Оцените этот текст:


   -----------------------------------------------------------------------
   L.Dean James. Book of Stones (1993) ("Sorceror's Stone" #3).
   М., "Терра", 1997. Пер. - В.Гришечкин, О.Воронина.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 10 November 2000
   -----------------------------------------------------------------------

                                           Моим дочерям, Шеннон и Джессике




   Эовин Д'Ар, Великий посланник Ксенары, сидел  у  костра  сгорбившись  и
глубоко засунув в рукава одежды огрубевшие  руки  с  узловатыми  пальцами.
Мерзлый ночной воздух растревожил его ревматизм и вызвал боль в  суставах,
стоящая у его ног чашка с чаем из ивовой коры приносила  мало  облегчения.
Теперь холод поселился в самой глубине его тела, и, казалось, самое жаркое
пламя не могло его согреть. У старости есть недостаток:  она  разрушает  и
ум, и тело.
   - Сэр, еще чаю?
   Д'Ар поглядел на услужливое лицо молодого ксенарского солдата.
   - Нет, спасибо, мне хватит.
   - Может быть, еще что-нибудь...
   - Нет, нет, все в порядке. - Эовин отослал  юношу  и  следил,  как  тот
возвращается к своим товарищам у одного из лагерных  костров,  разведенных
около кибиток.
   Сидри, сорок лет служивший ему верой и правдой, умер прошлым  летом,  и
Эовин, утомленный годами и опечаленный потерей, так  и  не  нашел  никого,
достойного занять его место.  Небольшой  отряд  солдат  заботился  о  нем,
насколько это было  в  их  силах,  испытывая  благоговейный  трепет  перед
персоной Великого посланника. Они раздражали его.  Эовин  терпеть  не  мог
общества военных. Они редко думали и говорили о чем-нибудь, кроме  оружия,
лошадей или игры в кости.
   - О Сидри, - пробормотал Эовин, задумчиво глядя в огонь, - как  мне  не
хватает наших с тобой философских споров; они, по крайней мере,  согревали
мою душу.
   Морозный сухой ветер ерошил его  мягкие  седые  волосы.  Дым  раздражал
глаза и горло, и Эовин поднял голову.  Осколок  луны,  повисший  в  густой
паутине звезд, сверкал высоко над ним. Как великолепна весенняя  ночь!  За
время своей долгой службы Ксенарскому дворцу Великий Посланник побывал  во
многих странах и видел много чудесного, но ничто  не  могло  сравниться  с
этим пустынным небом, простиравшимся на восток до далекого горизонта.
   Серые горы возвышались прямо за его спиной, в свете  звезд  были  видны
лишь их темные силуэты. Высокие горные хребты задерживали облака,  несущие
сладостный дождь с Западного моря,  похищая  у  лесов  и  долин  Виннамира
драгоценную влагу и не оставляя ничего этой сухой, жаждущей земле.
   О, какой прекрасной и свободной страной был Виннамир  в  кольце  гор  и
скалистых берегов! Ксенара давно жаждала заполучить  богатства  крохотного
королевства, и если бы горы и скалы не  охраняли  Виннамир  от  вторжения,
гигантская империя поглотила бы  его  много  веков  назад.  Кровавые  годы
противостояния всякий раз сменялись временами  неспокойного  мира.  Сейчас
мир был окончательно установлен. Эовин  снова  уставился  в  огонь,  кусая
тонкие губы.
   Семь лет назад в очередной войне  победил  Виннамир,  хотя  обе  страны
жестоко  пострадали.  В  разгар  отчаянной  битвы   за   морской   пролив,
разделяющий  две  враждующие  страны,   Гэйлон   Рейссон,   король-чародей
Виннамира, совершил нечто ужасное.  Он  поднял  проклятый  волшебный  меч.
Убийцу Королей, и перебил больше полумиллиона человек - не только огромную
армию Ксенары, но и всех жителей Занкоса, столицы. Ксенары.
   При воспоминании об  этом  злодействе  у  Великого  посланника  сжалось
сердце. После  своей  ужасной  победы  Гэйлон  Рейссон  вернулся  домой  с
немногочисленным отрядом, уцелевшим в битве, и с тех пор о  нем  мало  что
было слышно. Люди Ксенары ждали в постоянном страхе, что  месть  Виннамира
опять обрушится на них. Но этого не случилось. В  конце  концов  некоторые
осмелились поверить, что зловещий меч Орима уничтожен.
   Какова бы ни была правда,  оставалось  фактом,  что  Рыжий  Король  был
убийцей, жестоким и хладнокровным, и Эовин сейчас был вынужден отправиться
ко двору этого человека в надежде спасти свое королевство. Ему было стыдно
при мысли, что придется просить о милости, но после разрушения  Занкоса  и
гибели королевского дома Геррика род  короля  Роффо  почти  прервался.  Из
прямых наследников оставалась только дочь короля, Джессмин,  которая  была
женой Гэйлона и королевой Виннамира.
   На трон Ксенары претендовали многочисленные  побочные  отпрыски.  Южное
королевство выдержало войну только благодаря  своим  огромным  размерам  и
близости к Внутреннему морю. Нация зажиточных купцов  и  торговцев  выжила
благодаря широким торговым связям,  и  сейчас  торговля  продолжалась.  Но
теперь остатки купеческих семей жестоко соперничали  друг  с  другом  и  с
аристократией  за  влияние  на  трон  и  парламент.  В  конце  концов  все
претенденты на корону были уничтожены.
   Но ситуация ухудшалась  с  каждым  днем,  и  Эовин,  восьмидесятилетний
старик, давно отошедший от дел, считал  себя  обязанным  отдать  последний
долг погибшему королю. Любой ценой он должен был убедить Джессмин Д'Геррик
вернуться в страну, где она родилась, и занять трон  Ксенары.  Только  она
могла примирить враждующие группировки, - но отпустит  ли  Гэйлон  Рейссон
свою  жену?  В  брачном  контракте  были  определенные  пункты,   дававшие
посланнику кое-какие надежды.
   Давным-давно Эовин видел молодую дочь  Роффо  во  время  переговоров  с
узурпатором Виннамира Люсьеном Д'Салэнгом. Тогда принцесса,  обрученная  с
королем Люсьеном, казалась болезненной и вялой, совсем не похожей на главу
государства. Более четырех веков в Ксенаре не било правящей королевы, и  в
последний  раз  такое  правление  принесло  несчастья.  Но  это  не  имело
значения. Если Джессмин или ее ребенок окажутся умственно или эмоционально
неполноценными, Эовин окружит их  мудрыми  советниками.  Дом  Геррика,  на
котором держалась Ксенара, не должен погибнуть.
   Эовин взглянул поверх костра, привлеченный звуками  приятного  женского
смеха, доносившимися из ближайшей кибитки.  Вдоль  деревянной  перегородки
скользнула высокая тень, тяжелая шелковая занавесь приподнялась,  выпустив
наружу луч света.
   - Эй, там! - сердито крикнул посланник. - Убирайся отсюда!
   Занавесь упала, и он услышал торопливые шаги,  удаляющиеся  в  темноту,
туда, где паслись кони. Нельзя доверять этим  проклятым  солдатам,  но,  с
другой стороны, искушение было велико. Кроме  прочих  подарков  -  богатых
одежд, специй, изысканных яств, - посланник вез ко  двору  Виннамира  трех
молодых знатных женщин из ксенарского города Катай.  Эовин  надеялся,  что
грация и придворные манеры этих фрейлин напомнят королеве  Джессмин  о  ее
ксенарском наследстве и обязанностях перед погибшим отцом, королем Роффо.
   Снова раздался смех, и дверь кибитки  распахнулась.  Девятнадцатилетняя
Сандаал Д'Лелан, младшая из трех дам, переступила через  высокий  порог  и
осторожно ступила на землю. Ее тяжелый  плащ  зацепился  за  угол,  и  она
потянула его, чтобы высвободиться.  Эовин  с  любопытством  наблюдал,  как
девушка молча ищет место возле огня.  Ее  тонкая  рука  держала  небольшую
круглобокую мандолину из позолоченного эбенового дерева.
   - Поздновато для музыки, миледи, - произнес посланник. - И холодновато.
   -  Мне  надоела  пустопорожняя  болтовня,  -  резко  ответила  Сандаал,
поглаживая длинными пальцами блестящее черное дерево мандолины.
   Ее распущенные волосы цвета  вороньего  крыла  спадали  ниже  талии,  а
темные глаза таинственно светились в пламени костра. Женщины  вообще  были
загадкой для Великого посланника, но Сандаал  Д'Лелан  он  совсем  не  мог
понять. Она была тревожно-красива, высока, но тонка в кости, почти хрупка,
и  все  же  в  ней  чувствовалась  невероятная  для  ее  возраста  сила  и
смышленость. Когда-нибудь выйдет замуж за какого-нибудь богатого дворянина
и станет важной персоной. Но сейчас она была всего лишь знатной обнищавшей
аристократкой,  потерявшей  всю  семью  и  наследство,  когда  Занкос  был
разорен.
   Сначала Эовин считал  ее  неподходящей  для  роли  фрейлины:  она  была
чересчур  откровенной,  даже  до  враждебности,  -  но  все  же  в  чем-то
привлекательной. Позже, после многочисленных бесед со вкрадчивой дамой  из
Катая, посланник с радостью остановил на ней свой выбор. По крайней  мере,
она скрашивала долгое путешествие.
   Сандаал начала играть, устремив взгляд внутрь себя. Струны были сделаны
не из сухожилий, а из стали, и каждый  раз,  когда  она  ударяла  по  ним,
сильная и чистая нота вылетала и растворялась в  ночи.  Ее  мягкий  голос,
плывущий за скорбной мелодией, был столь же прекрасен:

   По доброму приказу короля
   Навек с любовью распростился я,
   И ждет меня далекая земля.
   По доброму приказу короля
   Пришлось с родными распрощаться мне,
   Чтоб умереть в неведомой войне.

   Когда зазвучала  печальная  баллада.  Великий  посланник  снова  поднял
взгляд к звездам. Музыка Сандаал всегда заставляла его сердце сжиматься от
боли. Ее подруги, Катина и Роза Д'Ял, пели о  своих  девических  мечтах  и
надеждах на верную любовь и замужество, но песни  леди  Д'Лелан  неизменно
говорили об утратах и отчаянии.
   Даже шумные игроки в  кости  возле  соседнего  костра  приумолкли.  Все
солдаты прислушивались к словам старинного припева:

   В дальние страны я уезжаю,
   Я уезжаю, любовь моя.
   Я уезжаю и покидаю
   Все, что любил в этой жизни я.

   Отзвенела  последняя  нога,   и   наступила   долгая   тишина,   только
потрескивали костры.
   Вдруг из темноты раздался мужской голос:
   - Сыграй-ка нам что-нибудь веселенькое, красотка!
   Для солдата было верхом дерзости обращаться к даме в таком тоне.  Эовин
встретился глазами с Сандаал и слегка кивнул. Уголок ее рта дернулся,  она
вскинула голову, что предвещало злую  выходку.  Раздался  первый  мажорный
аккорд.
   На второй разухабистой строчке солдаты уже валились  от  смеха.  Старик
плотнее завернулся в плащ и  поежился.  В  словах  песни  не  было  ничего
откровенного,  но  зато  было  столько  двусмысленностей  и   непристойных
намеков, что Великий посланник, старый завсегдатай кабаков,  почувствовал,
что краснеет. Из дверей кибитки выглянули два  девичьих  личика  с  широко
раскрытыми от возмущения и неожиданности глазами.
   Песня закончилась  под  одобрительные  выкрики  солдат,  но,  когда  ее
попросили спеть еще песенку, Эовин проворчал:
   - Достаточно. - Он наклонился к Сандаал: - Я надеялся, что привезу к ее
величеству высокородную леди... а не девку из таверны.
   - Вот как?! - Девушка встала, расправив складки  длинной  юбки,  черные
волосы струились по ее плечам. - Не бойтесь, милорд. Я не разочарую вас.





   Комната в северо-западном крыле замка Госни была тесная и темная,  окна
в ней предназначались  скорее  для  лучников,  чем  для  счетовода.  Дэвин
Дэринсон, молодой герцог Госнийский, прищурившись, вглядывался  в  списки,
лежавшие на столе, и старался не обращать  внимания  на  ребенка,  который
носился кругами вокруг него. Это было непосильной задачей. Мерцающее пламя
свечи в конце концов погасло.
   - Милорд, прошу вас!.. - раздраженно произнес герцог.
   Тейн остановился, запыхавшись.
   - Мне надоело! Я хочу идти гулять. Сейчас же! - Хотя  приказ  был,  вне
сомнения, королевский,  шестилетнего  мальчишку  в  потрепанной  одежде  и
рваных ботинках вряд ли можно было  принять  за  наследника  виннамирского
трона. Но и платье Дэви было не лучше, так  что  он  тоже  не  походил  на
герцога.
   - Я пообещал королю выполнить эти расчеты.
   - Ты бы лучше нанял чиновника, - заявил мальчик.
   Дэви проворчал:
   - Я не могу себе этого позволить.
   Так же как и многого другого... Это были тяжелые времена для  лордов  и
простолюдинов в стране, которая и так была достаточно бедна.  Семь  долгих
лет Виннамир страдал от последствий войны, от голода и  лишений.  Но  этот
год мог стать переломным - если погода будет хорошей. Дети, чьи отцы  ушли
на битву и никогда не вернулись,  наконец  достигли  зрелости.  Эта  весна
обещала богатый урожай и много молодых, сильных рук, чтобы убрать его.  Но
ничто не могло заменить утерянные знания и мастерство погибших фермеров  и
ремесленников, которые передали бы своим сыновьям отцы, возвратись  они  с
войны.
   - Опять дождь собирается! -  воскликнул  Тейн,  нарушив  ход  невеселых
раздумий герцога, и тот поднял голову. Мальчик  перегнулся  через  толстый
скошенный подоконник.  В  мрачном  замке  Госни  никогда  не  пользовались
стеклами, хотя некогда в оконные  проемы  вставляли  промасленную  бумагу.
Крошечные ломкие обрывки до сих пор цеплялись за раму.
   - Отойдите от окна, милорд, - предупредил  Дэви.  Оконные  проемы  были
узкие, но не настолько, чтобы маленький принц не мог выпасть  и  разбиться
насмерть.  Тейн,  более  рассудительный,  чем  обычно,  с  громким  стуком
спрыгнул обратно на деревянный пол. Из дырки в его левом  ботинке  выбился
кончик носка, и мальчик наклонился, чтобы затолкать его обратно. Затем его
ярко-голубые  глаза  забегали  по  скучной  тесной  комнатке   в   поисках
чего-нибудь занимательного. Не в первый раз Дэви пожалел, что взял ребенка
с собой, - но отказать мальчику было почти так же невозможно, как пытаться
не замечать  его.  Энергичный,  напористый  и  умный  не  по  годам  принц
Виннамира был почти на голову выше любого своего сверстника.  Он  пошел  в
дедушку по отцовской линии - такие же медно-рыжие волосы и глубокие  синие
глаза; а худощавость и длинные конечности  обещали,  что  когда-нибудь  он
вырастет таким же великаном. От  своей  матери,  королевы  Джессмин,  Тейн
унаследовал более утонченные черты - полногубое личико херувима, статность
и несомненную красоту. От матери  же  ему  достались  сообразительность  и
острый   ум,   а   также   добродушный   характер,   несмотря    на    его
раздражительность.
   По правде говоря, Дэви был доволен обществом ребенка,  хотя  они  и  не
всегда ладили. Молодой герцог, сам едва  вышедший  из  детского  возраста,
понимал Тейна лучше  всех  прочих,  не  исключая  родителей  мальчика.  По
традиции Госни всегда были правой рукой Рыжих Королей, служа  им  верой  и
правдой. В течение тысячелетий между  двумя  семействами  сложилась  почти
мистическая связь, и к королевскому сыну Дэви был привязан так же  прочно,
как к его отцу.
   - Кто-то едет! - Принц встал на цыпочки, чтобы выглянуть в другое окно.
   - Кто? - спросил Дэви без особого интереса.
   Мальчик шумно вздохнул.
   - Гости! - радостно воскликнул он. - К нам едут гости!
   Прежде чем  герцог  успел  что-либо  сообразить,  мальчик  пронесся  по
комнате и выскочил на лестницу.
   - Осторожнее! - крикнул Дэви ему вслед. Узкие каменные  ступеньки  были
крутые и скользкие. Гости... За две недели их беспокоили  всего  несколько
раз, да и то всего лишь местные жители, отважившиеся разузнать  что-нибудь
о  политике  новоприбывшего  молодого  помещика.  Герцог  отложил  бумаги,
подошел к тому же окну и посмотрел на холодный пасмурный день.
   И вправду гости. Странная процессия двигалась с  севера  через  верхнюю
долину, огибая недавно засеянные поля. Десять... нет, двенадцать человек в
белых шляпах и темной одежде неслись галопом  на  белых  лошадях.  У  Дэви
зародилось мрачное предчувствие. Не белые шляпы были на головах всадников,
а сами волосы их были цвета снега. Это были  люди  из  Ласонии,  северного
соседа Виннамира. Две страны не обменялись  ни  единым  словом  со  времен
ксенарской  войны,  когда  Сорек,  король  Ласонии,  отказал  предоставить
убежище королеве Джессмин и ребенку, которого она носила.
   - Фитцуол! - крикнул герцог, выглянув из окна  в  маленький  дворик.  -
Фитцуол!
   Через минуту явился сержант. Его  узкое  лицо  было  перекошено,  глаза
что-то искали на башенной стене.
   - Да, милорд.
   - Подготовь охрану! К замку приближаются незнакомцы.
   Фитцуол казался слегка смущенным. Незнакомцы в  этих  мирных  краях  не
были поводом для тревоги, но он отправился позвать троих стражников. В  их
обязанности, помимо прочего, входило защищать принца. Дэви  тоже  поспешил
вниз, топая по лестнице изрядно поношенными ботинками.
   Когда герцог спустился, вся его небольшая охрана,  включая  Тейна,  уже
собралась во дворе.
   - Идите в свою комнату, милорд, - сказал он мальчику, а потом  добавил:
-  Пожалуйста,  -  потому  что  увидел,  как  глаза   принца   засветились
упрямством.
   - Не хочу!
   - Ваше высочество, король, ваш отец, поручил  мне  заботиться  о  вашей
безопасности. Как только я буду уверен в добрых намерениях  наших  гостей,
вы сможете вернуться.
   Сначала Тейн хотел было возразить, но потом тяжело вздохнул:
   -  Ну,  ладно.  Но  если  я  пропущу  что-нибудь  интересное,  я  очень
рассержусь.
   Дэви увидел, как Фитцуол  отвернулся,  чтобы  спрятать  улыбку.  Старый
сержант был оружейником  Тейна  и  особенно  любил  старшего  сына  Рыжего
Короля. Дэви не улыбнулся. Он слышал грохот лошадиных копыт в отдалении, и
это тревожило его. Один из стражников проводил принца  и  вернулся,  чтобы
занять место среди немногочисленных защитников замка  Госни.  Топот  копыт
становился все громче и ближе,  и  герцог  подошел  к  тяжелым  деревянным
воротам в стене дворика. Теперь он мог их разглядеть.
   Беловолосые  всадники  Ласонии  на  небольших  белых  лошадях  миновали
соседнюю дубовую рощу. Начал опускаться легкий туман, когда они  подъехали
ко внешнему двору. У  каждого  всадника  был  меч,  но  оружие  оставалось
спрятанным в ножны. Только двое знаменосцев держали в  руках  шесты.  Дэви
обнаружил, что с большим интересом разглядывает  предводителя,  одетого  в
просторную накидку  из  мягкого  белого  меха.  Это  был  крепкий  пожилой
человек, даже старик, с длинной белой бородой  до  пояса.  Длинные  волосы
перехватывал сверкающий золотой обруч. Должно быть,  это  был  сам  Сорек,
король Ласонии.
   -  Ваше  величество,  -  произнес  Дэви,  широко  распахнул  ворота   и
поклонился.
   - А вы новый герцог Госни - Дэвин, сын Дэрина, - ответил король хриплым
старческим голосом, сделав знак своим всадникам.
   Двое из его свиты торопливо спешились и подошли, чтобы  помочь  старому
королю сойти с коня. На головах у них были серебряные обручи - видимо, это
были  принцы.  Дэви  проклинал  себя  за   невнимательность   в   изучении
ласонийского королевского дома.
   - Не хотите ли отдохнуть с дороги, ваше величество?  -  спросил  он.  -
Позвольте предложить вам комнаты, хотя боюсь, что у нас недостаточно слуг,
так как замок долго пустовал.
   - Мы с удовольствием примем ваши любезные предложения, молодой человек.
Мы долго путешествовали, а из меня уже не тот всадник, что когда-то. -  Он
потер себя пониже спины и рассмеялся.
   Дэви вежливо улыбнулся:
   - Моя стража присмотрит за вашими людьми и лошадьми. Если вы последуете
за мной, я подышу комнаты для вас и ваших сыновей.
   Ласония и Виннамир соседствовали на протяжении многих столетий,  у  них
был общий язык, различавшийся только акцентом, но  тем  не  менее  тревоги
Дэви не исчезали. Это  не  было  страхом  за  маленького  принца  -  гости
выказали  только  добрые  намерения,  -  но  глубинным  беспокойством,  не
отпускавшим герцога. Он вел царственных особ по замшелым камням  замкового
двора, блестящим в тумане, который уже начинал переходить в дождь.  Внутри
замок был темный, пыльный и очень холодный, даже в  большом  зале,  где  в
огромном очаге бушевал  огонь.  Зал  был  ошеломляющих  размеров  и  почти
пустой, если не считать деревянного стола и нескольких  шатких  стульев  и
скамеек. Дэви провел Сорека и его сыновей к длинным скамьям у очага, чтобы
они могли высушить промокшую одежду и согреться. Герцог сам взял их  плащи
и повесил на вешалку поближе к очагу.  Затем,  извинившись,  он  пошел  на
кухню распорядиться насчет подогретого вина и ужина для гостей.
   Даже в сравнении с нескладным Каслкипом на юге замок Госни был большой,
неуклюжей, уродливой  постройкой.  Давным-давно,  во  времена  бесконечных
междоусобиц среди древних племен Виннамира,  это  была  простая  крепость.
Позже ее достроили, и она стала жилищем жестоких Черных  Королей-чародеев,
которые правили страной до тех пор,  пока  их  не  погубило  вырождение  и
наследственное безумие. Третий Рыжий Король отдал замок и все  прилегающие
земли герцогам Госни около восьмисот лет  назад  в  награду  за  долгую  и
верную службу Виннамиру. К сожалению, за долгие века ни одно новшество  не
освежило мрачную атмосферу замка. Многие из местных крестьян  верили,  что
тысячи каменных покоев до сих пор несут на себе следы злобного  колдовства
Черных Королей. То и дело возникали слухи о  явлениях  призраков,  правда,
слухи были из недостоверных источников. Дэви, унаследовавший кровь  Черных
Королей от своей бабки по отцу, ничего не чувствовал, кроме едва уловимого
аромата магии. Преступления, совершенные здесь, поглотило  время,  а  злые
чары иссякли за долгие годы, так как в замке теперь жили практичные Госни,
далекие от суеверий.
   - Милорд Тейн, принц и наследник трона  Виннамира,  -  произнес  герцог
официальную формулу.  -  Позвольте  мне  представить  вам  Сорека,  короля
Ласонии, и его сыновей, принца...
   - Кельвина, - закончил младший  сын,  улыбаясь,  вставая  и  протягивая
мальчику руку. - А это мой брат и наследник трона Ласонии Бэнэк.
   Бэнэк тоже встал и снисходительно пожал руку  Тейна.  Это  был  мужчина
средних лет, но в движениях и приятном безбородом лице  его  чувствовалась
молодость.  Принц  Тейн  достаточно  помнил  о  правилах  приличия,  чтобы
поклониться Сореку.
   - Ну, ну, - проговорил старый король, поглаживая бороду так, что  капли
дождевой воды падали прямо на его зеленую тунику. - Когда-нибудь  из  него
выйдет настоящий Рыжий Король Виннамира.
   Бессознательно Тейн прикоснулся к своим медным волосам:
   - У моего отца рыжая борода.
   - Я слышал об этом. А у твоего деда Рейса волосы были такие  же  яркие,
как у тебя. Мы долго были хорошими друзьями, но встретиться с твоим  отцом
мне не посчастливилось. В моем возрасте поездка в  Каслкип  была  бы  выше
моих сил. - Сорек взглянул на Дэви: - Кстати, я много  лет  ожидал,  когда
Госни вернутся домой.
   - Сколько же вам лет? - спросил любопытный Тейн.
   Герцог покраснел, но Сорек горделиво произнес:
   - Если будет на то воля богов, этой весной я отпраздную свой сто третий
день рождения.
   У принца Виннамира отвисла челюсть:
   - И вы проделали весь этот путь верхом?
   - Почти тридцать лиг. Так далеко я не забирался уже очень, очень давно.
   Тейн подошел ближе на шаг:
   - А правда, что вы живете в ледяном дворце?
   - О, да, - рассмеялся Бэнэк. - Но только зимой.
   - А как вы не замерзаете?
   - О, у нас есть очаги, такие же как этот, и  мы  не  замерзаем:  мокро,
зато тепло.
   Молодой принц взглянул на Дэви, не понимая, правда это  или  шутка,  но
тут Кельвин сжалился над ним.
   - Очаги, естественно, каменные. И ты бы  удивился,  узнав,  как  хорошо
толстый слой льда изолирует помещения. У нас не менее удобно, чем в  любом
другом старом каменном замке,  продуваемом  сквозняками.  Приезжай  к  нам
зимой как-нибудь и сам все увидишь.
   - Но ведь летом он тает. Неужели вы каждый год строите заново?
   На этот раз ответил Сорек:
   - Нет, малыш. Ледяной дворец не тает на севере, где снег лежит  круглый
год. Каждую зиму мы только слегка подправляем его.
   Из прохода, ведущего к кухням, с поклоном вышел Фитцуол:
   - Милорды, комнаты  готовы,  и  ваш  багаж  принесли  туда.  Наш  повар
говорит, что у вас есть время  отдохнуть  перед  обедом,  если  вам  будет
угодно.
   - В  самом  деле!  -  воскликнул  Сорек  и  хлопнул  себя  по  влажному
дымящемуся колену. - Не мешает немного  вздремнуть.  -  Он  поймал  взгляд
Дэви. - Но сперва я хотел бы поговорить с вами  наедине  в  моей  комнате,
милорд.
   Беспокойство Дэви внезапно усилилось, но он поклонился:
   - Фитцуол, позаботьтесь о принце Тейне, пока меня не будет.
   - Но я тоже хочу с вами! - возмущенно сказал Тейн.
   Король Ласонии наклонился к нему:
   - Мы побеседуем за ужином, мой молодой лорд, но сейчас...  -  Он  снова
взглянул на герцога Госни: - Некогда я дал Идонне, бабушке  герцога,  одно
обещание, которое я должен выполнить, поговорив с ним  наедине.  Это  дело
чести, ваше высочество.
   Принцы Ласонии  коротко  переглянулись,  и  Тейн  вздернул  подбородок,
властно, но с удовлетворением.
   - Вопросы чести прежде всего, - согласился он.  -  Пойдем,  Фитцуол.  Я
хочу посмотреть на лошадей Ласонии.
   Сержант поклонился:
   - Конечно, милорд. - Затем он поклонился Дэви: - Господин, покои короля
Сорека рядом с вашими, в северном крыле, а комнаты принцев прямо напротив.
   - Славный парень, - произнес Кельвин. - Напоминает мне  моего  старшего
сына Яника, когда он был в этом возрасте. Я сходил с ума от его выходок. -
Он усмехнулся: - А потом становится еще хуже, герцог: Поверьте мне.
   Дэви поморщился, проводя гостей в северный выход:
   - Я не сомневаюсь. Они с младшим братом Робином - как день  и  ночь.  У
того куда более мягкий характер, хотя и он порой выходит из себя.
   - Наверно, потому, что он родился вторым. Люди с мягким  характером,  -
заметил Бэнэк, - редко бывают хорошими королями.
   Герцог не нашелся, что на это ответить.
   Он показал королю Сореку комнату, находившуюся как раз под той, где они
сидели с принцем Тейном. Эти покои едва ли подходили для  короля,  но  его
величество, казалось, был  доволен.  Комнаты  принцев  Ласонии  по  другую
сторону коридора мало чем отличались от комнаты их отца,  разве  что  были
поменьше размером. Они тоже вежливо  поблагодарили  герцога  за  оказанную
любезность. Их личные слуги пришли помочь им разместиться, а Дэви  тут  же
вернулся в покои Сорека, ощущая странную дрожь в коленях.
   - Входи, входи, - ответил на его стук старый король.
   Он уже сбросил промокшую  одежду  и  начал  натягивать  сухие  штаны  и
рубашку, достав их из дорожного сундука, и Дэви краем глаза успел заметить
на удивление мускулистые и сильные ноги старика. В  камине  весело  трещал
огонь, но комната еще оставалась холодной.  Король  указал  на  деревянный
стул перед камином, и Дэви присел.
   - Разве у вас нет слуги,  как  у  ваших  сыновей?  -  смущенно  спросил
герцог.
   - Конечно, есть, но он придет попозже - когда мы  поговорим.  -  Король
тоже уселся на стул  и  тяжело  вздохнул,  придвинув  носки  своих  туфель
поближе к огню. - Не нальешь нам еще вина?  -  Боюсь,  я  не  скоро  смогу
сдвинуться с места.
   Чаши и кувшин с вином стояли совсем  рядом  с  огнем.  Дэви  налил  две
полных чаши, и в холодном воздухе  запахло  гвоздикой  и  корицей.  Старый
усталый король отпил большой глоток и обратил голубые глаза на герцога.
   - Около тридцати лет тому назад, - произнес старик, - твоя бабка Идонна
предприняла опасное путешествие на север, в Галвей, мою летнюю резиденцию.
Для  нее  это  было  нелегко,  она  уже  сильно  болела  к  тому   времени
изнурительной болезнью. Целители Виннамира ничем не могли помочь  ей,  так
же как и целители Ласонии. - Сорек уставился в свою чашу. - Ее  муж  Эмил,
герцог Госни, остался при  дворе  Виннамира,  а  его  старшие  сыновья  от
первого брака сопровождали Рыжего Короля в походе на  юг...  в  ксенарской
войне. Только твой отец, Дэрин, оставался при дворе, так как  был  слишком
молод для похода. Эта часть семейной истории тебе, должно быть,  известна.
Но кое-какие вещи ты знать не можешь, так как не осталось никого, кто  мог
бы о них рассказать. -  Король  поднял  глаза  и  посмотрел  отсутствующим
взглядом,  слабо  улыбаясь.  -  Ах,  Идонна...  Твоя  бабушка  была  самой
прекрасной из всех женщин, которых мне  доводилось  видеть,  -  маленькая,
изящная, с пышными иссиня-черными волосами до  колен.  Она  отправилась  в
Ласонию вовсе не за исцелением. Она приехала взять с меня обещание. Я  дал
ей клятву, но по воле судьбы исполняю свой обет перед внуком, а  не  перед
сыном.
   У Дэви прошел мороз по коже, но не от холода. Сорек протянул  ему  чашу
за новой порцией горячего  вина,  ожидая,  не  задаст  ли  молодой  герцог
какой-нибудь вопрос. Но Дэви только молча наполнил чашу.
   - Посмотри, - наконец сказал Сорек. - В сундуке под гербом  ты  найдешь
металлическую коробочку, запертую и  довольно  тяжелую.  Достань  ее.  Она
твоя.
   Юноша медленно подошел к сундуку  и  еще  медленнее  приподнял  крышку.
Что-то лежало на самом дне,  прикрытое  аккуратно  сложенной  одеждой.  По
тусклому серому блеску металлической шкатулки Дэви понял, что она  сделана
из свинца, мягкого материала, исцарапанного и изъеденного  временем.  Дэви
наклонился, чтобы обхватить шкатулку, так как  ручек  у  нее  не  было,  и
напрягся, ощутив ее тяжесть. Это  был  прямоугольный  сундучок  шириной  в
ладонь и немногим больше в длину, но довольно глубокий. Дэви подтащил  его
к очагу и сел у ног Сорека.
   - Что это? - удивленно и испуганно спросил герцог.
   Старый король покачал головой:
   - Леди не говорила этого, а я никогда не спрашивал. Тайна умерла вместе
с ней. - Он вытащил из кошелька, подвешенного к поясу, маленький  железный
ключик. - Открой.
   - Прямо сейчас?
   - Нет, - Сорек снова покачал головой, его белая борода тоже  качнулась.
- Насчет этого Идонна предупреждала. Никто не должен  видеть  содержимого,
кроме... Дэрина... когда он достиг бы  настоящего  могущества  и  завладел
Колдовским Камнем. - Теперь король не отрываясь смотрел в огонь. -  Позже,
на смертном одре, она отдала ему Камень. Он был еще мальчиком,  не  старше
двенадцати  лет,  и  он  тяжело  переживал  ее  смерть.  Дэрин  был  очень
восприимчив  -  ученый  и  музыкант,  не  похожий  на  своих  единокровных
братьев-воинов, а отец обращался с ним сурово.
   Сорек отхлебнул еще вина.
   - Дэрин взял у матери Камень и  убежал.  Она  хотела,  чтобы  тот  стал
колдуном, и, должно  быть,  мальчик  испугался.  Видишь  ли,  тогда  магия
встречалась даже реже, чем сейчас. Люди все еще очень боялись  колдовства,
и, чтобы стать чародеем, Дэрин должен был найти учителя.
   - Сезран, - произнес Дэви с отвращением.
   - Именно он. Но конец истории ты должен знать лучше меня. Дэрин никогда
не владел своим Камнем по-настоящему и никогда не смог бы стать  настоящим
колдуном, но он помог стать чародеем Гэйлону Рейссону, королю Виннамира. Я
должен был отдать эту шкатулку Дэрину, но поскольку ты последний  из  рода
Госни, то шкатулка твоя.
   У молодого герцога заныло под ложечкой.
   - Я не колдун. У меня нет Камня. Что мне делать с этим?
   - Могу дать совет, - сказал Сорек. - Оставь шкатулку закрытой.  Видимо,
в ней скрыта великая сила - нечто, с чем мог бы справиться чародей  Дэрин,
но не ты. Спрячь эту  вещь  в  какое-нибудь  укромное  темное  местечко  и
никогда о ней не вспоминай! - Король перевел дыхание. -  Я  выполнил  свой
долг как сумел. Клятву я сдержал, и наконец-то могу уйти на  покой.  Бэнэк
уже давно ждет свою корону.
   - Милорд! - встревоженно воскликнул Дэви. - Вы нездоровы?
   Сорек улыбнулся:
   - Нет. Всего лишь стар.  Не  волнуйся.  Сначала  я  доберусь  до  дома.
Думаешь, я боюсь смерти? Вовсе нет. Я прожил так долго  только  для  того,
чтобы получше выполнить обещание, данное  твоей  бабушке.  Теперь  забирай
свое сокровище и дай мне вздремнуть перед ужином.
   Дэви встал, не без усилия поднял шкатулку и направился к двери.
   - Ты отличный парень, Дэвин, -  сказал  король  ему  вслед.  -  У  тебя
бабушкины скулы и подбородок, ее полные губы и ее острый  ум.  Станешь  ты
чародеем или нет, ты будешь молодцом, мой юный герцог Госни. И  ничего  не
бойся!
   Дэви не ответил, сосредоточенно пытаясь отпереть дверную  задвижку,  не
уронив при этом сундук. Но он все  слышал  и  понимал,  что  не  чувствует
ничего,  кроме  страха  -  беспричинного  страха  пополам  с  беспричинной
надеждой. Дверь его спальни была  не  заперта,  и  Дэви  поставил  тяжелую
свинцовую шкатулку у своей кровати. Несмотря на то что комната была  чисто
прибрана, она выглядела не более гостеприимной, чем весь остальной  замок:
оборванные занавеси, потертые гобелены, расшатанная мебель.  Денег,  чтобы
обновить все это, у герцога не было.
   Узкие окна смотрели на восток, и утренний  свет,  несмотря  на  тяжелые
облака, ярко освещал спальню. В воздухе слышался сладкий  запах  весеннего
дождя. Дэви долго  смотрел  на  шкатулку  и  на  одеяло  перед  собой.  Он
чувствовал смутное сожаление, что не знал своей бабки и  по-настоящему  не
знал отца, но что толку было в сожалениях!
   Возможно, содержимое сундука  поможет  ему  понять  женщину,  пославшую
таинственную шкатулку через пространство и время. Но совет короля  Ласонии
все еще звучал у него в ушах. Сундук был предназначен для чародея  Дэрина.
Лучше отправиться в лес и закопать его в землю как можно глубже.  Но  нет,
не сейчас. Что может случиться, если сперва он заглянет  внутрь,  ведь  он
ничего не будет трогать. Теперь, когда Дэви остался наедине с  собой,  ему
легко удалось преодолеть недавнее беспокойство.
   Дэви осторожно сломал кинжалом печать, закрывавшую замок, вставил ключ,
повернул его и так  же  осторожно  поднял  крышку.  Под  первой  свинцовой
пластиной лежала еще одна, тонкая и плотно пригнанная,  и  молодой  герцог
обнаружил свернутую бумагу, хрупкую и пожелтевшую от времени.  Когда  Дэви
развернул страницу, она треснула под рукой.
   Письмо было написано витиеватым женским почерком.
   "Мой милый сын Дэрин, - начиналось оно. - Скоро я расстанусь с тобой  -
с твоей музыкой, поэзией и твоим смехом. Я молюсь за то,  чтобы  ты  обрел
покой и счастье. Я знаю, что взвалила  на  тебя  огромную  тяжесть,  но  я
должна была передать тебе Колдовской Камень твоего деда в надежде, что  ты
овладеешь его мощью. Когда ты только родился,  я  почувствовала  волшебную
силу, таящуюся в тебе. Теперь тебе пришло  время  овладеть  этой  силой  -
задача нелегкая, но я верю, что ты выполнишь ее ради меня".
   Пальцы Дэви стиснули бумагу, и край  ее  начал  крошиться.  Он  ослабил
хватку и продолжал читать:
   "Но когда ты вернешься в замок Госни,  тебя  будет  ожидать  еще  более
опасная задача. В  этой  шкатулке  ты  найдешь  Колдовской  Камень  Орима,
Черного Короля, который передавался в нашей  семье  по  материнской  линии
много сотен лет, всегда от женщины к женщине и всегда втайне:  кто  знает,
что могло бы случиться, попади этот  Камень  в  руки  мужчины,  способного
овладеть им и использовать".
   Сердце Дэви бешено заколотилось, отдаваясь в ушах,  когда  он  разобрал
изящный почерк:
   "В этом Камне дремлет злая магия Орима, ее воздействие поглощают  стены
этой свинцовой шкатулки, которую наш дорогой друг и союзник Сорек  передал
тебе. На пороге смерти я вижу дальше  и  яснее,  мой  милый.  У  меня  нет
дочерей, чтобы передать на хранение Камень Орима.  Власти  Черного  Короля
приходит конец. Но Колдовской Камень может быть разрушен только  чародеем,
и об этом я прошу тебя, сынок. Талисман Орима никогда не должен попасть  в
другие руки, так же как и его "Книга Камней". Да. Она тоже сохранилась.  В
подземельях замка Госни ты должен  разыскать  небольшое  хранилище,  самое
дальнее от входа. Найди десятую плиту от центра западной стены, и под  ней
ты увидишь еще одну свинцовую шкатулку, побольше  размером.  В  ней  лежит
Книга Черного Короля - это оригинал,  с  которого  сделаны  все  остальные
копии. Она тоже должна быть  уничтожена,  зла  в  ней  не  меньше,  чем  в
талисмане".
   Герцог Госни уронил листок на одеяло и сжал кулаки. Колдовство!  В  его
жилах текла кровь  Черных  Королей,  так  же  как  и  у  его  отца.  Когда
пятнадцатилетний Дэви впервые побывал в Каслкипе и впервые ощутил  великую
магию короля Гэйлона, ему захотелось стать чародеем  самому.  Сила  в  нем
была, в этом он не сомневался, но без  Колдовского  Камня  он  не  мог  ее
использовать, а  Камни  были  редкостью.  Месяц  за  месяцем  юный  герцог
проводил все свободное время на берегах  Великой  реки  около  Каслкипа  в
надежде разыскать такой же Камень, как у короля  Гэйлона.  Дэви  надеялся,
что один маленький серый камешек среди  всех  прочих  окажется  особенным.
После долгих и бесплодных поисков он наконец сдался, почти утратив надежду
стать чародеем. Но теперь эта надежда  вспыхнула  с  удесятеренной  силой,
несмотря на ужасные бабушкины предостережения.
   Юноша снова сосредоточился на письме.
   "Знай, мой милый сын, что мне тяжело покидать тебя и что моя  любовь  к
тебе не умрет с моим телом. Прошу тебя, Дэрин, будь добр  к  своему  отцу.
Любовь Эмила кажется тебе суровой и  жестокой,  но  это  потому,  что  она
чересчур сильна. Уничтожь Камень Орима  и  Книгу.  Не  поддайся  искушению
сохранить их. Ты сделаешь это, если  любишь  меня.  Такова  моя  последняя
воля".
   Последние абзацы и подпись были написаны нетвердой рукой, так как  силы
покидали женщину, и Дэви обнаружил, что плачет - об утрате своего отца,  о
своей собственной утрате. Внезапно  волнение  и  страх  вернулись  к  нему
вместе с чувством вины.  Последняя  воля  Идонны  должна  быть  исполнена.
Камень и Книгу надо передать Гэйлону Рейссону для уничтожения.  Король  на
себе  испытал  опасность  магии  Орима,  таящейся  в  заколдованном   мече
Кингслэйере.  Даже  Дэви,  не  владеющий  Камнем,  однажды   ощутил   силу
безжалостного клинка - во время битвы с ксенарскими  войсками  за  морской
пролив.
   Он осторожно положил письмо на одеяло, его внимание  теперь  приковывал
сундук. Какая сила воли потребовалась бы ему,  чтобы  преодолеть  соблазн!
Ведь он не мог забыть, как его рука сжимала рукоять  Кингслэйера,  не  мог
забыть неистовую силу, пронизавшую его тело. Меч был уничтожен, но  теперь
перед ним лежало исполнение всех его грез. Опасные мысли,  опасные  мечты.
Герцог медленно поднял вторую крышку сундука.
   В тусклом утреннем свете ослепительно блеснула массивная золотая  цепь.
Затаив дыхание, Дэви погрузил пальцы в драгоценные звенья и приподнял  их.
Перед его глазами раскачивался Колдовской Камень Орима, серый,  яйцевидной
формы, почти в два раза больший,  чем  Камень  в  кольце  короля  Гэйлона.
Золотая оправа стискивала Камень, как когти хищной птицы.
   Дэви ничего не ощутил. После предостережений Идонны ему  казалось,  что
злая магия Орима, сотни лет ожидавшая освобождения, засияет так мощно, что
даже герцог со своим слабым магическим чутьем  сможет  уловить  ее.  Но  в
талисмане не было ничего опасного, только сильный соблазн взять  Камень  в
руки и стать его хозяином - весьма  безрассудное  желание.  Орим  был  его
далеким предком, а иногда, правда, очень редко. Камень мог признать власть
другого хозяина из того же рода. Но прикосновение  к  чужому  Камню  могло
причинить огромный вред, даже убить.
   Дэви, внезапно решив быть осторожным, решил положить талисман обратно в
шкатулку. По инерции Камень качнулся, и герцог,  смотревший  на  свинцовый
сундучок, заметил краем глаза ослепительную синюю вспышку.
   Сильное желание и богатое воображение могут сыграть  злую  шутку.  Дэви
смотрел на плавно раскачивающийся талисман,  но  не  видел  ничего,  кроме
грубого серого голыша, оправленного в золото, - до тех пор, пока опять  не
посмотрел в сторону. Снова сверкнула синяя  вспышка,  и  юноша  похолодел.
Вместе со вспышкой появилось еле уловимое ощущение силы.
   Ни о каком благоразумии в тот момент  не  могло  быть  и  речи:  герцог
дрожал всем телом от предвкушения. Любой  ценой,  даже  ценой  собственной
жизни, Дэви хотел узнать, сможет ли он владеть Камнем.  Талисман  на  цепи
опять качнулся, и Дэви накрыл его  ладонью  левой  руки.  Лазурное  сияние
просвечивало сквозь его пальцы. Ледяной жар, обжегший ладонь,  превратился
в жгучую боль, поднимающуюся  по  руке.  Дэви  подавил  крик  и  продолжал
сжимать Камень  все  крепче,  требуя  подчинения.  Ему  послышался  отзвук
отдаленного смеха. Комната начала вращаться  вокруг  него  все  быстрее  и
быстрее, и он почувствовал, что Камень высасывает из  него  жизнь.  Пришла
тьма и поглотила его.
   "Сын мой, кровь моя, - услышал он чей-то шепот. - Оставь Камень,  иначе
ты умрешь".
   - Я хочу... его силу, - простонал Дэви сквозь сжатые зубы,  преодолевая
муку.
   "В свое время, сын мой, - прошелестел голос. - В свое время..."
   Потом его захлестнула великая пустота, стирая все ощущения...
   Герцог очнулся, лежа поперек кровати  с  раскрытой  левой  ладонью.  Он
чувствовал пульсацию своего сердца. Рядом,  на  одеяле,  лежал  Колдовской
Камень. В центре ладони зияло отверстие, плоть почернела, как от  горящего
угля, пальцы покрылись волдырями. Все тело болезненно ныло, но сквозь боль
пришла надежда и ощущение чуда. "В свое время, - вспомнил он  голос.  -  В
свое время".
   Магия. Воздух был пропитан ее острым запахом. Дэви сел, ощущая  тяжесть
во всем теле. Скоро будет обед, но сначала нужно надежно  спрятать  Камень
Орима. Он поднял цепь и положил ее обратно  в  шкатулку,  затем  -  вторую
крышку и письмо,  после  чего  запер  замок.  Маленький  сундучок  отлично
поместится под кроватью.
   На умывальнике около двери стояло  несколько  кувшинчиков  с  мазями  и
маслами. Герцог выбрал жирную зеленоватую смесь  камфары,  алоэ  и  воска,
чтобы скрыть рану  в  ладони.  Несложно  будет  объяснить  остальным,  что
обжегся, разводя огонь. Пользуясь зубами и здоровой  рукой,  Дэви  оторвал
полоску льняной ткани и перевязал рану. Переодеваясь к ужину, старался  не
повредить все еще болевшую руку. Его мысли путались. Вскоре  к  его  двери
подошел Тейн, и герцог откликнулся на стук.
   - Фитцуол уже пригласил всех к столу. Я сказал, что позову тебя и наших
гостей.
   Принц тоже нарядился в свою лучшую одежду: черный  вельветовый  камзол,
из которого он почти вырос, и темно-зеленые брюки.
   - Вы готовы, герцог?
   - Да, ваше высочество, - ответил Дэви  и  вышел  в  коридор,  пряча  за
спиной поврежденную руку. - Я надеюсь, Тепсон не вздумал проверить на  нас
новые рецепты.
   Тепсона нельзя было назвать счастливым. Он был местным сапожником, но в
тяжелые времена ему пришлось взяться за работу повара.
   Принц широко улыбнулся:
   - Фитцуол сказал ему, что все, что  мы  не  сможем  съесть,  съест  сам
повар. До крошки.
   Это заставило Дэви тоже улыбнуться, несмотря на  боль  в  руке.  В  его
комнате находился Колдовской Камень Орима, а  внизу,  в  подземельях,  был
сокрыт оригинал "Книги Камней". Мысль о еде его не вдохновляла. Он  хотел,
чтобы обед поскорее закончился и наступила ночь. Тогда он мог бы  заняться
Камнем Орима, пока остальные будут спать.





   Теплый послеполуденный солнечный свет пробивался сквозь листья вязов  в
затененный дворик позади Каслкипа. Вдали на траве играли  дети.  Маленькая
Лилит выпустила материнскую грудь, и Джессмин приложила к другой груди  ее
тельце, завернутое в одеяло. Малютка прижалась к ней  носом,  потом  нашла
сосок и зачмокала, глядя матери  в  лицо  темно-синими  глазами.  Королева
Виннамира улыбнулась крошечной принцессе, счастье переполняло ее.
   Придворных дам слегка шокировало, что королева сама кормит  детей.  Для
каждого  новорожденного  присылали  кормилицу,  и  каждый   раз   королева
отправляла ее обратно. Она так долго ждала материнского счастья  и  теперь
хотела насладиться им в полной мере. Даже Гэйлон, король-чародей  и  воин,
нежно обнимая ее по ночам,  смотрел  на  кормящую  мать  с  удивлением  на
рыжебородом лице.
   Издали  послышался  громкий  крик  четырехлетнего  принца  Робина.   Он
сердился, потому что мать не обращала  внимания  на  его  слезы.  Джессмин
услышала не менее  сердитые  вопли  Беннета.  Наверняка  они  одновременно
схватились за одну и ту же игрушку. Мать Беннета, леди Кэт  из  Оукхевена,
положила конец ссоре мягкими увещеваниями.
   В замке в это время гостили две аристократические семьи; среди них было
пятеро детей. Пригласить кого-нибудь еще королю было не по  средствам,  но
Джессмин была довольна, что у Робина есть товарищи для  игр,  а  его  брат
Тейн уехал на месяц в замок Госни.
   Лилит уснула, не выпуская груди изо рта. Молоко  капало  с  ее  розовых
губок. Джесс осторожно приподняла ее, поправила блузку, положила ребенка в
колыбель и укутала потеплее. Хотя солнце уже ярко светило, весна еще  была
холодная.
   - Мама!
   Джессмин быстро повернулась к  ревущему  Робину.  Он  бежал  к  ней  по
каменным плитам. Королева поспешила к нему навстречу, чтобы он не разбудил
Лилит.
   - Разве Дабин не  мой?  -  спросил  рыжеголовый  мальчуган,  уцепившись
грязными руками за длинные юбки Джессмин. - Разве нет? - На его  не  менее
грязных щеках виднелись дорожки от слез.
   Дабин был старой деревянной лошадкой с  драным  чулком  вместо  головы,
гривой  из  ниток  и   болтающимися   глазами-пуговицами.   Формально   он
принадлежал Тейну.
   - Беннет на нем катается, - обиженно продолжал мальчик.
   - Кто первый нашел Дабина? - спросила Джесс.
   - Беннет... но я же принц! Он должен меня слушаться.
   Королева сохранила серьезное выражение лица:
   - Ты принц, и у тебя свои обязанности. Принц должен быть щедрым, добрым
и благородным. Принц должен быть великодушен  со  своими  подданными...  и
всегда делиться игрушками.
   - Всегда?
   - Всегда, - кивнула Джессмин.
   Это не обрадовало Робина.
   - Тогда я не хочу быть принцем.
   - Но ведь ты  рожден  принцем.  Есть  вещи,  которые  нельзя  изменить.
Возвращайся и играй с остальными. Будь добр  к  Беннету.  Когда-нибудь  он
станет бароном и будет верно служить Рыжему Королю.  А  позже  ты  сможешь
покататься на Дабине, сколько захочешь. - Джесс улыбнулась: - Кроме  того,
скоро ты будешь ездить на настоящей лошади.
   - Правда? - Робин просиял.
   - Конечно. Ты скоро будешь большим.
   - Я уже большой! - закричал он, подбегая к лужайке, без сомнения, чтобы
похвастаться перед Беннетом, который был чуть младше.
   Королева посмотрела на Лилит, потом вернулась на свою каменную скамью и
достала  книгу,  небольшой  томик  стихов  четвертого   века,   написанных
неизвестным виннамирским поэтом. Стихи были не мрачными  и  суровыми,  как
часто случалось в ту эпоху, а, напротив, светлыми и лиричными, написанными
изящным почерком женщины, чьи глаза  умели  разглядеть  красоту  в  грубом
мире, окружавшем ее.
   - Позволите к вам присоединиться? - спросила леди Кэт и,  не  дожидаясь
ответа, грузно плюхнулась на скамейку рядом с Джессмин. Это  была  полная,
миловидная молодая женщина, с темными волосами и приятным  характером.  Ее
взгляд остановился на Лилит, лежащей в колыбели.
   - Я с двумя с ума схожу, - сказала  леди  Кэт  со  вздохом.  -  Как  вы
управляетесь  с  тремя?..  В  конце  концов,  королева  могла   бы   найти
кого-нибудь для присмотра за детьми.
   - Но ведь прогулки так чудесны, Кэти.
   Женщина только простонала:
   - С Таленой хуже всего, вон  как  носится.  Ей  бы  следовало  родиться
мальчишкой.
   "Да", - подумала Джессмин и вспомнила свое собственное  детство,  когда
она чаще держала меч, чем крокетную клюшку.
   - Я слышала, что они прибывают сегодня, - произнесла  Кэт,  как  всегда
без предупреждения меняя тему.
   - Кто?
   - Ну конечно. Великий посланник из Ксенары и его свита.
   - О!
   - Вы ни капельки не взволнованы, миледи? Вы можете себе представить?  -
Темные глаза Кэт заблестели: - Делать из повозок дома на колесах! Только в
Ксенаре могут такое придумать.
   - Я слышала, что это больше похоже на палатки на колесах.
   Королева взглянула на Лилит, которая спала,  прижав  к  щеке  крохотные
пальчики.
   - Но большие палатки. Разве это не чудесно? С  вашей  родины  приезжает
Великий посланник!
   Джессмин наклонилась, положила книжку рядом со спящей Лилит  и  подняла
колыбельку.
   - Мой дом - Виннамир, леди Кэт. Я не знаю другой родины. - Она пошла по
каменной дорожке позвать Робина отдохнуть после обеда.


   Две недели назад они покинули засушливые земли своей родины, и  Сандаал
Д'Лелан до сих пор не могла налюбоваться на зеленый мир вокруг. Она сидела
рядом с возницей на крепкой деревянной скамье, а огромные  колеса  кибитки
стучали и подпрыгивали на ухабах разбитой дороги. Всадники ехали впереди -
две дюжины военных, за ними кибитка посланника и  женская  кибитка.  Поезд
замыкали два охранника.
   Шафрановый шелк, покрывавший кибитки,  развевался  на  холодном  ветру,
пока они проезжали узкими ярусами долин. Лесистые горы окружали их со всех
сторон. Они ехали по берегу  реки,  а  на  другом  берегу  росли  деревья,
удивительные гигантские вечнозеленые  растения  с  красноватыми  стволами,
прямыми, как колонны,  и  толще  человеческого  роста.  Сандаал  не  могла
разглядеть их верхушки, как ни задирала голову.
   В полутьме под пологом ветвей  процветала  дикая  природа.  Белоголовые
олени и лоси, белки, еноты и  хорьки  не  обращали  никакого  внимания  на
присутствие человека, пока кибитки были в  движении,  и  исчезали,  только
когда путники разбивали лагерь и солдаты отправлялись подстрелить к  обеду
какую-нибудь дичь. Разных птиц было столько, что не сосчитать, а однажды у
самой дороги бесстрашно присел отдохнуть  горный  лев.  Сандаал  наполняла
легкие  сладким  влажным  воздухом  и  жалела,  что  близится  прибытие  в
Сторожевой замок. На каждом привале она подолгу бродила в  одиночестве  по
лесу, собирая ароматные лилии и лесные ирисы, - посланник  был  недоволен,
но она ничего не страшилась в этих прекрасных диких землях.
   Катина Д'Ял высунула в окошко белокурую голову и крикнула вознице:
   - Мео, ты нарочно ищешь ямы, чтобы наехать на них?  Как  прикажешь  нам
одеваться, если мы даже не можем удержаться на ногах?
   Возница проворчал что-то неразборчивое, как  он  делал  всю  дорогу,  а
Сандаал оглянулась. Румяна и помада на  лице  Катины  были  наложены  явно
нетвердой рукой. Юная леди Д'Лелан отвернулась, чтобы скрыть, как  это  ее
позабавило. Она никогда не пользовалась косметикой и не носила модных юбок
с их совершенно невыносимыми подкладками. Катине и Розе это тоже  не  было
нужно, обеим могло хватить их естественной красоты.
   Кибитка с грохотом провалилась в очередную яму, сначала одним  колесом,
потом другим. Послышались проклятия Розы, не подобающие благородной  даме.
Сандаал не обращала внимания на жалобы  и  неудобства,  ее  внимание  было
целиком поглощено  путешествием,  подходящим  к  концу.  Они  подъехали  к
развилке перед огромным массивным мостом,  за  которым  лежал  причудливый
маленький городок  с  каменными,  кирпичными  и  деревянными  постройками.
Сандаал услышала аромат жарящегося мяса, пирожных, хлеба и  едва  заметный
запах отбросов.
   Больше всего ее удивила тишина. Люди, лошади и повозки двигались  вверх
и вниз по главной улице, но не было ни криков,  ни  пестроты,  ни  кипучей
суматохи ее родного  Катая.  Кибитка  загрохотала  по  дощатому  мосту,  и
приглушенное эхо отозвалось снизу от реки.
   - Какой жалкий городишко, - сказала Роза у нее  над  ухом.  -  Надеюсь,
долго мы тут не пробудем.
   Она скрылась прежде, чем Сандаал успела ответить.
   Казалось, все движение в Киптауне  замерло,  когда  поезд  проезжал  по
булыжной мостовой главной улицы.  За  ними  следили  любопытные  глаза,  и
Сандаал изучала лица, старые и молодые. Лица были открытые  и  увлеченные.
Как странно. Эти люди ничего не скрывали, но,  возможно,  им  просто  было
нечего скрывать.
   Напротив, девушка с юга не дала уличным зевакам увидеть в себе  ничего,
кроме надменной, сдержанной и холодной  красоты.  Ксенарцы  рождались  для
тайн  и  интриг,  для  расчета  и  борьбы  за  власть.  Некоторые  зрители
улыбались, а одна маленькая  девочка,  посмотрев  на  Сандаал,  застенчиво
помахала рукой. Сандаал только отвела глаза.
   Город внезапно оборвался, и дорога стала подниматься  вверх,  лошади  с
трудом тащили повозки. Они проехали небольшой лесок и опять  выбрались  на
равнину, с которой открывался вид на  старинный  беспорядочно  выстроенный
замок. Сандаал долго смотрела  на  камни,  покрытые  мхом  и  плесенью,  и
наконец позволила себе выказать нетерпение.
   Солдаты остановились перед воротами конюшни, которые  широко  распахнул
подошедший  прислужник.  Всадники  спешились  и  отправились  расседлывать
лошадей, но кибитки были слишком велики  и  не  проходили  в  ворота.  Мео
остановил  свою  упряжку  за  повозкой  Великого   посланника   и   ожидал
распоряжений главного конюха.
   В самый разгар неразберихи ко второй кибитке подъехал одинокий всадник.
Серый в яблоках жеребец под ним явно  нервничал,  хотя  рука  всадника  не
натягивала поводья. На всаднике была кожаная одежда цвета ржавчины  в  тон
коротко подстриженной рыжей бороде. Его  короткие  рыжеватые  волосы  были
растрепаны, на красивом лице его заиграла теплая улыбка при виде Сандаал.
   - Добрый день, леди.
   За спиной Сандаал хихикали Роза и Катина, выглядывая из-за занавески.
   Катина, старшая из девушек, смело ответила:
   - И вам добрый день, сир.
   - Добро пожаловать в Каслкип,  -  произнес  мужчина,  вежливо  наклонив
голову. Затем он развернул лошадь и рысью помчался к кибитке посланника.
   - Как вы думаете, это лорд? - спросила Роза.
   - Конечно, - отозвалась Катина. - Надо выяснить, женат ли он.
   Глаза Сандаал округлились. Мео что-то проворчал и дернул поводья, чтобы
проехать вперед. Они остановились перед самым въездом  во  двор  замка,  и
слуги поспешили помочь им вылезти из кибитки и  разгрузить  вещи.  Сандаал
отказалась от какой бы то ни  было  помощи  и  сама  понесла  единственный
узелок с одеждой и мандолину. Остальные сражались с непомерными  сундуками
сестер Д'Ял.
   Рыжебородый человек передал свою лошадь  мальчику-слуге  и  теперь  был
погружен  в  беседу  с  Великим  посланником.  Он  снял  перчатки,  и   на
указательном пальце его  правой  руки  сверкало  тяжелое  золотое  кольцо.
Внезапно Сандаал поняла, что этот лорд - не кто иной, как Гэйлон  Рейссон,
сам король-чародей Виннамира.  Она  почувствовала  отвращение,  когда  оба
собеседника, старый и молодой, повернулись и направились к женщинам.
   -  Ваше  величество,  -  произнес  посланник  своим  древним  скрипучим
голосом, - позвольте представить вам  леди  Катину  и  Розу  Д'Ял  и  леди
Сандаал Д'Лелан.
   Сестры в синих и зеленых длинных юбках присели в глубоком реверансе,  и
король любезно поцеловал каждой руку. Но руку  Сандаал  он  держал  дольше
прочих, вглядываясь карими глазами в лицо молодой южанки.
   - Д'Лелан?.. - мягко переспросил король.
   -  Да,  ваше  величество,  -  ответила  Сандаал  притворно  застенчиво;
несмотря на близкое родство, от прикосновения пальцев короля к ее коже  ей
становилось не по себе.
   - Вы, видимо, в родстве с Арлином Д'Леланом?
   Опустив глаза, девушка благоразумно  подавила  приступ  гнева,  который
вызвало произнесенное имя.
   - Он был моим братом.
   - Он был моим лучшим другом, - пробормотал Гэйлон Рейссон,  -  и  я  не
встречал человека более смелого и честного. Мои соболезнования столько лет
спустя - слабое утешение. Если  я  мог  бы  что-нибудь  для  вас  сделать,
достаточно попросить.
   - Благодарю вас, милорд.
   Сандаал в незамысловатой серой юбке присела в  реверансе,  а  король  с
посланником направились к конюшням.
   Гэйлон Рейссон мог сделать для нее только одно - умереть, и она  готова
была добиться этого любой ценой. Ничто другое не смогло бы облегчить  боль
и гнев последних семи лет. Одним ударом  своего  волшебного  меча.  Убийцы
Королей,  король  Виннамира  разрушил  Занкос,  столицу  Ксенары.  Сандаал
потеряла все - мать, братьев,  сестер,  дядей  и  теток...  и  удачу  рода
Д'Лелан.
   Только то, что она гостила у друзей в Катае, спасло молодую южанку.  Но
с тех пор жизнь ее была тяжела. В двенадцать лет она осталась сиротой  без
гроша и кочевала из одной катайской  семьи  в  другую,  везде  нежеланная.
Страна тем временем залечивала раны,  нанесенные  опустошительной  войной.
Она   ожесточилась   еще   ребенком,   но   верила,   что   справедливость
восторжествует. И теперь она должна восторжествовать. Она поклялась в этом
много лет назад.
   - Сандаал, хватит спать на ходу,  -  крикнула  со  двора  Роза.  Пришла
служанка показать им комнаты. Они прошли за ней в ворота.
   - Здесь просто ужасно, - шепотом произнесла Катина, когда  они  шли  по
коридорам замка.
   Сандаал кивнула. В воздухе пахло плесенью, а свечи почти не  рассеивали
мрак. Служанка провела  их  вверх  по  лестнице.  Высокие  амбразуры  окон
пропускали больше света, и наверху было даже  теплее.  В  солнечных  лучах
танцевали пылинки.
   - Ваши вещи принесут наверх, - сказала  пожилая  служанка,  приседая  в
реверансе и открывая дверь просторной гостиной. В очаге уже горел огонь. -
Ее величество решили, что вам будет лучше разместиться  втроем  в  больших
апартаментах, чем в отдельных комнатах.
   Леди Д'Лелан была недовольна. Ей до конца жизни хватило бы двух месяцев
езды в тесной кибитке с сестрами, но она не стала жаловаться и ответила:
   - Поблагодарите королеву. Это отлично подойдет.
   - Да, миледи, - служанка улыбнулась и пошла обратно  по  коридору,  где
уже звучали приближающиеся голоса.
   - Слава богу, - вздохнула Катина.
   Принесли часть сундуков. Взволнованные сестры начали выкладывать  вещи.
Сандаал вошла в меньшую из двух спален и закрыла за собой дверь. В спальне
была уютная библиотека. По углам во внешней стене размещались два  больших
окна, между ними - укромная ниша. Внизу,  под  окнами,  был  цветник,  уже
расцвели розы - красные, желтые, розовые.
   Быть  может,  Каслкип  был  грубой  постройкой,  но  жить  в  нем  было
достаточно приятно. Тени облаков скользили  по  пышной  зелени  лужаек,  и
Сандаал изо всех сил сопротивлялась обаянию этой тихой местности.  Она  не
должна забывать о своей цели.


   Когда четыре месяца назад  Гэйлон  Рейссон  получил  первое  письмо  от
Великого посланника, его стало одолевать беспокойство. Он понял, что  рано
или поздно его политические связи с Ксенарой должны возобновиться. Все  же
прошло семь долгих лет, и груз вины уже не так давил его.
   Эовин  Д'Ар  был  хитрой  старой  лисой,  его  письма   были   написаны
высокопарным причудливым слогом,  с  изворотами  и  выкрутасами,  которые,
казалось, не клонили  ни  к  чему  определенному.  Но  в  них  содержались
обещания прочного мира между двумя народами и предложение взаимной  дружбы
и помощи - во имя Джессмин, дочери короля  Роффо,  погибшего  в  последней
битве от руки Гэйлона.
   Гэйлон размышлял в одиночестве перед очагом в своих покоях, и в уме его
проносились   тягостные   картины...   воспоминания   о   причиненных   им
разрушениях, о погибших  друзьях...  внезапно  на  его  плечи  легли  руки
королевы. Она наклонилась и поцеловала его волосы.
   - Ты такой притихший,  -  заметила  жена.  -  Что  тебя  тревожит,  мой
господин?
   Гэйлон улыбнулся ей:
   - Великий посланник и его велеречивость. - Он резко сменил тему: -  Как
она ненавидит меня, должно быть...
   Королева,  стоя  за  его  спиной,  задумалась,  желая   понять,   какое
направление приняли его мысли.
   - Ты имеешь в виду леди Сандаал? Я сомневаюсь, чтобы она осталась у нас
при дворе. - Джессмин наклонилась, чтобы  поцеловать  его  в  щеку.  -  Ты
сделал то, что должен был сделать. Она вправе проклинать тебя  не  больше,
чем можно проклинать бурю за дождь и молнии. Пусть вина лежит на тех,  кто
виноват на самом деле - этот ужасный меч и Сезран, который выковал его.  И
мой отец, который начал войну.
   Гэйлон попытался последовать ее совету, но от воспоминаний было  тяжело
избавиться. Она знала его лучше, чем он знал  сам  себя,  и  только  в  ее
глазах он мог прочесть свое оправдание и примириться  с  прошлым.  За  эти
годы любовь Джессмин, ее нежный, вкрадчивый голос и неопровержимая  логика
принесли ему покой. Ужасные колдовские силы внутри него утихомирились.
   - Ты готова? - спросил Гэйлон.
   - Думаю, да, - вздохнула жена. - У нас так давно  не  было  официальных
обедов... и мои платья не годятся после родов.
   Король  обернулся  и  посмотрел  на  ее  милое  ненакрашенное  лицо   и
зеленоватые глаза. Узкая золотая диадема увенчивала ее медовые с рыжеватым
отливом волосы, вьющиеся локонами.  Она  выбрала  бледно-зеленое  атласное
платье с высоким  корсажем,  скрывающее  полноту,  налитые  молоком  груди
натягивали ткань.
   - Ты выглядишь прекрасно, - сказал Гэйлон, поднимаясь.  -  Ты  была  бы
прекрасна и в лохмотьях, моя милая.
   Молодая женщина поморщилась:
   - По меркам Ксенары я и есть в лохмотьях. - Она взяла его под  руку,  и
король проводил  ее  к  двери.  -  А  что  насчет  велеречивости  Великого
посланника?
   - Да так, ничего, - пробормотал король. - Только не  просто  о  мире  и
торговле он приехал говорить. Трон в Ксенаре пустует. Мы  с  тобой  знаем,
что он приехал за королевой для этого трона.
   Они прошли уже полпути, и Джессмин сказала без колебаний:
   - Тогда он приехал зря. Я довольна троном, который разделяю с тобой.
   Гэйлон почувствовал огромное облегчение. Мысль о том, что  она  покинет
его и уедет на юг, была невыносимой. Соблазн огромного богатства и  власти
над таким великим народом мог привлечь кого угодно,  только  не  Джессмин.
Нет, он всегда может полагаться на ее любовь.
   Когда они вошли в большой зал, все застыли и притихли. За столом сидела
всего дюжина человек, но были установлены подмостки,  и  столовые  приборы
были из лучшего дворцового серебра. Все присутствующие поклонились  королю
и королеве. Великий посланник и его фрейлины приблизились первыми.
   - Ваше величество, - сказал старик в длинной богатой одежде и сдержанно
поклонился Джессмин. - Я Эовин Д'Ар, миледи.  Великий  посланник  Ксенары.
Мне выпала великая честь представить вам  этих  юных  девушек,  присланных
прислуживать вашей особе.
   - Моей особе, - королева задумчиво посмотрела на дам. - Как  они  будут
мне прислуживать? Мои нужды весьма скромны.
   - Они будут вас развлекать. Они будут петь вам, читать стихи,  веселить
вас. Королева стоит всего этого.
   Сперва  были  представлены  сестры  Д'Ял,  они   присели   в   глубоком
почтительном реверансе, расправив широкие пестрые юбки. Но Гэйлон  не  мог
отвести глаз от Сандаал Д'Лелан.  На  ней  была  голубая  туника  с  очень
строгой юбкой без оборок, но все же очень милая. Казалось, Джессмин занята
ею больше всего.
   - Как благородно с вашей стороны, - прошептала королева юной девушке, -
служить двору, защищая который погиб ваш брат.
   Лицо Сандаал осталось безмятежным, но Гэйлон увидел, что  в  ее  темных
глаза промелькнула печаль, и это глубоко ранило его. Его лучший друг Арлин
Д'Лелан погиб от руки своего собственного короля.
   - Я очень любила своего брата,  -  тихо  ответила  леди  Д'Лелан,  -  и
поэтому я люблю всех, кого любил он.
   - Приступим к еде? - Гэйлон стряхнул с себя чувство вины и  подал  знак
слугам внести блюда.
   Сегодня  в  зале  играла  музыка,  несколько  музыкантов   с   лютнями,
барабанами и флейтами. Король, заняв место во главе  стола,  с  сожалением
подумал, что музыканты были еще молоды и неопытны. Подали  горячие  блюда,
и,  несмотря  на  плохую  музыку,  трапеза  оказалась  отменной.   Великий
посланник привез к виннамирскому двору много подарков, среди которых  были
экзотические специи, рис, мука и сладости.
   Виннамирцы уже не голодали, но их ежедневное меню  обычно  состояло  из
картофеля и мяса. Многие ксенарские блюда были поданы горячими с имбирем и
перцем. Гэйлон ощущал на себе холодный взгляд Сандаал, и впервые за  много
лет король выпил за ужином слишком много вина. Джессмин, сидевшая рядом  с
ним, сделала вид, что не обращает внимания.
   Великий посланник тоже наслаждался вином.
   - Это, - произнес он,  радостно  наполняя  чашу,  -  действует  на  мои
больные суставы гораздо лучше, чем чай из ивовой  коры.  К  сожалению,  от
старости нет средства... - Он придвинулся ближе к Гэйлону и усмехнулся:  -
Кроме смерти, конечно.
   Король сделал большой глоток из своей чаши.
   - Чтобы привезти нам продукты  и  насладиться  нашими  винами,  вам  не
стоило проделывать такой далекий путь.
   - Разумеется, сир. Это не светский визит, но политика  может  подождать
до утра. А сейчас, я  думаю,  лучше  наслаждаться  ужином.  Это  наилучшее
основание, на  котором  можно  построить  добрые  отношения  между  нашими
государствами.
   - Я могу сказать вам, - произнес Гэйлон, немного осоловевший от вина, -
что это не так.
   Морщинистое лицо Эовина расплылось в улыбке:
   - Неужели? Тем не  менее  я  не  хотел  бы  обсуждать  этот  вопрос  до
завтрашнего утра. Давайте попробуем барашка с пряностями. - Он сам положил
кусок барашка на тарелку короля: - Только осторожнее, он горячий.


   Глубокой ночью, когда все, кроме нескольких стражей уснули,  Дэви  взял
фонарь со свечой  и  стал  спускаться  по  каменным  ступеням,  ведущим  в
глубокие подвалы замка. За обедом принц  Бэнэк  поинтересовался  раной  на
руке герцога и поверил в его ложь,  но  Сорек,  хотя  и  молчал,  выглядел
обеспокоенным. Ожог продолжал болеть,  все  время  напоминая  о  талисмане
Орима, спрятанном в спальне. У Дэви был плохой  аппетит,  и  он  почти  не
обращал внимания на Тейна, который к концу трапезы стал безобразничать.
   Остаток дня плохо запомнился герцогу. Казалось, что он  будет  тянуться
вечно, но в  конце  концов  наступила  ночь.  Теперь,  стоя  на  последней
ступеньке, он высоко держал фонарь, стараясь сохранить равновесие  в  этом
темном, лишенном окон подземелье. Западная стена... Фонарь  дрожал  в  его
здоровой руке, и тени плясали перед ним. Странно, что этот подвал, хотя  и
весьма пыльный, был в гораздо лучшем состоянии,  чем  остальные  помещения
замка. Ненужная мебель  и  ящики  с  бумагами  и  одеждой  были  аккуратно
расставлены вокруг, и пыль покрывала все. Дэви оставлял  следы,  добираясь
до нужной стены.
   Десятая плита  была  прикрыта  фанерой.  Чтобы  отодвинуть  ее,  герцог
поставил фонарь, а затем осторожно счистил кинжалом грязь с  краев  камня.
Поддев кинжалом угол плиты, он поднял ее и отодвинул в  сторону.  Под  ней
было неглубокое, но широкое отверстие, которое  уходило  под  одиннадцатую
плиту. В этой выемке лежал второй свинцовый сундук.
   Дэви с трудом вытащил его. В этом сундучке не  было  замка,  и  он  был
тяжелее, чем сундучок в его комнате. Он положил  плиты  на  место.  Затем,
неловко подхватив свинцовый ящик, герцог  стал  нащупывать  обратный  путь
вверх по ступенькам и вдоль  по  длинному  коридору  в  свою  комнату.  Он
поставил сундучок на кровать, туда же, где раньше стоял  первый.  Дрожа  с
головы до ног, Дэви откинул крышку.
   Внутри  лежал  тяжелый  фолиант  "Книги   Камней".   Кожаная   обложка,
потрескавшаяся от времени, была окована  золотом  и  покрыта  неизвестными
знаками. Почти против своей воли  молодой  лорд  кончиками  пальцев  легко
прикоснулся к обложке. На этот раз не было обжигающей лютой  боли,  только
слабый колдовской  трепет  охватил  его,  искушая  открыть  Книгу.  Первая
страница была чистой, бумага осталась невероятно белой, несмотря на  века,
прошедшие со дня создания Книги.
   Дэви увидел, что вторая страница  была  испещрена  мелкими  рунами  без
знаков препинания и пробелов. Остальные страницы  были  такими  же,  тесно
покрытыми буквами так, что сквозь них не было видно бумаги. И все они были
совершенно непонятны для герцога. У Гэйлона Рейссона в библиотеке Каслкипа
хранилась  копия  этого  внушительного  тома,  но  никто  не   осмеливался
прикоснуться к ней. Даже Дэви, так стремящийся  постичь  искусство  магии,
никогда не прикасался к Книге и не заглядывал в нее.
   Сейчас он обладал своей собственной Книгой, но что толку было  в  этом?
Камень и  Книга  были  тесно  связаны.  Здесь  было  сокрыто  все  знание,
необходимое молодому чародею, чтобы овладеть Колдовским Камнем, и  все  же
Дэви не мог добраться до него. Он на минуту отложил Книгу и достал  из-под
кровати шкатулку с Камнем Орима. На этот раз он осторожно  вытащил  Камень
за золотую цепь, кончиками пальцев держась за застежку.
   Когда он поднес Камень к Книге, глубоко внутри талисмана засиял  слабый
синий свет. И чем ближе он подносил Камень, тем ярче становилось свечение,
пока яркая синяя вспышка не осветила страницу. В этом свете рунные  строки
расплылись, складываясь в понятные Дэви слова.
   "Пусть запомнит эти слова разум, который ищет подлинную силу".
   Он вгляделся в  строки  и  понял,  что  даже  в  переводе  они  слишком
таинственны для его ограниченного представления о магии.  Это  было  нечто
вроде заклинания, но совершенно бесполезного для него. Дэви наугад  открыл
Книгу где-то в середине и склонился над ней.
   "Если вы уже овладели Камнем,  то  Камень  принесет  великий  вред  или
смерть всякому, кто прикоснется к нему голыми руками.  Если  хозяин  Камня
умрет, в редких случаях Камень может признать человека той же  крови.  Это
должно происходить постепенно и с большими предосторожностями. Заверните и
обвяжите Камень шелком, и  пусть  он  находится  поблизости  от  человека,
который собирается стать его новым хозяином. Только тогда и по  прошествии
времени Камень, возможно, подчинится его приказаниям".
   Свеча озаряла каменные стены комнаты, и Дэви, дрожа,  перевел  дыхание.
Каким образом ему удалось найти именно тот отрывок, который ему был нужен,
среди сотен, возможно, тысяч страниц "Книги Камней"? Как бы  то  ни  было,
это произошло, и молодой  герцог  намеревался  воспользоваться  указаниями
Книги.
   Он отыскал в платяном шкафу шелковый  платок  и  осторожно  обернул  им
Камень Орима, затем крепко обвязал его ниткой. Так же осторожно  он  надел
на шею золотую цепь и спрятал  талисман  под  рубашкой.  Никто  не  должен
увидеть его. Никто не должен  узнать...  пока  он  не  овладеет  подлинной
силой.





   Официальная аудиенция была назначена на завтрашний вечер, а с утра  три
молодые фрейлины собрались у дверей в покои Джессмин. На  сей  раз  наряды
сестер были попроще,  но  все  равно  по  виннамирским  меркам  богатые  и
пестрые. Сандаал опять была одета в серое и держала в  руке  мандолину  из
блестящего эбонитового дерева, такую же  черную,  как  ее  длинные  прямые
волосы. У Катины и Розы были темно-русые кудри, из которых  они  соорудили
причудливые локоны, собрав их в узел.
   Служанка впустила девушек, и  те  вежливо  присели  в  реверансе  перед
королевой. Джессмин, улыбаясь, кивнула им:
   - Доброе утро, миледи.
   Она оставалась в кресле-качалке перед  огнем,  на  руках  у  нее  уютно
устроилась Лилит. Малышка только что поела и теперь погружалась в сон.
   - Доброе утро, ваше величество, - ответили дамы, потупив глаза.
   Впервые  Джессмин  ощутила,  что  стесняется  убогой  меблировки  своих
покоев. Гобелены выцвели, кисти обтрепались, серые, унылые каменные  стены
покрылись плесенью. Эти дамы происходили  из  зажиточных  семей.  Что  они
могут подумать?
   Королева продолжала мягко покачиваться в кресле  из  кленового  дерева,
разглядывая молодых женщин.
   - У меня раньше никогда не было фрейлин. -  Ее  взгляд  остановился  на
утонченном аристократическом лице Розы. - Я не знаю, что я  могла  бы  для
вас сделать.
   - Позвольте нам сделать кое-что для вас, миледи,  -  горячо  произнесла
младшая  сестра,  поразив  королеву  странным  ксенарским  акцентом.  -  Я
привезла томик стихов Нэпьера, чтобы почитать вам вслух, а Катина привезла
игры...
   - Нэпьер?
   - Новый поэт из Беньира - великий воин с чуткой душой сельского жителя.
Он - один из немногих, переживших войну с Виннамиром.
   Катина слегка толкнула сестру локтем.
   - Он очень популярен на юге. Все его стихи переведены на ксенарский. Мы
привезли вам много новых книг, ваше величество. И новую музыку тоже.
   Только Сандаал не принимала участия  в  разговоре.  Осторожно  поставив
мандолину на низкий диванчик, она пошла к очагу, чтобы принести  чайник  и
наполнить чашку королевы.
   -  И  сколько  времени  вы  намерены  прислуживать  мне?   -   спросила
позабавленная Джессмин.
   - Сколько вам будет угодно, миледи, - ответила Катина, выступая вперед.
- Вы позволите? - Она осторожно взяла ребенка из рук королевы, отнесла его
в колыбельку и укрыла  одеялом.  -  Что  бы  вам  хотелось  сегодня,  ваше
величество? Может быть, выйдем в сад  подышать  утренним  воздухом?  Может
быть, вы желаете вязать или вышивать?
   Джессмин покачала головой:
   - Сперва я хотела бы познакомиться с вами.  Сядьте.  Расскажите  мне  о
себе и своих семьях, и как вы решились приехать сюда.
   - Конечно, ваше величество, - сказала Катина и сделала знак  остальным,
чтобы те уселись.
   Старшая из сестер Д'Ял, казалось, была здесь  в  милости,  и  остальные
подчинялись ей, хотя для Джессмин было очевидно, что  Сандаал  делает  так
только потому, что сама этого хочет. Утро прошло быстро  и  приятно,  пока
Роза и Катина говорили на свою любимую тему - о самих себе. Потом служанка
принесла чай и  сдобу.  На  подносе  лежали  крохотные  сладкие  пирожные,
приготовленные личным поваром Великого посланника.
   Сандаал Д'Лелан избегала привлекать внимание к себе, поэтому  она  села
на  подоконнике,  тихонько  наигрывая  на  мандолине  чарующе   прекрасные
мелодии. Джессмин нашла, что каждая дама обворожительна по-своему.  Катине
было двадцать лет, она была первенец в семье лорда Рема Д'Яла  и  привыкла
все  делать  по-своему.  Царственность  Джессмин  не  пугала  ее,  и   Кэт
использовала тончайшие манипуляции, чтобы  затмить  в  ее  глазах  младшую
сестру. Девятнадцатилетняя Роза была  болтушка  и  сплетница,  не  слишком
простодушная - но зато молодая, веселая и неискушенная. Сандаал оставалась
загадкой, которую королева могла бы разгадать на досуге, но очарование  ее
музыки уже раскрывало кое-что из глубины души юной девушки, и в  ней  были
печаль и тьма.
   К обеду подошел принц Робин с перепачканными руками  и  лицом.  Он  без
обычных жалоб позволил Розе вытереть их влажной тканью. В свои четыре года
он уже умел быть совершенно очаровательным,  даже  кокетливым  в  обществе
хорошеньких женщин. Пока они обедали, мальчуган позабавил их  болтовней  о
своих приключениях в дворцовом саду. Проснулась мокрая и голодная Лилит, и
Роза по распоряжению Кэт встала, чтобы  сменить  ей  пеленки,  прежде  чем
принести принцессу к маме.
   - Хочу еще яблочного сидра, - сказал Робин,  слегка  завидуя  вниманию,
которое притягивала малышка. Он поднял свою чашку.
   -  Пожалуйста,  -  поучительным  тоном  добавила  Джессмин,  пока  Роза
доливала ему сидр.
   - Пы-жалуста, - выговорил мальчик, улыбаясь. Его веснушчатые щеки и нос
слегка загорели на весеннем солнце.
   Он допил сидр и внезапно забрался Катине на колени.
   - Робин!..
   - Все в порядке, миледи. Он меня не беспокоит. - Старшая из сестер Д'Ял
обвила мальчугана руками и прижала его к себе, тот радостно хихикал.
   Подносы были отставлены в сторону, и сестры начали рассказывать о Катае
и Внутреннем море.  Катина  была  блестящей  рассказчицей,  и  Джессмин  с
неожиданной тоской представила людные, пестрые улицы, крики торговцев.
   На середине рассказа кто-то заскребся в дверь, нарушив очарование.
   Королева сказала:
   - Войдите.
   С поклоном вошел пожилой согнутый камергер:
   - Скоро начнется аудиенция, миледи. Его сиятельство Великий посланник и
его величество король ожидают вашего прибытия.
   Джессмин неохотно поднялась. Ей гораздо больше нравилось ее  теперешнее
общество. Ее вовсе не привлекала перспектива скучного  вечера.  Но  у  нее
были причины присутствовать на этой особенной аудиенции, причины, думать о
которых она не хотела. Кэт снова взяла на руки ребенка.
   - Я принесу вам ее попозже, когда она опять проголодается, -  пообещала
старшая сестра. - Не беспокойтесь. Я  нянчилась  с  восемью  братишками  и
сестренками. Мы все о ней позаботимся. Правда, Лилит?
   Лилит что-то проворковала в ответ и фыркнула. Джесс не  беспокоилась  -
скоро должна была прийти няня малышки.  Вдобавок  она  уже  доверяла  этим
девушкам, и они ей  очень  понравились.  Сандаал  со  скромнейшей  улыбкой
предложила проводить королеву в зал  аудиенции,  но  Джессмин  отказалась.
Хотя ей нравилось общество этих дам, она не хотела, чтобы они превратились
в свиту, следующую за ней по пятам каждую минуту.
   Камергер повел ее по тускло освещенным коридорам в зал  аудиенций.  Зал
был освещен лучами, пробивающимися сквозь узкие окна в дальней стене.
   - Ваше величество, -  произнес  Великий  посланник  скрипучим  голосом,
склоняясь перед ней.
   Король, сидевший на троне, встал и спустился с помоста. Держа  королеву
за руку, он помог ей подняться по каменным  ступеням  и  сесть  на  мягкий
бархат. Все это казалось странным. Ни разу за все эти годы она  не  сидела
на троне. Всем было известно, что в согласии с брачным контрактом Джессмин
была соправительницей Виннамира, хотя она всегда уступала  государственные
заботы своему мужу, предлагая свои советы только по его просьбе.
   - Дорогая моя, - прошептал Гэйлон  и  поцеловал  ей  руку,  прежде  чем
выпустить ее пальцы.
   - Разве советник не приглашен? - спросила королева.
   Кроме них троих в зале никого не было.
   - Лорд Д'Ар предложил сперва поговорить наедине, - ответил муж, и Джесс
заметила напряженность в его словах.
   Королева взглянула на Великого посланника:
   - Что ж, говорите, милорд.
   Эовин опять поклонился, хотя это причиняло ему боль.
   - Могу я поинтересоваться сперва, как ваше величество нашли  ксенарских
фрейлин?
   - Сегодня с утра они первым делом посетили меня, - улыбнулась Джессмин.
- И я нашла их весьма приятными. Я благодарна вам за их общество,  милорд,
сколько бы оно ни продлилось. Но что побудило  вас,  сир,  привезти  их  с
собой?
   - Миледи, этого всего лишь напоминание о  вашем  южном  наследстве.  Вы
должны узнать цель моего визита...
   Королева сжала губы:
   - Мне она известна, и я должна  сказать  вам  откровенно,  что  вам  не
уговорить  меня  покинуть  мужа  и  мое  королевство.  Вам  нужен   другой
правитель.
   Великий посланник тоже поджал губы:
   - От вашего отца осталось много побочных сыновей и дочерей, но никто из
них не годится для трона. Вы - единственная, кто выжил  из  дома  Геррика,
ваше  величество.  Вы  -  единственная,   кто   может   вновь   объединить
аристократию и установить баланс между властью дворянства и купечества.  -
Он умолк на мгновение, чтобы расправить одежду своей морщинистой рукой.  -
В последние годы  над  Ксенарой  нависла  угроза  гражданской  войны.  Мое
здоровье с годами ухудшается, но я сделал все,  что  мог,  для  сохранения
трона. Теперь я предлагаю вам занять место, принадлежащее вам по праву.
   - Неужели вы думаете, что нас волнуют ваши проблемы? - холодно  спросил
Гэйлон. - С какими бы трудностями вы ни столкнулись, мы  пережили  гораздо
худшее. Ксенара первой начала войну, а не Виннамир.
   Эовин Д'Ар произнес, глядя в пол:
   - Это правда, милорд. Но закончили ее вы.
   Джессмин  увидела,  как  мука  исказила   бледные   черты   короля,   и
почувствовала эту боль как свою собственную.  Все  эти  смерти  так  долго
лежали грузом на его плечах, и теперь, когда он наконец только начал  жить
заново, воспоминания опять вернулись преследовать его.
   - Милорд, - ледяным тоном произнесла королева, -  отдаете  ли  вы  себе
отчет в том, что говорите? Виннамир - мой единственный дом. Как  только  я
родилась, меня забрали от матери, отдали на воспитание отцу моего  мужа  и
обручили с Гэйлоном в надежде заключить мир между нашими  государствами  -
мир, который мой отец предпочел нарушить. У меня  нет  обязательств  перед
Ксенаром, и кровные связи не имеют для меня никакого значения.
   -  Приношу  вам  свои  извинения,  ваше  величество,  но  обязательства
имеются. Давно ли вы просматривали ваш брачный контракт?
   Гэйлон положил руку на плечо жены:
   - Наша копия была уничтожена, прежде чем я отнял свою корону у  Люсьена
Д'Салэнга.
   - Тогда будьте  любезны  прочитать  его  сейчас,  -  сказал  посланник,
доставая свиток из широкого рукава.
   Поклонившись, он подошел к ступеням помоста  и  вручил  бумагу  королю.
Прежде чем взять свиток, Гэйлон долго смотрел на него. Джессмин  выхватила
свиток из его пальцев и развязала ленту.
   Копия была сделана на ксенарском языке,  вычурном  и  претенциозном.  В
обмен на юную принцессу ксенарцы  получали  права  на  владение  водами  и
природными богатствами и возможность влияния на виннамирскую корону  через
ее брак с принцем и наследником. Если бы  не  две  королевские  подписи  и
красная печать в конце, это могло бы сойти за расписку о продаже  призовой
лошади. Раздраженная Джессмин продолжала вчитываться в документ.
   - Двенадцатый параграф, миледи, - подсказал Эовин.
   Глаза королевы отыскали строки, которые заставили сжаться ее сердце.
   "Если по какой-либо причине дом  Геррика  придет  в  упадок,  право  на
ксенарский трон переходит к Джессмин  Д'Геррик  и  ее  наследникам.  Таким
образом, в случае неспособности или  нежелания  Джессмин  Д'Геррик  занять
ксенарский престол это право переходит к ее старшему сыну  или  дочери.  В
случае же несовершеннолетия наследника, домами Мирена, Кошена и  Фальстеда
избирается регент до вхождения оного в возраст".
   - Джесс?
   Голос Гэйлона показался ей очень далеким.
   - Члены дома Кошена, так же как и дома вашего отца, погибли в  Занкосе,
миледи, - Великий посланник стоял уже рядом с троном. - Но влияние Миренов
и Фальстедов в Катае все еще сильно. Поскольку между нашими  государствами
не было никаких связей, я не знал, есть ли у вас дети,  но  вышеупомянутые
дома уже предупреждены.
   - Что? - воскликнул король. - Предупреждены о чем?
   Посланнику следовало бы знать, с кем он имеет дело, - с  расчетливым  и
смертоносным королем-чародеем, - но он с готовностью ответил:
   - О выборе регента для вашего сына Тейна, который унаследует ксенарскую
корону, если ваша жена откажется. Это  документально  подтверждено  вашими
отцами, и вы связаны этим договором.
   Гэйлон посмотрел на Джессмин расширенными от ужаса глазами:
   - Это правда?
   Она кивнула, не находя слов, чтобы утешить его или себя. Серый Камень в
кольце на правой руке короля внезапно блеснул яркой вспышкой синего света,
и бумага испарилась из пальцев Джессмин. Джессмин застыла в изумлении.
   - Хватит  с  нас  контрактов,  -  произнес  Гэйлон,  криво  улыбнувшись
Великому посланнику.
   - Другая копия хранится в королевской библиотеке в Катае,  -  проворчал
старик. - Это всего лишь кусок бумаги. А все дело в содержании. Вы  должны
руководствоваться вашей честью, сир. Вспомните, что  ваш  отец  по  доброй
воле подписал контракт и верил в то, что наследник окажется достойным его.
- Он неуклюже поклонился: - Ваше величество, у меня больные суставы,  и  я
слегка утомился. Если вы позволите...
   - Разумеется, лорд Д'Ар, - ответила Джессмин. -  Вы  можете  удалиться.
Прошу простить, если мы не слишком благосклонно приняли ваши новости, но я
уверена, вы понимаете, почему. Обещаю, что мы подумаем над  всем,  что  вы
нам сообщили.
   - Не смею больше ни о чем вас просить.
   Великий посланник проковылял вниз по ступеням и направился к выходу  из
зала, где ожидали двое охранников.
   Двери закрылись, и в воцарившейся тишине королева смотрела, как ее  муж
пытается взять себя в руки. Еще несколько лет назад она испугалась  бы  за
жизнь  старого  посланника,  но  Гэйлон  был  уже  опытным  чародеем.   Он
повернулся к ней:
   - Каким образом мог быть заключен  этот  договор,  когда  мы  были  еще
детьми?
   Джессмин смотрела на свои пустые ладони.
   - Короли всегда обязаны царствованием своим предкам  и  подданным.  Наш
выбор часто делают за нас и до того,  как  мы  сами  можем  его  осознать.
Именно так было с Тейном.
   - Я не хочу отдавать его им, - прорычал король, меряя шагами комнату. -
Я не хочу, чтобы он вырос при дворе, который живет интригами. Я  не  хочу,
чтобы в один прекрасный день мне пришлось воевать с собственным сыном.
   - Я тоже, - согласилась королева. - Но есть только один способ избежать
этого. - Она подождала, пока Гэйлон не остановился перед  ней.  -  Я  сама
должна занять трон.
   Король опять побледнел и испустил яростный крик:
   - Нет, Джессмин!
   - Это должно быть сделано, мой господин, - тихо прошептала королева.  -
С помощью лорда Эовина я  смогу  со  временем  учредить  правительственный
совет. Когда все уладится, я смогу вернуться домой, в Виннамир, которому я
принадлежу. Если две страны объединятся, как надеялись наши отцы, тогда  я
смогу править Ксенарой отсюда. Мы сможем править Ксенарой.
   - Ради бога, Джесс, - простонал Гэйлон. - Ты  даже  не  понимаешь,  что
говоришь. Ты никогда не захочешь вернуться к нищете и  заброшенности  этой
страны,  если  ты  почувствуешь  вкус  ксенарского  богатства.  Что-нибудь
обязательно удержит тебя там. И к тому же опасности... Эти  люди  режут  и
травят друг друга ради развлечения. - Он опустился перед  ней  на  колени,
лицо его исказила боль: - Я не смогу прожить без тебя.  Единственное,  что
удерживает меня от безумия, - ты и наши дети.
   Джессмин наклонилась и обняла мужа.
   - Тогда ты должен поехать со мной, - она подарила ему долгий поцелуй, -
потому что я тоже не могу жить без тебя.


   Снова холодный ветер с океана принес тяжелые густые тучи, но дождя этим
утром не было. Порывистый ветер развевал зеленые знамена, которые  держали
два беловолосых стражника, и раздувал плащ Тейна. Дэви наблюдал, как Сорек
с сыновьями обмениваются  торжественными  прощальными  словами  с  Тейном,
затем король Ласонии пожал ему руку.
   Один из всадников, стоявших позади, выехал вперед, ведя на поводу белую
маленькую кобылку с густой гривой и  хвостом  и  мохнатыми  ногами.  Сорек
повернулся к принцу.
   - Это мой прощальный подарок вам, милорд, - сказал  он.  -  Она  совсем
молода, и у нее еще нет имени, но она быстра как ветер, очень добродушна и
будет вам верно служить. Принимаете ее?
   Вспыхнув от удовольствия, Тейн взял поводья:
   - Она красива, но мне нечего подарить вам взамен...
   - Мне ничего не нужно, кроме вашей благодарности, ваше высочество.
   - Нет, постойте! - Принц поймал край плаща и засунул  руку  в  глубокий
карман подкладки. Длинная деревянная флейта была старая и потрепанная,  но
это была любимая игрушка принца. - Если  вы  будете  дуть  в  нее  слишком
долго, она становится мокрой, но из нее можно извлечь неплохую музыку.
   - Спасибо, - сказал король с благодарностью. - Я  всегда  буду  хранить
ее.
   Сыновья подошли к нему,  чтобы  помочь  престарелому  монарху  сесть  в
седло, затем они сели  на  своих  лошадей.  Сорек  и  его  отряд  медленно
удалялись  на  север  через  поля.  Маленькая  кобылка   в   растерянности
попыталась последовать за ними, но Тейн крепко держал поводья.
   - Как ты назовешь ее? - улыбаясь, спросил герцог.
   - Еще не знаю, - Тейн взглянул в лицо герцогу. Несмотря на улыбку,  под
глазами у герцога лежали тени, и лицо  его  казалось  изможденным.  -  Это
должно быть особенное имя.
   Кобылка вытянула шею и заржала вслед остальным  лошадям,  все  ее  тело
напряглось.
   - Она хочет домой, - печально сказал Тейн.
   - Но со временем она привыкнет и полюбит Виннамир. - Герцог сделал знак
Фитцуолу увести лошадь. - Поместите ее в конюшню рядом с Кристаль. Я хочу,
чтобы они подружились.
   - Есть, - ответил сержант и повел лошадку. Ее  копыта  выбивали  глухую
дробь на камнях.
   - Ее надо подковать, - крикнул Дэви вслед.
   Тейн продолжал смотреть на удаляющихся  всадников  Ласонии,  исчезающих
вдали. Ему хотелось бы поехать туда когда-нибудь - в эту холодную  снежную
страну. В его мире было много чудесных мест. Принц только начинал  учиться
читать, и больше всего ему нравились уроки географии и истории. По  правде
сказать, он скучал по Каслкипу и своим наставникам. Замок  Госни  оказался
скучным-прескучным местом, и  Дэви,  занятый  государственными  расчетами,
уделял принцу мало внимания.
   - Ваше высочество?
   Плащ мальчика продувался ветром, и он продрог.
   - Иду, - ответил он рассеянно и проследовал за герцогом в дом.
   Медленно тянулся очередной скучный  серый  день.  Тейн  пытался  читать
книги, которые он привез с собой, но его природная живость не  давала  ему
долго сидеть на одном месте. После обеда на кухне  в  обществе  ворчливого
повара  мальчик  набрал  полную   пригоршню   моркови   и   отправился   в
полуразрушенную конюшню.
   Серая кобыла Дэви, Кристаль, немедленно подошла к нему, обдавая горячим
дыханием и ожидая угощения. Новая кобылка, казалось, не замечала его.  Она
продолжала расхаживать по тесному загону.
   - Иди сюда, моя хорошая, - позвал ее Тейн без особой надежды.
   Выросший среди лошадей, мальчик понимал, как она огорчена тем,  что  ее
товарищи покинули ее.
   Это была  первая  лошадь,  которую  принц  мог  назвать  своей,  и  это
нравилось ему. Хотя это был не пони, кобылка  была  достаточно  маленького
роста, чтобы подойти ему. Он мог даже сам оседлать ее, встав на скамеечку,
а шестилетнему ребенку было приятно любое проявление самостоятельности. Но
ей  нужно  было  имя,  что-нибудь  царственное,  достойное   ее   изящной,
чистокровной красоты. "Соджи" на бенджарском наречии означало  "ветер",  с
которым сравнил ее король Сорек.
   - Соджи, - тихо позвал мальчик, пробуя слово на вкус.
   Лошадь остановилась и вскинула голову, глядя на него, затем  продолжила
движение. Пусть будет  Соджи.  Имя  определенно  нравилось  ему.  Один  из
стражников, юноша по имени Тод, начал сгребать  вилами  сено  в  загоны  -
прошлогоднюю сладкую траву, теперь сухую и пыльную.
   - Ваше высочество, - произнес дружелюбный молодой солдат и бросил  вилы
у дверей в загон Соджи.
   Тейн посмотрел на петли и засовы старой деревянной дверцы.
   - Ты думаешь, что это ее удержит, Тод?
   - Да, милорд. Я думаю, они достаточно прочные.
   - Я не хочу, чтобы она убежала.
   - Нет, она привыкнет. Правда, малышка?
   Тод почмокал губами,  лошадь  повернулась  и  направилась  к  нему.  На
мгновение Тейн почувствовал себя оскорбленным.
   - Так их подзывали в Ласонии, - объяснил стражник. - Дайте ей морковку,
и она быстро признает вас.
   - Соджи, - сказал Тейн, протягивая на ладони кусок  моркови,  как  учил
его отец.
   Она осторожно взяла его мягкими теплыми губами, и Тейн  заглянул  в  ее
влажный коричневый глаз: он был почти влюблен в свою первую лошадь.  Сзади
него раздался стук подков по каменным плитам двора. Так  как  замок  Госни
был крепостью, конюшни находились в защищенном внутреннем дворе.
   - Привет всем! - раздался крик, усиленный эхом от каменных стен.
   - Минуточку! - крикнул Тод и поспешил к выходу.
   Бросив быстрый взгляд на Соджи, Тейн  побежал  за  стражником.  Слишком
много посетителей за последние несколько дней. Возможно, ради этого стоило
забраться так далеко  на  север.  Фитцуол  вышел  во  внешний  двор  почти
одновременно с Тодом и Тейном. Во дворе был всего один всадник  -  молодой
герольд в камзоле со знаками королевского дома. Под  ним  была  взмыленная
лошадь, нервно бившая копытом по камням и вырывавшая из рук поводья.
   Герольд помахал запечатанным конвертом:
   - Я привез срочное сообщение герцогу Госни от его величества короля.





   К рассвету густой белый туман  стал  накатываться  на  сушу  с  равнины
Западного моря, быстро пересекая залив Полной  Луны  возле  устья  Великой
реки. Не обращая внимания на холодный и  влажный  утренний  воздух,  слуги
герцога Госнийского готовились к обратному пути в Каслкип. Фитцуол оседлал
новую ласонийскую кобылу и проехал на ней два круга вокруг замка,  объявив
в конце концов, что она сильна и достаточно хорошо выезжена,  чтобы  принц
мог отправиться на ней. Похвала слуги пришлась Тейну по душе.
   Дэви  заплатил  мрачному  сапожнику  и  его  помощникам  немного  сверх
обещанного за то, что они помогли им собраться в путь столь ранним  утром,
и вышел в туман, плотно завернувшись  в  плащ.  Усталость  последних  дней
продолжала сказываться, однако Камень Орима, свисавший  ему  на  грудь  на
золотой цепи, оставался спокоен. Несколько ночей он истратил на то,  чтобы
прочесть колдовскую книгу Черного Короля и усвоить громоздкие  заклинания,
которыми были исписаны страницы, однако ему  не  хватало  мужества,  чтобы
применить их на практике или хотя бы взять в руки свой Колдовской Камень.
   - Поосторожнее с этим сундуком,  -  раздраженно  прикрикнул  герцог  на
Гэйба, который пытался  взгромоздить  тяжелый  ящик  на  одну  из  вьючных
лошадей.
   "Книга Камней" в свинцовой коробке была спрятана между одеждой именно в
этом сундуке. Конечно, везти Книгу и Камень в Каслкип было безумием.  Если
король почувствует их присутствие, он  обязательно  попытается  уничтожить
их. Но у Дэви не было выхода. Он чувствовал, что не в силах расстаться  ни
с одним, ни с другим.
   Факелы, торчавшие из держателей по периметру  внутреннего  двора  замка
Госни, едва просвечивали сквозь плотный туман, а каменные плиты,  которыми
была вымощена площадка, были мокрыми и скользкими. Кто-то  подвел  герцогу
оседланную кобылу и подсадил в седло. Кристаль дернулась было в сторону  и
затрясла головой, но герцог быстро справился с ней. Снизу ему подали меч.
   - Милорд Тейн! - позвал Дэви, и принц немедленно появился из тумана. Он
тоже был верхом, и его белая лошадка в тумане казалась похожей на призрак.
   - Почему отец вызывает  нас  обратно  так  скоро?  -  спросил  мальчик,
подавляя зевок и деликатно прикрывая рот ладонью в теплой рукавице.
   В голосе принца Дэви послышалась тревога. В самом деле, в письме короля
не было ничего, кроме приказа возвращаться в Каслкип как можно скорее.  Он
поспешил рассеять беспокойство принца:
   - Без сомнения, причина  этого  как-то  связана  с  прибытием  Великого
посланника Ксенары. Если бы кто-то заболел или произошло несчастье, Гэйлон
обязательно написал бы об этом в депеше. Так что не волнуйся напрасно.
   Глянув на маленькую кобылу, герцог сменил тему:
   - Как она себя ведет?
   - Превосходно, - ответил принц с  оттенком  гордости.  -  Я  назвал  ее
Соджи.
   - Соджи... - повторил герцог и представил себе развевающуюся  по  ветру
серебристую гриву. - Хорошее имя.
   Повернувшись в седле, он стал вглядываться в туман.
   - Эй, вы, там! - крикнул он. - Скоро тронемся, Фитцуол?
   - Как только Тод попадет ногой в стремя, - донесся ответ.
   Впрочем, несколько минут спустя небольшой  отряд  всадников  и  вьючных
лошадей  пересек  внутренний  двор  замка  и  выехал  за  ворота.  Изрытая
колдобинами, редко используемая дорога должна была вывести их на  почтовый
тракт около Мидлтауна. Кристаль сразу припустила рысью, и Дэви чувствовал,
как обернутый в шелк Колдовской Камень стучит по его груди. Не было  такой
минуты,  когда  бы  он  не  ощущал  его  присутствия,  не  тянулся  к  его
могуществу. Да и в его восприятии уже произошли небольшие изменения.
   В последнее время весь мир вокруг него стал чище  и  ярче.  Все  краски
заиграли так, словно все вокруг было омыто  сильным  дождем,  а  в  ноздри
вползали необычайно сильные, но приятные запахи. Каждый звук,  даже  самый
тихий шорох, слышался отчетливо, и герцогу не  приходилось  гадать,  чтобы
определить его происхождение. Дэви чувствовал, что, даже несмотря на шелк,
который защищал его от Камня, между  ними  начинала  формироваться  связь,
которая навечно привязывает Камень к своему  обладателю  и  наоборот.  Эта
мысль, однако, не только обрадовала его, но и  повергла  в  страх.  Камень
жаждал обладать им так же сильно, как и он - Камнем.
   - Дэви?
   Герцог повернулся к неясно видимому в тумане  силуэту  принца,  который
ехал рядом с ним.
   - Да, ваше высочество?
   - С тобой все в порядке?
   - Безусловно. А что?
   - В последнее время ты почти не разговариваешь со мной. С тех  пор  как
король  Сорек  навестил  тебя,  ты   кажешься   постоянно...   усталым   и
озабоченным. Я подумал, уж не простудился ли ты.
   - Может быть.
   Дэви  заставил  себя  улыбнуться.  Дети  из  королевских   семей   рано
взрослели, и принц не был  исключением.  Иногда  он  вел  себя  совершенно
по-взрослому, гораздо серьезнее, чем взрослые вокруг него.
   - Тогда, как только мы вернемся в Каслкип, - повелительно сказал принц,
- ты должен будешь показаться Гиркану.
   - Безусловно, ваше высочество, - притворился герцог.
   Престарелый лекарь из Каслкипа со своими мерзкими настоями и неуклюжими
врачебными приемами был последним из всех,  кого  Дэви  стремился  увидеть
после возвращения.
   - И закутайся в плащ. Сейчас довольно холодно.
   - Хорошо, ваше высочество.
   Фитцуол позади него глухо хихикнул. Дэви неожиданно пришпорил  Кристаль
и заставил ее мчаться сквозь молочно-белый туман  скорой  рысью,  так  что
остальные были вынуждены последовать за ним. Приказ короля гласил  прибыть
как можно скорее, и если они поторопятся, то успеют добраться до Миллтауна
как раз вовремя,  чтобы  успеть  наскоро  перекусить,  пока  лошади  будут
отдыхать. Впрочем,  раздражительность  и  нетерпение  почти  не  отпускали
герцога. Все вокруг него представлялось ему лишь преградой на пути к  тому
единственному, чего он желал в настоящее время.
   Дэви гнал лошадь все вперед и вперед до тех пор,  пока  колени  его  не
заболели от постоянного понукания лошади. Один из  охранников,  Сил,  даже
начал недовольно ворчать. Можно было пустить лошадей галопом, но тогда они
утомились  бы  гораздо  быстрее,  чем  добрались  до  Миллтауна.  Как   ни
удивительно, но Тейн выдерживал скачку без малейшей жалобы,  хотя  тряская
рысь Соджи доставляла ему немалые неудобства.
   К середине утра горячее солнце выжгло  туман,  и  Тейн  первым  заметил
вдали  торчащие  над  деревьями  дымоходы  и  трубы  Миллтауна.  Это   был
единственный  морской  порт   Виннамира,   вытянувшийся   вдоль   морского
побережья. Дома здесь были бревенчатые, крепкие, да и народа жило  больше,
чем рядом с Каслкипом  в  Киптауне.  Прекрасное  твердое  дерево,  которое
обрабатывали многочисленные лесопилки города, экспортировалось  во  многие
южные  страны  западного  побережья  и  использовалось  в   основном   для
строительства кораблей. Мягкие и декоративные древесные породы  -  красное
дерево, кедр и ольха - шли на строительство домов и их внутреннюю отделку.
   На окраинах города их приветствовал  крепкий  запах  древесных  опилок,
гниющей рыбы и соленого морского воздуха. С тех пор как они в  первый  раз
проезжали через город, в гавани появилось  несколько  новых  кораблей.  По
странному совпадению все это были корабли из  Ксенары,  и  на  запруженных
народом улицах почти повсеместно звучала гортанная ксенарская речь.
   При виде толпы Дэви занервничал, и Фитцуол выехал вперед.
   - Дорогу! - громко кричал он. - Дорогу Рыжему Принцу!
   Чужеземцы, разинув рты, принялись глазеть на рыжего  мальчугана  верхом
на кремово-белой кобыле. Местные жители неловко  кланялись,  стиснутые  со
всех сторон  своими  соседями.  Как  и  следовало  ожидать,  в  нескольких
постоялых дворах, куда они подъехали сначала, не было  свободных  мест.  В
конце концов,  несмотря  на  полуденный  наплыв  посетителей,  им  удалось
остановиться в таверне "Приют моряка", где расторопный хозяин предложил им
комнату и стол, подав принцу  и  его  свите  вполне  приличную  еду.  Один
бедняга Тод остался без обеда, ибо его оставили присматривать за  лошадьми
и багажом.
   Густая похлебка  из  рыбы  и  моллюсков  не  вызвала  у  Дэви  приступа
аппетита. Шум и запах в переполненном зале стояли такие, что у него заныли
зубы. В прошлый приезд  он  нашел  Миллтаун  любопытным,  даже  экзотичным
городом, но теперь тревога не покидала его.
   - Вам следует поесть,  милорд,  -  сказал  рядом  с  ним  Тейн.  -  Нам
предстоит долгий путь.
   Герцог с трудом улыбнулся принцу:
   - То же самое я могу сказать и вашему высочеству.
   - Я просто не люблю рыбу. У нее вкус... очень рыбный, -  принц  сморщил
недовольную гримасу. - Вот если бы у них была оленина...
   Он отпил глоток своего разбавленного водой вина и продолжил:
   - Жду не дождусь, когда же мы наконец вернемся домой. Я  ужасно  скучаю
по ма и...
   Он оборвал  себя  на  полуслове  и  опустил  голову.  Щеки  его  слегка
покраснели.
   Фитцуол перегнулся к нему через стол и нравоучительно сказал:
   - Даже самый храбрый солдат скучает по дому, ваше высочество. Этого  не
надо стыдиться.
   Тейн повернулся,  и  на  мгновение  его  глаза  встретились  с  глазами
герцога. Дэви слегка вздрогнул, ибо ощутил и пережил острую тоску мальчика
по семье так, словно это была и его семья. Колдовской Камень на его  груди
немного нагрелся, разделяя его эмоции, которые в  этот  миг  стали  общими
эмоциями Дэви и сына Рыжего Короля-мага. Это была едва уловимая, но  очень
сильная магия.
   - Милорд Дэвин, - шепнул  вдруг  Фитцуол,  кивком  головы  указывая  на
соседний столик за спиной герцога,  за  которым  вдруг  раздались  громкие
гневные голоса.
   - Я думаю,  что  наш  обед  закончен,  -  так  же  тихо  ответил  Дэви,
протягивая  свой  кошелек  сержанту.  -  Заплатите  хозяину  и  догоняйте.
Встретимся снаружи. Не забудьте обед для Тода.
   Повернувшись  к  двум  другим  гвардейцам,  Гэйбу  и  Силу,  он  твердо
приказал:
   - Если начнется заварушка, не вздумайте полезть в драку.  Наша  главная
забота - безопасность принца.
   Он уже крепко держал Тейна за руку, помогая тому выбраться из-за стола,
однако все его внимание было направлено на ссорящихся.
   Это  были  два  крепких  моряка-ксенарца,  которые   казались   изрядно
подвыпившими, несмотря на относительно  ранний  час.  Принц  уже  выбрался
из-за стола, когда пьяные моряки пошли на абордаж. Все могло бы  кончиться
хорошо, если бы в драку не вмешался третий, видимо, их  приятель,  который
попытался разнять дерущихся. В награду за свои добрые намерения он получил
удар ножом в живот.
   Раненый отпрянул назад и, падая, врезался спиной в Дэви и принца.  Рука
Тейна выскользнула из пальцев  Дэви,  и  принц,  испугавшись,  метнулся  в
сторону, прямо к тому моряку, который сжимал  в  руке  окровавленный  нож.
Дэви, которого все еще соединяла  с  принцем  таинственная  связь,  ощутил
жгучую боль в своем собственном боку, когда кинжал моряка вонзился в  тело
Тейна. Внезапно внутри Дэви как будто что-то  сломалось,  он  почувствовал
холодную, расчетливую ярость, которая наполнила его  целиком  и  разбудила
Колдовской Камень даже в его шелковом  узелке.  Кинжал  в  кулаке  матроса
внезапно ожил и, вырвавшись из его руки, с глухим стуком вонзился в  стену
у него за спиной, причем лезвие вошло в дерево чуть не до половины.
   Герцог Госнийский выхватил меч  и  быстрым,  бессознательным  движением
отсек моряку руку  до  самого  локтя.  Только  ладонь  Фитцуола  на  плече
помешала ему пронзить незадачливого пьянчугу насквозь.
   - Принц! - выкрикнул в толпе сержант.
   К этому моменту все, кто находился в таверне, друзья или враги вопящего
матроса,  повытаскивали  свои  ножи.   Немногочисленная   толпа   наиболее
благоразумных завсегдатаев таверны сгрудилась у выхода. Хозяин  уже  давно
куда-то исчез. Дэви подхватил принца на руки и понес к дверям,  пока  трое
гвардейцев прокладывали ему дорогу рукоятками мечей.
   - Это сын короля Гэйлона! - проревел  Фитцуол,  заметив,  что  какой-то
ксенарский матрос собирается напасть  на  Дэви  с  его  ношей.  -  Держись
подальше, если ты еще не совсем спятил!
   Нападавший на мгновение замешкался. Дэви крепче прижал Тейна  к  груди,
чувствуя, как горячая кровь мальчика течет  по  руке.  Если  бы  они  хоть
немного  походили  на  принца  и  его  свиту,  этого  несчастья  могло  не
произойти. Какое безумие - останавливаться в подобном месте!
   Возле лошадей, привязанных в тени раскидистого  дуба  на  заднем  дворе
таверны, их дожидался перепуганный Тод.
   - В городе должен быть врач, - сообщил  Фитцуол,  который  был  так  же
бледен от беспокойства, как и Дэви.
   Тейн высвободился из рук герцога и закатал испачканную в крови  рубаху,
чтобы посмотреть на рану. Удар пришелся ему в бок на уровне пояса, но  так
близко к краю, что лезвие едва не  прошло  насквозь.  Несмотря  на  обилие
крови, рана была не смертельной.
   - Я умру? - испуганно, но без слез спросил принц.
   - Нет, - рассмеялся Тод. - Но у тебя останется огромный шрам.
   - В самом деле? - принц и наследник выглядел почти довольным.
   Фитцуол выпрямился.
   - Нарежь бинтов, Тод, и достань нашу склянку с корнем "Золотая печать",
- он потряс головой. - Не хотел бы я быть тем человеком,  который  доложит
королю, как мы чуть было  не  потеряли  его  первенца  в  пьяной  драке  в
таверне.
   - Будет немного щипать, милорд,  -  предупредил  Тод,  появляясь  из-за
вьючной лошади с пакетом бинтов и склянкой толченого корня.
   "Немного щипать" - это было слишком мягко сказано. Тейн, который до сих
пор  храбрился  и  стойко  переносил  боль,  не  выдержал  и  пронзительно
закричал, когда порошок  лекарственного  растения  посыпался  на  открытую
рану. Герцог страдал вместе с ним. К тому времени, когда боль успокоилась,
лицо мальчика было мокрым от слез. Дэви забинтовал рану широким полотняным
бинтом и завязал концы на животе, пока Фитцуол разыскивал в багаже  чистую
рубашку.
   Затем они отъехали от гостиницы, не  обращая  внимания  на  раздающиеся
изнутри вопли и треск мебели.
   - Ну что же, мы, по крайней  мере,  сэкономили  на  плате  за  обед,  -
фыркнул сержант, возвращая Дэви его кошелек.
   - И на мне, - угрюмо заметил оставшийся голодным Тод.
   - Я  сберег  немного  печенья,  -  отозвался  Сил,  передавая  товарищу
сверток.
   Теперь Тейн тоже ехал на  Кристаль,  сидя  на  седле  впереди  герцога,
который поддерживал его, а Тод тащил за собой в поводу Соджи. Дэви  больше
не гнал лошадь рысью, так как даже спокойный  шаг  причинял  принцу  боль.
Мальчик, однако, не жаловался. Когда боль становилась невыносимой, он лишь
прикусывал  губу,  но  молчал.  Теперь  они  не  могли  спешить,  выполняя
королевскую волю, но с этим ничего нельзя было поделать.
   - Что случилось с кинжалом?
   Вопрос принца заставил Дэви очнуться от его невеселых мыслей.
   - Я не знаю, - осторожно ответил герцог.
   - Но ты же видел его, не так ли? Видел, как он выскочил  из  руки  того
моряка?
   - Может быть, он просто метнул его.
   - Нет, - настаивал принц. - Я видел. Лезвие прямо выпрыгнуло у него  из
руки и само полетело к стене. Я видел это... как тебя  сейчас.  А  как  он
сможет быть моряком без руки?
   В этом последнем вопросе  Тейна  неожиданно  прозвучали  сострадание  и
забота о человеке, который чуть было не прикончил его.
   - Как-нибудь... - герцог отвернулся. - Мне очень жаль, ваше величество,
что вы видели это, и мы все сожалеем, что вы были ранены.  Король  доверил
мне вашу безопасность, а я не оправдал его доверия и подвел вас.
   - Нет, - пробормотал принц, прижимая ладонь к раненому боку. - Это была
не твоя вина. Но я же видел это, видел, как полетел кинжал!
   Когда Дэви не ответил, принц снова спросил:
   - Скажи, Дэви, это все... которое только что было - это приключение?
   - Думаю, что это можно назвать и так.
   - Ох... - Тейн запрокинул назад голову, чтобы взглянуть в лицо герцога,
и его губы уныло скривились. - Это оказалось вовсе не так интересно, как я
думал.


   Многочисленные работники, свободные и рабы, не покладая  рук  трудились
над восстановлением дворца и сада. После войны  от  всего  Занкоса  уцелел
только дворец  короля  Роффо,  однако  его  мраморные  стены  почернели  и
растрескались от огня Кингслэйера, а все внутреннее убранство - деревянные
панели и лепнина - все сгорело или раскрошилось.  Погибли  и  великолепные
террасные сады  с  их  плакучими  оливковыми  деревьями  и  вечноцветущими
цитрусовыми.
   На высокой каменной стене, окружавшей королевский  сад,  стоял  молодой
Раф Д'Гулар и смотрел, как упряжка лошадей волочет за собой  к  вырытой  в
земле яме взрослое оливковое дерево. Новые деревья привозились  из  Катая,
расположенного  на  востоке,  и  площадка  возле   дворца   уже   начинала
приобретать ухоженный вид. На реконструкцию  дворца  было  брошено  больше
пятисот человек, и работа шла своим чередом, даже несмотря на  суматоху  и
суету.
   - Ну, и как все это выглядит сверху? - крикнул кто-то с  земли,  и  Раф
посмотрел вниз.
   Это был новый дворцовый врач Нильс Хэлдрик. Он смотрел на Рафа, прикрыв
ладонью глаза от солнца.
   Хэлдрик  был  высоким,  изящным  мужчиной  в  вышитой  белой  тунике  и
сандалиях. Лицо его под шапкой густых темных кудрей всегда было безмятежно
спокойным. К своим обязанностям  он  должен  был  приступить,  как  только
Великий посланник вернется во дворец с королевской семьей.
   Раф пожал плечами:
   - Вид довольно приличный.
   С этими словами он перемахнул через ограждение стены и  спрыгнул  вниз,
гася чувствительный удар согнутыми коленями. Внизу пыли оказалось  намного
больше.
   - Будьте осторожны, милорд, не  то  вы  прикончите  моего  пациента,  -
дружелюбно проворчал Хэлдрик. - Позвольте-ка мне взглянуть на вашу руку.
   И прежде чем Раф успел возразить, врач взял его за кисть.
   Молодой аристократ почувствовал осторожные прикосновения пальцев  врача
к больным местам. Хэлдрик учился своему  искусству  в  далеких  странах  и
одинаково свободно пользовался как древним эзотерическим  знанием,  так  и
современной медициной и инструментами Ксенары.
   - Гм-мм, - сказал доктор раздумчиво. - Вы слишком много пьете вина, мой
друг. Старайтесь есть побольше рыбы и свежих фруктов и избегайте мяса.
   Выпустив руку Рафа, он предложил:
   - Давайте-ка отыщем такое место, где воздух немного посвежее.
   Молодой Д'Гулар покорно последовал за врачом,  ощущая  в  больной  руке
странное покалывание. По пути  через  площадку  им  приходилось  постоянно
огибать группы работников или пробираться прямо сквозь них.
   - Как красиво, - заметил Раф, рассматривая цветочные клумбы.  -  Однако
все усилия в конечном итоге могут  оказаться  направленными  лишь  на  то,
чтобы  доставить  удовольствие  моему  брату-недоумку,  в  жилах  которого
случайно оказалось несколько капель королевской крови.
   - Все может быть, - неопределенно отозвался Нильс. -  Кстати,  как  ваш
отец?
   Этот вопрос заставил Рафа горько рассмеяться.
   - Как всегда, - ответил он. - Он готов заплатить любую  цену,  лишь  бы
посадить  на  трон  Кила.  Эовин  Д'Ар  глупец,  если  хочет  посадить  на
ксенарский престол дочь Роффо. Если у нее осталось хоть  немного  здравого
смысла, она откажется.
   - Боюсь, она просто не сможет этого сделать. - Врач провел его во двор,
выложенный красной  плиткой.  -  А  вы,  Раф?  Какая  роль  во  всем  этом
принадлежит вам?
   - Смею заверить, что вам придется приложить гораздо больше  стараний  и
хитрости, чтобы выведать у меня секреты Хэррена.
   Нильс только рассмеялся в ответ:
   - Боюсь, что я не создан для интриг. Да и не за  секретами  я  охочусь.
Просто я заметил,  что  вы  постоянно  держитесь  в  стороне,  наблюдаете,
прислушиваетесь. Простое любопытство заставило меня задуматься,  на  какой
стороне вы стоите.
   - В настоящее время, - легко ответил Раф, - я стою на солнечной стороне
и хотел бы поскорее попасть в тень.
   - И все же?
   - Я по рождению и воспитанию принадлежу к роду Гуларов, мастер Хэлдрик.
   - Значит, сердцем вы на стороне отца?
   Раф отвернулся.
   - Я младший сын своего отца и не жду никакого  наследства.  Моего  отца
ничего больше не интересует, кроме его старшего сына,  который  наполовину
идиот, а наполовину - король.  Поэтому  можете  считать,  что  мое  сердце
принадлежит только мне одному.
   - В таком случае осмелюсь предположить, что истинная  королева  Ксенары
окажет вам поддержку и покровительство,  -  сказал  врач.  -  Ваше  знание
местных обычаев и отношений между кланами и  семьями  может  оказаться  ей
исключительно полезно.
   За разговором они вошли во  дворец  и  теперь  очутились  в  просторной
светлой комнате, которая некогда была Утренней  комнатой.  Ее  стены  были
заново оштукатурены и покрашены, и Раф сморщился от резкого запаха.
   - Нет, -  сказал  он,  прислушиваясь,  как  странно  звенит  в  пустоте
помещения его голос. - Как вы верно заметили, я  предпочитаю  смотреть  за
играми других.
   Раф повернулся, собираясь выйти.  Хэлдрик  не  последовал  за  ним,  он
только негромко сказал:
   - Пусть вас не удивит,  если  однажды  вы  обнаружите,  что  вас  давно
заставили вступить в игру.


   В этом году розы распустились удивительно рано, во всяком  случае,  так
утверждала королева. В Ксенаре розы цвели круглый год,  однако  никогда  и
нигде это зрелище не было столь красивым, как здесь, в Виннамире. Сандаал,
пробираясь  между  кустами  роз   с   плетеной   корзиной,   то   и   дело
останавливалась,  залюбовавшись  пышным  цветением  или   принюхиваясь   к
волшебным ароматам, и никак не  могла  решить,  какие  цветы  ей  срезать.
Катина  же,  одетая  в  платье,  которое  своим  оттенком  способно   было
соперничать с розами, уже почти наполнила свою корзину.
   Сад был великолепен. По стене замка карабкались мелкие,  но  необычайно
красивые темно-красные розы, оплетая балконы и  решетки  на  окнах  нижних
этажей, а по периметру были высажены неброские, но  чрезвычайно  ароматные
чайные   розы.   Остальные   цветы   были   самых   разных   расцветок   -
пурпурно-красные, розовые, желтые и алые. Неудивительно, что, очутившись в
этом царстве красок и запахов, Сандаал немного растерялась.
   Наконец она  выбрала  прекрасную  желтую  розу,  едва  раскрывшую  свои
нежные, чуть тронутые розовым лепестки. Срезав ее, она зашла глубже в сад,
где ее внимание привлекли бледно-лиловые цветы.  Однако  лишь  только  она
приблизилась к кусту, до ее слуха донесся хруст гравия. Осторожно выглянув
из-за куста, она увидела  мужчину,  который  вывел  из  конюшни  серого  в
яблоках коня и повел его по дорожке к широкой площадке за садом.
   Он был одет довольно  бедно,  в  запыленные  дорожные  брюки  и  темную
вязаную рубашку, поверх которой был небрежно  наброшен  потрескавшийся  от
старости кожаный камзол. Высокие до  колен  сапоги  отчаянно  нуждались  в
новых подметках. Волосы, такие же темные, как  у  Сандаал,  только  слегка
вьющиеся, были подстрижены на уровне плеч и завязаны сзади. И  незнакомец,
и его конь выглядели усталыми.
   - Наконец-то они прибыли, - сказала за спиной Сандаал Катина.
   - Кто?
   - Право же, Сандаал, - пробормотала младшая  Д'Ял  с  плохо  скрываемым
удовольствием. - Если бы ты слушала, о чем все говорят, вместо того  чтобы
спать на ходу... Это, должно быть, герцог  Госнийский.  Старик  только  об
этом и говорит вот уже неделю!
   "Стариком" Катина и Роза называли между собой Великого посланника, и  в
этом прозвище странным образом смешивались неуважение и восхищение.
   - Он ждал, пока герцог и принц  вернутся  из  замка  Госни  на  севере.
Теперь мы скоро отправимся домой. Этот Виннамир надоел мне до смерти!
   - Но он совсем не похож на герцога, -  возразила  Сандаал,  глядя,  как
молодой человек привязывает  своего  коня  к  коновязи  на  дальнем  конце
площадки и исчезает в тени.  Несмотря  на  небогатую  одежду,  она  успела
заметить орлиный нос и высокие аристократические скулы герцога.
   - Он беден... - многозначительно заметила Катина. - И не  стоит  твоего
внимания.
   Сандаал почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо,  однако  смущение
быстро сменилось гневом. Она рассердилась на себя, за то что глупые  слова
Катины заставили ее смутиться. Мужчины этой нищей страны,  простолюдины  и
дворяне, все были неотесанны и, как правило, - неграмотны, а  стало  быть,
не представляли  для  нее  никакого  интереса.  И  все  же  облик  герцога
отчего-то заставил ее изменить своему обычному хладнокровию.
   - Пойдем, - снова прервала Катина ход мыслей подруги.  -  Ты  собираешь
свои цветы слишком долго. Моя корзина уже полна.
   С этими словами  она  принялась  срезать  розы  с  ближайшего  куста  и
укладывать их в корзинку Сандаал.
   - Поспешим, у нас не так много времени.
   Когда обе корзины были  наполнены,  Катина  повела  Сандаал  обратно  в
замок. Внутри было прохладнее, а  сырые  коридоры  из  серого  камня  были
тускло освещены. Сандаал Д'Лелан пожалела о том, что ей пришлось  уйти  из
сада, однако королева слегла с простудой,  и  старый  толстяк  -  замковый
лекарь - предписал ей оставаться в своих покоях. Это было странно - свежий
весенний воздух и солнечный  свет  принесли  бы  Джессмин  гораздо  больше
пользы. На  время  болезни  королевы  Лилит  поместили  в  ясли,  где  она
находилась на попечении кормилицы, ибо легкая простуда у  взрослого  могла
окончиться для маленькой принцессы плачевно.
   Катина Д'Ял открыла дверь в спальню королевы,  даже  не  постучав.  Эта
молодая  леди  вела  себя  несколько  агрессивно  и  даже  позволяла  себе
некоторые вольности в общении с королевской  семьей,  однако  Джессмин  не
обращала на  это  внимания.  На  столе  рядом  с  ее  кроватью  уже  ждали
приготовленные для цветов вазы с водой и, пока сама королева оставалась  в
постели, Роза Д'Ял читала ей вслух одну из  многочисленных  книг,  которые
привез с собой Великий посланник.
   - Разве твоя мать не учила тебя,  как  надо  обращаться  с  цветами?  -
раздраженно прошипела Кэт,  выхватывая  из  рук  Сандаал  Д'Лелан  розовый
бутон, который та пыталась поставить в одну вазу с алыми розами.  Впрочем,
ее вспышка гнева быстро прошла.
   - Прости, пожалуйста, я не хотела...
   - Ничего страшного, - Сандаал вошла в спальню,  держа  в  руках  желтую
розу - ту самую, которую она  выбрала  сама.  -  Ваше  величество,  -  она
вежливо поклонилась и приблизилась к ложу королевы, протягивая ей цветок.
   Джессмин улыбнулась, страдальчески сморщив распухший покрасневший  нос,
и Роза, завидев Сандаал и сестру, прекратила чтение.
   - Он прекрасен,  но  боюсь,  что  не  почувствую  запаха,  -  голос  ее
величества был хриплым, а  в  руках  она  комкала  использованный  носовой
платок. - Как вам понравился наш розарий?
   - Прекрасный сад, -  негромко  сказала  Сандаал.  -  Не  хотели  бы  вы
послушать музыку, ваше величество? Или нам следует дать вам отдохнуть?
   - Но я дочитала только  до  половины  главы,  -  пожаловалась  Роза  из
кресла.
   - Мы закончим ее в следующий  раз,  -  Джессмин  указала  на  мандолину
Сандаал, которая лежала на низеньком столике в углу. - Я хотела бы немного
послушать, как Сандаал играет. Будь так добра.  Роза,  подай  мне  немного
горячего чаю.
   Младшая из сестер Д'Ял заложила книгу сухим листом какого-то  цветка  и
без сожаления отложила ее в сторону,  однако  Сандаал  перехватила  хмурый
взгляд девушки, направляющейся к дверям.
   - Присядь на край постели и спой мне, дитя, - Джессмин слабо  похлопала
рукой по одеялу.
   Сандаал взяла в руки инструмент.
   - Что бы вы хотели, чтобы я спела, миледи? - осведомилась она.
   - Что угодно. Мне ужасно наскучило лежать здесь.
   Сандаал чуть тронула струны, но королева внезапно тронула ее за плечо.
   - У тебя есть любимый, Сандаал? Может быть, ты помолвлена с кем-то?
   Это был слишком интимный вопрос, даже несмотря на то, что он исходил от
королевы, и Сандаал дала волю своему гневу:
   - Нет, миледи. У меня ведь нет никакого приданого, на  которое  мог  бы
кто-нибудь польститься.
   - Но у тебя есть твоя красота и твой голос... и ясный острый ум.
   Молодая аристократка пренебрежительно улыбнулась в ответ:
   - В Ксенаре лорд должен сначала посмотреть  на  приданое,  а  потом  на
девушку.
   - И они еще  полагают  варварами  нас!  -  с  негодованием  воскликнула
королева и трубно высморкалась в платок.  -  Однако  время  еще  есть.  Мы
подыщем тебе что-нибудь подходящее.
   Заметив испуганный взгляд Сандаал, королева поспешно добавила:
   - Ну, и приемлемое  для  тебя,  конечно.  Спой  же  для  меня,  дорогая
Сандаал.


   Короля в замке не оказалось -  он  отправился  на  охоту  за  оленем  в
прибрежные горы. Именно так объяснил Дэви главный конюх, когда они наконец
добрались до Каслкипа. Услышав эту новость, герцог не почувствовал ничего,
кроме облегчения. Тейна немедленно отвели к Гиркану, а  Кристаль,  которая
потеряла подкову, отправили в кузницу.
   Затем герцог, собрав свое имущество, пошел в свои покои,  расположенные
в юго-восточном крыле замка. Там он спрятал "Книгу Камней" под кроватью  -
ничего  лучшего  просто  не  пришло  ему  в  голову  -  и,  выкупавшись  и
переодевшись, отправился в покои королевы.
   Дверь ему открыла миловидная светловолосая девушка  в  голубом  платье.
Еще одна леди в богатом розовом платье сидела в кресле у  очага.  Судя  по
тому, насколько они были схожи друг с дружкой лицом и  фигурой,  это  были
сестры. Кроме того, в спальне  кто-то  играл  на  мандолине,  извлекая  из
стальных струн проворными пальцами довольно сложную, но приятную мелодию.
   Девушка в голубом отправилась доложить королеве о его приходе, и музыка
внезапно прекратилась.
   - Дэвин, - тепло приветствовала его королева и  улыбнулась,  протягивая
вошедшему обе руки.
   Дэви наклонился, чтобы поцеловать ее тонкие  пальцы,  однако  он  сразу
заметил присутствие еще одной незнакомки, которая сидела на дальнем  конце
кровати королевы, положив на колени мандолину.  Увы,  были  дела,  которые
герцог обязан был сделать в первую очередь.
   - Тейн у Гиркана, ваше величество, - выпалил  Дэви.  -  Он  обязательно
поправится, просто по дороге нам не повезло с таверной.
   - Я знаю, - мягко перебила его Джессмин. - Оба они уже побывали  здесь.
Гиркан находит, что мальчик поправляется на удивление быстро. Тейн  назвал
это происшествие "приключением" и заверил меня, что в  ближайшее  время  с
ним произойдет нечто подобное, а может быть, еще и получше.
   - О боги мои, нет! - вырвалось у Дэви.
   - Я с вами согласна, милорд,  -  Джессмин  негромко  рассмеялась.  -  А
теперь позвольте  мне  представить  вам  моих  фрейлин,  предусмотрительно
привезенных сюда его милостью  Великим  посланником  государства  Ксенары.
Катина и Роза Д'Ял - их вы встретили еще при входе...
   Девушки по очереди поклонились.
   - А это - Сандаал... Д'Лелан.
   Дэви каким-то образом  не  обратил  внимания  ни  на  многозначительную
паузу,  ни  на  то,  как  Джессмин  выделила  голосом  знакомую   фамилию.
Темноволосая и темноглазая леди на постели королевы серьезно кивнула  ему,
однако, в отличие от сестер Д'Ял, не улыбнулась герцогу.
   - Вы прекрасно играете, леди Сандаал, - вежливо проговорил Дэви.
   - Голос у нее еще красивее, - заметила королева. - А  наш  юный  герцог
Госнийский замечательно играет на лютне и обладает приятным  голосом.  Мне
бы хотелось, чтобы вы двое когда-нибудь сыграли для меня вместе, если это,
конечно, доставит удовольствие вам обоим.
   О, да!" - подумал про себя Дэви, не отрывая взгляда от молодой  южанки.
Ее темные волосы и смуглое лицо  произвели  на  него  чрезвычайно  сильное
впечатление, очаровали едва ли не сильнее, чем Камень Орима. Обеих  сестер
он забыл почти сразу. Сандаал... Д'Лелан. Значит,  она  из  рода  Леланов.
Наконец-то осознав все значение услышанного, Дэви слегка вздрогнул.
   - А вы... случайно... не приходитесь родственницей Арлину Д'Лелану?
   - Это был мой брат, - тихо ответила девушка, старательно пряча взгляд.
   - Прошу простить меня... - с трудом выдавил Дэви.
   - Не извиняйтесь. Я перестала оплакивать его очень давно.
   В  последних  ее  словах  Дэви  послышалась  фальшивая   нота,   однако
разбираться в этом сейчас ему не хотелось. К тому  же  Джессмин  указывала
ему на кресло.
   - Сегодня я отправила Гэйлона  на  охоту,  так  как  это,  может  быть,
последнее его  подобное  развлечение...  на  протяжении  более  или  менее
длительного срока.
   - Миледи?
   - За Мартеном Пелсоном уже послали, и  он  скоро  прибудет  в  Каслкип.
Королевский Совет пришел к единогласному мнению, что на  время  отсутствия
Гэйлона это  будет  самая  подходящая  фигура,  которая  сможет  управлять
Виннамиром. А вы, милорд герцог, должны решить, останетесь  ли  вы  здесь,
чтобы помочь Мартену, или отправитесь с нами.
   - Отправиться с вами? Куда?
   - Эовин Д'Ар,  Великий  посланник  Ксенары,  убедил  меня  занять  трон
Ксенары.
   Дэви, потрясенный, уставился на  Джессмин,  и  королева  покосилась  на
фрейлин:
   - Оставьте нас, пожалуйста, на некоторое время. Я пошлю за вами.
   Дэви  проводил  взглядом  исчезающую  в   дверях   Сандаал,   а   потом
сосредоточился на том, что сообщила ему Джессмин.
   - Вы покидаете Виннамир? И король  тоже  едет  с  вами?  -  Ему  стоило
немалых трудов скрыть свой скептицизм.
   - На некоторое время.  Гэйлон  сам  принял  это  решение,  но  я  рада.
Посланник не оставил мне иного выхода, Дэви. Если я  откажусь,  то  вместо
меня должен поехать Тейн. Когда-нибудь он сможет править обеими  странами,
и Виннамир от этого только выиграет. Однако я не могу допустить, чтобы  он
вырос в Ксенаре один... - Королева  подняла  глаза  и  посмотрела  в  лицо
герцогу: - Ты останешься с Мартеном? Я уверена, что ему понадобится всякая
помощь, какую он только сможет получить.
   Дэви затряс головой. Он даже не  раздумывал  -  в  этом  Джессмин  была
уверена.
   - Куда бы ни отправлялся Рыжий Король, Госни следует  за  ним.  А  дети
тоже поедут? И Тейн?
   - Да, - кивнула Джессмин и улыбнулась. - Боюсь, что  его  "приключения"
действительно начинаются.
   Герцог не смог ответить улыбкой на улыбку королевы.
   -  Ксенара  -  это  змеиное  гнездо.  Ваши  жизни  постоянно  будут   в
опасности... Кроме того, как  там  примут  Гэйлона,  короля-мага,  который
уничтожил столько ксенарцев своими собственными руками?
   - Защиту Гэйлона я поручаю вам, Госни. Кроме того, обязанность защищать
всех нас может оказаться на  ваших  плечах,  Дэвин  Дэринсон.  -  Джессмин
опустила глаза и теперь рассматривала одеяло. - Д'Ар обещал  многое,  и  я
чувствую, что он сделает все, что будет в его силах, однако он уже  старый
человек и не отличается здоровьем.
   - Я не оставлю вас, миледи, -  не  задумываясь,  герцог  прикоснулся  к
груди, где был спрятан Камень Орима.
   Теперь магические силы были  необходимы  ему  больше,  чем  когда-либо.
Многочисленные религиозные секты Ксенары часто владели собственной магией.
   - Должно быть, вы устали после путешествия, лорд Госни, -  пробормотала
королева, однако Дэви понял, что королева сама утомлена из-за  болезни.  -
Ступайте,  отдохните.  Когда  король  вернется,  вам  многое  нужно  будет
обсудить.
   - Ваше величество, - Дэви поклонился и повернулся к двери.
   - И еще одно, - сказала вслед ему Джессмин.  -  Как  вы  находите  леди
Сандаал?
   - Прошу прощения, миледи?
   - Леди Сандаал... Разве она вам не понравилась?
   В горле у Дэви неожиданно запершило.
   - Она... очень мила.
   Королева внимательно всматривалась в его лицо и, похоже, обнаружила там
то, что искала.
   - Вот и прекрасно. Надеюсь, вы  не  будете  возражать,  если  время  от
времени вам придется находиться в ее обществе... например, для того, чтобы
попрактиковаться в игре на ваших музыкальных инструментах.
   - Конечно, нет, миледи.
   - Сможете ли вы проделывать это, не оскорбив тем самым чувств Келли?
   Сладкая Келли... Дэви совершенно забыл о прелестной девушке из замковой
кухни, которая время от времени делила с ним ложе. Он-то полагал,  что  их
связь остается тайной для всех,  но,  как  оказалось,  ошибался.  Впрочем,
Джессмин всегда была чувствительным и весьма проницательным человеком.
   И все же легкое  чувство  разочарования  не  покидало  его.  Его  жизнь
неожиданно стала слишком сложной и запутанной, и он полагал,  что,  только
став магом, сумеет во всем разобраться.
   - Я постараюсь, миледи, - пообещал Дэви.
   Королева взмахнула рукой, отпуская герцога.
   - Если ты поедешь с нами на юг, Дэви,  тебе  в  любом  случае  придется
попрощаться с Келли. А теперь ступай. Да отдыхай хорошенько!
   - А вы поправляйтесь, ваше величество.
   Дэви открыл дверь и вышел в коридор. Его мысли разрывались между магией
Камня и земным колдовством черноокой Сандаал Д'Лелан.





   Весной у оленей рождались пятнистые детеныши,  и  в  этот  день  Гэйлон
охотился только на самцов  с  их  покрытыми  мхом,  недавно  обновившимися
рогами.  По  влажной  земле,  покрытой  прошлогодними  прелыми   листьями,
хотелось двигаться тихо, крадучись. Они оставили лошадей у подножья  горы,
крепко привязав их.
   Лорд Фергес, восьмой барон из Оукхевена, молча  подал  королю  знак  из
зарослей боярышника.
   - Дневное лежбище, - прошептал он,  указывая  на  маленькое  затененное
убежище под кустами, когда король подъехал.  -  Помет  совсем  свежий.  Он
где-то здесь. Ищите следы.
   Они уже увидели ободранную кору на молодых елях, там, где  олень  терся
рогами. Гэйлон исследовал сырую почву. Узкие  двойные  следы,  оставленные
раздвоенными копытами, было довольно легко опознать, но который из них был
более  свежий?  Одна  узкая  тропка  в  зарослях  травы   казалась   более
протоптанной, и король внимательно проследил ее до самого конца  небольшой
долины. Там, на самом высоком месте, пасся самец оленя, поспешно отщипывая
пучки травы, внимательно наблюдая темными влажными  глазами,  настороженно
подняв длинные уши.
   Оба охотника застыли, их одежды из зеленой и  коричневой  кожи  отлично
скрывали их среди деревьев. Ветер с горы дул прямо на них,  неся  с  собой
запах добычи.  Гэйлон  застыл  в  благоговейном  трепете  перед  размерами
животного с огромной короной рогов - не меньше двенадцати отростков.
   - Он ваш, милорд, - прошептал Фергес.
   - Тогда держись за мной на случай, если я только раню его.
   Король бесшумно вытащил стрелу из колчана за плечом  и  укрепил  ее  на
упругой тетиве большого лука. Рядом с ним  по  его  просьбе  стоял  барон.
Гэйлон натянул тетиву, ощущая мощное  сопротивление  деревянного  лука.  В
тридцати шагах над ним олень, казалось, почуял опасность.
   Он встревоженно дернул головой, когда король выпустил стрелу.  Внезапно
животное повернулось спиной, и стрела, оцарапав основание  шеи  прямо  над
мускулистой грудной клеткой, вонзилась в дерево на дальнем склоне.  Стрела
Фергеса тоже пропала даром, пролетев далеко над землей, а  олень  прыжками
помчался к лесу.
   Гэйлон, вне себя от ярости, с проклятиями побежал за ним.
   - Теперь нам его не поймать, - крикнул барон ему вслед.
   - Он ранен. Мы не можем оставить его мучиться.
   - Вы только оцарапали его. Он выживет и станет мудрее.
   Король, не обращая внимания на эти  слова,  уже  поднимался  по  склону
маленькой долины, уверенный в том, что Фергес последует за ним.  Там,  где
стоял олень, виднелись яркие пятна крови, ведущие на юг, -  слишком  много
крови для раны, которую можно назвать царапиной.
   Но далеко идти им не пришлось. Через сотню шагов среди  деревьев  лежал
мертвый олень. Стрела короля попала в горло, и животное на бегу теряло все
больше и больше крови.
   - Будьте так любезны, барон, освежуйте его, -  сказал  Гэйлон.  -  А  я
отделю рога.
   - Слушаюсь, - грустно ответил барон, доставая свой охотничий нож.
   Король стал спускаться с горы с неуловимой улыбкой на губах.  Свежевать
добычу прямо на месте было неприятно, это усугублялось тем, что остывающий
труп начинали покидать блохи и клещи. Теперь, когда Гэйлон  в  одиночестве
брел по тихому лесу, у него было время подумать, и мысли его были темны.
   Дэви и Тейн до сих  пор  не  вернулись  в  замок.  Мартен  Пелсон,  чьи
владения лежали на много лиг к югу,  прибудет  не  раньше  чем  через  две
недели. Потом... потом ему вскоре предстоит путешествие в Ксенару.  Гэйлон
боролся с нарастающим ужасом. Снова его счастье оказалось мимолетным, хотя
на этот раз мгновение растянулось  на  несколько  лет.  Теперь  он  боялся
слишком многого, потому что ему было что терять.
   Эовин Д'Ар сказал, что они поедут прямо в Занкос, что тамошний  дворец,
выстроенный из мрамора и камня, пережил катастрофу и был  восстановлен,  и
сады разбиты заново. В опустошенном городе построили новые дома и  здания,
гавань Занкоса до сих пор была самой лучшей по всему побережью Внутреннего
моря, и ксенарцы возвратились в город,  несмотря  на  то  что  камни  были
покрыты пеплом тысяч и тысяч горожан.
   Как смог бы Гэйлон Рейссон, человек и чародей, стоять среди этих  руин?
Ведь все эти мужчины, женщины,  дети  погибли  от  его  собственной  руки.
Смутные воспоминания  шептали  королю  о  той  безумной  радости,  которую
принесло ему разрушение, - воспоминания, которые он так старался  спрятать
от самого себя.
   Только  горячая  любовь  Джессмин  и  его   предназначение   дали   ему
возможность выжить, управлять Виннамиром, остаться  в  здравом  уме  перед
лицом всего того, что он сделал. Но королева происходила из дома  Геррика.
В ее венах бежала горячая кровь Ксенары. Она может найти в  стране  своего
отца цель еще более великую, она будет жить в роскоши и повелевать могучим
народом. От мысли, что Джессмин может никогда не вернуться в  Виннамир,  у
Гэйлона мучительно сжалось сердце.
   Внезапно  у  него  появилась  ясная  уверенность,  что-то  сродни   его
постоянному осознанию любви и близости Джессмин.  Герцог  Госни  прибыл  в
Каслкип. Гэйлон знал это наверняка, чувствовал  присутствие  Дэви  сильнее
чем когда бы то ни было.
   Тихое ржание Тэйли оторвало его от мыслей. Их скакуны и вьючная  лошадь
были привязаны к тонким стволам вечнозеленых деревьев недалеко от проезжей
дороги. Рукой в перчатке он вытер кровь с мягкого бархатного носа  мерина,
даже сквозь кожу перчатки ощущая его  горячее  дыхание,  затем  передвинул
поводья и вскочил  на  лошадь,  охваченный  желанием  побыстрее  вернуться
домой. Двух других лошадей он повел  вверх  по  склону  холма  к  Фергесу,
который стоял над телом оленя, засучив  рукава,  по  локоть  в  крови.  Он
поднял голову, яростно скребя правую руку. Блохи уже нашли себе жилище.
   - Ну как, милорд, мы готовы? - сладким  голосом  спросил  позабавленный
Гэйлон.
   Барон только проворчал что-то в ответ.


   Эовин Д'Ар использовал болезнь королевы как  повод  отдохнуть  в  своих
собственных покоях. С возрастом к нему тоже пришли болезни, и от них  вряд
ли что-то могло помочь. Хотя заботливый Гиркан попытался. Вот и сейчас  он
нес Великому посланнику горячий кубок от очага.
   - В этом чае чуток дурмана, - произнес толстячок. -  Он  дает  побочные
эффекты, и не нужно им злоупотреблять, милорд, но, думаю, боль в  суставах
он облегчит надолго.
   Эовин принял кубок с  признательностью,  которая  исчезла,  стоило  ему
отведать варево.
   - О боги, это ужасно! Нельзя ли немного подсластить?
   - Поверьте мне, от меда оно станет еще хуже. Постарайтесь осилить  его,
милорд.
   Озабоченное круглое лицо лекаря выглядело ненамного  моложе,  чем  лицо
Великого посланника, и  остатки  волос,  окружавшие  лысую  макушку,  были
такими же белыми, как у ксенарца. Но в бледно-голубых глазах  Гиркана  все
еще горела искра юности и веселой любознательности. Эовин завидовал ему  в
этом. Он послушно хлебнул отвратительной микстуры и  вскоре  почувствовал,
как приятное тепло разлилось в желудке и согрело кости. В голове он ощутил
удивительную легкость - боль отпустила его.
   Гиркан широко улыбнулся:
   - Правда же, восхитительная настойка?
   - Правда... - вздохнул посланник. Он сел,  свесив  ноги  с  кровати,  и
обхватил голову руками. - О господи!
   - Головокружение  скоро  пройдет,  милорд.  Но  не  переутомляйтесь.  К
сожалению, ваши кости остались такими же старыми,  хоть  вы  и  чувствуете
себя лучше.
   - Я буду об этом помнить. Вы не подадите мне плащ?
   - Может быть, милорду стоило  бы  отдохнуть  еще  немного...  -  Лекарь
выглядел обеспокоенным.
   - Спасибо, но я и так чересчур залежался. Я должен еще многое  обсудить
с ее величеством.
   Теперь Гиркан казался взволнованным.
   - Лорд  Эовин,  королева  еще  больна.  А  такие  простуды  опасны  для
стариков, как для грудных детей. Я бы советовал вам повременить.
   - Я должен пойти на этот риск,  мой  добрый  лекарь,  -  Д'Ар  похлопал
толстячка по круглому плечу. - Но я обещаю, что не буду подходить  к  леди
слишком близко.
   Он направился к двери.
   - Если вас не затруднит, напишите мне рецепт этого лекарства. Я  покажу
его моим целителям в Занкосе.
   - Обязательно, - с поклоном ответил  польщенный  Гиркан.  -  Но  только
помните, им нельзя злоупотреблять. Вы позволите  мне  сопровождать  вас  в
покои королевы? В это время я обычно осматриваю ее.
   Эовин задумался.
   - Только если вы пообещаете не задерживаться. Я хочу  поговорить  с  ее
величеством конфиденциально.
   Лекарь согласился, и они направились вдвоем в королевское крыло  замка.
Застарелая боль в суставах  Великого  посланника  утихла  почти  полностью
впервые за много лет. От этого освобождения он буквально впал в эйфорию. У
себя на юге он вынужден был прибегать к экзотическим заморским  снадобьям,
но они вызывали сонливость, едва ли уместную для такого занятого человека.
   Эовин, привыкший к огромным шумным городам и дворцам, все  еще  не  мог
освоиться в тихих и  пустынных  коридорах  Каслкипа.  Иногда  тишина  даже
раздражала его.
   - Я слышал, что герцог Госни уже привез принца, - сказал он вполголоса,
чтобы не нарушать спокойствие этого места.
   - Так и есть, - ответил Гиркан.
   - Мне также сказали, что в дороге с ними случилась неприятность...  что
мальчика ранили.
   Лекарь кивнул:
   - В Миллтауне; это наш единственный морской порт. Я думаю,  вы  знаете,
как опасны бывают подобные места. Не понимаю, как герцог  пошел  на  такой
риск...
   - А принц Тейн? - перебил Эовин, зная, что Гиркан любит почесать  язык.
- Я слышал, что он в порядке, несмотря на ножевое ранение.
   - Принц неплохо себя чувствует. Исключительно везучий молодой  человек.
Нож только распорол ему бок, вызвав кровотечение... срезал детский  жирок,
так сказать. Больно, конечно, и много крови, но у Госни был с собой  самый
лучший травяной порошок, который я посоветовал ему захватить  с  собой  на
всякий случай, когда они покидали Каслкип.
   Хвастаться этот коротышка тоже очень любил.
   - Значит, опасности заражения нет?
   - Ни малейшей. У Рыжих Королей  в  роду  все  живучие.  Мальчик  быстро
поправляется.
   Удовлетворенный беседой. Великий  посланник  остановился  перед  дверью
королевы, предоставив Гиркану постучаться. Служанка провела их в  гостиную
и ушла. Королева лежала одна в своей спальне, фрейлин нигде не было видно.
Гиркану она подарила улыбку, посланнику же - только холодный взгляд.
   - Миледи, - произнесли оба почти в один голос и поклонились.
   - Как вы себя чувствуете, ваше величество? - спросил лекарь.
   - Ты видишь, какого цвета мой нос? - раздраженно ответила королева.
   - Красный, миледи.
   - Вот как я себя чувствую.
   Она высморкалась в один из кучи носовых платков, лежавших на столике  у
кровати. Использованные платки валялись на полу, а длинные, медового цвета
волосы королевы были в совершенном беспорядке.
   - Я устала болеть. Я соскучилась по Лили. Как я ненавижу все это!
   Гиркан не обратил внимания на эту вспышку гнева.
   - Как у миледи с дыханием? В груди не тесно?
   - Нет.
   - Тогда скажите спасибо, ваше величество. Если простуда уйдет в голову,
вы выздоровеете гораздо быстрей.
   - Отлично, - произнесла Джессмин и опять высморкалась.
   - Гмм, - произнес Великий посланник, чтобы обратить  на  себя  внимание
Гиркана, и кивнул в сторону двери.
   - Мадам, если вы  позволите,  я  откланяюсь...  -  Лекарь  отступил  от
кровати на шаг. - Великий посланник желает побеседовать с вами.
   - Да ну? - проворчала она. - Ладно, ступай и  разыщи  мне  какое-нибудь
волшебное средство.
   Оставшись наконец вдвоем, королева и посланник долго смотрели  друг  на
друга. Эовин верил, что они перестали быть  врагами,  хотя  еще  не  стали
друзьями.
   - Вы ни разу не пришли справиться о моем здоровье, - заметила Джессмин.
- Вы гораздо больше интересовались состоянием моего сына.
   - Это не так, миледи. Я  предпочел  бы  увидеть  на  троне  Ксенары  не
мальчика, а королеву-мать. Регентство создает массу проблем. А я уже стар,
и мне не увидеть Тейна во всем его будущем величии. -  Эовин  рассматривал
свои руки с грубыми узловатыми пальцами. - Вы уже  приняли  решение,  ваше
величество? Я еще не посвящен в эту тайну.
   - О, думаю, вы уже посвящены. Ваша ловушка  сработала,  милорд  Великий
посланник. Я очарована  вашими  фрейлинами  и  их  рассказами  о  Катае  и
Занкосе. Книги и подарки, которые вы привезли,  только  разбудили  во  мне
аппетит к еще большему. Я должна собственными глазами увидеть землю своего
отца.
   Эовин не позволил ей увидеть, какую радость и облегчение  принесли  ему
эти слова. Он просто с любопытством смотрел на нее.
   - Теперь это ваша земля, миледи.
   - Король опечален моим решением, -  продолжала  Джессмин,  -  но  разве
могло быть иначе? Он тоже принял свое решение. Виннамир останется в  руках
нашего преданного лорда и друга, а Гэйлон поедет с нами на  юг.  Итак,  вы
получите в ваше распоряжение целую королевскую семью.
   Это известие омрачило радость посланника, но он  сдержался  и  на  этот
раз.
   - Ваше величество понимает, что не он будет управлять Ксенарой?
   Джессмин громко шмыгнула носом.
   - Поверьте мне, сир, он вовсе не хочет вмешиваться в политику  Ксенары.
В его намерения входит только защищать меня и детей.
   - Тогда мы только приветствуем его помощь, миледи. Но нам с вами  нужно
многое обсудить. Наша политика непостоянна, она все  время  меняется.  Нам
приходится тонко балансировать между аристократией и купеческими  кланами.
Друзья превращаются в смертельных врагов, сражаются и тут же  забывают  об
этом, и все в течение одного  дня.  Выдержать  бремя  такой  власти  будет
нелегко. Ваш отец оставил вам полную неразбериху.
   Молодая женщина посмотрела в глаза посланнику:
   - Вы думаете, что я способна выполнить такую задачу?
   - Мне рано об этом судить, миледи, - честно ответил посланник. - Но  на
вас вся моя надежда.


   Дэви  инстинктивно  почувствовал,  когда  король  со  своим   спутником
приблизились к замку, и вышел к конюшням им  навстречу.  Юный  герцог  был
очень осторожен, он старался не обращать внимания на Камень,  висевший  на
его груди, отрицать для себя самый факт его существования. Гэйлон со  всей
своей колдовской мощью не должен обнаружить этот талисман.  Мысль  о  том,
что он должен объяснить королю происшествие с Тейном, помогла Дэви  забыть
о магии.
   Вскоре он услышал быстрый топот подков по дороге - лошади бежали рысью.
   - Эй вы, разберитесь там, - крикнул главный конюх Лука двоим помощникам
из-под навеса кузницы. Те прислонили грабли к стене и  побежали  навстречу
всадникам.
   Первым показался король, с луком и колчаном за спиной.  За  ним  скакал
барон из Оукхевена, ведя на поводу вьючную лошадь  с  оленем,  перекинутым
через седло.
   - Удачная охота! - крикнул Дэви, и Гэйлон направил  усталую  лошадь  во
двор коротким галопом.
   Затем он с легкостью высвободился из стремян, спрыгнул на землю и сгреб
молодого герцога в тяжелые объятия.
   - С божьей помощью, мой мальчик. Я так рад видеть тебя!
   - И я рад, сир.
   - Ты слышал последние новости?
   Король передал поводья одному из конюхов и отшвырнул в сторону лук.
   - Королева сказала мне, милорд. Все это так внезапно.
   - Ты уже сделал выбор? - казалось, внимание Гэйлона было поглощено тем,
как снимают оленя с  вьючной  лошади.  -  Я  хотел,  чтобы  совет  поручил
правление тебе, но они решили, что  девятнадцатилетний  герцог  для  этого
слишком молод. Но ты можешь помогать графу...
   - Мартен лучше подходит для этого, чем я, сир. - Дэви рассматривал лицо
короля, его рыжую бороду, чуть тронутую сединой у самых губ.  -  Куда  вы,
мой господин, туда и я.
   - Я очень рад, - заметно  оживившись,  Гэйлон  еще  раз  коротко  обнял
герцога. - Мне надо помыться и проведать мою леди... повидаться с  Тейном.
Он хорошо себя вел?
   - Милорд, - проговорил Дэви, снова ощущая тяжесть вины.
   Король застыл в беспокойстве.
   - Тейн?..
   - Принц в порядке, сир... но не  благодаря  мне.  Пять  дней  назад  мы
остановились на обед в Миллтауне и попали в  трактирную  драку.  Тейн  был
ранен.
   - Рана тяжелая?
   - Нет, но могло случиться...
   - Но не случилось. Выше голову! - король усмехнулся и похлопал Дэви  по
плечу. - Пусть он сам сначала расскажет мне подробности. Я уверен, что  он
гордится этим происшествием.
   Он направился во внутренний двор, оставив Дэви стоять. Забытый барон  с
почтением двинулся следом. Внезапно Гэйлон остановился:
   - Вы видели фрейлин?
   - Да, сир.
   - Эта темноволосая красавица Сандаал - младшая сестра Арлина.
   - Я знаю.
   - Она из хорошей семьи. Она  прекрасна,  талантлива  и  может  подарить
Госни хороших сыновей.
   - Я едва знаком с ней. - Щеки Дэви покраснели. - Королева,  по  крайней
мере, была более... деликатна.
   - Королева? - Гэйлон опять усмехнулся. - Ну что ж, нам предстоит долгое
путешествие на юг. Я думаю, ты познакомишься с леди Д'Лелан поближе. И это
к лучшему.
   И все же в этой усмешке была боль. Дэви  ощутил  это.  Их  жизнь,  едва
устоявшись, опять должна была  перевернуться.  Даже  под  твердой,  верной
рукой Мартена Пелсона Виннамир будет страдать от утраты королевской семьи.
Герцог ощутил поднимающуюся волну ненависти. Он помнил бесчисленные отряды
ксенарских солдат, с которыми они  бились  в  теснинах  Морского  Прохода,
помнил смерть своих товарищей.
   - Ты меня слушаешь?
   Дэви моргнул:
   - Прошу прощения, сир.
   - Я сказал, что ты останешься  здесь,  -  повторил  король.  -  Я  хочу
принять ванну. Мы встретимся за ужином в большом зале. Захвати свою лютню.
   Он кивнул своему товарищу по охоте:
   - Барон...
   Герцог и  барон  поклонились  Гэйлону,  исчезающему  в  темном  дверном
проеме. Барон немедленно  застонал,  потянулся  и  стал  отчаянно  скрести
грудь. Он был куда более грязным и взъерошенным, чем его повелитель.
   - Думаю, мне тоже надо выкупаться, - сказал он печально. - Думаю,  моей
жене вряд ли понравится соседство блох в постели.
   Дэви с улыбкой кивнул:
   - Тогда до ужина.
   В тишине, наступившей после ухода барона, Дэви  почувствовал  на  своей
груди неуловимую пульсацию. Камень проснулся, и  пальцы  герцога  нащупали
его под камзолом. Хотя в  присутствии  короля  он  каким-то  образом  смог
забыть о талисмане, связь с Камнем поглощала его целиком. У него  не  было
власти над Камнем Орима,  но  когда  ему  по-настоящему  понадобилась  его
помощь в таверне Миллтауна. Камень послужил ему.
   Эта мысль расстроила его еще больше. Дэви хотел, чтобы Камень  слушался
его приказов. Искусству магии мог обучить его только Гэйлон Рейссон, но  к
нему обратиться герцог не осмеливался. Хорошо хоть король не заметил магии
Орима. Уже за это Дэви был благодарен.


   Задрав рубаху, Тейн втянул живот и осторожно сдвинул повязку с раны.
   - Видите?
   Беннет, самый младший, был впечатлен толстым шрамом. Брат Робин выказал
меньше интереса. Старшая сестра Беннета издала вопль отвращения и, схватив
куклу, побежала прочь через газон.
   - Эти девчонки! - фыркнул маленький наследник Оукхевена. - Я тоже хочу,
чтобы меня ранили ножом или мечом. Это очень больно?
   - Не без того, - небрежно произнес Тейн. - Но я вскрикнул  только  один
раз. Фитцуол сказал, что я очень смелый.
   - Принцы должны быть смелыми, - в голосе Беннета звучала зависть.
   Тейн поймал Робина за руку и склонился над ним.
   - Хочешь посмотреть на мою новую лошадь? Ее зовут Соджи.
   - А мне можно на ней покататься? - спросил младший принц.
   - Может быть, попозже. Она устала после долгого путешествия.
   Трое мальчишек направились к конюшням, Робин так и  не  расставался  со
старой деревянной лошадкой  Тейна.  Когда  они  шли  через  лужайку.  Тейн
почувствовал, что он  тоже  устал,  но  ему  хотелось  похвастаться  новой
лошадкой немедленно. Лука тренировал молоденького жеребенка,  привязанного
на длинной веревке. Он приостановил упражнения, и дети  смогли  пройти  по
длинной конюшне с низким потолком.
   Кто-то уже стоял у дверей стойла Соджи и разглядывал ее.  Тейн  помнил,
что эта темноволосая женщина была одной из фрейлин, прислуживавших  теперь
его матери. Она заметила их приближение и почтительно присела в реверансе,
но ее темные глаза оставались холодными. Робин, однако, не заметил ничего,
кроме ее красоты, и немедленно начал кокетничать.
   - Привет, Сандаал,  -  сказал  он  застенчиво  и  шепеляво.  Деревянная
лошадка была мгновенно забыта, он подбежал к девушке  и  ухватился  за  ее
гладкую юбку. - Можно я тебя обниму?
   Сандаал  наклонилась,  чтобы  подхватить  малыша  на  руки.  Ее  взгляд
ненадолго смягчился. Робин потянулся, чтобы дернуть ее за длинные  волосы,
но Сандаал выпрямилась, удерживая пальчики принца. Она еще раз заглянула в
стойло.
   - Я никогда не видела такой красивой кобылы. Я  хотела  спросить  Луку,
когда он закончит свою работу, откуда  она  появилась,  но  вы,  мальчики,
наверное, тоже знаете.
   - Она моя, - сказал Тейн,  почувствовав  гордость  и  по-новому  оценив
Сандаал Д'Лелан. - Мне подарил ее король Ласонии.
   - Так это лошадка Ласонии. Я слышала о них разные истории,  но  никогда
не видела их. Говорят, они умнее прочих пород, быстрее и  выносливее.  Это
правда, милорд?
   Тейн взглянул на Соджи, жующую сено.
   - Она у меня не так давно, миледи. Герцог  не  позволял  мне  гнать  ее
слишком быстро, но она очень добрая и способная.
   - Тейн обещал мне позволить покататься на ней, - заявил Робин. -  Может
быть, он и вам разрешит.
   - Нет, - сказала Сандаал, и принц почувствовал печаль в  ее  голосе.  -
Если на ней будут кататься разные люди, она собьется с толку. Ее хозяин  -
принц Тейн, и она должна чувствовать на своих поводьях только его руку.
   Тейн заглянул ей в лицо:
   - Откуда вы столько всего знаете про лошадей?
   - Моя  семья  их  разводила.  Когда  я  была  маленькой,  у  меня  была
магеранская  кобыла.  Я  так  любила  ее...  -  голос  девушки  прервался,
невидящий взгляд был устремлен в глубину прошедших лет. -  Она  погибла  в
Занкосе, вместе со всей моей семьей.
   Робин и Беннет смутились от ее слов,  а  Тейн  внезапно  ощутил  острую
вину. Он был достаточно взрослым, чтобы понять, что его  собственный  отец
разрушил дом этой леди. Впервые он почувствовал реальность тех событий.
   - Мне... мне очень жаль, - сказал мальчик.
   Ее глаза опять ожесточились.
   - Не стоит. Мне было суждено выжить. - Сандаал еще раз обняла Робина. -
Между прочим, королева послала меня позвать вас к ужину.
   Тейн заупрямился:
   - Я хочу ужинать с остальными в большом зале.
   - Через год или два, милорд, - ответила девушка, смерив его взглядом. -
Взрослые ужинают поздно вечером, когда дети уже должны быть в постели.
   Робин засунул в рот грязный большой палец и стал другой  рукой  крутить
волосы Сандаал. Тейн пришел в ярость. Как бы не так, "дети"! Как-никак,  у
него уже есть настоящая рана, и  замечательный  шрам,  и  лошадь  Ласонии,
быстрая как ветер. Но, с другой стороны, он хотел есть. Это обстоятельство
заставило его последовать в замок за остальными.





   Герцог Госни устал от путешествия, и Джессмин заметила это. Когда  ужин
в большом зале подходил к концу, он уже подумывал о том, чтобы прилечь. Но
у  королевы  было  для  него  другое  занятие,  не  менее  приятное.   Она
наклонилась к леди Кэт и что-то прошептала ей на ухо, а та в свою  очередь
передала слова королевы Сандаал,  сидевшей  рядом.  Девушка  взглянула  на
королеву, слегка улыбнувшись и наклонив голову.
   - Леди и милорды, - громкий голос Джессмин  перекрыл  все  разговоры  в
большом зале. - Сегодня я  подготовила  для  вас  развлечение:  ксенарскую
музыку. Леди Сандаал Д'Лелан любезно согласилась сыграть для нас.
   Сандаал подобрала юбки, вышла из-за стола и  направилась  к  маленькому
стульчику у камина. Служанка принесла ей мандолину  из  эбенового  дерева.
Дэви, сидевший рядом с королем, смотрел на нее. Лицо его было спокойно, но
зеленые глаза сверкали лихорадочным блеском.
   Они казались великолепной парой. Королева  прочила  за  своего  герцога
многих виннамирских высокородных дам, но ни одна из них  не  нравилась  ей
по-настоящему. Вдобавок Дэви был тогда еще молод для женитьбы, но  теперь,
в девятнадцать лет, он уже мог обзавестись семьей. От  такого  брака  дети
получатся умные, красивые и здоровые.
   Леди Д'Лелан начала играть, а потом запела на своем родном языке  песню
о моряках, уплывающих в дальние страны. У нее были сильные пальцы,  и  она
ударяла по пустому звонкому корпусу инструмента между натянутыми струнами.
Джессмин обнаружила, что притопывает под столом в  такт  музыке.  Сидевший
рядом с королем Великий посланник улыбался с гордостью и одобрением. Когда
песня окончилась, послышались негромкие аплодисменты.
   Следующую песню Сандаал пела на языке Виннамира без малейшего  акцента.
Это была известная народная мелодия, и все в зале подхватили напев.  Слуги
принесли десерт, но еда уже никого  не  интересовала.  Джессмин  заметила,
что, когда окончилась вторая песня, король подтолкнул Дэви  локтем.  Юноша
слегка покраснел и покачал головой, но Гэйлон продолжал настаивать.
   Смущенный герцог поднялся.
   -  Леди  Д'Лелан,  -  произнес  Гэйлон,  -  мне  бы  доставило  большое
удовольствие услышать, как мой герцог будет петь вместе с  вами,  если  вы
согласны.
   Девушка поклонилась, не вставая с места. Принесли еще один стул и лютню
Дэви, инструмент больше мандолины раза в  три,  хотя  не  такой  красивый.
Лютня была весьма старая и видавшая виды, лакировка на  ней  потрескалась.
Когда-то она принадлежала отцу Дэви. Герцог сел рядом с девушкой. Оба были
одеты скромно, но элегантно.
   - Вы знаете "Desirey ut Veve"? - спросила Сандаал.
   Дэви молча кивнул, глядя на  струны,  щеки  его  порозовели.  Это  была
ксенарская любовная песня, которую пели на два голоса.
   Девушка  начала  играть,  ожидая,  что  Дэви  присоединится  к  ней,  и
мгновение  спустя  он  так  и  сделал,  заметно  волнуясь.  Первый  куплет
прозвучал без слов: они привыкали к  стилю  друг  друга.  Но  вот  мелодия
поглотила герцога целиком, и он погрузился в  хрустальные  звуки  лютни  и
мандолины. Слушатели для него перестали существовать.
   Он запел первым, на ксенарском языке, тихим, но чистым голосом:

   Где ты была, о моя любовь,
   Где ты была всю ночь?
   Если другому ты даришь любовь,
   Погубит меня эта ночь.

   Сандаал ответила нежным голосом, на другую мелодию:

   Не сомневайся во мне, дорогой,
   Твоею я буду всю жизнь.
   Только страхом погубишь мою любовь,
   Только верой ее сохранишь.

   Затем их голоса слились в изящной мелодии и замысловатом ритме:

   Губы мои лишь для тебя,
   Поцелуй твой на коже горит.
   Все, что хочу, - прикоснуться к тебе,
   И Смерть нас не разлучит.

   Перевод на язык Виннамира показался бы неуклюжим. В нем не  было  слов,
которые могли бы  верно  передать  страстность  и  жар  ксенарской  песни.
Некоторые из присутствовавших так и  не  поняли  ее  смысла.  Но  Джессмин
поняла. Она встретилась глазами со  своим  мужем,  и  оба  ощутили  огонь,
горевший в этом напеве. Затем королева  перевела  взгляд  на  певцов.  Они
снова пели поочередно, и их глаза тоже встретились. Увлеченные песней, они
самозабвенно разыгрывали роли влюбленных.
   Их пальцы плясали по струнам, а голоса гармонично сочетались.
   Внезапно послышался  странный,  неземной  звук.  Джессмин  не  могла  с
уверенностью сказать, но это было похоже на магическое эхо Камня,  которое
она слышала иногда, когда Гэйлон играл на лютне. Король нахмурился.
   Но это волшебство могло быть  просто  гармонией  между  этими  молодыми
людьми, которые были так талантливы и  так  хорошо  понимали  друг  друга.
Песня закончилась, и наступила звенящая тишина. Герцог и  Сандаал  сидели,
все еще соприкасаясь коленями, не отводя глаз друг от  друга,  и  Джессмин
радостно  предвкушала  романтическую  историю.  Вокруг  нее  гости  громко
аплодировали, требуя следующей песни. Сандаал тихо прошептала что-то. Дэви
вздрогнул, будто пробужденный ото сна. Он встал и выбежал из зала,  сжимая
в руках лютню.
   - В чем... - начал король, вставая.
   Королева покачала головой:
   - Оставь его, дорогой. Пожалуйста.


   Дэви пробежал по коридору мимо многочисленных слуг.  Прохладный  воздух
обвевал его разгоряченный лоб, пока он шел в юго-восточное крыло  замка  в
свои комнаты - прочь от слепящих огней праздничного зала  и  сияющих  глаз
Сандаал Д'Лелан. О Боже! Ее голос все еще  звучал  в  его  ушах  обещанием
любви и горячим углем жег его грудь.
   - Это всего  лишь  песня,  милорд,  -  прошептала  ему  девушка,  когда
отзвучала последняя нота, и ее взгляд стал холодным.
   Это привело его в чувство, отозвавшись томительной болью  в  груди.  Но
хуже того: он вспомнил, что Камень Орима снова пробудился.  Там!  В  одной
комнате с Гэйлоном Рейссоном!
   Дэви нашел свою комнату и запер за собой  дверь,  затем  быстро  скинул
камзол и расстегнул рубашку.  Даже  сквозь  окутывающий  его  шелк  Камень
светился голубым сиянием. Он сорвал опутывающие  Камень  нитку  и  шелк  и
швырнул их на пол. Полузаживший рубец на левой ладони пульсировал в  одном
ритме с Камнем. Наверно, будет очень больно, но герцог  хотел  попробовать
еще раз. Стиснув зубы, он отпустил цепь.
   Амулет качнулся, коснувшись его обнаженной груди. Вместо жгучей боли он
почувствовал  ледяной  жар,  бодрящий,  заряжающий  энергией   -   восторг
захлестнул его. Это был его триумф! Мир вокруг него стал яснее,  образы  -
отчетливее, и это были не только внешние признаки. Ясность и  отчетливость
он ощущал в  себе.  Герцог  коснулся  Камня  кончиками  пальцев  -  Камень
вспыхнул в ответ.
   - Хорошо, - прошептал кто-то внутри него.
   Голос, исходящий неведомо откуда, заставил его окаменеть от  изумления.
Кто-то отбросил его руку.
   - Не бойся меня, малыш, - тихо произнес голос.
   - Кто ты? Что ты? - вскричал Дэви в ужасе.
   - Узнаешь после... - был ответ.
   В зеркале около гардероба плавился и мерцал свет канделябра,  и  в  его
дрожащих  отблесках  появилась  человеческая  фигура.   Герцог   разглядел
крепкого чернобородого старика с буйной гривой смоляных волос, обрамляющих
круглое лицо. Его воспаленные глаза были цвета  дыма.  На  мгновение  Дэви
увидел своего отца... Затем видение исчезло.
   Разочарованный,  он  крепко  стиснул  цепь  в  кулаке,  но  звенья   не
поддавались.
   - Подожди! - крикнул Черный Король. - Пожалуйста, малыш, не спеши.
   Его голос принес успокоение.
   - Изменения в структуре Камня уже  начались.  Уничтожить  их  сейчас  -
значит погубить себя.
   - Это было бы лучше, чем попасть под влияние твоего зла, -  голос  Дэви
дрожал от страха.
   - Успокойся, - возразил старик. - То, что ты видел, - всего лишь образ.
Мои силы слабы.
   - Но ты обладаешь этой силой, - герцог указал на зеркальное отражение.
   - Только потому, что моя память живет в Камне. Когда он  настроится  на
тебя, память ослабеет, а потом умрет совсем, и тогда я исчезну навеки.
   Дэви читал о сумасшествии Орима в книгах по истории и  слышал  рассказы
Гэйлона о его поединках с коварной силой Черного Короля.  Гэйлон,  опытный
колдун,  отверг  просьбы  Орима  вернуть  ему  жизнь  и   владение   мечом
Кингслэйером. Герцог Госни мало что знал о магии Камня и не  мог  защитить
себя. Казалось, Орим услышал его мысли.
   - Знания - это все, что я могу тебе предложить взамен, малыш.
   Дэви пытливо вглядывался в отражение.
   - Взамен чего?
   - В обмен на возможность сделать доброе дело,  прежде  чем  я  навсегда
покину мир, - просто ответил Орим.
   - Ты? - недоверчиво переспросил Дэви.
   - Думаешь, я не чувствую груза совершенных мною  преступлений?  У  меня
была тысяча лет, чтобы осознать сотворенные мною бесчинства  и  безумства.
Возвратив  себе  власть  Кингслэйера  через  Гэйлона  Рейссона,  тогда   я
рассчитывал возродить это царство ужаса. Тогда, но не теперь.
   Невыразимая печаль охватила Дэви,  и  Камень  затрепетал  в  ритме  его
сердца. Каким-то  образом  ему  передалась  боль  этого  старого,  старого
человека.
   - Прошу тебя, - снова заговорил  призрак,  -  дай  мне  последний  шанс
облегчить мою душу. Позволь мне обучить тебя по  "Книге  Камней".  Позволь
мне показать  тебе,  как  сильна  в  твоих  жилах  кровь  Черных  Королей.
Колдовской Камень, который ты носишь на груди, принадлежит им.  С  ним  ты
будешь сильнее Гэйлона Рейссона. Обещаю тебе.
   Это заманчивое предложение потрясло Дэви. Все, о  чем  он  раньше  едва
осмеливался  мечтать,  было  сейчас   предложено   ему   тенью   опасного,
давным-давно умершего короля.
   - Как я могу  верить  тебе?  -  спросил  он  наконец,  колеблясь  между
желанием и сомнением.
   - Дай мне только шанс доказать это самому. Обучая тебя, я открою секрет
моего уничтожения. Когда ты овладеешь Камнем, ты сможешь изгнать  меня  из
него навсегда, как только захочешь.
   - В таком случае это будет первая вещь,  которой  ты  меня  научишь,  -
непреклонно сказал Дэви.
   Призрак в зеркале слегка улыбнулся:
   - Пусть будет так... Принеси "Книгу Камней", и мы начнем.


   Фрейлины возвратились в свои покои поздно вечером.  Несмотря  на  более
чем странное исчезновение герцога  Госни,  веселье  продолжалось.  Роза  и
Катина присоединились к Сандаал со своими цимбалами. Леди Д'Лелан  держала
в  узде  свои  эмоции,  пока  не  добралась  до  своей  комнаты.  Это  был
сдержанный, молчаливый гнев. Она не хотела, чтобы сестры Д'Ял догадались о
ее истинных чувствах.
   Ну почему она выбрала для исполнения  с  герцогом,  которого  она  едва
знала, именно эту песню? Почему оборвала ее так резко? "Дура, идиотка!"  -
жестоко упрекала она себя. Своей близостью к королю герцог  Госни,  вольно
или невольно, мог оказать ей  неоценимую  услугу  в  достижении  ее  цели.
Сделать герцога своим врагом совсем не входило в ее планы.
   Катина Д'Ял уже переоделась в ночную сорочку и  сидела  за  обшарпанным
столиком, снимая косметику. Она взглянула на огорченное лицо Сандаал.
   - Да не волнуйся ты так.  Сан!  Он  красив  и  знатен,  но  беден,  как
крестьянин. Я знаю, что ее величество предназначает его тебе,  но  избегай
этого любой ценой. Как  королева  Ксенары  леди  Джессмин  обеспечит  тебе
достаточное приданое, чтобы ты могла выбрать себе в мужья любого  мужчину,
которого  пожелаешь.  Ходят  слухи,  что  герцог  спутался  с   одной   из
горничных... с Келли, я думаю. Но это не имеет значения.  Должна  сказать,
виннамирские мужчины - отвратительные любовники.
   Роза поджала губы:
   - Она уже  сделала  выбор.  И  дураку  понятно,  что  она  желает  Дэви
Дэринсона, независимо от того, беден он или нет.
   - Это просто смешно! - взорвалась Сандаал. - У меня  никогда  не  будет
мужа. Неужели вы думаете, что я мечтаю  о  том  же,  о  чем  и  вы:  стать
служанками и рабынями ксенарских мужланов, у которых слишком много  жен  и
слишком мало мозгов?!
   - Почему бы и нет, пока у них есть престиж и  деньги?  -  Кэт  довольно
хихикнула. - Вот, наконец, слабое место в твоих доводах, Сандаал.
   Роза мечтательно закатила глаза:
   - А что ты чувствовала? Так близко от него, под красивую музыку...
   Сандаал наконец отыскала свою ночную рубашку.
   - Я бы хотела закончить этот разговор, если вы не возражаете.
   - Но... он так прекрасен, - задумчиво продолжала Роза. - У  него  такие
длинные ресницы! А глаза совсем зеленые. - Она повернулась к Катине: -  Ты
обратила внимание на его руки? А как он играет!
   - О боже. Роза! - воскликнула Кэт. - Да ты сама наполовину  влюблена  в
него!
   Младшая  сестра  отвернулась  к  окну,  и  Сандаал  услышала,  как  она
прошептала:
   - Боюсь, что больше, чем наполовину...


   Орим посоветовал ему заснуть, и Дэви последовал его  совету.  Была  уже
глубокая  ночь.  Сначала  это  казалось  невозможным  -  его   переполняло
возбуждение и энергия, полученная от первого урока из "Книги  Камней".  Но
сам Камень вскоре погрузил его в глубокий сон.
   - Дэви?
   Женский голос, раздавшийся над  ухом,  частично  разбудил  его,  чьи-то
пальцы нежно перебирали его волосы. Покрывало на кровати зашевелилось.
   - Келли? - пробормотал он.
   - Я. Ваша дверь была заперта, и мне пришлось достать запасной  ключ.  -
Ее тело тесно прижалось к нему.
   - Келли...
   - Ш-ш-ш... - Мягкие требовательные губы коснулись его губ.
   Непрошеное воспоминание пронзило Дэви - зажигательная, страстная  южная
мелодия. Камень зашевелился у него на груди, и Дэви ощутил острое, никогда
им раньше не испытанное желание. После недолгого колебания Келли  ответила
на его задыхающиеся поцелуи, и он потерял над собой контроль.
   Всегда нежный, внимательный любовник, сейчас Дэви грубо  сорвал  с  нее
платье, обнажив  ее  стройное  тело  с  маленькими  нежными  грудками.  Он
представлял себе прекрасную темноволосую Сандаал здесь, в своей постели.
   - Милорд, прошу вас... - испуганно простонала Келли, выгибаясь под  его
руками.
   Он пользовался ей для своего наслаждения, зажимая ртом  крики  девушки.
Камень вел  его,  он  настолько  обострил  его  чувства,  что  наслаждение
приносило ему боль. Но именно в этой боли была  радость.  В  то  же  время
какой-то частью своего существа он чувствовал ужас и  стыд  того,  что  он
делает.
   Наконец он бессильно упал  на  спину,  пресыщенный  и  уставший.  Тихие
всхлипывания Келли, казалось, пробудили его от тяжелого сна. Господи,  что
же он наделал!
   - Келли... - хрипло спросил он, - я сделал тебе больно? Прости меня...
   - Все в порядке, милорд, - голос Келли звучал спокойно, почти сонно.  -
Вы только немного напугали меня.  Мне  не  было  больно.  -  Она  собирала
обрывки платья. - В самом деле это было изумительно! - Она помолчала. -  А
вы изменились, милорд, с тех пор как вернулись. Вы стали таким  сильным  и
властным. Если только... вы будете поосторожней с  моим  платьем...  то  я
ничего не имею против.
   - Я куплю тебе новое, - пообещал герцог. - Иди ко мне.
   Девушка подошла к нему, отбросив ненужную рваную одежду, и герцог нежно
привлек ее к груди. Вскоре они заснули, тесно прижавшись друг к другу  под
теплым одеялом.  С  рассветом  Келли  вынуждена  была  уйти,  так  как  ее
обязанностью было разжигать в кухне огонь.
   - Тебе помочь? - сонно спросил Дэви.
   - О боже, конечно нет! - возмутилась  Келли.  -  Герцоги  не  разжигают
огонь. - Она наклонилась, чтобы поцеловать его, и добавила шаловливо: - По
крайней мере, в кухне. Я приду сегодня ночью, милорд?
   Он уставился на нее, вспоминая, и вдруг ощутил посланный Камнем  острый
разряд желания.
   - Нет... лучше подожди немного.
   - Конечно, милорд, - Келли опустила глаза, чтобы  скрыть  боль.  -  Мне
нужно идти. - Она проскользнула в дверь, ведущую на лестницу.
   Как только она ушла, Дэви повернул ключ в замке.  Он  оглядел  холодную
пыльную комнату, стал перед зеркалом, чувствуя шевелящуюся внутри злость.
   - Орим! - приказал герцог и сразу ощутил идущее от Камня тепло.
   - Ты  желаешь  продолжения  занятий?  Так  быстро?  -  холодно  спросил
призрак, медленно возникая в зыбком свете.
   - Ублюдок! Отвечай мне немедленно и отвечай правду, а  не  то  я  прямо
сейчас вытрясу из Камня твою подлую душонку!
   Черный Король пристально смотрел на него:
   - Спрашивай, малыш.
   - Ты используешь меня? Это ты сегодня ночью занимался любовью с Келли?
   - Не я. - Лицо Орима стало насмешливым. - Хотя ты еще ученик, но ты уже
колдун. А колдуны - похотливое  племя.  Камень  освободит  твою  подлинную
сущность.
   Дэви почувствовал отвращение.
   - Если так, то мне не нравится моя подлинная сущность.
   - Власть над Камнем - только половина дела, малыш. Власть над  собой  -
вот вторая половина. Я не усвоил этот урок, и мир пострадал от моей  руки.
- Призрак Черного Короля отдалялся. - У тебя  большие  способности,  Дэвин
Дэринсон, но ты будешь бороться за каждый свой шаг к цели.  Я  научу  тебя
священным обрядам, но только ты сможешь решить, по какому пути -  хорошему
или дурному - ты пойдешь.
   Его взгляд обратился на Дэви.
   - Может, ты захочешь изгнать меня и отдать Камень Гэйлону Рейссону  для
уничтожения...
   - Нет! - крикнул Дэви и увидел, как Орим улыбнулся.
   - Только помни, малыш, чья кровь течет в твоих жилах. - Призрак  исчез,
и Дэви рухнул в постель, встревоженный и измученный.
   Однако его сон был недолгим. День чуть брезжил, но Дэви  услышал  крики
на лестнице. Он заворочался и  зарыл  голову  в  подушку,  но  крики  были
настойчивы. Какое-то событие разбудило всю охрану. Герцог  натянул  штаны,
сунул ноги в башмаки и прямо в ночной сорочке вышел в зал.
   - Что случилось? - спросил он у пробегавшего слуги.
   - Точно не знаю,  милорд,  -  ответил  парень.  -  Наверно,  несчастный
случай. Кто-то упал.
   - Откуда?
   - С балкона второго этажа в северо-западном крыле.
   Сердце Дэви болезненно сжалось, и он поспешил вслед за слугой на задний
двор.  Дети  -  Тейн  и  Робин  -  спали  в  детской  как  раз   в   конце
северо-западного крыла. Сонная нянька могла упустить детей. Но нет, это не
может быть Тейн! Герцог почувствовал бы опасность, боль  мальчика.  Камень
безмятежно согревал его грудь, не разделяя его страдания.
   Небольшая кучка домашней челяди  столпилась  на  ступенях  под  высоким
балконом. С другой стороны двора подходил Гиркан, стараясь  двигаться  так
быстро, как только позволяли ему  его  старческие  негнущиеся  ноги.  Дэви
пробрался  через  толпу.  Темная  кровь  медленными  каплями  стекала   по
ступеням... Он, долго не осознавая, смотрел  на  распростертое  на  камнях
тело.
   - Келли, - наконец прошептал он, опускаясь на каменные плиты.
   Жизнь  уже  покинула  ее,  широко  раскрытые  голубые  глаза  созерцали
Вечность. Разорванная ночная рубашка распахнулась, и  он  ласково  прикрыл
обнаженное тело и закрыл  ей  глаза.  Как  же  это  могло  произойти?  Она
собиралась немедленно идти в свою комнату, чтобы переодеться  для  работы,
но зачем-то вместо этого поднялась наверх и к тому  же  в  противоположное
крыло  здания.  Гиркан,  с  трудом  присев  на  корточки  рядом   с   ним,
бессмысленно повторял:
   - Бедное дитя... бедное милое дитя...
   Дэви поднес окровавленную руку к губам. Он обещал ей новое платье. А он
обращался с ней так грубо, он оскорбил ее любовь этой  ночью.  Боль  этого
воспоминания вызвала слезы на его глазах.
   - Милорд печален, - понимающе сказал лекарь. Их отношения едва ли  были
секретом для кого-нибудь в доме. - Предоставьте это мне.  Я  позабочусь  о
ней. - Он подал знак двум слугам,  которые  подхватили  Дэви  под  руки  и
помогли ему встать.
   - Нет, - бормотал он, - позвольте мне остаться с ней.
   - Нет-нет, милорд, - рядом с ним шел Фитцуол, уводя его прочь.
   - Как? - смущенно спросил герцог.
   - Несчастный случай, милорд, -  сержант  печально  покачал  головой.  -
Сейчас холодно. Вам надо одеться, иначе вы заболеете.
   Дэви оглянулся. Теперь ему был виден балкон, обвитый  красными  розами.
Кто-то стоял там, глядя вниз.  Длинные  черные  волосы  развевал  утренний
ветер. Сандаал Д'Лелан.


   Похороны Келли состоялись двумя днями позже. Ее похоронили  вечером  на
городском кладбище в присутствии семьи, которой была оказана великая честь
присутствием короля, королевы и  герцога  Госни  вместе  с  сотней  других
сопровождающих. Слуги в доме любили Келли.
   Джессмин наблюдала, как Дэви неподвижно, с сухими глазами стоял у  края
могилы. Он сильно изменился  со  времени  своей  поездки  на  север,  хотя
королева не могла точно сказать, в чем именно. Даже Гэйлон как-то  заметил
это. Он теперь гораздо меньше времени проводил со своим королем и  принцем
и гораздо больше у себя в комнатах.
   Если это печаль о Келли, то это должно скоро пройти.  Королева  лелеяла
надежду свести Госни с леди Д'Лелан. О чем серьезно стоило  подумать,  так
это об их скором отъезде в Ксенару с Великим посланником.
   Мартин Пелсон прибыл только вчера. Теперь почти  все  дни  и  ночи  они
проводили в палатах  Совета.  Там  король  и  члены  Совета  разрабатывали
документ, дающий право графу Нижнего Вейлса править страной  в  отсутствие
Гэйлона.
   Гиркан  все  еще  находил  здоровье  Джессмин  достаточно  слабым   для
путешествия, когда прошло так мало времени после рождения Лилит.  Но  если
слушать старого толстого лекаря, то Джессмин  остатки  своих  дней  должна
была бы провести в постели.
   - Миледи, - наклонился к ней Гэйлон.
   Похороны уже закончились, и толпа разошлась. Только  Дэви  оставался  у
могилы с белой розой, зажатой в пальцах.
   - Оставь меня одну ненадолго, - попросила она мужа и проследила, как он
возвращается к небольшой карете.
   Дэви оставался неподвижен, опершись рукой на памятник, потупя голову.
   - Боль пройдет со временем, - мягко сказала королева.
   Когда она подняла на него взгляд, она была поражена выражением злобы на
его лице.
   - Нет, - возразил герцог. - Так не бывает. Я  все  еще  чувствую  боль,
когда вспоминаю Ринна, и Керила, и Арлина. Почему всегда умирают лучшие?
   - Я не знаю... Милорд, Келли была молода и прелестна, но она была всего
лишь горничной. Столь сильное горе неприлично для герцога.
   Закусив губу, герцог положил свою розу рядом с остальными.
   - Да, конечно. Вы хотите, чтобы я обратил внимание на Сандаал Д'Лелан?
   - Дэви, - сказала Джессмин осторожно, - это только мои  надежды,  а  не
приказ.
   - Я оправдаю ваши надежды, мадам.
   Юноша поклонился и быстро зашагал прочь,  но  не  туда,  где  ждал  его
Фитцуол с оседланной лошадью, а по направлению к городу и,  несомненно,  к
большой кружке эля.


   Вскоре Гэйлон понял, что перевезти его королевскую семью и всю  поклажу
в Ксенару будет не легче, чем сдвинуть армию Виннамира. Мартен  Пелсон,  с
его темными волосами,  уже  слегка  тронутыми  сединой,  как  всегда,  был
незаменимым советником и управляющим.
   В то время как друзья были неразлучны в последние годы, король не видел
своего графа с окончания войны. Нижний Вейлс  в  некотором  отношении  был
самостоятельным королевством и  обеспечивал  более  чем  половину  запасов
продуктов и вина для всего Виннамира. К тому же большой урон  был  нанесен
его плодородным  долинам,  на  которых  разыгрались  самые  кровопролитные
битвы. Мартен так же  упорно,  как  и  король,  занимался  восстановлением
страны, и только теперь у них появилось свободное время, чтобы возобновить
свою дружбу.
   На третий день утром они вместе с Великим посланником завершили  список
товаров, которые нужно было везти с королевской процессией на юг.  Тейн  и
Робин присоединились к ним, проникнув  незамеченными  через  драпировки  в
тронном  зале.  Младший  принц,  разбросав  бумаги,  кинул  на  стол  свою
ободранную деревянную лошадку.
   - Мы не должны оставлять  Дабина,  -  приказывал  он.  -  Дабин  должен
поехать с нами. Он очень выносливый, папа. Я смогу ехать на нем всю дорогу
до Занкоса.
   Старый посланник раздраженно взглянул на него.
   Мартен выдавил усталую улыбку:
   - Я бы сначала искупал его.
   Он стряхнул бумажки с головы,  взмахнув  нечесаной  гривой  волос,  уже
позабыв о принцах.
   - Сир, это не будет удобным путешествием для королевы и детей.
   - Прошу вас, - сказал Эовин Д'Ар, - приспособьте для них мою кибитку. В
ней больше нет подарков, и там слишком много комнат для меня одного.
   - Вы очень любезны. Благодарю вас.  Мы  приспособим  для  вас  одну  из
наших, - ответил Гэйлон. Он взглянул  на  Мартена:  -  В  каком  состоянии
проезжая дорога, по которой вы ехали?
   - Вполне сносно... только небольшой ремонт по дороге.
   Граф пожал плечами:
   - Она не пригодна для  кибиток  таких  больших  размеров.  Но  Великому
посланнику удалось добраться сюда по  Когтистому  ущелью.  А  оно  намного
хуже, чем Морской Проход, хотя, если двигаться  через  пустыню,  то  можно
быстрее добраться до Катая.
   - Возможно, мы воспользуемся им на обратном пути...
   - Я бы вам не советовал, -  сказал  посланник.  -  У  вас  уйдет  много
времени, чтобы доехать до Занкоса.
   Мартен согласился.
   - У Гиркана будет припадок.
   - Действительно, - король отказался от собственной идеи. Из них всех по
крайней мере Джессмин и Лилит получат удовольствие от путешествия.
   - Робин!
   Мальчишка влез на  стул,  опрокинув  на  пол  чернильницу.  Тейн  молча
наблюдал за этим, стоя у дверей.
   - Где же тюремщики! - закричал граф в комическом гневе.  -  Заберите  в
темницу этого негодного принца.
   Довольный Робин выхватил из-за пояса маленький деревянный меч:
   - Сначала попробуйте меня схватить!
   Прежде чем Гэйлон  успел  его  остановить,  мальчик  атаковал  графа  в
коленную чашечку. Граф увернулся от второго удара, и король поймал  своего
младшего отпрыска за шиворот.
   - Клянусь честью, - проворчал Пелсон, потирая  ушибленную  ногу,  -  он
идет по стопам отца.
   Всегда  невозмутимый  и  суровый  Великий  посланник  вдруг  рассмеялся
хриплым старческим смехом.
   - Где няня Делия? - спросил Гэйлон.
   - Помогает маме упаковывать вещи, - спокойно  ответил  Тейн.  -  Герцог
попросил Фитцуола присмотреть за нами,  но  у  него  достаточно  хлопот  с
лошадьми. Поэтому мы ушли.
   - А почему Дэви не с вами? Он и не подумал сегодня появиться.
   - Он слишком устал возиться с нами.
   Король уловил оттенок растерянности и боли в этих скупых словах. Тейн и
герцог всегда были близки.
   - Что-то он часто стал  уставать  в  последнее  время.  Надо  попросить
Гиркана осмотреть его.
   - Возможно, это из-за смерти Келли.
   Глаза Мартена слегка затуманились. Хорошенькая жизнерадостная  служанка
несколько лет назад была его любимицей.
   - Нет. Он такой со времени приезда  из  замка  Госни.  -  Король  снова
посмотрел на Тейна: - Не случалось ли чего-нибудь необычного, пока вы были
там? Кроме происшествия в таверне?
   Принц покачал огненной головой:
   - Только посещение короля Сорека. Но он передал  Дэви  подарок  от  его
бабушки.
   - Как же случилось, что никто мне об этом не рассказывал? - пробормотал
Гэйлон. - Что за подарок?
   - Это тайна. Король Ласонии обещал передать его отцу Дэви, но не  смог,
- ответил Тейн. - Дэви никогда не вспоминал о нем после, и я забыл.
   Мартен Пелсон барабанил пальцами по столу.
   -  К  черту  древние  подарки!  Надо  послать  Гиркана,  и   он   своей
отвратительной шипучей микстурой живо вернет его к  жизни.  У  нас  и  так
слишком много забот, помимо усталого герцога.
   -  Ты  прав,  -  с  трудом  произнес  Гэйлон.  Одной  рукой  он  держал
пытающегося освободиться Робина. - Для начала нам нужно решить, что делать
с двумя потерянными принцами.
   - Мы их свяжем.
   - Мы вернемся к Фитцуолу, - в виде компромисса предложил Тейн. - Может,
он оседлает для меня Соджи, и мы с Робином покатаемся в учебном дворике.
   - Правда!!! - завопил младший принц, стараясь вырваться из руки отца.
   Король улыбнулся. Тейн редко был столь великодушен  к  своему  младшему
брату.
   - Ну, тогда ступайте и не шалите больше.
   Мальчики побежали к выходу так быстро, как только несли их  коротенькие
ножки. Печальный Дабин остался лежать на столе. Мартен  бережно  прислонил
деревянную лошадку к каменной стене.
   - Когда-то я и представить себе не мог, что у тебя будут дети, - сказал
он.
   - Я тоже, - король встряхнул головой. - А теперь  у  тебя  самого  есть
сын. Будущий Граф Пятнадцатый.
   - Да. И еще один ребенок в проекте. Это в корне меняет мировосприятие.
   С внезапным раздражением Гэйлон перебирал бумаги.
   - Ты повезешь свою семью на север в Каслкип?
   - Это будет зависеть от того, насколько долго вы пробудете  в  Ксенаре,
сир.
   - Не дольше, чем будет нужно, - с горячностью ответил Гэйлон.
   Великий посланник,  сидевший  на  другом  конце  стола,  неодобрительно
нахмурился.
   Мартен не обратил на это внимания.
   - Что касается охраны... Я  думаю,  два  десятка  солдат,  столько  же,
сколько у посланника, - этого будет достаточно. Едва  ли  вам  понадобится
защита на западе от Серых гор, но... вы  простите  меня,  лорд  Д'Ар...  я
думаю, Ксенара не забыла, кто выиграл последнюю войну.
   - Ваше величество, я совершенно не согласен, - в тревоге сказал Великий
посланник.  -  Демонстрация  сил,  пусть  даже  и  ничтожных,   не   будет
способствовать  дальнейшему  укреплению  контакта  с  моим  народом.  Ваша
королева, связанная  происхождением  с  домом  их  любимого  Роффо,  будет
принята с восторгом, уверяю вас. Вас же, с другой стороны, тоже  помнят  в
Ксенаре. Вы не должны въехать в Занкос как герой-победитель,  в  противном
случае вы омрачите царствование вашей жены  и  навлечете  неприятности  на
свою голову.
   - Милорд, - Мартен Пелсон взял короля за руку, - если так, то  ехать  в
Ксенару - безумие. Останьтесь с детьми здесь. Ни один из вас  не  будет  в
безопасности в Ксенаре.
   Гэйлон отрицательно покачал головой:
   - Нет. Джессмин никогда не оставит детей, а я никогда не отпущу  их  от
себя.
   - Мы любим наших детей в Ксенаре, - лукаво сказал Д'Ар, - так же, как и
вы здесь, милорд граф. А эти дети являются нашими в такой же степени,  как
и вашими.
   При этих словах сердце короля похолодело, но он не мог не  признать  их
справедливость. Таков печальный жребий королей - зависеть от тех, над  кем
они царствуют.
   - Мне не нужна охрана. Мартен.  Я  сам  смогу  защитить  мою  семью  от
соотечественников. Так я и сделаю.





   Ранним весенним утром под  шум  дождя  процессия  покинула  город.  Две
огромных ксенарских кибитки ехали через Каслкип перед четырьмя  маленькими
виннамирскими повозками, за ними следовали король, Дэви с сержантом и двое
конных стражников. Сзади двигался отряд ксенарских солдат. Горожане  молча
следили за процессией из окон и стоя в дверях. Никто не помахал рукой и не
улыбнулся. У них не было причины радоваться. Гэйлон Рейссон  за  последние
годы показал себя замечательным правителем, и его королева была любима  не
меньше. Мартен Пелсон, несмотря на свои заслуги, не  мог  рассчитывать  на
такое же доверие виннамирского народа.
   Сидя на маленькой скамеечке около матери в главной кибитке. Тейн ощущал
радостное возбуждение. Он не замечал ни толчков, ни  скрипа  досок,  когда
они переезжали мост через реку. Однако Лилит, спавшая на руках  у  матери,
проснулась и заплакала. Мать передала ее няньке.
   Робин прильнул к ней.
   - А я? - ревниво потребовал он.
   - Перестань! - недовольно сказал Тейн. - Ты принц, а не младенец.  Сиди
спокойно.
   - Я не хочу сидеть здесь.
   Мать опустила руку на плечо Робина:
   - Там, под твоей кроватью, ящик с игрушками. Пойди и выбери любую.
   Мальчик покорно проковылял к началу  раскачивающейся  повозки,  а  Тейн
взглянул на королеву.
   - Почему мне нельзя ехать на Соджи, мама? Я достаточно  большой,  чтобы
ехать с мужчинами.
   - Да, конечно,  -  ответила  она  с  улыбкой.  -  Но  отец  велел  тебе
позаниматься музыкой сегодня утром, а после завтрака к  тебе  придет  твой
учитель. А потом, если будешь себя  хорошо  вести,  король  разрешит  тебе
ехать вместе с ним.
   Уроки. Радость  путешествия  угасла,  едва  лишь  оно  началось.  Вдруг
занавеска на двери кибитки откинулась и появился Дэви, вымокший  с  головы
до ног. Он поднялся и снял мокрый плащ.
   - Ваше величество! - произнес он и поклонился,  согнувшись  под  низким
потолком.
   - Ваша обувь, милорд! - воскликнула королева.
   - О, простите!
   Он опустился на пол и стянул грязные сапоги, осторожно  отставив  их  в
сторону.
   - Дэви! - завопил Робин откуда-то из-за сундуков. Он пробрался  вперед,
чтобы влезть герцогу на колени.
   Тейн  наблюдал,  как  молодой   человек   улыбается,   оправившись   от
неожиданности,  но  его  усталые  глаза  были  обведены  темными  кругами.
Наверно, он печалился из-за Келли, но это не имело значения. Старший принц
все еще сердился, что друг его покинул.
   - Что ты здесь делаешь? - холодно спросил Тейн.
   - Я твой новый учитель музыки. Не могли же мы взять с собой весь  двор.
- Дэви обернулся и выглянул в щель занавески: - Но  мы,  кажется,  все  же
попытались.
   Он крепко обнял Робина:
   - А как у тебя дела, мой рыжий бесенок?
   - Замечательно, - ответил малыш, встряхнув своими  медными  кудрями,  и
добавил заговорщическим шепотом: - А Лилит лысая!
   - Иногда дети такими рождаются, - сказал Тейн, более старший и опытный.
- А волосы у них потом вырастают.
   Робин пожал плечами:
   - Надеюсь, а то она такая уродливая.
   - Робин! - резко окликнула его мать.
   - Но ведь это так, - закричал ребенок  в  свое  оправдание.  -  Правда,
Тейн?
   Старший принц промолчал. Лилит действительно выглядела непривлекательно
на его взгляд, но он понимал, что мать воспринимает ее совсем  по-другому.
Герцог Госни снял Робина с колен и стал  покачивать  его  на  носке  ноги.
Колесо попало в выбоину, что снова вывело Дэви из себя.
   -  Миледи,  -  сказал  он  с  серьезным  выражением  лица,  -  я  очень
сомневаюсь, что в таких условиях возможны уроки игры  на  лютне.  В  самом
деле, я не могу понять, как в таких условиях вообще можно путешествовать.
   Вагон опять подпрыгнул, и Дэви упал навзничь на жесткую скамейку.
   - Кристаль я хотя бы доверяю. Когда дождь  закончится,  вам  стоило  бы
прокатиться. Если хотите, я поведу ее.
   Джессмин нахмурилась:
   - Я не сидела на лошади с восьми лет.
   - Почему, мама? - Тейн только сейчас понял, что когда  придворные  дамы
выезжали на охоту, мать никогда не присоединялась к ним.
   - Не имеет значения. - В глазах королевы мелькнула легкая печаль и  тут
же исчезла. Она улыбнулась: - Все равно благодарю вас, герцог.
   - Что ж, предложение всегда остается в силе, - сказал Дэви.  -  Пойдем,
Тейн. Посмотрим, насколько плохо мы сегодня сыграем.


   Путешествие в кибитках было не только  утомительным,  но  и  медленным.
Джессмин обнаружила, что живет только в ожидании  вечера,  когда  наступят
сумерки и  процессия  остановится  на  отдых.  Дни  тянулись  однообразно.
Сначала, чтобы укрыться от холодного ночного ветра, разбивали шатры, потом
готовили  ужин.  Потом  слушали  музыку  и  пели,  но  недолго.  Усталость
заставляла их ложиться рано. И, вопреки ожиданиям королевы, Дэви и Сандаал
продолжали избегать друг друга.
   Ксенарские солдаты в любую погоду спали снаружи, под открытым небом,  в
то время как его королевское величество спал под вагоном  королевы,  в  ее
кровати не хватало места для них обоих. Герцог со своими людьми и  слугами
располагались под остальными вагонами.
   Прошло не так много дней, и королева наконец в отчаянии решила  принять
предложение Дэви и прокатиться на его серой лошадке  Кристаль.  Сперва  ей
показалось, что земля очень далеко, но скоро Джессмин  почти  влюбилась  в
кроткое животное. К ней вернулись смутные воспоминания. В детстве лошади и
верховая езда много значили для нее.
   Сначала Джессмин подбирала юбку так,  что  та  превращалась  в  подобие
брюк, но потом она потребовала у  Дэви  пару  бриджей,  которые  оказались
немного велики, и отыскала у солдат лишнюю пару  сапог,  которые  были  ей
впору. Пока она ехала верхом. Катина следила за ребенком.  Джессмин  ехала
впереди на Кристаль, а за ней следовал Гэйлон  верхом  на  большом  мерине
Тали.  Она  пускала  лошадь  медленным  галопом,  наслаждаясь  грациозными
движениями, ощущением контроля и власти, которые она чувствовала, сжимая в
руках поводья.
   Гэйлон был печален. Чем ближе  они  подъезжали  к  Морскому  Проходу  и
границам Ксенары, тем глубже становилась его грусть. Хуже  всего  Джессмин
переносила ночи без  мужа.  Иногда,  когда  дети  крепко  спали  и  лагерь
затихал, она выскальзывала из кибитки и  присоединялась  к  мужу,  пытаясь
рассеять его мрачные предчувствия. Его объятья успокаивали  ее  саму.  Это
было нелегким испытанием для них обоих.


   Этой ночью Дэви не спалось, и в голубом свете полной  луны  он  бродил,
подыскивая  уединенное  место,  чтобы  поиграть  на  лютне.  Его   чувства
требовали выхода. Три дня назад процессия миновала Ривербенд, и впервые  с
окончания войны он встретился со своей матерью. Хэбби  все  еще  содержала
трактир "Веселая Речка", но оба они постарели.
   В ее длинных черных  волосах  прибавилось  седины,  и  она  располнела.
Только ее отношение к сыну не изменилось. Она встретила его холодно, а  за
этой бесстрастностью он ощутил благодаря волшебному Камню ее жгучую  злобу
- злобу на жизнь, на судьбу, на весь мир за то, что они, подарив ей Дэрина
на краткий миг, отняли его опять. Дэви чувствовал только жалость к  ней  и
обрадовался, когда процессия двинулась дальше.
   Наконец он устроился на небольшом пригорке, поросшем травой, на  берегу
ручейка, сверкавшего среди лунных теней. Шум голосов и огни лагеря пропали
в туманной дымке. Герцог коснулся талисмана через складки одежды на груди,
взгляд его блуждал по звездному небу. За время путешествия он еще ни  разу
не брал уроков магии.  "Книга  Камней"  была  тщательно  спрятана.  Никто,
абсолютно никто не мог ее обнаружить. Орим благоразумно молчал,  ничем  не
обнаруживая своего присутствия в Камне. Дэви  ненавидел  ложь,  но  Камень
Черного Короля теперь принадлежал ему, а он - Камню. Когда-нибудь,  в  еще
неведомом будущем, он  покажет  себя  достойным  талисмана.  Тогда  Гэйлон
узнает и все поймет.
   Он взял в руки лютню и начал играть... но тут же вспомнил, что это была
любимая мелодия Келли. Музыка растаяла в ночи. Дэви хотелось  излить  свою
боль в словах  печальной  баллады.  Он  стал  наигрывать  другую  мелодию,
которой научил его Гэйлон, затем запел низким и мягким голосом.  Потом  он
услышал, как  к  его  голосу  присоединился  другой  -  нежный  и  мягкий,
доносившийся из темноты между деревьями.
   - Кто здесь? - тихо спросил он, прижав рукой струны.
   - Простите, - ответила Сандаал, возникая в лунном свете. - Я не  хотела
потревожить вас.
   Дэви вгляделся в ее стройный силуэт.
   - Нет, хотели, - сказал он, поднимаясь.
   - Нет, пожалуйста, - остановила она его. - Я уйду...
   Девушка пошла было прочь, но потом вернулась:
   - Но сперва примите мои извинения за тот вечер, когда мы пели вместе. Я
нагрубила вам.
   - Я тоже. Забудьте об этом.
   - Мне бы хотелось, - продолжала Сандаал,  -  возобновить  наши  занятия
музыкой.
   Эта внезапная перемена в ее  поведении  встревожила  Дэви,  и  он  стал
подозрительным:
   - Это ваша идея? Или королевы?
   - Моя, но думаю, что королева не стала бы возражать. А вы?
   Она решительно уселась на траву рядом с ним, и он увидел мандолину в ее
руках.
   - Никто не вправе навязывать мне, кого мне любить и  за  кого  выходить
замуж. Даже королева. Но я  обнаружила,  что  для  меня  это  единственная
причина не любить вас. И это плохая причина. - Сандаал  лениво  перебирала
струны мандолины. - Я думаю, мы сами должны разобраться, нравимся мы  друг
другу или нет.
   Герцог Госни, колеблясь,  хранил  молчание.  До  этого  он  никогда  не
встречался с Сандаал наедине, и, за исключением пения, они не обменялись и
парой слов.
   - Это не значит, что мы должны стать друзьями или вроде  того,  -  тихо
произнесла она. - Я только хотела сказать, что вы лучший музыкант из всех,
кого я когда-либо встречала, и мне было бы очень  приятно  играть  с  вами
опять.
   - Король играет  намного  лучше  меня,  -  сказал  Дэви,  сопротивляясь
удовольствию, которое доставил ему комплимент.
   - Я никогда не слышала его.
   - У него мало свободного времени.
   Мелодия Сандаал  становилась  громче,  сильнее.  Каким-то  образом  она
уловила его печальное настроение.  К  звукам  мандолины  присоединился  ее
голос. На этот раз это была не песня о  любви,  а  баллада  на  ксенарском
языке о тяжелой жизни бедной женщины. Дэви никогда не слышал ее раньше, но
подобрал аккорды и присоединился  к  девушке.  Слова  песни  тронули  его,
напоминая о его матери, о Келли. Его грудь стеснилась, и глаза наполнились
слезами. Когда песня закончилась, он в смущении отвернулся.
   После долгого молчания Сандаал заговорила:
   - Мне очень жаль, милорд. Мне так жаль Келли и ребенка.
   Ошеломленный Дэви повернулся к ней:
   - Ребенка?
   - Я... мы... все женщины знали,  -  запинаясь,  произнесла  Сандаал.  -
Келли была беременна три месяца. Она так гордилась тем, что носит  ребенка
герцога.
   Дэви закрыл лицо руками.  Почему  же  она  ему  не  сказала?  Жизненные
обстоятельства никогда не позволили бы им пожениться,  но  он  признал  бы
ребенка и хорошо позаботился бы о них обоих. Мучительно заныло  сердце,  и
его Камень вспыхнул на груди ледяным жаром. Он уронил лютню и вскочил.
   Сандаал схватила его за руку и крепко сжала:
   - Не убегайте от меня снова, Дэви! Не пытайтесь убежать от своей  боли.
Останьтесь и расскажите мне все - все до мелочей, что вы помните о  Келли.
Расскажите мне, какая она была.
   - Я видел вас тем утром, - резко произнес он. - Я видел вас на балконе,
откуда она упала. Что вы там делали?
   - Наши комнаты находились рядом,  -  смущенно  ответила  девушка.  -  Я
услышала шум и пошла посмотреть.
   Герцог опустился на землю:
   - Почему вы так хотите знать все о моей любовнице?
   - Потому что вам нужно выговориться, милорд. Вам нужно поделиться своим
горем. Так поделитесь им со мной.
   Голубоватый лунный свет коснулся ее прекрасных  глаз  и  губ,  отбросил
тень на  щеки.  Каковы  бы  ни  были  причины  этого  предложения,  герцог
почувствовал, что нечто заставляет его остаться. Он ни с кем не говорил  о
Келли со дня ее смерти. Теперь воспоминания прорвались  наружу.  Глядя  на
звезды, Дэви рассказывал, и странное спокойствие снизошло на  него.  Келли
была не только любовницей,  но  и  другом.  Между  ними  никогда  не  было
страсти, а только дружеская теплота и взаимопонимание. Будучи старше  его,
она наблюдала, как мужает молодой герцог, шлепала его по рукам,  когда  он
таскал печенье с кухни, и ухаживала за ним, когда  он  вернулся  с  войны,
раненый и с разбитым сердцем.
   Теперь он знал, что  скорбел  о  потере  друга  больше,  чем  о  потере
любовницы. Но ребенок - это было настоящей трагедией. Келли всегда  хотела
ребенка и думала, что она бесплодна. Что  за  жестокая  судьба  унесла  ее
жизнь как раз тогда, когда ее мечта вот-вот должна была исполниться?
   Сандаал все время молчала, хотя один или два раза Дэви показалось,  что
она  вздохнула.  У  него  больше  не  осталось  слез,  и  боль  в   сердце
притупилась. Наконец все было сказано, кроме "Благодарю  вас,  миледи,  за
то, что выслушали меня".
   Сандаал коснулась его руки, затем взяла мандолину.  Свет  луны  блеснул
серебром на ее щеках. Не сказав ни слова, она растворилась в ночи.


   По мере того как они продвигались на юг, становилось все теплее.  Серые
горы отодвинулись на восток, и они въехали в  первый  из  Нижних  Вейлсов.
Здесь в весенней траве смешались зелень и желтизна, вдоль дороги  тянулись
возделанные поля. Дорога расширилась и стала намного ровнее.
   Король и королева ехали впереди, на этот раз без сопровождения. Гэйлону
приходилось  крепко  натягивать  поводья.  Крупный   гнедой   конь   бодро
пританцовывал,  и  его  энергия  передалась  Кристаль.   Джессмин   только
смеялась, когда ее кобыла прыгала из стороны в  сторону  и  кусала  удила.
Король тоже улыбнулся, глядя на  нее.  Удовольствие  ехать  рядом  с  ней,
видеть радость  на  ее  лице  помогло  ему  забыть  на  время  о  цели  их
путешествия. Почти две трети пути были уже пройдены.
   Перед ними лежал открытый путь, длинная дорога без поворотов.  Внезапно
Джессмин упустила поводья Кристаль.
   - О нет, дорогая! Подожди! - крикнул король.
   Если она и слышала его слова, она не послушалась, и  кобыла  припустила
галопом. Гэйлон дал волю своему коню. Конь рванулся вперед, быстро нагоняя
Кристаль. Прошлой ночью прошел  небольшой  дождик,  который  прибил  пыль.
Несмотря на длинные  ноги  Тали,  Кристаль  продолжала  удаляться.  Король
пришпорил Тали. Безумная женщина! О чем она думает?
   Прямая длинная дорога оканчивалась резким поворотом вправо.
   Тали промчался мимо поворота, споткнулся, с трудом сохраняя равновесие.
За поворотом стояла Кристаль без всадницы. На ее спине не было даже седла.
   - Джессмин! - крикнул Гэйлон, чувствуя подступающий страх.
   Тали внезапно дернулся и резко остановился, но Гэйлон  уже  соскочил  с
лошади. Королева лежала на земле в высокой траве  у  дороги,  одной  рукой
запутавшись в поводьях.
   Женщина чуть-чуть пошевелилась и открыла глаза.
   - Оно сломалось, - пробормотала она.
   На ее губах запеклась кровь.
   - Что? - воскликнул Гэйлон, ощупывая ее руки и ноги. - Где?
   - Нет, - она отвела его руки, - седло.  Седло  сломалось.  -  Ее  голос
окреп: - Кристаль не виновата.
   - И тебе удавалось удержаться на лошади. Где у тебя болит?
   Джесс простонала:
   - Везде...
   Король осторожно взял ее на руки и распрямился.
   - Я могу идти сама, - запротестовала она.
   - Ни в коем случае.
   Кристаль шла вслед за ними по дороге, но Тали исчез  в  противоположном
направлении, без сомнения, наслаждаясь свободой. Гэйлон проклинал про себя
свою глупость и ее неосмотрительность.
   Через некоторое время  они  встретились  с  караваном,  где  немедленно
поднялась тревога. Дэви верхом на лошади появился первым.
   - Позови Хэслика, - приказал король. - Приведи его в кибитку королевы.
   Дэви развернул лошадь и помчался к  самой  дальней  повозке,  где  ехал
Хэслик, их учитель и ученик лекаря. Гэйлон внес королеву в  ее  кибитку  и
осторожно опустил на кровать. Сандаал поднялась  по  ступенькам  вслед  за
ним.
   - Что случилось?
   - Королева упала с лошади.
   Джессмин приподнялась и взяла девушку за руку:
   - Со мной все в порядке. Муж преувеличивает.
   - Пусть решает Хэслик. - Король мягко  помог  ей  опуститься  на  узкую
кровать.
   - Папа! - позвал Тейн снаружи.
   Сандаал приподняла занавеску. Старший принц сидел верхом на своей белой
лошадке. Катина стояла рядом, держа на руках малышку, а  Роза  держала  за
руку Робина.  Леди  Д'Лелан  попросила  их  соблюдать  тишину.  К  кибитке
стягивался народ - солдаты, слуги, даже сам Великий посланник. Дэви верхом
на лошади прокладывал дорогу, за ним шел молодой лекарь.
   Гэйлон окликнул герцога:
   - Ступай, найди Тали. И принеси обратно седло Кристаль.
   Юноша кивнул, встревоженно глядя  на  короля,  и  поскакал  прочь,  как
только Хэслик вошел в кибитку.  Великий  посланник  вошел  следом.  В  его
глазах было не меньше тревоги, чем во взгляде Дэви,  но  помимо  этого  на
лице его было заметное раздражение. Он повернулся к Сандаал:
   - Леди Д'Лелан, пожалуйста, покиньте нас.
   Она склонила голову и немедленно вышла. Хэслик преклонил  колени  перед
королевой и длинными тонкими пальцами ощупал ее голову.
   - Я не ранена, - настаивала Джессмин.
   Пальцы лекаря начали массировать ее живот, и  королева  вздрогнула.  Он
снял с нее обувь и ощупал ноги.  Когда  он  прикоснулся  к  левому  бедру,
королева стиснула зубы.
   - Ну? - спросили Гэйлон и Великий посланник в один голос.
   - Ее величеству повезло, милорды, - ответил  молодой  лекарь.  -  Я  не
нахожу ни переломов, ни ушибов черепа. Слегка повреждены мышцы живота,  но
внутренние органы не травмированы.
   - А кровь на ее губах? - спросил король.
   - Она всего лишь прикусила язык. Есть  еще  царапины  и  порезы,  но  я
думаю, что повреждение бедра будет самым  болезненным.  Холодные  примочки
помогут снять опухоль и облегчат боль, -  ученик  лекаря  улыбнулся  своей
пациентке. - Вашему величеству следует быть более осторожной  в  следующий
раз.
   - Следующего раза не будет, - отрезал Эовин Д'Ар. -  Миледи  больше  не
будет ездить верхом.
   Гэйлон посмотрел на него:
   - Вы слишком много на себя берете, сир.
   - А вы рискуете жизнью вашей жены,  ваше  величество.  От  безопасности
королевы зависит все. Подумайте хотя бы о детях,  если  вы  не  думаете  о
жене.
   Неожиданно для самого короля его Камень замерцал в кольце.
   - Остановитесь оба, -  сердито  сказала  Джессмин.  -  Я  понимаю  вашу
заботу, лорд Д'Ар, но  вы  ошибаетесь,  если  рассчитываете  сделать  меня
пленницей в Ксенаре. Я буду ездить верхом, когда захочу,  я  буду  делать,
что захочу, и мои  дети  -  это  моя  забота.  Жизнь  полна  опасностей  и
безвозвратных потерь. Но я буду наслаждаться тем, что имею.
   Эовин склонил седую голову, опустив глаза.
   - Миледи, простите мои слова. Я оставлю свою тревогу при себе.
   - Хорошо, - королева повернулась на бок и застонала от боли. - Пришлите
ко мне леди Сандаал, пожалуйста. Хэслик, скажите ей, что нужно делать.
   Гэйлон склонился над ней:
   - Мне остаться, любимая?
   - И смотреть, как я буду стонать и метаться? Нет, спасибо. Пойди, скажи
мальчикам, что со мной все в порядке. Их, наверное,  встревожили  толки  и
пересуды.
   Все пребывали в растерянности.  Почти  все  путешественники  столпились
перед  главной  повозкой.  Король  послал  Хэслика  объявить  о  состоянии
королевы,  но,  будучи  учеником  Гиркана,  молодой  лекарь   в   изобилии
употреблял специальные термины и цветистые обороты, чем еще больше  смутил
людей.
   - Она скоро поправится, - проворчал  Гэйлон.  -  Всего  лишь  несколько
синяков и ушибов.
   Он похлопал по колену Тейна, сидевшего верхом на Соджи. Роза подняла на
руки маленького Робина и пыталась вытереть ему слезы. Пока лекарь  говорил
с леди Д'Лелан, Гэйлон подошел к упряжке из восьми лошадей, которая тащила
королевскую кибитку. Небольшой участок дороги, видный отсюда, был пуст.
   Он уже решил поискать другую оседланную лошадь,  когда  появился  Дэви,
ведя Тали на поводу.
   - Ваше величество? - вопросительно произнес герцог, приближаясь.
   - Переломов нет, - кратко ответил Гэйлон. - Где был Тали?
   - Неподалеку. Но, боюсь, он уничтожил часть ячменного поля у  какого-то
бедного фермера. Что он не съел, то вытоптал.
   Дэви спешился и протянул своему господину поводья Тали, на котором было
седло королевы. Он легко стащил седло с лошади.
   - Все дело в ремнях подпруги, милорд. Здесь кожа сгнила.
   - Но каким образом? Все остальное цело.
   - Наверное, кто-то забыл смазать их, и они отсырели. Я не знаю...
   - Все же это непростительно. - Гэйлон  ощутил  вспышку  гнева  и  ответ
своего Камня.  -  Отыщи  слугу,  который  седлал  лошадь.  Он  заслуживает
наказания.
   Герцог Госни посмотрел ему в глаза:
   - Лошадь седлал я, сир.
   - Ты? О Боже, Дэви, как ты мог допустить это?!
   - Мне нет прощения, милорд, - уныло произнес юноша.
   - Она могла разбиться насмерть...
   Дэви отвел глаза:
   - Я знаю.
   - Достаточным ли наказанием будет это знание?
   - Это вам решать, сир, - ответил герцог, чувствуя себя несчастным.
   - Я думаю, что да. Отведи лошадей конюхам.  Нам  с  тобой  надо  сейчас
побыть с детьми. Они перепуганы. Потом, когда королева выздоровеет, у тебя
будет возможность извиниться перед ней за свою беспечность.
   - Слушаюсь, милорд.
   Король резко повернулся и пошел прочь, уверенный, что герцог  последует
за ним.


   Когда наступили сумерки, Роза принесла ему ужин на  подносе.  Герцог  в
поисках одиночества забрался под деревья в восточной части лагеря. Его  не
интересовали ни еда, ни вино, ни компания, но Роза Д'Ял  каким-то  образом
выследила его. На протяжении путешествия она все время оказывала ему знаки
внимания, и Дэви не знал, как отделаться от этого, не обидев ее.
   Теперь она уселась рядом с ним, протянув ему тарелку.
   - Спасибо, - пробормотал он и поставил ужин на землю.
   - Муравьи заползут, милорд.
   - Может быть.
   Роза взглянула на него, ее хорошенькое личико выразило беспокойство:
   - Могу ли я узнать, что тревожит вас, лорд Госни?
   Король никому не сказал об оплошности Дэви, и  никто  не  хотел  искать
виноватого. Пусть это останется  ошибкой,  несчастным  случаем,  если  его
величество так решил. Но ощущение своей вины заставило герцога заговорить:
   - Королева упала с лошади по моей вине.
   - Не может  быть,  милорд!  -  испуганно  сказала  Роза.  -  Зачем  вам
проверять старые подпруги? Они были неисправны.
   Когда Дэви удивленно взглянул на нее, она продолжила:
   - Король сказал, что кожа на ремнях подпруги прогнила  и  что  никто  в
этом не виноват.
   - Это была моя лошадь, и  я  должен  был  все  проверить,  -  проворчал
герцог.
   - Неужели герцогу не позволено ошибаться?
   - Нет, когда дело касается королевы.
   - Ну что ж, - Роза поставила флягу с вином к его ногам и  поднялась,  -
его сиятельство предпочитает предаваться самобичеванию. Я предоставляю вас
самому себе.
   Он удержал ее за руку - не такую тонкую и изящную, как  у  Сандаал,  но
мягкую.
   - Прошу вас. Я ценю вашу заботу, но мне нужно время, чтобы  разобраться
в этом самому. Обещаю, что съем ужин  прежде,  чем  это  сделают  муравьи.
Благодарю вас.
   Младшая Д'Ял улыбнулась, польщенная.
   - Не за что, сир, - она повернулась и легко зашагала прочь в сумерки.
   Жаркий день сменился прохладой, и на него опустилась ночь,  наполненная
пением птиц, цикад и лягушек. Дэви повернулся к стволу миртового дерева  и
вздохнул.
   - Она любит вас, вы знаете, - сказал голос из-за деревьев.
   Это была Сандаал.
   - Вы имеете в виду Розу? - герцог опять вздохнул. - Я  именно  этого  и
опасался.
   Леди Д'Лелан появилась из тени.
   - Вы бы хотели, чтобы я тоже ушла?
   - Конечно, нет. Садитесь сюда. Хотите есть? У меня что-то нет  аппетита
сегодня.
   - Я уже поела, спасибо, - она уселась рядом с ним, уткнув подбородок  в
колени, раскинув по земле оборки юбки. - Знаете ли вы,  что  происходит  в
Ксенаре с такими неосторожными герцогами?
   - Страшно подумать.
   - Им отрубают голову. Или еще похуже.
   - Куда же хуже? Тогда мне в Занкосе придется следить за своей головой.
   - Я думаю, что ваш король гораздо более милосерден, чем наш.
   Сандаал сидела совсем близко,  плечом  касаясь  Дэви.  От  ее  близости
сердце герцога забилось чаще. За прошедшие две недели  они  стали  добрыми
друзьями, хотя днем леди избегала его. Теперь он  понял,  почему.  Она  не
меньше его боялась ранить сердце Розы. Но молодой герцог не знал,  сколько
еще он сможет скрывать свои чувства от Сандаал. Она  очаровала  его.  Хотя
казалось, что она ищет только его дружбы, и  инстинктивно  он  чувствовал,
что этого достаточно.
   Их взгляды были похожи. Они читали одни и те же книги, и поздно  ночью,
когда все засыпали, они могли увлеченно беседовать  на  протяжении  долгих
часов. Заниматься музыкой можно  было,  только  если  отойти  подальше  от
лагеря.
   - Как, по-вашему, она отреагирует на все это  богатство  и  роскошь?  -
девушка нарушила теплое, уютное молчание.
   - Королева?
   - Вы жили  в  Виннамире  очень  бедно,  даже  королевская  семья.  Ваша
королева никогда не обладала полнотой власти. Ксенара в десять раз  больше
Виннамира... Я даже не могу представить ту огромную  власть,  которую  она
скоро обретет.
   - Она гораздо сильнее, чем кажется.
   Сандаал повернулась к нему:
   - Да, я заметила.
   - Что беспокоит меня, - сказал  Дэви,  -  так  это  Великий  посланник.
Джессмин - всего лишь часть его игры. Я  не  смог  даже  предотвратить  ее
падение с лошади. Как же я смогу защитить ее от купеческих семей и  знати,
которые будут против ее восхождения на престол?
   - Занкос - опасное место, даже сейчас, когда он  был  заново  отстроен.
Хотя в стенах дворца королевская семья будет  в  безопасности.  За  триста
пятьдесят лет не было ни  одного  убийства  членов  королевской  семьи  во
дворце.
   -  Это  очень  удобно,  -  сухо  сказал  герцог.  -  Такая  засушливая,
безжизненная страна. Я буду скучать по моим деревьям, моим зеленым горам.
   Сандаал засмеялась:
   - Нет, вам будет некогда скучать. Портовые города в Ксенаре никогда  не
засыпают. Вам столько нужно сделать и увидеть,  -  она  положила  руку  на
грудь Дэви, прямо на Камень.  -  У  вас  сердце  придворного.  Вы  сможете
танцевать до рассвета и спать весь день.
   - Только если вы будете танцевать и спать со мной!
   Едва произнеся эти слова, герцог сразу же пожалел о них.
   Леди Д'Лелан стояла в  развевающихся  юбках,  отбросив  на  плечи  свои
длинные черные волосы. "Дурак!" - подумал он.  В  один  день  две  ужасные
ошибки. Девушка смотрела  на  него  сверху  вниз,  и  в  темноте  он  ясно
представил себе презрительное выражение ее лица. Но она только  засмеялась
в ответ:
   - Возможно. Там видно будет.
   Дэви снова остался один, но теперь с ним была надежда.





   Дэви смотрел, как Сандаал движется среди лунных теней, ее иссиня-черные
волосы рассыпались по плечам. Уже  почти  рассвело,  ночь  завершала  свой
долгий путь, и Сандаал устраивалась в песке под дамской повозкой.  Роза  и
Катина пошли проводить детей к матери.
   - Миледи, - мягко произнес Дэви,  сидевший  на  корточках  у  огромного
колеса.
   Сандаал застыла, держа в руках одеяла.
   - Дэви?
   - Да, - он подкрался поближе, все его благоразумные мысли смешались, он
был смущен. - Мне нужно поговорить с вами.
   - Не сейчас, - прошептала она и вернулась к своему занятию.
   - Мне недостает нашей музыки... наших бесед. Мы  могли  бы  ускользнуть
ненадолго куда-нибудь.
   - Куда? - спросила девушка. -  Мы  на  Ксенарской  равнине.  Здесь  нет
лесистых долин и лощин, и нам негде укрыться так,  чтобы  не  было  слышно
пения. Кроме того, я устала. Уходите, Дэвин Дэринсон.
   Ее слова звучали резко, и Дэви смутился еще больше.
   - Чем ближе мы подъезжаем к Занкосу, тем холоднее вы со мной,  Сандаал.
Я ничего не понимаю. За  время  путешествия  мы  многим  делились  друг  с
другом. Я думал... я надеялся, вы относитесь ко мне так же, как я к вам.
   Сандаал снова помолчала, в темноте Дэви не мог различить  ее  выражение
лица.
   - Вы слишком самонадеянны, Дэви. Песни и  дружеские  беседы  -  это  не
любовные клятвы.
   Дэви кусал губы.  Это  было  неправильно,  все  неправильно.  Последней
ночью, которую они  провели  вместе  в  долинах,  он  как  никогда  сильно
почувствовал, что ни с одной женщиной не был связан так сильно, как с леди
Д'Лелан. Их музыка звучала нечеловечески прекрасно, даже без всякой  магии
Орима, и голоса их сливались в совершенной гармонии под звездным небом. Но
за последние две недели, пока процессия двигалась по  Ксенарской  равнине,
Сандаал отказывалась от всякого общения с ним. Сначала Дэви думал, что это
из-за Розы, но в те краткие моменты, когда они оставались наедине, Сандаал
все равно была чужой и далекой.
   - Уходите, Дэви, - повторила она, и эти слова заставили сердце  герцога
мучительно сжаться.
   - В чем дело? - спросила Катина, возвращающаяся вместе с Розой.
   Дэви больше не задерживался и молча  растаял  в  темноте  за  кибиткой.
Первый рассветный луч окрасил горизонт на востоке, но  герцог  не  заметил
этой красоты. Злость, страх, разочарование заставили его  растеряться  еще
больше. Пора было отыскать себе место  и  поспать.  Позже  он  подумает  о
поведении Сандаал, но не сейчас.


   Гэйлон тяжело переносил долгий, медленный путь по  Ксенарской  равнине.
Теперь они двигались после наступления темноты, так как поздней  весной  в
низменностях было теплее. Ночью они ехали, а днем старались выспаться, как
могли. Хорошо хоть, что последний отрезок пути был не таким длинным.
   По крайней мере, ночные переходы  оставляли  королю  меньше  места  для
воспоминаний,  хотя  колеса  кибиток  все  равно  громко   скрежетали   на
развалинах. Гэйлон говорил себе, что это всего лишь сухие ветки, но не мог
отделаться от видения белых костей лошадей и солдат, которое предстало его
взору в последние моменты войны.
   По ночам королю приходилось кутаться,  спасаясь  от  ледяного  соленого
ветра с западного побережья. Днем он  лежал  в  тени  повозки  королевы  и
дремал, но его по-прежнему мучили кошмары. Во сне  Гэйлон  видел,  как  он
стоит на возвышении над равниной, сжимая в руке Кингслэйер,  и  сила  меча
переполняла его и стекала с острия.
   Его неудержимая ярость низвергала  на  равнину  поток  небесного  огня,
поглощавший все на своем пути. Потом над  ним  нависла  огромная  крылатая
тень.
   - Папа... - прошептал ему кто-то на ухо, и король открыл глаза.
   Робин склонился  над  ним,  его  личико  пылало  от  жары.  Лагерь  был
неподвижен, только порой налетал горячий вихрь.
   - Что ты здесь делаешь? - спросил мальчика Гэйлон.
   - Ты меня разбудил. Почему ты кричишь?
   Король вытер слезы и пыль со щек малыша.
   - Мне снился дурной сон. Иди спать.
   - А твой  Камень  не  может  послать  хорошие  сны?  -  Робин  все  еще
наклонялся над ним, широко раскрыв глаза.
   - Может.
   - Тогда скажи ему, чтобы он это сделал, папа.
   - Хорошо. Ложись спать. Тихонько.
   Принц распрямился, не доставая головой до пола кибитки, затем  забрался
внутрь по ступенькам. Гэйлон устало откинулся обратно на  одеяла.  Однажды
ему удалось обрести  покой  в  сновидениях,  когда  он  изучал  мир  через
Колдовской Камень, но это было только однажды. После того как  умерли  его
друзья и Кингслэйер был уничтожен, королю больше не хотелось  видеть  сны.
Вообще за последние несколько лет он редко использовал Камень. Дела короля
имели мало общего с магией. Но магия понадобится ему, чтобы защититься  от
врагов в Занкосе.
   Гэйлон разыскал флягу и жадно отхлебнул воды. Вода здесь  была  на  вес
золота. Ее  едва  хватало  для  лошадей.  Великий  посланник  сказал,  что
остается еще день, точнее, ночь пути. Завтра утром  процессия  прибудет  в
Занкос.  Боже,  как  ему  хотелось  оказаться  дома,  в  своем   холодном,
продуваемом сквозняками замке!
   Ветер пробрался под кибитку,  и  король  зажмурился  от  соленой  пыли.
Солнце клонилось к западу, хотя еще было достаточно высоко над горизонтом,
и палило иссушенную землю, и сверкало на выбеленных  костях,  разбросанных
повсюду. В основном это были скелеты животных - большие лошадиные  остовы,
потрескавшиеся  от  времени  и  солнечных  лучей.  По-видимому,   ксенарцы
старательно подобрали все останки своих солдат. В этих краях разные народы
поклонялись своим богам. Мертвые не должны были оставаться непогребенными.
   Боясь заснуть, король Виннамира, затаив дыхание, смотрел на  доски  дна
кибитки.  Наконец  солнце  приблизилось  к  горизонту,   и   воздух   стал
прохладнее. Король увидел чьи-то сапоги, шагавшие по песку.
   - Сир? - Дэви наклонился, заглядывая под кибитку. -  Лорд  Д'Ар  просит
вашего позволения поужинать  в  пути,  чтобы  добраться  до  Занкоса  чуть
раньше.
   Гэйлон кивнул:
   - Мне уже все равно.
   Он выбрался из-под повозки и поднялся.
   Вокруг него сновали солдаты, таскавшие тяжелые бурдюки с водой от бочек
к лошадям. Дэви пошел собирать постель короля. Занавеска на двери  кибитки
наполовину  приподнялась,  и  оттуда  свесился  Робин,  упираясь  в  доски
подбородком.
   - Привет, папа!
   Король потрепал сына по голове и заглянул под шелковую занавеску:
   - Как ты, дорогая?
   - Хорошо, мой милый, -  ответила  Джессмин,  сидя  на  краю  постели  и
расчесывая спутанные волосы.
   Синяк на ее щеке за последние  два  дня  превратился  в  темно-вишневый
кровоподтек, и она все еще  передвигалась  с  трудом,  но  не  жаловалась.
Гэйлон улыбнулся ей, медленно поглаживая рыжую бороду.
   - Ксенарцы решат, что я не только убиваю всех подряд,  но  еще  и  жену
свою избиваю. Может быть, тебе стоит носить вуаль?
   Единственным возможным выходом для него было сказать это прямо.
   Джессмин поджала губы:
   - Мой муж - не убийца. Когда война вынуждает короля убивать, он  делает
это, чтобы защитить себя.
   - Может быть, ты как королева сможешь им это объяснить.


   Занкос некогда широко расползся  вдоль  побережья  Внутреннего  моря  и
взобрался по крутым склонам на равнину. Здесь когда-то  билось  гигантское
сердце Ксенары, и, возможно, когда-нибудь забьется снова. Теперь от города
осталась  едва  ли  десятая  часть,  но  все  же  он  был  больше   любого
виннамирского поселения.
   Процессия Великого  посланника  сперва  подошла  к  развалинам  старого
Занкоса - земля, покрытая золой и усеянная  обуглившимися  бревнами.  Там,
где когда-то возвышались четырех- и пятиэтажные здания, теперь не осталось
ничего, кроме разбитых, почерневших камней фундаментов.  На  восток  и  на
запад, сколько было видно глазу, протянулась опустошенная земля, а на  юге
поблескивало Внутреннее море. Сандаал мрачно смотрела кругом, не  имея  ни
малейшего представления о том, где были раньше ее  родовой  дом  и  земли,
хотя она помнила, как когда-то смотрела из окна спальни на огни  кораблей,
плывущих в ночи по волнам.
   Она помнила их большие сады, взбиравшиеся на крутые  склоны  холмов,  и
конюшни с великолепными вороными  лошадьми.  И  еще  она  помнила  Арлина,
единственного  из  братьев,  у  которого  нашлось  время  обучать  младшую
сестренку верховой езде. Из всей семьи, за исключением  матери,  его  лицо
она помнила лучше всего, хотя он уехал из дому, когда ей было  всего  семь
лет. В то время это было самым большим горем за ее короткую жизнь.
   Но теперь от него, от всего ее детства  не  осталось  ничего.  Повозки,
покачиваясь, пробирались через развалины, затем вниз по склонам,  к  жилой
части города,  с  его  новыми,  богато  украшенными  постройками.  С  моря
потянуло долгожданным прохладным ветерком, из  доков  слышался  отдаленный
колокольный звон и крики рабочих.
   - Сандаал? - Катина уселась на скамью рядом с ней, глядя  на  пустынный
пейзаж. - Ты впервые вернулась сюда... после... Ты в порядке?
   Девушка кивнула, боясь, что голос изменит ей.
   - Ее величеству скоро надо будет переодеваться, - произнесла Роза у них
за спинами, пробираясь по кибитке. - Я не могу найти свои шпильки.
   Занкос был встревожен их прибытием, и процессия не  спешила  въехать  в
город. В переполненной повозке королевы перетаскивали сундуки и  картонки,
чтобы освободить фрейлинам место для  работы.  Сандаал  помогала  королеве
надеть новое платье, сшитое Катиной. Темно-фиолетовое шелковое платье было
с глубоким вырезом и длинной прямой юбкой с  разрезом,  -  так  с  древних
времен одевались королевы Ксенары. Наряд завершали шелковые туфли того  же
цвета.
   Королева оглядела себя с испугом:
   - Господи, оно же слишком вызывающее! Одно неосторожное  движение  -  и
оно с меня свалится.
   - Не волнуйтесь, миледи, - леди Д'Лелан осторожно  натянула  фиолетовую
туфельку на ногу ее величества. -  Катина  -  великолепная  портниха.  Она
знает, что делает.
   - Волосы, ваше величество, - сказала Роза. - Надо добавить еще шпилек.
   Она стояла на стуле, сооружая сложную прическу из медно-рыжих  локонов.
Кэт принесла маленькую корону, украшенную  самоцветами,  лучшее,  что  мог
предложить Виннамир, а Сандаал стояла сзади, любуясь общим впечатлением. В
ее стране мужчины высоко ценили красоту, и в Джессмин Д'Геррик они  увидят
свою погибшую королеву Джару. Народ с радостью примет ее, но  не  фракции,
борющиеся за власть.
   Кто-то постучался снаружи.
   - Можно мне взглянуть? - спросил король.
   - Входи, - ответила Джессмин.
   Сандаал отвернулась,  когда  он  вошел,  ее  внимание,  казалось,  было
привлечено  чем-то  другим.  Иногда   она   боялась,   что   выдаст   себя
раздражением. Великий посланник убедил Гэйлона  Рейссона  остаться  внутри
кибитки. Ему не  обрадуются  в  Ксенаре,  хотя  Д'Ар  чувствовал,  что  со
временем к виннамирскому  королю  привыкнут,  если  не  полюбят.  Сандаал,
однако, сомневалась, забыл ли хоть один житель Ксенары этого короля с  его
проклятым мечом и Камнем.
   Девушка прогнала горькие мысли и принесла  королеве  веер  из  фазаньих
перьев. Ее величество  вместе  с  фрейлинами  проедут  в  открытой  богато
украшенной карете по широкой,  вымощенной  булыжником  улице,  ведущей  ко
дворцу. Король решительно возражал против этого. Но теперь он стоял молча,
смирившись перед логикой королевы и рассудительным тоном посланника.
   - Вы не должны беспокоиться,  ваше  величество,  -  мягко  сказала  ему
Катина. - Стража будет совсем близко, и все мы будем вооружены.
   Она показала ему маленький кинжал в драгоценных ножнах,  привязанный  к
запястью и спрятанный в шелковых волнах рукава.
   - Мы умеем пользоваться оружием.
   - Без сомнения, - сказал Гэйлон с ноткой сарказма. - Значит, встретимся
во дворце.
   - Милорд, - Джессмин попыталась повернуться, чтобы взглянуть на него.
   Роза вскрикнула:
   - Не шевелитесь!
   Король застучал сапогами, спускаясь по ступенькам, и  Сандаал  услышала
его голос:
   - Разыщите Госни.  Я  хочу  встретиться  с  ним  в  хвостовой  кибитке.
Поторопитесь!
   - Миледи, будьте добры, - сказала  Роза,  испугавшись,  когда  Джессмин
опять попыталась повернуться.
   Приближались лошади, их копыта стучали по булыжнику, их поступь  совсем
не походила на движение утомленных  животных,  тянувших  кибитки.  Сандаал
выглянула  из-под  занавески  и  увидела  королевскую  карету,  украшенную
дорогим пурпурным шелком и атласом. Фитцуол помог королеве  спуститься  по
ступенькам и сесть в карету, затем  помог  фрейлинам  занять  места  около
Джессмин. Дети с нянькой будут ехать следом вместе с процессией.
   Джессмин вглядывалась в толпу, пытаясь  отыскать  мужа.  Его  нигде  не
было, так же как и верного герцога. Появились солдаты в шлемах и  кирасах,
древки копий упирались в правое стремя. Поблескивали  наконечники.  Дюжина
солдат  проехала  вперед,  дюжина  осталась  позади.  Великому  посланнику
помогли сесть на небольшие носилки, которые понесут  перед  королевой.  По
его сигналу процессия наконец сдвинулась с места.
   Руины остались позади, шествие вступало в город. За спинами собравшейся
толпы высились здания: белая, розовая, бежевая штукатурка, хотя  и  новая,
была уже изъедена солеными ветрами и солнцем. Железные балконы ломились от
горожан и гостей, негде было яблоку упасть.  Сидя  на  атласных  подушках,
Сандаал переводила взгляд с улицы на городские  стены  и  обратно.  Кругом
царило молчание, и сверхъестественную тишину нарушали только стук подков и
скрип колес.
   Королева озиралась в замешательстве, в  утреннем  свете  она  выглядела
бледной и усталой. Затем она улыбнулась и жестом приветствовала горожан на
ближайшем балконе. Улыбка на ее лице, которой  Сандаал  раньше  не  видела
никогда, осветила и переменила Джессмин. Она помахала рукой не взрослым, а
маленькому ребенку, красивой девочке в красном  платьице,  которая  стояла
впереди, вцепившись в прутья решетки. Девочка просунула руку через  прутья
и застенчиво помахала в ответ.
   Толпа  наконец  приняла  решение,  как  встретить  Джессмин   Д'Геррик.
Внезапно на булыжную мостовую упала шелковая ленточка, потом еще  одна,  и
люди Занкоса закричали приветствия. Эхо от  этого  рева  перекатывалось  в
узком ущелье зданий, пока у Сандаал не заложило уши. Возница изо всех  сил
сдерживал упряжку, а солдаты - своих лошадей. Цветные ленты, развевающиеся
на ветру, совсем не способствовали этому.
   Сандаал обернулась и увидела, что  двое  солдат,  ближайших  к  карете,
крепко держат поводья и внимательно смотрят в толпу. Ей почудилось  что-то
знакомое в том, как один из них сидит на лошади. В ксенарских шлемах  были
кожаные клапаны, прикрепленные к кольчужному ободу, прикрывающему шею,  но
лицо защищало только широкое стальное переносье.  Солдат  снова  посмотрел
вверх, и леди Дослан увидела, как сверкают его зеленые  глаза.  Дэви.  Вот
дурак!
   Рядом с ним ехал высокий король Виннамира,  Сандаал  узнала  его,  хотя
Гэйлон, настоящий мужчина и преданный муж, сбрил свою  великолепную  рыжую
бороду,  чтобы  сыграть  роль  ксенарского  солдата.  Если  их  обнаружат,
триумфальный въезд королевы в Занкос может обернуться катастрофой.  Гэйлон
Рейссон может пробудить ярость ксенарцев, от  которой  он  хотел  защитить
жену.  Бесполезная  идея,  но  интересная.  Даже  колдуну  будет   нелегко
справиться с разъяренной толпой.
   Сандаал  смотрела  по  сторонам.  Джессмин,   скрывая   замешательство,
отвечала на приветствия. Она родилась здесь, но все же сейчас она ехала по
чужим улицам чужого города, чужой страны. Яркие краски и  возгласы  смутят
кого угодно. К медленно двигавшейся  карете  приближались  дети,  хотевшие
вручить дочери Роффо маленькие подарки,  обернутые  в  ткань.  В  основном
подарки были съедобные - финики, кунжутные пирожки и другие сладости, - но
королева не могла попробовать ничего. Позже еду отдали нищим, столпившимся
у ворот дворца, -  голодные  люди,  рискуя  отравиться,  жадно  расхватали
подаяние.
   Подошли еще несколько ребятишек, крутясь под  ногами  у  двух  странных
солдат, ехавших за каретой. Леди Д'Лелан не обратила на них  внимания,  ее
глаза были прикованы к молодому катайскому дворянину, стоявшему в  проходе
у  фонарного  столба,  которого  она  узнала.   Раф   Д'Гулар   оценивающе
разглядывал Джессмин, и, несмотря на возгласы людей,  окружавших  его,  он
хранил молчание. Он сдвинул брови, и  его  красивое  смуглое  лицо  слегка
омрачилось.
   Дом  Гуларов  имел  собственного  претендента   на   трон   -   старший
единокровный  брат  Рафа  Кил,  побочный  сын  короля  Роффо,  был   также
единокровным братом Джессмин, старше ее на много  лет.  Раф  заметил  леди
Д'Лелан, и его  тонкие  губы  изогнулись  в  роковой  усмешке.  Почти  все
ксенарские мужчины были безбородыми, прочие брились, но у Рафа были  узкие
усики и  козлиная  бородка.  Сандаал  всегда  считала  его  очаровательным
предателем в семье предателей. Слегка кивнув, юноша повернулся и скрылся в
толпе.
   Бульвар длинными поворотами протянулся вниз по склонам  ко  Внутреннему
морю и дворцу. На месте разрушенной церкви Мезона была выстроена новая, но
Сандаал не имела представления,  какому  богу  она  была  посвящена.  Богу
войны,  Мезону,  больше  не  служили  жрецы,  и   у   него   не   осталось
последователей. Гэйлон Рейссон, чародей, но и человек, властью Кингслэйера
уничтожил жестокого бога.
   Рядом с церковью, сияющей белым  мрамором,  возвышался  дворец,  его  с
прилегающими садами, палатками и  двориками  окружала  высокая  стена.  Из
всего Занкоса лишь дворец пережил месть виннамирского короля. Сандаал  еще
помнила его стоящим над водой, залитой золотым солнечным светом.  Он  куда
больше походил на крепость, чем  Каслкип,  вместо  серых  камней,  кое-как
скрепленных известковым раствором, он был  сложен  из  гигантских,  плотно
пригнанных мраморных и гранитных плит.
   За спинами ревущей толпы Джессмин  тоже  увидела  дворец.  Ее  глаза  в
изумлении блуждали кругом. "Да... - подумала Сандаал.  -  Любуйтесь  своим
новым домом, ваше величество.  Принимайте  восторги  своего  народа  -  он
никогда не позволит вам вернуться в Виннамир".


   Солдат, одолживший Дэви свою форму, невольно одолжил ему и запах  пота,
и дурные привычки своей лошади. Эта  маленькая  бестия  предпочитала  идти
вприпрыжку и пританцовывала, даже стоя на месте. Герцог безнадежно  дергал
поводья, стараясь проехать между  тысячами  кричащих  людей,  стоявших  по
обеим сторонам дороги.
   С балконов продолжали сыпаться цветные ленты, пугая лошадей.  Несколько
раз Дэви и король сталкивались друг с другом  в  центре  бульвара.  Гэйлон
только ворчал на него  на  ксенарском  жаргоне,  который  включал  в  себя
сквернословие столь же цветистое, как сыпавшиеся ленточки.  Солнце  только
ухудшало положение дел. Холодный ветерок освежал лицо  Дэви,  но  железный
шлем и кожаная кираса раскалились, и пот, стекая, попадал ему в рот.
   Сандаал, сидевшая напротив  королевы,  привлекала  его  взгляд  гораздо
чаще, чем он хотел бы себе позволить.  Просто  безумие.  Все  вокруг  было
безумием -  эта  толчея,  выкрики,  огромные  дома.  Но  на  лицах  людей,
толпившихся вокруг него, герцог  заметил  странную  радость.  Дом  Геррика
возвращался в Ксенару, а все остальное не имело значения.
   Шествие проделало три длинных витка  вниз  по  склону,  ко  Внутреннему
морю. Дэви недоумевал, как на таком крутом склоне смогли  построить  дома,
но здания стояли длинными неровными рядами, с такими узкими проходами, что
балконы почти соприкасались. Верхние этажи некоторых домов были  соединены
мостиками, и над грязными улицами в каждом окне в ящиках росли  цветы.  На
некоторых плоских крышах были разбиты целые сады.
   Какой удивительный город. Сандаал была права - герцог  уже  окунулся  в
кипучую жизнь Занкоса.
   - Разуй глаза, ради всех богов! - рявкнул  король,  когда  лошадь  Дэви
дернулась в сторону к сгрудившимся детям.
   - Слушаюсь, сир! - покаянным шепотом отозвался Дэви. Он крепко  натянул
поводья, чтобы вернуть лошадь на дорогу.
   Но разутые глаза первым делом  отыскали  Сандаал  и  увидели,  что  она
улыбается. Дэви в смущении отвернулся, изучая крыши, но уже чувствуя,  что
никакого покушения не будет. О  да,  это  место  опасно,  но  не  сегодня.
Сегодня вся Ксенара влюблена в женщину, которая должна стать ее королевой.
   Наконец процессия подошла к церкви, и, кроме горожан,  хлынувших  вслед
за ними  на  бульвар,  ревущие  толпы  остались  позади.  Дэви  прерывисто
вздохнул и позволил себе расслабиться, разглядывая высокие колонны церкви.
Здесь, в тени, было прохладно. На верхней  из  широких  каменных  ступеней
стояли статуи грациозных  богов,  и  запах  ладана  смешивался  с  морским
воздухом. Потребуют ли они, чтобы Джессмин поклонялась их  богам?  А  если
потребуют, согласится ли она? Нет, королева никогда бы не пошла  на  такую
фальшь.
   Широкие дубовые ворота медленно раскрыли створки, чтобы впустить их  на
дворцовые земли. Сам дворец возвышался у дальнего  конца  ограды,  сияющее
строение со множеством куполов, подавлявшее своим величием. Оно было  куда
больше Сторожевого замка, его линии и формы были  просты  и  прекрасны;  и
башня, и купол, и терраса представляли совершенную гармонию.
   Эовин Д'Ар вылез из своих носилок, когда прибыла  последняя  повозка  и
ворота закрылись. На лице старика было написано удовлетворение.
   - Миледи покорила сердца всего народа, - сказал  он  восхищенно.  -  Вы
сделали все, на что  я  надеялся,  и  даже  больше.  Благодарю  вас,  ваше
величество.
   - Сердца  слишком  легко  разбить,  господин  посланник,  -  отозвалась
королева со своих подушек. - Я должна покорить еще их умы.
   Великий посланник согнул перед ней старую, окостеневшую спину:
   - Служить вам - большая честь, ваше величество.
   Он помог ей выйти  из  кареты,  затем  подвел  ее  к  другим  носилкам.
Королева двигалась медленно,  стараясь  скрыть  боль  в  бедре.  Посланник
возвратился к  своим  носилкам,  когда  подошла  дворцовая  стража,  чтобы
проводить их. Дэви смотрел, как они уходят.
   - Эй, ты! Капрал!
   Властный голос Сандаал странно прозвучал в тишине. Герцог огляделся  по
сторонам в надежде, что он обращается к кому-то другому. Но остальные  уже
ушли.
   - Да, миледи.
   -  Помоги  нам  сойти,  ты,  глупое  животное!  -   Сандаал   вздернула
подбородок, боясь, что он ослушается.
   Дэви спешился, на мгновение обрадовавшись, что избавился от  солдатской
лошади, но неохотно вступая  в  игру,  навязанную  Сандаал.  Леди  Д'Лелан
протянула ему руку, а сестры Д'Ял с изумлением смотрели  на  происходящее.
Герцог помог ей спуститься на землю.
   Сандаал фыркнула:
   - Тебе пора бы принять ванну.
   - Не мне, а лошади, миледи.
   Дэви помог выйти Розе, затем Катине. Обе сморщили носы.
   - Тебя  следовало  бы  выпороть  за  дерзость,  капрал.  Ты  уже  не  в
Виннамире.
   Как будто он нуждался в этом  напоминании!  Герцог  обернулся,  услышав
стук копыт. Гэйлон, все еще в форме ксенарского  солдата,  возвращался  от
кибиток. Он остановился перед ними.
   - Миледи, этот человек доставил вам беспокойство? - спросил король.
   - Только его зловоние, - сказала Сандаал и, озорно улыбнувшись герцогу,
отошла к своим подругам.
   - Она меня узнала, - мрачно  пробормотал  Дэви,  приближаясь  вместе  с
королем к остаткам процессии.
   - Теперь она узнала и меня, - в голосе Гэйлона слышалось раздражение.
   - Она скажет посланнику?
   Король покачал головой:
   - Это неважно. Наши солдаты все равно скажут. После того  как  они  все
утро просидели связанными и с кляпами во рту в повозке с  провиантом,  мне
что-то не хочется перерезать им глотки.
   -  Это  было  бы  слишком  по-ксенарски,  -  согласился  Дэви.  -  Что,
действительно ужасно пахнет?
   - Ну, если ты не стоишь против ветра... - засмеялся  Гэйлон.  -  Ты  не
одинок, мой герцог. Все мы четыре дня не мылись. Но, благодаря  Виннамиру,
в Занкосе теперь хватает свежей воды.
   Он пустил лошадь коротким шагом.
   -  Давай  освободим  наших  друзей-солдат,  вернем  им  одежду  и  этих
безобразных животных, а потом поищем ванную.


   Стражники во дворце  были  рослые  и  здоровые;  вне  сомнения,  решила
Джессмин, их выбирали не только за боевые качества, но и по внешности. Все
здесь казалось близким к совершенству.  Стражники  носили  легкие  кожаные
кирасы, складчатые килты и сандалии на шнуровке. У  них  были  мускулистые
загорелые ноги. Королева, не привыкшая видеть столько голой кожи, отводила
глаза в смущении. Небольшой отряд пронес ее носилки через нижние  сады  ко
дворцу. Королева услышала за спиной нежный смех,  и  ей  стало  любопытно,
приводит ли фрейлин это место в такой же благоговейный трепет, как ее.
   Вдоль дороги рядами  росли  молодые  оливковые  деревья,  и  карликовые
цитрусовые в горшках склонялись под  тяжестью  цветов  и  плодов.  Повсюду
стояли тенистые павильоны  между  высоких,  разлапистых  финиковых  пальм.
Здесь не было лужаек, только влажный желтоватый песок и клумбы с каменными
бордюрами,  на  которых  цвели  бесчисленные  растения,  названий  которых
Джессмин не знала.
   Огромный  центральный  фонтан  рассыпал  серебристые  брызги  в  теплом
воздухе. Запахи моря, рыбы, специй, экзотические ароматы наполняли  ноздри
королевы.  Садовники  на  северной  стене   ограды   смотрели,   как   она
приближается с террасы на склоне. Слуги и служанки, все в одинаковых белых
рубахах без рукавов, встречали свою новую  хозяйку  у  ближнего  входа  во
дворец, низко кланяясь.
   О Боже, здесь их не  меньше  сотни,  все  почтительно  опускают  глаза.
Джессмин  почувствовала,  как  носилки  опустили  на  сверкающие   красные
глиняные плиты патио, потом подошел Эовин Д'Ар и помог ей выйти. Он  повел
ее вперед.
   - Нильс! - окликнул старик скрипучим голосом.
   - Да, господин.
   У человека,  пробиравшегося  сквозь  толпу,  были  невероятно  кудрявые
черные волосы и вышитая рубаха. Его бледно-голубые глаза  остановились  на
посланнике, затем на королеве, и она  увидела  в  них  доброту  и  заботу.
Тысяча крохотных морщинок  на  его  лице  говорили,  что  он  старше,  чем
показался на первый взгляд.
   - Миледи Джессмин,  это  наш  лекарь  Нильс  Хэлдрик,  -  Эовин  жестом
подозвал его поближе. - Позаботьтесь о королеве, а потом  Уик  покажет  ей
апартаменты.
   Нильс кивнул:
   - А вы, милорд? Вас осмотреть?
   - Попозже. Сперва мне надо отдать  распоряжения.  -  Старик  поклонился
Джессмин: - Если вы позволите, я покину вас, ваше величество.
   - Конечно... но... когда я смогу увидеть детей?
   Королева почувствовала страх, оказавшись в незнакомом окружении.
   - Скоро, миледи. Я обещаю.
   Великий посланник повернулся к слугам:
   - Идите работать. Когда ее величество отдохнет, вас представят ей.
   Люди молча разошлись, а Д'Ар направился во дворец через широкое  патио.
Стражников уже не было видно. Нильс улыбнулся Джессмин, затем взял  ее  за
руку, но никуда не повел. Вместо этого он стал мягко массировать ее правую
ладонь кончиками пальцев. Она вздрогнула, когда  он  надавил  под  большим
пальцем.
   - Вашему величеству больно, - сказал лекарь. - Повреждено правое бедро.
   - Посланник сказал вам...
   - Нет, миледи. Мне сказала ваша рука.
   Королева улыбнулась в удивлении:
   - Какая умная рука. Я никогда не знала...
   - Ваше величество, целительство - древняя наука,  но  и  диагностика  -
тоже. Ваше тело может говорить  по-разному.  -  Пальцы  Нильса  продолжали
исследовать руку. - На руках и ступнях есть особые  точки,  соединенные  с
жизненно важными органами, с каждой костью и  суставом.  Здесь  -  сердце,
здесь - желудок, - он наконец отпустил ее. - У вас здоровое тело,  миледи,
- если не считать недавних повреждений. Если вы позволите  отвести  вас  к
моему аптекарю,  я  надеюсь,  что  смогу  ускорить  ваше  выздоровление  и
облегчить боль.
   Этот вежливый человек поразил ее не меньше, чем все окружение.  Он  был
так  не  похож  на  надменного  виннамирского   лекаря   Гиркана   и   его
самоуверенного ученика. Джессмин поняла,  что  ей  по-настоящему  нравится
Нильс  Хэлдрик,  хотя  казалось  неблагоразумным  довериться  кому-либо  в
Ксенаре с первого взгляда. Она прошла следом за ним через сверкающую  арку
внутрь дворца.





   Юная служанка провела Розу,  Катину  и  виннамирских  принцев  в  глубь
дворца. Тейн немного отстал  от  других,  испытывая  благоговейный  трепет
перед лабиринтом коридоров и холодом пустых огромных  палат,  которые  они
пересекали. Пол был выложен огненно-красной плиткой в сочетании со снежной
белизной стен. Мягкий рассеянный свет проникал через  небольшие  проемы  в
высоком своде потолка. Легкий ветерок гулял по коридорам.
   Тейн обреченно озирался вокруг. Мрачные холодные залы Каслкипа казались
теперь такими далекими!
   - А где мама с папой? - спросил он наконец, и  его  вопрос  вернулся  к
нему гулким эхом.
   Роза, которая вела за руку маленького Робина, остановилась.
   - Твоим родителям сейчас показывают их комнаты.
   - А куда мы идем? - поинтересовался Робин,  надув  губы.  От  усталости
вокруг его глаз появились темные круги.
   - Мы идем в вашу комнату, - ответила Катина.  -  Там  вы  пообедаете  и
ляжете спать.
   - Я не хочу спать, я хочу к маме! - захныкал маленький принц.
   - Обещаю, что ты ее скоро увидишь. - Роза  опять  поймала  его  руку  в
свою.  -  Но  подожди  немного,  скоро  ты  увидишь  детскую.  Это   самое
замечательное место во всем дворце.
   Они продолжили путь. Ветерок доносил до них отдаленные голоса, музыку и
однажды аромат готовящейся пищи и пряностей. У Тейна  заурчало  в  животе.
Пройдя под высокой аркой, они очутились во внутреннем дворе,  заставленном
огромными деревьями в кадках, низкими скамьями и столиками. Двор окаймляли
маленькие деревца, гнущиеся под  тяжестью  зреющих  плодов,  а  по  камням
источника струилась прохладная вода. Крышей служила металлическая решетка,
открывавшая ясное ксенарское небо.
   Слуга провел их к  центру  двора,  к  столу,  уставленному  блюдами  со
свежими  фруктами  и  пирожками.  Робин   не   стал   ждать   приглашения.
Освободившись из рук Розы, он вскарабкался на стул у  ближайшего  стола  и
принялся набивать рот виноградом.
   - Ваше высочество, стойте, -  вскрикнула  Катина  и  попыталась  вынуть
ягоды изо рта мальчика.
   Резким жестом Роза подозвала  служанку.  Кланяясь,  та  приблизилась  и
пошла вокруг стола, пробуя понемногу от каждого  блюда.  Мгновение  спустя
женщина кивнула, на ее бледном лице выразилось удовольствие.
   - Оставьте нас, - приказала ей Катина, затем  повернулась  к  Тейну:  -
Милорд может приступить к трапезе.
   Старший принц уставился на фрукты.
   - А что случилось с пищей?
   - Ничего, ваше высочество, - пробормотала Роза, отрезая  кусок  сладкой
булки для Робина. Она разлила в чашки виноградный сок. - Здесь, в Занкосе,
мы должны быть более осторожными. Робин, вымой сначала руки, пожалуйста.
   Мальчики вымыли в источнике  руки,  вытерев  их  потом  белым  пушистым
полотенцем. Опасения были не беспочвенны. Тейн, погруженный в свои  мысли,
мыл руки более тщательно. Еда была превосходной, особенно  после  черствых
походных припасов. Но воспоминание о бескровном лице  служанки  не  давало
ему покоя. Яд. Отец говорил с ним об этом, перед тем как они отправились в
путь. Но Тейну было непонятно, как это кто-то может добровольно подвергать
себя такому риску, повинуясь приказу пробовать пищу,  предназначенную  для
короля. Он также не мог поверить в то, что  кто-то  совершенно  незнакомый
хочет нанести вред ему и его семье. Думать об этом было очень неприятно.
   - Это детская? - спросил Робин с набитым ртом.
   - Часть ее, - кивнула Катина.
   - Какая большая! - сказал мальчик. - Она мне нравится.
   Роза понимающе улыбнулась:
   - Милорд посланник скоро подыщет воспитательницу для вас. А до тех  пор
я останусь с вами.
   Это Робину понравилось, но не слишком.
   - Роза, я хочу красивую няню. Я хочу тебя.
   - А кто же будет прислуживать королеве? - рассмеялась юная Д'Ял.  -  Не
беспокойся, Робин, мы попросим милорда посланника подыскать хорошенькую.
   Тейн скривился. Он не хотел вообще  никаких  воспитательниц.  Он  хотел
быть вместе с солдатами, чтобы убедиться, что за Соджи  хорошо  ухаживают.
Больше всего на свете он хотел знать, где отец и Дэви. Какое-то время  они
ели в тишине. Старший принц открыл для себя восхитительный вкус фиников, с
начинкой из мускатных орехов и обсыпанных  сахарной  пудрой.  Оказывается,
эта страна определенно могла предложить кое-что новенькое.
   Робин заснул, уронив рыжую вихрастую голову на стол. Катина  взяла  его
на руки и понесла к дверям в дальнем конце двора. Роза и Тейн  последовали
за ними, ополоснув пальцы в воде. Следующий зал был светлым, просторным  и
гораздо большим, чем  дворик.  Кафель  пола  был  укрыт  толстым  пушистым
ковром,  на  кроватях  наброшены  тонкие   покрывала.   Шелковые   подушки
разбросаны в живописном беспорядке. Но Тейн едва обратил на это  внимание,
так  как  в  другом  конце  комнаты  он  заметил  множество   таинственных
предметов.
   - Пойдем посмотрим, - позвала Роза. Кэт уже положила Робина на одну  из
кроватей и, склонившись над ним, укутывала легким одеялом.
   С трудом выдерживая присутствие Розы, старший  принц  пересек  комнату.
Четыре похожие на пони деревянные  лошадки  образовали  круг,  прибитые  к
деревянной подставке железными гвоздями.  Платформа  была  приподнята  над
полом на три шага. Тейн поднял глаза на Розу.
   - Вот рукоятка, которая приводит в действие пружину внутри механизма, -
сказала она. - Если ее завести, лошадки скачут по кругу  вверх  и  вниз  и
играет музыка. Дед короля Роффо привез эту карусель из  лагеря  Тьюэли.  С
тех пор многие ксенарские принцы катались на ней.
   -  Но  я  не  ксенарский  принц,  -  ответил  Тейн,  лениво  поглаживая
деревянный круп. Уздечка  и  поводья  были  из  настоящей  кожи,  а  седло
вырезано из дерева и покрыто золотой краской. Грива и  хвост  из  длинного
конского волоса были серебристыми, как у Соджи.
   - Что это? - спросил он, подходя к  сложному  сооружению  из  дерева  и
металла, которое не было похоже ни на что им раньше виденное.
   Роза пожала плечами:
   - Никто точно не может  сказать,  что  это  такое.  Мы  даже  не  можем
вспомнить, как это здесь очутилось, но если ты  будешь  двигать  рычаги  и
нажимать на кнопки, то сможешь играть любую музыку. К тому же при этом  он
переливается всеми цветами и выпускает цветные искры.
   - М-м-м, - пробормотал Тейн, но трогать агрегат отказался.
   - А это - козлиные карты.
   Девушка подвела его к  четырем  удивительным  вагончикам,  сделанным  в
форме парусников и оснащенных легкими парусами. В каждом была каюта внизу,
в которую мог поместиться маленький ребенок.
   - Эти сундуки наполнены остальными игрушками.
   Широкие деревянные ларцы выстроились вдоль стены. Много, целая  дюжина.
Невольно Тейн был заинтригован. Какие еще чудеса могут в  них  находиться?
Но он повернулся к ним спиной, чтобы показать Розе свою невозмутимость. Та
только улыбнулась в ответ.
   - Милорд, не желаете ли отдохнуть?
   - Я не устал.
   - Не имеет значения, - произнесла Катина, подходя к ним.  -  Вы  должны
лечь ненадолго. А попозже, перед ужином, я приготовлю для вас ванну.
   При этой мысли по спине  Тейна  побежали  мурашки,  но  он  вернулся  к
кровати и растянулся на ней рядом с Робином. Через минуту он уже спал.


   Дэви задумчиво стоял посреди своих владений. Путешествие  было  слишком
коротким, комнаты, отведенные ему, - слишком малы и к тому же  расположены
совсем  рядом  с  западным  входом  дворца.  Он  не  имел   ни   малейшего
представления о том, куда мог уехать король. Они были  вместе  в  конюшне,
пока Дэви не убедился, что Кристаль и Соджи удобно  размещены  на  ночлег.
Размеры дворца Занкос потрясли  его.  Почти  втрое  большие,  чем  размеры
Каслкипа. Дворец был переполнен слугами и  бравыми  гвардейцами,  все  они
были преисполнены  сознанием  собственной  значительности.  Дэви  стоял  у
единственного окна в  его  главной  комнате  и  смотрел  на  зелень  олив,
окаймляющих изнутри дворцовую стену, на городские здания, взбирающиеся  по
склону холма по ту сторону ограды... Что ему действительно было нужно, так
это искупаться и отдохнуть. Еще ему хотелось побыть наедине с Сандаал,  но
она по-прежнему не обращала на него никакого внимания.
   Наконец герцог нашел в себе силы сдвинуться с места.  Открыв  маленькую
дверь  слева,  он  обнаружил  таз  и  низкий  деревянный  настил  с  дырой
посередине. Из  темного  проема  доносился  звук  бегущей  воды.  На  краю
бассейна в углу он заметил кран. Как только он нажал  на  кнопку,  горячая
вода с журчанием хлынула в фарфоровую емкость. Потрясающе...  В  мгновение
ока он сбросил одежду и погрузился в ванну. Только сейчас  он  понял  цену
этой роскоши - ванна в любое время, когда пожелает, без  полудюжины  слуг,
наливающих воду ведрами в бак. Дэви с  блаженством  растворялся  в  теплой
воде, не упуская из виду амулет на  груди.  Камень  оставался  холодным  и
темным, и все, что произошло раньше, казалось волшебным сном. Сможет ли он
заставить  Камень  ответить  ему  сейчас?  При  этой  мысли  его  охватило
волнующее предчувствие. По воде пошла легкая рябь, покачивающая амулет. На
какое-то мгновение, казалось, оно длилось вечность, Дэви обожгло  холодом,
а затем кинуло в жар. Камень пробудился, распространяя сначала  слабое,  а
затем все усиливающееся голубое свечение. И тотчас же  другое  присутствие
проявило себя.
   - Дитя моей крови, - шептал на ухо Орим.
   - Убирайся прочь, старик! - проворчал Дэви с неудовольствием.  -  Когда
ты будешь нужен, я позову тебя.
   -  Какой  ты  злой!  -  прошелестел  бестелесный  голос.   Колеблющееся
отражение Черного Короля появилось на поверхности воды. - Тебе  необходимо
еще столько узнать, а ты прогоняешь своего учителя!
   Дэви заскрежетал зубами:
   - Дай мне помыться спокойно! Мне нужно время, чтобы отдохнуть.
   - Опасайся, чтобы у тебя не появилось его слишком много!
   Последовала тишина, во  время  которой  Дэви  осмысливал  эти  зловещие
слова.
   - Что ты имеешь в виду?
   - А, это тебя  все  же  интересует?  -  лицо  старого  короля  исказила
гримаса. - Ну, слушай же, Дэвин Дэринсон. Это место грозит опасностью!
   - Ты говоришь мне то, что я уже знаю, - огрызнулся Дэви. - Это Ксенара,
Занкос...
   -  Слушай!  Эта   комната   предназначена   для   того,   чтобы   убить
неосторожного.
   Это заставило герцога замолчать.
   - Они решили меня убить?
   - Не тебя, но того, кто был в этой  комнате  до  тебя.  Стыдно  умирать
из-за глупой случайности!
   - Стыдно умирать из-за чего угодно. Где? Где опасность?
   - Этого я не могу сказать.
   - Или не хочешь.
   - Скажи спасибо душе этого человека, которая рассказала  мне  все.  Эта
смерть произошла недавно. Его тело нашли на кровати, как будто он умер  во
сне.
   - Отлично. Тогда я буду спать на полу, - спокойно произнес Дэви.
   - Когда отдохнешь, позови меня. Мы поработаем с "Книгой Камней". Теперь
тебе самое время познать Сон Видений.
   Орим растворился в воздухе, и сияние Камня исчезло вместе с ним. Герцог
заворочался в ванне, отягощенный размышлениями. Его долг - защищать короля
и его семью, но сначала он должен защитить себя самого. Не слишком хорошее
начало.
   На полке над его головой лежало душистое мыло и жесткая мочалка,  чтобы
отскрести  двухнедельную  грязь  с  его  измученного   тела.   Там   также
поблескивало  небольшое  зеркало   и   странной   формы   нож,   очевидно,
предназначавшийся для бритья. Герцог сильно  оброс  за  время  длительного
путешествия.  Он  не  был  искушен  в  искусстве  бритья,  поэтому  быстро
порезался.
   Вид алой крови на своей щеке поверг его в легкую панику.  Глупец!  Орим
же предупредил его! Тем не менее  он  схватил  незнакомый  нож  и  тут  же
порезался! Если лезвие отравлено... Но ничего  ужасного  не  произошло,  и
Дэви  расслабился.  Завернувшись  в  белоснежное  мохнатое  полотенце,  он
вернулся в большую комнату,  чтобы  отыскать  чистую  одежду  в  одном  из
сундуков.
   Здесь плиты пола были покрыты толстым красным ковром,  но  мебель  была
ветхая,  и  бросалось  в  глаза  отсутствие  камина.  На   столике   стоял
принесенный  кем-то  поднос  со  свежими  фруктами  и   бисквитами.   Дэви
проигнорировал пищу и, пнув  по  дороге  шелковую  подушку,  мешавшую  ему
пройти, направился к кровати. Она выглядела достаточно гостеприимно,  хотя
была покрыта лишь толстым матрасом и легкой простыней.  Однако  она  могла
служить орудием  убийства.  Как  сказал  Орим.  Возможно,  бедняге  просто
подмешали  яд  в  пищу,  а  умер  он  на  своей  кровати.  Пухлые  подушки
предназначались для сидения, а не для  сна.  Дэви  прикинул  длину  ковра:
сможет ли он растянуться на нем? Затем стащил с кровати простыни.  Даже  в
теплой комнате ему было  прохладно  из-за  мокрых  волос.  Внезапно  ткань
зацепилась за его рукав. Хотя  щепки  и  соломинки  нередко  попадались  в
шерстяных одеялах, но эти были мягкими и абсолютно гладкими.
   Дэви  отцепил  рукав  и  пробежал  пальцами  по  краю  простыни.  Резко
остановился. Нельзя же быть дураком дважды - это могло кончиться трагично.
Он поднес ткань к окну и тщательно осмотрел ее. Наконец взгляд  задержался
на чем-то блестящем - тонкая игла, такая маленькая и  светлая,  что  почти
незаметная. Она была воткнута в верхний край простыни, где человек  обычно
берется рукой, чтобы натянуть ее на себя. Измученный герцог швырнул  ткань
в угол и тяжело опустился на кровать, скрестив ноги и сжимая рукой  Камень
на груди. Казалось невозможным существовать в этой стране, полной врагов и
опасностей, явных и скрытых, подстерегающих  тебя  за  каждым  углом,  где
смерть другого могла внезапно оказаться твоей собственной. Сандаал Д'Лелан
родилась и выросла на этой земле. Не  удивительно,  что  она  не  верит  в
Любовь и Доброту.
   Стук в дверь отвлек Дэви от невеселых мыслей.
   - Войдите, - сказал он в сомнениях: враг или друг?
   Вошедший был невысок и строен, с густой шапкой  черных  волос.  Большие
глубоко посаженные глаза казались добрыми. За  его  спиной  стояли  слуги,
держа в руках стопки белья.
   - Милорд, я - Нильс Хэлдрик, дворцовый лекарь. Могу я войти?
   - Рискните, - хмуро отозвался Дэви.
   Хэлдрик шагнул внутрь, глядя на герцога с симпатией.
   - Я распорядился, чтобы вас попросили не входить до моего прихода в эту
комнату.
   - Меня об этом не предупредили, но, как видите, я все еще жив.
   - О!
   Лекарь  махнул  рукой  слугам  и  полдюжины  их   принялось   тщательно
обследовать комнату, полы и мебель.
   - В ней была спрятана иголка, - быстро проговорил Дэви, когда  один  из
слуг  протянул  руку,  чтобы  поднять  простыню,  -  не  думаю,  что   она
предназначалась для шитья.
   Нильс Хэлдрик нахмурился:
   - Я прошу прощения, милорд. Охрана дворца имеет своих лекарей, и я  был
извещен о смерти в этой комнате только сегодня.  -  Он  бросил  взгляд  на
плитки пола. - Это одна из  моих  обязанностей  -  убедиться,  что  дворец
безопасен для королевской семьи. К  сожалению,  ни  ваши,  ни  королевские
апартаменты не были готовы к вашему  приезду.  Его  величество  согласился
какое-то время пожить в покоях королевы. Но  вам  были  предоставлены  эти
совершенно  неподходящие  комнаты.  Я  рад,  что  вы  вовремя   распознали
опасность.
   - Уже не имеет значения, - без выражения ответил Дэви.
   - Имеет. Могу я осмотреть вас?
   - Зачем?
   - Мой долг...
   Подойдя, лекарь взял Дэви за подбородок и  повернул  лицом  к  дневному
свету. Затем мягкими пальцами он обследовал зубы герцога.
   - А вы уверены, что вы не лошадиный доктор? - поинтересовался Дэви.
   Нильс рассмеялся:
   - Вполне. Ваши десны обескровлены, и глаза потеряли цвет. Так же как  и
другие,  вы  пострадали  от  обезвоженности  и  перегрузок.  У  меня  есть
эликсиры, чтобы восстановить ваше тело. Но сейчас самое главное для вас  -
это отдых.
   Слуги закончили свою работу.  Кровать  была  застелена,  комната  чисто
убрана и подметена. И совсем не опасна для жизни.
   - Ужин будет накрыт в большом обеденном зале, если вы найдете силы туда
добраться. В противном случае прикажите принести ужин  сюда.  А  теперь  -
спите.
   Лекарь подвел к нему молодого слугу в белой одежде.
   - Это Рауль. Он будет служить только лично вам: пробовать вашу  пищу  и
охранять ваш сон.
   Несмотря на доброту Хэлдрика, Дэви почувствовал раздражение. К тому  же
постоянное присутствие слуги будет серьезной помехой работе с Книгой.
   - Он не нужен мне.
   Нильс нахмурился:
   - Он не нравится вам? Может, другой...
   - Нет. У меня есть свои собственные слуги, чтобы служить мне.
   - Милорд, здесь крыло охраны, отдаленное от остальных помещений дворца,
и поэтому помощь не может быть оказана мгновенно. Рауль специально обучен,
чтобы определять отравленную или недоброкачественную пищу, тогда как  ваши
слуги - нет. Прошу вас. Королевская семья очень привязана к вам.  Ради  их
спокойствия примите моего ученика.
   - Я сказал нет. Но все  равно  благодарю  вас.  Если  вы  действительно
хотите помочь мне, подготовьте мои комнаты как можно скорее.
   Дэви повернулся к кровати, чувствуя гораздо большую неловкость, чем та,
которую он внушил доктору.
   - Благодарю вас за вашу заботу, лорд Хэлдрик, но хотел бы отдохнуть.
   - Эликсиры...
   - Оставьте их за дверью.
   Нильс поклонился и, расстроенный, вышел  из  комнаты,  уводя  за  собой
слуг.


   Раф Д'Гулар вернулся в дом  своего  отца  на  Верхней  Гончарной  улице
поздно вечером, нетрезвый и злой.  Юная  рабыня  усилила  его  раздражение
отказом принести еще вина.
   - Приказ хозяина, - лепетала Лизи с застывшим страхом в глазах.
   Раф не однажды избивал ее, но ужас перед его отцом был сильнее.
   - Где старый ублюдок?
   - Наверху, милорд. Готовится к Совету. Он сказал, что  вы  тоже  должны
быть готовы.
   - А Кил?
   - Он в библиотеке, милорд.
   - С чего  бы  это?  Ведь  он  не  умеет  читать.  -  Развеселившись  от
собственной шутки, Раф начал, хихикая, подниматься вверх по лестнице.
   Он ненавидел своего брата Кила по множеству причин, но главным  образом
потому, что тот был побочным сыном короля и всеобщей надеждой  на  власть.
Он ненавидел Кила почти так же, как он ненавидел своего властного  отца  и
хитрых сестер. И свою мать, которая сначала произвела на свет  претендента
на ксенарский трон, а уж потом вышла замуж за его отца. Кил  из  них  всех
был наименее виноват - всего  лишь  огромный  слабоумный  увалень,  совсем
сбитый с толку происходящим вокруг него, но Раф ненавидел его из принципа.
   Его одежда уже была разложена - богатые шелковые  бриджи  и  батистовая
рубашка с легким жакетом - красивая, но неудобная. Ночь  была  теплой,  и,
хотя в палатах дворца было прохладно, в  Совете  должна  быть  невыносимая
духота. В чулане Раф обнаружил начатую бутылку вина. Вино  было  старым  и
немного затхлым, но Раф был рад и этому  -  было  чем  заняться,  пока  он
одевается и размышляет.
   А она недурна,  эта  Джессмин  Д'Геррик.  Даже  красива.  Как  отливали
золотом ее рыжие волосы в утренних лучах солнца! Она покинула один трон на
севере, чтобы погибнуть за другой на юге. Что  за  глупость!  А  как  была
прекрасна Сандаал, сидевшая подле королевы! Одно время Раф пытался за  ней
ухаживать, но девушка оставалась недостижима, что только делало  ее  более
желанной.
   Из зала внизу доносились голоса. Он расправил на себе складки одежды  и
по ковровой дорожке направился к лестнице. Оттуда  голоса  привели  его  в
библиотеку. В ней собрались  представители  нескольких,  самых  богатых  и
влиятельных в стране семейств: Троя, Бреннар, Лэйн и Эйким. Все  они  были
единодушны с домом Гуларов в своем желании возвести Кила на престол. Никто
не обратил внимания на появление Рафа,  никто,  кроме  его  отца,  который
нахмурился при виде младшего сына. Кил сидел в углу комнаты, надув толстые
губы.
   - Хэррен! - прохрипел Стэф Д'Лэйн, его мясистое лицо  казалось  красным
при свете лампы. - Ты обещал, что она никогда не приедет в Занкос.
   - Когда это я мог давать такие идиотские обещания?  -  огрызнулся  отец
Рафа. -  Я  говорил,  что  мы  сделаем  все  возможное,  чтобы  остановить
виннамирскую королеву, убедить  ее  остаться  дома.  Попытка  в  Миллтауне
провалилась, но у нас есть и другие средства.
   Дэймин из дома Эйкимов покачал головой:
   - Матросы не согласятся на мокрое дело. А распустить всю команду сейчас
и сидеть сложа руки, надеясь на чудесное воцарение принца, - будет  просто
сумасшествием.
   - Соображать задним числом - замечательный талант!  -  иронично  бросил
Хэррен. - Может быть, ты передумал принимать участие в нашем деле?
   Д'Эйким снова покачал головой, зло сжав губы.
   Хэррен оглядел остальных.
   - Джессмин Д'Геррик уже находится во дворце, а  Д'Ар  держит  власть  в
своих руках. Но я напоминаю вам,  джентльмены,  что  у  нас  есть  человек
близкий к королеве, человек, который  выполняет  все  наши  приказания,  и
поэтому игра еще не проиграна. - Отец Рафа отхлебнул из чаши и  улыбнулся:
- Наши действия мы будем хранить в глубочайшей тайне. Если  же  и  это  не
убедит королевское семейство вернуться в свой Каслкип,  нашей  соучастнице
придется пожертвовать собой ради нашей победы.
   "Соучастнице? - Раф недоумевал. - Кто? Кто это мог быть?" Эти  скрытные
старики предпочитали сами хранить свои тайны. Но все равно, Раф сам сможет
найти  ответ.  Должно  быть,  это  какая-нибудь  фрейлина  или   служанка,
подкупленная его  отцом  обещанием  богатства  или  выгодного  замужества.
Возможно даже, что он предложил Кила как будущего короля.
   Он поднял голову и увидел, как  в  противоположном  конце  комнаты  его
старший брат извлек что-то  из  уха,  внимательно  рассмотрел  и  выбросил
прочь, затем засунул тот же самый палец в нос. Раф стиснул  зубы.  Что  за
милый муженек выйдет из Кила! Что за грозный лорд и монарх!


   За стенами Палаты Совета Эовин  Д'Ар  готовился  к  испытанию.  Болезнь
пыталась  сломить  его,  но  он  предусмотрительно  принял  изрядную  дозу
чудодейственного снадобья, данного ему  Гирканом.  Это  облегчило  боль  в
суставах, прояснило голову и  мысли.  Опять  путаница  во  всем!  Каким-то
образом оказалось, что Великий посланник должен не только провести,  но  и
организовать и контролировать  совещание,  что  было  совсем  нелегко  для
такого старого человека после многонедельного путешествия.
   Охватив взглядом зал, он заметил, что собрались  все  влиятельные  дома
Ксенары. Никто не осмелился пропустить сегодняшнее совещание, несмотря  на
то что по причине разрушения города многие имели дома в  Катае  и  даже  в
Бирне,  что  находилась  на  южном  побережье  Внутреннего  моря.  Все   с
нетерпением ожидали возвращения Великого посланника.
   - Я хочу воды, холодной воды. Принеси в зал, - приказал Эовин  молодому
рабу с клеймом королевского дома, вытатуированным на смуглой гладкой щеке.
Раб поспешил исполнить приказание. Д'Ар с  ясным  лицом  и  в  белоснежной
одежде переступил порог зала.
   Многочисленные  разговоры   в   зале   мгновенно   стихли,   сменившись
выжидательной тишиной.  Высоко  на  стенах  масляные  лампы  в  стеклянных
абажурах излучали ровный свет, а над головой сияло множество канделябров с
зажженными свечами. В нос бил смешанный запах человеческого пота и дорогих
духов. Эовин подошел к помосту с низкой резной оградой  и  подождал,  пока
слуга распахнул перед ним  дверцы.  Три  низких  ступени  привели  его  на
трибуну.
   Вдоль  стены  расположились  аристократические  дома,   отделенные   от
остальных загородками. Д'Гулары расположились поближе к выходу, окруженные
поддерживающими их домами. Хэррен выражал  решительность,  тогда  как  Кил
сидел безмятежно.  Они  обрядили  этого  незаконного  короля-полукровку  в
богатые одежды, но это не могло скрыть пустоты  и  скуки  в  его  холодных
голубых глазах. Позади него Раф склонился вперед в  своем  кресле,  теребя
длинный тонкий ус. Самый яркий представитель семейства, хотя, к сожалению,
обладал холодным и жестоким интеллектом.
   Холодная вода была принесена и поставлена перед посланником. Он  сделал
глоток и пробежал глазами по заполненным рядам кресел. Оландены  и  Сандзы
сидели в окружении десятка других, которые поддерживали их  притязания  на
трон. Но среди них были пустые места, и  посланник  почувствовал  глубокую
радость.
   - Итак, -  произнес  он  наконец  ясным  и  громким,  несмотря  на  его
слабость, голосом. - Я вижу  пустые  места  в  ваших  рядах.  По  какой-то
причине осталось только три соперника. Я думаю, что если бы я еще  немного
повременил с возвращением, их не осталось бы вовсе.
   - Возможно, Д'Ар,  -  выкрикнул  Хэррен,  -  вам  вообще  не  следовало
возвращаться.
   Это вызвало ропот недовольства среди домов, симпатизирующих посланнику.
   - Где она? - крикнул Кий, глава дома Макаланов. - Почему ее нет  здесь,
этой самой дочери Роффо?
   - Королева и ее дети спят сегодня ночью, пока мы пытаемся выяснить наши
проблемы, - ответил Д'Ар.
   - А ее муж-палач, где он? - прогремел Стэф Д'Лэйн.
   Ярость заклокотала в груди посланника, но усилием воли он подавил ее.
   -  Не  говорите  мне  о  палачах,  Д'Лэйн.  Вы   бросили   своих   трех
малюток-дочек умирать  на  равнине,  чтобы  отдать  право  перворожденного
своему сыну!
   Стэф вскочил на ноги.
   - Мое право! - заорал он. - По ксенарскому закону!
   - По древнему варварскому закону. Сядьте! Королевская гвардия находится
прямо за дверью. Одно мое слово - и вы будете удалены с совещания.
   Под тяжестью взгляда Эовина Д'Лэйн вернулся к своему месту и сел.
   - Послушайте меня, - осторожно начал посланник, сделав еще глоток воды,
- вы не можете отрицать вашу  собственную  вину  в  разрушении  Занкоса...
каждый из вас, из нас. Мы пошли  войной  на  Виннамир,  и  Гэйлон  Рэйссон
защитил свою землю. Принимаете  вы  это  обвинение  или  нет,  но  вы  уже
предупреждены - этот человек действительно  колдун.  Сопротивляйтесь  ему,
если можете.
   Эти слова не понравились ни одному из  сидящих.  Эовин  подождал,  пока
улеглось волнение, затем продолжал:
   - Джессмин Д'Геррик - ваша королева по праву крови. Но скажу больше.  Я
наблюдал за ней в течение последних нескольких  недель.  Она  обладает  не
только силой и мудростью своего отца, но и милосердием и  умением  любить,
которые унаследовала от матери. Под ее правлением страна будет процветать,
так же как и под правлением ее сына. Давайте  же  прекратим  грызню  между
собой и будем благодарны небу за то, что не прервался род Роффо.
   Хэррен нарушил воцарившуюся тишину.
   - Нам не нужна твоя королева, старик, - нагло заявил он. - Может, она и
принадлежит крови Роффо, но она выросла в Виннамире. Она не знает ничего о
нас, о нашей политике, о нашей экономике. - Хэррен оглядел присутствующих.
- Мы не хотим, чтобы нами управляла королева Виннамира. Нам не нужен также
ни ее муж, ни ее сын.
   Это вызвало злобное ворчание в группе аристократов. Эовин почувствовал,
как тает его и так небольшая власть над ними.
   - В таком случае, Хэррен Д'Гулар, - сказал он холодно, - можете  искать
другую страну  для  проживания.  Ту,  которая  больше  вам  подойдет.  Это
относится и к остальным. Коронация Джессмин Д'Геррик состоится  через  два
дня. То, что не нужно вам, народ Ксенары хранит в  своих  сердцах.  И  все
ваши полукровные претенденты на трон  ничего  не  значат  по  сравнению  с
истинной дочерью Роффо.
   Д'Гулар медленно поднялся.
   - Ты, слепой старый дурень! Неужели ты действительно считаешь,  что  вы
победили? Не слишком рассчитывай на Гэйлона Рейссона. Да,  он  колдун,  но
ведь колдун тоже человек. А человек имеет слабости. Возведи  леди  на  наш
трон, и ты увидишь, что из этого выйдет. Я все сказал.
   Он повернулся и направился к выходу,  сопровождаемый  членами  семьи  и
союзниками.
   Палата опустела,  и  Эовин  мог  почувствовать  ненависть,  разлитую  в
спертом воздухе. Семейство Ар и его союзники еще оставались, но посланник,
слишком усталый, чтобы кого-то ободрить или  утешить,  отослал  их  прочь.
Оставшись в одиночестве, он наконец-то позволил себе облокотиться на  край
трибуны - усталый, измученный старик. Конечно же, Хэррен будет бороться до
конца. Эовин в этом не сомневался.
   Аристократия теперь стояла перед выбором: продолжать  ли  стычки  между
собой или объединить силы против  королевы?  К  сожалению,  скорее  всего,
именно Хэррен и его идиотский пасынок одержат победу. Эовин Д'Ар  собрался
с силами и направился к выходу. Да,  он  увидит  счастливое  и  безопасное
правление королевы, но, чтобы это  произошло,  ему  необходимо  ограничить
свою деятельность. Иначе тело, согбенное под тяжестью лет, не  сможет  так
долго это выдерживать. Даже с помощью снадобий Гиркана.


   Нильс задержался на мгновение, разглядывая королеву. Она  уснула  почти
сразу, несмотря на постороннего в комнате. Такое  маленькое  хрупкое  тело
для такого сильного сердца! Но королева Ярадт тоже не  отличалась  крепким
сложением. За ужином королевская семья поела немного,  хотя  кушанья  были
превосходными. Возможно, они еще не привыкли  к  экзотическим  блюдам  его
страны.
   Лекарь улыбнулся, вспомнив Робина. Малыш за ужином съел двойную  порцию
сладких кунжутных булочек, хотя новая нянька  Бэсси  и  отговаривала  его.
Каким очаровательным созданием был этот медноголовый мальчишка! Совсем  не
похожий на своего  старшего  брата  -  всегда  холодного,  отчужденного  и
подозрительного к окружающим предметам и людям.
   В этом отношении король Виннамира был очень похож на своего наследника.
Герцог же Госни не появлялся вовсе.
   Это было обязанностью Нильса - пробовать пищу,  которую  приносили  для
королевского стола, потому что он обладал совершенными знаниями о ядах, их
вкусе и запахе. Сегодня он отверг  два  мясных  блюда,  подозрительных  на
вкус. Не отравленные, нет, это он определил сразу, но плохо приготовленные
или испорченные, что делало их почти столь же  опасными.  Запас  продуктов
определенно нуждался в проверке.
   Джессмин Д'Геррик заворочалась и застонала во сне. Рана  на  бедре  все
еще беспокоила ее, несмотря на тщательный уход  доктора.  Лекаря  огорчала
его неспособность лечить раны немедленно. Но со времени  падения  королевы
прошло уже две недели! Наконец Нильс подал знак Сандаал, которая сидела  у
противоположного конца кровати королевы.  Девушка  последовала  за  ним  к
выходу.
   Молчаливая и неподвижная  гвардия  стояла  в  зале  по  обеим  сторонам
королевской двери. Лекарь пожелал леди  Сандаал  спокойного  сна  и  пошел
своей дорогой по коридорам дворца. Его  внимание  привлек  отдаленный  шум
голосов, означающий, что сегодняшнее совещание закончено. В  таком  случае
он должен навестить Великого посланника.
   Комнаты старика находились  в  королевском  секторе.  Подойдя,  Хэлдрик
легко постучал  в  дверь.  Прошло  некоторое  время,  прежде  чем  Великий
посланник ответил. Хриплый голос позвал:
   - Войдите!
   - Что это? - спросил Нильс,  указывая  на  чашку  около  высокого  ложа
посланника.
   - То, во что вы, несомненно, не верите, - ворчливо ответствовал старик.
- Как королева?
   Лекарь улыбнулся, вспомнив о ней.
   - Почти так же утомлена, как и вы, милорд. Я осмотрел  также  и  детей.
Все они достаточно пострадали от  перегрузок  и  нехватки  воды  в  долгом
путешествии по равнине. Но скоро будут в порядке.
   Нильс опустил кончики пальцев в чашку, затем поднес к языку, сморщив от
отвращения нос.
   - Причем они поправятся гораздо быстрее, чем вы, если будете продолжать
принимать эти, с позволения сказать, снадобья! Вы  только  навредите  себе
этим.
   - Я отлично это знаю.
   - Тогда почему?..
   - Я делаю то, что считаю нужным, -  отрезал  посланник  и  сменил  тему
разговора: - Что вы думаете о ней, Нильс? Скажите мне честно ваше мнение.
   - О королеве?
   - Она сможет править?
   Лекарь  нахмурился.  Судить  о  ком-нибудь   по   первому   впечатлению
противоречило его привычкам.
   - Я нахожу ее молодой, но очень цельной  натурой.  Хорошо  образованна,
решительна и очень чувствительна. Если она проживет достаточно долго,  она
станет великолепной королевой.
   - Мне нужна твоя помощь, Нильс.
   Лекаря поразило отчаяние в его голосе.
   - Вам нужно только попросить, милорд.
   - Вы должны беречь ее... ее и детей. Я не проживу долго... - его  голос
угас.
   - Вам необходим отдых, милорд.
   Лекарь откинул простыни и уложил посланника на кровать. Он  беспокоился
за старика. Мягкими пальцами он нажимал  точки  на  его  голове,  руках  и
ногах, это могло хоть немного облегчить боль, пусть даже ненадолго.





   Дэви не появился  ни  ко  вчерашнему  ужину,  ни  к  завтраку,  который
королевской семье накрывали в одном из многочисленных внутренних двориков.
Гэйлон чувствовал легкое беспокойство из-за долгого отсутствия герцога, но
дворцовый лекарь заверил, что навещал  герцога  вчера  днем  и  нашел  его
вполне здоровым, хотя и очень усталым. Впрочем, они все очень устали.
   Сандаал прислуживала королеве, глаза которой были все  еще  красными  и
опухшими. Тем временем Катина  и  Роза  готовили  завтрак  капризным  юным
принцам. Король, утомленный не менее жены, сам накладывал в  свою  тарелку
какое-то незнакомое местное кушанье, не обращая внимания  на  столпившихся
около него растерянных слуг.
   Закончив работу, Сандаал  села  рядом  с  королевой,  положив  на  свою
тарелку небольшое количество пищи. Напротив нее  Нильс  Хэлдрик  с  легкой
улыбкой на лице наблюдал за детьми. Великий посланник также не появился  к
трапезе, но для его возраста это было  вполне  простительно.  Пройдет  еще
несколько дней, прежде чем Эовин сможет оправиться от долгого  путешествия
и утомительной ночи в Совете.  И  даже  после  этого,  согласно  указаниям
лекаря, он должен руководить коронацией Джессмин только из постели.
   Робин с возмущением уставился в свою тарелку, надув губки:
   - Это еще что?!
   - Рис с жареной рыбой, милорд, -  ответила  Кэт,  склонившись  над  его
плечом.
   - А где яйца? Где моя каша? - хныкал мальчик.
   - В Ксенаре люди едят другую пищу, - Роза наклонилась, чтобы  налить  в
его чашку горячее какао с корицей. Это гораздо больше пришлось ребенку  по
вкусу, тем более что напиток был сильно подслащен медом.
   Гэйлон взглянул  на  Тейна.  Наследник  виннамирского  трона  тщательно
отделял в своей тарелке рис от  рыбы,  но  не  притрагивался  ни  к  чему.
Неизвестная смесь на тарелке короля выглядела не более аппетитно.
   Наконец Нильс заметил это.
   - Ваша семья ела очень мало вчера за  ужином  и  почти  ничего  не  ест
сегодня. Я думаю, мне стоит  попросить  наших  поваров  готовить  для  вас
что-нибудь более привычное на первое время.
   - Благодарю вас, -  с  благодарностью  произнесла  Джессмин,  хотя  она
стоически жевала свой завтрак, - вы очень любезны.
   Она встретилась глазами с  мужем  и  нежно  улыбнулась  ему.  Ее  глаза
осветились ярким внутренним светом. Пока королевские покои были не готовы,
они делили ложе королевы.  Впервые  за  многие  и  многие  недели.  Гэйлон
улыбнулся ей в ответ и  почувствовал,  как  запылали  щеки.  Она  все  еще
заставляла его краснеть и ощущать  себя  молодым  и  застенчивым  -  после
стольких лет замужества!
   Топот ног за дверью привлек внимание короля. Вбежали Фитцуол  и  Тод  в
сопровождении трех дворцовых охранников. Взглянув в лицо преданного  слуги
Дэви, король понял, что случилась беда.
   - Сир! - начал сержант с глубоким поклоном.
   - Ну же, Фитцуол, говори скорее, что случилось?
   Фитцуол подтолкнул Тода к столу:
   - Это милорд герцог, сир. Он не отвечает на наш стук, дверь его комнаты
заперта, а ключ... кажется, что он никогда и не открывал ее...
   - Вы дали ему снотворное? - Гэйлон взглянул на лекаря.
   - Нет, ваше величество, - ответил Нильс. - Как я уже  говорил,  прошлым
вечером, когда я покинул его, он был очень усталым, но с ним  было  все  в
порядке.
   Внезапное беспокойство нахлынуло на короля, затем подступил гнев.
   - Богом проклятая страна! Да, с ним было все в порядке  вчера  вечером,
но кто знает, что с ним случилось с тех пор! Не надо было помещать  его  в
военное крыло.
   -  Но...  мы  не  ожидали,  что  вы  все  последуете  за  королевой,  -
пробормотал лекарь. Его  лицо  посерело,  когда  он  заметил,  что  Камень
Гэйлона  засветился  злым  голубым  светом.   -   Дворец   только   начали
восстанавливать, еще так много предстоит сделать...
   - Мне не нужны ваши извинения, Хэлдрик, мне нужна ваша помощь. - Король
схватил Фитцуола за плечо: - Веди меня к нему!
   Тейн вскочил со стула:
   - Я тоже пойду!
   - Нет! - прикрикнул отец. - Тебе безопаснее будет оставаться здесь.
   Даже  Роза  Д'Ял  наполовину  привстала,  красивые  глаза   наполнились
беспокойством. Одна Сандаал казалась спокойной, с  холодным  и  отрешенным
выражением на лице. Но у  Гэйлона  не  было  времени  обвинять  девушку  в
бесчувствии. Поспешно он подтолкнул Нильса Хэлдрика  к  выходу,  вслед  за
Фитцуолом и Тодом. Пока они бежали по запутанным коридорам дворца, в  душе
короля возрастало беспокойство.
   В этом крыле дворца жили только охранники и прислуга.  Хотя  и  недавно
отремонтированное и выкрашенное, оно казалось более темным  и  мрачным.  В
это раннее утро все уже были за  работой.  Отовсюду  раздавалось  хлопанье
комнатных туфель и шорох одежд. Где-то  курился  фимиам.  Наконец  Фитцуол
остановился перед толстой деревянной дверью. На стук его и Нильса никто не
отозвался.
   Попробовали открыть дверь ключом - но все напрасно.  Тод,  как  опытный
вор, всунул в замок тонкий металлический прут. Бесполезно. В конце  концов
король прикоснулся к замку, и вдруг  его  руку  обожгло  ледяным  холодом.
Камень в его кольце ритмично запульсировал. Здесь не обошлось  без  магии.
Неудивительно, что ключ не помогал.
   - Отойдите-ка все, - пробормотал король, взявшись за свой Камень.
   Конечно, можно было сразу сломать  дверь,  но  было  бы  гораздо  проще
подействовать на механизм замка. Двойная нить голубой энергии вырвалась из
Камня и ударила в замочную скважину. За его плечом  Нильс  Хэлдрик  тяжело
задышал, но Гэйлон не заметил этого. Замок щелкнул,  и  дверь  со  скрипом
приоткрылась.
   Фитцуол раскрыл ее шире. Утреннее солнце не проникало в эту комнату,  и
король оказался во мраке. Дэвин Дэринсон лежал на  высоком  ложе  в  своей
спальне, молчаливый и неподвижный. Гэйлон подошел ближе.  Юноша  сжимал  в
правой руке что-то висящее на золотой цепи. Но на это сперва  не  обратили
внимания.
   Лекарь  подступил  ближе  и  положил  два  пальца  на  сонную  артерию,
отыскивая пульс.
   - Он?..
   Гэйлон не мог выговорить слово,  мысль  была  слишком  невыносимой  для
него, но он знал, что таким бывает  лицо  мертвого  человека.  Невыразимая
печаль захлестнула короля.
   - Он жив, - прошептал Нильс.
   Осторожно он приподнял веко юноши, заглянул в огромный  черный  зрачок,
затем внимательно осмотрел ногти. Приблизил свое лицо к лицу Дэви, пытаясь
уловить какой-нибудь запах или  что-нибудь,  могущее  ему  объяснить,  что
произошло.
   - Яд? - спросил Фитцуол.
   Лекарь в недоумении покачал головой:
   - Я не вижу никаких симптомов яда или наркотиков. Как будто  он  просто
спит, но так глубоко, что не может слышать нас. - Он посмотрел на Гэйлона:
- Но даже такой сон должен иметь причину  -  например,  сотрясение  мозга,
серьезная болезнь или зелье.
   Просто сон. Король тронул золотую цепь на груди Дэви, затем потянул  за
нее. Хватка герцога была железной. Что бы он  ни  держал  в  руке,  он  не
собирался легко с этим расстаться.  Магия.  В  сумеречной  комнате  Гэйлон
резко повернулся. Около  стены  стоял  раскрытый  сундук,  его  содержимое
раскидано по полу. Его Камень засиял ровным светом, когда король  подо-шел
к сундуку. Внутри под ворохом одежды он обнаружил "Книгу Камней".  Голубой
отсвет мерцал на золоченом обрезе Книги, отражался в  потускневшем  золоте
украшений ее тяжелой деревянной обложки.
   - Что это, милорд? - поинтересовался Нильс.
   - Источник наших тревог, - ответил король с горечью.  -  Герцог  просто
спит, все в порядке. И он видит Сны. Дэви - владелец Колдовского Камня.
   Фитцуол в изумлении поднял брови:
   - Нет, сир! Я бы знал, если бы это было так!
   - Каким образом? Естественно, он держал это в тайне. Даже  от  меня.  -
Гэйлон начинал внутренне кипеть от гнева. -  Эта  "Книга  Камней"  гораздо
старше моей. Она и Камень, должно быть, являются подарком, который  король
Сорек привез в замок Госни. Но только зачем?
   -  В  конце  концов,  -  миролюбиво  сказал  Нильс,  -  нам  не   стоит
волноваться, если это магический сон. Ведь он сам погрузил себя в него.
   - Если только у него будут силы вернуться назад. Если он только помнит,
что надо вернуться.
   Король снова подошел к кровати. Осторожно он коснулся Камня и попытался
разжать стиснутые пальцы герцога.  Бешеный  взрыв  энергии  отшвырнул  его
прочь, и король почувствовал резкую боль в  правой  руке.  Он  вперился  в
застывшие черты Дэви:
   - Глупец! Ну почему ты ничего не сказал мне? Как я  смогу  помочь  тебе
теперь?
   Должно быть, Дэви ощущал сейчас то же самое, что  и  король,  когда  он
заблудился в Снах, еще будучи  мальчишкой,  -  бессильный  и  беспомощный.
Тысячи и тысячи  таинственных  миров,  в  которых  не  существует  понятия
времени, ожидают Спящего. Король еще помнил захватывающее чувство  свободы
и радость открытия. Он забыл  тогда  все  на  свете,  он  пел,  смеялся  и
кружился среди звезд. Он мог так и умереть среди них.
   - Надо перенести его в его комнату, - сказал Гэйлон.
   - Но, милорд, - запротестовал Нильс, - комната еще даже не оштукатурена
и не обставлена мебелью.
   -  В  таком  случае  прикажите  перенести  туда  кровать.   Немедленно.
Ступайте! Все.
   Фитцуол замялся на пороге:
   - Сир...
   - Делайте как я сказал! Комната  герцога  находится  напротив  моей.  Я
найду вас там. Пришлите кого-нибудь, чтобы перенести сундук.
   Оставшись один, Гэйлон в молчании созерцал своего неожиданного коллегу.
Дэви пережил ксенарскую войну, и последние несколько лет  король  привычно
относился к нему как к взрослому мужчине. Однако, внимательно  вглядываясь
в юное лицо герцога, король был поражен его свежестью и чистотой.  Сколько
же ему  сейчас  лет?  Недавно  исполнилось  двадцать.  В  сущности,  почти
ребенок.
   Дэви унаследовал склонность к колдовству от своего отца, и король знал,
что все это время он страстно желал обладать своим собственным  Колдовским
Камнем. И все это  время  Гэйлон  втайне  надеялся,  что  это  желание  не
исполнится. Магическая  власть  несет  в  себе  многочисленные  опасности,
которые поражают не только тело, но и душу. Было бы лучше, если бы  герцог
никогда не почувствовал вкуса этой власти, но теперь,  увы,  было  слишком
поздно.
   Король просунул одну руку под плечи Дэви, другую -  под  его  колени  и
поднял его с такой же легкостью, как одного из своих сыновей. Юноша  может
никогда не вернуться, заблудившись в Снах. Его душа затеряется во времени,
и в  конце  концов  герцог  Госни  будет  погребен  в  Занкосе,  за  сотни
километров от родины.


   Ослепительная вспышка света сменилась кромешной тьмой, в  которой  Дэви
почувствовал  себя  летящим  без  цели  и   направления.   Впереди   сияли
многочисленные точки, окруженные цветными лучами. "Наверное это звезды", -
подумал Дэви. Позади него разверзлась черная бездна.
   - Орим! - беззвучно закричал герцог в пустоту, уже зная, что ответа  не
будет.
   Черный Король научил его, как пользоваться Камнем, чтобы погрузиться  в
Сновидения. Но Дэви совсем  забыл  спросить  его,  как  оттуда  вернуться.
Бесчисленное множество иных  миров  ждет  юного  чародея,  обещал  лукавый
призрак. Эта мысль заставила Дэви ужаснуться, что он так долго пренебрегал
всесильной властью Камня.
   Первый шаг был труден. Отправляющийся в бессрочное путешествие в Страну
Сновидений,  должен  освободиться  от  власти  собственного  тела,  крепко
привязывающего к этому миру, испытать своего рода маленькую  смерть.  Дэви
пришлось преодолеть страх, когда он решился овладеть  этим  притягательным
мастерством. После многонедельного  путешествия  он  привык  действительно
считать себя настоящим чародеем. Теперь эти воспоминания были приятны  ему
именно необходимостью держать их в строгой тайне.
   Пустота поглотила его, и его охватило легкое беспокойство.  Он  отогнал
его. Пустяки! Все равно мощь Камня принадлежала ему. Дэви поднес Камень  к
глазам и уставил немигающий взгляд  в  его  голубое  свечение,  приказывая
вернуть себя домой. Камень  подчинился,  но  совершенно  не  так,  как  он
ожидал. Кромешная тьма, казалось, растворилась  в  теплом  свете  масляной
лампы.
   Его мать сидела на краю узкого ложа  и  шила.  Ее  наперсток  вспыхивал
искоркой в свете лампы, когда она подносила шитье близко к лицу,  прищурив
зеленые, как у него, глаза. Годы и слабое зрение замедляли ее работу.
   - Мама! - осторожно позвал Дэви, боясь испугать  ее,  но  она  даже  не
вздрогнула, продолжая накладывать аккуратные стежки.
   Холодная, жесткая женщина.  Его  детство  не  было  обременено  нежными
материнскими чувствами, хотя он никогда не сомневался в ее суровой любви к
нему. Его поразила мысль, что Сандаал Д'Лелан  во  многом  похожа  на  его
мать, тщательно скрывающую свои эмоции. Почему? Ну почему они  так  боятся
любви? Дэви посмотрел на свою мать новыми глазами  и  наконец  понял.  Она
боялась не любви, а возможности ее потерять. Боль была слишком велика. Это
же относилось и к Сандаал.
   Опечаленный герцог закрыл глаза и открыл их  уже  в  другом  помещении.
Камень выполнил его подсознательное желание. Нежный, напоминающий звучание
мандолины голос коснулся его слуха. Комната была залита утренним солнечным
светом. В глубине ее на краю кроватки Робина сидела скрестив ноги  Сандаал
Д'Лелан. Разметав рыжие кудряшки, малыш пытался бороться со сном,  но  был
безнадежно затерян в мелодичных лабиринтах песни.
   А Дэви почувствовал себя столь же безнадежно опутанным темной  красотой
девушки. Когда он видел и слышал ее, в  его  груди  рождалось  сумасшедшее
желание. Когда-нибудь ему удастся убедить леди  Д'Лелан,  что  ради  любви
стоит рисковать. Ее голос затих, и она медленно повернулась, вглядываясь в
тени в углу комнаты.
   - Миледи... - тихо прошептал юноша,  но  она  смотрела  сквозь  него  и
молчала.
   Сон... У  него  появилось  непреодолимое  желание  исчезнуть,  скрыться
куда-нибудь   от   охвативших   его   чувств.   Камень   отреагировал    с
головокружительной быстротой, и тьма опять сомкнулась вокруг него. Темнота
бесконечно струилась вокруг него,  рождая  неповторимое  ощущение  бешеной
скорости. Среди сияющих впереди световых точек одна  выделялась,  росла  и
вдруг вспыхнула ярким светом, превратив бесконечную ночь в вечно  длящийся
день.
   Дэви пришло в голову, что он должен был бы  испугаться.  Желтое  солнце
надвинулось на него. Огромный движущийся огненный  шар.  Он  погрузился  в
него, закрыв руками лицо. Вскоре он снова  открыл  глаза.  Пламя  бушевало
вокруг и внутри него, не причиняя боли, и он испытал невыразимое  ощущение
жара, невесомости  и  радости  от  беснующихся  вокруг  взрывов  опаляющей
энергии.
   Могущество... Он никогда  даже  и  не  мечтал  о  таком...  И  вот  это
свершилось! Его самоощущение смешивалось с бытием вне  и  внутри  него,  с
лучистой энергией солнца, становясь единым целым со  Звездой.  Окрыленный,
Дэви кружился в пустоте, и пляшущие языки пламени окружали его. Наконец  с
последним беззвучным криком он рассыпался лучами света.


   Джессмин подобрала свои лиловые юбки и оставила протестующих фрейлин  в
комнате. Каждый день по несколько раз она совершала эту прогулку,  и  даже
ее собственная коронация не может остановить ее сейчас.  Дворцовая  охрана
выстроилась вдоль коридоров, отдавая молниеносные приказания, по мере того
как они  проходили.  Королева  едва  обратила  на  это  внимание.  Снаружи
подступы к дворцу были переполнены купцами и высокородными  лордами  с  их
семействами, явившимися посмотреть восхождение Джессмин Д'Геррик на  трон.
Хотя некоторые, несомненно, желали, чтобы она сломала себе шею по дороге.
   В комнате напротив апартаментов ее  мужа  все  еще  проглядывали  голые
стены и единственным предметом мебели  был  длинный  низкий  матрац.  Дэви
лежал на нем с закрытыми глазами  и  руками,  сложенными  на  груди.  Роза
сидела на подушке подле него.
   - Как он? - спросила Джессмин.
   Юная фрейлина подняла осунувшееся и почти такое же бледное, как у Дэви,
лицо:
   - Никаких перемен, миледи.
   - Вы очень добры, что  сидите  с  ним,  -  мягко  произнесла  королева,
положив руку на плечо Розы.
   Впервые за долгие годы Гэйлон использовал Камень, чтобы  погрузиться  в
Сны. Но это было бесполезно. Вселенная поглотила герцога Госни, и, не зная
места и направления, ее муж мог бесконечно блуждать и никогда не встретить
потерянного в Снах. Это казалось настолько безнадежным, что у Джессмин  на
глаза навернулись слезы.
   - Вам необходимо отдохнуть, Роза, - выговорила она наконец. - Я  пришлю
кого-нибудь вам на смену.
   - Не беспокойтесь, ваше  величество,  -  запротестовала  девушка.  -  Я
подремлю здесь. Он должен увидеть лицо друга, когда проснется.
   "Симпатичное личико", - рассеянно подумала королева. Роза  была  хороша
собой, но легкомысленна и едва ли могла быть хорошей женой для Дэви,  хотя
Сандаал Д'Лелан вообще не выказывала никакого интереса к герцогу.
   Запыхавшаяся юная рабыня возникла на пороге:
   - Ваше величество,  лорд  Эовин  просил  вас  явиться  в  тронный  зал,
церемония должна вот-вот начаться!
   Королева вскинула голову:
   - Передай Великому посланнику, что и он  и  вся  Ксенара  вполне  могут
подождать, пока мне уложат волосы. Ступай!
   Девчонка сделала реверанс и умчалась с ответом. Роза  слабо  улыбнулась
Джессмин:
   - Великий посланник будет огорчен.
   - Ничего страшного, ему нечем было больше заниматься в последние четыре
дня, - ответила королева. - Удивительно, что он живет  так  долго.  -  Она
помедлила на пороге.  -  Не  волнуйтесь.  Роза,  наш  герцог,  несомненно,
вернется к нам.
   Весь обратный путь Джесс пыталась убедить в этом саму себя.
   В гардеробной царила суматоха. Не менее десяти нарядно  одетых  молодых
аристократок в смятении метались  по  комнате.  Королева  застала  Сандаал
стоящей в дверях спальни и наблюдающей весь этот  хаос  со  своей  обычной
усмешкой на губах. Как всегда, она была одета в неизменное темное  платье,
с минимумом косметики на лице, но ее блестящие черные волосы были  уложены
в замысловатую прическу.
   Человек шесть служанок столпились около королевы с расческами в  руках.
Она с раздражением вытолкала их прочь и позвала в комнату Сандаал,  плотно
закрыв за ней дверь.
   - Ваше величество?
   - Ты действительно хочешь присутствовать на всей  скучнейшей  церемонии
коронации?
   - Конечно, ваше величество, - отважно сказала девушка,  хотя  выражение
ее лица утверждало обратное.
   Джессмин отвернулась.
   - Все знают, что ты не питаешь никаких чувств к герцогу Госни,  но  все
знают также, какие чувства герцог испытывает к тебе.
   - Ваше величество...
   - Подожди, пожалуйста, пока я закончу! - Королева  опустилась  на  край
кровати. - Колдовство - опасное  развлечение,  опасное  и  нелегкое.  Дэви
обладает своим Камнем совсем недавно, и никто не учил его обращению с ним.
По неизвестной причине он решил учиться сам, и вот теперь он заблудился  в
Снах. Большая вероятность, что он умрет. Те из нас,  кто  любит  его,  уже
давно пытаются позвать его домой. Но мне кажется, что  ты  -  единственный
человек, которому он захочет  ответить.  -  Стоящая  около  двери  Сандаал
побледнела. - Можешь ты пойти к нему хотя бы ради меня, если не ради него?
   Леди Д'Лелан склонила голову:
   - Я сделаю все, о чем вы просите меня, ваше величество.
   - Я думаю, что это самое большее, на что я могу рассчитывать, -  горько
заметила королева.
   В соседней комнате Катина выгнала прочь не в меру  усердных  фрейлин  и
сама занялась волосами королевы. Нянька понесла Лилит в ванную  -  сменить
пеленки, чтобы это неудобство  не  могло  омрачить  празднества  королевы.
Наконец все было готово. Длинный шлейф  королевского  платья  поддерживали
двенадцать нежных рук. Они последовали за королевой вниз по коридору. Все,
кроме Сандаал, которая свернула в противоположную сторону.
   Тронный зал был гораздо больше самого  огромного  в  Сторожевом  замке.
Вдоль стен тянулись три этажа галерей, и, хотя снаружи солнце  едва  село,
все три были полны до отказа. В воздухе уже висел устоявшийся запах пота и
крепких  духов.  Приглушенные  голоса  напоминали  шум  морского   прибоя.
Джессмин застыла на краю. Прямо у ее  ног  начиналась  пурпурная  ковровая
дорожка, конец которой устилал белые мраморные ступени такого же холодного
сверкающего трона.
   Между ней и троном стоял народ и множество жрецов, которые  поклонялись
самым разнообразным ксенарским богам.  Всем,  кроме  Мезона,  бога  войны,
который был повержен всего лишь смертным, королем Гэйлоном Рейссоном.  Она
обвела взглядом стоящих людей, в надежде увидеть лицо своего мужа,  но  он
благоразумно держался в тени.
   По  сигналу  Великого  посланника   музыканты   торжественно   заиграли
государственный  марш.  Голоса  людей  стихли.  Глаза  всех  теперь   были
прикованы к королеве, одиноко стоящей посреди ковровой дорожки, и  не  все
взгляды  были  дружелюбны.  Высокие   и   красивые,   сверкающие   золотым
обмундированием гвардейцы окаймляли  ее  путь.  Кричащая  роскошь  била  в
глаза:  мужчины  и  женщины,  разряженные  в  пух  и  прах  и   обвешанные
драгоценными камнями.
   Объятия первого из жрецов встретили ее, и Джессмин  преклонила  колена,
принимая его благословения. В клубах ароматного ладана  ее  лоб  и  ладони
умастили благовонным миром. Ту же  церемонию  проделали  и  жрецы  четырех
других почитаемых богов Ксенары. Королева  бормотала  слова  благодарности
жрецам, тут же забывая имена их кумиров. Со времени поражения бога  Мезона
ксенарское жречество потеряло львиную долю  своей  власти  и  влияния  при
дворе.
   Наконец Джессмин достигла помоста и снова преклонила колени -  на  этот
раз перед Великим  посланником.  В  огромной  палате  воцарилась  гробовая
тишина.
   - Тебе вверена судьба этой страны, - старик возвысил свой слабый голос.
   Вышитые золотом тяжелые одежды создавали иллюзию мощи, хотя было видно,
как он дрожал под ее тяжестью. В узловатых пальцах Эовин держал  маленькую
белого  золота   корону,   инкрустированную   рубинами,   бриллиантами   и
изумрудами.
   - Тебе вверена жизнь ее народа. - Он возложил корону на  ее  голову.  -
Правь же с миром, Джессмин, дочь Герриков, дочь Роффо и Ярадт. Пусть  твое
правление будет долгим и добрым.
   Посланник помог королеве подняться и  возвел  ее  на  трон  по  широким
ступеням. Лорды и  купцы  смотрели,  как  она  заняла  трон  своего  отца,
уменьшенная его огромными размерами. Они  будут  считать  ее  маленькой  и
слабой, но Джессмин должна доказать им, что это не так.  Лорд  Эовин  Д'Ар
поднес ей тяжелый без украшений скипетр из полированного эбонита с  резной
шишкой на конце.  Тогда  как  корона  символизировала  богатство,  скипетр
символизировал власть над жизнью и смертью ее народа. Многие правители  до
нее убивали одним мановением руки.
   - Подходите,  милорды,  -  обратился  Эовин  в  толпу  наблюдателей,  -
подходите и присягайте на верность вашей королеве.
   Главы ксенарских семейств заняли ближайшие к трону  места,  чтобы  быть
представителями своих домов. После  них  подходили  менее  знатные  купцы,
которые соперничали с аристократией  силой  своего  богатства.  Постоянное
противоборство купцов  и  аристократов  между  собой  делало  политическую
обстановку в Ксенаре нестабильной. Дворцовая  жизнь  здесь  представлялась
чем угодно, но только не тихой заводью.
   Джессмин  наблюдала,  как  первая  группа  придворных  приближается   к
подножию помоста. Один за другим они преклоняли  колена,  произнося  слова
верности новой королеве Ксенары,  дарили  подарки,  в  основном  -  книги,
дорогие шелка, иногда - бумаги  на  породистых  лошадей.  Многие  принесли
игрушки для королевских детей. Многие дарили подарки от чистого сердца, но
многие, королева это видела, произносили  клятвы  и  подносили  подарки  с
презрительной улыбкой на губах. Их лица и имена предстояло запомнить.
   - Ваше величество, позвольте представить  Хэррена  из  дома  Гуларов  и
барона Гулкрестского, - промолвил Великий посланник.
   Что-то в  его  голосе  заставило  ее  более  внимательно  взглянуть  на
человека внизу. В темных волосах Д'Гулара сверкала седина. Он  был  высок,
почти как Гэйлон, но раза в два  толще.  Он  преклонил  колено  на  нижней
ступени трона и слегка склонил голову. Его густой голос гулко отдавался  в
палате:
   - Я признаю Джессмин, дочь Роффо, королевой Ксенары, до тех  пор,  пока
она жива.
   За его спиной зрители удивленно приподняли брови, и по  рядам  пронесся
встревоженный шепот. Джессмин  удалось  скрыть  бешеное  биение  сердца  в
груди, и она холодно улыбнулась барону:
   - Такой человек заслуживает,  чтобы  его  выслушали.  Скажите  же  свое
веское слово!
   Хэррен  усмехнулся  и  поднялся  на  ступеньку,  от  этого  с   Великим
посланником чуть не  случился  удар.  Королева  же  сделала  вид,  что  не
заметила дерзкой  выходки,  и  отослала  подбежавших  гвардейцев.  Д'Гулар
наклонился к ней с заговорщической ухмылкой, облокотившись правой рукой на
мраморный подлокотник трона, и прошептал на ухо:
   - Ты - красивая баба, пожалей себя. Мой совет - собирай  детей  и  беги
отсюда, если хочешь, чтобы они остались в живых. - Он огляделся вокруг:  -
А где же  твой  муженек?  Он  наверняка  намеревается  управлять  тобой  и
Ксенарой из постели.
   То, что произошло потом, поразило всех,  включая  и  саму  королеву.  С
силой, намного превосходящей  ту,  на  которую  она  на  самом  деле  была
способна, она  нанесла  удар  по  руке  барона  резной  деревянной  шишкой
скипетра. Он дико вскрикнул, отшатнулся и опрокинулся  на  ступени  трона.
Когда его крики превратились в  хрипы  агонии,  Джессмин  замутило.  Хруст
сломанной кости все еще отдавался у нее в ушах. Но нельзя было  показывать
и виду, что она  сожалеет  о  случившемся.  Она  поднялась,  высоко  держа
голову, и обвела взглядом своих подданных.
   - Слушайте меня! Я одна намереваюсь управлять  Ксенарой.  Добрый  совет
всегда будет выслушан с благосклонностью,  ложь  и  наглость  -  пресечены
немедленно. - Она оглядела молчаливые лица: - В следующий раз я буду  бить
до смерти. - Она  снова  опустилась  на  тяжелый  холодный  мрамор,  держа
скипетр у колена. - Кто следующий?
   Хэррена Д'Гулара унесли, и лорды продолжали подходить  один  за  одним.
Джессмин почувствовала, что отношение  к  ней  изменилось.  Она  принимала
подарки и клятвы в верности, пытаясь преодолеть дрожь в ногах. О, лишь  бы
этот день поскорее закончился, чтобы она опять  могла  оказаться  в  своих
комнатах в кругу своей семьи.


   Роза с неохотой удалилась, и Сандаал, неразлучная со своей  мандолиной,
оказалась одна в комнате с герцогом Госни. Видимо, королева ошибалась, все
было бесполезно. Дэви лежал как мертвый,  и  его  тело  напоминало  пустую
раковину. Что же она, Сандаал, могла  сделать,  чтобы  изменить  это?  Она
огляделась вокруг. В комнате не было ничего, кроме  матраца,  потрепанного
дорожного сундука и ящика с инструментами, забытого малярами.
   Одно  из  окон  выходило  на  резной  железный  балкончик,  и  панорама
Внутреннего моря приковала на время ее внимание. Чайки стремительно ныряли
за мелкой рыбой в сверкающие волны.  Чуть  поодаль  виднелись  спешащие  в
гавань высокомачтовые  парусники.  На  их  палубах  суетились  расторопные
матросы, складывая паруса и развертывая  канаты,  рабы  из  последних  сил
налегали на весла.
   - Ты чувствуешь соленый морской воздух? -  спросила  Сандаал,  даже  не
надеясь на ответ. Молчание почему-то разозлило ее.  -  Что  в  мире  может
сравниться с этим? Путешествия обманчивы, Дэвин  Дэринсон.  Только  глупец
может расстаться со всем этим по своей  воле:  с  музыкой,  которую  можно
играть,  с  песнями,  которые  можно  петь...  С  любовью,  которую  можно
завоевать или потерять. - Она придвинулась к кровати. - Колдовство - всего
лишь иллюзия власти, не  более.  Просто  забавный  трюк.  Что  магия  дала
Гэйлону Рейссону, кроме горя и разочарований? И ручаюсь, что  это  еще  не
все его испытания...
   - Звучит достаточно верно, - раздался чей-то голос.
   Герцог лежал неподвижно с лицом безжизненным и  пустым.  Сандаал  резко
повернулась к дверям. На пороге стоял король Виннамира. Его густые  волосы
были встрепаны, одежда смята и кое-где  разорвана,  а  в  руке  он  сжимал
пузатую бутылку бренди. Но больше всего ее поразила  боль  в  глубине  его
карих глаз.
   - Ваше величество, - прошептала с поклоном леди  Д'Лелан.  Она  никогда
прежде не видела его таким пьяным и таким уязвимым -  несчастный  мужчина,
ничем не напоминающий воинственного монстра. - Вы желаете остаться  с  ним
наедине?
   Гэйлон отрицательно покачал головой:
   - Нет. Мою жену коронуют во второй раз, мой герцог заблудился в Снах, и
единственное, чего я сейчас не хочу, -  это  быть  одному.  -  Он  нащупал
кровать и съежился в ногах  у  Дэви.  -  Похоже,  что  ты  понимаешь  цену
колдовству лучше, чем многие другие.
   - На самом деле  нет,  -  осмелилась  возразить  Сандаал,  -  просто  я
надеялась убедить Дэви, что в этом мире стоит жить.
   - Ты так думаешь?
   Она помолчала.
   - Иногда...
   - Арлину нравилось жить... - Король отхлебнул из бутылки. -  А  я...  Я
убил его дважды.
   - Вы жестоки, - леди Д'Лелан бросила обвинение,  пытаясь  справиться  с
болью, которую приносили ей его слова.
   - Да. Завтра я буду сожалеть о  сказанном,  но  сейчас  мне  наплевать.
Можешь ненавидеть меня. Я хочу, чтобы ты меня ненавидела.
   - Вам от этого будет легче? Это сможет облегчить вашу вину?
   - Возможно.
   - А что, если я скажу вам, что  вместо  этого  я  люблю  вас?  -  Глаза
Сандаал были устремлены в морскую даль.
   - Тогда я скажу, что ты поступаешь жестоко.
   - В таком случае, мы достаточно сделали друг другу  больно  сегодня.  Я
покидаю вас, милорд. - Она потянулась за мандолиной.
   Со стоном Гэйлон встал на ноги.
   - Не надо. Я уже ничего не могу  сделать  для  него.  -  Он  неуверенно
направился к дверям, затем остановился, чтобы  оглянуться  на  нее.  -  Ты
любишь меня?
   Сандаал  увидела   смятение   в   его   глазах   и   ощутила   холодное
удовлетворение. Пусть помучается. Король с трудом открыл дверь и вывалился
в коридор. Она прислушивалась к его удаляющимся неровным шагам.





   После коронации был назначен пышный прием и обед. Но Гэйлон  знал,  что
его Джессмин оставила время для передышки  и  отдыха  перед  празднеством.
Король Виннамира сидел в пустых покоях жены и ждал. Пока он ждал, он  пил.
Он не злоупотреблял этим со времен ксенарской войны. Но  теперь  злость  и
отвращение к себе вернулись с тысячекратной силой. Судьба опять взяла  над
ним  власть,  ведя  его  путем  ужасным  и  неведомым,  где  даже  чародей
оказывался слеп.
   Его неспособность помочь Дэви  еще  глубже  погрузила  Гэйлона  в  мрак
отчаяния. Потеря Дэрина почти разрушила короля. Мысль потерять  Дэви  была
совершенно невыносимой. И в этом  во  всем  виноват  Сорек  из  Ласонии  -
сумасшедший старый дурак! Ну да ладно, Бог  с  ним!  Злой  и  опустошенный
король растянулся на кровати жены, не снимая одежды и обуви. Безучастно он
следил, как лучи полуденного солнца, проникая сквозь решетку, рисовали  на
полу комнаты светлые и темные квадраты.
   Признание Сандаал только еще более смутило  его.  Именно  ее  любви  он
менее всего ожидал и хотел. Странная, необъяснимая женщина,  настолько  же
таинственная, насколько открытым был Арлин. Дэви - вот кому  действительно
нужна была ее любовь. Это стало совершенно очевидным  еще  на  их  пути  в
Занкос. Парню удалось держать в тайне свое владение Камнем, но  только  не
свои чувства к леди Д'Лелан.
   Осушив бутылку, Гэйлон отбросил ее в сторону. Он никогда не  сомневался
в способности Джессмин  управлять  государством,  даже  таким  огромным  и
противоречивым, как Ксенара. Единственное, чего он никогда не  принимал  в
расчет, так это ее желание этим заниматься. Здесь Гэйлон  Рейссон  был  не
более чем супругом правящей королевы. Для него это была горькая пилюля. Но
единственной  альтернативой  оказывалась  разлука  с  семьей  в  обмен  на
одинокое  царствование  в  Виннамире.   Сейчас   король   с   раздражением
прикидывал, сколько сил  потребуется,  чтобы  отыскать  еще  одну  бутылку
бренди.
   - Миледи превзошла все ожидания...
   Наружная дверь отворилась,  и  голос  Великого  посланника  донесся  из
главного зала. Джессмин отвечала ему.
   - Я покалечила человека, - горечь звучала в ее голосе, - в первый раз в
жизни!
   - Да, - согласился Великий посланник.  -  Но  если  бы  вы  не  ударили
Д'Гулара за его оскорбления, он  и  его  прихвостни  получили  бы  гораздо
большую поддержку среди влиятельных домов. Вы  достойно  приняли  вызов  и
этим привлекли на свою сторону силы, на которые можно опереться.
   - Довольно. Оставьте меня, Эовин.
   - Я пришлю вам ваших фрейлин, ваше величество.
   - Не надо. Скажите им только, что пусть подождут. Я  позову  их,  когда
буду готова.
   -  Миледи,  не  мучайте  себя  слишком  долго  воспоминаниями  об  этом
неприятном происшествии. Вы держались на высоте.
   - Прошу вас, лорд Д'Ар, оставьте меня!
   - Да, миледи! Конечно, миледи! - в голосе посланника звучала насмешка.
   Гэйлон услышал звук закрывающейся двери и шелест шелка. Королева  вошла
в спальню скорыми шагами, ее шлейф свисал с руки, а лицо пылало от гнева -
внезапно она заметила своего мужа:
   - Мой дорогой...
   - Моя любовь, - сказал  Гэйлон.  -  Что  я  слышу?  Моя  милая  женушка
прибегает к насилию с первого же дня правления? - Он  взглянул  на  черный
скипетр в ее руке.
   - У меня нет настроения шутить, - она швырнула скипетр на кровать рядом
с королем. - Я не  хочу  говорить  об  этом.  Помнится,  однажды  ты  убил
человека, чтобы спасти мне жизнь. В тяжелой ситуации  у  тебя  оказывается
гораздо больше сил, чем ты думаешь.
   Королева опустилась на край кровати.
   - Сегодня я сломала руку Хэррену Д'Гулару. Я не хотела этого. Это  было
что-то вне меня, что-то холодное и безжалостное.
   - Самый мощный инстинкт - это  инстинкт  самосохранения,  моя  дорогая.
Твой отец был суровым, но благородным правителем. В чем-то ты очень похожа
на него. - Гэйлон с трудом приподнялся и неловко обнял свою жену.
   Она резко оттолкнула его.
   - От тебя пахнет бренди?!
   - На то были причины.
   Взгляд королевы упал на пустую бутылку на полу.
   - Гэйлон Рейссон, что ты делаешь? Ты не должен  покидать  нас  в  такую
трудную минуту.
   - Я и не собирался никуда уезжать.
   - Ты отлично знаешь, что я не это имела  в  виду!  -  Джессмин  ласково
обхватила руками его голову.  -  Я  понимаю,  что  ты  волнуешься,  но  не
расстраивайся так из-за Дэви. Во многом он похож на Дэрина. Хотя во многом
и отличается от него. Он не боится магии. И он вернется к нам.
   Ее уверенность передалась ему. Может быть, тому виной были ее  объятия.
Гэйлон наклонился к ее лицу  и  нашел  ее  губы.  Он  желал  большего,  но
королева решительно отстранила его:
   - Нам нужно подготовиться к банкету.
   - Нам?
   Джессмин улыбнулась:
   - Настало время приучить двор к твоему присутствию, мой дорогой.
   - Посланник не согласится.
   - А его никто и не будет спрашивать. Я - королева. -  Джесс  оглянулась
через плечо, пытаясь расстегнуть застежку из мелких  пуговичек  на  спинке
платья. - Помоги, пожалуйста... И пойди умойся. Сегодня  вечером  я  очень
хочу, чтобы ты был рядом.


   Страсти  бушевали  в  домах,   поддерживающих   Д'Гулара.   Необычайное
происшествие еще крепче привязало некоторых из  них  к  дому  Гуларов,  но
остальные сочли более приемлемым заключить союзы  с  другими  семействами,
чем навлечь на себя гнев королевы. Со своего высокого места  Раф  наблюдал
за входящими с живым интересом.  Там,  внизу  он  заметил  группу  сердито
переговаривающихся людей, выходящих в зал из библиотеки. Отца среди них не
было. Врачи только сейчас оставили его одного в комнате после  болезненной
операции наложения повязки.
   Раф испытывал необычайную радость из-за страданий отца и вместе с тем -
странную жалость к нему. Ведь Хэррен считается - считался - самым искусным
фехтовальщиком и одним из лучших лучников в Ксенаре. Одним ударом королева
уничтожила  все  его  достижения  навечно.   С   ее   стороны   это   было
непростительной ошибкой. Мстительный и жестокий Хэррен никогда не  оставит
Джессмин Д'Геррик в покое, пока она не будет  мертва,  а  его  пасынок  не
воцарится на престоле.
   - А что мы будем делать?
   Кил подкрался незаметно, и Раф посмотрел на него с легким  отвращением.
Его братец был наряжен в измятый  черный  атлас.  Его  лицо,  несмотря  на
тридцатилетний возраст, все еще не утратило выражения детской  свежести  и
непосредственности, а пухлые щеки были измазаны персиковым соком.
   - Мы пойдем на банкет, - сообщил ему Раф.
   - А папа тоже пойдет?
   - Не думаю.
   - Но мы же не можем...
   Раф взял брата под руку:
   - Не волнуйся, брат. Иди-ка лучше умойся. А потом мы пойдем знакомиться
с королевой. Тебе понравится.
   - Она очень красивая, - согласился Кил, потом брови его нахмурились:  -
Но она ударила папу. Может, она захочет ударить и меня?
   - Я ей не позволю, - заверил Раф и повел его в спальню.
   Кил взял мочалку и принялся тереть свое лицо, пока Раф пытался привести
в порядок его одежду. Будучи  ребенком,  Раф  любил  своего  медлительного
добродушного брата, который проводил целые часы,  играя  с  ним.  Но  годы
разлучили их - годы  и  зависть  Рафа  к  королевской  крови  Кила  и  его
значимости для их сводного отца. Сейчас же  Кил  представлял  собой  очень
удобную возможность досадить отцу  и  вмешаться  в  его  дела.  Эта  мысль
приносила ему радость.
   - Что ты намерен предпринять? - спросил его Стэф Д'Лэйн, встречая их  у
подножия лестницы. Небольшая группа людей столпилась вокруг них в ожидании
ответа.
   - Я намерен познакомиться с  королевой,  -  сказал  Кил  со  счастливой
улыбкой. - И вкусно покушать.
   - Нет. Ты  не  сделаешь  этого.  -  Пальцы  Д'Лэйна  сомкнулись  вокруг
запястья Кила. - Мы решили во время отсутствия твоего  отца  бойкотировать
коронационный банкет - в качестве  протеста.  -  Остальные  выразили  свое
одобрение.  -  Пусть  Джессмин  Д'Геррик  позлится,  когда   увидит,   что
отсутствуют самые влиятельные дома королевства.
   Раф расхохотался ему в лицо:
   - Да она даже не заметит вашего отсутствия! Идем, Кил. Нам  не  следует
опаздывать.
   Его брат смущенно смотрел на него исподлобья.  Но  толстое  лицо  Стэфа
побагровело.
   - Я запрещаю!
   - Ты? Запрещаешь? В моем доме? - Раф  схватился  за  рукоятку  кинжала,
висящего в ножнах у него на боку.
   - Твой отец... - угрожающе начал Д'Лэйн.
   - Он почивает в своих комнатах. Иди и разбуди его, если ты  осмелишься.
- Раф взял Кила за другую руку. - Как бы то ни было, мы идем на банкет.
   -  Проклятый  щенок!  Ты  подвергаешь  опасности  нашего  наследника  и
претендента на трон из-за твоих идиотских самолюбивых игр со властью! -  в
бешенстве прорычал Стэф.
   - Какой опасности? - взорвался в ответ Раф. - Мы просто идем обедать!
   - Тогда мы идем все,  дьявол  тебя  побери!!!  -  Д'Лэйн  махнул  рукой
остальным.
   - Как вам будет угодно, - Раф отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
   Он вырвал бразды правления из рук отца, и  остальные  подчинились  ему.
Это оказалось так легко. Снаружи конюхи  поспешно  подвели  им  оседланных
лошадей. Подступы к дворцу были слишком переполнены, чтобы воспользоваться
каретой, к тому же они опаздывали. Раф  нетерпеливо  поджидал,  пока  Килу
помогут взобраться на коня, затем они  вместе  поскакали  вдоль  по  узкой
улочке по направлению к дворцу, оставив союзников своего отца  карабкаться
на их собственных лошадей.
   Занкос только что был  отстроен  после  разрушений  войны,  но  соленый
морской воздух уже успел состарить здания.  Ужасающая  бедность  населения
внесла свою долю убожества, и скоро новый  город  ничем  не  отличался  от
старого. Кил смотрел на детей, играющих на каменных мостовых, в  изумлении
склонив свою большую голову. Его рубашка была уже мокра от пота.
   Вечерняя прохлада смягчила дневную жару, и тени  заскользили  по  узким
улицам. Раф с трудом выносил зловоние сточных городских канав.  Дважды  он
бросал монеты нищим, толпившимся по обочинам дороги. Деньги были не  очень
большими, но он знал, что это разозлит его отца, если он об  этом  узнает.
Все, на что он раньше мог осмелиться, это мелкое неповиновение  за  спиной
старого отца. Пора было это менять.
   Миллинер Стрит вывела братьев на широкую улицу верхнего города, затем -
вниз,  по  направлению  к  Внутреннему  морю.  Внизу  можно  было   видеть
распахнутые половинки дворцовых ворот. Площадь внизу бурлила от  множества
народа: тут и там виднелись группы гвардейцев, купцов в  светлых  одеждах,
франтоватых аристократов, направляющихся ко входу во дворец.
   - Обед будет вкусный? - с сомнением спросил Кил, подпрыгивая в седле.
   - Ну конечно же, - ответил Раф, поворачивая своего  мерина  на  широкий
королевский бульвар. - Но ты  должен  вести  себя  хорошо.  И  не  забывай
пользоваться ножом и салфеткой. И не шмыгай носом за едой.
   - Хорошо, я не буду. - Брови юноши нахмурились в раздумье. - А я правда
стану королем, как папа обещал?
   Вопрос заставил его вздрогнуть.
   - Не знаю. Быть королем совсем не так приятно, как говорил  тебе  папа.
Думаю, что жизнь барона намного приятнее.
   - Тогда я хочу быть бароном!
   - Ты им будешь, так и скажи папе.
   Мгновенный страх промелькнул в глазах Кила и  тут  же  исчез  вместе  с
мыслью, его вызвавшей.
   - Я чувствую запах кунжутных кексов!
   Раф вздохнул и позволил брату обогнать его. Легко было ревновать Кила к
вниманию отца, но сейчас он чувствовал, что злоба рассеивается. Ненавидеть
столь простодушное и чистосердечное создание было глупо. Никто  не  мог  о
нем лучше заботиться, чем его отчим, и поэтому Раф  должен  будет  выбрать
другой путь мщения.
   Громадный Кил легко пробивал себе дорогу среди купцов и  знати,  и  Раф
следовал за ним. Теплый ветерок доносил до них аппетитные запахи  жареного
мяса. Спешившись, они отдали лошадей в  руки  конюхов.  Окруженный  густой
толпой, Кил начинал нервничать.
   -  Сюда,  -  тихо  произнес  Раф  и  снова  взял  его  за  руку.  Поток
приглашенных пронес их через площадь, внутренний дворик  прямо  в  главный
обеденный зал дворца. Десятки столов во всю  длину  комнаты  были  покрыты
белым полотном и уставлены  золотой  утварью.  Около  каждого  места  были
предусмотрительно обозначены имя и положение. Раф  провел  Кила  к  началу
стола, обозначенного их фамильными цветами, и дерзко  занял  место  своего
отца. Кил сел рядом  с  ним,  немедленно  запустив  обе  руки  в  блюдо  с
закусками.
   - Сейчас же перестань! - прошипел Раф.
   Его брат с недовольным видом выпустил пищу из рук:
   - Но я хочу есть!
   - Ты всегда хочешь есть. - Но, увидев обиженное лицо Кила, он смягчился
и наполнил его тарелку доверху. - Пока одна, - сказал он, вручая ее брату.
- Ешь медленно и наслаждайся вкусом.
   Хэррен не заботился о том, чтобы хоть  немного  подготовить  пасынка  к
королевской роли, уже давно решив, что  идиот  не  поддается  обучению.  В
конце концов. Кил будет всего лишь подставной фигурой.
   Последние  приглашенные  заняли  свои  места.   На   этой   нейтральной
территории беседы звучали вполне  дружески,  хотя  купцам  и  аристократам
почти нечего было сказать друг другу. Тишина воцарилась при звуке  фанфар,
возвестивших появление королевы Ксенары  в  сопровождении  своих  фрейлин.
Гэйлон  Рейссон  выступал  рядом  с  королевой,  одетый  в  алое  одеяние,
контрастировавшее с нежно-фиолетовым платьем его жены. Держа королеву  под
руку, он вызывающе оглядел  толпу.  Кольцо  на  его  пальце  на  мгновение
вспыхнуло голубым светом, и Кил остолбенел.
   - Я хочу кольцо! - прошептал он  с  вожделением.  -  Я  хочу  такой  же
камень, как этот!
   - Замолчи! - шикнул на него Раф.
   Встревоженный шепот пронесся по рядам.
   Джессмин держала в руке тот самый тяжелый эбонитовый  скипетр,  который
сломал руку Хэррену. Это сначала вызвало легкую суматоху,  но  она  подала
слугам знак внести блюда с яствами. Божественные запахи заворожили всех  в
зале, особенно Кила. Сначала  обносили  гостей,  чего  раньше  никогда  не
делалось. Внесли блюда с  целыми  молодыми  бычками,  начиненными  зайцем,
который в свою очередь был начинен куропаткой. Раф никогда не видел  таких
изысканных блюд при дворе старого короля, хотя раньше он никогда не  видел
коронационных торжеств. Роффо правил почти пятьдесят лет.
   Слуги разливали  лучшие  вина  -  виннамирские,  выдержанные  в  темных
подвалах, а в зале звучала приятная тихая музыка.  Наконец  и  королевский
стол был накрыт, и трапеза началась. Раф наполнял  тарелку  Кила  снова  и
снова, удивляясь его способности употребить  такое  количество  пищи,  при
этом не заболев. Себе самому он накладывал по чуть-чуть каждого блюда и ел
медленно. Однако вина были его слабостью, и  он  выпил  достаточно,  чтобы
прояснить голову и поднять настроение.
   Раф не обращал внимания на пристальные  злобные  взгляды  Стэфа  и  его
компании за соседним столом. Наконец подали десерт. Кил с  удовлетворением
оглядел тарелки, и вскоре его лицо и салфетка были вымазаны сладким соком.
Очередная рюмка  вина  помогла  Рафу  оправиться  от  смущения.  Они  были
наполовину братьями, связанными кровью, и Кил все же не мог быть иным, чем
он был.
   Королева начала принимать посетителей за своим столом.  Скудный  ручеек
просителей, желающих уступок или покровительства в обмен на свои  подарки.
Большинство были купцы, которые надеялись на снижение налогов  и  поднятие
своего статуса в  глазах  новой  королевы.  Ларго  Менсен,  переваливаясь,
подошел к королевской ложе. Он был мужчиной огромного роста  и  веса,  его
богатство и благосостояние были написаны на откормленных лицах его детей и
супруги. Торговая Компания Менсена была богатейшей и самой  влиятельной  в
стране.
   Богатство аристократии, напротив, состояло  в  драгоценностях,  богатой
одежде и  образованности.  Они  гордились  своими  стройными  мускулистыми
телами и живым интеллектом - все, кроме Кила, конечно,  который  с  трудом
держался на лошади, не говоря уже о фехтовании и стрельбе  из  лука.  "Мой
маленький купчонок", - любила говаривать его маменька.  Пощипывая  длинный
ус, Раф наблюдал за действиями Ларго Менсена.
   - Пойдем, - решил он, поспешно освободил брата от салфетки и как только
мог хорошо вытер ему лицо. - Пойдем знакомиться с королевой.
   Страх снова появился в голубых невыразительных глазах Кила:
   - Я не хочу!
   - Говорю тебе, что все будет  в  порядке.  Теперь  иди  один,  -  и  он
вытолкнул юношу вперед.
   Как только приблизился Раф, Менсен с  поклонами  удалился.  Раф  провел
Кила мимо длинной очереди купцов, игнорируя их злобные взгляды. В смятении
распорядитель забыл их представить.
   - Ваше величество, - начал юный Д'Гулар с глубоким поклоном.
   Резкий толчок локтя в бок заставил Кила вспомнить об этикете.
   Джессмин Д'Геррик распахнула свои светло-зеленые глаза:
   - Вы всегда так грубы, милорд?
   - Всегда, - парировал Раф. - Это одна из  многих  черт,  унаследованных
мной от отца.
   - А кто?..
   - Хэррен Д'Гулар.
   Сидевший  рядом  король  нахмурился,   но   выражение   лица   королевы
смягчилось:
   - Мне очень жаль...
   - Нет, нет, миледи, - Раф прервал ее. - Вы не должны  просить  прощения
за то, что сделали. Король Роффо раскроил бы  моему  отцу  голову  так  же
легко, как тыкву... если бы Хэррен осмелился говорить с ним в таком тоне.
   Королева опустила глаза в тарелку.
   - Благодарю вас, лорд Д'Гулар. Могу я что-нибудь сделать для вас?
   - Вы уже сделали для меня больше, чем вы  думаете,  -  Раф  усмехнулся,
затем согнал с лица улыбку. - Нет, наоборот, я хочу  кое-что  сделать  для
вас.  Остерегайтесь  Ларго  Менсена,   ваше   величество.   Этот   человек
конкурирует с торговой компанией и  использует  запрещенные  средства  для
своей победы. Он плут и лжец и недостоин вашего доверия.
   - Да? - иронично заметала Джессмин. - А вы, несомненно, достойны  моего
доверия...
   Раф покачал головой:
   - Нет. Ваше величество. Мне тоже нельзя доверять, как и остальным  моим
согражданам. Ложь и предательство находятся в воздухе, которым мы дышим. -
Он склонился к ней, понизив голос: - Прошу вас, мадам. Эта земля не  стоит
вашей жизни. Пусть разрушатся и погибнут эти дома и эти люди, но только не
вы.
   Король  Виннамира  предостерегающе  протянул  вперед  руку,  и   кольцо
вспыхнуло синим пламенем. Кил безотчетно подался вперед, расширив глаза.
   - Он не причинит вам вреда, - быстро проговорил Раф, опасаясь  взрывной
натуры короля. - Кил, не надо...
   - Какой красивый, - пробормотал его брат, не отрывая взгляда от  Камня.
Затем он вскинул глаза на Джессмин: - Ты тоже очень красивая!
   Он покраснел и опустил глаза.
   - Спасибо, - поблагодарила королева, наклоняясь, чтобы погладить  этого
большого ребенка по руке. - Как вас зовут?
   - Меня - Рэйфл, - ответил за обоих Раф, - а это - Кил,  наполовину  мой
брат... и ваш, миледи. Тот самый, которого мой отец  мечтает  посадить  на
трон вместо вас.
   Его ответ взволновал ее, но Джесс не подала вида.
   - Замечательно, что мы наконец-то встретились, - она улыбнулась Килу  с
неподдельной искренностью.
   - Я не хочу быть королем, - сказал Кил, уставившись круглыми глазами на
тяжелый скипетр, лежавший рядом с королевой. -  Я  хочу  быть  бароном.  -
Затем он признался: - Я не очень сильный.
   - Некоторые считают, что я тоже не очень сильная, - добавила Джессмин.
   Раф почувствовал скрытую боль в словах брата. Да, он был медлительным и
неуклюжим, но то, что он глубоко переживал  происходящее,  потрясло  Рафа.
Сегодня Кил показал, что он  способен  на  самые  разнообразные  эмоции  -
страх, радость, тревогу. Это  намного  превосходило  его  представление  о
Киле. Братья опять были вместе, и совсем ничего не значило, что Раф  вырос
и повзрослел, а Кил так и остался ребенком.
   Королева снова перевела взгляд на Рафа:
   - Благодарю за ваше предупреждение, милорд. А теперь могу я  что-нибудь
сделать для вас?
   - Я надеялся получить ваше позволение танцевать с леди Д'Лелан  сегодня
вечером, - попросил Раф, не успев придумать ничего другого. - Но, кажется,
ее нет здесь.
   Д'Гулар заметил, что лицо Гэйлона  Рейссона  еще  более  помрачнело,  и
удивился, почему. Но королева светло улыбнулась:
   - Сандаал не смогла присутствовать сегодня, но я  передам  ей,  что  вы
спрашивали о ней. Уверена, что ей будет приятно.
   Раф совершенно не был в этом уверен, но поклонился и повел Кила обратно
к своему столу. Обед продолжался до глубокой ночи. Ближе  к  концу  король
прошептал  что-то  на  ухо  королеве  и  покинул  зал.  Уже   основательно
напившийся Раф проследил взглядом, как тот  подошел  к  двери  и  исчез  в
темном коридоре.
   Кил уже спал, уронив голову на локоть, его  храп  был  едва  слышен  за
шумом голосов, и Раф позавидовал  этому  мирному  сну.  Союзники  Лэйна  и
Макалана все еще сидели на своих местах, не желая уходить  раньше  братьев
Д'Гулар, - и все это из-за  проклятого  Рафа,  который  торчал  здесь  так
долго. Конечно, его отцу сообщат обо всем этом, о дерзости младшего  сына,
о его конфиденциальной беседе с королевой.  Хэррен,  несомненно,  будет  в
ярости, но Рафу уже было все равно.


   Тейн проснулся в темной комнате и на мгновение вообразил серые каменные
стены вокруг него. Но ночь была слишком теплой, и  запахи  совсем  другие.
Занкос. Минутная боль от тоски по дому обожгла его. Все здесь были добры к
ним, и слуги и рабы говорили по-виннамирски,  хотя  Катина  обучила  Тейна
ксенарскому наречию еще по дороге сюда. Даже  маленький  Робин  общался  с
окружающим миром на забавной смеси двух языков.
   Принцы имели все, что они пожелают. Все, кроме свободы. С тех  пор  как
они приехали, уже более недели назад. Тейну не  было  позволено  навестить
свою ласонскую пони. Дэви  больше  не  приходил  к  нему,  хотя  ежедневно
приводили множество ксенарских детей, чтобы играть с принцами. Но принц  и
наследник больше не считал себя ребенком, и детская возня раздражала его.
   Ночной  бриз  донес  обрывок  отдаленной  мелодии.  Где-то  далеко,  за
запутанными коридорами  дворца,  взрослые  праздновали  мамину  коронацию.
Робину и Тейну позволили посмотреть саму  церемонию  с  резного  железного
балкончика  в  Палате  Совета.  Роза  рассказала  им,  что  Совет   раньше
использовался как театр, и в нем ставили пьесы. Кроме  бродячих  актерских
трупп,  виннамирцы  не  знали  других  развлечений.  Пьесы   были   чем-то
таинственным, о чем Тейн читал только в книгах.
   Тейн откинул простыню и сел на кровати.  Сквозь  окно  струился  лунный
свет,  превращая  знакомую  комнату  в  таинственную  пещеру,   населенную
неведомыми чудовищами. Робин заворочался в своей кроватке, и няня,  спящая
около колыбели Лилит, издала низкий стонущий звук,  от  которого  у  Тейна
побежали мурашки по коже. Сон окончательно  покинул  его,  но  валяться  в
постели, уставившись в  темноту,  не  представлялось  ему  привлекательным
занятием.
   На цыпочках он подкрался к двери в коридор и  приоткрыл  ее.  Здесь  по
стенам  мерцали  масляные  светильники,  и   музыка   доносилась   гораздо
явственнее. Красные плиты пола холодили его босые ноги. Тейн было пошел на
звук, но потом сообразил, что риск быть застигнутым и водворенным  обратно
в спальню  будет  гораздо  большим  вблизи  банкетного  зала;  поэтому  он
повернул в обратном направлении. Многочисленные темные коридоры и переходы
манили его. Этой ночью таинственный, неизведанный мир  дворца  принадлежал
только  ему.  Три  этажа  поднимались  ввысь,  один  меньше  другого,  под
высоченным сводом купола.
   Тейн вытащил ближайший светильник из подставки и направился  к  первому
лестничному  пролету  наверх.  Комнаты  наверху  были  еще  не  закончены,
завалены  всяческим  хламом  и  старой  штукатуркой.   Кое-где   в   углах
проглядывали черные обугленные стены - свидетельство могущества его  отца.
Но жители Ксенары, подобно муравьям у разрушенного жилища, были  неутомимы
в своем желании все восстановить и начать жизнь заново.
   Проходя вдоль следующего коридора, принц застыл, прислушиваясь.  Слабый
звук привлек его внимание. Возможно, мышиный писк. Плотная тишина охватила
его, и вместо праздничной музыки до  него  доносились  приглушенные  звуки
Занкоса снаружи дворцовых стен, одинокий удар корабельного колокола. Город
никогда не спит, как говорил Великий посланник.
   Еще один небольшой пролет  привел  Тейна  на  самый  верхний  этаж  под
открытый купол. Открывшийся отсюда вид поразил его. Занкос раскинулся  под
ним так близко, что казалось, к нему можно  было  прикоснуться  рукой.  За
освещенными окнами он видел женщин в ярких одеждах,  а  улицы  внизу  были
переполнены  празднично  одетыми  людьми.  Внутреннее  море,  пустынное  и
темное, простиралось на юге. Откуда-то слышалось  ржание  лошадей,  сонные
ночные звуки. Соджи была где-то среди них, и внезапно Тейн более чем когда
либо  захотел  оказаться  дома,  в  Каслкипе,  вместе  со  своими  старыми
товарищами и Дэви. Там его мама тоже  была  королевой,  но  там  она  была
счастлива.
   Принц и наследник Виннамира и Ксенары  перегнулся  через  металлические
перила и глубоко вдохнул  влажный  и  соленый  морской  воздух,  напоенный
ароматом ночного жасмина.  Великий  посланник  говорил,  что  однажды  это
королевство будет принадлежать ему.
   Сзади раздались торопливые, скользящие по плитам шаги. У Тейна даже  не
было времени оглянуться и увидеть своего преследователя.


   Гэйлон застал Дэви одного в его комнатах. Ничего не  изменилось.  Юноша
все так же лежал на кровати, стискивая в руке амулет, с лицом застывшим  и
пустым. За прошедшую неделю его щеки утратили свой свежий цвет, и день ото
дня он становился все бледней. Так он может проспать  всю  свою  жизнь,  и
король  Виннамира  ничем  не  мог  ему  помочь.  Почему  же  Сандаал   так
безжалостна к нему?
   Принадлежавшая Дэви "Книга Камней" все еще лежала в раскрытом  сундуке.
Золотое тиснение обложки было ручной работы, руны  вырезаны  тщательной  и
искусной рукой. Древний том, намного более древний, чем тот, который был у
короля.  Какой  странный  и  опасный  подарок  для  юноши,  мечтающего   о
колдовстве больше всего на свете. О, если бы только Дэви сперва  обратился
к Гэйлону! Впрочем, от сожалений сейчас не было никакого толка.
   Камень в руке короля засветился голубым светом, но не  его  собственные
эмоции были тому причиной. Он повернулся к неподвижно лежащему человеку на
кровати и заметил лазурное сияние, пробивающееся сквозь  стиснутые  пальцы
Дэви.
   - Дэви? - Гэйлон рухнул на колени около ложа, опасаясь даже поверить. -
Дэви...
   Невидящие глаза  герцога  распахнулись.  Потом  ужас  наполнил  их.  Он
попытался дотянуться до короля, но рука его бессильно упала на одеяло.
   - Тейн... - с трудом прошептал юноша. - Он упал откуда-то с высоты... Я
чувствую это. Он еще жив. Пока еще не поздно, его надо найти...  Принесите
его мне. - Он откинулся на подушки. - Я могу помочь... - От  слабости  его
слов почти не было слышно.
   В  страхе  Гэйлон  вскочил  на  ноги.   Тейн   ранен?   Дверь   комнаты
распахнулась, пропуская Сандаал с чайным  подносом  в  руках,  но  король,
оттолкнув ее, уже бежал по коридору, вызывая охрану.





   В растерянности король бросился к няньке.  Может  быть,  все  это  Дэви
только приснилось. Но если нет... Полдюжины солдат ворвались вместе с  ним
в детскую со страшным грохотом, разбудившим Лилит. Испуганный рев  девочки
разбудил няньку, которая в ужасе схватила ребенка и начала его убаюкивать.
Гэйлон бросился к ней:
   - Где Тейн?
   - Он спит, милорд.
   Женщина тряслась от страха в его руках, и Лилит снова подняла рев.
   - Его нет в кровати. Куда он мог пойти?
   Бэсси начала громко рыдать:
   - Я не знаю, милорд. Я ничего не знаю...
   Гэйлон в бешенстве оттолкнул ее и кинулся прочь из комнаты. Откуда-то с
высоты, сказал Дэви... Охрана с готовностью следовала за ним, не  понимая,
однако, причины беспокойства короля. В одном из внутренних двориков Гэйлон
обернулся к ним:
   - Мальчик может быть ранен... Принц Тейн... может, он упал с балкона...
- И он начал  вытаскивать  светильники  из  подставок.  -  Обыщите  каждый
закоулок дворца. Марш! - Король бросился к  одному  из  солдат:  -  Позови
лекаря. Наверное, он все  еще  на  банкете.  Ничего  не  говори  королеве.
Быстро!
   Солдаты по одному  брали  из  его  рук  светильники  и  растворялись  в
темноте. Гэйлон бежал  один,  сдерживая  биение  сердца  и  чувствуя,  как
леденящий ужас овладевает всем его существом.  Хоть  бы  это  был  сон,  о
всемогущие боги, только бы это был сон! Но он уже знал. Все коридоры  были
выложены  одной  и  той  же  монотонной  красной   плиткой,   напоминающей
кровоточащую  рану  в  белоснежном  мраморном   массиве   здания.   Каждый
затененный куст наводил на него панический ужас.
   - Милорд!
   Король обернулся на крик. Двое гвардейцев махали  ему  фонарями,  и  он
бросился назад тем же путем, прямо на конюшенный  двор.  Несколько  солдат
сгрудились около молоденького оливкового деревца, совсем рядом с дворцовой
стеной. При появлении Гэйлона они  медленно  расступились.  Нильс  Хэлдрик
стоял на коленях перед маленьким неподвижным телом. Он  поднял  на  короля
искаженное болью лицо:
   - Ваше величество...
   Гэйлон рухнул на колени перед телом сына.  В  свете  фонаря  он  увидел
искореженное тельце и кровь, сочащуюся на уже влажную землю.
   - Он?..
   - Еще жив, милорд, но это уже недолго, - прошептал лекарь. -  Простите,
но  смерть  неизбежна.  Из-за  повреждения  черепа  произошло   внутреннее
кровоизлияние.
   - Нет! - простонал Гэйлон, но сумел взять себя в руки. - Боль усилится,
если я возьму его на руки?
   - Он ничего не чувствует, милорд.
   Король прижал к груди искалеченное тельце так нежно, как только мог. Он
чувствовал, как грудь Тейна поднималась и опускалась, ощущал  его  быстрое
затрудненное дыхание и трепетание век. Кровь текла у него из  носа  и  изо
рта, и череп за левым ухом казался раскроенным каким-то  тупым  предметом.
Принц и наследник двух королевств умирал  у  него  на  руках.  Не  замечая
никого и ничего не видя из-за слез, Гэйлон нес сына во дворец.
   Когда он наконец добрался до комнаты Дэви, его алая  рубашка  была  вся
пропитана теплой кровью сына.  Белая  как  снег  Сандаал  встретила  их  в
дверях. Лежащий на кровати герцог медленно  повернул  к  входящим  бледное
лицо.
   - Ступай!  -  приказал  король  Сандаал,  еле  сдерживая  душившие  его
рыдания. - Приведи сюда королеву. - Он опустил ребенка на постель. -  Раны
слишком тяжелы, Дэви. Жизнь почти оставила его.
   Лицо Дэви исказила боль и злоба.
   - Положи его сюда ко мне. Живее!
   Когда это было сделано, герцог простер слабые дрожащие руки над головой
мальчика, погладил слипшиеся от крови волосы, закрыл ему глаза.  Камень  в
его амулете засветился ровным нежарким сиянием.
   Король отвернулся, не в силах смотреть. Это было бесполезно со  стороны
Дэви. До этого он испытывал свою власть на мелких ранах  и  незначительных
повреждениях. Такое целительство дорого обходилось  лекарю,  оно  истощало
его морально и физически. Раны Тейна были  слишком  велики,  их  исцеление
выходило за грани возможностей даже чародея. К тому  же  Гэйлон  уже  знал
ужасную цену попыткам возвратить любимое существо к жизни, вырвав  его  из
мирных сонных объятий смерти.
   Дверь распахнулась, и в комнату вбежала королева с застывшим выражением
смятения и страха на красивом усталом  лице.  Гэйлон  обнял  ее  за  плечи
испачканными в крови пальцами. Роза и Катина вошли вслед  за  королевой  и
тихо встали в углу.
   - Нильс сказал, что Тейн упал...
   - Да.
   - Я хочу видеть его! - королева попыталась освободиться от его объятий.
   - Моя любовь...
   - Нет! - королева стремительно вырвалась и подбежала к кровати.
   Неохотно король последовал за ней. Его жена не издала ни звука,  только
смотрела неотрывно на тело сына, одной рукой зажимая себе рот.  Но  что-то
уже изменилось. Гэйлон вгляделся  попристальнее  и  заметил,  что  дыхание
Тейна стало более глубоким и ровным. Грудь Дэви поднималась и опускалась в
такт с мальчиком.
   - Что он делает? - раздался из-за спины голос Хэлдрика, который вошел в
комнату незамеченным.
   - То немногое, что он может, - с горечью ответил король.
   Нильс оставил его в покое, отойдя немного  в  сторону,  откуда  он  мог
наблюдать за происходящим.  Наблюдать  и  ждать.  Им  всем  только  это  и
оставалось делать. Джессмин вернулась  к  Гэйлону,  и  они  опустились  на
широкую подушку, тесно прижавшись друг к другу.
   Небо  за  металлической  решеткой  балкона  начало  розоветь.  Близился
рассвет. Принесли завтрак, но никто не ел и никто  не  разговаривал.  Веки
Тейна перестали вздрагивать, и кровь больше не текла. Но  Гэйлон  все  еще
сопротивлялся надежде, которая мало-помалу зарождалась в нем.  Лежащий  на
кровати герцог казался таким же безжизненным, как и принц.  За  все  время
никто из них не пошевелился.
   Незаметно король задремал,  пока  слабый  стон  не  разбудил  его.  Все
столпились около ложа. Стонал Тейн, хотя его глаза все еще  были  закрыты.
Дэви открыл глаза.
   - Хэлдрик... - прошептал он.
   - Я здесь, лорд Госни.
   - Трещина в черепе уже вылечена,  он  чувствует  боль  из-за  сломанных
костей. Принесите обезболивающее.
   - Одну минуту, милорд. - Нильс склонился ниже, исследуя пальцами голову
мальчика. Он даже не пытался скрыть изумления. - Это невероятно, милорд! -
ошарашенно пробормотал он и поспешил из комнаты.
   - Дэви, - тихо позвал король, но глаза герцога были уже закрыты.
   Джесс  обеспокоенно  взглянула  на  мужа.  Обессиленный  блужданиями  в
Сновидениях, Дэви потратил энергию, на которую он не  имел  права.  Король
хотел бы ему помочь, но вряд ли был способен на это сейчас. Злость и обида
превратили его собственную магическую силу в несущую смерть и  разрушение.
Камень на его пальце замерцал в  ответ  на  эти  необузданные  эмоции,  но
король усилием воли заставил его погаснуть.
   Растущие тени ползли по полу.  Лекарство  было  принесено  и  уже  дано
принцу. Рука Дэви лежала на груди, затем на животе мальчика. К сумеркам он
передвинул ее на правое предплечье Тейна,  где  видна  была  раздробленная
кость. Слуги уходили и возвращались, но Гэйлон  не  замечал  их.  Все  его
внимание сосредоточилось на руках Дэви, но как пристально он  не  смотрел,
изменения происходили слишком медленно, чтобы их можно было заметить.
   Ближе к полуночи герцог  исцелил  последнюю  рану  на  бедре  мальчика.
Толстые шрамы на месте ран  покрывали  его  тело.  Роза  набрала  воды  из
бассейна и нежными прикосновениями отерла кровь с лица и волос принца.
   - Ваше высочество, - позвала она.
   Принц открыл глаза и огляделся вокруг, и  Гэйлон  с  трудом  удержался,
чтобы не разрыдаться от счастья. Королева плакала открыто.
   - Мама, я себя не очень хорошо чувствую, - прошептал он.
   Его отец рассмеялся от радости и напряжения:
   - У тебя болит голова, не так ли?  Не  удивительно.  Сегодня  ночью  ты
гулял на площадке под куполом, не так ли?
   - Да? - принц нахмурил бровки.
   - Ты упал, - напомнила ему Джессмин.
   - Разве?
   Нильс заметил страх в глазах королевы.
   - Для таких травм обычна потеря памяти,  миледи.  Мозг  защищает  себя,
забывая обстоятельства несчастного случая.
   Тейн обнаружил, что Дэви находится на кровати рядом с ним. Он попытался
повернуться, и левая рука герцога соскользнула с его  бедра.  Правая  рука
сжимала амулет.
   - Дэви снова поймал меня?
   - Да, поймал, - ответила королева.
   - Дэви?  -  принц  погладил  щеку  герцога  маленькой  ладошкой,  затем
повернулся к родителям: - Он спит?
   Его мать кивнула:
   - Он очень устал сейчас.
   Опасения снова зашевелились в груди Гэйлона.
   - Теперь Тейна можно перенести в его комнату? - спросил он у Хэлдрика.
   - Почему нет?
   Гэйлон выпрямился:
   - Тогда давайте так и сделаем. А вы, - повернулся  он  к  остальным,  -
идите и отдыхайте.
   - Я останусь с Дэви, - сказала Сандаал из-за спины лекаря.
   - Нет. Я останусь с ним.
   Король постарался побыстрее выгнать всех из комнаты и снова вернулся  к
кровати.
   - Дэви, - властно позвал он.
   Но лицо юноши опять не выражало ничего.
   - Дэви! Выпусти Камень! - кричал Гэйлон ему в ухо. - Не  возвращайся  в
Сновидения! У тебя не хватит сил вернуться.
   Молчание было ему ответом. В смятении король расхаживал взад  и  вперед
по комнате, пока снова не опустился у кровати. Он попытался разжать пальцы
герцога, но хватка была железной.
   -  Ну  что  мне  сделать,  чтобы  ты  понял,  Дэви!  Несмотря  на   всю
притягательность, это -  смерть.  Смерть  в  Сновидениях.  Вечная  смерть.
Позволь мне научить тебя, как  научил  меня  твой  отец.  Я  могу  многому
обучить тебя. - Гэйлон схватил герцога за плечи и встряхнул его.  -  Дэви!
Ты вернулся, чтобы спасти Тейна. Так вернись же, чтобы спасти себя самого!
   Оба Камня вспыхнули одновременно, почти ослепив Гэйлона, и герцог Госни
медленно открыл глаза.
   - Брось Камень! - приказал король.
   Он увидел муку в глазах Дэви и вспомнил, как тяжело было отказаться  от
власти и наслаждения ею, даже на время.
   -  Прошу  тебя,  -  попросил  он,  и  герцог   выпустил   талисман.   -
Замечательно. Теперь ты можешь спать сколько хочешь. Я  не  оставлю  тебя.
Обещаю.


   На следующее утро Дэви восседал в постели, обложенный подушками.  Миска
овсяной каши стояла на подносе у него  на  коленях.  От  слабости  у  него
дрожали руки, но он снова и снова старательно  подносил  ко  рту  ложку  с
кашей. Роза была  рядом,  готовая,  если  нужно,  сама  накормить  его  из
ложечки. Но герцог заверил ее, что это вряд ли будет необходимо.
   Нильс Хэлдрик был первым, кто навестил его. Он пришел как раз во  время
еды. Стоя на пороге, он испытующе разглядывал больного.
   - Милорд, - присела перед ним Роза.
   - Дорогая, ты не могла бы оставить нас на минутку? -  попросил  лекарь.
Он рассмеялся, так как Роза недовольно надула  губки.  -  Я  не  задержусь
здесь надолго.
   Девушка вышла из комнаты, и Нильс приблизился к кровати.
   - Как кормят?
   - Отвратительно, - проворчал Дэви.
   - Но это единственное, что можно сейчас вашему ослабленному  организму.
- Нильс нервно потирал руки. - Милорд Госни, я был лекарем всю свою жизнь,
начиная с пяти лет, когда я поступил учеником к старшему лекарю в  Кадийя.
Уже тогда он заметил во мне способности. - Он уставился  на  свои  длинные
тонкие пальцы с выражением, которое  показывало,  что  теперь  он  ими  не
совсем доволен. - То, что я видел здесь вчера вечером,  не  похоже  ни  на
одну из форм медицины, с которыми я  знаком.  Вы  -  герцог,  у  вас  есть
собственность, деньги, положение в жизни... но этот подарок,  эта  власть,
данная вам, превосходит все человеческие возможности.  -  Хэлдрик  наконец
поднял глаза на Дэви: - Помогите мне лечить других.  Мы  многому  научимся
друг от друга.
   Герцог Госни медленно покачал головой:
   - Я не могу.
   - Но почему же?
   - Это слишком больно... открываться навстречу чужой боли.
   - А... - в коротком слове прозвучало разочарование. - Вы боитесь  боли.
Но ведь я тоже ее  чувствую.  Все  хорошие  целители  страдают  от  своего
мастерства.
   - Тогда представьте, что ваши страдания умножены тысячекратно.
   Нильс печально кивнул:
   - Чем больше дар, тем сильнее боль. Я  понимаю,  милорд.  Простите  мою
навязчивость.
   Дэви хотел еще что-то сказать ему, объяснить, но слабость навалилась на
него, лишив способности связно мыслить. Лекарь уже исчез за дверью, и Дэви
остался один. На душе у него было тяжело. Несколько  раз  в  течение  этой
бесконечной ночи он чувствовал, что  умирает  вместе  с  Тейном.  Казалось
таким облегчением уйти, погрузиться в пустоту,  но  Камень  выполнял  роль
якоря, привязывающего их обоих к жизни.
   Роза вернулась много позже. И герцог нашел в себе силы положить  в  рот
еще одну ложку холодной размазни, прежде чем она захочет помогать ему.  Ее
покорность и готовность раздражали его, но  он  выдавил  из  себя  улыбку.
Больше всего на свете сейчас он хотел видеть Сандаал.
   Юная Д'Ял подошла, чтобы подоткнуть простыни.
   - Тейн чувствует себя хорошо, милорд. Он еще очень слаб и  измучен,  но
весел. Он уже спрашивал о вас... и о своем пони.
   - Где Рыжий Король?
   - Сказал, что будет к ужину.
   Отлично. Дэви задумчиво прикоснулся к талисману. Гэйлон обещал  обучить
его мастерству, но он не  знает  всей  правды.  Орим  благоразумно  хранил
молчание  со  времени  пробуждения  Дэви.  Лживый  старый  дух!  Когда  он
останется один, он силой призовет дух Черного  Короля.  Сейчас  же  герцог
отставил в сторону миску с остывшей кашей и откинулся на  подушки.  Вскоре
он уже спал.
   Сны. Живые, легкие, не поддающиеся контролю сны смущали  его  сон.  Они
вели его сквозь тьму и свет, ледяной холод и  огненный  жар,  пока  чье-то
прикосновение не разбудило его на исходе дня.  Он  вскочил  весь  в  поту,
озираясь кругом, не в силах понять, где находится.
   - Спокойно, - мягко произнес Гэйлон, - все в порядке. Со  мной  сначала
было то же самое. - Он положил влажный платок на пылающий лоб  герцога.  -
Через какое-то время вернутся обычные сны. Ты слишком рано увлекся  снами,
вызванными Камнем. Держи, - король помог Дэви сесть и  сунул  ему  в  руки
холодную чашу. - Держу пари, что ты никогда не  пробовал  такого  шербета.
Приготовлен из каких-то  экзотических  фруктов.  Лекарь  сказал,  что  это
прибавит тебе сил.
   Осторожно герцог поднес чашу к губам,  наслаждаясь  вкусом  незнакомого
напитка. Бокал был украшен дольками апельсина и тинанской гвоздикой. Нильс
Хэлдрик был прав. Напиток не только утолял жажду, но и  придавал  сил.  Он
допил до дна и повернулся к королю.
   - Еще?
   Вопрос заставил Гэйлона улыбнуться. Со  столика  позади  себя  он  взял
большой керамический кувшин и снова наполнил чашу Дэви. На этот  раз  Дэви
пил медленно, со вкусом, избегая пристального  взгляда  короля.  Они  были
одни в комнате, и между ними повисла неловкая тишина.
   - Ты, наверно, думаешь, что из всего  этого  богатства  можно  было  бы
найти более приличную мебель,  -  сказал  наконец  Гэйлон,  усаживаясь  на
огромную атласную подушку. - Но эта мебель далеко не такая, как  у  нас  в
Виннамире. Я заказал в Занкосе несколько стульев и  обеденный  стол.  Если
они выполнят заказ как следует, у нас будет приличная  обстановка,  не  то
что эти мелкие хилые вещички, которые ломаются, когда ты на них садишься.
   Дэви покачивал чашу перед собой, чтобы шербет растаял во фруктовый сок.
   - Ты собираешься переделывать дворец, не так ли?
   - Смени тон, - дружелюбно сказал  ему  король  и  перешел  к  предмету,
который все время вертелся у него на языке. - Расскажи мне обо всем. -  Он
приблизил руку к талисману  Дэви  и  наблюдал,  как  оба  Камня  вспыхнули
внутренним голубым светом. - Это не наследие Госни. У вас в  роду  никогда
не было чародеев. Но по линии  твоей  бабушки  насчитывается  длинный  ряд
колдунов и колдуний, через Черного Короля. Чей это?
   Дэви со страхом взглянул на него:
   - Там, в сундуке... за Книгой... металлический ящик, а в нем письмо.
   - От Идонны? - Герцог кивнул, и король направился к сундуку.  -  Да  он
претяжелый!
   Он обнаружил ветхую бумагу, спрятанную в потайном ящичке, и понес ее  к
кровати, на ходу  пробегая  глазами  мелко  написанные  строки.  Какой  бы
реакции Дэви ни ожидал, ее не было. Абсолютно ничего нельзя было  прочесть
на лице этого высокого рыжебородого человека, когда он снова опустился  на
подушку у кровати герцога. Снова воцарилось молчание, более  тяжелое,  чем
прежде. На этот раз герцог нарушил его.
   - Идонна ошиблась насчет Камня. В нем нет зла. Посмотри  на  меня...  Я
ношу его уже довольно долго, но я же не изменился.
   - Нет, ты изменился. - Сожаление в глазах Гэйлона заставило сердце Дэви
забиться быстрее. - Изменения небольшие, но все же они есть.  Их  не  было
бы, если бы я предупредил тебя, но ты был таким скрытным,  нетерпеливым  и
недоверчивым!
   - Но это не по вине Камня! Как я мог  сказать  кому-нибудь?  Я  не  мог
рисковать потерять его.
   - Я - твой король, и ты должен был прийти ко мне.
   В этих словах были боль и обвинение, и герцога охватил внезапный стыд.
   - Я боялся...
   Гэйлон кивнул:
   - Я отвечу тебе, как ответил мне твой отец: ты имеешь право бояться. Но
ты никогда не должен подвергать опасности  других,  только  себя.  Ты  мог
навсегда потеряться в Сновидениях.
   - Нет. У меня был учитель... - Дэви  спохватился  слишком  поздно,  но,
оказывается, король уже знал это.
   - У тебя был Орим, создание, которое не  служит  никому,  кроме  самого
себя.  -  Король  предостерегающе  поднял  руку,  когда  Дэви  начал  было
протестовать. - Я не обвиняю тебя. Я знаю, что  значит  желать  магии  так
сильно, чтобы пойти на такой риск. Но,  однако,  что  бы  ни  обещал  тебе
Черный Король - все это ложь.
   - Но он слаб, милорд. Он всего лишь  хотел  встретить  кончину  хоть  с
одним добрым делом на душе.
   Гэйлон горько рассмеялся:
   - Он всего лишь хотел,  чтобы  ты  навсегда  потерялся  в  Сновидениях,
оставив ему молодое сильное тело, в которое он мог вселиться.
   - Нет!
   - Ну подумай, Дэви. Неужели не  было  доказательств  влияния  Орима  на
тебя? Талисман - его последнее  убежище.  Убийца  Королей  уничтожен,  его
склеп и его кости давно уже разрушены, чтобы не допустить его возвращения.
Тысячелетиями он ожидал наследника, который завладеет Камнем. И  когда  он
заполучил тебя, радости его не было предела.
   - Тогда Идонна была права! - признал герцог, ощутив укол боли и  обиды.
- Камень  Черного  Короля  должен  быть  разрушен.  -  Боль  стала  просто
невыносимой, когда он снял золотую цепь с шеи и вручил амулет Гэйлону.
   Торжество  промелькнуло  в  глазах  Рыжего  Короля,  но  он   даже   не
пошевелился.
   - Ты чувствуешь его? Орим присутствует сейчас?
   Дэви покачал головой:
   - Я не ощущаю его с тех пор, как отправился  в  страну  Сновидений.  Он
всегда исчезает, когда чувствует опасность.
   - Хорошо, - задумчиво пробормотал Гэйлон. - Мы  поймаем  его  позже,  и
тогда вдвоем мы уничтожим Орима... и сделаем Камень твоим целиком.
   - Это возможно? - спросил герцог, не решаясь поверить.
   - Когда-то это было возможно, это нелегко,  но  мы  можем  попробовать.
Выпусти талисман и успокойся. Не думай сейчас об этом. -  Гэйлон  похлопал
Дэви по плечу: - Отдыхай и ешь. Ты должен собраться  с  силами.  А  я  тем
временем займусь своей "Книгой Камней".


   Раф Д'Гулар не имел привычки вставать раньше полудня. Чистый  и  зябкий
утренний воздух столицы не особенно привлекал его, но для сегодняшнего дня
он сделал  исключение  -  поддавшись  слуху.  Один  из  дворцовых  конюхов
рассказал конюху Д'Гуларов о том, что Сандаал Д'Лелан каждый  первый  день
недели имеет обыкновение ходить в известную кондитерскую Бенджери, что  на
улице Сластей. Поэтому-то Раф  и  поднялся  сегодня  так  рано  в  надежде
встретиться с леди Сандаал.
   Как часто говаривали, Занкос никогда не спал, но в эти утренние часы он
был наиболее  спокойным  и  безлюдным.  Хотя  на  улицах  встречались  уже
торговцы, рабочие и даже лорды  в  измятых  вечерних  нарядах,  многие  из
которых еще и не ложились со вчерашнего вечера.
   Сверху раздалось хриплое покашливание,  и  Д'Гулар  увернулся  как  раз
вовремя, чтобы не попасть под содержимое ночного горшка, оросившего  плиты
мостовой. Он завернул за угол  и  оказался  посреди  высоких  домов  улицы
Модисток. В одном из дворов посередине возвышался огромный дымящийся чан с
краской, в котором варились ткани  и  мотки  пряжи,  несколько  работников
изредка помешивали в нем длинными шестами. Плиты мостовой  по  всей  улице
были самых невообразимых цветов.
   Аромат свежевыпеченного печенья ударил Рафу в нос, когда он  свернул  в
узкий, мощеный переулок. Перед выходом он  не  успел  позавтракать,  встав
даже раньше своего  отца.  Старик  и  его  когорта  будут  заняты  сегодня
допоздна на Частном Совете у королевы. Разумеется,  что  Эовин  Д'Ар  тоже
будет там, чтобы помочь дочери Роффо преодолеть непредвиденные  трудности.
Но Раф был убежден, что Джессмин отлично смогла бы справиться с этим сама.
   Эта мысль понравилась Рафу. О, как бы он желал быть там, чтобы еще  раз
увидеть своего отца,  униженного  ее  величеством.  Однако  ему  это  было
запрещено. Лишь главы домов могли присутствовать  на  Частном  Совете.  Но
частная встреча с Сандаал  обещала  гораздо  больше  удовольствия,  и  Раф
надеялся извлечь из нее гораздо больше секретных сведений, касающихся  дел
его отца.
   Раф решился идти один, без брата.  Хэррен,  заметив  внезапный  интерес
Рафа к Килу, счел нужным снова разъединить их. Бедняга Кил был уже два дня
заперт в комнатах, и Раф ощутил прилив негодования на  зверское  обращение
отца с его сводным братом. Это всегда было так, но  с  некоторых  пор  Раф
начал чувствовать обиду за брата, чего не было прежде.
   Кондитерская лавка находилась в дальнем  конце  переулка.  Подходя,  он
видел, как несколько покупателей вошли в нее, тогда как некоторые выходили
оттуда нагруженные  пакетами,  в  окружении  шумливых  детей.  На  востоке
медленно всходило солнце, своими ясными лучами  обещая  жаркий  день.  Раф
вошел в прохладное помещение магазина, обвеваемое  огромным  вентилятором,
который приводили в движение несколько мальчиков-рабов.
   Леденцы и засахаренные  фрукты  соблазнительными  горками  высились  на
полках. Более дорогие сладости - шоколад, сахарная карамель  и  помадка  -
стояли в стеклянных прозрачных коробочках в глубине магазина.  Кил  обожал
сладости, и Раф подозвал к  себе  продавца.  Забыв  даже  на  мгновение  о
Сандаал, Раф среди  всего  этого  великолепия  выбирал  любимые  лакомства
брата,  но  -  всего   понемножку.   Леденцы   всегда   служили   наградой
медлительному и тяжеловесному увальню, хотя это пагубно отражалось на  его
здоровье.
   Хозяин лавки, старший из Бенджери, с волосами цвета  сахарной  пудры  с
его леденцов, добродушно и терпеливо выслушал  сбивчивый  заказ  Д'Гулара.
Лучшие  конфеты,  засахаренные  орехи  и  шоколад   были   его   искренним
подношением миру.
   Не успел Раф расплатиться за покупки,  как  в  лавку  наконец-то  вошла
Сандаал, небрежно помахивая плетеной корзинкой в левой  руке  и  со  своей
обычной  загадочной  улыбкой  на  губах.  Ее  густые  черные  волосы  были
заплетены во множество кос, затейливо уложенных вокруг  головки,  открывая
длинную стройную шею и нежные плечи.  Раф  беззастенчиво  разглядывал  ее,
пока она не обратила на него внимания.
   - Доброе утро, - приветствовал он ее с поклоном.
   Сандаал подняла на него глаза:
   - Неужели? Откуда вы знаете, лорд Д'Гулар, если это -  первое,  которое
вы видите?
   - Хотел бы я знать, кто согласится взять вас замуж  с  таким  приданым,
как ваше тонкое остроумие? - парировал Раф.
   Она лишь молча отвернулась от него.
   - Постойте, миледи, - тихо позвал он и бросился вслед за ней.
   - У меня нет времени на разговоры с вами, Раф,  -  произнесла  она,  не
останавливаясь.
   Но ее ледяной тон, казалось, не охладил его пыла.
   - Это очень вкусно, - пробормотал он,  опуская  коробочку  апельсиновых
леденцов в ее корзинку.
   Сандаал вытряхнула ее:
   - Уходите, милорд!
   - Ты обижаешь меня, Сандаал. Вспомни, как мы  детьми  вместе  играли  в
Катае. Помнишь, как Арлин катал нас на лошади по пляжу?
   Он заметил, что этими словами причинил ей боль. Тень скользнула  по  ее
лицу и тут же исчезла. Раф даже заколебался, стоила ли  сомнительная  цель
насолить отцу потери этой старинной дружбы? Больше всего на свете он любил
Сандаал, но говорил ей об этом лишь в шутку, боясь резкого отказа.
   - Я не хочу разговаривать с тобой, Раф, - промолвила она со  сдержанным
гневом, - это только создаст лишние проблемы.
   Этот ответ обидел и разозлил его.
   - Все ясно - тебе неприлично показываться в обществе Д'Гулара.
   Она лишь скользнула по нему гневным взглядом. Девушка выбрала коробочку
сушеных бананов и пошла дальше. Раф преследовал ее,  закусив  губы,  более
чем когда-либо уверенный в своих подозрениях. Сандаал Д'Лелан  была  самой
подходящей персоной для того,  чтобы  быть  шпионкой  Хэррена,  -  девушка
незаурядного ума, к тому же - доверенная королевы  и  более  чем  кто-либо
другой  имевшая  причины  ненавидеть  короля  Виннамира.   Размышляя,   он
разглядывал старомодное торжественное платье темно-серых и  траурно-черных
цветов,  которое  она  носила.  Но  как  заставить  ее  признаться  в   ее
предательстве? Хотя...
   - А знаешь, он рассказал мне все.
   - Кто? - взгляд Сандаал рассеянно скользил по полкам.
   - Мой отец. Он послал меня помочь тебе.
   Недоумевая, девушка подняла на него темные глаза:
   - Хэррен интересуется моими покупками и послал вас  помочь  мне?  Очень
мило с его стороны, но мне этого не нужно.
   В отчаянии Раф схватил ее за руку и горячо зашептал ей на ухо:
   - Мой отец платит тебе, чтобы ты шпионила за королевской семьей. Я хочу
знать, что тебе известно о планах моего отца.
   Реакция Сандаал была для него совершенно неожиданной. Одной  рукой  она
оттолкнула его, другой нанесла сильный удар. Но не девический - ладонью, а
почти мужской, грубый удар кулаком. Резкая боль обожгла его глаз и  скулу,
вынудив отступить и чуть не упасть на ящики у стены. Ярость в лице девушки
заставила его замереть на месте.
   - Мне наплевать на грязные планы твоего отца, - отчеканила она,  -  так
же как и на твои, маленький гаденыш. А теперь можешь отправляться домой  к
своей отвратительной семейке.
   Раф  инстинктивно  нащупал  рукоятку  кинжала,  сумев,  однако,  сквозь
переполнявшую его ярость почувствовать, что он не должен  следовать  этому
импульсу.  Такая  грубая  реакция  с  ее  стороны  только  утверждает  его
подозрения. Леди Д'Лелан есть что скрывать  и  есть  чего  стыдиться.  Ну,
ничего, скоро они встретятся снова. Но на этот раз - наедине, поклялся про
себя Раф, и уж тогда он силой возьмет нужную ему информацию. А может быть,
и кое-что другое, чего он желает уже так долго...





   В этот день Джессмин решила взять Лилит  с  собой,  оставив  принцев  в
компании фрейлин, нянек и двух  солдат  из  дворцовой  охраны.  Несчастье,
произошедшее с Тейном, глубоко потрясло королеву. Никогда  раньше  она  не
чувствовала себя такой ранимой и беспомощной. Но  она  пыталась  сохранять
спокойствие. Если им и дальше придется  жить  в  Ксенаре,  то  дочь  Роффо
должна полностью контролировать ситуацию в этой негостеприимной стране.
   Великий посланник сопровождал ее  по  бесконечным  коридорам  дворца  в
Палату Совета. Беспокойство его  было  слишком  явно  заметно.  Ребенок  в
Частном Совете - это было неслыханно! К тому же он будет отвлекать всех от
работы. А кроме того, это будет способствовать  складывающемуся  мнению  о
ней больше как о женщине и матери, чем как о королеве. Но Джесс продолжала
игнорировать увещевания старца, доводя его этим до отчаяния.
   Мертвая тишина повисла, как только они вступили в Палату. Комната  была
небольшая  и  уютная  и  вмещала  совсем  немного  людей  -  только   глав
влиятельных домов Занкоса -  всего  около  тридцати  человек.  Весь  Совет
поднялся с поклоном, и королева сделала  им  знак  сесть.  Лилит  радостно
залопотала на ее руках, показывая  два  свои  первые  зуба.  В  свои  пять
месяцев  маленькая  принцесса  испытывала  жгучий  интерес  ко  всему   ее
окружавшему. Она с любопытством поглядывала вокруг, покачивая  головкой  и
болтая ножками.
   Джессмин заметила недоумение, скользнувшее по лицам  членов  Совета,  и
одновременно встретилась взглядом с Хэрреном Д'Гуларом,  который  сидел  в
самом дальнем конце комнаты за длинным столом красного  дерева.  Его  рука
была тщательно подвязана. Лицо его посерело, глаза опухли, но в  них  явно
сверкала злоба.
   Лакей помог ее величеству опуститься в ее тяжелое резное кресло,  затем
положил толстую стопку документов у ее правой руки,  рядом  со  скипетром.
Эовин молча занял свое место слева от нее.
   -  Господа,  -  начала  Джессмин  Д'Геррик,  медленно  обводя  взглядом
комнату.
   Ее не хотели здесь даже те,  кто  поддерживал  наследную  ветвь  Роффо.
Согласно долгой традиции  политика  в  Ксенаре  была  привилегией  мужчин,
появление же женщины  в  этой  святая  святых  было  делом  неслыханным  и
дерзким.
   На верхнем документе в стопке стояла подпись и  печать  Ларго  Менсена.
Толстяк выпрямился на своем стуле, когда королева  взяла  бумагу  в  руки.
Придерживая Лилит левой рукой, королева пробежала документ глазами, прежде
чем передать его клерку.
   - Нет, мастер Менсен, ваша заявка на покупку корабельной верфи Калдвила
отклоняется.
   Ларго застыл в изумлении.
   - Ваше величество, прошу вас... Я предложил им большую  цену.  Если  вы
только соизволите прочесть контракт...
   - Я уже прочла, сир, и нахожу предложенную вами цену какой  угодно,  но
только не большой. Вы подкупили ваших конкурентов, чтобы они  не  подавали
заявок на покупку, а сами покупаете за  десятую  часть  цены.  -  Королева
предостерегающе вскинула голову,  так  как  Менсен  пытался  протестовать.
Сидящий напротив Сирус Калдвил в недоумении хмурил  брови.  -  Со  стороны
должно  было  показаться,  что  Компания  Калдвила  испытывает   серьезные
финансовые затруднения в результате потери нескольких  их  кораблей  около
Лиманских островов - внезапное нападение морских пиратов, как мне сказали.
   - Миледи, - Менсен осмелился прервать королеву, - по  закону  я  вправе
совершить эту покупку, все стороны согласны. Ваше же согласие - не  больше
чем формальность.
   - Я знаю закон, Менсен. Но с этого момента  верфь  Калдвила  больше  не
продается. -  Это  утверждение  смутило  даже  Великого  посланника.  -  Я
обнаружила, что западные торговые пути, принадлежащие  компании,  являются
наиболее богатыми и перспективными для королевства. От этого  вы  получите
слишком большие деньги и, соответственно, власть. И все это лишь для своей
выгоды, сир. Мы же  ссудим  Калдвила  средствами  для  восстановления  его
флотилии, и это будет приносить честную прибыль в  пользу  государства.  -
Джессмин в упор  взглянула  на  Ларго.  -  Мы  также  выделим  специальный
королевский эскорт  для  защиты  его  кораблей  от  последующих  внезапных
нападений  пиратов.  -  Это  не  было  прямым  обвинением,  но  достаточно
откровенным, чтобы лицо Менсена запылало.
   Реакция членов Совета на это происшествие была различной, но у Джессмин
не было времени разбираться с ними. Проголодавшаяся  Лилит  выразила  свое
недовольство громким ревом. Смущенный Эовин сделал слуге знак,  чтобы  тот
принес чистые пеленки. Но королева безо всякого смущения накинула на плечо
детское одеяльце и под его прикрытием расстегнула блузу  на  груди.  Лилит
мгновенно затихла.
   Многие из членов Совета продолжали тихо переговариваться  между  собой,
поглядывая на взбешенного Ларго Менсена. Джессмин Д'Геррик не  переставала
их шокировать.  Кормление  ребенка  в  палате  Совета  было  последней  ее
невообразимой выходкой. Пока королева  просматривала  следующие  несколько
прошений, подали чай.  Печаль  охватила  королеву  во  время  чтения  этих
документов. В Виннамире Гэйлону приходилось иметь дело и с  аристократами,
и с простыми людьми. Но принять справедливое решение  всегда  было  легким
делом,  так  как  все  они  были  людьми  благородными  и,   несмотря   на
обстоятельства, честными и вежливыми друг с другом.
   Здесь же, в Ксенаре, каждое прошение было написано витиеватым языком  в
расчете еще более запутать и затуманить и без того темные  дела.  Взаимные
обвинения всегда готовы были сорваться  с  языка  членов  Совета,  которые
постоянно искали случая обмануть и обесчестить друг друга. Вскоре королева
почувствовала  мучительную  головную   боль,   и   Лилит,   всегда   такая
чувствительная к настроению матери, подняла плач.
   Эовин Д'Ар, гораздо более  искушенный  в  политических  делах  Ксенары,
оказывал ей неоценимую помощь. Она часто пользовалась его советами, хотя в
большинстве случаев этим  только  достигался  временный  компромисс  между
одним и другим вором. У нее было немного друзей в  начале  Совета,  и  тем
более врагов она приобрела к  его  окончанию.  Но  мысль  об  этом  только
усилила ее головную боль.
   День плавно перешел в вечер, когда с последним документом было  наконец
покончено. Лорды и торговцы зашевелились на своих местах,  но  у  королевы
Виннамира и Ксенары  оставалась  еще  одна  проблема,  требующая  решения.
Поддерживая ребенка, она поднялась с трона.
   - Милорды... как ваша новая королева я связана многими обязательствами,
нелегкими для меня.
   Наступила встревоженная тишина, и королева увидела один и тот же вопрос
на всех их раскормленных лицах: "Что еще?"
   - Я хочу напомнить  вам  о  еще  существующем  тысячелетнем  ксенарском
обычае, который я нахожу жестоким и негуманным. И неприемлемым. -  Тревога
в старчески мутных глазах Великого посланника только утвердила Джессмин  в
ее решении. - Я намерена отменить рабство в Ксенаре.
   Хэррен Д'Гулар, молчавший в течение всего Совета, отшвырнул свой стул в
угол комнаты.
   - Ее величество нездоровы! - нагло заявил он. Пользуясь тем, что в  тот
момент он был вне досягаемости гнева королевы  и  ее  скипетра  и  окружен
своими приспешниками, он продолжал: - Вы разрушите всю  нашу  экономику  и
вообще всю страну! Скажи ей,  Эовин!  Объясни  ей,  что  только  глупая  и
сентиментальная баба могла замыслить такую штуку!
   Великий посланник отвел взгляд:
   -  Он  прав,  миледи.   Труд   рабов   составляет   хребет   ксенарской
промышленности.
   - Рабство - это позор для любой цивилизованной страны!
   Джессмин изо всех сил пыталась сдержать свою злость. Еще слишком  много
предстояло сделать, и ей не следовало настраивать всех против себя.
   - Милорд  посланник,  вы  не  раз  говорили  мне,  что  довольны  моими
способностями. Не делайте же ошибки, думая сейчас, что я глупа! И все вы!
   Королева  остановилась,   чтобы   шепнуть   несколько   ласковых   слов
встревоженной дочурке. Затем снова подняла голову.
   - Я не собираюсь отменять рабство завтра или даже в  следующем  году...
Но ему придет конец. И этот конец начнется в моем дворце. С этого дня  все
рабы во дворце будут получать небольшую плату за  труд,  а  также  пищу  и
жилье. До тех пор, пока  каждый  мужчина,  женщина  и  ребенок  не  смогут
выкупить свою свободу. Так же это будет  и  во  всех  домах  и  хозяйствах
Ксенары. Со свободой они получат гражданство и все гражданские права.
   Джессмин ожидала взрыва гнева и возмущения, и  Д'Лэйн  с  Д'Гуларом  не
разочаровали ее. Представители некоторых других домов, напротив, вели себя
спокойно и осмотрительно. Королева поняла, что это спокойствие  отнюдь  не
означает одобрения, но  это  могло  означать,  что  они  подумают  над  ее
предложением. В таком случае  можно  было  праздновать  маленькую  победу.
Лилит уже спала у нее  на  руках.  Едва  кивнув  на  прощание  посланнику,
королева с гордым видом покинула зал, не желая показывать, как  смертельно
она устала.


   - Вызови его, - тихо потребовал король.
   Дэви восседал в новом кресле в комнатах Гэйлона, крепко сжимая Камень в
своем талисмане.
   - Он не желает прийти, сир. Орим чувствует опасность и поэтому прячется
в глубине.
   - Вызови его, - повторил король. - Он придет. Мы с ним старые враги,  и
он не сможет упустить такого случая позлорадствовать.
   - Позлорадствовать?
   - Делай, что я тебе говорю! - в раздражении рявкнул король.  -  Или  ты
защищаешь его?
   Подстегнутый обвинением Дэви приблизил руку к Камню, и  Гэйлон  заметил
его ответное свечение, лазурный  свет,  струящийся  сквозь  пальцы  юноши.
Герцог закрыл глаза и тут же почти бессознательно откинул голову на мягкую
спинку кресла. Король Виннамира мрачно улыбнулся. Он так и знал!  Все  это
время Орим использовал доверчивого юношу.
   В  середине  комнаты  заколебалось  слабое  сияние,  затем   усилилось,
принимая форму - черноволосый старик с густо заросшим  бородой  лицом.  Он
был одет в черную бархатную одежду  и  стоял  скрестив  на  груди  руки  с
желтыми кривыми ногтями. Чтобы принять такой  ясный  и  отчетливый  образ,
Орим завладел почти целиком жизненными силами Дэви.
   - Гэйлон Рейссон,  Рыжий  Король  и  чародей,  -  произнес  он  немного
гнусавым голосом. - Ты желал меня видеть. Вот я.
   - Я только желаю, чтобы ты убрался навсегда.
   Смех Черного Короля эхом отразился в пустых стенах комнаты.
   - Тогда нам придется сразиться в последний раз. - Он взглянул  на  тело
Дэви. - Но посмотри, выиграешь ты или проиграешь, этот юноша,  несомненно,
погибнет. Все его силы принадлежат мне, а его  магическая  власть  гораздо
выше  твоей.  Кровь  Черных  Королей,  текущая  в  его  жилах,  дает   ему
непревзойденную силу волшебства. Станешь ли ты рисковать  им  из-за  шанса
уничтожить меня?
   - Ты не дашь ему умереть, - произнес  Гэйлон,  тщательно  скрывая  свой
страх за Дэви. - Он - последний отпрыск по линии  Черных  Королей  и  твоя
единственная надежда на жизнь.
   Орим нахмурился, но стук в дверь заставил их обоих вздрогнуть.
   - Кто там? - откликнулся Гэйлон.
   - Сир, это Катина, - донесся нежный  женский  голос.  -  Ее  величество
только что возвратилась с Частного Совета и желает видеть вас немедленно.
   - Передай ей мои извинения. Катина, и скажи, что я не  могу  сейчас.  И
передай всем, что я не желаю, чтобы меня сейчас беспокоили.
   - Милорд, но королева очень расстроена!
   - Очень сожалею, но не могу ничем  помочь.  Скажи,  что  я  приду,  как
только смогу. А теперь ступай!
   В наступившей тишине послышался звук удаляющихся  шагов.  Гэйлон  снова
повернулся к призраку Орима.
   - Один из нас умрет сегодня и исчезнет навсегда. Но  не  здесь.  Занкос
уже довольно близко знаком с разрушительной силой моей  энергии,  и  я  не
желаю снова рисковать жизнью моей семьи и домочадцев.  Так  как  я  первый
вызвал тебя, за тобой остается право выбора поля битвы.
   - Не имеет значения, где я убью тебя,  Гэйлон  Рейссон,  -  прогрохотал
Черный Король. - Веди, и я последую за тобой.
   Король Виннамира закрыл глаза,  пропуская  через  себя  голубое  сияние
своего  Камня.  Неосознанная  мысль  привела   его   на   огромный   холм,
возвышающийся  над  Западным  морем  на  виннамирском  побережье.  Тяжелые
свинцовые тучи плыли над  головой,  а  жирное  багровое  заходящее  солнце
висело в узеньком пространстве между небом и морем.  Ледяная  серо-зеленая
вода беспокойно плескалась внизу.
   В самом центре травяной  лужайки  зияла  огромная  развороченная  дыра.
Крупные булыжники были рассыпаны в беспорядке  везде  кругом  -  все,  что
осталось от Сьюардского замка, где в свое  время  работал  и  жил  Сезран,
учитель Дэрина. В меркнущем свете король оглядел  пустынную  поляну.  Лишь
крики чаек нарушали тишину. Это уединенное пустынное место, без  сомнения,
подходило для его намерения.
   Яркая вспышка света озарила края глубокой ямы,  и  на  краю  ее  возник
образ - однако не Орима, а Дэви. Его зеленые  кошачьи  глаза  смотрели  на
Гэйлона.
   - Где мы, милорд? Что это за место?
   Но Гэйлон различил голубой блеск в глубине зеленых  глаз.  Это  был  не
Дэвин Дэринсон, герцог Госни.
   - Ты все развлекаешься! - произнес он с холодным отвращением.
   Но Орим жестоко издевался над  ним:  внезапно  пламя  охватило  Дэви  с
головы до ног, заставив тело корчиться в агонии.  Невольно  Гэйлон  ощутил
острую боль за друга. Последующий за ней порыв ослепляющей ярости едва  не
стоил ему жизни.
   Ясный голубой шар отделился от пылающего тела Дэви. В бешенстве  король
бросился к нему, но меч синего огня из  его  Камня  поразил  лишь  воздух.
Энергия  ударила  в  землю,  уничтожив  лишь  несколько  чахлых  деревьев,
окаймляющих залив.
   В то же мгновение Орим нанес мощный удар сверху. Боль, пронзившая  его,
помешала тотчас же  обратиться  к  защите  Камня.  Наконец  заключенный  в
защитную пленку его энергии, король пытался собрать силы. Его  одежда  все
еще дымилась, и багровые волдыри покрыли лицо и руки.
   В "Книге Камней" не содержалось заклинания на изгнание таких  монстров,
как Орим, слишком глубоко угнездившийся в Камне. К тому же кровавый Черный
Король  пренебрегал  всякой  логикой.  Ну  разве   не   сумасшествие   его
всепоглощающее стремление прожить тысячу лет? Тем не менее это  было  так.
Одному, без чьей-либо помощи Гэйлону предстояло спасти свою жизнь и  жизнь
Дэви.
   Он как можно глубже внедрился в свой Камень, там, снаружи бушевали силы
Орима. Рыжий Король, сначала осторожно, начал погружаться в энергию Орима,
впитывая ее. Старый чародей сперва не заметил убывающих сил и исчезновения
защитного поля снаружи. Гэйлон ощутил ужас создания и увидел его, летящего
в ту сторону, где уже почти село солнце.  Там  он  растворился  во  мраке.
Синее пламя бушевало в пустоте. Король упал на колени на горячую дымящуюся
землю. Боль прояснила его мысли, но не настолько, чтобы поверить,  что  он
победил. В это короткое время передышки он должен был выработать план, как
загнать Орима в Страну Сновидений так  далеко,  чтобы  он  не  мог  оттуда
вернуться, или лучше всего - уничтожить его.
   С моря, завывая, дул резкий, холодный  ветер.  В  ушах  Гэйлона  звенел
шепот, сначала слабый и неясный, затем все более нарастающий и переходящий
в невыносимый грохот. Поверх увядшей травы на краю скалы  заплясали  синие
огоньки, из них возник образ раненого Арлина с искаженным от  боли  лицом.
Черные глаза с мольбой смотрели на короля.
   - Я могу снова быть с тобой, - тихо прошептал брат Сандаал.  -  Позволь
жить Ориму, и я буду жить тоже. У него есть власть дать мне жизнь снова.
   - Нет...  -  простонал  Гэйлон,  выставив  руки  перед  собой,  пытаясь
заслониться от навязчивого призрака, - ни у кого нет такой  власти.  Ни  у
кого не должно быть такой власти!
   Арлин потянулся к нему:
   - Взгляни на меня! Я живой, настоящий! Я дважды умер за  тебя,  позволь
мне жить! Я хочу жить, существовать!  Где  угодно,  но  только  не  в  той
мрачной холодной пустоте, куда ты отправил меня.
   - Ты лжешь! - Голос короля прервался, и слезы заблестели на его  щеках.
- Арлин давно умер, исчез навсегда. Проклятый Орим! - Он поднялся на ноги,
и Камень на его пальце засветился ярче. - Этим ты только показываешь  свое
отчаяние! Ты боишься, старый ублюдок!
   Призрак Арлина задрожал и растворился в воздухе. На  его  месте  возник
Дэви. Злобная усмешка кривила его  губы,  а  в  глазах  появился  безумный
оримовский блеск.
   - Боюсь? - Он ухмыльнулся: - Нет, только не я! Просто я даю  тебе  шанс
выжить. Жаль будет погубить такой талант, как  твой.  -  Герцог  шагнул  к
Гэйлону. - Однажды я уже просил тебя присоединиться ко мне. Если мы  будем
вместе, никто не осмелится встать против нас. Вместе мы будем  иметь  этот
мир у своих ног. Ты только представь это, Гэйлон Рейссон! Я вижу желание и
страсть в твоем сердце  -  разрушение  и  смерть  приносят  тебе  радость.
Отдайся этим чувствам, доверься мне - и ты обретешь реальную власть!
   Рыжий Король покачал головой:
   - Довериться твоему безумию? Как в жизни, так и в смерти ты пользуешься
своим безумием для оправдания  своих  мерзких  прихотей  и  удовлетворения
желаний. Но власть ради власти - это не для меня!
   - Что же тогда? - поинтересовался Дэви-Орим. -  Уж  не  любовь  ли?  Не
стоящее внимания ощущение, надежда на то, чего у тебя  никогда  не  будет.
Колдунов либо ненавидят, либо боятся - но никогда не любят. Даже их  семья
боится их, любовь, которую они получают, изуродована страхом.
   - Я не верю тебе, - произнес Гэйлон, но сомнения уже зашевелились в его
сердце. Нежные прикосновения Джессмин -  любовь  ли  это  или  всего  лишь
проявление страха? У нее имеются достаточно веские причины бояться его. Но
нет, не может быть... Орим пытается запугать его.
   Стоящий перед ним Дэви делал завораживающие пассы руками:
   - Вспомните, сир...
   Воспоминания поплыли перед глазами  Гэйлона  -  живые,  яркие  картины,
которые  преследовали  его   всю   жизнь.   Гэйлон   снова   увидел   себя
десятилетнего, с оловянным кинжалом в онемевшей руке, и двух убитых солдат
у своих ног. Ликование и  радость  победы  снова  переполняли  его,  затем
возросли  тысячекратно.  Он  снова  стоял  посреди  Ксенарской  равнины  с
дымящимся мечом Кингслэйером в руках, несущим смерть  многотысячной  армии
Роффо.
   - Остановись! Не надо! - закричал он. Его лицо и руки  пылали.  Видения
исчезли, унося с собой появившуюся было радость.
   Шепот Дэви над ухом был похож на дуновение ветра:
   - Монстр, король, чародей... Ты сможешь быть, кем ты захочешь... А  все
остальное - ложь и туман. В твоих жилах течет моя кровь.  Ты  -  мой  сын,
даже больше, чем герцог Госни.
   - Нет...
   - Предоставь юношу в мое распоряжение. Присоединись ко мне, и я  обещаю
тебе наслаждение, которого ты никогда еще не испытывал.
   Этот убаюкивающий, звучащий так убедительно  голос  приводил  короля  в
оцепенение. Он познал страх и ненависть тех, кто окружал его в жизни. Орим
предлагал помощь в освобождении от войны, которую Гэйлон постоянно  вел  с
самим  собой.  О  Боже,  как  он  всегда  хотел  отдаться  этим  глубинным
стремлениям!
   Но цена была слишком высока. Жизнь Дэви, который  служил  Гэйлону,  как
своему отцу, должна быть отдана за жизнь Орима. Черный Король не  прав.  В
жизни Гэйлона была любовь.  Робин  и  Тейн,  рожденные  от  колдуна,  были
слишком малы, чтобы  уметь  бояться.  Они  любят  его,  не  ставя  никаких
условий. А Джессмин,  которая  уже  тысячу  раз  доказала  свою  любовь  и
доверие? В глубине  своей  боли  и  страдания  он  почувствовал  гордость.
Джессмин доказала, что она является действительной правительницей Ксенары,
причем монархом более опытным, чем ее беспокойный супруг.
   Наконец Гэйлон поднял  голову.  Дэви-Орим  подступил  совсем  близко  к
защитной пленке, с нетерпением ожидая ответа короля. Что-то в лице герцога
привлекло внимание короля. В исчезающем свете  дня  он  вгляделся  в  него
пристальнее. Лицо юноши было бледно, и капельки пота покрывали его лоб.  В
зеленых глазах за сумасшедшинкой Орима таилась  глубоко  спрятанная  боль.
Так. Видимо, вспышка их объединенных энергий не прошла даром для  Орима  -
он был серьезно ранен.
   Поэтому теперь он выбрал путь словесного убеждения в  надежде  избежать
следующего столкновения. Гэйлон вздрогнул. А ведь старый колдун уже  почти
добился успеха! Он отгадал темные глубинные желания короля.
   - Я не могу больше  терпеть  это,  -  пробормотал  король  Виннамира  с
искренним сожалением.
   Он слишком долго боролся со своими желаниями и в один прекрасный  день,
конечно, не выдержал бы. Осознание этого глубоко  поразило  его.  Но  Орим
должен быть уничтожен в любом случае, и теперь  король  знал,  что  сможет
заплатить любую цену.
   - Любовь приносила мне только несчастье...
   - Да, да, конечно, - согласился Черный Король.  -  Так  всегда  бывает.
Прими мою помощь, и ты не пожалеешь об этом.
   - Ну, что ж, вот тебе моя рука, - и король протянул руку герцогу  через
тонкую защитную пленку.
   После недолгого колебания Дэви-Орим протянул свою. Король схватился  за
нее и втянул призрак внутрь, в защитную пленку своего  Камня.  Болезненная
гримаса исказила лицо Дэви. Правой рукой, на которой надето было кольцо  с
Камнем, Гэйлон схватил цепь амулета, висящего на  груди  призрака.  Камень
встретился с Камнем, и это вызвало взрыв оглушительной силы.
   - Нет! - вскрикнул Черный Король.
   Он пытался еще что-то сказать, но губы шевелились беззвучно.
   Внезапная волна энергии взорвала пленку изнутри, и Гэйлон почувствовал,
что его уносит голубым потоком. Орим, связанный с ним одной  цепью,  летел
рядом. Король ослабил пальцы, и Камни разъединились.  Но  мир  вокруг  уже
изменился. Беззвездная ночь царила повсюду. Содрогаясь в немой агонии, они
падали  в  пустоту.  Когда  связь  между  амулетами  разорвалась,  Орим  с
беззвучно отверстым ртом унесся в пустоту.
   Золотистая  защитная  пленка   снова   образовалась   вокруг   Гэйлона.
Одновременно исчезла боль, все чувства атрофировались. Он наконец понял, в
каком месте он находился. Это было пространство, через которое  проплывают
души умерших, направляясь к неведомой  судьбе,  чтобы  никогда  больше  не
вернуться. Здесь он уже был в поисках Арлина,  чтобы  вернуть  его  домой,
вернуть к жизни, но как потом оказалось, всего лишь чтобы убить его снова.
   Внезапное спокойствие снизошло  на  короля.  Умиротворение  смерти.  Он
уничтожил Орима и сам отказался от жизненной суеты и боли.  Тем,  кого  он
оставлял позади, будет гораздо легче без него, а он сам избавится от  этой
вечной внутренней  борьбы  между  снедающим  его  желанием  разрушения,  и
чувством долга, и стыдом за свою слабость, который вечно довлел над ним.
   Стенки его защитной пленки стали толще и  прочнее,  хотя  и  оставались
эластичными и подавались под его прикосновениями. Снаружи  он  увидел  еще
несколько похожих на его шаров, плывущих наугад в чернильной  темноте,  но
их очертания виднелись смутно и неясно сквозь мутную пленку. Наверно, Орим
был где-то среди них. Может, его мятущаяся душа тоже наконец обрела мир  и
покой. Едва ли это могло считаться  наказанием  за  все  то  зло,  которое
несносный старик принес миру и его обитателям. Хотя Гэйлон тоже внес  свой
вклад  во  всемирный  банк  зла  и  заслуживал  не   меньшего   наказания.
Единственной разницей между ними было то, что Рыжий Король желал смерти, в
то время как Черный отчаянно боролся с ней в течение тысячи долгих лет. Но
этот золотистый шар мог оказаться для Гэйлона ловушкой, а не  долгожданной
свободой.
   - Гэйлон!!!
   Слово молнией пронеслось у него в мозгу, и он узнал голос Дэви, хотя  и
искаженный огромным расстоянием и временем, которое  их  разделяло.  Рыжий
Король взглянул на амулет. Звенья его цепи запутались в пальцах. Оба Камня
оставались темными. Это иллюзия. Ни его самого, ни Камней здесь больше  не
существует. Где-то невообразимо далеко  во  вселенной,  в  городе  Занкосе
какой-нибудь Дэвин Дэринсон, возможно, стоит  над  телом  своего  мертвого
короля.
   - Гэйлон!!!
   На этот раз беззвучное слово несло в себе боль. Боль Дэви.
   - Со мной все в порядке, мой герцог, - прошептал Гэйлон. -  Заботься  о
Тейне. Люби его, как я никогда не смог бы любить. Помоги ему стать  мудрым
и справедливым правителем, каким я никогда не был.
   Там, далеко за гранью пространства и времени, Дэви, переполненный болью
и отчаянием, отказывался слушать. Король почти  физически  ощутил  желание
герцога прорваться к нему сквозь пространство.
   - Не надо! - умолял Гэйлон.  -  Слишком  поздно.  Позволь  мне  наконец
обрести мир!
   Камень Орима засиял в ответ слабой лазурью.  Приглушенный  голос  юноши
снова донесся до короля:
   - Вернитесь, милорд! Не покидайте нас, я вас умоляю!  Используйте  силу
моего Камня, чтобы прорваться назад из  страны  Снов.  Вы  нужны  Джессмин
более чем когда либо. Вы - отец, и вы нужны детям. Наконец, вы нужны мне!
   Но это не было Сном, это было Смертью. Невольно  Гэйлон  прикоснулся  к
стенкам шара. Неожиданно он стал для него тюрьмой. Нет! Возврата назад  не
существует! Смерть должна быть безвозвратной, чтобы  сохранить  равновесие
между жизнью и смертью. Случай с Арлином  послужил  для  него  болезненным
уроком. Камень короля оставался холодным. Его могущество покинуло его.
   - Оставь меня! - закричал он Дэви. Но было уже  поздно.  Всепоглощающее
желание жить снова захлестнуло его.  Он  осторожно  сжал  амулет  Орима  и
приблизил его к своему Камню.
   Голубой разряд проскочил между  ними.  А  что  будет,  если  они  снова
соприкоснутся?  Еще  один  взрыв,  который  окончательно   прекратит   его
существование?
   Гэйлон решительно соединил  Камни,  но  вместо  ожидаемого  взрыва  его
Камень начал как бы впитывать энергию Камня Орима, наливаясь  все  ярче  и
ярче синим светом. Вместе  с  сиянием  возрастало  ощущение  силы.  Король
потянулся к стенке шара и разорвал ее так же легко, как если бы  она  была
из паутины, выскользнув из своей тюрьмы в окружающую темноту.
   С помощью своего Камня он соорудил  новый  защитный  шар.  Его  голубые
стенки  предохраняли  его  от  тлетворного  дыхания  Смерти,   колышущейся
снаружи. Домой. Он захотел домой. Все  его  беды  казались  сейчас  такими
ничтожными по сравнению с тем, чего он только что избежал.  Закрыв  глаза,
Гэйлон приказал себе вернуться в Занкос.





   Камень в кольце Гэйлона замерцал, и Дэви  понял,  что  король  победил.
Долго сдерживаемые слезы  наконец  прорвались  наружу.  Они  были  одни  в
комнате, когда Дэви проснулся в твердой уверенности, что Орим покинул  его
Камень. Герцог обнаружил своего короля ничком лежащим на полу, его лицо  и
руки были обожжены и покрыты волдырями.
   Гэйлон победил Черного Короля, но,  похоже,  они  оба  погибли  в  этой
битве. Сердце короля остановилось, и обожженное лицо было неподвижно. Дэви
уже наблюдал нечто подобное раньше, после финальной битвы Рыжего Короля  с
воинственным богом Мезоном.  Тогда  король  пролежал  как  мертвый  больше
месяца, блуждая в стране Снов. И  лишь  безграничная  любовь  его  жены  и
помощь Сезрана смогли вернуть его к жизни.
   Но Сезрана нет сейчас, а Дэви, еще новичок в обращении  с  магией,  мог
сам заблудиться в Снах, отыскивая своего короля.  Холодный  ужас  наполнил
сердце герцога. Происходило что-то, чего герцог не мог  осознать.  Сколько
он себя помнил, он всегда был уверен, что его король будет жить. Сейчас  у
него этой уверенности не было.
   В отчаянии он  склонился  над  телом  Гэйлона,  неистово  заклиная  его
вернуться. Госни всегда охраняли Рыжих Королей, это был их долг. Это  было
и его долгом. Когда он увидел, что король неподвижен, он  попытался  силой
своего  Камня  проникнуть  в  Камень  Гэйлона.   Но   тот   тоже   казался
безжизненным. Осторожно он направил свою энергию в другой Камень,  который
начал жадно ее поглощать. Свет замерцал в  кольце  короля,  становясь  все
сильнее и ярче. С рыданием Дэви прижал ухо к груди Гэйлона.
   Король прерывисто вздохнул, и слабый стон вырвался из его губ.
   - Милорд! - юноша поднял голову и увидел боль в широко раскрытых глазах
короля.
   - Ты можешь... - прошептал он, - как ты  думаешь,  ты  можешь  вылечить
ожоги? Я... я не хочу, чтобы Джесс волновалась.
   Дэви кивнул, сдерживая слезы.
   - Могу.
   Раны были тяжелыми, но все же не такими тяжелыми,  как  раны  Тейна.  И
тогда Камень здорово помог ему, а теперь сила Камня  была  целиком  в  его
руках. Дэви направил энергию в нужное русло, внутренним зрением  наблюдая,
как  исчезают  страшные  волдыри  и  затягиваются  кровавые  ожоги.   Боль
постепенно утихала.
   - Легче, - произнес Гэйлон, - намного легче. - Он осторожно поднялся на
ноги, прикоснулся к своей разорванной и сожженной одежде.  -  Эту  рубашку
для меня сшила Джессмин. У нее ушло на это больше месяца. Ну как я объясню
ей ее исчезновение?
   Дэви помог ему добраться до гардероба в поисках чистой одежды. В голове
его царил сумбур.
   - Что произошло, милорд? - наконец решился он спросить, пока Гэйлон все
еще Колебался в выборе одежды. - Я знаю, что Орим изгнан. Я чувствую это -
странная пустота в Камне. Как вам удалось одолеть Черного Короля?
   - С помощью отчаянного и глупого средства - я надеюсь, что тебе никогда
не придется к нему прибегнуть.
   Гэйлон отказался прибавить к этому что-либо еще.  Замедленными,  как  у
старика жестами он продолжал одеваться.
   - Я снова обязан тебе жизнью, Дэви.
   - Нет, сир. Ведь я - Госни. -  Дэви  сосредоточенно  разглядывал  носки
своих ботинок. - У меня есть и другая цель. Мне нужна ваша  помощь,  чтобы
овладеть моим Камнем - теперь он действительно мой. Вы - единственный, кто
может помочь мне.
   - Боюсь, что я не совсем подхожу тебе в  качестве  учителя,  но  обещаю
научить тебя всему, что знаю сам. - Король натянул  последний  ботинок.  -
Королева ждет меня, но я лучше пойду один. Если судить по теням, не так уж
много времени прошло. Или я ошибаюсь?
   - Нет, не думаю. Королева, наверное,  уже  волнуется.  -  Герцог  снова
уставился в пол. - Я благодарен вам, милорд, за то что  вы  изгнали  Орима
для меня. Он на самом деле уничтожен.
   - Уничтожен и лишен Камня. Он не будет больше вредить людям. И  мы  оба
теперь избавлены от его влияния... навсегда.
   Король собрал в кучу обгоревшую и разодранную одежду и  спрятал  ее  на
дне сундука. В воздухе еще оставался легкий привкус гари.
   - Если хочешь, можешь подождать здесь, - сказал он  Дэви.  -  Но  я  не
знаю, когда вернусь.
   Герцог кивнул:
   - Я устал. Я, пожалуй, пойду к себе и отдохну.
   - Разумеется, - доброжелательно согласился Гэйлон. -  Я  просто  забыл,
чего стоит тебе целительная энергия.
   - Вам тоже необходим отдых.
   - Я скоро отдохну.
   Дэви проводил глазами уходящего короля. Несмотря  ни  на  что,  король,
казалось, был энергичен и бодр, как никогда. Хотя он  был  бледен,  но  не
осталось и следа от недавних ранений. На мгновение герцог задумался о том,
что же действительно произошло между  двумя  чародеями  в  этой  финальной
битве. Затем он повернулся и направился в свою комнату.  Камень  на  груди
согревал его, наполняя радостью. Его! Только его, теперь и всегда!


   Колени  короля  дрожали,  и  острая  боль  пронзала  его   при   каждом
неосторожном движении. Гэйлон пытался не обращать на нее внимания, думая о
том, что через несколько минут обнимет жену и детей. Стыд и сожаление  еще
мучили его, но были уже почти сожжены  всепоглощающей  радостью  и  жаждой
жизни.
   На пороге покоев королевы он  столкнулся  с  Катиной.  С  встревоженным
лицом она провела его в комнату. Где-то в  глубине  звучала  мандолина,  и
нежный голос Сандаал вторил ей. Но  сквозь  тихую  мелодию  Гэйлон  уловил
звук, который заставил его сердце сжаться.  Прерывистые  рыдания  Джессмин
были почти заглушены песней леди Д'Лелан.
   Гэйлон помедлил на пороге:
   - Королева плачет?..
   - Она не переставала  с  тех  пор,  как  закончился  Частный  Совет,  -
ответила Кэт. - Мы никак не можем ее успокоить. Лилит сейчас с нянькой,  а
мальчиков Роза отвела играть в детскую.
   - Что произошло в Совете? - спросил король.
   - Ее величество  не  говорит,  но  Великий  посланник,  кажется,  очень
огорчен. Заседание продолжалось почти  полдня.  Она  вернулась  усталая  и
печальная.
   - Пожалуйста, отведи меня к ней.
   Катина кивнула:
   - Да, сюда, пожалуйста.
   Комната, куда она провела его, была намного больше  комнаты,  короля  и
гораздо лучше обставлена. Прелестные шелковые драпировки украшали  окна  и
стены. Вдоль стен возвышались  книжные  шкафы,  доверху  набитые  толстыми
фолиантами, хотя, как король мог заметить,  все  они  были  на  ксенарском
языке. Ни одного виннамирского. Вещи, привезенные королевой из дома, так и
оставались нераспакованными в сундуках - слишком грубые и  неотесанные  по
сравнению с изящной модой Занкоса.
   Песня тотчас же  оборвалась,  как  только  Сандаал  заметила  вошедших.
Королева лежала ничком на  кровати,  уткнувшись  в  подушку,  и  ее  плечи
вздрагивали от рыданий.
   Подойдя к ней, король ласково погладил ее по руке:
   - Что случилось, моя радость?
   Джессмин сжалась в комочек, когда король попытался обнять ее.
   - Джесс, ну пожалуйста... Скажи, чем я могу помочь тебе?
   Она  попыталась  что-то  сказать,  но  рыдания  душили  ее,  не   давая
произнести ни слова. Король подхватил ее на руки.
   - Ш-ш-ш-ш, - убаюкивал ее король,  но  вдруг  заметил,  что  Сандаал  и
Катина все еще находятся в комнате. - Можете идти, я позабочусь о  ней,  -
бросил он девушкам.
   Девушки неуверенно молчали, колеблясь.
   - Ступайте! - твердо повторил король. Когда они вышли  из  комнаты,  он
снова перевел взгляд на Джесс. - Кто обидел тебя, моя любовь? Только скажи
мне кто, и, клянусь, он будет страдать в тысячу раз сильнее!
   Королева только молча затрясла головой. Глаза ее покраснели и опухли от
слез, спазмы сдавливали горло. Гэйлон поднес к  ее  губам  чашку  холодной
воды и помог сделать глоток.  Ее  тело  все  еще  вздрагивало,  когда  она
наконец-то смогла говорить.
   - Я... я не знаю... что со мной случилось. Мне было так... так плохо...
я начала плакать... и я не могла... не могла остановиться.
   - Из-за чего тебе было плохо?
   - Из-за всего, -  горестно  произнесла  королева.  -  Там,  на  Частном
Совете, я почувствовала, что они ненавидят меня. Все, что бы я ни  делала,
- неправильно, неважно почему. Им ничего не нравится. Я  хотела  доказать,
что я сильнее, но не смогла. Гэйлон, я хочу домой! Сегодня, сейчас! Я хочу
увидеть прохладные вечнозеленые леса. Великую реку. Я хочу  снова  увидеть
леди  Кесс,  увидеть,  как  ее  детишки  играют  с  моими.  Я  хочу  снова
почувствовать себя под защитой моих холодных каменных  стен!  -  ее  голос
прервался, и рыдания усилились.
   Гэйлон крепче прижал ее к груди.
   - Я всегда гордился тобой, но больше всего - когда  мы  приехали  сюда.
Если бы я не был таким глупцом все эти  годы,  я  еще  раньше  заметил  бы
присущие тебе силу и мудрость. Мы могли бы заседать бок  о  бок  в  Совете
Каслкипа. Насколько быстрее  страна  могла  бы  оправиться  от  разрушений
войны, если бы ты помогала мне!
   - Нет-нет, - пробормотала королева.
   - Да! Пусть эти идиоты в Совете воют и скрежещут зубами! Их  раздражает
не то, что ты говоришь и делаешь, но сам факт твоего  существования  бесит
их! Они хотят видеть мужчину на троне,  и  в  один  прекрасный  день  Тейн
станет правителем  обоих  государств.  А  до  тех  пор,  я  знаю,  лучшего
правителя, чем ты, Ксенаре не найти!
   Король наклонился и поцеловал ее.
   - Более того, ты наполняешь мою жизнь смыслом.
   Внезапно на пороге комнаты  кто-то  вежливо  кашлянул.  Гэйлон  вскинул
глаза. Великий посланник смущенно переминался у двери.
   - Я стучал, ваше величество, но никто не ответил, поэтому  я  осмелился
войти. Ради бога, простите мое вторжение.
   - Нельзя было немного подождать? - спросил Гэйлон с ноткой  раздражения
в голосе. Старик и так уже доставил королеве достаточно неприятностей.
   - Думаю, что нельзя, ваше величество, - ответил посланник.
   - Тогда входите.
   Королева постаралась вытереть слезы, и Гэйлон помог ей сесть,  подложив
под спину подушку.
   С сияющими глазами Эовин подошел к постели.
   - Миледи, я так виноват перед вами, что заставил вас перенести все это.
Но виноват в тысячу раз больше, что мог сомневаться в вас  в  тот  момент,
когда вы больше всего во мне нуждались, - он слабо улыбнулся. - Вы  должны
знать, что доложили мне сегодня  мои  осведомители.  После  Совета  многие
отправились в таверны. И по зрелом размышлении  многие  из  них  пришли  к
мнению, что их  новая  королева  ловкая  и  справедливая.  Половина  наших
прежних врагов хотя еще и не стала друзьями, но, во всяком случае,  начала
относиться к  дочери  Роффо  с  должным  уважением.  -  Великий  посланник
придвинулся ближе. - Они еще будут сражаться против вас  за  рабов,  но  в
целом вы одержали великую победу! Вы должны  сменить  слезы  сожаления  на
слезы радости.
   Все еще с сомнением королева вглядывалась в  лицо  старого  посланника,
когда король внезапно расхохотался.
   - Оказывается, твои советники не такие уж идиоты, как я думал, - сказал
он сквозь смех. - Ну, что я тебе говорил, дорогая? Ты гораздо более мудрая
правительница, чем сама о себе думаешь.
   - Это действительно так, - подтвердил Эовин.  -  Я  никогда  больше  не
позволю себе сомневаться в вас, ваше величество.  Можете  ли  вы  простить
меня?
   Королева слабо улыбнулась:
   - Я здесь именно благодаря вашей уверенности во мне.
   - Я всего  лишь  предоставлял  вам  информацию,  вы  сами  решали,  как
распорядиться ей. - Великий  посланник  осмелился  похлопать  королеву  по
руке. - А теперь, мадам, обещайте мне, что вы хорошенько отдохнете сегодня
ночью. Если угодно, я прикажу, чтобы вам подали обед в покои.
   - Да, пожалуйста, - попросила королева еще глухим от рыданий голосом.
   Эовин Д'Ар с трудом поклонился и вышел  из  комнаты.  Когда  они  снова
остались одни, королева встала,  чтобы  намочить  полотенце  в  прохладном
бассейне.
   - Он плохо выглядит, - произнесла  она,  прикладывая  влажную  ткань  к
опухшим глазам.
   - Великий посланник? - переспросил Гэйлон. - Да он никогда не  выглядел
особенно хорошо.
   - Кажется, ему стало еще хуже с того времени, как мы приехали.  На  нем
плохо сказался длительный переезд. К тому же здесь его обязанности слишком
тяжелы для человека его возраста. Хотя... его некем заменить.
   - Ты говорила об этом лорду Хэлдрику?
   Джессмин кивнула с закрытыми глазами:
   - Нильс делает все, что возможно. Но он тоже обеспокоен.
   - В таком случае,  моя  любовь,  ты  же  -  королева  Ксенары.  Прикажи
Великому посланнику больше заботиться о себе.
   Эти  слова  заставили  королеву  улыбнуться,  и  она  выглянула  из-под
полотенца:
   - По-видимому, ему не хватает именно королевского приказа!
   - А чего не хватает мне, - усмехнулся король, - так это именно обеда  и
еще - встречи с моими детьми. А потом - ночи наедине с королевой Виннамира
и всей Ксенары.
   - Ты сегодня очарователен, - покачала головой королева.
   - Конечно, - согласился Гэйлон.


   Слишком взволнованный, чтобы уснуть, Дэви провел всю ночь  над  "Книгой
Камней". Так много тайн, так много рассказов о колдунах и чародеях прошлых
столетий! Магическое очарование не выпускало  его  из  круга,  очерченного
светом масляной лампы на столе в его спальне.  Огромный  толстый  том  был
раскрыт перед ним.
   Некогда были времена  беспредельной  власти  магии  над  всеми  землями
побережья Западного моря. Каждый король имел своего колдуна, и битвы между
волшебниками считались обычным явлением.  Какая  удивительная  и  странная
жизнь была в те времена! Грустно было думать о времени,  когда  мастерство
волшебников пришло в упадок и магия исчезла почти повсеместно.
   Лежащая перед ним книга видела расцвет династии Черных Королей в Стране
Ветров, - позже названной Виннамиром, - она была закончена как  раз  перед
падением империи Орима. Это являлось сложной задачей для герцога Госни.  С
помощью короля и его "Книги Камней" он должен был завершить историю  после
падения Черных Королей. Это будет многолетний  тяжкий  труд.  Кроме  того,
Гэйлон хотел внимательно исследовать его Книгу, чтобы добавить недостающее
к своей. Мало кто владеет сейчас тайнами волшебства. А чернь полна  страха
и презрения к колдунам. Поэтому не могло быть и речи об обмене  опытом,  а
официально заниматься волшебством имели право лишь некоторые из них.
   Дэви медленно вел пальцем вдоль края страниц закрытой книги, пока палец
его не запнулся, - уже не раз "Книга" таким образом предлагала ему  ответы
на возникающие у него вопросы, так  случилось  и  на  этот  раз.  Переплет
натужно затрещал,  когда  Дэви  открыл  книгу  на  обозначенной  странице.
Нескончаемые строчки крохотных рун тянулись вдоль  страницы  без  абзацев,
без точек и запятых.
   Дэви поднес Камень к листу и в его голубом свете следил за  изменениями
знаков, которые постепенно складывались в понятные для него слова. Он  уже
научился отделять слова друг от друга, так как они шли  сплошным  текстом,
поэтому сейчас он читал быстро. Однако прочитанное им изречение  заставило
его надолго задуматься.
   ЕСЛИ ЧАРОДЕЙ ИЩЕТ СПРЯТАННУЮ ИСТИНУ, ПУСТЬ БУДЕТ ОСТОРОЖЕН.
   Его глаза от усталости уже с трудом различали мельчайшие значки,  когда
внезапный стук в дверь заставил его вздрогнуть.
   - Кто? - окликнул герцог.
   - Это Сандаал, милорд. Можно мне войти?
   Притяжение "Книги Камней" было сильным, но еще сильнее было  притяжение
его воспоминаний о леди той звездной теплой ночью.  Дэви  поднялся,  чтобы
отворить ей дверь. Сандаал вошла в комнату. Ее черные густые  волосы  были
рассыпаны по плечам, а в руке она держала небольшую эбонитовую мандолину.
   Она скользнула взглядом по его лицу и опустила глаза.
   - Я хотела предложить вам немного  помузицировать.  Совсем  недолго.  -
Девушка через его плечо оглядела комнату: - Но я вижу, вы заняты...
   Дэви колебался. С того времени, когда она так нежно ухаживала  за  ним,
заблудившимся в Снах, ни слова не было сказано между  ними.  Ее  поведение
смущало его. Он никогда не мог понять ее  внезапную  смену  настроений  от
дружеской теплоты до презрительной холодности.  Его  Камень  хранил  много
тайн, иногда даже опасных, но, впрочем, не столь опасных, как Сандаал с ее
чарующей красотой и переменчивым характером. Размышляя, он не заметил, как
отступил в сторону, пропуская ее.
   - Пожалуйста, входите...
   От нее повеяло жасминовыми духами. Или это был запах из сада?  Пьянящий
аромат вызвал воспоминания о Каслкипе... в нем вспыхнуло желание... Взгляд
его упал на "Книгу Камней", все еще лежащую на столе.
   - Может, предложите мне немного вина? - Сандаал  напомнила  ему  о  его
оплошности.
   - О, да, конечно!
   Это было вино из южных ксенарских провинций, что на самом берегу моря -
сам герцог не очень любил этот сорт. Он разлил вино в высокие  хрустальные
бокалы. Сандаал выбрала подушку у низкого столика, по всей  видимости,  ей
не по вкусу были новые кресла, подаренные ему королем, и он протянул ей ее
бокал. Дэви устроился подле нее, готовый  на  все,  что  она  захочет  ему
предложить, - музыку, пение, беседу.
   Она сидела на подушке,  и  серое  платье  мерцающим  полукругом  лежало
вокруг  ее  скрещенных  ног.  Дэви  с  трудом  оторвал  взгляд  от  мягкой
округлости ее груди и попытался сконцентрироваться на вине.
   - А как это - быть чародеем? - наконец произнесла леди.  -  Чувствовать
власть над другими людьми?
   - Это страшно, - искренне признался Дэви, - и в то же  время  радостно.
Потом приходит понимание.
   - Твой Камень гораздо больше того, что в кольце короля. Это делает тебя
более могущественным?
   - Едва ли. Сила заключена в самом владельце, а Камень лишь реагирует на
нее. - Герцог нахмурился: - Почему ты спрашиваешь об этом?
   - Просто из любопытства, - ответила Сандаал. - Хотелось бы знать, может
ли женщина владеть Камнем?
   Дэви кивнул:
   - Конечно. Еще до правления Черных Королей женщины-чародеи были  самыми
могущественными  на  земле.  Но  после  того,  как  люди  восстали  против
волшебства... ну, в общем, я не  знаю  сейчас  ни  одной  женщины-чародея.
Может, в какой-нибудь другой стране...
   - А как, например, я могу найти Камень?
   - Ты не можешь, я знаю это. Я искал его очень долго  и  наконец  нашел.
Если магия в тебе, то рано или поздно Камень сам найдет тебя.
   Лицо Сандаал не отразило  ничего,  и  Дэви  удивился  этому  внезапному
интересу к магии.
   - Ты можешь кое-что сделать для меня? - вдруг спросила она.
   - Что угодно, - не раздумывая ответил он, не замечая, что выдает себя с
головой.
   - Я никогда не видела волшебства. А король Виннамира, кажется, избегает
обнаруживать его...
   Просьба  взволновала   Дэви.   Поиграть   на   лютне   он   может,   но
чародействовать напоказ... Кроме того, его познания еще очень малы, но для
Сандаал он готов был сделать что угодно. Он хотел заслужить  ее  любовь...
Герцог медленно поднялся.
   - Пойдем на балкон...
   Легкий летний ветерок доносил до них симфонию ночных ароматов. Огромный
город спал в слабом мерцании огней.  Сандаал  перегнулась  через  железную
ограду, всей грудью вдыхая теплый воздух. Дэви стоял за ее спиной, положив
руку на амулет, полузакрыв глаза. Подчиняясь пульсирующему  ритму  голубых
вспышек Камня, он представил  себе  райскую  птицу  с  блестящим  радужным
оперением. Она материализовалась на ладони его левой руки, и он вручил  ее
ошеломленной Сандаал.
   На короткое мгновение в глазах девушки мелькнул страх, но она протянула
руку и прикоснулась к живому видению.  Птичка  нахохлилась,  одним  глазом
посмотрела на Сандаал, затем, защебетав, взмыла вверх и исчезла  в  ночном
небе.
   - Она была настоящая? - Сандаал все еще стояла запрокинув голову вверх.
   - Нет.
   - Такая красивая! - прошептала она, опуская голову. - Похоже,  что  это
самая невинная сторона магии. Или это  все,  на  что  вы  способны,  Дэвин
Дэринсон? Способны ли  вы  бороться,  если  будет  нужно?  Сможете  ли  вы
уничтожить врагов?
   - Врагов? Каких врагов? Ваших или моих?
   - О своих я позабочусь сама, - холодок презрения звучал в ее голосе.
   А Дэви так хотел поразить ее! Но снова он сделал что-то не так,  и  она
рассердилась.
   - Вы хотели помузицировать, - пробормотал он в надежде все исправить. -
Я принесу мою лютню.
   - Нет, не беспокойтесь. Мне надо спешить, у меня дела сегодня вечером.
   Девушка подняла с подушки свою мандолину  и  направилась  к  выходу.  У
дверей она столкнулась с Дэви.
   - Приходите завтра  вечером  снова,  пожалуйста!  -  его  голос  звучал
умоляюще, и он ненавидел себя за это.
   -  Может  быть...  -  она  скользнула  по  нему  своей  обычной   сухой
полуулыбкой и закрыла дверь у него перед носом.
   Вздохнув, Дэви вернулся к столу, на котором лежала его "Книга Камней".


   Глубокой ночью Робин проснулся от того, что кто-то  мягко  зажимал  ему
рот ладонью.
   - Ш-ш-ш-ш! - прошептала склонившаяся над ним высокая стройная фигура. -
Идем со мной, малыш.
   Принц узнал экзотические духи одной из  фрейлин  своей  матери,  но  по
голосу никак не мог угадать, кто это. Он протянул руку - под его  пальцами
зашуршало шелковое платье.
   - Катина? Сандаал? Куда мы идем?
   - Ш-ш-ш-ш! - снова раздался шепот, и он был подхвачен сильными  руками.
Длинные локоны упали на его лицо.
   Миновав освещенный коридор, они свернули в темный  проход,  ведущий  на
открытую террасу. Слабо светили звезды. Босыми ногами Робин ощущал  теплую
плитку пола.
   - Мы идем к маме? - еще не до конца проснувшись пробормотал он.
   - Да, да, - торопливым шепотом ответила женщина. Она крепко  взяла  его
за руку и повела вниз по ступеням.
   Такая быстрая ходьба, да еще в кромешной темноте  была  слишком  трудна
для такого малыша, и  только  ее  рука,  в  которую  он  вцепился  мертвой
хваткой, удерживала его от падения. На нижней террасе они замерли, услышав
звук чьих-то шагов. Робин почувствовал себя прижатым к стене,  с  закрытым
ладонью ртом. Дворцовая охрана прошла мимо.
   Это игра, решил маленький принц. Он любил  играть,  и  даже  полуночное
время его не смущало - ведь мама  все  ему  объяснит.  А  он  очень  хотел
поговорить с мамой: засыпая. Тейн обещал ему, что возьмет  его  покататься
на Соджи,  если  мама  с  папой  позволят.  Обычно  Тейн  очень  ревностно
относился к своим вещам, особенно к своей ласонской кобылке.
   - Идем!  -  пробормотала  женщина  и  повлекла  его  вдоль  террасы  по
направлению к саду.
   Они были уже около морской стены. Издалека  доносились  одинокие  звоны
корабельных колоколов, заглушенные ленивым рокотом прибоя.
   - Мама там, снаружи? - спросил Робин с любопытством, но без страха.
   На этот раз женщина не ответила. Пряный  аромат  ее  духов  смешался  с
запахом цветущего лимона, когда она  склонилась  над  ним,  ее  лицо  было
скрыто упавшими волосами. В свете звезд Робин увидел, как что-то длинное и
тонкое блеснуло в ее руке, затем что-то кольнуло его в грудь - и все...


   Дэви задремал, уронив голову на "Книгу Камней". Странные и смутные  сны
преследовали его, но благодаря Гэйлону он уже умел им  противостоять.  Его
Камень с такой же легкостью выполнял его подсознательные  желания,  как  и
осознанные.
   Торопливый стук в дверь вывел его из  дремы,  и,  заспанный,  он  пошел
открывать. Роза с опухшими глазами и спутанными волосами стояла на пороге,
за ее спиной маячил дворцовый страж.
   - Принц Робин исчез!
   Дэви заморгал:
   - Что-что?
   - Его нет в детской.
   - Король и королева уже знают?
   - Нет. - Выражение ужаса застыло на лице Розы. -  Я  думала...  что  мы
сначала найдем его. Может, он просто вышел погулять,  и  тогда  нет  нужды
беспокоить их величества...
   - Им необходимо сказать.  Кто  находился  с  детьми  вчера  вечером?  -
Щемящее чувство зародилось в груди Дэви.
   - Бэсси, их нянька. Она сейчас с Теином и Лилит, но уверяет, что  ночью
ничего не слышала. - Девушка подняла на него глаза: -  Она  так  напугана,
милорд!
   - Я тоже, - пробормотал Дэви. - Скорее предупреди короля и королеву.  Я
пойду присоединюсь к поискам.
   Не переодеваясь, он сунул ноги в туфли и рукой пригладил волосы. Робин,
где же ты? Но у герцога была куда более тесная связь с Тейном, и сейчас он
не мог почувствовать  младшего  принца.  Четырехлетний  малыш  мог  просто
встать раньше всех и отправиться на прогулку. Но такой довод не успокаивал
Дэви.
   По коридорам метались слуги и дворцовая охрана. Молча герцог шел  между
ними, направляясь к одной из  лестниц,  ведущих  на  второй  ярус  дворца.
Несомненно, все здесь уже было обыскано охраной, но  Дэви  поднимался  все
выше, пока не достиг купола. Отсюда открывался вид  на  окрестности.  Алые
лучи восходящего солнца уже золотили шпили зданий в городе и  через  стену
проникали во дворцовый сад. Деревья отбрасывали длинные тени.
   Вооружившись  Камнем,  Дэви  внимательно  обследовал   каждый   пятачок
территории дворца. Вдруг под одним  из  деревьев  он  разглядел  крохотное
белое пятнышко. Он  замер  от  ужаса.  В  мгновение  ока  он  скатился  по
лестнице. Не  отдавая  себе  отчета,  он  начал  приказывать  солдатам  на
виннамирском языке, и лишь потом заметил их вытянувшиеся лица.
   - За мной! - перевел он на ксенарский.
   Сад уступами спускался к стене. Дэви показались вечностью  секунды,  за
которые он добежал до белого  пятнышка.  Обливаясь  слезами,  он  упал  на
колени у крошечного тела принца. Широко раскрытые глаза отражали  небо,  и
когда герцог коснулся его щеки, она была холодна как мрамор.
   На белизне  его  ночной  сорочки  выделялся  кровавый  след  от  удара,
нанесенного умелой рукой. Удар был мастерский  -  Робин  умер  сразу,  без
страданий. Но эта мысль не  приносила  утешения.  Дэви  поднял  окоченелое
тельце на руки - смерть настигла его уже давно.
   - О Боже! - простонал он сквозь слезы. - Ну почему? Почему?!
   Погруженный в горе, он возвращался во дворец. Королева в халате, наспех
накинутом на ночную сорочку,  и  король,  полуголый  и  босой,  уже  ждали
наверху.
   Джесс не произнесла ни слова - она лишь подалась вперед,  в  ее  глазах
застыл немой вопрос. Король что-то говорил, задавал вопросы  -  Дэви  едва
мог слышать его, не  спуская  глаз  с  королевы.  Ни  единой  слезинки  не
скатилось из ее глаз. Она беззвучно хватала воздух ртом, неотрывно  смотря
на Дэви.
   - Спаси его, - едва слышно произнесла она. - Пожалуйста, Дэви!
   Ее мольба ранила его сердце.
   - Я не могу, миледи, он уже мертв.
   Разгневанная его ответом королева повернулась к мужу:
   - Воспользуйся Камнем, Гэйлон! Верни мне его!
   Лицо короля исказилось от боли.
   - Джесс, пойми, я не могу этого сделать. Ты же знаешь!
   - Неправда! Ты вернул к жизни Арлина! - Ее глаза все еще были сухими. -
Разве сын тебе не важнее друга?
   - Любовь моя, ведь его смерть была совершенно другой! Я воскресил  его,
чтобы убить снова.
   - Мне плевать на обстоятельства его смерти! Мы защитим  его,  не  дадим
ему снова умереть! Гэйлон, я умоляю тебя! Верни мне Робина!
   Голос королевы взвился в истерике.
   С трудом король взял тело сына из рук матери.
   - Смерть невозможно отрицать - ее можно только принять...
   С выражением ужаса на побледневшем лице королева отвернулась от него.
   - Нет! - вне себя закричала она и бросилась прочь.





   Тейн гнал Соджи вдоль  берега,  ее  копыта  выбивали  глухую  дробь  на
влажном песке. За ним трусили на своих лошадках человек шесть гвардейцев -
неизменные его спутники теперь, даже ночью. Плясавшие на поверхности  воды
блики притягивали взгляд мальчика. Далеко на юго-западе  Внутреннего  моря
виднелись корабли, подплывающие к порту Занкоса или  же  направляющиеся  к
внутренним островам или дальним южным портам.
   Берег в этом месте был замусорен и загрязнен отбросами города.  Тейн  с
неудовольствием наморщил нос от ужасного  запаха  и  пришпорил  Соджи,  не
желая возвращаться домой. Там, во дворце шли приготовления к похоронам,  и
старший принц не мог больше выносить напряженной обстановки дома и  скорби
матери. Его отец, казалось, тоже потерял  чувство  реальности  -  в  своем
гневе он был безжалостен.
   Он терроризировал дворцовую  обслугу  и  население  города  ежедневными
поисками убийцы. Ни один житель Занкоса - будь то мужчина или женщина - не
могли избежать королевского подземелья, если не имели  твердого  алиби  на
предшествующие две  ночи.  Там  они  ожидали  суда  разгневанного  короля,
который словно вознамерился снова уничтожить город.
   Несмотря  на  теплое  утро,  Тейн  поежился.   Его   угнетало   чувство
собственной вины. Он спал, когда Робина убивали!  О,  если  бы  он  только
проснулся, когда они пришли за его братиком! Но обе няньки тоже ничего  не
слышали. Озноб стал сильнее. А  что,  если  той  ночью  они  приходили  за
старшим принцем? Теперь к чувству вины прибавился стыд. Скорее должны были
убить старшего принца и наследника трона, чем его маленького братца!
   Соджи нетерпеливо  переступила  под  ним,  и  он  пустил  ее  в  галоп.
Гвардейцы, бряцая оружием, припустили за ним. О, если  бы  только  он  мог
ехать быстрее, так быстро, чтобы оставить позади печаль и  горе.  Но  беда
уже наступала им на пятки.
   Робину так никогда и не удалось покататься на Соджи, хотя он много  раз
просил его об этом. И когда наконец старший брат сдался, было уже  слишком
поздно. Они часто ссорились по каким-то ничтожным поводам, как  часто  это
делают  родные  братья,  ругались,  кричали  друг  другу  ужасные   слова,
обвинения.  Один  раз  Тейн  даже   ударил   своего   маленького   братца.
Воспоминание об этом привело его в ужас, и слезы градом  полились  из  его
глаз.
   Но самым страшным во всем  этом  было  поведение  его  родителей.  Пока
король изливал свою ярость на население города, королева как безумная тень
бродила по переходам дворца, иногда молча  плакала.  Погрузившись  в  свою
скорбь, они, казалось, лишились разума. Стена  бессильной  злости  выросла
между  ними.  Муж  и  жена  отказывались  разговаривать  друг  с   другом,
отказывались утешать друг друга  в  страданиях,  из-за  того  только,  что
король отказался использовать свою власть над смертью и вернуть  Робина  к
жизни.
   - Тейн!
   Откуда-то сзади донесся крик, почти заглушенный  стуком  копыт  и  воем
ветра. Тейн изогнулся  в  седле,  чтобы  обернуться  назад.  Герцог  Госни
догонял его, с потной Кристаль клочьями  падала  пена.  С  неудовольствием
принц натянул поводья.
   Дэви уже был рядом с ним.
   - Пора возвращаться, твоя мать сходит с ума от беспокойства. Это  очень
жестоко с твоей стороны оставлять ее одну в такое время.
   - Я не могу вернуться, Дэви! - ответил мальчик, покачав  головой.  -  Я
все равно не могу ничем помочь, и мне очень больно  видеть,  как  страдает
мама.
   Герцог пересадил его с Соджи к себе на седло.
   - Тем не менее нам нужно возвращаться. Принцу  и  наследнику  предстоит
пережить еще много трудностей в своей жизни. Это лишь одна из них.
   В сопровождении гвардейцев они вернулись в  конюшни,  ведя  лошадей  на
поводу, чтобы они успели остыть. Во дворе было странно  пустынно  и  тихо.
Тейн хотел сперва  привязать  и  накормить  Соджи  -  что  угодно,  только
оттянуть момент возвращения. Но герцог неумолимо повлек его через  сад  ко
входу во дворец. Все было тихо. Даже всегда  шумный  и  оживленный  город,
казалось, застыл в утреннем воздухе.
   Они обнаружили королеву во внутреннем дворике  в  окружении  фрейлин  и
горничных. Нильс Хэлдрик находился здесь же. Роза держала на руках  Лилит,
Сандаал наигрывала какую-то  печальную  мелодию.  Увидев  Тейна,  королева
рванулась к нему и сжала в  неистовых,  почти  болезненных  объятиях.  Она
крепко держала его за руку.
   - Где ты был? Я так испугалась!
   - Я говорил тебе, что поеду кататься, мама.
   - Разве? - королева  нахмурилась,  потом  печально  улыбнулась.  -  Иди
поешь. Там есть кунжутные булочки и миндальные  леденцы  -  их  так  любил
Робин!
   - Я знаю, мама.
   Потом опять были слезы. Такая мгновенная смена ее настроений беспокоила
Тейна, хотя мастер  Хэлдрик  сказал,  что  для  ее  положения  это  вполне
естественно. Герцог отвел лекаря в сторону. Они  говорили  очень  тихо,  и
Хэлдрик дважды покачал головой.
   - Ну почему? Почему? - королева растерянно оглядывалась вокруг.
   Этот вопрос она задавала сотню раз за последние два дня, и  каждый  раз
за ним следовали слезы. Катина мягко обняла рыдающую  королеву.  Не  зная,
что делать, Тейн повернулся и медленно побрел к выходу. Герцог  с  лекарем
поспешили следом.
   Не желая их присутствия и их утешений, принц скользнул в темный коридор
и побежал, надеясь скрыться от них. Лабиринт коридоров и поворотов  привел
его наконец туда, где он меньше всего на свете  хотел  бы  оказаться.  Это
была главная палата дворца, напоминающая большой зал Каслкипа, но во много
раз больше. Здесь происходила коронация Джессмин. Сейчас огромный зал  был
заполнен  цветами,  и  среди  их  благоухающего   великолепия   возвышался
маленький гробик.
   Тейн  побледнел,  прядки  медных  волос   прилипли   к   потному   лбу.
Непреодолимый порыв швырнул его к пьедесталу в  центре  зала,  на  котором
стоял гроб. Пурпурный атлас покрывал маленького принца с головы до ног - в
ту же самую одежду он был одет в день коронации. Его лицо было припудрено,
чтобы скрыть мертвенный голубоватый оттенок кожи, и глаза были  закрыты  -
он спал...
   - Проснись, Робин, - тихо приказал его брат. - Проснись, и мама  больше
не будет плакать, а папа сможет отдохнуть.
   Маленькое тельце - прежде такое живое и теплое - оставалось холодным  и
неподвижным.
   - Это больно? - спросил Тейн. - Смерть - это больно?
   - Нет, - ответил из-за его плеча король, и сердце мальчика  замерло  от
неожиданности.
   - Смерть приносит истинный покой, мой мальчик. И я даю тебе слово,  что
Робин уже не страдает... так, как мы. - Рука короля обвила его плечи.
   - Папа, поехали домой, - дрожащим голосом произнес  принц.  -  Все  они
здесь нас ненавидят. Давай  возьмем  маму  и  Лилит  и  вернемся  домой  в
Виннамир. Я больше не хочу быть королем в стране,  где  убивают  маленьких
детей. Я хочу назад в Каслкип.
   Чувство острой тоски по дому охватило его, но глаза оставались сухими.
   Король крепко обнял его.
   - Я думаю, мы сделаем это,  но  только  не  сейчас,  после  всего,  что
произошло. Люди  меняются  и  государства  тоже.  И  все  это  прекратится
когда-нибудь, если твоя мама останется на  троне,  а  ты  сменишь  ее  как
мудрый и справедливый правитель.
   - Нет, - прошептал принц, глядя на бледное неподвижное лицо  Робина.  -
Ты уже нашел того, кто это сделал?
   - Еще нет, - буркнул отец. - Но подземелья полны.
   Тейн поднял на отца глаза - боль и гнев переполняли его.
   - Ты должен убить их всех и снова разрушить город.  Это  ужасные  люди,
они не достойны того, чтобы жить.
   Это утверждение потрясло короля, но следующий вопрос принца сделал  ему
больно.
   - Если твой Камень действительно обладает властью вернуть Робина,  тебе
следовало бы сделать это. Ради мамы.
   - Но теперь твой брат вне пределов  досягаемости  моего  могущества.  -
Горечь в словах короля не укрылась от Тейна. - За воскрешение надо платить
слишком дорогой ценой. Твоя мать сейчас в слишком большом  горе  и  забыла
условия такого волшебства. Для всех  нас  будет  лучше,  если  ты  никогда
больше не будешь об этом говорить. - Он положил руку сыну на  плечо.  -  А
что касается того,  чтобы  снова  разрушить  Занкос...  Ты  заставил  меня
задуматься. Погрузившись в свое горе, я превысил мою  власть.  Я  не  могу
арестовать весь город за одно преступление, каким бы тяжелым оно не  было.
Здесь не все плохие люди, сын. И они не должны страдать  из-за  нескольких
мерзавцев, которые это сделали.
   Король не отрывал взгляда от маленького гробика в центре зала.
   - А теперь - ступай к маме. Скоро начнутся похороны, и сейчас ты -  это
все, что у нее есть. Я пошлю солдат освободить несправедливо  заключенных.
- Он пошел было прочь, затем остановился: - Пожалуйста, Тейн, не  повторяй
моих ошибок!
   Принц проводил взглядом высокую фигуру отца и подумал, что ему  никогда
не быть таким правителем, как папа. Стать королем Виннамира  и  Ксенары  -
казалось перспективой невозможной и пугающей.  Его  сердце  сжалось,  и  к
горлу подкатил комок. Мир вокруг него рушился. Теперь никогда уже не будет
так хорошо без Робина. Навязчивый аромат цветов вывел его  из  оцепенения.
Он повернулся и бросился бежать прочь через запутанные коридоры и переходы
дворца - туда, где была его мама.


   Джессмин лежала на низенькой кушетке в своих апартаментах,  пока  Нильс
Хэлдрик массировал ей руки. Его  прикосновения  успокаивали  ее  мятущийся
разум, по крайней мере, на какое-то время.  Королева  выпила  валериановый
настой, который ей подали, но от еды отказалась. Глаза ее  постоянно  были
на мокром месте, и королева могла расплакаться в любую минуту, несмотря на
то что она  не  переносила  слез  и  считала  плач  проявлением  слабости,
простительной для  других,  но  не  для  царствующей  королевы.  Однако  в
последние два дня ей с трудом удавалось сдерживать свои чувства.
   В то время матерям приходилось волноваться из-за своих детей  по  самым
различным поводам. Болезни и несчастные случаи каждый год уносили по многу
молодых жизней. Виннамирские крестьяне имели большие семьи не  только  для
того, чтобы было кому помогать на ферме, - каждая  семья  с  неизбежностью
теряла нескольких из своих детей. Такова  была  суровая  действительность,
главной особенностью которой были недостаток лекарств и  опытных,  знающих
врачей.
   Отчасти и поэтому сознание того, что  твой  ребенок  был  убит,  делало
потерю еще более горькой.
   Убит. Были ли дети у самого убийцы? Если да, то как  он  мог  любить  и
защищать их, с одной стороны, а с  другой  -  хладнокровно  и  безжалостно
расправиться с беззащитным  малышом,  почти  младенцем?  В  этом  не  было
никакого смысла. Впрочем, теперь для Джессмин все перестало иметь смысл.
   Чуткие пальцы врача поднялись выше по руке королевы  к  шее  и  плечам,
глубоко вдавливая и разминая мышцы,  затем  переместились  на  подбородок.
Джессмин не обращала на это внимания, ей все время чудился знакомый тонкий
голосок, зовущий свою маму. Надежда, что Гэйлон уступит  и  применит  свое
искусство некромантии, до сих пор не оставила ее.
   Скоро  начнутся  похороны.  В  жарком  ксенарском   климате   мертвецов
старались похоронить как можно  скорее,  но  Джессмин  все  откладывала  и
откладывала траурную церемонию. Теперь  откладывать  было  больше  нельзя.
Великий посланник был слишком стар, к тому же недомогание приковало его  к
постели, но Роза, Катина и Сандаал в траурных платьях уже ждали. Тейн, чье
лицо застыло и превратилось в ничего не  выражающую  маску,  выхаживал  по
галерее из стороны в сторону. Гэйлон и Дэви - последние двое,  кто  должен
был  участвовать  в  скромных  похоронах,  отправились  в  темницы,  чтобы
выпустить оттуда узников.
   Джессмин не в силах  была  понять,  что  заставило  Гэйлона  так  резко
изменить свое  решение.  Среди  тех,  кого  он  собирался  выпустить,  мог
оказаться человек или даже несколько, которые убили его маленького сына.
   При мысли об этом Джессмин почувствовала гнев, причиной которого был  и
отказ Гэйлона оживить Робина. Она понимала, что король  не  мог  поступить
иначе и что это решение причиняет Гэйлону страдания еще большие,  чем  ей,
но сердце Джессмин отказывалось с этим согласиться, и  гнев,  который  она
испытывала, помогал ей легче пережить потерю.
   В саду за стенами дворца печально протрубила труба.  В  покои  королевы
вошел герцог Госнийский; вдвоем с Нильсом они помогли Джессмин подняться с
кушетки. Голова у нее слегка закружилась, и Дэви  поддержал  Джессмин  под
локоть.
   - Миледи? - спросил он. - Как вы себя чувствуете?
   Джессмин молча кивнула, боясь, что снова заплачет.
   - Вы должны помочь ей добраться  до  кареты,  -  шепнул  Нильс  Хэлдрик
герцогу.
   - Мама? - Тейн неуклюже  взял  королеву  за  второй  локоть,  хотя  ему
приходилось тянуться вверх.
   После этого все смешалось в памяти. Джессмин смутно помнила  карету,  в
которой она сидела в окружении фрейлин и прижимала  к  груди  Лилит.  Тейн
сидел напротив нее, а  в  безоблачном  высоком  небе  повисло  неподвижное
солнце. Убранный цветами гроб с тельцем Робина двигался впереди процессии,
а Джессмин жадным  взглядом  обшаривала  лица  людей,  которые  в  угрюмом
молчании столпились по обочинам улиц Занкоса. Взгляд  королевы  как  будто
спрашивал: "Это ты убил моего сына? Или ты?"
   Джессмин, однако, была удивлена и растрогана тем, что в  глазах  многих
ксенарцев она увидела настоящие, искренние слезы.  Ей  казалось  странным,
что кому-то в этой чужой стране окажется  небезразличной  смерть  младшего
принца, которого большинство из жителей города видели один раз мельком или
не видели вообще. К  тому  же  для  них  он  был  сыном  женщины,  которую
большинство из ксенарцев не желали видеть своей королевой.  Однако  многие
женщины плакали совершенно открыто, а холодок на щеках подсказал королеве,
что из ее собственных глаз не переставая текут слезы.
   В какой-то момент Джессмин обернулась назад и  увидела,  что  Гэйлон  и
Дэви следуют за ними верхом на лошадях, оба одетые в черное и с  волосами,
подвязанными черными лентами, как требовал  ксенарский  похоронный  обряд.
Те, кто узнал Рыжего Короля, разглядывали его кто с любопытством,  кто  со
страхом, но большинство старались сохранить на лице нейтральное выражение.
Похороны не были подходящим местом для  проявления  враждебных  чувств,  и
ксенарцы старались уважать горе королевской четы.
   Довольно много народа последовало за процессией из города  на  равнину.
Здесь был  сложен  небольшой  погребальный  костер,  на  вершину  которого
положили крошечный гробик Робина. Король поджег костер при помощи  факела,
не прибегая к своему Камню, и отступил на шаг  назад,  глядя  на  то,  как
языки пламени пожирают тело его сына.  Сандаал  стояла  подле  Джессмин  и
держала ее под руку - для того чтобы поддержать  королеву  и  одновременно
пресечь любую ее попытку броситься вперед.
   Джессмин, однако, стояла совершенно неподвижно.  Теперь  она  вынуждена
была окончательно  смириться  с  потерей  своего  смешного  огненно-рыжего
мальчугана, который так любил хвататься за ее платье цепкими пальчиками  и
чьи объятия и мокрые поцелуи доставляли ей столько радости.
   - Нет, - прошептала Джессмин и рухнула как подкошенная  прямо  на  руки
леди Д'Лелан.


   Герцог Госнийский крепко прижал Тейна к своей груди.  Он  присел  перед
мальчиком на корточки в углу двора, где был  накрыт  скромный  поминальный
обед. Лорды и леди Ксенары проходили мимо них с  сочувственным  выражением
лиц, которое у многих было напускным, но у многих -  искренним.  Принц  не
отпускал Дэви довольно долго, спрятав лицо на его  плече.  Он  не  плакал,
просто он отчаянно нуждался в опоре, в чем-то надежном и прочном, ибо  мир
вокруг него  вдруг  оказался  хрупким  и  подверженным  самым  неожиданным
переменам. Герцог  без  труда  улавливал  эти  настроения  мальчика,  как,
впрочем, и всегда в последнее время. В этот момент принц пытался  найти  в
себе силы и вести себя, как подобает мужчине и будущему  королю,  сражаясь
со своим безутешным детским горем, растерянностью и чувством вины.
   Что бы ни сказал ему сейчас Дэви, вряд ли это могло помочь.  Одно  лишь
время способно было притупить боль  утраты,  однако  сознание  собственной
беспомощности угнетало герцога.
   Джессмин, держа  в  руках  маленькую  тарелочку  с  холодной  закуской,
подошла к ним. После того как она потеряла сознание на похоронах, королеве
каким-то  чудом  удалось  вновь  овладеть  собой.  Безусловно  в   пламени
погребального  костра  было  что-то  бесповоротное  и  окончательное,  что
помогло ей хотя бы отчасти вновь обрести  себя,  распрощавшись  с  тщетной
надеждой. Грациозная и величественная - настоящая королева  страны  -  она
своими руками подавала блюда  ксенарским  аристократам.  Ее  походка  тоже
ничем не выдавала ее внутреннего состояния, разве  что  стала  чуть  более
медленной.
   -  Не  хотите  ли  что-нибудь  съесть,  милорд?  -  спросила   Джессмин
негромким, но ясным голосом.
   - Благодарю вас, - отозвался герцог.
   Объятия Тейна немного ослабли, и Дэви потянулся за тарелкой.
   Королева положила руку на голову старшего сына.
   - Ты не голоден, Тейн?
   - Нет, мама, - ответил мальчик, наконец оторвавшись от герцога.
   - Ты должен поесть, дорогой.
   - Обязательно. Только попозже. Я обещаю, ма.
   Джессмин кивнула. Взгляд ее снова стал  рассеянным,  обращенным  внутрь
себя. Она двинулась дальше и заговорила с группой прекрасно  одетых  леди;
ни одну из них Дэви не знал.
   - Я хочу поехать на Соджи, - внезапно сказал Тейн. - Я хочу оседлать ее
и умчаться прочь, чтобы никогда не возвращаться назад.
   Герцог поставил свою тарелку на ближайший низенький столик.
   - И куда же ты поедешь?
   - Куда-нибудь. Лишь бы подальше отсюда.
   - Куда бы ты ни уехал. Тейн, ничего не изменится, - негромко сказал ему
герцог. - Робина нельзя вернуть. А твои родители потеряют еще одного сына.
Мне кажется, ты не хотел бы причинить им подобное горе.
   - Нет, - вздохнул принц, совершенно обессилев от горя.
   - Почему бы тебе не прилечь на одной из  кушеток?  Я  думаю,  никто  не
станет возражать.
   Тейн механически кивнул головой и пересек широкий двор,  направляясь  к
стоявшим у стены мягким скамьям. Дэви проследил за ним взглядом и  заметил
Гэйлона, который сидел в укромном уголке  двора.  Рядом  с  ним  в  кресле
расположилась Сандаал. Наклонившись друг к Другу, они  о  чем-то  негромко
беседовали, и леди Д'Лелан  прикоснулась  к  руке  короля  своими  легкими
пальцами.
   Дэви внезапно почувствовал укол ревности, хотя и понимал, что  фрейлина
королевы просто пытается немного утешить супруга  госпожи.  Он  знал,  что
ревность не приносит ничего, кроме мук и взаимного  недоверия,  и  усилием
воли подавил в себе это чувство. В конце концов, между ним и Сандаал почти
ничего не было с тех пор, как они прибыли в Занкос.
   Возле стола Дэви заметил Ларго  Менсена,  который  накладывал  на  свою
тарелку все, до чего мог дотянуться. Даже если полнотелый купец и не был в
восторге от общества, однако, судя  по  всему,  еде  он  отдавал  должное.
Повинуясь безотчетному импульсу, Дэви снова взял в  руки  свою  тарелку  и
подошел к нему.
   Ларго посмотрел на него и проворчал:
   - А-а, герцог Госнийский. Как ваши дела, милорд? Как поживаете?
   - Как будто ничего, мастер Менсен. А как вы?
   - Спасибо, хорошо.  Довольно  хорошо,  милорд.  -  Ларго  огляделся  по
сторонам и слегка понизил голос: - Хотя для всех сейчас не  самые  веселые
времена.
   - Это так, - согласился Дэви, лениво собирая пальцами пишу с тарелки  и
отправляя ее в рот. - Могу я спросить вас кое о чем, мастер Менсен?
   Торговцу это явно не понравилось.
   - О чем?  -  спросил  он  настороженно.  -  Супруг  ее  величества  уже
расспрашивал меня об этом деле несколько раз. Я мирно спал в своей постели
вместе с  женой,  когда  бедный  мальчик  был  убит.  Я  не  несу  никакой
ответственности за то, что случилось.
   - Конечно же нет, - заверил его герцог. - Я нисколько не  сомневаюсь  в
том, что вы невиновны, однако мне вдруг подумалось, что вы могли бы помочь
мне найти того, кто нанял убийцу.
   - Но как? Я простой торговец и почти не имею дел с аристократией.
   С аристократией? Дэви насторожился.
   - Но вы, должно быть,  знаете  какие-то  слухи,  слышали,  о  чем  люди
говорят между собой. Я имею в виду те сведения, которые  известны  многим,
но которыми ксенарцы неохотно делятся с королем Виннамира.
   - Мне известно очень мало, - торговец пожал плечами. -  Есть  кое-какие
подозрения, не больше.
   - Не согласились бы вы поделиться этими подозрениями со мной?
   - Для того чтобы Рыжий Король смог отомстить? Не согласился бы. Кто  бы
это ни был, он совершил неслыханное злодеяние, однако  я  не  хочу,  чтобы
головы моих соотечественников летели с плеч под топором палача.
   Дэви стиснул зубы.
   - Гэйлон Рейссон не ищет мести,  только  справедливости.  Никто,  кроме
виновника, не будет наказан.
   - Это вы так говорите, лорд Госни. Однако  лично  у  меня  нет  никаких
причин любить вашего Рыжего Короля или доверять ему.
   - Вы можете не сомневаться, мастер Менсен, что о вашем нежелании помочь
станет известно королеве, - спокойно сказал герцог. - И я уверен, что  она
непременно учтет это, когда в следующий раз будет созван Совет.
   Лицо Ларго стало красным.
   - В этом нет нужды.
   Снова оглядевшись по сторонам, он пробормотал:
   - Для того чтобы найти ответы на свои вопросы, присмотритесь к тем, кто
окружает их величества во дворце.
   - Но кто?
   - Этого я не знаю. А  теперь,  с  вашего  позволения...  -  и  торговец
перенес свою тяжело нагруженную  тарелку  на  другой  столик,  однако  его
аппетит отчего-то ослаб.
   "Искать среди тех, кто окружает их величества во  дворце",  -  мысленно
повторил Дэви, чувствуя, как внутри у него все холодеет. Но кто? Можно  ли
доверять толстяку? Скорее всего - нет, но Дэви решил  начать  свои  поиски
именно здесь, внутри дворцовых стен.
   Когда он снова посмотрел через двор, он увидел, что  Гэйлон  и  Сандаал
все еще  продолжают  свою  беседу  в  уединенном  уголке.  Впрочем,  через
мгновение Гэйлон поднялся и скрылся в одном из коридоров, которые  подобно
лучам уходили в глубины дворца от ведущих со двора  дверей.  Леди  Д'Лелан
посидела еще немного и последовала за королем внутрь.


   Гэйлон давно решил про себя, что сочувствие  Сандаал  было  не  слишком
уместным и успешным, однако ее  нежный  голос  помешал  ему  закончить  их
разговор раньше.  Леди  Д'Лелан  оказалась  довольно  непростой  девушкой,
умной,  образованной  и  способной,   не   говоря   уже   о   ее   внешней
привлекательности, однако он никак не мог  понять,  почему  она  так  себя
ведет. Джессмин обладала теми  же  качествами,  но  и  ее  поступки  порой
озадачивали Гэйлона в не  меньшей  степени.  На  протяжении  стольких  лет
Гэйлон опирался на ее внутренние силы и присутствие духа,  и  это  помогло
ему остаться в живых. Ее любовь и поддержка помогали ему в  самых  сложных
ситуациях, которые только случались в его жизни.
   Однако после  смерти  Робина  он  почувствовал,  что  не  может  больше
опираться на Джессмин. Даже когда Джессмин стояла на расстоянии  вытянутой
руки от него, Гэйлону казалось, что  их  разделяют  десятки  лиг.  Никакие
аргументы не в силах были изменить ни того,  что  маленький  сын  Джессмин
ушел навсегда, ни того, что Гэйлон все же обладал достаточным могуществом,
чтобы спасти его.
   Король быстро шагал по затемненным коридорам дворца, никуда особенно не
направляясь, ему просто хотелось убежать от своего  горя  и  своей  тоски,
оставив их далеко позади. Несмотря на то что всех их ждало нечто ужасное в
случае, если бы Гэйлон с помощью  духа  Камня  вырвал  Робина  из  объятий
смерти, он все равно считал себя виновным в смерти сына. Эта вина  никогда
не оставит его, до самых последних дней его собственной жизни.
   И  Гэйлон  шагал  по  извилистым  коридорам  дворца,  не   задумываясь,
сворачивая то налево, то направо.
   Торопливые скользящие шаги за спиной заставили короля обернуться.  Леди
Д'Лелан, оказывается, последовала за ним.  Король  остановился  в  крайнем
раздражении.
   - Милорд, простите меня, - сказала молодая леди сокрушенно.
   Гэйлон вздохнул:
   - Не нужно извиняться, но я хотел бы,  чтобы  меня  на  время  оставили
одного.
   - Прошу вас, ваше величество! - Сандаал  посмотрела  на  кончики  своих
черных шелковых туфель. - Ваши боль и тоска так сильны, что вы  не  должны
оставаться в одиночестве. Позвольте мне помочь вам...
   - Никто не может мне помочь, миледи. Уходите. Возвращайтесь во  двор  и
утешайте Дэви, если у вас есть такая охота. Он любит вас.
   Безмятежное выражение на лице леди Д'Лелан омрачилось гневом, а  темные
глаза заблистали.
   - Больше всего на свете он любит свой Колдовской Камень, так же  как  и
вы, Гэйлон  Рейссон.  Мне  жаль  вашу  королеву,  которая  вместо  мужчины
получила в мужья колдуна. Но  если  мне  дадут  возможность,  я  попытаюсь
помочь вам сделать выбор.
   Тон, каким  она  разговаривала  с  ним  разъярил  Гэйлона  больше,  чем
оскорбительный смысл ее слов. Он схватил ее за запястья и с  силой  дернул
на себя, однако лишь только она оказалась рядом,  его  намерения  странным
образом изменились. По-прежнему сжимая пальцами ее податливые руки, Гэйлон
впился в ее губы поцелуем. Он никогда не целовал никакой  другой  женщины,
кроме Джессмин, и сейчас чувство опасности и вины подстегивало его.
   Сандаал не  сопротивлялась,  хотя  поцелуй  короля  был  грубым,  почти
жестоким. Она лишь обняла его за шею. Ее сладкие как мед губы жадно льнули
к  губам  Гэйлона,  и  король  почувствовал,  как  все  глубже  и   глубже
проваливается в западню. Леди явно  обладала  способностью  к  колдовству,
способностью привораживать окружавших ее мужчин. Гэйлон же сам поддался ее
чарам, прибегнув к утешению там, где оно было доступнее всего.
   Звук  тяжелых  шагов  по  каменным  плитам  коридора  заставил  Гэйлона
прервать поцелуй и отстраниться. В коридоре стоял Дэви, и  лицо  его  было
неподвижно.
   - Прошу прощения, милорд, - проговорил он и повернулся, чтобы уйти.
   - Дэви, подожди! - крикнул ему вслед Гэйлон, но герцог уже  свернул  за
угол и исчез.
   Король беспомощно выругался и снял руки Сандаал со своей  шеи.  Девушка
улыбалась так, как будто была очень довольна собой. Гэйлон, рассердившись,
оттолкнул ее.
   - Уходите, леди Д'Лелан... и впредь держитесь от меня подальше. У  меня
есть жена, которую я люблю, и близкий друг, который любит вас. У всех  нас
на данный момент достаточно огорчений, и я не хочу причинить  своей  семье
больше вреда, чем я уже принес.
   -  Конечно,  ваше  величество,  -  Сандаал  присела  в  реверансе,   не
переставая улыбаться. - Однако вы не  можете  запретить  мне  любить  вас.
Существуют  вещи,  против  которых  даже  вы  бессильны  вместе  с   вашим
колдовским могуществом.
   В ее голосе прозвучала все та же вызывающая дерзость, которая заставила
Гэйлона потерять голову с самого начала. Когда же она снова  потянулась  к
нему, король воззвал к своему Камню.
   Между ними возникла в воздухе ярко мерцающая голубая занавесь,  и  леди
Д'Лелан испуганно попятилась. Глаза ее от удивления округлились.
   - Какие бы чувства вы ни питали ко мне, миледи, я уверен,  что  это  не
любовь, -  сказал  Гэйлон  почти  спокойно.  -  Я  нанес  вам  страшный  и
непоправимый вред, отняв у вас все, что вы имели, и всех, кого вы  любили.
Я не могу заставить вас понять, какие страдания это принесло мне самому, -
с тех пор я не знал покоя ни днем ни ночью. Арлина я любил  как  брата.  У
меня никогда не было друга столь близкого и внимательного, и  уже  никогда
не будет...
   Гэйлон помолчал, и голубая стена света меж ними заколыхалась.
   - Если вы не в состоянии простить меня, Сандаал, я не смею осуждать вас
за это. Я сам не нахожу себе оправданий. Но только не надо  играть  в  эти
опасные игры. Никогда больше не говорите, что любите меня...
   - Но я люблю! Люблю, клянусь всеми богами!
   Печальная безнадежность овладела Гэйлоном.
   - В этом случае я  вынужден  снова  причинить  вам  боль.  Я  не  смогу
ответить на вашу любовь ни сейчас, ни потом. Самое грустное во всем этом -
это та боль, которую мы причиним Дэви. Или вам все равно?
   Легкая тень, промелькнувшая в глазах Сандаал, подсказала  Гэйлону,  что
Дэви ей  не  так  уж  безразличен,  однако  лицо  Сандаал  снова  застыло.
Побудительные причины, лежавшие в основе большинства поступков  ксенарцев,
казались ему,  королю  северного  Виннамира,  совершенно  необъяснимыми  и
непостижимыми. Сандаал же и вовсе поставила его в тупик.  Хорошо  хоть  он
выяснил, что ей не наплевать на герцога.
   - Уходите! - снова приказал Гэйлон сердито. - Оставьте меня.
   Губы Сандаал приоткрылись и вытянулись так, как будто она хотела что-то
сказать, но король не дал ей вымолвить ни слова.
   - Ну?!
   Сандаал Д'Лелан повернулась и медленно пошла по коридору в  направлении
залы Совета, куда должны были переместиться  поминки  по  Робину.  Голубое
сияние Камня постепенно погасло, и король бросил взгляд за  окно  террасы,
на город, который виднелся  за  дворцовыми  стенами.  Незаметно  наступили
сумерки, и в темноте перемигивались огни ламп и  уличных  фонарей,  однако
сегодня в Занкосе было необычайно тихо. До слуха Гэйлона не доносились  ни
крики подвыпивших моряков, ни дробь копыт  по  мостовым,  ни  скрип  колес
фургонов. Простые горожане горевали вместе со своей королевой.
   Гэйлон понял, что ему  необходимо  найти  Дэви.  Надо  было  попытаться
объяснить герцогу неловкую сцену, свидетелем которой он невольно  стал.  В
противном  случае  между  ними  могла  образоваться  трещина,  которая   с
неизбежностью будет расти. Да, Сандаал выбрала самое подходящее время. Что
может  быть  хуже  сложной  проблемы,   которую   неловкое   вмешательство
запутывает еще больше? Или это не было случайностью? Может  быть,  Сандаал
ловко воспользовалась представившейся  ей  возможностью?  В  конце  концов
король решил, что, объясняясь с герцогом, он должен приложить все усилия к
тому, чтобы репутация леди Д'Лелан не пострадала в глазах Дэви.
   И король с озабоченным видом пошел в зал Совета.


   Раф Д'Гулар очень скоро обнаружил, что горе королевы  не  приносит  ему
столько радости, как он ожидал. Может быть, это произошло потому, что трое
его младших братьев погибли от болезней и  несчастных  случаев.  Горе  его
собственной матери с годами вовсе не стало меньше.
   Легкая поминальная трапеза не обманула его ожиданий. Несмотря  на  свою
изящную фигуру, Раф отличался отменным аппетитом, который мог  соперничать
с аппетитом его старшего брата Кила. Его  отец,  Хэррен  Д'Гулар,  который
обычно тоже не прочь был основательно подкрепиться, сегодня обходил  столы
с едой стороной, возможно, из-за того, что он не мог больше поглощать пищу
с былой грацией.  Он  уже  несколько  дней  не  носил  сломанную  руку  на
перевязи, однако она все еще была туго перевязана и почти  ни  на  что  не
годилась.
   Раф  старался  держаться  подальше  от  отца   из   опасения   получить
незаслуженную выволочку на глазах всего почтенного собрания. Кила,  к  его
великому неудовольствию, оставили дома, но Раф пообещал ему принести целый
мешок вкусных вещей и тем подсластить его горькую участь.
   Оглядывая  собравшихся,  Раф  обратил  внимание  на   то,   что   среди
приглашенных аристократов и  богатых  купцов  было  немало  простолюдинов,
принадлежавших к среднему  сословию,  чего  король  Роффо  никогда  бы  не
допустил. Иными словами, новая королева правила так, как не правил до  нее
никто, и только время могло помочь разобраться, насколько она подходит для
этой роли. До  сих  пор  младший  Д'Гулар  высоко  оценивал  ее  несколько
непривычные, но эффективные приемы управления, хотя, если говорить честно,
то, не имея ничего, он и не рисковал ничего потерять. В отличие, например,
от своего отца.
   Возле одного из столиков неподалеку от Рафа появились сестры Д'Ял.  Обе
были в темных траурных  платьях,  и  от  этого  их  нежная  кожа  казалась
особенно бледной и бескровной. К тому же глаза младшей.  Розы,  покраснели
от слез и слегка припухли.
   Д'Гулар рассматривал  обеих.  Катина  не  плакала.  Из  них  двоих  она
обладала более сильным характером,  и  Раф  подумал,  что,  скорее  всего,
именно  она  шпионила  за  Рейссоном  для  Хэррена   Д'Гулара.   Несколько
поразмыслив над этой проблемой, Раф решил, что ошибся.  Ни  у  той,  ни  у
другой из сестер не достало бы интеллекта для столь непростого задания.
   Оглядывая толпу в поисках Сандаал, Раф  увидел  королеву.  За  ее  руку
цеплялся принц Тейн, глаза которого  влажно  блестели.  Горе  оставило  на
прекрасном лице Джессмин свою печать, и Рафу показалось, что за  прошедшие
дни королева состарилась на несколько  лет.  Рядом  с  ней  стоял  сутулый
старик - Великий посланник, которого годы и болезнь уже почти превратили в
беспомощного калеку. Он как мог утешал королеву, однако Гэйлона поблизости
не оказалось.
   Раф  поискал   глазами   высокую,   на   полголовы   выше   любого   из
присутствующих, фигуру Гэйлона Рейссона и увидел  его  на  противоположной
стороне площадки. Рядом с ним сидела в кресле... Сандаал Д'Лелан.  Девушка
наклонилась к королю и положила ладонь на его руку. Раф увидел эту картину
сквозь брешь, внезапно  образовавшуюся  между  двумя  группами  гостей.  В
следующий момент король и Сандаал снова оказались закрыты от него чьими-то
спинами. Когда же и эти мешавшие ему люди отошли в сторону, Раф обнаружил,
что король и молодая леди исчезли. Чувствуя,  как  в  нем  оживает  жгучее
любопытство,  молодой  Д'Гулар  устремился  следом,  не  слишком   вежливо
расталкивая тех, кто попадался на  его  пути.  Впрочем,  уже  вечерело,  и
собрание вот-вот  должно  было  переместиться  в  зал  Совета,  где  стоял
королевский трон.
   Коридор вел его внутрь дворца. Оказавшись на развилке,  Раф  задумался,
но потом выбрал путь, который вывел  бы  его  к  королевским  покоям.  Ему
казалось маловероятным, что Гэйлон направился на  дворцовую  кухню  или  в
помещение для слуг. Выбрав направление, он пошел  быстрее.  Негромкий  гул
собравшихся в саду гостей постепенно стихал,  но  зато  теперь  он  слышал
впереди уверенные шаги короля и негромкий  шорох  мягких  туфель.  Д'Гулар
последовал за леди на почтительном расстоянии, стараясь не обнаружить себя
и в то же время не пропустить ничего из назревающих событий.
   Сандаал так спешила нагнать короля, что следовавший за ней по пятам Раф
чуть было не попался, когда за поворотом коридора, выводившим его на  одну
из  застекленных  террас  дворца,  чуть  было  не  столкнулся  с   королем
Виннамира, который остановился, чтобы поглядеть на город внизу. Здесь  его
и нагнала леди Д'Лелан. Раф сделал два бесшумных шага назад и  прижался  к
стене, стараясь успокоить дыхание.
   Король и леди спорили о каких-то странных вещах. Затем наступила долгая
тишина, и Раф  осмелился  выглянуть.  Гэйлон  Рейссон  и  Сандаал  Д'Лелан
целовались, и руки фрейлины были обвиты вокруг шеи короля Виннамира.
   За спиной Рафа раздались еще чьи-то  шаги,  и  он  поспешно  скрылся  в
густую тень возле утопленной  в  стену  двери.  Мимо  него  прошел  герцог
Госнийский. Он не заметил Рафа, хотя остановился буквально напротив  него.
Д'Гулар заметил, что бледное лицо Госни стало еще бледнее.
   -  Прошу  прощения,  милорд,  -  сказал  Госни  бесстрастно  и,   резко
повернувшись, быстро пошел в обратном направлении.
   Раф услышал, как король крикнул вслед своему герцогу: "Дэви! Подожди!",
но молодой лорд уже исчез.
   Раф ухмыльнулся. Каковы бы ни были отношения Дэви с  леди  Д'Лелан,  он
только что сделал пренеприятнейшее для  себя  открытие.  И  причиной  тому
оказался не кто иной, как Гэйлон Рейссон, обожаемый монарх, которому Госни
верно служил. Как удивительно все запуталось и усложнилось!
   Тем временем голоса на террасе затихли. Раф осмелился еще раз выглянуть
из своего укрытия, чтобы лучше слышать, о  чем  будут  говорить  король  и
леди. Они некоторое время  спорили,  но  слишком  тихо,  чтобы  Раф  сумел
уловить что-то членораздельное, а затем Сандаал неожиданно громко  заявила
о своей любви к Гэйлону. В  первое  мгновение  Д'Гулар  почувствовал  себя
уязвленным, однако в следующую секунду он уже  жмурился  от  удовольствия.
Ему не нужно было иных доказательств ее двуличия и коварства.
   За все те годы, на протяжении которых Раф  Д'Гулар  знал  Сандаал,  она
никогда  и  ни  к  кому  не  питала  никаких  чувств.  Сиротское  детство,
наполненное болью  потери  родных  и  пренебрежением  прежних  знакомых  и
друзей, ожесточило ее сердце.  Все  это  время  она  оставалась  холодной,
расчетливой и черствой женщиной. Рафа всегда влекло к ней, одно  время  он
просто не давал ей прохода, преследуя ее без всякого стыда, однако леди не
позволяла себе  роскоши  иметь  даже  близких  друзей,  не  говоря  уже  о
любовниках. У нее вполне хватало сил, чтобы  защитить  себя  самой.  Таким
образом, Сандаал стала его единственной неудачей на  любовном  поприще,  и
это ранило его, хотя он и не хотел себе в этом признаваться.
   Между тем король Виннамира сделал свой выбор. Его жена и семья были для
него намного важнее мимолетного романтического увлечения, и он  как  можно
доступнее изложил это молоденькой женщине. Раф,  скорчившись  в  тени  под
дверью, пожалел, что не может видеть ее лица в этот момент, - наконец-то и
ее отвергли. Однако Гэйлон уже шел в его сторону.
   Король направлялся по коридору в залу Совета, куда,  должно  быть,  уже
переместились все гости.  Сандаал  пошла  следом,  держась  от  короля  на
изрядном расстоянии. Раф пропустил ее на несколько шагов вперед и  покинул
свою нишу в стене. Его разум уже пытался анализировать неожиданный поворот
событий.
   В зале Совета было ничуть не оживленней, чем  во  дворике,  хотя  гости
пытались поддерживать видимость беседы. Слуги сновали по всему  помещению,
разнося вино и собирая пустые тарелки.
   Молодой Д'Гулар выбрал себе кубок с золотистым ксенарским вином и  стал
медленно пить, ища глазами королеву.  Она  стояла  в  окружении  небольшой
группы торговцев у подножья тронного возвышения. Раф  отставил  опустевший
кубок и, взяв еще один, стал медленно пробираться сквозь толпу к  Джессмин
Д'Геррик.
   Он услышал, как королева твердо сказала:
   - Прошу простить меня, господа, но я не  стану  обсуждать  политические
проблемы сейчас. Через три дня по нашему плану состоится заседание Совета.
Я рекомендую вам обратиться ко мне с этими вопросами на заседании. Я  буду
рада, если нам удастся найти взаимоприемлемое решение...
   Торговцы раскланялись с ней и отошли с  разочарованным  видом.  Раф  от
отвращения поморщился - надо же было выбрать именно сегодняшний  день  для
своих мелких проблем! Сделав несколько быстрых шагов, он оказался рядом  с
королевой и протянул ей кубок с вином. Джессмин  удивленно  посмотрела  на
него, но приняла чашу.
   - Великий посланник предупредил меня, чтобы я не ела и не пила  ничего,
кроме того, что  предварительно  будет  проверено.  -  Джессмин  задумчиво
смерила его взглядом: - Не хотите ли вы отравить меня, лорд Д'Гулар?
   - Есть только один способ узнать наверняка, - улыбнулся Раф.
   Взяв вино из рук королевы, он отпил глоток и вернул ей кубок.
   - Все еще жив, - сказал он через мгновение и улыбнулся. - Да разве смог
бы я причинить вред столь красивой женщине?
   На губах  Джессмин  тоже  появилась  легкая  улыбка,  однако  глаза  ее
оставались тусклыми. Она задумчиво отпила вино, и Раф расправил плечи.
   - Я искренне соболезную вам, миледи. Наши семьи могут враждовать  между
собой, но мы-то с вами можем быть друзьями. Кстати, не отыскался  ли  тот,
кто виновен в... убийстве?
   Улыбка Джессмин поблекла.
   - Нет. Я стараюсь не думать об этом сейчас, и...
   - Я понимаю, миледи, - сочувственным голосом произнес Раф,  внимательно
присматриваясь к группкам людей, медленно дрейфующим из угла в угол  залы.
- Мне очень жаль, что мне приходится поднимать этот вопрос, и я был бы рад
помочь вам, будь это в моих  силах.  Однако  принадлежность  к  одному  из
семейств, которые противостоят вашему  величеству,  дает  мне  возможность
собирать определенного рода сведения. В  Ксенаре,  видите  ли,  информация
тоже является оружием, и притом - одним из самых эффективных.
   - Ваша недостаточная лояльность по отношению к  собственному  семейству
заставляет меня сомневаться в искренности ваших слов, милорд.  -  Королева
отпила еще один глоток. - Как насчет вашего отца и брата?
   Д'Гулар отвернулся.
   - Я имею достаточно веских причин,  чтобы  ненавидеть  своего  отца,  а
Кил... он просто пешка,  орудие,  марионетка  Хэррена.  Я  хотел  бы  быть
честным с вами, мадам.
   - В самом деле? А что вы потребуете взамен?
   - Ваше расположение, госпожа. И ничего большего.
   На губах королевы снова появилась улыбка.
   - Ничего больше? Вы становитесь все меньше и меньше похожи на ксенарца.
   - Услышь вас мой отец, он бы полностью согласился с вами.
   - А как поступят остальные, если узнают, что вы шпионите  для  Джессмин
Д'Геррик?
   - Они убьют меня, - молодой человек снова посмотрел в сторону. - У меня
уже есть кое-какие сведения, которые я готов передать вашему величеству  в
подтверждение  искренности  моих  намерений.  Вы  достаточно  хорошо  себя
чувствуете, чтобы их выслушать?
   - Ваши сведения столь неприятны?
   -  Увы,  да.  Столь  неприятны,  что  могут  превратиться  в  серьезное
испытание для нашего с вами только что образовавшегося союза.
   Джессмин непроизвольно стиснула в руке чашу.
   - Говорите же.
   - Некоторое время назад, прогуливаясь по коридорам дворца,  я  случайно
столкнулся с королем Гэйлоном Рейссоном,  вашим  уважаемым  супругом.  Это
было на балконной террасе северного крыла. Гэйлон был в  объятиях  Сандаал
Д'Лелан. Они целовались, ваше величество.
   Глаза Джессмин затуманились, заполнившись болью и стыдом. Затем  в  них
промелькнул гнев.
   - Не слишком ли вы жестоки ко мне, милорд?
   - Нет, ваше величество. Конечно, добавить к вашему горю еще и это может
показаться кому-то жестоким, однако вам просто необходимо об  этом  знать.
Мне же остается только желать, чтобы этого вовсе не произошло.
   - Если это правда, - твердо сказала королева, - то я надеюсь,  что  эти
сведения, равно как и все остальные, касающиеся королевской семьи,  дальше
вас не пойдут. Я ясно выражаюсь?
   Раф поклонился:
   - Конечно, ваше  величество.  Если  вам  понадобятся  мои  услуги,  вам
достаточно просто послать за мной.
   С этими словами он повернулся и  отошел  со  всей  поспешностью,  какая
только была возможна в данных  обстоятельствах.  Гнев  королевы  мог  быть
небезопасным.
   Однако его подстерегали и другие опасности. Из небольшой группы  гостей
высунулась чья-то рука  и  схватила  Рафа  за  плечо.  Хватка  была  такой
крепкой, что Раф почувствовал  резкую  боль.  Его  отец,  словно  огромный
медведь, навис над ним и потащил в сторону, прочь от остальных.
   - Похоже, ты стал наушником королевы, щенок? Что ты  там  наговорил  ей
про меня?
   Раф попытался вырваться, но тщетно.
   - Мы говорили, - сказал он, скрипнув зубами от боли,  -  лишь  о  самых
простых вещах - о похоронах и о том, как  всем  нам  жаль  малыша.  Твоего
имени никто не упоминал.
   - Смотри, чтобы это было действительно так, - прорычал Хэррен  Д'Гулар.
- Если я обнаружу хоть  малейший  намек  на  то,  что  мои  дела  известны
королеве, пеняй на себя, Раф. Клянусь, тебе придется очень несладко.
   - Я ничего не знаю о твоих делах, - осмелился огрызнуться Раф. - Ты  же
не пускаешь меня на свои секретные совещания с остальными.
   - Потому что я не доверяю тебе, мальчишка!  Ты  озабочен  только  своим
собственным благополучием. А на будущее - мой тебе совет: держись подальше
от ее величества и от Кила тоже, иначе испытаешь силу моего гнева на своей
шкуре. Считай, что я тебе предупредил.
   - Да, отец, - негромко ответил Раф опустив  глаза,  чтобы  скрыть  свою
ярость. - Я повинуюсь.
   Удовлетворившись этим, Хэррен выпустил руку сына. На  время  позабыв  о
нем, он вернулся к  своим  оставленным  собеседникам,  а  молодой  человек
протолкался сквозь толпы собравшихся к ведущим прочь из  зала  дверям.  Он
был в ярости. У одного из столов он, впрочем, задержался. Первое,  что  он
сделает, когда вернется домой, - это навестит Кила и отдаст ему  обещанные
печенья и сладости. Даже такой  ничтожный  вызов  отцовской  воле  немного
усмирил его гнев.





   Дэви вернулся в свои покои, чувствуя, что  он  не  в  состоянии  видеть
сейчас ни королеву, ни собравшихся в зале Совета гостей,  приглашенных  на
поминки Робина. Первоначальная ярость его прошла,  и  теперь  им  овладели
странное спокойствие и апатия. Он уже придумал  несколько  оправданий  для
двух людей, которых он любил больше всего на  свете.  Было  ли  что-нибудь
ужасное в том, что леди Сандаал потянуло  к  королю  Виннамира?  Наверное,
нет. Да и Гэйлон, каким бы могучим магом он ни слыл, в конце  концов,  был
просто мужчиной, а ни один мужчина не смог бы устоять перед  чарами  такой
женщины, как Сандаал Д'Лелан. Поцелуй - это всего лишь поцелуй.
   Однако боль предательства оставалась настолько острой, что еще немного,
и она могла бы задушить герцога. Он был слишком  ослеплен  своей  любовью,
слишком погружен в изучение своей "Книги Камней", и даже не задумывался  о
том, что между Гэйлоном и леди Сандаал может возникнуть какое-то  чувство.
Глупец! Но что же будет с Джессмин? Если она узнает  об  этом,  ее  сердце
будет разбито. Чего бы это ему ни стоило,  Джессмин  не  должна  узнать  о
минутной слабости своего мужа.
   Стук в дверь заставил Дэви очнуться от своих мыслей. Герцог хотел  было
не отзываться, однако стук повторился, и прозвучал он теперь настойчивей и
громче.
   - Дэви, пожалуйста, впусти меня!
   При звуке голоса Сандаал сердце в груди  Дэви  подпрыгнуло,  однако  он
медленно поднялся и медленно пошел открывать.  Леди  Д'Лелан  уже  занесла
руку, чтобы постучать в третий раз, когда Дэви наконец  открыл.  Волнистые
темные волосы спускались до самого пояса  девушки,  а  черные  глаза  были
искусно подведены. Траурное платье леди было сшито  из  тончайшего  шелка,
который в несколько слоев облегал  стройную  фигуру.  При  виде  ее  Дэви,
однако, почувствовал лишь новый приступ боли.
   - Дэви, ты должен дать мне объяснить... - заговорила Д'Лелан, делая шаг
через порог.
   - В этом нет нужды, - глухим  голосом  отозвался  герцог.  -  Я  вполне
способен понять то, что произошло... Но что будет с королевой?  Задумались
ли вы о тех страданиях, которые уже выпали на ее долю?
   - Я и не думала никому причинять страданий, милорд, - Сандаал  отыскала
подходящее сиденье и опустилась на него. - Это был минутный  порыв,  Дэви,
просто импульс... И  ничего  сверх  того.  Я  чувствовала  его  горе,  его
растерянность и боль потери. Мне так сильно захотелось утешить его, что  я
не сумела с собой справиться.
   Она посмотрела прямо в глаза герцогу:
   - Король в своем несчастье просто ответил на мой порыв.  Ты  не  должен
обвинять его, Дэви, особенно после того, как он потерял сына.
   Дэви отчаянно желал верить ей. Почему ему самому не пришло на ум  столь
простое объяснение? Внешне ее логика выглядела безупречно.
   И он почувствовал, как сердечная боль слегка отпустила его.
   - Верьте мне, милорд, - продолжала леди Д'Лелан. - Неужели вы подумали,
что это было наше не первое тайное свидание?  Мы  никогда  не  встречались
раньше и никогда не будем встречаться. Во всем мире для меня нет  человека
дороже, чем ты, Дэви!
   Надежда и смущение обожгли сердце герцога.
   - Это правда? - спросил он.
   - Правда.
   - Тогда почему ты ни разу не дала мне знать? Ты спрятала  свои  чувства
слишком глубоко.
   - Потому, - с горечью ответила Сандаал, - потому что в твоей жизни есть
иные и гораздо более важные вещи. Это твой  король  и  твоя  магия.  Кроме
того, есть некоторые обстоятельства, которые касаются меня, но о которых я
никогда не смогу тебе рассказать. Как это ни грустно, Дэви, но наша любовь
была невозможна с самого начала.
   - Но почему? Ведь именно твоей любви я желал с той самой  первой  ночи,
когда мы встретились. Я многое знаю о том, что ты пережила в детстве, знаю
о твоих страданиях. Неужели ты думаешь, что  твое  прошлое  может  смутить
меня, если ты согласишься разделить со мной  будущее?  Магия  не  помешала
Гэйлону Рейссону стать мужем и отцом.
   - Но она не сделала его счастливым, нет, - прошептала леди Д'Лелан. - Я
никогда не  думала  о  том,  чтобы  полюбить  тебя...  и  не  должна  была
позволить, чтобы ты влюбился в меня...
   В ее голосе Дэви послышалось отчаяние, и он на мгновение  задумался,  в
чем же тут дело. Между тем взгляд Сандаал устремился в бесконечность.
   - Теперь это не имеет никакого значения, ибо я скоро уйду...
   - Уйдешь? - эхом повторил Дэви. - Куда? Почему? Ты не можешь уйти, я не
пущу!
   Леди Д'Лелан встала, печально улыбаясь:
   - Ты не сможешь остановить меня, не  сможешь  даже  при  помощи  своего
Колдовского Камня. И ты не сможешь последовать за мной... -  Рука  Сандаал
уже нащупывала защелку на двери. - Прощай, Дэви, сын Дэрина.
   С этими словами она выскользнула в коридор, прикрыв за собой дверь.
   Дэви стоял неподвижно, как парализованный, не  в  силах  пошевелить  ни
рукой ни ногой, не в силах сделать самый маленький шаг  чтобы  последовать
за ней. В  ее  словах  было  что-то  окончательное  и  бесповоротное,  что
тяжестью повисло на его членах, а единственным, что он мог  чувствовать  в
эти минуты, был гнев.
   "Любит, не любит, плюнет,  поцелует..."  -  пробормотал  Дэви.  Детские
стишки бесконечно кружились у него в голове, которая, как  казалось  Дэви,
готова была расколоться. Никакого смысла в том, что только что  наговорила
ему леди Д'Лелан, он не видел. Как жестоко было с  ее  стороны  признаться
ему в любви и тут же отнять эту любовь снова. Воспоминание о том,  как  ее
губы прижимались к губам Гэйлона, только усугубило его страдания.  Герцогу
не досталось даже этого. Однако его  досада  вскоре  сменилась  гневом  на
самого  себя:  неискушенный  и  неопытный  в  ухаживании,  он   не   сумел
предпринять ничего такого, что помогло  бы  ему  завоевать  сердце  гордой
красавицы.
   И во  всем  громадном  дворце  не  было  никого,  с  кем  Дэви  мог  бы
посоветоваться. Каким-то образом ему необходимо было вернуть ее,  несмотря
на все ее слова, доказать, что он достоин  ее  любви.  И  он  обратился  к
единственному источнику, из которого он все еще мог черпать успокоение,  -
к "Книге Камней".


   Гости еще не разошлись, даже когда стало уже совсем темно, но  королева
оставалась  на  троне,  принимая  прощальные  заверения  в  сочувствии  от
последних из лордов и торговцев. Она смертельно устала. Вино  на  поминках
лилось рекой, и многие из присутствовавших  под  конец  еле  держались  на
ногах. Гэйлон уже давно вернулся в зал Совета, но все время держался среди
приглашенных. Один  или  два  раза  Джессмин  перехватила  его  осторожный
взгляд, брошенный в ее сторону, но  всякий  раз  король  Виннамира  быстро
отводил глаза и срочно отыскивал  очередную  чашу  с  вином,  которую  ему
необходимо было опустошить.
   Леди Роза и Катина держались поблизости, стараясь исполнить все желания
ее величества, одновременно ухаживая за Лилит. Тейн,  которого  давно  уже
слегка тошнило от всего происходящего,  тихо  сидел  у  подножия  тронного
возвышения, так что Джессмин могла за ним присматривать. В  конце  концов,
когда Лилит раскапризничалась и никак не  хотела  успокаиваться,  королева
вызвала четырех стражников и приказала им сопроводить принца и принцессу в
детскую. Роза должна была отправиться вместе с ними, и  королева  передала
маленькую дочь молодой леди.
   Прежде чем уйти. Тейн  взбежал  по  ступенькам  тронного  возвышения  и
крепко обнял Джессмин за шею.
   - Не волнуйся, мама. С нами все будет хорошо.
   - Безусловно, - согласилась Джессмин, все  еще  испытывая  беспричинную
тревогу.
   Еще долго она смотрела, как он  уходит,  -  маленький  принц  в  черных
штанах  и  такой  же  изящной  курточке,   окруженный   четырьмя   рослыми
стражниками. Его всклокоченные рыжие волосы и веснушки на носу были совсем
такими же, как у Робина, хотя во всем остальном братья были  отличны,  как
небо и земля. Почти с  самого  рождения  Тейн  был  лишен  детства,  даже,
пожалуй, младенчества. Он постоянно держался  со  спокойным  достоинством,
приличествующим наследному принцу, будущему королю.  Робин  же,  наоборот,
позволял Джессмин  ласкать  и  баловать  себя,  сосредоточив  на  нем  все
проявления своей материнской любви, которая  на  самом  деле  принадлежала
обоим братьям поровну.
   Перед глазами Джессмин снова все  расплылось,  и  она  почувствовала  в
груди подступающие рыдания. Немедленно рядом с  ней  оказалась  Катина  со
свежим носовым платком. Королева смахнула с ресниц слезы  и  обратилась  к
фрейлине:
   - Кэт, будь так добра,  найди  моего  мужа.  Я  должна  кое-что  с  ним
обсудить.
   - Да, миледи, - молодая леди послушно  кивнула  и  спустилась  вниз  по
ступеням.
   Джессмин подумала, что обсуждать с Гэйлоном возникшую проблему уместнее
всего было бы в уединении ее кабинета или спальни.  Может  быть,  об  этом
вообще нельзя было  говорить.  Раф  был  сыном  их  злейшего  врага,  хотя
общеизвестно было и то, что сын с отцом не ладят.
   Джессмин судорожно вздохнула. Хитрая  улыбка  молодого  Д'Гулара  могла
означать слишком многое.  Между  ней  и  Гэйлоном  всегда  были  открытые,
честные  отношения,  даже  в  самые  тяжелые  времена.  Раф   мог   просто
неправильно интерпретировать то, что он видел и слышал,  и  только  Гэйлон
мог расставить вещи по местам.
   Катина нашла Гэйлона в дальнем углу зала. Это было довольно легко,  так
как  его  светло-рыжая  шевелюра  на  полголовы  возвышалась   над   всеми
присутствующими.  Слегка  покачиваясь,  Гэйлон  приблизился   к   тронному
возвышению. Катина следовала за ним, но по дороге ее остановил  кто-то  из
родственников.
   Гэйлон не без труда одолел несколько ступенек и остановился, держась за
спинку трона.
   - Мой господин, - негромко сказала  Джессмин,  незамедлительно  обратив
внимание на то, что, хотя Гэйлон глядел в ее сторону, взгляд его  ореховых
глаз был направлен на что-то за ее плечом. - Я как  раз  собиралась  уйти.
Мне кажется, я достаточно много времени провела с гостями.  Не  хотите  ли
пойти отдохнуть вместе со мной?
   Гэйлон кивнул:
   - Конечно, моя госпожа.
   Его  голос,  его  поза,  каждое  его  движение   выглядели   неловкими,
фальшивыми. Значит, Раф не солгал и не ошибся. Гэйлон,  каким  бы  могучим
волшебником он ни был, совсем не умел притворяться.
   - Значит, это правда, - спокойно сказала Джессмин, стараясь изгнать  из
своего голоса холодность и горечь.
   - Что именно? - Гэйлон быстро взглянул на нее, но сразу отвел глаза.
   - То, что я слышала о тебе и леди Д'Лелан.
   Король побледнел.
   - С каких это пор ты питаешься слухами, Джесс?
   - С тех пор, как твои действия начали соответствовать тому, что о  тебе
говорят.
   - И какую же  сказку  тебе  рассказали  на  этот  раз?  -  с  напускной
небрежностью спросил Гэйлон.
   - Сказку о поцелуях украдкой в безлюдных коридорах.
   - Там было не так уж безлюдно. Это Дэви сказал тебе? -  Гэйлон  сжал  в
кулак правую руку, и его Колдовской Камень угрожающе мигнул синим  светом.
- Все годы, что мы женаты, я  ни  разу  не  изменил  тебе.  Почему  же  ты
сомневаешься во мне теперь?
   - Потому что мне кажется,  что  твоя  любовь  ко  мне  иссякла,  Гэйлон
Рейссон! - королева вспыхнула, а затем услышала, как  ее  губы  произносят
непростительно резкие слова упрека: - Ты любишь меня недостаточно  сильно,
раз не согласился вернуть мне Робина.
   Лицо Гэйлона исказилось, но не от гнева, а от раскаянья и муки.
   - Гэйлон, погоди! - воскликнула Джессмин, но Гэйлон  уже  спустился  по
ступеням и быстро шагал через зал, грубо расталкивая плечом собравшихся.
   Жестокость собственного  поступка  причинила  самой  Джессмин  страшную
боль. Нельзя было винить Гэйлона в том, в  чем  он  был  бессилен,  в  чем
виновата была сама природа магического искусства. Она уже  пришла  к  этой
мысли и думала, что теперь ей станет легче, однако оказалось,  что  внутри
нее еще продолжали жить надежда и горькая обида. Слезы снова  полились  из
глаз Джессмин, а  все  эмоции  и  чувства,  которые  она  с  таким  трудом
подчинила  своей  воле,   вдруг   вырвались   из-под   ее   контроля.   Ее
душераздирающие вопли разнеслись  так  далеко,  что  Нильс  Хэлдрик  бегом
примчался в зал. В следующую секунду рядом с королевой оказались Катина  и
Великий посланник, однако Джессмин не видела и не слышала их.
   Лекарь легко поднял ее на руки и понес прочь из зала.


   Дэви сказал Джессмин. Его предали  со  всех  сторон.  С  этими  мыслями
король шагал среди апельсиновых деревьев, высаженных возле северной  стены
дворца. Над самой его головой проносились в воздухе летучие мыши -  черные
силуэты на фоне черного  неба.  Город  за  дворцовыми  стенами  потихоньку
возвращался к своей шумной ночной жизни. По ксенарским  обычаям  траур  по
покойнику должен был продолжаться  две  недели,  но  Занкос  был  торговым
городом и портом, переполненным чужестранцами и моряками, жаждущими отдыха
и развлечений в перерывах между рейсами.
   От Робина ничего не осталось, кроме  воспоминаний  да  черных  траурных
повязок на головах его ближайших родственников и  их  приверженцев.  Когда
Гэйлон зашел в детскую, чтобы пожелать Тейну спокойной ночи, он  тщательно
спрятал свой гнев после разговора с Джессмин, однако  вид  пустой  лежанки
рядом с двумя другими поразил его в самое сердце.
   Еще хуже были сомнения, которые пришли вместе с горем и  гневом.  Может
быть, в этот раз  ему  удалось  бы  вернуть  Робина  и  избежать  страшной
расплаты? Вот только о том, как это можно сделать, у него до  сих  пор  не
было ни малейшего представления. Слишком уж хрупким  и  неустойчивым  было
равновесие между жизнью и смертью. Ценой жизни могла  быть  только  другая
жизнь - жизнь столь же близкого и  дорогого  человека.  Гэйлон  готов  был
дорого заплатить, лишь бы снова не оказаться перед выбором.
   И вот он шагал между деревьев с  их  спутанными  ветвями  и  блестящими
глянцевитыми листочками. Теплый воздух  был  пропитан  ароматом  цветущего
жасмина. Он никогда не любил Джессмин сильнее, чем сейчас, но как  убедить
ее в этом, особенно после свидания с Сандаал Д'Лелан, каким бы нечаянным и
нежеланным оно ни было? Милостивые боги, как же он ненавидел эту землю! Он
ничего от нее не хотел, и ничто не держало его здесь, кроме семьи, вернее,
того, что от нее осталось.
   Детей он мог бы отослать обратно в Виннамир, но даже там они не были  в
безопасности. Заговор богатых  и  могущественных  ксенарцев  с  одинаковым
успехом мог настигнуть их и там и  тут.  Эти  люди,  нет  -  эти  твари  -
стремились сбросить Джессмин с трона и посадить на него кого-то из  своих.
Должно быть, именно теперь Джессмин должна особенно ясно увидеть тщетность
своих попыток  управлять  этой  трижды  проклятой  страной.  Стоит  только
позволить им посадить на трон своего короля, и Тейн будет свободен от всех
обязательств, которые взвалили на него еще его деды.
   Но нет. Кровь Роффо всегда будет стремиться править  этим  королевством
и, что хуже всего - будет иметь на это законное  право,  а  стало  быть  -
будет представлять угрозу для тех, кто взойдет на трон  Ксенары  благодаря
интригам и подтасовкам. Гэйлон  в  бессильной  ярости  ударил  кулаком  по
ближайшей ветке, и острые шипы немедленно  впились  в  мякоть  ладони.  Он
обрадовался этой боли, хотя это было слишком легкое наказание за  то,  что
он подвел Джессмин как раз в тот момент, когда  она  больше  всего  в  нем
нуждалась. Их раны сможет до конца залечить только время, если оно  у  них
будет. Сейчас же, расколотая непониманием,  свалившейся  на  них  бедой  и
внутренним смятением, королевская семья  была  слаба  как  никогда.  Враги
могут попытаться этим воспользоваться, и Гэйлону  необходимо  быть  начеку
каждый час и каждую минуту.
   Утомившись, он остановился и оперся спиной  на  высокую  стену  дворца,
которая окружала сад и постройки,  заперев  их  всех,  словно  в  ловушке.
Сегодня король будет спать в своих покоях. Лучше всего  оставить  Джессмин
одну, чтобы у нее было время оправиться, подумать,  вспомнить  ту  любовь,
которую они питали друг  к  другу  с  раннего  детства.  Потом  он  должен
объяснить ей, что же на самом деле произошло между ним и леди Д'Лелан.
   Но сначала ему необходимо найти Дэви. Должно быть, его мир тоже рушится
в эти минуты. Хотя на самом деле ничего страшного  не  случилось,  Сандаал
хотела этого. Она намеренно отвергала любовь Дэви на каждом шагу,  и  этой
жестокости Гэйлон не мог ей простить. В глазах герцога  он,  должно  быть,
будет выглядеть после этого как бесчувственный болван. О боги, как же  все
безнадежно запуталось и усложнилось!
   У северных дверей дворца его окликнули  стражники.  Узнав  короля,  они
отсалютовали ему и пропустили его внутрь. В зале  Совета  остались  только
слуги и  рабы,  которые  убирали  посуду  и  протирали  влажными  тряпками
затоптанный кафельный пол. В коридорах ему то  и  дело  попадались  отряды
гвардейцев, которые дозором  обходили  дворец.  В  королевских  покоях  он
столкнулся с Катиной, которая сидела в кресле у дверей спальни Джессмин.
   - Как госпожа? - отрывисто бросил Гэйлон.
   Глаза фрейлины припухли и покраснели от слез.
   - Ее величество отдыхает. Мастер  Хэлдрик  дал  ей  сильное  снотворное
снадобье... она будет спать  всю  ночь  и  весь  день.  Что...  -  она  не
договорила и потупилась.
   - Что "что"? - подбодрил ее Гэйлон.
   - После разговора с вами у миледи началась истерика. Могу ли я  узнать,
что вы ей сказали?
   - Нет! - резко ответил Гэйлон и зашагал  прочь,  чувствуя,  как  в  нем
снова нарастает гнев.
   Сколько он ни стучал в дверь покоев герцога Госнийского, ему  никто  не
открывал. Тогда он вошел, но в покоях  никого  не  было.  На  столе  мигал
огарок  толстой  свечи,  а  рядом   лежала   раскрытая   "Книга   Камней".
Расплавленный воск, словно  мутные  слезы,  капал  с  подсвечника.  Король
протянул руку к Книге, и Колдовской Камень в его перстне замерцал.  Должно
быть, Дэви до недавнего времени  был  здесь,  ища  утешения  на  страницах
магического тома.
   Слишком усталый чтобы дожидаться  возвращения  молодого  лорда,  король
вышел из покоев герцога и направился в свои апартаменты. Около дверей  он,
однако,  задержался,  озаренный  внезапной  догадкой,  однако  внутри  его
встретили лишь темнота и прохладный,  свежий  воздух,  пахнущий  жасмином.
Камень в его перстне мигнул и засветился, озаряя все вокруг неярким  синим
светом. Его собственная "Книга Камней" лежала на столе. Король вздохнул  и
поспешил к шкафу, чтобы переодеться.
   Оставшись в одних штанах и чулках, король принялся  разыскивать  ночную
рубашку. В последнее время во дворце царили суматоха  и  суета,  и  слуги,
выбитые  из  колеи  многочисленными  неприятными   происшествиями,   стали
неорганизованны и рассеянны.
   Внезапно Гэйлон ощутил на лице легкое дуновение  и  снова  почувствовал
запах жасмина. Король застыл.
   - Кто здесь?
   - Милорд, - донесся до него из спальни негромкий шепот.
   Гэйлон узнал голос Сандаал.
   Подняв руку с  перстнем  высоко  вверх,  король  заставил  свой  Камень
светиться ярче, и яркий свет высветил даже самые темные углы  комнаты.  На
пороге его спальни возникла Сандаал Д'Лелан. Ее  смуглая  кожа  в  голубом
свете камня казалась серой. На леди не было никакой одежды, кроме давешних
мягких туфель.
   Некоторое  время  взгляд  Гэйлона  блуждал  по  ее  гладкому  телу,  по
округлости полной груди и  чарующему  изгибу  бедер  и  тонкой  талии.  Ее
красота заворожила его, и он не мог оторвать взгляда  от  обнаженной  леди
Д'Лелан. В свете камня ее иссиня-черные волосы  блестели  и  переливались,
лаская податливое тело.
   Гэйлон ощутил в низу живота внезапную острую  боль,  которая  заставила
его заскрипеть зубами и помогла ему несколько прийти в себя.
   - Уходите отсюда! Немедленно.
   - Нет, милорд. - По бархатной щеке скатилась одинокая  слеза.  -  Я  не
могу уйти, не вкусив вашей любви. Если вы откажете мне, то используйте ваш
Колдовской Камень, убейте меня сразу и прекратите мои страдания.
   Ее  слова  звучали  убедительно  и  искренне,  во  всяком  случае,  так
показалось Гэйлону. Король почувствовал ее страстное желание и надежду, ее
влечение, которое вопреки его собственной воле передалось и ему самому. Он
шагнул к Сандаал и прижал ее к себе.  Сандаал  схватила  его  за  запястье
правой руки и принялась целовать кончики его пальцев. Страсть  и  плотское
желание внезапно вспыхнули в Гэйлоне с такой силой, что  весь  мир  вокруг
него померк и он совершенно позабыл о жене, детях, о своих недавних  бедах
и огорчениях.
   Для него ничего больше не существовало, кроме  желанных  ласковых  рук,
которые настойчиво подталкивали его в спальню, и там,  возле  кровати,  их
губы встретились. Сандаал сама направила его руку и  прижала  ее  к  своей
теплой  груди.  Где-то  в  глубине  его  души  крошечный  уголок  сознания
попытался поднять тревогу, но запах ее тела, податливая теплая  плоть  под
руками сделали его глухим к голосу разума.
   Сандаал легко толкнула его в грудь и заставила улечься на кровать. Сама
она уселась на него верхом, и Гэйлон как бы со стороны  наблюдал  за  тем,
как она осторожно берет  его  правую  руку  с  перстнем  и  кладет  ее  на
маленький столик в изголовье кровати. Затем...
   - Нет! - выкрикнул кто-то, и этот голос разрушил чары.
   Гэйлон рефлекторно убрал руку со столика. Как раз вовремя! Лезвие  меча
ударило в полированную крышку из твердого  дерева  с  такой  силой,  какой
вполне хватило бы, чтобы разрубить пополам даже  более  массивный  предмет
мебели. От треска и грохота гибнущей мебели Гэйлон почти совершенно пришел
в себя. Сандаал снова взмахнула мечом, целясь королю в голову,  но  Гэйлон
успел ударить в нее при помощи Камня. Ослепительно-голубое пламя  брызнуло
из его перстня,  но  на  полдороги  неожиданно  столкнулось  со  столь  же
интенсивным бело-голубым сиянием. Две силы  ударились  одна  в  другую,  и
Сандаал отлетела на другой конец комнаты. Гэйлон скатился с кровати и упал
на  четвереньки.  Голубое  сияние  потухло,  и  король,  приподнявшись  на
коленях, увидел в дверях Дэви. Его Колдовской Камень мерцал грозным  синим
огнем.
   - Мерзкая тварь, - сквозь зубы процедил Гэйлон, обращаясь к Сандаал.  -
За что?
   Сандаал вскарабкалась на ноги. Она все еще была  без  одежды.  Обхватив
обожженные плечи руками, леди Д'Лелан с вызовом посмотрела на  короля,  но
промолчала.
   - Как лучше всего прикончить  мага?  -  ответил  за  нее  Дэви.  -  Она
планировала сначала отделить твою руку от тела, а Камень - от тебя. Затем,
когда ты оказался бы совершенно подавленным и беспомощным, тебя можно было
бы живьем разрезать на части, не так ли, любимая?
   Леди упрямо молчала.
   - Это ты убила Келли, это ты столкнула Тейна с башни, -  голос  герцога
становился  все  более  мрачным,  по  мере  того  как  он  произносил  эти
обвинения. - И это ты убила Робина.
   - Нет, - неожиданно твердо сказала Сандаал.
   - Да! - прорычал Гэйлон. Его гнев снова стал  нарастать,  а  Колдовской
Камень угрожающе запульсировал. - За это тебя ждет страшная смерть!
   - Погодите, милорд! - торопливо воскликнул Дэви, увидев  поднятую  руку
Гэйлона. - Оставьте ее ксенарскому правосудию.
   - Но это моей семье она причинила столько страданий, - возразил Гэйлон.
- На ее руках кровь моего сына.
   Леди Д'Лелан наконец поняла, что ее судьба целиком  находится  в  руках
этих двух мужчин. Она подобрала с пола простыню  и  обернулась  ею,  в  то
время как взгляд леди Д'Лелан в тревоге перескакивал с короля на герцога и
обратно.
   Дэви покачал головой:
   - Будьте благоразумны, милорд. Леди  Д'Лелан  -  всего  лишь  орудие  в
чьих-то руках, просто грязный  наемный  убийца.  Ей  заплатили,  чтобы  ее
руками оборвать последнюю ветвь рода короля Роффо. Отправьте ее в темницу,
и пусть ее соотечественники  применят  на  ней  самые  сильные  ксенарские
пытки. Может быть, им удастся получить от нее ответ на вопрос, на  который
она так упорно не хочет отвечать нам. Подумайте, сир. Не применяйте вашего
могущества.
   Гэйлон растерялся. Его собственное  бездумное  влечение  чуть  было  не
стоило ему жизни. Это было постыдно само по себе, не говоря уже о том, что
в случае его гибели его семья оставалась без всякой защиты.  Его  безумная
ярость немного улеглась, и теперь ему даже было немного  не  по  себе  при
мысли о том, чтобы убить женщину, каким бы изощренным и  коварным  убийцей
она ни была.
   - Пусть будет, как ты говоришь, - устало сказал  король.  -  Пусть  эта
грубая и жестокая страна сама расправится со своими  преступниками.  Пусть
за смерть моего Робина ваши страдания длятся вечно, леди Д'Лелан.
   - Я не убивала его, - прошептала Сандаал одними губами,  затем  подняла
голову и сказала громче: - Я не убивала. Мне нужна была только твоя жизнь,
Гэйлон Рейссон. Я должна была отомстить тебе за брата,  за  мою  мать,  за
всех моих сестер и братьев, которых ты убил. Но я никогда бы не  причинила
вреда ребенку. Никогда и ни за что!
   - Побереги свое красноречие для главного  палача  подземелья,  женщина.
Дэви, позови стражу. Скоро мы узнаем всю подноготную этого дела,  и  тогда
вместе с Сандаал Д'Лелан погибнет еще не  одно  семейство  этой  проклятой
страны.
   Сандаал снова почувствовала гнев, а вместе с ним к ней вернулись силы и
самообладание.
   - Может быть, мне будет позволено сначала одеться? -  холодно  спросила
она.
   Не дождавшись ответа, она сняла свое траурное платье со спинки кресла и
принялась одеваться.
   Пока она облачалась, Гэйлон неожиданно подумал о том, что, должно быть,
переживал в эти минуты его герцог. Зеленые глаза Дэви с жадностью  следили
за каждым движением ее прекрасного тела, а когда темный шелк  с  шуршанием
прикрыл ее безупречную кожу, на лице его  отразились  сожаление  и  тоска.
Король понял, что  герцогу  нелегко  будет  похоронить  свою  любовь.  Это
чувство могло пережить не только самые  страшные  предательства,  но  даже
смерть, и именно такую любовь Гэйлон увидел на лице и в глазах Дэви.
   Несмотря на это, он крепко, даже немного грубо взял ее за руку.
   - Сегодня вам придется переночевать в новых покоях, миледи,  -  холодно
сказал он. - Они больше подходят к вашему характеру.
   - Дэви... я клянусь тебе...
   - Тише, миледи, не тратьте слов понапрасну. Они больше  не  имеют  надо
мной силы... и никогда больше не будут иметь.
   Когда они вышли, Гэйлон устало опустился на кровать. Он был  обеспокоен
и  растерян.  Меч  Сандаал  все  еще  лежал  на  полу  рядом  с  обломками
злосчастного столика. Сегодняшней ночью она чуть было  не  достигла  своей
цели. Мысль об этом заставила его содрогнуться.





   Отряд из десяти  гвардейцев  дворцовой  стражи  сопровождал  их  сквозь
ворота в трепещущем свете множества факелов. Один из них, капитан, схватил
Сандаал  за  другое  плечо  своими  железными  пальцами.  Сандаал,   почти
исчерпавшая запас своих душевных сил,  все  еще  пыталась  идти  с  высоко
поднятой  головой,  с  ничего  не  выражающим  лицом.  Герцог   Госнийский
по-прежнему держал ее за другую руку, и хотя его пальцы не  впивались  так
глубоко, его прикосновение тоже нельзя было назвать нежным.
   Она потерпела полное поражение. Долгие годы, на протяжении которых  она
вынашивала и обдумывала свои мстительные планы, ни к чему не привели.  Все
закончилось неудачей. От жалости к самой себе ее шаги стали  неуклюжими  и
тяжелыми.  Клятва  отомстить  за  мертвого  брата  оказалась   непосильной
тяжестью для двадцатилетней девушки... хотя именно она помогла ей  выжить,
давая ей опору и цель в жизни в моменты, когда все  остальное  переставало
иметь для нее значение.
   Наконец они приблизились к  темницам.  Это  были  подземные  катакомбы,
вырытые в склоне холма неподалеку от того места, где когда-то  стоял  храм
Мезона. Портал входа был высечен из серого гранита и  выглядел  совершенно
обыкновенно, словно за ним не начинались страшные сырые коридоры подземных
темниц.  Впрочем,  Сандаал  приходилось  кое-что  слышать   о   том,   что
происходило с теми, кто попадал в сырые казематы  в  толще  холма,  и  она
невольно отшатнулась, когда перед ней разверзлась темная бездна, в которую
вели узкие каменные ступеньки.
   Это ее движение, конечно, ни к чему не привело,  кроме  того,  что  она
получила от капитана стражников хлесткий удар в лицо.
   Когда стражник попытался ударить ее снова, Дэви перехватил его запястье
свободной рукой. Колдовской Камень  у  него  на  груди  вспыхнул,  и  лицо
офицера исказилось от боли.
   -  Не  вздумайте  позволять  себе  вольности  с  этой  леди,  -  строго
предупредил его Дэви.
   Он говорил спокойным,  негромким  голосом,  но  в  нем  явно  слышалась
смертельная угроза. Когда Дэви  выпустил  руку  офицера,  зловещее  сияние
Колдовского Камня погасло.
   На лице капитана Сандаал увидела гнев, однако там были  и  уважение,  и
страх. Теперь дворцовая стража будет обращаться с ней куда  осторожнее,  и
за это леди была благодарна герцогу.  В  смертельных  политических  играх,
столь  распространенных  в  Ксенаре,  проигравший  не  мог  надеяться   на
справедливость, а только на быстрый конец.
   Тем временем ее ввели под низкую каменную арку входа,  и  от  зловония,
поднимающегося из темниц, Сандаал затошнило. Герцог выпустил ее руку.
   - Я вернусь через некоторое  время  вместе  с  Великим  посланником,  -
объявил он капитану.
   Сандаал внезапно осознала, что ее ждет, и ощутила в груди ледяной комок
страха.
   - Нет, милорд! Прошу вас! Не оставляйте меня в этом месте!
   - У меня нет выбора, - ответил Дэви, и Сандаал показалось, что глядящие
на нее глаза герцога выточены из зеленоватого океанского льда.
   В панике леди Д'Лелан схватила герцога Госнийского за рукав:
   - Умоляю тебя, Дэви. Отпусти  меня.  Я  исчезну  и  никогда  больше  не
вернусь. Никто никогда больше не услышит обо мне, как будто я умерла.
   - Ты и так скоро умрешь, - не без удовольствия проворчал капитан.
   - Заткнись, - резко оборвал его Госни, не отрывая взгляда от Сандаал. -
Для меня, миледи, ваша измена значит очень мало. Я мог  бы  даже  простить
вам ваши шпионские происки и покушение на их  величества...  Но  вы  убили
двоих детей, одного из  них  -  еще  не  рожденным,  в  утробе  матери,  и
покушались убить третьего. Не сомневаюсь, что следующей  жертвой  была  бы
Лилит.
   - Нет! Дэви, выслушай меня. Как я могла совершить  все  это?  Я  любила
Робина. Я всегда любила детей и хотела отомстить лишь королю Виннамира.  -
Леди Д'Лелан судорожно вздохнула: - Меня можно обвинить только в покушении
на жизнь короля Виннамира и ни в чем больше. По законам  Ксенары  за  одно
лишь это меня приговорят к смерти, но я не хочу умирать и  знать,  что  ты
считаешь меня виновной в совершении таких злодеяний, как убийства детей! Я
не делала этого... не могла сделать!
   Дэвин Дэринсон покачал головой:
   - Слова... ты всегда умела  красиво  говорить,  но  на  этот  раз  твое
красноречие тебя подвело. Как лучше всего отомстить человеку, который убил
твою семью? Конечно же, надо убить его собственных детей!
   Сандаал разрыдалась, но герцог лишь горько усмехнулся:
   - Вы напрасно тратите наше время, миледи. Ваше холодное и  безжалостное
сердце предало вас.
   Затем Дэви отозвал в сторону  офицера  и  быстро  пошептался  с  ним  о
чем-то. Потом он ушел, оставив ее наедине с  отрядом  солдат,  которые  ни
капли - она чувствовала это - ей не сочувствовали. Капитан  толкнул  ее  в
спину в направлении  узких  каменных  ступеней,  исчезающих  во  тьме.  На
сквозняке свет факелов метался из стороны в  сторону,  а  слезы  застилали
глаза Сандаал, и поэтому, спускаясь по лестнице, она постоянно  оступалась
и чуть не падала. Впрочем,  ступени  были  настолько  круты,  что  по  ним
нелегко было бы спуститься и при нормальном освещении.
   Мысль о смерти и пугала, и  сердила  ее.  Если  она  умрет,  это  будет
означать, что с домом Леланов покончено и что сделал это не кто иной,  как
ненавистный Гэйлон Рейссон. Все ее  тщательно  взлелеянные  и  продуманные
планы ни к чему не привели.
   На  лестничных  пролетах  внезапно  сильно  запахло  горелым  мясом;  а
откуда-то снизу донеслись отчаянные вопли. Сандаал огляделась по  сторонам
широко открытыми от ужаса глазами и увидела  глумливые  усмешки  на  лицах
солдат. Они продолжали гнать ее вниз по ступеням, в страшное подземелье.
   Наконец она оказалась в огромной и темной комнате,  посреди  которой  в
огромной жаровне тлела целая гора раскаленных углей. В  их  красном  свете
возле тяжелого стола быстро двигались какие-то темные тени. Вопли, которые
она слышала, превратились в жалобное хныканье.
   - А это еще кто такая? - спросил кто-то сиплым жутким голосом.
   - Преступница. Она пыталась прикончить короля Виннамира, -  со  смешком
отозвался капитан.
   - Ну-ну!
   Говоривший приблизился так, что на него  упал  свет  факела  и  Сандаал
увидела голого по пояс мужчину. Его широкие плечи и  налитые  мускулы  рук
лоснились от пота.
   - Вот уже много лет к нам не попадали такие милашки да еще столь богато
одетые. Добро пожаловать в темницы Джейка,  миледи.  У  нас  самые  лучшие
инструменты во всей  стране,  госпожа.  -  Несмотря  на  свои  устрашающие
размеры, Джейк поклонился на удивление грациозно. - Нужно  отдать  должное
требованиям закона, но я не стану пытать  вас  за  попытку  убить  Гэйлона
Рейссона... о, нет. Мы станем мучить вас лишь за то, что ваша  попытка  не
удалась.
   Запрокинув назад голову, он оглушительно расхохотался. Дворцовая стража
дружно вторила его смеху.
   -  Давайте-ка  ее  сюда,  -   приказал   наконец   Джейк,   и   Сандаал
почувствовала,  что  ее  снова  схватили  грубые  сильные  руки.   Солдаты
поволокли ее вслед за палачом.
   Джейк долго гремел цепями на стеллажах, выбирая подходящие.
   - Вот эти, мне кажется, подойдут, -  проворчал  он.  -  Они  достаточно
маленькие.
   Сандаал тупо смотрела, как он застегивает замки ручных кандалов  вокруг
ее запястий. Наручники были соединены такой толстой и тяжелой  цепью,  что
руки ее непроизвольно опустились под этим немалым весом. Своим концом цепь
доставала до земли.
   - Отведи ее в номер третий, дружище, - Джейк бросил  одному  из  солдат
звякнувшее  кольцо  с  ключами.  На  столе  возле  жаровни  кто-то  громко
застонал, и Джейк обернулся.
   - Не беспокойся, голубчик, никто про тебя  не  забыл,  -  проворчал  он
почти ласково.
   Стражник повел Сандаал по узкому коридору.  Запах  мочи  и  испражнений
едва  чувствовался,  заглушенный  запахом  гниющей   плоти.   Вскоре   они
остановились возле глухой  дубовой  двери,  в  самом  верху  которой  было
выпилено крошечное квадратное окошко. Молодой солдат отпер дверь ключом  и
широко распахнул ее внутрь камеры. Затем он повернулся к Сандаал. Они были
одни в коридоре, освещенном лишь тусклым светом факела  на  стене.  Солдат
плотоядно облизнулся и притянул леди к себе.  Сандаал  почувствовала,  как
рука в грубой перчатке ласкает ее тело сквозь шелк платья.
   Оттолкнув солдата,  Сандаал  круто  развернулась,  раскручивая  тяжелую
цепь. Как ни слабы были ее усилия,  но  цепь  успела  набрать  скорость  и
высоту и с лязгом ударила  солдата  по  уху.  Тот  отшатнулся,  ударившись
спиной о стену.  Его  громкий  вопль  боли  и  ярости  немедленно  привлек
внимание остальных, и  они  толпой  ринулись  к  нему  на  выручку.  В  их
присутствии незадачливый  стражник  не  осмелился  отомстить  Сандаал,  он
только держался за голову и громко стонал.
   Увидев текущую из-под его руки кровь, Джейк лишь довольно хмыкнул.
   - Ого! Я чувствую, что нам предстоит немало веселых минут, -  проворчал
он, заталкивая Сандаал в камеру. - Сломать тебя, моя дорогая, и  заставить
говорить - это будет редкое удовольствие.


   Траурная тишина  огромного  дворца  была  нарушена  криками  и  топотом
множества ног в коридорах. Джессмин, погруженная в искусственно  вызванный
снотворными сон, попыталась проснуться, но это удалось ей не  сразу.  Лишь
когда она поняла, что совсем рядом с ней раздается чей-то безутешный плач,
она предприняла еще одну отчаянную попытку открыть глаза.
   В комнате горела одна-единственная масляная лампа.  Рыдания  доносились
от изголовья  ее  постели,  и  королева  протянула  руку,  хотя  это  тоже
оказалось нелегко.
   "Это Катина", - поняла Джессмин.
   - Что случилось, моя дорогая? - невнятно прошептала Джессмин,  все  еще
сражаясь с действием снотворного зелья, которое поднес ей Нильс Хэлдрик.
   - Сандаал... -  пробормотала  Катина  и  зарыдала  еще  громче.  -  Они
арестовали ее за то, что она покушалась  убить  короля...  и  за  убийство
Робина.
   Катина  Д'Ял  продолжала  горько   плакать,   и   Джессмин   попыталась
разобраться в том,  что  она  только  что  услышала.  Получалась  какая-то
бессмыслица. Снотворное мастера Хэлдрика,  однако,  притупило  ее  чувства
настолько, что ей не только не хотелось плакать самой, но и  нелегко  было
слышать чей-то плач рядом.
   - Ну-ка, прекрати! - резко приказала ее величество.  -  Вытри  слезы  и
рассказывай, что тут произошло.
   Кэт громко высморкалась в шелковый  носовой  платок,  затем  промокнула
глаза.
   - Я знаю очень мало, миледи. Это Роза узнала, что...
   - Что? - нетерпеливо  поторопила  Джессмин,  не  в  силах  скрыть  свое
раздражение и тревогу. - Что такого узнала Роза?
   - Что Сандаал отправилась ночью в покои короля Гэйлона...
   В этом месте Катина замялась.
   - Она пошла туда, чтобы соблазнить и убить вашего супруга, миледи.  Она
убила  бы  его,  не  подоспей  вовремя  герцог  Госнийский.  Король  хотел
уничтожить Сандаал с помощью своего Камня,  но  Дэви  спас  ее,  тоже  при
помощи магии.  В  результате  вся  спальня  короля  обгорела,  вся  мебель
разбита...
   Джессмин громко застонала.  Что  за  безумие?!  Сандаал  примирилась  с
Гэйлоном много месяцев назад, к тому же, чтобы напасть на мага, нужно быть
совершенно свихнувшимся человеком. За  то  время,  что  Сандаал  была  при
королеве, они сблизились настолько,  насколько  Сандаал  вообще  позволяла
себе сближаться с чужими людьми. И все же королева успела  убедиться,  что
леди Д'Лелан одновременно и  умна  и  рассудительна.  Это  тоже  никак  не
вязалось с тем, что рассказывала Катина.
   Между тем старшая Д'Ял продолжала тихонько плакать:
   - Сандаал  наняли  чтобы  шпионить  за  вами,  ваше  величество,  чтобы
собирать сведения для тех кланов, которые не хотят вашего  владычества.  И
это она столкнула с башни Тейна и убила Робина...
   - Нет! - Смущение и растерянность Джессмин нарастали.  -  Леди  Д'Лелан
любит детей. Она никогда не сможет сделать ничего такого, что причинило бы
им вред.
   Гнев и раздражение овладели  ей  совершенно,  и  она  спросила  строгим
голосом:
   -  На  основании  каких  улик  леди  Д'Лелан  обвинили  во  всех   этих
преступлениях?
   - Роза... - Катина зарыдала с новой силой, так что ее  бессвязную  речь
стало почти невозможно понять. - Роза нашла письмо... договор... в комнате
Сандаал. И шкатулку с золотыми монетами. Это ее вознаграждение за  службу,
хотя мы еще не знаем, кто ее нанял.
   Молодая женщина закрыла лицо руками.
   - Она всегда вела себя немного странно, но мы считали, что это от того,
что ей нелегко пришлось  в  детстве.  Что  же  она  натворила  теперь?  Вы
доверяли ей, ваше величество, а она предала вас. Ох, Робин, наш маленький,
прелестный мальчуган... - Рыдания сдавили ей  горло  с  такой  силой,  что
Катина не смогла больше ничего сказать.
   - Немедленно прекрати! - прикрикнула Джессмин, боясь, что иначе она  не
выдержит и снова погрузится в свое безысходное горе. -  Где  леди  Д'Лелан
сейчас?
   - Они отправили ее в темницу, госпожа.
   - В темницу? Боги мои! - королева села на кровати. - Перестань  рыдать,
Катина. Мне немедленно нужен лист бумаги, чернила и стило. Возьми все  это
в моем кабинете на столе. И поторопись.
   - З-зачем?
   В довершение всего на леди Д'Ял напала икота, а руки затряслись.
   Королева смерила ее холодным взглядом и встала. В одной ночной  рубашке
она прошла в кабинет. От снотворного Хэлдрика голова немного кружилась,  а
руки и ноги казались тяжелыми и непослушными.  Все  же  Джесс  уселась  за
письменным столом и нашла необходимые  письменные  принадлежности.  Однако
написать нужные слова ей никак не удавалось. Строчки  выходили  неровными,
да и сам текст приказа оказался наполовину на  ксенарском,  наполовину  на
виннамирском языке. Содержание его едва можно  было  понять,  но  Джессмин
решила, что лучше ей  все  равно  сейчас  не  написать,  и  потянулась  за
палочкой красного воска и королевской печатью.
   Покушение на жизнь короля было тяжким  преступлением,  но  Джессмин  не
могла осуждать леди Д'Лелан после того, как Арлин и вся ее  семья  погибли
от рук Гэйлона. Даже сам король, будь у него достаточно  времени,  мог  бы
понять и простить Сандаал. К несчастью, времени у них было в обрез. Имея в
качестве доказательства клочок бумаги  и  шкатулку  с  монетами,  ксенарцы
ничтоже сумняшеся возложат на плечи Сандаал и смерть Робина,  и  покушение
на принца,  и  потребуют  немедленной  публичной  экзекуции.  Королеве  же
казалось, что она знает леди Д'Лелан  достаточно  долго  и  хорошо,  чтобы
понять, что вряд ли смерть маленького принца - дело ее рук.
   Катина, вошедшая в кабинет вслед за королевой,  осторожно  заглянула  в
бумагу через плечо Джессмин.
   - Старший дознаватель темниц вряд ли обратит внимание на  этот  приказ,
миледи. Король намеревался предать Сандаал казни завтра утром, а  до  того
времени приказал держать ее в катакомбах.
   - В самом деле? - с иронией переспросила Джессмин. - Может быть,  он  и
король Виннамира, но я - королева Ксенары, и мне решать, как и что делать.
Я хочу одеться... немедленно.
   Королева встала из-за стола, но покачнулась и  тяжело  осела  на  стул.
Леди Д'Ял торопливо бросилась к ней, чтобы поддержать ее под локоть.
   - Ваше величество, вам необходимо отдохнуть.  Мастер  Хэлдрик  дал  вам
слишком сильное лекарство. Он надеялся, что вы проспите всю  ночь  и  весь
день. Он очень сильно беспокоится о вашем здоровье. Мне  не  следовало  бы
будить вас сегодня...
   - А когда бы я проснулась, все было бы закончено, а Сандаал  мертва!  -
сказала Джессмин спокойно, хотя ее гнев усилился. - Как  он  смел  сделать
такое со мной - захватить власть в моей стране, пока я сплю!
   - Ваше величество, я  не  думаю,  чтобы  милорд  Гэйлон  хотел  сделать
что-либо в этом роде, просто...
   - Я хочу, чтобы ты помогла мне одеться, Катина.  И  пошли  кого-нибудь,
чтобы мне с кухни принесли горячего какао - мне необходимо  что-то,  чтобы
справиться с этим снотворным снадобьем Нильса. Мы сами пойдем в  катакомбы
и вытащим оттуда Сандаал.
   Катина Д'Ял вздрогнула, но возразить не  посмела.  Джессмин  продолжала
развивать свою мысль:
   - Я чувствую, что кто-то очень хочет обвинить Сандаал  Д'Лелан  в  том,
чего она не делала, обвинить ее во всем, что случилось, вне зависимости от
того, виновна она или нет. Но я не позволю, чтобы  из  нее  сделали  козла
отпущения!
   Катина выглядела весьма озадаченной и встревоженной.
   - Но, миледи... Улики кажутся мне неопровержимыми. Сандаал виновна. Так
пусть же другие занимаются этим грязным делом. Вы и так  пережили  слишком
многое.
   - Ни слова  больше!  -  твердо  сказала  Джессмин.  -  Если  ты  хочешь
оставаться моей фрейлиной, ты сделаешь то, что я приказываю. И быстро...
   Катина с  несчастным  видом  помогла  госпоже  добраться  до  туалетной
комнаты и стала выбирать в комоде подходящее платье. Джессмин, стоя  перед
зеркалом, внезапно задумалась о причинах такого упрямства  старшей  сестры
Д'Ял. Катина, безусловно, любила Робина, но она также провела  в  обществе
Сандаал Д'Лелан несколько месяцев - довольно длительный срок если  не  для
дружбы, то для товарищеской солидарности.
   А  что  же  Дэви?  Неужели  и  он  так  быстро  отвернулся   от   своей
возлюбленной? Каковы бы ни были  улики,  королева  желала  сама  выслушать
объяснения молодой леди.
   Джессмин как раз надевала сандалии, когда принесли горячее какао.
   - Благодарю, - кивнула Джессмин и только потом заметила, что не Катина,
а Нильс Хэлдрик подносит ей чашку с напитком.
   - Не планируете ли вы часом выбраться из постели этой ночью?  -  строго
поинтересовался лекарь.
   Джессмин сердито покосилась на свою фрейлину.
   - Болтушка, - проворчала она и повернулась к Нильсу: - Как  вы,  должно
быть, заметили, я уже сделала это. И буду  проделывать  это  каждую  ночь,
если моих фрейлин будут заточать в темницах.
   - И что  же  вы  собираетесь  достичь  своим  походом  в  катакомбы?  -
поинтересовался  Нильс.  -  Кроме,  естественно,  новых  осложнений  вашей
болезни?
   - А что вы предлагаете? - парировала Джессмин.
   - Куда вы задевали свой королевский скипетр, миледи? Это  ваша  страна.
Поговорите для начала со своим мужем. Объясните ему, что леди будут судить
по ксенарским законам и что именно ваше слово будет на этом суде решающим.
   Джесс закусила губу. Гэйлон, улучив момент, попытался взять  управление
Ксенарой в свои руки, чего как раз и  опасались  главы  самых  влиятельных
семейств  в  стране.  Она  истратила  столько  недель  труда  и  приложила
неимоверные усилия, чтобы доказать  ксенарцам,  что  она  -  их  подлинная
королева. Теперь настало время доказать это собственному мужу.
   - Отличное предложение, мастер  Хэлдрик,  -  признала  королева.  -  Но
сначала я хотела бы поговорить с Великим посланником.
   - Лорд Д'Ар уже давно в постели и спит, миледи. Из-за  своего  возраста
он в большей, чем вы, степени подвержен хворям и слабостям.
   - Тогда пусть остается в постели, - Джессмин  встала  со  скамьи.  -  Я
приду к нему в покои и поговорю с ним там.
   Не  обращая  внимания  на  нахмурившегося  врача,  Джессмин  вышла   из
туалетной комнаты. Катина последовала за ней.


   Дэви вернулся в королевские покои. Коридоры дворца  по-прежнему  кишели
стражниками, которые разыскивали коварного врага. Сам же этот  коварный  и
страшный враг - молоденькая и привлекательная аристократка  -  уже  с  час
находилась в заточении в катакомбах Занкоса.
   Герцог скрипнул зубами, стараясь не думать  о  том,  что  он  натворил.
Тошнотворный запах подземелий впитался в волосы, в кожу, в  одежду.  Ванна
могла помочь ему смыть  запах,  но  как  отделаться  от  ощущения  вины  и
непоправимой ошибки?
   Когда он проходил мимо дверей  в  детскую,  его  остановила  Роза.  Она
бросилась к нему на шею и спрятала заплаканное лицо  на  его  плече.  Дэви
немного поколебался, но все-таки обнял леди и прижал к себе. От  ее  волос
пахло розовым маслом.
   - Что случилось? - спросил он и погладил Розу по горячей мокрой щеке.
   - Этого не может быть, милорд. Просто не может быть!
   - Что? Чего не может быть?
   Но Роза продолжала всхлипывать так, словно не слышала его.
   - Мне нужно было только забрать свой платок... тот, который  она  брала
поносить... А там эта коробочка... шкатулка. Она выпала из шкафчика, и все
монеты рассыпались. Больше ста золотых деций... Одно золото, - рыдала она.
- Там еще была бумага. Я отдала ее королю.
   - Какое золото? Чье? Что за бумага? - в отчаянии выкрикнул  Дэви.  -  Я
ничего не могу понять. Роза!
   - Золото Сандаал, - тупо ответила  младшая  Д'Ял.  -  Ее  золото  и  ее
бумага. Контракт, чтобы убить маленького  Робина.  Но  я  просто  не  могу
поверить... - и она снова залилась слезами.
   Черный гнев снова закипел в груди герцога.
   - Кто еще подписал эту бумагу?
   - Это было оторвано... в углу страницы.
   - И ты нашла эти вещи в комнате Сандаал?
   - Да, милорд. Хотя мне так хотелось бы, чтобы  это  все  было  страшным
сном. Боги свидетели, мне так хотелось!.. - Роза крепче прижалась к  Дэви.
- Мне так жаль, милорд. Я знаю, как вы ее любили.
   Герцог вырвался из ее объятий.
   - Король и королева страдали гораздо больше, чем я. Оставь свою жалость
для них. Что с Тейном и Лилит?
   - Спят... - Столь быстрая смена темы  разговора  смутила  Розу,  но  не
надолго, и она продолжала в том же русле: - Может  быть,  милорд  позволит
мне немного утешить его? Дайте мне только шанс,  и  я  сумею  сделать  вас
счастливым.
   - Может быть... когда-нибудь, - отозвался герцог, обуздав свой гнев.
   И он  быстро  пошел  дальше  по  коридору,  направляясь  к  королевским
апартаментам.
   Дверь в гостиную Гэйлона оказалась широко открытой. Кроме самого короля
Виннамира, в этой просторной комнате  оказалось  еще  четверо  или  пятеро
капитанов стражи. Гэйлон, лихорадочно блестя глазами, отдал  им  последние
инструкции и отослал их. Затем он  повернулся  к  столу  и  наполнил  свой
хрустальный бокал янтарным бренди.
   - Куда они пошли? - спросил Дэви, налив и себе вина.
   - Одни  -  в  город,  допрашивать  глав  оппозиционных  кланов.  Другие
вернутся в комнату Сандаал, чтобы продолжить обыск.
   - Тебе не достаточно золота и письма?
   - Ты уже знаешь?
   Дэви кивнул.
   - От Розы, - в его голосе была горечь. - Как удобно, должно  быть,  для
кого-то, чтобы она нашла доказательства именно сейчас.
   - Не все ли равно - когда? Леди Д'Лелан громоздила ложь на ложь,  обман
на обман. Теперь ее постройка рухнула,  так  что  предоставим  Сандаал  ее
судьбе, - отрезал Гэйлон, но тут же пожалел своего  герцога.  -  Никто  не
может избежать своей судьбы, Дэви. Даже король-маг.
   - Я знаю...
   - Улики, которые обнаружила Роза,  просто  сделали  картину  еще  более
ясной, во всяком случае, для меня. Я принял верное решение, единственное в
данных обстоятельствах. Однако мне  необходимо  знать  имя  того,  кто  ее
нанял, если это возможно. - Король задумчиво смерил Дэви  взглядом.  -  Ты
передал капитану, что нам нужно от нее узнать?
   Герцог снова скрипнул зубами.
   - Передал.
   - Хорошо. Но только умоляю тебя, Дэви, сдержи себя. Ты нужен мне сейчас
как никогда. Мне необходимы твоя мудрость и твоя сила. То, что  ты  любишь
Сандаал, не должно мешать тебе, хотя это будет нелегко. Просто  ты  должен
понять, почему я сделал то,  что  я  сделал.  Ты  понимаешь?  -  и  Гэйлон
попытался встретиться взглядом со своим герцогом.
   - Слишком хорошо понимаю, милорд. Будь у меня такая возможность, я  мог
бы отдать жизнь за Сандаал Дослан, но она заставила  меня  выбирать  между
ней и Рыжими Королями. - Он опять почувствовал внутри нарастающий гнев.  -
Я только хотел бы, чтобы все закончилось как можно скорее, ради нее и ради
нас тоже.
   - Милорды...
   Старческий, скрипучий голос, раздавшийся в королевских покоях, заставил
обоих вздрогнуть и резко повернуться к дверям. На пороге стоял Эовин Д'Ар,
Великий  посланник,  одетый  в  желтую  атласную  накидку.  Нильс  Хэлдрик
поддерживал его под руку. Рядом с ним Гэйлон увидел Джессмин и нахмурился.
   - Что это вы все делаете здесь в столь поздний час? Почему вы не спите?
- спросил он резко.
   - Ее величество пришла, чтобы поговорить с  вами,  милорд,  -  объяснил
посланник. - Дело крайне важное и касается Сандаал Д'Лелан.
   - Не стоило беспокоить королеву. - При взгляде  на  Джессмин  выражение
его лица смягчилось. - Я обо всем позаботился.
   - В этом-то как раз и заключается  проблема,  милорд.  -  Эовин  слегка
откашлялся и продолжил: - Королева Ксенары считает, что этот вопрос должен
быть отнесен к ее ведению.
   - Ничего подобного, - возразил Гэйлон, поворачиваясь к Джессмин. - Тебе
нет никакой необходимости этим заниматься. На твою долю и без того  выпало
слишком много страданий и забот.
   Губы Джессмин слегка изогнулись.
   - Еще большие страдания  причиняет  мне  сознание  того,  что  мой  муж
узурпировал полномочия королевы Ксенары и  собирается  распоряжаться  моей
страной.
   - Но это не так! - вспыхнул Гэйлон, и на его пальце немедленно сверкнул
голубой искрой Колдовской Камень. - Как ты только могла подумать  обо  мне
такое, Джесс?
   - А как я могла не подумать?
   Гэйлон быстро шагнул к ней по толстому ковру.
   - Это дело не имеет к Ксенаре никакого отношения. Именно на меня  напал
убийца, и я имею право наказать его... или ее.
   - Но только я в этой стране имею право вершить  правосудие,  -  холодно
ответила Джессмин. - Только я могу  налагать  наказания,  после  того  как
выслушаю показания свидетелей и рассмотрю улики.
   - Но что хорошего это принесет? - требовательно спросил Гэйлон. - Кроме
потери времени, мы лишь продлим наши собственные страдания.
   Королева упрямо стиснула зубы:
   - Я вовсе не уверена в вине леди Д'Лелан.
   - Не уверена?! Спроси Дэви. Он был там. Если бы не  он,  она  бы  убила
меня!
   - Но почему? - негромко спросила Джессмин. - Что ты такого  ей  сделал,
чтобы она стремилась отомстить?
   Гэйлон не нашелся, что ответить, и Дэви понял по его глазам, что король
сдался.
   Джессмин тем временем высоко подняла голову.
   - Я не верю в то, что Сандаал могла убить ребенка.  Я  считаю,  что  ее
единственное преступление - это покушение на жизнь короля. В любой  стране
это тяжкое преступление. Но, поскольку мы - виннамирцы,  которых  почитают
слабыми за нашу человечность и глупыми - за нашу тягу к простой и скромной
жизни, мы также можем позволить себе еще один недостаток - милосердие.
   - Я очень сильно в этом сомневаюсь, - неожиданно заговорил молчавший до
сих пор Нильс Хэлдрик. - Подумайте хорошенько, ваше  величество.  Если  вы
проявите снисхождение, вы потеряете уважение и авторитет.  Здешние  жители
жестоки, и это хуже всего. Здесь, в  Ксенаре,  публичные  казни  считаются
лучшим развлечением. Никто не скажет вам спасибо за  то,  что  вы  спасете
леди Д'Лелан... скорее, наоборот.
   - Я не хочу, чтобы она умирала, -  упрямо  возразила  Джессмин.  -  Она
многие месяцы верно служила нам...
   - Потому что это входило в ее планы, - вступил  Гэйлон.  -  Мы  никогда
больше не сможем доверять Сандаал, как бы это все  ни  закончилось.  Я  не
желаю, чтобы она была  где-то  поблизости,  выжидая  еще  одного  удобного
случая.
   - Тогда мы отправим ее в изгнание, - поспешно  предложила  королева.  -
Куда-нибудь подальше.
   Гэйлон в поисках поддержки посмотрел на Нильса, а Дэви вдруг  увидел  в
глазах Джессмин  тень  сомнения.  Даже  члены  королевской  семьи  обязаны
соблюдать законы страны, которой они  правят.  Этот  жестокий,  неумолимый
факт неожиданно стал окончательно ясен королеве.
   - Покушение на жизнь короля, - мрачно  подтвердил  лекарь,  -  является
тягчайшим преступлением. - Он  выпустил  локоть  посланника  и  подошел  к
королеве, несмело взяв ее узкие ладони в свои. - Вы очень многое  сделали,
миледи, чтобы завоевать симпатии самых авторитетных домов и кланов страны.
Так не разрушайте же того, что досталось вам с таким трудом, не  выбивайте
почву у себя из-под ног. Если после всего этого вы покажете себя глупой  и
сентиментальной женщиной, все пойдет прахом. Последняя из королев, которая
правила Ксенарой, сделала точно такую  же  вещь,  какую  вы  намереваетесь
совершить, и ее правление окончилось катастрофой.
   Потрясенное выражение, появившееся на  лице  Джессмин,  заставило  Дэви
испытать  острую  сердечную  муку,  хотя  он  еще  не  до  конца   осознал
неизбежность казни Сандаал. Все эти тонкости, о которых шла речь, мало его
трогали: он только представлял себе тело Сандаал -  такое  же  холодное  и
безжизненное, как тело маленького Робина.
   Это видение заставило его содрогнуться. Он и думать  не  осмеливался  о
том, что ее прекрасные черные глаза закроются навсегда. Все недолгое время
их знакомства Сандаал постоянно ставила его  в  тупик,  заставляя  гадать,
каковы же ее  истинные  чувства  и  побудительные  причины.  То  она  была
задумчива и добра, то вдруг становилась холодной до жестокости, и  все  же
мысль о том, что он может ее потерять, доставляла герцогу такие муки,  что
переносить их было почти не под силу.
   Великий посланник наконец тоже заговорил.  Его  голос  был  слабым,  но
слова он выговаривал отчетливо:
   - Совет во главе с королевой должен собраться утром. Мы не можем терять
ни одной минуты, поскольку к настоящему времени весь город уже знает,  что
произошло во дворце.  И  за  нами  будут  наблюдать  особенно  пристально,
ожидая, какова окажется наша  реакция,  не  проявим  ли  мы  слабости,  не
заколеблемся ли.
   -  Мы...  -  с  горечью  произнесла  Джессмин.  Ее  лицо  вытянулось  и
побледнело. Только она могла принять решение, и тяжесть вины  ложилась  на
ее плечи. - Пусть, по крайней мере, леди Д'Лелан переведут из  темницы  во
дворец.
   - Это невозможно, миледи, - объяснил Эовин. - Есть... сведения, которые
мы должны узнать.
   Королева отлично поняла, на что намекал посланник.  Если  бы  это  было
возможно, она, наверное, побледнела бы еще сильнее. Дэви же ощутил  страх.
Почувствовав на себе взгляд королевы, он поднял  на  нее  глаза.  Джессмин
ничего не сказала, но от ее взгляда герцогу Госни стало еще тяжелее.
   - Спокойной ночи, милорды, - с горькой иронией  произнесла  Джессмин  и
величественно пошла по коридору прочь. По пятам за  ней  следовала  верная
Катина.


   В отсутствие света все чувства Сандаал до предела обострились. Звуки  и
запахи навалились на нее. Сквозь толстую дубовую дверь просачивались в  ее
камеру тихие мучительные стоны, а временами  из  большой  залы  доносились
отчаянные вопли. От этих звуков  на  лбу  Сандаал,  несмотря  на  холод  и
промозглую сырость, выступили капли холодного  пота.  В  ноздри  заползала
терпкая вонь, такая плотная, что она почти задыхалась.
   Сандаал лежала в углу на подстилке из мерзкой  гнилой  соломы,  которая
давно стала убежищем  для  насекомых.  Вот  по  ее  ноге  поползло  что-то
крошечное и многоногое, и Сандаал, вскрикнув,  вскочила  так  быстро,  как
только позволяли ей тяжелые цепи на руках. Но  от  насекомых  некуда  было
деться. Она сделала всего лишь несколько  шагов,  и  ее  остановила  сырая
скользкая стена, и Сандаал опустилась возле нее на  корточки,  чувствуя  в
горле рыдания, которые никак не могли вырваться наружу.
   Она, впрочем, понимала, что слезы ей не помогут. При мысли об этом  она
почувствовала гнев, который вытеснил из ее сердца жалость к себе. Она сама
сделала   выбор   и,   думая   о   последствиях,   припасла   склянку    с
быстродействующим ядом. Даже если бы ее попытка удалась и  Гэйлон  Рейссон
пал от ее руки, у нее было слишком мало шансов на спасение. Она знала, что
смерть  является  высшей,  конечной  целью  всего  живущего,  и   все   же
предпочитала быструю, благородную смерть  от  меча  стражника  возможности
очутиться под ножом на столе палача. Склянка с ядом хранилась в ее комнате
и была компромиссным  вариантом  между  этими  двумя  наиболее  вероятными
исходами, средством с достоинством отступить после  убийства  Гэйлона,  но
увы - она была вне пределов ее досягаемости.
   В крошечном оконце, прорезанном в двери камеры, замерцал тусклый  свет.
В замке загремел и повернулся ключ, дверь отворилась,  и  в  свете  факела
закачалась странная уродливая тень.  Человек,  державший  факел,  неуклюже
заковылял к ней, загребая ногами солому на полу. Сандаал  показалось,  что
его левая нога намного  короче  правой  и  поэтому  он  ходит,  выбрасывая
здоровую ногу далеко в сторону. Как и Джейк, этот человек был без  рубахи,
а его торс и руки выглядели огромными и мускулистыми, какова  бы  ни  была
причина его хромоты.
   - Пошли, крошка. - Сильные пальцы сомкнулись  на  закованном  в  железо
запястье Сандаал. - Джейк зовет тебя.
   Чувствуя, как паника охватывает ее,  Сандаал  попыталась  бороться,  но
сразу сдалась. И хотя она больше не сопротивлялась, напротив -  шла  почти
охотно, колченогий  тюремщик,  казалось,  испытывал  особое  удовольствие,
постоянно дергая ее за руку. Когда же она внезапно споткнулась и упала, он
несколько шагов волок ее за собой по полу, не давая подняться.
   - Эй, Робет, будь добрым малым, - прорычал Джейк от жаровни с углями.
   Робет потащил ее за собой тем же манером, и Джейк понимающе усмехнулся.
Теперь Сандаал лучше рассмотрела его. Он по-прежнему был без рубахи, как и
его помощник, но весил, должно быть, вдвое больше калеки.  Его  обнаженные
руки и грудь блестели, но на этот раз не от пота, а от свежей крови. Не  в
силах справиться с собой, леди Д'Лелан бросила взгляд на  стол.  Последняя
жертва мастера-дознавателя все еще лежала на тяжелой  дубовой  крышке,  но
человек был мертв.
   Сначала они отрезали ему руки и ступни, которые валялись тут же на полу
вместе с вырванным языком и глазами. Кровь стекала со стола по специальным
желобам и капала в подставленные ведра. Оба ведра  были  почти  полны.  От
страха и отвращения Сандаал затошнило.
   - Я... я скажу вам все, что вы хотите, -  пробормотала  она,  не  сводя
глаз с окровавленного тела.
   - Конечно, миледи, - ответил Джейк. - Я в этом даже не сомневаюсь.
   На этот раз Джейк и Робет захихикали вдвоем. Затем дознаватель столкнул
со стола мертвеца и отволок его в сторону,  зацепив  ржавым  металлическим
крюком. Робет же схватил Сандаал за цепь, сковывавшую ее  руки,  и  рывком
подтащил к столу.
   Сандаал, чья сила почти удвоилась от ужаса, вырвалась от него. Цепь  на
руках была ее единственным оружием, и она хлестнула ей по лицу Робета.
   Калека взвыл и упал на спину, но  ее  победа  оказалась  недолговечной.
Джейк схватил Сандаал сзади за ее длинные волосы и сильно дернул, так  что
она наклонилась к столу. Не дав ей опомниться, он ударил ее по голове  над
ухом своим тяжелым, точно железным кулаком, и Сандаал опрокинулась на пол.
   В глазах у нее  вспыхнуло  багровое  солнце,  а  потом  все  окружающее
ненадолго погрузилось во тьму. Когда способность видеть снова вернулась  к
Сандаал, она обнаружила, что лежит на столе и что запястья  и  лодыжки  ее
крепко пристегнуты ремнями к его четырем углам. Робет наклонился над ней и
ухмыльнулся, обнажив желтые зубы. Багровый рубец поперек его лица  сочился
каплями крови.
   - Что, сначала глазик вынем? - спросил он.
   Рядом с ним появился Джейк с маленьким, изогнутым кинжалом в руке.
   - Я думаю, правильней будет начать с языка.





   Не в силах уснуть, Дэви в  беспокойстве  блуждал  по  коридорам.  Обыск
дворца оказался безрезультатным: ни малейшей улики  не  было  найдено  для
раскрытия  преступного  заговора.  Вооруженная  мечами  и  копьями  стража
охраняла все  входы  и  выходы  дворца,  чтобы  не  допустить  еще  одного
преступления сегодняшней ночью. Герцог  молча  прошествовал  сквозь  строй
солдат,  слишком  усталый  и  измученный,  чтобы  отвечать  на   дружеские
приветствия, к тому же сердце его болезненно ныло.
   Он прижал Камень к груди,  кончиками  пальцев  ощущая  его  шероховатую
поверхность и чувствуя, как сила и мощь  передаются  ему.  После  сражения
Гэйлона Рейссона с Черным Королем призрак Орима больше  не  тревожил  его.
Скорее всего, это древнее чудовище наконец-то уничтожено, но  сейчас  Дэви
не ощущал радости. В тишине пустынного зала послышался  звук  шагов.  Дэви
остановился на мгновение, затем продолжил путь.  Звук  повторился,  легкий
шелест ткани по каменным плитам.
   Дэви завернул за  угол  и  прижался  к  стене,  правой  ладонью  сжимая
рукоятку кинжала. Хотя залы и переходы замка были переполнены солдатами  и
охраной, ни единой  душе  нельзя  было  доверять.  Следовало  всегда  быть
начеку. Некоторое время спустя тихий звук осторожных  шагов  возобновился,
но когда неизвестный завернул за угол, пальцы Дэви схватили воздух.
   Последовала  короткая  напряженная  борьба,  и  Дэви,  пальцы  которого
запутались в медных кудрях незнакомца, почувствовал укол ножа над коленом.
   - Как ты смеешь! - с негодованием вскричал его  противник,  но,  подняв
голову вверх, изумленно выдохнул: - Дэви?
   Герцог узнал мальчика.
   - Милорд принц, вы  считаете,  что  ваша  мама  страдает  недостаточно?
Сейчас не время и не место для игр!
   - Это не игры! Я... - Тейн замялся, воинственно глядя на герцога.  -  Я
хочу освободить леди Д'Лелан из подземелья.
   - Что?!
   - Я не верю, что ты мог послать ее на  смерть!  Она  верила  тебе.  Она
любит тебя.
   - Она хотела убить твоего отца, Тейн. Ни ты, ни я теперь ничем не можем
ей помочь.
   - Но я могу! - властно воскликнул Тейн.
   Дэви покачал головой:
   - Нет. Ты сейчас вернешься в постель. У нас и так хватает забот.
   Дэви наклонился, чтобы взять мальчика за руку, но тот больно ударил его
по колену и бросился бежать вниз по коридору. Прихрамывая,  Дэви  следовал
за ним. Когда они выбежали на большую темную террасу, Дэви потерял  принца
из вида. Ветер доносил музыку  из  таверны  и  цокот  лошадиных  копыт  по
мостовой, и эти звуки ночного города заглушили шаги  мальчика.  Все  равно
Дэви направился ко входу в подземелье.
   Больше всего Дэви поражало то, что леди Д'Лелан,  безжалостный  убийца,
смогла внушить такое доверие тем, кого она послана была уничтожить. Причем
на себя Дэви злился более, чем на кого-либо еще.  Сердито  Дэви  продолжал
идти по направлению к подземелью,  размышляя  о  том,  что  цена  верности
оказалась вдруг слишком высока.
   Стражник задержал Тейна около дворцовых ворот. Дэви  мог  слышать,  как
мальчик возражал ему тоненьким, дрожащим от негодования голосом.
   - В чем дело? - спросил герцог, подходя.
   Стражник поспешно поклонился:
   - Милорд, я не могу пропустить принца, но я не могу также проводить его
во дворец к няньке, потому что этой ночью я дежурю один.
   - Почему я не могу пройти? - сердито спросил Тейн.
   - Ваше высочество, - поклонился молодой страж, - здесь всюду убийцы,  и
Занкос небезопасен ночью. - Он испытующе взглянул на  Дэви:  -  Может,  вы
отведете его высочество обратно во дворец?
   - Нет!
   Дэви поймал мальчишку за локоть:
   - Я отвечаю за принца. Позволь нам пройти.
   - Да, милорд, - медленно произнес страж, видимо колеблясь.
   Он отворил небольшую  калитку  в  огромных  двойных  воротах.  Масляные
фонари освещали крутой спуск дороги в Занкос.
   - Идем, - Дэви повел Тейна вниз по узкой тропке.
   - Мы идем в подземелье? - спросил принц.
   - Да.
   - Мы идем спасать Сандаал?
   Герцог вздохнул:
   - Я думаю, да, хотя ничего хорошего из этого не выйдет.
   Тейн вытащил кинжал, но Дэви покачал головой:
   - Никакой грубости. Мы только попросим, чтобы  леди  передали  на  наше
попечение.
   - Но я хочу освободить ее, - произнес принц разочарованно.
   - Мы так и сделаем, но без всякого насилия.
   Следующий стражник повстречался им у каменного порога в подземелье.  Он
не  принадлежал  к  дворцовой  охране.  Его  униформа,   хотя   и   цветов
королевского дома Роффо, слегка отличалась от  дворцовой  и  была  гораздо
более поношенной. Глядя на этого стража, трудно было определить, когда  он
в  последний  раз  брился  и  умывался.   Из-под   потускневших   доспехов
выглядывала залитая вином туника.
   - Нам нужен начальник подземелья, - сообщил Дэви стражу, который кивнул
и отступил в сторону, давая им дорогу.
   - Не слишком-то приятный тип, - заметил принц, когда они начали  долгий
спуск по узкой лестнице. - Здесь ужасная вонь!
   Дэви не отвечал. Факелы на стенах отбрасывали мерцающие тени,  пляшущие
на ступенях, что еще больше затрудняло нелегкий спуск.
   - Смотри под ноги! - бросил он мальчику.
   Звенящий крик, оборвавшийся на высокой ноте, заставил их  окаменеть  на
мгновение.
   - О Боже! - вскрикнул Тейн  и  ринулся  вниз,  перескакивая  через  три
ступени.
   - Постой! - Герцог бросился вдогонку, крик все  еще  звенел  у  него  в
ушах, страх за Тейна подгонял его.
   Внизу лестницы Дэви налетел на Тейна, и они оба  чуть  не  упали.  Тейн
попытался высвободиться из объятий герцога, и тот внезапно  осознал  страх
мальчика.
   Едва слышно, одними губами. Тейн прошептал:
   - Мы должны вызволить Сандаал отсюда.
   Герцог  Госни  кивнул.  Казалось,  подземелье  стало  еще  зловоннее  и
холоднее со времени его последнего посещения.
   Принц,  шедший  впереди  него,  остановился   в   центре   переплетения
нескольких коридоров:
   - Куда идти?
   - Сюда, - Дэви первым устремился в темный туннель слева.
   До них донесся смех, жуткий,  жестокий  смех,  от  которого  волосы  на
голове Дэви встали дыбом. Тейн вцепился в ладонь герцога,  волоча  его  за
собой. Они почти бежали по темному коридору. Вскоре показались яркие огни,
и  они  остановились  посреди  огромного   закопченного   помещения.   Два
мускулистых, голых по пояс человека,  склонившиеся  над  каменной  плитой,
выпрямились при их появлении.
   - Что вам здесь нужно? - прогремел  тот,  который  был  повыше,  затем,
вглядевшись в посетителей, прибавил: - Милорды.
   Дэви узнал начальника подземелья и с содроганием заметил  окровавленный
нож в его руках. Распростертое на столе тело было неподвижно.
   - Мы пришли за леди Д'Лелан.
   Младший из палачей в недоумении вскинул глаза:
   - Но мы пока еще не получили нужной его величеству информации.
   - Это Сандаал! - внезапно вскрикнул Тейн и бросился к столу.
   - Назад! - заорал начальник. - Сюда детям нельзя, даже принцам!
   Тейн не обратил внимания на его слова.
   - Дай мне ключи! - Худенькими ручонками  он  вцепился  в  пояс  палача.
Когда Джек отказал, мальчик повернулся к Дэви: -  Они  ранили  ее.  У  нее
течет кровь.
   - Дайте принцу ключи, - тихо произнес герцог, с неудовольствием  ощущая
поднимавшуюся в его сердце жалость.
   Начальник оглянулся:
   - Я исполняю приказ. Прежде чем я освобожу леди, я должен услышать  это
из уст королевы.
   - В  таком  случае  тебе  придется  довольствоваться  приказом  из  уст
герцога! - Пальцы Дэви сомкнулись вокруг Камня, и ясный голубой свет залил
пещеру. Никакого насилия, уговаривал он себя, но это было уже  бесполезно.
- Сейчас же освободить леди!
   Внезапно пронесшийся вдоль  стен  ветер  превратил  огоньки  факелов  в
бушующее пламя. Помощник палача отскочил от стола с воплем ужаса, но палач
даже не шелохнулся.
   - Тейн! - крикнул герцог, перекрывая шум. - Пригнись!
   Принц нырнул под стол как раз в  тот  момент,  когда  магический  вихрь
налетел на палача. Мужчина покачнулся  и  грузно  осел  на  пол,  его  нож
отлетел далеко в сторону. Тейн проскользнул  под  столом  и  спрятался  от
вихря за спасительную спину Дэви. Герцог снова собрался с силами и усмирил
бурю. Внутри него еще бушевала  ярость,  не  находя  выхода.  Его  снедало
желание уничтожить этого палача, вся боль и страх, которые он  испытал  за
эту долгую ночь, вылились в эту внезапную вспышку бешенства. С  трудом  он
осадил себя и шагнул к каменной плите.
   В голубом свечении Камня он увидел закрытые глаза Сандаал. Ее лицо было
окровавлено. Алые порезы покрывали ее лоб, щеки  и  обнаженные  плечи.  На
теле чернели глубокие раны, а ногти на левой руке были наполовину сорваны.
Вид ужасных ран вызвал в Дэви взрыв неуправляемой ярости. Камень на  груди
угрожающе вспыхнул.
   - Дэви, не надо!
   Голос Тейна донесся едва слышно, как издалека.  Острие  злобы  пронзило
герцога, и земля поплыла у него под ногами. Это не  было  влиянием  Камня.
Дэви знал,  это  было  зловещее  наследие  Орима,  неуправляемые  чувства,
которые могут терзать его  всю  оставшуюся  жизнь.  Окаменевший  от  ужаса
начальник  подземелья  наконец-то   осознал   грозившую   ему   опасность.
Съежившись, он скользнул к выходу в туннель, его помощник ринулся  следом.
Испуганные  крики  и  стук  стали  доноситься  из  камер,  где  находились
заключенные.
   Дэви рванулся было вслед за  убегающими,  но  в  последний  момент  ему
удалось отвести энергию. У притолоки выхода  в  туннель  что-то  треснуло,
вспыхнуло голубым светом,  и  обломок  скалы  рухнул  в  пещеру.  Один  из
обломков угодил прямо в голову палачу, и он без сознания  рухнул  на  пол.
Его товарищ не мешкая пустился наутек. Тейн бросился к Сандаал и  огромным
ключом разомкнул ее скованные  запястья.  Цепь  со  звоном  скользнула  на
каменные плиты.
   - Дэви, помоги мне! - сквозь зубы попросил Тейн.
   Слепая ярость все еще переполняла герцога, он  собирал  энергию,  чтобы
добить неподвижно лежащего палача. Тейн в отчаянии вцепился в его руку:
   - Нет-нет! Сандаал ранена, ей плохо, мы  должны  сейчас  же  унести  ее
отсюда!
   Ее лицо, бледное и окровавленное, казалось почти безжизненным в голубом
свечении Камня. Дэви почувствовал, как гнев проходит, уступая место острой
жалости. Камень  мигнул  и  погас  на  его  груди.  Тейн  разомкнул  цепь,
сковывающую ноги девушки, и Дэви поднял на руки странно легкое тело. Кровь
сразу же пропитала его тонкую рубашку.
   - Сандаал! - тихо позвал он, прижимая ее к груди. - Сандаал?
   Но она была безмолвна. Боль погрузила ее в спасительный обморок.
   - Идем...
   Тейн и Дэви со своей ношей двинулись к выходу, осторожно обходя обломки
камней и груды  щебня.  Уходя,  они  переступили  через  неподвижное  тело
палача, кровь сочилась у него из разбитого черепа. Сейчас герцогу было все
равно, жив тот или мертв. С Сандаал на руках подъем занял  гораздо  больше
времени и сил. Дэви был почти мокрым от пота, когда они  наконец  достигли
выхода.
   - Ей нужен доктор, - сказал Тейн. - Пойду позову Нильса Хэлдрика.
   - Нет, - отрезал Дэви. -  Я  сам  вылечу  ее,  если  нет  -  мы  найдем
кого-нибудь в городе, кто не знает ее  и  не  имеет  понятия  о  том,  что
произошло. А потом мы отправим ее на  корабле  в  какое-нибудь  далекое  и
безопасное место.
   Принц кивнул, и в свете факелов Дэви заметил влажные дорожки от слез на
его щеках. Такая тяжелая, изнурительная ночь, которой, казалось, нет конца
и края! Последняя неделя была ужасной для бедного  мальчугана...  впрочем,
для них всех. Чувствуя свинцовую тяжесть в ногах, герцог продолжил подъем.
Следующий пролет вывел их на уровень Занкоса. Ночь близилась к  концу,  но
улицы Занкоса, никогда не пустовавшие, не были  пустынны  и  в  этот  час.
Утомленные мужчины и женщины бродили взад и вперед по  улице  или  стояли,
прислонившись к фонарным столбам, в ожидании экипажей, в то время  как  их
рабы сидели на корточках на обочине тротуара или прямо на мостовой.
   Шумные компании подгулявших матросов то и дело обгоняли  их.  Никто  не
обращал внимания ни на Дэви с  его  подозрительной  ношей,  ни  на  богато
одетого мальчика рядом с ним. Свежий, соленый бриз с моря развеял  мрачные
воспоминания о подземелье. Тейн остановился поговорить с одним  из  рабов,
затем догнал Дэви:
   - Здесь где-то есть таверна, в конце улицы. Мы можем снять там комнату.
   - Отлично!
   Герцог пропустил Тейна вперед, и тот побежал вниз по  улице,  показывая
дорогу. Небо на востоке начало светлеть, и  Сандаал  зашевелилась  на  его
руках. Слабый стон вырвался из ее искусанных губ.
   - Ш-ш-ш! - прошептал Дэви.
   - Сюда, - Тейн толкнул тяжелую дверь таверны "Приют Сверчка".
   Герцог последовал за ним.
   - Надо найти хозяина.
   Но  в  этом  не  было  необходимости.  На  звон  привязанного  к  двери
колокольчика явился и сам хозяин - маленький жирный  человечек,  одетый  в
атласный балахон. Стоя на ступенях  широкой  лестницы,  он  вглядывался  в
гостей.  Таверна  была  далеко  не  из  лучших  -  зловонное   и   грязное
полуподвальное помещение. Замусоленное платье хозяина,  казалось,  хранило
воспоминание обо всех его обедах и ужинах  в  виде  различной  величины  и
цвета пятен. Хозяин широко зевнул и протер глаза.
   - Я беру за номер по золотому в день. Деньги вперед. С чистой  постелью
будет дороже, и... - тут он остановился и уставился  на  Сандаал:  -  Нет,
нет, нет! Так не пойдет! Можете отправляться куда  угодно,  милорд!  Я  не
хочу неприятностей на свою голову!
   - Но она ранена! - возразил Тейн с возмущением в голосе.
   - Возможно. И именно поэтому ей здесь не место. Доброй ночи, милорды, -
он поклонился и повернулся, чтобы уйти.
   - Мы остаемся,  -  угрожающе  произнес  Дэви  и  начал  подниматься  по
лестнице мимо протестующего владельца.
   - Номер комнаты?
   - Но, милорд...
   - Я спрашиваю номер комнаты?
   - Я вызову стражу! - пытался защититься хозяин.
   - Тогда у вас точно будут неприятности, - пообещал Дэви, -  и  большие!
Номер комнаты?
   - Черт вас побери, сир! В конце коридора направо, номер четвертый.
   Сандаал снова застонала, и Дэви почувствовал страдание в ее голосе.  Не
чувствуя под собой ног от усталости, он поднялся по лестнице и остановился
перед комнатой в конце коридора. Тейн  распахнул  перед  ним  дверь.  Пока
герцог добрался до кровати и устроил на ней свою  драгоценную  ношу.  Тейн
успел отыскать и зажечь лампу. Он вернулся и захлопнул дверь  прямо  перед
багровым от ярости лицом хозяина.
   - Ты поможешь ей? - спросил Тейн, не скрывая  беспокойства.  -  Как  ты
помог мне, когда я разбился?
   Дэви чувствовал себя совсем изможденным. Он глубоко вздохнул:
   - Я не уверен.
   - Тогда, может, я сбегаю за лекарем?
   - Дай я сначала попытаюсь.
   Дэви склонился над Сандаал и откинул волосы с ее окровавленного лица. В
ярком свете лампы раны казались еще  более  ужасными.  При  виде  подобной
жестокости герцог стиснул зубы.
   - Пусть твой Камень поможет тебе!
   Герцог взглянул на Тейна и увидел надежду в его усталых голубых глазах.
Может, Камень действительно  сможет  помочь?  Магия  Камня  и  его  талант
целителя были разной природы, но одно могло помогать другому.  Дэви  понял
это, когда лечил Тейна после его падения с дворцового купола. Почти тотчас
же в ответ на его подсознательное желание Камень на его груди засиял. Дэви
высвободил обе руки:  одну  положил  на  лицо  Сандаал,  другую  -  на  ее
изуродованную левую руку. Внутренний жар, разгораясь,  распространился  по
всему его телу: герцог закрыл воспаленные от усталости глаза.
   Он впал в забытье. Это было, как будто вокруг него плескались  ласковые
морские волны, унося его все дальше  и  дальше  от  скорбных  и  печальных
берегов. Его сон внезапно был прерван, и он резко очнулся.
   - Дэви?!
   Леди Д'Лелан тоже очнулась. Широко открытыми глазами  она  смотрела  на
Дэви. Раны на ее лице все  еще  кровоточили.  Ее  лицо  было  обезображено
болью. Она молчала.
   - Прости меня, - тихо произнес герцог и снова сомкнул веки.
   На сей раз он  собрал  воедино  всю  свою  энергию,  не  позволяя  себе
отдаться ослабляющему его теплому течению. Он представлял себе лицо и руки
Сандаал, какими они были до этого - гладкая, шелковистая  чистая  кожа,  и
пытался все восстановить. Процесс так утомил его, что в  конце  концов  он
обессиленно упал на пол у кровати Сандаал.
   Тейн обеспокоено склонился над ним:
   - С тобой все в порядке?
   - Да, - едва слышно прошептал герцог. - Как Сандаал?
   - Лучше, - ответила с кровати девушка.
   Дэви заставил себя подняться. В самом деле, Сандаал  выглядела  намного
лучше. Ужасные раны на ее лице и теле закрылись, и  даже  кончики  пальцев
зажили, хотя ногтей еще не было. Девушке определенно было лучше, но  лучше
еще не значило - хорошо. К несчастью, силы Дэви были истощены.
   - Как вы себя чувствуете? - спросил Дэви, глядя на нее.
   Сандаал отвела глаза:
   - Болит гораздо меньше, благодарю вас.
   - Вам нужно немного  поспать,  миледи.  Мы  найдем  место  для  вас  на
корабле, который отплывает в ближайшее время.
   - Куда?
   - Разве это имеет  для  вас  значение?  -  герцог  отстегнул  от  пояса
кошелек. - Вам хватит  этого  на  некоторое  время.  Если  будет  нужно  -
напишите, я вышлю еще.
   Тейн прижался щекой к ее одеялу.
   - Я поеду с вами, миледи, вам необходим  мужчина,  который  сможет  вас
защитить.
   - Благодарю вас, ваше высочество, - Сандаал попыталась улыбнуться, - но
вы нужны в Ксенаре. В один прекрасный день вы станете ее правителем.
   - Я не хочу править Ксенарой.  Это  отвратительная  страна,  где  живут
гадкие подлые люди, - принц покачал головой. - Нет. Я знаю, что делать. Мы
уедем с вами вместе. А когда я вырасту, вы станете моей женой.
   - Боюсь, я уже не гожусь в жены кому бы то ни было, - Сандаал с опаской
прикоснулась к своему лицу.
   - Но шрамы едва заметны, - произнес Тейн, придвигаясь ближе. - И я  все
равно люблю вас, несмотря ни на что. - Его глаза засверкали. - Вы пытались
убить моего отца. Это, конечно, было глупо, но, кажется, я знаю, почему вы
это сделали. Но это не имеет для меня значения.  Я  полюбил  вас  с  самой
первой нашей встречи. Дэви тоже, и я не могу обидеть его и  увезти  вас  с
собой.
   Леди Д'Лелан снова улыбнулась:
   - Ты - замечательный мальчик, Тейн. И слишком мудр для своего возраста.
   - Если бы вы только подождали, пока я вырасту. Я знаю, я  буду  хорошим
мужем.
   - Я не сомневаюсь в этом, - Сандаал перевела взгляд на Дэви, - но...
   Тейн тяжело вздохнул:
   - Но вы любите другого. Я понимаю.
   - Нет, - возразила Сандаал, - не из-за этого. С тех пор как  погиб  мой
брат, с тех пор как погибла моя семья, я больше не способна любить.  И  не
знаю, смогу ли когда-нибудь. Я благодарю вас обоих за то,  что  вы  спасли
мне жизнь, но вам пора уходить. Я не возьму ваших  денег,  лорд  Госни.  -
Дэви  открыл  рот,  чтобы  возразить,  но  она  продолжала:  -  Передайте,
пожалуйста, от  меня  записку  Рафу  Д'Гулару.  Он  управляет  зарубежными
торговыми операциями своего отца, и у него есть связи по  всему  свету.  У
меня отложены собственные деньги.
   - В самом деле? - Герцога опять пронзило ощущение, что его  предали,  и
злость вспыхнула в нем с новой силой. - Вы зря  рассчитываете  на  золото,
которое было найдено в вашей комнате.
   Леди Д'Лелан нахмурилась:
   - О чем вы?
   - Хэррен Д'Гулар - злейший враг королевы. То, что вы в минуту несчастья
обращаетесь к члену дома Гуларов, кажется мне подозрительным.
   - Мы с Рафом знакомы с детства, - отвечала  Сандаал.  -  И  всю  жизнь,
сколько я могу  помнить,  он  враждует  со  своим  отцом.  -  Она  в  упор
посмотрела на герцога: - Я не понимаю  тебя,  Дэви.  Ты  спас  мне  жизнь,
рискуя навлечь на себя гнев короля, и в то же время осуждаешь меня, как  и
все остальные. Почему?
   - Я передам вашу просьбу Рафу Д'Гулару. - Дэви направился  к  двери.  -
Идемте, мой принц.
   Тейн заартачился:
   - Мы не должны оставлять Сандаал одну.
   - Ваше высочество, - вмешалась Сандаал, - я ценю вашу заботу обо мне  и
благодарю за то, что вы с риском для себя спасли мне жизнь. Но ваш отец до
сих пор уверен, что я - убийца и предатель. Если вы сейчас не вернетесь во
дворец, отец подумает худшее. И тогда он приложит все усилия, чтобы  найти
меня.
   Принц обреченно кивнул. Он подошел к кровати и прижал ее здоровую  руку
к губам:
   - Если я понадоблюсь вам...
   Глаза его были полны слез. Он вышел в зал  через  дверь,  которую  Дэви
оставил открытой.
   Дэви вышел из комнаты не оглянувшись, уверенный, что Тейн идет  следом.
Утреннее  солнце  ослепило  его  утомленные  глаза,  и  ему   понадобилось
некоторое время,  чтобы  привыкнуть  к  свету.  Горожане  уже  сновали  по
тротуарам,  делая  утренние  покупки.  Дэви  повернулся  к  Тейну,   чтобы
поторопить его. Его горькие размышления о Сандаал были  сметены  мгновенно
поразившей его мозг мыслью: он предал своего короля. Худшее было впереди.


   Раф только что вернулся с ночной попойки.
   Он был навеселе. В этот ранний час дом еще  спал,  и  стук  его  модных
каблуков по лестнице казался преувеличенно  громким.  Солнечные  лучи  уже
проникали в восточные окна верхнего этажа, обещая жаркий  летний  полдень.
Но пока утренний воздух был прохладен, и Раф мечтал о той минуте, когда он
доберется до постели.
   Внезапно он услышал тихие рыдания, которые доносились из  его  спальни.
Раф с трудом  дотащился  до  двери  и  открыл  ее.  На  стуле  у  кровати,
съежившись и опустив голову, сидел Кил. Его широкие плечи  вздрагивали  от
рыданий.
   - Кил? - удивленно произнес Раф.
   Будущий король Ксенары поднял  голову,  при  виде  младшего  брата  его
рыдания усилились. На круглом детском лице  бросалась  в  глаза  багровая,
вспухшая щека. Раф заскрипел  зубами.  Это  был  метод  воспитания  папаши
Хэррена. Но Кил плакал не  столько  из-за  боли,  сколько  из-за  страшных
ругательств, которыми Хэррен обычно сопровождал свои побои.
   - Вот, - Раф достал из кармана шелковый носовой платок и  протянул  его
Килу. - Не плачь. Отец опять напился?
   Взрослый ребенок затряс головой:
   - Я передал ему, что ты сказал. Я сказал, что не хочу быть королем. Все
слышали это, а когда все ушли, он очень рассердился.
   Значит, этой ночью снова было  собрание.  Забыв  про  обиду  Кила,  Раф
опустился рядом с ним на кровать:
   - Ты помнишь, о чем они говорили?
   - Кто?
   - Отец, Стеф, Кий и остальные.
   Слезы  Кила  мгновенно  высохли,  он  уже  забыл  о  своей  обиде.   Он
высморкался в свой уже мокрый рукав.
   - Они говорили о том же, о чем и всегда.
   Эти беседы имели мало смысла для Кила. Раф взял его руку в свою и нежно
погладил:
   - Попытайся вспомнить. Пожалуйста. Они  были  сердиты?  Или,  наоборот,
веселы?
   Толстяк нахмурил бровки:
   - Сначала сердиты. Потом - веселы.
   - Почему?
   - Потому что... - Кил напряженно уставился в потолок,  затем  лицо  его
просияло. - Я знаю. Лорд Эйким  был  во  дворце.  Он  сказал,  что  кто-то
пытался убить короля Гэйлона и они бросили ее в подземелье.
   - Ее? - Рафа почему-то охватила дрожь. - Кого ее?
   - Леди Сандаал. - Кил снова нахмурился: -  Почему  она  пыталась  убить
короля?
   Раф не отвечал. Его  мысли  метались  в  беспорядке,  пытаясь  осознать
случившееся.  Может  быть.  Кил  ошибся,  перепутал,  но  сердце  Д'Гулара
говорило обратное. Через какое-то время он понял, что Кил снова заговорил.
   - Папа ударил меня. Я сказал ему, что не хочу идти... Я не хотел  убить
королеву - она такая красивая и добрая. А папа ударил меня и сказал, что я
непо... непокорный. Это плохо, Раф? Я плохой?
   - Нет, - заверил его младший брат.  -  Ты  не  плохой.  Кил.  Но  каким
образом идиоты хотели убить королеву?
   -  Солдаты.  Много  солдат  должны  ворваться  во  дворец.  Многие   из
аристократических домов присоединятся к нам. Они рассчитывают на  то,  что
королева слаба сейчас, после гибели сына.
   - О Боже, - произнес Раф в ужасе, - при чем здесь королева? Я поражаюсь
их дерзости, с какой они идут против короля-чародея!
   - О короле позаботятся, - проговорил Кил.
   - Каким образом?
   Кил только уставился на брата, его младенческое, опухшее от  слез  лицо
не выражало ничего.
   - Ты не знаешь, не так ли?
   Он также ничего не знал о том, что стало с Сандаал  Д'Лелан.  Всего  за
одну ночь ситуация круто изменилась, причем не в лучшую сторону.
   Внезапно  Раф  расхохотался,  заставив  своего  брата   вздрогнуть   от
неожиданности.  Это  же  сумасшествие!  Аристократические   дома   Ксенары
предпримут осаду дворца! Событие, затерянное в  веках,  и  Гэйлон  Рейссон
отомстит. Так же, как и семь лет назад.  И  не  имеет  значения,  что  меч
Черного Короля Орима  уничтожен.  Смерть  и  разруха  снова  обрушатся  на
Занкос.
   Негромкий стук в дверь оторвал Рафа от размышлений.
   - Войдите, - пригласил он, и  на  пороге  появился  старый  слуга  дома
Д'Гуларов, Кеф.
   - Письмо, милорд Раф, - слуга протянул листок коричневой бумаги.
   - От кого?
   Кеф покачал седой головой:
   - Оно было оставлено у входной двери каким-то мальчиком.
   В записке сообщалось о том, что Сандаал  желает  видеть  лорда  Рафа  в
таверне "Приют Сверчка", что  на  улице  Каменщиков.  Она  была  подписана
Дэвином  Дэринсоном,  герцогом  Госни.  Значит,  с  ней  все  в   порядке.
Напряжение схлынуло,  и  Раф  с  наслаждением  почувствовал  облегчение  и
желание встречи с красивой девушкой.
   - Мне нужно идти, - сказал он брату.
   Кил выглядел встревоженным:
   - Я хочу с тобой!
   - Нет. Пока оставайся здесь. Можешь спать на моей кровати,  пока  я  не
вернусь. - Раф повернулся к слуге: - Позаботьтесь о нем, Кеф.  Я  вернусь,
как только смогу.
   - Слушаюсь, милорд.
   Но Раф уже закрывал дверь и не слышал его ответа, его  мысли  кружились
вокруг леди Д'Делан.


   Этим  утром  Гэйлон  отказался  послать  стражу  в  город   на   поиски
исчезнувшей  леди  Д'Лелан.  Правление  его  жены  с  самого  начала  было
неустойчивым, и вот теперь - на тебе - юный  чародей  в  компании  с  юным
принцем  пренебрегают  королевской  властью  и  умыкают  убийцу  прямо  из
подземелья!
   Королевский гнев, однако, в значительной  мере  смешивался  с  чувством
облегчения, но это только усиливало его ярость.  Как  он  может  управлять
государством, если он не в состоянии приструнить герцога Госни  -  да  что
там! - собственного сына?!
   С широкого балкона его покоев  открывался  вид  на  безбрежную  равнину
Внутреннего моря. Там и стоял он сейчас, обнаженный  по  пояс,  ощущая  на
языке  соленый  вкус  утреннего  бриза,  кожей  чувствуя  его   прохладную
влажность.  В  Занкосе  летняя  жара  достигала   совершенно   невыносимых
пределов. Джессмин обессиленно распростерлась на кровати за его спиной.
   Она  пыталась  собраться  с  мыслями,  чтобы  противостоять   очередной
напасти. Но сегодня она проспала почти всю ночь и  весь  день.  Гэйлон  не
обвинял ее. Во сне, даже в обычном, не магическом, можно обрести  покой  и
равновесие. В конце концов, он желал ей обрести тот мир и  покой,  который
дарили ей сны. Ей удалось излечиться от своего временного  помешательства,
и она опять стала той волевой, сильной женщиной, которую он так любил.
   - Любимый!
   Он услышал шепот и вернулся к кровати.
   - Любовь моя!
   Она улыбнулась ему в ответ. Она зевнула и протерла глаза:
   - Они уже вернулись?
   - Наши враги государства?
   - А кто же еще?
   - Нет. Если Тейна нет вместе с герцогом, я буду волноваться.  -  Гэйлон
наклонился, чтобы поцеловать ее. - Ты уверена,  что  они  не  участвуют  в
заговоре против королевы?
   Джессмин кивнула:
   - Я уверена. Но только потому, что они не позволили мне  первой  задать
этот вопрос. Ты очень рассержен?
   - Ужасно. - Король снова  поцеловал  ее.  -  К  счастью,  леди  Д'Лелан
отбывает с ближайшим кораблем в далекие страны, на этом и  закончится  вся
история.
   - А если Дэви уедет с ней? - тихо спросила жена, глядя ему в глаза.
   Эта мысль заставила Гэйлона задуматься.
   - Думаешь, он сможет?
   - Он очень любит ее, а она его.
   - И их любовь так же сложна, как и наша, - добавил король.  -  Но  нет.
Дэви - мой герцог. Он никогда не покинет меня.
   Джессмин приподнялась на локте и погладила его по щеке:
   - Дэви не только твой герцог, моя радость.  Он  -  чародей,  обладающий
властью. И потом, во многом он уже отошел от тебя.
   Правда ранит больно. В  течение  нескольких  секунд  Гэйлон  безуспешно
пытался скрыть свою боль. Он поднял королеву на руки и крепко прижал ее  к
себе. Затем сменил тему разговора:
   - Так ты не веришь, что Сандаал убила Робина?
   - Она - странная девушка, -  подтвердила  королева,  -  и  способна  на
многое. Я бы хотела осудить ее, но знаю, что она  не  причастна  к  смерти
Робина.
   - Но кто-то другой причастен, - мрачно сказал король. - И клянусь, этот
другой дорого заплатит за свое преступление. Обещаю это. - Королева в  его
руках вздрогнула.





   Убаюканная тишиной Сандаал спала, то погружаясь, то выплывая из  легкой
дремы. Ей еще столько надо было  вспомнить,  столько  надо  было  сделать!
Избавив ее от боли, герцог Госни не смог освободить ее от множества забот.
Снаружи разгорался жаркий летний день,  и  сквозь  полузакрытое  окно  шум
экипажей и гомон толпы вторгался в сон девушки.
   - Любимая!.. - прошептал чей-то голос над ухом, и  мягкие  теплые  губы
коснулись ее губ.
   - Раф?
   Он присел на кровать, откинув с ее лица волосы.
   - Что они сделали с тобой, дорогая?!
   Его озабоченность и сожаление только разозлили ее.
   - То же самое, что и со всяким другим убийцей.
   Горечь звучала в ее словах.
   - Убийцей? - Молодой Д'Гулар провел пальцем по полузажившему  шраму  на
ее щеке. - Миледи, когда я вернулся домой после весело проведенной ночи, я
обнаружил странную записку от  виннамирского  герцога  Госни.  Он  просил,
чтобы я убедил вас отбыть с первым же пароходом из Занкоса.  Я  просто  не
знаю, что и подумать.
   Сандаал на мгновение опустила ресницы:
   -  Раф,  прошлой  ночью...  прошлой  ночью  я  пыталась  убить  Гэйлона
Рейссона.
   Странный приглушенный  звук  заставил  ее  открыть  глаза.  Плечи  Рафа
сотрясались от беззвучного смеха.
   - Ты?.. - наконец удалось ему выдавить. - Ты пыталась убить колдуна?  -
Но, увидев выражение ее лица, он мгновенно подавил смех. - Сандаал! Я знаю
тебя слишком хорошо.  Я  не  могу  поверить,  что  ты  решилась  на  такую
глупость.
   - У меня была... магическая поддержка. - Сандаал проигнорировала  немой
вопрос в его глазах. - Это уже не имеет значения. Я  совершила  ошибку,  и
меня бросили в подземелье. Герцог и принц Тейн освободили меня.
   - И поэтому ты должна покинуть страну, -  закончил  Раф.  Он  покусывал
свои чувственные губы. - В таком случае мы поедем вместе.  Меня  ничто  не
удерживает здесь.
   - Кроме Кила.
   Юный  Д'Гулар  нахмурился:  Сандаал  всегда  знала  его  как   человека
жестокого и эгоистичного, живущего только для себя. Но она знала еще  одну
тайную  привлекательную  черту  его  характера  -  его   привязанность   к
слабоумному  брату,  которую  он,  однако,  пытался  скрыть   под   маской
холодности.
   - Он поедет с нами.
   Сандаал покачала головой:
   - Нет, Раф. Когда-нибудь тебе придется забрать Кила отсюда,  но  только
не вместе со мной. Всю жизнь я вынуждена буду скрываться.
   - Без моей помощи ты долго не выдержишь. Тебе не выжить  одной.  -  Его
лицо стало задумчивым. - Но в таком случае... ты можешь вообще не уезжать.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Я имею в виду то, что в скором времени правительство может смениться,
- улыбнулся юноша. - По всей  видимости,  недавние  несчастья  королевской
семьи вызвали недовольство  в  кругах  ксенарской  знати.  Я  слышал,  что
планируется нападение на дворец.
   В душе Сандаал зародился страх.
   - Когда?
   - Точно не знаю, но думаю, что скоро.
   - Я уверена, что им не одолеть королевский гарнизон.
   - Очевидно, они тоже рассчитывают на  какие-то  магические  знания  или
чью-то помощь. - Раф встал и начал расхаживать  по  комнате.  -  Возможно,
самое мудрое для нас сейчас - бежать.
   - Но Кил необходим твоему отцу.
   - Да, - согласился Раф. - Хэррен будет вне себя, если ему некого  будет
посадить на ксенарский трон.
   - Я думаю, что тебе это придется по вкусу, - заметила Сандаал, глядя  в
упор в темные глаза лорда. - Ты можешь строить какие  тебе  угодно  планы,
Раф. Мне это все равно. Я уже решила вернуться во дворец.
   - Ради всех богов, почему?! - воскликнул Раф.
   Но леди Д'Лелан и сама удивилась собственному намерению:
   - Должен же кто-нибудь их предупредить!
   - Ты сошла с ума! - Д'Гулар снова остановился около ее кровати. -  Тебе
нужно немедленно уехать. Я их предупрежу.
   Сандаал мрачно взглянула на него:
   -  Нет,  ты  этого  не  сделаешь.  Это  слишком  рискованно,  и   почти
бесполезно.
   - Клянусь, я...
   - Успокойся! - бросила леди Д'Лелан, пытаясь сесть в кровати.
   - Позволь мне помочь тебе, - настаивал Раф. -  Я  -  единственный,  кто
располагает информацией и может ее получить. Позволь мне пойти с  тобой  к
ее величеству!
   - Ты собираешься уничтожить собственную семью?
   Лорд усмехнулся:
   - К несчастью, я всего лишь собираюсь уничтожить своего  папашу.  -  Он
помог ей встать с кровати: - Ну что ж, идем к королеве.


   Дэви отвел принца в его комнату. По взглядам охраны он  понял,  что  их
недавние подвиги стали  уже  известны  во  дворце.  Но  никто  не  пытался
задержать их. Тейн, слишком  усталый,  чтобы  говорить  о  чем-либо,  едва
доплелся до своей двери.
   - Не  переживай,  -  сказал  ему  герцог,  -  отдыхай,  а  я  обо  всем
позабочусь.
   На пороге внезапно появилась Роза. Она взяла мальчика за руку  и  увела
его, сверкнув взглядом на Дэви и захлопнув дверь перед  самым  его  носом,
прежде чем он успел сказать хоть слово. Ну,  что  ж...  От  усталости  его
мысли путались, и он почти  бессознательно  побрел  по  коридору  в  глубь
дворца... Он не мог с точностью сказать, сколько  времени  он  проблуждал,
когда обнаружил себя стоящим перед дверью в покои королевы.  С  занесенной
для стука рукой герцог замешкался на мгновение, когда дверь  распахнулась.
На пороге стоял Гэйлон.
   Кривая улыбка тронула его губы:
   - Что ж, входи... Если осмелишься.
   Дэви пробормотал нечто нечленораздельное, но смело шагнул в комнату.
   - Где она? - спокойно спросил король, проводя его в гостиную.
   - Уехала.
   - Куда?
   - Оставь мальчика в покое, - сказала Джессмин, выходя из спальни. -  Он
усталый и голодный.
   - К тому же непослушный и безнравственный!  -  Король  в  гневе  воздел
руки: - Он должен быть наказан... иначе никто не будет мне подчиняться.
   - Нет! - к своему удивлению, произнес Дэви. Камень на его груди ожил  и
засиял. - Меня не надо наказывать.
   Камень Гэйлона замерцал в ответ.
   - Прекратите сейчас же! Вы оба! - встала между  ними  королева.  -  Как
правительница Ксенары я сама назначу  наказание,  если  это  будет  нужно.
Самое главное сейчас - то, что Сандаал покинула город.
   Раздражение Гэйлона, казалось, возросло еще больше, хотя Камень  в  его
кольце погас.  Усилием  воли  Дэви  погасил  свой  собственный  и  тут  же
почувствовал прикосновение Джессмин к своей руке.
   - Как Тейн? - спросила она.
   - С ним все в порядке. Сейчас он с Розой, в детской. Я не  хотел  брать
его с собой в подземелье, но он настаивал. Я не мог остановить его.
   - Я знаю, - с улыбкой промолвила королева. - Он -  храбрый  мальчик,  к
тому же у него доброе сердце, которое полностью принадлежит леди  Д'Лелан.
Как ты думаешь, куда она отправилась?
   - Не знаю, - ответил Дэви. - Я сказал, чтобы она написала,  если  нужны
будут деньги, но сомневаюсь, что она это сделает.
   - Слишком гордая, - презрительно усмехнулся король.
   Глаза Джессмин смотрели на герцога с теплотой.
   - Я думаю, ты мог поехать с ней, Дэви.
   - И покинуть моего короля? - Дэви отвернулся,  чтобы  скрыть  выражение
своего лица.
   Внезапно тишина была нарушена  стуком  в  наружную  дверь.  Чертыхаясь,
Гэйлон пошел открывать.
   - Что вам здесь угодно? - услышал его вопрос Дэви.
   - Мне необходимо увидеться с ее величеством. Ее  нет  в  ее  покоях,  -
донесся голос Рафа  Д'Гулара.  Юный  лорд  отстранил  Гэйлона  и  вошел  в
комнату.
   Камень в королевском кольце засверкал опасным голубым блеском, но Джесс
остановила его.
   - Подожди, дорогой. Пусть он скажет.
   - Ваше величество, - с вежливым поклоном  начал  Раф.  -  Леди  Д'Лелан
ожидает вас в куполе.
   Глаза королевы широко раскрылись от удивления.
   - Но как же?..
   - Проникнуть  во  дворец  оказалось  очень  легко.  Стража  все  еще  в
растерянности. После всех этих переворотов они никак  не  разберутся,  кто
друг, а кто враг. - Юный лорд насмешливо улыбнулся  королю:  -  Это  нужно
исправить. Если вы переживете.
   - Переживем что? - спросил Дэви.
   - Идемте наверх, там вы все узнаете.
   Снова королеве пришлось осадить ярость мужа:
   - Он ничем не может повредить нам, Гэйлон,  да  и  не  собирается.  Это
всего лишь его стиль общения.
   - Тогда идемте.
   Раф  первым  направился  к  выходу.  Герцог  неохотно   последовал   за
остальными. Ему не нравился Д'Гулар, кроме того, мысль о том, что  он  еще
раз увидит Сандаал приносила ему боль, но он  чувствовал  остатки  ярости,
бушевавшей в короле. Леди могла оказаться в опасности.
   На открытой верхней площадке купола было прохладно. На залитой  солнцем
галерее, в дальнем ее конце, спиной к вошедшим стояла  Сандаал,  глядя  на
расстилающуюся перед ней равнину Внутреннего моря. Ее платье было грязно и
разорвано.   Королева   невольно   вскрикнула,   когда   девушка   наконец
повернулась. Алые шрамы перечеркивали  ее  лицо,  оттеняя  ее  смертельную
бледность.
   Леди Д'Лелан присела:
   - Не бойтесь, ваше величество!  То,  что  вы  видите,  почти  ничто  по
сравнению с тем, что я заслужила.
   - А что вы заслужили за убийство Робина? - рявкнул Гэйлон.
   - Я не убивала Робина. - Она спокойно выдержала взгляд короля.  -  Хотя
если бы я немного дольше продолжила знакомство с ножом  вашего  палача,  я
призналась бы в этом... и во всем остальном, что вам было бы угодно.
   - Гэйлон! - королева сердито вскинула на мужа глаза.
   Король отвел взгляд:
   - С убийцами, и с мужчинами и с женщинами, обращаются одинаково.
   - В моем королевстве больше ни с кем не будут так  обращаться,  даже  с
убийцами. Я прослежу за этим, - Джессмин взяла Сандаал под руку и  подвела
ее к креслу с высокой спинкой. -  Я  скажу  Нильсу,  чтобы  он  немедленно
осмотрел вас, дорогая.
   - Нет, не надо, - отрицательно покачала головой Сандаал. - Раф узнал об
опасности, которая угрожает вашей жизни. - Она кивнула Д'Гулару:  -  Скажи
им.
   Раф снова улыбнулся:
   - Знаете ли... я пришел сюда только из-за Сандаал. Меня мало интересует
политика.
   - Раф, скажи им!
   - Ну, ладно, - подчинился юноша повелительному тону леди Д'Лелан. - Мой
папаша с помощью союзников намеревается захватить дворец.
   - Это невозможно! - взорвался Гэйлон. - Дом Д'Гуларов имеет не  так  уж
много союзников!
   - Это не так, - возразил Раф. - С тех пор как  погиб  маленький  принц,
королева... - он бросил на Джессмин быстрый взгляд, - ну... королева... ее
действия были не слишком... разумны. Население Ксенары восприняло это  как
слабость ее величества, неспособность  управлять  страной.  Поэтому  моему
отцу удалось привлечь на свою сторону гораздо больше союзников.
   - Когда? - решительно спросила королева. - Когда они планируют атаку?
   - Не знаю, миледи. Могу только предположить, что это будет  скоро.  Они
не станут терять время, рискуя, что народ снова перейдет на вашу  сторону.
К тому же им стала известна тайна короля.
   Тяжелое подозрение шевельнулось в груди Дэви. Он уставился на Рафа:
   - Его тайна?
   - Они знают, что он не может использовать свою магическую силу во  вред
другим.
   - Откуда они узнали? - глухо спросил король.
   - Я сказал им! - насмешливая улыбка тронула губы молодого лорда.
   Джессмин судорожно выдохнула:
   - А как тебе удалось об этом узнать?
   - Я рассказала ему, - голос Сандаал звучал холодно  и  враждебно.  -  Я
заметила, что король может использовать свою силу  только  в  определенных
ситуациях. - Она мрачно посмотрела на Гэйлона: - Вы считаете, что от этого
становитесь благородней? Ничего подобного! - Леди повернулась к  Джессмин:
- С тех пор как я присоединилась к королевской семье, он всегда  заставлял
других делать грязную работу. Внезапно я поняла, что  сердцем  он  уже  не
властен над своей магической энергией. Поэтому-то я  и  пыталась  отрубить
ему руку, чтобы навсегда отделить его от магии. Прежде чем я убила бы его,
я хотела заставить его страдать, как страдал мой брат!
   Дэви  ощутил  толчок  энергии  в  глубине  своего  Камня  в  ответ   на
всепоглощающую ненависть, которой дышали слова Сандаал.
   - Довольно! - воскликнула королева. - Что было, то прошло.  Сейчас  нам
необходимо позаботиться о ближайшем будущем. Подумать о том, как мы сможем
защитить себя.
   Гэйлон шагнул к ограждению галереи.
   -  Мы  не  располагаем  достаточной  информацией.  Можете  вы  нам   ее
предоставить, Раф?
   - Нет, - просто ответил юноша. - Я и так достаточно рискую тем, что уже
сказал вам. Я не служу никому.
   - А если я прикажу тебе? - спросила королева.
   Раф сладко улыбнулся:
   - Ответ будет отрицательным, миледи.
   - Тогда, возможно, вам понравится восхитительно долгий  отдых  в  нашем
подземелье? - не менее сладко произнес Гэйлон.
   Д'Гулар стиснул зубы, но королева опередила его:
   - Я запрещаю всякое насилие по отношению к лорду Рафу. Он и так  сделал
слишком много для нас, чего мог бы и не делать. Можешь  идти,  мальчик,  -
обратилась она к юноше.
   Обращение "мальчик" явно не понравилось Рафу. Он усмехнулся:
   - Пожалуй, я останусь.
   - О нет! - возразила Джессмин. - Человек,  который  не  служит  никому,
кроме  себя,  не  заслуживает  большого  доверия.  Тебе   незачем   дольше
оставаться с нами. Прощайте, лорд Д'Гулар. - Она кивнула Дэви:  -  Проводи
его. И проследи, пожалуйста, чтобы он находился подальше от наших дверей.
   Герцог поклонился  и  повел  Рафа  вниз  по  лестнице.  Дэви  доставило
удовольствие то, что лорд больше не улыбался. Внизу последнего лестничного
пролета Раф замедлил шаг:
   - Сандаал рассказала мне, что ты вылечил ее.
   Дэви не ответил, не желая вступать в  разговор.  Вскоре  Раф  заговорил
снова:
   - Я хочу спросить у тебя одну вещь, Госни. Почему это среди виннамирцев
так много колдунов? У вас что, какой-то особый воздух? Или вода? - Д'Гулар
стремился завязать  разговор  со  своим  молчаливым  провожатым.  -  Каким
образом тебе удалось очаровать Сандаал? Я никогда  не  видел  ее  в  таком
смятении, чтобы она так в кого-нибудь  была  влюблена.  Всю  мою  жизнь  я
пытался покорить ее сердце. Я пытался подчинить себе ее красоту, ее голос,
ее ясный острый ум, но я был для  нее  не  больше  чем  другом.  -  Горечь
невольно зазвучала в его словах: - Она ждала тебя.
   Если бы герцог мог, он заткнул бы себе уши.  Знакомая  боль  сжала  его
сердце. Какой смысл теперь в том, что  Сандаал  любит  его?  Она  пыталась
убить короля, а это считается самым тяжелым преступлением в любой  стране.
В глубине коридора показались два стражника. Дэви окликнул их:
   - Выведите этого  человека  за  ворота.  Ему  запрещено  появляться  во
дворце.
   Раф внезапно улыбнулся еще более лучистой, чем прежде, улыбкой:
   - Ну что ж, тогда - до свидания. Во всяком случае, я убедился, что твоя
любовь так же безумна, как и моя. Мне будет легче.
   Скрипнув зубами, Дэви отвернулся и зашагал прочь.


   Нильс Хэлдрик задул свечу, и комната  погрузилась  во  тьму.  Несколько
мгновений он прислушивался к сонному дыханию Сандаал. После изрядной  дозы
валериановых капель ей наконец-то удалось успокоиться  и  заснуть.  Теперь
завершить ее лечение мог только покой и время. Дэви удалось сделать  почти
невозможное.
   Острие зависти кольнуло лекаря. Такая  беспредельная  сила  в  каком-то
молоденьком герцоге! О, если бы только... Такие мысли недостойны целителя,
мгновенно оборвал он себя. Надо быть  благодарным  судьбе  за  собственный
талант, каким бы мизерным по сравнению с другим он  ни  казался.  Печально
Нильс вглядывался в ночную тьму за распахнутым окном комнаты.
   С раннего утра Гэйлон  Рейссон  занимался  укреплением  дворца.  Лекаря
беспокоило другое. Казалось, что город,  непрерывно  гудевший  за  стенами
дворца, затаился и затих. Ритм жизни Занкоса неуловимо изменился. Никто не
заметил этого, но Нильс чувствовал  необъяснимый  страх.  Более  того,  он
ощущал растущее напряжение, неведомую опасность, нависшую над  обитателями
дворца.
   Сандаал во сне слабо застонала, и от этого  звука  мурашки  побежали  у
него по спине. В принципе ему нечего было здесь больше делать, но  уходить
не  хотелось.  Обволакивающая  густая  тьма  благодатно  влияла   на   его
взвинченные нервы.  За  дверью  послышалось  приближающееся  металлическое
бряцанье - по  коридору  шла  вооруженная  охрана.  Он  наконец  поднялся,
повинуясь какому-то безотчетному порыву, наклонился и поцеловал девушку  в
щеку. Затем он ощупью пробрался к двери и вышел в коридор.
   Несмотря на поздний час, во дворце царила суматоха. Еще днем все ворота
были крепко заперты и забаррикадированы. Все средства были подготовлены на
случай возможной осады. Но дворцовая охрана  уменьшилась  почти  вдвое  со
времени  смерти  короля  Роффо,  и  Гэйлон  Рейссон  обнаружил   в   своем
распоряжении отряд менее  чем  из  двухсот  человек.  Поэтому  ему  срочно
пришлось мобилизовать всю мужскую часть дворцовой прислуги, включая рабов,
всех, кто только мог держать в руках оружие.
   Направляясь в свое жилище в дальнем крыле дворца, Нильсу пришлось  идти
через помещение для слуг и кухни. На плитах стояли огромные котлы с  едой,
из одного поднимался восхитительный аромат супа, но  Хэлдрик  был  слишком
усталым, чтобы думать о еде. Он с вожделением мечтал о теплой постели.  Но
на последнем повороте коридора Нильс столкнулся с юным рабом.
   - Мастер Хэлдрик, - задыхаясь, выдавил он. На нем была  надета  кожаная
кираса, слишком большая для его щуплого тела. Тяжелый меч висел на ремне у
пояса. На вид ему было всего одиннадцать-двенадцать лет. - Идемте  скорее,
сир. Вас ждут в куполе.
   - Зачем? - раздраженно спросил лекарь. Купол находился на самом  верху,
в дальнем от его комнаты корпусе дворца.
   Рукой мальчик смахнул  бисеринки  пота,  выступившего  на  покрасневшем
лице, и Нильс заметил страх в его глазах.
   - Королева... - начал юноша и запнулся. - Королева... очень расстроена,
и она делает странные вещи.
   - А что король?
   - Он послал за вами, милорд. Он тоже не знает, что делать.
   О Боже, ну  что  же  там  еще?!  Нильс  с  сожалением  оставил  надежды
выспаться и хоть немного отдохнуть и поспешил вслед за мальчиком.


   Поздно ночью Джессмин наконец  задремала,  растянувшись  на  кушетке  в
покоях короля. Дэви некогда было следить за ней  -  его  обязанности  были
бесконечны. Сейчас он вместе с королем  и  его  капитанами  склонился  над
картой дворца. Они намеревались удвоить  охрану  вдоль  стены  и  возвести
вторую насыпь перед главными воротами.
   Между жителями Занкоса, которые ежедневно приходили на поденную  работу
во дворец, был пущен слух об опасной болезни, якобы  обнаруженной  Нильсом
Хэлдриком у недавно приобретенного раба  из  Бенджарии.  Изоляция  дворца,
говорил лекарь, будет самым надежным средством защитить город от эпидемии.
Входные ворота заперли, и поспешные  приготовления  были  скрыты  от  глаз
обитателей Занкоса.
   Дэви  разглядывал  лица  капитанов,  которые  с  напряженным  вниманием
слушали короля Виннамира. Все они были молоды,  хотя  и  немного  постарше
герцога, и неопытны. Почти десятилетие минуло после кровавой  битвы  между
Виннамиром и Ксенарой. С трудом страна  оправилась  от  разрухи,  а  дети,
которые выжили в войну, повзрослели. Но их было так мало, что Ксенара пока
не могла быть нападающей стороной в отношениях с врагами, - ее сынов учили
лишь защищать то, что осталось от некогда могущественной нации.
   - Что насчет нашего вооружения? - спросил Гэйлон, в  волнении  запустив
обе руки в свои густые волосы. Никто не ответил. - Ну же?
   Нав Дескин - длинный, тощий юноша с резкими чертами  лица  -  осмелился
открыть рот:
   - У нас осталось в отряде всего несколько гаубиц и арбалетов, и то лишь
потому, что они слишком древние и никуда не годятся.  Все  мечи,  копья  и
луки розданы, но более половины наших людей будут сражаться голыми руками.
   - Это не имеет значения, - буркнул король. - Если бы у них и  был  меч,
они все равно не знали бы, что с ним делать.
   В разговор вступил брат Нава Лин:
   - Милорд, я не сомневаюсь, что  Д'Гулар  и  его  приспешники  сразу  же
обратятся в бегство, когда увидят, что мы готовы их встретить. И  если  вы
хоть немного поможете своим Камнем, то мы, несомненно, победим. К тому  же
у герцога Госни есть свой...
   - Не слишком рассчитывайте на магическую помощь, -  отрезал  король,  и
Дэви согласно кивнул.
   Позади них раздался длинный протяжный стон, от которого Дэви бросило  в
дрожь. Он резко обернулся.  Королева  металась  на  кушетке,  находясь  во
власти какого-то ночного кошмара. Она снова  издала  хриплый  стон,  затем
вдруг резко проснулась  и  села  на  кровати,  обливаясь  слезами.  Гэйлон
подошел к ней, чтобы обнять, но она внезапно оттолкнула его.
   - Нет-нет! Где Тейн и Лили?
   - Они в детской, моя любовь.
   - Сейчас же приведите их сюда! Скорее!
   Гэйлон сделал знак одному из  капитанов,  и  тот  мгновенно  отправился
исполнять приказ королевы. Однако Джессмин не успокоилась, а начала нервно
расхаживать взад и вперед по комнате.
   - Джесс... прошу тебя! - уговаривал ее муж, но безрезультатно.
   Королева остановилась перед Лином:
   - Капитан, пришлите мне сюда десять слуг. Я хочу, чтобы вся  мебель  со
второго этажа была составлена на лестницу, ведущую в купол.
   - Простите, ваше величество? - Лин уставился на нее в недоумении.
   - Выполняйте! Сейчас же!
   Ее голос звучал  твердо,  хотя  приказы  казались  бессмысленными.  Лин
Дескин выскочил  в  коридор  и  растворился  в  темноте.  Гнетущая  тишина
установилась в комнате. Вскоре Дэви нарушил ее.
   - Ваше величество, - вкрадчиво начал он, - может, вам стоит еще немного
отдохнуть? Я могу проводить вас в ваши покои.
   Лицо  королевы  просветлело  на   мгновение,   затем   она   неуверенно
нахмурилась. Гэйлон ободряюще кивнул Дэви.
   Королева внезапно выпрямилась.
   - Вы ничего не поняли, не так ли? - Она обвела взглядом присутствующих:
- Никто из вас?
   - Дорогая... - начал Гэйлон.
   - Время моего правления будет самым коротким в истории Ксенары - меньше
ста дней, - она всхлипнула, и слезы снова полились из ее глаз.  -  Но  как
мне спасти детей?
   - Мама? Папа? - на пороге комнаты появился Тейн, за ним шла Роза, держа
на руках крошечную  Лилит.  Малышка  была  в  ночной  рубашке,  с  темными
кудрями, упавшими ей на лицо. Тейн бросил быстрый взгляд на  Дэви,  прежде
чем подойти к матери.
   Джесс отерла слезы и попыталась улыбнуться сыну.
   - Мой милый! Подойди, обними меня. Мы должны спешить.
   - Спешить куда? - спросил Тейн, обнимая ее.
   - В купол. -  Заметив  подозрительный  взгляд  Тейна,  королева  крепче
прижала его к себе. - Все в порядке, милый. - Она взяла Лилит из рук Розы.
- Пожалуйста, Роза, сходи на кухню и скажи, что я прошу прислать  в  купол
запас пищи и воды,  достаточный  для  десятка  людей  на  несколько  дней.
Скорее!
   Роза в замешательстве взглянула на короля для подтверждения.
   - Я пойду с тобой, - самоотверженно заявил Тейн, подавляя зевок.
   Получив подтверждение короля, Роза и Тейн вышли  из  комнаты  вместе  с
остальными капитанами, возвращавшимися к своим отрядам. Гэйлон вернулся  к
карте и своим размышлениям. Свечи с шипением  догорали,  и  Дэви  принялся
заменять их. Ему необходимо было это бездумное  занятие,  чтобы  успокоить
нервы.  Служба  при  виннамирском  дворе  никогда   не   была   для   него
обременительной, но здесь, в Ксенаре, все было поставлено с ног на голову.
Более того, герцог опасался, что королева помешалась от горя  и  бедствий,
которые ей пришлось вынести в последнее время.
   - Пошли за Хэлдриком, - шепнул Гэйлон, когда Дэви устанавливал свечу  в
подсвечнике на столе.
   На руках матери Лилит  счастливо  смеялась,  широко  открывая  беззубый
ротик. Джессмин как ни в чем ни бывало, напевала ей песенку. Первые десять
слуг прибыли по приказанию королевы. Их лица были спокойны и безразличны -
они были утомлены тяжелым трудом в течение всего дня и почти всей ночи.
   - Мы сейчас отправляемся в купол, - бросила королева мужу.
   - Мне идти с тобой? - неуверенно спросил Гэйлон.
   - Если хочешь, - ее голос звучал холодно и безразлично. Не удостоив его
взглядом, она направилась к выходу.
   - Оставайся с ней, Дэви, - приказал король. Из кучи  лежащего  на  полу
вооружения он выбрал кожаную кирасу и протянул ее Дэви.
   - А вы?..
   - Я приду позже. Мне нужно еще кое-что сделать.
   Безумие королевы  становилось  все  более  очевидным.  Беспомощно  Дэви
следил за тем, как слуги таскают корзины с  хлебом  и  фруктами  вверх  по
лестнице. Когда были перенесены бочки с водой, королева  приказала,  чтобы
вся  мебель  была  составлена  на  лестницу,  ведущую   в   купол,   чтобы
забаррикадировать ее сверху донизу.
   - Миледи, - не выдержал наконец герцог, поднимаясь по лестнице вслед за
королевой с детьми, -  вы  осознаете,  насколько  безумными  кажутся  ваши
действия слугам?
   - И тебе тоже, - улыбнулась королева. Она положила малышку в люльку.  -
Как ты думаешь, зачем я это делаю?
   - Вы хотите сделать так, чтобы никто не мог подняться наверх... а вы  -
спуститься вниз. Но зачем?
   - Я пытаюсь спасти детей, которых я теряю.
   - Как и мы, ваше величество. Оглянитесь вокруг. Никто не сможет одолеть
эти стены.
   - Нет, смогут, - просто ответила королева, продолжая укачивать ребенка.
   Дэви опять охватил беспричинный страх:
   - Откуда вы знаете?
   - Я видела во сне, - помолчав, произнесла Джессмин. Она подвела Дэви  к
южной решетке галереи: - Оттуда. Со стороны моря.
   Дэви вгляделся в темноту: неясные очертания стены выступали  на  темном
фоне  Внутреннего  моря.  Внезапная  вспышка  ослепила  его,  над   стеной
взметнулся сноп желто-оранжевого огня. Взрыв  разрушительной  силы  потряс
дворец до основания, камни дождем посыпались с неба.
   Лилит заверещала в ужасе, и королева взяла ее на руки.  Дэви  оцепенел.
Возможно, безумие Джессмин передалось  ему.  Этого  не  могло  быть!  Там,
внизу, в  отблесках  огня  он  заметил  движение.  В  следующее  мгновение
огромная масса вооруженных людей ворвалась через  пролом  в  стене  внутрь
дворца.
   Джессмин в истерике звала слуг, чтобы успеть забаррикадировать лестницу
вниз. Издалека доносился голос, повторявший его имя снова и  снова.  Голос
короля. Дэви собрался было идти, но вдруг понял,  что  королева  останется
одна. Мать и дочь плакали. Слуги слишком быстро покинули ее.
   - Тейн... - всхлипывала королева. - Он не  послушался  меня.  Он...  он
хочет сражаться. Верни его мне! Дэви, пожалуйста!
   Герцог стоял, отвернувшись. Джессмин нельзя было  оставлять  здесь  без
защиты.
   - Я пришлю людей охранять лестницу, - сказал он ей и  побежал  вниз  по
ступеням.
   Гэйлон встретил его внизу, в легком вооружении, с  обнаженным  мечом  в
руке.
   - Откуда она могла знать, что это произойдет? - задыхаясь, спросил он.
   - Сон, милорд. Тейн исчез... я думаю,  он  собрался  воевать.  Королева
сходит с ума от страха.
   Они  оба  направились  к  пролому  в  стене,  через  который  проникала
вражеская армия. С криками ярости защитники дворца встречали противника  в
оливковой роще.
   Лязг металла  становился  все  громче,  перемешиваясь  с  предсмертными
воплями раненых. Дэви почувствовал, как Камень на его груди нагревается, и
ощутил ненавистное присутствие Орима за гранью  своего  сознания.  Значит,
ненавистный колдун все еще не покинул амулет. В ярости Дэви сопротивлялся,
пытаясь избавиться от старика.
   - Я поищу Тейна снаружи,  -  король  пытался  перекричать  шум.  Он  не
замечал того, что происходит с Дэви. - Пусть слуги  обыщут  дворец.  Потом
пришли их ко мне.
   Этот приказ не понравился Дэви - он  не  хотел  расставаться  со  своим
королем во время битвы. Деревья, окаймлявшие  стену,  пылали,  озаряя  все
вокруг оранжевым пламенем. Со своего места он  мог  видеть,  что  половина
населения Занкоса присоединилась к силам Д'Гуларов.
   Знакомая фигура отделилась от массы  сражающихся  людей.  Наву  Дескину
каким-то образом удалось прорваться через это безумие, и сейчас  он  стоял
перед королем с мечом наготове. Кровь сочилась из раны в его руке.
   - Ты был около пролома? - спросил Гэйлон.
   - Да, милорд, - Нав скривился от боли.
   - Быстро! - король крепко пожал здоровую руку  капитана.  -  Ты  оценил
численность врага? Как, черт побери, им удалось прорваться?
   - Охрана с южной башни говорит, что дорога до  самого  замка  запружена
вооруженными  людьми.  Улицы  то  пустынны,  то  переполнены  людьми.  Это
наемники, ваше величество. Во  многих  странах  правящие  дома  пользуются
услугами "солдат удачи".
   Несмотря на безрадостные новости, король оставался спокойным.
   - Как им удалось взорвать стену?
   - С помощью магии, должно быть, - ответил  капитан.  -  Огонь  проделал
дыру в неприступной стене в рост человека. Это за  пределами  человеческих
возможностей. - Нав неуверенно взглянул  на  короля:  -  Как  вы  думаете,
милорд?
   - Нет, - мрачно сказал Гэйлон. - Обычные люди тоже могут находить новые
способы ведения войны.
   - Если это магия, - возразил Нав, - тогда вы должны  использовать  свою
собственную. Мы не можем противостоять магической силе, милорд.
   Король покраснел, затем внезапно побледнел:
   - Я уже говорил тебе, что является ценой моей магии.  Или  ты  согласен
стать первой жертвой?
   Он поднес  кулак  к  самому  носу  капитана,  и  Камень  в  его  кольце
запульсировал голубым светом. Нав отрицательно замотал головой.
   Неожиданный шум привлек их внимание к битве. Защитники дворца со своими
единственными союзниками-слугами сбегались со всех сторон к морской стене.
Собранной вместе маленькой армии короля каким-то образом удалось оттеснить
врага через пролом в стене и выгнать его на морской берег.
   Гэйлон схватил герцога за плечо:
   - Ступай! Прикажи женщинам во дворце отыскать принца! Необходимо  найти
Тейна, пока не поздно.
   Дэви  побежал  по  каменной  дорожке  сквозь  принесенный  ветром   дым
пожарища. Уже начало светать. Когда-то, много лет назад, таким  же  ранним
утром король отправил виннамирскую армию сражаться против войска, в десять
раз превосходящего их числом. Почти такая  же  безнадежная,  как  та,  эта
небольшая битва была более  отчаянной.  Король  надеялся  сохранить  своих
людей за спасительными толстыми стенами, но могло оказаться  так,  что  их
перебьют здесь, а им некуда будет отступить.
   Дэви почувствовал, что кираса на его спине нагрелась. Небо над  головой
внезапно вспыхнуло, и ураган пронесся между деревьями, потрясая землю.  За
спиной герцога обвалилась еще одна часть  стены.  Те,  кто  был  близко  к
стене, и друзья, и враги, были погребены под грудой камней! Магия...
   Безумная буря снаружи сменилась мертвой тишиной в  замке.  Не  разбирая
дороги, Дэви бежал по пустынным залам и переходам первого этажа,  затем  -
вверх по лестнице на второй.
   Тяжелое золотое  сияние  амулета  пробивалось  сквозь  его  кирасу.  На
мгновение он остановился на балконе, чтобы сверху взглянуть на битву. Тела
людей были разбросаны взрывом по всему саду.
   Злясь на самого себя, Дэви в ярости стукнул кулаком по резным  каменным
перилам. С помощью Колдовского Камня все это безумие можно было  мгновенно
прекратить. Но Дэви не мог сделать это в одиночку. Ему  оставалось  только
предаться во власть Орима, чтобы  тот  управлял  Камнем  через  него.  Что
значит его жизнь, его душа по сравнению с  сотнями  жизней,  гибнущих  там
внизу? А королева? Тейн? Крошка Лилит? Рыжий Король, чья жизнь  была  Дэви
дороже его собственной?
   Опасные и более чем глупые мысли. К тому же Орим никогда не  согласится
на такую сделку. Наоборот, будет стремиться снова использовать Дэви, чтобы
возвратить себе полноту власти, и тогда никто не сможет ему противостоять.
Ну уж нет, подумал Дэви. Этому не бывать!
   - Дэви!
   Он повернулся на крик Тейна,  -  мальчик  стоял  на  лестнице  на  пару
ступенек ниже его. Лицо его горело, и бисеринки пота покрывали  лоб,  а  в
голубых глазах застыл ужас. Дэви стиснул его в объятиях.
   - Куда это ты собрался? - взорвался герцог.
   - Я ищу Сандаал. И Катину, но их нигде нет.
   Герцог выпрямился:
   - Твоя мать испугана. Немедленно поднимайся в купол.
   - Но, Дэви,  ведь  они  ворвались  сюда!  -  Глаза  принца  наполнились
слезами. - Ты видел, как они взорвали стену? Мы в опасности. Дворец  будет
разрушен, и мы погибнем. Их слишком много...
   - Стой! - Герцог снова поймал Теина. - Ты  должен  быть  храбрым.  Ради
матери. Ради Лилит.
   Принц вырвался.
   - Используй силу своего Камня. Дэви, пожалуйста! Ты снова спасешь меня!
   - Но только не силой Камня, и потом сейчас совершенно другая ситуация.
   - Если бы у меня был Камень, я бы его использовал. Я бы спас всех  нас!
Ты хочешь, чтобы я был храбрым, но сам ты боишься! И у тебя, и у отца есть
магические Камни. Что ж вы их не используете? Мы тут  все  погибнем  из-за
вас!
   Мальчик вытер слезы. Его смятение и страх превратились в гнев.  Чувство
безысходности переполнило его. Он отвернулся и бросился  бежать  вверх  по
лестнице, ведущей в купол.





   Дэви следил, как принц пробивается  через  недостроенную  баррикаду  на
лестнице. Конечно, беспорядочно сваленная  груда  мебели  на  лестнице  не
могла остановить нападающих, но, во всяком случае, могла их задержать.  На
какое-то время королева с детьми была в безопасности. На мгновение  герцог
остановился у перил балкона: внизу кишел бой. Через  проломы  в  стене  во
дворец вливалась вражеская  армия  -  слабые  силы  охраны  уже  не  могли
сдержать ее.
   Из-за дыма, покрывающего поле битвы, Дэви почти ничего не видел.  Среди
густого дыма тут и там мелькал алый  остроконечный  шлем  Гэйлона,  а  его
пурпурно-золотой щит отражал всполохи пламени. Охрана отставала от него на
несколько шагов. Его разящий меч сверкал как молния, и  враги  падали  как
подкошенные к его ногам.
   Дэви потянулся к своему  мечу.  Его  тревожило  чувство  приближающейся
опасности. Сзади послышался шум шагов.
   - Они идут за Рыжим Королем! - раздался взволнованный голос Сандаал.  -
Они знают, что он не может воспользоваться силой своего Камня. Помоги ему!
   И это была женщина, которая больше всего на свете желала видеть Гэйлона
Рейссона мертвым и которая сама готова была убить его! Перегнувшись  через
перила, она указывала куда-то вниз.  Дэви  проследил  за  направлением  ее
жеста.
   Ярко-красный шарф Гэйлона  развевался  дымным  ветром.  Вражеские  силы
начали стягиваться вокруг него.
   Сначала в поле показались всадники, и Дэви заметил, что многие  из  них
оказались уже около разрушенной стены. Атака была неожиданной -  дворцовые
кони не были оседланы.  Воины  Д'Гулара  решили  получить  преимущество  в
быстроте контратаки, пустив своих коней вскачь. Во  главе  их  был  король
Виннамира.
   - Сделай что-нибудь! - снова попросила  Сандаал,  от  страха  ее  голос
звучал глухо.
   - Ты даже не представляешь, о чем ты просишь! - Камень в  амулете  Дэви
сиял голубым огнем, несмотря на все его усилия погасить сияние.
   Девушка рассердилась:
   - Если ты, Дэвин Дэринсон, не можешь справиться  с  Камнем,  отдай  его
мне!
   - Нет, - проворчал Дэви и жестом собственника прижал Камень к груди.  -
Ты погибнешь.
   - Но я хотя бы попытаюсь! Используйте свой Камень, милорд!
   Он хотел ответить, что не знает как, но это было бы ложью. Даже  теперь
какая-то часть его души стремилась слиться с силами, таящимися  в  глубине
этого серого обломка Камня. Это слияние доставляло ему  огромную  радость,
поток необузданной энергии вливался в него, делая его сильнее. Как  бы  со
стороны он увидел  самого  себя.  Он  бросал  вызов  могущественным  домам
Ксенары, осмелившимся причинить вред королеве и ее семье.
   Шум стих, и гробовая тишина воцарилась на поле боя. Мечи  и  пики  были
брошены, а взгляды воинов прикованы ко дворцу.  Где-то  в  глубине  своего
существа Дэви ужаснулся своим собственным действиям. Хуже всего  было  то,
что Дэви не был уверен в том, что это были именно  его  действия.  Гнев  и
ярость, переполняющие его, вырвались наружу,  и  холодное  голубое  сияние
охватило его с головы до ног.
   Бессознательно  он  выбрал  мишень  -  вооруженный  воин   в   середине
вражеского строя.
   Лишь в последний момент он осознал, что это Хэррен Д'Гулар. Он восседал
на породистом гнедом жеребце, его одежду украшали цвета фамильного герба.
   Голубая энергия Камня поразила его.
   И человек, и конь забились в агонии. Падая, жеребец придавил нескольких
воинов, стоящих рядом.
   Энергия Камня сияла голубой звездой. Хэррен продолжал вопить  от  боли.
Его искалеченное тело было придавлено конским крупом. Наконец конь затих.
   - Лорд Госни, - ветер  донес  встревоженный  голос  короля,  -  что  ты
наделал!
   Дэви прикусил губу, напуганный восторгом, который он ощутил от страшной
смерти Д'Гулара. Камень в амулете медленно погасал. Где Орим? Должно быть,
он где-то здесь, торжествующий от своей победы и предвкушающий возвращение
своей власти над Камнем и через него - над Дэви.
   Там, внизу, воины и наемники, казалось, лишь теперь осознали весь  ужас
войны,  увидев  зверскую  расправу  над  Хэрреном.   Некоторые   малодушно
отбросили щит и меч, обратившись в  бегство,  но  лязг  покинутого  оружия
воодушевил остальных, и бой закипел с новой силой. Но те, кто был рядом  с
Д'Гуларом, остановились в нерешительности и смущении.
   - И это все?! - воскликнула Сандаал. - Это все, что ты можешь?
   Дэви поднял на нее глаза:
   - Король спасен.
   - Ненадолго, -  девушка  в  отчаянии  покачала  головой.  -  Ты  должен
завершить битву прежде, чем погибнет много людей.
   - Оставь меня в покое!
   Дэви хотел к королю, хотел присоединиться к воюющим, взяв в  руки  меч,
но Камень на груди снова засверкал. Дэви похолодел. Тьма сомкнулась вокруг
него, и он  явственно  почувствовал  запах  смерти,  ощущая  на  языке  ее
привкус. Сандаал, казалось, тоже  что-то  почувствовала,  потому  что  она
встревоженно оглядывалась вокруг.
   - Он здесь! - прошептала леди. Неподдельный страх звучал в ее голосе.
   - Кто?
   - Орим...
   Дэви испытал легкий шок.
   - Ты знаешь Орима?
   - Слишком хорошо, - ответила девушка. Ее взгляд был прикован к  чему-то
за плечом герцога.
   Нет. Этого не могло быть! Ведь Гэйлон уничтожил  Орима.  Дэви  медленно
обернулся, зная, что он увидит  там.  Черный  Король  тенью  колебался  на
стене, на его губах блуждала омерзительная улыбка. Свечение Камня на груди
герцога усилилось, он попытался погасить сияние - но  безуспешно.  Мрачные
мысли охватили  его.  Его  власть  над  амулетом  могла  быть  всего  лишь
иллюзией.
   - Дети мои, - промурлыкал Орим. Казалось, его голос звучал отовсюду.
   - Я не хочу тебя здесь видеть! - Дэви пытался справиться с Камнем.
   - От него пахнет кровью! -  с  отвращением  произнесла  Сандаал.  -  Он
вкусил смерти. Он не уйдет, пока не насытится.
   Черный Король перевел взгляд на Сандаал:
   - Такая умная девочка!.. И такая неудача. А я-то думал  разрешить  тебе
владеть Камнем, если Дэви умрет. Но я разочаровался в тебе, крошка! Ты  не
смогла убить Рыжего Короля.
   Сандаал ничего  не  ответила,  лишь  вызывающе  вскинула  голову.  Дэви
заметил страх в ее глазах и удивился.
   Итак, Орим использовал  их  обоих.  Это  многое  объясняло  в  странном
поведении Сандаал. Эта  мысль  привела  Дэви  в  холодную  ярость.  Камень
ответил сиянием на эту вспышку эмоций. У  Дэви  появилась  надежда.  Может
быть. Камень еще не целиком во власти Орима?
   Дэви немного успокоился.
   - Убирайся, старик! Сегодня у меня нет времени  для  занятий,  -  грубо
бросил он колдуну и стал наблюдать за ходом битвы.
   Дворцовой охране удалось пробиться ко второму пролому в  стене,  и  она
отчаянно пыталась забаррикадировать его.  Однако  они  могли  закрыть  его
только своими мертвыми телами.
   - Ничего, дружок, ты все же получишь урок - твой последний урок!
   Рядом с герцогом горячий воздух взвился смерчем, и призрачные очертания
фигуры Орима стали более явственными. Сандаал в испуге  вскрикнула,  когда
ноги Орима коснулись каменного пола. Призрак колдуна стал совсем  реальным
- из плоти и крови, - или  это  так  казалось,  но  его  глаза  оставались
глазами безумного привидения.
   - Это - последние мгновения твоей жизни,  -  с  удовольствием  произнес
Орим. - Ты исполнил все, что я хотел, и ты мне больше не нужен.
   Он протянул крючковатые пальцы, чтобы схватить амулет на груди герцога,
а может, чтобы вцепиться ему в глотку.
   - Нет!!! - раздался вопль леди Д'Лелан, и Дэви отступил на шаг назад.
   - Если... если я исполнил все... -  Дэви  почувствовал  дрожь  в  своем
голосе, и это не понравилось ему. - Если я исполнил  все,  что  тебе  было
нужно, тогда исполни мое последнее желание.
   - Какое?
   - Дай мне выиграть эту битву для Гэйлона Рейссона. - Орим  насторожился
было, но Дэви поспешно продолжал: - Если, конечно, ты не  боишься,  что  я
уничтожу тебя, если получу власть в свои руки.
   В ответ Орим расхохотался так громко, что  в  старом  замке  затряслись
стены. Теперь он пристально смотрел на Сандаал. Она дрожала, глядя, как он
медленно приближается к ней, но не трогалась с  места.  Жирные  скрюченные
пальцы несколько секунд перебирали ее густые волосы,  затем  скользнули  к
груди.
   - Перестань! - выкрикнул Дэви. Слезы гнева и унижения  текли  по  щекам
Сандаал. - Оставь ее!
   - Только на минутку, - пообещал Орим слащавым голосом.  Он  облокотился
на мраморную балюстраду, пораженный ощущением. -  Ах,  да,  я  забыл...  -
пробормотал он с удивлением, - я забыл...
   Ослепительная вспышка в небе почти ослепила герцога, и гром  загрохотал
над дворцом. Дэви уцепился за колонну, когда страшный взрыв потряс  дворец
и обломки камня от разрушенной стены посыпались в зал.  Один  из  обломков
чуть не угодил в Черного Короля,  и  тот  со  злобным  воплем  отскочил  в
сторону.
   Орим потянулся к амулету. Дэви опередил его и  сжал  Камень  в  кулаке,
открывая сознание пульсирующей в Камне голубой энергии. В то же  мгновение
ладонь Черного Короля накрыла его руку, и Камень ответил и своему  первому
хозяину.
   Они перенеслись совсем в  другое  место.  Дэви  открыл  глаза  -  земля
медленно плыла у него под ногами. Солнце здесь было скрыто за облаками,  и
холодный ветер  обдувал  его  разгоряченное  лицо.  На  севере  и  востоке
вздымались   скалистые   горы,   а   за    спиной    герцога    возвышался
полуразвалившийся замок Госни. Камень перенес их в замок Госни.
   - В чем дело, герцог?
   Слова, произнесенные Рыжим Королем, заставили  Дэви  резко  обернуться.
Орим исчез. Вместо него среди высокой  травы  стоял  Рыжий  Король,  держа
окровавленный меч в одной руке и боевой шлем в другой. Были видны капельки
пота на его лбу.
   Но что-то в фигуре короля показалось Дэви неестественным.
   - Это те же игры, в которые ты играл с  Гэйлоном,  -  закричал  герцог,
радуясь, что его голос больше не дрожит.
   Король Гэйлон рассказал ему о  поединке  с  Оримом,  который  и  с  ним
пытался проделывать такие штуки. Но герцог не собирался попадаться на  эту
удочку. Призрак Рыжего Короля растворился в воздухе, и перед Дэви появился
смеющийся Орим. Герцогу нужно было сейчас собрать все свои силы, все, чему
учил его Гэйлон, что прочитал он в "Книге Камней", чтобы выжить и победить
в этой схватке.
   В воздухе возник огненный шар. У Дэви не было времени на размышление, и
он атаковал. Обида и ярость душили его, но удар пришелся в никуда. Ударная
волна снесла верхушку северо-западной башни замка, и, лишенные  поддержки,
камни раскатились по земле.
   В то же мгновение Орим нанес ответный удар. Острая боль пронзила  Дэви,
но Камень уже создал вокруг него защитную пленку,  о  которой  рассказывал
Гэйлон. Отделенный от мира прозрачными стенками шара, он  ощущал  саднящую
боль от ожогов во всем теле. В нос ему бил запах прожженной одежды.
   Но эта боль была почти ничем по сравнению с  болью,  которую  испытывал
Дэви, сознавая всю безнадежность ситуации. Ему никогда не победить  Орима,
ему остается только погибнуть здесь,  на  этой  холодной  одинокой  земле.
Герцог не желал сдаваться так быстро, пытаясь найти выход из положения, но
боль от ожогов никак не давала ему сосредоточиться.
   Выхода не было. Но тем не менее  герцог  решил  собраться  с  силами  и
бороться до конца. Он осторожно проник в глубь Камня, чью  силу  он  делил
пополам с Черным Королем, и закрепился там. Голубой огонь охватил  его,  и
боль усилилась до агонии, но он держался, стиснув зубы.
   Там, снаружи, огни Орима стали  гаснуть.  Постепенно  Дэви  собрался  с
силами и проник еще глубже в энергию Камня. Черный Король испустил ужасный
крик и выпустил в его сторону сноп огня.
   Выбрав мгновение, Дэви прорвал защитную  оболочку  и  нанес  противнику
ответный удар. С яростным воплем Черный Король вспыхнул голубой звездой  и
исчез. Дэви в изнеможении  рухнул  на  колени.  Легкое  движение  в  траве
привлекло  его  внимание.  На  краю  луга  стоял  малыш  Робин   в   своей
окровавленной рубашонке.
   - Я очень хочу жить снова! - тихо сказал маленький принц. - Орим научит
тебя, как это сделать.
   - Нет, - печально покачал головой Дэви. Любовь к  мальчику  переполняла
его. Точно так  же  Орим  искушал  Рыжего  Короля.  Точно  так  же  Гэйлон
пострадал из-за Арлина Д'Лелана. И теперь Дэви понимал, почему. -  Нет,  -
повторил он, больше для того, чтобы убедить  самого  себя,  чем  кого-либо
еще. - Ты всего лишь призрак. Тебя не существует! Уходи!
   Робин потянулся к нему маленькими перепачканными ладошками:
   - Дэви, я - настоящий. Помоги мне жить! Я хочу жить!
   - Ты лжешь! - дрожащим голосом выкрикнул герцог. Его душили слезы. - Ты
не Робин. Принц мертв, он ушел навсегда! - Он поднялся на  ноги.  Лазурный
амулет у него на груди сверкал как звезда. - Орим, ты  чудовище!  Прекрати
все это сейчас же!
   Образ Орима заколебался и  растворился  в  воздухе.  Теперь  перед  ним
стояла Сандаал с чувственной улыбкой  на  полных  губах  и  с  сумасшедшим
огоньком Орима в глубине темных глаз.
   - Ты тоже трусишь? - спросила она, презрительно усмехаясь. -  Я  давала
твоему прекрасному королю шанс соединиться со мной.  Но  он  испугался.  -
Девушка подошла ближе. - Возьми меня, Дэви! Если мы будем вместе  -  никто
не сможет противостоять нам. Вместе мы будем иметь весь мир у  своих  ног.
Подумай об этом, Дэвин Дэринсон! Я знаю желания  твоего  сердца.  Я  знаю,
какую радость приносит тебе разрушение и смерть...
   - Но я не похож на Гэйлона! - с силой выкрикнул Дэви.
   - Нет? - Сандаал подошла еще ближе.
   - Убирайся!
   Камень на груди Дэви вспыхнул, и Дэви обдало ледяным жаром - но это был
ответ на желание Орима, а не герцога. Чтобы защититься,  Дэви  должен  был
уничтожить образ леди Д'Лелан. Все еще сомневаясь, он остановил руку,  уже
занесенную для удара.
   Сандаал обняла его за шею,  и  он  весь  похолодел  от  этого  ледяного
прикосновения. Окаменев от ужаса, он смотрел, как она медленно  склоняется
к нему с улыбкой на красивых губах. Когда лицо ее было совсем близко,  оно
вдруг начало распадаться, расплываться в воздухе - и вот уже голый  череп,
усмехаясь отвратительной улыбкой смерти, глядел Дэви в лицо. В  панике  он
рванулся было прочь, но ее объятие было железным.
   Наконец Камень ответил на его отчаянный призыв, и мощный взрыв  энергии
уничтожил мрачное  привидение.  Исчез  замок  Госни  вместе  с  окружающим
пейзажем.  Дэви  обнаружил  себя  летящим  в  полной  пустоте.  Здесь   не
существовало иной реальности, кроме голубого сияния Камня.
   Дэви плотно обхватил  амулет,  пытаясь  создать  вокруг  себя  ощутимую
реальность. Издевательский смех Орима эхом отдавался у него в ушах:
   - Мальчик! Сдавайся! У тебя нет реальной власти, кроме той,  которую  я
предоставлял тебе во временное пользование!
   - Нет! - протестующе воскликнул Дэви. - Лжешь!
   Он почувствовал, как Камень ответил на его  призыв,  и  ощутил  радость
обладания. Но это опять был Орим.
   - Тогда, мальчик, покажи мне свою силу! Создай Вселенную!
   В  течение  долгого  времени  герцог  отчаянно  пытался,   но   пустота
оставалась пустотой. Он повторял попытку снова  и  снова,  и  который  раз
голубая энергия Камня все больше опустошала его. Каждая неудачная  попытка
все глубже погружала его в пропасть отчаяния, а смех Черного Короля звучал
все громче.
   Вдали от них начала сгущаться тьма. И это  черное  пятно  с  ненасытной
жадностью стало поглощать  пустоту,  плотнеть  и  увеличиваться,  пока  не
взорвалось снопом  яркого  света,  разлетаясь  на  миллионы  уникальных  и
неповторимых галактик. Сердце Дэви заполнилось гордостью,  но  ее  тут  же
погасило сомнение: было ли это великолепие его созданием? Или же это  дело
рук Орима?
   Ответ  пришел  в  виде  приступа  жгучей  боли,   пламенем   охватившей
израненное тело герцога. В отчаянии он приказал  Камню  унести  его  прочь
отсюда. Это он создал Вселенную, доказав этим свою власть и силу, и теперь
Черный Король боится его и во что бы  то  ни  стало  стремится  уничтожить
юного герцога, чтобы завладеть его телом, его жизнью и полностью  овладеть
Камнем.
   Под непрекращающейся канонадой голубых огней Орима герцог  осознал  всю
безнадежность ситуации. Ему не справиться с Оримом одному. Ему  необходима
помощь - немедленно. Крепко зажмурившись, он представил до  боли  знакомую
обстановку и мысленно приказал Камню перенести его туда. Открыв глаза,  он
обнаружил себя распростертым. Звон оружия и стон раненых. Рука  в  красной
кожаной перчатке легла ему на плечо.
   - Где твое оружие? - спросил король, осторожно приподнимая  его,  между
делом сразив вражеского солдата тремя короткими ударами меча.
   Дэви подхватил меч падающего врага  как  раз  вовремя,  чтобы  отразить
нападение сзади. Некоторое время король и герцог  молча  сражались  бок  о
бок. От едкого дыма першило в горле и слезы застилали глаза. Орим, видимо,
слишком занятый Сандаал, не последовал за Дэви из призрачного мира Видений
в эту реальность.  Мысль  об  этом  повергла  Дэви  в  глубокое  сомнение:
действительно ли Камень вернул его к реальности или  же  создал  для  него
новую?
   Наконец они расчистили небольшое пространство  вокруг  себя.  Король  и
герцог  остановились   передохнуть,   предоставив   дворцовым   гвардейцам
возможность позаботиться пока об их безопасности.
   - Что с тобой случилось? - спросил король,  с  удивлением  рассматривая
обожженные лицо и руки герцога.
   - Орим... - просто  ответил  Дэви,  прямо  глядя  в  исказившееся  лицо
короля. - Мне необходима ваша помощь, милорд.
   Но Гэйлон отрицательно покачал головой:
   - Я уже пытался уничтожить Орима раньше.  Мне  не  удалось.  Почему  ты
думаешь, что я смогу сделать это сейчас?
   - Я только прошу, чтобы вы попробовали, сир.
   Из клубов дыма прямо  на  них  выскочили  с  перекошенными  лицами  два
наемника. Дэви расправился со своим и повернулся, чтобы помочь королю. Тот
яростно сражался со своим противником, который  в  конце  концов  пустился
было наутек, но разящий меч Дэви настиг его.
   Король схватил Дэви за руку и  потащил  его  через  группы  сражающихся
солдат к третьему пролому в стене. Деревья вдоль  нее  продолжали  гореть,
издавая сухой треск, и с полуразрушенной стены продолжали сыпаться камни.
   - Когда Орим вернется, - пояснил Гэйлон, - он  попытается  разрушить  и
уничтожить вокруг себя как можно больше. - Он криво усмехнулся Дэви: -  Не
находишь ли ты, что в этот момент нам лучше будет находиться среди врагов?
   Герцог сознавал всю опасность подобного  предложения,  однако  он  тоже
улыбнулся в ответ королю:
   - Тогда идем!
   Они проталкивались среди воюющих, держа направление в сторону последней
дыры в стене. В голове была мысль только о том, что  надо  выполнить  свой
долг. Пущенное сзади копье со звоном отскочило от панциря  Дэви,  чуть  не
опрокинув его навзничь. Король мгновенно отразил нападение и помог герцогу
подняться. Чем ближе подходили  они  к  стене,  тем  сильнее  чувствовался
тяжелый запах серы. Сначала никто из сражающихся не обратил внимания на их
появление. Но теперь враги начали  стягиваться  вокруг  них  кольцом.  Для
страха и беспокойства уже не оставалось времени. Впрочем, им некогда  было
беспокоиться, потому что в этот момент в вихре яростного голубого  пламени
появился Орим. Гэйлон и Дэви немедленно окружили себя светящимися пузырями
защитных щитов и теперь смотрели, как  оказавшиеся  вблизи  них  вражеские
солдаты и их лошади разбегаются и падают, объятые пламенем.
   Пузыри от ожогов на руках Дэви лопнули от жара, причинив  ему  страшную
боль, которую трудно было переносить спокойно, однако именно это он должен
был сделать сейчас. Он пришел на помощь Гэйлону в надежде, что вдвоем  они
сумеют раз и навсегда победить Черного Короля... или  погибнут  сами.  Как
все сложится, сказать наверняка было нельзя.
   В мозгу  Дэви  пульсировала  лишь  одна  мысль.  Гэйлон  чуть  было  не
прикончил Орима, когда привел в соединение оба Колдовских Камня -  свой  и
Дэви. Правда, тогда эти камни существовали в  иллюзорной  реальности  Сна,
являясь  лишь  наделенными  собственной  силой  могучими   образами   двух
настоящих Камней.
   Тем временем языки голубого пламени  вокруг  них  стали  уменьшаться  и
гаснуть, и Дэви увидел, как Рыжий Король прижимает свой перстень с  Камнем
ко внутренней поверхности своего защитного пузыря. Его губы шевелились, но
сквозь два экрана Дэви не слышал ни звука. Должно быть, Гэйлону пришла  на
ум такая же мысль. Дэви поднял волшебный  амулет  Орима  и  прижал  его  к
стенке своего пузыря, чувствуя под  пальцами  его  упругое  сопротивление.
Гэйлон кивнул головой и знаком указал  на  голубое  защитное  поле  вокруг
себя.
   Им нужно было  выбраться  из  своих  укрытий,  но  в  этом  случае  они
рисковали погибнуть вместе с Черным Королем. В первой битве Гэйлон уцелел,
но и Орим остался невредим.
   Тем временем синее обжигающее пламя вокруг них погасло, а вместе с  ним
исчез и старый маг. Дэви посмотрел вокруг и  почувствовал  подступившую  к
горлу тошноту. За считанные секунды Орим  смел  почти  половину  вражеских
воинов  и  немалое  число  защитников  дворца.  Агония  и  смерть  служили
источником радости Черного Короля, он упивался  ими,  черпая  в  них  свою
силу.
   Звуки битвы затихли, и возле стен дворца были слышны лишь стоны раненых
и  умирающих.  Над  головами  короля  Виннамира  и  его  герцога   повисла
напряженная тишина. Вблизи них никого не осталось в живых.
   Гэйлон первым нарушил молчание.
   - Скользкий старый мерзавец! - прокричал король Дэви. - Он разгадал наш
план и трусливо сбежал.
   Герцог покачал головой:
   - Нет, ведь его Камень остается у меня. Он ни за что его не оставит. Мы
обязательно столкнемся с ним еще раз.
   Дэви мысленно приказал защитному кокону исчезнуть, и он тут  же  лопнул
как мыльный пузырь.
   - Ты с ума сошел! - выкрикнул в тревоге Гэйлон.
   - Может быть. - Герцог снял с  шеи  амулет  и  поднял  его  высоко  над
головой. - Вот твоя игрушка, Орим! Приди и возьми ее, если сумеешь!
   Под ногами Гэйлона в толще земли что-то заворочалось и глухо  загудело,
но ни вспышки света, ни грохота взрыва, которые оповестили бы о том, что в
стене дворца появился новый пролом, не последовало.  Гэйлон  погасил  свой
собственный щит и встал рядом с Дэви.
   - Ты прав, он где-то рядом.
   - Но достаточно далеко. Когда он появится, он сделает это неожиданно  и
постарается разъединить нас.
   Король посмотрел на небо:
   - Ты не можешь почувствовать его  приближение?  Примерно  так,  как  ты
чувствуешь Тейна? В конце концов, вы с Оримом - дальние родственники.
   При мысли об этом Дэви пережил новый  острый  приступ  тошноты  и  даже
забыл про боль от ожогов. Если он  откроет  себя  Ориму,  он  будет  точно
знать, когда это существо начнет свою  атаку,  но  в  этом  случае  Черный
Король получит возможность  напасть  на  него  не  только  снаружи,  но  и
изнутри. Это был огромный риск, но других возможностей  у  них  на  данный
момент просто не было.
   - Встаньте ко мне как можно ближе, сир, - сказал он  Рыжему  Королю  и,
закрыв глаза, мысленно потянулся к Ориму.
   Сначала он ощущал лишь пустоту, которая быстро  наполнялась  болью  его
собственного израненного и обожженного тела. Затем Дэви почувствовал,  как
вокруг  его  существа  словно   обвивается   тонкое,   ледяное   щупальце.
Ослепительная ненависть нахлынула на него внезапно и с  такой  силой,  что
Дэви чуть было не растворился в ее  бушующих  волнах.  Пылающие  ярость  и
страсть заполнили его, вызвав  к  жизни  сонмища  извращенных  и  страшных
эмоций. Дэви барахтался в их липкой, зловонной трясине, а Орим,  распознав
молодого герцога, слепо  и  радостно  ринулся  на  него,  чтобы  полностью
овладеть им, подчинить своей воле.
   - Пора! - выкрикнул Дэви и почувствовал, как пальцы Гэйлона хватают его
за руку, в которой герцог сжимал Камень Орима.
   В то же самое мгновение Гэйлон обнял герцога свободной  рукой,  и  Дэви
закружился, как будто в водовороте, теряя всякие представления о том,  где
верх, где низ и где он сам. Орим был рядом, его сущность свивалась с душой
Дэви,  и  герцог  в  отчаянии  пытался  сопротивляться   этому   страшному
вторжению. Черный Король стремился укрыться от атаки Гэйлона,  ибо  король
Виннамира наносил ему удары соединенной мощью двух Камней. С их помощью он
сумел оторвать Орима от герцога.
   - Убей нас обоих! - без  слов  закричал  Дэви,  уверенный,  что  Гэйлон
сделает это, но не даст Ориму завладеть телом и душой Друга.
   - Нет! - закричал чей-то голос у него в голове. - Нет!!!
   Приступ паники овладел  Дэви.  Затем  он  ощутил,  что  его  как  будто
разрывают пополам; лопающиеся артерии,  дробящиеся  суставы  и  скрученные
мышцы причинили ему внезапную мучительную боль. Что-то сильно дернуло его,
сорвало с места, и он вращаясь полетел в черную пустоту.


   - Дэви?
   Это произнесенное нежным голосом слово нашло  его  в  пустоте.  Молодой
человек пошел на голос, узнав Сандаал. Казалось, прошли  столетия,  прежде
чем он отыскал в себе силы открыть глаза.
   - Миледи... - прошептал он, чувствуя в горле горячий и сырой комок.
   - Лежите спокойно... - прошептала  Сандаал  и  бережно  приподняла  ему
голову, поднося к губам чашку воды. Дэви не знал, что простая  вода  может
обладать таким божественным вкусом.
   Он лежал в своих покоях.  Кто-то  накрыл  его  обгоревшие  руки  мокрой
тряпкой, и боль от ожогов успокоилась.
   - Что битва?
   - Все кончилось. Мы выиграли... хотя от стены мало что  осталось.  Хотя
нам еще повезло, что после вашей  с  Гэйлоном  схватки  с  этим  чудовищем
вообще что-то уцелело.
   - Король?..
   - У себя. За ним тоже ухаживают, но он пострадал гораздо меньше.  Нильс
говорит, что скоро вы оба будете на ногах.
   Дверь в покои, скрипнув, приотворилась,  и  в  щель  просунулась  рыжая
голова Тейна.
   - Он очнулся? - спросил принц.
   - Очнулся, - отозвался Дэви хриплым  от  усталости  и  от  едкого  дыма
голосом. - Входи же...
   Тейн, улыбаясь во весь рот, ринулся к его кровати.
   - Милорд герцог, вы пропустили самое интересное! - Принц  опустился  на
матрас, и Дэви увидел, что лицо его горит от возбуждения. -  Когда  Черный
Король прилетел,  чтобы  сражаться  с  папой,  все  солдаты  дома  Гуларов
разбежались кто куда! Правда, дворцовая стража тоже, но это не важно.
   - А как королева и Лили?
   - Королева поправляется, - ответила Сандаал. - Теперь, когда ее дети  в
безопасности...
   - Па говорит, что Орим побежден и исчез навсегда, - перебил ее Тейн.  -
Правда, он чуть не забрал с  собой  тебя.  -  Посмотрев  на  амулет,  Тейн
добавил: - Теперь ты колдун... настоящий.
   - Пока нет, - поправил его Дэви. - Но когда-нибудь я стану им.
   Потом он посмотрел на леди Д'Лелан:
   - А как вы, миледи? Как ваши дела?
   -  Достаточно  хорошо,  милорд,  -   сдержанно   ответила   Сандаал   и
отвернулась. - Я еще могу уплыть отсюда. Все зависит от...
   - Я хочу, чтобы ты осталась, - перебил Тейн решительно. - Я принц, и ты
должна меня слушаться.
   Дэви попробовал протянуть к  ней  руку,  но  оказалось,  что  его  рука
слишком тяжела и он не может с ней справиться.
   - Я тоже хочу, чтобы ты осталась.
   - После всего, что случилось, это может оказаться невозможным.
   В голосе ее Дэви почудилась потаенная печаль, и  ему  снова  захотелось
прижать ее к себе, но ему снова не хватило сил. Он  был  уверен,  что  ему
удастся уговорить Гэйлона и Джессмин простить Сандаал Д'Лелан. При мысли о
том, что она может уплыть куда-то  в  дальние  края,  он  чувствовал  себя
несчастным. Тейн начал подпрыгивать на краю его кровати, и  герцогу  вдруг
захотелось остаться одному, чтобы скорее поправиться и набраться сил. Веки
его отяжелели, и хотя он отчаянно боролся со  сном,  природа  взяла  свое.
Герцог Госнийский провалился в глубокий сон.





   Джессмин Д'Геррик, королева Ксенары, позволила своему супругу  провести
себя вдоль всей длинной залы к тронному возвышению, а затем с его  помощью
уселась на трон.  Король  Виннамира  расположился  в  громадном  мраморном
кресле,  установленном   чуть   позади   трона.   Его   глаза   пристально
рассматривали собравшуюся в зале толпу, не останавливаясь, однако,  ни  на
чьем лице в отдельности.
   Полуденное  солнце  просачивалось  внутрь  сквозь  забранные  стальными
решетками прорези в высоком сводчатом потолке, и  в  зале  довольно  скоро
стало душно и жарко. Хэррен Д'Гулар и его сподвижники были разгромлены три
дня назад; все, кроме одной молодой  женщины,  единственной  оставшейся  в
живых представительницы семьи Д'Делан.
   Несмотря на все недавние события, жители Занкоса жаждали  увидеть,  как
прольется и ее кровь. Им было явно недостаточно всего, что уже  произошло,
и  Джессмин  вынуждена  была  подвергнуть  суду  Сандаал  Д'Лелан.  Только
признанием ее невиновности на глазах множества  своих  подданных  королева
могла надеяться окончательно убедить последних в том факте, который  лично
у нее не вызывал ни малейших сомнений. Однако ее личной убежденности  было
недостаточно. Больше того, все собранные  к  настоящему  моменту  улики  и
свидетельства подтверждали прямо противоположное, и Джессмин  подозревала,
что после разгрома, учиненного Гэйлоном третьего дня, в живых не  осталось
никого, кто также мог состоять в этом заговоре.
   Негромкий гул голосов затих, когда в залу вошел  Великий  посланник.  В
наступившей тишине было слышно, как его длинная шелковая мантия шуршит  по
выложенному  изразцовой  плиткой  полу.  Эовин  Д'Ар  встал  за  столиком,
установленным у самого подножья тронного возвышения. Повернувшись лицом  к
собранию, он развернул лист толстого пергамента.
   - Слушайте меня,  жители  Ксенары!  Вы  просили,  чтобы  ваша  королева
возглавила сегодняшнее судебное разбирательство, касающееся одного из вас.
Да будет так!
   Он махнул рукой стражникам, стоявшим в глубине залы у дверей.
   - Приведите сюда Сандаал Д'Лелан, обвиняемую в убийстве сына королевы и
в  государственной  измене.  Пусть  выйдут  вперед  и  те,  кто   обладает
правдивыми сведениями, касающимися этого  дела,  чтобы  суд  мог  еще  раз
выслушать и непредвзято оценить свидетельские  показания,  Всем  остальным
приказываю вести себя достойно и терпеливо ожидать королевской воли.
   От толпы собравшихся отделилась пестрая компания жителей  Занкоса.  Все
они прошли вперед и уселись на стулья, приготовленные для них вдоль правой
стены.  Здесь  были  мужчины  и  женщины,  лорды  и  слуги,  но  все   они
приветствовали друг друга  как  старые  знакомые,  и  каждый  из  них  был
исполнен  решимости  помочь  осудить  обвиняемую.  Разглядывая  их   лица,
королева  нетерпеливо  пробарабанила  пальцами  по  подлокотнику   кресла.
Похоже, что эти свидетели были заинтересованы лишь в возмездии, отнюдь  не
в справедливости.
   Двое стражников ввели Сандаал и сопроводили  ее  по  проходу.  В  толпе
поднялся  недовольный  ропот.  Мало  кто  сомневался  в  вине  Сандаал,  и
большинство присутствующих с большей радостью пришли бы  поглазеть  на  ее
казнь.
   Между  тем  Сандаал  подвели  к  небольшому  возвышению,   огороженному
невысокими деревянными перилами,  напротив  столика  Великого  посланника.
Обвиняемый должен был  стоять  на  этом  возвышении  на  протяжении  всего
заседания. Глядя на то, как Сандаал занимает свое место на этом  маленьком
возвышении, Джессмин внутренне  содрогнулась.  Раны,  причиненные  девушке
старшим дознавателем в подземелье, еще не зажили, и Сандаал  была  слишком
слаба, чтобы простоять на ногах так долго.
   На лице ее еще были видны затянувшиеся шрамы,  а  вокруг  глаз  залегли
черные круги. Сандаал была одета в  простое  платье  из  серого  шелка,  а
длинные волосы были стянуты на затылке в  тугой  узел.  Она  стояла  перед
посланником, низко опустив голову, и  не  проявляла  никакого  интереса  к
происходящему.
   - Кто станет защищать леди Сандаал Д'Лелан? - громко спросил Эовин.
   Никто не удивился, когда в ответ раздался голос Дэви:
   - Я.
   Герцог сидел на своем обычном месте по левую руку от Гэйлона,  и  когда
он встал и спустился по ступенькам тронного возвышения, стало заметно, что
после битвы с Черным Королем сам он еще нетвердо стоит  на  ногах.  Как  и
лицо Сандаал, его скулы и лоб были покрыты шрамами, и  Джессмин  подумала,
что следы эти останутся на лице герцога на всю  жизнь.  Между  тем  герцог
остановился напротив конторки Великого посланника и поклонился ему.
   Эовин Д'Ар удостоил герцога улыбки, а  затем  склонился  над  бумагами,
стопкой лежавшими перед ним. Выбрав одну из них, он громко прочел ее:
   - Сандаал Д'Лелан, последняя из рода, младшая дочь  Риши  и  Мендал  из
семейства Леланов! Ты обвиняешься в следующем.
   Во-первых, в том, что за плату, а также из личной  неприязни  к  королю
Гэйлону Рейссону,  сообщала  нанявшему  тебя  Хэррену  Д'Гулару  сведения,
касающиеся королевской семьи.
   Во-вторых, ты обвиняешься в том, что на третий день  последней  седмицы
весны ты столкнула с купола башни Тейна, наследного принца Виннамирского и
Ксенарского, пытаясь убить его.
   В-третьих, ты обвиняешься в том, что утром пятого  дня  первой  седмицы
первого летнего месяца намеренно убила малолетнего Робина, второго  принца
Виннамирского и Ксенарского. За эти преступления ты предстала перед судом.
   Признаешь ли ты себя виновной?
   Джессмин  слушала  слова  обвинения,  намеренно  оставаясь   глухой   к
воспоминаниям о своем крошечном рыжеволосом мальчугане. В  голосе  Эовина,
однако, ей послышалась дрожь, причиной  которой  не  мог  быть  преклонный
возраст посланника. Может быть, это гнев  и  ярость?  Джессмин  как-то  не
приходило в голову, что Д'Ар тоже может считать Сандаал виновной.
   - Признаешь ли ты себя виновной? - повторил посланник.
   В последовавшей  тишине  Сандаал  Д'Лелан  медленно  подняла  голову  и
сказала только одну фразу:
   - Я невиновна, милорд.
   Этот тихий, почти небрежный ответ так рассердил добрых граждан  Ксенары
на галереях,  что  пришлось  послать  стражников,  чтобы  успокоить  самых
горластых из них. Дождавшись  восстановления  порядка,  Эовин  Д'Ар  снова
обратился к пергаменту:
   -  Королева  желает  выслушать  показания  Райнарда  Мэлвика,   который
является слугой во дворце.
   Мэлвик, высокий и очень худой мужчина в ливрее, выступил вперед. Он был
среднего возраста и происходил из Катая, во дворце он  работал  камергером
королевской половины. Сохраняя на лице угрюмое  выражение,  он  поклонился
королеве, посланнику, а потом изложил свои  показания.  Из  его  показаний
следовало, что леди Д'Лелан неоднократно уходила из дворца поздно ночью  и
возвращалась только на следующий день. Это обстоятельство вкупе с  частыми
визитами к ней Рафа Д'Гулара,  заставило  его  прийти  к  заключению,  что
Сандаал является одним из действующих лиц заговора,  целью  которого  было
возвести на престол королевства Кила Д'Гулара.
   Услышав это утверждение, Дэви вскочил на ноги.
   - Всем известно, что Раф Д'Гулар терпеть не мог своего отца.  Если  его
визиты к леди вообще имели политические мотивы, то, скорее всего, эти двое
интриговали против Хэррена  Д'Гулара,  а  не  против  королевы,  -  герцог
оглядел толпу. - Что касается  ночей,  которые  леди  проводила  вне  стен
дворца... она проводила их со мной.  И  пусть  только  кто-нибудь  посмеет
усомниться в моей преданности ее величеству.
   Мэлвик хотел было оскорбиться, но  в  зале  послышались  смешки,  и  он
промолчал. Столь открытое признание в тайных свиданиях с  Сандаал  застало
зрителей врасплох и даже слегка их  развеселило.  Джессмин  в  раздражении
бросила взгляд на Гэйлона. Судя по его  лицу,  король  Виннамира  думал  о
чем-то своем, рассеянно поглаживая кончиками пальцев Колдовской  Камень  в
золотом  перстне.  То,  что  Камень  отзывался  на  прикосновения  хозяина
крошечной голубой искоркой, вселило в Джессмин слабую надежду.
   Между тем свидетели один  за  другим  выходили  вперед  и  давали  свои
показания, повернувшись лицом к Сандаал. По  закону  девушка  имела  право
возражать и оспаривать показания каждого из них, но она молчала. Один лишь
Дэви не прекращал своих попыток опровергнуть многочисленные свидетельства.
Его  попытки  выглядели  благородно  и  чистосердечно,  хотя   не   всегда
отличались безупречной логикой. Лорд  Д'Ар  же  слишком  близко  к  сердцу
принимал свою роль обвинителя, так что несколько  раз  королева  вынуждена
была послать стражника, чтобы прервать беспорядочную перебранку между  ним
и герцогом.
   Последними двумя  свидетелями,  вызванными  для  дачи  показаний,  были
сестры Д'Ял. Катина отвечала на вопросы посланника откровенно, но с  явным
отчаянием в голосе. Служа королеве, фрейлины подружились, и Катина  успела
полюбить Сандаал, несмотря на ее подчас непредсказуемое поведение.
   Затем настал черед Розы Д'Ял. Со своего возвышения Джессмин  наблюдала,
как младшая из сестер подходит к столику  Эовина.  На  лице  молодой  леди
отразилось какое-то горькое чувство, но оно быстро  исчезло,  и  на  губах
Розы появилась  все  та  же  ласковая  улыбка,  к  какой  королева  успела
привыкнуть за все долгие месяцы. Ее рассказ оказался несколько бессвязным,
и посланнику несколько раз приходилось  направлять  его  в  нужное  русло.
Несмотря на это, показания Розы нанесли Сандаал сокрушительный удар.
   Любительница  слухов  и   сплетен.   Роза   оказалась   обладательницей
превосходной памяти и могла пересказать содержание услышанной  беседы  или
воспроизвести  давние  события  в  малейших  подробностях.  Даже   Великий
посланник  был  удивлен,  услышав  подробное  изложение  всех  разговоров,
которые он вел с фрейлинами ее величества по дороге  в  Каслкип.  Джессмин
прислушивалась к ее показаниям с растущим интересом и тревогой,  а  герцог
Госнийский надулся и покраснел.
   - Сандаал была моей ближайшей подругой, - громко объявила Роза. - Но  я
должна говорить правду, не так ли, лорд Д'Ар?
   - Безусловно, дитя мое.
   - Так вот, теперь я понимаю, что она работала  на  Д'Гуларов  с  самого
начала, даже когда мы были в Виннамире. Вскоре после того, как мы приехали
в замок, мы отправились в Киптаун за покупками, и Сандаал встретилась  там
с каким-то ксенарским моряком. Они разговаривали совсем недолго,  а  потом
моряк заторопился и исчез. Еще тогда я подумала, что это  выглядит  как-то
странно, но потом позабыла про это... и не вспомнила,  даже  когда  герцог
Госнийский вернулся в замок и я  узнала  о  том,  что  ксенарские  матросы
напали на принца Тейна в Миллтауне.
   Джессмин увидела, как потрясенный Дэви вскочил на ноги.
   - Она лжет! - воскликнул  герцог,  недоверчиво  глядя  на  Розу.  -  Ты
называешь себя ее подругой и говоришь о ней такое?!
   Молодая леди выглядела смущенной и подавленной.
   - Но это правда, милорд, - наконец выдавила  она.  -  Почему  я  должна
говорить что-то иное?
   - Действительно, почему? - прорычал Дэви.
   - Милорд Госни, - предупредил Дэви Эовин Д'Ар, - вы ничем  не  поможете
леди Д'Лелан, если станете вести себя подобным образом.
   Дэви сел на место, не спуская глаз со смазливого личика  Розы.  Она  не
осмеливалась встретиться с ним глазами и смотрела в  пол.  Сандаал  же  не
пошевелилась, ни когда  услышала  обвинение,  ни  когда  Госни  так  резко
выступил  в  ее  защиту.  Наконец  Дэви  не  выдержал  и  подошел  к  ней,
облокотившись на перила возвышения таким образом, что его голова была лишь
чуть ниже головы Сандаал.
   - Почему ты ничего не возразишь против этого? - спросил он. -  Или  то,
что нам тут рассказывали о ксенарском моряке в далеком от моря Киптауне  -
правда?
   Леди  Д'Лелан  продолжала  молчать,  низко  наклонив  голову,  но  Дэви
заметил, как на серый шелк платья упала и расплылась темным пятном  слеза.
Сердце Дэвина бешено заколотилось в груди. Это не могло быть  правдой.  Он
ошибся, усомнившись в Сандаал раньше, и теперь...
   - Будьте любезны, леди Д'Ял, продолжайте, - проговорил посланник.
   - Ну, что еще сказать... - Роза секунду раздумывала.  -  На  пути  сюда
королева упала с лошади и даже могла погибнуть. Все думали,  что  подпруга
потрескалась от времени и оттого  стала  непрочной,  однако  вскоре  после
этого случая я  нашла  в  вещах  Сандаал  странную  бутылочку  с  какой-то
жидкостью. Я, видите ли, просто хотела позаимствовать немного  краски  для
век...
   Роза нахмурилась:
   - В этой бутылочке была какая-то остро  пахнущая  жидкость,  она  пахла
даже сильнее, чем уксус. Должно быть, это была какая-то кислота. Но  разве
не могла Сандаал хранить эту бутылочку для других целей?  Кислота  годится
не только для того,  чтобы  обрабатывать  ею  кожаные  ремни,  отчего  они
стареют, сохнут и лопаются!
   Шум в зале нарастал, но Дэви стоял неподвижно,  разъяренный  коварством
младшей  сестры  Д'Ял.  То,  что  она  так  хорошо  осведомлена  во   всех
преступлениях, означало только одно - она сама,  прельстившись  на  золото
Д'Гулара, согласилась шпионить за королевской семьей и убивать, как только
представится такая возможность.
   Герцог открыл было рот, чтобы громко объявить о своем открытии  жителям
Занкоса, но сдержался. Никто не поверит ему, хотя бы  просто  потому,  что
никто не захочет  ему  поверить.  Должно  быть  доказательство  -  веское,
неоспоримое, - что Роза и есть тот убийца, которого все ищут.
   Роза между тем продолжила свою повесть, полную невероятных  совпадений,
но никто не сомневался в  ее  правдивости.  Кроме,  наверное,  королевы  и
Гэйлона.
   Дэви поднял взгляд. Все внимание Джессмин было  сосредоточено  на  нем.
Когда Джессмин поняла, что герцог заметил выражение ее лица,  она  сделала
так, чтобы он понял и ее единственное на данный момент желание. При помощи
одних только глаз  она  передала  ему  свое  сожаление,  свой  страх  и...
надежду. Дэви кивнул  и  решительно  повернулся.  Двойные  высокие  двери,
ведшие в залу, казалось, отстояли от тронного возвышения на  десятки  лиг.
Дэви пошел было к ним, но на  секунду  задержался  перед  столиком  Эовина
Д'Ара.
   - Милорд, - сказал Дэви, перебивая Розу. -  Сделайте  так,  чтобы  леди
продолжала выливать свою грязь еще некоторое время. Я скоро вернусь.
   И еще раз он задержался, но лишь для того, чтобы плюнуть под ноги  леди
Д'Ял. Та запнулась и в испуге отступила на шаг назад.
   - Лорд Госни! - рявкнул Эовин Д'Ар с такой силой, на  какую,  казалось,
его дряхлое тело давно не было способно.
   Дэви лишь по-волчьи оскалился в его сторону и быстро зашагал к  выходу.
Стражники поспешно открыли перед ним одну половину и пропустили герцога  в
коридор. В коридоре, прямо напротив дверей, ждал Нильс Хэлдрик.  Его  лицо
было бледно.
   - Куда вы, милорд? - окликнул он Дэви. - Вы не  можете  покинуть  ее  в
такой момент.
   - Я и не собираюсь, - огрызнулся Дэви и быстро зашагал к своим  покоям.
Нильс старался не отставать.
   - Надеюсь, вы не позволите им  казнить  леди,  -  снова  заговорил  он,
слегка задыхаясь от быстрой ходьбы. - У вас есть Колдовской Камень.
   - Вы и вправду считаете, что это - решение всех проблем? -  осведомился
герцог с легким бешенством в голосе.
   - Нет, просто мне кажется что дело может зайти слишком далеко.
   - Но не зайдет, - отрезал Дэви. - И все  же  вы  получите  свою  магию.
Ждите и смотрите.
   Вдвоем они пронеслись по пустым дворцовым кухням. Наконец Дэви очутился
перед дверью в свои покои. Пинком распахнув их, он ринулся внутрь.
   "Книга Камней" лежала на  столе  так,  как  он  ее  оставил.  Никто  не
осмелился прикоснуться к тяжелому фолианту, даже пыль не села на страницы.
Книга излучала слабую энергию, достаточную  для  того,  чтобы  ее  обходил
стороной самый тупой из слуг.
   Дэви наклонился над столом и сгреб тяжелый том в охапку. Его Колдовской
Камень немедленно засветился в ответ.
   - А что это вы сейчас делаете? - неожиданно вкрадчиво спросил лекарь.
   - Здесь есть одно заклятье, - Дэви уже торопился обратно по коридору. -
Я обнаружил его довольно давно, и теперь оно поможет  мне  проделать  один
фокус.
   - Фокус? - удивился Нильс. - По-моему, у вас нет времени  для  фокусов.
Кстати, как вы отыщете  это  заклятье  в  такой  толстой  книге?  Вы  что,
заложили страницу?
   Дэви с трудом справился с раздражением и неприязнью.
   - Нет. Каждое заклинание - это дар Книги. К тому же моя  нужда  поможет
мне.
   - Могу я чем-нибудь помочь?
   - Нет,  только  держитесь  подальше.  Магия  Колдовского  Камня  всегда
небезопасна.
   Под  тяжестью  Книги  Дэви  задыхался.  Полностью  сосредоточившись  на
обратном пути, он едва осознавал,  что  Хэлдрик  следует  за  ним.  Другой
страж, завидев Дэви с Книгой, вытаращил  от  страха  глаза,  но  распахнул
перед ним двери, пропуская его в зал. Великий посланник  все  еще  задавал
Розе Д'Ял свои вопросы, на которые молодая леди  с  готовностью  отвечала.
Дэви не обратил на нее никакого внимания,  он  только  крепко  прижимал  к
груди Книгу.
   При виде его с Книгой в руках и с мерцающим на груди Камнем собравшиеся
в зале ксенарцы дружно ахнули. Даже посланник на мгновение  онемел.  Роза,
проследив  за  его  потрясенным  взглядом,  обернулась   через   плечо   и
побледнела. Дэви положил "Книгу Камней" на столик Эовина и, переведя  дух,
раскрыл.
   Страницы Книги распахнулись на заклятии Правды, чем еще больше укрепили
уверенность Дэви в своей  магической  силе.  Держа  мерцающий  Камень  над
страницей, герцог быстро пробормотал формулу, взывающую к волшебным силам.
   - Эй, - сердито заметил Д'Ар, наконец обретя дар речи.  -  Что  это  вы
задумали?
   - У меня есть способ  узнать  истину...  среди  всей  лжи,  которую  мы
сегодня услышали.
   Дэви схватил Сандаал за  руку  и  заставил  ее  сойти  с  отгороженного
возвышения. Затем он приложил ее руку к страницам Книги. В другой руке  он
держал Колдовской Камень, который мерцал ослепительным голубым светом.
   - Скажи мне, Сандаал Д'Лелан, получала ли ты деньги от Хэррена Д'Гулара
в награду за твою службу?
   Сандаал молчала, пока Дэви не взял ее за плечо и не встряхнул изо  всех
сил.
   - Скажи мне! Нанял ли тебя Д'Гулар? - герцог снова приложил ее  руку  к
страницам Книги.
   - Нет, - негромко вымолвила Сандаал, не поднимая головы. Несмотря на ее
тихий голос, в нем явственно слышался гнев.
   - Громче.
   - Нет!
   Эовин Д'Ар поднялся с возмущенным видом:
   - И что это доказывает, милорд? Вполне естественно,  что  она  отрицает
выдвинутые против нее обвинения.
   - Это доказывает, что она действительно не совершила ничего, в  чем  ее
обвинили, - ответил герцог не  в  силах  скрыть  свою  радость.  -  "Книга
Камней" вершит правосудие  по  законам  еще  более  жестоким,  чем  законы
Ксенары, поверьте мне. Солги она, и Книга уничтожила бы ее.
   Впервые за все это время Сандаал  подняла  голову.  В  ее  глазах  были
возмущение и негодование, но Дэви не обратил на нее  внимания.  Он  должен
довести дело до конца.
   - Это вы так утверждаете, - перебил его посланник. - Но те из нас,  кто
не владеет магическим искусством, вряд ли поверят вам на слово, милорд.
   - Я этого и не жду, - герцог посмотрел прямо в лица  собравшимся.  -  Я
докажу свою  правоту  тем,  что  найду  настоящего  убийцу.  Мне,  однако,
потребуется ваше согласие на то, чтобы испробовать Книгу на всех  мужчинах
и женщинах, что присутствуют сегодня в зале.
   - Что?
   Дэви обращался только к  лорду  Д'Ару,  но  испуганный  вид  посланника
заставил многих вскочить на ноги.
   - Это невозможно! -  воскликнул  лорд  посланник,  в  бессильном  гневе
оборачиваясь к королеве.
   Джессмин расслышала просьбу Дэви и  теперь  величественно  поднялась  с
трона, придерживая темно-лиловое шелковое платье.  Спускаясь  по  ступеням
тронного  возвышения,  она  улыбалась,  и  улыбка  ее  стала   еще   более
ослепительной, когда она положила руку на страницы Книги.
   - Спросите меня, лорд Госни,  -  сказала  Джессмин.  -  Только  сначала
скажите,  одинаково  ли  наказывает  ваша  Книга  за  большую  ложь  и  за
маленькую?
   - Я не знаю, миледи, - Дэви улыбнулся в ответ.
   - Тогда лучше не искушать судьбу, - вздохнула Джессмин.
   - Лучше не искушать, - согласился Дэви.
   Он задал Джессмин те же самые вопросы, что  он  задавал  леди  Д'Лелан.
Ответы ее величества оказались точно такими же, и Книга снова не причинила
ей никакого вреда.
   На Эовина это не произвело никакого впечатления.
   - Ваше величество, - заявил он.  -  Если  мы  будем  допрашивать  таким
образом всех, кто находится в зале, - а если дойдет до  того,  то  и  всех
жителей города, - мы проведем здесь неделю или даже больше. Надеюсь, вы не
хотите, чтобы мы...
   - Именно этого я и хочу, милорд посланник. Я уверена, что в  этом  деле
замешано несколько  человек  из  моего  окружения.  Мне  было  бы  гораздо
спокойнее, если бы все виновные предстали перед судом. В моем  королевстве
всегда найдется достаточно времени для истины, и не важно, сколько  недель
или месяцев может понадобиться, чтобы до нее докопаться.
   Королева махнула платком в направлении свидетелей.
   - Катина! Подойди сюда, дитя мое, и докажи нам, что ты говорила правду.
   Страх, написанный  на  лице  старшей  из  сестер,  заставил  было  Дэви
удивиться, но он быстро понял, что леди Д'Ял страшилась самой магии, а  не
истины,  которая  могла  открыться.  Отвергнув  его  помощь,  Катина  сама
положила руку на страницу, исписанную крошечными древними рунами. Повторив
свои показания, она спокойно вернулась на место, и посланник,  не  скрывая
раздражения, вызвал Райнарда Мелвика.
   Показания камердинера странным образом изменились. Он больше не был так
уверен  в  том,  где,  кого  и  когда  он  видел,  и   Дэви   почувствовал
удовлетворение. Вне зависимости от того, верил ли Мэлвик в магию или  нет,
на сей раз он стремился быть предельно честным, хотя это  и  могло  стоить
ему благосклонности друзей и нанимателей. Окончательно сбитый  с  толку  и
испуганный, он вернулся на свое место.
   Вскоре после этого Дэви отвел королеву обратно на трон.
   Гэйлон наблюдал за процедурой с горящими от любопытства глазами, однако
он ничего не посоветовал Дэви. Похоже,  что  роль  стороннего  наблюдателя
была ему весьма по душе. Тем временем посланник  вызывал  к  своему  столу
всех свидетелей по очереди, и тут оказалось, что мало кто из  них  остался
столь же уверен в виновности Сандаал, как в первый раз.
   Когда наконец Д'Ар снова вызвал Розу, герцог сразу заметил  выступившую
на ее высоком лбу испарину. Она двигалась медленно и неохотно, чем вызвала
новую вспышку раздражения Эовина Д'Ара.
   - Давай побыстрее, детка, - проворчал посланник. - Мы еще  не  обедали.
И, похоже, нам это не скоро удастся.
   - Ты разыгрываешь нас, Дэви? - прошептала Роза, крепко сжимая ладони. -
Наверное, ничего так и не произойдет.
   Дэви ухмыльнулся:
   - Солги, и узнаешь.
   Затем он осторожно взял ее за запястье и положил ее руку на Книгу.
   - Ответь нам. Роза  Д'Ял,  собирала  ли  ты  сведения  и  совершала  ли
убийства членов королевской семьи в пользу дома Гуларов?
   Признаться в таких злодеяниях означало обречь себя на  жестокую  казнь.
Должно быть. Роза предпочла выбрать неведомую ей магию,  которая  казалась
меньшим злом. Каковы бы ни были мотивы ее поступка, но она открыла  рот  и
отчетливо произнесла:
   - Нет.
   В ее голосе не было ни следа страха.
   Однако когда Роза попыталась убрать руку, выяснилось, что она не  может
оторвать ладонь от Книги. Рука ее  словно  прилипла.  Лицо  леди  внезапно
исказилось бешенством и лютой злобой. Указывая пальцем свободной  руки  на
Сандаал, она закричала высоким, визгливым голосом:
   - Это она убийца! Она столкнула Теина с галереи! Она  убила  маленького
принца Робина!
   Но рука была словно  прикована  к  странице  Книги,  и  она  попыталась
высвободить ее при помощи своей левой, свободной руки. Ее ярость  внезапно
погасла, сменившись приступом мучительной боли.
   - Нет... - Роза посмотрела  куда-то  в  направлении  свидетелей,  и  ее
взгляд на миг задержался на Нильсе Хэлдрике.
   Эовин попытался броситься ей на помощь, но герцог  не  пустил  его.  По
обрезу страниц "Книги Камней" появилось  слабое  голубое  сияние,  которое
медленно подбиралось к пальцам леди Д'Ял. Острая  боль  заставила  девушку
скорчиться в агонии, и Дэви увидел, как плоть ее кисти  стекла  с  костей,
как вода. А жаркое голубое пламя взбиралось по руке, по плечам  Розы,  все
ускоряя свое движение.
   Некоторое время Розе удавалось сдерживать крики боли, но когда в  толпе
в ужасе завопили женщины, она  не  выдержала.  Ее  жуткий  вопль  заставил
многих в панике зажать уши руками. Дэви застыл возле конторки  посланника,
не в силах ни помочь младшей Д'Ял, ни просто отвернуться, чтобы не  видеть
агонизирующее существо. Тем временем волосы на  голове  девушки  запылали,
громко треща и рассыпая искры, и вокруг ее головы  появился  сияющий  нимб
жгучего пламени.
   Но вот огонь охватил все ее тело, и страшный крик  затих.  Теперь  все,
что осталось от ее тела, удерживали в вертикальном положении лишь кости  и
сухожилия. В глазницах обгоревшего черепа,  там,  где  когда-то  искрились
живые  голубые  глаза  Розы,  плясали  язычки  лазурно-синего  огня.  Даже
испуганные жители Занкоса хранили теперь гробовое молчание, и Дэви услышал
чей-то плач. Это Катина билась в истерике на полу.
   - Мне очень жаль. Катина, - Дэви присел рядом и обнял ее за плечи.
   - Она не могла, не могла совершить  все  это,  -  повторяла  безутешная
фрейлина. - Твоя Книга ошиблась. Ты наказал не того, кого надо!
   Дэви вздрогнул от внезапного приступа страха. Неужели она права?
   -  Позвольте  мне  позаботиться  о  ней,  -  предложил  Нильс  Хэлдрик,
наклоняясь над ними.
   - Не того... - повторяла Катина. -  Скажи  ему,  Нильс!  Она  не  могла
сделать всего этого. Ты так любил ее, ты знаешь, какой она была.
   Эти слова Катины потрясли Дэви, и он уставился на Нильса:
   - Как ты можешь знать это, лекарь?
   Нильс посмотрел на него своими участливыми и добрыми глазами:
   - Вы уверены, милорд, что действительно хотите задать мне этот вопрос?
   - Я буду спрашивать, когда ты положишь руку на Книгу!
   - В этом нет нужды, - Нильс вздохнул. - Я и Роза  были  любовниками.  О
том, что она подкуплена, я знал с самого начала.
   Дэви с трудом подавил гнев.
   - Как ты мог? Ты же врач, человек, который спасает  жизнь  другим.  Как
мог ты ей позволить...
   - А как я мог не позволить? - перебил Хэлдрик спокойно.  -  Эта  страна
слишком сильно пострадала от рук Рыжего Короля. Ксенара нуждается в  своем
собственном правителе, ей не нужна королева, воспитанная  в  чужих  краях.
Кил Д'Гулар стал бы  номинальным  ее  главой,  подставным  лицом  первого,
подлинно автономного правительства Ксенары.  Я  надеялся,  что  это  будет
началом конца монархии.
   Нильс смерил герцога взглядом:
   -  Хэррен  Д'Гулар  должен  был  что-то  предпринять,  чтобы  заставить
Джессмин убраться восвояси. Или вы предпочли бы, чтобы он убил не дитя,  а
мать?
   Не раздумывая, Дэви изо всех  сил  ударил  его  в  челюсть,  и  доктор,
шатаясь, попятился. Внезапный демарш герцога вызвал среди собравшихся бурю
возмущения. Даже  стражники  что-то  кричали,  размахивая  мечами.  Король
Гэйлон вместе с Джессмин вскочили  на  ноги  и  бегом  бросились  вниз  по
ступеням тронного возвышения. Эовин Д'Ар  как  мог  объяснил  ситуацию  их
величествам, пока гвардейцы успокаивали толпу. Жители Занкоса очень любили
и уважали иноземного доктора.
   Нильс стоял молча, ожидая своего приговора. Глаза  его  были  наполнены
болью. Наконец Джессмин повернулась к нему.
   - Принимали  ли  вы  непосредственное  участие  в  исполнении  коварных
замыслов Хэррена Д'Гулара? - спросила она.
   - Нет, миледи.
   - Но он и не пытался ему помешать,  -  вставил  Дэви  сердито.  -  Этот
человек такой же предатель, как и Роза. Он позволил бы умереть и  Сандаал,
лишь бы самому остаться вне подозрений. Он заслуживает такой  же  жестокой
казни, как если бы убивал своими руками.
   Королева не обратила на его замечание никакого внимания.
   - Скажите, мастер Хэлдрик, со дня моего приезда в Ксенару вы были столь
же  близки  ко  мне,  как  и  все  остальные  слуги.  У  вас  было  немало
возможностей причинить мне вред, но вы не сделали этого. Почему?
   Нильс спокойно посмотрел на нее. Он ни стыдился, ни гордился собой. Тем
не менее ему нельзя было простить его  преступления,  и  Дэви  заскрежетал
зубами. Внезапно он почувствовал на  своем  плече  чью-то  руку.  Это  был
Гэйлон, Колдовской Камень в его перстне светился.
   - У нее  есть  свои  причины,  Дэви.  -  Лицо  короля  стало  таким  же
несчастным, как и у герцога. - Верь ей.
   Дэви хотел было выразить свое негодование,  но  сдержался.  Зрители  на
галерее хранили совершенное молчание, боясь пропустить хоть одно  словечко
из сказанного.
   - Я не  стремлюсь  уничтожить  лояльную  оппозицию,  -  продолжала  тем
временем королева. - Эта страна нуждается  в  вас,  Нильс  Хэлдрик.  И  не
только как в искусном враче, в чем никто из нас не сомневается, но и как в
человеке, которому не безразличны нужды и чаяния всего народа. Я прошу вас
только, чтобы вы открыто и прямо говорили о том, что вам  не  нравится,  о
том, что, по вашему мнению, приносит вред государству. Не  стоит  загонять
недовольство внутрь и пестовать его там до тех пор, пока оно не  загноится
и не превратится в фурункул гражданской войны.
   Лекарь нахмурился. Он не сразу понял смысл слов Джессмин.  Королева  же
ненадолго замолчала, оглядывая столпившихся в зале и на галереях людей.
   - Мастер Хэлдрик прав, - громко  произнесла  она.  -  Я  -  дочь  Роффо
Д'Геррика, но я в самом деле выросла в чужой стране. Мое королевство - это
Виннамир, и я скучаю по его лесам  и  зеленым  долинам,  по  его  рекам  и
звонким ручьям. Простите меня, но я хочу вернуться вместе с мужем домой, в
свою страну.
   По  рядам  неподвижных  слушателей  пронесся  сдержанный  благоговейный
вздох, а Гэйлон повернулся к Джессмин, и на его  усталом  лице  отразилось
недоверие.
   - Ксенара - чудесная страна, и я хотела бы поблагодарить всех тех,  кто
приветствовал мое возвращение на землю моих предков, но нам пора  уезжать.
Вместо себя я оставляю на троне своего старшего сына Тейна, который  будет
править Ксенарой по праву и по закону. Его  регентом  я  назначаю  герцога
Госнийского, который показал себя мудрым советником и настоящим лордом.
   Королева подошла к Сандаал  и  взяла  ее  за  руку.  Леди  смешалась  и
покраснела, однако повинуясь своей королеве подошла вместе с ней  к  Дэви.
Джессмин же вложила ее ладонь в руку герцога, горячую и твердую, и в то же
время нежную. Сладостная боль, которую испытал Дэви, чуть было не  вызвала
на его глазах слезы.
   Джессмин улыбнулась:
   - Тем не менее я никуда не уеду до тех пор, пока эти двое молодых людей
не соединятся в браке. Они достаточно страдали, отлученные друг от  друга.
Сандаал Д'Лелан не повинна в убийствах и измене. Что же касается покушения
на жизнь моего супруга, то у нее были весомые причины. На мой взгляд, было
бы разумнее убрать моего короля куда-нибудь подальше, чем просить  молодую
леди простить его.
   С этими словами Джессмин подошла к Гэйлону и взяла  его  руку  в  свою.
Ореховые глаза короля сверкнули, снова наполняясь жизнью.
   - Нет, - громко  сказала  Сандаал.  -  Не  уезжайте  из  Ксенары,  ваши
величества. Вам больше не надо опасаться меня.
   Толпа ксенарцев согласно загудела, но Джессмин лишь  покачала  головой.
Внезапно она потянулась к Гэйлону и поцеловала своего  смущенного  супруга
прямо в губы.  В  толпе  раздались  восхищенные,  одобрительные  возгласы,
которые еще усилились, когда Дэви последовал ее примеру  и  приник  своими
обожженными губами к разбитым губам Сандаал.
   Через  Тейна  герцог  Госнийский  получал  королевские  полномочия,   а
благодаря своему Камню - власть колдуна и могущество мага. Обе эти силы он
намеревался использовать для того, чтобы воспитывать и направлять молодого
правителя государства. Сложность этой задачи немного пугала  Дэви,  однако
теплые губы Сандаал, прижавшиеся к  его  губам,  заставили  отступить  все
сомнения и тревоги. Нет, может быть, им действительно  предстоят  нелегкие
времена,  но,  если  рядом  с  ним  будет  его   мужественная   и   нежная
возлюбленная, он сумеет преодолеть все на свете.

Last-modified: Fri, 10 Nov 2000 21:21:02 GMT

Оцените этот текст: