м и протянул мне ключ. -- Пока вы здесь, можете снять наручники. Я -- капитан Тремэрн, ваш связной. Добро пожаловать на Лайокукаю. -- Он снял темные очки, снова улыбнулся нам и махнул рукой в сторону кресел. Его переносица была обезображена жутким шрамом, глаза отсутствовали, но Тремэрн, несомненно, отлично видел электронными заменителями глаз. Позолоченные, они придавали его облику то еще своеобразие. -- В Пентагоне только я осведомлен о вашем задании. Я в курсе, что все вы -- добровольцы, и хочу вас поблагодарить. Угощайтесь, ребята, и знайте: вы еще долго не услышите этого слова. -- А как тут, вообще, жизнь? Я вскрыл банку охлажденного пива и сделал живительный глоток. Тем временем мои спутники зарылись в гору свежих бутербродов и хотсвиндогов. Я, конечно, составил им компанию, но прежде выдвинул из синтезатора потайной ящичек и достал кое-какие мелочи. -- Какова жизнь на планете? Паршивая, Джим, и это еще мягко сказано. Уже не один век Лайокукая служит Галактике баком для социальных отходов, и -- никаких перемен к лучшему. Возникают различные культуры, развиваются, но -- как Бог на душу положит. Жестокость правит бал, сильный подминает слабого. Одна из самых стабильных общин -- прямо здесь, за стенами Пентагона. Они прозвали себя "жлобистами". Мужчина сильный, женщина слаба, кто сильнее, тот и прав. Тебе, наверное, не в диковинку такая идеология. Вожака этой банды зовут Свиньяр. Не сомневаюсь, что ты с ним вскоре познакомишься. -- Эти жлобисты не из тех ли придурков, которых психиатры называют шовинистическими свиньями мужского пола? -- осведомился я. Тремэрн кивнул. -- Точнее не скажешь. Так что позаботься, чтобы Мадонетта лишний раз не попадалась им на глаза. Научись ходить на цыпочках и раздувать ноздри. А коли это не поможет и ничего более путного в голову не придет, согни руку и поиграй бицепсом. -- Не жизнь, а сказка. -- Мадонетта нахмурилась. -- Может, все и обойдется, если смотреть под ноги. Они любят, когда их развлекают, а сами развлекаться не умеют -- мозгов не хватает. Обожают фокусы, дуэли, армрестлинг. -- А как насчет музыки? -- спросил Стинго. -- Отлично, если она громкая, боевая и несентиментальная. -- Постараемся их не разочаровать, -- сказал я. -- Нас интересует племя так называемых фундаменталистов. -- Разумеется. Ты уже знаешь, что корабль археологической экспедиции совершил посадку в их зоне влияния. Я возглавлял спасательный отряд и вытащил оттуда ученых, вот почему теперь я ваш связной. Фундаменталисты -- кочевники и вдобавок на диво узколобы и несносны. Я старался их не раздражать -- куда там! Без наркогаза не обошлось. Если хочешь знать, я понятия не имел о пропаже археологического раритета, пока мы не убрались с планеты и яйцеголовые не очухались. Что мне оставалось? Только доложить начальству. А теперь все в твоих руках. -- Премного благодарен. Однако нельзя ли хотя бы на карте показать, где они обретаются? -- Я бы с удовольствием, но ведь они -- кочевники. -- Чудненько. -- Я одарил его неискренней улыбкой. Двадцать дней до конца. До смертного часа! В который раз я отбросил дурные предчувствия и окинул взглядом ансамбль. -- Если есть вопросы, задавайте -- потом будет поздно, -- посоветовал Тремэрн. -- У вас есть карта? -- спросил я. -- Хочу знать, что нас ждет за воротами. Тремэрн протянул руку и включил голопроектор. Над столом появилась трехмерная топокарта. -- Как видите, мы на материке внушительных размеров. На планете есть и другие континенты, некоторые из них обитаемы, но с нашим не имеют никакой связи. Похищенная вещь должна находиться где-то здесь. "Это и вправду многое упрощает, -- подумал я. -- Надо обыскать всего один материк, к тому же у нас почти три недели..." Я сумел оттеснить депрессию, которая пробивалась на подмогу угнетенности и подавленности. -- Вы имеете представление, что тут и как? -- Да, и весьма неплохое. Везде, где только можно, подсовываем "жучков", широко применяем "летающие глаза". -- Он показал на равнину в центре материка. -- Это Пентагон, рядом -- жлобисты. Фундаменталистов можно встретить где угодно -- в зависимости от погоды. Тут почти весь год субтропический климат, но очень неравномерное выпадение осадков. Они пасут баракоз -- это жвачные парнокопытные, помесь барана и козы. Очень неприхотливы. Теперь взглянем на предгорья. Здесь находится то, что почти без натяжки можно назвать цивилизацией. Сельскохозяйственная община с легкой промышленностью, которая издали -- но только издали -- выглядит вполне прилично. Вот этот городок, окруженный хуторами, -- столица. Горожане выплавляют серебро и чеканят монету под названием федха. Другой валюты на материке не существует, федхами можно расплачиваться в любом краю. -- Он достал из выдвижного ящика увесистый мешочек. -- Как вы догадываетесь, подделывать их несложно, -- впрочем, наше серебро намного чище туземного. Это -- вам. Советую поделить и хорошенько спрятать. За одну такую монетку местные субчики с радостью перережут вам глотку. Народ, который добывает серебро, прозвал свою столицу Раем, -- вряд ли можно было подобрать менее подходящее название. Держитесь подальше от этой публики, если сумеете. -- Хорошо, намотаю на ус. А карту, если не возражаете, введу в память компьютера. Вот этого. -- Я взял большим и указательным пальцами маленький череп, висевший у меня на шее. Когда я его сдавил, глазницы засветились зеленым, а в воздухе замерцал топографический дисплей. Я скопировал карту, подумал над предупреждением Тремэрна -- и впервые осознал, в какое болото нас засасывает. Возник еще один вопрос. -- Значит, население этой планетки -- психи и выродки всех мастей? -- Сосланные за разные преступления. Родившиеся здесь вырастают им под стать. -- И вы не питаете к ним сочувствия? К людям, обреченным тонуть в этой плевательнице размером с планету лишь потому, что их угораздило тут родиться? -- Конечно, я им сочувствую и рад видеть, что ты -- тоже. До происшествия с археологами я вообще не знал об этой планете. Выручил ученых и решил осмотреться. Вот почему сейчас я возглавляю комиссию, которая постарается свернуть нашу деятельность на Лайокукае. Слишком уж долго идиоты-политики закрывали на это глаза. Я согласился работать с тобой, чтобы лично разобраться в обстановке. И когда ты выполнишь задание, мне очень пригодится подробный доклад, чтобы сделать планету-тюрьму достоянием истории. -- Капитан, если это всерьез, я на вашей стороне. Но если вы мне лапшу на уши вешаете, чтобы я получше сделал дело... -- Слово офицера. Мне очень хотелось верить ему. -- У меня вопрос, -- подал голос Флойд. -- Если, к примеру, нам помощь понадобится или еще что-нибудь, мы что, свяжемся с капитаном? -- Вы -- нет, я -- да. -- Я постучал пальцем по нижней челюсти. -- Микрорация. Такая маленькая, что для ее питания достаточно кислородных ионов в крови. Но достаточно мощная, чтобы ее улавливали приемники Пентагона. Даже если бандиты обдерут нас как липку, челюсть останется при мне. Поэтому настоятельно рекомендую не отходить от меня далеко. Я буду регулярно выходить на связь с Тремэрном, докладывать и получать советы. Физические контакты исключены, не то мигом рассыплется наша легенда. Если ему придется выдергивать нас раньше времени, это будет означать провал. Вот так-то, мальчики и девочки. Давайте будем крепкими и самодостаточными. Нас ждут человеческие джунгли. -- Отродясь не слышал столь правильных слов, -- хмуро заметил Тремэрн. -- Если больше нет вопросов, можете надевать наручники и идти. -- Да, черт побери! -- воскликнул Стинго, с трудом поднимаясь на ноги. -- Пора заняться делом. Рюкзаки ждали нас возле громоздких, щедро увешанных запорами ворот. Там же валялись четыре небольших пластиковых пакета -- очевидно, с водой и сухпайками. В каждом наличествовала ознакомительная брошюра. Заградотряд с парализаторами и свинобразьими иглами нетерпеливо топтался на месте и недовольно глядел, как с нас снимают наручники. -- Вперед, -- скомандовал старшина, указывая на шлюз. -- Ворота двойные. Прежде чем откроются наружные, внутренние будут заперты и задраены. У вас только один путь -- туда. Впрочем, если жить надоело, можете остаться в тамбуре. Через пять минут наружные ворота закроются, и вон из тех клапанов в потолке пойдет нервный газ. -- Я вам не верю! -- вякнул я. Он улыбнулся. Не слишком тепло. -- Проверить легче легкого. Поторчи там пять минут. Я занес кулак, и старшина торопливо отскочил. Свинобразьи иглы угрожающе нацелились в мою сторону. Ну уж нет! Я поднял палец в древнем, как само время, межгалактическом жесте, повернулся и вышел следом за моими товарищами. Сзади приглушенно лязгнуло, скрежетнули засовы. Впереди лежало будущее. Со всеми своими сюрпризами. Шатаясь от слабости, мы помогли друг другу взгромоздить рюкзаки на спины. Снова заскрежетало и залязгало, раздался гул моторов -- начали отворяться наружные ворота. Сами того не замечая, мы встали плечом к плечу и повернулись лицом к неизвестности. Глава 7 В отворяющиеся ворота вместе с ветром влетел шум ливня. Добро пожаловать на солнечную, праздничную Лайокукаю. Ворота приоткрылись шире, и нашим глазам явилось не слишком воодушевляющее зрелище -- снаружи нас поджидала группа субъектов самого что ни на есть жуткого облика. Одежда поражала разнообразием, словно благотворительные пожертвования для них собирали по всей Галактике. Но, по меньшей мере, две черты объединяли всех. Во-первых, каждый был вооружен либо мечом, либо топором, либо палицей. А во-вторых, они выглядели очень сердитыми. Что ж, примерно этого я и ожидал, а потому раздавил зубами старт-капсулу. Не питая иллюзий насчет последствий принудлечения, я держал эту штучку в кулаке -- на всякий пожарный. На меня нахлынула волна энергии, забил гейзер силы; смесь мощных стимуляторов, анальгетиков и тому подобной химии вышвырнула из тела усталость и дрожь. Я могуч! МОГУЧ! МОГУЧ! По совету Тремэрна я двинулся вперед на цыпочках, раздувая при этом ноздри. Помахивая кустарным, но вполне исправным мечом, здоровенный бородатый детина злобно глянул на меня сверху вниз. Я ответил столь же недружелюбным взглядом, заметив, что у аборигена не только глазные яблоки соприкасаются друг с дружкой, но еще и волосы растут от бровей. Правда, куда больше, чем обличье, устрашал запах из его пасти. -- Че, сявка? Ты теперя деся. Дась-ко, че волокешь. Евто и протчих касаемо. Ложьте барахлишко, нято вместе с им полягете. -- Ты, косноязычный кретин! -- заорал я. -- Заруби себе на носу: никто не смеет указывать мне, пока меня не одолел! Все равно разборки с этими ублюдочными жлобистами не миновать, рассудил я. Чем раньше, тем лучше. Едва ли он понял смысл моих слов, однако на оскорбительный тон отозвался ревом и замахнулся мечом. Я высокомерно рассмеялся. -- Крутой трус идет с мечом на безоружную сявку! Чтобы усилить оскорбление, я поднял два указательных пальца. Хоть я и надеялся, что такой примитивизм не выходит за рамки местных лингвистических норм, необходимо было, чтобы это дошло до всех. По всей видимости, дошло. Свинодых выронил меч и прыгнул в мою сторону. Я скинул рюкзак и зашлепал по грязи навстречу. Растопырив ручищи, он хватал и давил воздух корявыми пальцами, мечтая, очевидно, вот так же схватить и раздавить меня. Я поднырнул под его руки, провел подсечку, он эффектно шмякнулся в лужу. Поднялся свирепее прежнего, стиснул кулачищи, что твои футбольные мячи, и пошел на меня. Правда, на этот раз поосторожнее. Можно было, конечно, сразу вырубить его и облегчить себе жизнь. Но хотелось продемонстрировать его приятелям несколько фокусов, чтоб не думали, будто он упал случайно. Я блокировал удар, перехватив его руку, заломил, а затем с приятным хрустом влепил кретина в стену. Но кровь из носа не убавила его прыти. Не добились этого ни молниеносный пинок, от которого у него онемела нога, ни удар коленом, парализовавший вторую ножищу. Он плюхнулся наземь и пополз ко мне на карачках. Но теперь даже самые тупые зрители поняли, кто выиграл эту схватку. Чтобы не транжирить время, я ухватил Свинодыха за сальный чуб, вздернул башку и рубанул ребром ладони по кадыку. Он мешком опрокинулся навзничь. Подхватив его меч, я проверил пальцем остроту лезвия и развернулся в прыжке -- так внезапно, что вооруженные увальни инстинктивно отшатнулись. -- Теперь у меня есть меч, -- прорычал я. -- Кто хочет, может ради него умереть. А может, среди вас найдется олух посмышленей? Может, он возьмется проводить нас к атаману Свиньяру? Тот, кто это сделает, получит меч в подарок. Есть охотники? Они не спешили с ответом. Новизна предложения вступила в борьбу с природной жадностью. -- Подходите ближе и держитесь за мной, -- бросил я через плечо своим. -- И постарайтесь выглядеть наглыми и невоспитанными. Рыча и щелкая зубами, разудалый ансамбль выстроился у меня за спиной. -- Гони меч, отведу тя к Свиньяру, -- вызвался чрезвычайно волосатый и мускулистый экземпляр. Его алчность была понятна -- вооружен лишь деревянной дубиной. -- Покажешь мне Свиньяра и только тогда получишь меч. Приступай. Снова нерешительность, угрюмые взоры, злобное ворчание. Я опять взмахнул клинком, и они вновь отпрянули. -- В моем рюкзаке есть кое-что интересное для Свиньяра. Держу пари, если он узнает, что из-за вас, остолопы, я столько времени не мог попасть к нему с подарками, он вас перережет. Подчас там, где бесполезны увещевания, помогают угрозы. Мы тронулись в путь под проливным дождем, по раскисшим дорогам, мимо убогих лачуг, к невысокому холму с самой большой в округе избой. На ее бревнах еще держалась кора. Помахивая мечом, я сдерживал "почетный эскорт" на безопасном расстоянии и шагал за проводником по каменистой тропе ко входу; позади ковыляли изнемогающие музыканты. Мне было чуточку стыдно перед ними за старткапсулу, но события разворачивались слишком быстро, у меня попросту не было времени раздать такие же капсулы коллегам. Я остановился у порога и поднял руку. -- Ну вот, наконец-то крыша. Будете входить -- берите по одной и сразу раскусывайте. Эта штука мигом возвращает в мир живых. Поводырь с дубиной протопал через сени и направился мимо вооруженных мужиков, стайками слонявшихся по большой комнате, к верзиле, который восседал в большом каменном кресле у очага. -- Ты мой босс, босс Свиньяр. Ты сказал -- привести их, мы и привели. -- Он затопал ко мне. -- А теперя меч давай. -- Конечно. Лови. Я швырнул меч в дверной проем, в дождь, и услышал чей-то болезненный возглас. Проводник убежал, а я двинулся вперед и остановился у каменного трона. -- Ты мой босс, босс Свиньяр. Эти кореша -- мой банд. Зуб даю -- кайфово лабают. Детина со здоровенными мускулами и здоровенным животом, покоившимся на ляжках, окинул меня с головы до ног пытливым взглядом. Поросячьи глазки льдисто поблескивали в непроходимых зарослях жестких седых волос. Из подлокотника кресла торчала рукоять меча. Бородач стиснул ее жирными пальцами, слегка выдвинул клинок и позволил ему упасть обратно. -- Почему вы изъясняетесь, как наглые, невоспитанные туземцы? -- Прошу прощения. -- Я смиренно отвесил поклон. -- К вам только что обратились в подобной манере, и я пришел к выводу, что таков местный этикет. -- Так и есть, но его соблюдают только необразованные имбецилы, родившиеся здесь. А поскольку вы родились не здесь, постарайтесь не испытывать мое терпение. Так, стало быть, вы -- те самые музыканты, которые влипли в большой кагал? -- Поистине, слухи летят быстрее света. Он указал на тривизор в стенной нише, и я почувствовал, что глаза мои вылезают из орбит. Внушительных размеров металлический ящик был снабжен бронестеклом поверх экрана и громадной рукоятью на боку. -- Наши тюремщики такие щедрые. Их хлебом не корми, дай только поразвлечь нас. Эти "ящики" поступают громадными партиями. Вечные, сверхдуракостойкие, плюс четыреста двадцать каналов. -- А питание? -- Рабы. Он дотянулся носком сапога до ближайшего. Раб со стоном взгромоздился на ноги, подтащился, лязгая цепями, к рукояти встроенного генератора и принялся ее крутить. Штуковина ожила и разродилась рекламой станков для изготовления кошачьей еды. -- Хватит, -- буркнул Свиньяр, и мяуканье смолкло. -- Ваши физиономии не слезали с экрана. Как только я услышал о наркотиках и принудительном лечении, я понял, что скоро вы объявитесь здесь. Играть готовы? -- "Стальные Крысы" всегда к услугам тех, кто заказывает музыку. А в данном случае, я полагаю, это ваша прерогатива. -- Правильно полагаешь. Концерт хочу, и сейчас же. С тех пор как наш факир-каннибалист скончался от инфекции, будучи случайно укушен в порыве страсти, перед нами никто не выступал "живьем". Начинайте. Предвидя такой оборот, мы разжились самым что ни на есть портативным реквизитом. В динамика величиной с кулак прятались голопроекторы; наши изображения, выброшенные ими, дотянулись макушками до потолка. -- Отлично, ребята! -- воскликнул я. -- Располагаемся у стены напротив входа. На первый раз -- без костюмов. Начинаем со "Шведского чудовища из От крытого пространства". -- Я имел в виду один из самых впечатляющих номеров. Копаясь в древнейших банках данных, мы обнаружили лирический опус на давно забытом языке -- не то швецком, не то шведском. После долгого электронного попискиванья компьютер кафедры языков Галаксиа Университато выдал его перевод, но стихи оказались столь ужасающими, что мы предпочли голую транслитерацию: Этт фазанфул монстер мед рампан, бар Крайпер ин тиль ен юнгфру са рар... И так далее. Все это Мадонетта выдала на полную громкость под мой синкопированный "фанерный" аккомпанемент и флойдов мешкотруб. Стинго не отставал от нас, пощипывая крошечную арфу, чье голографическое изображение было под стать нашим. От музыки сотрясался потолок с бревенчатых стен сыпалась пыль. Не думаю, чтоб этот номер вошел бы в десятку лучших галактических хитов, но здесь он выглядел шикарно. Особенно в конце, когда всю избу заполнило грибовидное облако, а усилители не пожалели мощи, чтобы выдать грохот атомного взрыва. Та часть публики, что не рухнула на пол, с визгом умчалась под дождь. Я вытащил беруши, услышал легкие хлопки и поклонился Свиньяру. -- Довольно сносный divertissemento, однако в следующий раз я бы предпочел в финале чуть меньше forte и чуть больше riposo. -- Малейшее ваше желание для нас равносильно приказу. -- Для молодого и простоватого на вид ты быстро учишься. Как тебя угораздило погореть на наркотиках? -- О, это длинная история. -- Сократи. Если можно, до одного слова. -- Деньги. -- Понятно. Стало быть, музыка -- не такой уж приличный бизнес? -- Воняет похуже, чем любой из ваших жлобов. Все ничего, пока ты на вершине со звездами. Но мы там не удержались. Финансовые проблемы: стоимость звукозаписи, комиссионные агентам, выколачивание долгов, взятки чиновникам. Стинго и Флойд не один год ширялись бакшишем, вот и затеяли его продавать, чтобы не отвыкнуть. А что, недурственная штучка. Конец истории. -- Или начало новой. Как зовут твою солистку? Расплывшись в мерзейшей улыбке, он глянул на Мадонетту. Что делать? Я брякнул первое, что пришло на ум: -- Вы имеете в виду Мадонетту, мою супругу? -- Супругу? Вот незадача! Ну ничего, я уверен, тут можно что-нибудь придумать. Впрочем, не сейчас. Сказать по правде, вы, ребята, прибыли как нельзя кстати. Вы идеально вписываетесь в то, что я назвал бы генеральным планом мероприятия по облагодетельствованию широкой общественности. -- В самом деле? -- Я без труда удержался от восторга. -- В самом деле. Благотворительный концерт. Жаркое и выпивка -- бесплатно. Пусть все убедятся, что Свиньяр -- щедрейший из меценатов. Надеюсь, вы не откажетесь выступить на благотворительном концерте? -- Ради этого мы и прилетели. И ради кое-чего другого, о чем тебе, старый пройдоха Свиньяр, знать не обязательно. Но самые далекие путешествия начинаются, как гласит древняя пословица, под ногой. Глава 8 -- Я недоволен ходом операции, -- недовольно произнес я, зачерпывая ложкой почти безвкусную кашу, служившую, по-видимому, основой существования туземного населения и лучшим украшением стола. -- Кто бы спорил. -- Стинго подозрительно уставился в собственную миску. -- Эта гадость не только с виду напоминает клей -- она и на вкус не лучше. -- Ага, она тебе враз кишки к ребрам приклеит. Я разинул рот. Неужели у Флойда прорезалось чувство юмора? Вряд ли. Вон он какой серьезный, похоже, сам не понял, что сострил. Можно, конечно, спросить у него, но сейчас есть темы и поважнее. -- Я не только ходом операции недоволен, но и компанией, с которой мы все еще вынуждены якшаться. Свиньяром и его гадкими поросятами. Почти день угробили, а толку? Если находка у фундаменталистов, то какого, спрашивается, лешего мы тут делаем? -- Но ведь ты обещал им концерт, -- вполне обоснованно напомнила Мадонетта. -- Они мастерят что-то вроде эстрады, созывают народ. Ты ведь не хочешь огорчить фанов? -- Боже упаси, -- пробормотал я уныло и отодвинул миску. Не мог же я рассказать им про яд замедленного действия и о том, что через семнадцать суток мой занавес упадет. Ну и черт с ним. -- Давайте собираться. Может, успеем чуток порепетировать. Хочу убедиться, что все исправно и мы -- в хорошей форме. Я на это очень надеюсь. Мы с превеликим облегчением поднялись из-за стола и потащили реквизит к эстраде. Она являла собой дощатую платформу исключительно халтурной работы; опорами служили стволы деревьев, между ними валялись брусья -- чтобы подпереть настил, если чересчур просядет. Публика неспешно и опасливо скапливалась на поле. Ближе всех к эстраде располагались маленькие семейные подразделения; возглавлявшие их мужики с мечами или дубинами не спускали глаз со своих дам. Ничего удивительного -- в рабовладельческом обществе свои законы. Я пребывал в плохом настроении и не хотел, чтобы оно передалось остальным. -- Ну что, ребята? Начинаем? Закинув рюкзак на эстраду, я вскарабкался следом. -- Вот оно, первое наше выступление "живьем" в краю непуганых слушателей. Если, конечно, не считать того концертика в честь прибытия. Давайте покажем, на что способна стая настоящих Стальных Крыс! С нашим появлением публика набралась храбрости и приблизилась к помосту. Пришедшие последними спешили занять места. Пока ребята настраивали инструменты и пробовали голоса, я выпустил несколько громовых раскатов, заставивших народ позадирать головы и уставиться в небо. Когда мы были готовы, через толпу проплыл Свиньяр с парочкой вооруженных тяжеловесов. Они помогли ему вскарабкаться на эстраду, где он картинно воздел руки. Наступила тотальная тишина. Я не знал, чем это объяснить: почтением, ненавистью, страхом или всем в совокупности. Как бы то ни было, Свиньяра это устраивало. Он с улыбкой обвел публику взглядом, приподнял огромное пузо, чтобы заткнуть за ремень большие пальцы, и заговорил: -- Свиньяр заботится о своем народе. Свиньяр ваш друг. Свиньяр пригласил Стальных Крыс, чтобы они усладили вас волшебной музыкой. Поприветствуем их, друзья мои! Публика отозвалась гулким шепотом. Пока Свиньяр конферировал, его присные взгромоздили на эстраду массивное кожаное кресло; оно жалобно скрипнуло под жирным атаманским седалищем. -- Начинайте, -- велел он нам и откинулся на спинку кресла с видом записного меломана. -- Ладно, ладно, мы готовы! -- выпалил я в микрофон, пристегнутый к лацкану, и над публикой прошелестел мой усиленный вздох. -- Мы рады видеть вас, любители популярной музыки! По зову наших сердец и прихоти легавых, которые, как все вы знаете, сцапали нас за наркоту, мы прилетели на вашу солнечную планету! И привезли музон, знаменитый на всю Галактику! Первый номер мы с удовольствием посвящаем любезному знатоку музыки Свиньяру! -- Он одобрительно кивнул, и я рассыпал по окрестным полям барабанную дробь. -- Песня, которую вы сейчас услышите и, надеюсь, полюбите, объединит нас, заставит смеяться и плакать вместе. Я привез вам мою собственную, оригинальную версию современной музыкальной классики -- "Зуд в ногах"! Послышались счастливые возгласы, радостные крики, восторженный рев. И зазвучали сверхгромкие аккорды и слова, от которых не так в ногах свербит, как в сердцах: Забрезжит над рекой рассвет, Вдали -- тумана серый след, Роса ложится на листы, А в мыслях -- только ты. Ты сегодня далеко, Тебя найти мне нелегко, Среди планет куда-нибудь Влечет меня мой путь. У меня-аа-аа Зуд в ногах! Я всегда в пути, Я всю жизнь в бегах. Вечный странник меж планет, Всегда один, и дома нет. Зуд в ногах, зуд в ногах, зуд в ногах, зуд! Все бреду, бреду, бреду, но напрасен труд! Зуд в ногах, зуд в ногах, зуд в ногах, зуд! Вынуждать меня блуждать -- это ль не блуд? Зуд в ногах, зуд в ногах, зуд в ногах, зуд! Все это пелось, скажу я вам, под грандиозный топот зудящих ног, а завершилось под радостные вопли и дикое ржание. Подогретые восторгом публики, мы исполнили еще два номера, и я объявил антракт: -- Спасибо, братки! Огромное спасибо! Вы -- клевая тусовка! Теперь, если не возражаете, мы прервемся на несколько минут, а затем продолжим наш... -- Прекрасный концерт! -- Свиньяр враскачку добрался до меня и снял с моего лацкана микрофон. -- И правда, великолепная музыка. Мы все и раньше слышали этих замечательных музыкантов -- по ящику, -- так что их восхитительное выступление не застигло нас врасплох. И все-таки довольно забавно видеть их здесь во плоти. Меня, как и всех вас, почтеннейшая публика, распирает чувство благодарности. -- Он повернулся ко мне и улыбнулся до ушей, но в улыбке напрочь отсутствовало дружелюбие -- это я видел совершенно ясно. Отвернувшись, он раскинул Ручищи. -- Я так благодарен, что приготовил для вас маленький сюрприз. Хотите узнать, какой? Снова наступила полнейшая тишина, затем публика хлынула в проходы. Видимо, она недолюбливала маленькие сюрпризы Свиньяра. И правильно делала. -- Вперед! -- рявкнул он в микрофон, и слово это раскатилось громовым эхом. -- Вперед! Вперед! Вперед! Помост подо мной вздрогнул и зашатался; я едва устоял на ногах. Исторгая хриплый рев, расшвыривая в стороны камуфляжные ветки с листьями, из-под наших ног хлынула и развернулась веером вооруженная толпа. Зрители с визгом бросились врассыпную. Мы оцепенело смотрели, как мужчин и женщин сбивают наземь ударами дубин, сноровисто вяжут и заковывают в кандалы. Атака получилась яростной и стремительной. Поле опустело, последние зрители в панике ретировались. Те, кому повезло меньше, лежали без чувств или стонали от боли. Над всем этим господствовал хохот Свиньяра. Охваченный садистским весельем, он раскачивался вместе с креслом, по бородатым щекам катились слезы. -- Но откуда... откуда их столько взялось? -- спросила Мадонетта. -- Ведь их не было под нами, когда начинался концерт. Я спрыгнул на землю, пинками отшвырнул несколько ветвей и увидел черный зев схрона. До поры он скрывался под деревянным щитом, измазанным грязью, и под кучей ветвей. Раздался тяжкий удар -- рядом приземлился главный жлобист. -- Правда, ловко? -- Он указал на отверстие. Мои ребята целый месяц копали эту ямку. Да все под дождем, а вынутую землю втаптывали в грязь. Я хотел устроить торжественное собрание, раздачу подарков -- затея, сказать по правде, довольно сумбурная. А тут вы, как на заказ. Я бы вам спасибо сказал, кабы знал, что такое благодарность. Но не скажу. Если и надо кого поблагодарить, так это слепую удачу да себя -- что не упустил ее. В общем, дельце выгорело, и нужно это слегка отметить. Да будет вволю еды, питья и вашей музыки! Он повернулся, чтобы отдать несколько распоряжений и отвесить пинок новому рабу, подковылявшему слишком близко. -- Вот бы его прикончить! -- Мадонетта выразила мнение всего ансамбля, если дружные кивки что-то значат. -- Поосторожней! -- предупредил я. -- У него на руках все тузы и головорезы. Дадим концерт, а заодно прикинем, как отсюда смыться. Это было просто лишь на словах. В громадную бревенчатую хибару набилась уймища народу. Жлобисты пили, но не пьянели, бахвалились своими подвигами и снова пили. Мы спели, однако никто нас не слушал. Впрочем, нет. Свиньяр слушал. И смотрел. Затем подошел вразвалочку, взмахом пятерни велел замолкнуть. Плюхнулся на каменный трон и положил ладонь на рукоять огромного меча. И улыбнулся -- как и раньше, недружелюбно. -- Жизнь у нас тут немного особенная, правда, Джим? -- Истинная правда, босс. Если он ищет неприятностей, рассудил я, то явно обратился не по адресу. Мои шансы меня не очень радовали. -- Мы тут живем по-своему, по собственным законам. У вас на благоустроенных андрогенных планетах тон задают рафинированные интеллигенты. Они мужчины, но ведут себя как женщины. А мы низвергнуты в прошлое, где царит свирепый первобытный мужик. Сила против силы. И мне это по вкусу. И законы тут придумываю я. -- Свиньяр бросил на Мадонетту особенно неприятный взгляд. -- Изумительная певица... и красивая женщина. -- Он посмотрел на меня. -- Так, говоришь, твоя жена? Неужели безвыходная ситуация? Дай-ка поразмыслить... Нет, все-таки можно кое-что придумать. У вас, на так называемых цивилизованных планетах, нельзя, а тут можно. Потому что я -- Свиньяр, а Свиньяр всегда может что-то сделать. -- Он воздел громадную длань и шлепнул меня по лбу. -- По моему закону и обычаю, я вас развожу. -- Под оглушительный хохот шайки, оценившей тонкий юмор, он поднялся на ноги. -- Постойте! Но это совершенно невозможно... Для своих габаритов он двигался с завидным проворством. Из паза в каменном подлокотнике кресла со свистом вылетел клинок. -- Первый урок моей новой невесте. Никто не говорит Свиньяру "нет"! И сталь мелькнула в воздухе, чтобы рассечь мне горло. Глава 9 Я отскочил назад, споткнулся о ноги сидящего разбойника и повалился на него. -- Держи его! -- завопил Свиньяр. Меня обхватили две крепкие руки. Я попытался высвободиться -- не тут-то было. Надо мной навис Свиньяр, и к горлу моему приближалось острие меча... Внезапно атаман качнулся вправо-влево и с глухим стуком растянулся на полу. Оказывается, Стинго, стоявший позади Свиньяра, несмотря на возраст и избыточный вес, ринулся в атаку и рубанул местного законотворца по шее. Столь резкая перемена ситуации проникла даже в самые крошечные из птичьих мозгов. Холуи Свиньяра засуетились, хватая оружие и изрыгая проклятия. Я заметил, как Флойд укладывает ближайших бугаев, но этого было недостаточно. Если секунды за две я ничего не предприму, не миновать избиения. Я предпринял. Для начала вонзил локоть в солнечное сплетение олуха, державшего меня. Тот крякнул и расцепил руки. На это ушла секунда. Чтобы не тратить вторую на попытку встать на ноги, я крутанулся вбок, выхватил из кармана черный шарик, надавил на взрыватель и швырнул в потолок. Вторая секунда. Повсюду размахивали оружием. Я выбрал лучший способ обороны -- вставил в ноздри фильтры-затычки. Хлопнула газовая граната, но еще несколько секунд мне пришлось уворачиваться и раздавать тумаки. Наконец я огляделся и понял, что газ потрудился на славу. По всей избе валялись наши храпящие недруги. Я помахал руками над головой. -- Вот так-то лучше, ребятки. -- Я лишился публики, но это не убавило сладости победы. Сонный газ одолел и моих коллег, хотя Флойд продержался дольше других и упал на груду скорченных тел последним. Я раскрыл рюкзак, достал безыгольный инъектор, вкатил каждой Стальной Крысе дозу антидота. Пока они приходили в себя, я подошел к двери и бросил угрюмый взгляд наружу. Шел дождь. Позади раздались легкие шаги, и Мадонетта нежно взяла меня за руку. -- Спасибо, Джим. -- Было бы за что. -- Есть за что. Ты нам жизнь спас. -- Это точно, -- сказал Флойд. -- Мадонетта права: мы перед тобой в неоплатном долгу. Стинго кивком выразил согласие. -- Если бы! Операцию можно было подготовить лучше, не оставив места случайностям. Моя вина. А еще -- острой нехватки времени. По причине, которую я не хочу сейчас раскрывать, необходимо вернуть находку в течение двадцати дней, -- сказал я. -- Маловато, -- заметил Стинго. -- Верно, поэтому не будем расхолаживаться. По-моему, здесь нам уже не рады. Запасайтесь оружием -- выбираясь отсюда с голыми руками, можно снова нарваться на неприятности. Будьте готовы убивать, если придется. Физиономии -- свирепые и безжалостные. Вперед! После разборки со Свиньяром и его кабанчиками-жлобистами мы не были расположены шутки шутить. Должно быть, это читалось на наших лицах или, что вероятнее, на грозных клинках. Во всяком случае, немногочисленные встречные, едва заметив нас, спешили в укрытие. Дождь почти унялся, в тучах все ярче разгоралось солнце, с пропитанной влагой земли струями поднимался туман. Появился чахлый кустарник, затем -- кусты повыше и погуще, даже деревья там и сям на склонах покатых холмов. На иных кустах висели твердокожие шары, величиной с человеческий кулак. Может, это и есть полпеттоны, о которых нам рассказывали? Придется уточнить, но не сейчас. Я вел отряд в хорошем темпе и о привале распорядился не раньше, чем мы вошли под прикрытие первой рощицы. Там я обернулся и взглянул на уродливые строения и громадину Пентагона на заднем плане. -- Погони вроде нет, так что дальше будем двигаться в этом ритме. Каждый час привал на пять минут, и так -- до заката. Я дотронулся до черепа-компьютера, и вмиг появилась клавиатура. Я выбрал голокарту, глянул вверх, на солнце, затем указал вперед. -- Туда пойдем. Поначалу шагать было нелегко, но наконец лесистые холмы остались позади, а перед нами расстилалась травянистая равнина. По истечении первого часа мы устроили бивуак, а проще говоря, попадали на землю и выпили воды. Самые храбрые из нас сосредоточенно жевали сухие пайки, которые не только жесткостью, но и вкусом сильно походили на картон. Заметив поблизости полпеттоновые деревца, я не поленился нарвать шаровидных плодов -- твердых, точно камни, и примерно таких же аппетитных на первый взгляд. Я сунул их в рюкзак -- разберемся, когда нужда заставит. Флойд откопал в своем рюкзаке маленькую флейту и сыграл плясовую, чуточку отогрев сердца. Мы пошли дальше, и мелодия сопутствовала нам, будто вообразила себя бодрым походным маршем. Рядом со мной шагала Мадонетта, время от времени напевая. Марш с полной выкладкой, похоже, доставлял ей только удовольствие. Ничего не скажешь, выносливый ходок, да и певица отменная -- голос какой поискать. Всем хороша, в том числе и телосложением. Она повернула голову, поймала мой изучающий взгляд и улыбнулась. Я опустил глаза и укоротил шаг, чтобы для разнообразия пойти рядом со Стинго. Он не отставал от нас и не выглядел уставшим, чем несказанно радовал меня. Ах, Мадонетта... Джим, старина, думай о чем-нибудь другом. О деле, а не о деве. Да, твоя правда, она гораздо привлекательнее остальных, но сейчас не лучшее время для масляных глаз и елейных речей. -- Как думаешь, до темноты еще долго? Твоя таблетка почти выдохлась. Я спроецировал голограмму часов. -- Сказать по правде, не знаю. Я забыл поинтересоваться длительностью местных суток. Эти часы, как и компьютер, показывают корабельное время. Впрочем, за ворота нас вышвырнули уже давненько. -- Я прищурился, глядя в небо. -- Однако непохоже, чтобы солнце двигалось слишком быстро. Пора спросить совета. И трижды клацнул зубами. -- Тремэрн на связи, -- отчетливо прозвучало в черепе. -- Слышу нормально. -- Что слышишь? -- поинтересовался Стинго. -- Будь другом, помолчи. Я по рации говорю. -- Извини. -- И я тебя слышу неплохо. Докладывай. -- В общем, у жлобистов нам не понравилось. Часа два назад мы убрались hg городишка и теперь топаем по равнине... -- Вижу вас на карте. Спутник отслеживает ваш путь. -- А нет ли тут поблизости шаек фундаменталистов? -- Сколько угодно. -- Уточняю: в пределах досягаемости. -- Да, справа от вас. Примерно на таком же расстоянии, что и городок. -- Уже легче. Еще один важный вопрос: сколько времени длятся здешние сутки? -- Приблизительно сотню стандартных часов. -- Теперь ясно, почему мы начали уставать, хотя день еще в разгаре. Просто он вчетверо длиннее обычного. Нельзя ли посмотреть через спутник, нет ли погони? -- Уже посмотрел. Ничего такого не заметно. -- Прекрасная новость. Ладно, до связи. -- Я повысил голос: -- Рота, стой! Вольно! Хочу изложить ту часть диалога, которую вы не слышали. За нами не гонятся. -- Я подождал, пока смолкнут мученические смешки. -- А значит, останавливаемся здесь -- поесть, попить, поспать и поработать. -- Я скинул рюкзак, с хрустом потянулся, упал на землю, оперся на одну руку, указав другой на далекий горизонт. -- Где-то там -- кочевники-фундаменталисты. Рано или поздно мы с ними встретимся. Лично я -- за "поздно". Голосовать не понадобилось -- все уже лежали. Я хорошенько промочил горло и продолжил: -- Здешние сутки вчетверо длиннее привычных. Мне кажется, для одного дня, или четверти дня, с нас достаточно драк, ходьбы и всего прочего. Считаем, что наступила ночь, и вздремнем... Можно было этого и не говорить -- у всех уже смежились веки. Сам я тоже куда-то проваливался, но в последний миг сообразил, что командиру так раскисать не годится. Кое-как растормошив себя, я со стенанием поднялся и отошел от бивуака, чтобы не мешать остальным. -- Алло, Тремэрн? Вы меня слышите? -- Это сержант Наенда. Капитан сдал вахту. Вызвать его? -- Не надо, если вы его замещаете и можете связаться со спутником. -- Замещаю и могу. -- Хорошо. Присматривайте за нами. Мы тут решили поспать, и я не хочу, чтобы нас потревожили. Если заметите крадущегося врага, разбудите, о'кей? -- Будет сделано. Баюшки-баю. "Баюшки-баю!" Куда катятся наши вооруженные силы!? Еле волоча ноги, я вернулся в лагерь и с наслаждением последовал примеру коллег. На это не потребовалось никаких усилий. Чего нельзя сказать о пробуждении. Наверное, мы проспали несколько часов -- продрав глаза, я определил, что солнце наконец-то миновало зенит и клонится к горизонту. -- Тревога! ДиГриз! Тревога! Я огляделся в поисках говорящего и лишь через несколько долгих секунд сообразил, что слышу капитана Тремэрна. -- Ч-че?.. -- еле вымолвил мой одеревеневший язык. -- В вашу сторону движется шайка фундаменталистов. Примерно через час они заметят вас. -- Ага... Ладно, за этот срок мы подготовимся к приему посетителей. Спасибо, кэп. До связи. Тут мой желудок зарычал, напоминая, что сухие пайки и впрямь сухи донельзя. Я глотнул воды, чтобы уничтожить неприятный привкус, и легонько попинал Флойда. С трудом разлепив глаза, он узрел мою ласковую улыбку. -- Ты только что изъявил желание прогуляться вон к тем кустам за хворостом. Пора завтрак готовить. -- Завтрак? Хворост? Кусты? Здорово! Он кое-как поднялся на ноги, зевнул, потянулся, поскреб бороду и отправился выполнять задание. Я нарвал сухой травы и вытащил из рюкзака атомную батарейку. Рассчитанная на год бесперебойной работы всего нашего му