в лесу. Его разыщут лисы, а потом вороны. К весне одни кости останутся. Это не красиво... - Работа у него не очень красивая. Я буду благодарен, если вы о нем позаботитесь. Ну что ж, тогда я могу ехать. - Он протянул руку в перчатке, и Ян пожал ее. - И я свободен благодаря исключительно вам и вашим людям. Мы победим, вот увидите! - Я надеюсь. Шолом. - Спасибо. Но "шолом" будет потом. Давайте сначала справимся с подонками. Ури включил управление и поехал, все быстрее и быстрее. Он в последний раз помахал через плечо и скрылся за торосом. Звук электрического мотора затих вдали. - Счастливого пути, - тихо сказал Ян, затем вернулся к месту лагеря. Прежде всего тело. Он потащил его, ухватив за лодыжки, и руки мертвеца вытянулись за головой, и кровавый след отмечал их путь. Хищники явятся сюда, как только он уйдет. Он набросал ногами снега на кровь и вернулся собрать лагерь. Второй спальный мешок и все, ставшее теперь ненужным, лишнее снаряжение вернулось в рюкзак. Все, в чем он нуждался, улеглось во второй. Не было смысла оставаться здесь, это могло быть опасно - что, если место засады будет обнаружено? Если он осторожно пойдет лесом, он дотемна сумеет уйти довольно далеко. Одев рюкзак, он схватил второй рюкзак и лыжи и быстро пошел прочь. Хорошо было идти уверенно и быстро, и за спиной оставались все новые километры. Он закопал лыжи и рюкзак в глубоком сугробе. Однажды он услышал вдали вой "Снежной кошки" и переждал, пока он не стихнет. Над головой прогудел летевший в сторону заката геликоптер, невидимый среди деревьев. Еще два часа он шел прежде, чем стал лагерем. Всю ночь был сильный снегопад, и ему не раз приходилось просыпаться, чтобы смахнуть снег, мешавший дышать. Утром солнце ярким золотом вспыхнуло на свежевыпавшем снегу. Ян насвистывал, пока кипятилась вода для чая. Все миновало, все закончилось, ион был в безопасности. Он надеялся, что во второй раз израильтянин им живым в руки не дастся. - Когда он перебрался через Бенмор Лох, день близился к концу. Он остановился и забрался под кров дерева, услышав движение машины по автостраде 837. Отель должен был находиться недалеко. Но что ему следует делать? Нетрудно будет провести в снегу еще одну ночь, а потом выйти. Но будет ли это разумно? Если он попал под подозрение, то чем короче предпринятая им прогулка, тем меньше шансов, что он был на севере, у лагеря Слетхилл, а потом вернулся назад. Поэтому лучшим выходом будет появиться раньше. Бифштекс на ужин с бутылкой красного вина у открытого огня - не такое уж плохое дело, если на то пошло. Ян быстро пошел вперед, поднимаясь по склону за большим отелем, а затем скатился вниз, во двор. Он отстегнул лыжи и вонзил их у входа. Затем, раскинув пинками снег, он прошел сквозь двустворчатую дверь в вестибюль. После нескольких дней под открытым небом тут бы о на удивление уютно и тепло. Когда он шел к регистрационной стойке, из офиса управляющего вышел человек и повернулся к нему. - Ну как, Ян, - сказал Сергуд-Смит, - приятное было путешествие? 14 Ян остановился, широко раскрыв глаза, парализованный появлением шурина. - Смитти? Господи, что ты тут делаешь? Лишь позже он понял, что его естественная реакция была единственной правильной; Сергуд-Смит внимательно следил за его поведением. - Множество причин, - сказал человек из Службы Безопасности. - Ты выглядишь свежим, ясноглазым и сияющим. Как насчет того, чтобы выпить? - Прекрасная идея, но не в баре. Воздух там, как патока. Мы вполне сможем выпить у меня в комнате - и я приоткрою окно, а ты сядешь у радиатора. - Хорошо. У меня есть ключ, так что можешь не утруждаться. Пошли. - В лифте были посторонние, поэтому они не разговаривали. Ян смотрел прямо перед собой, пытаясь собраться с мыслями. Сергуд-Смит что-то подозревает? Его присутствие не может быть случайным. Да он не пытался его скрыть - ведь у него даже ключ от комнаты Яна. Но обыск не мог дать ничего, в его багаже не было ничего криминального. Нападение - лучший способ обороны, и он знал, что на глупость шурина лучше не рассчитывать. Как только дверь закрылась за ними, он заговорил. - В чем дело, Смитти? И позволь мне не принимать все это за невинный бизнес - у тебя в кармане мой ключ. Чем я заинтересовал Безопасность? Сергуд-Смит стоял у окна, невидяще глядя на белый ландшафт. - Я бы выпил виски, если не возражаешь, чистого. Большую порцию. Проблема, мой дорогой Ян, в том, что я не верю в совпадения. И моя снисходительность имеет предел. А ты слишком часто оказываешься слишком близко к определенным событиям. - Не мог бы ты пояснить? - Ты это знаешь, также как и я. Инцидент в Красном море, незаконное компьютерное подключение в твоей лаборатории... - Абсолютно ничего не значат. Если ты считаешь, что я хотел утопиться по той или иной причине, то это ты нуждаешься в аналитике, а не я. У нас остается лаборатория - но сколько в ней сотрудников? - Схвачено, - сказал Сергуд-Смит, - спасибо. - Он отпил виски. Ян приоткрыл окно на ширину ладони и грубого вдохнул свежий воздух. - Честно говоря, эти два инцидента незначительны. Меня они встревожили только сейчас, когда я обнаружил тебя в Хайленде в это время. В одном из ближайших лагерей произошел весьма серьезный инцидент, а это означает, что твое присутствие здесь выглядит весьма подозрительно. - Не понимаю, почему, - голос Яна был холоден, лицо бесстрастно. - Я катаюсь здесь два-три раза. Каждую зиму. - Я знаю это, и это - единственная причина, почему мы разговариваем с тобой именно так. Не будь я женат на твоей сестре, это интервью выглядело бы совершенно иначе. В кармане у меня был бы биомонитор, считывающий твое сердцебиение, мускульные напряжения, дыхание и мозговые волны. С его помощью я узнал бы, лжешь ты, или нет. - Зачем мне лгать? Если у тебя есть такое устройство, вытащи его и сам убедишься. Гнев Яна был нешуточный, ему не нравилось, как разворачивается беседа. - Не буду. Я держал такое устройство в руке, когда уходил - но потом передумал и положил его в шкаф. Не потому, что я люблю тебя, Ян - а это так. Это никакой роли не играет. Будь на твоем месте кто-нибудь другой, я бы не беседовал, а допрашивал. А если бы я это сделал, Элизабет рано или поздно, прослышала бы об этом, и это было бы концом нашего брака. Ее защитные инстинкты по отношению к маленькому братцу идут далеко за пределы разумного, и я не хочу подвергать их испытанию. - Смитти, ради бога, в чем дело? - Дай мне сначала закончить. Прежде, чем я скажу тебе, что случилось, я хочу чтобы тебе стало абсолютно ясно, что произойдет. Я собираюсь вернуться домой, к Элизабет и сказать ей, что несколько отделов Службы Безопасности взяли тебя под наблюдение. Это правда. Я скажу ей также, что я ничего не могу сделать - и это тоже правда. Что произойдет в будущем, будет зависеть от того, что ты сделаешь. До сего времени, до этой минуты ты был чист. Понимаешь это? Ян медленно кивнул. - Спасибо, Смитти. Ты из-за меня идешь на риск, не правда ли? Я полагаю то, что ты предупреждаешь меня о слежке - опасно? - Да, и я был бы не против, если ты обнаружив слежку, позвонишь мне и пожалуешься. - Сделаю. Как только вернусь домой. А теперь, если ты скажешь мне, что я, по твоему мнению, натворил... - Не "по твоему мнению", а натворил, - в голосе Сергуда-Смита не было теплоты, не было ее и в его манерах. Это был профессионал из Службы Безопасности, которого Ян никогда прежде не видел. - Итальянский моряк бежал из трудового лагеря неподалеку отсюда. Событие, казалось бы, малоинтересное. Но два нюанса делают его важным. Беглецу была оказана помощь снаружи - и погибло много охранников. Вскоре после того, как это случилось, мы получили доклад от итальянских компетентных лиц. Этого человека не существует. - Я не понимаю. - Не существует в их реестрах. Его документы были подделаны, и очень профессионально. Это значит, что он - гражданин другой страны, иностранный агент. - Он должен быть итальянцем. - Возможно. Но известные причины заставляют меня в этом сомневаться. - Если он не итальянец, то из какой страны? - Я думаю, ты способен мне на это ответить, - голос его был тих, мягок, как шелк. - Откуда мне знать? - Ты должен был помочь ему бежать, провести его по лесу и прятать его где-то снаружи. Это было так близко к тому, что запланировали они с Сарой, что Ян почувствовал, как короткие волосы вздыбились у него на затылке. - Я должен был, если так говоришь. Но я этого не делал. Я могу показать тебе на карте, где я проходил. И ты мне скажешь, рядом ли это с местом вашего таинственного побега. Сергуд-Смит отмахнулся от него. - Не надо карт. Лжешь ты, или говоришь правду, они все равно ничего не скажут. - Но чего ради другой стране шпионить у нас? Я думал, этот мир пребывает в мире. - Такого понятия, как мир, не существует. Лишь усовершенствованная форма войны. - Это весьма циничное утверждение. - Моя профессия весьма цинична. Ян вновь наполнил оба бокала и сел на подоконник. Сергуд-Смит как можно дальше отошел от потока холодного воздуха. - Не думаю, что мне по душе то, что ты мне говоришь, - сказал Ян. - Все эти убийства, заключенные, механизмы слежения... И часто такое случается? Почему об этом ничего не известно? - Ты не слышишь об этом, дорогой родственничек, потому что не пытаешься прислушиваться. Мир - место очень грязное, и нет нужды посвящать людей в низменные детали. - Ты говоришь мне, что все важные события в мире держатся от народа в секрете? - Я говорю только то, что сказал. А если бы ты до сих пор ничего не подозревал, значит, ты больший дурак, чем я о тебе думал. Люди твоего класса _п_р_е_д_п_о_ч_и_т_а_ю_т_ не знать, представляя людям вроде меня выполнять за вас грязную работу. А сами приглядывают за нами. - Это неправда, Смитти... - Разве? - в голосе его прозвучала режущая сталь. - А как ты меня обычно называешь? Смитти? Ты когда-нибудь называл Рикардо де Торреса Рикки? Ян попытался ответить, но не смог. Это было правдой. Сергуд-Смит произошел от поколений заурядных гражданских служащих; Рикардо де Торрес - от титулованной, состоятельной знати. Долгие секунды он чувствовал недомогание под этим холодным ненавидящим взглядом; затем его шурин отвернулся. - Как ты меня здесь нашел? - спросил Ян, пытаясь сменить тему. - Не пытайся выглядеть простофилей. Местонахождение твоей машины в памяти мотопутей. Ты представляешь себе пределы компьютеризации и программирования? - Я никогда не думал об этом. Не предполагал. - Они гораздо шире, чем ты думаешь - и гораздо лучше организованы. Слишком большой памяти не существует. Если Службе Безопасности захочется - а мы хотим - мы сможем просмотреть каждую секунду твоей жизни. Всю ее занесли на пленку. - Это глупо - невозможно. Сейчас ты зашел в мою область. Неважно, сколько у тебя аппаратуры, неважно, как велика память - невозможно за каждым в стране следить постоянно. Вы утонете в информации. - Разумеется, разумеется. Но мне не нужна вся страна. Я имею в виду лишь индивидуума. Тебя. 99 процентов жителей страны нейтральны, безвредны. Имена их в банках памяти нас не интересуют. Пролы одинаковы, как спички. Светские бабочки - те лишь богаче и экзотичнее - но тоже не интересны. На самом деле нам мало что остается от того. В основном нам приходится заниматься мелким воровством и растратами. Но реальной опасности они не представляют. Поэтому, когда мы проявляем к кому-либо интерес, мы с успехом его удовлетворяем. Твой экран может быть двухсторонним - равно, как и телефон. Твой компьютер подконтролен нам, какие бы хитрости ты не придумал. Твое авто, лаборатория, зеркало в туалете, свет над кроватью - все у нас на службе... - Это возмутительно!.. - Надеюсь на это. Если ты во что-то успел впутаться - выбирайся. Никто ничего не знает, а меня это устраивает в первую очередь. Но если твои руки замараны, нам придется тебя взять. И это произойдет - так же точно, как и то, что солнце всходит на востоке. Сергуд-Смит подошел к двери и открыл ее. Он повернулся, чтобы добавить что-то, но передумал. Затем он вышел, но дверь тяжело захлопнулась за ним. Ян закрыл окно. Его уже начинало знобить. 15 Единственное, что оставалось теперь делать - это выглядеть обычным, пытаться действовать все время, как обычно. Ян распаковал чемодан, зная, что Сергуд-Смит, без сомнения, уже порылся в нем, не желая пропускать, чтобы мимо него проскользнуло хоть что-либо криминальное. Там, разумеется не было ничего, но он все еще не мог справиться с позывами страха. Это чувство оставалось с ним, пока он мылся и переодевался, спускался обедать, разговаривая со старыми знакомыми в баре. Чувство оставалось на всю ночь, и он плохо спал. На следующий день рано утром он рассчитался и отправился в долгий путь в Лондон. Вновь шел снег, и лень было делать о чем-либо, когда он осторожно вел машину по ветреным Хайлендским дорогам. На завтрак было пиво и паштет в придорожном пабе, затем он выехал на автопуть. Как только компьютер взял управление, он мог расслабиться. Но это не удалось. Напротив, он почувствовал себя еще более неудобно. Привалившись к спинке сидения, ослепленный потоком бьющихся о ветровое стекло снежинок (хотя электронный контроль гарантировал полную безопасность), Ян понял наконец, что его так тревожит. Вот оно, доказательство, прямо перед ним. Круг крошечных отверстий вокруг баранки. Слежение за дыханием. Он не мог вести, не дыша на них. Они ведут к анализатору, способному обнаружить миллионные доли содержания алкоголя в его дыхании, и это позволяло ему вести машину только тогда, когда он был достаточно трезв. Разумеется это сделано для предотвращения аварий, нечистоплотная, унизительная идея, если считать ее частью общей картины постоянного надзора. Это, и другие данные складывались в памяти машины и могли быть переданы на компьютер автострады - а оттуда - в банки памяти Службы Безопасности. Данные о дыхании, о содержании алкоголя, о времени реакции при вождении. А когда он приедет домой, камеры Службы Безопасности в гараже тщательно проследят за ним до входной двери - и за нее. Когда он будет смотреть телевизор, тот тоже будет смотреть на него, то есть невидимый полицейский будет разглядывать его сквозь экран. Телефон прослушивается, незаметные "клопы" спрятались в проводах. Найти и уничтожить их, если такое возможно - то тогда его голос будут улавливать лазерным лучом через окно. Новые и новые сведения будут помещаться в секретном досье, - где уже находятся все остальные факты его жизни. До сих пор он ни разу не задумывался над этим всерьез, но теперь он впервые понял, что существует как бы в двух лицах. Первое - человек из плоти и крови. И второе - электронный документальный дубликат. Его рождение было зарегистрировано так же, как и текущая медицинская информация. Образование, лечение зубов, покупки - все зарегистрировано. Какие книги покупал, какие получал подарки. Было ли все это в досье? С тошнотворным чувством он понял, что это вполне возможно. Ведь не было физических пределов информации, которую можно было уложить в новые молекулярные ячейки памяти. Молекулы выстраивались тем или иным образом, регистрируя биты, биты информировали байты, а те образовывали новые слова и числа. Энциклопедия в кусочке вещества размером с булавочную головку, человеческая жизнь - в гальке. И ничего нельзя было поделать. Он попытался внеси вклад в сопротивление, оказал малую помощь. Но теперь с этим покончено. Поднимешь голову - ее тут же отрубят. Жизнь не так уж плоха. Будь доволен, что ты не прол, обреченный влачить соответствующее существование всю жизнь. Следует ли ему остановиться? Должны ли произойти перемены? Но даже когда его посещали мятежные мысли, он понимал, что сердцебиение учащается, а мускульные руки напрягаются, потому что он сжимает кулаки. Физиологический изменения - их можно выделять, наблюдать, обдумывать. Он был узником в невидимой камере. Сделай шаг за ее пределы - и это будет твоим концом. Впервые в жизни он понял, что была свобода, которой он не обладал. Реальность имела лишь налет свободы. Путь домой был скучным и однообразным. Погода наладилась, когда он миновал Карлайл. Метель прекратилась, и он ехал под нависшими облаками. По пятому каналу шла пьеса, и он переключил на нее, но смотреть не стал: голова была слишком забита коловертью мыслей. Теперь, когда он уже не мог принимать участия в Сопротивлении, он понял, как это стало для него важно. Возможность работать для чего-то, во что он мог поверить, искупить вину, которую он уже стал испытывать. Все кончено. К моменту возвращения домой, он был в мрачнейшем настроении. Зарычал на ни в чем не повинного лифтера и, ворвавшись к себе, захлопнул дверь. Он запер ее и включил свет - но спираль в одной из главных ламп не загорелась. Так быстро? Кто-то побывал в его квартире, пока он отсутствовал. Он ни в чем не виноват, вот как надо думать, ни в чем не виноват. Они, должно быть, как раз смотрят на него. Ян медленно оглянулся: разумеется пока ничего не видно. Он проверил окна одно за другим, но они были закрыты и заперты. Затем он подошел к сейфу, набрал комбинацию, порылся в бумагах и чеках, все в порядке. Если Безопасность побывала здесь - а она должна была - их бы обнаружила его простенькая сигнализация. То, что он установил ее, не было незаконным. Большинство его знакомых шли на ту же предосторожность. Итак, реакция должна быть естественной. Он подошел к телефону, стараясь выглядеть до крайности рассерженным, и позвонил в Управление Здания. - Входили в ваше отсутствие, сэр? У нас нет сведений, что к вам входил кто-либо из дирекции или аварийных ремонтных рабочих. - Тогда это грабители, воры. Я думаю, вы в этом здании способны обеспечить безопасность? - Конечно, сэр. Я еще раз проверю записи. Что-нибудь пропало? - На первый взгляд ничего важного, - он понял, что, говоря, смотрит в телевизор, замечая отметины на полировке. - Да, есть кое-что, я только что заметил. Телевизор двигали. Возможно, пытались украсть. - Такая вероятность существует. Я сообщу об этом в полицию и пришлю механика, чтобы сменил комбинацию замка входной двери. - Сделайте. Сейчас же. Мне это очень не нравится. - Не беспокойтесь, сэр. Будет произведено полное расследование. Как они участливы, подумал Ян. А что если царапина на полировке телевизора оставлена не случайно? Может быть, это предупреждение? Он не знал. Но теперь, обнаружив, что телевизор двигали, и доложив об этом, он должен был расследовать дальше. Будь он ни в чем не виноват, он именно так бы и поступил. Потирая подбородок, он обошел вокруг аппарата. Затем, опустившись на колени, взглянул на крепившие его винты. У одного из них был свежий блеск, словно отвертка сорвала кусочек шлица. Они там рылись! Через десять минут он уже снял панель, выпустив наружу электронные внутренности - и глядел на устройство, встроенное в схему и присоединенное к силовому кабелю. Оно было размером с желудь и примерно такой же формы, с сиянием хрустали на округлом конце. В передней панели было просверлено маленькое отверстие. "Клоп"! Резким движением он вырвал его и яростно сжал в руке, соображая при этом, что же дальше, что ему следует делать, что сделал бы на его месте ни в чем не виновный человек. Он подошел к телефону и позвонил домой к Сергуду-Смиту. Подошла сестра. - Ян, милый, уже поздно. Лучше завтра... - Прости, Лиз. Это очень срочно. Я хочу поговорить со Смитти. - И что - ни слова твоей сестре? - она откинула ладонью волосы и попыталась выглядеть возмущенной. Но это ей не очень удалось. - Я же зверь, Лиз, ты всегда это знала. Но у меня сейчас неприятности. Мы встретимся на следующей недели. Я обещаю. - Это уже лучше. Я хочу тебя познакомить с прелестной девочкой. - Чудесно, - он тяжко вздохнул. - Будь же так добра, дай мне твоего мужа. - Пожалуйста, в среду в восемь, - она послала ему воздушный поцелуй и нажала на кнопку переключения. Мгновением позже Сергуд-Смит появился на экране. - Кто-то вломился ко мне в квартиру, пока меня не было, - сказал Ян. - С квартирными кражами этой зимой совсем плохо. Но это не мой амплуа, как тебе должно быть известно. Я тебя переключу на полицию. - Вероятно, э т о для твоего отдела. Ничего не украли, но я обнаружил вот эту штучку, встроенную в телевизор, - он поднял устройство. - Очень компактное, очень дорогостоящее. Я не заглядывал внутрь, но догадываюсь, что там звуковое видео и прибор для передачи сигнала. Как минимум на километр. Если его поставили не твои люди, значит, это что-то такое, что тебя обязательно заинтересует. - Действительно. Я погляжу на эту штучку. Может быть, ты занят чем-нибудь таким, что могло привлечь промышленных шпионов? - Нет. Работы со спутниками связи. - Тогда для меня это загадка. Я распутаю этот клубок и дам тебе знать. Ян успел поставить на место заднюю панель, как сработал дверной докладчик. Тяжелого сложения мужчина со зловещем выражением на лице стоял снаружи и держал перед камерой удостоверение Службы Безопасности... - Быстро вы, - сказал Ян, впуская его. - У вас есть что-нибудь для меня? - равнодушно спросил человек. - Да, это здесь. Человек из Безопасности спрятал "клопа" в карман, даже не взглянув на него. Вместо этого он холодно посмотрел на Яна. - Больше не говорите об этом мистеру Сергуду-Смиту, - сказал он. - Что не говорить? Что вы имеете в виду? - Я имею в виду именно то, что сказал. Этот вопрос вне компетенции вашего шурина из-за ваших родственных отношений, - он повернулся, чтобы идти, но Ян окликнул его: - Вы не можете просто так уйти, - сказав такое! Кто вы, чтобы мне приказывать! И что означает этот "клоп"? - Это вы мне скажете, - произнес мужчина, резко повернувшись. - Виноваты ли вы в чем-либо? Не хотите ли сделать признание? Ян почувствовал, как лицо его заливает краска. - Убирайтесь! - сказал он наконец. - Убирайтесь и не докучайте мне больше. Я не знаю, что все это значит, и меня это не интересует. Убирайтесь и не показывайтесь мне на глаза.. Дверь закрылась, и это была дверца ловушки. Ян был заперт в ней, а они следили за ним снаружи. В течении дня его мысли принадлежали электронике. Он зарылся в спутниках связи - к большому удовольствию Сони Амарилио - и работал упорно, стараясь отвлечься. Обычно он последним уходил вечером. Усталый, но очень довольный, что жив. Несколько порций в баре, иногда там же ужин, иногда он и вовсе оставался, если уставал настолько, что чувствовал себя не в состоянии идти домой в кровать. Это было глупо с его стороны - он знал, что наблюдение осуществляется в любом месте, но ему была отвратительна мысль, что они будут подглядывать, подслушивать в его квартире. Не пытался он также разыскивать устройства. Это была бы дурацкая игра. Лучше вообразить, что на него смотрят все время, и действовать соответственно. В следующую среду утром шурин позвонил ему в лабораторию. - Доброе утро, Ян. Элизабет просила позвонить. Наступило молчание. Ян ждал. Сергуд-Смит тоже молчал и смотрел. Было ясно, что о Безопасности не будет сказано ни слова. - Как Лиз? - заговорил наконец Ян. - Вечером ужин. Она боится, что ты забыл. - Я не забыл. Я просто не смогу. Я хотел позвонить, извиниться... - Слишком поздно. Придет кто-то еще, и теперь отказываться невозможно. Она очень обидится. - О, боже! Она уже что-то говорила об очередной подружке! Но нельзя же... - Не нервничай. Прими лучше лекарство. Если верить ей, эта новенькая - что-то совершенно особенное. Из Ирландии, из Дублина - все обаяние Гаэль, красота и прочее. - Стоп! Это все я слышал достаточно часто. Увидимся в восемь. Ян первым прервал связь - маленький жест, от которого он, однако, почувствовал себя лучше. Он забыл о предстоящем ужине. Если он пораньше позвонил, тогда удалось бы отвертеться. Ну, не сегодня же! Лиз просто невыносима! Хотя бы поесть по-человечески. Еда в баре набила оскомину. Да и не грех напомнить Безопасности, с кем он в родстве. Да и девушка может оказаться презентабельной, хотя обычно бывало совсем наоборот. Для Лиз общественные связи гораздо важнее внешних форм, и порой она пытается сосватать сущих дьяволиц. Он закончил работу рано и смешал дома коктейль, частично смыл в горячей ванне напряжение, затем переоделся в хороший костюм. Лиз весь вечер будет смотреть на него волком, если он оденет потрепанный пиджак, который носил на службе. Возможно, даже пережарит ему пищу. Лучше во имя мира идти у Лиз на поводу. Сергуд-Смит жил в Барнете - георгианский дом, и езда успокоила Яна. Сельская сторона показалась привлекательной под ущербной луной, серебряной, черной и твердой. Хотя был уже март, зима ничем не проявляла желания ослабить хватку. Похоже, на фасаде здания включены были все фонари, но под окнами стояла только одна машина. Ну что ж, он будет улыбчив и вежлив. И ему придется сыграть несколько партий в бильярд с шурином, хочется ему этого, или нет. Прошлое исчезало. Настоящее и будущее должно быть безупречным. Из прихожей послышался женский смех, и Сергуд-Смит закатил глаза, схватив Яна за пальто. - Элизабет на этот раз сделала ошибку, - сказал он. - Эта штучка вполне заслуживает того, чтобы на нее взглянуть. - Благодарение господу за милость его! Жду не дождусь. - Будем пить виски? - С удовольствием. Содовое. Он сунул перчатки в меховую шапку и бросил ее на столик, затем быстро причесался перед зеркалом. Смех стал еще громче, потом - звон бокалов, и Ян пошел на этот звук. Сергуд-Смит склонился над столиком с питьем. Элизабет помахала ему, а вторая женщина на софе повернулась к нему и улыбнулась. Это была Сара. 16 От Яна потребовалась вся его воля, все годы упражнений по аутогенной тренировке, чтобы удержать челюсть от отвисания или глаза от округления. - Хэлло, Лиз, - сказал он отнюдь не обычным голосом, и обошел кушетку, чтобы поцеловать ее щеку. Она подтащила его к себе. - Милый, как чудесно тебя видеть. Я приготовила для тебя особое блюдо, вот увидишь. Сергуд-Смит принес им выпивку, затем налил себе. Неужели он не знает? Что это, форс, или ловушка? Наконец, он взглянул на Сару, сидевшую, целомудренно сжав колени, и потягивавшею шерри. Платье на ней было длинное и темно-зеленое, несколько старомодное, и на шее - ожерелье без металла, из одних камней. - Ян, я хочу представить тебе Орли Маунтчарльз. Из Дублина. Мы ходили в одну и ту же школу, не в одно время, конечно. Сейчас мы состоим в одном бридж-клубе, и я не смогла удержаться, чтобы не привести ее домой, где мы могли бы немного поболтать. Я знала, что ты не рассердишься, правда? - С удовольствием. Вы много потеряли, мисс Маунтчарльз, если никогда не пробовали кухни Лиз. - Орли, прошу тебя, не держись чересчур официально. В голосе ее слышался едва заметный ирландский акцент. Она тепло улыбнулась ему и деликатно пригубила шерри. Он судорожно вылакал половину бокала и закашлялся. - Прошу прощения, что, воды мало? - спросил Сергуд-Смит, торопясь к нему с графином. - Пожалуйста, - сказал Ян, - извините меня за это. - Ты просто давно не практиковался. Выпей еще порцию, и я покажу тебе новое сукно на столе для бильярда. - Наконец-то постелил. Полежи оно еще немного, его бы оценили как антиквариат. - Действительно. Зато теперь, если хочешь загнать шар в лузу, не придется пихать его изо всех сил. Было легко вести подобную болтовню, заходить в биллиардную и обратно. Что она здесь делает? Она что, сошла с ума? Ужин оказался не пыткой, как он опасался. Были чудесны: бифштекс по-веллингтонски и четыре вида овощей. Сара вела себя спокойно и тихо, и говорить с ней было все равно, что играть роль на сцене. Он не понял в тот раз даже, как много он потерял, какую пустоту почувствовал, узнав, что может больше ее не увидеть. И вот она здесь - в самом логове Службы Безопасности. Этому существовало объяснение, конечно, но он не решался расспрашивать ее. Беседа шла легко, еда и бренди после нее были очень хороши. Я ухитрился даже, играя в бильярд, победить Сергуда-Смита два раза из трех. - Слишком хорошо для меня, - сказал шурин. - Не извиняйся - плати лучше пять монет. - А разве мы действительно ставили пятерку за партию? Ладно, ты прав, конечно. А наша маленькая ирландская колли лучше, чем остальные. - Лучше? Умопомрачительно - вот верное слово. И где только Лиз ее раздобыла? - Говорит, в Бридж-клубе. Я сам туда отправлюсь на пару партий, если там все игроки такие. - Только не надо говорить это Лиз, не то она страшно обрадуется, и будет забрасывать меня новыми подружками каждый вечер. - Остановись на этой, не то тебе достанется намного хуже. - Я вполне на это способен. В голосе Сергуда-Смита не было и намека на двойственность или скрытый мотив. Офицер Безопасности, казалось, ушел куда-то далеко. Возможно ли это, спрашивал себя Ян. Неужели ее действительно приняли за ирландку? Он должен был это узнать. - Снова пошел снег, - сказала Сара, позже, когда они одевали пальто. - Не люблю ездить в снегопад. Лиз пронзила Яна острейшим из взглядов, а ее муж в отдалении закатил глаза и ухмыльнулся. - Дороги еще не очень плохи, - вяло сказал Ян. - Но они становятся все хуже, - настаивала Лиз, и зашла при этом так далеко, что только Сара отвернулась, двинула Яна локтем под ребро. - В такую ночь девушке нельзя в одиночку вести машину, - ее взгляд, устремленный на Яна, мог заморозить стакан с водой. - Да, конечно, ты права, - поторопился признать он. - Орли, может быть, вы позволите мне отвезти вас. - Мне бы не хотелось вас утруждать... - Нет проблем, - сказал Сергуд-Смит. - Ему от Вест-Энда ехать не дольше пяти минут. А я пошлю одного из своих водителей, чтобы он утром доставил автомобиль к вашему клубу. - Вот все и уладилось, - сказала Лиз, улыбаясь самой теплой улыбкой. - Вот тебе и не надо заботиться о вождении автомобиля. Ян попрощался, страстно поцеловал сестру, затем отправился готовить машину. Когда обогреватель изгнал изнутри холод, он быстро нацарапал записку и спрятал ее в ладони. Сара ждала его у входной двери, и он придержал переднюю дверцу. Вручил он записку, когда она садилась. Прежде чем огни дома удалились, она успела прочитать три слова "В МАШИНЕ "КЛОПЫ". Как только они отъехали на достаточное расстояние от дома, она согласно кивнула. - Куда мне вас отвезти, Орли? - спросил он. - Мне действительно жаль, что я вас утруждаю. В ирландский клуб "Бельгравия" - кусочек старого доброго мира, как говорят. Я всегда там останавливаюсь, когда бываю в Лондоне. Там не очень роскошно, зато уютно. Там очень миленький маленький бар. И там чудесно готовят горячее виски, ирландское виски, разумеется. - Разумеется. Должен признаться, никогда не пробовал. - Тогда вы должны попробовать. Вы ведь зайдете, правда? Всего лишь несколько минут. Ведь еще не очень поздно. Невинное приглашение сопровождалось мягким кивком ее головы и медленным, отчетливым подмигиванием. - Ну, что ж, разве что на несколько минут. Вы очень приятно просите. Беседа продолжалась в той же легкой манере, когда он свернул на почти пустую Финчли-роуд, под Мраморную Арку. Она указывала, куда ехать, клуб найти оказалось довольно легко. Он оставил машину у самого входа, и они вошли, отряхивая тающий снег с пальто. В баре никого не было, кроме еще одной парочки. Пока официантка ходила за заказанным виски, Сара написала на обороте записки, которую он дал ей перед тем. Он взглянул на надпись, как только девушка отвернулась. "ЗДЕСЬ ТОЖЕ СЛУШАЮТ. ПРИМИ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПРОЙТИ В МОЮ КОМНАТУ. ТАМ В ВАННОЙ ОСТАВЬ ВСЮ ОДЕЖДУ". Он высоко поднял брови при этом приглашении, и Сара улыбнулась и с притворной сердитостью показала ему язык. Пока они говорили, он затолкал записку в карман. Горячее виски было очень хорошим, а сценическая игра в соблазнение - и того лучше. Нет, он не думал, что она чересчур смела, просто люди не поймут, если они пойдут в комнату вместе. Верно, ему следует первым войти с ключом и оставить дверь незапертой. В ее комнате окна были зашторены, а одеяло на постели соблазнительно откинуто. Он разделся в ванной, как и было указано, и за дверцей, которую открыл, обнаружил толстый махровый банный халат. Сара вошла, и он услышал, как она закрыла дверь в холл. Она приложила пальцы к губам, когда он вошел, и ничего не говорила, пока не закрыла за ним дверь в ванную и не включила радио. - Сядь сюда и говори потише. Ты знаешь, что находишься под надзором Службы Безопасности? - Да, конечно. - Тогда, несомненно, у тебя в одежде "клопы". Но здесь мы в достаточной безопасности от них. Ирландцы очень гордятся своей независимостью, и этот клуб ежедневно проверяют и подвергают осмотру, Безопасность отступила несколько лет назад. Они потеряли столько устройств, что ирландские разведслужбы и ныне ими полностью обеспечены. - Тогда ответь мне быстро - что случилось с Ури? - С ним все в порядке, он покинул страну. Благодаря тебе. Она притянула его и обняла, подарив ему крепкий и горячий поцелуй. Но как только его руки обвились вокруг ее, она высвободилась и пересела на край кровати. - Сядь в кресло, - сказала она. - Нам нужно поговорить. Сначала. - Ну что ж, сначала, так сначала. А начать можешь с рассказа о том, как Орли сумела проникнуть в дом моей сестры. - Это лучшее наше прикрытие, и потому мне нельзя злоупотреблять частым его использованием. Мы оказали много услуг Ирландскому правительству; кое-что и они делают в ответ. Совершенно надежные справки - рождение, школьные сведения и прочее. И все - с моими отпечатками пальцев и другими деталями. Эта идея возникла, когда мы ввели сведения о тебе в компьютер, чтобы найти возможность для нового контакта с тобой. Орли Маунтчарльз закончила Редан через несколько лет после твоей сестры. Остальное оказалось просто. Я побывала в школе, повидала некоторых друзей, друзей друзей и была приглашена в бридж-клуб. Происшедшее далее было естественно, как закон тяготения. - Я понимаю! Перед Лиз предстала новая девушка в городе, притом, с весьма неплохой внешностью, явно с хорошими связями, и ловушка мгновенно сработала. Приглашение в гости, на обед с маленьким братцем. Но не чертовски рискованно ли это - ведь острый нос Сергуда-Смита отличается тонким нюхом. - Не думаю, что в сиенах родного дома его нюх настолько тонок. Это и впрямь был самый безобидный способ. - Ну, если ты так считаешь... Но что заставляет тебя думать, что в моей одежде "клопы"? - Опыт. У ирландцев чудесная коллекция разведывательных устройств. Служба Безопасности монтирует их в поясах пряжек, в авторучках, металлических застежках блокнотов и так далее. Они не могут передавать, но прекрасно производят запись на молекулярном уровне. Фактически, в любом предмете, которым ты обладаешь, могут оказаться такие устройства. Лучше всего думать, что тебя записывают постоянно. Я лишь надеюсь, что твое тело в порядке. - Хочешь поискать? - Я не это имею ввиду. Ты подвергался каким-нибудь хирургическим или зубоврачебным процедурам со времени возвращения из Шотландии? - Нет, никаким. - Тогда ты, должно быть, чист. Они умеют вживлять приборы в мосты, даже имплантируют в кость. Они очень искусны. - Мне это весьма не по душе, - он указал на бутылку минеральной воды на ночном столике. - Нет ли у тебя капли виски к этому напитку? - Найдется. Ирландское, конечно. - Мне оно нравится. Он налил два бокала, затем вновь уселся в глубокое кресло. - Я встревожен. Как бы мне не нравилось встречаться с тобой, но я не знаю, что еще могу сделать для Сопротивления. - Это трудно, но не невозможно. Помнишь, я говорила, что ты у нас - один из самых нужных людей? - Да. Но ты не сказала, почему. - Ты работаешь со спутниками. Это означает, что ты имеешь допуск к орбитальным станциям. Даже мне предстоит скоро этим заняться. Нужно испытать несколько старых блоков в космосе, при невесомости. Все изменится, когда мы вернем их на землю, в лабораторию. - Почему это важно? - Потому что ты сможешь вступить в контакт с исследователями глубокого космоса. Через них мы откроем линии коммуникации со множеством планет. Не совершенно, но действенно. Сейчас, между прочим, в шахтах Альфа Эридана вспыхнуло восстание. У них будет шанс на победу, если мы вновь сможем наладить с ними связь. Но правительству известно, что там возникли проблемы, и Служба Безопасности контролирует все происходящее. Нет способа передать сообщение от наших людей кораблям с Земли. Возможно, тебе это удастся осуществить со станции. Мы разработали способ... - Ты хмуришься, - мягко сказал Ян, - ты всегда хмуришься, когда разрабатываешь способы наподобие этого. Если будешь делать так дальше, появятся морщины. - Но я хочу объяснить... - Но разве это не может хоть немножко подождать? - спросил он, взял ее ладони в свои и наклоняясь, чтобы прижать свои губы к ее лбу. - Конечно, может. Ты абсолютно прав. Давай, разгладь мне морщины, - сказала она, притягивая его к себе. 17 Соня Амарилио была в экстазе на следующий день, когда Ян сказал ей, что пришла пора проверить спутник в космосе. - Восхитительно, - сказала она, хлопнув в ладоши. - А то он плавает себе в пространстве, и ни у кого не хватает ума сунуть нос в схему и увидеть, что там не так. Я уже так злюсь, что готова сама туда отправиться... - Пожалуй. Путешествие в космосе, будет что вспомнить. - Воспоминания я люблю. Но эта древняя машина не слишком хорошо работает, - она похлопала пухлой ладошкой где-то в области сердца. - Доктора говорят, что ускорение не пойдет на пользу моим часикам. - Извини, пожалуйста. Я сглупил, и я не знал... - Прошу тебя, Ян, не извиняйся. Пока я держусь подальше от космических кораблей, они говорят, что я буду жить вечно. Достаточно будет, если отправишься ты - ты сможешь выполнить работу лучше всех. Когда ты отправляешься? - Я должен закончить схему, которую сейчас сделал до середины, это многосенсорный репитер. Неделя, десять дней... Соня порылась в бумагах на своем столе и достала папку ООНША и покопалась в ней. - Да, вот оно, челнок на Спутниковую станцию отправляется двадцатого марта. Я сейчас же куплю тебе на него билет. - Очень хорошо. - действительно, очень хорошо, именно об этом челноке говорила ему Сара, так что план пока выполняется. Ян насвистывал, вернувшись к работе. Это была песенка "Овечка Мэй паслась себе". Вдруг он понял иронию названия своего нынешнего положения. Он не собирался более "пастись себе", и был рад этому. Со времени установления надзора он был сверхосторожен, как курица на яйцах. Но достаточно. Свидание с Сарой, любовь с Сарой положили конец этому периоду бесформенного страха. Он не прекратит того, что делает, лишь потому, что за ним пристально наблюдают. Он не только будет сотрудничать с Сопротивлением, но и сам будет оказывать сопротивление. Как специалисту по микросхемам ему будет очень интересно разбираться в приспособлениях, при помощи которых ведется наблюдение за ним. Пока что ему в этом не везло. Он купил новый блокнот вместо того, который увидел открытым у