Гордон Диксон. Дракон, эрл и тролль --------------------------------------------------------------- Gordon Dickson "The dragon, the earl and the troll", 1994 Составители серии: Светлана Герцева, Николай Науменко, Николай Ютанов Перевод с английского Вадима Григорьева, Андрея Николаева Серийное оформление Светланы Герцевой, Александра Кудрявцева © Gordon R.Dickson, 1994 © Перевод. В.П.Григорьев, А.В.Николаев, 1999 © "Фирма "Издательство ACT", 2000 Ў http://www.ast.ru OCR and spellcheck Афанасьев Владимир --------------------------------------------------------------- Керби Маккаули с уважением и благодарностью Глава 1 Гоблин снова стал появляться в кухне. -- Просто в голове не укладывается, -- заявил Джим. -- Ну, блохи, вши, крысы, даже ежи, -- те понятно. Они ищут себе теплое место, где можно выспаться. Но гоблины!.. -- Успокойся, -- сказала Энджи. -- Но почему у нас должны быть гоблины? -- возмущался Джим. Гоблины жили в каминах. Это маленькие, безвредные, а порою и полезные существа. Каждую ночь им нужно оставлять чашку молока или что-нибудь еще, это уж по вашему усмотрению. Гоблин съедал или выпивал оставленное и никого не беспокоил. Но на кухне в Маленконтри гоблин постоянно устраивал пирушки. Вообще-то он ничего, кроме молока, в рот не брал. Но, когда ему приходило в голову закатить пир, он заимствовал по глоточку или кусочку от всякой снеди, что хранилась на кухне. А кухонной прислуге -- ох уж эти приметы и суеверия! - запрещалось касаться того, к чему притронулся гоблин. -- Успокойся, -- сказала Энджи,-- ведь это было вчера. Кроме Джима и Энджи, никто еще не проснулся. Они стояли, прижимаясь друг к другу. Энджи поуютнее устроила свою голову на плече Джима. Под ними был деревянный помост, положенный у самого верха зубчатой стены. Позднее люди станут называть ее парапетом замка. Их замка, их дома -- Маленконтри. Декабрьский рассвет -- ледяной под тяжелыми облаками, обложившими небо -- только наступал. В его сером свете они пытались разглядеть истоптанное голое поле перед стеной и близкий, в нескольких сотнях ярдов, лес с поднимающимися над деревьями тонкими завитками дыма. Вчерашняя кровь на снегу почернела и сливалась с черной вязкой землей; снег и кровь превратились под тяжелыми сапогами и железными каблуками в сплошную грязь. Тонкий слой снега, выпавший ближе к вечеру, припорошил темные пятна человеческих тел, успокоившихся вечным сном и брошенных на милость воронья и других любителей падали, которые объявятся сразу же, как будет взят Маленконтри. Взят, как следовало ожидать, сегодня. Защитников оставалось слишком мало, к тому же они были очень истощены. Вдоль помоста, справа и слева от Джима и Энджи, лежали в глубоком сне обессилевшие от ран лучники, арбалетчики и тяжеловооруженные солдаты, все те, кто невзирая на раны был еще способен сражаться. Они заснули прямо там, где стояли, на боевых постах, отбиваясь от тех, кто пытался вчера взобраться по лестнице с внешней стороны замка. Будь на стенах Маленконтри достаточно воинов, замок смог бы сдержать целую армию, не говоря уж о небольших отрядах из двух-трех рыцарей и полутора сотен закаленных в боях тяжеловооруженных солдат и лучников вкупе с двумя сотнями всякого сброда да шушеры из простолюдинов, снаряженных лишь тем, что они смогли добыть во время набегов в эту часть Сомерсета. Но Маленконтри никто не предупредил. Обитатели замка не успели дать знать даже тем, кто жил и работал в близлежащих лесах и полях, бывших частью феода. Эти люди могли бы пополнить число обороняющихся и лишить нападавших всякой надежды на успех. Как бы то ни было, нападавшие, похоже, не ведали, что Джим в замке. В противном случае, у них никогда не хватило бы смелости напасть на крепость, принадлежащую магу даже низшего ранга, не говоря уже о Джиме, известном как Рыцарь-Дракон. -- Там скоро начнут просыпаться, -- сказала Энджи. -- Да, -- согласился Джим. Он тоже наблюдал за тонкими струйками дыма от догоравших костров врага. Он видел, как дым повалил гуще от подброшенных дров. На кострах варилась или подогревалась пища для тех, кто сегодня вновь пойдет в наступление. -- Во всяком случае,-- Энджи крепко обняла мужа за талию,-- это покончит со всеми надеждами на ребенка.-- Она немного помолчала.-- Ты считаешь, что я действительно невыносима со своими разговорами о ребенке? -- Нет.-- Он поцеловал ее.-- Ты никогда не была для меня невыносима. Ты это знаешь. Ребенок -- и это стоит здесь отметить -- был сосредоточием всех забот Энджи вот уже целый год, если не больше. Ей только что минуло двадцать пять, но здесь, где все дышало средневековьем, женщины гораздо моложе ее, почти девочки, имели детей. И Энджи разрывалась между желанием иметь ребенка и чувством, которое разделяла с Джимом и которое подсказывало ей, что было бы нечестно заводить его здесь. Не просто в средневековье, ибо на дворе, по здешним понятиям, стоял приблизительно четырнадцатый век, а в мире, совсем непохожем на ту версию двадцатого века, откуда они прибыли. Понимая это, оба просто отбросили мысль о детях. А теперь уже слишком поздно, это можно сказать с уверенностью, потому что нападавшие, стоит им ворваться в замок, убьют всех и каждого. -- По правде сказать, мне следовало найти способ возвращения отсюда до всего этого. -- Ты его однажды уже нашел, вначале,-- сказала Энджи,-- а я тебя отговорила. -- Нет, совсем не так. -- Да, именно так. В каком-то смысле оба они были правы. Какое-то короткое время после того, как Джим перебрался сюда, чтобы спасти Энджи от Темных Сил, пытавшихся нарушить баланс Случая и Истории в этой средневековой версии мира, у него еще было достаточно магической энергии, чтобы отправить их обоих назад, в двадцатый век. Энджи тогда сказала, что хочет делать все то, что хотелось делать ему. Правдой же было то, что ему хотелось остаться. Им обоим хотелось. Впрочем, и сейчас им хотелось того же, если бы не мечты о ребенке. Но тогда, в самом начале, ни один из них не мог предугадать, что однажды наступит такой рассвет, когда оба они, полные жажды жизни, будут уверены, что умрут. Им хотелось надеяться, что это произойдет до того, как они попадут в плен. Иначе их распнут на кресте, или посадят на кол, или замучают насмерть те, кто захватит и начнет грабить замок. Будь осада замка, как ее рассматривали в средние века, законной военной акцией, Джима, Энджи и их возможных детей могли задержать для получения выкупа. Но при подобном нападении, которое само по себе являлось незаконным, на такое рассчитывать невозможно. Джим снова взглянул на клубы дыма. Трудно было определить, сгущаются они или просто темнеют, но день явно разгуливался, и вряд ли те, кто находился у стен, станут тянуть с атакой. Вчера защитники Маленконтри узнали среди нападавших своих знакомых. Это были вассалы сэра Питера Карлея, рыцаря, который раньше был в феоде у графа Сомерсета, но затем их пути разошлись, и теперь он оказался в феоде графа Оксфорда. После резкого разрыва с графом сэр Питер счел -- вполне в духе нравов четырнадцатого века -- всех, кто связан с Сомерсетом, своей законной добычей, а потому рассматривал недавний поход толпы восставших крестьян на Лондон как достаточно веский повод для набега на земли Сомерсета. Это и привело его под стены Маленконтри. -- Мне очень не хочется их будить, -- сказала Энджи, глядя на стражников и лучников, которые спали, прислонившись к стене и свернувшись, чтобы сохранить как можно больше тепла. -- Не понимаю, почему они не замерзли, лежа под открытым небом, -- Некоторые, наверно, замерзли, -- ответил Джим. -- Возможно, для них это к лучшему, -- продолжила Энджи.-- Не могу поверить, что ни один из наших посланцев не прошел. У нас так много друзей... Конечно, у них здесь много друзей. И это одна из причин, почему они так привязались к четырнадцатому столетию, несмотря на гоблинов, вшей, крыс, ежей, блох... А все эти ясновидящие, маги, колдуны, Темные Силы и прочее-прочее -- разве это не делало здешнюю жизнь интересной, хоть и опасной? Действительно, многие из тех, кого они знали, были больше чем просто друзья. Невероятно верные и безусловно достойные полного доверия, готовые прийти на помощь по первому зову, ничего не прося взамен,-- вот какие у них были друзья. Непонятно только, почему ни один из них не поспешил на помощь на этот раз. Конечно, размышлял Джим, посланцев к друзьям отправили буквально через несколько минут после того, как нападавшие были замечены менее чем в полумиле от замка. Возможно, что всех посланцев перехватили, и они давно мертвы. Но хоть кто-нибудь должен ведь был пройти. Правда и то, что оба его друга, Дэффид ап Хайвел и Жиль Волдский, находились далеко. Поэтому, даже выслушав посланцев Джима, они не могли добраться сюда за два часа, чтобы вместе с ним дать достойный отпор нападавшим. Но замок сэра Брайена Невилл-Смита, замок Смит, находился менее чем в четверти часа езды галопом от Маленконтри. И замок Малверн, где жила леди Геронда Изабель де Шане, обрученная с сэром Брайеном, тоже был не так уж далеко. Сэр Брайен должен был подойти сам, а Геронда могла послать на помощь свое войско, если бы посланцы добрались до них без приключений. Но никакой помощи не последовало, Самым любопытным было отсутствие английского волка Арагха, уж он-то всегда знал обо всем происходящем на многие мили вокруг. Арагх мог явиться и по собственному почину и он, конечно, сделал бы это, если бы знал, что случилось. Присоединился же он к ним, когда их осадили в замке в начале года, проскакав ради этого буквально по спинам сотен ползущих плотным строем морских змеев. Его тогда втащили в замок через крепостной ров, бросив с зубчатой стены веревку, в которую он вцепился зубами. По тем же причинам оставалось загадкой и отсутствие Каролинуса. Конечно, Джим весьма глупо растратил весь свой запас магической энергии, хотя на этот раз даже Энджи -- но не Каролинус -- рассматривала это как доброе дело. Магическая энергия пошла на помощь в сборе урожая и подготовку замка к зиме. Никто так и не появился. -- Скорее всего, нашим посланцам не удалось пройти, -- сказал Джим, стараясь умолчать о том, что Энджи, как и он сам, знала: ни Арагх, ни Каролинус не нуждались в посланцах. Им, наверняка, известно, что Маленконтри атаковали, и оба должны были поспешить на помощь во имя дружбы, хотя ни один из них не признался бы в этой слабости, А Каролинус, кроме того, мог явиться из чувства ответственности за Джима, своего ученика в магии. -- Это неважно, -- пробормотала Энджи, прижимаясь к груди Джима. -- ПРИВЕТ! -- прогрохотал трубный глас. Джим и Энджи испуганно посмотрели на гиганта -- истинного гиганта: до тридцати футов ему не хватало всего лишь дюйма,-- двадцатифутовыми прыжками приближавшегося из леса к зубчатой стене. Глава 2 - Ррнлф! -- выдохнула Энджи. Конечно же, это был морской дьявол, знакомый им по тем дням, когда морские змеи в союзе с французами попытались вторгнуться в Англию. Наиболее невероятный из спасителей, если он, конечно, хотел их спасти. Взгляд Джима переместился на верхушки деревьев. Ррнлф шел мимо небольшого леска совсем рядом с тем местом, откуда вверх текли струйки дыма. Только теперь Джим увидел, что дым все еще поднимается, не становясь ни темнее, ни гуще, а это означало, что костры уже не поддерживают. Наоборот, струи стали тоньше, прозрачнее,-- костры затухали. Джим вновь перевел взгляд на морского дьявола. Ррнлф маячил уже возле самой стены, чуть ли не нависая над ней. По природе своей он был не только сверхъестественным существом, но и одним из самых крупных обитателей океанов. Хотя, судя по всему, прекрасно себя чествовал и на воздухе, под открытым небом. Примечателен в нем был не только тридцатифутовый рост, само тело морского дьявола было сложено весьма любопытно. Походило оно на клин, острием направленный книзу. Он буквально сходил на конус от макушки до самых ступней. Голова его была крупнее всего остального. Плечи, хоть и выглядели непропорционально узкими, по человеческим, естественно, меркам, но ненамного. Торс сходил на конус к бедрам, предплечья также сужались к запястьям рук, но не особо резко, хотя все равно руки его походили на громадные ковши экскаватора. От пояса морской дьявол продолжал сходить на конус к ногам, которые были больше Джимовых всего-то в несколько раз. Поразительно, что эти сравнительно небольшие ноги несли вес всего остального легко и без заметных усилий. Но, конечно, у него, как и у всех подобных ему творений природы; был какой-то запас врожденной магической силы, хотя он, как и все сверхъестественные существа, не имел над ними реального контроля, Морской дьявол достиг стены. Он положил на нее свою массивную руку и, легко перескочив двадцатифутовое препятствие, приземлился во дворе замка. Стена зашаталась, разбудив спавших на настиле защитников, а от удара массивного тела о землю проснулось большинство тех, кто, обессиленный, забылся в тяжелом сне в самом замке. -- Ти не приветь, -- сказал морской дьявол, переходя на англосаксонскую речь тысячелетней давности. И тут же поправился: -- Я имел в виду, что вы не приветствовали меня! -- Он вперил в Джима и Энджи осуждающий взор, его широкоскулое, с голубыми глазами лицо выражало упрек. Он возвышался на десяток футов над ними, хотя они стояли на деревянном помосте на стене замка. -- Привет! -- поспешно воскликнули Джим и Энджи хором. Лицо Ррнлфа прояснилось. Оно стало простым, дружеским, в нем не было ничего ужасного, если не считать размеров. -- Моя мать всегда мне говорила, что именно сейчас у вас, маленьких людей, сезон приветствий, -- грохотал он, -- а может, я потерял чувство времени, и ваши привычки изменились с тех пор, как я побывал здесь в последний раз? -- Нет, Ррнлф,-- ответила Энджи,-- ты был здесь всего пять месяцев назад. -- Надо же! -- удивился Ррнлф.-- Я и не думал, что прошло столько времени. Мне его хватило только на то, чтобы найти для вас подарки. Моя мать... Я вам рассказывал о своей матери? -- Рассказывал. -- У меня была прекрасная мать,-- словно в забытьи начал Ррнлф, не обратив никакого внимания на реплику Джима.-- Прекрасная. Мне уже не вспомнить, как она выглядела, но я точно знаю, что она была прекрасна. Она заботилась обо мне первые четыреста или пятьсот лет, пока я подрастал. Не было матери, подобной ей. Между прочим, она рассказала мне массу интересного. И среди прочего о том, что примерно в то время, когда меняются глубинные морские течения, вы, маленькие люди, поздравляете друг друга, а некоторые из вас обмениваются подарками. Вы помогли мне вернуть мою леди, и я хотел непременно подарить вам подарки в этом году. Их было нелегко найти, но кое-что я достал. Джим давно выяснил, что леди Ррнлфа -- всего лишь съемное носовое украшение корабля вроде голов драконов, которые викинги снимали со своих длинных судов, высаживаясь на землю, потому что жившие на земле тролли могли посчитать себя оскорбленными, если голова дракона окажется на их территории. Леди Ррнлфа была деревянной фигурой с затонувшего судна и изображала девятую волну. Народная молва гласила, что девятая по счету волна дальше всех выбегает на берег. Скандинавы называли ее Ярнсакса -- Железный Меч. Ярнсакса была дочерью скандинавского морского божества Эгира и великанши Ран. У них было девять дочерей. Самая младшая и самая знаменитая -- Ярнсакса. Ррнлф утверждал, как бы дико это ни звучало, что они с Ярнсаксой были возлюбленными. Он потерял ее, когда Эгир и Ран вместе с другими скандинавскими богами и великанами бежали с севера, забрав с собой своих дочерей. Ррнлф очень высоко ценил это изваяние. Его похитили у него во время событий, которые привели к нападению на Англию морских змеев. Этой историей с похищением леди Джиму удалось тогда заинтересовать Каролинуса -- одного из трех магов высшего ранга ААА+. Он вывел мага из глубокой депрессии как раз вовремя, чтобы победить гигантское головоногое чудовище из морских глубин, которое руководило наступавшими на Англию змеями. Так он получил столь ценимое Ррнлфом изваяние. -- А, вот они где,-- пробурчал Ррнлф, погрузив свою огромную руку в мешок, который свисал с чего-то похожего на обрывок кабеля, обмотанного вокруг его сравнительно узкой талии. Он носил свой мешок, как пещерный человек,-- обернув краем бедра и позволив свободно свисать к коленям, прикрытым чем-то вроде шотландской юбки с бахромой. Рука появилась вновь, зажав что-то в кулаке. Ррнлф протянул это Энджи, которая инстинктивно отпрянула. -- А вот и подарок! -- произнес гигант, не заметив движения Энджи.-- Протяните руки. Энджи протянула обе руки, сложив ладони чашей. Ррнлф медленно разжал свой огромный кулак и легонько потряс его. Что-то похожее на гирлянду бус, сияющих алым блеском в призрачном свете начинавшегося дня, упало в ладони Энджи, заполнив их почти целиком. Энджи была потрясена. Джим застыл, уставившись на руки жены. То, что она держала в руках, напоминало бусы, составленные из нескольких нитей. Каждая нить была унизана чем-то вроде огромных рубинов,-- хотя в это было трудно поверить из-за их необычных размеров. Неограненные и неотшлифованные, как это делалось с драгоценными камнями в двадцатом веке, они были просто отполированы, и в свете серого дня на фоне зимних деревьев, камней, снега и вытоптанной земли лучились теплым необыкновенным сиянием. -- А это, маленький маг, тебе,-- сказал Ррнлф. Джим подставил руки, и как раз вовремя; на ладони ему легла шкатулка длиной в десять дюймов, шириной в восемь и высотой в четыре. Она была покрыта искусной резьбой и раскрашена, бока ее украшали фигурки, напоминавшие санскритские письмена. Шкатулка была на удивление легкой. Джим попробовал открыть крышку. Она легко поддалась, Шкатулка была совершенно пуста. Чистое бело-коричневое дерево, великолепно обработанное, заключало пустоту; там не было абсолютно ничего, разве что слабый аромат, напоминавший приятный запах кедра. Джим широко улыбнулся, приготовившись поблагодарить Ррнлфа, но Энджи, оправившись от шока, вызванного своим подарком, опередила его. -- Ррнлф! Какие они огромные! Где ты их нашел? -- Конечно, на морском дне, где же еще. В обломках затонувшего корабля...-- Ррнлф взглянул на рубины, покоящиеся в ладонях Энджи: -- Огромные? Нет-нет. Ты слишком любезна, маленькая леди, как, впрочем, всегда. Но я нашел для тебя кое-что еще, чтобы твой подарок мог сравниться с тем, что я дарю маленькому магу. Обещаю тебе. Кстати, как тебе понравился мой подарок? Пришлось потрудиться, скажу я тебе! Это шкатулка для хранения магических сил. -- О... Неужели? -- удивился Джим.--То есть... ну, конечно, для этого! Ее-то мне и не хватало. Не могу поверить, что удалось заполучить нечто подобное. Я смотрю на нее и боюсь поверить, что это правда! Он перехватил взгляд Энджи. -- Да,-- подтвердила она,-- конечно, Джим никогда не забудет об этом подарке, Ррнлф. Я это тебе обещаю. -- О, что ты...-- глуповато улыбнулся Ррнлф.-- Что ты,-- повторил он опять,-- о чем ты, право. Сейчас это может сойти за подарок. Но я действительно обещаю, маленькая леди, что подарю нечто более ценное и очень скоро. -- Это необязательно, Ррнлф,-- совершенно искренне ответила Энджи. Только позднее до Джима дошло, что Энджи явно не поняла, что камни, которые она держала в руках, были не настоящими рубинами, а шпинелью. Рубин Черный принц в четырнадцатом веке их собственного мира был шпинелью -- различия между тем и другим тогда еще не знали. Драгоценные камни в те дни не резали, и даже эксперт затруднился бы обнаружить различие между образцами настоящего рубина и его изотропа -- шпинели. В этом мире и времени подарок Ррнлфа мог быть и настоящим рубином. Лучше всего было промолчать, а потом поразиться вместе с Энджи, если выяснится, что камни на самом деле шпинель. Раздумывая, что бы еще сказать в благодарность за пустой ящик, хотя работа была прекрасная, Джим выглянул из-за стены и тотчас обнаружил, что тянувшиеся кверху дымные струйки уже почти не видны. Тревога мгновенно вытеснила из головы Джима все остальное. Он резко повернулся к Ррнлфу. -- Ты прошел этим путем,-- показал он.-- Скажи, не заметил ли ты... других маленьких людей в лесу? -- Нет,-- задумался Ррнлф.--Вообще-то я не очень-то внимательно смотрел.-- Внезапно его взгляд просветлел.-- Да, я видел там толпу маленьких людей, уходивших отсюда вон туда... Они шли все вместе и довольно быстро.-- Он показал на восток, в сторону от того пути, по которому пришел в замок сам. Энджи с Джимом инстинктивно повернулись друг к Другу и с облегчением обнялись. -- Наверно, они увидели, как ты подходишь, и убежали! -- сказала Энджи морскому дьяволу, как только к ней вернулась способность дышать. Они с Джимом отодвинулись друг от друга. --Я бы их не тронул,-- возразил Ррнлф.-- Я бы с ними поговорил. Я бы им сказал: "Я -- Ррнлф. Я морской дьявол. Я ваш друг". -- Неважно, Ррнлф,-- поспешно прервала его Энджи.-- Мы твои друзья, как и все остальные в замке. У тебя здесь много друзей. -- Это правда.-- Ррнлф воспрял духом. -- Правда? Что еще за правда? -- заинтересовался Каролинус, внезапно появляясь на помосте за спиной Джима. -- Теперь и ты появился! -- сказала Энджи, и в голосе ее не было радости. -- Правда, что у меня здесь много друзей,-- объяснил Ррнлф Каролинусу.-- Но ты, наверно, и сам это знаешь, маг. Тон, с которым Ррнлф произнес сейчас слово "маг", был совсем не таким, когда он произносил это слово, называя Джима "маленьким магом". Ни Ррнлф, ни кто-либо другой никогда не называли Каролинуса маленьким. Каролинус был хрупким тощим седобородым стариком невысокого роста, на нем всегда было красное одеяние, явно нуждающееся в стирке. Энджи случайно узнала, что у мага подобных мантий сколько угодно, но у него была привычка, относив одежду некоторое время, просто складывать ее кучкой в углу своего дома возле Звенящей Воды, пока он не вспоминал, что надо произнести магическое заклинание, и тогда вещи вновь делались чистыми. Поэтому Каролинус всегда выглядел так, будто донашивает одежду, брошенную каким-то более процветающим магом. -- Я только что подарил маленькому магу и маленькой леди подарки, потому что они помогли мне получить обратно мою леди. Ты тоже мне помогал, маг. К сожалению, у меня пет для тебя подарка. Но взгляни, что я принес маленькому магу. Каролинус взглянул, -- Интересная шкатулка! -- Он взял шкатулку из рук Джима, открыл, заглянул внутрь, понюхал, закрыл крышку и вернул подарок морского дьявола Джиму.-- Она послужит тебе верой и правдой, Джим. В голосе Каролинуса, особенно в последних словах, прозвучала холодная нотка. Кроме того, он назвал его Джимом, а здесь, в четырнадцатом веке, его никто так не называл, исключая, конечно, Энджи. Его звали здесь Джеймсом, сэром Джеймсом, Рыцарем-Драконом или милордом. Джим обычно не возражал, когда к нему обращались запросто, но что-то в манере Каролинуса ему не понравилось -- тон, что ли, был презрительный? -- маг с ним говорил, будто с плохо натасканной собакой. Однако Каролинус, вдобавок к тому, что был одним из трех магов, имевших в этом мире ранг ААА+ (тогда как Джим имел только степень С, причем Каролинус открыто выражал сомнение в том, что Джим когда-либо достигнет большего), был известен своей бесцеремонностью со всеми -- простыми людьми, королями, сверхъестественными существами, знакомыми магами и даже Департаментом Аудиторства, который имел точнейшие сведения о запасе магической энергии любого волшебника. Джиму довелось однажды услышать громовые раскаты повелительных басов этого Департамента, но и там относились к Каролинусу с уважением. Джим уже смирился со странностями в поведении мага. Однако Энджи в данный момент смирения не испытывала. Джим заметил, как она стиснула зубы от возмущения. Сейчас она была совсем не в настроении слушать, как кто-то непочтительно обращается к Джиму. Особенно это касалось Каролинуса, который отсутствовал, когда был так нужен. -- Он может держать в нем свою магию,-- объяснил Ррнлф, улыбаясь Каролинусу. -- Я не нуждаюсь в том, чтобы мне сообщали об этом морские дьяволы! -- рявкнул Каролинус. -- Нет, маг,-- с раскаянием ответил Ррнлф,-- конечно, нет, я лишь... Его прервал -- что было настоящим подвигом, учитывая мощный голос морского дьявола -- резкий сигнал охотничьего или, скорее, коровьего рога с прикрепленным к нему пузырем; когда в рог дули, пузырь раздувался и звук, который получался при этом, все же более походил на музыку, чем на скрежет. Все обернулись и заглянули за край стены. Там на опушке леса, откуда недавно вышел Ррнлф, показалась колонна вооруженных людей. Во главе высилась закованная в броню фигура. Это был, конечно, один из самых близких друзей Джима и Энджи сэр Брайен Невилл-Смит. За ним виднелась женщина, одетая весьма благопристойно, в высокой островерхой шляпе, с которой свисала благопристойная же дорожная вуаль, предохранявшая от пыли и других неприятностей, возможных при переезде с места на место. Безусловно, это могла быть только невеста Брайена, Геронда Изабель де Шане, которая действительно являлась по-своему благопристойной особой. К тому же она была еще и управительницей замка Малверн и его единственной владелицей, потому что ее отец уже три года отсутствовал, участвуя в крестовом походе. -- Чудно, чудно, вся банда в сборе! -- пробормотала Энджи. Джим не ошибся, предполагая, что она сейчас чувствует. А пребывала она в жутком недовольстве, и оно распространялось не только на Каролинуса, но и на всех друзей, к которым они посылали за помощью и которые явились только сейчас, когда после случайного прихода Ррнлфа атаковавшие их враги обратились в бегство. Словно чтобы подлить масла в огонь, из леса на соединение с отрядом сэра Брайена выступила еще одна знакомая фигура -- четвероногая. Она пристроилась сбоку от сэра Брайена к леди Геронде и приветливо помахивала хвостом. Это был Aparx, английский волк. -- Каролинус,-- взорвалась Энджи,-- что все это значит? Не пытайся уверить меня, что ты не замешан в этом! Разве не ты намеренно задерживал наших спасителей? -- О, Aparx видел, что случилось, и прибежал ко мне за помощью,-- пустился в объяснения Каролинус,-- Атакующих было слишком много, чтобы он мог справиться с ними один. А мне понадобилось отбыть на срочное собрание магов ранга А и выше. Поэтому, зная, что сэр Брайен живет от вас ближе всех, Aparx бросился к нему, но оказалось, что сэр Брайен и большинство его воинов покинули замок. Оставшиеся в замке знали Арагха и сообщили ему, что Брайен уехал встречать Геронду и ее свиту в замок Малверн, потому что они собирались вместе отправиться на праздник Рождества к графу. Aparx поспешил за ними, но они уже уехали на ежегодную рождественскую елку у графа Сомерсета. Получилось так, что волк нашел их почти тогда же, когда и я добрался до них. -- Так ты добрался до них? -- Конечно,-- ответил Каролинус,-- ведь я уже покидал собрание...-- Он внезапно прервал объяснения.-- Ррнлф, разве тебе не пора поспешить по своим делам? -- Ну конечно! -- Ррнлф широко улыбнулся.-- Я и собирался уйти, чтобы найти для маленькой леди что-нибудь поинтереснее тех безделушек, которые я принес, и показать, что у меня для нее есть подарок не менее ценный, чем тот, что я вручил маленькому магу. -- Вот и прекрасно,-- заключил Каролинус.-- Тебе лучше этим и заняться, ведь ты не против? -- Конечно, маг! -- Ррнлф повернулся, оперся рукой о стену, перепрыгнул ее и, провожаемый взглядами оставшихся, зашагал к лесу. Джим поморщился, как от боли, взглянув на стену, задрожавшую под тяжестью Ррнлфа. Затем он перевел взгляд на Каролинуса, который осматривал помост, будто желая убедиться, что их никто не подслушает. -- Мне надо было бы остановить его...-- начал Джим. -- Подожди, подожди, лучше послушай! Как я уже сказал, я встретился с Брайеном, Герондой и Арагхом, но главное заключается в том, что я сразу увидел все в своем магическом хрустальном шаре. Я тотчас перенесся туда, где были сэр Брайен с Герондой и свитой, направлявшиеся на рождественскую елку к графу. Я рассказал им, что видел морского дьявола на пути в Маленконтри и что Ррнлф доберется туда быстрее всех, кроме меня, конечно, и до того, как нападающие смогут нанести замку какой-либо урон. Морской дьявол, по меньшей мере, хотя бы напугает разбойников. Они поймут, что замок принадлежит Джиму, а, кроме того, увидев, что дьявол направляется в замок, сообразят, что и Джим вот-вот вернется. Так вот, я сразу попросил Брайена и Геронду следовать за мной, поскольку вы с Энджи отправитесь к графу. Джим и Энджи уставились на Каролинуса. -- Мы не поедем,-- заявил Джим. -- Вам придется,-- мрачно изрек Каролинус,-- это настоятельная необходимость. -- Настоятельная...-- начал Джим, но заставил себя замолкнуть, чтобы не спрашивать, что общего имеет настоятельная необходимость с тем фактом, что им с Энджи придется провести двенадцать дней на совершенно диком празднестве, где смешаны набожность, турниры и опасное насилие, которое преподносится как здоровый спорт. Общественной необходимости, в которую Джим не верил и которая совсем не нравилась Энджи, здесь не было и в помине. -- Ответ остается прежний, "нет",-- повторил он. -- Джим,-- холодно произнес Каролинус,-- ты не хочешь выслушать меня? -- Почему же. Я слушаю. -- Срочное совещание,-- медленно начал Каролинус,-- на которое меня вызвали, было созвано потому, что многие маги нашего мира, имеющие значительный ранг, обнаружили все признаки того, что Темные Силы попытаются изменить Историю на особом христианском празднике, а именно на Рождестве у вашего эрла, на которое он вскоре соберет гостей. -- Но они же не смогут этого сделать? -- спросила Энджи.-- Ведь это христианский праздник. У Темных Сил нет такого могущества, чтобы вмешиваться в Историю во время христианских праздников. Даже если бы они попытались, оставим в стороне святой праздник, духовенство, которое прибудет туда, благословит все вокруг, и тогда Темные Силы не смогут даже приблизиться к этим местам. -- Все это так,-- согласился Каролинус,-- но это-то и делает положение весьма серьезным. Трудно вообразить, что смогут натворить Темные Силы в таких условиях. Однако имеющиеся доказательства слишком многочисленны и значительны, чтобы ими пренебречь. -- В чем заключаются эти доказательства? -- спросил Джим. -- Сегодня я не стану даже пытаться все это тебе объяснить. Если бы ты только знал, что происходит, к примеру, на краю света. Но входить в детали совершенно излишне. Прежде всего, ты еще недостаточно владеешь магией, чтобы уяснить важность того, о чем я веду речь. Для этого надо иметь ранг А, по меньшей мере. Однако все сказанное здесь Энджи -- истинная правда. В действительности не существует никакого прямого пути, который Темные Силы могли бы использовать, чтобы добиться успеха в таких обстоятельствах. Но они действуют так, будто могут добиться успеха, и это беспокоит нас больше всего. -- Но, если они не могут...-- начала Энджи. -- Мы не желаем допустить даже попытки,-- мрачно произнес Каролинус.-- Если они считают, что могут совершить нечто подобное, то у них, наверняка, разработан какой-то план и имеется способ использовать свое влияние. Но ни один маг нашего мира не может даже представить, как они будут действовать, Не думай, что все исходит от меня одного. Скажу больше, все собравшиеся, практически, единогласно проголосовали за ваш приезд на праздник, потому что вы, существа иного мира, можете заметить то, что мы пропустили. Если вы поедете, скажите об этом мне, и я тоже там буду. Они оба уставились на Каролинуса. -- Ты? -- переспросила Энджи. -- Я! А что в этом такого необыкновенного? Я старый друг епископа Бата и Уэльса, который тоже приглашен. Если возникнут какие-то трудности, вы сможете обратиться ко мне.-- Он неодобрительно оглядел их.-- Ну, Джим, разве я требую слишком многого? Джиму хотелось сказать, что просьба провести у графа двенадцать дней Рождества в таких обстоятельствах -- уже много. Это явно относилось к таким делам, что, даже реши Джим использовать магию этого мира для собственной пользы, у него вряд ли что-то получится и он не поможет ни себе, ни другим. У него слишком много причин не ехать к графу, хотя трудно объяснить это Каролинусу. К счастью, Энджи избавила его от дальнейших сомнений. -- Как сказал Джим,-- она с удовольствием бросила свои слова прямо в лицо Каролинусу,-- ответ остается прежним: нет! Казалось, Каролинус вырос на целый фут. Глаза его буквально метали молнии. -- Хорошо же! Тогда сами за себя отвечайте! Внезапно все трое оказались на краю света. Глава 3 Несомненно, это был край света. Указательных знаков, конечно, здесь никаких не имелось, и на скале поблизости надписей тоже не было, но просто невозможно было себе представить, что это какое-нибудь иное место. Край света напоминал шпору, выступавшую на большой высоте из склона горы. Гора, частью которой он, возможно, являлся, скрывалась в тумане, а видимый ее выступ достигал высоты пятнадцати-двадцати футов. Книзу шпора сужалась, переходя в острие, упиравшееся, кажется, в бесконечность, если только бесконечность могла существовать за плотной пеленой тумана, скрывавшего гору и мешавшего определить, что таится за острым краем шпоровидной скалы. В нише, которую образовала скала футах в двадцати от края шпоры, висело огромное гнездо, на вид сработанное из чего-то золотистого, похожего на крученый шелк. В гнезде дремал кто-то, смахивающий на павлина, но величиной со страуса. Однако это был не павлин. Прежде всего потому, что таких красивых павлинов в природе не бывает. Хвостовое оперение птицы включало весь спектр цветов и такое буйство оттенков, что у Джима голова пошла кругом. Птица дремала с довольной улыбкой в изгибе клюва, не дремали только громадные песочные часы возле ее гнезда. Они были выше Джима, но лишь очень тонкая струйка песка могла медленно одолеть крохотное отверстие между верхней и нижней частью. Часы состояли из двух гигантских стеклянных шаров, соединенных узким горлышком, и были заключены в изящный каркас из темного дерева. Песок, практически весь, находился в верхней половине часов, и только несколько песчинок успело проникнуть вниз, где было изображено счастливое лицо. Точнее, оно было изображено некогда как счастливое, но теперь являлось каким угодно, только не счастливым. Джим вынужден был взглянуть на него дважды -- только тогда он сообразил, что лицо перевернуто. И действительно, это было очень несчастное счастливое лицо, перевернутое вверх тормашками. -- Феникс! -- резко произнес Каролинус.-- Феникс и его тысячелетние песочные часы! Джим и Энджи уставились на гнездо и часы. -- Отчего же...-- начал Джим, но его прервали часы, на счастливом лице которых внезапно разверзся рот. -- Действительно, отчего же? -- пронзительно заверещали часы сердитым голосом,-- Ты это хотел спросить? Я ведь делаю свое дело? Я ведь терпелив? Я прождал целое тысячелетие, разве нет? Разве я просил сверхурочных? Разве я просил отдыха? У меня не было никаких неприятностей с сотворения мира, я имел дело с бесчисленными Фениксами, пока не явился этот. У него хватило наглости, смелости... Счастливое лицо начало брызгать слюной, и Каролинус поднял руку. -- Тише-тише,-- успокаивающе заговорил он,-- мы все понимаем. -- Что ж, я рад, что меня хоть кто-то понимает,-- сказали песочные часы, внезапно переходя на бас.-- Можете себе представить, Джим и Энджи... -- Откуда ты знаешь наши имена? -- спросила Энджи. -- Тихо, помолчи! -- нетерпеливо прервали ее часы. -- Тихо, помолчи! -- вторил им Каролинус. -- Но откуда ты знаешь? -- настаивала Энджи. -- Я знаю все! -- ответили часы, вновь переходя на фальцет.-- Как вам это нравится? Видите, он спит. А его время вышло! Просрочено уже девять дней тринадцать часов сорок шесть минут... а он все спит. Это не моя вина. Я разбудил его вовремя, как раз, когда истекло его тысячелетие. Кто мог вообразить, что Феникс с его пренебрежением к своим обязанностям, с его...-- Часы снова забрызгали слюной. -- Ну-ну,-- успокаивающе проговорил Каролинус. -- Но это невыносимо, маг, ты же знаешь,-- ответили Каролинусу часы. -- Здесь нет твоей вины,-- отозвался тот.-- Ты его будил. Он поднялся, и с этого момента ответственность легла на его плечи. -- А как же я? -- вскричали часы.-- Ведь я считаю уже вторую тысячу лет. Вы полагаете, что этот бездельник проспит еще тысячу лет, а мир будет его ждать? Это его вина, но мир-то смотрит в первую очередь на меня. Все смотрят на меня и думают: "Почему же он ничего не предпринял?" -- Нет, тебя не осудят. Расскажи обо всем Джиму и Энджи и ты сам увидишь, согласятся ли они с тем, что это твоя вина и что кто-нибудь сможет тебя обвинить. -- Возьмите это на заметку, ДжимиЭнджи,-- сказали часы вновь на басовом регистре, в порыве чувств выговорив оба имени слитно, отчего они прозвучали как имя одного человека.-- Я разбудил Феникса, а его не так-то просто разбудить. Он всегда был страшным соней. Я разбудил его, и он встал, слегка пошатываясь, поискал в гнезде, нашел кремень и сталь, попытался высечь огонь, но высек лишь крохотную искорку, недостаточную, чтобы вспыхнуло пламя и он смог, сверкая, взлететь к небесам, подобно горящей звезде, как ему и подобает, ведь он должен предвещать Земле начало нового тысячелетия. С этой минуты и до двадцать четвертого столетия, вы ведь это понимаете? Джим и Энджи согласно кивнули, -- Так вот, искра не занялась и, и... я не знаю, как это сказать,-- всхлипывая, продолжали часы,-- но он сразу зашвырнул куда-то кремень и железо, и я слышал, как он говорил: "О, к чертовой матери все это!" Потом он поплелся обратно в гнездо и тотчас опять заснул. Капельки влаги выступили на стекле там, где оно соединялось с каркасом, и покатились вверх по выпуклой стенке верхнего шара к узкой перемычке и вокруг нее. -- Вот, смотрите,-- фальцетом всхлипнули часы,-- даже мои слезы текут неправильно! -- Ну-ну,-- сказала Энджи. -- И они еще обвинят меня,-- хлюпали часы. -- Нет, не будут,-- хором проговорили Джим и Энджи. Слезы перестали течь вверх, и лицо на нижнем шаре песочных часов попыталось слабенько улыбнуться: -- Вы правда так думаете? -- Я уверена! -- заявила Энджи,-- Нельзя быть таким нечестным! -- Хуже всего то,-- проговорило лицо более спокойным и рассудительным тоном,-- что на Земле мне никто не помогает. Если бы кто-то потрудился устранить неприятности, которые люди создали для самих себя, Феникс проснулся бы снова, хочет он или нет, и уж тогда он не смог бы больше заснуть. По-вашему, это случится? -- Я уверена в этом,-- твердо сказала Энджи. -- Это меня успокаивает,-- сказали часы. Они уже улыбались, лицо на шаре стало по-настоящему счастливым.-- Я узнаю об этом сразу же, потому что тогда я вновь повернусь правильной стороной и песок, который уже просочился сквозь горлышко, вновь посыплется туда, куда положено. Ох, просто не могу дождаться! -- Полагаю,-- голос Каролинуса з