н сообщил нам, что ты сюда направился. - Гутман! - произнес Оуэн так, как будто это имя было непристойностью. - Он не раз пытался втереться в доверие к Восстанию, но я всегда знал, что его денежные интересы связаны с Империей. Его информация исходит прямо от императрицы. Когда вы следовали его советам, вы исполняли приказания Лайонстон, прямо здесь, на мятежной планете. Может ли кто-нибудь из вас сказать: "Конфликт интересов"? - Деньги не знают ни лояльности, ни политических интересов, - ответил Нисон. - Гутман всегда был нам добрым другом. - Могу поспорить, что был, - процедил Оуэн. Его тон становился все холоднее. - А когда по его ссудам придется платить, вы найдете деньги, выжимая их из своих должников. И Мист станет еще одной из планет, истекающих кровью досуха для поддержания богатства Голгофы. Он оглядел стол, встретив только скучающие взоры или индифферентные пожатия плеч. - Это бизнес, - сказал Дэйли. - Это несправедливость, - возразил Оуэн. - А я поклялся кровью и честью положить ей конец. Что означает положить конец вам и вашей маленькой тепленькой системе. Может быть, я убью всех вас и посмотрю, будут ли ваши наследники более сговорчивы. Как бы там ни было, ваши деньги пойдут на поддержку Восстания, как это и намечалось. Как собирался сделать мой отец. - Я так не думаю, - сказал Нисон. - Охрана! Взять его! Со всех сторон распахнулись двери, и в комнату вломилась небольшая армия охранников, вооруженных мечами, секирами и даже несколькими дезинтеграторами. Оуэн произнес про себя слово форсаж, и знакомая сила наполнила его. Он был сверхъестественно бодр и быстр, как будто до сих пор он провел всю жизнь во сне. Он чувствовал, что может сделать что угодно, пойти на любой риск и победить. Оуэн с трудом подавил в себе это. Так говорил форсаж, а не он сам. В последнее время он слишком много и часто им пользовался, несмотря на вытекающие из этого опасности, а он их знал. Но он полагался на изменения, происшедшие с ним в Лабиринте, которые должны защитить его от этих уродующих побочных эффектов. Другого выхода не было - работу нужно было сделать. Кровь стучала у него голове, билась в руке, сжимавшей меч, звала его на битву, и он ринулся в битву с улыбкой, которая могла с тем же успехом быть оскалом. Охранники двигались, как в замедленной съемке, когда он бросился в самую гущу, зная, что немногие обладатели дезинтеграторов не отважатся пустить их в ход из боязни попасть в своих. С нечеловеческой быстротой и силой Оуэн орудовал ярко сверкающим мечом, и брызги крови летели во все стороны. Шестеро за столом орали, выкрикивая проклятия и истерические приказы, но их заглушал вопль охранников, падавших под мечом Оуэна, как бараны на бойне. Он мелькал среди них смертоносным призраком, слишком быстрым, чтобы его можно было остановить или хотя бы парировать его удар, и его меч трудно было разглядеть. Казалось, он находился одновременно повсюду, рубя и кромсая, и люди перед ним выли от ужаса и боли. На пол упала отрубленная у плеча рука, и пальцы ее отчаянно вцеплялись в пустоту. Тела падали в кровавую кашу, пропитавшую ковер, и уже не вставали. Выстрел дезинтегратора опалил огромный стол от края до края, не попав ни в кого, но оставив длинный след горящей древесины. Теперь Оуэн смеялся, хотя в этом звуке было мало веселого. По всей комнате, от края до края, свирепствовала битва, кровь плескала на стены так, что окрасила их кармином. Шесть самых влиятельных людей Мистпорта отступили от горящего стола и жались друг к другу в углу комнаты, глядя и не веря своим глазам - один человек уложил всю их частную армию! А потом все вдруг кончилась. Оуэн Дезсталкер стоял посреди мертвецов и умирающих, улыбаясь улыбкой черепа. Он медленно огляделся. С его клинка стекала, капая на пол, струйка крови, запекшаяся кровь была на его одежде, и это была чужая кровь. Он даже не запыхался. Он обратил свою улыбку на шестерых повелителей Мистпорта, и те съежились от страха. Оуэн вышел из форсажа, но ожидаемая усталость на него не свалилась. Он по-прежнему чувствовал, что может победить целый город, если надо будет. Шанс выполз из-под горящего стола, под которым он нашел себе убежище. .Оуэн протянул ему руку, чтобы помочь подняться, и Шанс отпрянул назад. Он встал на ноги, глядя на Оуэна новыми глазами. - У них не было шансов. Ты перерезал их, как скотину. Бога ради, что ты такое? - Я - Дезсталкер, и ты этого не забывай. Он повернулся к шестерым, сбившимся в угол. Мало кто из них решился встретиться с ним глазами. Оуэн неторопливо двинулся к ним, небрежно ступая по неподвижным телам. Под его ногами хлюпал пропитанный кровью ковер. Стэйси, адвокат, посмотрел на Оуэна с чем-то похожим на вызов. - Ты - чудовище; но тебе все равно нас не победить. У нас деньги. Мы можем нанять еще людей. Мы можем нанять целую армию, если это будет нужно. - Давайте сюда вашу армию, - сказал Оуэн. - Пусть приходят. Вас они все равно не спасут. - Ты не можешь нас убить, - выдавил Нисон. - Если мы умрем, затеется такое дело о наследстве, что деньги завязнут надолго. Возможно, на годы. И никто их не сможет тронуть. - Меня ничто не остановит, - произнес Оуэн. - Ни вы, ни закон, ни вся эта проклятая Империя. Ваш день кончен, со мной пришла ночь. - Ты сумасшедший! - воскликнул Дэйли. - Прямо как твой отец! - Мой отец стоил сотни таких, как ты! - повысил голос Оуэн, откладывая меч в сторону. Злость кипела в нем, и он хотел сделать это голыми руками. Внутри него снова ревела сила форсажа и, видимо, что-то еще. Не обращая внимания на огонь, Оуэн схватил длинный тяжелый стол, оторвал его от пола и разорвал пополам. Бросив на пол зиявшие зазубринами куски, он двинулся на шестерых тайных хозяев Мистпорта. Те с криком бросились к двери. Шанс за ними. Они бежали через приемную, зовя на помощь, а Оуэн шел за ними по пятам. Теперь он был больше чем человек - почти разъяренная стихия. Его разум проносился бурей по коридорам и комнатам, сметая все на своем пути. Падали стены, летели осколки кирпичей, рассыпалась в пыль известка. В полах и потолках разверзались огромные дыры. Дерево вспыхивало и горело резким неестественным пламенем. С криками бежали люди, а за ними каменным градом осыпались потолки. Волнами вздувались покрытые коврами полы, поднимаясь и лопаясь в нескончаемом землетрясении, и за всем этим шел Оуэн Дезсталкер, молчаливый и беспощадный, круша огромный Дворец Гильдий, как сокрушит когда- нибудь Империю, которую тот представлял. Несколько храбрых охранников пытались его остановить, но были сметены в сторону. Двери срывало с петель и выкидывало из дверных проемов. Лопались окна, шрапнелью летало битое стекло. Рассеянные ветром бумаги летали в воздухе, словно испуганные птицы. Коробились стены, и повсюду били фонтаны из разорванных водопроводных труб. Трещали и искрились оголенные провода. Казалось, что все здание воет от боли, медленно разрушаясь. И Оуэн Дезсталкер шел сквозь крики и хаос, и думал он, что это хорошо. Какая-то храбрая душа выпалила в него из дезинтегратора, но энергетический пучок, не причинив вреда, отскочил в сторону. Ничто сейчас не могло ни повредить его, ни остановить. Он достиг последней двери, той, через которую вошел во Дворец Гильдий. Вылетевшая из проема дверь упала перед толпой собравшихся поглазеть, что здесь творится. Они переговаривались и кричали, глядя на рушащийся Дворец. Но когда Оуэн шагнул на улицу, все внезапно замолчали и отступили. Они почувствовали в нем и вокруг него силу, колебавшую воздух, подобно биению гигантского сердца. Оуэн мысленно просканировал то, что осталось от здания, убедился, что внутри никого не осталось, а затем обрушил его окончательно одним переворачивающим движением. Улицу наполнил гул рушащейся каменной кладки. Из пустых оконных и дверных проемов повалил дым, и в один момент здание, бывшее одним из величественнейших дворцов Мистпорта, стало всего лишь грудой камней. Медленно наступила тишина, нарушаемая только приглушенными звуками оседающих развалин. Здания вокруг стояли совершенно неповрежденные. А сотворивший все это один человек стоял и смотрел на то, что совершил его гнев. И думал он, что это хорошо. Оуэн медленно вобрал в себя выпущенную силу и заглушил ее. И снова стал просто человеком. Вот тут и прибыла стража. Все десять человек. Они остановились поодаль, внимательно рассматривая место происшествия. Оуэн улыбнулся им. - Частное дело. Попытка воспрепятствовать вступлению в права владения. Вам не о чем беспокоиться, джентльмены. Стражники посмотрели на него, потом на то, что осталось от здания, потом друг на друга, после чего твердо решили, что долг настоятельно требует их присутствия где-нибудь в другом месте. К удаляющейся страже жалобно взывали шестеро, некогда управлявших Мистпортом, но не были услышаны. Стража в частные ссоры не вмешивается, и вообще здесь Мистпорт. Шестеро медленно повернулись к Оуэну, который стоял перед ними, неприятно улыбаясь. - Вы, бедные сукины дети, на Голгофе и пяти минут не прожили бы, - спокойно сказал он. - Вас бы съели живьем и еще закуски попросили бы. А теперь делайте, что вам сказано, и вам будет предоставлен шанс остаться в живых и сохранить при себе наиболее важные органы. На колени! Они выполнили приказание. О борьбе им уже думать не приходилось. - У вас новый босс, джентльмены. У власти снова Дезсталкер. Прямо с этого момента вы начнете копаться в своих потайных карманах и восстановите информационную сеть в том виде, как она была задумана моим отцом. Как средство сбора и пополнения информации, чтобы защищать народ Миста и служить ему, чтобы хранить его от нападения извне и вредных влияний. Вы также оплатите проектирование и установку новых систем обороны этой планеты. В связи с ослаблением пси-щита вследствие эсперной чумы вам потребуется сильная высокотехнологичная система для его поддержки. Приступайте к выполнению. И последнее: деньги моего отца всегда предназначались для того, чтобы облегчить жизнь населению этого города и сделать эту жизнь справедливее. В этом направлении я ожидаю от каждого из вас широкомасштабных, но практических планов в письменном виде и в течение недели. Если кто-нибудь опоздает, я прибью его к стене, чтобы поощрить остальных. И это не метафора. - Но... но у нас есть акционеры, - позволил себе возразить Нисон. - Люди, перед которыми мы отвечаем. Они никогда не позволят все это... - Шлите их ко мне, - предложил Оуэн Дезсталкер. - Я сумею их убедить. У кого-нибудь еще есть что сказать? Нет? Отлично. Вы быстро учитесь. Отныне вы, шестеро задниц, будете выполнять мои инструкции с точностью до буквы или я вас наизнанку выверну. Медленно. Это ясно? Все они энергично закивали, а Оуэн повернулся к ним спиной и зашагал по улице. Он все еще ощущал силу, дарованную ему Лабиринтом, обернутую вокруг него, как удобный плащ. Лабиринт изменил его, и он еще сам до конца не понимал как, но сила была реальной, и он упивался ею. Он чувствовал, что может совершить что угодно, если направит на это свой разум. И это было прекрасное ощущение - способность делать то что нужно таким простым и прямым способом. - Ты осознаешь, - спросил Оз, - что двигаешься в неверном направлении, если хочешь направиться обратно в центр города? - Заткнись, Оз. Я осуществляю драматический уход. Он решил, что должен пойти в номера, которые были для них заказаны, и посмотреть, как там Хэйзел и Джон Сильвер. Ему не терпелось увидеть лицо представителя службы безопасности, когда он скажет ему, что сотворил с Дворцом Гильдий. Кто знает, это может даже на Хэйзел произвести впечатление - хоть и слабое. Она его беспокоила. Несмотря на новую внутреннюю силу, он все еще не мог почувствовать ее присутствие с помощью их ментальной связи. Кроме того, ему хотелось поговорить с Хэйзел об этой новой силе и о том, что это за ощущение. Возможно, у Хэйзел она тоже есть. Им нужно так много обсудить. Оуэн Дезсталкер шагал по улицам Мистпорта, и клубящиеся туманы сами расступались с его пути. Хэйзел д'Арк и Джон Сильвер, старые мошенники и еще более старые друзья, сидели по бокам горящего камина, потягивали горячий шоколад из пупырчатых фарфоровых кружек и глядели на небольшой фиал черной Крови, стоявший рядом на столе. Он был очень обыкновенным с виду, но ведь по-настоящему опасные вещи никогда такими не выглядят. Оба они знали, что он может сделать как с ними, так и для них, и то, что они колебались, было признаком их силы воли. Кровь Вампиров, синтетическая плазма искусственных людей. Всего несколько капель давали обычному человеку силу, быстроту и уверенность. До тех пор, пока человек ее принимал. Кровь давала человеку ощущение удивительной бодрости и оживления, будто нормальный мир был всего лишь зловещим, серым, удручающим ночным кошмаром, от которого человеку удалось пробудиться. Конечно, эффект был недолгим, и постепенно для его достижения нужны были все большие дозы. И медленно, от дозы к дозе, Кровь сжигала человека изнутри. Она была создана, чтобы возвращать к жизни мертвых Вампиров и делать их суперменами. Никогда не предполагалось ее сосуществование с обычным человеческим организмом. Но люди желали ее, нуждались в ней, дрались и убивали из-за нее, и потому всегда находились те, кто был готов синтезировать и продавать ее - за соответствующую цену. Особенно на такой планете, как Мист. - Это действительно очень просто, - говорил Сильвер. - Как шеф службы безопасности космопорта, я имею доступ ко всей конфискованной на улицах Крови. А поскольку я контролирую все компьютерные записи, никто не заметит, если пару капель иногда сэкономлю - для себя и нескольких особо близких друзей. Чтобы управлять такой чертовой дырой, как Мистпорт, нужен костыль, на который можно опереться. И совсем не во всех нас сидит желание быть неподкупным героем - вроде инвестигатора Топаз. Я не наркоман. Я в силах это контролировать. Но в тебе я не уверен, Хэйзел. Ты всегда была жадной ко всему. В прошлый раз ты чуть не загнулась, когда отвыкала. Ты действительно хочешь пройти через это снова? Хэйзел уставилась в свою кружку, не поднимая на него глаз. - Ты не знаешь, какой на мне груз, Джон. Так много всего случилось за короткое время. Только что я была просто мелкой сошкой вне закона, ни для кого, кроме себя самой, не интересной и не важной, и вот я - повстанец, и за моей головой охотятся. В том числе некоторые из тех, которых я считаю на своей стороне. Пока я дерусь и спасаюсь бегством и у меня нет времени думать, все в порядке, но сейчас... Каждый мой поступок имеет вес, каждое мое слово имеет последствия не только для меня, но и для всего этого чертова Восстания. Из меня сделали героя и лидера и ждут, что я буду безгрешной. Так мало этого! Что-то случилось со мной на планете Вольфлингов, Джон. Что-то... изменило меня. Я уже нечто большее, чем раньше, и я все время боюсь. Мне кажется, что я - уже не я. У меня дурные сны, и я не знаю, помню я прошлое или предвижу будущее. Теперь я способна делать такое, чего не могла раньше. Странные и ужасные вещи. И помогает мне только Кровь. Она... дает мне устойчивость, успокаивает... Помогает верить, что я все еще человек. Она поставила кружку, протянула руку, и стеклянный пузырек с Кровью вспрыгнул со стола в ее ожидающую ладонь. Сильвер посмотрел на нее с удивлением. - Не знал, что ты эспер, Хэйзел. - Я не эспер. Я что-то другое. Нечто... большее. Она отвинтила крышку пузырька и осторожно понюхала черную жидкость. Ее ноздри раздулись от знакомого запаха - густого запаха дыма, бьющего в голову. Хэйзел глубоко вдохнула, впитывая его легкими, и по жилам ее проскочили искры. Осторожно наклонив фиал, она уронила каплю Крови себе на язык. Быстро сглотнула, чтобы как можно меньше чувствовать непередаваемо горький вкус, потом закрыла склянку и поставила ее обратно на стол - чтобы не подвергаться соблазну выпить еще каплю. Она откинулась на спинку кресла и застонала, когда внутри, пробегая огнем по жилам, разлилось знакомое тепло, возвращая силу и уверенность. Груз забот, обязанности и сомнения, терзавшие ее, отошли, и впервые за последние дни расслабились мышцы лица. Она медленно улыбнулась. Ей было хорошо. Ни с чем не сравнимое чувство - ни о чем не заботиться. Сильвер смотрел на нее из своего кресла, ничего не предпринимая, пока не убедился, что Хэйзел уже глубоко под кайфом. Он собирался составить ей компанию, но, вспомнив о том, какова была Хэйзел в худших своих приступах наркомании, передумал. Он не был наркоманом и был способен себя контролировать. И он остался трезвым, потому что был уверен, что он нужен Хэйзел, чтобы за ней присмотреть. В тот самый момент, когда он об этом подумал, ее полузакрытые в дреме глаза внезапно распахнулись и она вскочила на ноги, дико озираясь вокруг. Сильвер тоже быстро оказался на ногах, поставив свою кружку на стол, чтобы схватить Хэйзел за руки выше локтей. Она, казалось, этого не заметила, а руки у нее были тверды, как стальные прутья. Сильвер внимательно за ней наблюдал. С потребителями Крови нужна осторожность, если ты сам не принял. Со своей новой силой они могут убить обычного человека в мгновение ока, и им будет наплевать, пока Кровь не выветрится. Хэйзел оглядывалась, неистово вращая головой, и с внезапно осунувшегося лица глядели огромные тревожные глаза. - Хэйзел! - позвал Сильвер, тщательно стараясь говорить спокойным и ровным голосом. - Что случилось? Что не так? - Действие. Оно другое, - заплетающимся языком проговорила Хэйзел. - Я другая. Мне не надо было принимать кровь здесь. Когда столько эсперов вокруг. Они... задевают меня. Я не могу различить, что у меня в голове, а что снаружи. Эта Кровь... она пробуждает во мне что-то. Такое, о чем я даже не знала, что оно во мне есть. Я вижу, Джон, я многое вижу. От меня больше ничто не скрыто. Она уставилась на стену перед собой, и стена исчезла. В тот же миг Сильвер понял: он видит то же, что и она. Ее сознание связалось с его разумом, чтобы показать, что происходит в соседней комнате. Молодой взломщик по имени Кот высыпал на стол ярко сияющие драгоценности из кожаного мешочка, а скупщица краденого, женщина по имени Сайдер, смеялась и хлопала в ладоши. Хэйзел повернула голову, и стена вернулась на место. Она посмотрела на противоположную стену, и та исчезла, представив взору игроков в карты, переходящих от игры к спорам и взаимным обвинениям. Сильвер попробовал ее встряхнуть, но не смог сдвинуть и на дюйм. Она внезапно обратила свой взгляд на него, и в это мгновение он почувствовал себя совершенно прозрачным, будто она видит его насквозь; все хорошее и плохое, и все между ними было увидено в мгновение ока. Казалось, Хэйзел стала больше Сильвера и громоздится над ним, как некое древнее божество без крупинки милосердия или сочувствия. Он отступил, отдернув ладони от ее рук, будто обжегшись. Взгляд Хэйзел обратился внутрь, и вокруг нее стали возникать и пропадать образы. Видения приходили и уходили в секунду, в них мелькали места и лица, из которых Сильвер некоторые узнал. Старый человек в мундире привратника, измученный, сломанный жизнью, сгорбившись, сидел на койке. - Они сломали меня. Поищите себе другого спасителя и вождя. Затем он исчез, и его место занял Оуэн, истекающий кровью из дюжины ран, воздевающий меч, чтобы отразить невидимого врага. - Когда увидишь просвет, беги, Хэйзел. Я их задержу. Толпа теней ринулась вперед со всех сторон, и он исчез под ними, все еще размахивая мечом. Все погасло, и возникла ухмыляющаяся Руби Джорни. - Я встряла в это дело только ради добычи. Сильвер попробовал опять протянуть руку к Хэйзел, но не смог до нее дотронуться. Ее воспоминания имели силу реальности. Руби сменила высокая, одетая в меха хищная фигура, и Сильвера будто молнией стукнуло - это же легендарный Вольфлинг! Огромная фигура посмотрела прямо на Сильвера и сказала: - Печальная и горькая это честь - быть последним из своего рода. Вольфлинга сменил хэйден с сияющими золотыми глазами. За ним высоко громоздились обширные соты из золота и серебра, покрытые толстой коркой льда. Давно утраченная Гробница хэйденов. Измененный по имени Тобиас Мун глянул на Сильвера и произнес своим скрипучим, нечеловеческим голосом: - Все, чего мы всегда хотели, - это свобода. И тогда лед растаял, в воздухе появились странные цвета и исчезли, и вышли из Гробницы хэйдены, великие, славные и совершенные до невероятия. А потом опять был только Оуэн, печально глядящий Хэйзел в глаза: - Нельзя бороться со злом, став на сторону зла. Хэйзел повернулась, и Оуэн растаял, когда она посмотрела на Сильвера. Их глаза встретились, и появились новые видения. Сильвер, заключающий сделки с мошенниками и подонками общества, чтобы сохранять порядок на улицах Мистпорта. Сильвер, платящий костоломам вроде Маркуса Раина, чтобы они не мешали работе его сети распространителей Крови. Сильвер, глядящий в другую сторону, пока его люди выживают или устраняют конкурентов методами погрубее. Видения исчезли, и Хэйзел смотрела на Сильвера новыми, холодными глазами. - Всего несколько капель, время от времени, для себя и особо близких друзей? Фигня. Ты держишь свою сеть распространителей наркотика, опутавшую весь город. Сколько народу ты посадил на плазму, Джон? Сколько окоченевших трупов наркоманов лежит в опустевших комнатах, потому что они не смогли осилить твоих цен? - Не знаю, - ответил Сильвер. - Пытаюсь об этом не думать. Я только... кручусь кое-как, как и каждый в Мистпорте. Сразу после эсперной чумы началась сумасшедшая инфляция. Деньги не стоят и половины своей прежней цены. Все, что я накопил, сгорело. Если не я, то кто-нибудь другой, и ты это знаешь. Я никогда не хотел никому причинять вред, но... - Да, - перебила Хэйзел. - Но. Всегда это "но", правда? Сильвер шагнул вперед, протянув ей руку. Она схватила ее, и он сморщился от ее грубой, неумолимой силы. Она холодно ему улыбнулась: - Спектакль не окончен, Джон. Ты видел прошлое и настоящее. А сейчас будет будущее, готовы мы к нему или нет. Ее рука сжалась сильнее, и Сильвер вскрикнул, когда комната, окружавшая их, растворилась и вместо нее возник хаос. Люди с криками бежали по улицам Мистпорта. Горели дома. Небо было забито идущими на штурмовку грависанями. Сквозь поднимающиеся облака черного дыма били лучи дезинтеграторов. Смерть была повсюду. Боевые машины проламывались через городские стены. Вниз по Осенней реке, мутной от крови и забитой трупами, плыли горящие баржи. И над всем этим стоял крик - нескончаемый крик, в котором не было ничего человеческого. Хэйзел отпустила руку Сильвера, и реальность обрушилась на них вместе с вернувшейся на место комнатой. Сильвер отступил на шаг, дрожа всем телом, весь еще погруженный в мерзкую вонь пролитой крови и горящего мяса, еще слыша ужасный бесконечный крик. Хэйзел стояла и смотрела на него, холодная и неумолимая, как всякий оракул. - Это будущее, Джон. Твое и мое. И ты помогал ему прийти. Что-то Плохое надвигается на Мистпорт. Что-то Очень Плохое. И скоро оно будет здесь. И вдруг она неожиданно опять стала обычной Хэйзел. Покров силы и величия исчез мгновенно, и она опять опустилась в свое кресло у огня - маленькая, усталая и очень, очень уязвимая. Сильвер медленно двинулся вперед и сел в свое кресло лицом к ней. Его подмывало с криком броситься вон из комнаты, но что- то его не пускало. Он был напуган до смерти, увидев, чем стала она, его старый друг, но не мог дать ей это заметить. Он был нужен ей, он, старый друг и товарищ, и хотя в жизни он много сделал такого, чего даже он сам стыдился, но, черт побери, Джон Сильвер не бросит друга в беде. Они долго сидели в молчании. Единственным звуком в комнате было спокойное потрескивание охваченных огнем поленьев. Казалось, что в комнате очень холодно. - Что с тобой стряслось, Хэйзел? - спросил наконец Сильвер. - Никогда раньше у тебя таких сил не было. Хэйзел устало улыбнулась. - А с тобой что стряслось, Джон? Что стряслось с теми людьми, которыми мы когда-то были? - Когда мы были молодыми, все было проще, - заметил Сильвер, глядя в огонь, потому что так было проще, чем смотреть на нее. - Ты была наемником, я пиратом, и оба мы верили, что предназначены для большего. Мы стали артистичнейшей группой мошенников. Помнишь, как мы три года вели эту аферу - Ангела Ночи? Хотя моим любимым всегда было последнее надувательство с потерянной Звездной Заставой. Я получал огромное удовольствие, составляя карты. Такие убедительные - просто произведение искусства. Эту аферу мы могли бы гонять до сих пор, кабы не невезение. - И жадность, - заметила Хэйзел. -- Это тоже. - Тогда все было проще. Мы - против них, и мы забирали деньги только у тех, кто был в состоянии их потерять. Простые, невинные дни. Но мы изменились, ушли от этого. Мы не те, кем были. Поменялись наши друзья и компаньоны, и общего у нас осталось только воспоминания и Кровь. И ни то, ни другое уже не утешает меня, как раньше. Можем ли мы сейчас верить друг другу, Джон? - Должны, - ответил Джон. - Больше никто нам не поверит. - Оуэн поверит, - возразила Хэйзел. Сильвер заставил себя посмотреть на нее. - Ты его лучше знаешь. Что он на самом деле собой представляет, этот Дезсталкер? - Он хороший человек, хотя и не осознает этого. Герой. Настоящий. Отважный, преданный. И слишком честный, черт подери, чтобы ему самому было от этого хорошо. Он закончит тем, что полностью возглавит это Восстание. Не потому, что он этого хочет, а потому, что он лучше всех подходит для этой работы. Он отличный парень, но слишком много есть такого, чего ему не понять. Про такие вещи, как давление, и ответственность, и незащищенность, которые людей послабее, вроде нас с тобой, толкают к Крови, или выпивке, или случайным связям. Ему в жизни никогда не был нужен костыль для опоры. Он просто видит, что правильно, а что нет, и делает то, что правильно, все время ноя и никого этим не обманывая. Хороший человек в плохие времена. - Ты любишь его? - спросил Сильвер. - Этого я не говорила. Сильвер понимал, как нужно поступить. Он приблизил свое лицо к ее лицу. А потом он ее поцеловал. И оба понимали, что это - прощание. И именно в этот момент в комнату вошел Оуэн Дезсталкер и увидел их. Он остановился прямо на пороге, ничего не говоря, а Хэйзел и Сильвер отпрянули друг от друга и вскочили на ноги. Долгое время никто ничего не говорил. Хэйзел глубоко дышала, но не покраснела. Сильвер видел, как рука Оуэна упала на рукоятку меча на боку, видел холод в его глазах, и понимал, что очень близок к смерти. Не потому, что Оуэн ревновал, а потому, что эта еще одна скрытая от него тайна, еще одно предательство могли оказаться последней каплей, переполнившей чашу. А потом глаза Оуэна натолкнулись на фиал с Кровью, стоявший на столе, и все изменилось. Он знал, что это такое и что это значит, и гнев его стал уступать место страшной усталости. - Значит, вот в чем дело, - сказал он без выражения. - Неудивительно, что наша ментальная связь сдохла - при этой гадости у тебя в голове. И давно ты ее принимаешь, Хэйзел? - Достаточно. - Где ты ее достала? - В городе хэйденов. Мун был очень предупредителен. - В тоне Хэйзел звучал то ли вызов, то ли просьба о понимании, то ли и то, и другое. - Мне это нужно, Оуэн. - Почему ты не сказала мне раньше? - Потому что я знала, как ты среагируешь! Ты не понимаешь, какой на мне груз! - Мы были вместе с самого начала. Через что это ты такое прошла, через что не прошел бы я? Черт побери, Хэйзел, я же завязан на то, как ты здесь, в Мистпорте, сделаешь свою часть работы! Не могу же я один сделать все! И работа у нас тут важная! - Да знаю я! - Хэйзел свирепо глядела на него, сжимая кулаки. - Ты на меня завязан. Подполье на меня завязано, все это проклятое Восстание на меня завязано! Кому-нибудь приходило на ум, что я могу устать нести такую тяжесть? Не можем мы все быть суперменами, как ты, Оуэн. Не можем мы все быть героями. У тебя в жизни не было ни минуты нерешительности, правда? Ты всегда знал, как должно поступить и что должно сказать. Но мы не можем все быть идеальными! - Я не идеален, - ответил Оуэн. - Просто делаю свою работу. И от тебя я ждал не большего. - Ты меня не слушаешь, - сказала Хэйзел. - Ты никогда меня не слушаешь. - Почему ты никогда не говорила мне про себя и Сильвера? - Потому что это не твое дело! - Ты никогда не рассказывала мне о нем. Ты никогда не рассказывала мне о Крови. О чем еще ты мне не говорила? Мне казалось, я могу тебе доверять, Хэйзел. Я думал, что могу доверять хотя бы тебе. - Видишь? Ты опять это делаешь! Пытаешься переложить всю тяжесть на мои плечи, а сам остаться жертвой обстоятельств! Черт с ним со всем, и черт с тобой, Оуэн Дезсталкер, я больше не собираюсь тащить эту тяжесть. Я устала от груза твоих нужд и ожиданий! И я устала от тебя... - Ну да, - проговорил Оуэн. - Зато у тебя есть он и яд, которым он тебя поит. Все что угодно, только бы не вырасти и не стать взрослым и ответственным человеком. Не поддерживать тех, кто от тебя зависит. Не заботиться о людях, которые заботятся о тебе. Он тебе нужен? Получи его целиком. А я пойду подышу свежим воздухом. И он повернулся и вышел вон, хлопнув за собой дверью, потому что в нем клокотала такая ярость, что иначе он бы ее ударил, а они оба знали, что этого она никогда не сможет ни забыть, ни простить. И еще потому, что он так хотел убить Джона Сильвера, что ощущал это желание физически, как вкус во рту. Он думал, что он и Хэйзел, что когда-нибудь, может быть... Но он много чего думал, и никогда ничего не получалось так, как он хотел. Столько он уже потерял того, что было ему дорого. И не следует удивляться, что единственную женщину, которую он любил, у него тоже отнимут. Ему не надо было возвращаться в Мистпорт. Здесь все всегда выходило неправильно. И не то, чтобы он возлагал надежды на Хэйзел. Она всегда шла своим путем и дальше всегда будет, и он это знал. Но думал что она решит идти вместе с ним, хотя бы временно. Она могла бы обратиться к нему с тем, что ее беспокоило. Могла бы рассказать ему о Крови. Он постарался бы понять, помочь, потому что он знал, что такое груз ответственности. Всю свою жизнь он провел в попытках жить достойно имени Дезсталкера. Тяжелыми шагами он спустился по лестнице и протолкался сквозь плотную толпу в таверне. Кое-кто, казалось, хотел было возмутиться, но, увидев его лицо, решил воздержаться. Эти люди умели распознавать расхаживающую смерть по внешнему виду. Толкнув дверь, Оуэн шагнул на улицу, и холодный воздух ударил в лицо, отрезвляя, как пощечина. Дверь захлопнулась, отрезая его от шума таверны, и он прислонился к ней спиной, преодолевая свою ярость, снова беря ее под контроль. Всего мгновение ему понадобилось, чтобы заметить вещь для Мистпорта, мягко говоря, необычную: улица была совершенно пуста. Из темнеющих окон выглядывали лица, словно ждали чего-то. Оуэн оттолкнулся от двери, его руки легли на рукоятки меча и дезинтегратора. Здесь была опасность, близкая и готовая к атаке. Он учуял бы ее раньше, если бы не был так поглощен собой. Внезапно на противоположной стороне улицы появились три человека; их взгляды были устремлены на него. Или они были телепортерами, или, что вероятнее, скрывали свое присутствие телепатическим щитом. На вид они не представляли собой ничего особенного - среднего роста, с обыкновенными лицами, одетые в обычные в Мистпорте густые меха. Но в них таилась сила. Оуэн чувствовал ее, хотя и не осознавая в точности ее природу. Человек, стоявший в середине, выступил вперед. На бледном лице выделялись черные глаза. - Ты приобрел врагов, Дезсталкер. Твоей смерти требуют влиятельные лица. - Отлично, черт подери, - сказал Оуэн. - Господи, как я перепугался. Так что вы трое собираетесь делать? Напасть на меня? Знаете, я сейчас не в настроении, так почему бы вам не начать драпать прямо сейчас? А я вам дам пять минут форы. Человек в середине только усмехнулся и покачал головой. - Время умирать, Дезсталкер. Внезапно земля под ногами Оуэна качнулась, и он потерял равновесие. Он схватился за меч, а улица перед ним раскололась, и в ней открылась яма, от которой во все стороны побежали неровные трещины. Из расщелин брызнул кровавый свет, а воздух вдруг наполнился запахом серы и зловонием горящей плоти. Из дыры, откуда-то из далекой глубины, послышались крики ужасной агонии неисчислимой людской массы. Земля снова содрогнулась, и, пока Оуэн пытался сохранить равновесие, его бросило вперед, к огромной трещине и всему, что в ней было. Он почувствовал исходящий из расщелины невероятный жар, пот выступил на его лице. Меха на нем почернели и задымились, голая кожа лица и рук покраснела и начала болеть, когда его качнуло еще ближе к отверстию в улице. Он старался удержаться на краю пропасти, а вокруг кипел багровый воздух. Вопли и серная вонь стали почти непереносимыми. Из трещины взлетели обрывки стальных цепей с металлическими шипами, которые продрали его одежду и глубоко впились в плоть. Оуэн вскрикнул, когда цепи с лязгом натянулись и стали медленно и безжалостно тащить его в трещину и ниже, в Ад, где ему и было место. Но даже на самом краю вечных мук Оуэн все еще не сдавался. Он напряг все силы, и цепи лопнули; оборванные концы их скрылись в расщелине. Поднимавшийся из трещины жар мог сжечь его до обугленных костей, но он его выдержал, и медленно в его мозгу сформировалась мысль: "Я в это не верю. Ничему этому не верю". И в тот же миг трещина и адское пламя исчезли, а улица стала такой, как была. Оуэн глубоко дышал холодным, бодрящим воздухом и смотрел на троих на противоположной стороне улицы. - Проецирующие телепаты, - сказал он спокойно. - Достаточно сильные, чтобы создать иллюзию в мозгу другого человека и настолько убедить его в ее реальности, что он погибает вместе с его созданным образом. Довольно редко встречаются в Империи, но, видимо, не на планете эсперов. Отлично, джентльмены, вы показали, на что способны. Теперь позвольте мне. Внезапно над ними заклубились грозовые тучи, и молния пронзила телепата, стоявшего в середине. Сила заряда убила его мгновенно, а оставшихся двух сбила с ног. Молния ударила опять, и погиб второй человек. Единственный выживший отползал назад по грязи и снегу, уставившись на Оуэна дикими, отчаянными глазами. - Молния не настоящая! Я в нее не верю! - Это как хочешь, - заметил Оуэн. - Но она вполне реальна. И грозам наплевать, веришь ты в них или нет. Я работаю только с реальностью. Эспер с трудом сглотнул. - Если ты сохранишь мне жизнь, я скажу, кто меня нанял. - Я знаю, кто тебя нанял, - ответил Оуэн. - Видимо, я преподал этим бизнесменам недостаточно серьезный урок. Может быть, твоя смерть убедит их. - Но... Я капитулирую! Я сдаюсь! - У меня нет жалости к наемным убийцам. Эспер стал насылать новые наваждения, но они промелькнули вокруг Оуэна бледными привидениями лишь на мгновение, не в силах пробить его ментальные щиты. Эспер смотрел на Оуэна отчаянным взглядом. - Ты справился с нами тремя. Это невозможно. Ты не человек! - Нет, - согласился Оуэн. - Уже нет. Теперь заткнись и умри. Молния ударила еще раз, и эспер погиб. И в тот же момент на улицу со всех сторон высыпала небольшая армия тяжело вооруженных людей. Они двигались быстро, чтобы окружить его, отрезая все пути отхода. Вид у них был зловещий, решительный и весьма профессиональный. Оуэн был поражен. Их тут вполне могла набраться сотня. Нисон и его друзья по бизнесу, очевидно, обшарили все городские притоны, чтобы собрать такое войско. Оуэна заманили в капкан, и он это знал. После всех уже затраченных усилий ему пришлось напрячь свои новые ментальные способности до предела, чтобы произвести три удара молнии, и больше в нем этих сил не осталось. У него был трудный день; меч оттягивал руку; он смертельно устал, и все кости болели. И все это ни черта не значило. Он был Оуэн Дезсталкер, и обуянный адским безумием, и это безумие надо было на ком-то сорвать. Ему вспомнилось пророчество юного эспера, что он встретит смерть на улицах Мистпорта один, без друзей, в битве без малейшего шанса на успех. Оуэн рассмеялся, и некоторые из стоявших перед ним вздрогнули от этих зловещих звуков. Это был смех человека, которому нечего терять. Оуэн Дезсталкер поднял меч, улыбнулся своей улыбкой мертвой головы и перешел на форсаж. С боевым кличем Семьи "Шандракор!" он бросился на врагов, напиравших со всех сторон, и остался только лязг стали о сталь. Резня и бойня бушевали в узкой улочке, кровь текла ручьями по булыжнику мостовой, а потом Оуэн стоял триумфатором посреди кучи мертвых и умирающих, истекая кровью из бесчисленных ран, но не сломленный, смеясь при виде бегущих от него сломя голову уцелевших наемников. Вот тебе и дурацкое пророчество. Оуэн остановил форсаж и снова оказался до последней степени измотан. Шок защищал его от боли многочисленных ран, но он знал, что должен лечь и отдохнуть, чтобы его смогло исцелить наследие Безумного Лабиринта. Нельзя терять сознание посреди улицы - это может подпортить репутацию. Достаточно твердой рукой он вложил меч в ножны и развернулся, чтобы вернуться в "Терновник", в свою комнату, но остановился, вспомнив Хэйзел и Сильвера. Снова встречаться с ними ему не хотелось. Не хотелось даже быть поблизости. Но он все же вошел в гостиницу и прошел в свою комнату. Потому что больше ему некуда было идти. Имперский крейсер "Дерзкий" вышел из гиперпространства и лег на околопланетную орбиту возле Миста. В своей каюте капитан Барток, известный также под именем Барток Мясник, напряженно ждал какой-либо реакции от лежащей внизу планеты. Даже после Мэри Горячки выжившие эсперы планеты должны были атаковать любой имперский корабль в момент его появления. Но мгновения текли, и ничего не происходило, и Барток наконец позволил себе немного расслабиться. Новые экраны действовали. Теоретически ни один эспер или группа эсперов не могли обнаружить присутствие "Дерзкого", однако не было способа испытать экраны заранее. Капитан Барток поднялся из своего широкого кресла и неторопливо двинулся по каюте - крупный, похожий на медведя, с медленными, неспешными движениями. Безупречный мундир, без пятнышка или пушинки, каждая складочка на своем месте. Хладнокровный и спокойный, Барток не доверял эмоциям, тем более своим. Они бывали всего лишь препятствием на пути эффективного выполнения служебных обязанностей. В большой и комфортабельной каюте царили растения, покрывавшие все стены и даже потолок. Лозы и цветы, колючие кусты и лианы переплетались друг с другом в борьбе за жизненное пространство. Стремились затмить друг друга огромные соцветия на причудливой растительности из сотни разных миров, живущие благодаря сложной гидропонной системе. Они наполняли воздух густым, тяжелым запахом, который казался терпимым только Бартоку. Он предпочитал растения людям. С цветами ему было проще, не в последнюю очередь потому, что они были предсказуемы и никогда не огрызались. На службе, где он никогда не мог расслабиться и никому не мог доверять, ему казалось, что яркие цвета и богатые запахи успокаивают, и он покидал уединение своей каюты только в случае абсолютной необходимости. Бартоку было приказано вернуть Мист в лоно Империи. Честь, конечно, но честь чрезвычайно опасная