тинным жестом сдернул покров. - Вот, джентльмены, практичный моторный экипаж. Машина была настолько новаторской, настолько непривычной для глаза, что окинуть ее единым взором было попросту невозможно. Она представляла собой подобие треугольной платформы с шипастыми колесами на передних углах и единственным колесом сзади. Массивный черный двигатель сидел немного сбоку. На ось двигателя было насажено зубчатое колесо, приводившее в движение устройство наподобие цепи, в свою очередь крутившее шестерню, насаженную на ту же ось, что и два передних колеса. Позади мотора располагалось небольшое сиденье перед рулем, соединенным с поворачивающимся задним колесом. Еще позади двигателя виднелись какие-то циферблаты. Механик завел мотор и отступил в сторону. Пэррот с гордым видом забрался на сиденье, поманипулировал рычагами - и машина медленно покатила вперед. Поворачивая заднее колесо при помощи руля, он медленно прокатился по мастерской, совершив полный круг и вернувшись на место старта, после чего выключил двигатель. Эта демонстрация произвела впечатление даже на Гранта. - Замечательно! - воскликнул Рамси. - Она достаточно сильна, чтобы буксировать тяжелое орудие по пересеченной местности. - Да, она способна и на это, - усмехнулся Эрикссон. - Но может даже больше. - Он махнул рукой в сторону двери, где ждали два работника. Они вышли и вернулись с колесным пулеметом Гатлинга. С профессиональной сноровкой поставили перед машиной мостки и вкатили пулемет на платформу между передними колесами. - Как видите, джентльмены. С небольшим дополнением моторный экипаж становится передвижной батареей. Грант все еще ломал голову над значением этой новой машины, когда Рамси, повседневно имевший дело с материальным обеспечением артиллерии, охнул от изумления: - Передвижная батарея - нет, не одна, а целый дивизион! Они подавят противника прямо в логове, истребят его. Ваша машина быстро доставит орудия в бой. Это огневая мощь, которой не сможет противостоять никакая армия. Что ж... по-моему, это изобретение навечно изменит военную историю. В ТЫЛУ ВРАГА - Посадка заканчивается, садитесь, будьте любезны, - объявил кондуктор, кивая двум хорошо одетым джентльменам. На обоих были черные шелковые шляпы, дорогие костюмы, в манжетах рубашек - золотые запонки; джентри видно с первого взгляда. - И где тут первый класс? - осведомился граф. - Весь этот вагон, сэр, благодарствуйте. Первым пройдя по коридору, Корженевский откатил в сторону дверь пустого купе. Они сели у окна лицом друг к другу. - Хрустальные зеркала и бронзовые светильники. Англичане знают толк в удобствах, - генерал Шерман похлопал ладонью по мягким сиденьям. - Они обожают роскошь и любят потакать маленьким слабостям, - кивнул Корженевский. - Но, боюсь, только сливки общества. Если бы вы заглянули в третий класс этого же поезда, то вряд ли пришли бы в восторг. Правду говоря, мне зачастую кажется, что эта страна очень похожа на матушку-Россию. На вершине аристократы и богатеи, под ними горстка представителей среднего сословия, заправляющих делами, а в самом низу крепостные - то бишь, здесь их кличут рабочим классом - бедствующие, бесправные, больные. - Граф, да вас послушать - вы сущий республиканец! - Может, так оно и есть, - криво усмехнулся Корженевский. - Если в моей стране и грядут перемены, то наверняка спущенные сверху. Буржуазия и mushiks <Мужики. Не совсем ясно, какой смысл вкладывает в это слово автор. Хотя крепостное право было отменено в 1861 году, то есть за пять лет до описываемых событий, сословие зажиточных крестьян к тому времени еще не представляло собой заметной общественной силы. К тому же отношение крестьян, в том числе крепостных, к этой "свободе" было далеко не столь однозначным, как ему кажется> не хотят перемен, а крепостные бессильны. Шерман глядел в окно, уйдя в собственные мысли, а поезд все набирал ход, прогрохотав несколько миль вдоль берега, после чего колея свернула в глубь суши. Хоть поезд и не был курьерским, поездка через зеленые поля, перемежаемые фермами и лесочками, с нечастыми остановками на полустанках все равно доставляла удовольствие. Шерман извлек небольшой блокнот в кожаном переплете и делал в нем детальные пометки, почти не отводя глаз от окрестных пейзажей. Наконец поезд сделал остановку на станции на холме, расположенной над уютным городком, раскинувшимся у океана. - Фолмут, - сообщил граф. - Тут очень хорошая гавань - вон, видите ее краешек там, над крышами? Шерман поглядел сквозь окно двери купе. Там вдруг показался офицер в форме военного моряка, ухватившийся за ручку двери и распахнувший ее. Шерман отвел взгляд, одновременно спрятав блокнот во внутренний карман сюртука. Граф смотрел прямо перед собой, разглядывая пришедшего самым уголком глаза. Разумеется, они не говорили друг с другом, поскольку не были представлены. Когда поезд отъехал от станции, Корженевский указал на строения за окном и что-то сказал Шерману по-русски. - Da, - отозвался тот, продолжая глазеть в окно. Потянулись долгие минуты молчания. Наконец новоприбывший поднес кулак к губам и деликатно кашлянул. Ни один из глядевших в окно не оглянулся. Кашлянув погромче, офицер подался вперед. - Дело такое, надеюсь, я не выставляю себя в дураках, но готов присягнуть, то есть мне кажется, я слышал, будто вы говорили по-русски... Граф обратил ледяной взор на незнакомца, которому хватило воспитания покраснеть до ушей. - Если я заблуждаюсь, сэр, приношу свои извинения. Но мне кажется, мы знакомы по Гринвичу, вы поступили на несколько лет раньше меня, вы были знаменитостью. Граф, а имя, боюсь, запамятовал. Прошу прощения, что заговорил вот так, с ходу... - Граф Корженевский. У вас хорошая память. Но, боюсь, не припоминаю... - Дело такое, не надо извиняться. По-моему, нас даже не знакомили официально. Лейтенант Арчибальд Фаулер, к вашим услугам. - Какой приятный сюрприз, Арчи. Я вижу, ты все еще на службе. - В общем. Приписан к старичку "Защитнику" в Плимуте. Просто заглянул в Фолмут на пару дней, чтобы навестить кузин. - Как приятно! Это мой друг Борис Макаров. Увы, он не говорит по-английски. - Рад познакомиться. - Do svedanya, - склонил голову Шерман. - Буду упиваться этим годами! - с восторгом прощебетал Фаулер. - Как же мы завидовали вам и вашим друзьям... Вечеринки, шампанское - но все же вы по понедельникам всегда трудились в поте лица. - Мы были молоды и полны энтузиазма. И, должен сказать, весьма крепки телом, чтобы позволить себе подобное. - Чудненько мы пожили, а? А что же вас привело в Корнуолл на сей раз? Совершенно невинный вопрос... а может, и нет. Корженевский лихорадочно подыскивал ответ, стремясь выиграть время. - Мне всегда приятно посетить вашу очаровательную страну, повидать старых друзей. - Вот уж правда! - Но на сей раз... - граф ощутил внезапный прилив вдохновения. - Макаров - профессор-путеец Московской инженерной академии. Поскольку мы направлялись в эту сторону, он упросил меня сопровождать его, в одиночку эту экскурсию он бы совершить не смог. - Экскурсию? - озадаченно переспросил Фаулер. - Да. Чтобы увидеть всемирно известный Солташский мост, выстроенный вашим мистером Брюнелем. - Чудо! Легко могу понять его энтузиазм. Пока его возводили, мы частенько ездили в экипажах туда, устраивая пикники на скалах над ним, чтобы полюбоваться строительством. Даже бились об заклад, что это невыполнимо. Я сам даже сорвал куш в пару соверенов, знаете ли. Говорили, через такую реку мост не перекинуть. Но старина Брюнель построил этакие чертовски громадные быки из крепкого камня. Потом секции моста, собранные на земле и доставленные на баржах, поднимали на устои. Вот сами посмотрите, скоро мы будем его проезжать - сразу после Солташа. Поезд тихим ходом въехал на мост, под циклопические трубчатые своды. - Вот, полюбуйтесь-ка! - воскликнул Арчи, захлебываясь от энтузиазма. - Стянутые арки, а следом тросы-подвески, тоже натянутые. Они построены так, что на концах секций силы взаимно компенсируются, так что вся тяжесть приходится прямиком на устои. Они сконструированы так, что каждый пролет можно поднимать целиком. Чудо света. - Действительно. - Da, da! - поддержал Шерман, захваченный зрелищем. Минут пять спустя поезд прибыл в Плимут, пассажиры сошли. - Вы позволите пригласить вас на экскурсию по кораблю? Это доставит мне огромное удовольствие, - предложил Арчи, но граф лишь покачал головой. - Если бы мы только могли! Однако нам надо вернуться следующим поездом, так что в нашем распоряжении лишь часок. - Значит, в следующий раз. Ну, вам известно, где меня найти. И знайте, что для старых друзей из Гринвича моя дверь всегда открыта. Обменявшись рукопожатием, они расстались, и лейтенант покинул станцию. - Вот же буржуазный зануда, - граф с отвращением бросил взгляд вслед удаляющемуся военному моряку. - Тоже мне, старый друг! О, как же этот выскочка, должно быть, завидовал тем, кто старше и состоятельнее его. Шерману и графу надо было еще найти свой поезд. Спускаясь по лестнице, чтобы перейти на другой путь, граф утер лоб платком. - Боюсь, мне не дано держаться под огнем так же хладнокровно, как умеете вы, генерал. Надеюсь, эта поездка оправдала перенесенные мучения. - Куда более, нежели вы представляете. Когда мы вернемся на судно, я хочу просить вас еще об одном, последнем одолжении, если можно. - Я весь к вашим услугам. Тогда... не могли бы мы навестить реку Мерси? - Могли бы. Ливерпуль? - Именно Ливерпуль. А после этого - вы наверняка рады будете это услышать - наше маленькое приключение подойдет к концу. - Boshe moi! - шумно вздохнул граф. - Что означает что-то вроде "Господь, благослови" <У автора - God bless>. Так русские говорят в очень тяжелую минуту или в минуту величайшего облегчения. Пойдем, не опоздать бы на поезд. x x x Президент Авраам Линкольн был расстроен. Заседание кабинета министров не только не выдало решения проблем страны, но и стремительно перерастало в банальную перебранку. - Есть пределы, которые мы не смеем переступить - и не переступим, - заявил министр финансов Сэмон П. Чейз твердо и решительно. - Во время войны - да, народ облагался более высокими налогами и при том шел на некоторые лишения и на жертвы. Но война давно кончилась, и люди вправе ожидать какой-то отдачи за свои мучения, каких-то элементарных удобств. Я не могу согласиться снова подымать налоги - и не буду. - По-моему, вы меня не расслышали, мистер Чейз, - в холодной ярости процедил Гидеон Уэллс. - Как министр военного флота, я обязан следовать предписаниям конгресса. Конгресс же мудро приказал наращивать флот, дабы следовать мировым тенденциям. Когда другие страны вооружаются, мы должны следовать их примеру, дабы обеспечить передний рубеж обороны нашей страны. Мощь современного флота опирается на броненосцы. Они стали больше, быстрее, сильнее, лучше вооружены, а броня стала крепче. И все это стоит денег. Я достаточно ясно выразился? Не успел взбешенный Чейз раскрыть рот, как в разговор встрял военный министр Эдвин М. Стэнтон: - А вот тут я должен напомнить вам всем, что содержание в поле двухсот тысяч хорошо обученных солдат обходится в полтора миллиона долларов в день. Как и военный флот, я получил наказ конгресса наращивать и содержать эту армию... - Джентльмены, джентльмены, - возвысил голос Линкольн, чтобы утихомирить разгорающуюся свару, - мне кажется, что мы тут спорим о взаимоисключающих предметах. Ничуть не сомневаюсь, что у каждого из вас имеется свое мнение. Но я созвал сегодня совещание, чтобы просить у вас совета и чтобы вы объединили умы в поиске решения актуальной и серьезной проблемы - непримиримости британцев и попрания ими международного права в массовых масштабах против нашей страны. Вот какой совет мне сейчас отчаянно нужен. Умоляю, забудьте свои разногласия и высказывайтесь только на эту тему, будьте любезны. Сидящие вокруг длинного стола погрузились в молчание. Наступившую тишину нарушало лишь гудение шмеля, влетевшего в распахнутое окно. Сердито потыкавшись в стекло, он наконец отыскал путь на свободу, и стало еще тише. В этом безмолвии негромкий голос Уильяма Г. Сьюарда прозвучал очень отчетливо. - Будучи государственным секретарем, я обязан откликнуться на просьбу президента. Мое ведомство не сидело сложа руки. За границей послы и государственные служащие пытались уговорить другие страны присоединиться к нам в протесте против британского беззакония. Вынужден признать, тут мы потерпели крах. Многие европейские страны, достаточно крупные и достаточно сильные, чтобы Британия прислушалась к их мнению, связаны с британской королевской династией родственными узами, а более мелкие страны попросту не станут слушать. К сожалению, больше мы почти ничего не можем предпринять. - Я могу лишь посоветовать вашим представителям приложить побольше сил, - сказал Иуда П. Бенджамин. Потерпев поражение на президентских выборах, он великодушно согласился вернуться на свой пост министра по делам Юга. - С каждым днем я получаю все больше и больше жалоб от хлопковых плантаторов. Они не могут полагаться исключительно на внутренний рынок и ради прибылей должны искать сбыт за океаном. Захват британцами такого множества хлопковых кораблей доведет их до банкротства. Это безрадостное заявление встретили кивками понимания. Затем, прежде чем еще кто-нибудь успел что-то сказать, дверь приоткрылась, и в нее проскользнул секретарь президента Джон Хей. Что-то негромко сообщил Линкольну, и тот кивнул. - Понимаю. Подождите секундочку, Джон, пока я изложу это кабинету. Джентльмены, до моего сведения доводят, что внизу дожидается президент Ирландии вместе с ирландским послом. Он связался со мной вчера вечером, вскоре по прибытии, и просил о встрече. Я же уведомил его о заседании кабинета и просил присоединиться к нам. Надеюсь, вы согласитесь, что заявление, которое он собирается сделать, имеет величайшее значение для всех собравшихся. - Несомненно, - поддержал Сьюард. - Надо позвать его. Хей вышел. Министры ждали в молчании. Вернулся он в сопровождении двух мужчин в черных костюмах. Выражения их лиц были под стать цвету их платья - на них читалось уныние на грани отчаяния. - Президент Росса, - объявил Джон Хей, и тот кивнул. - А с ним посол О'Брин. - Очень рад, - сказал Линкольн. - Джон, поднесите-ка эти стулья. Джеремия, последний раз мы виделись в годину тяжких испытаний. - К несчастью, Авраам, испытания не кончились - скорее уж усугубились, и я начинаю опасаться, что моя бедная страна отдана на милость некой библейской чумы. - И я могу назвать источник этой чумы, - подхватил ирландский посол. - Прошу вас, простите за такие речи, но слова эти рвутся из моей души. Британцы - вот чума, опустошающая нашу бедную страну. - Именно, - кивнул Росса. - С каким теплом я вспоминаю те безмятежные дни осуществления мечты, когда президент Линкольн присутствовал при моей инаугурации. Какими чаяниями был напоен воздух! Мы только что прошли через муки войны, но никто не сожалел об испытанных лишениях. Ирландия стала свободной, свободной после стольких веков ига! Сам воздух благоухал ароматом свободы, глас ее слышался в церковном благовесте. Мы наконец-то стали единой страной, от Белфаста на севере до Корка на юге. Единой и вольной самостоятельно определять свое будущее. Росса окинул заслушавшихся членов кабинета министров взором ввалившихся глаз, под которыми залегли черные тени тревоги. - И как же быстро это подошло к концу! Вместо того чтобы отстроить заново и воссоединить Ирландию, мы вынуждены снова встать на ее защиту. Лодки наших рыбаков сжигают у них на глазах. Наши приморские города и селения подвергаются набегам и грабежам. В то время как ирландских мужчин и женщин - и даже детей! - в Англии хватают прямо в их жилищах и сгоняют в отвратительные концентрационные лагеря. Что делать? Что делать?! - Президент Росса, мы задаемся тем же самым вопросом, - подал голос Сьюард. - Мне кажется, мой государственный департамент не оправдывает ожиданий американского народа. Несмотря на наши старания отыскать мирный выход, наши хлопковые суда по-прежнему захватывают в открытом море. - Наверное, есть только один ответ, - голос Россы был полон безысходности. - Наверное, мирного решения действительно нет. Наверное, мы должны противостоять ужасу и угрозе. Не вижу иного выхода, учитывая известные нам факты. - Он весь подобрался и оглядел сидящих. - Наверное, мы должны поступить, как поступали - как поступали и вы - прежде. В последний раз призвать британцев покончить с мародерством. Напомнить им о долге перед историей. Потребовать, чтобы они немедленно прекратили бесчинства. Ибо если не прекратят, мы придем к единственному выводу - что они объявили нам войну. А если уж они так решили - быть посему. Наша страна меньше и слабее. Но во всей нашей земле не найдется ни единого человека, не согласного с тем, что раз уж нас вынуждают принять решение, то республика Ирландия объявляет Великобритании войну. И если мы поступим так - поддержите ли нас вы, страна демократии и свободы, в сем благородном предприятии? Присоединитесь ли вы к нам в войне против Великобритании? ЗАПАДНЯ! Плавучий маяк заметили с "Авроры", как только она вошла в Ливерпульский залив. После полудня судно пробивалось через водовороты и стремнины взбудораженных приливом вод у входа в устье Мерси. Летний шторм надвигался с самого утра. Принесенный с Атлантики, над Ирландией он набрал силу и сейчас вспенил Ирландское море. Граф Корженевский с генералом Шерманом стояли на палубе, кутаясь в клеенчатые плащи, хоть как-то защищавшие от проливного дождя. Низменные берега реки по обе стороны лишь смутно маячили сквозь пелену тумана и дождевую завесу. - Может, бросить якорь и переждать шторм? - предложил граф. - Только если вы видите такую необходимость. Я бы не хотел задерживаться в этом районе надолго. Я просто хочу увидеть подступы к Ливерпулю и их расположение по отношению к реке. - Это достаточно просто, хоть в дождь, хоть в ведро. Мы уже добрались сюда и подходим к завершению миссии. Да, давайте проделаем это - и покинем здешние воды. Уверен, все мы испытаем грандиозное облегчение, как только покончим со всем этим. - Совершенно согласен. Будем пробиваться дальше. Когда они из открытого моря вошли в более мелкие воды дельты, ветер немного поутих, но ливень продолжал неустанно хлестать. Несмотря на это, найти дорогу было нетрудно. Фарватер был размечен бакенами, и подгоняемая приливом яхта двигалась очень ходко. По пути то и дело встречались рыбачьи баркасы, шедшие на всех парусах, а один раз они разминулись с колесным сухогрузом, с пыхтением пробивавшимся против приливного течения к морю. Под вечер впереди замаячили главы церквей Ливерпуля. Как только за пеленой ливня показались первые причалы, "Аврора" свернула ближе к берегу. В кают-компании под палубой, до блеска надраенной ливнем, капитан Уилсон старательно зарисовывал абрис береговой линии, глядя в иллюминатор и бормоча под нос ругательства по адресу дурной погоды. Река сузилась, и суденышко легло в дрейф в середке фарватера, позволив приливу нести себя вверх по реке. - По-моему, причал, который мы миновали, был последним, - заметил Шерман. - Я в этом уверен. Любое судно с большей осадкой, чем наше, уже село бы на мель. - Хорошо. Думаю, мы видели достаточно - и не хочу подвергать "Аврору" дальнейшей опасности. Если хотите, мы можем лечь на обратный курс. - Хочу?! Да просто жажду! - граф прокричал приказ на мостик, и "Аврора" начала разворот. Вопреки противодействию приливного течения, она упорно шла вниз по реке и набрала уже хороший ход, когда Шерман с графом спустились на нижнюю палубу. Как только они сбросили плащи, граф вызвал стюарда. Мгновение спустя тот явился с бутылкой коньяка и пузатыми рюмками на подносе. Разлив коньяк, граф вручил одну генералу. - Не выпить ли нам за успешное завершение миссии? - Прекрасная мысль! А потом можно переодеться в сухое. Тут дверь распахнулась, впустив дождевые брызги и вахтенного офицера лейтенанта Сименова, торопливо проговорившего что-то по-русски. Вслух чертыхнувшись, граф принялся натягивать плащ. - Впереди большой корабль, идет вверх, нам навстречу. - Нам попадались и другие, - заметил Шерман. - Но не такие. Этот с пушками. Военный. Поспешно одевшись, Шерман тоже поднялся на палубу. Дождь утих, и броненосец, идущий вверх по реке к Ливерпулю, был виден как на ладони. Жерла спаренных орудий носовой артиллерийской башни зловеще смотрели прямо на них. Граф выкрикнул команду по-русски и пояснил: - Я приказал подойти поближе к берегу. Хочу убраться с их пути подальше. - Я уверен, что это случайная встреча, - высказался Шерман. Но едва успел он это произнести, как башня медленно развернулась в их направлении, и они впервые смогли четко разглядеть название корабля. - "Защитник"! - нахмурился Шерман. - Не так ли назывался корабль в Плимуте - тот, к которому приписан офицер с поезда? Отвечать графу было некогда, но команды, которые он выкрикивал, послужили красноречивым ответом сами по себе. Из трубы повалили облака дыма, машина заработала на полную мощь. Одновременно судно резко накренилось на борт, развернувшись буквально на пятачке. Показав броненосцу корму, "Аврора" на всех парах устремилась вверх по реке. - Все этот чертов свиненыш Арчи Фаулер, - сердито прорычал Корженевский. - Надо было прикончить его, пока мы были с ним в поезде один на один. - Боюсь, не улавливаю причины. - Задним числом я все прекрасно понимаю. Расставшись с нами, он вернулся на корабль - и не мог не похвастаться встречей со мной; слепому видно, что он жуткий сноб. Там оказался кто-то из участников приема в Гринвиче - или наслышанный о нем. Как бы то ни было, нам известно, что британцы недолюбливают русских и наверняка возмущены тем, что мы что-то разнюхиваем на их берегах. А уж как только они прониклись подозрениями, проследить "Аврору" наверняка не составляло труда, ведь мы не делали секрета из своего присутствия в здешних водах... - тут он осекся, потому что одна из пушек передней башни броненосца полыхнула выстрелом. Мгновение спустя по штирборту от носа вырос столб воды. Тут же громыхнуло второе орудие, и его снаряд поднял фонтан по левому борту. - Берут в вилку! - крикнул Шерман. - Хорошо, что у них нет третьего орудия. Расстояние между кораблями возрастало, потому что более мелкое судно набирало ход куда быстрее. Но машины "Защитника" скоро вышли на полную мощность, и он больше не отставал, хотя и не мог настичь "Аврору". - Они прекратили огонь, - констатировал Шерман. - Им незачем стрелять. Нам от них не уйти. Мы в бутылке, а они - пробка. - И что же нам делать? - Пока что остается лишь держаться от них подальше, - граф поднял глаза к потемневшим небесам, струящим потоки воды. - Прилив достигнет пика через час. - И тогда... - Мы будем в руках Всевышнего, - промолвил граф с угрюмым русским фатализмом. Они стремительно неслись вверх по реке, а их черная стальная Немезида упорно шла за ними на всех парах. По левому борту вынырнул из ливня Ливерпуль и стремительно пронесся мимо. Они миновали последний причал, и река сузилась. - Они сбрасывают ход, они отстают! - вскрикнул Шерман. - У них нет другого выхода, они не могут рисковать идти дальше. И прекрасно знают, что мы в западне. Корабль Ее Величества "Защитник" рывком остановился посреди реки. Они провожали глазами его уменьшающийся силуэт, пока излучина Мерси не скрыла его от взглядов. - Мы тоже остановимся? - поинтересовался Шерман. - Нет. Пойдем вперед. Они могут отправить за нами катера. А могут и связаться с берегом, чтобы армия устроила нам ловушку. Собственно, это и есть ловушка. - Граф бросил взгляд на небо, затем на часы. - До сумерек еще не один час. Черт бы побрал эти долгие летние дни. - Он сердито побарабанил пальцами по перилам. - Мы должны что-то предпринять, а не стоять, дрожа, как кролик в силках. - Поглядев на взбаламученную речную воду, он снова бросил взгляд на часы. - Дождемся отлива, и только. Осталось уже недолго. А после перейдем к действию. - И что же мы можем сделать? - Ну, - широкая улыбка графа смахивала чуть ли не на оскал, - тогда, дорогой мой генерал, мы на всех парах устремимся вниз по течению. Подгоняемые отливом, мы будем находиться в зоне обстрела кратчайшее время. Если повезет, проскочим мимо вражеского корабля и покажем ему хвост. После этого нам остается уповать на случай, и, хочется надеяться, нам выпадет небывалая удача. Если вы верующий, можете помолиться о заступничестве свыше. Видит Бог, мы в нем нуждаемся. "Аврора" тихим ходом шла вверх по реке, пока графа не начала тревожить глубина Мерси, и тогда бросили якорь. К тому времени Фокс и Уилсон тоже поднялись на палубу, не обращая внимания на дождь, и Шерман объяснил, что происходит. Не было сказано почти ни слова - да и что тут скажешь... Покамест им ничего не угрожало. Пройдя на нос, граф стоял там, глядя на реку, на плавающий на поверхности хлам. - До отлива время еще есть. Давайте уйдем с дождя и переоденемся в сухое. В своей каюте генерал Шерман стащил мокрую одежду, вытерся насухо и снова оделся, погрузившись в глубокие раздумья и не замечая почти ничего вокруг. Ситуация опасная. Когда он присоединился к остальным в кают-компании, граф раздавал всем стаканы с бренди. Взяв один, Шерман отхлебнул. - По-видимому, нам остается только ждать отлива, а больше ничего не поделать. - Ничего, - мрачно бросил граф, осушив стакан сразу наполовину. - Если бы кто-нибудь, кроме меня, мог сойти за англичанина, я бы высадил его на берег со всеми картами и чертежами, чтобы он доставил их в нейтральную страну. Но таких тут нет, а я не решусь покинуть судно на произвол судьбы. - Может, уничтожить карты? - предложил Шерман, но граф отрицательно тряхнул головой. - Не стоит. Если корабль пойдет ко дну - они утонут вместе с ним. А если нам удастся вырваться - они с лихвой окупят все наши терзания. - Граф допил стакан одним духом; хмель будто и не брал его вовсе. - Стоит ли игра свеч? - уныло спросил Уилсон. - Стоит! - непререкаемым тоном заявил Фокс. - Могу вас уверить: когда мы доставим эти сведения домой, им просто не будет цены. Современное военное искусство все больше зависит от разведки. Это во времена Наполеона армия могла просто идти вперед, пока не наткнется на противника, а уж после давать бой. Сейчас такое уже не пройдет, генерал Шерман вам скажет. Телеграф молниеносно доставляет сведения полководцам прямо на поле боя. Поезда везут боеприпасы и снабжение. Без квалифицированной разведки воюющая армия слепа. - Мистер Фокс прав, - поддержал граф. - Игра, дорогой мой Уилсон, стоит свеч. - Он бросил взгляд на часы, висящие на переборке. - Скоро отлив. Чувствуя себя неуютно в четырех стенах, американцы поднялись за ним на палубу. Ливень стих, сменившись моросящим дождичком. Подойдя к фальшборту, граф поглядел на воду. Большая часть плавучего сора просто покачивалась на месте. Затем мало-помалу все пришло в движение. Едва заметно поначалу, но с каждой минутой все быстрей и быстрей листья и ветки устремились вниз по реке. Удовлетворенно кивнув, граф выкрикнул приказ на мостик. Якорь подняли, машина ожила, и винт вспенил воду за кормой. - Джентльмены, жребий брошен. Теперь один лишь Бог ведает, что с нами будет. Вовсю дымя трубой, суденышко набирало ход, разогнавшись настолько, что, огибая излучину реки, даже накренилось. Все быстрее и быстрее "Аврора" неслась вниз по течению навстречу своей участи. Вот она, подняв высокий бурун, обогнула очередной поворот... И тут, заслонив собой горизонт, впереди выросла громада "Защитника". КОНВОЙ В ОПАСНОСТИ - Простите, капитан, но они на мои сигналы не отвечают. У капитана Рафаэля Семмза на языке вертелась добрая дюжина едких отповедей, но он лишь кивнул в ответ. Нечего взваливать вину за этот бардак вместо конвоя на сигнальщика. С самого выхода из залива Мобил одна проблема за другой. А с сигналами, пожалуй, хуже всего; транспорты с хлопком то недопонимают сигналы, а то и вовсе игнорируют. Или просят повторять их снова и снова. Не то чтобы на их долю выпало такое уж сложное задание. Семмз просто хотел, чтобы они держались вместе, не рассыпаясь и не отставая. И что ни утро, все та же история - они раскиданы по всей Атлантике, а иные так замешкались, что из-за горизонта видны только мачты. Так что ему приходилось раз за разом сбивать их в кучу, подавая паровым гудком корабля ВМФ США "Виргиния" сердитые сигналы, чтобы привлечь их внимание. Загонять на места в строю, как овчарка - отбившихся от стада глупых овец. И снова эта "Дикси Белль", сплошное недоразумение. Плетется в хвосте, игнорируя все его попытки связаться с ней. Но хуже всего то, что этот пароход - единственный в конвое из пяти судов. Уж судно-то с собственным двигателем могло бы держаться в строю. В то время как хлопковые клипера с белыми парусами легко идут, оседлав западный ветер, пароход день за днем отстает. С этой "Дикси Белль" вечно забот полон рот. - Лево руля, малый вперед, - приказал Семмз рулевому. - Пойдем за ней. Оставив в море широкий пенный след, "Виргиния" легла на обратный курс и направилась к сбившемуся с курса кораблю. Самое неподходящее место, чтобы распускать конвой. До французского побережья меньше сотни миль, и британские крейсеры так и рыщут здесь в поисках добычи. Здесь захватили слишком много американских хлопковых судов, откуда и возникла нужда в организации конвоя, - да только сила его определяется по слабейшему звену. Броненосец может обеспечить ему защиту лишь в том случае, если конвой будет держаться вместе. "Виргиния" снова развернулась на курс, параллельный курсу второго судна, замедлила ход и остановилась вровень с ним. Как только оно оказалось в пределах слышимости, Семмз поднес к губам рупор - не без труда отделавшись от искушения распечь капитана за то, что тот игнорировал сигналы; это стало бы лишь сотрясением воздуха и тратой сил попусту. - Почему вы замедлили ход? - крикнул он вместо этого. Ему пришлось повторить вопрос, когда второй капитан наконец показался на палубе. - Подшипник вала раскалился. Придется остановить машину, чтобы заменить его. С чего бы это он перегрелся? Из-за лени и некомпетентности смазчика, вот с чего. Семмзу пришлось собрать волю в кулак, чтобы не обругать капитана за слишком мягкое отношение к экипажу; все равно это ничего не даст. - Сколько займет ремонт? Там наскоро посовещались, потом его визави снова поднес рупор ко рту. - Два, от силы три часа. - Тогда приступайте. Капитан Семмз швырнул рупор на палубу, ругаясь на чем свет стоит. Рулевой и сигнальщик понимающе переглянулись у капитана за спиной. Они вполне разделяли его чувства к конвоируемым торговцам - ничегошеньки, кроме презрения. Уж лучше быстрый поход - или даже морской бой, только бы не эта бодяга. Семмз пребывал в затруднительном положении. Может, отвести четыре других судна в порт, покинув жалкую "Дикси Белль" на произвол судьбы? Искус велик. Мысль о том, что ту захватит британский крейсер, прямо-таки согрела ему душу. Но он здесь не для этого. Его задание - защищать их всех. Если же остановить другие корабли, чтобы подождать паршивую овцу, не будет конца жалобам на потерянное время в море, опоздание в порт, а то и дойдет до служебного расследования. И все же иного выхода нет. Как только "Виргиния" снова нагнала вверенные ее попечению суда, Семмз обернулся к сигнальщику. - Просигнальте, чтобы легли в дрейф. Конечно же, с первого раза дело не пошло: последовали сердитые запросы, а некоторые и вовсе проигнорировали сигнал. Семмз передал сигнал снова, а затем обошел всех на полном ходу, едва не подрезав им носы. Это заставило их внять приказу, но одно судно - "Билокси", чей капитан отличался самым строптивым норовом, - так и не остановилось. "Виргиния" ринулась вдогонку, вереща гудком. Семмз лишь мимоходом оглянулся на "Дикси Белль", отставшую уже мили на три. Капитан "Билокси" нипочем не хотел ложиться в дрейф, вознамерившись продолжать путь в одиночку. Семмз, которому быстро прискучила перебранка с непокорным капитаном через рупор, передал приказ носовой башне пальнуть фугасом перед носом упрямца. Как всегда, это сотворило просто чудо, и паруса клипера, начавшего разворот, вяло заполоскались на ветру. - Капитан, - крикнул впередсмотрящий, - дым на горизонте, слева по носу. - Проклятье! - буркнул Семмз, поднося к глазам бинокль. Да, вот он, корабль движется в сторону парализованной "Дикси Белль". - Полный вперед! - И "Виргиния" на всех парах понеслась к стоящему торговцу. Оба парохода стремительно сближались под углом друг к другу. Наклонные столбы дыма из их труб говорили о скорости. Второй пароход уже вынырнул из-за горизонта, явив взору свой черный корпус и - да-да, это орудийные башни. Наверняка британец, никакой другой военный корабль не рыскал бы здесь так нахально. "Виргиния" подоспела в последний момент, вклинившись между "Дикси Белль" и противником, и застопорила машины. - На нем британский военно-морской флаг, сэр! - доложил впередсмотрящий. - Действительно, - радостно ухмыльнулся Семмз. Корабли в море, противники в море - вот такая жизнь ему по душе, вот это настоящее счастье. Во время войны, возя хлопок с Юга в Англию, он упивался каждой минутой каждого перехода. За ним много гонялись, когда он проскальзывал сквозь морскую блокаду с фрахтами хлопка, но ни разу не поймали. - А вот теперь поглядим, что ты будешь делать, мой чудесный английский друг. Это тебе не безоружный торгаш, запугать которого раз плюнуть. Тут ты столкнулся с гордостью американского флота. Валяй, выпусти-ка снаряд! Дай мне повод! Башни противостоящего броненосца поворачивались в его сторону. С лица Семмза все еще не сходила улыбка - но она уже обратилась в холодный оскал человека, готового на все. x x x А севернее противостоящих броненосцев, неподалеку от места впадения реки Мерси в Ирландское море, разыгрывалось противоборство совершенно иного рода. Оно нисколько не напоминало битву гигантов, хотя стороннему наблюдателю и могло показаться, будто крохотное суденышко атакует Голиафа морей. "Аврора" выскочила из-за поворота реки, разогнав свою машину до предела. Потные, закопченные кочегары подбрасывали в раскаленную топку уголь лопата за лопатой. Лейтенант Сименов в машинном отделении то и дело бросал взгляд на манометр - и тут же отводил глаза. Стрелка неуклонно приближалась к красной зоне: такого давления в котле он не поднимал еще ни разу, но граф просил о максимальной скорости - и он ее получит. А на мостике Корженевский сохранял хладнокровие, надлежащее всякому военному моряку. - Смотрите, - сказал он. - Его нос все еще направлен вверх по реке. Чтобы преследовать нас, он должен развернуться. - Если нам удастся проскользнуть мимо него, - угрюмо возразил Шерман. - Разве его пушки не будут нацелены на нас, когда мы пойдем мимо? - Будут, если я допущу ошибку, - согласился граф и по-русски проговорил в переговорную трубу, связывающую мостик с машинным отделением: - Малый ход. Шерман широко распахнул глаза, но не обмолвился ни словом, полностью положившись на профессионализм русских. Мельком бросив на него взгляд, Корженевекий усмехнулся. - Я не сошел с ума, генерал, во всяком случае, пока. Я слежу за его носом, дожидаясь разворота - да, уже началось. Так держать. Он поворачивает на правый борт, так что мы обойдем его с этого боку. - Он по-русски отдал рулевому лаконичную команду. - Будем держаться как можно ближе к его носу. Тогда он не сможет опустить носовые пушки, чтобы достать до нас, - а остальные не смогут взять нас на прицел, пока мы не пройдем. Маневр был непрост, и провести его надо было с предельной точностью. Чуть промешкай, чуть поспеши - и орудия смогут открыть огонь. - Ну, самый полный вперед! Длина судна Ее Величества "Защитник" здесь почти совпадала с шириной реки. Нос его мог в любую секунду врезаться в берег. "Авроре" же требовалось проскочить сквозь стремительно сужающийся просвет. За кормой "Защитника" высоко вздымался фонтан пены от винтов. Граф радостно расхохотался. - Его капитан соображает чересчур туго. Ему бы следовало коснуться берега носом, перекрыть нам лазейку. От этого его корабль не очень пострадал бы, зато мы расшиблись бы о нос броненосца в лепешку... Вот! Проскочили. Теперь самый полный вперед. Маленькая яхта понеслась вниз по реке. Британский линкор тем временем едва не застрял поперек реки, затем возобновил разворот, но очень медленно. "Аврора" же мчалась все дальше - ив сектор обстрела орудий британца. Пушки стреляли одна за другой, как только успевали прицелиться. Впереди и далеко позади яхты в небо взмывали фонтаны воды. - Покамест они не могут опустить орудия настолько, чтобы попасть по нам. Им бы следовало чуток выждать. А теперь им придется перезаряжать. Граф ликовал; Шерман, как всегда под огнем, сохранял спокойствие. Дым валил столбом из трубы "Авроры", летевшей вниз по течению на всех парах. Пушки снова открыли огонь, но все время мазали, потому что расстояние быстро увеличивалось, а юркое суденышко вдобавок петляло. Внезапно в задней части нижней палубы прогрохотал чудовищный взрыв, полыхнуло пламя и повалил дым. Кто-то взвыл, пронзительно и протяжно. Везение кончилось. - Я позабочусь об этом, - бросил на ходу Шерман, устремляясь к трапу. Снаряд попал в заднюю часть кают-компании, проделав в стене огромную дыру. Один из стюардов лежал на полу в луже собственной крови и вопил без передышки. Фокс склонился над ним со скатертью, сорванной со стола, пытаясь пере-' вязать раны. Вбежавший с ведром воды матрос выплеснул его на чадящее пламя. Сквозь дыру виднелись все новые взрывы посреди реки. Наконец артобстрел прекратился. Пришедший граф окинул всю сцену единым взором. - Обошлось без серьезных повреждений корпуса. Бедняга Дмитрий - наша единственная жертва. А мы скрылись за излучиной реки. "Защитник" скоро ринется следом, и тогда начнется гонка на выживание. Думаю, мы проворнее. "Аврора" рассчитана на скорость, а наш преследователь - на стойкость в бою. Теперь все в руках Господа. Фокс встал, горестно покачав головой. - Боюсь, он умер. Граф перекрестился на православный манер. - Какое несчастье - умереть так далеко от России. Он был добрым человеком - и умер за правое дело. - Он отдал по-русски какие-то распоряжения. - Побуду на палубе, пока здесь приберут. Потом остается только ждать. В конце мы либо выпьем коньячку за благополучный переход - либо станем узниками британцев. - И каковы же шансы? - поинтересовался Шерман. - Весьма недурны - если мы сумеем обставить преследователя. А уж если сумеем, дальше нам прямая дорога через море в Ирландию. Они стояли бок о бок на мостике, сквозь пелену ливня глядя назад, на могучего преследователя. Впереди небосклон явственно потемнел. - Ну как, мы быстрее его? - спросил Шерман. - Полагаю, да. Близился закат, а расстояние между кораблями все возрастало, и капитан корабля флота Ее Величества "