Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
Филип К.Дик. Что сказали мертвецы.
Philip K.Dick.
========================================
HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5
---------------------------------------------------------------




     Ящик из небьющегося пластика с телом  Луиса  Сараписа  стоял  посреди
просторного  зала.  Всю  неделю,  пока  к  нему  был  открыт  доступ,   не
укорачивалась длинная очередь скорбящих, пришедших проститься с покойным.
     Слушая тяжкие вздохи старых дам в черных платьях, глядя на истощенные
горем морщинистые лица, Джонни Бэфут сидел в углу  и  с  тоской  дожидался
своего часа. Не своей очереди, а того момента, когда посетителей  попросят
удалиться, и он сможет заняться  делом,  ничего  общего  с  похоронами  не
имеющим.
     В соответствии с завещанием ему - шефу отдела общественных  связей  в
концерне Сараписа - предстояло возвратить хозяина к жизни.
     Только и всего.
     - Keerum! - пробормотал Джонни, взглянув на часы - до  закрытия  зала
оставалось  два  часа.  Он  проголодался,  да  и  замерз:  от  морозильной
установки, служившей Сарапису гробом, по залу распространялся холод.
     - Выпей горячего кофе, Джонни, - предложила Сара Белле, подошедшая  с
термосом. Она откинула со лба мужа иссиня-черную (гены чирикахуа) прядь. -
Бедненький! Ты плохо выглядишь.
     - Да, - кивнул Джонни. - Не  по  нутру  мне  все  это.  -  Он  указал
подбородком на ящик и очередь.  -  Я  и  живого-то  его  не  любил,  а  уж
такого...
     - Nil nisi bonum, - тихо произнесла Сара.
     Джонни  озадаченно  -  может,  недослышал?  -   посмотрел   на   нее.
Иностранный язык, догадался он через секунду. Сара Белле окончила колледж.
     - Цитата, - пояснила Сара. - Или  ничего,  или  только  хорошее.  Так
говорил зайчонок Барабанщик из "Бэмби". Надо знать классику кинематографа,
Джонни. Если бы ты бывал со мной по понедельникам на  вечерних  лекциях  в
Музее современного искусства...
     - Послушай, - перебил Джонни с отчаянием в голосе, - я  не  хочу  его
оживлять! Господи, зачем я только согласился! Ведь  говорил  себе:  помрет
старый мошенник от эмболии - и все: прощай,  бизнес...  -  На  самом  деле
Джонни никогда не думал об этом всерьез.
     - Разморозь его, - предложила вдруг Сара.
     - Ч-чего?
     -  Боишься?  -  Она  усмехнулась.  -  Отключи  на  время  морозильную
установку - и все, никакого ему Воскресения. - В  голубовато-серых  глазах
приплясывали веселые искорки. - Вижу, вижу - страшно. Бедный Джонни. - Она
похлопала мужа по плечу. - Бросить бы тебя, да ладно уж. Ты ведь и дня  не
протянешь без мамочки.
     - Нельзя так, - проворчал он. - Луис ведь совершенно беспомощен.  Это
бесчеловечно.
     - Когда-нибудь, Джонни, ты с ним поссоришься,  -  уверенно  пообещала
Сара. - И тогда либо ты его, либо он тебя. А пока он в послежизни - у тебя
преимущество. Зря упускаешь шанс, сейчас можно выйти сухим из воды.
     Она повернулась и пошла к выходу, пряча озябшие  кулачки  в  карманах
пальто.
     Джонни, помрачнев, закурил сигарету и привалился лопатками  к  стене.
Жена, конечно, была права, ведь послеживущий не то же самое, что живой.  И
тем не менее, при одной мысли о бывшем хозяине Джонни  втягивал  голову  в
плечи - он с детства благоговел перед Сараписом, с  тех  пор,  когда  тот,
владея только компанией  "Шиппинг  3-4",  с  энтузиазмом  осваивал  трассу
Земля-Марс. Точь-в-точь мальчишка,  запускающий  модели  ракет  у  себя  в
подвале. А в семьдесят, перед смертью, он через "Вильгельмина  Сикьюритиз"
контролировал  сотни  предприятий,  имеющих  и  не  имеющих  отношения   к
ракетостроению. Подсчитать стоимость его имущества  не  удавалось  никому,
даже чиновникам правительственной налоговой инспекции. Наверное, это  было
попросту невозможно.
     "Все-таки,  чтобы  иметь  дело  с  Луисом,  нужно  быть  холостым   и
бездетным, - размышлял Джон-ни. - Кстати, как они там, в  Оклахоме?  -  Не
было у Джонни никого дороже двух девчушек и, конечно, Сары  Белле.  -  Так
ведь я о них забочусь, - убеждал он себя, дожидаясь,  когда  придет  время
забрать старика из зала, согласно его подробным  инструкциям.  -  Подумаем
вот о чем. Вероятно, у него есть почти год послежизни.  Из  стратегических
соображений он решает  разделить  этот  год  на  короткие  отрезки,  чтобы
оживать, например, в конце каждого финансового года. Раскидал, небось, лет
на двадцать - месяц туда, месяц сюда. Напоследок, зная, что будет сдавать,
оставил недели, дни. А перед самой  смертью  Луис  очнется  часа  на  два:
сигнал  слабеет,  в  замороженных  клетках  мозга  едва  теплится  искорка
электрической активности, и все глуше, неразборчивей слова,  прорывающиеся
из динамика. И наконец - тишина. Небытие. Но  это  может  случиться  через
четверть века, в две тысячи сотом году".
     Часто  затягиваясь,  Джонни  вспоминал  тот  день,  когда  пришел   в
управление кадров "Экимидиэн Энтерпрайзиз"  и  заплетающимся  от  волнения
языком сообщил молоденькой особе в приемной, что готов предложить компании
свои услуги. У него, дескать, есть несколько идей, которые могут  принести
немалую выгоду. Например, он придумал способ раз и  навсегда  покончить  с
забастовками. Всем известно, что в космопорту мутят  воду  профсоюзы,  они
буквально руки выкручивают администрации - а Джонни  готов  дать  Сарапису
совет, как вообще отделаться от профсоюзов. План, конечно, был грязный,  и
Джонни это понимал. Но ведь он не солгал  тогда,  его  идеи  действительно
стоили немало. Девушка посоветовала обратиться к мистеру Першингу,  а  тот
сообщил о Джонни Луису Сарапису.
     - Вы предлагаете запускать корабли  из  океана?  -  спросил  Сарапис,
выслушав его.
     - Профсоюзы -  организации  национальные,  -  заметил  Джонни.  -  На
полярные моря не распространяется юрисдикция ни одного  из  государств.  А
бизнес - интернационален.
     - Но мне там понадобятся люди. Столько же, сколько и здесь,  если  не
больше. Где их взять?
     - В Бирме,  Индии  или  на  Малайском  архипелаге.  Наберите  молодых
необученных  рабочих,  заключите  с  ними  прямые   контракты.   Поставьте
заработок в зависимость от заслуг, - посоветовал Джонни.
     Иными словами, Джонни предлагал систему батрачества.  Он  и  сам  это
понимал. Но Сарапису его предложение пришлось по вкусу, еще бы - маленькая
империя за Полярным кругом, подданные совершенно бесправны. Идеал.
     Так и поступил  Луис  Сарапис,  а  Джонни  Бэфут  стал  шефом  отдела
общественных  связей  -  лучшая  должность  для  человека   с   блестящими
способностями нетехнического свойства. То  есть,  для  недоучки.  Профана.
Неудачника. Одиночки без диплома.
     - Послушай, Джонни, - спросил его однажды Сарапис, -  как  это  тебя,
такого умника, угораздило остаться без высшего  образования?  Любой  дурак
знает: в наши дни это смерти подобно. Может, тяга к самоуничтожению? -  Он
ухмыльнулся, блеснув стальными зубами.
     - В самую точку, Луис, - уныло согласился Джонни. -  Я  действительно
хочу умереть. Ненавижу себя. - В ту минуту  ему  вспомнилась  идея  насчет
батрачества. Впрочем, она родилась уже  после  того,  как  Джонни  окончил
школу, и была тут, видимо, ни при чем. - Надо бы сходить к психоаналитику.
     - Чепуха! - фыркнул Луис. - Знаю я этих психоаналитиков,  у  меня  их
шестеро было в штате. Ты завистлив, но ленив - вот  в  чем  беда.  Где  не
удается сразу сорвать большой куш, там  ты  отступаешься.  Долгая  борьба,
упорный труд - не для тебя.
     "Но ведь я уже сорвал большой куш, - подумал  тогда  Джонни.  -  Ведь
работать на  Луиса  Сараписа  мечтает  каждый.  В  его  концерне  найдется
профессия на любой вкус".
     У него возникло подозрение, что в очереди к гробу стоят не  родные  и
близкие Сараписа, а его служащие и их родственники. Быть может, среди  них
есть и те, для кого три года назад,  в  разгар  кризиса,  Сарапис  добился
пособий по безработице, настояв на  принятии  Конгрессом  соответствующего
закона. Сарапис - покровитель обездоленных, голодных,  нищих.  И  те,  для
кого он открыл множество бесплатных столовых, тоже здесь.
     Быть может, некоторые из них не в первый раз проходят мимо гроба.
     От прикосновения к плечу Джонни вздрогнул.
     - Скажите, вы - мистер Бэфут из отдела общественных связей? - спросил
дежурный охранник.
     - Да. - Бросив в урну  окурок,  Джонни  отвинтил  крышку  термоса.  -
Выпейте кофе, - предложил он. - Или вы уже закалились?
     - Еще нет. - Охранник взял кофе. - Знаете,  мистер  Бэфут,  я  всегда
вами восхищался. Ведь вы - недоучка, а сумели подняться на самый  верх.  У
вас огромное жалованье, не говоря уж об известности. Вы - кумир  для  нас,
недоучек.
     Джонни что-то буркнул и хлебнул кофе.
     - Вообще-то, хвалить нам с вами надо не себя, а Сараписа. Он дал  нам
работу. Мой шурин тоже у него служил, а устроился, между прочим, пять  лет
назад, когда нигде в мире не было рабочих мест. Да, кремень был человек  -
не дает профсоюзам совать нос в его дела, и точка! Зато скольким  старикам
платил пенсию до самой  смерти...  Папаше  моему,  например...  А  сколько
законов протолкнул через Конгресс!  Кабы  не  его  напор,  не  было  бы  у
нуждающихся многих льгот...
     Джонни опять что-то пробормотал.
     - Неудивительно,  что  нынче  здесь  так  много  народу,  -  заключил
охранник. - Теперь, когда его не стало, кто поможет бедолагам -  недоучкам
вроде нас с вами?


     По всем вопросам, касающимся хранения тела Луиса Сараписа,  владельцу
"Усыпальницы Возлюбленной Бретии" Герберту  Шенхайту  фон  Фогельзангу  по
закону  полагалось  обращаться  к  адвокату  покойного.  Фон   Фогельзангу
необходимо было узнать расписание  послежизни  Сараписа;  от  него  самого
зависело лишь техническое обслуживание.
     Вопрос выглядел пустяковым, но лишь на первый взгляд. Оказалось,  что
до мистера Клода Сен-Сира, знаменитого адвоката, невозможно дозвониться.
     "Ах ты, черт! - мысленно выругался фон Фогельзанг. -  Видать,  что-то
случилось. Чтобы с такой важной шишкой нельзя было связаться - немыслимо!"
     Он звонил из "склепа", подвала, куда помещали на длительное  хранение
послеживущих. Возле его  стола  переминался  с  ноги  на  ногу  человек  с
квитанцией в руке - видимо пришел за родственником. Близилось  Воскресение
- день, когда публично чествуются послеживущие; начинался наплыв родных  и
близких.
     - Да, сэр, - с любезной улыбкой отозвался Герб.  -  Я  лично  выполню
вашу просьбу.
     - Моей бабушке уже под восемьдесят, -  сказал  посетитель,  -  совсем
маленькая и сухонькая. Я пришел не проведать ее, а забрать насовсем.
     - Пожалуйста, обождите минутку. - Герб встал и отправился  на  поиски
ящика номер 3054039-Б.
     Отыскав нужный гроб, он прочитал сопроводительную табличку.  Старушке
оставалось меньше  пятнадцати  суток  послежизни.  Он  машинально  включил
миниатюрный усилитель, прикрепленный к стеклянной стенке  гроба,  настроил
на частоту головного мозга. Послышался слабый  голос:  "...а  потом  Тилли
подвернула ножку и растянула сухожилие на лодыжке, и  мы  уж  думали,  это
навсегда, а она, глупышка, не хотела лежать в постели..."
     Удовлетворенный, Герб выключил усилитель и, подозвав  техника,  велел
доставить ящик 3054039-Б на платформу, где посетитель мог погрузить его  в
машину или вертолет.
     - Вы ее выписали? -  спросил  посетитель,  доставая  чековую  книжку,
когда Герберт вернулся в "склеп".
     - Собственноручно, - ответил  владелец  усыпальницы.  -  Состояние  -
идеальное. Счастливого Воскресения, мистер Форд.
     -  Благодарю.  -  Посетитель  направился  к   погрузочно-разгрузочной
платформе.
     "Когда придет мое время, - сказал себе Герб, - я завещаю  наследникам
оживлять меня раз в сто лет на один  день.  И  узнаю,  какая  судьба  ждет
человечество".
     Впрочем,  твердо  рассчитывать  на  это  не  приходилось.  Содержание
послеживущего стоит огромных денег, а значит, рано или  поздно  наследники
заберут Герба из усыпальницы, вытащат из гроба и - прости их,  Господи!  -
похоронят.
     - Похороны -  варварство,  -  вслух  пробормотал  Герб.  -  Пережиток
первобытной стадии нашей культуры.
     -  Да,  сэр,  -  подтвердила  из-за  пишущей  машинки  мисс   Бесмэн,
секретарша.
     Герб окинул взглядом "склеп" - в  проходах  между  гробами  несколько
посетителей  тихо  беседовали  с  послеживущими.   Эти   люди,   регулярно
приходящие  сюда,  чтобы  выразить  любовь  и  уважение   своим   близким,
действовали  на  него  умиротворяюще.  Они   делились   с   родственниками
новостями, старались приободрить, если те впадали в тоску. А главное - они
платили Гербу Шенхайту фон Фогельзангу. Бизнес у него, что ни говори,  был
прибыльным.
     - У моего отца что-то с голосом, - сказал молодой человек, когда Герб
встретился с ним взглядом. - Не могли бы вы подойти на минутку?
     - Ну, конечно. - Герб  встал  и  направился  по  проходу  к  молодому
человеку.  Его  отцу,  судя  по  сопроводительной   табличке,   оставалось
несколько  суток  послежизни,  что   объясняло   затухание   электрических
колебаний в клетках мозга. Но мозг еще действовал - голос старика зазвучал
громче, когда Герб покрутил ручку настройки. "Кончается", - подумал  Герб.
Ему было ясно, что сын не читал сопроводительную табличку и не знает,  что
пора прощаться с отцом. Поэтому Герб отошел,  оставив  их  наедине.  Какой
смысл огорчать молодого человека?  Из  кузова  грузовика,  подъехавшего  к
платформе, вылезли двое в одинаковой голубой  униформе.  "Компания  "Атлас
Интерплан",  -  догадался  Герб.  -  "Перевозки  и  хранение".   Доставили
новенького или кого-нибудь увезут". - Он направился к грузовику.
     - Чем могу служить?
     - Привезли мистера Сараписа. Все готово?
     - Абсолютно, - поспешил заверить Герб. - Но без распоряжения  мистера
Сен-Сира я не вправе что-либо предпринимать. Когда он вернется?
     Вслед за грузчиками на  платформу  сошел  жгучий  брюнет  с  глазами,
словно черные блестящие пуговицы.
     - Я - Джон Бэфут. Согласно завещанию Луиса Сараписа  отвечаю  за  его
тело. Надо его немедленно оживить, таково указание покойного.
     - Понятно, - кивнул Герб. - Что ж, не возражаю. Давайте сюда  мистера
Сараписа, мы его мигом оживим.
     - Холодно тут у вас, - заметил Бэфут. - Холодней, чем в зале.
     - Да, мистер Бэфут, вы правы, - согласился Герб.
     Грузчики выкатили гроб на платформу. Мельком взглянув на  мертвеца  -
крупного, серолицего - Герб  подумал:  "Типичный  старый  пират.  Все-таки
хорошо, что он умер. Всем стало легче, хоть он и слыл благодетелем.  Да  и
кому в наше время нужна милостыня, тем более от него..."
     Разумеется, он не стал делиться этими  мыслями  с  Бэфутом,  а  молча
повернулся и пошел в подготовленную для Сараписа комнату.


     - Через пятнадцать минут он заговорит, - пообещал  Герб  проявлявшему
нетерпение Бэфуту. - Не беспокойтесь, на  этой  стадии  у  нас  не  бывало
сбоев. В начале послежизни остаточный электрический  заряд,  как  правило,
очень устойчив.
     - Давайте  об  этом  позже,  -  проворчал  Бэфут.  -  Если  возникнут
технические проблемы.
     - Почему он так спешит с возвращением? - спросил Герб.
     Бэфут промолчал, поморщившись.
     - Извините. - Герб снова склонился  над  гробом  и  стал  возиться  с
проводами, надежно прикрепленными к катодным клеммам.  -  При  сверхнизких
температурах  электрический  ток  идет  практически  беспрепятственно,   -
привычно объяснял он. -  При  минус  ста  пятидесяти  сопротивление  почти
нулевое. Поэтому сейчас мы услышим четкий и громкий сигнал, - заключил он,
ставя на место колпачок анода и демонстративно включая усилитель.
     Слабый гул. И ничего больше.
     - Ну? - буркнул Бэфут.
     - Сейчас проверю, - растерянно промямлил Герб.
     - Вот что, - тихо произнес Бэфут, - если, не дай Бог... -  продолжать
не было необходимости - Герб знал, чем ему  грозит  неудача  с  оживлением
Сараписа.
     -     Он     хочет     участвовать     в     национальном      съезде
демократо-республиканцев? - спросил Герб.
     Съезд должен был начаться в Кливленде через месяц. В прошлом  Сарапис
весьма  активно  участвовал   в   закулисной   деятельности   политических
группировок,   как   демократо-республиканской,   так    и    либеральной.
Поговаривали, что в последней кампании демократо-республиканец Альфонс Гэм
был его ставленником. Красивый, элегантный Гэм имел все шансы  на  победу,
но удача оказалась не на его стороне.
     - Ну? - поторопил Бэфут. - Что, еще не слыхать?
     - М-м... похоже... - начал Герб.
     - Понятно. - У Бэфута было мрачное лицо. - Если через десять минут он
не заговорит, я свяжусь с мистером Сен-Сиром, и мы заберем его  отсюда,  а
вас привлечем к суду за преступную небрежность.
     - Я делаю, что могу. - Герб вспотел, пока возился с гробом. -  Мистер
Бэфут, учтите, трупы замораживаем не мы. Может быть, тут не наша вина...
     Сквозь ровный гул прорвалось потрескивание статики.
     - Это что-нибудь значит? - спросил Бэфут.
     - Нет, - поспешно  ответил  Герб.  На  самом  деле  это  было  дурным
признаком.
     - Продолжайте, - бросил Бэфут. Он напрасно взял такой тон  -  Герберт
Шенхайт  фон  Фогельзанг  и  так  мобилизовал  все  свои  силы,  знания  и
многолетний  профессиональный  опыт.  Но   безуспешно   -   Луис   Сарапис
безмолвствовал.
     "Ничего у меня не выйдет, - со страхом осознал Герб.  -  И  непонятно
почему. Что стряслось? Такой важный клиент - и такой прокол!"
     Он возился с проводами, не решаясь поднять глаза на Бэфута.


     Оуэн  Ангресс,  главный  инженер  радиотелескопа,  установленного   в
кратере Кеннеди на темной  стороне  Луны,  обнаружил,  что  вверенная  ему
аппаратура  зарегистрировала  загадочный  сигнал,  посланный  со   стороны
Проксимы, а точнее - из точки, находящейся  в  одной  световой  неделе  от
Солнечной системы. Прежде этот район не представлял интереса для  Комиссии
ООН по космическим коммуникациям, но то явление, с которым столкнулся Оуэн
Ангресс, было из ряда вон выходящим.
     Он услышал человеческий голос, усиленный огромной антенной телескопа.
     - ...наверное, стоит попробовать, - заявил голос. - Если я их знаю, а
я думаю, что знаю. Взять хотя бы Джонни. Он опустится, если я не  буду  за
ним приглядывать, зато он не такой пройдоха, как Сен-Сир.  Предположим,  я
смогу... - голос вдруг смолк.
     "Что это?" - подумал ошарашенный Ангресс. И добавил шепотом:
     - В одной пятьдесят второй светового года?
     Он нарисовал на карте кружок. Ничего. Всего-навсего  пылевые  облака.
Откуда  же   сигнал?   Может   быть,   ретранслирован   радиопередатчиком,
находящимся где-нибудь поблизости?  Или  это  просто  эхо?  Или  компьютер
неверно установил координаты? Да, скорее  всего,  это  ошибка  компьютера,
нельзя же допустить, что некий индивидуум сидит у передатчика за пределами
Солнечной системы и рассуждает вслух. Абсурд!
     "Сообщу-ка я об этом Уайткофу и  советской  Академии  Наук,  -  решил
Ангресс. Уайткоф временно был назначен  его  руководителем;  на  следующий
месяц его сменит  Джемисон  из  МТИ.  -  А  может,  это  корабль  дальнего
плавания?"
     В этот миг голос снова просочился сквозь пространство:
     - ...а Гэм - олух,  продул  выборы.  Знает  теперь,  как  нужно  было
поступить, - да уж поздно. Эге! - Мысли побежали быстрей, слова  зазвучали
отчетливее. - Я возвращаюсь? Прекрасно, самое время. Джонни, это ты?
     Ангресс схватил телефонную трубку и набрал код Советского Союза.
     - Говори, Джонни, - жалобно требовал голос. - Не молчи, сынок! У меня
столько всего в голове накопилось - не терпится рассказать. Надеюсь, съезд
еще не начался? Тут абсолютно не чувствуешь времени, не видишь ничего и не
слышишь. Погоди, вот попадешь сюда, тогда узнаешь... - Голос снова затих.
     - Феномен, как сказал бы Уайткоф, - заключил Ангресс.





     Вечером в телевизионных новостях рассказывали об открытии,  сделанном
с помощью лунного радиотелескопа. Но Клод Сен-Сир не слушал диктора  -  он
принимал гостей.
     - Да, - говорил он  Гертруде  Харви,  -  как  это  ни  смешно,  но  я
собственной рукой написал завещание, внеся в него и тот пункт, по которому
с момента  смерти  Луиса,  несмотря  на  все  мои  заслуги,  автоматически
считаюсь уволенным. Я скажу вам, почему Луис  так  поступил:  из-за  своих
параноидальных  подозрений.  Втемяшил  себе  в  голову,  что  этот   пункт
застрахует его от... - Он помолчал, отмеривая и переливая в бокал с джином
порцию сухого вина. - От преждевременной гибели.
     Клод ухмыльнулся. Гертруда, в несколько картинной  позе  сидевшая  на
диване рядом с мужем, улыбнулась в ответ.
     - Немногим это ему помогло, - задумчиво произнес Фил Харви.
     - Черт! - выругался Сен-Сир. - Я не виноват в его смерти. Это эмболия
-  комок  жира,  как  пробка  в  бутылочном  горлышке.  -  Он   засмеялся:
понравилось сравнение. - У природы свои средства...
     - Погоди! - перебила Гертруда. - Тут что-то интересное говорят.
     Она подошла к телевизору и опустилась на корточки.
     - А! Наверное, это Кент Маргрэйв, олух царя небесного, -  с  усмешкой
предположил Сен-Сир. - Очередная выдающаяся речь.
     Маргрэйв уже четыре года  был  Президентом.  Ему,  либералу,  удалось
победить Альфонса Гэма - протеже самого Сараписа.  Все-таки,  несмотря  на
множество недостатков, Маргрэйв был настоящим политиком. Он сумел  убедить
большинство избирателей, что марионетка Сараписа - не  лучшая  кандидатура
на пост Президента.
     -  Нет.  -  Гертруда  одернула  юбку  на  коленях.  -  Кажется,   это
космическое агентство. Говорят о чем-то научном.
     - О научном! - Сен-Сир расхохотался.  -  Что  ж,  давайте  послушаем.
Обожаю науку. Сделай погромче.
     "Не иначе, нашли новую планету в системе Ориона, - подумал он. -  Еще
одну. Чтобы у нас была цель для коллективного существования".
     - Сегодня вечером ученых Соединенных Штатов и Советского Союза поверг
в недоумение голос,  доносящийся  из  открытого  пространства,  -  сообщил
диктор.
     -  Ой,  не  могу!  -  захихикал  Сен-Сир.  -   Голос   из   открытого
пространства! - Держась за живот, он попятился от телевизора. -  -  Только
этого нам и не хватало, - сказал он Филу, давясь смехом, - голоса, который
окажется... чьим, как ты думаешь?
     - Чьим? - спросил Фил.
     - Господним, разумеется! Радиотелескоп в кратере Кеннеди поймал  Глас
Божий. И теперь мы получим новые десять заповедей  или,  на  худой  конец,
несколько скрижалей. -  Сняв  очки,  он  вытер  глаза  льняным  ирландским
платком.
     - А я согласен с женой, - серьезно  произнес  Фил.  -  И  нахожу  это
удивительным.
     Сен-Сир улыбнулся.
     - Запомни  мои  слова,  дружище...  В  конце  концов  выяснится,  что
какой-нибудь  японский   студент   потерял   между   Землей   и   Каллисто
транзисторную рацию. Со временем она уплыла за пределы Солнечной  системы,
ее засек телескоп -  и  вот  тебе  непостижимая  загадка.  -  Он  перестал
улыбаться.  -  Гертруда,  выключи  телевизор.  У  нас  с  Филом  серьезный
разговор.
     Гертруда с неохотой повиновалась. Вставая, спросила:
     - Клод, правда, что в усыпальнице не смогли  оживить  старого  Луиса?
Что он сейчас не в послежизни, как планировал?
     - В этих заведениях все как воды в рот набрали, - ответил Сен-Сир.  -
Но ходят слухи. - На самом деле он знал, что случилось - в  "Вильгельмине"
у него были друзья. Но он не хотел признаваться в этом Филу Харви.
     Гертруда поежилась.
     - Подумать только - он ушел и больше не вернется. Как это ужасно!
     - Но ведь небытие - естественное состояние  умершего,  -  заметил  ее
муж, потягивая мартини. - До начала нашего века никто и мечтать не смел  о
послежизни.
     - Но мы-то к ней привыкли, - упрямо возразила Гертруда.
     - Давайте вернемся к нашему разговору, - предложил Сен-Сир.
     Фил пожал плечами.
     - Давай, если считаешь, что нам есть о чем поговорить. - Он испытующе
посмотрел  на  Сен-Сира.  -  Я  могу  зачислить  тебя  в  штат,  если   ты
действительно  этого  хочешь.  Но  на  такую  работу,  как  у  Луиса,   не
рассчитывай. Это было бы несправедливо по отношению к моим юристам.
     - Понимаю, - сказал Сен-Сир.
     Фирма Харви, специализирующаяся  на  космических  перевозках  грузов,
была малюткой  по  сравнению  с  предприятием  Сараписа,  а  Фил  считался
бизнесменом третьей руки. Но именно к нему хотел устроиться  Сен-Сир,  ибо
верил: через год с его  опытом  и  связями,  приобретенными  на  службе  у
Сараписа, он ототрет Харви и приберет "Электра Энтерпрайзиз" к рукам.
     Первую жену Фила звали Электрой. Сен-Сир был с  ней  знаком,  нередко
навещал ее после развода,  а  в  последние  недели  их  встречи  приобрели
интимный характер. Сен-Сир знал, что на  бракоразводном  процессе  Электру
обвели вокруг пальца - Харви нанял  крупное  юридическое  светило,  и  это
светило в два  счета  обставило  адвоката  Электры,  каковая  роль  выпала
младшему партнеру  Сен-Сира  -  Гарольду  Фэйну.  С  тех  пор  Сен-Сир  не
переставал упрекать себя - надо было самому защищать интересы Электры.  Но
в то время он так глубоко увяз в делах Сараписа...  Нет,  тогда  это  было
просто невозможно.
     Теперь, когда Сарапис умер, а "Вильгельмина", "Атлас"  и  "Экимидиэн"
не нуждаются в услугах Сен-Сира, можно исправить ошибку, придя  на  помощь
женщине, которую (Сен-Сир не скрывал этого от себя) он любил.
     Но спешить с этим не следует. Первостепенная задача  -  устроиться  к
Харви, в юридический отдел. Чего бы это ни стоило.
     - Ладно, - без особого  воодушевления  согласился  Харви,  протягивая
Сен-Сиру  руку.  -  Между  прочим,  до  меня  дошли  слухи,  -  он  сделал
многозначительную паузу, - о том, почему Сарапис решил тебя  уволить.  Это
кое в чем не сходится с твоей версией.
     - Вот как? - беспечно произнес Сен-Сир.
     - По-видимому, он заподозрил кого-то, - возможно, тебя, -  в  решении
воспрепятствовать его возвращению в послежизнь. Якобы  он  узнал,  что  ты
намеренно выбрал усыпальницу, где у тебя есть знакомые... которым  по  той
или иной причине не удастся его оживить.  -  Фил  пристально  посмотрел  в
глаза Сен-Сиру. - Все это  очень  похоже  на  то,  что  случилось.  Ты  не
находишь?
     Последовала долгая пауза.
     - Но какая Клоду от этого выгода? - спросила наконец Гертруда.
     Харви пожал плечами и задумчиво помял подбородок.
     - Не имею представления. Сказать по правде, я не  до  конца  понимаю,
что такое послежизнь. Говорят, в этом состоянии  человек  становится  куда
более проницательным, чем при жизни. Видит вещи в ином свете,  если  можно
так выразиться.
     -  Так  считают  психологи,  -  подтвердила  Гертруда.  -  В  старину
церковники называли это прозрением.
     - Быть может, Клод испугался, что Луис станет чересчур  догадлив.  Но
это лишь предположение.
     - Вот именно, предположение, как и план убийства, - сказал Сен-Сир. -
На самом деле у меня нет знакомых  в  усыпальницах.  -  Его  голос  звучал
твердо - Сен-Сир умел держать себя в руках. Но  тема  разговора  была  ему
крайне неприятна.
     В гостиную вошла горничная и сообщила, что стол накрыт к обеду.
     Гертруда и Фил встали, и Клод проводил их в столовую.
     - Скажи, - обратился к нему Фил, - кто наследник Сараписа?
     - Кэти Эгмонт, двадцатилетняя внучка, - ответил Сен-Сир. -  Живет  на
Каллисто. Она, знаешь ли, такая... малость не в себе. Пять раз побывала  в
тюрьме, в основном за  употребление  наркотиков.  Потом  вроде  бы  сумела
вылечиться, а теперь вступила в  какую-то  секту.  Я  с  ней  ни  разу  не
встречался, но практически вся ее переписка с дедом прошла через мои руки.
     - Значит, после того как завещание будет официально утверждено,  Кэти
получит все, чем обладал ее дед, - задумчиво произнес Фил. - В  том  числе
политическое влияние.
     - Нет уж, дудки!  -  возразил  Сен-Сир.  -  Политическое  влияние  не
подаришь  и  не  передашь  по  наследству.  Кэти  получит  только  концерн
"Экимидиэн", да и то не весь,  а  лишь  центральную  акционерную  компанию
"Вильгельмина Сикьюритиз", действующую по лицензии штата Делавэр.  Но  мне
не верится, что Кэти способна разобраться в наследстве  и  заменить  собой
Сараписа.
     - Ты не слишком оптимистично настроен, как я погляжу.
     - Кэти, судя  по  ее  письмам,  -  психически  больная,  испорченная,
взбалмошная и непредсказуемая женщина. Совсем не такого человека  я  хотел
бы видеть наследником Луиса.
     С этими словами он уселся за стол, и супруги  Харви  последовали  его
примеру.


     Ночью, разбуженный телефонным звонком, Джонни Бэфут уселся на кровати
и нашарил на столике трубку.
     - Алло? - буркнул он. - Кому еще не спится, черт возьми?
     Лежавшая рядом Сара Белле натянула на голову одеяло.
     - Простите, мистер Бэфут... - услышал он ломкий женский голос.  -  Не
хотела вас будить, но мой адвокат посоветовал сразу по прибытии  на  Землю
связаться с вами. Я Кэти Эгмонт, хотя на самом деле меня зовут Кэти  Шарп.
Вы слышали обо мне?
     - Да. - Джонни протер глаза, зевнул  и  поежился  -  в  комнате  было
холодно. Сара отвернулась к стене. - Хотите, чтобы я вас встретил? Вы  уже
решили, где остановитесь?
     - На Терре у меня нет друзей, - сказала  Кэти.  -  В  космопорту  мне
сказали, что "Беверли" - неплохой отель, там я,  наверное,  и  заночую.  Я
сразу вылетела с Каллисто, как только узнала, что умер дедушка.
     - Вы прибыли весьма своевременно.  -  Джонни  рассчитывал,  что  Кэти
прилетит через сутки, не раньше.
     - Скажите, мистер Бэфут, а что если... - Кэти замялась. - Что если  я
поживу у вас? Знаете, страшновато как-то в большом отеле,  где  никого  не
знаешь.
     - Извините,  я  женат,  -  ответил  он  не  задумываясь,  но  тут  же
спохватился: такая оговорка могла показаться оскорбительной. -  Я  имею  в
виду, у нас нет свободной комнаты. Переночуйте в  "Беверли",  а  утром  мы
подыщем вам более подходящую гостиницу.
     - Хорошо, - согласилась Кэти. Голос ее звучал покорно и вместе с  тем
взволнованно. - Мистер Бэфут, скажите, удалось воскресить дедушку? Он  уже
в послежизни?
     - Нет, - ответил Джонни. - Пока никаких результатов. Но мы не  теряем
надежды. - Когда он покидал стены усыпальницы, над  гробом  ломали  головы
пятеро техников.
     - Я знала, что это случится, - со вздохом произнесла Кэти.
     - Откуда?
     - Видите ли,  дедушка...  очень  непохож  на  других  людей.  Но  вы,
наверное, лучше меня об этом знаете, ведь вы столько лет проработали с ним
бок о бок. Я не могу представить его неподвижным,  беспомощным...  Ну,  вы
понимаете. После всего, что он сделал, - разве можно вообразить его таким?
     - Давайте поговорим  завтра,  -  предложил  Джонни.  -  Я  подъеду  в
гостиницу к девяти, хорошо?
     - Да, это было бы прекрасно. Рада с вами познакомиться, мистер Бэфут.
Надеюсь, вы останетесь в "Экимидиэн", будете работать  у  меня.  Спокойной
ночи.
     В трубке щелкнуло, послышались гудки.
     "Мой новый босс, - мысленно произнес Джонни. - Н-да..."
     - Кто это был? - прошептала Сара. - Среди ночи...
     - Владелец "Экимидиэн", - ответил Джонни. - Мой хозяин.
     - Луис Сарапис? - Жена  порывисто  села.  -  А...  внучка.  Что,  уже
прилетела? Как она?
     - Трудно сказать, - задумчиво произнес он. -  В  общем,  не  в  своей
тарелке. Долго жила на  маленькой  планетке,  на  Терре  ей  с  непривычки
страшновато.  -  Он  не  стал  рассказывать  жене  о  пристрастии  Кэти  к
наркотикам и о тюремных отсидках.
     - А зачем она прилетела?  Хочет  вступить  во  владение  наследством?
Разве ей не надо ждать, когда закончится послежизнь Луиса?
     - По закону он мертв. Завещание вступило в силу, - ответил  Джонни  и
ехидно подумал: "Более того - он уже и не в послежизни. Быстрозамороженный
труп в пластмассовом гробу. Да и не так уж быстрозамороженный, вероятно".
     - Как считаешь, ты с ней сработаешься?
     - Не знаю, - искренне ответил он. - Не уверен, что стоит пытаться.  -
Ему не по душе была перспектива работать у женщины, особенно  молодой,  да
еще и психопатки, если верить слухам. Хотя  по  телефонному  разговору  не
скажешь, что она психопатка.
     Он лежал и думал. Спать расхотелось.
     - Наверное, она хорошенькая, - сказала Сара. - Ты в нее  влюбишься  и
бросишь меня.
     - Нет уж, - возразил он. - Обойдусь без подобных крайностей. Попробую
поработать у нее несколько месяцев, а там, глядишь,  подвернется  местечко
получше. - Сказав это, он подумал: "А  как  же  Луис?  Сможем  ли  мы  его
оживить? Будем ли стараться?"
     Старик, если удастся его вернуть, найдет управу на внучку, пусть даже
юридически и физически будет мертв. Он снова окажется в центре  сложнейшей
экономической и политической сферы, заставит ее  двигаться  к  одному  ему
ведомой цели. Не случайно он собирался ожить именно сейчас, перед  началом
съезда демократо-республиканцев. Луис точно знал (еще бы ему не знать), на
что способна женщина, которую он делает своей наследницей. Без его  помощи
внучка не сдвинет с места такую махину, как "Экимидиэн". "И  от  меня  тут
мало проку, - подумал Джонни. - Это было  бы  по  плечу  Сен-Сиру,  но  он
выведен из игры. Что остается? Оживить старину Сараписа любой ценой,  хотя
бы для этого пришлось возить его по всем усыпальницам Соединенных  Штатов,
Кубы и России".
     - У тебя мысли путаются, - сказала Сара. - По лицу видно. -  Она  уже
включила ночник и надела халат. - Кто же думает  среди  ночи  о  серьезных
вещах?
     "Такой же разброд в мыслях, наверное, у послеживущих", - вяло подумал
Джонни. Он помотал головой, стряхивая сонливость.


     Утром, оставив машину в подземном гараже отеля "Беверли", он поднялся
на лифте в вестибюль и подошел к конторке администратора. Тот встретил его
улыбкой. "А здесь не так уж и роскошно, - подумал Джонни. - Правда, чисто.
Респектабельная гостиница для семей и одиноких бизнесменов,  отошедших  от
дел. Наверное, свободных номеров почти не бывает. Кэти,  видимо,  привыкла
жить на скромные средства".
     Он спросил у администратора, где Кэти. Тот указал на вход в буфет.
     - Миссис Шарп завтракает. Она предупреждала о вашем  приходе,  мистер
Бэфут.
     В буфете  оказалось  немало  народу.  Джонни  остановился  у  порога,
огляделся. В дальнем углу сидела темноволосая (крашеная, решил он) девушка
с застывшим, словно неживым, лицом, без косметики казавшимся неестественно
бледным. "Выражение огромной утраты, - с ходу определил Джонни. - И это не
притворство, не попытка вызвать сострадание -  она  действительно  глубоко
опечалена".
     - Кэти? - обратился он к брюнетке.
     Девушка подняла голову. В глазах - пустота, на лице -  ничего,  кроме
горя.
     - Да, - слабым голоском ответила она. - А вы - Джонни Бэфут?
     Джонни сел рядом с нею. Кэти затравленно посмотрела  на  него,  будто
ожидала,  что  ее  сейчас  повалят  на  сиденье  и  изнасилуют.  "Одинокая
зверушка, загнанная в угол, - подумал он. - Весь мир против нее".
     "Возможно, бледность на лице - от наркотиков, - предположил Джонни. -
Но почему у нее такой бесцветный голос? И все-таки она  хорошенькая.  Будь
это нежное, приятно очерченное лицо чуточку живее...  Возможно,  оно  было
таким. Несколько лет назад".
     - У меня всего пять долларов осталось, - сказала Кэти. - Едва хватило
денег на дорогу в один конец, ночлег и  завтрак.  Простите,  вы...  -  Она
замялась. - Не знаю, что и делать. Вы бы не могли  сказать...  мне  сейчас
уже что-нибудь принадлежит из дедушкиного наследства? Могу я  взять  денег
под залог?
     - Я выпишу чек на сто долларов - отдадите, когда сможете, - предложил
Джонни.
     - Правда? - в ее глазах мелькнуло  изумление,  затем  улыбка  тронула
губы. - Какой вы доверчивый! Или хотите произвести впечатление? Как насчет
вас распорядился дедушка? Мне читали завещание, но я  забыла,  так  быстро
все завертелось...
     - В отличие от Клода Сен-Сира, я не уволен, - глухо произнес Джонни.
     - В таком случае, вы остаетесь. -  От  этого  решения,  казалось,  ей
стало легче. - Простите... правильно  ли  будет  сказать,  что  теперь  вы
работаете на меня?
     - Правильно, - ответил Джонни. - Если вы считаете,  что  вашей  фирме
нужен шеф отдела общественных связей. Луис не всегда был в этом уверен.
     - Скажите, что сделано для его воскресения?
     Джонни рассказал. Выслушав, Кэти задумчиво спросила:
     - Выходит, пока никто не знает, что он мертв?
     - С уверенностью могу сказать, почти никто.  Только  я,  да  владелец
усыпальницы со странным именем Герб Шенхайт фон Фогельзанг, да  еще,  быть
может, несколько высокопоставленных лиц в транспортном бизнесе, вроде Фила
Харви. Возможно, сейчас об этом стало известно и  Сен-Сиру.  Но  поскольку
время идет, а Луис молчит, пресса, разумеется...
     - Прессой займетесь вы, мистер Фаннифут, - улыбнулась  Кэти.  -  Ведь
это ваша обязанность. Давайте  интервью  от  имени  дедушки,  пока  мы  не
воскресим его или не признаем его смерть. Как вы думаете, мы ее  признаем?
- Помолчав, она тихо произнесла: - Хотелось бы его  увидеть.  Если  можно.
Если вы не считаете, что это повредит делу.
     - Я отвезу вас в "Усыпальницу Возлюбленной Братии". Мне  всяко  нужно
быть там через час.
     Кэти кивнула и склонилась над тарелкой.
     Стоя рядом с девушкой,  не  отрывающей  глаз  от  прозрачного  гроба,
Джонни Бэфут думал: "Может быть, она сейчас постучит по крышке  и  скажет:
"Дедушка, проснись!" И я не удивлюсь, если это поможет.
     Ничто другое не поможет, это ясно".
     Втянув голову в плечи, Герб Шенхайт жалобно бормотал:
     - Мистер Бэфут, я  ничего  не  понимаю.  Мы  всю  ночь  трудились  не
покладая рук, несколько  раз  проверили  аппаратуру  -  хоть  бы  малейший
проблеск...  Все  же   электроэнцефалограф   регистрирует   очень   слабую
активность мозга. Сознание мистера Сараписа не угасло, но мы  не  в  силах
войти с ним в контакт. Видите, мы зондируем  каждый  квадратный  сантиметр
мозга. - Он показал  на  множество  тонких  проводов,  соединяющих  голову
мертвеца с усилителем.
     - Метаболизм мозга прослеживается? - спросил Джонни.
     - Да, сэр, в нормальных пропорциях, как утверждают приглашенные  нами
эксперты. Именно такой, каким он должен быть сразу после смерти.
     - Все это бесполезно, я знаю, - тихо произнесла Кэти.  -  Он  слишком
велик для такой  участи.  Послежизнь  -  удел  престарелых  родственников.
Старушек, которых раз в год под Воскресение вытаскивают из подвала.


     Они молча шагали по  тротуару.  Был  теплый  весенний  день,  деревья
стояли в розовом цвету. Вишни, определил Джонни.
     - Смерть, - прошептала Кэти. - И воскресение. Чудо технологии.  Может
быть, Луис узнал, каково там,  _п_о  _т_у  _с_т_о_р_о_н_у_,  и  просто  не
захотел возвращаться?
     - Но ведь Фогельзанг утверждает, что электрическая  активность  мозга
прослеживается, - возразил Джонни. - Луис здесь, он о чем-то  думает...  -
На переходе  через  улицу  Кэти  взяла  его  под  руку.  -  Я  слыхал,  вы
интересуетесь религией? - спросил он.
     - Интересуюсь, -  подтвердила  Кэти.  -  Знаете,  однажды  я  приняла
большую дозу наркотика - неважно какого. В результате - остановка  сердца.
Мне сделали открытый массаж, электрошок, ну и так далее. Несколько минут я
находилась в состоянии клинической смерти и испытала  то,  что,  наверное,
испытывают послеживущие.
     - Там лучше, чем здесь?
     -  Нет.  Там  -  иначе.  Как  во  сне.  Хотя  во  сне  ты   осознаешь
неопределенность, нереальность  происходящего,  а  в  смерти  все  ясно  и
логично. И еще - там  не  чувствуешь  силы  тяжести.  Вам  трудно  понять,
насколько это важно,  но  для  сравнения  попытайтесь  представить  сон  в
условиях невесомости. Совершенно новые, ни с чем не сравнимые ощущения.
     - Этот сон вас изменил?
     - Помог избавиться от пагубной привычки, вы это хотели спросить?  Да,
я научилась контролировать  свой  аппетит.  -  Остановившись  у  газетного
киоска, Кэти указала на один из заголовков. - Смотрите!
     "ГОЛОС  ИЗ  ОТКРЫТОГО  ПРОСТРАНСТВА  -  ГОЛОВОЛОМКА  ДЛЯ  УЧЕНЫХ",  -
прочитал Джонни. И сказал вслух:
     - Занятно.
     Кэти взяла газету и пробежала глазами заметку.
     - Странно, - задумчиво произнесла она. - В космосе - мыслящее,  живое
существо. Прочтите. -  Она  протянула  газету  Джонни.  -  Я  тоже,  когда
умерла... летела в открытом пространстве, удаляясь от  Солнечной  системы.
Сначала исчезло притяжение планет, а потом и Солнца. Интересно, кто это?
     - Десять центов, сэр или мэм, - сказал вдруг робот-газетчик.
     Джонни опустил в щелку десятицентовик.
     - Думаете, дедушка? - спросила Кэти.
     - Вряд ли.
     - А мне кажется - он. - Кэти стояла, пристально глядя вдаль. - Судите
сами: он умер неделю назад, и голос  доносится  из  точки,  находящейся  в
одной световой неделе от Земли. По времени сходится. - Она ткнула  пальцем
в газету. - Здесь говорится о вас, Джонни, обо мне  и  о  Клоде  Сен-Сире,
уволенном адвокате. И о выборах. Речь, конечно, сбивчива, слова  искажены.
После смерти мысли именно такие - быстрые, сжатые и наслаиваются  друг  на
друга. - Посмотрев ему в глаза, Кэти улыбнулась.  -  Итак,  Джонни,  перед
нами - сложнейшая проблема. С  помощью  лунного  радиотелескопа  мы  можем
слушать дедушку, но не можем с ним говорить.
     - Но не будете же вы...
     - Буду! -  оборвала  его  Кэти.  -  Я  знаю:  послежизнь  дедушку  не
устроила. Он покинул Солнечную систему и теперь обитает в световой  неделе
от нас. Он  приобрел  новые,  невообразимые  возможности.  Что  бы  он  ни
затеял... - Кэти резко пошла вперед,  и  Джонни  поспешил  следом,  -  его
замысел не уступает тем, которые он вынашивал и осуществлял  на  Земле.  И
теперь никто не сможет ему помешать. - Кэти обернулась к Джонни. -  Что  с
вами? Испугались?
     - Вот еще! - фыркнул Джонни. - Неужели вы  думаете,  что  ваши  слова
могут быть восприняты всерьез?
     - Конечно, испугались. Ведь он теперь, наверное, может очень  многое.
Например, влиять на наши мысли, слова и поступки. Даже без  радиотелескопа
он способен связаться с нами хоть сию секунду. Через подсознание.
     - Не верю, - упорствовал Джонни. В глубине души он не сомневался в ее
правоте. Луис Сарапис обязательно ухватился бы за такие возможности.
     - Скоро начнется съезд, и мы  узнаем  много  нового.  Дедушка  всегда
занимался политикой. В прошлый раз он не смог обеспечить Гэму победу, а он
не из тех, кто смиряется с поражениями.
     - Гэм? - удивился Джонни. - Он что, еще жив? Четыре года назад он как
в воду канул.
     - Дедушка с ним не порывал, -  сказала  Кэти.  -  Гэм  живет  на  Ио,
разводит не то индюшек, не то уток. И ждет.
     - Чего ждет?
     - Встречи с моим дедушкой, - ответила Кэти. - Как тогда, четыре  года
назад.
     Оправясь от изумления, Джонни произнес:
     - За Гэма никто не отдаст голоса.
     Кэти молча улыбнулась, но при этом крепко сжала его руку. Будто опять
чего-то боялась, как ночью, когда звонила ему из космопорта.





     В приемной офиса  "Сен-Сир  и  Фэйн"  Клод  Сен-Сир  увидел  человека
средних лет -  довольно  красивого,  в  элегантном  костюме-тройке  и  при
галстуке.
     - Мистер Сен-Сир! - воскликнул посетитель, поднимаясь с кресла.
     - Мне некогда, - буркнул Сен-Сир, торопившийся на встречу с Харви.  -
Запишитесь у секретаря.
     Мгновением позже он узнал посетителя. Перед  ним  стоял  Альфонс  Гэм
собственной персоной.
     - Я получил телеграмму от Луиса Сараписа. - Гэм сунул руку  в  карман
пиджака.
     - Вынужден извиниться, - жестко  произнес  Сен-Сир,  -  но  я  теперь
сотрудничаю с мистером  Харви.  Деловые  отношения  с  мистером  Сараписом
прекращены несколько недель назад.
     И все же любопытство не позволило ему уйти, оставив Гэма  ни  с  чем.
Они не встречались уже четыре года, а тогда, во время  последних  выборов,
виделись довольно часто. Сен-Сиру даже пришлось  быть  адвокатом  Гэма  на
нескольких процессах, связанных с клеветой. На одном из них Гэм выступал в
роли истца, на остальных - ответчика. Сен-Сир не любил этого человека.
     - Телеграмма пришла позавчера, - уточнил Гэм.
     - Но ведь Сарапис... -  Сен-Сир  осекся  и  протянул  руку.  -  Дайте
взглянуть.
     В телеграмме Сарапис уверял Гэма в  своей  поддержке  на  предстоящих
выборах. Гэм не ошибся - телеграмма была отправлена третьего дня.
     Чушь какая-то.
     - Не могу ничего объяснить, мистер Сен-Сир, - сухо сказал Гэм.  -  Но
это похоже на Луиса. Он хочет, чтобы я снова баллотировался.  Впрочем,  вы
сами видите. Я совершенно  не  в  курсе  происходящего,  давно  отошел  от
политики, развожу домашнюю птицу. Если допустить, что телеграмму послал не
Луис, то вы, наверное, догадываетесь, кто и зачем это сделал.
     - Как мог Луис послать телеграмму? - спросил Сен-Сир.
     - Возможно, написал перед смертью, а кто-нибудь из  помощников  отнес
на почту. Может быть, вы.  -  Гэм  пожал  плечами.  -  Впрочем,  вряд  ли.
Наверное, мистер Бэфут. - Он забрал телеграмму.
     - Вы действительно  решили  выставить  свою  кандидатуру?  -  спросил
Сен-Сир.
     - Почему бы и нет, если этого хочет Луис?
     - И готовы снова проиграть? Идете на заведомо безнадежное дело только
потому,  что  упрямый,  злопамятный  старик...  -  Сен-Сир  не  договорил.
Посмотрев Гэму в глаза, он посоветовал: - Лучше возвращайтесь  к  домашней
птице. Выбросьте политику из головы. Вы - неудачник,  об  этом  знает  вся
партия. Да что там партия - вся Америка.
     - Как я могу связаться с мистером Бэфутом?
     - Понятия не имею. - Сен-Сир направился к выходу.
     - Мне нужен адвокат, - бросил Гэм вдогонку.
     Сен-Сир остановился и обернулся.
     - Зачем? Кто вас выдвинет на этот раз? Нет, мистер Гэм, вам не  нужен
адвокат. Вам нужен врач. Обратитесь  к  психиатру,  он  сумеет  объяснить,
почему вам снова вздумалось баллотироваться. Послушайте, - он сделал шаг к
Гэму, - Луис и живой не вызвал бы вас, а уж тем более мертвый.  -  Сен-Сир
отворил дверь.
     - Подождите! - воскликнул Гэм.
     Сен-Сир остановился у порога.
     - На сей раз я выиграю. - Голос Гэма звучал мягко, но  уверенно  -  в
нем отсутствовал прежний трепет.
     - Что ж, ни пуха, ни пера, - мрачно  пожелал  Сен-Сир.  -  И  вам,  и
Луису.
     - Выходит, он жив? - У Гэма заблестели глаза.
     - Разве я это сказал?
     - Он жив, я это чувствую, - задумчиво произнес Гэм. - Вот  бы  с  ним
поговорить! Я побывал в нескольких усыпальницах, но пока - безрезультатно.
Ничего, буду искать. Для того-то я и прилетел с Ио, чтобы посоветоваться с
ним.
     Кивком  простившись  с   посетителем,   Сен-Сир   удалился.   "Ну   и
ничтожество! - подумал он. - Бездарь, кукла Сараписа. И еще  в  Президенты
метит! - - Его передернуло. - Боже упаси нас от такого лидера".
     "А вдруг мы все уподобимся Гэму? Чепуха, не стоит и думать  об  этом.
Впереди трудный  день,  а  чтобы  хорошо  работалось,  необходимо  хорошее
настроение".
     Сегодня ему, как поверенному  Фила  Харви,  предстояло  обратиться  с
деловым предложением к Кэти Шарп, в  девичестве  Кэти  Эгмонт.  Если  Кэти
согласится, основной пакет акций будет перераспределен таким образом,  что
контроль над "Вильгельминой Сикьюритиз" перейдет в руки Харви.  Подсчитать
стоимость "Вильгельмины" было практически невозможно, но Харви предполагал
расплатиться не деньгами, а реальной недвижимостью - он  владел  огромными
земельными участками на Ганимеде, десять лет назад переданными ему по акту
советским правительством в награду за  техническую  помощь,  оказанную  им
России и ее колониям.
     На согласие Кэти Сен-Сир  не  надеялся,  но  считал,  что  предложить
сделку надо. Следующий шаг (при мысли о нем Сен-Сир  поежился)  -  громкий
вызов и экономическая борьба до  победного  конца  между  фирмой  Харви  и
концерном  Кэти.  А  концерн  обречен,  поскольку  после  кончины  старика
зашевелились профсоюзы. Происходило именно то, с  чем  беспощадно  боролся
Луис - внедрение профсоюзных организаторов в "Экимидиэн".
     Сен-Сир к профсоюзам относился с симпатией - они весьма  своевременно
вышли на  сцену.  Прежде  их  отпугивали  грязная  тактика,  неисчерпаемая
энергия и невероятная изобретательность старика. Кэти этими качествами  не
обладала, а Джонни Бэфут...
     Что тут может сделать недоучка? Пусть даже этот недоучка  -  алмазное
зерно  из  навозной  кучи  посредственностей.   Бэфут   не   распоряжается
концерном, у него другие заботы. Он создает общественный  имидж  Кэти.  Он
уже начал было преуспевать, но тут подали голос профсоюзы. Кэти припомнили
наркотики, тюремные сроки, мистические наклонности, и  труд  Джонни  пошел
насмарку.
     Что ему удалось, так это сделать из  нее  образец  женского  обаяния.
Кэти красива, выглядит нежной и невинной, чуть ли не ангелом.  На  этом  и
сыграл Джонни. Вместо того, чтобы  цитировать  ее  перед  репортерами,  он
наводнил прессу фотоснимками: то она  с  собаками,  то  с  детьми,  то  на
ярмарке, то в больнице, то на благотворительном вечере...
     Но Кэти, как назло, запятнала и этот образ. Запятнала неожиданно  для
всех, заявив во всеуслышание, что она -  подумать  только!  -  общается  с
дедом. Дескать, это он висит  в  космосе  в  световой  неделе  от  кратера
Кеннеди и шлет сигналы. Весь мир слышит Луиса,  а  Луис  чудесным  образом
слышит свою внучку.
     Выйдя из лифта на крышу,  где  находилась  площадка  для  вертолетов,
Сен-Сир расхохотался. От газетчиков, любителей жареных фактов, не  укрылся
ее религиозный бзик. Кроме того, Кэти слишком много болтает - на  светских
раутах, в ресторанах и маленьких, но  популярных  барах.  Даже  Бэфуту  не
всегда удается удержать ее от болтовни. Вспомнить хотя бы тот инцидент  на
вечеринке, когда она разделась донага и заявила, что пришел час  очищения.
И  приступила  к  ритуальной  церемонии,  помазав  себе  известные   места
малиновым лаком для ногтей.. Пьяна, конечно, была в стельку.
     "И эта женщина управляет концерном "Экимидиэн"! - подумал Сен-Сир.  -
- Во что бы то ни стало надо ее отстранить.  Ради  моего  и  общественного
блага. - Сен-Сир не сомневался в том, что общество настроено против  Кэти.
- Пожалуй, Джонни - единственный, кто в этом сомневается, - подумал он.  -
Джонни к ней неравнодушен, вот в чем причина. Интересно, как  относится  к
этому Сара Белле?"
     Сен-Сир уселся в вертолет, захлопнул дверцу и вставил  ключ  в  замок
зажигания. И тут снова полезли в голову  мысли  об  Альфонсе  Гэме.  Мигом
хорошего настроения как не бывало.
     "Два человека ведут себя так, будто Луис Сарапис еще жив,  -  осознал
он. - Кэти Эгмонт Шарп и Альфонс Гэм".
     Двое самых отъявленных неудачников.
     И вот ведь странно - его, Сен-Сира, до сих  пор  что-то  связывает  с
ними. Что? Неужели судьба?
     "А ведь мне теперь не легче,  чем  под  крылышком  старого  Луиса,  -
подумал он. - Кое в чем куда тяжелее".
     Взглянув на часы, он обнаружил, что опаздывает,  и  включил  бортовую
рацию.
     - Фил, ты слышишь меня? Это Сен-Сир. Я уже в пути, лечу на  запад.  -
Он замолчал и вместо ответа услышал далекое, едва  различимое  бормотание,
бегущие наперегонки слова. Он узнал эту речь - ее несколько раз передавали
в телевизионных новостях.
     - ...смотря на многочисленные нападки, быть много выше палат, которые
не могут-де выдвинуть кандидатуру с подмоченной репутацией. Надо верить  в
себя, Альфонс. Люди сумеют отличить и оценить хорошего парня. Надо ждать и
верить. С верой можно горы своротить. Я должен воочию убедиться, что труды
всей моей жизни...
     "Это создание, находящееся в световой неделе от нас, - понял Сен-Сир.
- Сигнал мощнее, чем прежде, он забивает каналы связи, словно  интенсивные
выбросы солнечной  энергии.  -  Сен-Сир  выругался  и  выключил  рацию.  -
Радиохулиганство, - мысленно произнес он. - Кажется,  это  противозаконно.
Надо обратиться в Федеральную комиссию по средствам связи".
     Вертолет летел над широким полем.
     "Господи! - подумал Сен-Сир. - А ведь голос так похож на голос Луиса!
Неужели Кэти Эгмонт Шарп права?"


     В  условленное  время  Джонни  Бэфут  прибыл   в   мичиганский   офис
"Экимидиэн" и застал Кэти в мрачном расположении духа.
     - Неужели ты не видишь,  что  происходит?  -  глядя  на  него  дикими
глазами из угла кабинета, некогда принадлежавшего Луису, спросила она. - У
меня все валится из рук, и это ни для кого не секрет.
     - Не вижу, - солгал Джонни. - Пожалуйста, успокойся и сядь. С  минуты
на минуту придут Харви и Сен-Сир, надо держать себя в  руках.  -  Он  всей
душой желал, чтобы встреча не состоялась, но  знал,  что  избежать  ее  не
удастся, и потому не возражал, когда Кэти согласилась на нее.
     - Я... должна сказать тебе нечто ужасное.
     - Что именно? - с тревогой спросил Джонни, усаживаясь.
     - Джонни, я снова принимаю наркотики. Как-то внезапно все  навалилось
-  работа,  ответственность...  Не  выдержала.  Извини.  -  Она   печально
вздохнула и закрыла глаза.
     - Что ты принимаешь?
     - Разве это важно? Из группы амфетаминов. Я прочла в справочнике, что
этот наркотик может вызвать психоз. Ну и черт с  ним.  -  Она  повернулась
спиной к Джонни. Кэти очень сдала за последние дни, и теперь  Джонни  знал
почему. От чрезмерных доз амфетамина организм работает на  износ;  материя
превращается в энергию. С возвращением  привычки  у  нее  быстро  развился
псевдогипертиреоз, ускорились все соматические процессы.
     - Очень жаль, - промямлил Джонни. Он до последней минуты гнал от себя
страшную мысль о том, что это может случиться. - Тебе, наверное,  лечиться
надо.
     "Интересно, где она раздобыла наркотик? - подумал он.  -  Впрочем,  у
нее по этой части большой опыт".
     -  Главный  симптом  психоза  -   эмоциональная   неустойчивость,   -
продолжала Кэти. - Сразу за вспышкой ярости - слезы. Не сердись на меня  в
таких случаях, ладно? Это наркотик виноват.
     Джонни подошел и положил ладони ей на плечи.
     - Вот что, Кэти. Скоро сюда  придут  Харви  и  Сен-Сир.  Думаю,  надо
согласиться на их условия.
     - Да? - вяло спросила она, затем кивнула. - Ладно.
     - И было бы очень неплохо, если бы после этого ты согласилась лечь  в
больницу.
     - Фабрика-кухня, - с горечью сказала она.
     - Ты поправишься, - пообещал Джонни. - Снимешь с себя ответственность
за "Экимидиэн", и сразу станет легче. Тебе нужен длительный отдых,  полный
покой. У тебя  предельное  физическое  и  психическое  истощение,  но  под
воздействием амфетамина ты этого...
     - Нет, Джонни, со мной этот номер не пройдет. Я не  уступлю  Харви  и
Сен-Сиру.
     - Почему?
     - Луис не согласен. Он... - Кэти замялась. - Он твердо сказал, - нет.
     - Но твое здоровье, а может, и жизнь...
     - Ты хочешь сказать - твой рассудок?
     - Кэти, ты слишком многим рискуешь. Черт с ним, с Луисом.  К  дьяволу
"Экимидиэн".  Торопишься  в  усыпальницу?  Имущество  -  это  всего   лишь
имущество, а жизнь - это жизнь. Послежизнью ее не заменишь.
     Кэти  улыбнулась.  На  столе  зажглась  лампочка,  послышался   голос
секретаря:
     - Миссис Шарп,  к  вам  мистер  Харви  и  мистер  Сен-Сир.  Прикажете
впустить?
     - Да, - ответила Кэти.
     Отворилась дверь, Клод Сен-Сир и Фил Харви быстро прошли в кабинет.
     - Здравствуй, Джонни. - Сен-Сир держался уверенно, и  Харви  тоже.  -
Здравствуйте, Кэти.
     - Я разрешила Джонни вести переговоры.
     Джонни с недоумением покосился на Кэти - что это означает?  Согласие?
- и спросил:
     - В чем суть предлагаемой вами сделки?  Что  вы  намерены  отдать  за
контроль над "Вильгельмина Сикьюритиз"?
     - Ганимед, - ответил Сен-Сир. - Весь спутник.
     - Понятно. Советские земли. А международный суд подтвердил ваше право
на них?
     - Да, полностью.  Это  очень  ценные  земли,  их  стоимость  ежегодно
возрастает чуть ли не вдвое. Джонни, это хорошее предложение. Мы  с  тобой
давно знакомы, и ты знаешь, что я не лгу.
     "Может быть, - подумал Джонни. - Похоже, Харви и впрямь расщедрился и
не собирается обманывать Кэти".
     - Я думаю, миссис Шарп... - начал он.
     - Нет, - отрывисто произнесла Кэти. - Не отдам. Он не разрешает.
     - Кэти, вы позволили мне вести переговоры, - хмуро заметил Джонни.
     - А теперь запрещаю!
     - Если хотите, чтобы я у вас работал, последуйте моему  совету.  Ведь
мы уже обсуждали этот вопрос и сошлись на том, что...
     Зазвонил телефон.
     - Не веришь - послушай сам. - Кэти протянула ему трубку.
     - Кто говорит? - спросил Джонни и услышал дребезжание.  Будто  где-то
вдалеке дергали туго натянутую проволоку.
     - ...необходимо удержать контроль. Твой совет абсурден.  Ничего,  она
выдержит. Паническая реакция: ты боишься, потому что она  больна.  Опытный
врач легко поставит ее на  ноги.  Найди  врача,  обеспечь  ее  медицинским
уходом. Найми адвоката, пусть позаботится о том, чтобы  она  не  попала  в
лапы судей. Перекрой доступ наркотика. Потребуй... - Джонни не выдержал  и
отдернул трубку от уха. Затем трясущейся рукой положил на аппарат.
     - Слышал? - спросила Кэти. - Это Луис?
     - Да, - сказал Джонни.
     - Он стал сильнее. Радиотелескоп ему уже не нужен. Он звонил мне  еще
вчера вечером, когда я ложилась спать.
     - Видимо, нам нужно хорошенько обдумать ваше предложение, - обратился
Джонни к Сен-Сиру и Харви. - Необходимо  уточнить  стоимость  предложенных
вами  участков,  да  и  вы,  наверное,  хотели  бы  проверить   финансовую
отчетность "Вильгельмины".  На  это  потребуется  время.  -  Он  с  трудом
выговаривал слова. Живой голос Луиса Сараписа из телефонной трубки  потряс
его до глубины души.
     Джонни договорился с Сен-Сиром и Харви  встретиться  в  конце  дня  и
предложил Кэти пойти  позавтракать.  У  Кэти  не  было  аппетита,  но  она
согласилась, поскольку не ела со вчерашнего дня.
     - Что-то не хочется есть, - сказала она, глядя в тарелку  с  беконом,
яйцами и гренками с джемом.
     - Если это и Луис, - заговорил Джонни, - тебе не...
     - Не надо "если", ведь ты его узнал. Он с каждым часом  все  сильнее.
Наверное, берет энергию от Солнца.
     - Хорошо, пускай это Луис, - упорствовал Джонни.  -  Все  равно  надо
соблюдать свои интересы, а не чужие.
     - Наши интересы совпадают, - возразила  Кэти.  -  Мы  хотим  удержать
"Экимидиэн" за собой.
     - Чем он может тебе помочь? Ведь его даже твоя болезнь не  беспокоит!
Только поучать горазд! - Джонни рассердился.
     - Он всегда рядом, я чувствую. Мне не нужны телевизор и телефон  -  я
его  _о_щ_у_щ_а_ю_.   Наверное,   этому   способствуют   мои   мистические
наклонности. Религиозная интуиция. С ее помощью легче войти в контакт.
     - Ты имеешь в виду амфетаминовый психоз? - спросил Джонни.
     - Я не лягу в больницу. Недуг мне не страшен, ведь я не одна. У  меня
есть дедушка. И ты. - Она улыбнулась. - Да, у меня есть  ты.  Несмотря  на
Сару Белле.
     - На меня не рассчитывай, Кэти, -  спокойно  произнес  Джонни.  -  Во
всяком  случае,  до  тех  пор,  пока  не  уступишь  Харви.  Соглашайся  на
ганимедские участки, и дело с концом.
     - Ты увольняешься?
     - Да.
     После паузы Кэти сказала:
     -  Дедушка  говорит:  валяй,  увольняйся.  -  Взгляд  темных,  широко
раскрытых глаз был ледяным.
     - Не верю, что он так сказал.
     - А ты сам его послушай.
     - Как?
     Кэти указала на телевизор в углу зала.
     - Включи и послушай.
     - Ни к чему, - сказал Джонни, вставая. - Я и сам уже  решил.  Буду  в
гостинице, если понадоблюсь  -  звони.  -  Он  направился  к  выходу.  Ему
показалось,  что  Кэти  окликнула  его.  Он  обернулся  у   порога.   Нет,
действительно показалось.
     Он вышел на улицу и остановился на тротуаре. Все,  довольно  с  него.
Стоило Кэти намекнуть, что он блефует, и блеф  стал  реальностью.  Что  ж,
бывает.
     Джонни бесцельно брел по улице. Да, конечно, он прав. Но  все-таки...
"Черт бы ее побрал! - мысленно выругался он. - Почему она вдруг  уперлась?
Из-за Луиса, конечно. Не будь его, Кэти с радостью отдала  бы  контрольный
пакет за ганимедские земли. Черт бы побрал Луиса Сараписа,  а  не  ее",  -
подумал он со злостью.
     "Что же теперь делать? - спросил он себя.  -  Вернуться  в  Нью-Йорк?
Заняться поисками работы? Наняться к Альфонсу  Гэму?  Это  сулит  неплохие
заработки, особенно, если Гэму удастся выиграть.  Или  остаться  здесь,  в
Мичигане? Подождать, не передумает ли Кэти?"
     "Она не удержит концерн, - подумал он. -  Что  бы  ни  нашептывал  ей
Луис. То есть, что бы ей ни мерещилось".
     Он  остановил  такси  и  через  несколько  минут  вошел  в  вестибюль
гостиницы "Энтлер". И направился в свой номер. В пустой,  неуютный  номер.
Чтобы сидеть и ждать. Надеяться, что Кэти одумается и позвонит.
     Подойдя к двери, он услышал звонок телефона.


     Секунду Джонни стоял неподвижно с ключом в руке.  Телефон  за  дверью
надрывался. "Кэти? - подумал Джонни. - Или он?"
     Он вставил ключ в замочную скважину, повернул и вошел в  номер.  Снял
трубку и произнес:
     - Алло?
     Дребезжание и далекий шепот. Середина монотонного диалога.
     Цитирование самого себя.
     - ...нехорошо оставлять ее одну, Бэфут. К тому же, ты  предаешь  свое
дело - да ты и сам это понимаешь. Подумай  о  нас  с  Кэти.  Что-то  я  не
припомню, чтобы ты меня когда-нибудь подводил. Я ведь не  случайно  открыл
тебе, где буду лежать - хотел, чтобы ты остался со мной. Ты не можешь...
     У Джонни на затылке стянуло кожу ознобом. Не дослушав  до  конца,  он
положил трубку.
     Телефон немедленно зазвонил опять.
     "Пошел ты к черту!" - мысленно выругался Джонни. Подойдя к  окну,  он
долго  смотрел  на  улицу  и  вспоминал  свой  давний  разговор  с  Луисом
Сараписом. Тот самый разговор, в котором босс предположил, что  Джонни  не
поступил в колледж из-за желания умереть.
     "А что если прыгнуть? -  подумал  он,  глядя  на  проносящиеся  внизу
автомобили. - Иначе с ума сойду от звона".
     "Что бы там ни говорили, а старость - это мерзко, - размышлял  он.  -
Мысли неясны,  путаны.  Иррациональны,  как  во  сне.  Старый  человек,  в
сущности, уже не живет. Полужизнь - и то лучше, чем дряхлость. Старение  -
это угасание сознания, сгущение сумерек души. Чем гуще сумерки, тем громче
поступь  неотвратимой  и  окончательной  смерти...  Но  даже  в  смерти  -
квинтэссенции маразма - у человека сохраняются желания. Он  чего-то  хочет
от Джонни, чего-то - от Кэти. Останки Луиса Сараписа активны и  настойчивы
и ухитряются находить пути к достижению своих целей. Его цели - пародия на
те,  к  которым  он  стремился  при  жизни.  Но  от  него  так  просто  не
отмахнешься".
     Телефон не умолкал.
     "А вдруг это не Луис? - подумал Джонни. - Вдруг Кэти?"
     Он взял трубку и сразу  положил,  снова  услышав  бренчание  осколков
личности Сараписа. "Интересно, он выходит на связь  избирательно?  Или  по
всем каналам одновременно?"
     Джонни прошел в угол и включил телевизор. Засветился экран, появилось
необычное пятно. Расплывчатые очертания человеческого лица.
     "Да, его сейчас видят все", - с дрожью подумал  Джонни  и  переключил
канал. Картина не изменилась - те же смазанные контуры лица.
     И - сбивчивое бормотанье: "...снова и снова  повторять,  что  главная
твоя обязанность..."
     Джонни выключил телевизор. Слова и контуры  лица  канули  в  небытие,
остался только трезвонящий телефон.
     Он поднял трубку и спросил:
     - Луис, ты слышишь меня?
     - ...когда начнутся выборы, мы им покажем! Человек, которому  хватает
духу баллотироваться во второй раз, который берет  на  себя  расходы...  В
конце концов, это не каждому по карману...
     Нет, старик не слышал Джонни. Связь была односторонней.
     И все-таки Луис был в курсе происходящего. Каким-то  путем  он  узнал
(увидел? почувствовал?), что Джонни решил выйти из игры.
     Положив трубку, Джонни уселся в кресло и закурил сигарету.
     "Я не смогу вернуться к Кэти, пока не внушу себе, что сделка с  Харви
бессмысленна. Но это мне не по силам. Надо искать другой выход.
     Как долго он будет меня преследовать? Есть ли  на  Земле  место,  где
можно укрыться от него?"
     Джонни подошел к окну и посмотрел вниз, на улицу.
     Клод Сен-Сир опустил монету в щель автомата и взял свежую газету.
     - Благодарю вас, сэр или мэм, - произнес робот-продавец.
     Пробежав глазами передовицу, Сен-Сир оторопел. Нет, ерунда -  видимо,
просто разладилась аппаратура полностью автоматизированного микрорелейного
газетно-издательского  комплекса.   Какая-то   словесная   каша,   строчки
наползают друг на друга. Впрочем, один абзац ему удалось прочесть целиком:

     "...у окна в гостинице и готов выброситься. Если надеетесь  и  впредь
иметь с ней дело, удержите его. Она от него зависит. С тех пор,  как  ушел
Пол Шарп, ей нужен мужчина. Гостиница "Энтлер", номер 604.  Думаю,  у  вас
есть еще время. Джонни слишком горяч, зря он блефовал. У Кэти  моя  кровь;
она не любит, когда блефуют.
     Я."

     Сен-Сир взглянул на Харви и быстро произнес:
     - Джонни Бэфут стоит у окна в отеле "Энтлер" и хочет выпрыгнуть.  Нас
об этом предупреждает Луис. Надо спешить.
     Харви кивнул.
     - Бэфут на нашей  стороне,  нельзя  допустить  его  самоубийства.  Но
почему Сарапис...
     - Полетели, некогда рассуждать. - Сен-Сир бросился к вертолету.





     Неожиданно телефон затих. Джонни отвернулся от  окна  и  увидел  Кэти
Шарп, стоящую возле аппарата с трубкой в руке.
     - Он позвонил и сказал, что ты в гостинице, - сообщила Кэти. - Сказал
также, что ты затеял.
     - Чепуха, - буркнул Джонни. - Ничего я не затевал.
     - Он думает иначе.
     - Выходит, он ошибается... - Джонни не заметил, что докурил  сигарету
до фильтра, и раздавил окурок в пепельнице.
     - Дедушка всегда тебя любил, - сказала Кэти. - Он очень  расстроится,
если с тобой что-нибудь случится.
     Джонни пожал плечами.
     - С Луисом Сараписом меня больше ничто не связывает...
     Кэти замерла, прижав трубку к уху.  Джонни  понял,  что  она  его  не
слушает, и умолк.
     - Говорит, что сюда летят Сен-Сир и Харви, - наконец сообщила Кэти. -
Дедушка их тоже известил.
     - Как это мило, - буркнул Джонни.
     - Джонни, я тоже тебя люблю. И понимаю, почему к  тебе  так  привязан
дедушка. Ты боишься за  меня,  да?  Хочешь,  я  лягу  в  больницу?  Только
ненадолго, ладно? На недельку-другую.
     - Разве этого хватит? - спросил он.
     - Может быть. - Кэти протянула ему трубку. - Выслушай, пожалуйста, он
ведь все равно найдет способ сообщить тебе все, что считает нужным.
     Помедлив, Джонни взял трубку.
     - ...беда в том, что ты не занят любимым делом.  Это  тебя  угнетает.
Такой уж ты человек - часу спокойно не просидишь. И мне это по  душе  -  я
сам такой же. Слушай, у меня идея. Стань доверенным лицом  Альфонса  Гэма.
Ей-Богу, это шикарная работа. Позвони Гэму. Позвони Альфонсу Гэму. Джонни,
позвони Гэму. Позвони...
     Джонни положил трубку.
     - Я получил работу, - сказал он Кэти. - Буду доверенным  лицом  Гэма.
Во всяком случае, так говорит Луис.
     - Ты согласен? - оживилась Кэти.
     Джонни пожал плечами.
     - Почему бы и нет? У Гэма есть деньги, он не скуп. И  ничем  не  хуже
Кента Маргрэйва.
     "Кроме того, мне действительно нельзя без работы, - осознал Джонни. -
Надо жить. Шутка ли - жена и двое детей".
     - Как ты считаешь, у Гэма есть шанс?
     - По-моему, нет. Впрочем, в политике не обходится без чудес.  Вспомни
хотя бы невероятное избрание Никсона в шестьдесят восьмом.
     - Какого курса стоило бы держаться Гэму, как ты думаешь?
     - Об этом я поговорю с ним самим.
     - Все еще дуешься, - заключила Кэти. - Потому что я не согласилась на
сделку с Харви. Слушай, Джонни, а давай я передам "Экимидиэн" тебе.
     Поразмыслив, он спросил:
     - А что на это скажет Луис?
     - Я его не спрашивала.
     - Ты же знаешь, он не согласится. У меня мало опыта, хоть я и был при
"Экимидиэн" с первого дня его существования.
     - Не прибедняйся, - ласково произнесла Кэти. - Ты стоишь немало.
     - Пожалуйста, не учи меня жить!  -  вспылил  он.  -  Давай  попробуем
остаться друзьями. Далекими, но друзьями.
     "Терпеть не могу выслушивать нотации от бабы, -  со  злостью  подумал
он. - Даже если она заботится о моем благе".
     С грохотом распахнулась дверь. В номер ворвались Сен-Сир и  Харви.  И
застыли у порога, увидев Кэти рядом с ним.
     - Выходит, вас он тоже позвал, - тяжело дыша, сказал Сен-Сир.
     - Да, - ответила  Кэти.  -  Он  очень  испугался  за  Джонни.  -  Она
похлопала Джонни по плечу. - Видишь, сколько  у  тебя  друзей,  далеких  и
недалеких?
     - Вижу, - буркнул он. Почему-то в эту минуту  ему  было  как  никогда
одиноко.


     В тот же день Сен-Сир улучил часок и навестил Электру  Харви,  бывшую
жену своего босса.
     - Знаешь, куколка, - сказал он, обнимая  Электру,  -  я  затеял  одно
хорошенькое дельце.  Если  выгорит,  ты  получишь  часть  потерянного  при
разводе. Не все, конечно, но достаточно, чтобы стать чуточку счастливей.
     Ответив на поцелуй, Электра легла на спину и, извиваясь  всем  телом,
притянула Сен-Сира к себе.  То,  что  произошло  потом,  было  чрезвычайно
приятно для обоих и длилось довольно долго. Наконец, Электра оторвалась от
него и села.
     - Ты, случайно, не знаешь, что означает этот  бред  по  телевизору  и
телефону? Впечатление, будто кто-то полностью захватил эфир и линии.  Лица
не разобрать, но оно не исчезает с экрана.
     - Пустяки, - бодро произнес Сен-Сир. -  Как  раз  этим  мы  сейчас  и
занимаемся. Скоро выясним, в чем дело.
     Его люди искали Луиса по  всем  усыпальницам.  Рано  или  поздно  они
разыщут старика, и тогда, ко всеобщему облегчению, чудеса прекратятся.
     Подойдя к бару,  Электра  капнула  в  бокалы  по  три  капли  горькой
настойки и спросила:
     - А Филу известно о наших отношениях?
     - Нет. Его это не касается.
     - Учти, у Фила стойкое предубеждение к бывшим женам. Смотри,  как  бы
он не заподозрил тебя в нелояльности, ведь если он меня  не  любит,  то  и
тебе не полагается. Фил называет это "чистотой отношений".
     - Спасибо, что предупредила, - сказал Сен-Сир, -  но  тут  ничего  не
поделаешь. Впрочем, он о нас ничего не узнает.
     - Ты уверен? - Электра подала ему бокал.  -  Знаешь,  я  тут  недавно
пыталась настроить телевизор  и...  боюсь,  ты  будешь  смеяться,  но  мне
показалось... - Она замялась. - В общем, он  назвал  наши  имена.  Правда,
невнятно из-за помех, но все-таки я поняла, что речь идет о нас с тобой. -
Спокойно глядя ему в глаза, Электра поправила бретельку платья.
     У Сен-Сира похолодело в груди.
     - Дорогая, это абсурд. - Он включил телевизор.
     "Боже ты мой, - подумал он. - Неужели Сарапис  всеведущ?  Неужели  он
видит из космоса все, что мы делаем?"
     Эта мысль отнюдь не обрадовала его, тем паче что  он  хотел  навязать
внучке Луиса сделку, которую старик не одобрял.
     "Он подбирается  ко  мне",  -  осознал  Сен-Сир,  пытаясь  онемевшими
пальцами настроить изображение.


     - Между прочим, мистер Бэфут, я  собирался  вам  звонить,  -  заметил
Альфонс Гэм. - Я получил от мистера Сараписа телеграмму,  он  настоятельно
советует принять вас на работу. Но на этот раз, я думаю, надо  подготовить
совершенно иную программу. У Маргрэйва огромное преимущество.
     - Вы правы, - кивнул Джонни. - Но надо учитывать, что на сей  раз  вы
получите помощь от Луиса Сараписа.
     - Луис и  тогда  помогал,  -  возразил  Гэм,  -  но  этого  оказалось
недостаточно.
     - Теперь он предоставит помощь иного рода. - Мысленно Джонни добавил:
"Ведь что ни говори, старик контролирует все  средства  связи  и  массовой
информации. Газеты, радио, телевидение. Даже телефонные линии. Да,  старый
Луис стал почти всемогущ. Едва ли он во мне нуждается".  -  Но  Джонни  не
сказал  этого  Гэму  -  очевидно,  тот  не  понимал  поступков  Луиса,  не
догадывался о мотивах. В конце концов, у Джонни свой интерес -  ему  нужна
работа.
     - Вы пробовали смотреть телевизор? - спросил Гэм. -  Или  звонить  по
телефону, или читать свежую газету? Везде - сущий бред, абракадабра.  Если
это Луис, от него на съезде будет мало проку.  Он  двух  слов  связать  не
может.
     - Я знаю, - сдержанно сказал Джонни.
     - Я вот чего боюсь: какой бы тонкий  план  ни  разработал  Луис,  все
пойдет прахом. - Гэм явно упал духом; не  так  должен  выглядеть  человек,
рассчитывающий победить на выборах. - Вы, похоже, куда больше моего верите
в возможности Луиса. Знаете, я недавно встречался с мистером Сен-Сиром.  У
нас был долгий разговор, и, должен  сказать,  его  доводы  убийственны.  Я
держался внешне бодро, но... - Гэм тяжело вздохнул. - Мистер Сен-Сир прямо
в глаза назвал меня неудачником.
     - И вы ему поверили? - Джонни просто изумляла  наивность  его  нового
хозяина. - Он же на стороне противника. Вместе с Филом Харви.
     - Я сказал ему, что уверен в победе, - пробормотал Гэм, - но,  говоря
откровенно, вся эта бессмыслица... Ну, по телефону и телевизору... Все это
ужасно. Мне очень не хочется участвовать в этой затее.
     - Я вас понимаю, - сказал Джонни.
     - Луис прежде не был таким, -  жалобно  произнес  Гэм.  -  Он  теперь
бубнит... и все! Если даже он добьется моего избрания... Я  устал,  мистер
Бэфут. Очень устал. - Он умолк.
     - Если вы ждете от меня моральной поддержки, - сказал  Джонни,  -  то
обратились не по адресу. - Голос Сараписа действовал  на  него  отнюдь  не
ободряюще. Еще и Гэма утешать - нет уж, дудки.
     - Вы же специалист по общественным  связям.  Ваша  профессия  требует
умения разжигать энтузиазм в тех, кто его лишен. Убедите меня в том, что я
должен стать Президентом, и я смогу убедить в этом весь мир. - Гэм  достал
из кармана сложенную телеграмму. - На днях  получил  от  Луиса.  Очевидно,
телеграфная связь тоже в его руках.
     - Текст вполне разборчив, - заметил Джонни, развернув телеграмму.
     - Так и я о том же! Луис очень быстро сдает. Когда начнется  съезд...
Да что там говорить - уже... Знаете, у меня самые ужасные предчувствия. Не
хочу я участвовать в этой афере. - Помолчав, он признался:  -  И  все  же,
очень тянет попробовать. Вот что, мистер Бэфут,  возьмите-ка  вы  на  себя
посредничество между мною и Луисом. Поработайте психопомпом.
     - Простите, кем?
     - Посредником между Богом и человеком.
     - Вы не победите на выборах, если не  перестанете  употреблять  такие
слова. Я вам обещаю.
     Гэм криво улыбнулся.
     - Как насчет выпивки? Скотч? Бурбон?
     - Бурбон, - сказал Джонни.
     - Какого вы мнения о девушке, внучке Луиса?
     - Она мне нравится, - честно ответил Джонни.
     - Вам  нравится  неврастеничка,  наркоманка,  сектантка  с  уголовным
прошлым?
     - Да, - процедил Джонни сквозь зубы.
     - По-моему, вы спятили. - Гэм протянул ему  бокал.  -  Но  я  с  вами
согласен, Кэти - славная женщина. Между прочим, я с ней  знаком.  Не  могу
понять, почему она пристрастилась к наркотикам.  Я  не  психолог,  но  мне
кажется, тут виноват Луис. Девочка его боготворила. Ну,  вы  понимаете,  о
чем я говорю. Инфантильная и фанатичная преданность. Вместе  с  тем  очень
трогательная. На мой взгляд.
     - Ужасный бурбон. - Джонни поморщился, сделав глоток.
     Гэм развел руками.
     - Старый "Сэм Мускусная Крыса", - сказал он. - Да, вы правы.
     -  Старайтесь  не  угощать   посетителей   подобными   напитками,   -
посоветовал Джонни. - Политикам этого не прощают.
     - Вот почему вы мне необходимы! - воскликнул Гэм. - Видите?
     Джонни отправился на кухню - вылить бурбон в бутылку и  взглянуть  на
шотландское виски.
     - Какие у вас мысли насчет  предвыборной  кампании?  -  спросил  Гэм,
когда он вернулся.
     - Думаю, мы можем сыграть только на  человеческой  сентиментальности.
Многие огорчены смертью Луиса, я сам видел очередь к  гробу.  Впечатляющее
зрелище, Альфонс. Стоят и плачут, и так день за днем. Когда  он  был  жив,
многие его боялись. Но теперь народ успокоился -  Луис  ушел,  и  пугающие
аспекты его...
     - Он не ушел, Джонни, - перебил его Гэм. - В этом-то все и  дело.  Вы
же знаете, что существо, несущее вздор по телефону и телевизору - он!
     - Но народ-то этого не знает, - возразил Джонни. -  Народ  ничего  не
понимает, как тот инженер, что впервые услышал старика в кратере  Кеннеди.
Да  и  кому  придет  в  голову,  что   источник   электромагнитных   волн,
расположенный в световой неделе от Земли - на самом деле Луис.
     - Думаю, вы ошибаетесь, Джонни, - помедлив, сказал Гэм. - Но  как  бы
там ни было, Луис велел взять вас на работу, и я не стану  возражать.  Даю
вам карт-бланш и надеюсь на ваш опыт.
     - Благодарю, - сказал Джонни.  -  Вы  действительно  можете  на  меня
положиться. - В глубине души он вовсе не был в этом уверен. - "Быть может,
народ куда сообразительней, чем мне кажется, - подумал он. - Быть может, я
совершаю ошибку. Но что остается? Только упирать на симпатию Луиса к Гэму,
иначе не найдется человека, который отдаст за Гэма голос".
     В гостиной зазвонил телефон.
     - Наверное, это он, -  сказал  Гэм.  -  Луис  обращается  ко  мне  по
телефону  или  через  газеты.  Вчера  я  попытался  напечатать  письмо  на
электрической  машинке,  а  в  результате  получил  от   него   совершенно
бессмысленное послание.
     Телефон все звонил. Гэм и Джонни не двигались.
     - Может, возьмете задаток? - предложил Гэм.
     - Не откажусь. Сегодня я ушел из "Экимидиэн".
     Гэм достал из кармана бумажник.
     - Я выпишу чек. - Он посмотрел Джонни в глаза. - Она вам нравится, но
вы не можете с ней работать?
     - Да. - Джонни отвечал неохотно, и Гэм решил оставить эту  тему.  При
всех своих недостатках Гэм был джентльменом.
     Как только чек перешел из рук в руки, телефон умолк.
     "Неужели они держат  непрерывную  связь  друг  с  другом?  -  подумал
Джонни. - Или совпадение? Кто знает. Кажется, Луис может все, что захочет.
А сейчас он хочет именно этого".
     -  Думаю,  мы  поступили  правильно,  -  отрывисто  произнес  Гэм.  -
Послушайте, Джонни, мне бы хотелось, чтобы вы помирились с Кэти Эгмонт. Ей
нужно помочь. Всем, чем только можно.
     Джонни что-то пробурчал.
     -  Попытайтесь,  ладно?  -  настаивал  Гэм.  -  Ведь  вы  ей  уже  не
подчиняетесь.
     - Подумаю, - сказал Джонни.
     - Девочка очень больна, к тому же - на ней  такая  ответственность...
Что  бы  ни   послужило   причиной   вашего   разлада,   надо   прийти   к
взаимопониманию. Пока не поздно. Это единственно верный путь.
     Джонни помолчал, сознавая, что Гэм прав. Но как сделать то, о чем Гэм
просит? Как найти ниточку к сердцу  душевнобольного  человека?  Тем  более
сейчас, когда волю Кэти подавляет воля Луиса...
     "Пока Кэти слепо обожает деда, ничего не получится", - подумал он.
     - Что думает о ней ваша жена? - спросил Гэм.
     Вопрос застал Джонни врасплох.
     - Сара? Она с Кэти незнакома. А почему вы спрашиваете?
     Гэм взглянул на него исподлобья и не ответил.
     - Очень странный вопрос, - заметил Джонни.
     - А Кэти - очень странная девушка. Гораздо более  странная,  чем  вам
кажется, друг мой. Вы о ней еще многого не знаете. - Гэм не  пояснил,  что
имеет в виду.


     - Я хотел бы кое-что узнать, - сказал Харви  Сен-Сиру.  -  Где  труп?
Пока  мы  это  не  выясним,  можем  не  мечтать   о   контрольном   пакете
"Вильгельмины".
     - Ищем, - спокойно ответил Сен-Сир. - Обыскиваем одну усыпальницу  за
другой,  но  Луиса,  похоже,  прячут.  Видимо,  кто-то  заплатил   хозяину
усыпальницы за молчание.
     - Девчонка получает приказы  из  могилы!  -  с  возмущением  произнес
Харви. - Луис  впал  в  маразм,  но  она  все  равно  его  слушается.  Это
противоестественно.
     - Согласен, - сказал Сен-Сир. - От  старикашки  нигде  не  скроешься.
Нынче утром за бритьем включаю телевизор - а он маячит на экране и бубнит.
- Его передернуло.
     - Сегодня  начинается  съезд,  -  заметил  Харви,  глядя  в  окно  на
оживленную улицу. - Луис увяз в политике с головой,  он  и  Джонни  убедил
работать на Гэма.  Может,  стоит  еще  раз  потолковать  с  Кэти?  Как  ты
считаешь? Вдруг он о ней позабыл? Нельзя же уследить за всем сразу.
     - Но Кэти нет в офисе "Экимидиэн".
     - Где же она,  в  таком  случае?  В  Делавэре?  Или  в  "Вильгельмина
Сикьюритиз"? Разыщем в два счета.
     - Фил, она больна, -  сказал  Сен-Сир.  -  Легла  в  больницу.  Вчера
вечером. Снова наркотики, надо полагать.
     - Тебе многое известно, - сказал Харви,  нарушив  молчание.  -  Какие
источники?
     - Телефон и телевизор. Но где она, в какой больнице, я не знаю. Может
быть, на Луне или на Марсе, или вернулась на Каллисто. У меня впечатление,
будто она очень серьезно больна. - Он хмуро посмотрел на  своего  шефа.  -
Возможно, сказался разрыв с Джонни.
     - Думаешь, Джонни знает, где она?
     - Вряд ли.
     - Бьюсь об заклад,  она  попытается  с  ним  связаться,  -  задумчиво
произнес Харви. - Либо он уже знает, в  какой  она  больнице,  либо  скоро
узнает. Вот бы подключиться к его телефону...
     - Не имеет смысла, - устало сказал  Сен-Сир.  -  На  всех  телефонных
линиях - Луис.
     "Страшно представить, что ждет "Экимидиэн  Энтерпрайзиз",  если  Кэти
признают недееспособной, - подумал он. -  Впрочем,  не  так-то  просто  ее
отстранить,  все  зависит  от  того,  на  какой  она  планете.  По  земным
законам..."
     Голос Харви оторвал его от раздумий.
     - Нам не удастся ее найти. И труп Сараписа тоже. А съезд уже начался,
и Гэм, этот недоумок, лезет в Президенты. Глазом не успеем  моргнуть,  как
его изберут. - Его взгляд стал неприязненным. - Клод,  пока  что  от  тебя
мало пользы.
     - Мы проверим все больницы. Но их десятки тысяч, проще иголку найти в
стоге сена.
     "Так и будем искать до второго пришествия, - с отчаянием подумал  он.
- Можно, правда, дежурить у телевизора. Хоть какой-то шанс".
     - Я лечу  на  съезд,  -  заявил  Харви.  -  До  встречи,  Клод.  Если
что-нибудь выяснишь - в чем я сомневаюсь - найди меня там.
     Он направился к двери, и через несколько  секунд  Сен-Сир  остался  в
одиночестве.
     "Черт побери, - подумал адвокат, - что же теперь делать? Может, и мне
махнуть  на  съезд?  Пожалуй.  Но  напоследок  проверю-ка   я   еще   одну
усыпальницу". - В той усыпальнице уже побывали его  люди,  но  у  Сен-Сира
возникло желание лично поговорить с владельцем. Заведение было как раз  из
тех, что нравились Луису, а  принадлежало  оно  слащавому  типу  по  имени
Герберт Шенхайт фон Фогельзанг. В  переводе  -  Герберт  Красота  Птичьего
Пения. Ничего не скажешь, подходящее  имечко  для  владельца  "Усыпальницы
Возлюбленной Братии", расположенной в деловой части Лос-Анжелеса,  имеющей
филиалы в Чикаго, Нью-Йорке и Кливленде...


     В усыпальнице Сен-Сир потребовал, чтобы Шенхайт фон Фогельзанг  лично
принял его.
     В приемной было довольно людно  -  близилось  Воскресение,  и  мелкие
буржуа, большие любители подобных празднеств, ждали, когда им выдадут тела
родственников.
     Сен-Сир устроился в кресле и стал ждать. Вскоре за конторкой появился
фон Фогельзанг.
     - Да, сэр? - обратился он к Сен-Сиру. - Вы меня вызывали?
     Сен-Сир  положил  на   конторку   визитную   карточку   юрисконсульта
"Экимидиэн".
     - Я - Клод Сен-Сир, - заявил он. - Возможно, вы слышали обо мне.
     Взглянув на визитку, Шенхайт фон Фогельзанг потупился и забормотал:
     - Мистер Сен-Сир, клянусь честью, мы трудились не жалея сил. Выписали
из Японии уникальную аппаратуру, истратили больше тысячи долларов,  и  все
без толку... - Он отступил на  шаг  от  конторки.  -  Да  вы  сами  можете
убедиться. Знаете, мне кажется, это не просто авария. Такое само  по  себе
не случается.
     - Проводите меня к нему, - потребовал Сен-Сир.
     - Пожалуйста. - Бледный, расстроенный владелец усыпальницы отвел  его
в холодный "склеп", и Сен-Сир наконец-то увидел гроб с телом  Сараписа.  -
Вы собираетесь подать на нас в суд? Уверяю вас...
     - Я пришел за телом, - сказал Сен-Сир.  -  Распорядитесь,  чтобы  его
погрузили в машину.
     - Да-да, мистер Сен-Сир,  как  вам  угодно,  -  кротко  произнес  фон
Фогельзанг. Подозвав жестом двух рабочих, он объяснил им,  что  делать.  -
Мистер Сен-Сир, у вас грузовик или вертолет?
     - Предложите свой транспорт  -  не  откажусь,  -  дрогнувшим  голосом
ответил Сен-Сир.
     Вскоре гроб оказался в кузове грузовика. Сен-Сир дал  водителю  адрес
Харви.
     - Так как насчет суда? - пролепетал  фон  Фогельзанг,  когда  Сен-Сир
усаживался в кабину. - Мистер Сен-Сир, вы же не  станете  утверждать,  что
авария случилась по нашей вине? Ведь мы...
     - Считайте, что дело закрыто,  -  бросил  Сен-Сир  и  велел  водителю
трогать.
     Отъехав  от  усыпальницы  на  несколько  десятков  метров,  он  вдруг
захохотал.
     - Что вас так рассмешило? - удивился шофер.
     - Ничего, - давясь смехом, ответил Сен-Сир.


     Как только гроб с замороженным Луисом Сараписом был перенесен  в  дом
Харви и грузовик уехал, Сен-Сир снял трубку и набрал номер. Но дозвониться
до Фила не удалось - в трубке, как обычно, звучало  монотонное  бормотание
Луиса. Сен-Сир с отвращением, но и с мрачной решимостью повесил трубку.
     "Все, довольно, - сказал он себе. - Обойдусь без одобрения Фила".
     Обыскав гостиную, он обнаружил в  ящике  письменного  стола  тепловой
пистолет.  Прицелился  в  труп  Сараписа  и  нажал  на  спуск.   Зашипела,
испаряясь, расплавленная пластмасса. Тело почернело,  съежилось  и  вскоре
превратилось в бесформенную груду спекшегося черного пепла.
     Удовлетворенный, Сен-Сир положил пистолет на  стол.  И  снова  набрал
номер здания, где проходил съезд.
     - ...кроме Гэма, никто не сможет этого  сделать,  -  забубнил  в  ухо
старческий голос. - Гэм - человек, нужный всем.  Хороший  лозунг,  Джонни,
запомни: Гэм - человек, нужный всем. Впрочем,  лучше  я  сам  скажу,  дай,
Джонни, микрофон, я им скажу: Гэм - человек, нужный всем. Гэм...
     Клод Сен-Сир обрушил трубку на аппарат и с  ненавистью  уставился  на
останки Луиса Сараписа. Затем включил  телевизор.  Тот  же  голос,  те  же
слова. Все по-прежнему.
     "Голос Луиса исходит не из мозга, - подумал  Сен-Сир.  -  Потому  что
мозга больше нет. Голос существует отдельно от тела".
     Клод Сен-Сир сидел в кресле, держа в трясущихся пальцах  сигарету,  и
пытался понять,  что  все  это  значит.  Многому  он  находил  объяснение.
Многому, но не всему.





     До здания,  где  проходил  съезд  демократо-республиканцев,  Сен-Сиру
пришлось добираться по монорельсовой дороге, так как вертолет  он  оставил
возле  "Усыпальницы  Возлюбленной  Братии".  Вестибюль  был  битком  набит
народом, стоял страшный  шум.  Все  же  Сен-Сиру  удалось  протолкаться  к
роботу-служителю, и тот объявил по внутренней связи, что Фила Харви ждут в
одном из  боковых  кабинетов,  предназначенных  для  совещания  делегатов.
Вскоре Харви - взъерошенный, растрепанный  -  выбрался  из  плотной  толпы
делегатов и зрителей и вошел в кабинет.
     - В чем дело, Клод? - недовольно спросил он,  но,  едва  посмотрев  в
лицо адвокату, смягчился. - Что стряслось?
     - Голос, который мы слышим - не Луиса! - выпалил  Сен-Сир.  -  Кто-то
его имитирует.
     - С чего ты взял?
     Сен-Сир объяснил. Выслушав, Харви кивнул и произнес:
     - А ты уверен, что сжег именно  Луиса,  что  в  усыпальнице  тебя  не
обманули?
     - Не уверен, - буркнул Сен-Сир. - Но думаю, это был все-таки он. -  -
Проверить, Луиса он сжег или нет, было уже  невозможно  -  от  тела  почти
ничего не осталось.
     - Но если в эфире не Луис, то кто же? - спросил Харви.  -  Боже  мой!
Ведь источник - за пределами Солнечной системы! Может,  инопланетяне?  Или
кто-то нас разыгрывает?  Или  неизученное  явление  природы?  Какой-нибудь
самостоятельный, нейтральный процесс?
     Сен-Сир рассмеялся.
     - Фил, ты бредишь. Прекрати.
     Харви кивнул.
     - Ладно, Клод. Ты думаешь, кто-то отправился в космос и оттуда...
     - Честно говоря, не знаю, что и думать, - признался Сен-Сир. - Но мне
кажется, здесь, на  Земле,  находится  некто,  достаточно  хорошо  знающий
повадки Луиса, чтобы успешно ему  подражать.  -  Он  умолк.  Предположение
только на первый взгляд казалось логичным - оно граничило с абсурдом. Даже
не с абсурдом - с жуткой пустотой - за пределами постижимого.
     "В том, что сейчас происходит, есть элемент безумия. Распад  личности
Луиса больше напоминает прогрессирующее сумасшествие, чем дегенерацию. Или
безумие и есть дегенерация?" - Этого Сен-Сир не знал, он не  разбирался  в
психиатрии. Вернее, разбирался, но только в судебной, которая была тут  ни
при чем.
     - Гэма уже выдвинули? - спросил он.
     - Нет. Наверное, сегодня выдвинут. Говорят, это  сделает  делегат  от
штата Монтана.
     - Джонни Бэфут здесь?
     - Да, занят по горло, агитирует делегатов. Гэма, конечно, не  видать,
он появится в самом конце, чтобы выступить с предвыборной речью. А потом -
- вот увидишь - все как с цепи  сорвутся.  Овации,  шествие  с  флагами...
Сторонники Гэма во всеоружии.
     - Скажи, а Луис... Тот, кого мы зовем Луисом, слышен?  Есть  признаки
его присутствия?
     - Никаких, - ответил Харви.
     - Думаю, сегодня мы его еще услышим.
     Харви кивнул.
     - Боишься его? - спросил Сен-Сир.
     - Еще бы! В тысячу раз против прежнего, поскольку теперь не  знаю,  с
кем имею дело.
     - Правильно делаешь, что боишься.
     - Наверное, надо рассказать обо всем Джонни, - сказал Фил.
     - Не надо, пусть сам докопается.
     - Ладно, Клод. Как скажешь. Все-таки, ты молодец, раз нашел  старика.
Я тебе полностью доверяю.
     "Лучше бы я его не нашел, - подумал Сен-Сир. - И не  узнал  бы  того,
что узнал. Так бы и жил, не сомневаясь, что из всех телефонных трубок,  со
всех телеэкранов и газетных полос к нам обращается старый Луис.
     Тогда все было плохо - сейчас куда хуже.  И  все-таки,  мне  кажется,
ответ есть. Он где-то поблизости, ждет, когда я на него наткнусь.
     Я должен попытаться найти ответ, -  сказал  себе  Сен-Сир.  -  Должен
попытаться".


     Уединившись в кабинете, Джонни сидел у экрана монитора  и  напряженно
следил за ходом съезда. Помехи и смутные очертания существа, вторгшегося в
эфир, ненадолго исчезли; Джонни отчетливо видел и слышал делегата от штата
Монтана, призывавшего поддержать кандидатуру Альфонса Гэма.
     Джонни порядком утомили торжественные церемонии  и  напыщенные  речи.
Нервы были  взвинчены,  на  взволнованные  лица  делегатов  он  смотрел  с
отвращением. "Для чего нужен этот дурацкий  спектакль?  -  с  раздражением
думал он. - Раз Гэм захотел выиграть, он выиграет, незачем  тратить  время
на говорильню".
     Затем в голову полезли мысли о Кэти Эгмонт Шарп.
     Они не виделись с тех пор, как Кэти легла в больницу  Калифорнийского
университета. В каком она состоянии и помогает ли ей  лечение,  Джонни  не
знал. Интуитивно он догадывался, что Кэти очень серьезно больна. Наркотики
тому причиной, или что-нибудь еще, но вполне возможно, что она никогда  не
выйдет из больницы. С другой стороны, если Кэти  захочет  на  свободу,  ее
никто не сможет удержать. В этом Джонни не сомневался.
     Что ж, ей решать. Она по собственной воле легла в больницу, и  выйдет
оттуда - если выйдет - точно так же. По собственной воле. Кэти  никому  не
подчиняется. Возможно, эта черта характера - один из симптомов ее болезни.
     Скрипнула дверь. Он оторвал глаза от экрана и увидел на пороге  Клода
Сен-Сира. В руке адвокат держал тепловой пистолет.
     - Где Кэти? - спросил Сен-Сир.
     - Не знаю. - Джонни устало поднялся на ноги.
     - Знаешь. Если не скажешь - убью.
     - За что? - спросил Джонни, не  понимая,  что  толкнуло  Сен-Сира  на
столь отчаянный шаг.
     Не опуская пистолета, Сен-Сир приблизился к нему и спросил:
     - Она на Земле?
     - Да, - неохотно признался Джонни.
     - В каком городе?
     - Что ты задумал? - с тревогой спросил Джонни. - Клод, на тебя это не
похоже. Ты всегда действовал в рамках закона.
     - Я думаю, голосом Луиса говорит Кэти. То, что это не  Луис,  я  знаю
наверняка. Из всех, кого я знаю, Кэти - единственный  человек,  достаточно
ненормальный и испорченный, чтобы задумать все это.  Говори,  где  она,  в
какой больнице?
     - У тебя был только один способ узнать, что Луис тут ни  при  чем,  -
сказал Джонни.
     - Верно, - кивнул Сен-Сир.
     "Значит,  ты  сделал  это,  -  подумал  Джонни.  -  Нашел  ту   самую
усыпальницу, встретился с Гербертом Шенхайтом фон Фогельзангом.
     Вот оно что!"
     Дверь снова распахнулась, в кабинет строем, дуя в  горны,  размахивая
транспарантами  и   огромными   самодельными   плакатами,   вошла   группа
возбужденных  сторонников  Гэма.  Сен-Сир  повернулся  к  ним  и   замахал
пистолетом, а Джонни, не теряя времени, вклинился  в  толпу,  выскочил  за
дверь, пронесся по коридору и через секунду оказался в огромном вестибюле,
где  полным  ходом  шел  митинг  в   поддержку   Гэма.   Громкоговорители,
установленные под потолком, снова и снова выкрикивали:
     - Голосуйте за Гэма! Голосуйте за Гэма! Гэм - человек, который  нужен
всем! Голосуйте за Гэма, голосуйте за  Гэма,  голосуйте  за  Гэма!  Гэм  -
замечательный парень! Гэм - что надо! Гэм, Гэм, Гэм - нужен всем!
     "Кэти! - подумал Джонни. - Нет, не может быть. Это не ты".
     Растолкав пляшущих,  полуобезумевших  мужчин  и  женщин  в  клоунских
колпаках, он выбежал из вестибюля на стоянку вертолетов и автомобилей, где
бушевала, безуспешно пытаясь ворваться в здание, толпа зевак.
     "А если это все-таки ты, - подумал он, - то это значит, что ты больна
неизлечимо. Даже если страстно желаешь выздороветь. Выходит, ты дожидалась
смерти Луиса. Ты ненавидишь нас? Или боишься? Чем объяснить твои поступки?
В чем причина?"
     Он сел в вертолет-такси и сказал пилоту:
     - В Сан-Франциско.
     "Может быть, ты сама не ведаешь, что творишь?  Может  быть,  безумный
мозг руководит тобой против твоей воли? Расколотое надвое сознание -  одна
половина на поверхности, на виду у нас, а другая...
     Другую мы слышим.
     Можно ли тебя жалеть? - подумал  он.  -  Или  тебя  следует  бояться,
ненавидеть? Какое зло способна ты принести?
     Я люблю тебя, - подумал он. - Мне небезразлична твоя судьба, а это  -
одна из форм любви. Не такая, как  к  жене  или  к  детям,  но  все  же  -
любовь...  Черт возьми, мне страшно. А может, Сен-Сир все-таки ошибся и ты
здесь совершенно ни при чем?"
     Вертолет  взмыл  над  крышами  и  полетел  на  запад.  Лопасти  винта
вращались с предельной скоростью.


     Стоя у парадного, Сен-Сир и Харви провожали вертолет глазами.
     - Надо же, получилось, -  произнес  Сен-Сир.  -  Интересно,  куда  он
полетел? В Лос-Анжелес или в Сан-Франциско?
     Фил Харви помахал рукой, и к ним подкатил вертолет.  Они  уселись  на
сиденья, и Харви сказал пилоту:
     - Видите такси, которое только что взлетело? Следуйте за ним,  но  по
возможности незаметно.
     - Незаметно не получится, -  проворчал  пилот,  но  все-таки  включил
счетчик и поднял машину. - Не нравится мне ваша затея.  Должно  быть,  это
опасно.
     -  Включите  радио,  -  предложил  Сен-Сир.  -  То,  что  услышите  -
действительно опасно.
     - Черта с два по нему что-нибудь услышишь. Все  время  помехи,  будто
солнечные выбросы или радист-олух... С диспетчером не связаться, выручка -
- кот наплакал... Куда только полиция смотрит!
     Сен-Сир  промолчал.  Харви  пристально  глядел  на  летящий   впереди
вертолет.


     Высадившись  на  крышу  главного  корпуса  университетской  больницы,
Джонни увидел в небе вертолет. Когда тот описал круг,  Джонни  понял,  что
его преследовали всю дорогу. Но это не имело значения.
     Он спустился  по  лестнице  на  третий  этаж  и  обратился  к  первой
встречной медсестре.
     - Скажите, где миссис Шарп?
     - Справьтесь у дежурной по отделению,  -  ответила  сестра.  -  Между
прочим, посещение больных...
     Джонни не дослушал и отправился на поиски дежурной по отделению.
     - Миссис Шарп в триста девятой палате, - сообщила пожилая  женщина  в
очках. - Но без разрешения доктора  Гросса  к  ней  нельзя,  а  он  сейчас
обедает и вернется не раньше двух. Если хотите, можете  подождать.  -  Она
указала на дверь комнаты для посетителей.
     - Спасибо, - сказал он. - Я подожду.
     Он прошел через комнату для посетителей в длинный  коридор  и  вскоре
оказался у двери с табличкой "309". Войдя в палату, он  затворил  дверь  и
огляделся.
     У окна спиной к нему стояла молодая женщина в халате.
     - Кэти! - позвал он.
     Женщина обернулась, и Джонни вздрогнул, увидя кривящиеся губы, полные
ненависти глаза. Кэти с отвращением произнесла:
     - Гэм - человек, нужный всем. - И с угрожающим видом,  вытянув  перед
собой руки и шевеля  согнутыми  и  растопыренными  пальцами,  двинулась  к
Джонни. - Гэм - настоящий парень, - - шептала она, и Джонни видел,  как  в
ее глазах тают остатки разума. - Гэм, Гэм, Гэм! - И схватила его за плечи.
     Джонни отшатнулся.
     - Так и есть, - сказал он. - Сен-Сир не ошибся. Что ж, я ухожу. -  Он
попытался нашарить дверную ручку. Кэти не отпускала.
     Словно порывом ветра, его захлестнуло страхом - ведь он в самом  деле
хотел уйти.
     - Кэти, отпусти! - взмолился он.
     Ногти больно впились в плечи. Кэти повисла на нем, заглядывая снизу в
глаза и улыбаясь.
     - Ты мертвец, - сказала она. - Уходи. Я чувствую запах, у тебя внутри
мертвечина.
     - Ухожу. - Джонни наконец-то нашарил за спиной дверную ручку.
     Кэти разжала пальцы. В следующий миг он  увидел,  как  вскинулась  ее
правая рука, как ногти метнулись к лицу, быть  может,  в  глаза.  Он  едва
успел увернуться.
     - Я хочу уйти, - пробормотал он, закрывая лицо руками.
     - Я - Гэм, я - Гэм, я - Гэм, - зашептала Кэти. - Я  -  один  в  целом
мире. Я живой. Гэм живой. - Она засмеялась. - Ухожу, - удивительно  похоже
передразнила она Джонни. - Так и есть. Сен-Сир не ошибся. Что ж, я  ухожу.
Ухожу. Ухожу. - Внезапно она вклинилась между ним и дверью. -  -  В  окно!
Сделай то, что я не дала тебе сделать тогда! Ну! - Кэти пошла на  него,  и
он пятился шаг за шагом, пока не уперся в стену.
     - Кэти, ты больна, - сказал Джонни.  -  Тебе  только  мерещится,  что
кругом одни враги. Кэти, тебя все любят. Я люблю,  Гэм  любит  и  Харви  с
Сен-Сиром. Чего ты добиваешься?
     - Разве ты еще не догадался? Я хочу, чтобы вы поняли, кто вы такие на
самом деле.
     - Зачем тебе понадобилось имитировать Луиса?
     - А я и есть Луис, - ответила Кэти. - После смерти он  не  перешел  в
послежизнь, потому что я его съела. Он стал мной.  Я  ждала  этого.  Мы  с
Альфонсом очень тщательно все продумали. Отправили в космос  передатчик  с
записью... Здорово мы тебя  напугали,  правда?  Все  вы  трусы,  куда  вам
тягаться с ним. Его обязательно выдвинут. Уже выдвинули, я чувствую, знаю.
     - Еще нет, - сказал Джонни.
     - Ну так ждать уже недолго, - заверила Кэти. - И он  возьмет  меня  в
жены. - Она улыбнулась. - А ты  умрешь.  И  все  остальные  умрут.  -  Она
двинулась к нему, говоря нараспев: - Я - Гэм, я - Луис, а когда ты умрешь,
я стану тобой, Джонни Бэфутом, и всеми остальными. Я всех вас съем. -  Она
широко раскрыла рот, и Джонни увидел острые и белые зубы.
     - И будешь властвовать над мертвыми! - Джонни изо всех сил ударил  ее
в скулу. Кэти упала навзничь, но сразу вскочила и бросилась к нему. Джонни
отпрыгнул; перед глазами мелькнуло злобное,  перекошенное  лицо  -  и  тут
распахнулась дверь. За ней стояли Сен-Сир, Харви и две медсестры.
     Кэти застыла; Джонни тоже замер.
     Сен-Сир мотнул головой.
     - Пошли, Бэфут.
     Джонни пересек комнату и шагнул за порог.
     Кэти, завязывая поясок халата, деловито произнесла:
     - Так и было задумано. Он должен был убить меня. Джонни, то  есть.  А
остальные - стоять в сторонке и любоваться.
     - Они отправили в космос огромный  передатчик,  -  сказал  Джонни.  -
Причем давно, несколько лет назад, наверное. И терпеливо ждали, пока умрет
Луис. Возможно,  помогли  ему  умереть.  Идея  заключается  в  том,  чтобы
добиться выдвижения и  избрания  Гэма,  терроризируя  народ.  Мы  даже  не
представляем себе, насколько Кэти больна.
     - Врачебная комиссия поставит диагноз, - спокойно произнес Сен-Сир. -
Согласно завещанию, я - доверенный представитель  концерна  и  имею  право
защищать  интересы  совладельцев.  Кэти  будет  отстранена  от  управления
"Экимидиэн".
     - Я потребую малого жюри, - сказала Кэти, - и сумею убедить присяжных
в своей вменяемости. Это проще простого, да и не впервой.
     - Возможно, - сказал Сен-Сир. - Но тем временем вы с  Гэмом  лишитесь
передатчика - до него доберется полиция.
     - На это потребуется не один месяц, -  возразила  Кэти.  -  А  выборы
очень скоро закончатся, и Альфонс станет Президентом.
     - Может быть, - прошептал Сен-Сир, взглянув на Джонни.
     - Потому-то мы и отправили передатчик  в  такую  даль,  -  продолжала
Кэти. - Деньги Альфонса, мой  талант.  Талант  я  унаследовала  от  Луиса.
Благодаря ему я могу все на свете. Надо только как следует захотеть.
     - Не все, - возразил Джонни. - Ты хотела, чтобы я выпрыгнул из  окна,
а я не выпрыгнул.
     - Еще минута - и  выпрыгнул  бы,  -  уверенно  произнесла  Кэти.  Она
успокоилась; казалось, к ней полностью вернулся рассудок. - Ничего, придет
время, и  ты  покончишь  с  собой.  Я  позабочусь  об  этом.  От  меня  не
спрячешься. И вы не спрячетесь,  -  добавила  она,  обращаясь  к  Харви  и
Сен-Сиру.
     - Между прочим, я тоже располагаю средствами и некоторым влиянием,  -
- заметил Харви. - Думаю, мы сумеем одолеть Гэма, даже если  его  выдвинут
на съезде.
     - Чтобы тягаться с ним, одного влияния мало, -  усмехнулась  Кэти.  -
Нужно еще воображение.
     - Ладно, пошли отсюда, - сказал Джонни и двинулся по  коридору  прочь
от палаты триста девять.


     Джонни Бэфут  бесцельно  бродил  по  горбатым  улицам  Сан-Франциско.
Незаметно подступил вечер, зажглись городские огни. Джонни не  замечал  ни
огней, ни прохожих, ни зданий - шагал ссутулясь, руки  в  карманах,  минуя
квартал за кварталом, пока не дали о себе знать  боль  в  ногах  и  голод.
Вспомнив, что не ел с десяти утра, он остановился и огляделся.
     Поблизости  стоял  газетный  киоск.  В  глаза  бросился  отпечатанный
огромными буквами заголовок:

          ГЭМ ВЫДВИНУТ КАНДИДАТОМ
          В ПРЕЗИДЕНТЫ
          И НАМЕРЕН ПОБЕДИТЬ
          В НОЯБРЬСКИХ ВЫБОРАХ

     "Все-таки они добились своего, - подумал Джонни. - Именно того,  чего
добивались. Остался сущий пустяк - победить Кента Маргрэйва.
     А передатчик по-прежнему несет вздор. И  будет  нести  еще  несколько
месяцев".
     "Они победят", - подумал Джонни.
     В ближайшей аптеке он прошел в кабину  таксофона,  опустил  монеты  в
щель и набрал номер Сары Белле. Собственный номер.
     Монеты провалились, и знакомый голос забубнил:
     - ...Гэма в ноябре, побеждай вместе с Гэмом. Президент Альфонс Гэм  -
наш человек. Я за Гэма. Я за Гэма. За Гэма!
     Джонни повесил трубку и вышел из кабины. Подойдя к  буфетной  стойке,
он попросил сэндвич и кофе. Потом машинально жевал, глотая и  запивая,  не
ощущая вкуса, не получая удовольствия от еды. Просто утоляя голод.
     "Что мне делать? - думал он. - Что делать всем нам?  Связь  нарушена,
средства массовой информации у  противника.  Радио,  телевидение,  газеты,
телефонные  и  телеграфные  линии...   Все,   на   что   способно   влиять
ультракоротковолновое излучение и  прямое  подключение  к  цепи.  Они  все
прибрали к рукам, полностью обезоружив оппозицию.
     Разгром, - мысленно произнес он. -  Вот  что  нас  ждет  в  ближайшем
будущем. А потом, когда они утвердятся во власти - смерть".
     - С вас доллар десять, - сказала буфетчица.
     Он заплатил и вышел на улицу.
     Над  головой  кружил  вертолет-такси.  Джонни  помахал  рукой.  Когда
вертолет опустился, забрался в кабину и сказал пилоту:
     - Отвезите меня домой.
     - Запросто, приятель, - отозвался добродушный пилот.  -  А  где  твой
дом?
     Джонни назвал свой чикагский адрес и откинулся на спинку сиденья.  Он
решил сдаться. Выйти из игры. Дома его ждали Сара  Белле  и  дети.  Борьба
была проиграна. Во всяком случае, для него.


     - Господи, Джонни, что с тобой?! - воскликнула Сара,  увидев  его  на
пороге. - На тебе лица нет. - Она взяла его за руку и повела  за  собой  в
знакомую темную гостиную. - Я думала, ты на торжественном банкете.
     - На банкете? - хрипло переспросил он.
     - Твой босс прошел выдвижение. - Сара скрылась в кухне и вернулась  с
кофейником.
     - Ах да, - кивнул он. - Верно. Я же его доверенное  лицо.  Совсем  из
головы вылетело.
     - Лег бы ты отдохнуть. Впервые  вижу  тебя  таким  измочаленным.  Что
стряслось?
     Он сел на диван и закурил сигарету.
     - Могу я чем-нибудь помочь? - с тревогой спросила Сара.
     - Нет.
     - Скажи, правда, что по телевизору и телефону говорит  Луис  Сарапис?
Очень похоже. Нельсоны уверены, что это он.
     - Нет, не он, - сказал Джонни. - Луис мертв.
     - Но его период послежизни...
     - Нет, - перебил он. - Луис умер. Забудь о нем.
     - Ты знаком с Нельсонами? Это наши новые соседи, поселились на...
     - Я не хочу говорить! И слышать ничего не хочу!
     Через минуту Сара не выдержала:
     - Знаешь, Джонни, они говорят... Наверное, тебя  это  огорчит,  но  я
скажу. Нельсоны - простые, самые обыкновенные люди. Они  говорят,  что  не
отдадут голос за Альфонса Гэма. Он им не нравится.
     Джонни проворчал что-то неразборчивое.
     - Ты не из-за этого расстроился? - спросила Сара. - Знаешь, по-моему,
это реакция на давление. Нельсоны даже не отдают себе отчета.  Видимо,  вы
хватили через край. - Сара выжидающе посмотрела на мужа. - Прости,  что  я
завела этот разговор, но лучше горькая правда...
     Джонни резко поднялся с дивана и произнес:
     - Мне надо увидеться с Филом Харви. Скоро вернусь.
     Глазами, потемневшими от тревоги, Сара Белле смотрела ему вслед.
     Получив разрешение войти, Джонни прошел  в  гостиную.  Тем  сидели  с
бокалами в руках хозяин дома,  его  жена  и  Клод  Сен-Сир.  Все  молчали.
Обернувшись к Джонни, Харви отвел глаза.
     - Мы сдаемся? - спросил Джонни.
     - Нет, - ответил Харви. - Мы  попытаемся  уничтожить  передатчик.  Но
попасть в него с такого расстояния - один шанс  на  миллион.  Кроме  того,
самая быстрая ракета будет там через месяц, не раньше.
     - Уже кое-что. - Джонни приободрился - до выборов больше  месяца,  за
оставшиеся дни можно что-то предпринять. - Маргрэйв в курсе?
     - Да, мы подробно обрисовали ему ситуацию, - ответил Сен-Сир.
     - Недостаточно ликвидировать передатчик, - сказал Харви. - Необходимо
сделать еще одно дело. Хочешь взять его на себя? Для этого  надо  вытащить
короткую спичку. - Перед ним на кофейном столике лежали две целые спички и
половинка. Харви добавил еще одну целую.
     - Сначала - ее, - сказал Сен-Сир. - Как можно скорее. А  потом,  если
понадобится - Альфонса Гэма.
     У Джонни застыла в жилах кровь.
     Харви протянул  ему  кулак,  из  которого  торчали  четыре  спичечные
головки.
     - Давай, Джонни. Пришел последним, вот и тяни первым.
     - Не буду, - пробормотал Джонни.
     - Тогда обойдемся без тебя. - Гертруда выдернула  целую  спичку.  Фил
протянул Сен-Сиру оставшиеся. Тому тоже досталась целая.
     - Я любил ее, - сказал Джонни. - И все еще люблю.
     Харви кивнул:
     - Знаю.
     - Ладно, - скрепя сердце согласился Джонни. - Давай.
     Он протянул руку и вытащил спичку. Сломанную.
     - Так и есть, - произнес он. - Моя.
     - Сможешь? - спросил Сен-Сир.
     Джонни пожал плечами.
     - Конечно, смогу. Что тут такого?
     "Действительно, что тут такого? - подумал он.  -  Чего  проще:  убить
женщину, которую любишь. Тем более, что это необходимо".
     - Возможно, наше положение - не такое тяжелое, как кажется, -  сказал
Сен-Сир. - Мы посоветовались с инженерами Фила, у них есть неплохие  идеи.
В большинстве случаев мы  слышали  не  тот  передатчик,  что  находится  в
дальнем  космосе,  а  вспомогательную  станцию.  Ее  включают   в   случае
необходимости. Помнишь, о том, что ты  собираешься  покончить  с  собой  в
гостинице "Энтлер", мы узнали сразу, а не через неделю.
     -  Как  видишь,  ничего  сверхъестественного  тут  нет,  -   вставила
Гертруда.
     - Поэтому прежде всего необходимо найти их базу, - продолжал Сен-Сир.
- Если она не на земле, то где-нибудь в пределах Солнечной системы.  Может
быть, на ферме, где Гэм разводит индюков. Так что, если не найдешь Кэти  в
больнице, лети прямиком на Ио.
     Джонни еле заметно кивнул.
     Сидя за кофейным столиком, все молчали и потягивали коктейль.
     - У тебя есть пистолет? - нарушил тишину Сен-Сир.
     - Да. - Джонни поднялся и поставил бокал на стол.
     - Удачи, - сказала Гертруда ему вслед.
     Джонни отворил дверь и шагнул в холодную тьму.

Last-modified: Wed, 05 Aug 1998 07:20:00 GMT

Оцените этот текст: