шных петель надо мной сверкает клином обрывает веточки малинам. Чем же буду я питаться на скале среди воды? Чем кормить я буду братца? Что Ку есть будешь ты? Ку: Похлебка сваренная из бобов недостойна пищи Богов и меня отшельника Ламмед--Вов люди, птицы, мухи, лето, сливы совершенно меня не пленяют красные плоды яблоки и сады звери жмутся они трусливы лапы точат на все лады козы пестрые -- они пугливы реки, стройные пруды морские пучины, озера, заливы родник пускает воды струю около я с графином стою буду пить эту воду на земле и в раю. Тарфик: Ку' ты' вы'ше че'м сре'дний ду'б че'м я' кото'рый су'ть глу'п на скале живу орлом хожу в небо напролом все театр для меня а театр как земля чтобы люди там ходили настоящими ногами пели, дули, говорили, представляли перед нами девы с косами до пупа выли песни, а скопцы вяло, кисло, скучно, тупо девок ловят за концы арлекин пузырь хохлатый босиком несется за по степям скакающей хатой на горе бежит коза Ку, видишь там сидит артист на высоком стуле он во лбу тлеет аметист изо рта струится Дон упадая с плеч долой до колен висит попона он жеребчит молодой напоминает мне дракона Ку, что он делает? Ку, что он думает? Ку, зачем его суставы неподвижны как бесята голос трубный и гнусавый руки тощие висят. Я хочу понять улабу залду шкуру дынуть бе перевернуть еф бабу во всем покорствовать тебе. Ку: Тарфик, ты немедля должен стать проклятым. Два в тебе существа. Одно земное Тарфик -- имя существу а другое легче вздоха Ку завется существо для отличья от меня Ананан -- его названье но стремясь жить на берЈзе он такой же как и я ты же Тарфик только пятка только пятка только пятка ты же Тарфик только свечка будь проклятым Аустерлиц я же Ку СемЈн Лудильщик восемь третьих человека я души твоей спаситель я дорога в Астрахань. Тарфик: Отныне весь хочу покоя ноги в разные места поворачивают сами пальцы Тарфика листва мясо в яму уползает слышно лЈгких дуновенье сердце к плечикам бросает во мне ходит раздвоенье тела мЈртвые основы... Ку: Отваливались камнем в ров. Ананан: С добрым утром часословы! Ку: Честь имею: Ламмед-Вов. * далее по черновику Ананан: Почему это здесь мусор? Зачем дерево не на месте? чей это сапог валяется? где тут у вас колодец? Всюду всюду беспорядок всюду виден сор и хлам змеи ходят между грядок. Все театр. Где же храм? Ку: А вот пожалуйста сюда по ступенькам осторожно о порог не споткнитесь не запачкайте рукав тут прихожая с камином открывается очам из дверей в плаще орлином Тарфик ходит по ночам заворачивает в двери стучит локтЈм о косяки над ним вьется легкий пери за ним ходят босяки. Пери -- это вы начальник босяки же -- это души Тарфик -- это зверь первоначальный Ананан: Почеши мне Ку мои уши Ку: Извольте. Вижу прыщик на затылке Вашем я может срезать этот прыщик хочу цирюльником быть Вашим я Ананан: Режь мне его не надо у меня на животе их целые тысячи есть и маленькие есть и побольше а есть такие как кулак а этот прыщик просто так Ку: Фе ме дихре срезал Ананан: А теперь обратно прикрепи Ку: Мо. 24 марта 1929 -------- Часовой и Барбара Запутался в системах черных знаков И помощи не вижу. Мир шатается. Часовой: Теперь я окончательно запутался. Не нужен ум и быстрая смекалка? Я в мыслях щепки нахожу, а в голове застряла палка, отсохли ноги на посту, из рук винтовка падает... Пройдешь с трудом одну версту, и мир тебя не разует. Я погиб и опустился, бородой совсем оброс, в кучу снега превратился, победил меня мороз. Барбара: Часовой! Часовой: Гу-гу! Барбара: Часовой! Часовой: Гу-гу! Барбара: Часовой! Часовой: Гу-гу! Барбара: Я замерзаю! Часовой: Обожди, помогу! Обожди мою подсобу. Барбара: Что же ты медлишь? Часовой: Я из будки вылезаю. Барбара: Ах, спаси мою особу! Часовой: Двигай пальцы на ногах, чтоб они не побелели. Где ты? Барбара: Гибну! Часовой: Гибнешь? Барбара: Ах! Часовой: Тут погибнешь в самом деле! Барбара: Уж и руки, словно плеть... Часовой: Тут недолго околеть. Эка стужа навернула! Так и дует и садит! Из-за каждой снежной горки зимних бурь встают подпорки, ходят с треском облака, птица в тоненьком кафтане гибнет, крылышки сложив... Если я покуда жив, то шинель меня спасала да кусок свинного сала. Барбара: Отмерзают руки-ноги, снежный ком вползает в грудь. Помогите, люди-боги, помогите как нибудь! Часовой: Ну чего тебе, злодейка? Эка баба закорюка! Ну и время! Вот скамейка. Посижу -- да покурю-ка. <август> 1933 -------- Окно Школьница: Смотрю в окно и вижу птиц полки. Учитель: Смотри в ступку на дно и пестиком зерна толки. Школьница: Я не могу толочь эти камушки: они, учитель, так тверды, моя же ручка так нежна... Учитель: Подумаешь, какая княжна! Скрытая теплота парообразования должна быть тобою изучена. Школьница: Учитель, я измучена непрерывной цепью опытов. Пять суток я толку. И что же: окоченели мои руки, засохла грудь, о Боже, Боже! Учитель: Скоро кончатся твои муки. Твое сознание прояснится. Школьница: Ах, как скрипит моя поясница! Учитель: Смотри, чтоб ступка все звенела и зерна щелкали под пестиком. Я вижу: ты позеленела и ноги сложила крестиком. Вот уже одиннадцатый случай припоминаю. Ну что за притча! Едва натужится бедняжка -- уже лежит холодный трупик. Как это мне невыразимо тяжко! Пока я влез на стул и поправлял часы, чтоб гиря не качалась, она, несчастная, скончалась, недокончив образования. Школьница: Ах, дорогой учитель, я постигла скрытую теплоту парообразования! Учитель: Прости, но теперь я тебя расслышать не могу, хотя послушал бы охотно! Ты стала, девочка, бесплотна и больше ни гугу! Окно: Я внезапно растворилось. Я -- дыра в стене домов. Сквозь меня душа пролилась. Я -- форточка возвышенных умов. 15 марта 1931 -------- Архитектор Каблуков: Мария! Мария: Кто зовет меня? Я восемь лет не слышала ни звука, и вдруг в моих ушах зашевелилась тайная пружина. Я слышу грохот ломовой телеги и стук приклада о каблук при смене караула. Я слышу разговор двух плотников. Вот, говорит один, махорка. Другой, подумав, отвечает: суп и пшенная каша. Я слышу, на Неве трещит моторка. Я слышу, ветром хлопает о стену крыша. Я слышу чей-то тихий шепот: Маша! Маша! Я восемь лет жила не слыша. Но кто зовет меня? Каблуков: Мария! Вы слышите меня, Мария? Не пожалейте ваших ног, сойдите вниз, откройте двери. Я весь, Мария, изнемог. Скорей, скорей откройте двери! А в темноте все люди звери. Мария: Я не могу сама решиться. Мой повелитель -- архитектор. Его спросите, может быть, он вам позволит. Каблуков: О, непонятная покорность! Ужель не слышите волненья, громов могучих близкий бой, домов от страха столкновенье, и крик толпы, и страшный вой, и плач, и стон, и тихое моленье, и краткий выстрел над Невой? Мария: Напрасна ваша бурная речь. Мое ли дело -- конь и меч? Куда идти мне с этого места? Я буду тут -- ведь я невеста. Каблуков: Обязанности брачных уз имеют свой особый вкус. Но кто, хоть капельку не трус, покинув личные заботы и в миг призвав на помощь муз, бежит в поля большой охоты. Мария: Смотрите! Архитектор целится вам в грудь! Каблуков: Убийца! твой черед не за горами. (архитектор стреляет) Мария: Ах! Дым раздвинул воздух сизыми шарами! Архитектор: Очищен путь: восходит ясный день, и дом закончен, каменный владыка. Соблюдена гармония высот и тяжести. Любуйся и ликуй! Гранита твердый лоб, изъеденный времЈн писанием, упЈрся в стен преграду. Над лЈгкими рядами окон вверху, воздушных бурь подруга, раскинулась над нами крыша. Флаг в воздухе стреляет. Хвала и слава архитектору! И архитектор -- это я. весна 1933 -------- Я запер дверь. Теперь сюда никто войти не сможет. Я сяду возле форточки и буду наблюдать на небе ход планет. Планеты, вы похожи на зверей! Ты, солнце, лев, планет владыка, ты неба властелин. Ты -- царь. Я тоже царь. Мы с тобой два брата. Свети ко мне в окно, мой родственник небесный. Пускай твои лучи войдут в меня, как стрелы. Я руки разверну и стану, как орел. Взмахну крылами и на воздух, с землей простившись, отлечу. Прощай, земля! Прощай, Россия! Прощай, прекрасный Петербург! Народ бросает кверху шапки, и артилерия гремит, и едет в лентах князь Суворов, и князь Кутузов едет следом, и Ломоносов громким басом зовет солдат на поле брани, и средь кустов бежит пехота, и едет по полю фельдмаршал. Голос Александры Федоровны: Коля? Ты тут? Николай II: Да тут. Войди пожалуйста! Александра Федоровна: Я не могу войти. Ты запер дверь. Открой скорее. Мне надо тебе что-то сказать. Николай II: Сейчас открою. (Открывает дверь. Входит Александра Федоровна.) Александра Федоровна: Ты что-то делал у окна. Тебя Адам Адамыч со двора увидел и, сильно напугавшись, прибежал ко мне. Николай II: Да, это совершенно верно. Я протирал оконное стекло. Оно немножко запотело, а я подумал: дай протру! Александра Федоровна: Но ты же мог позвать лакея? Николай II: Я Митьку звал, но Митька не пришел. Александра Федоровна: Тогда позвал бы Вальтазара. Николай II: А Вальтазар сидит на кухне, он крутит с девками любовь. А ты скажи мне, где Адам Адамыч? Александра Федоровна: Адам Адамыч в розовой гостинной ведет беседу с Воробьевым, у Воробьева дочь Мария сбежала в Тулу с женихом. Николай II: Да что ты говоришь? Вот это новость! А кто жених ее? Александра Федоровна: Как будто Стасов. Николай II: Как Стасов? Да ведь он старик почтенный! Александра Федоровна: И старики бывают прытки на ходу. Николай II: Да, удивительно, как создан мир! Все мертвое спешит исчезнуть, а все живое день и ночь себя старается увековечить. И будь то роза, рыба или человек везде, везде любовь царица! О Стасов! Ты старик, и борода твоя серебрянного цвета, перо дрожит в твоей руке, твой голос утерял былую силу, твоя нога на поворотах стала шлепать, и многих блюд желудок твой уж больше не приемлет, но все по-прежнему стучит в волненьи сердце, и все по-прежнему шалит в тебе коварный бес. Александра Федоровна: Сюда идут Адам Адамыч с Воробьевым. Поправь прическу и одерни свой шлафрок. Воробьев и Адам Адамыч (входя): Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте! Николай II: Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте! Воробьев: Оставив личные заботы и суету бесчисленной родни, сойдемся лучше для работы и посвятим работе наши дни. 7 октября 1933 -------- Моя душа болит. Перед глазами все как прежде, а в книгах новая вода, не успеваю прочитать страницу, звонит над ухом телефон и в трубку говорит мне голос: Петр Нилыч, сегодня в три часа обед у Хвалищевского, вы будете? Да, отвечаю, буду. И книгу в сторону кидаю, и одеваю лучшую пару, и свою келью покидаю, и стол, и кресло, и гитару. И бреюсь, одеваю лучший галстук, и выхожу к трамвайной остановке. А вот вчера я покупал себе зубную щетку и встретил в магазине Ольгу Павловну, ужасную трещотку. И 1.5 часа выслушивал рассказ о комнатных перегородках, о том, что муж ее без брюк и ходит в парусиновых обмотках, о Верочке в зеленых трусиках и о Матвее с дьявольской улыбкой в черных усиках. А я всю жизнь, минуту каждую премудрость жду, коплю и жаждую, то в числа вглядываюсь острым взглядом, то буквы расставляю друг за другом рядом, то в соль подбалтываю соду, то баламучу вилкой воду, то электричество пытаюсь разглядеть под микроскопом, то повторяю все эксперименты скопом. Я сам дошел до биквадратных уравнений и, сидя в комнате, познал весенний бег олений, я сам, своею собственной рукой, поймал молекулу. Вот я какой! Достает из шкапа сложную машину. А эту сложную машину я сделал сам из ячменя. Кто разберет мою машину? Кто мудростью опередит меня? Задумывается. Проект "Земля разнообразна" я в Академию носил. Но было пасмурно и грязно, и дождик мелкий моросил. И мой проект постигла неудача: он на дожде насквозь промок, его прочесть была великая задача, и в Академии его никто прочесть не мог. Пойду сегодня к Хвалищевскому, он приобрел себе орган. Послушаем Себастиана Баха и выпьем чай с вареною морошкой. Где трость моя? И где папаха? Нашел. Теперь пойдем, свернув табак собачьей ножкой. Уходит. На сцену выбегает Верочка: Верочка: Все хочу, все хочу и ежедневно забываю купить баночку толмачу. В магазинах не бываю. Мое хозяйство это нож прямо в сердце. Жизнь -- ложь. Лучше лечь и умереть. (Звонок.) Надо двери отпереть. Убегает. Из шкапа выглядывает студент. Студент: Ах, Верочка! Как я люблю тебя! Опять прячется в шкап. Входят Верочка и Антон Антонович: Антон Антонович: Мне приятно видеть Вас. Вы прелестны, Вера. Да-с. Я ценитель красоты. Перейдемте с "Вы" на "Ты". Верочка: Без вина, Антон Антоныч, говорите мне на "Вы" и целуйте только руки, не касаясь головы. Антон Антонович: Вера! Верочка! Голубка! Не отталкивай меня. Верочка: Это что у Вас? Антон Антонович: Что? Трубка! Верочка: Отойдите от меня! Антон Антонович: Я ужасно задыхаюсь. Вера! Верочка! Кись-кись! Верочка: Отойдите! Я кусаюсь! Антон Антонович: Ну, не надо! Не сердись! Верочка: Вы купили шоколад? Антон Антонович: Извините. Виноват. Идя к Вам, любовный пыл охватил меня. Забыл все на свете, только Вас представлял себе как раз и в разных позах и видах, и в рубашке и без... Верочка: Ах! Антон Антонович: Без рубашки ваши груди... Верочка: Караул! Спасите! Люди! Студент (выскакивая из шкапа): Стой, мерзавец! Пусти руку! Не волнуйтесь, Верочка: Пойдемте со мной в шкап. Верочка: Пустите меня. Кто вы такой? Студент: Я студент. Верочка: Что вам от меня нужно? Почему вы оказались в шкапу? Антон Антонович: Что вам угодно? Верочка: Почему вы вмешиваетесь не в свое дело? Антон Антонович: Врываетесь в частную жизнь? Верочка: Да кто вы такой, в самом деле? Студент: Я студент. Верочка: А как вы сюда попали? Студент: Я пришел к Петру Нилычу Факирову. Верочка: Ну? Студент: Петр Нилыч любит, чтобы его слушали, когда он что-нибудь говорит. Он сажает меня в шкап, а сам ходит и говорит, будто в комнате никого нет. Верочка: Значит, пока мы были тут, вы тоже тут были? Студент: Да. Верочка: И все слышали? Студент: Да. Верочка закрывает лицо руками. Антон Антонович: Это форменное безобразие. Укрыться негде, всюду соглядатаи. Моя любовь, достигшая вершины, не помещается в сердечные кувшины. Я не имею больше власти таить в себе любовные страсти. Я в парк от мира удаляюсь. Среди травы один валяюсь и там любви, как ангел, внемлю, и, как кабан, кусаю землю. Потом во мне взрывается река, и я походкой старика спешу в назначенное место, где ждет меня моя невеста. Моя походка стала каменной, и руки сделались моложе. А сердце прыгает, а взор стал пламенный. Я весь дрожу. О Боже! Боже! Верочка: Ах, оставьте, в ваши годы стыдно к девочкам ходить, ваши речи, точно воды, их не могут возбудить. Вы беззубы, это плохо. Плешь на четверть головы. Вы -- старик, и даже вздоха удержать не в силах вы. Студент: Я в этот дом хожу четыре года и каждый день смотрю на Верочку из шкапа. Я физик, изучил механику, свободное скольжение тел и притяжение масс. А тут бывал я исключительно для Вас. 1933 -- 1934? -------- Бал Хор: Танцуйте, танцуйте! Гости: Танцуем, танцуем! Хор: Танцуйте фигуру. Гости: Танцуем фигуру. Хор: Откройте, откройте, откройте, откройте. Закройте, закройте, закройте, закройте. Гости: Мы весело топчемся. Баронесса Пирогова: Мне стало душно. Солдат Ферзев: Хотите на веранду охладить горячее тело? Баронесса Пирогова: Вы правы: я немножечко вспотела. Пусть ветер мне подует в рукава. Солдат Ферзев: Смотрите: ночка какова! Der Goldberg: Кто хочет что-нибудь особенного -- то я спою не хуже Собинова. Хозяин: Иван Антоныч, принесите плеть. Сейчас Der Goldberg будет петь. Der Goldberg (поет): Любовь, любовь царит всечасно... Больше петь не буду. Зачем он меня при каждом слове ударяет плеткой. Мария: Ой, смотрите, кто это к нам ползет на четвереньках. Хозяин: Это Мотыльков. Мотыльков: Да, это я. Мою природу постиг удар. Я стал скотом. Дозвольте мне воззвать к народу. Хозяин: Ах, не сейчас. Потом, потом. Мотыльков: Тогда я просто удаляюсь. Хозяин: А вдруг останетесь, боюсь. Мотыльков: Как неуместен этот страх. Уйду и с туфель сдуну прах. Хозяин: Смотрите, он ползет обратно. ЖАК. Мария, будьте аккуратна. Мария: Я вам запачкала пиджак. Жак: Ну не беда! Мария: Мой милый Жак. Жак: Я предан вам за вашу ласку. Мария: Ах, сядьте тут и расскажите сказку. Жак: Был гром, и небо темно-буро. Вдруг выстрел -- хлоп! -- из Порт-Артура. На пароходе суета, матросы лезут в лодку, а лодка офицерами по горло занята. Матросы пьют в испуге дико водку, кто рубит мачту, кто без крика тонет, кто с переломанной ногой лежит и стонет. Уже вода раскрыла двери, а люди просто озверели. Волну прижав к своей груди, тонул матрос и говорил: "Приди, приди", не то волне, не то кому-то и бил ногами воду круто. Его сосет уже пучина, холодная вода ласкает, но все вперед плывет мужчина и милую волну из рук не выпускает. "Приди, приди",-- кому-то кличет, кому-то яростно лопочет, кому-то ласково лепечет, зовет кого-то и хохочет. Хозяин: Вот эта дверь ведет во двор. Иван Антонович: О чем ведете разговор? Хозяин: Так, ни о том и ни о сем. Иван Антонович: Давайте карты принесем. Мотыльков: Тогда остаться я не прочь. Хозяин: Ну ты мне мысли не морочь. Сказал -- уходишь. И вали! Солдат Ферзев (вбегая): Стреляй! Держи! Руби! Коли! Хозяин: Что тут за крик? Что за тревога? Кто тут скандалист, того нога не переступит моего порога. Солдат Ферзев (указывая на баронессу Пирогову): Она ко мне вот так прильнула, потом она меня кольнула, потом она меня лягнула, она меня, солдата, обманула. 1933 -------- Он и мельница Он: Простите, где дорога в Клонки? Мельница: Не знаю. Шум воды отбил мне память. Он: Я вижу путь железной конки. Где остановка? Мельница: Под липой. Там даже мой отец сломал себе ногу. Он: Вот ловко! Мельница: Ей-богу! Он: А ныне ваш отец здоров? Мельница: О да, он учит азбуке коров. Он: Зачем же тварь учить значкам? Кто твари мудрости заря? Мельница: Букварь. Он: Зря, зря. Мельница: Поднесите к очкам мотылька. Вы близоруки? Он: Очень. Вижу среди тысячи предметов... Мельница: Извините, среди сколька? Он: Среди тысячи предметов только очень крупные штуки. Мельница: В мотыльке и даже в мухе есть различные коробочки, расположенные в ухе. На затылке -- пробочки. Поглядите. Он: Погодите. Запотели зрачки. Мельница: А что это торчит из ваших сапог? Он: Стручки. Мельница: Трите глаза слева направо. Он: Фу ты! Треснула оправа! Мельница: Я замечу вам: глаз не для развлечений наших дан. Он: Разрешите вас в бедро поцеловать не медля. Мельница: Ах, отстаньте, хулиган! Он: Вы жестоки. Что мне делать? Я ослеп. Дорогу в Клонки не найду. Мельница: И конки здесь не ходят, на беду. Он: Вы обманщица. Вы недотрога. И впредь моя нога не преступит вашего порога. в с Ј 26 -- 28 декабря 1930 -------- Измерение вещей Ляполянов: За вами есть один грешок: вы под пол прячете вершок, его лелеете как цветок, в случае опаснсти дуете в свисток. Друзья: Нам вершок дороже глаза, наша мера он отсчета, он в пространстве наша база, мы бойцы прямых фигур. К мерам жидкости сыпучей прилагаем эталон, сыпем слез на землю кучи, измеряем лоб соседа (он же служит нам тетЈркой), рассматривая форму следа, меру трогаем всей пятЈркой. Любопытствуя больного тела жар -- температуру, мы вершок ему приносим, из бульона варим куру. Ляполянов: Но физики считают вершок устаревшей мерой. Значительно удобней измерять предметы саблей. Хорошо также измерять шагами. Профессор Гуриндурин. Вы не правы, Ляполянов. Я сам представитель науки и знаю лучше тебя положение дел. Шагами измеряют пашни, а саблей тело человеческое, но вещи измеряют вилкой. Друзья: Мы дети в науке, но любим вершок. Ляполянов: Смерть отсталым измереньям! Смерть науки старожилам! Ветер круглым островам! Дюжий метр пополам! Плотник. Ну нет, простите. Я знаю косую сажень и на все ваши выдумки мне плевать! Плевать, говорю, на вашу тетю науку. Потому как сажень есть косая инструмент и способна прилагаться где угодно хорошо; при постройке, скажем, дома сажень веса кирпичей, штукатурка, да солома, да тяжелый молоток. Профессор Гуриндурин: Вот мы, глядя в потолок, рассуждаем над масштабом разных планов естества, переходящего из энергии в основную материю, под которой разумеем даже газ. Друзья: Наша мера нами скрыта. Нам вершок дороже глаз. Ляполянов: В самых маленьких частичках, в элементах, в ангелочках, в центре тел, в летящих ядрах, в натяженьи, в оболочках, в ямах душевной скуки, в пузырях логической науки -- измеряются предметы клином, клювом и клыком. Профессор Гуриндурин: Вы не правы, Ляполянов. Где же вы слыхали бредни, чтобы стул измерить клином, чтобы стол измерить клювом, чтобы ключ измерить лирой, чтобы дом запутать клятвой. Мы несем в науке метр, вы несете только саблю. Ляполянов: Я теперь считаю так: меры нет. Вместо меры только мысли, заключенные в предмет. Все предметы оживают, бытие собой украшают. Друзья: О, мы поняли! Но все же оставляем Вершок. Ляполянов: Вы костецы. Профессор Гуриндурин: Неучи и глупцы. Плотник: Я порываю с вами дружбу. в с Ј 17 -- 21 октября 1929 -------- Балет трЈх неразлучников Музыка. Выходят три. Три на клетке 8 стоят в положении * * * лицом в публику. Подготовительные движения ног, рук и головы. Три бегут по диагонали на клетку 3. Движение вдоль просцениума на клетку 1. Взаимное положение все время сохраняется * * * С клетки 1 судорожно идут на клетку 5. Движение прямое 5 -- 8 -- 5 -- 5 -- 8. Движение прямое 8 -- 9 -- 8. Три падают косо в клетку 4. Поднимаются в клетку 8. Бег на месте. Танец голов. Три ползут на четвереньках, ногами к зрителю. Три встают. Три меняют взаимное положение на * * * Движение прямое 3 -- 8 -- 1. Пятятся задом и садятся в клетке 6 на стул. Три встают. Движение 6 -- 5 -- 8 -- 7. Три стоят. Три на четвереньках идут на клетку 1. 9 8 7 4 5 6 3 2 1 Занавес. 1930 -------- * * * Лошадка пряником бежит но в лес дорога не лежит не повернуться ей как почке не разорвать коварной бочки <1926 -- 1927> -------- В кружок друзей камерной музыки Не ходите января скажем девять говоря выступает Левый Фланг -- это просто не хорошо. -- и панг. <январь 1927> -------- * * * Опускаясь на поленьи длинный вечер коротая говорила в отдоленьи: умер дядя. Я стродаю. <конец мая 1927> -------- * * * Кучер стыл. Блестели дрожки. Прутик робко рыл песок. Ай на дыбы становилася матрешка Ай за корой соловей пересох. и наш герой склонился к даме шептал в лицо привет соседке а кони рвут летят годами бросая пыль к пустой беседке дорога сдвинулась к ногам кричали мы: направо! к нам! верти, сворачивай, держи! слова летали как стрижи 19 августа 1927 -------- * * * Приходите приходите Воспитанники и паруса Вы понкраты образованные И ты нищий с гребЈночкой в сапогах Вот уж день песочный старится дымом кроется курган Возле Петьки, возле образа или в досках на горе Я горикола горакала в тумане каллеваллу пока черешня около мне сучьями велела Приходите приходите на Коломенскую 7 принесите на ладоне возбуждающую смесь. <1927> -------- Восстание Был стручок балован судеб и в министерство к ночи мехом шли коровы в звериной беде замыкая шествие монахом хитро звякали колокола заменить хотели кучера прочь слетали сапоги в сапогах нога корячилась племянник сядь манишку скинь племянники, весны прощет не малый племянники, война стоит колом мерцает Бог и грустное подполье не ведает пунцовых кобаков <1927> -------- * * * Вот у всадника вельможи усы нечайно поднялись он больше двинуться не может руки белые сплелись <1927> -------- Комментарий к философии А. И. Введенского. No. 1 -- Удивление Он в комнату бежит на четвериньках смотрит в комнате стол стоит ах он рад, он пришЈл на вечеринку позабыв и молодость и стыд Липавский пьЈт легко и звучно <начало марта 1927> -------- * * * ТЈтя крЈстная Наташа где же где же Јлка ваша где же где же ваш сапог видно он пошЈл не впрок <май 1929> -------- * * * Ехал доктор из далЈка вЈз корзину колпаков отдыхал на поворотах прибыл к нам и был таков. Звали доктора МатрЈна был МатрЈна землекоп но торчал у землекопа из кармана телескоп Заболела тЈтя Катя не лежит и не сидит и за мухами глазами неподвижными следит. ТЈтя Катя не хохочет только плачет как река мы за доктором послали он пришЈл издалека. Доктор МатрЈна: Ведь несчастие бывает в виде рака в животе но страдалец забывает и купается в воде а потом ведь неизбежно зубы храбрые гниют ведь для зуба неизбежно нужен воздух и приют ведь тотчас же по отрыжке узнается ремесло и несчастному под мышки доктор вкладывает весло. ТЈтя Катя: Доктор, вы в меня воткнули вместо градусника ось. Вы нас доктор обманули. Доктор МатрЈна: Я вас вылечу авось. ТЈтя Катя: Вы мне доктор надоели уходите в тЈмный бор. Доктор МатрЈна: Вы сегодня каку ели? ТЈтя Катя: И не буду с этих пор. Доктор МатрЈна: Я ударю вас лопатой. ТЈтя Катя: Уходите поскорей. Доктор МатрЈна: Я ударю вас лопатой. ТЈтя Катя: Уходите поскорей. Доктор славная МатрЈна вышел в двери шестипал бросил скучные знамена руки в землю закопал. Проходил крестьянин Фо'ма влез потом на длинный храм посмотрел в саду солома бедный доктор пополам 6 июня <1929> -------- * * * Стул в кандалах. Его поймали. Тут муравьед идЈт размеренной стропой Из двери острой мордой смотрит удивившись как же так. Почему собственно говоря стул пойман в цепи кандавые всюду степи кольцевые не удрать и человеку там гони иль не гони руки в пламень окунай закрепи кольцо стальное к ножке приделай цепь. Дай молотом по спинке развалится стул на части <до октября 1929> -------- Диалог двух сапожников I сапожник: В наше время нет вопросов каждый сам себе ярмо вопрошает неумелый глядя в чудное трюмо там стоит как в отраженьи шкап стеклянный точно сон прислонился без движенья к золотому стулу он и вопрос в тебе рождЈнный вопрошает: кто творец ты ли вихрем побеждЈнный или в раме твой дворец. II сапожник: Мы несЈм трюмо большое смотрим шкала изменение <28 сентября -- 1 октября 1929> -------- * * * Тут нарисована жена еЈ глядеть моЈ призванье как северный холм она сложена в зелЈной кофточке стоит подобно мудрой жене. держит стальное перо заложив пальцем книгу <28 сентября -- 1 октября 1929> -------- * * * Свои ручки лелея склонилась дева как лилея держа в руках цвет белой птицы она мгновенно хорошела шарф пуховой вязала спицей шею кутала чтоб не простудиться вышивала плат шелками "всякая тварь должна трудиться" и труд вылетал из рук еЈ аршином иголка сквозь шелка летала порою падала наполовицу раздавался звон металла девица руки вздев к вершинам в камыш прятала нагое тело и труд вылетал из рук еЈ аршином иголка сквозь полотно летела. День приходил <октябрь 1929> -------- * * * Наша новая страна новой радостью полна Не успеешь оглянуться ПонесЈт тебя волна <первая пол. 1930-х> -------- * * * Стоит за дверью мой лакей С цветочком на носу Неси мне завтрак поскорей Извольте принесу <первая пол. 1930-х> -------- * * * Одна минута пробежала Раздался в замке страшный крик Стальное лезвие кинжала Его повергло в этот миг. <первая пол. 1930-х> -------- * * * Седьмого мая был прекрасный день деревья в мелких листиках уже бросали тень весЈлый шум летел со скотного двора. стояла в воздухе жара. <Первая половина 1930-х> -------- * * * Так я молил твоей любви Смеялся пел и плакал горько, Но ты за все мои мольбы Мне обещала дружбу только. <Первая половина 1930-х> -------- * * * Эх, голубка, песень ваша Не звучала много лет Эх, голубка! Эх, мамаша! Спели б вы для нас куплет. <Первая половина 1930-х> -------- * * * По дороге я бегу на ногах по сапогу тут сапог и там сапог Лучше выдумать не мог Но однако же могу на ногах по сапогу не сапожки -- чистый хром Лучше выдумать не мом Но однако же мому на ногах по самому как же сам то на ногах? Лучше выдумать не мах! <начало 1930> -------- Галине Николаевне Леман-Соколовой На коньках с тобой Галина на котке поедем мы О холодная Галина в центре маленькой зимы! Ты Галина едешь ловко Хоть и грузна на подъЈм. Пусть покоится головка Твоя головка на плече моЈм Я же еду безобразно рылом стукаюсь об лЈд ты же милая прекрасно едишь соколом вперЈд. 3 января 1930 -------- Жене Давно я не садился и не писал я расслабленный свисал Из руки перо валилось на меня жена садилась я отпихивал бумагу цаловал свою жену предо мной сидящу нагу соблюдая тишину. цаловал жену я в бок в шею в грудь и под живот прямо чмокал между ног где любовный сок течЈт а жена меня стыдливо обнимала тЈплой ляжкой и в лицо мне прямо лила сок любовный как из фляжки я стонал от нежной страсти и глотал тягучий сок и жена стонала вместе утирая слизи с ног. и прижав к моим губам две трепещущие губки изгибалась пополам от стыда скрываясь в юбке. По щекам моим бежали струйки нежные стократы и по комнате летали женских ласок ароматы. Но довольно! Где перо? Где бумага и чернила? Аромат летит в окно, в страхе милая вскочила. Я за стол и ну писать давай буквы составлять давай дергать за верЈвку Смыслы разные сплетать. 3 января <1930> -------- Я пел теперь я стрел а ты песок твой лоб высок согни хребет земля кругла в ней дыр и скважен больше орла ты в землю пяткой друг посажен лежишь в пустыне жЈлт и важен заметен в небе твой лоскут в тебе картошку запекут я кончил петь пора летать орла в кастрюле свежевать и в землю ткнуть орлиный хрящик не то меня запрячат в ящик. Одинокий бедуин, глядя на летящий песок: вон песок летит арабы очи нам засыпет он скрыться люди Ах куда бы только б сгинул этот сон Хор бедуинов и архангелов: Эх ухнем по песку расшвыряем глупую тоску! Одинокий бедуин: и птичка там в песок лопала вверх животиком летит и птичка бедная пропала даже конь мой не глядит Хор: Эх ухнем по песку расшвыряем глупую тоску! всЈ 4 января 1930 -------- Стук перЈд Где тупоумию конец? Где вдохновению свинец? чтоб не трогать верх затылка в потолок очей не бить приходи чернил бутылка буквы пЈрышком лепить время ты неслышно ходишь отмечая стрелкой путь. влево маятник отводишь он летит обратно с треском время кажется отрезком вопрос: надо ли время? мы ответим: время будь мы отметим время буквой 11 января <1930> -------- * * * ВсЈ наступает наконец и так последовательность создаЈтся как странно если б два события вдруг наступили одновременно. Загадка: А если вместо двух событий наступят восем пузырьков. Ответ: Тогда конечно мы б легли. Ответ был чист и краток. в бумагу завернули человека. Бумаги нет. Пришла зима. 13 янв<аря 1930> -------- * * * Чтобы в пулю не смеяться мы в бочЈнок спрячем лик да затылки не боятся отвечая хором пик и печонка усмехаясь воскресает из могил и несЈтся колыхаясь над убитыми Ахилл. и змея в песочной лавке жрЈт винтовку, дом и плуг и Варвара в камилавке с топором летит вокруг. да смеятся мы будем мыв бочЈнке просидим а когда тебя забудем вновь к тебе мы прилетим. и тогда мы перепьЈмся и тогда мы посмеЈмся всЈ 14 января 1930 -------- * * * Нет ответа. Камень скок едут грабли паровые Земли земли где же сок? ваши люди кондавые. Зря, в ответ щебечет сок, спите кинув руки врозь сквозь платок мы слышем стон Звери! в мыслях пронеслось наша слабая надежда это ползает одежда а быть может ходят львицы по скрипучей половице. Кто там ходит? Мостовые? Звери люди или сок? Едут грабли восковые Нет ответа. Камень скок. всЈ 15 января <1930> -------- * * * Ну-ка выбеги Маруся на Балканы. на морозе огороды золотеют пролетают карабины в усечЈнные пещЈры и туманятся вечеры первобытные олени отдыхают на полене птицы храбрые в колях отдыхают на полях вот и люди на заре отдыхают в пузыре вот и старый Ксенофан отдыхает в сарафан вот и бомба и камыш вот и лампа каратыш. Осветили на Балканах непроезжие пути подними вино в стаканах над кушеткою лети. 17 янв<аря> 1930 -------- Злое собрание неверных Не я ли, Господи? подумали апостолы. Вот признаки: лицо как мышь, крыло как нож, ступня как пароходик, дом как семейство, мост как пол ванта, халат как бровь атланта. Один лишь гений. Да, но кто же? Один умЈн, другой тупица, третий глуп. Но кто же гений? Боже, Боже! Все люди бедны. Я тулуп. 17 января 1930 -------- Ужин Стукнул кокер. Сто минут. Прыгнул фокер. Был помнут. вышла пика. Нет плиты. Здравствуй Кика. вот и ты. Кика: Надя нам сварила чай мне сказала: отвечай! Тут ответил я: калтун. Пала дверь, вошЈл колдун. Колдун: Дайте хлеба мне и нож Я простужен -- в теле дрожь. Я контужен, стар и сед. Познакомтесь: мой сосед. Сосед: Здраствуй Кика старикан. Здраствуй Надя. Дай стакан Здраствуй чайник. Здраствуй дом. Здраствуй лампа. Здраствуй гном. Гном: Видел я во сне горох. Утром встал и вдруг подох Я подумал: ну и сон! Входит Кока. Вот и он. Кока: Ветер дул. текла вода. Пели птицы. Шли года. Стукнул кокер. Прыгнул фокер. и пришЈл я к вам тогда. Все хором: Начнем же ужинать! всЈ 24 января 1930 -------- * * * Молвил Карпов: я не кит в этом честь моя порука. ЛЈг на печку и скрипит. Карпов думал: дай помру-ка. Лег и помер. СтрекачЈв плакал: Карпов табуретка то-то взвоет ПсковичЈв над покойным. Это редко. В ночи длинные не спится вдовам нет иных мужей череп к люльке не клонится мысль бродит веселей. Мысль вдовы: Вот люди была я в ЗАГСЕ но попала с черного крыльца на кухню. А на кухне белый бак кипятился пак пак. <между январем и августом 1930> -------- * * * Я в трамвае видел деву даже девушку друзья вся она такой бутончик рассказать не в силах я. Но со мной чинарь Введенский ехал тоже как дурак видя деву снял я шляпу и Введенский снял колпак. <январь 1930> -------- * * * Земли, огня и ветра дщери меча зрачков лиловый пламень сидели храбрые в пещере вокруг огня. Тесали камень. Тут птицы с крыльями носились глядели в пламя сквозь очки на камни круглые садились тараща круглые зрачки. Кыш летите вон отсюда им сестры кричали взволновано храм пещерного сосуда -- это место заколдовано. Мы все вместе служим в тресте на машинках день и полночь отбиваем знаки смыслов дел бумажных полный стол