других людей. Когда пирамида с мерцающими на ее верхушке огоньками превратилась лишь в огромную тень в отдалении, он опустился на землю у большого валуна и погрузился в свои мысли. "Что мне делать?" - Он едва не произнес эти слова вслух и тут же подумал, что не стоит поддаваться панике - это не поможет. Темнота была его защитой, а не врагом, как для остальных, и нужно было ею воспользоваться. Что же дальше? Может быть, вода? Нет, теперь нельзя. Вода была только в деревне, а туда он идти не может. К реке тоже - пока ходит Коатлики. Нужно забыть о жажде. Ему и раньше приходилось испытывать жажду. Мог ли он убежать из долины? В течение многих лет эта мысль гнездилась где-то в его мозгу. Жрецы не могли наказывать за то, что думаешь о подъеме на скалы, и время от времени он задумчиво разглядывал различные части каменных стен, что окружили долину. В некоторых местах можно было взобраться наверх, но не очень высоко - то скалы становились слишком гладкими, то над ними появлялись выступы. Ему никогда не удавалось приглядеть такое место, которое казалось бы обнадеживающим хотя бы для простой попытки. Если бы только он мог убежать! Птицы покидали долину, но он не был птицей. Больше никому не удавалось убежать - если только воде, но он не был и водой. Но плыть в воде он мог: может быть, возможен такой путь? Не то что он действительно в это верил. Может быть, на его решение повлияла жажда и еще тот факт, что он находится между храмом и болотом, и этого можно было легко достичь, не встретив никого на своем пути. Ведь нужно же было что-то делать, а такой путь казался самым легким. Его ноги нащупали тропу, и он медленно двинулся по ней в темноте и шел так, пока не услышал впереди ночные звуки болота. Тогда он остановился, потом даже немного отошел назад - ведь Коатлики вполне могла быть у болота. Потом он нашел рядом с тропой песчаный кусочек и сел на землю, а потом и лег. Бок его болел, голова тоже. Почти на всем его теле были ушибы и порезы. Над ним сверкали звезды, и он подумал о том, что странно видеть все звезды в такое время года. Со стороны болота доносились жалобные голоса птиц - они дивились тому, что солнце все еще не восходит. Он погрузился в сон. Должно быть, солнце не появится в течение всего дня. Время от времени он пробуждался. Во время последнего пробуждения он увидел на востоке слабое свечение. Он положил в рот камешек, старясь забыть о жажде, сел и посмотрел на горизонт. Должно быть, назначен новый Верховный жрец. Итцкоатл, может быть. Но дело казалось нелегким: Каитзилопоктли, вероятно, боролся изо всех сил. Ибо в течение долгого времени свет на востоке не изменялся, а потом медленно - медленно он стал разгораться и разгорался до тех пор, пока над горизонтом не появилось солнце... Оно было красного цвета, и вид у нем был невеселый, но все же это было солнце. Итак, начался новый день, а раз начался день, то начнутся и его поиски. Чимал устремился к болоту, вошел в него, прошел по хлипкой жиже к тому месту, где воды становилось больше. Он оттолкнул плавающую зелень, погрузил руки в воду, низко наклонился над ней и стал жадно пить. Теперь день был уже в полном разгаре. Солнце, казалось, утратило свой нездоровый красный оттенок и, по мере того как все выше взбиралось над землей, триумфально набирало силу. Чимал увидел цепочку своих следов, тянущуюся по болотистой слякоти, но его это не беспокоило. В долине было всего несколько мест, где можно было спрятаться, а болото - одно из них. Его непременно станут здесь искать. Он повернулся и направился в глубь болота. Раньше ему не приходилось забираться так далеко в эти места и никому другому, насколько он знал, тоже. Да это и понятно. Едва лишь кончались заросли тростника, как начиналась полоса высоких деревьев. Они возвышались над водой, а корни их были подобны множеству переплетенных ног, и так же тесно сплетались над водой их ветви. Толстые серые растения свисали с ветвей и уходили в воду. Воздух над сплетением листьев был густым и душным. Насекомые так и кишат. В ушах Чимала стоял звон от нескончаемого жужжания москитов и мошек; кожа его быстро покрылась укусами, вспухла, и во многих местах на ней выступила кровь. В конце концов он зачерпнул со дна болота пригоршню грязи и намазал ею особенно зудевшие места. Это немного помогло, но когда добрался до более глубокого места, где нужно было плыть, грязь смылась, Здесь его встретила более серьезная опасность. Зеленая водяная змея плыла прямо на него, готовая к нападению. Он увернулся от нее и оторвал от дерева сухую ветку на случай дальнейших нежелательных встреч. Потом впереди засверкало солнце, между деревьями показалась узкая полоска воды и каменный барьер. Он вскарабкался на крупный валун, радуясь солнцу и отдыхая от насекомых. Что-то черное, сырое и отвратительное на вид, длинную не менее его пальца, свисало с его тела. Когда он коснулся одной из этих форм, ладонь его внезапно сделалась липкой от собственной крови. Пиявки. Он видел, как их использовали жрецы. Каждую из них следовало аккуратно снимать, что он и сделал. Тело его оказалось покрыто многочисленными маленькими ранками. Смыв кровь и остатки пиявок, он посмотрел на возвышающийся над ним барьер. Ему бы никогда не удалось на него вскарабкаться. Огромные валуны, некоторые величиной с храм, нависали один над другим. Если бы удалось как-то обогнуть один, наготове оказывался другой. И все равно следовало попытаться, если только не найдется проход вдоль уровня воды, хотя и такое казалось невероятным, Обдумывая все это, он услышал победные крики. Он поднял голову и увидел жреца, стоявшего на скале всего лишь несколькими футами дальше. Он кинулся в воду и укрылся за густой листвой деревьев. То был очень длинный день. Преследователи больше не видели Чимала, но он много раз слышал их. Когда они подходили особенно близко, он набирал в легкие побольше воздуха и прятался в мутной воде или укрывался в насыщенных насекомыми местах, куда его преследователи не отваживались вступать. К вечеру он был настолько измучен, что понимал: долго ему не продержаться. Жизнь его была спасена за счет жизни одного из тех, кто за ним охотился. Раздался громкий вопль, потом крик остальных - кого-то укусила водяная змея, и это происшествие напугало спутников погибшего. Чимал слышал, что они отошли дальше. Он же остался в своем укрытии, стоя так, что над водой оставалась лишь его голова. Веки его так распухли от бесконечных укусов насекомых, что ему приходилось раздвигать их пальцами, чтобы что-нибудь разглядеть. - Чимал! - позвал его издали чей-то голос. Потом снова: - Чимал! Мы знаем, где ты, тебе не убежать. Сдайся сам, все равно ведь мы тебя найдем. Выходи... Чимал еще глубже погрузился в воду. Отвечать он не собирался. Он и сам прекрасно знал, что бежать ему некуда. И все равно он не отдаст им себя на мучения. Лучше умереть здесь в болоте, а не растерзанным на части. И сохранить сердце. Когда небо потемнело, он осторожно двинулся к краю болота. Он понимал, что ни один из его преследователей не посмеет остаться в воде ночью, но они с успехом могут спрятаться неподалеку между камней и, если он появится, попытаются схватить его. Боль и истощение мешали ему думать, но он все равно понимал, что необходимо составить план действий. Если он останется в глубине болота, то к утру он будет мертв, в этом сомнения нет. В темноте лучше пробраться поближе к берегу и отсидеться в камышах, а потом решить, что делать дальше. Но до чего же трудно думать! Должно быть, некоторое время он находился без сознания, сидя неподалеку от кромки воды, потому что, когда он с трудом разлепил пальцами воспаленные веки, оказалось, что небо уже усеяно звездами, а земля погружена в полную тьму. Это глубоко взволновало его, но в том полубессознательном состоянии, в котором он находился, он не мог понять почему, Ветерок слегка шевелил камыши. Потом ветер утих, и на время наступила тревожная ночная тишина. И тогда издалека, слева от реки, до него донеслось сердитое шипение. Коатлики! Он совсем забыл о ней! Он оказался возле реки ночью, в воде, и он совсем о ней забыл! Он лежал, парализованный страхом, и вдруг услышал грохот гравия и топот бегущих ног. Вначале он подумал о Коатлики, но потом понял, что кто-то спрятался неподалеку среди камней, готовый схватить его, если он выйдет из болота. И этот кто-то, заслышав шипение Коатлики, решил спасать свою жизнь. Шипение послышалось снова. На этот раз оно было гораздо более громким. ПЛЕНЕННАЯ ВСЕЛЕННАЯ Поскольку он весь день прятался в болоте, а на берегу реки его могла ждать засада, он снова медленно двинулся к болоту. Он сделал это неосознанно: голос богини убил в нем всякую способность мыслить. Тихо и беззвучно он двигался вперед, пока вода не дошла ему до пояса. А потом появилась Коатлики. Обе ее руки были протянуты к нему, головы смотрели на него, испуская сердитое шипение, звездный свет блестел на когтях. Чимал не мог более смотреть на собственную смерть - она была слишком ужасна. Он глубоко вобрал в себя воздух и скользнул под воду. Потом он поплыл, держась под водой. Он не мог ускользнуть таким образом, но он не мог смотреть, как она пробирается к нему по воде, протягивая к его груди свои острые когти. Ему уже не хватало воздуха, а она все не нападала. Оставаться дальше под водой было невозможно. Он медленно вынырнул и посмотрел на пустой берег. Издали доносилось эхо слабого шипения. Долгое время Чимал оставался стоять там, где был. Вода лилась с его тела, и он никак не мог понять, что же произошло. Коатлики ушла. Она пошла за ним, а он ушел от нее под воду. Когда он сделал это, она не смогла его найти и ушла. Мысль, поразившая его, была настолько неожиданной, что он забыл об усталости и даже прошептал вслух: - Я победил богиню... Что это могло значить? Он вышел из воды и лег на песок. Песок все еще хранил дневное тепло.Он лежал и думал. Он всегда знал, что отличается от других, знал это даже тогда, когда всеми силами пытался не думать об этом. Он видел странные вещи, и боги не поразили его за это... а теперь он ушел от Коатлики. Победил ли он богиню? Должно быть, так. Был ли он богом? Нет, в этом он был уверен. Тогда как же, как же... Потом он уснул, и сон его был беспокойным. Он то пробуждался, то снова засыпал. Кожа его была горячей и мокрой, и временами он сам не понимал, спит он или бредит в полусне. Его легко могли бы схватить в это время, но люди испугались и ушли, а Коатлики не возвращалась. Перед рассветом жар, должно быть, спал, потому что он очнулся, дрожащий и испытывающий жажду. Доковылял до берега, напился, сложив ладони чашечкой, и протер водой лицо. Все тело его горело - от головы до пальцев ног, многочисленные укусы превратились в одну ноющую рану. Голова его все еще кружилась, и мысли путались. Но одна мысль ясно повторялась снова и снова, подобно барабанному бою: он убежал от Коатлики. По каким-то причинам она не нашла его в воде. Так ли это? Проверить легко: она могла вернуться, и он будет ждать ее. Мысль эта прочно поселилась в его мозгу. Почему бы нет? Однажды он уже убежал от нее - он сможет сделать это снова. Он посмотрит на нее и снова убежит, вот что он сделает. Да, это он и сделает, пробормотал он себе под нос. Он побрел к западу, придерживаясь кромки реки. В этом месте богиня появилась впервые, здесь она могла появиться вновь. Если бы она сделала это снова, он бы ее увидел вновь. Когда линия берега сделала поворот, он обнаружил, что вышел к реке в том месте, где она впадала в болото, и осторожность заставила его вернуться в воду. Коатлики стережет реку. Скоро наступит рассвет, и для него будет безопаснее, если он останется в воде среди камышей. Когда она вернулась, небо было красным, а последние звезды побледнели. Дрожа от страха, он оставался там, где был, лишь глубже погрузился в воду, так что та доходила ему до глаз. Коатлики не остановилась. Она продолжала брести вдоль берега, и змеи вокруг нее шипели в такт ее головам. Когда она прошла, он медленно вынырнул из воды и смотрел ей вслед. Дойдя до края болота, она скрылась из виду, и он остался один. Дневной свет разгорался золотым костром над маячившими перед ним пиками гор. Когда свет разлился над землей, он последовал за ней, Теперь опасности не было - Коатлики бродила только по ночам, и входить в эту часть долины днем не запрещалось. Его наполняла гордость: он последовал за богиней. Он видел, как она проходила здесь, по илу, и сейчас он видел ее следы. Возможно, она часто ходила этим путем, потому что он обнаружил, что идет по подобию основательно утоптанной тропы. Он принял бы ее за обычную тропу, используемую людьми, которые охотятся на уток и прочих здешних птиц, если бы не видел, как она шла этим путем. Тропа вела вокруг болота, потом уходила к крепкого вида скале, составлявшей часть единой каменной стены. Трудно было следовать за ней среди валунов, но все же он находил ее следы, потому что знал, что искать. Коатлики прошла этим путем. В этом месте в скале была расщелина. Валуны возвышались по обеим ее сторонам, и казалось невозможным, чтобы она ушла каким-нибудь другим путем - если только она не улетела, хотя, возможно, богиня и умеет это делать. Если же она шла, то путь ее проходил здесь. Чимал полез было в трещину, когда оттуда появился целый клубок гремучих змей и скорпионов. Он буквально застыл на месте от такого зрелища, ибо ничего подобного раньше ему видеть не приходилось. Он так бы и стоял, ожидая неминуемой смерти, если бы не инстинкт самосохранения. Он успел отшатнуться и вскарабкаться на крутой валун. Подтянувшись выше, он закинул одну руку на вершину выступа, и тут по его руке полоснула игла огня. Он не был первым, кто добрался до этого места, - большой цвета желтого воска скорпион был уже здесь и вонзился в его плоть. С гримасой отвращения он столкнул его на камень и раздавил сандалией. Другие ядовитые насекомые поднялись и накинулись на него, и ему пришлось воевать с ними. Отогнав их, он насадил укушенное место на острый обломок камня и постарался выдавить жало. Сильная боль заставила отступить боль во всем теле. Избежал ли он уготованной для него смерти? Трудно сказать, да он и не хотел об этом думать. Знакомый ему мир слишком быстро менялся на его глазах. Все старые догмы были, казалось, разрушены. Он видел Коатлики и остался жив, он последовал за ней и выжил. Возможно, гремучие змеи и скорпионы составляли часть ее свиты и следовали за ней с наступлением ночи. Он не мог этого понять. От яда у него кружилась голова. В то же время он испытывал восторг. Он чувствовал себя так, как если бы сделал что-то, что превратило его во всесильное существо, так что теперь не было силы ни на земле, ни под ней, ни над ней, которая могла бы его остановить. Когда последняя змея и последнее насекомое исчезли среди уступов, он осторожно спустился вниз и снова пошел по тропе. Та вилась среди огромных, побитых временем валунов, отслоившихся от каменной стены. Вертикальная трещина была высокой, но не очень глубокой. Чимал, следуя по пути, который был хорошо утоптанной тропой, внезапно оказался перед крепкой каменной стеной. Пути мимо нее не было. Тропа окончилась. Он прислонился к бездушному камню и перевел дыхание. Ему следовало подумать о такой возможности. Ибо Коатлики, хотя она и бродит по земле, должна обладать возможностями, стоящими выше человеческих. Может быть, она умеет обращаться в газ и летать. Или, возможно, она умеет ходить среди скал, которые кажутся ей подобными воздуху. Какая разница... и что он здесь делает? Усталость угрожала захлестнуть его, рука горела от укуса ядовитого насекомого. Ему следовало найти место, в котором можно было бы укрыться на день, или найти какую-нибудь еду - делать что-то, но не оставаться здесь. Какое безумие заставило его ринуться на эту странную охоту? Он повернул прочь - и отскочил, потому что увидел гремучую змею в тени скалы. Она не двигалась. Подойдя ближе, он увидел, что она лежит, завалившись на бок, с открытой пастью и остекленевшими глазами. Чимал подошел и осторожно пнул ее. Она явно была мертва. Но она, казалось, была каким-то образом прикреплена к скале. Испытывая неодолимое любопытство, он протянул руку и коснулся ее холодного тела. Возможно, змеи Коатлики умеют выходить прямо из камня, как это умеет и она. Он тянул за тело все сильнее и сильнее, пока оно внезапно не оторвалось и не оказалось у него в руках. Он наклонился ниже, прижавшись щекой к почве, и увидел, в каком месте змеиная кровь запятнала песок, а также расплющенную часть ее тела. Она была сплющена до такой степени, что казалась не толще его пальца и буквально стала частью камня. Прижав к этому месту палец, он обнаружил трещину, прямую как стрела. Нет, трещины, не толще волоса, проходили с двух сторон. Он положил палец на одну трещину и стал водить им вдоль нее. Линия внезапно прервалась, но внимательнее присмотревшись, он увидел, что от нее отходит другая, теперь уже вертикальная трещина. Он провел по ней пальцем, совершив им путешествие у себя над головой, потом переместил палец влево, обогнув другой угол, снова провел им прямо. И лишь когда рука его вернулась к тому месту, где находилась змея, он осознал значимость сделанного им открытия. Узкая трещина складывалась на поверхности камня в четырехугольную фигуру. Это была дверь! Возможно ли? Да, это все объясняло. То, как выходила Коатлики, как выпускались змеи и скорпионы. Дверь - выход из долины. Когда до него дошло значение этого открытия, он внезапно опустился на землю и словно прирос к ней. Выход. Путь наружу. Это был путь, которым пользовались только боги, так что стоило как следует над этим подумать. Однако он ведь видел Коатлики дважды, и она его не тронула. Должен был существовать путь, по которому можно следовать за ней из долины. Следовало подумать об этом, подумать как следует, но у него слишком болела голова. Сейчас нужно думать о том, как остаться в живых, чтобы позже он мог решить, что делать с этим все переворачивающим открытием. Теперь солнце поднялось выше в небе, и то, кто его ищет, уже вышли, должно быть, на охоту. Нужно прятаться - и не в болоте. Еще один день просто прикончит его. Мучаясь от боли при каждом шаге, он начал спускаться вниз, к деревне Заахил. Неподалеку от болота располагалась небольшая территория земли, усеянная камнями и островками песка с растущими на них кактусами. Спрятаться в этом пустынном месте было невозможно. Чималом овладел ужас: в любой момент он мог встретить людей, направляющихся на его поиски. Они должны быть уже в пути, он это знал. Вскарабкавшись по скалистому склону, он приблизился к полям маги и увидел на дальней стороне первого из идущих людей. Он сейчас же согнулся и пополз вдоль рядов растений. Они были в человеческий рост высотой, с широкими листьями, и земля между ними была мягкой и теплой. Возможно... Даже на боку Чимал отчаянно работал пальцами. Выкопав похожую на могилу впадину, он забрался в нее и засыпал песком ноги и тело, Он не скрыл себя полностью от взоров, но широкие игольчатые листья являли собой дополнительную защиту. Потом он замер и прислушался - голоса стали более близкими. Они находились совсем неподалеку - дюжина мужчин, перекликающихся с кем-то еще, находящимся вне пределов его видимости. Чимал видел их ноги под растениями и головы - над ними. - Окотри распух, как дыня, от укуса водяной змеи. Я думал, его кожа лопнет, когда его положили в огонь. - Чимал лопнет, когда мы передадим его жрецам. - Вы слышали? Итцкоатл обещал ему целый месяц пыток, прежде чем его принесут в жертву... - Только месяц? - спросил один из них. К тому времени голоса их звучали уже тише. "Мой народ очень любит меня", - подумал Чимал и горько улыбнулся листве над своей головой. Он станет сосать ее сок, как только люди скроются из виду. Звук торопливых шагов. Казалось кто-то движется прямо на него. Он лежал, затаив дыхание, а крики звучали как раз над тем местом, где он прятался. - Я иду... У меня есть окти! Казалось невозможным, чтобы бегущий не видел Чимала, и он напряг пальцы, готовый схватить и убить человека, прежде чем тот закричит. Сандалии простучали у самой его головы. А потом человек исчез, и звук его шагов замер. Он так стремился скорее догнать остальных, что не смотрел себе под ноги. Чимал остался лежать там, где был. Руки его дрожали. Он пытался овладеть разбегающимися мыслями. Нужно было составить план. Можно ли было выйти через ту дверь в скале? Коатлики знала, как ею пользоваться, но мысль о том, что можно следовать за ней или прятаться поблизости за камнями, заставила его вздрогнуть. Это было бы подобно самоубийству. Он протянул руку, сорвал лист маги и, не обращая внимания на колючки, выжимал его до тех пор, пока не показался сок. Он принялся лизать его. Прошло некоторое время, но решения проблемы оно ему не принесло. Боль отпустила его руки, и он находился в состоянии полудремы, когда услышал медленно приближающиеся шаркающие шаги. Осторожным движением Чимал высвободил руку и нашарил гладкий камень. Тот бил величиной как раз с его ладонь. Нелегко будет взять его живым на муки, обещанные жрецами. Человек появился в поле зрения. Он шел, низко пригнувшись, как будто искал свежие плоды. Чимал подивился тому, что могло бы означать подобное поведение. Потом он понял: человек этот прятался, не желая лезть в болото. Поля стоят брошенными, люди на них не работают. А человек, не работающий в поле, остается голодным. Этот ускользнул незамеченным с намерением собрать урожай. Те, кто работает в болоте, не заметят его исчезновения в суматохе, а позже он присоединится к ним. Когда человек подошел ближе, Чимал увидел, что он - один из немногих счастливчиков, обладающих ножами, сделанными из железа. Он держал его в опущенной руке, и, посмотрев на этот нож, Чимал понял, для чего он его использует. Не тратя времени на дальнейшие раздумья, он выпрямился, когда человек поровнялся с ним, и ударил его камнем. Человек обернулся, удивленный, и в это время камень ударил его прямо по голове. Он осел на землю и больше не двигался. Взяв из его пальцев длинный, с широким лезвием нож, Чимал увидел, что человек все еще дышит, коротко и хрипло. Это обрадовало его: он не хотел никаких убийств. Пригнувшись так же низко, как это делал человек из Заахила, он пошел вперед. Никого не было видно - те, кто искали его, были, должно быть, далеко в болоте. Чимал пожелал им успеха у москитов и мошек. Невидимый, он скользнул на тропу между скалами и снова оказался у каменной гряды. Ничто не изменилось. Солнце теперь стояло выше. Над мертвой змеей вились мухи. Наклонившись, он увидел, что трещины в скале все еще здесь. Что там, за ними... ожидающая Коатлики? Не стоило об этом думать. Он мог умереть здесь или от ее руки. Второе могло оказаться даже более легким. Возможно, это выход из долины, так ли это? Лезвие ножа было слишком широким для того, чтобы можно было воткнуть его в одну из вертикальных трещин, но нижняя трещина оказалась более широкой. Возможно, такой ее сделало расплющенное тело змеи. Он вставил в нее лезвие и принялся раскачивать им. Ничего не произошло. Камень по-прежнему оставался неподвижным. Он попытался поддеть его в других местах, нажимал сильнее. Результат оставался тем же самым. Но Коатлики ведь умела открывать каменную дверь, почему бы не сделать этого ему? Он вонзил нож еще глубже и сделал еще одну попытку. На этот раз он ощутил какое-то движение, Тогда он налег на нож всей силой, на которую был способен. Раздался легкий треск, и рукоятка ножа осталась в его руках. Пошатнувшись, он, не веря своим глазам, смотрел на сверкающий металл. Вот он, конец, Он был проклят и обречен на смерть, теперь он понимал это. Из-за него умер Верховный жрец и не поднялось солнце, он - причина беспорядков и боли, а теперь он даже сломал один из железных инструментов, которые люди долины передают из поколения в поколение. Объятый злобой и презрением к себе, он вонзил в трещину оставшуюся часть лезвия и услышал на тропе за собой взволнованные голоса. Кто-то обнаружил его следы и пробрался за ним. Они близко. Они схватят его, и он умрет. В ужасе и страхе он вонзал и вонзал кинжал в трещину, водя им туда-сюда, ненавидя все на свете. Ощущая сопротивление лезвию, он нажимал его с удвоенной энергией, и что-то поддалось. Потом ему пришлось отпрянуть назад, потому что огромная каменная плита, по толщине равная его телу, тихо и неторопливо отделилась от скалы и повернулась. С того места, где он находился, он мог видеть лишь провал в стене. Все, что находилось дальше, оставалось скрытым от его взора. Ждет ли его там Коатлики? У нем не было времени раздумывать над этим, потому что голоса звучали уже близко, у входа в трещину. Вот выход, о котором он думал - почему же он колеблется? Все еще сжимая в руке обломок ножа, он встал на четвереньки и вполз в отверстие. Едва он это сделал, как каменная дверь закрылась за ним так же тихо, как и открылась. Солнечный свет сузился до размеров полосы, трещины, волоса, а потом вообще исчез. Чимал повернулся лицом к черноте. Сердце его билось гулко, словно барабан при принесении в жертву. Он сделал вперед маленький нерешительный шаг. ВНЕШНИЙ МИР Куикс ок кеппа ие тонемиквиих Ин уйо квимати хаи Цан кен тенемико Квуайа охайя Может быть, в другое время наша Жизнь повторится? В глубине сердца своего - ты знаешь Мы живем только раз. Нет, он не мог просто пойти вперед. Он привалился спиной к крепкому камню входа, вжался в него. Здесь ходили боги, он не принадлежал этим местам. Просить безопасности здесь - такое казалось невозможным. Несомненно, смерть подстерегает его по ту сторону камня, но такая смерть, о которой ему столько известно, что ее можно считать старой знакомой. В своих сомнениях он зашел настолько далеко, что даже попытался вонзить обломок ножа в щелку двери, прежде чем ему удалось овладеть собой. - Бойся, Чимал, - прошептал он сам себе во тьме, - но не будь подобен пресмыкающейся твари. - Все еще дрожа, он выпрямился и посмотрел в черную пустоту перед собой. Нельзя отступать. Нужно смотреть в лицо тому, что ждет его впереди. Пальцами левой руки он водил по грубой поверхности каменной стены, нащупывая путь, а правой не очень уверенно сжимал сломанный нож. Он шел вперед на цыпочках, сдерживая дыхание, стараясь не производить вообще никакого шума. Туннель сделал поворот, и впереди забрезжил слабый свет. Дневной свет? Выход из долины? Он пошел было вперед, но остановился, когда увидел источник света. Описать это было очень трудно. Туннель продолжал уходить вперед и как будто распрямлялся, но в этом месте, справа, отходило что-то вроде другого туннеля. Перед темным его отверстием в потолок было вделано нечто дающее свет. Нечто - сказать по-другому об этом было невозможно. Просто некая гладкая поверхность, кажущаяся гладкой и белой и все же источающая свет. Как будто за ней был туннель, пропускающий солнечный свет или, возможно, горящий факел. Он ничего не понимал. Медленно подойдя поближе, он посмотрел наверх, но это не принесло ему ни ясности, ни понимания. Впрочем, это ни имело значения, Он медленно двинулся вперед. Теперь у него был свет - и хорошо. Гораздо более важным было узнать, куда ведет тот, другой туннель. Он заглянул в этот туннель и на расстоянии не более протянутой руки увидел головы-близнецы Коатлики. Сердце в его груди сделало чудовищный скачок к горлу, дыхание остановилось. Она стояла, выпрямившись во весь рост, и внимательно смотрела на него круглыми красными глазами. Ее ядовитые клыки не уступали по длине его руке. Ожерелье из человеческих рук свисало с ее шеи. Темные когти хранили пятна человеческой крови. Она не двигалась. Прошли секунды, прежде чем Чимал это осознал. Ее глаза были открыты, она смотрела на него, но не двигалась. Спала ли она": Он не думал, что сможет от нее убежать, но подобная близость была для нем невыносима. Страх перед ней заслонил собой все другие чувства, погнал его по туннелю, а начав бежать, он уже не мог остановиться. Он не знал, сколько прошло времени. Ноги его подкосились от усталости, и он во весь рост растянулся на каменном полу. Больше двигаться он не мог, лишь лежал и со всхлипами втягивал в себя воздух, ощущая страшное жжение в груди. А Коатлики по-прежнему не нападала. Когда он смог это сделать, он поднял голову и посмотрел назад, в провал туннеля. Его никто не преследовал. Туннель был пуст, не было слышно никаких следов движения. - Почему? - спросил Чимал, но ответа не получил, Тишина и одиночество вызвали у него страх другого рода, Есть ли конец у этого туннеля? Или же это бесконечный путь богов, который поглотит его и похоронит его в себе? Все было настолько чуждым, что законы долины казались совершенно непременимыми к этому месту, и, когда он начал думать об этом, в его голове плыл туман. Если бы не боль, голод и жажда, он бы, наверное, решил, что умер, когда за ним захлопнулись каменные двери. А если он еще не умер, то наверняка должен умереть в этом бесконечном туннеле. Умереть или замерзнуть. Камень, на котором он лежал, был таким холодным, что он начал дрожать, когда его разгоряченное бегом тело вернулось в обычное состояние. Он поднялся, держась за стену, и снова пошел. После того, как он миновал еще восемь светящихся пятен, туннель кончился. Подойдя ближе, Чимал увидел, что он переходил в другой туннель, уходивший вправо и влево. Стены нового туннеля были более гладкими, гораздо более яркими, а пол был покрыт каким-то белым веществом. Он наклонился, потрогал его и резко отдернул руку: вещество было мягким и теплым. На мгновение он подумал: "Не огромное ли это белое животное разлеглось здесь - может быть, какой-то особый червь?" Но вещество, хотя и было теплым и мягким, не казалось живым, и он осторожно ступил на него. Стены той части туннеля, что уходили вправо, не хранили на себе никаких знаков, но на обеих сторонах левой его части Чимал увидел темные отметки. Здесь была хоть какая-то разница, и Чимал вернулся и пошел в этом направлении. Приблизившись к первому из темных пятен, он увидел, что это дверь с маленькой шишечкой на ней. Вся она, казалось, была сделана из металла. Как бы она пригодилась в долине! Он толкнул ее, повернул шишечку, но ничего не произошло. Может быть, эта была вовсе не дверь, а нечто, выполняющее совсем другие функции. В таком месте все было возможным. Он пошел дальше, прошел еще два металлических листа и приблизился к третьему, когда тот двинулся и отошел в сторону. Он остановился пригнувшись, готовый к прыжку, сжимая в руке обломок ножа. Черная фигура шагнула через порог, захлопнула за собой дверь и обернулась к нему лицом. У нее было лицо молодой девушки. Время шло, а они стояли так, неспособные двинуться, глядя друг на друга с одинаковым выражением ужаса и непонимания. У нее было лицо человека, а внимательно оглядев ее черные одежды, он решил, что тело под ним тоже человеческое. Но одежда ее поражала. Капюшон из сверкающего черного металла полностью скрывал ее голову, оставляя открытым лишь лицо, тонкое и очень бледное, бескровное, с черными, широко распахнутыми глазами и тонкими черными бровями, встречающимися у переносицы. Она была более чем на голову ниже его, и ему пришлось отступить, чтобы заглянуть ей в лицо. Остальная часть ее тела была плотно укутана в какой-то мягкий тканый материал, не слишком отличающийся от того, в который были одеты жрецы, а у колен он переходил в сверкающие, твердые на вид покровы, что доходили до самого пола. И повсюду на ее теле блестел металл: на руках, на ногах, у головы. Сверкающий пояс обнимал ее талию, и с него свисали незнакомые Чималу твердые предметы. Обежав взглядом его нагое тело и отметив на нем порезы и пятна крови, она содрогнулась, и руки ее взметнулись к губам. Пальцы ее были тоже укутаны в черное. Первым заговорил Чимал. Он устал от страха - слишком много ему пришлось испытать за последнее время, а ее присутствие было хоть какой-то очевидностью. - Ты умеешь говорить? - спросил он. - Кто ты? Она открыла рот, но смогла лишь вобрать в себя воздух. Тогда она попробовала еще раз. Она сказала: - Тебя здесь нет, Это невозможно. - Голос ее был тонким и слабым. Он громко рассмеялся. - Я здесь, ты меня видишь. А теперь отвечай на мои вопросы. - Ободренный ее страхом, он шагнул вперед и коснулся одного из предметов на ее талии. Он был сделан из металла и пристегнут к ней каким-то образом - потому что не остался в его руках. Она ахнула и попыталась освободиться. Внезапно он выпустил ее, и она отлетела к стене. - Скажи мне, - сказал он, - где я? Взгляд ее испуганных глаз все еще не отрывался от него. Она коснулась квадратной вещи, прикрепленной к ее талии, и та оказалась у нее в руках. Он подумал, что это может быть оружие и что он должен быть наготове, чтобы отобрать его у нее, но она подняла его к губам и заговорила; - Около семнадцати поршеров от стейнеча Стального Наблюдателя. Здесь в туннеле находится один оболдонот, один девять девять бей эмма. Вы следите за мной... - Что ты говоришь? - прервал он ее. - Ты умеешь говорить, но некоторые из слов, которые ты произносишь, ничего не значат. - Он был озадачен ее поведением. Она продолжала творить, по-прежнему глядя на него широко раскрытыми глазами. Закончив свою непонятную путаницу слов и бессмыслицу звуков, она снова прикрепила черный предмет к талии и медленным движением опустилась на пол туннеля. На него она не посмотрела даже тогда, когда он подтолкнул ее ноги. - Для чего ты это делаешь? Почему ты не говоришь со мной словами, которые я понимаю? Ее склоненная голова вздрагивала в такт рыданиям, и, убрав руки от лица, она схватилась за что-то, свисавшее с ее шеи на тесьме, сделанной из множества маленьких металлических звеньев. Чимал, сердитый теперь на нее за непонятное поведение, упорное нежелание отвечать на его вопросы, выхватил у нее это предмет. Он был черным, как и все другие ее вещи, и таким же непонятным. Он был меньше его ладони, а по форме не слишком отличался от саманного кирпича. С одной его стороны имелось шесть глубоких отверстий, и когда он повернул его к свету, то увидел, что каждое из них имеет номер, изображенный у основания отверстия.:1, 8, 6, 1, 7, 3. Это казалось бессмысленным, как и сверкающий прут, отходивший от одного из концов предмета. Чимал попытался согнуть его или скрутить, но тот не поддавался. Тогда он попробовал нажать на него, но уколол себе палец: оказалось, что он был усеян маленькими, впивающимися в кожу шипами. Бессмыслица. Он бросил предмет, а девушка сразу схватила его и прижала к груди. Все в этой девушке было тайной. Он наклонился и коснулся широкой металлической ленты, опоясывающей ее голову. Она была сделана из того же материала, что и остальные покрытия на ее голове, и скреплялась на шее шариками, которые двигались, когда двигалась она. Из туннеля донесся какой-то шум. Чимал вскочил на ноги, держа наготове обломок ножа. Появилась другая девушка. Она была одета, как и первая, и не обратила на него ни малейшего внимания. Наклонившись над первой девушкой, она мягко заговорила. Судя по звукам ее голоса, она говорила что-то утешительное. Снова послышались крики, и третья, почти такая же фигура, появилась из металлической двери. На этот раз это оказался мужчина, но поведение его ничем не отличалось от поведения второй девушки. Появилось еще трое, и Чимал отступил, испуганный тем, что их так много, хотя они по-прежнему не обращали на него внимания. Они помогли первой девушке подняться и говорили все вместе, одновременно, так же безумно и бессмысленно мешая слова, как это делала первая девушка, Казалось, что они пришли к какому-то решению, прежде чем весьма неохотно признали его присутствие. Они бросали на него быстрые взгляды, но тут же отводили глаза. Пожилой человек с потрескавшимися губами и морщинами вокруг глаз сделал шаг по направлению к Чималу, посмотрел прямо ему в глаза, потом заговорил: - Мы пойдем к главтелю. - Куда? Человек со странной неохотой, отвернувшись при этом в сторону, повторял и повторял слово, пока Чимал не смог повторить его, хотя и не понимая при этом его смысла. - Мы пойдем к Главному Наблюдателю, - снова сказал человек и обернулся, как будто увидев что-то интересное в глубине туннеля. - Ты пойдешь с нами. - Почему? - спросил Чимал. Он устал, был голоден и хотел пить, и его раздражали все эти не понимаемые им вещи. - Кто вы? Что это за место? Отвечайте. - Но человек лишь покачал головой и развел руками в извиняющимся жесте. Первая девушка, чьи глаза покраснели, а лицо хранило следы слез, выступила вперед. - Пойдем с нами к Главному Наблюдателю, - сказала она. - Ответьте на мои вопросы. Она посмотрела на остальных в поисках поддержки. - Он ответит на твои вопросы. - Главный Наблюдатель - человек? Почему вы не сказали мне этом с самого начала? - Они не ответили. Безнадежно. Он вполне мог бы пойти с ними. Если они решат остаться здесь, это все равно ничего ему не даст. Должно быть, они едят и пьют. Может быть, он найдет по дороге какие-то припасы. - Я пойду, - сказал он и сделал шаг вперед. Они быстро шли впереди него, показывая путь. Никто из них не побеспокоился, чтобы пойти за ним. Они свернули в одно ответвление от туннеля, потом в другое, прошли мимо многих дверей, и вскоре он совершенно потерял ориентировку. Они спускались по широким лестницам, очень похожим на ту, что вела к пирамидам. Некоторые из них были очень широкими, в них находились различные приборы из металла, назначение которых ему было совершенно непонятно. Ни один из них, казалось, не содержал ни еду, ни питье, так что он не стал возле них останавливаться. Он ощущал огромную усталость. Ему казалось, что прошло очень много времени, прежде чем они вошли в очень высокую пещеру и он оказался перед человеком, одетым так же, как и остальные, если не считать того, что его одеяние было красном цвета. Должно быть, он был их вождем или предводителем, подумал Чимал, а может быть, даже жрецом. - Если ты - Главный Наблюдатель, то я хочу, чтобы ты ответил на мои вопросы... Человек смотрел мимо Чимала, сквозь него, словно того вообще не существовало. Он спокойно обратился к остальным: - Где вы его нашли? Девушка дала один из тех непонятных ответов, который на это раз не удивил Чимала. Он нетерпеливо оглядел помещение, полное странных предметов. У одной из стен стоял маленький столик, а на нем - ряд незнакомых предметов, один из которых мог быть чашей. Чимал подошел и увидел, что один из предметов содержит в себе прозрачную жидкость, возможно, воду. В этом мире все вызывало у него подозрение, поэтому он окунул в сосуд палец и осторожно лизнул его. Вода, ничего больше. Поднеся сосуд ко рту, он осушил половину его одним глотком. Вода была совершенно безвкусной и походила на дождевую, но она утолила его жажду. Он ткнул пальцем в какие-то серые вафли, и они хрустнули от его прикосновения. Чимал взял одну из них и поднес к тому человеку, который находился к нему ближе других. - Это еда? - спросил он. Человек отвернулся и попытался потеряться среди прочих, но Чимал схватил его за руку и повернул к себе. - Ну, так как? Скажи же мне. - Человек испуганно кивнул, и, едва лишь Чимал отпустил его, поспешно удалился. Вещество оказалос