Марка,
     Пока мы туда добрались, я избавился от всего, в чем не было  нужды,  -
начиная с упряжки. Бороду, правда, оставил - на тот случай,  если  по  пути
нам встретятся патрульные. И они встретились.
     - Притормози, - велел я Ниби. - Не стоит привлекать к себе внимания.
     Сержант, возглавлявший патруль, устремил на нас пылающий взгляд.
     Я игнорировал его, зато с любопытством посмотрел на его подчиненных.
     Когда патруль сворачивал за угол, последние двое солдат  отделились  и
метнулись в открытую дверь здания. И исчезли. Выходит, дезертиры не  только
не возвращаются - их число растет.
     Отлично! Если так пойдет  дальше,  в  армии  Зеннора  скоро  останутся
только офицеры и сержанты, а с таким контингентом войну  не  выиграешь.  На
площади я сорвал бороду и избавился от морщин, тем самым сбросив лет сорок.
     Стирнер уже ждал возле статуи.
     - Хотел бы я пойти с тобой, - сказал он.
     - И я, - подхватила Ниби. - Наверное, потолковать  с  Марком  было  бы
просто здорово. Но идти к нему непрошеными нам нельзя.
     - Как туда войти?
     Стирнер показал на маленькую бронзовую дверцу в пьедестале.
     - Сюда.
     - А ключ?
     Стирнер и Ниби в изумлении уставились на меня.
     - Какой еще ключ? Не заперто!
     - А, ну конечно, - пробормотал я. Подумать только! Сотни  лет,  тысячи
лет эта дверь открыта, и никто не удосужился войти.
     Я толкнул ее, и она тихонько заскрипела. За ней  показалась  лестница,
ведущая вниз. Пыльные ступеньки привели меня в тускло освещенную комнатку с
обитой золотом дверью в стене.
     На двери красовалась надпись: "ПОЖАЛУЙСТА, ВЫТИРАЙТЕ НОГИ". Над ней  -
бессмертные слова, выложенные бриллиантами: "Я СУЩЕСТВУЮ, СЛЕДОВАТЕЛЬНО,  Я
МЫСЛЮ".
     Под дверью лежал коврик. Я вытер ноги, глубоко вздохнул  и  взялся  за
ручку, изготовленную из цельного рубина. Дверь бесшумно отворилась (похоже,
петли были недавно смазаны), и я вошел в просторное светлое помещение.  Там
было сухо, гудел кондиционер.  Посреди  комнаты  стоял  Марк  Четвертый.  В
точности такой, как на портретах. С  той  лишь  разницей,  что  от  него  к
множеству стоящих поблизости аппаратов шли провода. В одном из аппаратов  я
узнал телекамеру. Встав напротив нее, я отвесил поклон.  Интересно,  поняла
ли разумная машина, что это - жест вежливости? Марк Четвертый молчал, и мне
становилось все неуютней. Я кашлянул.
     - Я полагаю, вы - Марк Четвертый?
     - Разумеется. А кого еще вы ожидали здесь гррк...
     Голос сменился жутким скрежетом. На передней панели отскочила  крышка,
и из отверстия повалил дым. Я разозлился.
     - Отлично! Просто замечательно! Сотни лет этот  электронный  всезнайка
стоит в склепе, храня в ячейках памяти мудрость веков, а стоит мне войти  и
задать один-единственный вопрос, он взрывается и издыхает...
     За спиной у меня загудело, и я отскочил, повернулся и принял  защитную
стойку.
     Но  это  оказался  всего-навсего  робот-ремонтник  на  колесиках.   Он
подъехал к Марку Четвертому и сунул в отверстие клешнеобразный манипулятор.
С хрустом выдрав оттуда  перегоревшую  деталь,  робот  бросил  ее  на  пол,
вставил новую и убрался восвояси.
     - Нет, - глубоким звучным голосом  ответил  Марк  Четвертый.  -  Я  не
взорвался и не издох. Это случилось с блоком  имитации  голоса.  Я  слишком
давно им не пользовался. Ты - инопланетник Джим ди Гриз.
     - Совершенно верно, Марк. Для машины, давным-давно  не  вылезавшей  из
склепа, ты неплохо осведомлен.
     - А зачем мне вылезать, Джим?  Я  же  компьютер.  Какая  разница,  где
расположен мой главный процессор?
     -  Правильно,  я  об  этом  как-то  не  подумал.  -  Я  уступил  место
роботу-уборщику, подобравшему с пола негодную деталь. - Ладно,  Марк.  Если
ты знаешь, кто я такой, то тебе, наверное, известно, что творится в городе.
     - Знаю, знаю.
     - Ты  смотрел  выступление  Зеннора  по  телевизору,  ты  знаешь,  что
происходит. Этот кровожадный дебил  собирается  расстрелять  завтра  поутру
десять твоих приверженцев. Что ты намерен предпринять?
     - Ничего.
     - Ничего? - Придя в бешенство, я ударил ногой по панели.  -  Ты...  Ты
придумал  индивидуальный  мютюэлизм!  Ты  распространил  свое   учение   по
Галактике! Ты привел сюда верующих - и  теперь,  когда  им  грозит  гибель,
решил остаться в стороне?
     - Пошел ты в задницу, Джим, - добродушно сказал он.  -  Я  опубликовал
политико-философский трактат. Только и всего. Люди его прочли, вдохновились
и прилетели сюда, захватив меня с  собой.  Так  что  остынь,  детка,  и  не
позволяй эмоциям возобладать над логикой.
     Я  снова  уступил  место  роботу-уборщику.   Приблизившись   к   Марку
Четвертому, он мокрой тряпкой стер с панели отметину от моего ботинка.
     - Послушай, завтра на этой самой площади  погибнут  люди.  Неужели  ты
ничем им не поможешь?
     - А чем я могу помочь? Советом? Так любой совет  можно  найти  в  моих
книгах. Люди ровно столько знают об индивидуальном мютюэлизме, сколько и я.
     - И ты будешь равнодушно смотреть, как их убивают?
     - Люди и раньше умирали за убеждения.
     - Чудесно. А вот я не считаю, что это правильно. И кое-что  предприму,
в отличие от тебя.
     - Что ты предпримешь?
     - Еще не знаю. Посоветуй что-нибудь.
     - Что?
     - Как спасти людей? Как сорвать операцию и уничтожить Зеннора...
     И тут меня осенило. Дискутировать с Марком не имело смысла - надо было
просто воспользоваться его разумом. Если в его ячейках хранится информация,
накопленная за тысячи лет, то наверняка  там  есть  сведения,  которые  мне
нужны. Ведь у меня есть птица-шпион!
     - Ладно, Марк! Ты все равно поможешь мне, дружище. Мне нужна кое-какая
информация.
     - Ну, о чем разговор.
     - Тебе известны координаты этой звездной системы и этой планеты?
     - Конечно.
     - Гга! Дай-ка мне распечаточку, да побыстрее! Я пошлю сигнал  на  ССВ,
позову на помощь флот Лиги.
     - Не вижу в этом смысла.
     Я взорвался.
     - Не видишь смысла?! Ах, ты, идиотская машина! Я тебя прошу поделиться
информацией, а ты не видишь смысла в том, чтобы спасти людям жизнь...
     - Джим, друг мой инопланетный! Не выходи из себя, от этого  повышается
кровяное давление. Дослушай до конца.  Я  хотел  добавить,  что  координаты
нашей планеты тебе ни к чему. Ты уже послал сигнал на  ССВ,  когда  включил
замаскированный под птицу передатчик.
     - Я послал сигнал на ССВ? - обалдело переспросил я.
     - Да.
     - Но... Но... Но... -  Я  умолк  и,  мысленно  схватив  себя  за  шею,
хорошенько встряхнул. "Логика, Джим! Сейчас нужна логика!"  -  Но  в  своей
речи,  записанной  на  пленку,  капитан  Варод  утверждал,  что  для  этого
необходимо знать координаты планеты.
     - Это была откровенная ложь.
     - Как и  утверждение,  что  птица  отправила  радиограмму  на  обычных
волнах?
     - Конечно.
     Я нервно расхаживал по комнате. Телекамера  поворачивалась  следом  за
мной. "Что происходит? Почему Варод обманул меня? А если он получил  сигнал
- почему он молчит? Ведь если он получил сигнал и не  выслал  флот  мне  на
помощь, то ответственность за гибель людей ляжет на его совесть. Но офицеры
Лиги дорожат своей репутацией, не могут они пойти на такое! И все же  Марк,
наверное, не лжет". Я резко обернулся к нему.
     - А ну-ка, старая мыслящая жестянка, ответь, где сейчас флот Лиги? Уже
прибыл или еще в пути?
     - Извини, Джим, но чего не знаю - того не  знаю.  На  последнем  нашем
орбитальном телескопе батареи сели лет двести тому назад. Понятия не  имею,
где этот флот, о котором ты говоришь. Но  подозреваю,  что  очень  и  очень
неблизко.
     Внезапно на меня накатила усталость, и я остановился. Да, денек  нынче
выдался еще тот. Я окинул комнату взглядом.
     - Тут есть старый ящик или что-нибудь в этом роде? Мне бы сесть.
     -  О,  прошу  прощения.  Наверное,   хозяин   из   меня   не   слишком
гостеприимный. Не было практики.
     В комнату въехал диван на колесиках и  остановился  возле  меня.  Я  с
удовольствием на него плюхнулся.
     - Очень мягко. Премного благодарен, - я облизал  губы,  и  Марк  понял
намек.
     - Располагайся поудобнее. Выпьешь что-нибудь?
     - Почему бы  и  нет?  Хорошая  выпивка  разговору  не  повредит.  -  К
сожалению, бар у меня сейчас не самый изысканный... Есть вино, но  ему  уже
лет четыреста. Как бы в голову не ударило.
     Ко мне подъехал столик. Сдув пыль с  бутылки,  я  включил  электронный
откупориватель, и тот снял древнюю пробку целой и невредимой.
     Я наполнил бокал и понюхал.
     - О-о! Божественный запах!
     Вкус оказался и того лучше. А  вдвоем  они  -  запах  и  вкус  -  живо
прочистили мне мозги.
     Я почувствовал, что смогу, пожалуй, справиться со своими проблемами.
     - Который час? - поинтересовался я.
     - До обещанной генералом Зеннором экзекуции более шестнадцати часов.
     Потягивая вино, я перебирал в уме всевозможные варианты.
     - Я послал сигнал, значит, флот идет на помощь. Но рассчитывать на его
своевременное прибытие не приходится. Все-таки один плюс в этом есть -  мне
теперь не надо волноваться, что на этой планете я  обречен  жить  до  конца
дней своих. Ладно, перейдем к делу. Что я  могу  предпринять  для  спасения
людей, учитывая, что ты и твои  мютюэлисты  палец  о  палец  для  этого  не
ударите.
     - Это не совсем так, Джим. Сейчас  в  городе  проходят  совещания,  на
которых обсуждается этот вопрос. К тому же, многие вернулись.
     - Что, решили смириться? Согласились работать на оккупантов?
     - Отнюдь. Они намерены протестовать, но в какой  форме  выразить  свой
протест, еще не придумали.
     - Откуда ты все это знаешь? Через шпионов?
     - Не совсем. Я подключился к каналам связи, линиям и  прослушиваю  все
видеофонные переговоры.
     - А к армейским каналам ты тоже подключился?
     - Да. Очень интересно.
     - Ты понимаешь язык пришельцев?
     - Я понимаю все языки на свете.
     Он разразился длинной тирадой  на  латыни  -  похоже,  одна  из  речей
Цицерона. Слушая его краем уха, я подумал, что  поневоле  отношусь  к  нему
(или к ней?) как к человеку. А этого делать не следует.
     Марк  -  это  не  человек,  а  мыслящая  машина   с   непревзойденными
умственными способностями. Как бы найти им полезное применение, вот вопрос.
     - Марк, скажи, ты мне поможешь?
     - Всем, чем смогу.
     Попивая вино, я чувствовал, как его живительные  токи  разбегаются  по
телу. А главное - они здорово стимулировали мозги, пробуждали  память.  Мне
вспомнилось одно пустяковое, казалось бы, событие,  свидетелем  которого  я
стал по пути сюда.
     - Марк, сегодня я видел, как дезертировали двое солдат. А кроме них  в
городе сейчас есть дезертиры?
     - Да, и преизрядно. Сто двадцать один...  прости,  сто  двадцать  два.
Только что прибыл еще один.
     - Они все вооружены?
     - То есть имеют орудия убийства? Да, все.  Они  сбежали  из  патрулей,
разгуливающих по городу.
     Не согласятся ли они воспользоваться своим оружием? А если согласятся,
что мы сможем сделать? Мысль помаленьку обретала форму.
     Клин клином вышибают. Ничего другого не остается. Налив себе еще вина,
я повернулся к гостеприимному электронному хозяину.
     - Я хотел бы встретиться и поговорить с дезертирами. И чтобы у  них  с
собой было оружие. Ты мог бы это организовать?
     Он долго молчал  -  видимо,  рассчитывал  последствия.  Но  я  его  не
торопил.
     - Все готово, - сказал он вдруг. - После наступления темноты  люди,  у
которых они прячутся, приведут их в спортивный центр. Это  совсем  недалеко
от места, выбранного генералами для убийств.
     - Ты идешь впереди меня на один шаг.
     - Надо полагать. Ведь я, что ни говори, куда разумнее, чем  ты.  Ну  а
поскольку  до  намеченного  сбора  еще  не   один   час,   не   хочешь   ли
воспользоваться возможностью поболтать со мной? А то я уже тысячу лет, а то
и больше, не имею представления о том, что творится в Галактике.
     Тот день и вечер были для меня  необычны.  Память  у  Марка  оказалась
весьма внушительной, какой ей и полагалось быть, и я узнал  от  него  много
интересного. Но на один вопрос он так и не сумел мне толком  ответить:  где
родилось человечество?
     - Как и ты, Джим, я знаю только мифы, легенды... Будто бы человечество
появилось на планете под названием не то Грязь, не  то  Земля.  Но  в  моей
памяти, увы, нет ее координат.
     - Да я просто так спросил, не расстраивайся.  Но  мне,  кажется,  пора
идти. Приятно было с тобой потолковать.
     - И мне. Заходи в любое время.
     - Обязательно зайду. Скажи, ты можешь выключить свет, когда я буду  на
верху лестницы?
     - Запросто. Ты даже не представляешь, как тут все автоматизировано.
     - А с электричеством нет проблем?
     - Смею тебя заверить, никаких. Первое чувство, которое я познал, - это
тяга к выживанию. В моем распоряжении вся электроэнергия города, загородные
электростанции, аварийные батареи и  бензиновый  генератор,  который  можно
завести в течение десяти минут. За меня не беспокойся.
     - Не буду. Пока.
     Я поднялся по длинной лестнице, и, как только дотронулся до двери, все
лампы погасли.
     Приотворив дверь, я  осторожно  выглянул  и,  не  обнаружив  патрулей,
распахнул ее. Стирнер и Ниби сидели на скамье, дожидаясь меня.
     - А вы не  боитесь,  что  враг  наткнется  на  вас  после  наступления
комендантского часа?
     - Не о чем беспокоиться, - ответил Стирнер. - Из армии сбежало столько
солдат, что патрулирование,  по  всей  видимости,  прекращено.  Военные  не
покидают базы и здания муниципалитета. Ну, расскажи, о  чем  ты  говорил  с
Марком Четвертым?
     Стирнер и Ниби даже дрожали от возбуждения.
     - Да, собственно, о пустяках. Но  Марк  оказался  очень  гостеприимен.
Кстати, у него там припасено два-три ящика отменнейшего вина...
     - Я верю всему, что говорят о Марке Четвертом,  -  сказал  Стирнер,  и
Ниби кивнула. - Но мне жаль, что он не помог тебе решить проблему казней.
     Я часто заморгал.
     - Откуда ты знаешь? Я ничего подобного не говорил.
     - А зачем  говорить?  Марк  Четвертый  прекрасно  знает,  что  с  этой
проблемой мы должны справиться сами. И мы  с  ней  справимся.  Решение  уже
принято.  Завтра  на  место  казни  соберется  весь  город.   Мы   заслоним
приговоренных собой.
     - Благородно, но бессмысленно. Вас попросту перестреляют.
     - Тогда наше место займут другие. Рано или поздно у  военных  кончатся
заряды, и они поймут, что убийствами ничего не добьешься. Я уверен, что они
не такие изверги, как их предводитель.
     -  Я  бы  не  очень-то  на  это  рассчитывал.  Впрочем,  у  меня  есть
альтернативная идея. С помощью Марка я организовал сбор всех находящихся  в
городе дезертиров. Если вы окажете любезность и проведете меня в спортивный
центр, у вас будет возможность ознакомиться  с  моим  планом.  Надеюсь,  он
покажется вам более разумным, чем ваш.
     Мы неторопливо прогулялись до спортивного  центра.  Идти  по  вечерним
улицам города было одно удовольствие - впервые я не опасался, что столкнусь
с захватчиками. Нам встречались только группы  горожан,  идущих  в  том  же
направлении, что и мы, сопровождая вооруженных дезертиров.  Те  ухмылялись,
не скрывая радости, что  вырвались  из  армии.  Глядя  на  них,  я  начинал
волноваться, согласятся ли они пожертвовать своей едва обретенной свободой?
Но у меня был только один способ выяснить это. Спортивный центр представлял
собой стадион под куполом. На нижних рядах кресел  разместились  дезертиры,
на верхних - заинтересованные гражданские зрители.
     Я подождал, пока все усядутся и угомонятся, и взял микрофон.
     - Уважаемые бывшие военнослужащие, друзья мои! Многие из вас  меня  не
знают...
     - Все тебя знают, Джим! - крикнул кто-то. - Ты  -  тот  самый  парень,
который едва не придушил генерала.
     - В следующий раз будь удачливей!
     Улыбнувшись, я подождал, пока утихнет шум.
     - Спасибо, друзья, я рад, что вы одобрили мой  поступок.  Наш  любимый
генерал,  эта  задница  Зеннор,  затеял   поутру   расстрелять   нескольких
безоружных граждан. Тех самых людей, которые помогали вам и вашим товарищам
бежать, которые протянули вам руку дружбы и дали вам приют. Теперь  -  ваша
очередь помочь, и я скажу, как мы это сделаем. Мы  нацелим  это  оружие,  с
которым нас научили обращаться, на Зеннора и  его  подручных,  и  пообещаем
стереть их  в  порошок,  если  они  посмеют  тронуть  мирных  жителей.  Это
рискованный шаг, и нам его не простят. Но что-то ведь надо делать!
     Ребята  пошумели,  поспорили,  но,   в   конце   концов,   большинство
проголосовало  "за".  Меньшинство,  не  сочтя  возможным   с   достоинством
удалиться, вынуждено было уступить.  Горожане  развели  нас  переулками  по
домам, выходящим окнами на площадь, и мы уснули в обнимку с оружием.  Я  не
сомневался,  что  многие  дезертиры  ночью  разбегутся,  но  надеялся,  что
оставшихся хватит, чтобы оказать мне мощную огневую поддержку.
     В  первых  лучах  зари  я  разглядел  на  площади  движущиеся  фигуры.
Отодвинув в сторону плюшевого  мишку,  я  смотрел  вниз  из  окна  магазина
игрушек,  который  служил  мне  укрытием.  На  площади  собирались  войска.
Привезли на грузовике и десяток заложников, связанных и в наручниках. Когда
стало светлей, я увидел, что на площади нет рядовых.  Ну,  конечно,  Зеннор
больше не доверит рядовым грязную работу. Наверняка они сидят взаперти  под
надежной охраной. Зеннор  вышел  из  здания  муниципалитета  и  остановился
посреди площади. И в тот  же  миг  до  меня  донеслось  рычание  моторов  и
лязганье гусениц. На  площадь  выехали  тяжелые  самоходные  артиллерийские
установки. Этого я не учел. Как  и  того,  что  Зеннор  вытащит  из  кобуры
пистолет и высадит одно из окон магазина игрушек.
     - Выходи, ди Гриз. Все кончено, -  заорал  он  и  следующим  выстрелом
продырявил плюшевого мишку.
     Я отворил дверь и вышел на тротуар. А что еще  оставалось  делать?  На
все окна, за которыми прятались мои друзья-повстанцы, были нацелены  пушки.
А на лице Зеннора сияла злобная, торжествующая улыбка.
     - Ты не забыл меня? Я - генерал. Неужели ты всерьез допускал, что твой
идиотский замысел  увенчается  успехом?  Мой  агент  во  всех  подробностях
рассказал мне об этой дурацкой затее. Хочешь на него посмотреть?
     По сигналу Зеннора из здания муниципалитета вышел один из  дезертиров.
У него были темные очки и огромные усы.
     Когда он снял и то, и другое, я его узнал.
     - Капрал Гоу?
     - Разжалован в рядовые за то, что не сумел  тебя  задержать.  Меня  бы
расстреляли, если бы я не был достаточно богат, чтобы  откупиться.  Но  мое
падение - это и твое падение. Эти вонючие свиньи, рядовые, не разговаривали
со мной, потому что знали, кем я был раньше.  Но  я  все  равно  заподозрил
неладное, а когда  они  начали  дезертировать,  доложил  генералу.  По  его
приказу я отправился в город, и там изменники-туземцы дружно склоняли  меня
к дезертирству. Я пошел у них на поводу,  и  в  результате  генерал  Зеннор
получил исчерпывающий рапорт.
     - Ты - крыса!
     - Не смей оскорблять меня, шпион! Добрый генерал  восстановил  меня  в
звании капрала. А ты теперь - в заднице!
     - Это точно! - подтвердил Зеннор, прицеливаясь мне в переносицу. -  Ты
проиграл, и пусть эта мысль будет твоей последней мыслью.
     Признаться, тот момент был в моей жизни  одним  из  самых  неприятных.
Чего уж приятного, когда рядом  с  тобой  стоит  генерал-убийца  и  ласкает
пальцем спусковой крючок пистолета, нацеленного на тебя.
     За ним с оружием наизготовку стояли его головорезы, а моих  безоружных
солдат со всех сторон пинками сгоняли на площадь.
     - Даром тебе это не пройдет, Зеннор, - не очень-то уверенно сказал  я.
Но ничего другого в тот миг мне в голову не пришло.
     - Еще как пройдет, щенок! - Поглаживая  спусковой  крючок,  он  поднял
пистолет и прицелился мне в переносицу. Потом опустил.  -  Но  я  не  хочу,
чтобы ты отделался так легко. Перед смертью ты увидишь, как  я  перестреляю
всех мерзавцев-дезертиров. Они имели наглость выступить с оружием  в  руках
против своего командующего. За эту ошибку они  понесут  суровое  наказание.
Потом я казню десять заложников, как и обещал. Потом,  и  только  потом,  я
убью тебя.
     - Если я сам до этого тебя не прикончу! - зарычал я, чувствуя, как рот
распяливается в зверином оскале. Терять мне было нечего. Вытянув руки перед
собой, я пошел на Зеннора. И он побежал.
     Но убежал он недалеко - всего лишь к ближайшей  заложнице,  седовласой
старушке. Он схватил ее за руку и прижал ствол пистолета к ее виску.
     - Ну, смелее, ди Гриз! Еще шаг вперед, и я нажму на спуск!  Или  ты  в
этом сомневаешься?
     Нет, я не сомневался.
     Поэтому я остановился. Вот-вот  должно  случиться  непоправимое,  а  я
ничего не мог поделать. У врагов было оружие; у меня не было  ничего.  И  в
этот тоскливый момент сквозь мрачную  пелену  тягостных  мыслей  я  услышал
топот множества ног. Я оглянулся. Как и Зеннор. Из-за угла вывалила  густая
толпа горожан. В первом ряду шагали Стирнер и Ниби.
     - Люди, немедленно сложите оружие! Мы не причиним вам зла, потому  что
мы никому...
     - Еще одно слово, и я тебя пристрелю! - заорал  Зеннор,  побледнев,  и
прицелился в Стирнера. Тот холодно, равнодушно посмотрел на него.
     - Верю, - сказал он. -  До  сего  момента  я  сомневался  в  том,  что
челове