роятность   --   90.97,
минус-вероятность   --  8.03,   случайные  факторы  --  1.00),  что  наверху
присутствовал  мозг первого класса. Единственный, вполне способный пробудить
Кранг к состоянию Ниазмы, или полной эффективности.  Он  явно предпочел пока
не  раскрываться.  Машина подумала  и позволила  своим  секциям, управляющим
разумом, снова впасть в спячку в состоянии готовности.
     Когда мозг будет готов, будет готов и Кранг.
     В конце концов, именно для этого его и создали.
     <i>Глава девятнадцатая</i>
     Как  оказалось,  Трузензузекс не получил своего  месяца. Ни  даже  трех
недель. Они возились с  доступными частями внутренностей машины, когда рация
Малайки сообщила  о  пришедшем заатмосферном вызове.  В порядке безопасности
его   портативная  рация  находилась   в   постоянном   контакте  с  большим
передатчиком  краулера. Флинкс  присутствовал  при  этом, помогая  ученым  в
физическом  аспекте  их работы. Сиссиф,  Ата,  Вульф  вернулись  в  краулер,
сортируя припасы в его просторном трюме.
     Для облегчения работы ученых  рядом с  их портативной  печкой поместили
две койки. Другие все  еще находили более  удобным спать в знакомой  тесноте
краулера, несмотря на необходимые для этого ежедневные прогулки.
     Оба  ученых   на  мгновение  прервали  свою  работу,  заметив  странное
выражение,  появившееся  на  лице Малайки.  Флинкс  уловил его из внезапного
замешательства мыслей коммерсанта. Он все утро наблюдал, как ученые трудятся
над  незнакомыми обозначениями и непонятными переключателями. Девять десятых
того,  что  они  пытались  сделать по  части  механики,  ускользало  от  его
понимания.  Он  был  способен  помочь  им  в  более тонких частях  операций,
обладая,   как  они  выражались,  определенным  "чувством"  того,  что   где
располагалось. И как всегда, их разговор как на устном, так  и  на мысленном
уровне просто завораживал.
     -- Капитан...-- начал было Цзе-Мэллори.
     -- Нас вызывают,-- ответил коммерсант.-- С Орбиты.
     Мысли  его  отражали равные  доли подозрения и  недоверия.  Он  включил
кнопку вещания на крошечной рации.
     -- Вульф, ты слушаешь это?
     --  Да,  капитан,-- прошел  лишенный  модуляций  ответ  из  отдаленного
краулера.
     -- Отлично. Передай "слышим" и переключай его.  Кто-то знает,  где  мы.
Мало толку отрицать это.--  Он повернулся  другим.--  Может быть, нас сейчас
прослушивают,  хотя  сомневаюсь,  что такое возможно  сквозь  эти стены. Но,
впрочем, также сомневаюсь, что нас вызывает  другой  звездолет, дело обстоит
именно так. Хайдхуру. Ничто не имеет смысла. Оставьте свои рации и слушайте,
если желаете, по моей.  Нет  резона  извещать возможного  противника о  том,
сколько у нас действует передатчиков. Если, конечно, он этого уже не знает.
     Флинкс  первый  раз  увидел  коммерсанта  столь  подавленным. Очевидно,
напряжение было сильнее, чем он хотел  показать. В любом случае, по рации он
сказал лишь: -- "Да?"
     Ответивший голос был от природы  высоким.  Но  если тон и казался  чуть
женственным, то слова -- нет.
     -- Капитан Максим Малайка, Глава Дома и  Плутократ? Я привез вам привет
сэр,  от  мадам  Рашалейлы Нуаман и  "Нуаман Интерпрайзиз".--  Губы  Малайки
скривились  в  беззвучном  ругательстве,  заставившем Флинкса  покраснеть.--
Поздравляю!
     Этого надменного презрения оказалось достаточно, чтобы подстегнуть язык
коммерсанта.
     -- Чертовски достойно с вашей стороны. А кто ни-ний ниоте?
     --  Простите?  А,  я.  Я  фигура  маловажная.  Но  в  целях  облегчения
дальнейшего разговора  -- который, заверяю вас, нам обязательно предстоит --
вы, возможно, знаете меня как Эйбла Никососа.
     --  Же, мистер Никосос. Я  целиком согласен, что персона вы маловажная.
Мне  любопытно,  как вы  сюда  попали.  Эта  планета,  кажется,  приобретает
всеобщую известность.
     -- Как  так?  Гмм. Что  же касается вашего  вопроса, капитан,  то,--  в
голосе  сквозило притворное  удивление,--  мы последовали за  вами.  Большую
часть  пути от Мота.  На почтительном расстоянии, конечно. И если уж об этом
зашла речь, то вы безусловно немало меняли свой  курс  в начале путешествия.
Да,  попетляли  вы.  Но  после первой  недели мы  без  труда  вычислили  ваш
примерный  курс.  Знаете,  это  четвертая посещаемая  нами  в  этом  секторе
звездная система с  планетами. Мы  более-менее знали, где  находится  нужная
нам, но не  имели точных координат. Это  затруднило нам дело, да затруднило,
когда  вы совершенно пропали с  экранов. Эти Координаты находились на клочке
материала,  который... но это неважно. Теперь все это -- далекое прошлое, не
гак ли?
     --  Вы случайно  не  получили кое-какой  помощи  от  некоего эйэннского
барона?
     -- ЭйЭннского барона?  --  писклявый  голос отразил  удивление. Малайка
взглянула на Флинкса.
     -- Он говорит правду, сэр. И они, определенно, на постоянной орбите.
     Двое ученых с удивлением посмотрели на Флинкса. Они ничего не  сказали,
но  он почувствовал в  их мыслях легкое негодование на  его  скрытность. Ему
отчаянно  хотелось  рассказать им,  насколько необходимо было  сохранить эту
скрытность.   Даже  сегодня  пси-чувствительные  личности  не   пользовались
всеобщей  популярностью, факт,  узнанный им рано и болезненно еще в детстве.
Теперь, однако, было не время пускаться в объяснения.
     Голос по рации продолжал:
     -- С  чего  бы  нам иметь  какое-то отношение к  эйэннам? Скверный  они
народ, скверный! Нет, в самом деле, сэр. Мы нашли вас целиком сами, несмотря
на трудности, причиненные вашим исчезновением.  Но мы ведь нашли вас, не так
ли? Так  что ничего не стряслось.-- Замечание прервал короткий смешок.-- Мой
корабль находится на орбите в паре диаметров поля  от вашей "Славной Дырки".
Мы сперва послали луч к ней. Когда мы  не получили ответа, а шлюз  отказался
впустить нас -- как умно с вашей стороны, капитан,-- мы предположили, что вы
уже сделали  посадку на  поверхность.  Один взгляд на  ваш челночный  причал
подтвердил это.
     --  Телатини нгуруве!  Тридцать свиней. Это  предельное число,  которое
можно набить  в  стандартную капитанскую каюту, в случае,  если вы этого  не
знаете.
     К оскорблениям этот голос, кажется был совершенно невосприимчив.
     -- Це-це-це, капитан. Вы смущаете мою скромную натуру.
     -- На это мало шансов.
     -- Так  или  иначе,  излучения ваших компонентов открыли  бы  нам  ваше
местоположение, даже если бы вы отказались отвечать на вызов. Что, я уверен,
вы хорошо сознавали.
     -- Капитан,-- обратился Флинкс.-- Я думал, вы говорили...
     -- Вспомни о ретрансляции на рацию челнока. Именно ее-то они и засекли.
В любом случае, они  едва ли могли упустить нас.-- Мысленно он уже готовился
к обороне в последнем окопе.
     -- Где вы сейчас, друг Никосос, помимо того, что на орбите?
     --  Хорошая  догадка,  капитан.   Мы   летим  над  этим  бедным  влагой
континентом.  Не  сомневаюсь,  довольно  близок  к  вам.  Вскоре  мы  должны
приземлиться, в каковое время я надеюсь поприветствовать вас лично.
     Голос замолк, а потом снова заговорил:
     -- В чем бы там вы ни прятались, оно действительно должно быть кое-чем.
У нас масса трудностей с приемом вашей передачи.
     -- Вы проделали долгий путь  ради  кучи ничего, Никосос. Мы уже не одну
неделю работаем над этим,  как  вы  столь точно выразились,  "чем  бы  то ни
было". Мы не сумели вычислить,  что  оно делает, не говоря уж о том, как оно
это делает.
     --  Разумеется,  капитан,  разумеется!  --  В  голосе   теперь  звучали
юмористические  нотки.--  Лично  я,  когда  меня  слишком  глубоко пробирает
космический холод, люблю пролететь сквозь ближайший сверхгигант М и  согреть
свои замерзшие косточки. Как я сказал, мы с вами скоро увидимся.
     -- Он не верит нам,-- сказал Флинкс. Малайка кивнул:
     -- А потом?
     -- Ну, это  представляет  проблему, а? Я,  разумеется, не могу помахать
вам ручкой,  желая счастливого пути  домой, потому что тогда вся моя упорная
работа будет  напрасной, не  так ли? Впрочем, убийство тоже,  в общем-то, не
мой  профиль.  Наверное,  можно  будет  что-нибудь   придумать...--  Малайка
отключил рацию и повернулся к остальным.
     -- Же,  вы слышали. Там,  где речь идет о новых  планетах, владение  --
девять десятых  древнего  права,  но  я  сомневаюсь, что Раша  позволит  мне
вызвать  церковные  сиды  Оценки.--  Он  переключил  рацию на  межличностную
частоту.
     -- Вульф, ты все слышал?
     -- Да, капитан,-- донесся ровный ответ человека-тени. Флинкс  гадал,  а
был ли пилот вообще способен на никогда не проявляемое им волнение.-- Боюсь,
однако,  что  ваша  подруга  восприняла  это  довольно  тяжело.  Она упала в
обморок. Мисс Мун сейчас заботится о ней.
     -- Же!  Тогда она, во всяком случае, на  время утихомирится.  Мы вскоре
присоединимся к вам.  Нам всем лучше оставаться памоджа.-- И  снова отключил
рацию.
     -- Что вы предлагаете? -- спросил Цзе-Мэллори.
     -- Я  мало  что могу, социолог.  Даже если  бы  этот  Никосос  оказался
настолько  мджинга,  что  приземлился  бы  без  защитного  экрана,  было  бы
тяжеловато пытаться пробиться с боем. Хотя у нас имеются,-- тут он посмотрел
прямо на Флинкса,-- свои собственные сюрпризы.  Однако я уверен,  что  люди,
оставленные им на корабле, будут прослушивать все, что происходит. В челноке
мы окажемся в их  власти. Если  этот  Никосос  не прихватил с собой экран, и
если  мы  сможем  застать  его  врасплох  и  нанести  им  непоправимый  урон
несколькими выстрелами, прежде чем они успеют предупредить свой звездолет, и
если мы сможем  проскочить к "Славной Дырке" под их детекторами,  и  если мы
сможем  попасть внутрь и запустить генератор, прежде чем они заметят,--  вот
тогда у нас будет неплохой шанс смыться или отбиться от них.
     -- Слишком много "если",-- непринужденно заметил Трузензузекс.
     -- Кабиса,  именно. И все же, у  нас есть  и  другое оружие. Можете  не
сомневаться,  я  его испробую. Взятки, например,  часто оказывались на войне
действенней, чем  ядерная энергия. Но  боюсь, что Раша не отправит на  такое
важное задание уязвимую в этом отношении тварь. Во  всяком  случае, не того,
кто  поддается  искушению  полного  подкупа.  А  вот  частичного...  Я  могу
придумать  еще только одно. У  этого  здания только один  мланго.  Выставить
пушку и палить по первому, кто войдет в него. Покуда у них нет определенного
представления о  том, насколько мы  запаслись продовольствием и оружием,  он
может стать достаточно нетерпеливым для мелкого торга с нами. К несчастью, у
нас мало что имеется, даже с тем, что мы могли бы перевезти сюда из челнока.
Мибу,  ему  нужно   всего-навсего  сжечь  челнок  и  отправиться  на  досуге
поразвлечься сафари на Ниневии, с координатами для Регистрации!
     -- А почему бы ему не сделать это в любом случае? -- спросил Флинкс.
     -- У него иное задание, киджана, иначе он даже не потрудился бы вызвать
нас. Просто вывел бы из строя "Славную" и отправился своей дорогой. Ему явно
требуется выяснить о  Кранге все, что можно.-- Он сделал жест в сторону двух
ученых.-- Раша знает о вас.  Я сам  ей  сказал, чурка я этакий. Она могла бы
нанять и своих экспертов, но знает  вашу репутацию. Поэтому за вашу жизнь  я
не беспокоюсь.  Только за вашу репутацию. Я считаю также, что смогу устроить
кое-что  для  себя. Слишком много  народу  будет задавать неудобные вопросы,
если   я  внезапно  исчезну...  даже  в   исследовательском   путешествии  в
незаселенные  районы. И  он не  может  заколачивать столько феда! О, он  все
равно не может  позволить  себе  отпустить на  свободу  кого-нибудь  из нас.
Вероятно, ему приказано держать нас где-то со всеми удобствами, пока Раша не
сможет подтвердить свои права  на эту планету всеми возможными методами. Тот
завуалированный намек на "убийство" был, вероятно, его способом начать торг.
     -- Предложение, капитан,-- сказал Трузензузекс.
     -- Ндийо?
     -- Предполагая,  что  все  сказанное вами верно,  почему  бы просто  не
согласиться и не отдать ему то, что он хочет?
     -- Что! -- Даже Флинкс поразился.
     -- Заверяю вас, что Кранг  останется бесполезным и для  него, и для его
хозяйки. Я был оптимистичен, когда сказал, что  мне потребуется  три  недели
для оценки потенциальной полезности машины. Мы можем  многое узнать из нее о
тар-айимах, в  этом я  ничуть не сомневаюсь. Мне думается также, что я  могу
сказать  с  большой  долей уверенности  прямо  сейчас, что  в остальном  она
никогда не будет ничем большим,  как выдающейся  диковиной для археологов  и
туристов.
     -- Лакини, но... вы же заставили ее заработать! Во всяком случае, часть
ее.
     --  Все  сделанное  мной не  более  чем  надраивание спиралей двигателя
генератора  Каплиса.  Наверное,  мне удалось  разогреть ее и придать  ей вид
функционирующей, но я сомневаюсь, что  когда-нибудь смогу довести ее даже до
частичной  действенности.   И   мы  по-прежнему  не   больше,  чем   раньше,
представляем себе,  что ей полагалось делать. Мне  думается, никто не сможет
продвинуться дальше... кого бы там ни привлекла ваша мадам Нуаман.
     -- Если  вы  убеждены...--  начал Малайка.  Трузензузекс  вопросительно
посмотрел на Цзе-Мэллори.
     -- Утверждать нельзя ничего, капитан,  но я без колебаний присоединяюсь
к оценке моего брата.
     -- Мбуа  улимвенгу! Тогда  отлично. Забудем  разрушение  в пользу более
хитрых маневров.-- Он активировал рацию на канале  широкого вещания. Теперь,
когда  он  опять  очутился  на  знакомой  почве,  голос  его  обрел  прежнюю
уверенность.-- Никосос!
     Послышалось шипение, треск,  тишина, а  затем вновь  раздался писклявый
голос:
     -- Незачем кричать, капитан. Вы подумали?
     -- Слушай, агент. Я дам тебе возможность приобрести то, что ты желаешь,
и сберечь по ходу дела  несколько  жизней.  У меня здесь в полной готовности
шестимиллиметровая  лазерная пушка и  уйма зарядов, но я не  вижу ничего, за
что стоит драться. Желаю тебе удачи в попытках заставить ее заработать, если
сумеешь, в  чем я сомневаюсь. Весь город  -- твой. Я  желаю только как можно
быстрее покинуть эту нукию. Можешь получить и  наши заметки, если пожелаешь.
Все, что мы выяснили  о  самом Кранге... чего в сумме очень мало.  Но у меня
здесь мальчик и две женщины, и я хочу вытащить их из этого.
     --  Ах,  как трогательно!  Не  ожидал  от  вас  такого  восхитительного
альтруизма, капитан. Да, я думаю, что несмотря на отданный мне приказ, можно
будет    организовать    финансовое    соглашение,    удовлетворяющее    все
заинтересованные стороны.  В любом  случае, пролитая кровь  имеет склонность
расстраивать мне печень.  Хотя уверен, что вы поймете, когда я скажу, что вы
и ваши  спутники  должны  будете  некоторое время оставаться  моими гостями.
Минимальный срок, на самом-то деле. Но очень необходимый.
     -- Естественно, я понимаю такую необходимость и буду рад подписать...
     -- О нет,  капитан, этого не  потребуется.  Я верю  вам  на слово. Ваша
репутация  широко известна.  Лично  я  нахожу  честность  в нашей  профессии
несколько вредной, но в данном случае она к моей выгоде. Нет, как  бы вам ни
хотелось иметь  такое  соглашение  в  письменном виде,  я  предпочел  бы  не
допускать  существования  такого официального  документа. Такие  вещи  имеют
привычку исчезать, а потом оказываться в самых неприятных местах. Теперь уже
скоро. Наш  полет пока  был интересным, капитан, но боюсь,  что я нахожу эту
планету  скучной.  Если  вы  будете  так  добры,  оставить  свой  передатчик
включенным,  мы  последуем по его импульсам. Это  может  ускорить завершение
всего  этого неприятного дела. Я уверен, что  вы желаете затягивать его даже
меньше, чем я.-- И отключился.
     -- Капитан,-- донесся из рации  голос  Вульфа.-- Меня  от этого  просто
мутит. Неужели нет никакого другого способа?..
     -- Никакого, Вульф. Я тоже предпочел бы драться, но...  Оставь открытой
передачу  для  них, как он  требовал. По крайней  мере,  наша  работа здесь,
похоже, оказалась бесплодной, иначе я и не рассматривал  бы такого варианта.
Мы можем пожелать  им побольше того же самого. Что бы они ни нашли в городе,
пусть забирают на здоровье.  В конце концов, все это дело  было чем-то вроде
охоты на дикого мбизу.
     -- Но он же практически угрожал убить!..
     -- Вульф, пожалуйста,  я знаю. Джуа тяжелое. И все же у нас нет выбора.
Я тоже не доверя ему. Но он может просто улететь теперь и вернуться  попозже
за  нашими  мумифицировавшимися  трупами.  Нет,  держу  пари,  он предпочтет
хапнуть  лишний кредит, содержащийся  в моем предложении.  Почему бы ему  не
сделать этого? -- Он  пожал плечами, невзирая на то,  что Вульф этого видеть
не мог.
     -- Вульф, не  будь соотношение  сил  таким...-- Он вздохнул.-- "Правила
Дома".
     -- Я понимаю, капитан.
     Малайка  отключил  рацию и  тяжело опустился на  одно  из "сидений". Он
вдруг сделался очень старым и усталым.
     -- Конечно,  если бы  вы, господа, открыли, как заставить работать  эту
машинези, я бы даже думать не стал...
     --  Мы  тоже  понимаем, капитан,--  сказал Цзе-Мэллори.-- Плохой  выбор
вообще  не выбор. За  себя  мы никогда не беспокоились. Он должен по крайней
мере показать  нас  Нуаман, что  убедит  ее  в  нашей бесполезности. И  наше
внезапное исчезновение тоже вызовет толки в определенных кругах.
     -- Нуаман. Будь проклята эта сука! -- Он обратил взгляд к небу.-- В сей
день я навек забуду, что эта тварь человек и мванамке!
     Он заметил взгляд Флинкса.
     -- Биби, дамой она, киджана, перестала быть задолго до рождения.
     <i>Глава двадцатая</i>
     В  километре над ними очень довольный Эйбл  Никосос развалился в кресле
роскошной каюты челнока и передал приказ пилотам.  Он радостно потирал руки.
Дела шли  неплохо. Почти столь же неплохо,  как  если  бы он получил, как  и
планировалось, ту  карту  на  Моте. Присутствие  Малайки на планете  чуточку
осложняло дело, но  не очень  сильно.  Похоже, что дело от этого  станет еще
выгодней. Кроме жирной премии от старой ведьмы за успешное  выполнение более
трудного,  чем  первоначально намечалось,  задания,  будет  богатый выкуп за
Малайку... уплаченный авансом. Как и условлено ранее, двое яйцеголовых будут
отправлены к Нуаман. А как только будет выплачена достойная  сумма выкупа --
разве слово Малайки не было  всегда надежным?  -- парня можно будет выкинуть
из ближайшего шлюза.  Что  же  касается  двух  женщин, ну,  усадьбе  предков
требовались  новые игрушки. За  последние несколько  лет  цена  на  здоровых
молодых женщин нестерпимо  подскочила. Нестерпимо!  И  во всем  виноваты эти
проклятые ханжи-церковники.  "Насилие антиобщественно",  понимаете  ли!  При
скорости,  с  которой  он  их использовал,  его  хобби  становилось  слишком
дорогим.  Добавление двух новых  даровых лиц  (и  тел,  о  да!)  будет таким
образом не только  финансовой,  но  и эстетической  прибылью. Он  ничуть  не
сомневался,  что обе окажутся молодыми и привлекательными. Иначе какие у них
могут быть дела с этим шкодливым Малайкой?
     Если  же они  совершенно  не  в  его  вкусе,  он  все  равно сможет  их
использовать. Наверное, менее оптимально,  но они все-таки  могут оставаться
пригодными для службы. А он знатоком слыл не зря.
     Когда  челнок спикировал к городу, начали выдвигаться его  дельтавидные
крылья.
     <i>Глава двадцать первая</i>
     Малайка,  Цзе-Мэллори, Трузензузекс и  Флинкс  медленно брели обратно к
краулеру.  Никто  не произнес ни слова, Флинкс уже твердо решил не позволить
отобрать у себя  пистолет. Он мог оказаться не меньшим специалистом по части
вероломства! Он  прочел путаные и мелкие свинячьи мыслишки  Никососа, как ни
трудно  это далось, из-за того,  что их  носитель столь  быстро двигался над
поверхностью  планеты. Существовала возможность,  что двое ученых и  Малайка
легко отделаются, но, судя по  мыслям агента, шансы, что ему и двум женщинам
удастся то  же самое, казались мизерными. В конечном  итоге, ему  не следует
рассчитывать,  нет, не следует  ожидать, что коммерсант поставит на кон свою
жизнь из-за  него,  или из-за  двух  женщин,  или  даже  из-за двух  ученых.
Выживание  -- такой  довод,  что  мораль просто не  идет  с  ним  ни в какое
сравнение.  Поэтому ему лучше планировать  предпринять  какие-либо  действия
самостоятельно.  Такая  оценка  их нынешнего  положения была  нелестной,  но
логичной.  И это пугало его наравне с  реальностью  смертельного  исхода. Он
слегка вздрогнул, несмотря на тепло в помещении.
     Последние  несколько  минут  его  что-то  беспокоило,  в  дополнение  к
страшным предчувствиям. Он передернул  плечами, несмотря  на отсутствие  там
зуда. Вот оно!  Не  зуд, а отсутствие постоянного знакомого трения. Минидраг
куда-то    запропастился.    Поглощенный   событиями   последних   минут   и
сосредоточенный  на  мозге агента, он и  не заметил пропажи змея.  Он  резко
повернулся:
     -- Пип? Где Пип?
     --  Просто для  уверенности,--  пробормотал  себе под нос  Малайка,  не
расслышав тихого вопроса  Флинкса. И  щелкнул рацией:  -- Вульф, я не  люблю
играть,  не держа в запасе по крайней мере нескольких карт. Разбери винтовку
и установи ее дулом к входу.
     -- Да, капитан! -- донесся полный энтузиазма ответ.
     -- Если  этот малый так ловко связал и  упаковал нас,-- поинтересовался
Цзе-Мэллори,-- то зачем утруждать себя возней с винтовкой? Я думал, вы раз и
навсегда оставили мысль попытаться вырваться из этой передряги с боем?
     Флинкс  осматривал  пространство вокруг них. Змея по-прежнему  не  было
видно. Без привычного присутствия рептилии он чувствовал себя нагим.
     -- Более-менее, так оно и есть. Мы знаем, что он нас припер к стенке, и
он знает об этом, но он не знает, что мы знаем, что он нас припер к стенке.
     -- Пожалуйста, попроще.
     -- Ндийо.  Разумеется. Представим  это так. Человек  ведет переговоры с
куда  меньшим высокомерием, чем мог бы, когда  знает,  что сидит  под  дулом
пистолета того, кто страшится за свою жизнь. У нас  достаточно мало рычагов,
поэтому  мы должны использовать и самые маломощные  из  всех,  какие  сможем
найти.
     Несмотря на разнообразные призывы, свист и увещевания Флинкса, минидраг
не  показывался.  Это было необычным, но  не беспрецедентным. Иногда у  змея
появлялось   собственное   мнение.   Трузензузекс   не   мог  продублировать
применяемые  Флинксом прерывистые призывы,  но помогал  в  визуальной  части
поиска. Это, по крайней мере временно, отвлекало  его от мысли о злополучном
стечении обстоятельств.
     -- Где он вероятнее всего мог спрятаться, малыш? -- спросил ученый.
     -- О, я не уверен, сэр. В разных местах.--  Теперь он был по-настоящему
обеспокоен  и лишь  вполуха  слушал философа.  Он не чувствовал  присутствия
минидрага, и одно это вызывало у него беспокойство.-- Он не часто выкидывает
подобные фокусы. Полагаю, на него подействовала общая депрессия. Он, знаете,
чувствителен  к  подобному.  Он  предпочитает  прохладные  замкнутые  места.
Вроде...
     И он резко оборвал фразу.  Он увидел вдали минидрага. Тот прямо у  него
на  глазах  порхал  вокруг прозрачного  купола. Потом  природное любопытство
одолело-таки его,  и, несмотря на предупреждающую мысль Флинкса,  он засунул
голову под  прозрачный  шлем. То, что случилось вслед за тем,  удивило обоих
наблюдателей. Минидраг проделал в воздухе неуклюжий  вираж и, казалось, упал
на самого себя, свернувшись в плотную спираль на самой высокой точке скамьи.
Он  лежал,  застыв,   не  двигаясь,  под  куполом,   пульсировавшим   теперь
неопределенным желтым цветом.
     Все мысли об их  непосредственных трудностях были мгновенно отброшены в
пароксизме  страха за своего  постоянного  спутника. Не обращая  внимания на
предостережения Трузензузекса, он бегом кинулся к только что покинутому  ими
месту. Малайка обернулся и,  издав ругательство,  бросился  вслед за юношей.
Его  короткие ноги не могли  тягаться с  ногами Флинкса, но тем  не менее он
сумел развить достаточно впечатляющую скорость.
     Приблизившись к куполу, Флинкс почувствовал под ногами легкую дрожь, но
не обратил на нее внимания.
     А Трузензузекс обратил. И взглянул на Цзе-Мэллори.
     --  Да, брат.  Я тоже  это почувствовал.-- Голос  его стал  задумчивым.
Снова дрожь, на этот раз сильнее.
     -- Что же происходит? -- произнес озадаченный  Трузензузекс.-- Я думал,
мы  установили,  что  по  крайней  мере эта  часть  планеты  сейсмологически
безопасна.-- Он обеспокоенно посмотрел  на  сводчатые  стены,  определяя  их
крепость и устойчивость.
     Пол вновь  содрогнулся, но уже гораздо сильнее. Дрожь не прекращалась и
становилась все сильней и, хотя никто этого не  замечал, усиливалась по мере
того как Флинкс приближался к куполу.
     -- Что же происходит? -- прошептал Цзе-Мэллори.
     -- Элитат! Не уверен,-- ответил философ  таким же приглушенным тоном,--
но я думаю, что наша загадка вот-вот разрешится сама собой.
     Флинкс  забрался на помост и мчался к куполу. Пип  все еще не двигался.
Юноша едва заметил сотрясавшую строение дрожь. Когда он приблизился к своему
неподвижному  приятелю, странное гудение, начавшееся у него в голове,  стало
еще  хуже. Он нетерпеливо  мотнул головой, очищая  ее,  но без толку. У него
возникло странное ощущение эйфории, перемежающееся с болью.
     "Не  борись  с  этим",--  казалось,  шептало  что-то.  Он услышал  тихо
разбивающиеся  на  берегу волны. Минидраг лежал, плотно зажмурив глаза.  Он,
похоже, дергался под аккорды какой-то безмолвной песни. Первая мысль Флинкса
была о конвульсиях, но движения рептилии, хотя  и неправильные, казались для
этого слишком  ровными. Он начал было засовывать  руку  под  большой шлем, к
своему попавшему в беду приятелю. Гудение возросло, и он качнулся назад  под
внезапным приступом головокружения.
     НЕ... БОРИСЬ... ТЫ!
     Пип в беде... Беде.
     Он  снова мотнул головой, и на  этот  раз подобное действие, вроде  бы,
принесло  ему  небольшое  облегчение.  Все  сливалось,  его  мысли  потеряли
четкость. Он сфокусировал слезившиеся глаза на  змее и решительно нырнул под
шлем.
     П*О*Я*В*Л*Е*Н*И*Е
     Внутри  его  черепа  рухнула древняя  плотина,  ослабленная  случаем  и
эволюцией. Прилив сдерживаемого ею был ужасен.
     Обыкновенно прозрачная  структура  купола взорвалась массой искрящихся,
сверкающих  зорь. От венца  до  основания, все  цвета видимого спектра... и,
вероятно,  невидимого  тоже.  Пурпурные,  зеленые, золотые  преобладали  над
красными, голубыми  и другими основными  цветами. Блистающий вихрь  гневной,
почти  металлической  переливчатости  плел  сложные  и  непонятные  узоры  в
материале самого  купола. Внутри здания феерические сетки из фосфоресценции,
люминесценции и шаровых молний протравливали в воздухе световую паутину.
     На  ложе  в куполе внутри  здания, который  и являлся  Крангом,  Флинкс
лежал,  застыв  в  кажущемся  бессознательном  состоянии,  рядом   со  своим
притихшим  приятелем. Шлем  над ними пульсировал  темным  огненно-фиолетовым
цветом.
     --  Капитан...-- пробился сквозь треск  рации голос  Вульфа, искаженный
водопадами  помех,  но  Малайка  этого  не  заметил.  Пораженный,  он  резко
остановился, как только купол начал свою слепящую игру цветов.
     Гигантские  трубы  машины пульсировали звоном,  как от наковален, по их
стенкам ползли кольца светящегося электричества. Они злобно  трещали, словно
разрываемая пластиковая фольга.
     -- ...межпространственный вызов!..-- У Вульфа не появилось  возможности
уловить ответ Малайки, ибо голос Никососа заставил его замолчать:
     -- Что  ты  там пытаешься выкинуть,  купчишка? Предупреждаю  тебя,  без
фокусов! Я прикажу своим людям  уничтожить твой  корабль!  Мне нужен  только
сигнал передатчика. Целый сектор  континента к востоку от вас... пылает, да,
пылает, под поверхностью, кажется. Эта местность выглядит, словно охваченная
пожаром. Не знаю, что ты затеял, приятель, но если ты хоть...
     Голос  исчез  в Ниагаре помех. В  этот миг  мир наводнили X V, Н и,  по
какой-то причине, Г.
     Малайка сделал шаг вперед и рухнул на пол  как подкошенный. По  крайней
мере, позже ему думалось, что он упал. При всем, что  он сумел действительно
вспомнить, он  мог плавать  в воздухе.  Ведь  воздух в амфитеатре, казалось,
внезапно   решил  показать  свое   присутствие,  вынуждая  его  отступить  и
опуститься. Он тонул в  нем. Мсаада! Забавно, они никогда не замечали, какой
он плотный. Плотный. Голова его попала в гигантские клещи... нет, не  клещи.
Тысячи миллионов сапог  чеканили чуждые марши по его голове,  в то время как
хоровод смеющихся электронов пытался  стянуть с него скальп. Он почуял запах
гари и апельсинов.
     Когда   он   катался   по   полу,   пытаясь  сохранить  целой   голову,
раскалывающуюся на куски, то мельком увидел  Цзе-Мэллори. Социолог находился
в схожем положении.  Лицо его представляло собой ужасающее зрелище, когда он
сражался  с  силой, толкающей  их  всех  к  тихому помешательству.  Частично
лишенное  контроля   разумом,  высокое   тело  извивалось  и  трепетало   на
бледно-белом  полу,  словно  задыхающаяся  самаки.  Трузензузекс,  с  другой
стороны, неподвижно растянулся на спине.  В первый раз на памяти коммерсанта
мембраны  его  глаз  закрылись.  Ноги  философа  выпрямились  во всю длину и
застыли, но  стопоруки слабо  колыхались в  воздухе, заряженном  статическим
электричеством.
     Внизу  биллион километров цепей  и других  элементов, являвшихся спящим
разумом  Кранга,   заворочались,  пробуждаясь.  Да,  мозг  1-го  класса.  Но
заблокированный!   Заблокированный  от   природы!   И,  что  самое  главное,
несознающий самого  себя! Это было  неслыханно! Да, мозг  1-го  класса можно
ослабить,  но  только  искусственно.  Заблокировать?  Никогда!  И, вдобавок,
естественным   образом!  Такая   ситуация   являлась...   невероятной.   Она
противоречила Закону.
     Кранг столкнулся  с Уникальным Обстоятельством. Ему придется  принимать
окончательное  решение  самому.  Проявлять инициативу.  Но  он  не  мог  сам
управлять  собой.  Для  этого  был  необходим  мозг  наверху.  Он  осторожно
прозондировал. Коль скоро блоки будут удалены... сотрудничество...
     ПЕРЕНАЛАДЬ СВОИ КЛЕТКИ, ОРГАНИЗМ... ВОТ ТАК!
     Осторожно, осторожно.
     Наверху тело Флинкса разок дернулось.
     Я не могу этого сделать!
     ТЫ ДОЛЖЕН. ЭТО... НЕОБХОДИМО.
     Это больно!
     НЕВЕЖЕСТВО ВСЕГДА ПРИЧИНЯЕТ БОЛЬ. ПОПРОБУЙ.
     Тело  Флинкса   вновь  заизвивалось.  В  голове   у   него  безжалостно
пульсировал, вырастая, казалось, до невозможных размеров, слепящий шар боли.
     Я... не могу!
     Кранг   рассмотрел  ситуацию.  Более  сильная   пульсация  могла  снять
блокировку... и,  возможно, навек  уничтожить мозг. Рассмотрим альтернативы.
Если мозг  заблокирован, то  как  же он  вообще мог  стимулировать первичную
активацию?
     На  нахождение ответа  ему потребовалась доля  наносекунды.  Поблизости
находился  мозг-катализатор.  Это все объясняло  знакомыми Крангу понятиями.
Действуя  быстро через  посреднические каналы  мозга 3-го  класса,  огромная
машина   произвела  необходимую  переналадку  в  мозге  1-го   класса.  И  с
облегчением почувствовала, как растворяются барьеры. На этот раз  дело пошло
легко. Они и с самого начала  были слабыми и с прорехами. Энергия ЭТП начала
течь по поджидавшим каналам. Дальнейшего вмешательства не требовалось.
     Р*Е*А*Л*И*3*А*Ц*И*Я
     Э*Н*Т*Р*О*П*И*И
     За один  краткий миг Флинкс осознал  всю  Вселенную. Она показалась ему
очень маленьким непрозрачным хрустальным шариком.  Мгновение прошло,  и он в
первый раз ясно все увидел. Да,  совершенно  ясно.  Он  почувствовал то, что
лишь наполовину замечал, подозревал  прежде. И такое, что вообще не замечал.
Он увидел чудесную  структуру,  являвшуюся  Крангом.  Он воспринял  чудесную
структуру,  каковой   являлся  сам.  Для   полного  пробуждения  инструмента
требовалась  определенная   энергия.  Сейчас   лишь   крошечная  часть   его
пульсировала сознанием. Да, вот, и вот.
     Кранг  пробудился.  Пробудился к  полному  сознанию  в  первый  раз  за
последние  полмиллиона   лет.  Гимн-марш.   Славно!   Лившаяся   теперь   от
настроенного  мозга-активатора печальная песнь была  незнакомой и грубоватой
по  исполнению.  Но Кранг  понимал,  что за пятьсот тысячелетий  вкусы могли
измениться.  Важно, что  Экран  автоматически  возник,  как  только  мелодия
обеспечила необходимые ключевые импульсы.
     Сенсоры Кранга мгновенно  просканировали небо на много световых лет  во
всех направлениях.  Поскольку  активатор ничего не  делал  на  инструктажном
уровне,  кроме  трансляции  ощущений опасности,  машина ввела систему общего
оптимального  сканирования  и  надеялась, что  ее  окажется  достаточно. Она
признала  в  активаторе новичка.  Его  надо  направлять. Где-то  мелкая цепь
должным образом отметила,  что единственный корабль чуждой  конструкции  был
распылен  в  момент активации  Экрана,  попав в  него, когда тот  возник. На
волосок! Кранг опять пожалел, что мог действовать только  с  частью сознания
до мгновения полной  активации. К счастью, судно не проникло. Никакого вреда
не  причинено. Активатора  уведомили, и он согласился.  Еще один  корабль --
нет,  два  --  притаились как раз за пределами Экрана.  Хотя они  оставались
неподвижными и  не  предпринимали никаких  враждебных действий, активирующий
мозг  указал  Крангу сфокусироваться  на  участке  пространства,  занимаемом
большим из двух судов. Машина послушно выполнила указание.
     Ее  поле оптимальной фокусировки на близком расстоянии являлось  сферой
минимум в тысячу километров. Она  могла без всякого труда поразить указанное
судно, совершенно не  задев в  то  же время другое. Эти невероятные  сенсоры
могли образовать необходимый конус проекции в метре от любой желаемой точки.
Это намного больше, чем  требовалось. Она извлекла из сотрудничающего теперь
мозга 1-го  класса  необходимые  уточняющие данные.  Будь  у Кранга ноги, он
притопывал бы ими, отбивая такт.
     Наверху ритмические  пульсации, превращавшие в труху мысли Цзе-Мэллори,
на  мгновение  прекратились.  Они  тут  же  трансформировались  в совершенно
неописуемый гибрид между пронзительным криком  и  ревом. Ультразвуковой визг
летучей  мыши,  усиленный  в  миллион раз  и едва  слышимый,  сопровождаемый
электротрубами и литаврами. Это не давило столь нестерпимо ему  на череп, по
сравнению с прежней музыкой. Социолог  сумел перекатиться "на спину и лежал,
не  двигаясь, тяжело и неровно вдыхая  враждебный воздух, который, казалось,
не желал попадать в его легкие.
     Он повернул голову. Движение причинило ему боль. Он боролся, пытаясь не
дать этому скрежещему  стону проникнуть  слишком глубоко, зная,  что если он
расслабится  и  позволит ему захватить его, то острые  как нож звуки  начнут
кромсать нервы и нейроны. Он мог предотвратить это.
     Малайка  явно оказался крепче любого из них. Каким-то образом он сумел,
шатаясь, подняться  на ноги и  начал,  кренясь  и  отклоняясь,  двигаться  в
направлении  помоста.  Он  одолел  половину  расстояния,  когда  задвигалось
здание.
     В  момент первого звука Вульф  врубил  двигатели  краулера и  рванул  к
двери. К счастью, большая машина стояла повернутой в этом направлении. Когда
его ударило первым полным  аккордом, он  свалился с сидения  водителя, зажав
ладонями  уши. Но  краулер, установленный  на  данный  курс,  тупо продолжал
ползти дальше. Как и прежде, огромные двери  раздвинулись. В тот же миг, как
они закрылись за краулером, пытка прекратилась.
     Вульф медленно взобрался на сиденье и сумел остановить отчаянный бросок
машины, прежде чем тот швырнул  бы ее с обрыва.  Он не знал,  что произошло,
все было  слишком  быстрым!  Но  он знал,  что капитан и  остальные все  еще
внутри.   Он  быстро  проверил  грузовой  отсек.  Обе   женщины  без  чувств
растянулись среди припасов,-- то ли от воздействия этой "штуки", то ли от их
быстрого рывка -- он не мог этого определить.
     Что же делать? Беспомощно  растянувшись  на полу краулера, ни на что не
способный от мучительной боли, он мало чем может помочь капитану или кому бы
то ни было. В данный  момент  о  возвращении  внутрь не могло быть  и  речи.
Попытка  наладить связь произвела только  океан помех. Возможно, ему удастся
найти в челноке  что-нибудь,  способное заэкранировать его мозг и  позволить
ему вновь  вступить в этот  ад. Ему не было дано времени на обдумывание этой
проблемы.
     Здание,  все  миллионы   тонн  его,  меняло  свое  местоположение.  Оно
накренилось вперед,  и на мгновение его  обуял страх, что оно опрокинется на
малюсенький  краулер. Оно  не  опрокинулось. Оно зависло на секунду,  паря в
вихревом  небе, а  затем слегка повернулось к  югу.  И начало глухо  гудеть.
Вибрация  ощущалась  и  сквозь  пол  кабины.  На  высоте  нескольких  миль в
насыщенном пылью воздухе он увидел, что  верхние метров сто строения  начали
пылать  иссиня-черным  цветом.  Он  никогда  раньше  не  видел   чего-нибудь
пылающего черным цветом, и этот феномен загипнотизировал его. Он продолжался
каких-то тридцать  секунд. Круглое основание,  на котором покоилось  здание,
казалось, слегка посветлело. На некотором расстоянии вокруг здания воздух на
мгновение принял розовый оттенок. А затем все прекратилось.
     Кранг  произвел  устранение  второго  судна  столь  же  буднично, как и
первого.  Весь  процесс  с  момента  первоначальной активации  до настоящего
времени занял немногим меньше двух минут.
     Кранг  терпеливо  ждал  дальнейших приказаний  от  Активирующего Звена.
Директивы  уничтожить другой чуждый звездолет не поступало. Фактически, мозг
тут  же  устранился  от управления  Крангом. Машина поспорила сама  с собой.
Прошло очень  много времени  с тех пор, как  она  последний раз  работала на
полную мощь. Она вновь открыла, что ей это ощущение вполне нравится.
     Но зашитые в нее инструкции были четкими и  не оставляли никакого места
для логических отклонений. При отсутствии  активирующего мозга ей полагалось
вернуться  к  состоянию   спячки   на   пониженной  мощности.  Это  означало
дезактивацию всех, кроме самых элементарных ремонтно-охранительных  функций.
Кранг  вздохнул. Цели  построивших  его,  казалось, часто  отличались от его
желаний, но у  него не  было возможности  изменить  свою программу. Огромные
лопасти  в  глубине известняковых  пещер,  канализировавшие непрекращающиеся
вихри планеты,  начали  опускаться.  Генераторы, черпавшие  бессчетные  эрги
энергии  из  расплавленного  ядра   планеты,  уменьшили  подачу,  и  кипящий
железо-никелевый центр успокоился.
     Медленно,  но   эффективно  Кранг  приступил  к  выполнению  задачи  по
выключению самого себя.
     <i>Глава двадцать вторая</i>
     Флинкс сполз со скамьи  и поднялся. Голова у него все еще пульсировала,
но настоящая боль почти исчезла.  Он напивался  допьяна только раз  в жизни.
Теперь к нему вернулись  воспоминания о мучившем его  после этого чудовищном
похмелье. После того как  они пронеслись вблизи от нейтронной звезды, у него
были измочалены и измотаны мускулы. Теперь они контролировались натянутой не
менее туго, чем струны рояля, оскорбленной и  подвергнутой жестокому насилию
нервной  системой,  а  костный  мозг  вибрировал  в  точном  соответствии  с
тяжеловесным ритмом смолкнувшего Кранга. Он  заглянул внутрь, бессознательно
перестраивая определенные  клеточные структуры. Боль растаяла, оставив после
себя вспышку света.
     Он огляделся кругом.
     С помощью своего друга Трузензузекс медленно поднимался на ноги. Флинкс
совершенно не  желал представлять  себе, что именно пережил инсектоид с  его
незащищенным  экзоскелетом.   Неожиданный  наклон   здания  помешал  Малайке
добиться успеха в его попытке добраться до помоста.  Теперь он сидел на краю
скамьи, массируя  колено  и заботливо  проверяя себя  на  предмет  возможных
повреждений.  В общем, он казался целым, так как с его толстых губ срывалось
во  все  возрастающем изобилии множество ругательств на замечательно большом
числе языков.
     Удостоверившись,  что  с  его  хьюманксскими спутниками все в  порядке,
Флинкс  обратил  все свое  внимание к  змею. Маленькое кожистое  тело плотно
свернулось  в  спираль  под колпаком  активации.  Оно  не  подавало  никаких
признаков жизни. Стараясь не угодить под этот купол головой, он взял Пипа со
скамьи. Тот все еще  не  шевелился.  Он осторожно прозондировал тельце своим
обновленным  стимулированным  мозгом.  Его  вытолкнули  в  новую  незнакомую
вселенную,  и он все еще испытывал некоторую неуверенность (а если честно --
страх)  в  своих способностях. Он прозондировал  глубже.  Минидраг  послужил
проводником силам, управиться с которыми было выше его возможностей. Подобно
перегруженному конденсатору,  ему  требовалась  определенная реорганизация и
переналадка.
     Остальные собрались  вместе  и  стояли с другой  стороны, молча следя и
тактично  не выражая  сочувствия.  Незанятой частью своего  мозга он  быстро
обыскал  их  головы.  Все  трое  были  еще  ошеломлены  событиями  последних
нескольких  минут. Почти так же  сильно, как и он, подумал Флинкс  с горькой
иронией. Он чувствовал излучаемую ими симпатию, и ему становилось лучше.
     Последняя переналадка, одна упрямая артерия...  нет, тут!  Одно  тонко