лице возле импровизированной больницы, Талита Варр попробовала вспомнить, когда в последний раз она слышала здесь поющие голоса. Когда-то туземцы каждое изменение своего настроения отмечали подходящей к случаю песней - от нежных любовных мелодий юности до стонущих стансов, которыми сопровождались тяжелые работы и "погребение" колуфов в песке. Сейчас слишком многие туземцы ослабели от голода, так что тяжелые работы оставались незаконченными, а те немногие колуфы, которых удавалось поймать, хоронились в трагической тишине. Песен больше не было, одни жалобные причитания над мертвыми - как раз сейчас Талита услышала начало этого обряда. Содрогнувшись, она уныло поплелась к пляжу, где должна была встретиться с Эриком Хортом. Он одиноко сидел среди пустого песчаного пространства. Теперь уже не осталось здоровых ребятишек, чтобы плавать и резвиться в воде. Она спросила: - Ты слышал? Он кивнул: - Туземцы отдали твоему дядюшке все, что он запросил. Они пошли по песку в направлении медицинского центра. Сначала шли молча, опустив глаза на пустой, покрытый ветровой рябью песок. - Это была их последняя надежда на помощь суда, - наконец сказал Хорт. - Странно, но Форнри не кажется встревоженным. Он говорит, что это часть Плана. - У меня на завтра назначена встреча с дядей, - ответила она. - Я снова попробую уговорить его пригласить опытного специалиста по питанию. Должны же мы отыскать что-то пригодное для замены их прежней еды. Ах, если бы они только поверили нам... - Они не верят нам, - отозвался Хорт. - Если есть что-то, что виновно в той беде, в которой они оказались, больше всего, так это вопрос о доверии. Им нужна помощь, а они никому не верят. Обернись, но только очень медленно, будто случайно, и погляди на кусты на обрыве. Она послушалась и увидела двух туземных ребятишек, которые подглядывали за ними из-за кустов. - Просто парочка ребятишек, - сказала она. - Каждый раз, как ты видишь двух, там есть еще десяток, которых ты не заметила. Слабые и голодные, они неотрывно следят за каждым иностранцем на Лэнгри, который почему-то покинул стройплощадку. Они регистрируют все наши движения и регулярно доставляют свои отчеты в секретный штаб туземцев. Занимаются они этим с тех самых пор, как твой дядюшка основал посольство. И, несмотря на недоедание, они продолжают делать то же самое и сейчас. Можно было бы предположить, что они к этому времени уже должны верить тебе и мне, но они не верят. За нами следят, куда бы мы ни пошли. Ты этого не знала? Она покачала головой. - Впрочем, я не удивлена. Они имеют полное право... Он отпустил ее руку. Оба остановились и поглядели в глаза друг другу. - Хочешь присоединиться ко мне в одном эксперименте? - спросил он. - Есть нечто, что я уже давно намереваюсь исследовать, но я знаю, что туземцы немедленно остановят меня, если поймают. И существует только один известный мне способ, с помощью которого можно стряхнуть этот "хвост". Талита с трудом подавила желание оглянуться на ребятишек. - А что за способ? - Пойдем, я покажу тебе. Они повернули обратно, покинули пляж, пересекли прибрежную лужайку и по тропе углубились в лес. Тут тропка раздваивалась. Одна ветвь круто ушла вверх по склону, и когда они свернули на нее, Талита увидела далеко впереди юную туземную пару. Они шли в том же направлении, нежно обнимая друг друга за талию. - Где мы? - спросила она. Хорт махнул рукой в сторону вершины холма. - Это Холм Приюта. - Холм Приюта? - как эхо повторила она. - Никогда не слыхала о таком. - Она огляделась. - Нет, никогда тут не была. - Надеюсь, что это так, - сказал Хорт, слегка усмехнувшись. - Что ты хочешь этим сказать? Он покачал головой и очень осторожно, почти незаметно, оглянулся назад. - Мы привели за собой целый выводок, - сказал он недовольно. - Это и был эксперимент? Ты думал, что они сюда не придут? - Надеялся, что здесь они не будут следить за нами, хотя, возможно, они просто решили убедиться, что мы идем именно туда. - А куда мы идем? - На Холм Приюта. Когда они вышли наверх, она поняла, как возникло это название. Вдоль тропы с обеих сторон открывались ходы в маленькие лесные прогалинки. На одной из них она увидела ту юную пару, которая шла впереди. Теперь они лежали, крепко сжимая друг друга в объятиях. Талита стыдливо отвела глаза, а затем удивленно поглядела на Хорта. Он снова оглянулся назад, и они молча пошли дальше. Затем, прежде чем она поняла, что происходит, Хорт увлек ее на прогалинку на противоположной стороне тропы. Талита яростно боролась, когда он попытался обнять ее. - Вот, значит, что у тебя называется экспериментом! - яростно кричала она. В тщетном желании освободиться Талита стала бить его по лицу. - Тихо, - шепнул он ей. - Это единственная возможность отделаться от нашего эскорта. Но она продолжала вырываться. - С такими, как ты, эскорт просто необходим! - Да тихо ты! Если мы будем действовать не по привычному для них сценарию, они никогда от нас не отстанут! Затем его губы отыскали ее, и она прекратила сопротивление. Мгновение, час, вечность лежала она в его объятиях на мягком, но упругом покрове папоротников, пока наконец не открыла глаз, еще не веря случившемуся. Хорт разжал руки и приподнялся. - Думаю, они ушли, - сказал он. - Так им и надо, они многое потеряли, - прошептала Талита, привлекая его к себе. Его борода щекотала ее лицо, закрывала глаза, его губы снова прижались к ее губам, и она вновь услышала слова, которые он шептал в угаре счастья: - Если бы нам можно было думать только о себе... Они называют это место Раем, но для меня он стал таким, только когда в нем появилась ты... Но туземцы... Радость Талиты словно улетучилась, и она резко села. - Туземцы продолжают умирать от голода. Что ты хотел узнать? Хорт встал и помог ей подняться. - Здесь есть тайная тропа. Я хотел бы узнать, куда она ведет. Он прошел к выходу с лужайки, осторожно выглянул, чтобы увидеть, что творится на тропе. Потом вернулся к Талите. - Они ушли. Ты очень убедительно сыграла этот акт. Она, смеясь, обняла его, а когда они отпустили друг друга, шепнула: - Ты и сам сыграл первый сорт. Но разве была необходимость забираться на такую верхотуру, чтобы разыграть эту сценку? Хорт улыбнулся: - Ты и в самом деле не знаешь, где мы находимся? Она отрицательно покачала головой. - Это Холм Приюта. У каждых двух-трех деревень есть такой холм. Это место, где молодые пары, собирающиеся жениться, могут без помех флиртовать и ухаживать друг за другом. Это единственное место в Лэнгри, где действует закон охраны частной жизни. Пошли. Ребятишки будут ждать нас у подножия Холма, а мы должны свернуть в сторону, для чего нужно вернуться немного назад. Узкая тропинка, по которой явно ходили очень редко, повела их вниз в направлении, противоположном тому, откуда они пришли. Убедившись, что за ними никто не следит, Талита и Хорт бегом пересекли поляну, углубились в лес и пошли по кругу, пока не вышли на одну из главных троп. Хорт шел впереди, показывая дорогу. Нужная ему перпендикулярная тропка была столь мало заметна, что он пропустил ее, и они долго искали в кустах этот потайной поворот, пока наконец не наткнулись на него почти случайно. Начало тропки было замаскировано лианами, которые следовало осторожно раздвигать, чтобы проникнуть в образовавшееся отверстие. Теперь они стояли на широкой тропе. Она оказалась не только гораздо шире прочих лесных троп, насколько могла судить Талита, но было видно, что кустарники по обеим сторонам тщательно подрезаются. Получилось что-то вроде очаровательной дорожки для катания верхом. Дорожка стала еще загадочней, когда выяснилось, что она совершенно прямая. Другие лесные тропы петляют, обходят деревья, огибают болота и чащобы, следуют течению ручьев, а эта шла прямо - совсем как триангуляционная просека. Ничего не требовалось обходить, а от срубленных деревьев не осталось даже пеньков, хотя совершенно ясно, что когда-то они тут были. Нужно было вернуться на Холм Приюта прежде, чем дети заподозрят обман, а поэтому они ускорили шаги. Широкая просека создавала кое-какие удобства - они теперь шли рядом, а Хорт мог даже обнимать Талиту одной рукой за плечи. - Ты когда-нибудь видел здесь такие прямые лесные тропы? - Нет, и столь широких тоже не видел, - ответил Хорт. - Что же такое может находиться в конце пути, что притягивает к себе столь оживленное движение? - Вот это мы и пытаемся узнать. Единственным препятствием, которое им пришлось преодолевать, была небольшая речка. Они перешли ее вброд и вскоре увидели, что дорога впереди кончается в сиянии ярких солнечных лучей. Перед ними открылась обширная лесная поляна, грубо овальной формы, покрытая высокой густой травой и цветами. На минуту они остановились, чтобы оглядеться, а потом почти одновременно увидели ЕГО - огромный заржавленный и раздавленный корпус старого корабля-разведчика. За прошедшие десятилетия лесные заросли настолько скрыли его первоначальную форму, что если бы не открытый люк и не ржавый трап, они бы не узнали, что это такое. Они кинулись к кораблю. У подножия трапа Хорт остановился и присвистнул. - У кого-то вышла крутая посадка. Случилось это много-много лет назад, носато объясняет множество вещей. По шаткому трапу они вскарабкались наверх и вошли внутрь корабля. Осторожно ощупью прошли по узкому коридору и оказались в капитанской рубке, куда сквозь трещины в обшивке проникали узкие полоски солнечного света. Там, на столике для курсовых карт, в крошеве пыли валялись странные предметы: судовой журнал, несколько книг, ржавый перочинный нож, испорченный компас, четки. А в самом центре столика лежал букет совсем свежих цветов. - Святилище! - вскричала Талита. Хорт взял в руки судовой журнал. - Этот судовой журнал, - сказал он, - может ответить на вопросы, которые я задаю себе с самого прибытия на Лэнгри. Давай возьмем его наружу и посмотрим что к чему. Они сели рядышком на верхней ступеньке трапа, держа журнал так, чтобы можно было читать вместе. - Написано с использованием старинного алфавита, - сказал Хорт, листая журнал. - Ты разбираешь текст? - Плоховато. - После того как корабль потерпел крушение, журнал, по-видимому, превратился в дневник и еще... - Он молча рассматривал свою находку. - И еще не знаю во что. Давай читать с самого начала и посмотрим, что нам удастся узнать. Они стали вместе читать страницу за страницей. Его звали Керн О'Брайен. Был он мелким свободным торговцем, который ухитрился украсть или купить устарелый корабль-разведчик и стал мотаться по всей галактике, извлекая из этого массу удовольствия в дополнение к небольшой прибыли и получая уйму свежих впечатлений. Занимался он и нелегальным поиском полезных ископаемых, но только когда хотел. Потом слу- чилось чудо, и он наткнулся на богатейшее месторождение, но, видимо, особой радости не ощутил. На пути к цивилизации он потерпел крушение и вынужден был остаться среди туземцев планеты. Он путешествовал, искал металлы, добавил балансир к охотничьим лодкам, чтобы увеличить их остойчивость во время страшных схваток с колуфами. В конце концов прирожденный бродяга Керн О'Брайен осел на одном месте. Да и куда бы он мог уехать? Он женился, стал одним из самых уважаемых членов Совета, а потом и лидером всей планеты. И пока шли описания скромных событий этих лет, Хорт и Талита увидели постепенное, но заметное изменение в мыслях и чувствах О'Брайена. Он сам превратился в туземца, стал одним из них, и к нему пришли опасения за их будущее. В судовом журнале он изложил тонкий анализ главного потенциала развития планеты, возможность ее превращения в планету-курорт. Такому анализу позавидовал бы сам Уэмблинг. Более того, О'Брайен проанализировал и вероятную судьбу самих туземцев. Он записал: "Если я доживу, этого не случится. Если я умру, то оставлю им План, которому они должны неуклонно следовать". - Так! - воскликнул Хорт. - Но это же невозможно! Такое одному человеку не под силу. Он учил туземцев теории государства и права, экономике, истории, наукам, языку, политике, колониальному управлению, его программа напоминала университетскую. Он обучал их даже военному искусству. Как мог один человек, к тому же не слишком образованный, как мог он свершить такое? - Он сделал больше, - ответила Талита. - Он обучил их Плану. "Первое приземление, скорее всего исследовательского корабля (государственного или частного). Шаги подготовки к захвату команды корабля. Последующее прибытие новых кораблей, разыскивающих первый. Как относиться к кораблям Космического Флота? Переговоры. Список нарушений и штрафов. Достижение статуса независимости. Шаги, которые необходимо предпринять, если суверенитет будет нарушен. Шаги, необходимые для достижения членства в Федерации". Здесь были все детали. И все, что делали туземцы с того времени, как корабль Уэмблинга коснулся почвы Лэнгри, было изложено тут в виде подробнейших инструкций, которым надлежало следовать неукоснительно. Взрывающиеся тыквы, испугавшие Флот. Хитроумные трюки и препятствия для работ Уэмблинга. Директивы для юристов. Все без исключения. Хорт и Талита рассматривали загадочный План туземцев, изложенный с потрясающим знанием дела, подробный до последней точки, задуманный необразованным человеком, обладавшим даром предвидения, мудростью и терпением. Великим человеком. Это был блистательный пример прогнозирования, где было все, кроме имени дядюшки Талиты, но у Талиты осталось впечатление, что Керн О'Брайен был в свое время лично знаком с несколькими Х.Харлоу Уэмблингами. - Один человек! - восклицал Хорт. - Невообразимо! И все-таки это состоялось! Талита бросила тревожный взгляд на удлинившиеся тени, ложащиеся на лужайку. - Темнеет. Какое время, с их точки зрения, требуется от начинающих любовников для "флирта"? - Я никогда не думал о правилах... Ну... - Хорт осторожно закрыл журнал и встал. - Керн О'Брайен! Мы преклоняемся перед тобой. Однажды мы придем сюда и прочтем все до самой последней строки. Надо думать, у лэнгрийцев будут свои собственные историки, которые прославят тебя. - Вот этого я и боюсь, - сказала Талита. - Они разнесут славу О'Брайена по всей галактике в скучнейших толстых томах, которые рискнут читать только историки. Этот человек заслужил лучшую судьбу. Хорт вернул в рубку корабельный журнал, и они с Талитой сбежали по трапу вниз. На земле они взглянули друг другу в глаза и одновременно опустились на колени перед кораблем. - Я записал его имя и регистрационный номер корабля, - сказал Хорт. - Когда-нибудь кто-нибудь, может быть, захочет узнать, что с ним случилось. Они оставили за собой поляну и быстро зашагали по широкой просеке, что вела к святилищу О'Брайена. - Возможно, устная традиция донесет память о нем - живом - далеко в будущее, - сказал задумчиво Хорт. - Может быть, даже сейчас, когда кругом нет никого из чужих, дети, собравшись у огня, слушают старинные сказы о том, что говорил и делал могучий О'Брайен. Но я согласен - он заслуживает лучшей судьбы. Возможно, скоро настанет день, когда мы сможем поговорить об этом с Форнри. У тайного выхода на тропу Талита остановила Хорта. - Эрик, теперь, когда мы знаем, что такое План, мы, может быть, сумеем лучше им помочь? Хорт решительно покачал головой. - Ни в коем случае. О'Брайен завещал туземцам не говорить о Плане никому, даже их собственным юристам, и он был абсолютно прав. В определенном смысле они его выстрадали. Вот, например, О'Брайен не указал им нужного уровня грамотности, но, возможно, даже это нужно было, чтобы План восторжествовал. Если бы твой дядюшка хотя бы заподозрил ту хитроумную ловушку, в которую они его заманили и которая была так ловко скрыта за неразумными, казалось бы, действиями туземцев, он бы нашел из нее выход. - Тогда наша наилучшая помощь туземцам заключается в том, чтобы ничего не знать и ничего не предпринимать самим. - Верно, - откликнулся Хорт. - Не стоит шутить с работой гения и не надо навязывать туземцам то, в чем они совершенно не нуждаются. - Отлично, - согласилась она. - Я ничего не знаю. Завтра я увижусь с дядей и попрошу его выписать нам классного специалиста по питанию. Еще одно дурацкое представление. - Я хочу, чтоб ты знала, - сказал Хорт. - Я ведь тогда вовсе не разыгрывал представление. Они крепко обнялись и поспешили к Холму Приюта. А дядя Талиты о назначенном свидании совсем позабыл. Племянница изловила его в большом, обитом плюшем зале совещаний, расположенном в уже готовом крыле главного корпуса курорта. Они перебросились несколькими словами до начала совещания, которое он назначил. Там был и Хайрус Эйнс, и весь штаб высших служащих Компании - блестящих молодых людей, которых разыскал Уэмблинг, чтобы строить новые курорты и управлять ими. Они сидели вокруг большого круглого стола и перебрасывались шутками, которые все время, пока Талита говорила с дядей, то и дело прерывались взрывами веселого юношеского смеха. - Тал, - сказал он твердо, - я об этом даже думать не хочу. - Но не можешь же ты быть таким жестоким, чтобы истребить все коренное население планеты! - Тал, дело есть дело. Я предлагал им разные возможности, но они не желали сотрудничать. Они получат свои десять процентов прибыли. И я это обещание выполню - конечно, когда окупятся мои инвестиции. Талита растерянно уставилась на него, надеясь, что выглядит достаточно бледной и ошеломленной. Она сказала: - Но ведь... - Тал, у меня заседание. Если хочешь, останься, я поговорю с тобой потом. Он встал. - Приступим. Вы все знакомы с вердиктом Суда. Все наши претензии этим решением удовлетворены. Некоторые из них, следует признать, были слабо обоснованы, и я даже краснел, их подписывая. Адвокат туземцев был слишком глуп, чтобы возражать. Таким образом, этот вопрос можно считать решенным. И он сделал жест, как бы отбрасывающий данную проблему в сторону. - Теперь, когда чинить нам дальнейшие препятствия больше некому, мы можем заняться долгосрочным планированием. Мы уже наняли и стали обучать персонал, требующийся нам для вот этого - первого - курорта, который мы откроем сразу же после окончания строительного цикла. Наше сегодняшнее заседание должно обсудить вопрос о втором курорте - каким мы хотим его видеть и где мы его построим. Хайрус? Уэмблинг сел, а Хайрус Эйнс, наоборот, встал. - Если мне будет позволено сделать замечание, то я сказал бы, что туземцы сдались и будут работать на нас. Уэмблинг пожал плечами, раскусил курительную капсулу и выдул колечко цветного дыма. - Возможно. За исключением того, что мы будем им платить одну двенадцатую того, что получают привозные рабочие, туземцы меня не волнуют. Скажем так: мы сделали им роскошное предложение, а они задрали носы. Если они изменили отношение, то придут к нам. Куда им деваться. Продолжай, Хайрус. - Я хотел бы привлечь ваше внимание к девятому участку, - сказал Хайрус. - По счастливой случайности оказалось, что когда мы закладывали там поле для гольфа, прямо в центр его попал горный массив. Раздался взрыв смеха. Эйнс ухмыльнулся и подождал, пока веселье утихнет. - Горный курорт будет неплохим дополнением к этому морскому, так как расстояние между ними не такое уж большое, и его будет приятно преодолеть пешком или верхом на лошади. Вниз по горным тропам на склоне люди попадут прямо к берегу океана. Это прекрасное место. Далее... Эйнс вынул из папки несколько набросков и разложил их перед собой. - Вот наброски, сделанные для этого курорта тремя архитекторами. Место строительства выбрано на этой стороне. Номер первый: круглое здание построено вокруг горы. - Он поднял рисунок и передал его ближайшему молодому человеку справа от себя. - На вершине горы архитектор предложил возвести павильон, где можно обедать, отдыхать, наслаждаться видом. Внутри горы мы построим антигравы вертикального типа для тех, кто не захочет идти пешком. Такие же лифты будут вести к берегу. Эйнс наклонился и бросил вопросительный взгляд на дверь. - Да? В чем дело? Юный секретарь Уэмблинга оставил дверь открытой и с виноватым видом ожидал, пока на него обратят внимание. Потом сказал шефу: - Сэр, извините меня, но здесь Форнри. - У меня нет времени на болтовню с ним, - сказал Уэмблинг. - Скажите ему, пусть зайдет позже. - Разумно ли это, Харлоу? - вмешался Эйнс. - В конце концов, он - президент Лэнгри. - Это не дает ему права совать нос в мои дела, когда ему заблагорассудится! - рявкнул Уэмблинг. - Дело не в правах и привилегиях, - настаивал Эйнс. - Это вопрос вежливости. Уэмблинг повернулся к секретарю. - Он сказал, чего ему надо? - Нет, сэр. - Может, он изменил мнение насчет этих земельных участков? - сказала некая молодая дама. - Скажите ему, что обратно он их никогда не получит, - со смехом крикнул еще кто-то. Уэмблинг повернулся к Эйнсу: - Я полагаю, ты прав, Хайрус. Это вопрос вежливости. Я встречусь с ним сейчас и назначу время для беседы во второй половине дня. - Он обратился к секретарю: - Проводите его сюда. Все взгляды были направлены на дверь, в которой показался Форнри. Им любопытно, как он переносит свое поражение, думала Талита. А он вошел, улыбаясь, и остановился прямо в дверном проеме. - Я очень занят, Форнри, - сказал Уэмблинг. - Не можем ли мы встретиться сегодня днем? - В этом нет особой необходимости, сэр, - ответил Форнри. - Я зашел только затем, чтобы вручить вам налоговое уведомление. Все лица сразу стали каменными, но Уэмблингу удалось выдавить на лице улыбку. - Налоговое уведомление? Значит, такие штучки бывают даже в раю! - Молодой секретарь прыснул, а Уэмблинг продолжал: - Ладно, Форнри, но вам не было необходимости вручать такие вещи прямо мне. Могли бы оставить у секретаря. - Я подумал, что у вас могут возникнуть вопросы по этому поводу, сэр, - сказал Форнри. Он обошел стол, приветливо кивнул Талите и вручил Уэмблингу тонкую пачку бумаг. Тот кивнул ему и бросил бумаги на стол. Уже отпуская жестом Форнри, Уэмблинг взглянул на итоговую сумму. Затем схватил документ обеими руками, проглядел его и в бешенстве вскочил на ноги. - Налоговое уведомление? Это наглая выходка! Это грабеж! Это вымогательство! Ни один суд вам не разрешит такого! Помощник, сидевший рядом с шефом, взял документы, взглянул на сумму и тоже вскочил с места, пустив документы по кругу. Члены совета, ознакомившись с ними, тоже продемонстрировали бешенство, удивление, недоверие. Пока это продолжалось, Уэмблинг стоял и ораторствовал. - То, что вы присвоили себе право называться правительством, еще не значит, что у вас есть и право врываться сюда и конфисковывать... ведь это и есть оно - конфискационное налогообложение... Господи, но оно же вне закона уже несколько столетий... На всей этой планете есть только один налогоплательщик - "Уэмблинг и Кo", и если бы вы хоть на минуту задумались, перед тем как являться сюда... да где же вы видали такие налоги?.. Мы подадим на вас в Суд и потребуем возмещения убытков... Форнри вежливо слушал, а Талита, бросив на него искоса взгляд, подумала, что его совершенно невозмутимое выражение лица - всего лишь великолепное произведение искусства. Она с трудом подавила смех, тогда как ее дядюшка продолжал бушевать. - Да, мы будем судиться и потребуем возмещения убытков! Конфискационное налогообложение - только так это и можно назвать! Конфискационное и карательное! И если вам кажется, что "Уэмблинг и Кo" собирается валять дурака и позволять вам выкидывать такие преступные фокусы... 23 Мастер Хан Хорвиц принял самую картинную из своих поз. - Конфискационное и карательное, Ваша Светлость, - гремел он. Судья Фигоун наклонился вперед. - Ага! Вот, значит, какая их тактика! Народ Лэнгри уже сделал свой выбор, субмастер Джарнес! Они не имеют права менять его с помощью налогообложения. - Налог десять к одному, Ваша Светлость! - ораторствовал Хорвиц. - Лэнгри намеревается обанкротить "Уэмблинг и Кo", введя годовой налог, который в десять раз превышает общую сумму инвестиций! Если компания не выплатит этот налог, ее фонды будут конфискованы, а если заплатит, она обанкротится. Вам когда-нибудь приходилось слышать такое?! - Теперь пришлось услышать, - с раздражением отозвался Судья. Джарнес вскочил с места. - Знаю, знаю, субмастер Джарнес! Эти голодающие туземцы... Однако они рискуют быстро потерять наше сочувствие, если будут использовать подобные беззаконные приемы... - Есть прецеденты, Ваша Светлость, - уважительно сказал Джарнес. - Эти нормы налогообложения установлены совершенно легально и приняты законно избранным Конгрессом планеты Лэнгри, так что ни один Федеральный Суд не имеет права юрисдикции над их волеизъявлением. Некоторое время Судья с сомнением рассматривал Джарнеса, а затем сказал: - Отлично. Вы оба готовы? Можете начинать прения, джентльмены. Клерк Вайленд включил компьютер. Джарнес уселся поудобнее в кресле и стал ждать первого хода противника, который знаменитый советник Хорвиц не замедлил сделать. Он вывел на левый экран целую колонку прецедентов. Джарнес, сверив их со своими заметками, ждал продолжения. Выражение лица Хорвица, сидевшего за соседней консолью, становилось все более недовольным, но он продолжал нагромождать один прецедент, оставшийся без ответа, на другой. В какой-то момент Судья Фигоун, заинтересовавшись такой необычной тактикой защиты, нарушил тишину вопросом: - Вы собираетесь дать ему одному разыгрывать дело, субмастер Джарнес? - Если это можно назвать делом, - вежливо ответил Джарнес. Теперь Хорвиц действовал куда медленнее и после появления на экране каждой новой строки с неудовольствием и сомнением поглядывал на Джарнеса. Тогда тот, потянувшись, погладил клавиатуру и вывел на свой экран ссылку на один-единственный прецедент. Прозвучало "пинг", и все многочисленные прецеденты Хорвица исчезли с экрана. Глядя на пустой экран с полуоткрытым от изумления ртом, Хорвиц поднялся, чтобы заявить протест, передумал, поглядел на так и не изменившийся дисплей компьютера и стал копаться в своей дискотеке. Судья прервал молчание: - У вас есть другие прецеденты, субмастер Джарнес? - Есть, Ваша Светлость, но я сомневаюсь, что они понадобятся. Судья посоветовался со своим компьютером, прочел результат, улыбнулся и покачал головой. - Я никогда не видел дела, о котором идет речь, субмастер Джарнес. Как вам удалось его раскопать? - Я не раскапывал. К нему мое внимание привлекли лэнгрийцы. Судья страшно удивился, за что Джарнес не мог его винить. Он и сам с трудом верил случившемуся. Понадобилось чертовски много времени, чтобы вытащить это дело на свет Божий, даже когда ему рассказали, что оно существует. Когда же он это дело наконец раздобыл, то решил, что является жертвой розыгрыша. Дело было почти идентично тому, что произошло на Лэнгри, и касалось права планеты устанавливать собственные налоговые нормы. При апелляции в Верховный Суд правовые основы были изложены столь точно, что годились на все времена, а обзор прав планет на установление своих норм налогообложения был сделан столь фундаментально, что ничего подобного Джарнесу еще видеть не приходилось. Поскольку с тех пор права миров на собственные законы налогообложения никогда не подвергались сомнению, о самом деле начисто позабыли, так как его никогда не требовалось вызывать в качестве прецедента. И все же кто-то о нем помнил. Кто-то, кто не был юристом, поскольку Форнри принес Джарнесу всего лишь засаленную бумажку, на которой неразборчивым почерком были записаны впечатления очевидца, в незапамятные времена и в неизвестном мире присутствовавшего на этом суде. Как лэнгрийцы узнали об этом, если само открытие Лэнгри состоялось гораздо позже, осталось тайной. Форнри никакой информации не дал, а Джарнес, не будучи уверен в ценности этого листка, ее и не запросил. А если бы и спросил, то, вероятнее всего, ответа не получил бы. С самого начала туземцы сообщали ему только то, что ему было необходимо знать в данный момент. Это иногда его обижало, но теперь он знал, что они поступали мудро. И хотя было много других прецедентов, на которые он мог бы сослаться, и хотя он подумывал, что мог бы обойтись и без данной ссылки, но он с наслаждением дал народу Лэнгри самому закончить свою тяжбу, да еще так эффектно. Хорвиц возобновил игру, посылая на экран один прецедент за другим, но каждый появлялся на экране лишь на одно мгновение и тут же исчезал. К концу он стал пользоваться "сомнительными" дисками, звуки "пинг" сменились звуками гонга и голосом клерка Вайленда, с упреком говорившего: "Отменено решением Верховного Суда, мастер Хорвиц". Судья Фигоун слабым движением руки восстановил порядок. Легкая улыбка скользнула по его губам, когда он склонил голову в сторону Джарнеса. - Мои поздравления, субмастер Джарнес. Ваше требование на предыдущем слушании о предоставлении "Уэмблинг и Кo" отчета об их капиталовложениях в самом деле дало результаты, ибо теперь даже их собственный советник назвал эти расчеты завышенными и вздутыми. Я же принимаю их как справедливую базу для определения суммы налога. Далее, я подтверждаю право народа Лэнгри устанавливать собственные налоги. И все же мне придется рассмотреть жалобу истца на селективный характер этого налогообложения. - Но оно вовсе не селективное, Ваша Светлость. Налог в расчете десять к одному применяется ко всем жителям планеты. - Возражаю! - заблеял Хорвиц. - Ни один житель Лэнгри не обладает ничем, кроме травяной хижины. А что она стоит, такая хижина? Тогда как "Уэмблинг и Кo"... - Тишина! - взревел Судья Фигоун. Он опять уселся в кресло, чтобы обдумать ситуацию. - А действительно ли туземцы платят этот налог, субмастер Джарнес? - наконец спросил он. - Конечно, Ваша Светлость. Этот налог относится ко всем, и я могу представить вам для обозрения оплаченные налоговые квитанции. Далее, я протестую против самого термина "травяные хижины". Это очень тщательно выстроенные жилища, постройка которых требует нескольких дней труда для целой бригады опытных работников. Никаких трав при постройке не применяют. Я хотел бы показать моему уважаемому коллеге образец плетеной ткани, которая применяется при строительстве стен, необходимых в климатической обстановке Лэнгри. Только самые умелые туземцы могут плести такие циновки. В доказательство я могу привести доклад Эрика Хорта - ученого антрополога и помощника судебного исполнителя на планете Лэнгри - о его собственной попытке построить такую хижину, облыжно именуемую "травяной". И еще я хотел бы указать, что жилища облагаются налогами дифференцированно, в зависимости от их местоположения, что определяется ценой земли, но это правило действует только в деревнях и имущества "Уэмблинг и Кo" не касается. - Изложенная информация заносится в протокол, - сказал Судья. - А теперь я готов рассмотреть соображения сторон насчет селективности этого налогообложения. На этот раз Джарнес вызвал на экран один-единственный прецедент и удобно расположился в кресле, чтобы видеть бесплодные усилия Хорвица заставить этот аргумент исчезнуть. Прецеденты мастера появлялись на его экране, но компьютер тут же отправлял их в небытие с издевательским ударом гонга. Хорвиц лихорадочно копался в своих дисках, пытаясь разыскать еще что-нибудь достойное вывода на экран. Еще одна посылка, снова звук гонга. - Вы продублировали уже упоминавшуюся ссылку, мастер Хорвиц, - сказал клерк Вайленд. Хорвиц пожал плечами и вывел новый прецедент. Снова гонг. - Еще один дубль, мастер Хорвиц, - сказал Вайленд. Судья Фигоун наклонился над своим столом. - Мастер Хорвиц, субмастер Джарнес проявляет величайшее терпение, а потому я разрешаю вам сделать еще несколько попыток, если, конечно, у вас есть что-то весомое. Хорвиц сделал еще попытку. Раздался еще один удар гонга. Клерк Вайленд громко засмеялся, но тут же прикрыл рот рукой. Джарнес с трудом удержался от смеха. Хорвиц в бешенстве вскочил с места. - Мы не станем больше выносить такое! Мы подадим апелляцию! Это неслыханная наглость, и если этот Суд не желает действовать, то безобразие будет прекращено Верховным Судом. А потом... Слушая его, Джарнес еле подавил зевок. Будет апелляция, будет и еще что-то, что придумает изощренный ум фирмы "Хорвиц, Кванто, Млло, Вайлайм и Алаферно", но он твердо знает - он выиграл эту сложнейшую тяжбу. Знал это и Судья Фигоун. Он старался сам тщательно оценить прецеденты сторон, пока шло разбирательство, но теперь, когда Хорвиц бушевал, он просто ждал от компьютера заключения. Затем слегка поклонился Джарнесу и явственно подмигнул ему. 24 Райская планета Лэнгри все еще выглядела чудовищно изуродованной, но она уже выздоравливала. Здания курорта были снесены. Одинокий грузовой корабль стоял на посадочном поле, и последняя машина подвозила к нему остатки оборудования и материалов. Погрузчик напоминал вымершего мамонта. Вид машин, грузящих эти остатки, стал настолько привычен, что Талита Варр прошла мимо, не обратив на погрузчик никакого внимания. Огромная терраса курорта, предназначенная для тысяч туристов, прибывших, чтоб порезвиться на отмелях океана, сейчас была пуста, дорогие облицовочные плиты сорваны, и неприхотливые лэнгрийские цветы уже начали осваивать ее. На берегу, ниже террасы, глядя на сверкающий под полуденными лучами солнца океан, стояла одинокая фигура Х.Харлоу Уэмблинга. Талита робко подошла к нему. Услышав шорох ее шагов по песку, он повернул голову. Затем снова отвел взгляд в сторону. Его голос был лишен всякого выражения. - Значит, собираешься остаться? - Правительство Лэнгри пригласило нас остаться. А завтра мы с Эриком собираемся пожениться. Будет двойная церемония - Форнри и Далла тоже вступают в брак. Не хочешь прийти? - Нет... Нет, спасибо. - Уэмблинг явно торопился. - Я уже сказал Форнри, что мы кончим грузить остатки сегодня вечером, и я тут же улечу. - Он помолчал, а потом прошептал, обращаясь к самому себе: - Какая потеря! Какое сказочное место для курорта! Мимо них прошли по песку четверо туземцев, тащивших бревна для праздничного костра. Тщательно уложив бревна, туземцы улыбнулись Талите и ушли. Теперь, когда колуфы стали возвращаться на прежние пастбища, туземцы смогли стряхнуть с себя тяжелые последствия нехватки еды, но вряд ли одна еда могла так изменить их вид. Они были счастливы. Уэмблинг смерил их мрачным взглядом. - Готовятся к празднику бракосочетания? - спросил он. - Нет. Оно состоится в деревне Старейшины. А это для особого праздника, который будет сегодня. Туземцы хотят отметить возвращение этого мира в их собственность. Подошли еще туземцы, тоже с бревнами. Уэмблинг не обращал на них внимания. Он стоял, глядя вдаль. - Ладно, Тал. Ты достаточно взрослая, чтобы понимать, что делаешь. Я просто пожелаю тебе всего доброго. - А я сожалею, что мы оказались по разные стороны баррикады, дядя Харлоу, но у меня не было выбора. - Все в порядке, Тал. Это меня полностью не разорит. Но какая потеря! Какое место для курорта! Мурлыканье мотора машины смолкло. По склону берегового уступа быстро спускался Хайрус Эйнс. - Мы погрузили все, что стоило увозить, - сказал он. - Я думаю, что туземцы с нетерпением ждут нашего отлета. - Я сказал Форнри, что мы улетим вечером. Мы вовсе не собираемся бежать от них. - Если хотите знать мое мнение, - сказал Эйнс, - то дело весьма смахивает на то. Уэмблинг и Талита обернулись и бросили взгляд на посадочную площадку. Значительная часть населения Лэнгри собралась здесь сегодня. Видимо, туземцы считали отлет корабля Уэмблинга желанным началом своего праздника. Вместо того чтобы прийти туда, где были разложены бревна для костров, люди толпились на взлетном поле, оставив свободной лишь узкую дорожку для погрузчика. - Тут вечером будет праздник, - сказала Талита Эйнсу. - Они пришли принять в нем участие. - Давайте не будем им мешать, - отозвался Эйнс. - А то вдруг они решат, что мы должны стать реквизитом для их развлечений. - Чушь, - резко ответила Талита, но Эйнс явно был слишком напуган. Он тут же быстро зашагал к кораблю. - В чем-то он прав, - сказал Уэмблинг. - Я ничего не заработаю, болтаясь здесь. - Он поглядел на нее. - Прощай, Тал. Импульсивно она поцеловала его. А затем, когда он быстро затопал к кораблю, пошла искать Хорта. Они еще долго стояли рука об руку немного в стороне от туземцев и наблюдали за радостной предпраздничной суетой. Эйнс к этому времени уже добрался до толпы улыбающихся туземцев. Бросая испуганные взгляды по сторонам, он вступил на дорожку, ведущую к кораблю. Уэмблинг тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Он ускорил шаги и даже обогнал Эйнса. Эти двое, видимо, читали на улыбающихся лицах только выражение злорадства, а потому перешли на панический бег. Эйнс уже исчез внутри корабля, а Уэмблинг, задыхаясь, остановился на верхней ступеньке трапа и посмотрел вниз. У подножия трапа стояли Форнри и Далла. Их лица светились счастьем, а Форнри попрощался с Уэмблингом поднятием руки. - Что ж, Форнри, - заговорил, задыхаясь, Уэмблинг, - надеюсь, мы расстаемся друзьями. Я хотел вашему народу только добра. Этот курорт мог бы быть вашим ценным достижением. Ваши десять процентов... Улыбки стали еще шире. Уэмблинг никак не мог отдышаться, а когда ему это удалось, сказал с трудом: - И я благодарен вам за разрешение увезти отсюда оборудование и строительные материалы... Большое спасибо. - А мы благодарны вам за медицинский центр, - крикнул в ответ Форнри. - На здоровье. И очень жаль, что вы меня не поняли. Такая потеря! Почему бы не дать мне кусочек побережья там, где это не будет мешать вашей охоте? Форнри промолчал. - Я дам вам двадцать процентов прибыли. Уэмблинг окинул быстрым взглядом лица туземцев у трапа. В открытом люке появился Эйнс, который с интересом наблюдал за происходившим. - Тридцать! - Уэмблинг опять оглянулся и сделал длинную паузу. - Пятьдесят процентов! Рот Эйнса раскрылся от изумления. Наклонясь в сторону Форнри, Уэмблинг прокричал ему, и в этом крике явно слышалась мольба и отчаяние, что было совершенно не свойственно его натуре: - Я сделаю вас всех богачами! - Мы уже богачи, - спокойно ответил Форнри. Уэмблинг отвернулся. Минутой позже трап поднялся, люк закрылся и туземцы медленно отступили от корабля. Он взлетел. Праздничные танцы начались немедленно. Зажглись костры, заиграла музыка. Когда Хорт и Талита пошли к берегу, их догнали Форнри с Даллой. Талита и Далла радостно обнялись, а Форнри отвел Хорта в сторонку и стал ему что-то говорить. Хорт подошел к Талите. - Догадайся, о чем он говорил со мной. У Форнри есть для нас работа. Он хочет, чтобы мы осмотрели некий разбитый космический корабль. Мне пришлось открыться, что мы уже видели эту развалюху. - Да, мы нашли ее, - сказала Талита. - Но решили, что будет лучше, если притворимся, что ничего о нем не знаем. Ленты танцующих покидали пляж и тянулись на бывшую стройплощадку. В руках танцоров горели факелы, туземцы ломали и рвали на куски остатки тех строительных материалов, которые оставили после себя люди Уэмблинга. - Мы планируем строительство своей новой столицы, - объяснил Форнри. - Мистер Уэмблинг любезно очистил землю, и теперь мы построим город таким, каким он видится нам. Танцоры размечают места для улиц и некоторых зданий. И парков. В городе будет много парков. - Отлично, - сказал Хорт и добавил: - Так вот, мы нашли корабль и осмотрели его.