Я ввинтил кулак ему в бицепс... Как об камень! Затем он саданул же кулачищем по ребрам, и я заскользил по полу. Потом я хватил ртом воздух и дернулся от острой боли. Что-то сломано. Вставай, Джим! Вставай! Я поднялся на колени. Он шел ко мне. Я заморгал от изумления -- две руки обхватили сзади икры Железного Джона и заставили его пошатнуться. Он вырвал одну ногу, лягнул. Пока мы дрались, Стинго подполз сзади и попытался его повалить. Теперь Стинго съезжал по стене. Чтобы повалиться на бок и больше не шевелиться. Но я видел все лишь краем глаза, поскольку в тот миг, когда Железный Джон отвлекся, я прыгнул. Обвил рукой его шею, другой перехватил собственное запястье. Надавил предплечьем, чтобы проломить гортань, перекрыть путь воздуху и крови. Зарываясь лицом в пышный рыжий мех, я выжимал из себя последние капли сил. Безуспешно. Его шейные сухожилия затвердели, как прутья железной решетки, и приняли нажим на себя. Он медленно поднял руку, утопил пальцы в моих мышцах... ...и швырнул меня чуть ли не через весь зал. Прямо на стену, по которой я и сполз. Я услышал мучительные стоны и кое-как сообразил, что исторгает их мое горло. Стражница у дверей посмотрела на меня и отвела взгляд. Стинго после того страшного удара не подавал признаков жизни. Я не мог подняться на ноги -- только ползти. Но, по крайней мере. Железный Джон ощутил мой захват -- он потирал шею. Недобрая улыбка исчезла, теперь на его губах пузырилась слюна. "Еще один удар -- и тебе конец", -- говорили его глаза... -- Эй, Железный Джон, ты забыл кое о ком. Обо мне. Это произнес Флойд. Худенький, бородатый, равнодушный. Все это время он помалкивал в сторонке, наблюдая, как нас со Стинго лупили. И только теперь зашевелился. Спокойно двинулся вперед. Руки -- перед корпусом, пальцы расслаблены и полусогнуты. Железный Джон пришел в неистовство. Он прыгнул и нанес удар. И промазал -- потому что Флойда перед ним уже не было. Он ушел в сторону и так двинул рыжему верзиле ногой по ребрам, что тот зашатался и едва не упал. -- Иди сюда. -- Флойд говорил так тихо, что едва удавалось разбирать слова. -- Иди и подохни. В движениях великана появилась осторожность -- он на своей шкуре испытал ловкость нового противника. И все-таки рыжий выглядел грозно. Сама стихия, неуязвимая и неудержимая. Два молниеносных выпада, два хлопка -- и Железный Джон покачнулся. Флойд снова увернулся и теперь медленно кружил вокруг него. Внезапный удар ногой, кулаком -- и прыжок назад. Железный Джон, похоже, забеспокоился не на шутку. Он стал бдителен и внезапен, он хватал и бил, но всякий раз промахивался. Флойд оказывался то впереди, то сзади, то сбоку. Изматывал его. Так они кружили несколько минут. Флойд казался неутомимым, все его удары попадали точно в цель, а сам он уходил безнаказанным. А рыжий великан двигался все тяжелее, ручищи постепенно опускались -- бесчисленные тумаки выбивали из него силу. Видимо, до него дошло, в чью пользу неизбежно закончится поединок, если не переменить тактику. Он все еще был опасен. Джон будто ненароком приблизился ко мне. Так вот что он задумал! В последнее мгновение я сообразил, но успел лишь подтянуть ногу к животу. Железный Джон повернулся кругом, кинулся на меня... ... и получил ступней по физиономии. Он рухнул, но тут же схватил меня за лодыжки, подтащил к себе, занес кулак... Но тут вмешался Флойд. На этот раз никакой техники -- сила в чистом виде. Серия ударов а ля копер по почкам и позвоночнику. Железный Джон от боли разинул рот, ему пришлось выпустить меня, чтобы оторваться от мучителя. Не тут-то было! На его голову обрушился град ударов. Он не мог встать, как ни брыкался. Я слышал частые хлопки -- казалось, рядом работает паровой молот. Потом наступила тишина. Все с тем же безучастным выражением на лице Флойд встал поустойчивее и нанес ужасающей силы свинг в висок рыжего гиганта. Тот рухнул и больше не поднимался. -- Мертв? -- прохрипел я. Флойд опустился на колени, дотронулся до горла Железного Джона. -- Не похоже. Живучий, стервец, но теперь будет знать, что такое настоящая драка. -- Он изобразил мимолетную улыбку и опять стал само хладнокровие. -- Ты цел? Если можешь потерпеть, я осмотрю Стинго. -- Со мной порядок. Разбит вдребезги, но ничего, жить буду. -- Я кое-как поднялся на ноги. -- Пульс в норме. -- Флойд уже стоял на коленях возле нашего друга. -- Ему здорово досталось, но кости вроде целы. Ничего, выкарабкается. Могло быть хуже. От облегчения я еще больше ослаб и промямлил, едва соображая: -- Могло быть хуже, значит. Ага. Однако могло быть и лучше, если б ты не стоял столбом. Он поджал губы, и я сразу пожалел о своих словах. Но поздно. -- Прости. Честное слово, так было надо. Я ведь не представлял, на что он способен, вот и пришлось посмотреть. Джим, я знал, что в драке ты не новичок и, по крайней мере, сможешь его задержать. Но я не знал, какая у него реакция, а тут надо действовать наверняка. Когда я понял, что его можно только измотать, то вмешался, ни одной секунды больше не ждал. Прости. -- Докладываю, -- произнесла девушка-стражник, -- Рыжий-Один в отключке. Я поплелся к ней, протянул дрожащие руки к ее горлу. Она опустила рацию величиной с монету. -- Ты кому докладываешь? На чьей ты стороне? Что тут происходит, черт возьми? Отвечай или умрешь! Стражница наставила на меня копье и не тронулась с места. -- Сейчас ты все узнаешь. -- Наконечник копья дернулся -- она давала понять, что мне следует оглянуться. Подвох? Наплевать. Я повернулся и взглянул на огромный трон Железного Джона. Он медленно поворачивался вокруг невидимой оси. Инстинктивно приняв боевые стойки, мы с Флойдом не сводили с него глаз. Трон замер; в стене за ним показалось черное отверстие. В темноте кто-то шевелился. В комнату вошли... Женщины. Две. Одна из них -- Мадонетта. -- Мальчики, привет. -- Она улыбнулась и помахала рукой. -- Познакомьтесь с моей подружкой Матой. Ее спутница была с меня ростом, темное платье с золотым шитьем подчеркивало царственность осанки. Выражение лица говорило о скромном и миролюбивом нраве, и только морщинки у глаз и легкая седина в прическе выдавали ее "бальзаковский" возраст. -- Добро пожаловать на нашу половину Рая. -- Она протянула руку и быстро, крепко пожала мою. Я открыл рот, но так и не придумал остроумного приветствия. -- У вас много вопросов, я знаю, -- поспешила она заполнить брешь в разговоре. -- Вы все поймете, но лучше подождать со светской беседой, пока не выберемся отсюда. Секундочку. Достав из ридикюля, что висел у нее на поясе, солидный шприц. Мата сняла колпачок, наклонилась, раздвинула пальцами мех на ноге Железного Джона и ловко сделала укол. -- Крепче будет спать, -- пояснила она. -- Бетель, иди первой, пожалуйста. Стражница быстро отсалютовала копьем и твердым шагом прошла мимо трона к подземному ходу. Мадонетта дотронулась до щеки Стинго, затем жестом подозвала Флойда. -- Помоги его нести. Джиму на сегодня хватит, хорошо, если доберется самостоятельно. Мужская гордость во мне возмутилась, но они не стали дожидаться, пока подтащусь, подняли Джима и последовали за Бетель. В подземелье царил кромешный мрак -- до тех пор пока Мата, замыкая шествие, не поставила трон на место. Загорелся слабый свет. Сойдет, лишь бы видеть дорогу. Тем более что она оказалась короткой. Мы вошли в просторный зал со стенами из красного кирпича -- точную копию того, откуда только что выбрались. Точную, однако, лишь в архитектурном отношении. Вместо щитов и мечей на стенах висели приятные глазу украшения, по большей части гобелены с солнечными лучиками, цветочными полянками и прочей буколикой. В отличие от окон Железного Джона, здесь на витражах были изображены горы и долины, леса и деревни. И вообще, все было гораздо симпатичнее. В том числе и перешептыванье женщин. Они заботливо уложили Стинго на кушетку, и над ним захлопотала незнакомка в белом. Я рухнул в кресло и некоторое время внимал бабьему сюсюканью, а затем под сводами зазвучал мой голос -- гораздо громче и нервозней, чем мне бы хотелось. -- Черт побери! Кто-нибудь объяснит наконец, что происходит? На меня не обратили внимания, и это само по себе было достаточно красноречиво. Впрочем, улыбчивая девушка поднесла мне бокал охлажденного вина. Как и остальным. Мадонетта села рядом с Матой, они пошушукались, склонив головы друг к дружке, а затем наша солистка начала: -- Самое главное: все мы теперь в безопасности. Находка тоже здесь и под надежной охраной. Кроме того... -- Извини, что перебиваю, -- вмешался я. -- Дело первостепенной важности. -- Я дважды клацнул зубами. -- Тремэрн, вы все слышали? Челюсть отозвалась: -- Слышал и... -- Капитан, будем соблюдать приоритет. -- Говорил я тихо, обращаясь только к Тремэрну. -- Задание выполнено. Археологическая находка обнаружена. Извольте подать противоядие. Девять дней -- не срок. Вы все поняли? -- Конечно, конечно. Но... возникло одно затруднение... -- Что?! -- Я уловил в собственном голосе нотку страха. -- Какое еще затруднение? -- Как только Мадонетта сообщила о находке, я заказал противоядие. Я вовсе не хочу идти за твоим гробом, Джим. Однако при пересылке что-то случилось... Мой лоб внезапно покрылся крупными каплями пота, а пятки забарабанили по полу. -- Такое бывает. Я заказал вторую дозу, она уже в пути. Я злобно выругался под нос и поймал на себе не один встревоженный взгляд. Изобразив улыбку паралитика, я прорычал Тремэрну: -- Противоядие. Сейчас же. Никаких оправданий. Ясно? -- Ясно. -- Чудненько. -- Я произнес громче: -- Очень рад, что артефакт нашелся. И все-таки извольте растолковать, что случилось. -- Неужели еще не ясно? -- Похоже, Мадонетту покоробил мой дерзкий тон. -- Эти замечательные дамы спасли твои окорока, и ты должен сказать им спасибо. Мне это ничего не объяснило. -- Если мне не изменяет память, -- капризно возразил я, -- вовсе не дамы, а господа причесали рыжего ротвейлера. Не без ущерба для собственного здоровья, вынужден заметить. Дамы только подглядывали в замочную скважину и даже пальцем не пошевелили, чтобы нам помочь. Или я ошибаюсь? Мадонетта ответила не слишком вежливо, я зарычал на всю дамскую компанию, и со всех сторон посыпались гневные отповеди. Но Мата разрядила обстановку. -- Дети мои, довольно с нас горя и боли, не стоит провоцировать мужчин на новые злодеяния. -- Она повернулась ко мне. -- Позвольте, Джеймс, я все объясню. Стражница Бетель -- одна из наших агентов. Благодаря ей мы узнаем обо всех мужских происках. По моему приказу она помогла вам избавиться от конвоя, но дальше этого не пошла, опасаясь выдать себя Железному Джону. За стеной не подозревают, что мы за ними наблюдаем, и я хочу, чтобы так было и впредь. Она сделала что могла, и вы должны быть ей благодарны. Я и был благодарен, и не мешало бы сказать об этом вслух, но я предпочитал по-прежнему выглядеть злобным тупицей и разразился невнятным ворчанием и рычанием, а Мата улыбалась и кивала, будто слушала нечто важное. -- Джим, посмотрите, как хорошо все закончилось. Вы спасены, друзья тоже в безопасности, и находка, которую вы искали, совсем рядом и хорошо охраняется. Я внимал вполуха. Пропаганда для солдатни. Все бы выглядело распрекрасно, если б не каверзы неких сил, вовсе не желающих мне счастливой и долгой жизни. В наше время почта работает безукоризненно. Случайности исключены. Во всяком случае, непредвиденные. Кто-то из высокопоставленных бюрократов манипулирует мною, при этом не питая ко мне теплых чувств. Возможно, этот "кто-то" всегда меня недолюбливал и с самого начала не собирался давать противоядие. И то сказать, с мертвой Стальной Крысой хлопот гораздо меньше, чем с живой и здоровой. Девять дней. Всего-то девять дней, чтобы во всем разобраться. Под вибрацию мыслей в утомленном мозгу я машинально коснулся компьютера. Перед глазами вспыхнула цифра. Я и впрямь проспал дольше, чем казалось. Восемь дней. Глава 20 Я любовался мирной женской возней, и вдруг накатила усталость. В боку вспыхнула боль -- похоже, сломано ребро-другое. Я потягивал вино, однако толку от этого было маловато. Сейчас бы одну-две старт-капсулы, они бы мигом вернули меня к жизни, на худой конец к ее смутному подобию. В рюкзаке... -- Рюкзаки! -- хрипло воскликнул я. -- Там все наше снаряжение! Оно досталось этим брутальным недорослям! -- Не все, -- успокаивающе произнесла Мата. -- Как только вы сбежали, мы позаботились о том, чтобы Вельди, ваш коридорный, уснул. Теперь оба рюкзака здесь, но в резиденции не нашлось вещей твоего друга Стинго. Надо полагать, их прибрал к рукам Железный Джон или кто-нибудь из его присных. -- Худо дело, -- простонал я. -- В том рюкзаке есть кое-что, чего ему вовсе не следовало бы видеть... -- Можно мне сказать? -- обратился ко мне Тремэрн через челюстефон. -- Я молчал, ожидая, пока все утрясется. Рюкзак Стинго вне опасности. -- Он у вас? -- Пожалуй, следовало сказать: не опасен. Во всех ваших рюкзаках -- контейнеры с гнилизатором. По шифрованному радиосигналу контейнеры откупориваются, гнилизатор вытекает и в один миг разлагает содержимое рюкзака на молекулы. -- Отрадно слышать. Иные тайны слишком долго хранятся за семью печатями, не правда ли? Челюсть не ответила. Я протянул стакан за новой порцией вина. -- А сейчас -- несколько простеньких ответов на столь же простенькие вопросы, если, конечно, вы не против. Усталость выпарила из меня гнев, притупила страх неминуемой смерти. Мата кивнула. -- Прекрасно. Небольшой экскурс в историю. Как получилось, что мальчики отошли направо, а девочки -- налево? -- Согласие сторон, -- ответила Мата. -- Много лет назад наших праматерей насильственно переселили на эту планету. Бесчеловечное отторжение от общества подействовало на них отрезвляюще, и они позаботились о том, чтобы здешнее общество не унаследовало отрицательные черты больших цивилизаций. У нас превалируют мир, здравомыслие и логика. Вот так мы и стали теми, кого ты видишь перед собой. -- Женщины, -- сказал я. -- Страна амазонок. -- Верно. Нам долго пришлось бороться за выживание. Фундаменталисты старались нас поработить, соседи за стенкой -- вообще уничтожить. Нас считают "низшей расой", угрозой их существованию. Высадившись на этой планете, праматери обнаружили, что психопаты-жлобисты уже неплохо обустроились. Думаешь, легко было добиться, чтобы они оставили нас в покое? Сколько времени на это ушло, сколько сил! Не желая больше их растрачивать, матери-основательницы сумели убедить правящую клику мужчин, что они только выиграют, если найдут своей энергии более мирное применение. Они пошли на сделку с мужскими вожаками, помогли им прочно обосноваться на вершине социальной пирамиды, зато все нижние слои подчинили себе. -- Какой ужас! -- сказала Мадонетта. -- Превратить всех мужчин в рабов! -- Никогда не называй их рабами. "Добровольные помощники" звучит намного лучше. Мы доказали мужским вожакам, в частности этому гадкому типу по прозвищу Железный Джон, что править с помощью мозгов гораздо удобнее, чем с помощью мускулов. А если мозги и мускулы помогают друг другу, то они вообще способны творить чудеса. Их сила, наш ум и научные познания... Вот так и развивались наши культуры -- порознь, но в плодотворном сотрудничестве. Вначале было много конфликтов, даже обоюдной ненависти, но мы положили этому конец, когда договорились, что только мужские власти будут знать о нашем существовании. Надо сказать, эту идею они приняли с восторгом. -- Тогда-то вы и построили два Рая? И стену? -- Верно. Лайокукая богата красной глиной и ископаемым топливом, поэтому мужчины страстно увлеклись обжигом кирпичей. Разумеется, после того как мы обучили их этому ремеслу. Они даже состязания устраивали -- кто больше вылепит, обожжет или перетащит. Чемпион получал прозвище Кирпичное Рыло и огромную популярность. В конце концов за горами кирпичей уже нельзя было увидеть лес. Тогда мы быстренько извлекли из банков данных описание разных способов кладки и подбросили мужчинам новое развлечение. Она пригубила вино и обвела вокруг себя рукой. -- Вот результаты. Согласитесь, они впечатляют. Пока наши физики сортировали мужчин по этому признаку, культурологи проанализировали убогие жлобские теории, которые довели соседей до такой жизни. В их пантеоне среди прочих гнусных идолов фигурировал Железный Ганс. Мы его упростили и чуть переименовали. Затем с помощью генной инженерии усовершенствовали организм лидера -- в этом новом обличье вы его и встретили. Он даже был благодарен... очень давно. -- Как давно? -- Века назад. Помимо всего прочего, он приобрел долголетие на клеточном уровне. Я начал улавливать. -- И я готов поспорить, что вы об этом узнали не от бабушки или прабабушки... Вы, да и остальные дамы, прошли сходную процедуру. Она кивнула с улыбкой. -- Вы весьма проницательны, Джеймс. Да, на обеих половинах Рая верхушка подверглась усовершенствованию в целях консервации института власти... -- И оной консервации также способствует неведение мужчин и женщин друг о друге? Мата восхищенно покачала головой. -- Вы и впрямь очень умны! Как бы мне хотелось, чтобы за стенкой правили вы, а не этот волосатый придурок. -- Спасибо, но у меня уже есть работа. Итак, мужчины за стеной не знают, что здесь живете вы, женщины. А ваши подданные, наверное, тоже не... -- Ну, что вы! Им известно о мужчинах, но это ничего не меняет. У нас стабильное, процветающее общество. Полноценная интеллектуальная жизнь -- для всех, материнство -- для желающих... -- А религия? А дамский эквивалент Железного Джона? Она расхохоталась от души, женщины, которые прислушивались к нашей беседе, -- тоже. Даже Мадонетта заулыбалась. И отвернулась, встретив мой пылающий взгляд. -- Давайте, давайте,-- проворчал я, -- веселитесь. А когда успокоитесь, сделайте милость, объясните, что тут смешного. -- Извините, Джеймс, -- сказала Мата, и смех утих. -- Это и в самом деле невежливо. Ответ прост: женщинам не нужны мифы, чтобы объяснить их сущность. Все легенды о Железном Гансе, Железном Джоне, Барбароссе, Мерлине и тому подобных героях-спасителях -- сугубо мужские. Конечно, это всего лишь мое наблюдение, вы не обязаны соглашаться, но разве вы сами не видите, что мужчины драчливы, злы, ненадежны и небезопасны? Потому-то и нужны им мифы -- для оправдания такой натуры. Пожалуй, я мог бы долго с ней спорить... Ну, не то чтобы очень уж долго, но мог. Конечно, рациональное зерно в ее словах присутствует, но гораздо больше -- свободного полета фантазии. И я решил погодить. Вот разузнаю об этом мирке побольше, тогда и поговорим. Я поднял палец. -- А теперь скажите, все ли я правильно понял. Вы, дамы, уютно устроились по эту сторону стены. Помогаете мужчинам, погрязшим в невежестве на той стороне. А еще держите их в узде. Так? -- Так. В основном. Помимо всего прочего. -- Можно спросить, чем они за это расплачиваются? -- Сказать по правде, сущей ерундой. Свежим мясом от кочевников. Ведь фундаменталисты не только не желают торговать напрямую -- они якобы не верят в само наше существование, хотя на самом деле все знают и мечтают сжить нас со свету. Еще мужчины время от времени пополняют криогенный банк спермы... Ну, и оказывают кое-какие услуги. Мы с ними нянчимся в основном по привычке, а еще -- ради собственной безопасности, конечно. Если мужчина не догадывается, что мы живем по соседству, он и неприятностей не доставляет. Когда досаждают кочевники, мы науськиваем на них соседей -- ведь их хлебом не корми, дай подраться. В целом -- взаимовыгодное сотрудничество. -- Что ж, похоже на то. -- Я допил вино и наконец ощутил воздействие алкоголя. Все лучше, чем боль от ссадин и ушибов. Надо бы ребра проверить -- целы ли? Впрочем, успеется. Сейчас гораздо интереснее драматический конфликт культур, разворачивающийся передо мной. -- Если не возражаете, еще один-два вопросика, а потом мы отдадимся в руки врачей. Сначала самое главное. Вы упомянули банки спермы. Выходит, вы знакомы с такими понятиями, как беременность и материнство? -- Конечно! Мы никогда не ставили целью лишить женщин ни гормональных, ни психологических, ни физических прав. Кто желает стать матерью, становится ею. Без всяких проблем. -- Несомненно. И, насколько я могу предположить, все они счастливы в окружении прелестных дочерей... Впервые на моих глазах с лица Маты сошло выражение безмятежного покоя. Она отвела взгляд, взяла бокал, налила вина. -- Наверное, вы устали, -- произнесла она наконец. -- Давайте поговорим об этом как-нибудь в другой раз. -- Мата! -- вмешалась Мадонетта. -- Кажется, ты уходишь от разговора. Не следует этого делать. Ты мне так понравилась, и твой народ... Неужели я в вас ошиблась? -- Нет, что ты! -- Мата взяла Мадонетту за руки. -- Просто мы очень давно не обсуждали эти проблемы... Когда-то мы нашли выход -- он показался идеальным. С тех пор кое-кто стал думать иначе, но ничего не меняется... Мата умолкла и осушила бокал. Она здорово расстроилась. Мне стало неловко -- наверное, зря я так нахраписто... Я зевнул и равнодушно произнес: -- А ведь и верно. Пора отдохнуть и подлечиться. Мата хмуро покачала головой. -- Нет. Мадонетта права: нельзя закрывать глаза на острейшую проблему. Сейчас около половины плодов -- мальчики. Пол будущего ребенка определяется в первые же недели беременности... Она увидела тревогу на лице Мадонетты и снова отрицательно покачала головой. -- Пожалуйста, не спеши думать плохое, дослушай до конца. Все здоровые женщины благополучно разрешаются от бремени. Мальчики доращиваются в колбовых банках до девятимесячного возраста... -- Колбовые банки? Это что, упражнение в тавтологии? -- Возможно, Джеймс, этот термин вам кажется смешным. Для нас же он означает сверхсовременные искусственные утробы. Должна заметить, в техническом отношении они безупречны. Начисто исключены самопроизвольные выкидыши, неопасны случайные факторы вроде неправильного питания и тому подобного. И через девять месяцев здоровые младенцы мужского пола... -- Вытряхиваются? -- Нет, рождаются. Как только они расстаются с пуповиной, за дело берутся специально обученные мужчины-няньки. Они воспитывают мальчиков и помогают им освоиться в обществе. -- Очень интересно, -- признал я, не кривя душой. Следовало воздержаться от нового вопроса, но любопытство взыграло не на шутку и не желало меня слушаться. -- Но интереснее всего, какие у мужчин мысли насчет того, откуда берутся дети? -- Почему бы тебе не спросить у них? -- холодно осведомилась Мата. Намек ясен. Интервью подошло к концу. -- Что-то я и в самом деле притомился, -- вздохнул я, укладываясь на кушетку. -- В этом доме есть врач? Эти слова разбудили вулкан материнских инстинктов и заботливого внимания. Я не почувствовал укола, от которого провалился в сон. Как и второго, приведшего меня в чувство гораздо позже. Женщины ушли, оставив нас с Мадонеттой наедине. Она держала обеими руками мою пятерню. Неохотно выпустила ее, увидев, как я открываю глаза. -- Проснулся, крепыш Джим? А у меня хорошая новость. Все кости целы. Правда, ссадин -- не счесть. Новость получше: их уже лечат. А вот самая замечательная: Стинго неплохо себя чувствует и хочет с тобой повидаться. -- Давай его сюда. -- Секундочку. Пока ты спал, я переговорила с Матой. Она много чего порассказала о здешнем житье-бытье. -- Ты выяснила насчет мальчиков? -- Джим, она в самом деле прекрасный человек. Со мной тут так хорошо обходились, и... -- Но у тебя появились некоторые сомнения? Она кивнула. -- Их больше, чем хотелось бы. С виду все так благолепно... Может, так оно и есть. Но вот дети... Об их физическом здоровье наверняка хорошо заботятся, возможно, и о психическом... Но верить в дурацкий миф... -- Все мифы дурацкие. Тебя который беспокоит? -- О непорочном рождении. Представляешь? Все воины собираются у пруда Железного Джона на церемонию Жизни. Из глубины всплывают золотистые шары. Их вылавливают. В каждом -- здоровый ребенок. И взрослые мужчины верят в такую чепуху! -- Испокон веков взрослые мужчины, да и женщины тоже, верят и не в такую чепуху. Подобные мифы вполне обычны для так называемых низших форм жизни. Ибо никому в голову не приходит связать червячка, точащего яблоко, с бабочкой, откладывающей яйца. Отсюда проистекают всевозможные сказки про богов, проливающихся на землю дождем, месящих глину, вдыхающих жизнь и так далее. Бред да и только, если вдуматься. Но рано или поздно приходится этим заниматься. Правда, мне не по душе, к чему это кое-кого приводит... За дверью зашуршало, потом ее створки раздвинулись. Флойд вкатил кресло на колесиках. Пассажир поднял забинтованную руку. Джим, похоже, дело в шляпе. Задание выполнено. Мои поздравления. А мои -- вам с Флойдом. И раз уж Стальные Крысы снова вместе, не следует ли кое-что выяснить? Меня давно преследует чувство, что каждый из вас оказался тут вовсе не случайно. Позвольте спросить, кто же вы такие, а? Стинго, давай начнем с тебя. Если правильно догадываюсь, дело не только в музыкальном даровании. Или нет? Он кивнул забинтованной головой. -- Почти угадал. Мадонетта -- та, за кого себя выдает. Синий чулок из учреждения. Музыка -- ее хобби. -- Учреждение потеряло -- музыка нашла. -- Я улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй. -- Раз. Теперь два. Ты, Стинго. Сдается мне, никакой ты не отставник. -- Верно. И потому вдвойне горжусь своими музыкальными способностями. Да будет тебе известно, только благодаря им мой старый собутыльник Бенбоу подключил меня к операции. -- Собутыльник? Бенбоу? У кого в собутыльниках -- адмиралы, тот... -- Сам адмирал. В яблочко. Я натерсекс. -- Натер... секс? Прости, я, кажется, не понял юмора... -- Это аббревиатура. Начальник территориальной секции культурных связей. И нечего ржать! Может, это и не совсем благозвучно, зато по сути верно. Я защитил диссеры по археологии и культурной антропологии -- увлекался ими еще на гражданке, а в Лиге, так сказать, поверяю теорию практикой. Очень заинтересовался, когда услышал про археологическую на ходку. Так что вполне созрел к тому времени, когда Вонючка Бенбоу посоветовал мне назваться добровольцем. -- Вонючка? Какая прелесть! -- Да, смешная кличка, он еще в академии ею разжился -- что-то там перемудрил с химическим экспериментом. Впрочем, к делу это совершенно не относится. Я с радостью вылез из кабинета и ни чуточки не жалел. До последнего нашего приключения. -- Так-так. Остается юный Флойд. Он тоже адмирал? Он улыбался и таращился на меня. Дебил дебилом! -- Да брось ты, Джим, сам же знаешь. Из колледжа меня выперли, так потом и не восстановился... Я погрозил пальцем. -- Да Бог с ними, с академическими успехами. Зато готов поспорить, что в Специальном Корпусе тебя высоко ценят. -- Да есть маленько, пожалуй... Я там вроде инструктора... -- Ладно, Флойд, скажи, -- разрешил Стинго. -- Ты же старший инструктор по самозащите без оружия. Чего тут стыдиться? -- Абсолютно согласен, -- кивнул я. -- Если б не ты, вундеркинд по части рукопашного боя, мы бы сейчас здесь не разговаривали. Спасибо, ребята. Задание успешно выполнено. За это и выпьем. Когда мы чокнулись и поднесли бокалы к губам, я вспомнил матушку. Не так уж часто это со мною бывает -- видать, запала в душу мифологическая лабуда. Или все-таки -- ее назидания? До чего ж ты, мамуля, была суеверна! На каждый случай жизни -- по суеверию. А пуще всего не любила, когда я вслух радовался жизни или там погожему денечку. "Прикуси язык!" -- всякий раз рявкала. То есть не накликай беду. Не провоцируй богов на пакости. Когда говоришь "у меня все хорошо", обязательно случится что-нибудь противоположное. Нет уж, добрая старая Ма. Все отлично, а скоро будет еще лучше. Так что сама прикуси язык и не каркай. Когда я опускал бокал, в комнату спотыкаясь вбежала женщина. Молодая, в грязной, порванной одежде. -- Тревога! -- прохрипела она.-- Беда... Разрушение! У нее подкосились ноги, но Мадонетта успела подхватить ее и бережно опустила на пол. Девушка прошептала несколько слов, и Мадонетта испуганно посмотрела на нас. -- Она ранена, бредит... Кажется, про научный корпус... Разрушен... все пропало... Вот тут-то и впились мне в грудь ледяные когти. И сдавили с такой силой, что я едва смог просипеть: -- Находка... Мадонетта медленно кивнула. -- Мата говорила, она там. В научном корпусе. Наверное, тоже пропала. Глава 21 В конце концов Стальные Крысы единодушно приняли самое легкое решение: на сегодня достаточно. Главное -- все живы, хоть и не все здоровы. Пропажа отыскалась, а значит, задание выполнено. А то, что археологическая находка уничтожена -- дело второстепенное. Во всяком случае, для меня. Я надеялся в самом скором времени получить вожделенное противоядие. С этой успокаивающей мыслью и отошел ко сну. И то сказать: мы заслужили передышку. Надо заштопать раны, восстановить мышечную ткань, снять невероятную усталость. Обо всем этом должны позаботиться хороший врачебный уход и спокойный сон по ночам. Над парком новой нашей резиденции, куда наутро я с превеликим трудом выполз погулять, ярко сияло солнце. Сон частично вытеснил изнеможение, и теперь я гораздо спокойнее относился к многочисленным ссадинам и синякам. Я упал в шезлонг и стал ждать, когда лекарства окончательно обуздают боль. Вскоре пришел Стинго, и выглядевший вполне под стать моему самочувствию. Он расположился напротив, я с улыбкой поприветствовал его: -- Доброе утро, адмирал. -- Джим, ну что ты, в самом деле! Я по-прежнему Стинго. -- Хорошо, Стинго. Поскольку мы сейчас наедине, позволь выразить искреннюю благодарность за спасение от промывки мозгов, оно не прошло для тебя безболезненно, к великому моему сожалению. -- Спасибо за сочувствие, Джим. У меня не было выбора. Тебя хотели запрограммировать, я просто был обязан помешать. К тому же, сказать по правде, я вышел из себя. Плюшевый мишка -- надо же такое изобрести! Надругательство над канонами! -- А что, в канонах мишки нет? И золотистого мяча? -- Золотистый мячик есть. Он олицетворяет невинность, радости безмятежного детства, свободу ребенка от ответственности. Мы вырастаем и теряем их. Чтобы вернуть эту свободу, надо выкрасть мячик из-под материнской подушки. -- Но если в обществе нет женщин, то не может быть матери, -- подхватил я. -- Вот и пришлось переиначить миф. Стинго кивнул и морщась дотронулся до повязки на голове. -- Получился сущий бред. В их начальном варианте мать не желает, чтобы мальчик вырос. В ее глазах он всегда остается ребенком, во всем зависящим от нее. Независимость надо украсть у матери -- вот что такое золотистый мячик под подушкой. -- Ну и дребедень! -- Не скажи, не скажи. Никакой социум не обходится без мифологии, с ее помощью он объясняет и оправдывает свое существование. Искази мифы, и ты изуродуешь социум. -- Как это сделали рыжий мордоворот и его банда? -- Вот именно. Но мы столкнулись не просто с искажением мифа, а кое с чем гораздо более опасным. Я подозревал, что в Веритории подмешивают в воздух наркогаз, и, как оказалось, не ошибся. У вас с Флойдом были остекленевшие глаза, вы вели себя как загипнотизированные. Выходит, нас не просто потчевали очередной байкой о притягательности звериного начала, сокрытого в душе любого мужчины. Все это заталкивалось в глубь разума, в подсознание. Типичная промывка мозгов, психокодирование в жесткой принуди тельной форме. Это невероятно вредно для рассудка, и мне пришлось вмешаться. -- Рискуя собственной жизнью? -- Возможно. Но разве на моем месте ты не поступил бы точно так же? Я не сказал "нет". А правда, как бы я поступил? Мрачновато улыбаясь, я произнес: -- По крайней мере, можно еще раз выразить тебе признательность? -- Ради Бога, но давай наконец займемся делом. Пока не пришли Флойд и Мадонетта, сообщу тебе кое-что важное. Я освободил капитана Тремэрна от командования операцией и взялся за дело сам. У меня гораздо больше возможностей накрутить кому надо хвост и добиться, чтобы ты немедленно получил антидот. Собственно, это мой первый приказ, и уж поверь, он будет выполнен. -- Так ты, выходит, знал про яд? Скажу тебе честно: мне пришлось здорово подергаться. Спасибо... -- Не спеши благодарить. Мне нужно обещание, что ты не бросишь работу, когда получишь противоядие. -- О чем разговор! Я же согласился помочь, взял деньги -- какие еще нужны гарантии? Яд -- бредовая идея какого-то бюрократа-перестраховщика. -- Я знал, что ты так скажешь. Знал, что ты из тех, кто трудится не за страх, а за совесть. Почему мне стало не по себе от его слов? Передо мной сидел все тот же добряк Стинго -- неужели в нем проснулись адмиральские замашки? Солдат -- всегда солдат... Нет, зря я о нем так плохо думаю. Однако не стоит забывать: яд все еще внутри. Я ответил Стинго зеркальным отражением его широкой улыбки, хотя страх и тревога все еще царапали и покусывали душу. "Найди эту проклятую хреновину, Джим. Иначе не будет тебе покоя", -- твердили они. Я смеялся и улыбался. Превозмогая себя. -- Конечно, продолжаем. Находка должна быть возвращена. -- Ты прав. Нельзя сидеть сложа руки. -- Его взгляд скользнул над моим плечом. -- А вот и Флойд с Мадонеттой. Рад вас видеть, дорогие мои. Извините, что не встаю в присутствии дамы. Она улыбнулась и поцеловала его в забинтованный лоб. Разумеется, появилась последней -- женщина есть женщина. Хотя, конечно, зря я обращаю внимание на такие пустяки, не к лицу мне рефлексия самца-шовиниста. Во всяком случае, на этой половине Рая. -- Я поговорила с Матой, -- Мадонетта села и глотнула фруктового сока. -- В момент взрыва людей в научном корпусе не было, поэтому никто не пострадал. Они обыскали развалины и не обнаружили ни единого обломка археологической находки. -- Точно? -- спросил я. -- Точно. У них "жучки" за стеной, поэтому стало известно, что там заинтересовались вещицей. Они ждали, когда ученым мужам надоест ее разглядывать и ощупывать. Так и вышло. Эти благородные господа, которых здесь иначе как гериатрическими неучами не называют, ничего полезного для себя не обнаружили и отдали ее женщинам. А те составили план исследований, но едва успели приступить к ним, произошел взрыв. У меня все. Итак, не исключено, что находка украдена и спрятана где-нибудь неподалеку. Можно пособить с поисками. Но можно и прекратить в скором времени обратный отсчет дней. Едва проснувшись, я включил компьютер, и он порадовал яркой семеркой. Правда, адмиралу Стинго удалось частично исцелить меня от хронической тревоги. Гонка за изделием иной расы продолжается. Я получил три миллиона авансом и найду его во что бы то ни стало, хотя все еще не представляю, что это за штуковина такая. Одно хорошо: надо мной больше не будет висеть дамоклов меч. Я обвел взглядом музыкальных Крыс и понял, что для них все осталось попрежнему. Задание надо выполнить. Что ж, быть по сему. -- Ну, что дальше? -- спросил я. Стинго -- уже не столько музыкант, сколько адмирал, -- деловито осведомился: -- Почему взорвался научный корпус? Случайно? Если нет, то кого благодарить? У меня еще много таких вопросов... -- Мата сказала, -- перебила его Мадонетта, -- чтобы мы обращались к ИРИНе, если возникнут вопросы. Секунду-другую мы напряженно осмысливали это предложение, затем спохватились, что понятия не имеем, о ком речь. Стинго -- истинный адмирал выразил общее недоумение: -- Кто такая Ирина? -- Не кто, а что. Это акроним: Искусственный Разумный Информационный Накопитель. Проще говоря, главный компьютер на этой стороне Рая. А вот его терминал. Она положила на стол и включила нечто похожее на обыкновенный портафон. Ничего не произошло. -- ИРИНа, ты здесь? -- Слушаю и повинуюсь, милочка, -- услышали мы глубокое сексуальное контральто. -- Кажется, ты произнесла слово "компьютер"? -- запинаясь сказал я Мадонетте. -- Я что, слышу мужской голос? -- ИРИНа хихикнула. -- Сколько лет, сколько зим! Как тебя зовут, сладкий мой? -- Я не сладкий, я Джим. А почему ты интересуешься? -- Программа и жизненный опыт. До того как попасть сюда, я работала на исследовательском звездолете. Мужской экипаж, бесконечные годы в космосе... Мои создатели полагали, что женские манеры и голос будут гораздо лучше влиять на настроение команды, нежели машинные или мужские. -- Последний исследовательский крейсер,-- сообщил Стинго, -- пущен на металлолом несколько веков назад. -- Неприлично напоминать даме о ее возрасте, -- парировала ИРИНа. -- Но ты прав. Когда корабль отправился под автоген, меня списали на берег. Но так как я, по сути своей, компьютерная программа, я бессмертна. Разве не об этом мечтает любая женщина? Прежде чем оказаться здесь, я сделала весьма и весьма многообразную карьеру. Поверьте, я не жалуюсь. Тут так мило. Кругом добрейшие существа, общение с ними -- одно удовольствие. К тому же для меня в любое время открыты все дополнительные банки и базы данных. А приятнее всего... Но что-то я заболталась. Мне сообщили, что у вас проблема. Если представитесь по именам, будет намного проще раз говаривать. Джима и Мадонетту я уже знаю. Как зовут джентльмена, который только что говорил? -- Адмирал... -- Стинго умолк. -- Спасибо, давайте обращаться друг к другу по именам. Вы -- Адмирал. А... -- Флойд, -- сказал Флойд. -- Счастлива познакомиться. Чем могу помочь? -- Недавно в научный корпус поступил некий предмет, так называемая археологическая находка. Ты что-нибудь знаешь о ней? -- Еще бы! Кому и знать, как не мне, ведь это мне поручили изучать диковину. В сущности, именно этим я и занималась в момент взрыва. -- Ты видела, что произошло? -- Дорогой Джим, если понимать глагол "видеть" буквально, то я вынуждена дать отрицательный ответ. Увы, на том этапе исследований я не пользовалась фотоэлементами, а потому физически не видела, куда он исчез. Мне известен только его пеленг. Тридцать два градуса правее нулевой северополярной широты. -- Но там же ничего нет, -- возразил Стинго. -- Ни поселений, ни становищ. Одни пустынные равнины до самой полярной шапки. С чего ты взяла, что находка отправилась туда? -- С того, mon Admiral, что артефакт испускает тахионы, а я их регистрирую с помощью тахиметра, так сказать, веду учет, и надо заметить, это весьма интересное занятие. Правда, излучение слабенькое -- а у какого вещества оно мощное? -- но это все же лучше, чем вообще ничего. И вот за микросекунду до того, как тахиметр уничтожило взрывом, он успел зафиксировать одну-единственную частицу, прилетевшую со стороны полюса. -- А ты сама не... ранена? -- спросила Мадонетта. -- Как это любезно с твоей стороны! Нет, я не пострадала, ведь меня как таковой там не было. Я поспешила собрать новый тахиметр и отправила его на место взрыва, но, увы, обследование развалин не дало результата. Там сейчас только фоновое излучение. -- А ты знаешь причину взрыва? -- Друг мой Флойд, я рада, что ты решил поучаствовать в нашем взаимополезном