ое, только вкус незнакомый. Это не говядина, так ведь? - Говядина? Коровье мясо, что ли? - Мадж качнул головой. - Можа, они и не красавцы, только и мы не каннибалы, нет, приятель. - Он со вкусом пожевал. - Нет, конечно, это не королевская змея, а питон. Похоже, что сетчатый. Чудесно. Если вкусно, так чего привередничать, подумал Джон-Том. Причин для этого нет. Он никогда не понимал отвращения, испытываемого некоторыми людьми к мясу рептилий, правда, самому попробовать не довелось. В конце концов, мясо есть мясо... Мышечные волокна, и только. Впрочем, змей такого размера лучше повстречать лишь в зажаренном виде у себя на столе. Они как раз обгладывали последние позвонки, когда явился официант с тарелкой пухлых пирожных, сверху помазанных чем-то черным. Утоливший уже голод Джон-Том попробовал штучку и принялся уписывать их одно за другим. В противоположность внешнему виду, пирожные оказались легкими и воздушными, начинены они были медом и дроблеными орехами и посыпаны корицей. Наконец он откинулся назад в низком кресле и принялся ковырять в зубах, отколупав для этого щепку от стола - как делали многие вокруг. - Что ж, должно быть, денег у нас теперь не осталось, только так хорошо я давно уже не обедал. - Угу, неплохо, - отозвался Мадж, уложивший коротенькие ноги на стол - каблуками прямо в тарелку с пирожными. Где-то заиграл оркестр - что-то легкое и вместе с тем бравурное. Джон-Том профессионально заинтересовался. Он не видел музыкантов, поэтому пришлось ограничиться слухом. В оркестре были один или два струнных инструмента, барабан, колокольчики и парочка странно глуховатых флейт. Мадж склонился к нему через стол с серьезным и дружелюбным выражением на физиономии и положил лапу на ладонь Джон-Тома. - Вот чего, друг, не хочу портить тебе удовольствие, тока у нас есть о чем еще поговорить. Клотагорб велел мне приглядывать за тобой, стало быть, я обязан сделать все до конца. Ежели ты собрался так кушать каждый день, значит, надо придумать, как тебе на жисть зарабатывать, а? Глава 5 Реальность забурчала в животе Джон-Тома, заставляя забыть вкус пирожных. - А что, можно ведь просто вернуться обратно к Клотагорбу? - Мир этот положительно начинал нравиться молодому человеку. Мадж медленно покачал головой. - Без пользы - пока у него не заработает то заклинание насчет золота. Тока помни: несколько дней назад он тебе показался добряком, а на самом деле волшебники бывают жутко не в духе. Ежели щас пойтить назад и хорошенько поплакаться, мол, деньги кончились... Ты чего ж думаешь... он тобою гордиться, что ль, будет? А уж обо мне-то как скажет! Хочешь напомнить ему, мол, сам виноват в том, что со мною сталось, так, приятель? Значит, слушай меня, может, у него там и припрятано серебро. Тока много его, что ли? Ну, ладно, по старческому слабоумию, щас он себе выдумал этот кризис, значица, не до дел. А дела нет - значица, и серебра нет. А нет серебра - давать-то он тебе чего будет? Вот что, боюсь я, работать тебе придется. - Понятно. - Джон-Том угрюмо поглядел на дно пустой кружки. - А с тобой, Мадж, работать можно? - Эй, не путай меня, приятель, я как раз и стараюсь найти такое дело, где тебя еще можно терпеть. - Спасибо тебе, - ядовито отозвался Джон-Том. - Да ниче, за что спасибо-то? Просто охота требует уединения. По-моему, тебе в лесу нечего делать; на взгляд, ты не из тех, кто умеет находить дорогу в чаще. Поставишь капкан и сам в него попадешься, так ведь? - Не буду отрицать... Среди книг или на баскетбольной площадке я чувствую себя спокойнее. - Вот что, пацан, хоть лопни, твои развлечения из другого мира здесь ни при чем. А что касается знаний... На кого ты учился? - На юриста, Мадж. - Это чтоб в адвокаты? Так ни разу и не пришлось попользоваться кем-нибудь из них, - проворчал Мадж, не заботясь о том, как воспримет Джон-Том подобное потребительское отношение к профессии законника. - А чего ты там учил, кроме законов? Сам вишь, у нас они на чуточку не те, что у вас. - Историю, политику... Наверное, здесь от них тоже толку не будет. - Наверное, тебя можно пристроить в ученики к местному адвокату, - решил Мадж. Он поскреб ухо и закинул лапу назад, чтобы продолжить занятие уже на спине. - Просто не знаю, приятель. Ты уверен, что больше ничего не умеешь? Может, с молотом можешь справляться... мебель делать? Или там по металлу, строителем... Мясо коптить, наконец... Что-нибудь полезное-то умеешь делать? - Едва ли, - признался смущенный Джон-Том. - Хах! - Выдр пренебрежительно присвистнул. - Недурную же ты жизнь вел там, называясь волшебником! - Это все Клотагорб напутал, - запротестовал Джон-Том. - Я-то никогда себя не называл чародеем. Я - это я. - Судя по всему, не слишком крупная величина. И более ничего... Ваще ничего? - Ну... - В Джон-Томе снова загорелось честолюбие. Вспомнились насмешки друзей, осуждение и возражения его семейства. А потом перед внутренним взором предстал он сам - с гитарой в руках; припомнились разные группы, чьей музыке он подражал в своем эмоциональном безрассудном самоуглублении... "Лед Зеппелин", "Прокол Харум", "Дип Пепл", "Танжерин Дрим"... "Муди Блюз"... и тысячи им подобных. Электрические звуки бились под кончиками пальцев. Логика и рассудок исчезли. Вновь в душе столкнулись надежды и истина. - Еще я играю на электрическом басе. Это такой струнный инструмент. Но я только любитель. Правда, у себя дома я собирался заняться серьезно. Только... - Выходит, что ты музыкант. - Строгое выражение исчезло с физиономии выдра. Отодвинув назад кресло, он спустил ноги на пол и со свежим интересом взглянул на спутника. - Менестрель. Ах, мять-перемять. А че, так тоже можно заработать несколько медяков, а то и серебряк. Может, увидят в тебе чтой-то новенькое. Спой-ка. - Прямо здесь? - Джон-Том взволнованно огляделся. - Ага. Тебя в любом случае никто не услышит за этой трескотней и за музыкой. - Ну, не знаю, - рассудил Джон-Том. - Надо же согреться. И гитары моей тут нет. - Чтоб чума побрала этот твой инструмент, - буркнул выдр. - Какой же из тебя менестрель, если не умеешь петь по заказу? Словом, жми, кореш. - И он сел, выжидая, с заинтересованным выражением на физиономии. Джон-Том, почти ничего не осознавая, откашлялся и огляделся. Никто и не думал обращать на него никакого внимания. "Черт, какая глупость, - подумал он. - Ну ладно, начнем со старой, любимой". И он завел "Эленор Ригби". "Я один посреди толпы", - думал он, выводя мелодию. Закончив, он вопросительно поглядел на выдра. - Ну как, Мадж? Откинувшись на спинку, тот вяло улыбнулся. - Наверное, ты был прав, Джон-Том, без сопровождения не слушается. Слова-то, конечно, интересные, не сомневайся. Помню, знавал я когда-то одного менестреля, он тоже вот так дребезжал, тока с таким голосом к чужим дверям соваться нечего. Джон-Том попытался скрыть разочарование. Впрочем, разве можно было надеяться, что выдр прореагирует не так, как все, перед кем он выступал. - Конечно, у меня лучше получается с инструментом. А что касается голоса, - добавил юноша, защищаясь, - хоть гладко пока не выходит, но я стараюсь. - Так-то, приятель, оно так, но слушатели твои стараться не станут. Надо подумать, что еще с тобой можно сделать. Тока пока ты о всяких песнях и думать забудь. - Но я же не вовсе беспомощный. - Джон-Том показал рукой на зал. - Мадж, я не ходу навязываться тебе. Вот хотя бы здесь. Я не боюсь тяжелой работы. Здесь наверняка не одна сотня кружек и блюд... Полы надо подметать, протирать столы, чистить стойки. Да здесь же адова бездна работы. Я бы мог. Перегнувшись через стол, Мадж положил когтистые лапы на плечи Джон-Тома, ухватив его за рубаху. Поглядел в удивленное лицо юноши и многозначительно прошептал: - Ты не можешь этого делать. Эта ж работенка годится для одних крыс и мышей. Смотри у меня, Джон-Том, чтоб таких слов от тебя никто больше не слышал. - Выпустив из рук шелковую ткань, выдр уселся обратно. - А что такого? - негромко возразил Джон-Том. - Работа есть работа. - Глянь и подумай. - Мадж указал направо. Возле второго от них столика облаченная в комбинезон, сшитый из грубого плотного материала, крыса ростом в три фута занималась своим делом. На крошечных лапках были перчатки. Опустившись на закрывавшие колени голенища высоких сапог, грызун прочищал сток. Окружающие присутствия его словно бы не замечали, кости и мусор летели едва ли не на спину крысе. Продолжая свое дело, крыса наконец споткнулась о протянутые ноги подвыпившего альбатроса возле стола с жердочками, рассчитанными на птиц. Скосив глаза, огромная птица прищелкнула клювом, скорее в насмешку, чем для угрозы. Крыса в страхе отшатнулась, споткнулась теперь уже о собственные ноги и повалилась назад, опрокинув на себя ведро с помоями и объедками. Жижа потекла вниз по спецовке, попадая в сапоги. Упавшее животное лежало посреди всей этой дряни, а потом медленно поднялось на ноги и принялось собирать объедки обратно в ведро, не обращая внимания - с виду, конечно, - на обидные прозвища и оскорбления, которые отвешивали посетители. Толстая кость щелкнула крысу по затылку, и она отправила ее в ведро к прочим объедкам. Но вскоре неожиданное развлечение прискучило посетителям, и они вернулись к еде, питью и беседе. - Так, значит, у вас только крысы и мыши занимаются этим делом? - поинтересовался Джон-Том. - А я частенько так подрабатывал дома. Вспомни-ка, почему ошибся Клотагорб? - Знаешь-ка, приятель, нечего соваться сюда с тем, что у вас может сойти с рук. Любое уважающее себя животное скорее с голоду подохнет, чем займется такой работой или начнет попрошайничать, как твой помойный дружок, гиббон этот. - Мадж, я ничего не понимаю. - И не пытайся понять, приятель. Просто плыви по течению. Усек? Все равно все эти типы тупы и ленивы. Будут целый день лежа слюнявить сырную корку, а не займутся честной работой, так вот. А потом еще наберутся, да так, что и мозгов им не хватит, чтобы понять, с которого конца она, работа эта, начинается. Джон-Том уже начинал терять терпение. - Что в этом плохого - убирать? От этого ты не становишься хуже. Я... - Он вздохнул, подумав, что спор безнадежен. - Конечно, здесь все по-другому, так ведь? Извини, позабыл, померещилось нечто из нереального мира. Мадж расхохотался. - Поди ты, а совсем недавно уверял меня, что нашего мира не существует. - Да существует он, существует. - Юноша в гневе хватил обоими кулаками по столу, заметив, что грызун-прислужник вновь повалился - на этот раз носом вперед. Дело было в том, что какая-то черепаха, куда менее утонченная, чем Клотагорб, подставила ему ножку. Собранный с таким трудом мусор опять разлетелся, вызвав у присутствующих радостное оживление. - Значит, и здесь своя дискриминация, - пробормотал Джон-Том. - Почему же и здесь так? - Дискриминация? - Мадж помедлил. - Никто ничего им не дискриминирует. Просто они ни на что другое не годятся. С природою не поспоришь, приятель. Непонятно, почему Джон-Том ожидал от Маджа иного. Судя по всему, выдр - вполне средний обитатель этого вонючего, отсталого и отнюдь не райского городишки. В ресторане были и гуманоиды, но по росту они не подходили под пару Джон-Тому. Неподалеку одинокий джентльмен выпивал в компании облаченной в расшитое серебряными нитками одеяние паукообразной обезьяны и играл с ней в карты - в паре против крупной человекообразной обезьяны неизвестной Джон-Тому разновидности и трехфутовой мускусной крысы в алом спортивном костюме и самых темных солнцезащитных очках из всех, какие доводилось видеть Джон-Тому. Без сомнения, и они разделяют местные предрассудки и ханжество. А откуда, собственно, явился он сам, чтобы полагать себя вправе вершить суд над моральными вывертами иного мира? - Слушай, приятель, с этим нельзя ничего сделать. Зачем кому-то нарушать заведенный порядок? Тока возьмись за швабру и тряпку - враз лишишься всякого уважения честных горожан. Правда, может, сойдешь за политикана, тока их уважают еще меньше, чем этих, с тряпкой. Но я надеюсь все-таки, что ты сумеешь обойтись без своих песен. - В тоне Маджа слышались надежда и любопытство. - Помнишь, старикашка-то, Клотагорб-от, он ведь уверен был, что ты чародей... Уверен ведь был! Что ежели ты способен на это? Я ж слыхал, как вы там о чародейских словах базарили. - Мадж, я просто спрашивал его из любопытства. Мне знакомы некоторые из слов. Но он пользовался ими иначе. Вот ведь и ты умеешь заставлять булавки плясать. Неужели здесь каждый может ворожить? - Это у нас всяк может. - Мадж пропустил глоток черного зелья. - Тока больше одного-двух фокусов редко кому удается. Боюсь, булавки - это мой предел. А до соплей хочется узнать его заклинание насчет золотишка. - Тут взгляд его перекочевал налево, и выдр широко ухмыльнулся. - Однако в некоторых случаях определенные формы левитации мне вполне удаются. - Рука его двинулась с быстротой, на которую способны одни только выдры. То, что пикантно одетая полная бурундучиха смогла удержать шесть полных кружек, с которыми она маневрировала в толпе, было чудом само по себе. Джон-Том даже дернулся в сторону, чтобы посуда не попадала на него. Разъяренная бурундучиха обернулась к Маджу, сидевшему с невинным выражением на физиономии: - Прибери-ка руки, жук навозный! Еще раз распустишь, спущу тебе за жилет целую кружку. - Но, Лили, - запротестовал Мадж. - Да я же помочь тебе хотел! Она замахнулась всеми кружками сразу, и Мадж в притворном страхе, улыбаясь, прикрыл лапами физиономию. Но попусту тратить зелье не было смысла, и бурундучиха направилась дальше, расталкивая толпу локтями. Хвост вызывающе покачивался из стороны в сторону, короткое платьице не доходило и до колен. Золотистое с серыми аппликациями, оно прекрасно гармонировало с красно-бурым мехом и черно-белыми полосками на спине. - Ну, чего я тебе говорил, приятель? - Мадж ухмыльнулся Джон-Тому, поднося кружку ко рту. Тот попробовал улыбнуться в ответ, понимая, что выдр хочет развеять охватившее его уныние, и решил поддержать шутку. - Слишком уж короткая твоя левитация, и бурундучихе она вовсе ни к чему. - При чем здесь она? - Выдр ткнул себя пальцем в грудь и захохотал. - Такая левитация - для меня самого. - Сложив обе лапы на волосатой груди, он наслаждался собственным остроумием. На окна спустили дощатые ставни, кто-то притушил свет масляных ламп. Начавший было подниматься Джон-Том ощутил на своей руке ладонь выдра. - Торопишься, шеф, нас никуда не просят. - Глаза выдра поблескивали. - Наоборот. Теперь предстоит развлечение. - Он показал на кольцеобразную стойку. На нее из дыры в потолке медленно опускалось нечто вроде дерева, подвешенного вверх корнями. Ветви зеленели свежей листвой - ее, видимо, время от времени обновляли. Незримый, как и прежде, оркестр завел новую мелодию. Теперь, как отметил Джон-Том, главную роль играли ударные, выбивающие неторопливый чувственный РИТМ. Изменился и тон выкриков, раздававшихся в зале. Совершенно хаотичный гул превратился в негромкий ропот нарушающийся взрывами комментариев, в основном похабного содержания. Мадж переставил кресло и теперь сидел возле Джон-Тома. Он не отводил глаз от искусственного дерева и все тыкал своего спутника в ребра. - Ты, друг, гляди щас. Во всем Линчбени ничего красивее не увидишь. Из темного отверстия в потолке выглянуло какое-то животное, вызвав своим появлением общий вопль восторга внизу. Оно исчезло, кокетливо высунулось вновь. Стройная худощавая фигурка осторожно и медленно спускалась по ветвям эрзац-дерева. Существо это, футов трех с половиной ростом, наделено было хвостом длиной полфута и с ног до головы покрыто ослепительным снежно-белым мехом; только кончик хвоста чернел. Костюм его - если так можно назвать подобное одеяние - состоял из многих слоев черной прозрачной вуали, сквозь которую просвечивала белая шубка. Мордочка была раскрашена красным, сложные завитки и узоры сбегали с нее на плечи и грудь, исчезая под воздушными складками. Тюрбан из черной вуали был украшен драгоценностями. Наконец, Джон-Том с восхищением заметил длиннющие накладные ресницы. Это ослепительное создание, призрачное млекопитающее, настолько завораживало взгляд, что Джон-Том не сразу признал, что за животное перед ним. Тонкий и сильный торс мог принадлежать лишь представительнице куньих. Видение улыбнулось, обнажив острые мелкие зубки. Сомнений не оставалось: перед ним была горностаиха во всей своей зимней красе. Вот, значит, в какое время года он угодил сюда, а ведь и не подумал поинтересоваться. В том, что перед ним самочка, трудно было усомниться. И самцы всех видов сразу застыли в ожидании, глядя вверх на экдисиастку-горностаиху(*3), уже возящуюся с застежками на первой вуали. Она расстегнула одну, следом вторую. Посетители ответили одобрительными воплями удивительной смесью воя, свиста, визга, писка и лая. Змеиными движениями она начала выползать из покрывал. Джон-Тому и в голову не приходило, что животное может показывать стриптиз. В конце-то концов под последней одеждой окажется мех, а не обнаженная человеческая плоть. Но, как оказалось, эротика мало связана с наготой. Возбуждали сами движения - изгибы и повороты, - которых не смогла бы повторить ни одна женщина. Том обнаружил, что танец захватил и его. Под одобрительные крики толпы вуаль следовала за вуалью. Холодное безразличие, которое Джон-Том пытался изображать, давно уступило место томлению. Он оказался столь же восприимчивым к красоте животного, как и все вокруг. Движения горностаихи выходили за пределы возможностей самой гибкой из женщин, она проводила свое представление с изяществом и благородством герцогини. Только холодный кусок гранита мог остаться равнодушным к фигурке, вьющейся между ветвей и листьев, проглаживающей их телом и ладонями. В комнате стоял тяжелый мускусный запах - должно быть, взволновались все самцы сразу. Наконец соскользнула последняя вуаль, перышком поплывшая к полу. Музыка частила вместе с плясуньей. Покрытая белым мехом задняя часть ее тела, отрицая всяческую гравитацию, вибрировала маятником, содрогаясь вместе с белым хвостом в такт музыке. Музыка впала в неистовство, когда, держась уже за самые нижние ветви, горностаиха выполнила последнюю серию абсолютно невозможных движений, мгновенно пояснивших Джон-Тому, зачем нужна кольцеобразная стойка. Это была крепостная стена, за которой тяжело вооруженные повара и бармены могли отразить истерический натиск распаленной аудитории. Длинноухий кролик, надо думать, самец, ухитрился сграбастать горстью черный кончик хвоста, который у него игриво, но твердо вырвали. Пока горностаиха раскланивалась и посылала поцелуи публике, коренастый и крепкий самец рыси затолкал кролика в толпу посетителей. Потом артистка скользнула по ветвям наверх и, с последним плавным изгибом, исчезла в потолке. Ставни и шторы торопливо подняли. Опять начались разговоры, все вернулись к обыденным темам. Только официантки и официанты молекулами кислорода в узких кровеносных сосудах протискивались среди столиков. - Ну че, видал, кореш, а? - проговорил Мадж с видом человека, только что выписавшего чек на огромную сумму. - Уж ежели я сказал, значит... - Он умолк, странно поглядывая на Джон-Тома. - Что случилось? - спросил тот, почувствовав себя неуютно. - Зажарь меня на завтрак, - прозвучал удивленный голос, - если ты не покраснел! Эх, вы, люди... - Что еще за ерунда, - сердито пробормотал Джон-Том, отворачиваясь. - Э, не... - Перегнувшись через стол, выдр заглянул прямо в лицо Джон-Тому, все еще пытавшемуся спрятать глаза. - Ей-ей, не вру... Ты красный, как зад бабуина. - Выдр кивком указал на потолок. - Не видал такого представления, а? - Видал я, видал. - Юноша заставил себя повернуться к своему опекуну, ощутив при этом, что его повело. В голосе чувствовалась слабость. Сколько же он успел принять этого черного зелья? - Было... в кино. - А это еще что? - Колдовское наваждение, - коротко определил Джон-Том. - Хорошо, вот ты смотрел... Это ж такая, смею сказать, красота, изящество. - Выдр с восхищением поднял глаза к потолку. - И отчего же тогда красная рожа? - Просто дело в том... - Юноша тщетно пытался объяснить причину смущения. - Я никогда не думал, что действия... - Но как выговорить это слово - "животного", - не обидев своего спутника? В отчаянии он попытался отыскать другое объяснение. - Я еще не видел такой... такой совершенной и извращенной грации. - А, теперь понимаю. Только слово "извращенная" здесь ни при чем. Ты что, не можешь понять, какая это красота? - Именно это я и хотел сказать. - Джон-Том с благодарностью ухватился за предоставленную ему возможность. - То-то, - негромко пробурчал Мадж и разулыбался. - Вот бы добраться до этой резвушки-дорогушки, я бы устроил ей не менее прекрасное представление. В густом и теплом кабацком духе, после обильной еды и выпивки Джон-Тома решительно развезло. Он уже боялся отрубиться. Мадж и так не слишком высокого мнения о нем, и, что бы там ни приказывал Клотагорб, трудно рассчитывать, что выдр не бросит его, если он вновь выставит себя полным ослом. Поэтому Джон-Том отодвинул в сторону кружку, поднялся на ноги и огляделся по сторонам. - Чего это ты ищешь, приятель? - Кого-нибудь из нашей породы. - Юноша шарил глазами по толпе, пытаясь разглядеть кожу, не покрытую мехом. - Че, людей, что ли? - Выдр передернул плечами. - Вот уж никогда не мог понять этой вашей тяги друг к другу, но тока ты сам вправе выбирать, чего тебе надо. Ну как, заметил? Взгляд Джон-Тома остановился на двух безволосых физиономиях в кабинете в дальнем конце помещения. - Глянь туда - там двое. Кажется, люди. - Ну, как знаешь. Джон-Том смотрел на выдра. - Мадж, я это не потому, что ты надоел мне. Просто хочется переговорить с кем-нибудь, похожим на меня. Опасения его были напрасными: Мадж благодушествовал и не думал обижаться на подобные пустяки. - Делай что хошь, приятель. Можем пойти поболтать с ними, если тебе очень надо. Тока ты не забудь, что мы еще не уладили твои делишки... насчет работы. - Он покачал головой с явным неудовольствием. - Менестрель?.. Сомневаюсь. Разве что новизной возьмешь. - Выдр поскреб шкуру под подбородком. - Вот что. Спой-ка нам еще раз, а потом сходим и посмотрим, удастся ли нам познакомиться с этими ребятами. - А мне казалось, что тебе и одного раза хватило. - Не советую тебе, парень, руководствоваться первым впечатлением. К тому же ты затянул совсем унылую песню. Попробуй что-нибудь повеселее. Бывает, что менестрель одни песни поет здорово, а другие едва чирикает. Джон-Том опустился на место и, сцепив пальцы, задумался. - Не знаю. А что бы ты хотел услышать? Классику, поп-музыку, блюз, джаз? - Он постарался, чтобы в голосе его послышался энтузиазм. - Я знаю кое-какие классические вещицы, но дома я хотел петь один только рок - ну, это такие песни любят у меня на родине. - Я не знаю, приятель. А как насчет баллад? Их-то все любят. - Конечно. - Джон-Том и сам любил баллады. - Я их знаю довольно много. О чем ты хочешь услышать? - Дай я подумаю минутку. - И действительно, через какую-нибудь пару секунд глаза выдра масляно заблестели, а на губах появилась улыбка. - Не беспокойся, - поспешно вставил Джон-Том, - придумаю что-нибудь. Он думал, но на ум ничего не приходило. Быть может, мешали шум и всеобщая вонь, быть может, его беспокоило пищеварение... Только слова и ноты комарами жужжали в мозгу, не давая уцепиться за что-нибудь одно. К тому же одна только мысль о том, что петь придется без переброшенной через плечо старой верной гитары, прижатой к животу, казалась неестественной. Если бы у него хоть что-нибудь было... Хотя бы губная гармоника. Впрочем, тогда он не смог бы петь и играть одновременно. - Ну, давай же, - торопил Мадж. - Неужели и впрямь ничего не можешь придумать? - Попробую. - И юноша затянул "Клубничную ярмарку", но изящные гармонии потонули в воплях, топоте и свисте, наполнявших зал. Менее всего он ожидал получить удар между лопаток, бросивший его лицом на столик. В смятении и гневе Джон-Том обернулся и обнаружил перед собой свирепую бурую физиономию над туловищем ростом с Маджа, но раза в два более широким. Глава 6 Берет из змеиной шкурки и красная косынка на шее отнюдь не делали разбойничью росомашью физиономию менее устрашающей. - Виноват, - пробормотал Джон-Том, не зная, что говорить. Сверху вниз его буравили злые глаза, могучие челюсти разошлись в оскале, обнажив острые зубы. - Ой, виноват, - гулко пророкотало животное. - Это ты перед матерью своей виноват, раз ей приходилось слушать такой голос. Ты портишь обед мне и моим друзьям. - Я просто практиковался. - Оскорбления разбудили в нем негодование - самую кроху. Жаркое еще будоражило кровь, и Джон-Том не заметил кислого выражения на физиономии Маджа. - Без аккомпанемента мне петь трудно. - Слышь-ка, все твои упражнения закончены. До сих пор уши болят. Мадж безуспешно пытался привлечь к себе внимание Джон-Тома, но тот уже поднялся из-за стола, воздвигнувшись над невысоким, но более массивным зверем. Тут он почувствовал себя смелее, вспомнив старую максиму: сильнее оказывается тот, кто выше. Или, как утверждал старый философ, тактически голубь сильнее человека. Однако росомах не выказал никакого беспокойства. Обозрев Джон-Тома во всю длину, он заметил: - Ничего себе: такая труба, а голоса нет. Хоть бы не фальшивил тогда, а? Итого - делим шею твою пополам, на обе стороны стола. - И могучие когтистые лапы потянулись к горлу Джон-Тома. Неловко увернувшись, молодой человек потянулся за посохом и с размаху двинул концом его прямо вперед. Зверь, порядком уже поднабравшийся, реагировал медленнее обычного и не сумел заслониться обеими лапами, получив смачный удар по костяшкам. Росомах взревел от боли. - Эй, потише, нечего лапы тянуть. - Так-так, приятель, это твое право, - подбодрил юношу Мадж, уже начавший ретираду в сторону от стола. - Я прослежу, чтобы драка была честной. - Черта лысого ты проследишь! - Джон-Том перехватил дубину, не спуская глаз и с выдра, и с росомаха. - Вспомни, что тебе Клотагорб приказал! - На хрен он мне сдался! Однако Мадж заколебался, рука его потянулась к рукояти меча. Он, очевидно, выбирал, что предпочесть - драку против воинственной тройки во главе с росомахом, окружавшей их стол, или гнев чародея. В приятелях у росомаха оказались высокий хорек и приземистый броненосец, у каждого из них на поясе висели мечи. Впрочем, одно дело носить оружие, другое - уметь им пользоваться. Оба дружка сейчас подходили с обоих боков к росомаху, взиравшему на Джон-Тома решительным и недружелюбным взглядом. Протрезвевший росомах уже вытаскивал отвратительного вида булаву. - Внимательнее, приятель, - обнажив меч, предостерег своего спутника решившийся на действия выдр. Росомах поглаживал одной лапой шипастое железное яблоко булавы, не выпуская рукояти из другой. - Ой, ошибся я насчет фальши в твоем голосе. - Он многозначительно поглядел на горло юноши. - Что волноваться, если можно просто скрутить эту глотку? - И он дернулся вперед, да наткнулся на официанта, заругавшегося было, но тут же забившегося в толпу при виде булавы. - Значица, тут тесновато, а? Жду тебя снаружи, хокей? - Хокей, - с готовностью отвечал Джон-Том. Он шагнул, словно собирался выйти, и, подцепив правой рукой краешек стола, опрокинул его на росомаха со товарищи. Остатки напитка, объедки, посуда, наконец, крышка стола обрушились на троих дружков и нескольких ничего не подозревавших посетителей, занимавших соседние столики. Невинные жертвы вознегодовали. Один из приятелей росомаха, отступив в сторону от взлетевшей крышки стола, ткнул мечом в физиономию Маджа. Уклонившись от выпада, выдр врезал воинственному хорьку прямо в пах. Получив подлый удар, животное повалилось на колени. Среди прочих Джон-Том разукрасил объедками и пару коати. Воинственные крики, извергаемые обеими паукообразными обезьянами, вовсе не соответствовали изяществу их тел и кротости взгляда. Вооружившись тонкими рапирами, они с жаром ввязались в схватку. Джон-Том отступил назад и налево - на единственное место, еще не занятое потенциальными противниками. Мадж немедленно присоединился к нему. Они отступали, пока не опрокинули еще один стол вместе с посетителями. Тут последовала цепная реакция, с удивительной быстротой создавшая всеобщую свалку, захватившую едва ли не всех в ресторане. Спокойствие сохраняли только повара и бармены. Им за круглой стойкой ничто не грозило. Прилавок охранял еду и питье столь же надежно, как и личное достоинство белоснежной актрисы. Тяжелые дубинки вступали в бой, лишь когда за барьер случайно проникал кто-нибудь из развоевавшихся гостей. За передней линией обороны засели официанты и официантки, деловито подсчитывающие убытки в ходе сражения или пропускавшие напитки, заказанные разбушевавшимися гостями. А вокруг этого оплота мира кружила драка, раздавались визг, мяуканье, писк, вой и так далее, а также вопли боли и гнева. Джон-Том едва не схлопотал от птицы. Юноша вполне эффективно, хотя и недостаточно артистично отражал своей длинной дубиной удары меча, находившегося в лапах разъяренной мыши-пищухи, когда услышал голос Маджа: - Джон-Том... Утка! Замахнувшийся селезень промазал, и вместо шеи Джон-Тома снаряд его закрутился на дубине юноши. Джон-Том дернул, и, чтобы остаться в воздухе, птица выпустила оружие, поливая молодого человека потоком брани. Джон-Том успел заметить на селезне короткую юбочку из оранжево-зеленой ткани. Интересно, промелькнуло в его голове, соответствуют ли здесь цвета одежды виду животного, или, как у него на родине, определяют принадлежность к родственному клану? Но на социологические размышления времени не было. Получивший от Маджа удар ниже пояса хорек успел оправиться и как раз намеревался проткнуть мечом туловище Джон-Тома. Тот инстинктивно провел дубиной наискосок. Конец ее прошел над головою хорька, однако свалившееся с дубины боло зацепилось за его шею. Бросив меч, представитель отряда куньих отшатнулся, стаскивая удавку. Освободившись таким образом от всех нападавших, Джон-Том попытался отыскать в толпе своего компаньона. Мадж оказался рядом. Он опрокидывал мебель перед теми, кто мог напасть на него, вовсю бросался столовой утварью, но, по возможности, избегал рукопашной. Неожиданные способности, проявленные Джон-Томом в области самозащиты, юношу не обрадовали и не заставили возгордиться. Только бы выбраться из этого сумасшедшего дома, вернуться к покою и тишине своей мирной квартирки. Но далекая гавань эта исчезала в области туманных воспоминаний, померкнувших перед разразившейся бурей, уже проливающей вокруг настоящую кровь. "Надо еще бога благодарить, - промелькнуло в голове Джон-Тома, отражавшего тем временем натиск нового оппонента, - что Клотагорб меня вылечил. Даже хорошо перевязанная рана уже давно разошлась бы... А тут ничего - даже колотья в боку нет. Воистину, исцелил чародей". Впрочем, хорошее самочувствие не смогло бы спасти Джон-Тома, случись ему заработать новую рану от очередного меча или пики. Вокруг каждый был против каждого. Потенциальных друзей не было. Напрасно юноша искал взглядом выход. От двери его отделяла, наверное, целая миля разбушевавшихся стали и меха. Торопливый обзор не позволил ему заметить другой выход... Оставался только кольцевой бастион в центре, а защитники его беженцев не приветствовали. Правда, были еще окна, однако запыхавшийся Мадж просто отмахнулся от этой идеи. - Ты че, друг, свихнулся, а? Оно ж с полдюйма будет, а у рамы и того толще. Пусть меня лучше проткнут, чем я изрежусь этими осколками. Здесь есть еще выход. Пробивайся в ту сторону. - Дверей не видно, - отвечал Джон-Том, поглядев в сторону кабинетов. - Конечно. Там же служебный вход. Во, теперь и мне придется сойти за мусорщика. К счастью, они быстро разглядели невысокую дверь за кучей корзин и грудами мусора. Густая толпа мешала продвигаться вперед, однако перспектива высвобождения из этого ада заставляла их пробиваться. Лишь голова Джон-Тома, на командной высоте господствовавшая над побоищем, позволила им достичь цели. Прочим забиякам он, должно быть, казался сошедшим с места маяком. Переливчатый плащ из змеиной кожи был уже порван и забрызган кровью. "Лучше плащ, чем моя собственная шкура", - решил Джон-Том. Зрелище не из приятных: игра без правил и каждый сам за себя. Он миновал распростертую на полу белку; хвост ее побурел, шерсть слиплась от крови. Левой ноги ниже колена как не бывало. Пол был теперь в такой мере залит кровью, выпивкой и объедками, что предательская поверхность его, пожалуй, грозила не меньшими опасностями, чем битва вокруг. Койот в плаще прямо на глазах у Джон-Тома обчистил карманы валявшегося без сознания лиса, обильно истекавшего кровью. Пока юноша наблюдал за этим процессом, кто-то схватил его за рукав. Он обернулся, готовый ударить рукой или ткнуть посохом в ноги, как учил его оружейник. Пока Джон-Тому еще не пришлось воспользоваться спрятанным острием, и он надеялся, что сумеет обойтись без этого. Личность, тянувшая его за рукав, была чуть ли не целиком закутана в бордово-голубую ткань. Одеяние скрывало фигуру, однако закрытое почти до глаз лицо напоминало человеческое. Невысокое создание настойчиво тянуло его за импровизированную стенку, образованную тройкой упитанных дикобразов, по вполне понятным причинам непринужденно отражавших наскоки зарвавшихся комбатантов. Юноша решил, что все вопросы можно оставить на потом, поскольку его увлекали к тихой гавани - заветной двери, куда он и так продвигался. - Скорее! - Голос явно был человеческий. - Держиморды вот-вот нагрянут, их уже вызвали. - В предупреждении слышался неподдельный страх, причину которого Джон-Том смог понять достаточно скоро. А пока ему представились сотни врезающихся в толпу мохнатых полисменов. Судя по размерам побоища, чтобы утихомирить всех драчунов, необходимо было не менее нескольких часов. Так думал он, не представляя себе изобретательности закона в славном Линчбени-граде. Услышав о грозящем прибытии жандармов, Мадж пришел в совершенный ужас. - Вовремя услыхали, - завопил он, перекрывая шум. - Теперь лучше немедленно убираться отсюда или умереть, пытаясь убраться. - Что? Что они могут нам сделать? - Джон-Том сделал короткий выпад, угодив кончиком посоха прямо под подбородок невысокой, но предприимчивой мускусной крысе, попытавшейся подсечь ему ноги чем-то вроде косы. К счастью, оружие только пропороло Джон-Тому штанину, прежде чем он успел разделаться с нападавшим. - У вас что - казнят за драки в общественном месте? - Хуже того. - Мадж был уже возле задней двери, он старался мечом отогнать от нее всех возможных соперников; сбоку его защищала непроходимая стена из спин дикобразов. А потом выдр отчаянно завопил: - Скорее... скорее, они уже тут! - Джон-Тому показалось странным, что выдр не пытается установить личность их новообретенного спутника. - Спасайте свои шкуры! Поскольку голова и плечи его возвышались над толпою, Джон-Том мог видеть, что творится возле главного входа. Он с тревогой заметил, что повара, бармены и официанты куда-то исчезли, оставив все толпе. В дверном проеме появились четыре или пять мохнатых силуэтов. На каждом звере был кожаный берет с блестящей металлической бляхой. Уцелевшие лампы и свет, проникавший сквозь окна, освещали какие-то эмблемы на жилетах. Раздался звон стекла, и Джон-Том заметил, что перепугавшее Маджа явление полиции заставило одного из вояк последовать за креслом в окно. Оставалось только гадать, какая ужасная неведомая участь угрожает еще не утихомирившейся толпе. А потом он скрылся за дверью вслед за Маджем и странной фигуркой. И пока дверь захлопывали, чтобы заложить на засов и заставить бочонками, Джон-Том успел за какой-то миг заметить, что полиция уже приступила к действиям. Пахнуло невероятной мерзостью. Густой жуткой вони не мог выдержать ни человек, ни зверь. Запах вдруг подкосил его, Джон-Том еле-еле сумел удержать в себе только что съеденный обед. Впрочем, его гордость - и, в какой-то мере, желудок - спасло то, что и Мадж, и закутанный незнакомец в той же мере оказались чувствительны к воздействию легкого дуновения. Оказавшись в проулке, он согнулся и опустошил измученный тошнотой желудок, а тем временем в памяти проступало обличье прибывших полисменов. Потом все они разогнулись и поспешили по мощеному переулку. Их окутывал густой туман, а помойка благоухала, словно духи, - по сравнению с тем зловонием, которое они оставили позади. - Очень... эффективно, правда, не скажешь, что гуманно, даже если все остаются в живых. - Джон-Том опирался на посох; они замедлили шаг. - Э, приятель! - Мадж трусил возле длинноногого незнакомца. Опасаясь погони, он то и дело бросал через плечо озабоченный взгляд. Однако из тумана так никто и не материализовался. - Низкая штука. Попадешься - остается только желать, чтоб сдох. И так в каждом городе. Конечно, все обходится чистяком, и потом никто не воет, что, дескать, полиция превысила свои права и кого-то там пришибла. Тока, по-моему, есть вещи похуже, чем получить мечом в брюхо. Заблеваться до смерти, например. А им, скунсам, что - им хорошо. Я еще не видел, чтоб эта черно-белая падла хоть в одном городе слонялась без работы. Они там друг другу братья и сестры... Для них это здорово, а простой народ с ними и знаться не хочет. Мир-то они поддерживают, только, по-моему, для самих себя. - Он поежился. - Попомни еще, приятель. Мы-то еще далеко оказались, а тем, кто был возле них, глядишь, целую неделю кусок в горло не полезет. Заслышав шаги троих прохожих, несколько ящериц, бросив кусок тухлого мяса, кинулись к трещине в стене и, лишь когда звуки затихли, вернулись к прерванному занятию. - Мне они тоже - во! Терпеть не могу! Мало того мусора, так еще воюют задницей! Издалека послышались голоса, жуткая вонь вновь ударила по ноздрям и желудку Джон-Тома. - Увязались, гады, - проговорил озабоченный Мадж. - Плохо, ох плохо, лучше уж, чтоб зарезали. - Сюда! - показала дорогу облаченная в плащ фигурка. Они свернули в очередной проулок. Туман прикрывал все вокруг, увлажняя камни стен, мостовую и мусор на ней. Забыв про все, они устремились вперед. Постепенно вонь вновь начала удаляться. Джон-Том похвалил себя за то, что не ленился на баскетбольной площадке, - иначе ему бы не угнаться за Маджем и торопливым неведомым спутником и спасителем. - Они пошли главной улицей, - вновь прозвучал незнакомый голос. - Тут вполне безопасно. Беглецы оказались на узкой улочке. Болотными огоньками посвечивали над головой желтые фонари. Стало темно, но, хотя за туманом не было видно неба, Джон-Том не сомневался, что, пока они обедали в ресторане, вечер прошел. Таинственный спутник размотал шарф, закрывающий лицо и шею, и перекинул его через плечо. Его плащ, рубашка и панталоны сшиты были из одного и того же бордового материала с серебристыми проблесками. Это была не кожа - какая-то странная ткань. Блуза, брюки и стоячий наполеоновский воротник были расшиты медными нитками, образовывавшими изящные узоры. На груди висел тонкий клинок - полусабля-полурапира. Незнакомка была такого же роста, что и Мадж, - примерно пять футов шесть дюй