деле полагаете...
Договорить он не успел, так как в кучу железного лома, бывшего когда-то
шикарным "кадиллаком", тяжело ухнул кирпич. В темноте стала заметна какая-то
возня; под прикрытием деревьев из-за дальних домов перебежками приближались
чьи-то смутные фигуры.
-- О!.. -- выдохнул Джек. -- Теперь я вижу!
Он все понял.
-- Боже мой. -- Голос Марши дрожал. -- Неужели мы это переживем?
-- Может, и не переживем, -- ответил Гамильтон. В воздухе просвистел
еще один кирпич. Марша присела от страха, потом бросилась к мужу.
-- Чуть в меня не попали! Джек, мы в гуще какой-то потасовки, они
собираются перебить друг друга!
-- Жаль, что не попали, -- тихо процедила Эдит Притчет. -- Тогда бы мы
освободились от этого кошмара.
Потрясенная Марша вскрикнула. Оглядевшись вокруг в поисках поддержки,
она увидела жесткие, отчужденные лица -- неестественно бледные, будто
припорошенные мелом. Бесчувственные маски в колеблемом, неверном свете
зажженного факела.
-- Вы все-таки поверили!.. Думаете, что я -- коммунистка!
Тиллингфорд резко обернулся. Его мерзкая рожа сделалась еще более
уродливой, исказившись до неузнаваемости от приступа истерического гнева.
-- Точно!.. Я и забыл! Вы же все выезжали на партийную сходку.
Джек до боли стиснул кулаки и хотел было ответить потоком отборных
ругательств, но потом вдруг передумал и лишь закрыл на мгновение глаза,
отдаваясь во власть охватившей все тело апатии. Наплевать на все! Какая
разница, что он сейчас скажет свихнувшемуся толстяку? Может, в этом мире они
на самом деле ездили на коммунистическую маевку. Горланили идиотские гимны,
плясали вприсядку, произносили лозунги и речи, собирали подписи.
-- Ну что ж, -- мягко заметил он жене. -- Дорога у нас получилась
длинная. Протащились через три мира, чтобы угодить вот в этот.
-- Что ты имеешь в виду? -- пролепетала Марша.
-- Жаль, что ты не призналась мне раньше.
Глаза ее вспыхнули, как два маленьких окошка в охваченном пожаром доме.
-- Ты тоже мне не веришь?
Мелькнула в темноте тонкая белая рука... щеку обжег не сильный, но
хлесткий удар... взметнулись разноцветные искры и рассыпались колючим
фейерверком.
Дав пощечину, Марша безвольно обмякла, выплеснув в одном порыве всю
горечь и обиду.
-- Это неправда, -- произнесла она жалким голоском.
Гамильтон потер горящую щеку:
-- И все-таки интересно... Помнится, мы говорили, что необходимо
исследовать психику каждого из нашей компании. Так вот: мы побывали в
фантазмах Сильвестра и Эдит Притчет, чуть не погибли в кошмарах мисс
Рейсс...
Ровным голосом Сильвестр заявил:
-- Надо убить ее и спокойно отправиться домой.
-- Обратно в наш собственный мир! -- добавил Макфиф.
-- Не приближайтесь к ней! -- прорычал Гамильтон. -- Не прикасайтесь к
моей жене!
Вокруг Марши и Джека образовалось плотное кольцо горящих ненавистью
глаз, искаженных безумием лиц.
Никто не двигался; шесть фигур напряженно застыли, выжидая. Джек
буквально кожей ощутил ледяные иглы чужой злобы. Затем Лоуз дернул плечом,
как бы отгоняя морок, повернулся и медленно побрел прочь.
-- Хватит! -- бросил он через плечо. -- Пускай Джек сам разбирается.
Это его проблемы.
Марша задыхалась, будто кто-то невидимый сдавил ей горло.
-- Это ужасно... Я не понимаю... -- Она в отчаянии затрясла головой. --
Просто абсурд какой-то!
В опасной близости шлепнулось еще несколько увесистых булыжников.
Оттуда, где мелькали смутные тени нападающих, неслось неразборчивое
подвывание. Звуки имели свой определенный ритм и вскоре переросли в громкое
скандирование.
Тиллингфорд болезненно сморщился, словно в рот ему попало что-то
мерзкое.
-- Слыхал? -- окликнул он Джека. -- Вон они -- прячутся в темноте...
Он с отвращением сплюнул:
-- Зверье!
-- Доктор! -- возопил Гамильтон. -- Неужели вы верите во всю эту муть?
Вспомните наконец, кто вы на самом деле!
Даже не глянув в его сторону, Тиллингфорд промычал:
-- Убирайся к своим краснопузым дружкам.
-- Прекратите валять дурака! Ведь это только иллюзия, не более.
-- Ты -- коммунист, -- утробным голосом ответствовал Тиллингфорд. -- И
жена твоя -- тоже. Вы -- отбросы человечества. Тебе нет места на моем
предприятии и вообще в приличном обществе. Проваливай! -- Помолчав, он
добавил: -- Ступай на ваш бесовский праздник.
-- Вы будете драться с ними?
-- Естественно.
-- И убивать?
-- Если не мы их, -- пояснил Тиллингфорд с несгибаемой логикой, -- то
они нас. Не моя вина, что именно так все обстоит.
-- Этот бред долго продлится, -- хмуро проговорил Лоуз. -- Они всего
лишь манекены в дешевом театре. Грубая пародия на жизнь в обществе. Слишком
явно просвечивает сквозь нее подлинный мир...
Последние слова Лоуза утонули в шуме разразившейся перестрелки. Палили
беспорядочно и суматошно, так что понять, откуда летят пули, было трудно.
Джек приметил, как на крыше одного из соседних домов какие-то личности
торопливо устанавливали пулемет.
Длинная очередь вспорола пространство, подняв в воздух цементную крошку
и комья грязи. Тиллингфорд неуклюже упал на четвереньки и пополз, стараясь
укрыться за обломками "кадиллака". Его охранники, перебегая с места на
место, открыли ответный огонь. Яркая вспышка на миг разогнала ночную мглу --
кто-то додумался бросить гранату. Свет резанул по глазам. Уши будто заложило
ватой. Джека подбросило, перевернуло и он со всего маху полетел лицом в
траву. Когда взметнувшийся фонтан сырой земли, камней и сорванных листьев
улегся, вокруг свежей воронки распласталось несколько изувеченных тел бойцов
Тиллингфорда.
Джек очнулся, протер глаза и со стоном сел. Увидев раскоряченные позы
мертвецов, он оторопело уставился на разодранное человечье мясо, не в силах
отвести взгляд. И тут услышал горячий шепот Лоуза:
-- Они тебе кого-нибудь напоминают? Смотри повнимательней!
В наступившем вновь сумраке Джек вряд ли мог разглядеть что-то
конкретное. Но одна неподвижная фигура зацепила уж больно знакомой
внешностью. Гамильтон озадаченно пытался разобрать, кто этот человек,
полузасыпанный обломками бетона и дымящейся золой.
-- Это же ты!.. -- прохрипел Лоуз.
Так оно и было.
Размытые контуры реальности дрожали, то проступая, то исчезая. Словно
дымовые эффекты в театре безумия, пеленой наползали туманные полосы
извращенных фантазмов. Как если бы сам автор этого действа с трудом понимал
смысл придуманной им же пьесы.
Выходило нечто странное... Засыпанный мусором тротуар, развороченная
грязь газонов, мешанина битого асфальта и мокрой листвы больше напоминали
останки "Мегатрона". Тут и там лежали подозрительно знакомые фигуры людей.
Слабо шевелясь, они потихоньку царапались в заветную дверцу с убедительной
табличкой "ЖИЗНЬ".
Среди клокочущих, как в последнем приступе чахотки, развалин осторожно,
дюйм за дюймом, двигались спасатели. Пробирались они мучительно медленно,
беспокоясь, наверное, больше за собственные шкуры, нежели за жизни
пострадавших. Спасатели боязливо спускались со... стен стоящих рядом
домов... они аккуратно спрыгивали на опустевшую мостовую... Что за бред?
Какая мостовая? Ведь это покосившиеся руины "Мегатрона"! Вот скользнули вниз
пожарные лестницы. На рукавах спасателей можно было явственно различить знак
Красного Креста. Мысли Джека спутались, и он бросил попытки разгадать монтаж
места действия и персонажей.
-- Все скоро закончится, -- прошептала мисс Рейсс. С тех пор как сгинул
ее жестокий фантазм, она возродилась в прежнем виде: в мешковатом
вельветовом пальто, в тех же нелепых роговых очках. Будто ящерица, поймавшая
кузнечика, она прижимала к тощей груди свою драгоценную сумочку. -- Сегодня
заговор не до конца удался. Прошлому он и в подметки не годится.
-- Вот как! Ваш собственный вы находите более убедительным? -- ледяным
тоном осведомился Гамильтон.
-- О да! В самом деле было остроумно! -- Рот ее исказила лютая улыбка
фанатика. -- Я почти поверила, что это именно мой мир. Но когда вошла в
вестибюль своего дома, то поняла правду... Эти письма с угрозами расправы на
журнальном столике...
Стоя на коленях рядом с мужем, Марша выговорила дрожащим голосом:
-- Что происходит? Вокруг какой-то туман... И тени...
-- Собственно говоря, ничего интересного, -- менторским тоном заметила
мисс Рейсс.
Марша с трепетом схватила Джека за руку, словно он держал ключи от рая:
-- Значит, мы скоро проснемся? Правда?
-- Возможно, -- буркнул Гамильтон. -- По крайней мере, кое-кто так
считает.
-- Замечательно!
-- Неужели?
По лицу Марши скользнула тень затаенного где-то в глубине души
панического страха.
-- Конечно, замечательно. Мне здесь все ненавистно... Здесь так
страшно. Так подло и страшно.
-- Давай обсудим это позже.
Сейчас внимание Джека сосредоточилось на Тиллингфорде. Толстяк-босс
собрал свою банду, и что-то втолковывал громилам -- тихо и размеренно.
-- Бандиты еще свое не получили, -- мрачно проговорил Лоуз. -- Мы
попадем в потасовку, прежде чем унесем ноги отсюда.
Тиллингфорд закончил бубнить и, ткнув пальцем в Лоуза, приказал:
-- Свяжите его. Ему с нами не по пути.
Лоуз вымученно осклабился:
-- Еще одного ниггера будут линчевать. Буржуя могила исправит!
Вот это да! Гамильтон чуть не зашелся в хохоте. Однако Тиллингфорд был
настроен весьма решительно.
-- Доктор, -- торопливо вмешался в опасный разговор Джек, -- не
принимайте происходящее всерьез. И ваша идиотская роль, и уличные сражения
-- все это дикая фантазия моей жены. Смотрите! Реальность едва не
распадается. Марша вот-вот откажется от своих иллюзий. Послушайте же меня!
-- И этого красного -- тоже, -- устало добавил Тиллингфорд. Он утер
вспотевший лоб шелковым платком. -- И эту красную сучку. Когда перестанут
трепыхаться, облейте бензином... Нам надо было оставаться в агентстве. Там
бы мы смогли устроить оборону!
Как посланцы с того света, рабочие-повстанцы подползали все ближе.
Рванула еще пара гранат. По улице прокатилась тяжкая, режущая глаза и
залезающая в горло волна пыли.
-- Смотрите! -- воскликнул Дэвид Притчет.
В ночном небе вспыхнули и заплясали яркие световые пятна, постепенно
принимая форму гигантских букв. Буквы складывались в слова --
неразборчиво-кривые послания:
МЫ НА ПАДХОДИ !
ДИРЖИТЕСЬ !
ВПИРЕД БАРЦЫ ЗА МИР !
-- Весьма ободряет, -- с отвращением прокомментировал Гамильтон.
Несущееся из темноты ритмичное завывание стало тоном выше. Холодный
ветер швырял бессмысленные обрывки фраз.
-- Может, они еще спасут нас... -- неуверенно проговорила миссис
Притчет. -- Но эти ужасные слова вверху... от них становится не по себе.
Вокруг снова засуетились бойцы Тиллингфорда. Они спешным ходом сгребали
щебень, таскали обломки бордюра и куски асфальта, сооружая нечто вроде
баррикады. Сквозь пыль и дым трудно было разглядеть их лица. Только на миг
перед Джеком мелькнула грубая, костлявая физиономия. И тут же пропала во
мраке. Кого же они напоминают?.. Джек силился вспомнить. Низко надвинутые
шляпы, похожие на клюв носы...
-- Гангстеры... -- подал голос Лоуз. -- Чикаго тридцатых годов.
Гамильтон кивнул:
-- Точно.
-- Все как по-писаному. Она, вероятно, зубрила наизусть свои книжки.
-- Оставь ее в покое, -- вяло предупредил Джек..
-- Что теперь на очереди? -- иронически обратился Лоуз к съежившейся в
комок Марше. -- Пособники империалистов сходят с ума от отчаяния? Так,
наверное, по-вашему?
-- Думаю, им до этого недалеко, -- резонно заметил Артур Сильвестр.
-- Какие неприятные типы, -- затрепетала миссис Притчет. -- Не думала,
что подобные водятся на свете!
В это время в небесах взорвался один из пламенных призывов. Ошметки
огненных букв полетели вниз, мимоходом зажигая кучи хлама и мусора. Изрыгая
проклятия, Тиллингфорд неохотно отступил; его пальто тлело от сыплющихся
горящих словес. Половину его бойцов похоронил под собой сверзившийся с неба
громадный светоконтурный портрет советского Генерального секретаря...
-- Прихлопнуло, как мухобойкой, -- удовлетворенно хмыкнул Лоуз.
Джек увидел, как на крышу его дома со зловещим шипением упали огненные
зигзаги -- по горькой иронии это было слово "МИР". Крыша мгновенно занялась,
потом пламя перекинулось на гараж и сарай. С нестерпимой болью в душе Джек
смотрел на жадно взметнувшиеся пурпурно-желтые языки пламени. Как и
следовало ожидать, тьму городских улиц не огласил рев пожарной сирены. Дома
и проспекты хранили враждебное молчание.
-- Господи Боже, -- промолвила Марша. -- Похоже, что вон то здоровенное
"ДИРЖИТЕСЬ" сейчас свалится нам на головы!
Тиллингфорд окончательно утратил всякое соображение. Бесформенной
грудой он стоял среди своих бойцов, монотонно повторяя:
-- Бомбы и пули их не остановят... Бомбы и пули их не остановят...
Число его бойцов заметно поубавилось.
В неверном свете мерцающих углей, будто призраки, стали появляться
силуэты повстанцев. Их крики "ура-а-а" достигли уровня почти истерического
экстаза. Безумная лавина звуков опережала наступавших, летела впереди,
прокладывая дорогу среди огня.
-- Бежим! -- крикнул Джек Марше. Схватив ее дрожащую руку, он яростно
повлек жену прочь, подальше от спектакля абсурда. От балагана хаоса и
смерти.
Джек по памяти пробирался вокруг разрушенного дома. По цементированной
дорожке -- и на задний двор. Часть забора уже сгорела. Теперь Джек брел мимо
дымящихся руин. Еще совсем недавно здесь стояло его уютное пристанище, и
вот... Вокруг только тьма и зловещая тишина каменных коробок.
Время от времени навстречу попадались бегущие мужчины -- безликие
статисты кровавой трагикомедии. Потом пропали и они. Звуки перестрелки
стихли. Джек перевел дух. Кажется, им удалось миновать район безобразной
бойни.
-- Подождите!.. -- послышался сзади чей-то крик.
Джек нервно оглянулся.
Их догоняли запыхавшиеся Лоуз и Макфиф.
-- Тиллингфорд совсем взбесился, -- выпалил Лоуз. -- Боже, это
настоящая мясорубка...
-- До сих пор не верю... -- Искаженное гримасой лицо Макфифа лоснилось
от пота. -- Они опустились на четвереньки. Облеплены кровью и грязью...
Сцепились, как звери...
Впереди сверкнули огни.
-- Что это? -- подозрительно спросил Лоуз. -- Нам лучше сойти с главной
дороги.
Перед ними открылась деловая часть Белмонта. Но, честно говоря, в
памяти она всегда представала несколько другой...
-- Ну что ж, -- ядовито произнес Джек, -- я предполагал нечто подобное.
Мертвенно-холодные, как мерцание гнилушек на болоте, огни обозначили во
тьме простиравшиеся во все стороны трущобы. Ветхие магазинчики и лавки
торчали над тротуарами, словно уродливые, ядовитые грибы. Кабаки, казино,
бордели... А над всем этим -- невыносимый металлический визг. Из
громкоговорителей, укрепленных на столбах и примитивно сработанных арках,
несся рев разухабистого джаза. Мигала неоновая реклама. Бесцельно шлялись
вооруженные солдаты, подбирая себе подруг подешевле.
В одной из витрин Джек увидел странное зрелище. Огромная выставка
холодного и огнестрельного оружия в обитых плюшем ящиках.
-- Почему бы и нет? -- заметил Лоуз. -- Представление коммунистов об
Америке -- страна бандитов, насилия и пороков.
-- А в провинции, -- добавила Марша, -- бесконечные войны с индейцами,
скальпы и суды Линча. Произвол и резня.
-- Вы неплохо осведомлены, -- буркнул Лоуз.
Марша с убитым видом присела на обочине.
-- Я дальше не пойду.
Трое мужчин растерянно остановились.
-- Пошли! -- грубо приказал ей Джек. -- Иначе замерзнешь.
Марша не ответила. Она сжалась в комок, опустив голову и обхватив
колени, -- маленькое, хрупкое, беззащитное существо.
-- Надо бы завести ее в тепло, -- предложил Лоуз. -- Может, в
какой-нибудь ресторан...
-- Не вижу смысла продолжать этот фарс... -- сказала Марша мужу. -- А
ты?
-- Наверное, тоже.
-- И тебе все равно, вернемся ли мы...
-- Да.
-- Как же мне быть? Как объяснить тебе...
Джек широким жестом обвел убогую панораму вокруг:
-- Все понятно и без слов.
-- Мне очень жаль, -- неуклюже промолвил Макфиф.
-- Это не твоя вина, -- ответил Гамильтон.
-- На душе гнусно, будто я что-то такое натворил...
-- Забудь.
Склонившись, Джек тронул дрожащие плечи жены:
-- Пойдем, милая. Тебе нельзя здесь оставаться.
-- Даже если больше некуда идти?
-- Именно так. Даже если некуда... Даже если наступил конец света.
-- Очень, кстати, похоже, -- безжалостно процедил Лоуз.
У Гамильтона не нашлось ответа. Согнувшись, он поднял безвольно
обмякшую Маршу на ноги.
-- Кажется, прошла вечность, -- задумчиво произнес Джек, не выпуская
руку жены. -- Помнишь, я встретил тебя в холле и сказал, что меня вызывает
полковник Эдвардс.
Марша кивнула:
-- В тот день мы пошли на экскурсию в "Мегатрон".
-- Только представьте, -- с гадким смешком встрял Макфиф, -- если б не
авария, вы бы так ничего и не поняли!..
По пути попадались всевозможные ресторации, но вид у них был чересчур
шикарный, чтобы попробовать сунуться туда. Похожие на разноцветных крыс, меж
роскошных столиков сновали официанты в ливреях. Четверо несчастных тоскливо
брели вдоль всего этого вычурного великолепия. Улицы стали практически
безлюдны. Время от времени проходил мимо какой-нибудь оборванец --
скрюченная от холода фигура.
-- Что это, яхта? -- тускло спросил Лоуз.
-- Что?..
-- Да яхта же! -- Лоуз указал на освещенную витрину длиной чуть ли не в
квартал. -- Много яхт. Купишь себе?
Рядом с вереницей сверкающих яхт громоздились груды мехов и
драгоценностей. Дорогая парфюмерия, заморские деликатесы... и непременные
рестораны, бьющие по глазам и нервам своей навязчивой роскошью, приторной
суетой лакеев, слепым хрусталем полыхающих люстр. Случайные бродяги в
лохмотьях глазели на это буйство, как голодные псы на вывеску колбасной
лавки.
Один раз попалась даже телега, запряженная лошадью. В повозке сидела
семья. Люди с потухшими взорами, судорожно растопырив пальцы, цеплялись за
жалкие корзинки, тюки и узлы.
-- Должно быть, беженцы, -- предположил Лоуз. -- Из Канзаса,
пораженного засухой и голодом. Из района пыльных бурь -- ты помнишь?
Впереди замаячил обширный квартал красных фонарей.
-- Ну, -- хмыкнул Джек, -- что скажете?
-- А что нам терять? -- ухмыльнулся Лоуз. -- Мы и так дошли уже до
ручки.
-- Отчего бы не поразвлечься? -- проворчал Макфиф. -- Пока еще есть
возможность. Потом ведь это все рассыплется в прах...
Не говоря больше ни слова, четверка направилась к жгучим соблазнам
сверкающего неона и веселой музыки. К старой доброй "Тихой гавани".
Усталая Марша благодарно уселась за столик в углу.
-- Как хорошо здесь! Мило и тепло.
Джек вертел головой, озирая прокуренное гостеприимное пространство
бара, слушая металлическое бряцание музыкального ящика. В "Тихой гавани" все
было по-прежнему. У стойки сидела привычная группа рабочих. Унылые фигуры с
бесцветными лицами и пустыми глазами согнулись над кружками. Паркет устлан
ковром из окурков. Бармен, вяло возивший по прилавку грязной тряпкой, кивнул
Макфифу, когда компания усаживалась.
-- Эх, хорошо дать отдых ногам, -- вздохнул Макфиф.
-- Пиво все будут? -- спросил Лоуз. Получив подтверждение, он отошел к
бару.
-- Далеко мы забрались, -- грустно сказала Марша, высвобождаясь из
рукавов пальто. -- Я, кажется, здесь ни разу не была.
Вернулся Лоуз с четырьмя бутылками "Золотой пены" в руках.
-- Угощайтесь!
-- Ты ничего не замечаешь? -- спросил Джек. -- Взгляни-ка на детей!
В тускло освещенных нишах вдоль стен расположились подростки. Джек с
удивлением увидел, как юная девчушка, явно не старше четырнадцати, прошла к
стойке. Это что-то новенькое! Старый истинный мир показался Джеку некой
давно забытой сказкой, смутным воспоминанием детства. Но и теперешняя дурная
реальность расплывалась остатками сна. Она дрожала, как марево, как
оптический обман. Бар, ряды бутылок и стаканов при рассеянном взгляде
превращались в зыбкую тень. Все таяло, растворяясь в дыму и сумерках; Джек
даже не мог разглядеть дальнюю стену кабака. Привычные неоновые значки
туалетов и те стали неразличимы.
Прищурившись, Джек выглядывал из-под руки. Где-то далеко, за столами,
за нечесаными головами пьяниц, светилась красная полоска...
-- Что там написано? -- показал он Лоузу.
Лоуз напрягся, зашевелил губами.
-- Как будто "аварийный выход".
И подумав, добавил:
-- Я видел это на стене "Мегатрона". По-моему, пожарный спуск.
-- Да нет! -- высказался Макфиф. -- Обыкновенный сортир.
-- Это у тебя ложная память, -- бросил ему Гамильтон.
-- А почему, кстати, дети пьют? -- спросил Лоуз. -- И сигареты курят...
-- Издержки аморальной системы, -- пояснил Джек. -- Кока-кола,
наркотики, алкоголь и секс. А вместо школы, наверно, они работают на
урановых рудниках. -- Он не сумел скрыть горечь в голосе: -- Подрастут --
станут гангстерами.
-- Чикагскими, заметь! -- подлил масла в огонь Лоуз.
-- Потом наденут военную форму и будут расстреливать фермеров и жечь их
хижины. В такой уж стране мы живем. Заповедник убийц и эксплуататоров.
Повернувшись к жене, Джек спросил саркастически:
-- Не так ли, дорогая? Дети курят наркотики, у буржуев руки по локоть в
крови, а бездомные роются на помойках...
-- Вон идет твоя подруга, -- тихо прошипела Марша.
-- Моя?.. -- Гамильтон с удивлением обернулся.
Сквозь толчею торопливо пробиралась стройная, гибкая блондинка.
Чувственный ротик полураскрыт, буйная копна волос лихо спадает на плечи.
Сначала Джек не узнал ее. Она была одета в блузку с низким вырезом. Лицо
лоснилось от обильной косметики. Юбка в обтяжку соблазнительно подчеркивала
округлые формы. Роскошный бюст вздрагивал при каждом шаге.
Джеку ударил в ноздри сложный букет запахов -- аромат духов и
разгоряченного женского тела. В голове сразу закружились столь же сложные
воспоминания.
-- Привет. -- У Силки оказался низкий, хрипловатый голос.
Она склонилась и чуть ткнула губами Джека в висок.
-- Я ждала тебя.
Гамильтон смущенно поднялся и предложил ей стул.
-- Спасибо. -- Усевшись рядом, Силки обвела взглядом присутствующих. --
Привет всей честной компании!
-- Могу я задать вам один вопрос? -- холодно обратилась к ней Марша.
-- Разумеется.
-- Какого размера вы носите лифчик?
Не моргнув глазом. Силки спокойно задрала блузку так, что обнажились
великолепные груди.
-- Вас удовлетворяет мой ответ?..
Марша густо покраснела.
С беззастенчивым, мальчишеским восторгом Джек глазел на невероятных
размеров женские груди.
-- Полагаю, что лифчики -- буржуйская выдумка для обмана простого
народа.
-- Кто бы говорил о народе! -- слабо возразила Марша; только что
увиденное зрелище явно лишило ее душевного равновесия. -- Тебе, должно быть,
нелегко поднимать вещи, когда ты их роняешь, -- сказала она девице.
-- В коммунистическом обществе, -- объявил Лоуз, -- пролетариату нечего
ронять!
Силки рассеянно улыбалась, касаясь своих обнаженных грудей длинными
тонкими пальчиками. Затем, пожав плечами, она опустила блузку, расправила
рукава и положила руки на стол:
-- Что новенького?
-- Большая битва на дороге, -- сообщил Гамильтон. -- Кровожадный
Уолл-стрит против героического, самозабвенно распевающего гимны рабочего
класса.
Силки с сомнением посмотрела на Джека:
-- И чья взяла?
-- Честно говоря, почти вся фашистская шакалья стая погребена под
горящими лозунгами.
-- Смотри! -- вдруг показал на что-то Лоуз. -- Видишь, вон там?
В углу бара стоял автомат, продающий сигареты.
-- Помнишь, а?
-- Еще бы.
-- И тот тоже на месте. -- Лоуз ткнул пальцем в другой угол, на
леденцовый автомат, едва различимый в табачном дыму. -- Помнишь, что мы
сотворили с ним?
-- Конечно. Заставили агрегат выдавать французский коньяк высшего
качества.
-- ...И собирались изменить мир, -- вдохновенно продолжил Лоуз. --
Подумай только, Джек, что мы могли бы сотворить!
-- Думаю, думаю...
-- Производили бы любой продукт, все что душа пожелает! Да, вот это был
способ производства!
-- Принцип божественной отрыжки. Или принцип размножения посредством
чуда, -- кивнул Гамильтон. -- В этой свихнувшейся реальности чудо здорово бы
пригодилось.
-- Мы бы переплюнули коммунистов, -- поддержал его Лоуз. -- Им
приходится вкалывать до седьмого пота. А нам бы нужен был только этот бар.
-- И немного трубок из-под неона, -- напомнил Джек.
-- Ты говоришь так печально, -- забеспокоилась Силки. -- Что-нибудь
случилось?
-- Ничего, -- кратко ответил Гамильтон. -- Ровным счетом ничего.
-- Может, я могу помочь?
-- Нет. -- Он слегка улыбнулся. -- Но все равно спасибо.
-- Если хочешь, пойдем на второй этаж и ляжем в кроватку. -- Она с
готовностью сдвинула юбку, обнажая пухлые ляжки. Джек похлопал ее по руке.
-- Ты хорошая девчонка. Но это не поможет.
-- Уверен? -- Она призывно подалась вперед. Груди ее в этот момент
напоминали два тяжелых штурмовика, идущих на таран.
-- Как-нибудь... в другой раз.
-- Какая милая беседа! -- Марша состроила презрительную гримасу.
-- Мы просто дурачимся, -- мягко сказал ей Джек. -- Не обижайся,
пожалуйста.
-- Смерть мировому капиталу! -- торжественно рыгнув, провозгласил Лоуз.
-- Вся власть -- рабочему классу! -- тут же откликнулся Гамильтон;
-- За народную демократию! -- продолжил Лоуз.
-- За Союз Советских Социалистических Штатов.
Оторвавшись от пивных кружек, рабочие за стойкой хмуро глянули в их
сторону.
-- Потише, олухи! -- просипел Макфиф.
-- Слушайте, слушайте! -- кричал Лоуз, стуча по столу перочинным ножом.
Открыв лезвие, он угрожающе выставил его. -- Я сдеру шкуры с хищников
Уолл-стрит!
Джек с подозрением смерил его взглядом:
-- Негры не носят ножей. Это клевета буржуазии.
-- А я ношу.
-- Тогда ты не негр. Ты -- бывший негр, предавший свою религию.
-- Свою религию? -- непонимающе повторил Лоуз.
-- Понятие расы -- фашистская категория, -- сообщил ему Гамильтон. --
Негры -- это религиозно-культурная группа, и ничего больше.
-- Черт возьми! -- Лоузу заявление Джека пришлось по душе. -- Такие
дела начинают мне нравиться!
-- Может, потанцуем? -- спросила Гамильтона Силки. Неожиданно в ее
голосе появились властные нотки.
-- Не хочу, -- сухо ответил Джек.
-- Что мы можем сделать для революции? -- с энтузиазмом обратился к
присутствующим Лоуз. -- Кого надо убить?
-- Не важно, -- махнул рукой Гамильтон. -- Первого встречного, кто
умеет читать и писать.
Силки и кое-кто из рабочих обменялись настороженными взглядами.
-- Джек, -- заерзала на стуле подружка, -- такими вещами не шутят!
-- Ни в коем случае! -- согласился Гамильтон. -- Нас самих едва не
линчевал этот бешеный пес Тиллингфорд.
-- Ликвидируем Тиллингфорда! -- закричал Лоуз.
-- Я сделаю это, -- брякнул Джек. -- Растворю его в кислоте и спущу в
унитаз.
Силки по-прежнему не сводила с Джека озадаченного взгляда.
-- Прошу тебя, не говори так. Ты пугаешь меня.
-- Пугаю? Почему же?
-- Потому что... -- Она сделала беспомощный жест. -- Мне кажется, ты
говоришь с сарказмом.
У Марши вырвался истеричный всхлип:
-- О Боже... она еще и рассуждает!..
Пролетарии тем временем соскользнули с табуретов и, лавируя меж
столиками, тихо приближались. Шум в баре стих. Смолк музыкальный автомат.
Подростки в дальнем углу сорвались с мест и быстро выскочили на улицу.
-- Джек, -- испуганно шепнула Силки, -- будь осторожен. Ради меня!
-- Вообще-то я многое уже повидал! -- усмехнулся Гамильтон. -- Даже
политически подкованную шлюху. Ай да ты!.. Честная девушка, говоришь?
Развращена системой?
-- Золотом толстосумов, -- мрачно поправил Лоуз, переворачивая
опорожненную бутылку. -- Совращена пузатым банкиром. А может, священником!
Он ее девственность прибил на стене библиотеки, над камином.
Марша тревожно оглядывалась вокруг:
-- На самом деле это совсем не бар, так ведь? Только жалкое подобие...
-- Бар, вид снаружи, -- уточнил Гамильтон. -- А тебе что нужно?
-- Тогда внутри, -- медленно продолжила Марша, -- это... собрание
партячейки. А твоя подружка...
-- Ты работаешь на Гая Тиллингфорда, верно? В тот день я тебя там
посадила в машину?
-- Да. Но Тиллингфорд меня уволил. Полковник Эдвардс выгнал,
Тиллингфорд выгнал... и боюсь, что этим дело не закончится.
Гамильтона почему-то крайне развеселил тот факт, что пролетарии,
окружавшие столик, оказались при оружии. Каждый в этом мире вооружен. И
каждый -- на той или на другой стороне. Даже юная потаскушка.
-- Силки, -- проговорил вслух Джек, -- я тебя с кем-нибудь другим не
перепутал?
Девица на миг смутилась. Потом тряхнула головой, расплескав по плечам
волны светлых волос.
-- Правда... все кажется немножко странным... Ничего не понять.
-- Да, каша заварилась густая...
-- Я-то, дура, решила, -- сокрушенно вздохнула Силки, -- что мы на
одной стороне баррикад. Что мы друзья...
-- А мы и так друзья. По крайней мере -- были. Где-то в другом месте...
Далеко-далеко отсюда.
-- Разве ты не собирался меня эксплуатировать?
-- Дорогая моя... -- заметил Джек с горечью. -- Эксплуатировать тебя --
мое самое заветное желание. В любом месте, в любом чокнутом мире. Ох, как
хочется взять тебя покрепче и так от... отэксплуатировать, чтобы твои
роскошные груди затряслись, как яблоки на ветру.
Она прильнула к Джеку, прижавшись щекой к его плечу. Он неуклюже
поиграл белокурым локоном, упавшим девушке на глаза.
-- Жаль, -- монотонно произнесла она, -- что так ничего и не
получилось.
-- Да, жаль... Но я буду заглядывать на огонек, опрокинуть с тобой по
рюмочке...
-- Подкрашенной воды! -- напомнила Силки. -- А бармен даст мне
тонюсенький бутерброд...
В некоторой нерешительности окружившие их рабочие подняли винтовки.
-- Сейчас? -- спросил один из них.
Высвобождаясь, Силки поднялась на ноги.
-- Пожалуй... -- еле слышно пробормотала она. -- Приступайте. И
кончайте побыстрей.
-- Смерть фашистским собакам, -- замогильно пошутил Лоуз.
-- Смерть мерзавцам! -- добавил Гамильтон. -- Мы можем встать?
-- Конечно, -- сказала Силки. -- Как хотите. Мне очень жаль, Джек...
Правда, правда! Но вы же не с нами, так?
-- Боюсь, что не с вами, -- почти добродушно согласился с ней
Гамильтон.
-- Ты против нас?
-- Я должен быть против. Мне трудно быть кем-то другим.
-- Мы что, так и позволим прикончить себя? -- запротестовала Марша.
-- Это наши друзья. -- Голос Макфифа напоминал булькающую невнятицу
паралитика. -- Сделай что-нибудь! Неужели ты не можешь поговорить с ними?
Джек развел руками:
-- С ними бесполезно говорить.
Он бережно поставил Маршу на ноги.
-- Закрой глаза, -- шепнул он ей. -- И расслабься. Это не очень больно.
-- Что ты собираешься делать? -- пролепетала Марша.
-- Вызволить нас отсюда. Единственно возможным способом...
И когда уже лязгнули затворы и поднялось полукружие нацеленных стволов,
Джек отвел назад кулак, тщательно примерился и ударил жену точно в
подбородок.
Слабо вздрогнув, Марша повалилась как сноп на руки Билла Лоуза.
Гамильтон подхватил ее легкое тело и остался стоять с самым идиотским
видом... Идиотским -- поскольку бесстрастные фигуры пролетариев были вполне
осязаемы и реальны. И по-прежнему готовились пустить в ход оружие.
-- Боже, -- хрипло сказал Лоуз. -- Они все еще здесь. А вокруг никакого
"Мегатрона".
Не зная, куда деваться от смущения и отчаяния, негр кинулся к Джеку и
помог тому подержать потерявшую сознание Маршу.
-- Какие же мы болваны! Марша здесь абсолютно ни при чем!
Глава 15
-- Полный маразм! -- деревянным голосом проскрипел Джек. Он крепко
обхватил неподвижное теплое тело жены. -- Кто же тогда устроил эту
бессмыслицу, а?
И вдруг боковым зрением он заметил...
С Чарли творилось что-то неладное. Казалось, Макфиф совершенно лишился
рассудка и теперь действует не более осознанно, чем заводной болванчик.
Странные метаморфозы вылезали из темных глубин его естества. Словно
проклюнулся чудовищный, доселе дремавший внутри зародыш и сейчас прорывается
наружу.
Макфиф рос прямо на глазах. Пока Джек и Билл таращились на компаньона,
из приземистого, грубо сколоченного толстяка с носом картошкой он
превратился в рослого, великолепного мужчину. Божественное благородство
снизошло на него. Идеально сложенный, глаза горят пламенем праведного гнева.
Квадратные челюсти высокоморального Чарли стиснуты с выражением неумолимой
строгости и справедливости.
Сходство с Тетраграмматоном просто поразительное! Макфифу явно не
удалось расстаться со своими затаенными страхами.
-- Что это? -- потрясенно спросил Лоуз. -- Во что это он превратился?
-- Ой, что-то мне нехорошо... -- неестественно громко и отчетливо
произнес Макфиф. -- Надо бы принять бром...
Нескладные фигуры рабочих опустили винтовки. Дрожа и благоговея, они
смотрели на Макфифа, разинув рты.
-- Товарищ комиссар, -- пробормотал один из них. -- Мы не узнали вас.
Болезненно поморщившись, Макфиф повернулся к Гамильтону.
-- Дураки проклятые! -- прогремел его зычный повелительный голос.
-- О, что я вижу... -- ухмыльнулся Джек. -- Разрази меня гром, если это
не Святой Отец собственной персоной?
Благородные уста Макфифа зашевелились, но звук почему-то отсутствовал.
-- Теперь ясно, -- скривился Гамильтон, -- почему тогда, летя на зонте,
Тетраграмматон тебя так разглядывал... Понятно, почему ты чуть не спятил! И
нарывами ты покрылся не зря.
Макфиф ответил не сразу.
-- Я растерялся. Знаешь, не очень-то верилось, что увижу Его там.
Думал, все это шарлатанство и выдумки.
-- Чарли! -- Джек чуть не взвыл от восторга. -- Ты же коммунист!
-- Да, -- тяжко выдохнул Макфиф. -- Это так.
-- И давно?
-- Со времен Великой Депрессии.
-- Какого черта? Младшего брата что ли застрелили агенты ФБР?
-- Нет. Просто голод, безработица и отчаяние...
-- Вообще-то ты парень неплохой, -- примирительно заметил Джек. -- Но
душа у тебя вся изодрана. Ты безумец посильнее мисс Рейсс. Ты еще больший
педант и зануда, чем миссис Притчет. В суевериях и предрассудках ты
переплюнешь даже Сильвестра. В тебе дерьма гораздо больше, чем у всех
предыдущих психов. А так -- ты в полном порядке.
-- Нет смысла выслушивать эту ахинею! -- величественно объявило
божество.
-- И вдобавок ко всему ты порядочная мразь. Отвратительный,
бессовестный лжец, властолюбивый мошенник... и редкостная сволочь. Как ты
мог поступить так с Маршей? Как ты мог устроить такую подлость?
Помедлив, сияющая фигура ответила:
-- Как говорится, цель оправдывает средства.
-- Еще один дешевый лозунг...
-- Люди вроде твоей жены опасны.
-- Почему? -- искренне удивился Джек.
-- Они никому не отдают предпочтения. Они только заигрывают со всеми.
Стоит лишь повернуться к ним спиной...
-- И поэтому вы их уничтожаете! Отдаете на растерзание невменяемым
фанатикам.
-- Фанатики нам близки и понятны, -- ответствовал Макфиф. -- А вот твоя
жена -- нет. Она подписывает партийные воззвания и в то же время читает
"Чикаго трибюн". Людям, подобным ей, чужда жесткая дисциплина и
самоконтроль. Они больны индивидуализмом. Заражены слюнявой романтикой и
примитивной этикой. Они не способны беспрекословно подчиняться авторитету. А
это переворачивает все с ног на голову. На таком фундаменте ничего не
построишь.
-- Макфиф, -- сказал Джек, -- прости меня.
-- За что?
-- За то, что я собираюсь сделать. Хотя это, конечно, безнадежно. Ну и
пусть! Все равно я вышибу из тебя дух!
С этими словами он бросился на Макфифа. У монстра мгновенно напряглись
мощные мускулы. Схватка вышла, увы, слишком неравной: Джек не смог даже как
следует подобраться к великому вождю. Макфиф отступил назад, сгруппировался
и контратаковал.
Зажмурив глаза, Джек изо всех сил обхватил Макфифа. Весь залитый кровью
из рассеченного лба, потеряв большую часть зубов, он крепко вцепился в
чудовище. Повис на нем, как истерзанная крыса, даже в предсмертной агонии не
разжимающая челюстей. Им овладело почти религиозное неистовство: он впился в
Макфифа в экстазе отвращения и ненависти. Он остервенело колотил божество
головой о стену. Железные пальцы врага, казалось, вот-вот разорвут его на
кусочки, словно старую газету, но Джек не отпускал гада.
Все закончилось так же быстро, как и началось. Приступ ярости иссяк,
как пустой выхлоп, как холостой выстрел. Лоуз валялся на полу с проломленным
черепом, неподалеку от смятой фигурки Марши. Сам Джек кое-как еще держался
на ногах. Но вот поднялись винтовочные приклады... Значит, время пришло.
-- Давай, смелее! -- подбодрил он убийц. -- Это ничего не меняет. Даже
если порвете нас на клочки. Даже если построите из наших тел баррикады или
сотрете в порошок! Марша ни в чем не виновата -- и это главное...
Жестокий удар швырнул Джека на пол. От страшной боли тело скрючилось в
уродливую загогулину. Один из пролетариев пнул Джека в пах; другой стал
методично крушить ему ребра. В кровавом тумане массивное тело вождя исчезло.
Из клубящейся темноты возникали и тут же пропадали фигуры вооруженных
боевиков. Хрипя, харкая горячей, липкой слюной, Джек встал на четвереньки.
Сквозь красную пелену ненависти, отчаяния и боли, сквозь жесткую корку
запоздалого раскаяния пробивалась, как острие шпаги, только одна мысль --
разыскать и придушить Макфифа.
Крики, команды, стоны... Удары прикладами в голову и в ребра. Он
содрогался, слабо отбиваясь скользкими от крови ладонями... Заметив чье-то
неподвижное тело, Джек пополз туда.
-- Оставьте, пусть подыхает... -- прокаркал грубый голос. Джек уже не
обращал внимания на побои, он на ощупь искал Макфифа. Но неподвижное тело
оказалось не комиссаром, а всего лишь несчастной Джоан Рейсс.
После долгой отчаянной возни он все-таки наткнулся на Чарли. Пошарил в
груде мусора что-нибудь поувесистее. Вот! Осколок кирпича... и хлесткий удар
ногой отшвырнул Джека далеко в сторону. Враг снова ускользнул, пропал в
хаосе свалки и медленно оседающей завесы пепла.
Реальность опять сдвинулась. Вновь проступили искореженные внутренности
"Мегатрона" и медленно ползущие силуэты спасателей.
Справа от Гамильтона неподвижно лежала его жена; одежда на ней
обгорела. Одна рука неестественно вывернута за спину. Марша казалась
беззащитным зверьком, брошенным безжалостной рукой на почерневший бетон.
Чуть дальше распростерся Макфиф. Гамильтон, превозмогая боль, судорожно
пополз к нему. На полпути его остановили спасатели и попытались уложить на
носилки. Почти теряя сознание, не в силах вымолвить ни слова, но все еще
движимый страстным порывом, Гамильтон оттолкнул спасателей и со стоном сел.
Беднягу Макфифа, в экстазе кровавого побоища, зацепили собственные
бойцы. Его физиономия до сих пор хранила гримасу крайнего негодования.
Дыхание было неровным и хриплым. Что-то бормоча, Чарли дергался и
вздрагивал, толстые пальцы хватали воздух, пытаясь то ли схватить кого-то,
то ли нащупать опору.
Мисс Рейсс, наполовину засыпанная щебнем, тоже потихоньку шевелилась. С
трудом поднявшись на колени, она попыталась вслепую разыскать свои очки.
-- О! -- простонала она, слепо моргая, испуганно роняя слезы. -- Что же
это...
Близоруко прищурившись, оглядела себя и трясущимися руками стала