Филип К.Дик. Как создать вселенную, которая не рассыпется через пару дней --------------------------------------------------------------- © Филип К.Дик © Перевод с английского: Д. Ковалевский, 2003 From: irem(a)mail.ru --------------------------------------------------------------- Перед тем как вы услышите обычную нудную речь писателя-фантаста, позвольте мне поприветствовать вас от имени Диснейленда. Я полагаю, что вправе считать себя представителем парка по той простой причине, что живу в нескольких милях от него. Кроме того, однажды в этом парке Paris TV брало у меня интервью. В течение нескольких недель после этого интервью я чувствовал себя очень плохо и был буквально прикован к постели. Причиной заболевания, по моему мнению, послужили вращающиеся чашки. Элизабет Антеби, которая продюсировала фильм, очень хотела видеть меня кружащимся в одной из гигантских чашек, и обсуждающим подъем фашистских настроений с моим другом Норманом Спинрадом (кстати, он пишет отличную фантастику). Также мы говорили о проблеме Уотергейта. Правда, это произошло уже позже, на палубе пиратского корабля капитана Хука. Маленькие дети, одетые в маски Микки-Мауса, - такие черные шапочки с круглыми ушами - бегали вокруг и толкались, в то время как камера была направлена на нас, а Элизабет задавала неожиданные вопросы. Норман и я, не имея возможности сосредоточиться из-за суетящихся вокруг детей, наговорили тогда много совершеннейших глупостей. Так вот, сегодня я беру на себя полную ответственность за все, что собираюсь сказать, так как никто из вас не носит маску Микки-Мауса, и не собирается взобраться на меня, полагая, что я - это часть декорации пиратского корабля. С сожалением признаю, что мы - те кто пишет научную фантастику - на самом деле ничего не знаем. Мы не можем рассуждать о науке, так как наши знания поверхностны и бессистемны; наша проза по большей части отвратительна. Еще несколько лет назад ни в одном приличном колледже или университете даже не подумали бы пригласить кого-нибудь из нас для выступления. Нам милостиво была предоставлена возможность печататься в журналах с глянцевыми обложками, но эти публикации мало кого интересовали. В те времена знакомые спрашивали меня "Вы, конечно, пишете что-то серьезное?", подразумевая "Ну вы наверняка пишете что-нибудь кроме научной фантастики?" А мы жаждали признания. Мы мечтали о том, чтобы на нас обратили внимание. И вдруг, в один прекрасный день, академический мир нас заметил. К нам стали поступать предложения читать лекции и выступать на телевидении. И тотчас же мы превратились в идиотов - для самих себя. Вопрос заключается в следующем: что знает писатель-фантаст? В какой области он компетентен? Вспоминаю заголовок в одной из калифорнийских газет, который я увидел перед прилетом сюда. Он гласил: "Ученые утверждают, что мышей нельзя заставить быть похожими на людей". Наверное, это была исследовательская программа, финансируемая из государственного бюджета. Может ли мышь носить розовые тапочки, шерстяной костюм или нейлоновые чулки, и вообще, вести себя как человек? Только представьте, что есть ученый, который является авторитетом в этом вопросе! Итак, я расскажу вам, что мне интересно, и что я считаю важным. Не буду претендовать на роль эксперта в какой-либо области, но совершенно искренне скажу, что есть вопросы, занимающие меня целиком, и все мои произведения посвящены им. Два главных вопроса таковы: "Что есть действительность?" и "Что представляет собой подлинный человек?" В течение тридцати лет, что я публикую свои рассказы и романы, я снова и снова возвращаюсь к этим взаимосвязанным вопросам. Что есть мы сами? Что есть окружающее нас, известное как "не-я", "феноменальный" или "эмпирический" мир? В 1951 году, когда я опубликовал свой первый рассказ, я и понятия не имел о том, что такие серьезные вещи могут быть рассмотрены с помощью научной фантастики. Сначала я исследовал их неосознанно. Моя первый рассказ был о собаке. Она считает, что мусорщики, приходящие утром каждую пятницу, воруют еду, которую семья складывает в металлический контейнер. Каждый день члены семьи выносят пакеты с аппетитными объедками. Эти мешки убираются в бак, крышку тщательно закрывают, и ... стоит лишь контейнеру наполниться, как появляются эти жуткие существа. Они забирают все, оставляя бак пустым. Ближе к концу повествования собака начинает предполагать, что однажды мусорщики начнут поедать людей, которые живут в доме - так же, как они воруют их еду. Конечно, животное ошибается. Мы все прекрасно знаем, что мусорщики не едят людей. Однако собачье предположение верно - с учетом тех фактов, что были ей доступны. Это рассказ о настоящей собаке - я наблюдал за ее поведением, пытаясь влезть в ее шкуру и понять, как же она видит этот мир. Определенно, животное воспринимает наш мир совсем по-другому, нежели я или любой другой человек. И затем я начал размышлять. Что, если каждый человек живет в уникальном мире? В мире, отличном от тех, что обжиты и изучены остальными людьми. И это привело меня к вопросу: если действительность отличается от одного человека к другому, вправе ли мы говорить об единой реальности - или же нужно перейти к разговору о множественной действительности? И если есть множество отличных друг от друга реальностей, являются ли какие-либо из них более истинными, более настоящими, чем другие? Что можно сказать о мире шизофреника? Может быть, он столь же реален, что и наш мир? Может быть, вместо утверждения "мы связаны с реальностью, а он - нет" нужно говорить, что "его действительность столь отлична от нашей, что он не может объяснить нам ее, а мы не можем объяснить ему нашу реальность"? Проблема здесь в том, что субъективный мир воспринимается слишком по-разному, коммуникация оказывается нарушенной ... и это-то и есть настоящее заболевание. Однажды я написал рассказ о человеке, который был ранен и попал в больницу. Начав его оперировать, врачи обнаружили что он не человек, а робот. И он об этом не знал. Врачи вынуждены были сообщить ему всю правду. Вот так в один прекрасный день м-р Гарсон Пул обнаружил, что его действительность состоит из перфоленты, которая перематывается у него в груди с одной катушки на другую. Зачарованный этим открытием, он закрыл некоторые отверстия в перфоленте и пробил новые. Мгновенно его мир изменился. Добавление одной новой дырочки привело к появлению стаи уток, пролетевшей через комнату. Кончилось дело тем, что он разрезал ленту на части и весь мир полностью исчез. Правда, мир исчез для всех остальных участников этой истории - что не так уж важно. Если, конечно, другие участники были воображаемыми деталями его перфорированной фантазии. Которыми (как я полагаю) они на самом деле и являлись. Когда я писал свои рассказы и романы, я надеялся когда-нибудь найти ответ на вопрос "Что есть действительность?". Тот же вопрос волновал и моих читателей. Прошли годы. Я создал более тридцати романов и около сотни рассказов, но до сих пор не могу понять, что есть реальность. Однажды студентка канадского колледжа попросила меня одной фразой определить, что есть действительность. Это нужно было ей для подготовки доклада по философии. Поразмыслив, я сформулировал: "Действительность - это то, что не исчезает, когда в это перестаешь верить". Вот все, на что меня тогда хватило. Это произошло в 1982 году, и с тех пор я не могу подобрать более яркого и точного определения действительности. Поиск ответа на этот вопрос может казаться чистым интеллектуальным развлечением. Однако проблема весьма реальна. Сейчас мы живем в обществе, где фиктивные реальности создаются правительствами, средствами массовой информации, крупными компаниями и религиозными группами - а затем эти псевдо-миры с помощью радиоэлектронной аппаратуры обрушиваются на головы читателей, зрителей и слушателей. Часто, наблюдая, как моя одиннадцатилетняя дочь смотрит телевизор, я спрашиваю себя: "Чему она может научиться?" Вернемся к проблеме взаимного непонимания. Предположим, что передачу для взрослых смотрит маленький ребенок. Добрая половина происходящего на экране ребенку не понятна; может быть, даже все не понятно. Но вот в чем вопрос: Насколько достоверна эта информация, даже при условии, что ребенок может понять ее всю? Какова связь между содержанием некоторой телепередачи, и тем, что происходит в действительности? Возьмем для примера сериалы про полицию. Погони и перестрелки. Автомобили перестают слушаться руля, сталкиваются и красиво горят. Полицейский всегда прав и всегда одерживает победу. Внимание: полиция всегда побеждает. Какой важный урок! Нельзя сопротивляться властям, или проиграешь. Передаваемое сообщение здесь таково: будь пассивен. И - сотрудничай! Если офицер Баретта спрашивает тебя о чем-то, ответь ему, потому что офицер Баретта - добрый человек и заслуживает доверия. Он хорошо относится к тебе и ты должен хорошо относится к нему. Все это еще раз побуждает меня задать вопрос: "Что реально?" Мы беспрестанно подвергаемся воздействию псевдореальностей, создаваемых весьма умными и умелыми людьми с помощью совершенных технологий. Я не сомневаюсь в их мотивах. Я не доверяю их силе. Их сила огромна. Это поражающие воображение возможности создавать целые интеллектуальные миры, новые вселенные. Кому как не мне это знать? Ведь я занимаюсь тем же. Это моя работа - построение вселенных, которые лягут в основу романов. И мне нужно создавать их так, чтобы они не рассыпались через несколько минут. По крайней мере, на это обычно рассчитывают мои редакторы. Вам же я открою маленький секрет: мне нравится создавать неустойчивые миры, такие, что разлезаются по швам. Мне доставляет запускать их сырыми и недоделанными, а потом наблюдать, как персонажи романов будут справляться с возникающими проблемами. В душе я большой почитатель хаоса. Будь бы его больше - это было бы здорово. Ни за что не верьте - и я говорю это совершенно серьезно - в то, что порядок и стабильность всегда хороши, для человеческого общества или для вселенной. Устаревшее, отжившее свой век должно уступать дорогу новому. И чтобы новые вещи могли увидеть свет, старое должно погибнуть. Осознание этого неприятно - ведь это означает, что однажды нам придется расстаться с тем, что нам дорого. И это причиняет боль. Однако таков закон жизни. Если мы отказываемся принимать изменения - мы сами начинаем медленно умирать, умирать изнутри. Сейчас я говорю о том, что все обречено на умирание и исчезновение: образ жизни, предметы, привычки и обычаи. Только тогда подлинный человек может жить. Именно он важнее всего - тот, кто способен проявлять податливость и гибкость, принимать и создавать новое. Конечно, мне-то легко об этом рассуждать - ведь я живу рядом с Диснейлендом. А там постоянно что-то меняется: то они соорудят новый аттракцион, то разрушат старый. Диснейленд - отличный пример развивающегося организма. Много лет они эксплуатировали куклу, имитирующую Линкольна. Потом она начала разрушаться и ее с почестями отправили на покой. Кукла, как и сам Линкольн, была лишь временной формой, чьи значимость и сила приходят и уходят. То же верно в отношении любого из нас, нравится это или нет. Рассмотрим взгляды греческих философов досократовского периода. Философ Парменид учил, что лишь те вещи реальны, которые не меняются. А философ Гераклит утверждал, что изменяется все. Если вы сопоставите оба этих представления, то вывод будет таков: ничто не реально. Следующий шаг в этой цепочке рассуждений будет таким: Парменид не мог существовать - ведь он старел и умер. И, согласно его собственной философии, он не существовал. А Гераклит вполне мог быть прав. Так, если он был прав, то Парменид существовал, и, согласно рассуждениям Гераклита, Парменид вполне мог быть прав, ведь последний вполне соответствовал тем критериям, по которым Гераклит определял реальность вещей. Я привожу здесь эти рассуждения для того, чтобы показать, что как только вы задаетесь вопросом: "Что есть действительность на самом деле?", начинается полнейший абсурд. Во времен Зенона хорошо знали, что речь идет о полной ерунде. Сам Зенон доказал невозможность движения (точнее говоря, он лишь думал, что доказал доказал это; ему не хватало того, что теперь называется "теорией пределов"). Дэвид Юм, величаший из скептиков, однажды заметил: "После собрания всех скептиков, на которых провозглашается истинность скептицизма как философии, все участники покидают собрание через дверь, а не через окно". И тут он совершенно прав. Это всего лишь разговоры. Настоящие философы не рассматривают слишком серьезно свои собственные рассуждения. И в то же время я считаю, что вопрос "Что есть настоящее?" очень серьезен и, можно даже сказать, жизненно важен. И где-то в глубине он скрывает другой, не менее важный вопрос - определение подлинного человека. Воздействие псевдореальностей приводит к появлению псевдо-людей, таких же ненастоящих и поддельных, как и та информация, что окружает их со всех сторон. Мои два вопроса на самом деле едины, и вот то место, где они соприкасаются: Поддельные реальности способны создавать фальшивых людей. Или люди-подделки, формируя искусственные реальности, сбывают их затем другим людям, и те превращаются в поддельные копии. И вот что мы имеем в результате: фальшивые люди создают имитации действительности, и затем продают их таким же людям-копиям. Это похоже на увеличенную версию Диснейленда. Здесь может быть американские горки, "Корабль пиратов" или кукла, имитирующая Линкольна - все что угодно, кроме настоящего. Идея подделок столь увлекла меня, что я начал развивать концепцию "фиктивных подделок". Например, в Диснейленде есть искусственные птицы, приводимые в движение электроникой: они крякают и кричат, когда вы проходите рядом с ними. Предположим, что однажды ночью мы все, взяв с собой настоящих птиц, залезем в парк и поместим их на место искусственных. Представьте себе теперь весь ужас руководителей Диснейленда, когда они обнаружат такой жестокий розыгрыш. Что за злая шутка?! Настоящие птицы! А потом, в один прекрасный день - настоящие львы и крокодилы. Кошмар! Парк, превращенный злоумышленниками из искусственного в реальный. Что, если копия Маттерхорна, которая там стоит, превратится в настоящую, покрытую снегом альпийскую вершину? И если вообще все что там есть, по воле Господа в одно мгновение станет вдруг подлинным? Тогда, наверное, заведение придется закрыть. В диалоге Платона "Тимей" Господь, в отличие от христианского Бога, не создает вселенную. Он находит ее однажды - пребывающую в состоянии полного хаоса. И Господь принимается за работу, начиная трансформировать хаос в порядок. Эта идея оказалась столь привлекательна для меня, что я приспособил ее под собственные нужды. Что, если наш мир не был изначально реальным, а был чем-то иллюзорным, как представляют себе его индуисты? А Господь, являя свою любовь и милость к нам, медленно превращает ее, постепенно и скрытно, в нечто настоящее? Мы же не Мы же не замечаем этой трансформации - ведь мы не знали об изначальной иллюзорности мира. Такая идея принадлежит гностикам. Гностицизм - это религия, которая была распространена среди иудеев, христиан и язычников в течение многих веков. Меня также обвиняли в принадлежности к этому учению. И, полагаю, не без оснований. В средние века меня вполне могли бы сжечь на костре. Тем не менее, я нахожу некоторые их представления весьма интересными. Однажды, изучая гностицизм с помощью энциклопедии Британника, я наткнулся на упоминание труда под названием "Не-сущий Господь и аспекты Его несуществующей Вселенной", и чуть было не умер со смеху. Подумать только, нашелся человек, которого посетила идея рассуждать о том, кого не существует! Как что-то, что не сотворено, может обладать "аспектами"? Однако позже я осознал, что сам пишу на эту тему более четверти века. Про многие книги можно сказать, что они повествуют о несуществующем. Например, один мой друг издал книгу под названием "Змеи Гавайских островов". Несколько библиотек прислали ему заказы на эту книгу. На самом деле никаких змей на Гаваях нет. Все страницы книги были девственно чисты. Так и научная фантастика не претендует на реальность описываемых ею миров. Поэтому она и носит название "фантастика". Читателя заблаговременно подготавливают: "не верь тому, что ты собираешься прочесть". Так и посетитель Диснейленда понимает, что персонажи аттракционов не настоящие, вместо корабля - хорошо сделанный макет, а фигуры пиратов на корабле приводятся в движение сервомоторами. Здесь все по-честному. И в то же время удивление вызывает тот факт, что многое из "научной фантастики" оказывается реальностью. Конечно, я не имею в виду, что события осуществляются буквально. Земля не захвачена пришельцами из других миров, как в фильме "Близкие контакты третьего вида". Его создатели не собирались убеждать нас в этом. Или собирались? Более интересно другое: если они (авторы) так считают, то правда ли это? Вот главная загадка: - Как можно в это верить?! - и, - А правда ли это? Часто бывает так, что в погоне за эффектным сюжетом рассказчик сталкивается с действительностью. И лишь спустя некоторое время осознает это. Основное средство манипуляции действительностью есть манипуляция словами. Если вы можете управлять значением слов, тогда вы способны контролировать тех людей, которые эти слова используют. Это прекрасно показано в романе Оруэлла "1984". Есть и другой способ управления сознанием людей - через воздействие на их восприятие. Если вы сможете заставить их видеть мир таким, каким видите его вы, они начнут думать так же, как и вы. Осознание следует за восприятием. Так как же заставить их видеть нужную реальность? Ответ прост: используя движущееся изображение. Вот почему так велика сила воздействия телевидения на сознание людей. Слова и изображение синхронизированы. Это дает возможность управлять сознанием людей, особенно молодых. Рассмотрим ЭЭГ1 человека, смотрящего телепередачу. Примерно через полчаса мозг телезрителя решает, что ничего не происходит, и переходит в сумеречное состояние, подобное гипнозу. Это вызывается малой подвижностью глазного яблока при восприятии телеизображения. Поскольку большая часть информации является графической, она поступает прямо в правое полушарие мозга. Левое полушарие, отвечающее за сознательное восприятие и оценку действительности, оказывается незатронутым. Последние эксперименты показали, что большая часть из того, что мы видим по телевизору, воспринимается подсознательно. Мы лишь тешим себя надеждой, что осознанно воспринимаем происходящее на экране. При этом львиная доля информации проходит мимо нашего внимания. После нескольких часов, проведенных у телевизора мы в буквальном смысле слова не знаем, что же мы видели. Наши воспоминания не настоящие, подобно образам из снов. Они не связаны между собой; пробелы между ними заполняются уже позже - и заполняются искаженной информацией. Так мы неосознанно приняли участие в создании поддельной реальности - и добровольно приняли ее. Так мы подписываем свой договор со злым роком. 1 Электроэнцефалограмма (прим. переводчика) Скажу вам как профессиональный писатель-фантаст: продюсеры, авторы сценариев и режиссеры - все те, кто создают аудио- и видеомиры никогда не знают, какова доля истины в их творениях. Говоря о моих собственных произведениях, я не знаю, где и в чем они реальны. Эта ситуация почти безысходна. Есть правда, притворяющаяся вымыслом, и вымысел, имитирующий реальность. Там, где эти правда и вымысел накладываются друг на друга, образуется чудовищная размытость. По всей видимости, такое наложение происходит не преднамеренно. Это является частью проблемы. Можно обязать производителей пищевых продуктов, чтобы они указывали состав на этикетке. Однако вряд ли получится заставить автора, чтобы он на обложке своего произведения указывал его "состав": сколько там содержится правды, а сколько вымысла. Особенно если он сам этого не знает. Фантастический роман пишется в твердой уверенности, что все написанное есть вымысел. И появляется жуткое ощущение, когда позже - иногда годы спустя - описанное сбывается. Приведу вам один пример. Это то, что я отказываюсь понимать. Может быть, вы сможете объяснить это какой-то теорией. В 1970 году я написал роман "Пролейтесь, слезы..."2. Одним из персонажей романа была 19-летняя девушка по имени Кэти. Ее мужа звали Джек. Сначала кажется, что Кэти занимается незаконным бизнесом. Однако позже выясняется, что на самом деле она работает на полицию. И у нее роман с полицейским. Она была полностью вымышленным персонажем. По крайней мере, так я предполагал. 2 В оригинале "Flow My Tears, the Policeman Said" (прим. переводчика) Как бы то ни было, на Рождество в 1970 году я встретил девушку. Ее звали Кэти. К этому времени, как вы понимаете, работа над романом была закончена. Девушке было 19 лет. Ее парня звали Джек. Скоро мне стало известно, что она занимается торговлей наркотиками. Несколько месяцев я уговаривал ее бросить это занятие. Снова и снова я говорил ей о том, что ее могут поймать. Пока в одни прекрасный вечер при входе в ресторан Кэти не остановилась у входа и не сказала: "Давай не будем туда ходить". В ресторане сидел следователь, который был мне знаком. "Я должна сказать тебе правду, - сказала она. - У меня с ним ... близкие отношения". Конечно же, случаются совпадения. Может быть, я обладаю даром предвидения. Однако действительность оказывается более таинственной и загадочной. Следующий эпизод полностью обескураживает меня. Это случилось через четыре года. В 1974 году роман был опубликован в издательстве "Даблдей". Однажды вечером в я разговаривал со своим священником (я прихожанин Епископальной церкви), и упомянул об одной важной сцене в конце романа. Отец Раш заинтересовался. В этом эпизоде персонаж по имени Феликс Бакмэн встречает на заправке незнакомого негра и они начинают разговаривать. Чем детальнее я описывал эту сцену, тем в большее волнение приходил священник. Наконец он сказал: "Это же сцена из Библии, из "Деяний апостолов"! В "Деяниях" человека, встретившего черного странника на дороге, зовут Филипп - также как и тебя". Отец Раш был так взволнован, что даже не смог найти это место в Библии. "Прочитай "Деяния", - сказал он мне. - "Там описана точно такая же сцена, с точностью до мельчайших деталей". Вернувшись домой, я стал читать "Деяния". Отец Раш был прав. Сцена моего романа в точности соответствовала библейскому эпизоду. Должен сознаться перед вами в том, что до этого разговора я не читал "Деяний апостолов". Однако на этом загадки не кончились. В "Деяниях" высокопоставленный чиновник римской империи, который арестовывает и допрашивает Св. Павла, носит имя Феликс - такое же, как и мой персонаж. А мой Феликс Бакмен - высокопоставленный офицер полиции. В моем романе он играет ту же роль, что и Феликс в "Деяниях": роль верховного судьи, высшей инстанции. И диалог в романе очень похож на беседу Феликса с апостолом Павлом. Я решил посмотреть, есть ли еще какие-нибудь совпадения. Героя романа зовут Джейсон. Не припомнив ни одного библейского персонажа по имени Ясон, я решил просмотреть указатель имен. Человек по имени Ясон упоминается в Билии ровно один раз. В "Книге деяний апостолов". Кажется, что совпадения преследуют меня: библейский Ясон прячет беглеца у себя дома, в то время как Джейсон из моего романа ищет укрытия, спасаясь от преследования властей. Это последнее, "зеркально отображенное", совпадение похоже на шутку незримого Духа, устроившего все это. Феликс, Ясон, встреча на дороге с чернокожим незнакомцем... В "Деяниях", апостол Павел крестил черного странника и тот, возрадовавшись, ушел. В моем романе Феликс Бакмэн обратился к незнакомцу, ища утешения: сестра Феликса только что скончалась и он сам умирал от горя. Чернокожий, которого он повстречал, ободрил его, и хотя Феликс и не "возрадовался", то он хотя бы перестал рыдать. Только что он покинул дом, плача от горя по своей сестре, желая обратиться к кому-нибудь, пусть даже к совсем незнакомому человеку. И встреча двух людей на дороге изменила жизнь одного из них - как в "Деяниях", так и в романе. И последний штрих: имя Феликс по-латыни означает "счастливый". Это я узнал тоже после написания романа. Тщательное изучение моего романа показывает, что мне удалось пересказать ряд основных событий одной из книг Нового Завета. И даже с теми же именами. И что же дальше? О чем это говорит? Четыре года назад я обнаружил это. Четыре года я стараюсь подобрать хоть какую-нибудь теорию, чтобы объяснила все это. Но я сомневаюсь, что смогу когда-либо это сделать. Мне казалось, что мистические совпадения на этом закончатся. Однако я заблуждался. Два месяца назад я ночью вышел из дому, чтобы отправить письмо, и насладиться ночным видом церкви св. Иосифа, находящейся неподалеку от моего дома. По дороге я заметил человека, который подозрительно крутился около одной из машин на улице. Он вел себя так, будто собирается угнать машину или украсть что-то из нее. Опустив письмо в почтовый ящик, я увидел, как незнакомец спрятался за дерево. Неожиданно для самого себя я подошел к нему и спросил: "У вас все в порядке?" - У меня кончился бензин, - ответил он. - И совсем нет денег. Удивляясь самому себе - я никогда не делал этого раньше - я достал кошелек, вынул все, что там было, и протянул ему. Он пожал мне руку и спросил, где я живу, чтобы потом вернуть мне деньги. Придя домой, я решил что деньги не пойдут ему впрок, сел в машину и подъехал к нему. В багажнике его автомобиля мы взяли канистру и поехали на моей к ближайшей круглосуточной заправке. И вот мы стоим ночью на заправке, два незнакомца, а рабочий наполняет канистру бензином. Внезапно я понял, что такая же сцена была в моем романе - в романе, написанном восемь лет назад. Та же заправка - в точности как она предстала перед моим воображением, когда я писал роман: ночь, яркий свет прожектора, рабочий, наполняющий канистру... и только теперь я заметил одну деталь. Человек, которому я оказывал помощь, был черным. Мы вернулись к его автомобилю, снова пожали друг другу руки, и я отправился к себе. С тех пор мы никогда больше не встречались. Он не мог вернуть мне деньги - он не знал ни номера моей квартиры, ни моего имени. Я был сильно потрясен этой встречей. Ведь я буквально пережил ситуацию, описанную в собственном романе. Или, иначе говоря, я прожил версию сцены "Деяний", где Филипп встречает незнакомца на дороге. Как это можно объяснить? Возможно, мой ответ не совсем корректен - однако это единственный ответ, что у меня есть. Все дело во времени. Моя теория такова: в каком-то смысле времени не существует. Или же оно есть - но совсем не такое, как мы его воспринимаем или каким воображаем его себе. У меня есть труднообъяснимое, но при этом совершенно четкое убеждение, что несмотря на все наблюдаемые изменения, за фасадом нашего изменчивого мира находится вполне определенная и неизменная картина событий. Я считаю, что это именно тот временной период, который описан в Библии. Точнее, это те события, что следуют за смертью и воскрешением Христа; или тот отрезок времени, который описан в "Деяниях апостолов". Да, Парменид мог бы гордиться мной. Наблюдая этот постоянно меняющийся мир, я объявляю, что за ним лежит вечное, постоянное и абсолютно реальное. Но как это могло произойти? Если на самом деле сейчас 50-е годы первого века нашей эры, то почему же тогд мы видим 1978? И если мы на самом деле живем под властью римлян, где-то в Сирии, то почему же мы видим Соединенные Штаты? В Средние Века появилася интересная теория, суть которой я вам сейчас изложу - она того стоит. Эта теория утверждает, что Злой Дух есть "Обезьяна Бога". Именно он создает фальшивые реальности. А потом стремится выдать эти подделки за истинную действительность, за настоящее Творение, созданное Богом. Способна ли эта теория объяснить случившееся со мной? Готовы ли мы поверить в то, что обмануты, введены в заблуждение? И что на самом деле сейчас не 1978, а 50 год, и вокруг нас поддельная реальность, сотворенная Злым Духом? А цель этого обмана - ослабить нашу веру в пришествие Христа? Представляю себе, как может выглядеть мой разговор с психиатром. - Какой сейчас год? - спрашивает врач. - 50 год от Рождества Христова, - отвечаю ему я. Моргнув, он спрашивает снова: "А где находитесь Вы?" - В Иудее, - отвечаю. - Где же это, позвольте спросить? - Это часть владений Римской Империи, - придется ответить мне. - Знаете ли Вы, кто сейчас Президент? - спросит он. - Прокуратор Феликс, - отвечу тогда я. - Вы точно в этом уверены? - спросит врач, незаметно подавая знак двум здоровым медбратьям. - Ну да, - отвечу я. - Если, конечно, он не отказался от своей должности, и его место не занято прокуратором Фестом. Видите ли, Св. Павел был под арестом у Феликса... - Кто Вам все это рассказал? - раздраженно перебьет меня доктор. И я отвечу: "Дух Святой". После этого меня посадят в комнату с пробковыми стенами; и у меня не будет никаких вопросов о том, как я сюда попал. С одной стороны, все в этом разговоре верно - а с другой стороны, не совсем. Мне прекрасно известно, что сейчас 1978 год, а Президент Соединенных Штатов - Джимми Картер. И что живу я в городке Санта Ана, в штате Калифорния, который находится в Соединенных Штатах Америки. Я даже знаю, как добраться от моего дома до Диснейленда - это то, чего я не забуду никогда. И уж совершенно точно то, что никакого Диснейленда не существовало во времена Св. Павла. Так что, если я заставлю себя быть последовательным и разумным, то должен признать, что факт существования Диснейленда (а мне доподлинно известно, что он существует) доказывает, что мы живем не в 50-е годы нашей эры. Святой Павел, катающийся в гигантской чашке, и сочиняющий "Первое послание к коринфянам", и оператор Paris TV, снимающий его на камеру - этого просто не может быть. Св. Павел никогда даже близко не подошел бы к Диснейленду. В парке могут оказаться только дети, туристы и высокопоставленные советские чиновники. Только не святые. Но каким-то образом библейские события проникли в мое подсознание и вылезли наружу в романе; также в 1978 году я пережил сцену, описанную в 1970. По меньшей мере, один из моих романов подтверждает существование иной, неизменной реальности, о которой писали Парменид и Платон, реальности, которая находится за видимым миром, и которая, к нашему удивлению, иногда открывается нам. Или, точнее говоря, таинственный Дух позволяет нам прикоснуться к ней, когда желает, чтобы мы узрели этот вечный сценарий. Время идет, и спустя тысячи лет, мы наблюдаем современный, видимый мир; за ним же присутствует сокрытый, древний мир Библии. И так будет всегда. Как вы смотрите на то, чтобы узнать окончание этой причудливой истории? Я расскажу вам ее окончание - тем более, что осталось совсем немного. Итак, роман "Пролейтесь, слезы..." поступил в продажу в феврале 1974 года. Неделю спустя у меня воспалились два зуба мудрости; мне удалили их под воздействием сильного обезболивающего. Позже в день операции, я почувствовал сильнейшую боль. Жена позвонила хирургу, который проводил операцию; тот заказал для меня лекарство. Через полчаса раздался звонок в дверь: это была медицинская служба доставки. Несмотря на слабость, боль и текущую из десен кровь, я встал чтобы открыть дверь. За дверью стояла молодая женщина. На ней было надето сияющее золотое ожерелье с золотой рыбкой в середине. Эта рыбка полностью захватила мое внимание. Я уставился на изображение; я позабыл про боль, лекарство, девушку передо мной, и цель ее прихода. Я стоял и не отрываясь смотрел на золотое изображение рыбы. - Что это значит? - спросил я. Девушка коснулась ожерелья и ответила: "Это знак, которым пользовались христиане в начале нашей эры". Затем она отдала мне пакет с лекарством. В это мгновение, глядя на рыбу и слыша произнесенные слова, я испытал то, что называется анамнез. Это греческое слово, которое буквально означает "потеря забвения". Я вспомнил, кто я и где я нахожусь. Все вернулось в одно краткое мгновение. И я не только помнил, но и мог видеть это. Девушка, как и я сам, тайно исповедовала христианство. Мы жили в постоянном страхе быть раскрытыми римлянами. Поэтому нам приходилось общаться с помощью знаков. Вот что она мне сообщила - и это было правдой. В течение короткого времени, как бы ни было трудно в это поверить, я погрузился в видение темных и мрачных очертаний полного ненависти Рима. И, что гораздо важнее, я вспомнил Иисуса, который лишь недавно был с нами. Он ненадолго отлучился, чтобы вскоре вернуться вновь. Я чувствовал только радость. Мы в тайне готовились встретить Его вновь. Римляне об этом не догадывались, думая что Он мертв, и все кончено. А мы-то знали, что Его отсутствие не продлится долго. Это было нашей радостной тайной, нашим истинным знанием. Несмотря ни на что, Христос обещал вернуться, и наша радость в ожидании Его была безграничной. Не удивительно ли то, что такое странное событие - возвращение забытого воспоминания - случилось лишь неделю спустя после выхода романа? И именно того романа, действие и персонажи которого воспроизводят содержание "Деяний Апостолов", книги, описывающей события, который непосредственно последовали за воскресением Иисуса. События, о непосредственной близости которых мне напомнил случай с золотым изображением рыбы... Уверен, что случись бы такое с вами, вы не оставили бы эти события без внимания. Вы бы постарались найти теорию, объясняющую все это. Я перепробовал множество таких теорий: цикличное время, застывшее время, "священное" вечное время, которое противопоставлено обычному, "мирскому", и так далее. Одна идея объединяла все эти теории. Главное - это таинственный Святой Дух, имеющий непосредственное отношение к Христу. И этот Дух может посещать человеческий разум, учить и наставлять людей, проявлять себя с их помощью, даже незаметно для них самих. Во время написания романа, в 1970 году, произошло одно событие, которое нельзя назвать заурядным. Ночью мне приснился сон - и очень яркий сон. Проснувшись, я почувствовал сильное желание - или, точнее, необходимость - включить его в текст романа именно таким, каким он приснился мне. Стараясь перенести его на бумагу как можно точнее, я одиннадцать раз описал его на бумаге, и лишь последнее описание полностью удовлетворило меня. Привожу этот текст целиком - в том самом виде, как он опубликован в книге. Сельская местность, сухая и бурая; лето. Здесь прошло его детство. Он едет на лошади. Слева от него скачет группа всадников. Они медленно приближаются. Каждый из всадников одет в сверкающую мантию. У каждого на голове островерхий шлем, сияющий в лучах солнца. Всадники поравнялись с ним, и он заметил лицо одного из них. Древний лик, словно высеченный из мрамора. Струящаяся каскадами белая борода. Какой сильный нос, как благородны его черты. Неторопливы и размерены его движения. Видно, что он не из простых людей. Без сомненья, это - король. Феликс Бакмэн уступил им дорогу. Он не сказал им ни слова; они тоже хранили молчание. Вместе они движутся к дому; к тому дому, из которого он вышел. Человек, которого зовут Джейсон Тавернер, заперся в доме. Он один там, внутри. Дом без окон и без дверей. Человек сидит там, внутри. Сидит без движения, лишь существует. Сейчас - и вовеки. Бакмэн скачет вперед, в открытое пространство. И слышит, как сзади раздается пронзительный крик. Тавернер убит. Его убили люди в сверкающих разными цветами мантиях. Видя, как они входят в дом, чувствуя колыхание их теней вокруг и зная, что они хотят сделать, Тавернер отчаянно закричал. Феликс Бакмэн наполнился чувством глубокого и неизбывного горя. Но во сне он не поворачивает вспять и не оборачивается. Никто и ничто не в силах воспрепятствовать отряду в сверкающих мантиях. Им нельзя ответить "нет". Как бы то ни было, уже все кончено. Тавернер мертв. Возможно, этот отрывок не напомнил вам ничего - кроме отряда исполнителей, казнящих виновного или подозреваемого. Остается неясным, совершил ли Тавернер преступление на самом деле, или же он только подозревался в его совершении. У меня было впечатление, что он виновен, но то, что его должны убить было для меня трагедией, очень горестным и печальным событием. В романе сон заставляет Феликса Бакмэна рыдать, и именно поэтому он обращается за поддержкой к чернокожему незнакомцу на автозаправке. Через несколько месяцев после выхода романа я нашел место в Библии, к которому относился мой сон. Это книга Даниила, 7:9: Видел я наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело как снег, и волосы главы Его - как чистая волна; престол его - как пламя огня, колеса его - пылающий огонь. Огненная река выходила и проходила под Ним; тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли Ему; судьи сели и раскрылись книги. Седовласый старец появляется снова, в Откровениях Иоанна Богослова, 1:13: Я обратился ... увидел ... облаченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом. Глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его - как пламень огненный. И ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи; и голос Его - как шум вод многих. И далее, 1:17: И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся, Я есмь первый и последний, и живый; и был мертв и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти. Итак запиши то, что ты видел, и что есть, и что будет после сего. И, подобно Иоанну, я смиренно записал то, что видел и включил в текст своего романа. И это было правдой, хотя в то время я не знал, кто же он: ...и он заметил лицо одного из них. Древний лик, словно высеченный из мрамора. Струящаяся каскадами белая борода. Какой сильный нос, как благородны его черты. Неторпливы и размерены его движения. Видно, что он не из простых людей. Без сомненья, это - король. Конечно, это был король. Ведь то был Сам Христос, вернувшийся, чтобы вершить правосудие. Это то, что он делает в моем романе - вершит суд над заточенным во тьме. Человек, который заточен во тьме - это Сила Ночи, Принц Зла. Какие бы имена он не носил - его время пришло. Зло осуждено и обречено на смерть. Феликс Бакмэн может рыдать от горя, но он знает, что приговор не может быть изменен. И потому он скачет вперед, и не оборачивается, услышав отчаянный крик страха и поражения, последний возглас уничтоженного зла. Итак, мой роман содержит идеи из других частей Библии, а не только из "Деяний". Не будем сейчас изучать сюжет моей книги, а рассмотрим ее скрытый смысл. Истинное содержание романа таково: возвращение Христа, как повелителя и судьи, а не как страдающего и униженного раба. Он вернулся, но не как осужденный, но чтобы вершить суд самому. Роли сменились. Тайный смысл произведения, без моего ведома, оказался предупреждением власть предержащему: "Ты будешь судим и наказан". К кому же это относится? Я не могу, точнее говоря, предпочту не называть его имени. У меня нет точно