лся кувшин с водой и чаша. Еще что нибудь, - спросил Петр. Нет, спасибо,- ответил ибн Абдаллах. Петр поклонился, сделал знак хозяйке и вместе с ней исчез. Ибн Абдаллах налил себе воды, сделал глоток, тут же выплюнул и удивленно сказал: Ничего не понимаю, он же мне воды налил, оказалось вино? .Сотрапезник, в этот момент, смотрел куда то в сторону, и вид имел отсутствующий. Ибн Абдаллах укоризненно посмотрел на него и сказал: - Твои шуточки. Ибн Масих спохватился . Извини, вдруг почудилось, что я на той свадьбе, где вина не хватило, и мне пришлось воду в вино превратить, чтобы положить начало чудесам. Пей спокойно,- и засмеялся. Ибн Абдаллах недоверчиво понюхал содержимое чаши и только после этого выпил. - А разве ты согласен с тем, что приписывают тебе,- спросил он, возвращаясь к прежней теме. - Да, как тебе сказать, - задумчиво произнес ибн Масих, - с одной стороны приятно, что за тобой что-то записывали, но с другой, почему-то, люди все равно по-своему поступают. К примеру, я говорил, что торговцев надо изгнать из храма, помню, даже погорячился, опрокинув их лавки.Торговцев церковники изгнали, но, - стали торговать сами. Я говорил, надо разрушить храмы и иметь веру в душе, а они строят церкви, великолепие, которых поражает; драгоценные камни, золотые оклады икон, я как-то вошел в храм под видом калеки. Блеск золота заставил меня думать о богатстве, а ведь я призывал к нищете, я просил своих учеников менее довольствоваться мирским и более верой. Как-то меня спросили ученики, почему, мол, я могу ходить по воде, в то время как они не могут. Я в свою очередь спросил, какую цену имеют для них динарий и драхма. Они ответили - немалую. А я ответил, что для меня они подобны комку земли и именно поэтому я хожу по воду, также легко как по земле. -. Эти ученики, кого хочешь, доведут до исступления,-воскликнул ибн Абдаллах- один тоже ко мне подошел и спрашивает: "О, посланник Аллаха! Какие дела самые достойные". Я ответил: "Вера в Аллаха и подтверждение этого". Он продолжил: "Я имею в виду полегче этого". Я ответил: "Великодушие и терпение". Он опять сказал: "Я имею ввиду полегче этого". Тогда я ему сказал: "Не обвиняй Аллаха по поводу того, что он решил для тебя". Ибн Масих засмеялся и поперхнулся, принялся кашлять. Ибн Абдаллах перегнулся через стол и треснул сотрапезника по спине. От удара ибн Масих выгнулся и сказал: "Полегче. Ну и рука у тебя ". Ибн Абдаллах спросил: Выскочила? Ибн Масих откашлялся, сплюнул в сторону и кивнул. Было бы хуже, если бы в горле застряла, - заметил ибн Абдаллах. Это не кость, - вытирая слезы, пояснил ибн Масих, - хлеб. В этот момент Имрану показалось, что он сошел с ума, иначе, чем можно было объяснить то, что он стоял вблизи двух незнакомых трапезничающих людей и буквально ловил каждое слово их беспредметного разговора. Все то время пока эти люди ели рыбу и пили вино, он с трепетом ждал Слова, иначе, зачем кому-то обладающему властью понадобилось поместить его здесь. Углубившись в собственные мысли, Имран пропустил какую-то часть разговора и вновь, обратив внимание на собеседников, он услышал слова ибн Масиха. ... Он увязался за мной, стал рассказывать о костях, которые он нашел в овраге и стал просить меня, чтобы я его научил словам произносимым при воскрешении мертвых, дабы он смог свершить благое, вернув жизнь тем костям. Я посоветовал ему попридержать язык, и сказал, что не свершают такое подобным образом, посредством простого произнесения, но посредством самого дыхания, которое должно быть чище, чем падающий дождь.Тогда он стал просить, чтобы в таком случае, я сам произнес Божественное слово над костями. И чем больше я его отговаривал, тем более упорствовал этот человек. В конце концов, я понял, что никакие увещевания не вразумят его, ни что не заставит его отступиться. Ибо чем больше советов дают глупцу, тем упорнее он полагает, что его пытаются ввести в заблуждение. Я уступил, произнес Божественное Имя над мертвыми костями и он повелел, чтобы кости приняли свой первоначальный вид, и вдохнул в них жизнь. Что ты думаешь, оказалось, что этим созданием был когда-то лев, едва к нему вернулась сила,как он одним ударом своей могучей лапы раскроил бедняге голову, да так, что из нее как орех из скорлупы, вывалилось то немногое, что было в ней. Я признаться, рассердился и гневно спросил у льва, почему он сделал это, невзирая на мое присутствие. Лев ответил просто: "Он докучал тебе". Поделом ему, - сказал ибн Абдаллах, дослушав до конца, - он заслужил свою участь. Но ты согласился исполнить волю глупца и невольно способствовал его гибели. Я в подобных случаях, когда от меня требовали в доказательство моих слов, сотворить чудо, никогда этого не делал, хотя мог бы воззвать к Нему и посредством Божественного промысла явить чудо, но неверующего ничто не остановит в его заблуждении и явленное мною чудо они бы тот час приписали козням Иблиса, а меня объявили бы колдуном. -Давно хочу тебя спросить, - сказал ибн Масих,- Он действительно дал тебе знать, что Айша не виновна. Он сказал мне, поступай так, как велит тебе твое сердце. Мол, в этом деле главное вера. Но, у меня есть более серьезные претензии к нему. У меня было девять жен, а сын родился от наложницы Мариам. Я думаю, что ему нравится это имя, я ведь тоже рожден от Марии. Но я недолго радовался наследнику. Он тяжело заболел. Я молился и плакал, не переставая, но он все же забрал моего мальчика, а меня еще долго преследовал его запах, я так любил нюхать его , впрочем, тебе этого не понять, у тебя детей не было. Ну откуда тебе знать? Ибн Масих доел свою часть рыбы, с сожалением оглядел груду рыбьих костей и не найдя на них ничего заслуживающего внимания, отодвинул их в сторону. Рядом с ними тут же возник мальчик, который полил им на руки из кувшина и подал полотенце. Совершив омовение, ибн Абдаллах взял чашу с вином, поднес ее к губам и сделал глоток. - Вино! - удивился ибн Масих. Вода, - ответил ибн Абдаллах. Не поверил, взял из его рук и пригубил. Действительно, вода, - согласился ибн Масих. . После этого они оба поднялись и пошли в сторону реки. Эй, вы, - хотел им крикнуть, потерявший терпение Имран, но язык не повиновался ему, он хотел последовать за ними, но ноги отказали ему, осталось только провожать их взглядом. Но они сами обернулись и посмотрели на Имрана. Их лица были приветливы, доброжелательны, несколько насмешливы, а во взорах читалось снисходительное любопытство. Еще мгновение и они скрылись, в невесть откуда появившемся, белом облаке. Изумленный, Имран обернулся и увидел вздыхающего и разводящего руками Петра ключника. А чего же ты хотел, - сказал он, - ты же за ними пошел. Я стою на месте, как вкопанный, - возмущенно сказал Имран. Это ты так думаешь, а на самом деле ты за ними идешь, только куда он тебя выведет, этот путь, еще никто не знает, - и задумчиво добавил, - во всяком случае, ты не из моей паствы. Имран хотел еще что-то спросить, но в последний момент забыл,что именно и тогда он спросил: "А почему ты не дал мне рыбы?" Петр засмеялся в ответ и подняв правую руку, положил ее Имрану на лицо... ... Он лежал у реки, среди валунов, слышал звуки, издаваемые движением воды, общий гул и частное журчание. "Я сейчас приду к тебе" - услышал он чей-то голос. Имран поднял голову и увидел на противоположном берегу человека, удившего рыбу. "Потерпи немного, а то клюет у меня. Первая поклевка за все утро. Ап-п, - и рыбак подсек, и вытащил из реки довольно крупную рыбу. Усач, - довольно сказал человек, - слава Аллаху и его пророку Мухаммаду. Будет сегодня на ужин моим детишкам славная пища. Рыбак спрятал рыбу в холщовый мешок, смотал удилище и по валунам, разбросанным по реке, в несколько прыжков добрался до Имрана и помог ему встать. Поднявшись на ноги Имран, долго оглядывался по сторонам, затем посмотрел на возвышавшуюся в сотне шагов от реки, скалистую кручу на вышине, которой была видна зубчатая стена находившейся там крепости, но тут у него в глазах появились золотые искры и он снова повалился, увлекая за собой рыбака: "Ну, знаешь" - рассердился рыбак, - я согласился помочь тебе, но такого уговора не было, чтобы больной здорового с ног валил. На этот раз Имран быстро пришел в себя. Рыбак помог ему встать, и увлек за собой. Хижина, куда они пришли, была сложена из речного булыжника, с крышей из вязаной соломы. Недалеко от хижины находился естественный навес из виноградной лозы, под которым стоял грубо сколоченный стол с двумя лавками. Навстречу им вышла жена рыбака, женщина такой красоты, что Имран, несмотря на слабость даже невежливо засмотрелся на нее. Но рыбак, ничего не заметив, обратился к жене: - Сегодня Аллах послал нам гостя, рыбу и даже деньги. Пожарь рыбу, надо угостить гостя. Покажи, - потребовала женщина. Рыбак засмеялся и показал ей серебряную монету. -Десять дирхамов - вот за него дали. Попросили покормить и позаботиться о нем. Женщина взяла рыбу и ушла. Рыбак провел Имрана в комнату. Пол в ней был местами глиняный, а местами накрыт матами из вязаного камыша. Садись, - предложил рыбак. Имран опустился на камыши, которые неприятно захрустели под ним. Не грусти, - весело сказал рыбак, - сейчас жена рыбу пожарит, поедим. Если хочешь, даже вином угощу, если ты никому не скажешь, что у меня пил. Имран кивнул. Рыбак полез куда-то в стенную нишу и извлек оттуда глиняный кувшин, две чаши и разлил вино. " Ну, будь здоров" - Он опрокинул в себя вино. Как тебя зовут? - спросил Имран. Петр, - ответил рыбак, - Петр -ключник. Ты что же ключи делаешь. Точно, раньше делал, я в городе раньше жил, потом дела плохо пошли, так я сюда перебрался. Вино сам давил? - подозрительно спросил Имран. Да нет, - сокрушенно сказал Петр, - моего винограда только детям и хватает, зеленый обрывают, поспеть не дают. Свояк гостил, привез в подарок. Имран выпил вино и задал новый вопрос. Кто за меня заплатил? Какой-то человек по имени Назар. А как я вообще оказался у реки? Честно говоря, я сам этого не понял, я удил рыбу, никого не было, а потом поднял глаза, даже испугался, ты лежишь без памяти, а рядом стоит человек, говорит: "Меня зовут Назар, помоги моему товарищу, я дам десять дирхамов за беспокойство. Я говорю, почему сам не поможешь, он говорит, не могу, тороплюсь очень. А он вернется за мной? Нет, сказал, чтобы ты, когда поправишься, позаботился о себе сам. Очень мило с его стороны, - сказал Имран, - честно говоря, меня начинает беспокоить его настойчивая забота обо мне. Петр непонимающе уставился на него. За спиной хозяина показалась хозяйка и сказала -Рыба готова,подавать? Пусть подаст туда, - показал Имран, - под навес. И сам поднялся, вышел наружу. Петр последовал за ним, неся вино и чаши. Сели под навесом, Имран лицом к крепости. Отсюда она была хорошо видна. Над ней поднимался черный туман. Имран пытался вспомнить, что там именно могло исходить таким дымом. Петр, поймав его взгляд, сказал Все, кажется, взяли крепость. Ох, и страху мы тут натерпелись. А этот махди бросился в пропасть и погиб. Вот как, - как можно равнодушно сказал Имран. Но что-то было в его голосе, что-то от чего рыбак, вдруг осененный догадкой, с трепетом произнес: "Уж не ты ли, господин? Имран сделал предостерегающий жест. Мальчик принес хлеб и сковороду, в которой лежали развалившиеся куски рыбы. Имран взял один и осторожно принялся есть. Закончив, сказал: Позови хозяйку. Зачем,- спросил Петр ? Поблагодарить хочу,за рыбу, вкусная. Шутишь,- спросил хозяин,- за такую жарку, надо сковороду на голову одевать.Пять лет бьюсь,бесполезно. Все равно позови,- сказал Имран. Петр Ключник крикнул жену. Появилась хозяйка, и приветливо улыбаясь, подошла к столу.Петр смерил ее взглядом и женщина отступила на шаг. Спасибо милая,- сказал Имран, любуясь красотой женщины,-рыба была очень вкусной. На здоровье господин,- сказала хозяйка,- и обращаясь к мужу добавила,- видишь, что порядочные люди говорят, а тебе никогда не угодишь.. Хозяин криво улыбнулся и сказал : Хорошо иди. Имран сказал: Все ли погибли в крепости, может, кто-то жив, остался, или пленен? Я могу сходить узнать, - предложил Петр. Ты христианин? Мусульманин, - ответил рыбак. Твое имя? - вопросительно сказал Имран. Мусульмане освобождаются от джизьи, - сказал Петр, - поэтому я принял ислам. Понятно, - кивнул Имран. Так сходить? - повторил Петр. Имран колебался, расспросы могут вызвать подозрения. Его не ищут только потому, что никому не может придти в голову, что он спасся. Кроме того, ему не нравилось, что хозяин сам предложил то, о чем он хотел просить. Меня там знают в крепости, - сказал Петр, рассеивая подозрения, - я им часто носил рыбу на продажу. Но рыбы уже нет, - Имран показал на сковороду. Я еще мелюзги наловил, с ладонь величиной, отнесу им. Хорошо, - сказал Имран, - сходи. А ты можешь отдохнуть в доме. Это будет кстати. Полученные в ночном бою раны затянулись, но слабость усилилась. И теперь,когда Петр предложил отдохнуть. Имран сразу ощутил навалившуюся на него усталость. Он поднялся вслед за хозяином, пошел к дому, где лег на указанную Петром лежанку и мгновенно погрузился в сон. Все то время, что он спал, его внутреннему взору был виден только черный дым, поднимающийся над крепостью. Этот дым беспокоил его, так как он никак не мог понять его причину. Это беспокойство пересилило чувство самосохранения и Имран не смог проснуться, когда за ним пришли. Несмотря на то, что Петр, поднимаясь по ступенькам своего крыльца, специально, подвернул себе ногу и упал, наделав немало шуму. Неудача заключалась в том, что первым, кого встретил Петр, подойдя к крепости, был Меджкем. Снискавший доверие Муниса, он с важностью расхаживал по двору среди солдат и офицеров и коршуном бросился, увидев новое лицо. Я, господин, рыбу принес, - в ужасе сказал Петр. Ужас был вызван не внешностью Меджкема, хотя и она не вызывала добрых чувств, а тем что из костра пылающего в середине двора торчали чьи-то ноги. Меджкем заглянул в холщовую сумку и поморщился. Мелковата. Зато свежая, господин, - совладав с собой, произнес Петр. А ты вообще, откуда взялся? - с внезапным подозрением спросил Меджкем. Я сюда всегда рыбу приносил, - отчаянно сказал Петр. И бунтовщикам тоже? Нет. Им не носил, боялся. А где ты живешь? Внизу у реки. Покажи. Отсюда не видно, господин. С какой стороны? С той. Тут Меджкем схватил рыбака за плечо и потащил на крепостную стену. Тяжело дыша, Петр показал домик у реки, казавшийся отсюда игрушечным. Домик находился на одной зрительной линии с каменным желобом, обрывающимся в пропасть. Именно поэтому Меджкем спросил А не встречал ли ты рыбак, подозрительных людей сегодня? Задав вопрос, Меджкем пристально посмотрел в лицо рыбака. Нет, господин, - быстро ответил Петр. Но прожженный царедворец, мастер интриг, Меджкем сразу почувствовал фальшь в его голосе. Порядочные люди, увы, не умеют врать, даже во спасение. Пойдем, - тихо, боясь спугнуть удачу, приказал Меджкем, - пойдем покажешь мне свое жилище. Когда Имрана выволокли из хижины, Меджкем спросил хозяина: -Это кто ? Петр пожал плечами и сказал: -Не знаю. Меджкем повторил вопрос. Не знаю, - повторил Петр,- первый раз вижу. - Но он же находится в твоем доме,- пояснил Меджкем. -. Вор, наверное, - ответил Петр,- забрался в дом, выпил вина и заснул. Я здесь не причем Медина. Месяц спустя. Имран слабо удивился, увидев в тюремной камере еще одного заключенного, ибо он был уверен, что его поместят в одиночку. Имран тут же решил, что это шпион, Тем более что он был без цепей, поздоровался и подошел к стене, которую венчало крошечное вентиляционное окно. Он поднял руку, но дотянуться до окна не было никакой возможности, мешали цепи. Помочь? - спросил сосед по камере. Помоги. Сосед подошел, наклонил спину и уперся руками в стену. Имран кое-как взобрался на него и дотянулся до окошка. За тюремной стеной были видны оливковые рощи, скалы и холмы вдали. Имран слез с доброхота, подобрал цепи пошел и сел у стены, в своей излюбленной позе. Что-нибудь увидел? Имран покачал головой, разглядывая сокамерника. В помещении был полумрак, но Имран разглядел его светлые волосы и сверкающие здоровым любопытством глаза. Как тебя зовут? - спросил Имран. Назар. Имран кивнул. Ты христианин? Назар неопределенно пожал плечами. Имран задал новый вопрос. Это камера смертников? Назар вновь пожал плечами. Наверное. Имран удивился. Ты что же не знаешь, за что сидишь? Назар почесал в голове. Я вообще-то здесь по-другому делу. Понятно, - сказал Имран, хотя ничего на самом деле не понял. Я давно здесь? Второй день, ты был без памяти, когда я зашел сюда, били тебя, наверное, не один час. Я даже поспорил, выживешь ты или нет? Проиграл. Ты удивительно быстро пришел в себя. С кем поспорил? Ты его не знаешь, - махнул Назар, - раны на тебе заживают быстрее, чем на собаке. Имрану не понравилось сравнение с собакой, и он сказал: Попридержи язык, - потом добавил, - Где-то я тебя видел. Твоя судьба решится в течение месяца, - продолжал Назар, не обратив внимания на последнее замечание, - Мунис отправил донесение халифу, но вслед за донесением сам отправился в Багдад, все это продлит твою жизнь, но не надолго, тебя ждет смертная казнь. Жаль, - сказал Имран, - ничего у меня не получилось столько людей погибло из-за меня и все напрасно. Неудачи одних людей дают миру больше чем удачи других, - возразил Назар. Имран тяжело вздохнул. Снаружи донесся протяжный крик муэдзина, призывающий верующих к молитве. Имран сказал: -Человек по имени Назар, два раза спасал меня, таинственным образом вынося с поля боя. Не имеешь ли ты к нему отношения. Насчет первого утверждать не берусь, - ответил Назар, - но спасал тебя действительно я. А кто же ты, ангел? - спросил Имран. Ну, кто про себя такое скажет, - скромно заметил Назар, - скажем так, я посредник или лучше сказать порученец. А разве ты не можешь спасти меня еще раз? - спросил Имран. Нет. Почему? Я не знаю почему, не посвящен, просто у меня больше нет подобных поручений. Между нами, говоря, ты и так перебрал. Это справедливо, я так считаю. Вернее это несправедливо по отношению к другим, чем ты лучше их, да ничем. На тебя обратили внимание только благодаря твоему удивительному, я бы даже сказал возмутительному везению. А после того, как ты, выпутавшись из всех передряг, вновь добровольно напросился на неприятности, было решено оказать тебе покровительство. Но теперь твое время вышло. А может, ты еще раз спросишь? - с надеждой спросил Имран. У меня нет такого права. Они сами приказывают, когда сочтут необходимым. Назар помолчал, затем добавил. Впрочем, тебе никто не может запретить использовать свое необыкновенное везение и попробовать спастись еще раз. Спасибо и на этом, - усмехнулся Имран. Он поднялся и стал расхаживать по камере. Назар с улыбкой наблюдал за ним. А чему ты радуешься? - не глядя на него, спросил Имран. Назар пожал плечами. Зачем ты здесь, если у тебя нет поручения, или ты пришел полюбоваться на мою казнь? Ну, можно так расценить мой визит, а можно сказать, что я пришел проводить тебя в последний путь. Все зависит от точки зрения и от характера, который эту точку определяет. Но ты уже высказал свою точку зрения и в связи с этим я должен определить ее, как редкое свинство, учитывая все то, что я для тебя сделал. Или ты думаешь, что тот лаз в скале выводил к реке, нет, ты ошибаешься. Он заканчивался змеиной ямой. Прежний владелец очень любил отпускать провинившихся крестьян на волю по этому каменному желобу. Они подобно тебе, радовались, попав в этот лаз, думали, что избежали неминуемой смерти. Я поймал тебя в самом конце, затем мне пришлось прогрызть скалу зубами. Я теперь долго не смогу грызть баранью лопатку, а ведь это мое любимое блюдо... Ну ладно, извини, - сказал пристыженный Имран. Возмущенный Назар поднялся и шумно дыша, принялся расхаживать по камере. Ну, хорошо, я свинья неблагодарная, - воскликнул Имран, разведя руками, - удовлетворит тебя это извинение. Назар остановился, довольно кашляя. Ну, учитывая то, что ты мусульманин, да. Назар удовлетворенно опустился на корточки. Имран подошел, сел, прямо напротив него и, заглянув ему в глаза, с изумлением обнаружил, что у Назара нет зрачков. В глазных яблоках светилась небесная синева, сквозь которую был виден какой-то дворец сотканный из облаков. У Имрана заслезились глаза. Он вытер слезы, отодвинулся и попросил: Сделай для меня одно одолжение, я буду тебе обязан. Какое одолжение? - настороженно спросил Назар. Сообщи одному человеку о моем положении. А ты знаешь, что со мной сделают, если узнают об этом? Меня лишат света. Имран развел руками. Подумаешь, меня лишили свободы, и вот - вот, лишат жизни, а ты боишься лишиться света. Да в темноте по нынешней жаре, даже приятней, прохладней во всяком случае. Ты не понимаешь, - со знанием дела, сказал Назар, - темнота - это нечто большее, чем простое отсутствие света, это тоже материя, но иная, та от которой отказались. Имран тяжело вздохнул, пошел и лег на земляной пол лицом к стене. Назар вновь поднялся и стал нервно ходить по камере, бормоча что-то себе под нос. Имрану показалось, что он слышит такие слова, как "неблагодарность" и "против правил". Продолжалось это довольно долго. Имран даже успел слегка задремать, когда Назар остановился за его спиной и глухо спросил: Имя? Ахмад Башир. - не оборачиваясь, ответил Имран, - последний раз я его видел на борту торгового судна отправляющегося в Сицилию. Я ничего не обещаю, - сказал Назар. Когда Имран обернулся, в камере уже никого не было. Имран улегся поудобней и закрыл глаза, намереваясь заснуть. Но снаружи загремел засов, дверь отворилась, и в камеру вошли люди. Имран услышал голос, от которого у него холодок побежал по спине, он испытал чувство, которое испытывает человек, когда слышит шипение змеи. Насмешливый голос: Кажется, о "Махди" ты, наконец, таки обрел достойные тебя стены. Имран медленно поднялся на ноги и, растянув лицо в улыбчивой гримасе, повернулся к говорящему. Меджкем стоял, вдев большие пальцы одной руки за пояс, перетягивающий его рваный местами, халат, в другой он держал четки Имрана. Он был безоружен, но у двух стражников, стоявших по бокам от него имелись и алебарды и табарзины. Имран перебрал в уме несколько вариантов ответа, но остановился на простом вопросе: Ворота ты открыл? Я, - с гордостью сказал Меджкем. Продолжая улыбаться, Имран сказал: - Я раньше думал, что подлость и предательство - это вынужденные человеческие поступки. Обстоятельства складываются так, что человек проявляет слабость. Я даже сам, когда-то оказался в подобной ситуации. Но потом выяснилось, что мой поступок не оказался решающим. То есть даже вынужденное предательство порядочного человека не приводит к тяжелым последствиям, в то время как, негодяй, я имею в виду тебя Меджкем, в любой ситуации будет поступать в соответствии со своими порочными склонностями. По мере того, как Имран говорил, Меджкем все более мрачнел, и когда наступила пауза, он сказал: - Ты стал не в меру болтлив. Имран молчал, размышляя над причиной визита Меджкема. - Мунис получил приказ халифа,-продолжал Меджкем, - не медля ни секунды вернуться в Багдад. Там началась заварушка, айары зарезали начальника тайной службы, когда арестовали зачинщиков, начался бунт. Так что пока его нет, ты в моей власти. -. Айары отомстили Абу-л-Хасану,- понял Имран,- и в этом тоже была его вина. Спокойная задумчивость заключенного ввела Меджкема в заблуждение и он, потеряв бдительность, неосторожно приблизился к Имрану. Наш герой молниеносно накинул на шею негодяя цепь и, повалив на пол, принялся душить. Меджкем захрипел, вцепился Имрану в лицо, раздирая его в кровь. Стражники бросились их растаскивать, но сделать это было не просто. И поскольку глаза Меджкема уже вылезли из орбит, им пришлось треснуть заключенного по голове тупым концом алебарды и только после этого, Меджкема удалось освободить от цепи. Имран лежал без чувств. Меджкем отдышался и стал бить бездыханное тело ногами. Один из стражников оказался совестливым и помешал ему. Тяжело дыша, Меджкем вышел из камеры, за ним последовали стражники. Лязгнул засов. Наступила тишина. Две женщины сидели на ступеньках Мединской Соборной мечети в окружении нищих. Одна из них, держась двумя руками за выпуклый живот, сказала: Вот опять толкнул. Кажется ногой. А как там мои дети? - отозвалась вторая, - Сначала отца не было, теперь вот матери лишились. Ох, и дура же я. На что рассчитывала. Соседка стерва надоумила, мол, жену другую завел, а он оказывается, рассудка лишился, мессией себя вообразил. Может это не он. Мало ли пророков бродит по земле, ловят их бьют, казнят. Даже еще и лучше, если это не он, потому что этого должны казнить. И кому ты поверила, разбойнику. Вот, опять толкнул. Мне бы увидеть его, - сказала Фарида, рассеянно глядя на людскую толпу, - хотя я чувствую, что это он. А ты не чувствуешь, Анна? Анна пожала плечами. Но ты все-таки скажи, если это не его ребенок, зачем ты последовала за мной? Я не могу этого объяснить, - призналась Анна, - но я клянусь тебе всеми святыми, что это ребенок Абу-л-Хасана. Людей все больше и больше, - заметила Фарида, - паломники прибывают. Посмотри, какой щедрый господин, - толкнула ее Анна. Фарида повернула голову. Некий паломник в белых одеяниях щедро оделял нищих звонкой монетой. Может и нам перепадет, - загадала Анна, - ведь на ужин у нас ничего нет. Не беспокойся милая, - сказал нищий, сидевший неподалеку, - в Медине еще ни одна нищенка не умерла с голоду. Жертвенного мяса, здесь всегда вдоволь. Щедрый господин поравнялся с ними, бросил перед Анной серебряный динар, повернулся к Фариде и неожиданно расплылся в улыбке. Мир тесен! - воскликнул он. Тесен, - согласилась Фарида, - но не так, как хотелось бы. А ты что же теперь в ислам подался. Нет, - ответил Назар, - я как был несторианцем, так и остался, но мой пытливый ум ученого требует знакомства со всеми конфессиями. И должен признаться, что я нахожу истину во всех религиях мира. А как твои дела, женщина нашла своего беспутного мужа? - Эй, полегче в выражениях, - грозно нахмурилась Фарида, - какой ни есть, а это мой муж и не тебе судить о нем. - Ну, прости, - смиренно сказал Назар, - ты, по-моему, сама его в этом подозревала - Тебя это не касается, - отрезала Фарида, - а если ты такой умный, господин - всезнайка, скажи, как мне увидеть лжепророка сидящего в Мединской тюрьме. Назар вместо ответа перевел взгляд на Анну и сказал: - А у тебя, я смотрю, попутчица появилась, да прехорошенькая. К тому же она скоро мальчика должна родить. - Ты что же, врач? - насмешливо спросила Анна, - То же, мне повитуха. - Ну, в некотором роде, врач, - признался Назар, и Анна вдруг поверила ему. - А нельзя ли девочку? - попросила она. - Нельзя, - категорически сказал Назар, и посмотрев на Фариду, слушавшую их диалог с мрачным видом, добавил: - Ты правильно здесь села. Не уходи отсюда, потому что никто не может пройти мимо церкви, то есть мечети. Он поклонился, отступил назад и смешался с толпой паломников. - Это кто? - с любопытством спросила Анна. - Монах, третий раз попадается мне на глаза, очень странный человек. - Это неспроста, - задумчиво сказала Анна, - видимо, он что-то знает, зря ты его так легко отпустила. Теперь то и захочешь, не отыщешь в этой толпе. Анна долго вглядывалась в людской поток паломников, и вдруг подхватив живот со словами: "Я сейчас" бросилась в толпу. Фарида, не медля ни секунды, бросилась за ней. Некоторое время Анна пробиралась сквозь толпу, очевидно преследуя какого-то человека. Фарида следовала за ней отставая на несколько шагов, пока, наконец, Анна не вцепилась в руку какого-то паломника. Меджкем жил рядом с тюрьмой. По распоряжению Муниса ему отвели комнату в караульном помещении. Задача его была выполнена, но он решил, воочию, убедиться в том, что Имран казнен, и лишь после этого вернуться в Кайруан. Несмотря на все просьбы, Мунис не отдал ему Имрана. Сам Меджкем явился к Мунису под видом кровника Имрана, а после того, как он помог взять крепость, Мунис вовсе проникся к нему доверием. Поскольку Мунис получил приказ немедленно возвращаться, то он заключил Имрана в тюрьму Медины, а сам вернулся в Багдад. В этот день, дороживший своей внешностью Меджкем, зашел к тюремному лекарю и наложил повязку, на свою шею, на которой остались синяки от цепей Имрана. После этого он отправился в город, побродил немного и заглянул на рынок, купить себе еды на ужин. В том, что с ним произошло дальше, он была повинна его жадность. В поисках все более дешевого сыра, он обходил лавку за лавкой. В седьмой по счету, он бесцеремонно оттеснил от прилавка человека показавшегося ему смутно знакомым. Напрягая свою память, он взял в руки круг желтого овечьего сыра исходившего слезой. Очень свежий сыр, господин, - сказал продавец. Сам вижу, - буркнул Меджкем, поглядывая на спину уходившего человека. Сыр покупать он не стал, бросил на прилавок и выскочил из лавки. Но на рынке было многолюдно, и интересующий его человек уже смешался с толпой. Вглядываясь в лица прохожих, Меджкем отправился в тюрьму. На полпути к ней из стенной ниши выступила женщина и, схватив его за руку, тихо спросила: Не хочет ли господин развлечься? Покажи лицо? - приказал Меджкем. Она откинула платок, и Меджкем спросил: Сколько? Всего два дирхема, господин. Один, - стал торговаться Меджкем. Женщина не стала спорить, и он пошел за ней. Она не была красавицей, но и не была профессиональной шлюхой. Именно поэтому Меджкем почувствовал острое желание. Идя за ней по уличному лабиринту, он пытался угадать формы ее тела. С порядочной женщиной всегда приятней возлечь. Связь с проституткой и грехом то не назовешь, язык не поворачивается. "Видимо нужда заставила, - подумал Меджкем и решил дать ей все-таки два дирхема, пусть запомнит его доброту. Сюда, господин, - сказала женщина и вошла в неприметную дверь в стене. Меджкем последовал за ней и оказался в помещении, лишенном окон и оттого сумрачном. Дверь за ним, кто-то закрыл заботливой рукой. После яркого дневного света, глаза плохо видели. Меджкем напрягая зрение, окликнул женщину, но в следующий миг чья-то сильная рука взяла его за горло и придвинула к стене. Меджкем схватился за рукоятку кинжала, но на ней уже лежала чья-то ладонь. Полузадушенный, он прохрипел: Возьмите все деньги, но сохраните жизнь. Возьмем, - сказал человек, державший его за горло, - все возьмем и деньги и жизнь твою поганую, возьмем. Зря я тебе жизнь тогда сохранил подлая твоя душа. А ну скажи, за кем ты здесь шпионишь? Клянусь, ни за кем, - в ужасе сказал Меджкем. Он узнал этого человека. Встреча с ним всегда заканчивалась для Меджкема большими неприятностями, и сейчас она, видимо, не сулила ничего хорошего. Хорошо, поставим вопрос иначе. Что ты здесь делаешь? Совершаю хадж, я паломник, - сказал Меджкем, и сам почувствовал, насколько фальшиво прозвучали эти слова. Надо же, какое совпадение, - сказал грабитель, - я ведь тоже паломник. Вообрази себя, снится мне мой друг, ты его знаешь, Имран его зовут, и говорит, мол, Ахмад Башир закоснел ты в грехе, соверши хадж. Я ему отвечаю, попозже, сейчас не могу, только женился, жена молодая. Что ты думаешь, на следующий день, то же самое. Когда он мне приснился в третий раз, я понял, что надо ехать, дело серьезное. И точно, приезжаю - ты, а где ты, значит дело нечистое Ахмад Башир извлек кинжал из ножен Меджкема, обшарил его одежду, нашел четки,положил себе в карман и отступил назад. Действительно, - робко улыбаясь, сказал Меджкем. Только, с каких это пор паломники селятся при тюрьмах? Меджкем не ответил. Кажется, ты что-то недоговариваешь? Меджкем продолжал хранить молчание. Держа кинжал в левой руке, Ахмад Башир подошел ближе, и острием клинка приподнял подбородок пленника. Там в тюрьме сидит один пророк, каких вообще-то много сидит в тюрьмах. Но этот, понимаешь ли, мой друг. Да ты его знаешь, Имран его зовут. У меня есть подозрение, что ты, поскольку тоже живешь в тюрьме, имеешь к моему другу какое-то отношение, и мне думается самое непосредственное. Что скажешь? Убери кинжал, - процедил сквозь стиснутые зубы Меджкем. Расслышав новые нотки в его голосе, Ахмад Башир опустил кинжал. Потрогав подбородок, Меджкем обнаружил на пальцах каплю крови. С ненавистью смерил Ахмад Башира взглядом, вытер об одежду кровь и сказал: Это ты просил свидание с ним сегодня утром. Ты догадлив, - сказал Ахмад Башир, - это был я. Не надо быть семи пядей во лбу, - устало заметил Меджкем, от напряжения у него тряслись ноги, - Я уже давно заметил, стоит мне взять его в оборот, так тут же появляешься ты, в виде какой-нибудь безобразной старухи. - Но, но, - оскорбился Ахмад Башир, - не такая уж она была и безобразная, разве ты не обратил внимание на ее задницу? В прошлый раз, ты меня обвел вокруг пальца, но в этот раз ничего у тебя не выйдет. Ахмад Баширу это заявление не понравилось. Засунув кинжал за пояс, он взял Меджкема за грудки, и слегка приложил его к стене. От удара, Меджкем прикусил язык и далее говорил пришепетывая. Ты мозесь бить меня скойко угодно, но твоему дьюузку это не помозет. Ты что-то путаешь, - сказал Ахмад Башир, - ты не ученик, а я не школьный учитель, я не собираюсь тебя бить, я просто убью тебя, если ты не поможешь ему выйти из тюрьмы. Ведь это ты засадил его туда? Моя смейть не помозет ему выйти из тюйьмы, ему тепей вообще ничего не помозет, он смейтник. Когда я с ним познакомился - десять лет назад, он уже был смертником, но жив до сих пор и мне кажется, что он еще нас с тобой переживет. И ты ему в этом поможешь. Ты пьеувеичиваесь мое значение в этой тюйьме, у меня нет таких пойномочий. Его судьбой распоряжается Мунис. Это имя ничего не говорило Ахмад Баширу. А если я расскажу этому Мунису о том, что ты фатимидский шпион. Меджкем пожал плечами. Дикция его улучшилась, и он стал говорить внятно. Сказать ты можешь все, что угодно, нужны доказательства. Имран подтвердит. Кто поверит словам государственного преступника, посягавшего на основы Аббасидского халифата, а ты его сообщник. Значит, шансов у нас нет? - спросил Ахмад Башир. Увы. И мы не договоримся? Нет, мы не договоримся, - нагло сказал Меджкем, - придется тебе отпустить меня, а самому уносить ноги. Он одержал вверх, это было очевидно. Ну ладно, - упавшим голосом сказал Ахмад Башир, - я вижу, тебя голыми руками не возьмешь. Это ты верно заметил. Где здесь выход? Там, - показал Ахмад Башир. Слушай, - сказал воспрянувший Меджкем, а где та шлюшка, я могу дать ей два дирхема, как она просила. Это была жена Имрана, - ответил Ахмад Башир. Вот как, в таком случае я дам ей целый динар, - оживился Меджкем. Хорошо, я передам ей, как выросла она в твоих глазах благодаря своему мужу. Имрану я думаю, тоже приятно будет узнать, что за его жену предложили большую цену. Только скажи мне на прощание, это ты способствовал заключению в тюрьму Имрана. Я, - сказал Меджкем, отпираться более не имело смысла. У тебя личные счеты с ним. Вот еще, Убайдаллах послал меня. У меня не было выбора. После того как вы выскользнули из моих рук, я носил петлю на своей шее вместо воротника. Тебе, кстати я даю остаток этого дня, на то чтобы ты убрался из города.И верни мне четки. Аллах велик, - сказал Ахмад Башир, - и я надеюсь, что он простит мне этот грех, у меня нет другого выхода. Левой рукой он прислонил Меджкема к стене, а правой нанес ему прямой и точный удар в сердце. Меджкем слабо вскрикнул. Ахмад Башир отпустил агонизирующее тело, бросил окровавленный кинжал и вышел в соседнюю комнату, где сидел старик хозяин дома и с невозмутимым видом перебрал четки. Я его убил, - нервно сказал Ахмад Башир. Старик кивнул. Его надо тайно закопать, - продолжал Ахмад Башир. Старик кивнул. Я хорошо заплачу за твою помощь. Старик кивнул. А где женщина? - спросил Ахмад Башир. Старик, наконец, разверз уста. Ушли в баню. Как ушли в баню, - поразился Ахмад Башир. Сегодня женский день, - просветил его старик. Но я же там, - возмущенно недоговорил Ахмад Башир, - показывая на соседнюю комнату. Женщина должна мыться чаще, чем мужчина, - невозмутимо сказал старик, - она грязней, чем мужчина. Разве ты не знал этого? Я давно это подозревал, - ответил Ахмад Башир. Десятого числа месяца зу-уль-хиджа Ахмад Башир собственноручно зарезал купленных барана, козу и молодого верблюда в память о готовности Ибрахима принести в жертву собственного сына, вместо которого по велению Аллаха в самый последний момент был заклан баран. Затем он отправился к брадобрею, который выбрил ему остатки волос на затылке. Только после этого Ахмад Башир вздохнул с облегчением и вернулся в Медину, где его дожидались Фарида и Анна. Позади были, таваф,- семикратный обход Каабы, сай - ритуальный бег между холмами Сафа и Марва, также семикратный, малое паломничество к долине Мина, вукуф - предстояние перед Богом на горе Милости, мудзалифа - молитва на равнине расположенной между долинами Арафат и Мина. Ахмад Башир уклонился только от джамфы - обряда побиваниями камнями сатаны. Злую силу олицетворяли три каменных столба, в которые каждый паломник должен был бросить заранее припасенные камешки. Ахмад Баширу это показалось смешным, к тому же он совершенно не боялся сатаны. А боялся он только одного, вернувшись в Сицилию не застать в недавно купленном роскошном доме, Анаис. Девушка, с которой его свела судьба, охотно откликалась на это имя. Уезжая, Ахмад Башир совершил с ней обряд бракосочетания, но это не успокоило его. Он не хотел оставлять ее одну, но мысль совершить хадж, единожды посетившая его, уже не выходила из головы. Это было совершенное наваждение. Ахмад Башир никогда не отличался особенным благочестием. Но, когда-то слышанная сура из Корана, вдруг выплыла из каких глубин памяти, как будто кто-то начертал ее небесными чернилами. "Совершить при этом доме праздник для Бога, обязанность на людях, - на том, кто в состоянии совершить путешествие к Нему". Ахмад Башир даже запомнил тот миг, когда он подумал об этом. Он возлежал с Анаис, наслаждаясь совершенной иллюзией. Время словно повернуло вспять. Знойный день, прохлада навеса на плоской крыше дома и молодая девушка, покорная его желанию. Ахмад Башир держал в руке золотой кубок, полный вина и собирался поднести его ко рту, когда кто-то толкнул его под локоть. Да так, что он пролил при этом вино, на себя и на девушку. Опять напился, - неприязненно заметила при этом Анаис. Вовсе я не пьян, меня кто-то толкнул, - огрызнулся Ахмад Башир. Вот-вот, я об этом и говорю, Ахмад Башир оглянулся, на крыше