-----------------------------------------------------------------------
Greg Bear. Sisters (1989). Пер. - О.Черепанов.
Авт.сб. "Схватка". М., "АСТ", 1998.
OCR & spellcheck by HarryFan, 28 September 2001
-----------------------------------------------------------------------
- Ну кто же, как не ты, Летиция? - увещевала ее Рина Кэткарт,
проникновенно заглядывая в глаза и поглаживая по плечу узкой ладонью. - Ты
пойми, ведь никому другому эта роль не подойдет. То есть я хотела
сказать... - Она запнулась, чувствуя, что сболтнула лишнее. - Ну, просто
никто, кроме тебя, не сможет так убедительно сыграть стар... то есть я
хотела сказать - пожилую женщину.
Чувствуя, как кровь приливает к лицу, Летиция Блейкли уставилась в пол,
потом перевела взгляд на потолок, еле сдерживая слезы. Рина отбросила
назад длинные, черные как смоль волосы и устремила на нее заклинающий
взор. Ученики торопливо прошли мимо по чистенькому, устеленному дорожками
коридору. Это крыло школьного здания выстроили совсем недавно.
- Слушай, уже занятия начинаются, - напомнила ей Летиция. - А почему
именно старуху? И почему вы не обращались ко мне раньше, с другими ролями?
У Рины хватало ума понять, что она делает. А вот душевной чуткости ей
явно недоставало.
- Пойми, это твой типаж.
- Значит, мой типаж - замухрышка?
Рина промолчала, хотя ее так и подмывало ответить "да", разом устранив
все неясности.
- Или тебе нужен пончик?
- К чему стыдиться собственной внешности?
- Так вот к чему ты клонишь! Я - замухрышка, я - пончик! Я идеально
подхожу на роль старухи в твоей дурацкой пьесе, и у тебя, единственной из
всех, хватило наглости подойти ко мне с такой просьбой.
- Мы просто решили дать тебе шанс. Ведь ты такая замкнутая... Надо ведь
попробовать свои силы. Вот увидишь - стоит тебе сыграть, и ты почувствуешь
себя частью...
- Чушь собачья! - закричала Летиция, брызжа слюной. Рина боязливо
попятилась. - Оставьте меня в покое - ясно вам?
- Ругаться-то зачем... - протянула Рина обиженно.
Летиция занесла руку для удара. Рина опять упрямым жестом откинула
волосы и пошла прочь. Летиция прислонилась к кафельной стене и стала
вытирать слезы. Она еще надеялась спасти косметику, но тщетно - тени уже
размылись, мамина тушь потекла, оставляя на щеках черные разводы. Летиция
тяжело вздохнула. Она вышла из умывальни и уныло побрела в класс, уже не
боясь, что опоздает. Ей внезапно захотелось бросить все и вернуться домой.
Войдя в класс через пятнадцать минут после звонка, Летиция с удивлением
увидела, что ученики ведут непринужденную беседу, а мистера Бранта и след
простыл. Пока она шла к своей парте, несколько членов драмкружка, в
котором состояла и Рина, провожали ее ледяными взглядами.
- Атавизм, - еле слышно произнесла Эдна Корман с другого конца ряда.
- Пробирочная, - привычно парировала Летиция, наклонив голову набок, в
точности копируя манеры Эдны. - А где мистер Брант? - спросила она, ткнув
в спину Джона Локвуда. Ее сосед не особенно одобрял метод коллективного
обучения и при подобных обсуждениях оставался в стороне.
- Джорджию Фишер замкнуло, Брант поволок ее к консультантам. А нам
сказал подключиться к сети и заниматься самостоятельно.
- Ничего себе... - Джорджию перевели сюда из окландского класса для
вундеркиндов два месяца назад. Своим умом девочка резко выделялась на
общем фоне, но примерно раз в две недели ее замыкало. - Пусть я толстая и
уродливая, но зато меня еще ни разу не замкнуло, - произнесла Летиция
шепотом, для одного Локвуда.
- Меня тоже, - сказал Локвуд. Он был ПР, как и Джорджия, но не
вундеркинд. Летиции он нравился, но не настолько, чтобы перед ним робеть.
- Хватит болтать, займись-ка лучше делом.
Летиция откинулась на спинку стула, закрыла глаза и постаралась
сосредоточиться. Тут же включился ее персональный модулятор, изображение
запрыгало перед глазами, постепенно обретая устойчивость. Вот уже неделю
как она зубрила пособие по психологии пациентов и уже добилась кое-каких
результатов. Крошечная медсестра - продукт КГ (компьютерной графики) - в
белом халате и шапочке принялась дотошно выяснять, что Летиции известно о
правилах ухода за смертельно больными людьми. "Это ли не атавизм? -
подумала Летиция. - Ну кто в наше время умирает от болезней?" Она
переключилась на другую лекцию, и та же самая медсестра поведала ей о
шоке, сопутствующем ПОП - пересадке органа и приживлению. По-настоящему
Летицию интересовала лишь семейная медицина, но разве оттуда почерпнешь
подобные знания?
Некоторым плановым детям их родители придали умственные и физические
особенности, незаменимые для карьеры пилота. Их организм был бихимичным,
то есть одинаково приспособлен к жизни в условиях земной гравитации и в
открытом космосе. Куда было НГ - натурально-генному человеку - с ними
тягаться?
Среди семисот юношей и девушек, зачисленных в этот колледж, НГ -
носителей натуральных геномов - насчитывалось всего с десяток. Все
остальные были гордыми обладателями перетасованных ген, то есть плановыми
детьми - красивыми, с точно нормированным, неизменным количеством жировой
ткани. Родители заранее определили их параметры, стараясь сделать
красивыми и непохожими на других, и все их пожелания были учтены. В
результате на свет появились высокие, здоровые подростки с послушными
волосами, кожей без единого пятнышка, легко адаптирующиеся к любой среде
(замыкания тут не в счет), приветливые, дружелюбные, постоянно излучающие
веселье. На сленге, уже чуть устаревшем, их презрительно именовали
пробирочными - именно так когда-то в народе расшифровывали аббревиатуру
ПР.
Летицию, немного полноватую, с неестественно белой кожей, вьющимися
волосами, носом-картофелиной, с безвольным подбородком, асимметричной
грудью - один сосок был больше другого и свешивался почти до парты - и
болезненными менструальными периодами, в школе прозвали миссис Спорт за ее
отвращение к гимнастическим упражнениям. НГ Спорт. Атавизм и Неандерталка.
Конечно, все эти красавчики ПД сильно рисковали, демонстрируя свою
враждебность к НГ. Случись у нее нервный срыв, и родители получили бы
полное право обратиться в суд и потребовать реформы порочной системы
образования. Это был не частный колледж, в котором родители платят за
обучение своих детей баснословные деньги, а общественная школа старого
образца, со стандартными программами обучения и незыблемыми правилами.
Особо злых насмешников сурово карали. Правда, в глубине души Летиция
понимала, что сама она тоже не подарок.
Конечно, можно втереться в их компанию, сыграть старуху - сколько
реализма придала бы пьесе ее атавистическая внешность - и весело заняться
самоуничижением, как это делала Элен Роберти, в сущности, не такая уродина
- стоило этой актрисе поменять прическу, и она выглядела бы вполне сносно.
Или предстать перед публикой флегматичной и исполненной скрытого
лукавства, как Берни Тибальт.
КГ-медсестра наконец дочитала свою лекцию по ПОП. Летиция мало что
почерпнула из ее объяснений. Теоретический курс казался ей довольно
нудным, а для практических занятий она еще не созрела. Набор дисциплин был
таков: спецсеминары по будущей профессии - при этом ее желания не
учитывались - и две программы по эстетическому воспитанию, включавшие
занятия в индивидуальном оркестре каждую пятницу и обзоры лит/видовских
публикаций по уик-эндам раз в две недели.
Для медицины Летиция не очень-то годилась, хотя и не желала этого
признавать. Ее интеллектуальное созревание длилось дольше, потому что мозг
натурально-генного ребенка уступал мозгу ПР, устроенному по оптимальной
схеме.
Летиция страдала от своего тугодумства. И сама часто сомневалась, что
из нее выйдет хороший доктор. Ко всему прочему она еще была невероятно
брезглива. А ведь никто, даже ее собратья-НГ, не захотят лечиться у
доктора, бледнеющего при виде крови. Летиция мысленно попросила медсестру
начать лекцию заново.
А тем временем Рина Кэткарт с головой погрузилась в свою программу, и
лицо ее теперь выражало полное блаженство. Она впитывала знания быстро и с
наслаждением, словно сладкий нектар.
Да, вот что значит мозг без изъянов.
Минут через десять мистер Брант привел обратно Джорджию Фишер, бледную,
с затуманенным взглядом. Девочка села в соседнем ряду, за два кресла от
Летиции, и послушно включила модулятор, а Брант вернулся к пульту, чтобы,
задав общую программу, скоординировать деятельность класса. Эдна Корман
что-то шепнула Джорджии на ухо.
- Не так уж сильно меня замкнуло, - мягко сказала та.
- Как дела, Летиция? - Перед ней возникло лицо КГ-автоконсультанта,
искаженное помехами. Впрочем, не это сейчас волновало Летицию - главное,
раз появился АК, значит, жди неприятностей, будь картинка хоть какой
чистой.
- Паршиво, - ответила она.
- Да что ты! А в чем проблема?
- Мне бы поговорить с доктором Рутгером...
- Ага, значит, не веришь больше своему старому другу АК?
- Просто мне нужно с ним поговорить с глазу на глаз.
- Доктор Рутгер - человек занятой, дорогая моя. Человек ведь не может
находиться сразу в нескольких местах - не то что твой друг АК. И все-таки
- вдруг я смогу тебе помочь?
- Тогда включи шестнадцатую программу.
Изображение перед ней заколыхалось, и лицо постепенно обрело черты
Мариан Темпесино, единственной из КГ-персонажей, в обществе которой
Летиция чувствовала себя по-настоящему уютно.
На этот раз помех не было - значит, программу использовали редко, что
было только на руку Летиции.
- Шестнадцатая на связи. Летиция, да на тебе лица нет! Что, никак не
подстроишься под остальных?
- Я хотела бы побеседовать с доктором Рутгером, но он занят. Так что
пока я доверюсь вам. Пусть запись разговора поместят в мое личное дело. Я
хочу уйти из этой школы. Хочу, чтобы родители забрали меня отсюда и
перевели в специальное заведение для НГ.
Лицо Темпесино осталось совершенно бесстрастным. Этим Летиции и
нравилась программа шестнадцать.
- Почему?
- Потому что я - уродка. Родители сделали меня такой, и мое место -
среди остальных уродов.
- Ты не уродка, ты - натуральная.
- Чтобы выглядеть не хуже других - например, Рины Кэткарт, - мне
придется до конца жизни заниматься биопластикой. Мало того - меня еще
попросили сыграть старуху в какой-то пьесе. Выходит, ни для какой другой
роли я не гожусь? Ну сколько можно все это терпеть?
- Да они просто хотят принять тебя в свою компанию.
- Но ведь мне же обидно! - не выдержала Петиция. В глазах у нее стояли
слезы.
Изображение Темпесино заколыхалось - видимо, зафиксировав эмоциональный
взрыв, АК перевел беседу на более высокий уровень.
- А куда бы ты хотела перевестись, Летиция?
Летиция задумалась на какое-то мгновение.
- Туда, где уродство считается нормой.
- Ну что же, тогда давай перенесемся лет этак на шестьдесят назад. Ты
готова?
Она кивнула и стерла очередную порцию туши тыльной стороной ладони.
- Тогда поехали.
Это было похоже на сон. Летиция видела все в каком-то тумане -
пользуясь модулятором, она никогда не испытывала ничего подобного. Образы
КГ, собранные с тысяч миль пленок со старыми фильмами, создавали иллюзию
путешествия по времени. Она словно попала наконец в то место, которое ей
хотелось бы назвать своим домом. Лица мелькали перед ней - неповторимые в
своем уродстве, преждевременно состарившиеся, в очках. Попадались среди
них и красивые, даже по сегодняшним меркам. Показав лицо крупным планом,
объектив затем захватывал человека в полный рост, показывая его тело -
потерявшее форму или тренированное, чрезмерно грузное или худосочное,
бледное или красное от повышенного кровяного давления. Человечество, каким
оно было шестьдесят лет назад, предстало перед ней во всем своем
разнообразии, со всеми присущими ему изъянами. Именно то человечество,
частью которого хотела бы быть Летиция.
- До чего же они прекрасны! - мечтательно сказала Летиция.
- Сами они так не считали. Именно тогда люди ухватились за возможность
сделать своих детей красивыми, умными и здоровыми. Это было переходное
время, Летиция. Так же как и сейчас.
- Сейчас все на одно лицо.
- Думаю, ты несправедлива, - возразил АК. - У нынешних людей тоже
сохранились индивидуальные черты.
- Но только не в моем поколении.
- В твоем поколении - в особенности. Посмотри-ка.
АК показал ей десятки лиц. Они почти не отличались друг от друга, зато
все были красивые. На некоторых Летиция не могла смотреть без боли - она
знала: никто из этих людей не станет ее другом, никогда ее не полюбит -
для них всегда найдется кто-то красивее и желаннее НГ.
- Жаль, что родители мои не жили в то время. И зачем только они сделали
меня уродкой?
- Ты не уродка. Ты просто развиваешься естественным путем.
- Еще какая уродка. Они дразнят меня ДГН - дегенераткой.
- А может быть, ты иногда сама нарываешься на грубые слова?
- Нет! - Кажется, беседа заходила в тупик.
- Видишь ли, Летиция, всем нам приходится подстраиваться под окружающий
мир. Даже сегодня в мире хватает несправедливости. Ты уверена, что сделала
все от тебя зависящее?
Вместо ответа Летиция заерзала на стуле и попросила разрешения выйти.
- Подожди минутку, - сказал АК. - Мы не закончили.
Летиции был знаком этот тон. АК имели право проявить порой некоторую
жесткость. Например, отправить самых дерзких учеников на уборку территории
или задержать после занятий и поручить им работу, обычно выполняемую
компьютерами. Летиция горестно вздохнула и снова уселась на стул. Она
терпеть не могла подобных назиданий.
- Юная леди, вы несете на своих плечах огромную ношу.
- У меня ведь есть запас прочности.
- А теперь успокойся и послушай меня. Всем нам позволено критиковать
политику, кем бы она ни вырабатывалась. Такие понятия, как честь мундира и
уважение к вышестоящим, не прижились в двадцать первом столетии. Теперь
уважение нужно заслужить. На студентов это тоже распространяется.
Среднестатистический студент, в соответствии с плановой политикой,
обладает четырьмя основными талантами. Наша социальная политика
обеспечивает каждому рабочее место, на котором найдется применение хотя бы
двум из этих талантов. Их никто не принуждает выполнять именно эту работу,
и, если какое-то занятие им не по душе, они вольны уйти. Но при этом
общественное мнение требует, чтобы каждому из нас была гарантирована
работа по специальности. В том числе и тебе. И как бы тебя ни называли, но
твои умственные способности не ниже, чем у ПД, и количество развиваемых
талантов - то же. Ты молода, время твоего созревания определено природой,
но ты не хуже других. Ты не дефективная. Есть люди гораздо более упрямые,
чем твои родители, но даже к их потомству это слово неприменимо. А ведь
твоей маме по крайней мере обеспечили дородовой уход, ты получала
корректирующие питательные добавки, твои родители позволили биотехнологам
устранить твои аллергические реакции.
- И что с того?
- А то, что теперь все в твоей власти. Если у тебя не хватит воли, тебе
станут уделять не больше внимания, чем обычному ПР. И тогда тебе придется
выбирать работу второго или третьего порядка или даже... - АК сделал
паузу, - или даже жить на государственное пособие. Ты этого хочешь?
- У меня ведь высокая успеваемость.
- Но ты выбрала профессию, не соответствующую твоим развиваемым
способностям.
- Мне нравится медицина.
- Но ты слишком брезглива.
Летиция пожала плечами.
- И к тому же у тебя неуживчивый характер.
- Ты просто скажи им, чтобы они от меня отстали. Я готова вести себя
примерно, но не позволю обращаться с собой как с уродкой. А Эдна Корман
назвала меня... - Она внезапно смолкла. У студентов словечко "атавизм"
всегда было в ходу, но люди из школьного руководства, курирующие НГ, могут
из-за такого пустяка подпортить Эдне личное дело. - ...Впрочем, ладно, это
все ерунда.
АК перевел беседу на прежний уровень, и перед ней вновь возникло лицо
Темпесино. Соответственно изменился и тон беседы.
- Ну вот, кажется, все выяснили. Вам просто нужно притереться друг к
другу. Спасибо, что доверилась мне, Летиция.
- И все-таки я хочу поговорить с Рутгером.
- Мы уже послали запрос. Ну а пока займись, пожалуйста, учебой.
- Ты бы хоть немного внимания уделила брату, когда он что-то
рассказывает, - попросила Джейн.
Роалд, как всегда, очень пространно и занудно рассказывал о
теоретическом курсе кораблевождения для начальных классов. Летиция
вставила из вежливости пару реплик, а потом снова принялась сосредоточенно
рассматривать поставленную перед ней тарелку. Есть не хотелось.
Джейн, понаблюдав за ней украдкой, поняла ее настроение и протянула
вазочку с клубникой, посыпанной сахаром.
- Что тебя гложет?
- Меня - ничего. Это я всех ем поедом.
- Ха! - воскликнул Роалд. - Метко сказано. - Он ухмыльнулся,
продемонстрировав всем, что у него не хватает двух передних зубов.
Летиции виделось в этом что-то зловещее. Другим детям вставляют
временные протезы. Но в их семье это не принято.
- И когда вы наконец научитесь уважать друг друга, - укоризненно
покачал головой Дональд. Потом взял вазочку у Роалда и, отложив немного
ягод себе в чашку, поставил перед Летицией. - Одной пятнадцать, другому
восемь... - С этой нехитрой арифметики начинались все его поучения, суть
которых - нужно вести себя по-взрослому, в каком бы возрасте ты ни был.
- Опять ты пообщалась с автоконсультантом? - догадалась Джейн. Она
слишком хорошо знала свою дочь.
- Да, опять.
- Ну и?
- Я сейчас не в настроении.
- Почему бы? - спросил Дональд.
- А потому. Опять ей все не так. Лишь бы похныкать, - пробурчал Роалд с
набитым ртом. Сок капал с подбородка, он подставил ладошку и слизнул
упавшие капли. Джейн пришлось-таки прибегнуть к помощи салфетки. После
чего Роалд невозмутимо продолжил: - Она жаловалась.
- На что?
Летиция покачала головой и не ответила.
Все уже доедали десерт, когда она вдруг хлопнула ладонями по столу:
- Зачем вы это сделали?
- Что сделали? - недоуменно спросил отец.
- Почему Роалд и я - нормальные? Почему вы нас не сконструировали?
Джейн и Дональд быстро переглянулись и затем не сговариваясь
повернулись к Летиции. Роалд посмотрел на нее ошарашенно.
- Ну теперь-то ты наверняка знаешь почему, - сказала Джейн,
потупившись, то ли в замешательстве, то ли сдерживая гнев.
Теперь уже Летиции ничего не оставалось как идти напролом:
- Нет, я не знаю. Правда, не знаю. Наверное, вы сделали это по
религиозным мотивам?
- Ну, можно и так сказать... - замялся Дональд.
- Нет, - твердо возразила Джейн.
- Тогда почему?
- Мы с твоей мамой...
- Я не просто их мама, - вмешалась Джейн.
- Мы с Джейн считаем, что у природы есть свои замыслы, в которые мы не
вправе вторгаться. Если бы мы, поддавшись общему настроению, подписали
предродовой контракт на создание ПД и решали бы путем жеребьевки, кого нам
завести - девочку или мальчика, - мы тем самым учинили бы насилие над
природой.
- И все-таки ты пошла рожать в больницу?
- Да, - признала Джейн, по-прежнему избегая смотреть на детей.
- Но ведь это не натуральные роды, - язвительно сказала Летиция. -
Почему ты не предоставила самой природе решать - мертвыми нам родиться или
живыми.
- Мы никогда не претендовали на то, чтобы нас считали
последовательными, - сказал Дональд.
- Дональд... - угрожающе произнесла Джейн.
- Все имеет свои пределы, - пояснил Дональд, виновато улыбаясь. - Для
нас таким пределом является вторжение в организм на хромосомном уровне. Вы
ведь это проходили в школе. Знаешь, сколько протестов было, когда на свет
появились первые ПД? Твоя бабушка тоже протестовала. Ведь мы с твоей мамой
- НГ. Конечно, среди людей нашего поколения процент НГ гораздо выше.
- А сейчас мы - уроды, - сказала Летиция.
- Ну, смотря что ты под этим подразумеваешь. То, что среди подростков
мало НГ? Тогда ты, пожалуй, права, - согласился Дональд, взяв жену за
руку. - Но с другой стороны, это означает, что ты особенная, избранная.
- Нет. Не избранная. Вы поставили нас на кон в азартной игре. Из нас
вообще могли получиться НД - недоразумения. Не просто ДГН, а умственно
отсталые или психопаты.
Неловкое молчание зависло над столом.
- Вряд ли, - наконец выдавил Дональд. - У нас с твоей мамой хорошие
гены. Твоя бабушка настояла, чтобы мама вышла замуж за человека с хорошим
генотипом. В наших семьях не было людей с врожденными дефектами.
На это возразить было нечего. Почувствовав, что ее загнали в угол,
Летиция отодвинула стул и, извинившись, выскользнула из столовой.
Поднимаясь к себе, она слышала обрывки разговора. Родители о чем-то
возбужденно спорили.
Роалд взбежал по лестнице следом за ней и, обогнав, злобно спросил:
- Зачем ты все это затеяла? Мало мне в школе этого дерьма, так нужно
было его сюда принести?
Она вдруг вспомнила сцены из прошлого, показанные АК. В те годы семье с
их доходами дом с четырьмя спальнями был не по карману. В Соединенных
Штатах и Канаде жило вполовину меньше людей, чем сейчас. Люди больше
страдали от безработицы и экономической нестабильности. Автоматизированных
рабочих мест было меньше. Процент людей, зарабатывающих на жизнь
физическим трудом - строительством, выращиванием и сбором урожая, рытьем
траншей, - был в десять раз выше, чем сейчас. Сейчас такого рода тяжелой
работой занимались лишь члены религиозных сект или сельскохозяйственных
общин Венделла Барри.
В те времена Роалда и Летицию считали бы одаренными детьми с прекрасным
будущим.
Стараясь разобраться в своих ощущениях от этих картин, Летиция вдруг
подумала, что Рина совершенно права.
Из нее получилась бы отличная старушка.
Мама вошла в комнату, когда Летиция поправляла волосы. Джейн застыла в
дверях и заплакала. Летиция смотрела на ее отражение в бабушкином трюмо,
завещанном ей четыре года назад.
- Ты что? - мягко спросила Летиция, не выпуская изо рта старинные
заколки.
- Это скорее моя идея - моя, а не твоего отца, - сказала Джейн и
подошла поближе, скрестив на груди руки. - Я - твоя мама. А мы ведь
никогда не обсуждали эту тему.
- Никогда, - согласилась Летиция.
- А почему мы заговорили об этом сейчас?
- Наверное, потому что я подросла.
- Да. - Джейн посмотрела на картины, развешанные по стенам, - какие-то
диковинные лесные пейзажи, выполненные в мягких, пастельных тонах. - Когда
я ходила беременная тобой, мне было страшно. Одна мысль постоянно не
давала мне покоя: а вдруг, пойдя наперекор всем, не послушав ничьих
советов, мы совершаем непоправимую ошибку? Но я носила тебя под сердцем,
чувствовала, как ты шевелишься в моем животе... и знала - ты наша, только
наша, и мы, только мы в ответе за твое тело и душу. Я была твоей матерью,
а не доктора.
Летиция подняла на Джейн глаза, наполненные злостью, отчаянием и...
любовью.
- А теперь я слушаю тебя и, оглядываясь назад, пытаюсь представить: что
бы я чувствовала, оказавшись в таком же положении? Наверное, тоже бы с ума
сходила. Роалд еще не успел ощутить свою непохожесть на других - он
слишком молод. Я пришла, чтобы сказать: я знаю, что поступила правильно.
Правильно не по отношению к нам, не по отношению к ним, - тут она показала
на бескрайний мир, простирающийся за окнами, - а по отношению к тебе. Это
сработает. Обязательно сработает. - Джейн помолчала немного и вдруг
достала из-за спины книгу в мягком коричневом переплете. - Я решила снова
тебе ее показать. Ты помнишь прабабушку? Ее бабушка переселилась сюда из
Ирландии вместе со своим дедушкой. - Джейн протянула ей альбом.
Летиция неохотно взяла его и принялась листать. В альбоме были
черно-белые фотографии, отпечатанные на бумаге и поблекшие от времени. Ее
прабабушка не слишком походила на бабушку - ширококостную и грузную.
Прабабушка, похоже, все жизнь проходила тощей.
- Пока оставь альбом у себя, - сказала Джейн. - И подумай обо всем
хорошенько.
Утром пошел дождь - строго по распорядку. Летиция ехала в школу в
полупустом вагоне метро, рассматривая сквозь усеянное дождевыми каплями
стекло проплывающие мимо окраинные ландшафты - ухоженные зеленые террасы,
перемежающиеся с запущенными пустырями. Попав на школьную территорию, она
направилась к обветшавшей постройке с уборной, старой и теперь почти
неиспользуемой. Это место часто служило ей укромным пристанищем. Несколько
минут она стояла в белом коридоре, глубоко дыша, потом подошла к раковине
и сполоснула руки - так торжественно, словно совершала некий ритуал. А
потом медленно, неохотно повернулась к своему отражению в треснувшем
зеркале. Уборщица уже побывала здесь сегодня, оставив после себя свежий
запах чисто вымытой сантехники.
Ранним утром здесь всегда царило какое-то оцепенение. Летицию иногда
даже пугала изолированность от внешнего мира. Войдя в старую уборную, и
сама она как бы исчезала из настоящего и попадала в прошлое - на
шестьдесят лет назад...
А интересно, случись такое на самом деле, как бы она к этому отнеслась?
На третьей паре Летиция получила письменное предписание явиться в
кабинет Рутгера, "как только будет возможность" - на нормальном языке это
означало немедленно.
Проходя мимо Рины, она поймала на себе ее взгляд, ровным счетом ничего
не выражающий.
Рутгер был довольно красив - открытая улыбка, экстравагантная манера
одеваться. Возраст - сорок три. Его возраст отсчитывали настольные часы
жизни - страсть всех ПД старшего поколения. К нему - шефу отдела
консультантов - в школе относились вполне благожелательно.
Когда Летиция вошла в кабинет, Рутгер пожал ей руку и предложил стул.
- Итак, вы хотели со мной о чем-то побеседовать?
- Да, - сказала девушка.
- У вас есть проблемы? - приятным баритоном расспрашивал ее Рутгер.
Наверняка он неплохо пел. В прежние годы многие ПД этим увлекались.
- АК говорит, что все дело в моем собственном восприятии.
- Да? И каково же оно?
- Я... я уродина. Я самая страшная девчонка в школе. Я - единственная
уродина.
Рутгер покачал головой:
- Я не считаю вас уродливой. Но скажите мне, что хуже - быть уникальной
или быть уродливой?
- Сейчас все по-своему уникальны, - возразила Летиция с едкой усмешкой.
- Да, так мы вас учим. Но вы в это верите?
- Нет, - сказала она. - На самом деле все одинаковы. А я... - Она
тряхнула головой. С какой это стати Рутгер копается в ее душе? - ...Я -
атавизм. И при всем желании не могу стать ПР.
- Думаю, это пустяковая проблема, - торопливо проговорил Рутгер. Он
даже не присел - наверное, не рассчитывал на длинную беседу.
- Мне она не кажется пустяковой, - возразила Летиция, чувствуя, что
гнев ее вот-вот вырвется наружу.
- Да бросьте вы. В молодости всякая ерунда кажется значительной. Вы
кому-то завидуете, вы не нравитесь себе, во всяком случае, внешне. Ну и
что - подобные комплексы лечатся диетой или в крайнем случае временем.
Думаю, с возрастом вы обязательно расцветете. Уж поверьте - я в этом
кое-что понимаю. А что касается отношения к вам окружающих... Меня тоже
когда-то считали гадким утенком.
Летиция изумленно посмотрела на него.
- Да-да. Ей-богу. Меня считали уродцем в гораздо большей степени, чем
вас. Сейчас в вашей школе учится десять НГ. А я был в своей школе
единственным ПР. Нас постоянно в чем-то подозревали, случалось, доходило и
до беспорядков. В одной из школ родители ворвались на территорию и убили
нескольких ПД.
Другие дети просто ненавидели меня. Нет, во внешности моей не было
ничего отталкивающего, но родители постоянно нашептывали им, что ПД -
чудовища наподобие Франкенштейна. Вы помните Общество Рифкина? Оно до сих
пор функционирует, хотя и не пользуется теперь широкой поддержкой. Так
вот: они считали, что я вылупился в инкубаторе, а затем рос в пробирке.
Думаю, вам не пришлось испытать на себе настоящей ненависти. А вот я узнал
все это сполна.
- Но ведь вы были красавчиком, - упорствовала Летиция. - Вы знали -
рано или поздно вы кому-то понравитесь или даже кто-то в вас влюбится. А
каково мне? Кому я нужна с такой внешностью? Разве хоть один ПР захочет
иметь дело с замарашкой?
Она знала, что задает непростые вопросы. А Рутгер не стал притворяться,
что знает на них ответ.
- Ну хорошо, давайте рассмотрим самый худший вариант, - предложил он. -
Никто вас так и не полюбит, вы закончите жизнь старой девой, в полном
одиночестве. Вы этого боитесь?
Глаза ее расширились от испуга. Раньше она никогда всерьез об этом не
задумывалась.
- Они выбирают для своих детей все самое прекрасное: стройное,
атлетическое тело, блестящий ум. А у вас голова светлая, но сложение не
атлетическое. Или по крайней мере вам это вбили в голову. У меня нигде не
отмечено, что вы когда-либо пытались заняться спортом. И когда вы
окажетесь в мире взрослых, то будете отличаться от остальных. Но почему бы
вам не обратить это в преимущество? Вы бы очень удивились, узнав, что мы,
ПД, буквально из кожи лезем, лишь бы чем-то выделиться из общей массы. И
как этого тяжело добиться из-за того, что вкусы наших родителей
практически совпадают. А вам это дано от рождения.
Летиция продолжала внимательно его слушать, но она уже чувствовала, как
между ними нарастает отчужденность.
- Да, вот уж повезло так повезло, - сказала она.
Рутгер оценивающе посмотрел на нее и пожал плечами.
- Ну что же, приходите через месяц. Тогда и поговорим. А пока пусть
автоконсультанты для вас постараются.
За обедом разговаривали мало, а после обеда - и того меньше. Летиция
поднялась наверх. Конечно, спать еще рано, но она казалась себе какой-то
нескладной, неуклюжей - может, хоть во сне удастся избавиться от этого
чувства.
Летиция надела пижаму и легла спать, а через час явился отец с обычным
вечерним обходом.
- Ты как следует укуталась? - спросил он.
- Угу, - сонно пробормотала девочка.
- Спи крепко.
Ритуалы. Шаблонные фразы. И так каждый вечер. Вся ее жизнь - шаблоны и
ритуалы, видно, родителей это вполне устраивает.
Не успела она заснуть, как что-то ее разбудило. Во всяком случае, ей
так показалось. Сев на кровати, Летиция долго не могла понять, где она
находится, кто она такая, а поняв, вдруг расплакалась. Ей привиделся сон,
странный и прекрасный сон, гораздо лучше, чем все, созданное модулятором.
Подробности этого сна она не смогла вспомнить, как ни старалась, но
пробуждение было просто невыносимо.
На первом уроке у Джорджии Фишер опять случилось замыкание, и ее
отправили в изолятор. Наблюдая за остальными, Летиция заметила в классе
какое-то смутное брожение. Во время второго урока Эдна Корман вышла под
явно надуманным предлогом и вернулась с порозовевшими щеками и красными,
опухшими веками. В течение дня напряженность все нарастала, и Летиция
удивлялась, что кто-то еще может сосредоточиться на занятиях. Сама она
училась в этот день безо всякой охоты, все еще находясь под впечатлением
сна, стараясь разгадать его подлинный смысл.
На восьмом уроке она вновь села позади Джона Локвуда. Получилось, что
цикл, начавшийся с утра, завершился на последнем уроке. Летиция с тревогой
поглядывала на часы. Мистер Брант казался таким рассеянным, будто ему тоже
привиделся сон, правда, не такой приятный, как Летиции.
В середине урока Брант прервал их занятия с модуляторами и устроил
обсуждение. Это был момент так называемой интеграции, когда материал,
полученный через информационную сеть, закреплялся путем интеллектуального
взаимодействия индивидуумов. Летиция сравнивала эти обсуждения с судебным
разбирательством в старые добрые времена. Большинство тут же заговорило об
экономике. Рина Кэткарт обычно держалась особняком - слишком многие
ученики в этом классе затмевали ее своими способностями.
Джон Локвуд прислушивался к обсуждению с едва заметной улыбкой,
повернувшись к Летиции в профиль. Казалось, он вот-вот с ней заговорит.
Летиция положила ладонь на край пульта и подняла палец, стараясь привлечь
его внимание.
Он заметил ее руку, отвернулся, потом вздрогнул и еще раз посмотрел на
нее, на этот раз пристально, широко раскрыв глаза. И вдруг беззвучно
скривил рот, словно в жизни не видел ничего страшнее ее руки. Подбородок
его задрожал, потом стали сотрясаться плечи, и, прежде чем Петиция успела
как-то отреагировать, Локвуд вскочил из-за стола и застонал. Ноги его
подкосились, и он рухнул на пульт, безвольно свесив руки, а потом съехал
на пол. Распластавшись на полу, Джон Локвуд - в первый раз в жизни -
дергался всем телом и стонал, не в силах справиться с чудовищным
замыканием.
Брант нажал кнопку вызова "скорой помощи" и бросился к его парте. Но
прежде чем он дотронулся до Локвуда, мальчик застыл в неподвижности, с
открытыми глазами, судорожно вцепившись одной рукой в ножку стула. А
Летиция с изумлением смотрела на своего врага, неожиданно оказавшегося
таким слабым.
Брант схватил мальчика за плечи и, чертыхаясь, выволок из класса.
Летиция выскочила в коридор следом, собираясь ему помочь. Эдна Корман и
Рина Кэткарт встали возле нее с непроницаемыми лицами. Другие ученики тоже
высыпали в коридор, но старались держаться подальше от Бранта и его
подопечного.
Брант уложил Джона Локвуда на бетонный пол и, надавив ему на грудь,
принялся делать искусственное дыхание. Потом достал из кармана пиджака
шприц и сделал мальчику подкожный укол чуть пониже грудины. Летиция
задержала взгляд на шприце и вздрогнула. Подумать только - он достал его
не из аптечки, а прямо из кармана.
Весь класс стоял теперь в коридоре, безмолвный, потрясенный
случившимся. Прибыл санитар, а следом - Рутгер. Санитар уложил Локвуда на
каталку, и они помчались по коридору, озаряя его сигнальными вспышками.
- Вы вводили ему КВН? - спросил робот.
- Да, пять кубиков. Прямо в сердце.
Пока каталка плавно скользила по коридору, остальные ПД, класс за
классом, тоже выскочили на шум и теперь стояли, беспокойно поглядывая по
сторонам. Эдна Корман заплакала. Рина бросила взгляд на Летицию и тут же
отвернулась, словно устыдившись чего-то.
- Пять, - повторил Рутгер усталым голосом.
Брант посмотрел на него, потом на учеников и объявил: все свободны. На
какой-то момент Петиция замешкалась, и лицо Бранта исказилось гневом и
скорбью.
- Ступайте! Вон отсюда.
Она бросилась бежать. Последнее, что Летиция услышала от Рутгера, были
слова:
- На этой неделе еще больше, чем на прошлой.
Летиция сидела в пустой белой уборной, вытирая слезы и стыдясь
собственной слабости. Ей хотелось вести себя по-взрослому - оставаться
хладнокровной, предложить свою помощь тем, кто в ней нуждался. И все-таки
ее до сих пор колотила дрожь, а слезы лились в три ручья.
Мистер Брант разозлился так, как будто весь класс перед ним виноват. Он
ведь был не просто взрослый, а ПР.
Чего же еще от него ждать?
Она посмотрелась в треснутое зеркало.
"Я должна пойти домой или в библиотеку и сесть за учебу, - внушала она
себе. - Сохранить достоинство - вот что важно".
Две девочки вошли в туалет, нарушив ее уединение.
Летиция не пошла в библиотеку. Вместо этого она отправилась в старинный
зрительный зал из бетона и стали. Через заднюю дверь она попала на сцену,
а оттуда тихонько прошла за кулисы. Три ученицы сидели в первом ряду, ниже
уровня сцены, примерно метрах в десяти от Летиции. Она узнала только Рину
- две другие были не из ее класса.
- А ты знаешь его?
- Ну не то чтобы очень хорошо, - сказала Рина. - Просто мы учились в
одном классе.
- Да ладно, не скромничай, - хихикнула третья.
- Триш, не болтай ерунды. Рине сейчас не до шуток.
- У него никогда раньше не случалось замыканий. Он ведь не вундеркинд.
Никто такого не ожидал.
- А когда он был зачат?
- Не знаю, - сказала Рина. - Мы все примерно одного возраста, плюс
минус два месяца. Смоделированы в один год, питались одинаковыми
добавками. Если дело в генотипе, в добавках...
- Я слышала, было уже пять таких случаев.
- Я тоже.
- В нашей школе такое если и случалось, то только с вундеркиндами, -
сказала Рина. - И никто из них не умирал.
Летиция отступила в темноту, зажимая рукой рот. Так значит, Локвуд
умер!
В какой-то момент у нее появилась безумная мысль выйти из-за кулис,
подойти к креслам и сказать этим трем подружкам, что ей тоже очень жаль
Локвуда. Но она тут же опомнилась - все поймут, что она подслушивала чужой
разговор.
В голосах девочек слышался страх.
Утром в аудитории для занятий по медицине Брант сообщил им, что Джон
Локвуд умер от сердечного приступа. Летиция интуитивно почувствовала, что
он чего-то недоговаривает. Потом зачитали короткий некролог. Студентам,
которым могла понадобиться консультация у психоаналитика, отвели для этого
специальное время.
За весь день ни Брант, ни кто-либо другой из ПД ни разу не употребил
слово "замыкание". Летиция попыталась исследовать этот вопрос, но ее
модулятор давал доступ к очень немногим библиотечным материалам на эту
тему. В конце концов Летиция решила, что она просто не знает, где искать.
Трудно было поверить, что никто не знает истинной причины происходящего.
На следующую ночь ей опять привиделся сон, еще более яркий, и Летиция
проснулась в холодном поту, ее била дрожь. Она стояла перед толпой, но не
могла различить ни одного лица, потому что сама была освещена, а толпа -
погружена в темноту. В этом сне она ощутила себя счастливой до
изнеможения. Это был какой-то особый сплав грусти и веселья - ничего
подобного наяву она не испытывала. Она любила, но не знала, кого именно.
Знала только, что не толпу, не отдельного человека из этой толпы, не
кого-то из их семьи и даже не себя саму.
Она сидела на кровати, обхватив руками колени, стараясь понять, спят ли
остальные. И ей показалось, что лишь теперь, когда ожил каждый ее нерв,
она в первый раз по-настоящему бодрствует. Боясь, что кто-то нарушит ее
уединение, она тихонько выскользнула в коридор и на цыпочках прошла в
мамину комнату для шитья. И там, подойдя к высокому зеркалу на подвижной
раме, посмотрела на себя совершенно другими глазами.
- Кто ты? - спросила она шепотом и, задрав ночную рубашку, стала
осматривать свои ноги. Короткие голени, бугристые коленки, но бедра - не
так плохи. По крайней мере не толстые. Руки - довольно женственные, не
мускулистые, но и не особенно пухлые. Когда она долго читает в кровати,
опершись на локти, они становятся цвета клубничного мороженого. По
материнской линии ее предками были ирландцы. От них Летиции передались
цвет кожи и широкое, скуластое лицо. У папы в роду были мексиканцы и
немцы, но мексиканская кровь в ней почти не чувствовалась. Брат ее был
гораздо смуглее.
- Да, мы - полукровки, - прошептала Летиция. - И по сравнению с
чистокровными ПД я выгляжу как дворняжка. Но самом-то деле они не
чистокровные, а искусственно выведенные.
Она поднимала рубашку все выше и в конце концов сняла ее через голову,
оставшись совершенно голой. Дрожа от холода и взбудоражившего ее сна, она
заставила себя целиком сосредоточиться на оценке собственной внешности.
Прежде, рассматривая себя в зеркале, она специально не фокусировала
взгляд, и в результате некоторые черты размывались, другие она не замечала
вовсе, стараясь таким образом вылепить себе более совершенное тело, хотя
бы в собственных фантазиях. Но теперь у нее появилось желание увидеть себя
такой, какая она есть на самом деле.
Широкие бедра, сильный пресс - затянутый жирком, но сильный. На
медицинской комиссии она узнала, что это, возможно, существенно облегчит
ей роды.
- Выходит, я кобылка-производительница, - сказала Летиция, но без
всякой горечи. Чтобы иметь детей, ей нужно стать привлекательной для
мужчин, а пока, судя по всему, ей это не грозит. Она не обладала
"сногсшибательными формами", так часто обсуждаемыми по телевизору или
по-дурацки выставляемыми напоказ в лит/видовской продукции. Это были
предписанные массовой культурой геометрические пропорции, которыми так
редко наделяет людей природа и которые стали общедоступны благодаря
достижениям генной инженерии: "Правильно выбранная вами модель поможет
вашему ребенку добиться успеха в жизни".
Какой чудовищный набор банальностей... Летиция почувствовала, как в ней
закипает праведный гнев - еще одно чувство, прежде ей неведомое, - но тут
же растворила его в радостном волнении. Кто знает, вдруг все это никогда
не повторится, подумала она.
Грудь ее была довольно скромных размеров, левый сосок побольше правого
и более отвислый. Ребра не выпирают, мускулы тоже не очень рельефные, лицо
округлое, с мягким, приветливым, чуть любопытным выражением, глаза широко
распахнуты, кожа рябоватая, в крапинках, но со временем это пройдет,
ступни продолговатые, с толстыми ногтями, еще ни разу не враставшими в
пальцы.
В ее семье ни у кого не было предрасположенности к раку - с этим,
правда, сейчас уже научились бороться, но лечение было делом хлопотным.
Никто также не был предрасположен к сердечно-сосудистым заболеваниям и
прочим болезням, присущим людям нестабильных культур, с высокой
мобильностью и быстрой сменой привычек. Летиция увидела в зеркале крепкое,
надежно служившее ей тело.
Попутно она отметила, что, наложив на лицо чуть-чуть грима, запросто
сможет сыграть старушку. Нужно только нарисовать тени под глазами и
подчеркнуть складки, на месте которых лет в тридцать - сорок появляется
двойной подбородок и морщины.
Но сейчас она не выглядела старой.
Летиция опять ушла к себе в комнату, осторожно ступая по ковру.
Оказавшись в комнате, она голосом подала команду и включила свет, легла на
кровать, взяла с тумбочки фотоальбом, который принесла ей Джейн, и начала
осторожно переворачивать тонкие черные страницы. А отыскав нужное место,
долго вглядывалась в лицо своей прабабушки, а потом бабушки в младенческом
возрасте.
Оркестр обучали три инструктора. Они расположились в одной из старейших
студий, примыкающей к зрительному залу. Уроки эстетики в последнее время
стали очень популярны - музыкальная аппаратура в школьных классах намного
превосходила домашнюю, инструкторы тоже были нарасхват. Все они были ПД.
После получаса групповых занятий каждый ученик мог вернуться к
собственной клавиатуре и, заказав звуконепроницаемые сферы - во избежание
какофонии, - практиковаться самостоятельно.
Сегодня Летиция тренировалась всего полтора часа. А затем просто
сидела, закусив губу, неподвижно уставившись в пустое пространство над
клавиатурой.
- Пожалуйста, уберите звукоизоляцию, - попросила она, поднимаясь с
черной скамьи. Мистеру Тигью, старшему инструктору, она объяснила, что ей
нужно сходить по одному поручению.
- Не забудьте поупражняться с полирифмами, - посоветовал он.
Выйдя из класса, Летиция направилась в большую аудиторию со сценой. Она
знала - сегодня здесь собирается драмкружок, в котором занимается Рина.
В аудитории было темно, прожектор выхватывал из темноты лишь небольшой
участок сцены, где сидели члены труппы, разучивая роли из какой-то
старинной пьесы. Рик Файетт, самый старший и спокойный из них, с короткими
черными волосами, первый заметил ее, но ничего не сказал - только бросил
взгляд на Рину. Рина прервала на полуслове свою реплику и, обернувшись,
оценивающе посмотрела на Летицию. Эдна Корман увидела ее позже всех и
покачала головой, так, словно увидела вдруг последнюю соломинку, за
которую можно уцепиться.
- Привет, - сказала Летиция.
- Что ты здесь делаешь? - Голос Рины звучал скорее презрительно, чем
удивленно.
- Я подумала, может быть, вам все еще... - Летиция решительно вскинула
голову. - Словом, может быть, я на что-то сгожусь?
- Конечно, сгодишься, - сказала Эдна Корман.
Рина отложила листок с ролью и встала.
- А почему ты вдруг передумала?
- Просто я решила: что в этом обидного - сыграть старушку? - сказала
Летиция. - Подумаешь, какое дело... Я принесла фотографию своей
прабабушки. - Она достала из кармана портмоне с фотографией - копией той,
что хранилась в альбоме. - Можете загримировать меня под прабабушку.
- А что, похожа, - сказала Рина, беря у нее портмоне.
- Да, некоторое сходство есть.
- Посмотрите-ка... - Рина передала фотографию дальше, и все стали с
интересом ее рассматривать. Даже Эдна Корман не удержалась и бросила на
нее беглый взгляд. - А ведь она действительно похожа на бабушку.
- Вот это да, - сказал Рик Файетт и удивленно присвистнул. - Слушай, а
из тебя получится классная старушенция.
Неделю спустя Рутгер неожиданно вызвал ее к себе. Летиция вошла в
кабинет и спокойно уселась перед столом.
- Значит, ты все-таки поступила в драматический класс.
Летиция кивнула.
- По какой же причине, если не секрет?
Словами это было выразить нелегко.
- Ну, просто я сделала кое-какие выводы из ваших слов.
- Ну и как, есть между вами какие-нибудь трения?
- Нет, мы сразу поладили.
- Ну и замечательно. Тебе дали другую роль?
- Нет, я играю пожилую даму. Они загримируют меня для спектакля.
- И ты не возражаешь?
- Нет.
Казалось, Рутгер выискивает, к чему бы придраться, но ничего не может
найти. В конце концов он поблагодарил ее за визит с улыбкой, в которой все
еще сквозило подозрение.
- Ну что же, ты свободна. Когда понадоблюсь тебе - заходи. Старайся
держать меня в курсе.
Труппа собиралась на репетиции каждую пятницу, на час позже, чем
начинались занятия с оркестром. Летиция договорилась, чтобы музыкальную
программу сбросили на ее домашнюю клавиатуру. После пробного чтения и
получасового собеседования она получила разрешение участвовать в
репетициях от консультанта драмкружка мисс Дарси, старой девы, НГ, которую
она довольно редко видела в школе. Мисс Дарси выглядела старомодной,
особенно когда обращалась ко всем ученикам "мисс" и "мистер", но при этом
прекрасно разбиралась в драме и в сценическом искусстве.
Во время читки Рина оставалась с Летицией и в конце сказала, что та
появилась весьма кстати - идея дать роль старушки Рику Файетту была не
очень-то удачной. Сам Файетт тоже был рад избавиться от этой роли, потому
что одну роль ему уже дали и он боялся, что не справится сразу с двумя
персонажами.
Уже во время второй репетиции Файетт, оценив по достоинству игру
Летиции, представил ее сказочно прекрасному, большеглазому и стройному
Фрэнку Лероксу, еще одному члену труппы. Файетт объяснил: Лерокс слишком
застенчив, чтобы выходить на сцену, но он будет гримировать их.
Когда Лерокс стал к ней приглядываться, Петиция занервничала.
- Да, у тебя есть свое лицо, - сказал он мягко. - Можно я его потрогаю,
чтобы лучше уяснить контуры?
Летиция не смогла не рассмеяться, но тут же смолкла, устыдившись своей
глупости.
- Ладно, - согласилась она. - Ты собираешься подрисовать мне морщинки и
наложить тени?
- И еще многое другое, - сказал Лерокс.
- Он заснимет твое лицо в движении, - сказал Файетт. - Потом тщательно
изучит и вылепит лазерно-пенную модель - это гораздо лучше, чем маска. В
прошлом году он сделал маску, когда гримировал меня под Горбуна из
Нотр-Дама. И получилось совсем не смешно.
- Да, так будет намного лучше, - согласился Лерокс, осторожно
прикасаясь к ее коже, проводя по щекам и подбородку, откидывая назад
волосы, чтобы получше рассмотреть виски. - Я могу вылепить две или три
скульптуры, изображающие твое лицо и шею в разных положениях. А потом
сделаю литейные формы для мягкого материала.
- Когда он закончит работать с тобой, ты сама себя не узнаешь, -
пообещал Файетт.
- Рина говорит, ты носишь с собой фотографию прабабушки. Позволь мне
взглянуть, - попросил Лерокс.
Легация протянула ему портмоне, и он долго рассматривал фотографию,
прищурившись.
- Какое прекрасное лицо, - сказал он наконец. - А я вот никогда не
видел своей прабабушки. Бабушке моей на вид столько же лет, сколько и
маме. Их можно принять за сестер.
- Когда он закончит, - воскликнул Файетт, уже несколько начиная
раздражать Летицию своей восторженностью, - вас с прабабушкой тоже можно
будет принять за сестер!
Летиция вернулась домой вечером, заплатив в метро за поздний проезд.
Она сама себе удивлялась. Все годы в колледже она держалась на отшибе,
почти ни с кем не общалась, если не считать беззлобного пикирования с
Джоном Локвудом. А теперь ей по-настоящему нравились и Файетт, и странный
Лерокс с тонкими, бледными, сильными и чуть холодными руками. Лерокс - ПР,
но совершенно очевидно, что его родители разошлись во вкусах. Кто он -
вундеркинд? Никто этого не утверждал. Все ПД делали вид, что их вовсе не
интересует их классификация - возможно, для них это был слишком
болезненный вопрос, задевающий их гордость.
Рина вела себя с ней доброжелательно, во всем помогала, но все-таки
сохраняла некоторую дистанцию.
Еще с крыльца Летиция услышала обрывки новостей, транслировавшихся в
гостиной. Войдя, она никого там не застала - видимо, родители ушли на
кухню.
Пока она смотрела на ведущую издалека и под углом, та была
полупрозрачной, голубоватого оттенка и напоминала призрак. По мере того
как Петиция приближалась, ведущая обретала плоть, постепенно превращаясь в
подлинную богиню с восточно-негроидными чертами лица, прямыми золотистыми
волосами и бронзовой кожей. Но Летицию сейчас занимала не столько ее
внешность, сколько то, что она говорила.
- ...как установлено сегодня, примерно четверть ПД, зачатых
пятнадцать-шестнадцать лет назад, могут оказаться носителями набора
дефективных хромосом, известных как T56-WA5659. T56-WA5659, который
первоначально был макроэлементом, используемым для наращивания интеллекта,
резкого повышения творческих и математических способностей, впоследствии
прошла очистку и вошла в стандартный набор при конструировании практически
всех плановых детей. Пока невозможно сказать наверняка, какое воздействие
на организм окажет эта цепь дефективных хромосом. Однако в нашем городе
уже умерло двадцать детей. У всех них началась болезнь, по симптомам
схожая с эпилепсией. О несчастных случаях в общенациональном масштабе пока
ничего не известно. Общество Рифкина обязало все правительственные
агентства подробно освещать эти события.
Администрация советует родителям ПД, зачатых в указанное время,
немедленно обратиться к медикам и проектировщикам за рекомендациями по
поводу лечения. Детям более младшего возраста, возможно, придется пройти
курс ретровирусной терапии. За более подробной информацией, пожалуйста,
обращайтесь в студию Лит/вид, которая в этот момент уже вышла в эфир, или
звоните по телефону...
Обернувшись, Летиция увидела, что мама разглядывает ее с какой-то
мрачной удовлетворенностью. Но, увидев, как потрясена ее дочь, она вдруг
опечалилась.
- Какое несчастье, - сказала она. - Кто знает, как далеко все это
зайдет?
За обедом Летиция съела совсем немного. А ночью проспала не больше двух
часов. Уик-энд тянулся бесконечно долго.
Стоя перед зеркалом в зеленой комнате, Лерокс примеривал лазерно-пенные
модели к ее лицу, осторожно поворачивая ее подбородок в разные стороны.
Пока Лерокс работал, пробуя различные формы на Летиции и что-то бормоча
себе под нос, остальные члены труппы репетировали сцену, не требующую ее
участия. Когда репетиция закончилась, Рина подошла к зеленой комнате и,
встав позади них, стала наблюдать за работой Лерокса. На лице Летиции,
сквозь слой наспех налепленного розового пластика, проступила напряженная
улыбка.
- Ты будешь выглядеть просто потрясно, - заявила Рина.
- Я буду потрясной старухой, - отшутилась Летиция.
- Надеюсь, ты не комплексуешь по этому поводу, - сказала Рина. -
Поверь, ты всем очень нравишься. Даже Эдне.
- Я не комплексую, - сказала Летиция.
Лерокс по кусочку снял с нее пластик и осторожно сложил в коробку.
- Ну вот, я, кажется, ухватил суть, - сказал он. - Я уже так поднаторел
в этом деле, что и Рину мог бы сделать старше на вид, если бы она мне
позволила.
Летиция почувствовала себя неловко. Скрытый смысл этой фразы легко
угадывался. Рина залилась краской и бросила на Лерокса взгляд, полный
гнева. А он, оглядев обеих, добавил:
- Да, мне бы это ничего не стоило.
Рина понимала, что, начав спорить, она будет выглядеть по-дурацки.
Легация какое-то время стояла в полной растерянности, а потом решила хоть
как-то спасти положение:
- Все равно она не будет похожа на свою бабушку. Так что из меня
старушка получится гораздо лучше.
- Да, конечно, - согласился Лерокс, беря в охапку коробку и скульптуры
и направляясь к двери. - Ты - вылитая бабушка.
Оставшись вдвоем в зеленой комнате, Рина и Летиция какое-то время молча
разглядывали друг друга. Свет старинной лампочки накаливания отражался от
надтреснутого зеркала, окрашивая стены гримерной в перламутровые тона.
- Ты - хорошая актриса, - сказала Рина. - А внешность и вправду не
имеет никакого значения.
- Спасибо.
- Иногда я начинаю жалеть, что не похожа ни на кого из нашей семьи.
- Но ведь ты очень красивая, - сказала Летиция, не задумываясь.
Она не кривила душой. Рина действительно была прекрасна. По-левантински
смуглая кожа, длинные черные волосы, маленький заостренный подбородок,
большие карие глаза-миндалины, тонкий, чуточку вздернутый носик. Женщинам
предшествующих поколений такое хорошенькое личико, ум и умение себя
преподнести либо обеспечивали достойное место в шоу-бизнесе, либо
позволяли войти в избранный круг богачей и знаменитостей. Помимо
физической красоты, Рина обладала острым умом и какой-то особой мягкостью.
ПД были здоровее, увереннее себя чувствовали, и ум их, если брать в целом,
был более утонченный и устойчивый. Но Петиция совершенно не страдала из-за
этого, по крайней мере сейчас.
Это было какое-то волшебство. Испытанное только что чувство неловкости
после ее хитрого хода улетучилось, и вот они уже непринужденно беседовали,
буквально очарованные друг другом.
- Мои родители тоже красивые, - сказала Рина. - Я ведь ПР второго
поколения.
- Неужели ты хочешь выглядеть как-то по-другому?
- Нет, пожалуй, нет. С такой внешностью я вполне счастлива. Но я очень
мало похожа на маму и папу. Я имею в виду цвет кожи, волосы, глаза и все
такое... Впрочем, моя мама была не очень довольна своим лицом. Знаешь, она
не особенно ладила с моей бабушкой... И винила бабушку в том, что та не
подобрала для нее лица, соответствующего ее характеру. - Рина улыбнулась.
- Наверное, все это звучит глупо.
- Есть люди, которые никогда не бывают счастливы, - заметила Летиция.
Рина подошла к зеркалу.
- А что ты чувствуешь, когда видишь сходство между собой и твоей
бабушкой?
Летиция закусила губу.
- До тех пор пока ты не предложила мне присоединиться к труппе, я
толком не знала. - Она рассказала про то, как мама принесла ей альбом, как
она разглядывала себя в зеркале - правда, не упомянув при этом про свою
наготу, - про то, как сравнивала себя с людьми на старинных фотографиях.
- По-моему, это то, что называется прозрением, - сказала Рина. -
Наверное, это прекрасное чувство. Ну что же, тогда я рада, что попросила
тебя, даже если все это и выглядело по-дурацки.
- А ты... - Летиция запнулась. Очарование этого момента помимо ее воли
постепенно проходило, и она не знала, уместно ли прозвучит ее вопрос. - Ты
попросила меня тогда, чтобы дать мне шанс? Чтобы я не выглядела дурочкой и
букой?
- Нет, - не задумываясь сказала Рина. - Я попросила, потому что ты была
нужна нам на роль старушки.
Переглянувшись, они вдруг захохотал и, и очарование пропало
окончательно, уступив место чему-то более устойчивому и долгому: дружбе.
Летиция взяла руку Рины и слегка сжала в своей ладони.
- Спасибо тебе, - сказала она.
- Пожалуйста. Уж тебе-то по крайней мере не стоит волноваться.
Летиция пытливо посмотрела на нее, чуть приоткрыв рот.
- Ну а сейчас мне пора домой, - сказала Рина. Она сдавила ей плечо - с
силой и в то же время мягко, и Летиция почувствовала: этот жест - нечто
большее, чем отголосок недавнего гнева или ревности. А потом Рина
повернулась и вышла из зеленой комнаты, предоставив своей подруге в
одиночку собирать крошки латекса и клея.
Масштабы катастрофы все разрастались. Петиция, сидя в своей комнате,
допоздна слушала новости, которые ей нашептывали призрачные ведущие,
доктора и ученые, пляшущие перед глазами и сообщающие вещи, которые она,
не в силах понять разумом, постигала душой. Какой-то ужасный монстр
выкашивал ее поколение, не трогая при этом ее саму.
В следующий понедельник, придя в колледж, она увидела студентов,
сгрудившихся в коридоре в ожидании звонка и мрачно обсуждающих что-то
вполголоса, провожая ее взглядами. На второй паре из обрывков разговора
она узнала, что в минувший уик-энд умер Лерокс.
- Он был вундеркиндом, - сообщила своему соседу высокая, стройная
девочка. - Обычно они не умирают, хотя замыкания у всех случаются. А он
вот взял да и умер.
Дождавшись перерыва на ленч, Летиция поспешила в старую уборную. Никого
там не застав, она все-таки не стала подходить к зеркалу. Летиция и так
знала, как она выглядит, и принимала это теперь как должное.
Гораздо труднее было свыкнуться с новым ощущением, зреющим внутри. От
юной Летиции не осталось и следа. Оказавшись на поле боя, она не могла и
дальше оставаться ребенком. Из головы у нее никак не шел Лерокс, который
буквально преображал ее лицо, который так бережно к нему прикасался,
восторгаясь им, как это может делать только настоящий профессионал.
Летиция вспомнила его сильные, холодные пальцы и не смогла сдержать слез.
На ленч она пришла опустошенная и напуганная.
Однако к консультанту не обратилась. Она понимала - такое нужно
пережить без посторонней помощи.
В последующие несколько дней ничего из ряда вон выходящего не
произошло. Вечерние репетиции проходили гладко. Близился день премьеры.
Летиция довольно легко выучила свои реплики. Героиня ее была
меланхоличной, что вполне соответствовало и ее собственному настроению. В
четверг вечером, после репетиции, она вместе с Риной и Файеттом зашла в
ближайший супермаркет, чтобы перекусить сандвичами. Летиция не
предупредила родителей, что она задержится, сейчас ей не хотелось
чувствовать ответственность перед кем-то, кроме своих товарищей. Она
знала: Джейн расстроится, но ненадолго. Ей было необходимо поступить
именно так.
Ни Рина, ни Файетт не говорили впрямую об обрушившихся на них
несчастьях. Они, как всегда, излучали оптимизм. Оба шутя предлагали
Летиции сыграть без грима, и все это звучало весело, несмотря на их
затаенную печаль. Они поедали сандвичи, запивали их фруктовой водой и
рассуждали о том, кем станут, когда вырастут.
- Раньше все было не так просто, - сказал Файетт. - Выбор у детей был
небольшой. Школы не очень-то умели готовить людей к жизни в реальном мире.
Обучение носило академический характер.
- И проходило медленнее, - добавила Петиция.
- Да и сами дети медленнее соображали, - сказала Рина, невольно
улыбаясь.
- Ну с этим я не согласна, - сказала Летиция.
А потом они сказали хором:
- Я, конечно, не отрицаю этого. Я просто с этим не согласна!
Их смех привлек внимание парочки постарше, сидящей в углу. И на тот
случай, если мужчина и женщина еще не очень разозлились, Летиция решила
добить их окончательно. Она наклонила голову и резко дунула в соломинку,
так что в стакане забурлило. Рина бросила на нее укоризненный взгляд, а
Файетт прикрыл рот ладонью, давясь от смеха.
- Ты могла бы заклеить все лицо резиной, - предложил Файетт.
- Тогда я стану похожа на франкенштейнского монстра, а не на старушку,
- возразила Летиция.
- Ну и что, какая разница? - спросила Рина.
- Хорошо вам, ребята, - сказала Летиция. - Ведь вы играете своих
сверстников.
- Мне играть не нужно, - сказал Файетт. - Я просто живу на сцене.
- Очень хотелось бы подольше играть людей своего возраста, - сказала
Рина.
Никто не упомянул имя Лерокса, но у них было такое чувство, что все это
время он сидел возле них, участвуя во всех шалостях.
Вот так они его помянули.
- А ты сходила к своему проектировщику, к доктору? - спросила Летиция
Рину, пока они стояли, скрытые от зрителей занавесом.
Свет в зале уже погасили. Рабочие сцены - тоже из студентов -
перевозили на тележках стены, обтянутые муслином. В воздухе стоял густой
запах свежей краски.
- Нет, - сказала Рина. - Я пока не волнуюсь. Меня зачали в другой
период.
- Правда?
Она кивнула.
- Все в порядке. Если бы возникли какие-то проблемы, я бы сейчас не
стояла рядом с тобой. Не беспокойся.
Больше они к этой теме не возвращались.
И вот настал день генеральной репетиции. Петиция наложила свой
собственный грим, подрисовала карандашом морщины, навела румянец и тени.
До этого она долго тренировалась и теперь стала настоящим специалистом по
старости. Держа перед собой бабушкину фотографию, она подрисовала морщинки
вокруг рта, потом постаралась придать лицу такое же усталое выражение.
Законченность облику придал старый, пропахший нафталином парик,
извлеченный из бабушкиного сундука.
Перед генеральной репетицией актеров придирчиво осмотрела мисс Дарси. В
костюмах той далекой эпохи юноши и девушки как-то сразу повзрослели.
Летиция вовсе не страдала оттого, что выделяется среди всех. Напротив,
роль старушки придавала ей какой-то особый статус.
- Во время спектакля не нервничай, старайся делать все плавно и
естественно, - напутствовала ее мисс Дарси. - Никто не требует, чтобы ты
отбарабанила свои реплики без малейшей запинки. Да, ты будешь играть перед
зрителями, но они здесь не для того, чтобы хихикать над нашими ошибками.
Сегодняшнее выступление - в честь Лерокса.
Все дружно закивали.
- А завтрашняя премьера - в честь вас всех.
После этого все заняли свои места за кулисами. Рина улыбалась, но видно
было, что она очень нервничает.
- Эй, тебя не тошнит? - прошептала она.
- А что, ты мне пакет дашь? - спросила Летиция, в шутку засовывая в рот
два пальца.
- Атавизм, - беззлобно бросила Рина.
- Пробирочная, - ответила Летиция и крепко пожала ей руку.
Поднялся занавес. Добрую половину зрителей составляли их родители,
друзья и родственники. В том числе и родители Летиции. Темное
пространство, начинающееся за освещенной сценой, казалось бездонным,
скрывающим в себе мириады созвездий и туманностей. Неужели ее слабый
голосок услышат в такой дали?
Музыка, предваряющая первый акт, постепенно стихла. Настал выход Рины.
Она направилась к сцене, а потом вдруг остановилась в нерешительности.
- Ну, давай же, - легонько подтолкнула ее Летиция.
Рина обернулась и посмотрела на нее, склонив голову набок, и
потрясенная Летиция увидела, что глаза ее блестят от слез. Крупная
слезинка медленно скатилась по щеке Рины и расплылась по сатиновой ткани.
- Прости, - прошептала Рина дрожащими губами. - Я не могу... Скажи,
скажи им...
Перепуганная Летиция хотела подхватить ее на руки, но Рина оказалась
слишком тяжела для нее. Летиция сумела лишь смягчить удар от падения.
Распластавшись на полу, Рина забилась в судорогах. Слова застряли у нее в
горле, глаза стали пустыми, с закатившимися белками.
Летиция склонилась над ней, не решаясь дотронуться, не зная, как ей
помочь.
А позади нее стояли Файетт и Эдна Корман; такие же беспомощные и
растерянные.
Рина лежала, повернувшись лицом к колосникам, напоминая своими
движениями марионетку. Она медленно поводила глазами, дергалась всем телом
и беззвучно открывала рот.
- Нет, только не ее! - закричала Летиция, не обращая внимания на
тревожный ропот, пробежавший по залу. - Прошу тебя. Господи, не отнимай ее
у меня!
Файетт испуганно попятился, а в освещенный круг ступила мисс Дарси. Она
обхватила Летицию за плечи, но девочка тут же вырвалась.
- Только не она... - рыдала Летиция.
Подоспевшие медики обступили Рину со всех сторон, заслонив от
посторонних глаз. Мисс Дарси твердо, даже чуть грубовато выпроводила
студентов со сцены, а потом собрала их в зеленой комнате. Ее застывшее
лицо напоминало маску, горящие глаза еще сильнее подчеркивали бледность.
- Мы обязаны что-то предпринять! - воскликнула Летиция, умоляюще
посмотрев на остальных.
- Вначале возьми себя в руки, - резко сказала мисс Дарси. - Мы делаем
все, что в наших силах.
- А как же спектакль? - спросил Файетт.
Все повернулись к нему в немом изумлении.
- Простите, - произнес он, и губы его дрогнули, - я просто идиот.
Джейн, Дональд и Роалд тоже пришли в зеленую комнату. Летиция порывисто
обняла Джейн, а потом закрыла глаза и уткнулась ей в плечо. Чуть позже
родители вывели Летицию на воздух. Вечер только наступил, по двору
прохаживались студенты с родителями.
- Ну, нам пора домой, - сказала Джейн.
- Нет, мы должны остаться. А вдруг ей станет лучше? - Летиция вырвалась
из ее объятий и стала вглядываться в толпу. - Все так напугались. Я это
чувствую. Она тоже напугалась. Я вижу ее. Она мне сказала... - Летиция
осеклась, - она мне сказала...
- Да, побудем здесь еще немного, - согласился отец.
Он подошел к какому-то мужчине и перебросился с ним несколькими
фразами, потом его собеседник покачал головой, и они разошлись. Роалд
стоял в некотором удалении от них, засунув руки в карманы, унылый и
подавленный.
- Ну все, - заявил Дональд пару минут спустя. - Ничего нового мы здесь
сегодня не узнаем. Так что пойдемте-ка домой.
На этот раз Летиция не стала противиться. Вернувшись домой, она тут же
заперлась в спальне. Слушать новости не хотелось. Зачем - она и так все
видела собственными глазами.
Спустя час отец подошел к ее двери и деликатно постучал. Очнувшись от
тревожного, неглубокого сна, Летиция встала, чтобы впустить его.
- Нам очень жаль, - сказал отец.
- Спасибо, - промямлила Летиция, снова ложась в постель.
Дональд уселся возле нее, как в детстве, когда ей было лет
восемь-девять, а она стала оглядывать комнату, задерживаясь взглядом на
игрушках, книгах, безделушках.
- Звонила твоя учительница, мисс Дарси. Просила передать тебе, что Рина
Кэткарт умерла по дороге в госпиталь. Мы с мамой все это время смотрели
новости. Сейчас много ребятишек заболело. И много умерло. - Он ласково
потрепал ее за волосы. - Думаю, теперь ты понимаешь, почему мы хотели
иметь натуральных детей. Иначе был риск...
- Нет, неправда! - воскликнула Летиция, захлебываясь словами. - Ты
сделал это не потому, что боялся риска. Ты просто считал, что... что с
этими людьми что-то неладно.
- А разве это не так? - спросил Дональд, и взгляд его внезапно
посуровел. - Они - дефективные.
- Они - мои друзья! - закричала Летиция, так что Дональд вздрогнул.
- Прошу тебя...
Она привстала на кровати, снова заливаясь слезами.
- Они люди! Нормальные люди, которые заболели.
- Звучит не очень убедительно.
- Я разговаривала с ней, - сказала Петиция. - Она, наверное, тогда уже
все знала. Просто сказать, что с ними что-то неладно, недостаточно. Это не
вся правда.
- Просто их родителям нужно было заранее обо всем подумать, - настаивал
Дональд. - Летиция...
- Оставь меня в покое!
Дональд ушел сконфуженный. А она снова улеглась в постель, снова и
снова размышляя, о чем Рина хотела сказать ей перед смертью.
- Теперь я знаю, что делать, - прошептала Летиция.
Завтрак на следующее утро прошел в тягостном молчании. Роалд без
всякого аппетита поглощал свою кашу, не сводя с родителей тревожного
взгляда. Летиция вообще почти ничего не съела. Отставив полную тарелку,
она резко поднялась и сказала:
- Я иду на ее похороны.
- Ну, я не знаю... - начала было Джейн.
- Я иду на ее похороны, - упрямо повторила она.
Летиция сходила только на одни похороны - Рины. Там, встав возле
свежевырытой могилы, она украдкой наблюдала за родителями Рины, мысленно
сравнивая их с Джейн и Дональдом. А вернувшись домой, записала свои
впечатления.
Год выдался тяжелый. Сто двенадцать студентов из ее колледжа умерли.
Еще двести тяжело заболели.
Не стало Джона Файетта.
Занятия драмкружка продолжались, но спектаклей они больше не давали. В
школе наступила какая-то мертвенная тишина. Общий психоз все нарастал,
поползли слухи, что высокая смертность вызвана не ошибкой в
конструировании ПД, а эпидемией чумы.
Нет, это была не чума.
Два миллиона ее соотечественников заболели. Один миллион умер.
Из специальной литературы Летиция узнала, что обрушившееся на них
бедствие - самое ужасное за всю историю Соединенных Штатов. По всей стране
начались беспорядки. Разъяренные толпы смели центры подготовки ПД.
Женщины, беременные ПД, требовали легализации абортов. Общество Рифкина
снова превратилось в весомую политическую силу.
Каждый день, слушая новости после занятий, Летиция поражалась,
насколько банальное благополучие ее семьи не вяжется с общей обстановкой в
стране. В их семье никто не болеет. Дети растут нормальными.
За две недели перед выпуском к ней подошла Эдна Корман.
- Могу я с тобой поговорить? - спросила она. - Давай найдем место
поспокойнее.
- Да, конечно, - тут же согласилась Летиция.
Близкими подругами они так и не стали, но Летиция находила Эдну Корман
вполне сносной. Она увела ее в старую ванную комнату, с белыми плитками на
стенах, где каждое слово отдавалось гулким эхом.
- Ты знаешь, все, особенно старшие, смотрят на меня так, словно ждут,
что у меня вот-вот ноги подкосятся, - сказала Эдна. - Я больше не могу
этого вынести. Мне кажется, я не заболею. Но у меня такое чувство, что
люди боятся ко мне прикоснуться.
- Да, я знаю, - сказала Летиция.
- Но почему? - спросила Эдна дрожащим голосом.
- Я и сама не могу понять.
Эдна стояла перед ней, безвольно опустив руки.
- Неужели мы в чем-то виноваты? - спросила она.
- Нет. И ты это знаешь.
- Тогда объясни мне, пожалуйста.
- Объяснить что?
- Объясни, как нам выбраться из этого положения.
Летиция какое-то время молча смотрела на нее, а потом обняла за плечи и
прижала к себе.
- Кажется, я знаю, - сказала она.
За пять дней до выпускного вечера Летиция попросила Рутгера
предоставить ей слово на церемонии. Рутгер слушал ее, сидя за письменным
столом и скрестив руки на груди.
- А зачем тебе это? - поинтересовался он.
- Есть вещи, о которых никто не говорит, но сказать о которых
необходимо. И если никто другой не может этого сделать, то... - она
сглотнула подступивший к горлу комок, - то... доверьте это мне.
Он посмотрел на нее с сомнением:
- Ты действительно считаешь, что способна сказать что-то важное?
Летиция кивнула.
- Тогда покажи мне текст речи.
Она достала из кармана листок бумаги. Рутгер прочитал внимательно,
покачал головой - неодобрительно, как вначале показалось, - и вернул ей
листок.
Стоя за кулисами в ожидании своего выхода, Летиция Блейкли
прислушивалась к возбужденному гомону в зале.
Руководил церемонией Рутгер. На этот раз все проходило довольно уныло.
Летицию не покидало чувство, что она совершает ужасную ошибку. Не слишком
ли она молода, чтобы говорить такие вещи? Все это может прозвучать
неуклюже, почти по-детски.
После короткого вступительного слова Рутгер пригласил на сцену Летицию.
Проходя мимо того места, где упала Рина, она зажмурилась и сделала
глубокий вдох, как бы вбирая в себя то, что осталось от ее лучшей подруги.
Мисс Дарси проводила ее долгим взглядом.
От волнения к горлу подступил комок. Глаза слепило от ярких
прожекторов. Она встала посреди сцены, стараясь разглядеть знакомые лица в
бескрайнем темном пространстве, простирающемся за сценой. Но видела лишь
размытые силуэты. Краем глаза она заметила, как мисс Дарси кивает ей:
- Можно начинать.
- Для всех нас настали тяжелые времена, - начала Летиция высоким,
пронзительным голосом. - Друзья уходят от нас, один за другим Люди теряют
сыновей, дочерей. Наверное, даже с такого расстояния вам видно, что я
не... не сконструирована. Я - натуральный человек. Впрочем, мы тоже болеем
и тоже смертны. Но речь сейчас не об этом... - Летиция откашлялась.
Нелегко ей давались эти слова. - Я решила, что имею право сказать вам
кое-что очень важное. Да, люди допустили ошибку, страшную ошибку. Но сами
вы - не ошибка. Я хочу сказать... то, что вас создали, - не ошибка. Мне
остается лишь мечтать о некоторых вещах, которые вы воспринимаете как
должное. Одни из вас могут долго находиться в открытом космосе, другие -
понимать сложнейшие формулы, недоступные моему разуму. Третьим суждено
долететь до самых далеких звезд и увидеть места, которые я никогда не
увижу. Мы во многом разные, но для меня очень важно сказать вам... -
Летиция, повинуясь чувству, напрочь забыла про написанную речь, -
...сказать вам, что я вас люблю. И мне все равно, что скажут другие. Мы
любим вас. Вы очень важны для нас. Пожалуйста, не забывайте об этом. И не
забывайте о той высокой цене, которую мы все заплатили.
А потом наступила полная тишина. Летиции очень хотелось тихонько уйти
со сцены. Но, переборов себя, она бросила в безмолвный, темный, как ночное
небо, зал короткое "спасибо" и только потом, поклонившись, исчезла из
сияния прожекторов.
Когда Летиция проходила мимо мисс Дарси, та, всегда чопорная и строгая,
крепко пожала ей руку. И в первый раз Летиция почувствовала, что мисс
Дарси относится к ней как к равной.
Пока длилось торжество, Летиция оставалась на сцене, рассматривая
старую деревянную дверь, занавесы, противовесы, колосники, подвесные леса
для осветителей.
И вдруг она почувствовала, что тот давний сон, так поразивший ее,
становится явью. Вот оно, то самое, ни с чем не сравнимое чувство - любовь
не к домашним и не к самой себе. Любовь ко всем сразу.
К своим братьям.
К сестрам.
К семье.
Last-modified: Fri, 28 Sep 2001 18:54:16 GMT