Самид Агаев. Седьмой совершенный --------------------------------------------------------------- OCR: Safarova Hajar ---------------------------------------------------------------  " Жизнь состоит из семи дней.  Просто они всегда повторяются". Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Хвала Аллаху хвалой благодарящих, за все его похвальные деяния, за все милости хвалой прекрасной благословенной, как он того достоин! После хвалы Аллаху, вседержителю, творящему благо, дающему и утверждающему милосердие, устанавливающему истину и судящему, дающему блага и наставляющему в пользовании ими, помолимся за Мухаммада, избранника, посланника его, с чистыми помыслами, погрузившись в смирение. Благословит Аллах Мухаммада, благословением вечным до дня возвращения, так же благословит он Авраама и сродников Авраама. Прибегаю к твоей помощи, Господи! Рассказывают люди, - но Аллах лучше знает, - что эта история началась в Сиджильмасе, что находится в стране Магриба в 290 году от хиджры пророка Мухаммада. Что именно там случилось, мы сейчас не скажем, чтобы не забегать вперед, а поведем свою речь плавно, как подобает людям ученым и степенным. Мы разделим то, что нами написано на главы и в них прольем свет на некоторые обстоятельства возникновения династии Фатимидов, чтобы можно было понять из них , в чем суть прошлого и настоящего, настоящего и не наступившего. А также мы расскажем о людях, которые волей и неволей способствовали этому. Итак. КНИГА ПЕРВАЯ Часть первая Чиновник из Багдада Сахиб аш-шурта неудержимо погружался в сладкий дневной сон, когда, постучав, вошел евнух Али и, кланяясь, перемежая речь извинениями, доложил, что дежурный мухтасиб срочно просит принять его. Дело происходило на женской половине, куда прочим вход был запрещен. Сахиб аш-шурта только что плотно пообедал и, несмотря на все старания рабыни, византийки Анаис, начинал похрапывать. Выждав некоторое время, Али повторил все заново. Рука хозяина пришла в движение. Евнух внимательно следил за ней и, увидев, что она нашаривает чашу из-под вина, предусмотрительно присел. Чаша пролетела над головой, ударилась в стену и разбилась. - Хозяин, - высоким голосом робко сказал Али, - мухтасиб говорит, принесли письмо, важное. Сахиб аш-шурта открыл глаза и посмотрел на евнуха. - Простите, господин, - произнес евнух, опуская голову и скашивая глаза на голые коленки рабыни. - Пойди, возьми письмо и принеси сюда, - приказал хозяин. Али выскочил из комнаты и через некоторое время вернулся, держа в руках свиток. Сахиб аш-шурта нехотя взял письмо, но, разглядев печать, встрепенулся и сел - на письме была печать канцелярии халифа в Багдаде. Ему еще не приходилось получать писем от халифа. Сахиб аш-шурта с волнением сломал печать и прочел следующее: "Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Вазир ал-Аббас ибн ал-Хасан удостоверяет, что предъявитель сего Абу-л-Хасан ибн Реза является катибом дивана тайной службы и выполняет тайную миссию амир-ал-муминина ал-Муктафи би-амри-иллахи. Эмир верующих сказал, что всякому надлежит оказывать содействие в тайной миссии посланника халифа и в этом будет много пользы. Иншаллах. Писал Али ибн Иса 7 джумада аль уля. Иаум аль-Хамис". Сахиб аш-шурта свернул письмо, поправил на себе расшитый синими птицами халат, влез в свободные мягкие туфли с загнутыми носами и вышел из гарема. Али, бросив взгляд на голые ноги рабыни, последовал за ним. - Где мухтасиб? - спросил хозяин. - Пошел к себе, господин. Сахиб аш-шурта быстрым шагом пересек внутренний дворик, отделяющий его дом от служебных помещений полиции. В приемном покое за столом сидел дежурный инспектор, который при виде начальника поднялся. - А, это ты Бахтияр, - сказал начальник. - Я, раис - ответил инспектор. - Кто принес письмо? - Он сейчас в комнате посетителей, сказал, что должен срочно видеть сахиб аш-шурта, показал мне печать. Поэтому я решился потревожить вас, раис. - Ничего, ты правильно поступил. Проводи его в темную комнату и прикажи подать туда каких-либо фруктов, вина, воды со льдом. - Слушаюсь, раис, - инспектор хлопнул два раза в ладоши, подзывая одного из гуламов, стоящих за дверью. Сахиб аш-шурта прошел в комнату без окон, предназначенную для секретных разговоров: устланный циновками пол, низенький кривоногий столик с разбросанными вокруг мутакка, обшитыми с торцов бахромой. Несмотря на овладевавшее им беспокойство, сахиб аш-шурта все же не преминул отметить пользу того, что дежурным инспектором оказался именно Бахтияр, самый смышленый. Если бы все были такими как Бахтияр. Мухтасиб привел посетителя, мужчину среднего возраста, худощавого, одетого в кабу, в головную повязку. Посетитель прижал ладонь к груди и слегка наклонил голову, приветствуя таким образом. Сахиб аш-шурта ответил. - Меня зовут Абу-л-Хасан, - сказал мужчина. - Я состою при канцелярии халифа в Багдаде в должности катиба по особым поручениям - диван тайной службы. - Мое имя Ахмад Башир, - заявил сахиб аш-шурта, - начальник полиции этого города. Рад приветствовать посланца эмира верующих. Дабир улыбнулся и полез за пазуху. Ахмат Башир напрягся, вполне мог появиться еще один пакет - фирман о снятии начальника с должности. На его совести были кое-какие делишки, самым опасным было присвоение части налоговых поступлений в Бейт-ал-маль. Сахиб аш-шурта отвечал за доставку денег в Кайруан. Правда, было это в прошлом году. С верблюда упал ящик с деньгами, и часть золота просыпалась. Собрали сколько смогли, а остальное, примерно половину, найти не удалось. Тревоги своей начальник не выдал, улыбнулся в ответ. Абу-л-Хасан достал платок, вытер лицо и шею. Улыбка начальника стала добрее. - Жарко очень, - сказал дабир и стал обмахиваться платком. - Да вы садитесь, - предложил Ахмад Башир, - сейчас принесут прохладительных напитков. Дабир поблагодарил и, сняв сандалии, сел у столика, скрестив ноги. - Чем могу быть полезен? - следуя его примеру, сказал Ахмад Башир. - В вашем округе участились волнения крестьян. - Да это было, но я уже навел порядок. Подробный отчет об этом отправлен в Кайруан, копия нашему правителю. - Я читал ваш отчет. Вы пишете, что виной этому стали непомерные налоги, что крестьяне не заинтересованы в своей работе. - Именно. Посудите сами, мутакаббиль раньше получал жалование из казны независимо от собранного хараджа, а теперь они получают жалование в виде доли от собранной ими суммы налога. Какой умник до этого додумался? Теперь сборщик налогов все время увеличивает харадж, тем самым, увеличивая свою долю. Крестьяне ропщут, дошло до того, что им не остается даже на пропитание. Появился слуга с подносом в руках. Молча поставил на стол блюдо с фруктами, два наполненных до краев кувшина, две чаши и, поклонившись, удалился. - Вы хорошо разбираетесь в налоговой системе, - заметил дабир. Сахиб аш-шурта внимательно посмотрел на собеседника, пытаясь понять, что стоит за этим замечанием - хвала или издевка. Он не знал, как себя вести с посланцем эмира верующих. Власть халифа была сродни власти Аллаха, то есть теоретически она существовала, простираясь далеко за пределы Аравийского полуострова, но практически ее не было. В первую очередь сахиб аш-шурта подчинялся правителю Сиджильмасы, над которым возвышались Аглабиды, чья династия правила в Кайруане, подчинив себе окрестные земли и лишь номинально признавая власть халифа. - Но у меня другие сведения, - продолжал чиновник из Багдада. - Волнения начинаются с того, что в селениях появляются даи, проповедники исмаилитов и тайно сообщают людям о том, что власть Аббасидов от дьявола, и что махди уже пришел, но открыться он не может, потому что не все в него уверовали. Мол, махди наполнит землю справедливостью. Что вы скажете на это? - То, о чем сообщал я, совсем не исключает того, что известно вам, - ответил сахиб аш-шурта. - Но вы об этом не сообщали. - Я стараюсь доносить о сделанной работе, а не о своих планах. - Это похвально, - сказал Абу-л-Хасан, - некоторые из чиновников докладывают о своих планах, как о факте случившемся. Что вы делаете для пресечения деятельности еретиков? Поймали хоть кого-нибудь? - Увы. - Почему же? - Люди не хотят их выдавать. Даи обещают крестьянам, ремесленникам, что махди наполнит землю справедливостью, отменит налоги. Одного моего агента за то, что он проявил настойчивость, пытаясь узнать местонахождение даи, побили так, что он два месяца отлеживался дома. Угощайтесь. - Благодарю, - Абу-л-Хасан взял со стола финик и положил в рот, - а здесь что - вода? - В этом кувшине вино, а в этом - вода. - Вы пьете вино, - удивился чиновник, - но Мухаммад запретил вино. Начальник полиции улыбнулся и стал разливать по чашам напитки, чиновнику - воды, себе - вина. "Глупец, - подумал дабир, - при мне мог бы не пить". Казалось, что сахиб аш-шурта ведет себя неразумно, но только казалось, так как начальник делал это сознательно. Пусть там наверху знают о подобных недостатках начальника полиции, главное чтобы они не сомневались в его честности и преданности. Даже еще и лучше, чтобы знали, ибо люди так устроены - за безупречным поведением всегда подозревают подвох и наоборот. - Исмаилиты считают, что поскольку их имам непогрешим, значит питье вина ему дозволено, - сказал Ахмад Башир, поднося к губам чашку с вином, - а я говорю, что в таком случае, правоверный мусульманин еще менее грешен в питье вина, чем имам еретиков. - Да, - нерешительно сказал чиновник из Багдада, -может быть, тогда и мне вина. Сахиб аш-шурта взял чашку, выплеснул воду на стену и налил в нее вина. - Благодарю, - Абу-л-Хасан выпил вино и положил в рот еще один финик. - Со дня на день он должен появиться в вашем городе, - сказал Абу-л-Хасан. - Кто? - Махди, которого ждут. - Я не ослышался, повторите, пожалуйста. - Человек, который назвался махди, должен появиться в Сиджильмасе, а может быть, он уже здесь. Его зовут Убайдаллах, он числит себя в потомках седьмого исмаилитского имама Мухаммада Исмаила алида, но на самом деле это авантюрист и самозванец. Это он возглавил восстание в Сирии, а когда увидел, что дела плохи, предал всех и бежал в Египет. Родня его перебита, но самого схватить не удалось. - Почему вы думаете, что он должен появиться здесь? - В Египте он ушел от меня. Путь его лежит на запад, а караванная тропа в Гану лежит через Сиджильмасу. - Я приму все меры, - сказал Сахиб аш-шурта, - есть какие-либо описания его внешности? - Он передвигается под видом купца. Как он выглядит, мы не знаем, должно полагаться на чутье ваших ищеек. Возьмите под наблюдение все караван-сараи города, городские ворота, чтобы ни одна мышь не могла войти в город, а тем более выйти без нашего ведома. Ежедневно списки всех прибывших за вашей подписью ко мне. - Все будет сделано, - сказал сахиб аш-шурта. - Но это еще не все. Все-таки мы не знаем, как он выглядит. Мы упустили его в Сирии, мы упустили его в Египте, можем упустить и здесь, а, значит, мы должны внедрить своего человека в секту ас-сабийя. Вы знаете, что они еще называют себя ас-сабийя? Сахиб аш-шурта кивнул головой. - Я подберу шустрого агента. - Нет, он не должен быть полицейским. Нужен человек из местных, пользующийся уважением или хотя бы человек с чистой репутацией. - Уважаемый человек вряд ли станет рисковать своим положением. - Значит , нужно найти такого, у кого не будет другого выхода. - Я подумаю, - пообещал сахиб аш-шурта. - Может быть, еще вина? - предложил он. Абу-л-Хасан кивнул в знак согласия. Ахмад Башир налил в чашки вино. Чиновник из Багдада выпил и сказал: - Я остановился в кайсаре на центральной площади. Как мы будем держать связь? Сюда я приходить больше не буду, в кайсаре тоже не следует встречаться. Я хочу пока сохранить свою миссию в тайне. - Может быть, в мечети на дневной молитве? - предложил начальник полиции. Дабир кивнул в знак согласия. - А если что-то понадобится срочно, - продолжал Ахмад Башир, - возле рынка есть мастерская красильщика, ее держит Бургин. Это мой агент. * * * После ухода катиба сахиб аш-шурта прошел к себе в кабинет и, кликнув гулама, приказал позвать дежурного. Тот явился, прихватив с собой на всякий случай вчерашнюю сводку происшествий по городу. - Это что? - рассеянно спросил Ахмад Башир, мысли его ушли с посетителем. - Сводка происшествий. - Сегодняшняя? - Вчерашняя, раис, сегодняшний день еще не кончился. - Зачем же ты мне суешь вчерашнюю? - Вы ее не смотрели, раис. Сахиб аш-шурта бегло просмотрел сводку, вернул мухтасибу и сказал: - Доставь мне список заключенных, сидящих в тюрьме. - Когда? - Что когда? - Когда доставить? - Срочно. - Слушаюсь и повинуюсь, раис. Еще будут указания? - Приведи мне толкового богослова, только мутаккалим мне не нужен, грамотного приведи, - начальник посмотрел на Бахтияра и добавил, - сегодня. - Слушаюсь, раис, - сказал Бахтияр и спросил, словно невзначай, - что-нибудь случилось? Ахмад Башир хотел, было осадить любопытного мухтасиба, но передумал. - Катиб дивана тайной службы из Багдада, -сказал он, задумчиво глядя на Бахтияра, - прибыл к нам для поимки махди. Слышал о таком? - Вы о каком махди говорите? Многие секты ждут махди. - Я говорю о махди исмаилитов. С сегодняшнего дня усилить контроль на всех городских воротах. Ежедневно мне на стол список всех прибывших в город. О подозрительных докладывать особо. Кстати, возможно, что он уже в городе. Ты меня понял? - Понял, раис. Значит, мы окажем услугу халифу? - Ты поразительно догадлив, Бахтияр, - с иронией сказал сахиб аш-шурта. - Удивительное дело, - нимало не смутясь, продолжал мухтасиб, - почему так устроено, что великие обращаются к малым за помощью, а не наоборот. Ахмад Башир улыбнулся. Ободренный Бахтияр спросил: - Что мы с этого будем иметь, раис? Ведь мы не подчиняемся халифу. - Думаю, что ничего, кроме неприятностей, - ответил начальник полиции и, подумав, добавил. - Халифу подчиняются все мусульмане. - Хорошо, - сказал Бахтияр, - поставим вопрос иначе, что с этого буду иметь я? - Хватит болтать, - рассердился сахиб аш-шурта, но осекся и внимательно посмотрел на мухтасиба. Бахтияр был воспитанным молодым человеком и, вероятно, дерзил неспроста. - Ну, давай, выкладывай, - приказал сахиб аш-шурта. - Старшина рынка мне сказал, что во дворце султана живет один подозрительный человек. - Почему он так решил? - Старшина встречал караван, с которым прибыли его товары. С этим караваном пришел один купец, но товара у него не было, а потом он его увидел во дворце правителя, у старшины там брат работает поваром. Он пошел навестить брата, смотрит, тот самый купец. Старшина спросил брата, а брат сказал, что это хаким, врач и он несколько дней уже лечит султана. Мои агенты проследили за ним. К нему приходил человек, он исмаилитский даи, читает проповеди в доме Алима башмачника. Прикажете арестовать его? - Лечащего врача правителя? - Подождем, когда он выйдет из дворца, и схватим. Султан ничего не узнает. - Торопиться не будем, тут главное не плюнуть против ветра. А ты завтра пойдешь на операцию. - Завтра пятница, - возмутился Бахтияр. - Ничего, я тебе потом дам отдохнуть. Ну вот, - расстроился Бахтияр, - так всегда. * * * Как особо опасный преступник, Имран содержался в одиночной камере. Услышав грохот засова, он открыл глаза, и увидел мужчину плотного телосложения, входящего в камеру в сопровождении стражника. Имран сел, привалившись спиной к стене и потирая левое плечо. Спал он на глиняном полу, и вся левая сторона тела онемела. - Встать, - рявкнул стражник. Имран нехотя поднялся. - Оставь нас, - приказал мужчина. Стражник молча повиновался. - Ты знаешь, кто я? - спросил мужчина, когда они остались одни. - Нет, - ответил Имран. - Я сахиб аш-шурта. В безучастных глазах заключенного появился интерес. Приход начальника полиции вдруг вселил безумную надежду. - Твое имя Имран ибн Али ал-Юсуф. - Да, это так, - хрипло подтвердил заключенный. - Ты будешь приговорен к отсечению головы за убийство налогового инспектора. - Раис! - воскликнул Имран. - Не было возможности терпеть его жадность. Если бы я заплатил ему все, что он потребовал, моя семья умерла бы с голоду. Он увеличил харадж в два раза. - А что теперь будет с твоей семьей? Имран опустил голову и ударил по ней кулаками. - Я могу сохранить тебе жизнь, - сказал сахиб аш-шурта. Заключенный встрепенулся. - Но ты должен кое-что для меня сделать. - Я все сделаю, - с горячностью сказал Имран. - Вернее, не для меня, а для халифа. - Для халифа? - поразился заключенный. - Для халифа, - подтвердил начальник, - надо помочь задержать одного бунтовщика. Если сделаешь, тебя помилуют и, кроме того, получишь награду, деньги. - Как я это сделаю? - Тебе нужно будет войти в доверие к исмаилитам. Человека, которого мы ищем, зовут Убайдаллах. Они считают его махди, мессией. Ты должен узнать, где он находить и выдать его нам. - Я согласен, - сказал Имран, - только денег мне не надо. Сахиб аш-шурта с подозрением посмотрел на заключенного. - Дело нечистое, - объяснил Имран, - в обмен на мою жизнь и ради своих детей я могу это сделать, но не ради денег. - Ну что ж, пусть будет так. Ахмад Башир достал из рукавов халата веревку и пучок шерсти. - Когда стражник принесет тебе еду, свяжешь его и засунешь ему в рот кляп. Наденешь его платье. Выйдя отсюда, пойдешь по коридору налево и попадешь во внутренний двор, во время обеда там будет стоять мой человек, он тебя проведет через ворота. Вот тебе деньги. Ахмад Башир протянул ладонь, на которой лежали несколько дирхемов. - Купишь себе другую одежду, но не покупай новую. На рынке найдешь красильщика, его зовут Бургин, скажешь, что от меня. Все остальные указания получишь у него. Ты все запомнил? - Да. - Смотри, ничего не перепутай. Сахиб аш-шурта, не прощаясь, вышел из камеры. * * * Имран сделал все в точности. Оказавшись на улице, он быстро переcек маленькую площадь перед зданием тюрьмы и углубился в одну из узеньких улочек, расходившихся лучами от площади. В свое освобождение он поверил только когда купил себе одежду в лавке старьевщика, - мало поношенную дубу серой шерсти и такую же чалму, сразу став одним из многочисленных прохожих. До этого он долго шел, плутая меж высоких глинобитных стен. За свои двадцать пять лет он всего второй раз был в Сиджильмасе. Пшеницу, которую он выращивал на арендованном поле, у него забирал посредник. Он же привозил Имрану из города товары, в которых нуждался сельский житель. Имран знал только, что его пшеница отправляется дальше с торговым караваном не то в Сирию, не то в Йемен. Сборщик налогов, которому он разбил голову мотыгой, был родом не из Сиджильмасы, а из Кайруана. Это спасло семью Имрана от кровной мести. Но, на всякий случай, он отправил их в горы. Имран купил лепешку с жареным мясом и, жадно поедая ее, стал бродить меж торговых рядов, с любопытством деревенского жителя разглядывая горы сырых и обработанных кож, византийские шелковые и шерстяные ткани, пурпурные ткани из овечьей шерсти, различное сукно, стеклянную посуду, металлические изделия, оружие и множество других товаров, привезенных из Аравии, Сирии, Йемена и Индии. Мастерская красильщика находилась рядом с рынком. Плут-мальчишка, скаля зубы, вызвался проводить его за пол даника. Дверь мастерской была открыта, хозяин сидел в глубине помещения, что-то объясняя ученикам, которые тщательно растирали краски. - Я от начальника полиции, - шепнул ему Имран. - Одну минуту, - сказал Бургин, - я сейчас закончу с этими олухами, присядь пока, - и обращаясь к ученикам: - Я еще раз повторяю, что краски, которые клиент хочет употреблять на бумаге, надо смешивать с настоем аравийской камеди. Если же надо приготовить краски для смазывания деревянных предметов, то их замешивают на яичном желтке, чтобы они были блестящие и не скоро портились. Всякую краску, которую употребляют для окрашивания калыбов для тканей, следует смешивать с кровью, растворенной в воде. Сейчас вы будете делать краситель для волос. Запоминайте хорошенько, я не собираюсь весь день это повторять. Возьмете одну укию хны, две укии листьев индиго и по одной медной окалины, квасцов, каменной соли, один ратль зеленых чернильных орешков и одну укию железной окалины. Все это растолочь и растереть с уксусом. Приступайте. - Уф-ф, - сказал мастер, - в горле пересохло. С этими словами он отпил воды прямо из кувшина. - Прошу, - сказал он Имрану, указывая на дальний угол мастерской. Имран поднялся и пошел за мастером. За пологом оказалась комната с выходом во внутренний дворик. - Посиди здесь, - сказал Бургин, - я сейчас пошлю за человеком, который будет говорить с тобой. Имран остался один. Огляделся и, подойдя к дверному проему, выглянул во двор. Две маленькие девочки играли в куклы. Некоторое время Имран с улыбкой глядел на них. Затем вспомнил своих детей и, скривившись от сердечного холода, присел на корточки, продолжая наблюдать за девочками. - Бог не дает мальчиков, - сказал Бургин. Имран не заметил, как тот возник за его спиной. - Не теряй надежды, - поднимаясь, сказал Имран. Красильщик улыбнулся и спросил: - У тебя есть дети? - Есть. - Да храни их Аллах. - Да хранит Аллах твоих детей. В эту минуту Абу-л-Хасан, следуя за мальчишкой посыльным, вошел в мастерскую. Мальчишка исчез за пологом, и тут же оттуда выглянула голова хозяина. Прошу вас сюда, господин, - пригласил он гостя. * * * Абу-л-Хасан покинул мастерскую красильщика во второй половине дня и направился в мечеть на молитву салят аль-аср ,, во время которой он должен был встретиться с начальником полиции. Добравшись до мечети, Абу-л-Хасан обошел ее со всех сторон. На всякий случай. Стены были сложены из обоженного кирпича и покрыты известковой обмазкой, которая местами облупилась и попадала на землю. Сама стена была расчленена пилястрами и укреплена по углам башенными выступами. В нескончаемой длине белых стен и в монотонном чередовании пилястров было что-то неестественное, ему стало не по себе, и Абу-л-Хасан вернулся к входу, прошел через портал и очутился в залитом беспощадным солнечным светом мощеном дворе. Абу-л-Хасан огляделся. По периметру двор окружала открытая арочная галерея. Высокий айван оформлял вход в молитвенный зал. В центре двора находились два низеньких колодца, их украшали прорезанные мраморные базы античных колон. До начала молитвы еще оставалось время,и Абу-л-Хасан решил подняться на минарет. Узкие стертые ступени в толще башни, обвиваясь вокруг глухого центрального столба, привели его на верхнюю площадку, откуда открывался вид на бескрайнюю ровную степь и раскинутые на ней древние кладбища. Сверху здание мечети представляло собой неправильный четырехугольник, а город казался составленным из мелких кубиков. Абу-л-Хасан шел за махди третий год, начиная с того времени, когда тот, покинув Саламию, возглавил карматские восстания в Сирии и Ираке. Его деятельность не на шутку встревожила халифа, и он отдал приказ о его задержании. Ответственность за эту операцию была возложена на Абу-л-Хасана, катиба дивана тайной службы. Этот диван подчинялся непосредственно Ал-Аббасу ибн Хасану вазиру халифа ал-Муктафи. Задумавшись, дабир не услышал звука шагов и поэтому вздрогнул от неожиданности, когда, повернув голову, увидел муэдзина. Это был человек лет тридцати с редкой бороденкой. Он постоял, бормоча под нос слова шахада, затем вдруг замер и неожиданно спросил, глядя на Абу-л-Хасана: - Кто здесь? Муэдзин был слеп. Абу-л-Хасан, помедлив, отозвался. - Что ты здесь делаешь? - строго спросил муэдзин. - Смотрю, не идет ли махди, - неожиданно для самого себя, ответил Абу-л-Хасан. Муэдзин провел ладонями по воздуху, пытаясь коснуться собеседника. Черты лица его смягчились. - Это правда, - спросил он, - что махди восстановит справедливость? - Так говорят, - уклончиво сказал Абу-л-Хасан. - Значит, он вернет мне зрение, - блаженно улыбаясь, сказал муэдзин. - Я не знаю, - осторожно ответил Абу-л-Хасан. - Должен вернуть. Это же несправедливость, что я рожден слепым. За какие грехи я наказан? Абу-л-Хасан молчал. - А ты знаешь, что сказал ибн Исхак? - Нет. - Ибн Исхаку рассказал Саур бинт Йазид, со слов некоего знающего человека, что посланник Аллаха с одним из братьев пас ягнят за шатрами, и тут подошли к нему два человека в белых одеждах, в руках они держали золотой таз, полный снега. Они схватили Мухаммада, вынули его сердце, рассекли его, извлекли из него черный сгусток крови и выбросили его. Потом они обмыли сердце этим снегом. Муэдзин помолчал, а затем сказал, мечтательно улыбаясь: - Я очень хочу увидеть золотой таз полный белого снега. Наверное, это очень красиво. - Да, - подтвердил Абу-л-Хасан. - Махди придет с севера, - сказал муэдзин. - Почему с севера? - Я чувствую, - сказал муэдзин, затем добавил, - а теперь уходи, здесь нельзя находиться посторонним. Спускаясь по ступенькам, Абу-л-Хасан услышал протяжный крик муэдзина, а затем слова азана: "О верующие, придите в дом молений". * * * У двери сидел человек и, раскачиваясь, что-то напевал. В сгустившихся сумерках еще можно было разглядеть, что это дервиш. - Эй, сеид, - обратился к нему Имран, - где тут собрание? Дервиш перестал петь и подозрительно глянул на Имрана: - Какое ты ищешь собрание, прохожий? - Я ищу тех, кто ждет седьмого совершенного. Дервиш поднялся, толкнул дверь и крикнул в темноту сада: - Эй, Алим. Появился новый человек, приблизился вплотную к Имрану и спросил, сверля взглядом: - Кто такой, раньше я тебя не видел? - Я сегодня из тюрьмы бежал, - объяснил Имран, запинаясь и опуская взгляд, - товарищ мой по камере, много говорил о вас. - Как его зовут? - Имени я не знаю, он называл себя рафиком, умер два дня назад. - А кто ты? - Меня зовут Имран. - За что тебя посадили? - Я убил мутаккабиля. Я родом из деревни Гадрут. Человек переглянулся с дервишем. Тот кивнул. - Проходи, - сказал Алим. Следуя за хозяином, Имран прошел через сад. У дверей дома провожатый остановился и сказал: - Ты опоздал. Входи и не мешай никому. Сядь, где найдешь место. Имран согласно кивнул и открыл дверь. У стены, завешенной белой тканью, стоял оратор, замолчавший при появлении нового человека. На Имрана зашикали, потянули за полы джубы. - Садись, садись, - послышались голоса. Комната была полна людей. Имран опустился на пол и сел, скрестив ноги. - Продолжай, просим тебя, - крикнул кто-то. Человек, стоящий у стены, согласно кивнул, протянул руки к лампадам, стоящим слева и справа от него, сделал руками жесты, словно гладил их (его огромная тень за спиной повторила эти движения) и продолжил: - ...Рассказывают также, что посланник Аллаха - да благословит его Аллах и да приветствует - сказал: "Пользуйтесь индийским алоэ, в нем - семь лекарств". Он также сказал: "Лучшее благовоние - мускус". Он умащал себя алоэ, в которое добавлял камфару. Уважаемые горожане, обращаю ваше внимание на то, что идеальным соотношением частей в благовонии он назвал число семь. Запомните это число. А вот что сказал Ибн Хишама со слов Вахб Кайсана, которому рассказал Убейд: "Посланник Аллаха проводил в уединении целый месяц каждый год и кормил приходивших к нему бедняков. А когда заканчивалось это месячное уединение, первое, что он делал, выйдя из своего уединения, - приходил к ал-Каабе и совершал обход ее семь раз, прежде чем войти в свой дом". А теперь хочу напомнить вам, что имеется семь планет: Марс, Юпитер, Сатурн, Венера, Меркурий, Уран и Нептун. Мы знаем семь различных металлов, а именно: золото, серебро, железо, медь, олово, свинец и ртуть... Наконец, в неделе всего семь дней, не шесть, не восемь, а семь... Все это говорит об исключительном значении числа семь. Вот имена пророков от сотворения мира - Адам, Нух, Ибрахим, Муса, Иса ибн Масих, Мухаммад и Мухаммад сын Исмаила. Сколько их? Назовите число. - Семь, семь, - вразнобой сказали несколько голосов. - Теперь ответьте мне, ради Бога, сколько должно быть имамов? - Семь, - дружно сказали из зала. - Шестым имамом, как вы все знаете, был Джафар ас-Садик, да будет доволен им Аллах, значит после его смерти седьмым имамом стал его сын Исмаил. Так ли братья? Гул одобрения был ему ответом. Но вдруг, чей-то одинокий, но звучный и уверенный голос спросил: - Скажи, ради Аллаха, каким образом Исмаил, умерший в 145 году от неумеренного потребления вина, мог стать седьмым имамом, в то время как его отец Джафар ас-Садик умер в 148 году, то есть на три года позже своего сына. К тому же Джафар лишил Исмаила права наследования имамат за непотребное поведение. - Кажется, среди нас шпион, - угрожающе воскликнул оратор, - пусть встанет тот, кто это сказал! В задних рядах поднялся человек в зеленой чалме и спокойно произнес в ответ: - Я не шпион братья. Меня зовут ходжа Кахмас, я богослов и так же, как вы желаю познать истину. Пусть докладчик отвечает на наши вопросы не оскорблениями, а убедительными доводами. - Верно! Правильно говорит, - послышались голоса, - пусть отвечает. - Ну что же, я отвечу, - сказал оратор, - некоторые люди говорили, что Исмаил действительно умер. Другие говорили, что в действительности он не умер, но было объявлено о его смерти из боязни за него, дабы не замышляли убийство. Для этого утверждения имелись доказательства, в том числе следующие - его брат по матери Мухаммад, будучи еще маленьким, подошел к кровати, на которой лежал Исмаил, поднял покрывало, посмотрел на него и увидел, что тот открыл глаза. Он вернулся к своему отцу испуганный и сказал: "Мой брат жив, мой брат жив!". Отец его сказал: "Таково положение потомков посланника - мир ему - в будущей жизни". Другие люди донесли, что они видели в Басре Исмаила после его смерти, как он, проходя мимо паралитика, благословил его и тот исцелился по воле Аллаха всевышнего. Вновь раздался голос ходжи Кахмаса: - Говорили люди, что имам Джафар ас-Садик вел жизнь пассивную и праздную. У него был дом, имение. Он получал отчисления от доходов верующих и пенсию из фонда Хумс. Он жил, окруженный многими одалисками из числа рабынь. Кроме того, однажды к имаму Джафару прибыл посланник от Абу-Муслима, возглавившего тех, кто поднялся на защиту истинной веры, с предложением встать во главе восстания. В письме было написано: "Я уже бросил клич и призвал народ к отвержению правительства Омейядов и к признанию покровительства семьи пророка. Если ты хотел этого, то больше тебе и желать нельзя". Но имам спокойно прочитал это письмо, сжег его на светильнике и попросил беднягу рассказать об этом Абу-Муслиму. - Все не так, братья! - воскликнул оратор. - Имам вел аскетический образ жизни. Его презрение к деньгам достигало таких размеров, что он никогда не прикасался к ним руками. Путешествуя, он никогда не принимал угощение от хозяев. В отношении Абу-Муслима он сказал: "Ты не из моих людей, и сейчас не мое время". Человек в зеленой чалме спросил: - Как случилось, что имам Джафар предал Абу-л-Хаттаба и тот погиб? - Это ложь, - сказал оратор. - Расскажи об этом, - послышались голоса. - Среди приближенных Джафара ас-Садика в самом деле был некий Абу-л-Хаттаб. Имам говорил о нем: "Я боюсь его всегда - стою ли я, сижу ли или лежу в постели". В то время выступить открыто против Аббасидов означало обречь себя на погибель. Но фанатика Абу-л-Хаттаба не интересовали тонкости политики. В одном из споров он даже схватил имама за бороду, и окружающие с трудом смогли оттащить безумца. Абу-л-Хаттаб объявил Джафара "Богом на земле". Когда Джафар ас-Садик узнал о его ложном преувеличении в отношении его, он отрекся от него и проклял. И своим приверженцам приказал отречься от него. Он проявил в этом настойчивость и употребил все усилия в отречении от Абу-л-Хаттаба и в проклятии его. Когда же он отмежевался от него, тот объявил свои притязания на имамат. Когда Иса ибн Муса, военачальник ал-Мансура узнал о его гнусном притязании, он убил его в солончаках Куфы. - Друзья, - сказал ходжа Кахмас, обращаясь к собранию. - Пусть этот человек объяснит нам, почему власть Аббасидов от дьявола? Оратор поднял руку и сказал: - После смерти пророка халифом должен был быть признан Али, муж его дочери Фатимы, который приводился ему двоюродным братом, халифы Омар, Осман и Абу-бекр были узурпаторами. Омейяды обеспечили себе власть убийством сына Али Хусейна и его, близких под Кербелой в 60 г. Аббасиды затем сменили их у кормила власти. Но фактическое обладание властью не может уничтожить права Али и его жены Фатимы. - Почему именно Али? - воскликнул ходжа Кахмас. - После смерти пророка избрали халифами наиболее достойных людей. А уж если говорить о праве наследования по родству, то Аббас, родной дядя пророка, ближе по крови, чем двоюродный брат Али. Оратор поднял руку и сказал: - Коран открыт для всех, но сокровенный смысл его Мухаммад утаил от недостойных сподвижников. Пророк оставил его своей семье, в которой он передается по наследству. Таким образом, законными наследниками являются Али и его потомки. Последним видимым имамом был Исмаил, затем были скрытые имамы, они передвигались по стране тайно, наступило время ас-сатра. Пророк сказал: "Семья дома моего для вас подобна Ноеву ковчегу, кто плывет в нем ,- спасется, а кто не плывет в нем - утонет". Имам времени - один, все остальные имамы - ложные. Потому что наместник пророка должен назначаться по воле Аллаха, а не по воле общины. Оратор замолчал, скрестив на груди руки. - Как же мы узнаем волю Аллаха, - воскликнул ходжа Кахмас, - от кого? Тут поднялся человек в белом берберском плаще, сидевший у стены. Это был уже известный нам Бахтияр. - Во всяком случае, - сказал он, отвечая ходже Кахмасу, - волю Бога мы узнаем не от этого мошенника. Говоря, он подошел к оратору и схватил его за ворот. Тот попытался вывернуться, но двое, сидевших в первом ряду, бросились к нему и схватили за руки. В зале поднялся шум, многие повскакивали с мест, но Бахтияр поднял руку и произнес: - Всем оставаться на местах, дом окружен полицией. Я мухтасиб. Сохраняйте спокойствие, никому не будет причинено вреда. Выходите в сад по одному. Этот смутьян и его сообщники арестованы. А вас всех сейчас отведут в полицию, разберутся и невиновных отпустят. Люди в смятении стали выходить в сад, где им связывали руки и по двое вели в полицию. Имрана отправили вместе с оратором. Их вели двое конвойных, один - впереди, другой - сзади. Когда дорога завела их в тупик, идущий впереди выругался и сказал: - Фарух, кажется, мы заблудились, пошли обратно. Подожди, - он наклонился и стал поправлять сандалии. Проповедник толкнул Имрана в бок и еле слышно сказал: - Возьми его на себя. А сам повернулся и бросился на стоящего сзади стражника, который от неожиданности, пытаясь взмахнуть пикой, выронил ее. Выхватить топорик проповедник ему не дал, несколькими ударами он свалил конвоира на землю и бросился на помощь Имрану, который барахтался в пыли со вторым стражником. Еще один сильный удар, и полицейский остался на земле. Даи помог Имрану подняться, и побежал, увлекая попутчика за собой. * * * Они долго шли по узеньким переулкам. В ночном небе, подгоняемые ветром, неслись облака, в прорехах которых то и дело показывалась луна. Даи, видимо, хорошо знал город, так как шел уверенно и скоро. Имран едва поспевал за ним. Наконец, ведущий остановился у неприметной двери в стене и постучал условным стуком. - Кто там? - спросили за дверью. - Попутчики семерых просят пристанища, - отозвался проповедник. Дверь отворилась. Хозяин дома, держа в руках светильник, проводил их в комнату с двумя лежанками. - Дай нам поесть, - попросил даи, - и вина дай. Хозяин молча кивнул, вышел и через некоторое время вернулся с подносом в руках. Его сопровождала женщина. Она взмахнула белой скатертью, расстилая ее на полу. Хлеб, белый овечий сыр, вареное мясо и овощи, кувшин с вином, две чаши перекочевали с подноса на скатерть. - Хорошо, - сказал даи. Хозяева поклонились и направились к двери. Даи остановил их вопросом: - Как мы будем, есть в темноте? Хозяин извинился и поставил на скатерть светильник - плошку, где в расплавленном масле плавал горящий фитилек. После этого они удалились. - Как тебя зовут? - спросил проповедник. - Имран. - А меня Ибрахим. Ешь. Он разлил вино по чашкам, разломил хлебную лепешку и произнес: - За целость наших голов. После этого выпил вино и принялся за еду. - Ну что же ты? - спросил Ибрахим, заметив, что Имран не притрагивается к вину. - Пей. - Пророк запретил вино, - нерешительно сказал Имран. - Да, это верно, - легко согласился Ибрахим, - но он запретил его не всем. - Как прикажешь тебя понимать? - возмутился Имран. - Час назад ты толковал об истинной вере. Что же получается, на людях ты говоришь одно, а сам делаешь другое? - Во-первых, на проповеди я ни слова не сказал о вине. Но раз уж ты спросил, я отвечу. Тому, кто познал внутреннее, не обязательно соблюдать внешнее, я имею в виду законы шариата. - Но что же получится, если все вообразят, что они познали внутреннее и перестанут соблюдать шариат. - Не все это могут позволить, а только адепты, достигшие определенного положения. Я могу себе это позволить. Я - даи, я познал внутреннее. - Я же не вхожу в число упомянутых тобой лиц, - заметил Имран. - О тебе речь не идет, - высокомерно сказал Ибрахим, - но согласись, воспитанный человек не может позволить себе то, чего не может позволить сидящему рядом. Так что сделай одолжение, выпей вино. Иначе мы не поймем друг друга. Мозги собеседников должны находиться в одинаковой степени безумия или ума. - Значит, все-таки вино вселяет безумие? - Все зависит от его количества, у нас его совсем немного - всего один кувшин. Он подарит легкость нашим мыслям. Имран поднял чашку и выпил вино. - Вот так, - удовлетворенно сказал Ибрахим, - ты кажешься мне смышленым человеком. И раз уж судьба свела нас, расскажи свою историю. - Я из селения Гадрут, - сказал Имран, - я арендовал участок земли и выращивал пшеницу. Мутаккабиль все время увеличивал харадж. Я говорил ему, что не в состоянии платить такой налог, но он только посмеивался. В этом году он назвал мне сумму, которую можно было бы выручить, продав весь мой урожай. Я сказал, что если выплачу ему эту сумму, то мне нечем будет кормить жену с детьми. На что он сказал, что я могу прислать жену ему, он найдет, чем ее прокормить. Имран замолчал, взял наполненную Ибрахимом чашку и выпил. - Что же был дальше? - Я проломил ему голову мотыгой. - Вот как? - Меня арестовали, я ждал приговора. - Как же ты оказался на нашем собрании? - Я сбежал сегодня из тюрьмы. Со мной в камере сидел один из ваших. Он умер вчера. Он объяснил мне, как найти вас. - Как его звали? - Не знаю. Он называл себя рафиком. - Чего ты хочешь от жизни? - Я хочу жить со своей