ернулась. - Я вернулась. Послушай, ты совсем промокнешь. - Да. Спасибо. - Он обошел машину спереди и сел. От него пахло тем же лосьоном. - Как поживаешь? - Хорошо. А ты? - Прекрасно. Ты хорошо выглядишь. - Спасибо. - Вообще-то ты всегда хорошо выглядишь. Она снова улыбнулась, на этот раз теплее, перегнулась через сиденье и осторожно поцеловала его в щеку. Когда они познакомились, Келли показался ей довольно скучным. А профессия уж совсем скучная. Но он затронул самые глубины ее существа, и она знала - чем бы ни закончилась сегодняшняя встреча, она уже никогда не будет прежней. Его появление, когда-то такое обыденное, теперь стало появлением главного героя. Как и когда это случилось? Она не знала. - Я хотела поздороваться с тобой. - Она сглотнула. - Еще раз увидеть тебя. - Как звали тех двоих - они еще спали, положив между собой меч, чтобы не поддаться искушению? Она чувствовала, что этот меч тут - тяжелый и смертоносный. Он молчал, подыскивая слова. - Здравствуй. - Дождь барабанил по крыше. - Я скучал без тебя. Он нахмурился и чувствовал себя неуютно. - Хатч, мне нужно тебе кое-что сказать. С места в карьер, подумала она. Это его стиль. - Ты женишься. Его глаза широко раскрылись. Он усмехнулся. Это была та робкая, дружелюбная и лукавая усмешка, которая обворожила ее два года назад. Сегодня в этой усмешке чувствовалось облегчение. Худшее для него осталось позади. - Откуда ты знаешь? Она пожала плечами. - Мне сказали об этом через десять минут после приземления. - Извини, я бы сказал тебе сам, но я не знал, что ты вернулась. - Не важно. Кто она? - Хатч проехала через глубокую лужу на выезде и повернули на Харингтон-авеню. - Ее зовут Тереза Пепериль. Она, как и ты, предпочитает, чтобы ее звали по фамилии. Все зовут ее "Пеп". Она учительница. - Хорошенькая, конечно. - Да, как и ты. Я обращаю внимание только на красивых женщин. - Он сказал это как комплимент, но он прозвучал неуклюже и причинил боль. Хатч промолчала. Он смотрел мимо, боясь заглянуть ей в глаза. - Что я могу тебе сказать? Она живет в Южном Джерси и, насколько мне известно, собирается остаться здесь. - Он как будто оправдывался. - Что ж, поздравляю. - Спасибо. Она повернула налево на Одиннадцатую улицу. Квартира Келли была совсем рядом, в доме, напоминавшем замок. С фасада вяло свисали вымпелы. - Послушай, - сказала она, - почему бы нам не остановиться и не выпить где-нибудь? - Она чуть не добавила: "ради того, что было". - Не могу, - сказал он. - Она вот-вот приедет. Мне надо убрать квартиру. Хатч остановилась у дома. Выключила мотор. Ей захотелось все бросить и уехать и не искушать себя больше. - Келли, - сказала она, - у нас с тобой еще есть время. - Она говорила так тихо, что не была уверена, что он слышит ее. - Нет. - Он отвел глаза. Она ожидала гнева, горечи или печали. Но ничего подобного. Голос его звучал ровно. - У нас никогда его по-настоящему не было. Она промолчала. Мимо прошел какой-то мужчина с собакой. Он с любопытством посмотрел на них, узнал Келли, смущенно поздоровался и пошел дальше. - У нас все могло бы получиться, - сказала она. - Если бы мы по-настоящему захотели. - Затаив дыхание, она ждала ответа и вдруг поняла, что боится услышать "да". - Хатч. - Он взял ее за руку. - Тебя все время нет. Ты занимаешься мной в промежутке между полетами. Что-то вроде мальчика по вызову. - Я этого не хотела. - Но получается именно так. Сколько раз мы говорили об этом? По ночам я смотрю в небо и знаю, что ты где-то там. Как ты, к черту, можешь осесть в Принстоне и торчать там всю жизнь? Воспитывать детей? Ходить на родительские собрания? - Я могла бы. - Еще одна ложь? Она отвечала уже автоматически, не в состоянии остановиться. Он покачал головой. - Даже когда ты здесь, ты далеко. - Их глаза наконец встретились. Его взгляд был суровым, и ей там не было места. - Когда ты летишь? Она сжала его руку, он не ответил на пожатие, и она отпустила его. - На следующей неделе. Я должна эвакуировать экспедицию Академии с Куракуа. - Все осталось по-прежнему, не так ли? - Видимо, да. - Да. - Он покачал головой. - Я видел твои глаза, когда ты начинала говорить о тех местах, Хатч. Я знаю, какой ты становишься, собираясь лететь. Знаешь, ты ведь обычно не можешь дождаться начала полета. Ты никогда не смогла бы остаться ради меня. - Голос его задрожал. - Хатч, я люблю тебя. Всегда любил. И всегда буду любить, только никогда больше об этом не скажу. Я все отдал бы ради тебя. Но ты недосягаема. Ты возненавидела бы меня, если бы осталась. - Этого никогда бы не случилось. - Нет, обязательно случилось. Мы оба знаем, что если я скажу - ладно, давай начнем все сначала, ты позвонишь этому как-его-там и скажешь, что не летишь на Куракуа, черт его знает, где оно находится, и сразу же пожалеешь о том, что сделала. В тот же миг. И еще я скажу тебе кое-что: когда я выйду из машины, ты помашешь мне на прощание и уедешь с облегчением. - Он посмотрел на нее и улыбнулся. - Хатч, Пеп хорошая женщина. Она тебе понравилась бы. Будь счастлива за меня. Она нехотя кивнула. - Мне пора. Поцелуй меня по старой памяти. Ей удалось улыбнуться и увидеть ответную улыбку. - Считай, - сказала она, и губы их встретились. Несколько минут спустя, выехав на Коноверскую скоростную трассу и направляясь на север, она решила, что он был не прав. По крайней мере, сейчас она испытывала только сожаление. Амити Айленд, Мэн. Пятница, 7 мая, 20:00 по местному времени. Ураганы - любимая погода Эмили. Ей нравилось сидеть у камина со стаканом кьянти, слушать завывание ветра над центральным куполом, смотреть, как гнутся деревья. Она любила ураганы, и пусть с каждым годом они становились все свирепее и страшнее и носились по острову, затопляя его. Может, за это она их и любила. Они - часть сложного механизма, заставляющего уровень моря подниматься, а леса и пустыни отступать, и это вынудило медлительных политиканов после трехсот лет ничего-не-делания начать делать хоть что-то. Возможно, и слишком поздно. Но она слышала в реве шторма голос планеты. Она поразила Ричарда Вальда во время их первой встречи. Это произошло в те времена, когда археология была еще связана с Землей. Они тогда сидели за столом друг против друга на семинаре по вопросам скульптуры. Потом он потерял интерес к скульптуре, зато увлекся Эмили и устремился вслед за ней по трем континентам и некоторым самым завалящим ресторанчикам Ближнего Востока. После ее смерти он не женился вторично. Не потому, что не смог прийти в себя после потери и не потому, что не смог найти себе еще кого-то. Но те чувства, которые он испытывал к ней, никогда не повторялись. Не было и близко ничего похожего. Любовь к Эмили отодвинула на второй план даже его страстное увлечение старинными знаниями. Он не думал, что когда-нибудь еще встретит такую женщину. Это ей принадлежала идея поселиться в штате Мэн, подальше от Нью-Йорка или округа Колумбия. Он написал там "Вавилонское лето" - книгу, которая сделала ему имя. Они провели там День Благодарения и наблюдали такую же бурю, когда пришло сообщение о том, что был преодолен барьер гиперпространства. (В то время ни Ричард, ни Эмили не понимали, что такого особенного в этом барьере и уж совсем не догадывались, насколько он изменит их профессию.) Это произошло всего за две недели до ее смерти. Она погибла, когда ехала навестить родителей перед праздником. Дождь с шумом стучался в окна. Качались огромные ели во дворе и на другой стороне улицы у дома Джексонов. Больше не было сезона ураганов. Ураганы бушевали теперь во все времена года. Начиная с первого января этот был седьмым по счету. Его назвали Гвен. Ричард просматривал свои заметки по Великим Монументам, намереваясь приступить к статье для Археологического Обозрения. Статья касалась всеобщего разочарования - ведь несмотря на двадцатилетние усилия, так и не удалось обнаружить Создателей Монументов. Он пытался доказать, что, несмотря на неудачу, эти исследования все-таки дали некоторые положительные результаты. "Несмотря на отсутствие прямого контакта они (Создатели Монументов), как и другие мифы, стали заметной духовной силой. Мы теперь знаем, что возможно создать развитую культуру, которая делает жизнь стоящей и даже благородной. Как еще объяснить мотивы создания Монументов столь всепокоряющей красоты?" Может быть, это и к лучшему, что мы знаем их только по произведениям искусства. Художник всегда хуже созданного им шедевра. Что значат Пеоний, Сезанн и Маримото в сравнении с Никой, "Vai d'Arc" или "Красной луной"? Сведения, полученные из первых рук, вряд ли приведут к чему-либо, кроме разочарования. И все же - и все же, чего бы он ни отдал бы за то, чтобы сидеть здесь в такую ночь, когда ураган колотит в дверь и звучит пятая симфония Бетховена, и разговаривать с одним из этих существ? О чем ты думала на вершине того горного хребта? Хатч полагает, что знает. Но что действительно было у тебя в мыслях? Почему ты пришла туда? Знала ли ты о нас? Или ты просто путешествовала по галактике в поисках чудес? Ты была одна? Передний край урагана Гвен обрушивал двухсоткилометровые шквалы. Черный дождь хлестал по газону и тряс дом. Плотные серые облака, иногда разорванные бледными полосами, проплывали над крышами домов. Над аптекой Стаффорда ритмично хлопала и гремела металлическая вывеска. Она бы снова оторвалась, если бы не висела с подветренной стороны улицы, и по другую сторону не было ничего, кроме песчаных ям и воды. Ричард еще раз наполнил стакан. Ему было хорошо сидеть с теплым бургундским у закрытого окна, выходящего на залив. Ветер подгонял его мысли. В плохую погоду можно быть более одиноким, чем на поверхности Япета, а он любил одиночество. Он не понимал причин этой любви, но она была сродни той страсти, которая наполняла его, когда он шагал по лабиринтам давно умерших цивилизаций. Или слушал рокот океана на берегах времени... Никакой ритуал очищения в мире не мог сравниться с ураганом четвертой степени: Пенобскот-авеню вся блестела, уличные огни ярко сияли в сумерках, по улицам с грациозностью смерти плыли сломанные ветки. Пусть это продолжается вечно. Удовольствие не столь уж невинное. Сильные бури постепенно смывали Амити Айлэнд. Когда океан успокаивался, можно было проехать четверть мили и нырнуть в воду в том месте, где была когда-то дорога номер один. В этот вечер его пригласили пообедать Планкеты. Они хотели оставить его у себя из-за бури. Но он не остался. Планкеты - интересные люди и умеют играть в бридж (еще одна страсть Ричарда). Но ему хотелось урагана, хотелось побыть наедине со стихией. Поблагодарив, он сказал, что работает над важным проектом. Важный проект состоял в том, что Ричард собирался провести вечер с Диккенсом. Он уже прочитал больше половины "Холодного дома". Ему нравилась теплая человечность книг Диккенса, и он находил в них (что очень забавляло его коллег) некоторые параллели с Монументами. И тем, и другим, как ему казалось, были присущи сострадание и интеллект, которых так не хватало во враждебной Вселенной. И те, и другие, несомненно, оптимистичны. Как те, так и другие - продукты потерянного мира и пользуются отраженным светом для получения наиболее сильных эффектов. Откуда у тебя такие мысли, Вальд? Картон в "Истории двух городов", Сэм Уэллер в "Пиквике". У Диккенса истина всегда открывается под неожиданным углом. Ричард Вальд несколько похудел с тех пор, как пять лет назад ходил с Хатч по горным хребтам. Он теперь больше следил за своим весом, регулярно бегал и меньше пил. В числе его увлечений остались женщины. И Монументы. О значении Монументов вели бесконечные споры легионы теоретиков. Эксперты усложнили предмет сверх всякой меры. Ричарду же все казалось до боли простым - это памятники-послания, которые должны пройти через века. Написаны же они были на единственно правильном, универсальном языке. "Приветствую тебя и прощай, собрат Путешественник." Или говоря словами арабского поэта Менахата: "Великая тьма слишком темна, а ночь слишком глубока". Мы никогда не встретимся, ты и я. Давай же помолчим... и поднимем стаканы. Его лицо было длинным и худым, подбородок квадратным, а нос вылеплен в лучших аристократических традициях. Он напоминал характерного актера, играющего роли состоятельных дядюшек, президентов и бизнесменов-мошенников. Дом качнулся от порыва ветра. В окне соседнего дома на фоне зажженных в гостиной ламп виднелся силуэт Уолли Джексона. Уолли стоял, засунув руки за пояс. Он казался утомленным. Волны энергично атаковали берег. Они несли разрушение. Из-за частых штормов терялась земля. Люди просто сдавались и уезжали. Цены на недвижимость на Амити упали за последние три года на двадцать процентов. Никто не верил в будущее острова. На другой стороне Пенобскот-авеню Мак-Хатчинсы и Бродстриты играли в пинокль. Игра стала традиционным занятием во время урагана. Когда начинались большие ураганы, Мак-Хатчинсы и Бродстриты садились за карты. Во время Франциски - урагана пятой степени, разразившегося в прошлом году, они остались здесь, а все остальные уехали. - Вода поднялась немного выше, - заметил Мак-Хатчинс, не скрывая презрения к слабонервным соседям. - Но на самом деле ничего серьезного. Традиция, знаете ли, и все такое. Со, временем Мак-Хатчинсы и Бродстриты будут смыты Атлантическим океаном вместе со своими картами. Теория Дарвина работает. Зазвенел аппарат связи. Он прошелся по комнате в носках, наполнил стакан. Что-то сильно ударило по крыше. На лотке аппарата лежало три странички. Первая вызвала у него интерес: послано с Куракуа. От Генри. Любопытно. Он щелкнул переключателем лампы и уселся за стол. "Ричард! Мы нашли перечисленное мной в приложении к этому письму в Храме Ветров. Возраст по восточному календарю одиннадцать тысяч лет. Это панно размером семь на двенадцать. Миф о Талле. Фрэнк считает, что оно связано с Оз. По времени сходится, но я не могу в это поверить. Что ты об этом думаешь?" Оз? На следующей странице фотография. Идеализированный куракуанец и фигура в одежде. На третьей странице - увеличенное изображение последней фигуры. Ричард поставил стакан и стал рассматривать фигуру. Это же Ледяное Существо! Нет. Нет, это не оно. Он убрал со стола и порылся в поисках увеличительного стекла. Откуда это? Храм Ветров. На Куракуа. Оз - сооружение на куракуанской луне - было аномалией, но оно не имело ничего общего с Великими Монументами. Разве что и тем, и другим не могли найти никаких объяснений. Не было даже никаких догадок. И все же... Он нашел лупу и посмотрел на изображение. Слишком похожи для случайного совпадения. Это существо более мускулистое. С более широкими плечами. Полнее. Безусловно, мужского пола. И все же нельзя было не узнать черты лица, полускрытого в складках капюшона. _Но это же образ Смерти_. Он опустился в кресло. Предположим сначала, что это совпадение. Однажды ему показали изображение снаружи индийского храма, которое было очень похоже на давно вымерших жителей Пиннэкла. Но _что-то_ посетило Куракуа. _Мы знаем это, потому что существует Оз. И потому, что есть доказательства того, что местные жители даже и близко не подошли к уровню техники, необходимому, чтобы покинуть родной мир_. Почему персонификация _Смерти_? От этого вопроса у него мурашки побежали по коже. Он вывел на экран компьютерное изображение куракуанской луны. Она была бесплодной, без атмосферы, размер соответствовал половине земной Луны. Она находилась на расстоянии ста шестидесяти четырех световых лет. Путешествие туда заняло бы чуть меньше месяца. Хаотичный мирок, состоящий из кратеров, равнин и скальной пыли. Ничем особо не отличающийся от поверхности любой другой луны. За исключением того, что там стояло искусственно созданное сооружение. Он стал рассматривать северное полушарие, ту его сторону, которая постоянно обращена к планете. И нашел Оз. Оз похожа на большой квадратный город. Тяжелый, серый и бессмысленный. Нельзя даже представить ничего менее похожего на творения Создателей Монументов. Самый распространенный аргумент - никто, кроме них, не мог построить здесь этот город. Ричард всегда отметал это предположение как абсурдное. Неизвестно, кто еще мог оказаться там. Но открытие Талла наводило на некоторые мысли. Он позвонил в Академию и разыскал комиссара. Эд Хорнер был старым другом. Ричард, Генри и он - это все, что осталось от старой гвардии, которая еще помнила допиннэклианскую, земную археологию. Они вместе пережили великую революцию в археологии, вместе много раз удивлялись руинам, возраст которых равнялся миллионам лет. Хорнер и Вальд - одни из первых, кто высадился на Пиннэкле. Они до сих пор встречаются время от времени и вместе обедают. - Не думаю, что сегодня вечером ты займешься бегом, Ричард. - Эд намекал на ураган. Он был немного помоложе остальных - большой, жизнерадостный, добродушный. У него были густые черные волосы, карие, слишком широко расставленные глаза и густые брови, которые прыгали вверх и вниз, когда он волновался. Хорнер казался безобидным молчуном, которого можно легко отодвинуть в сторону. Но приятная улыбка была иногда последним, что помнили его враги. - Не сегодня, - согласился Ричард. - Тут у нас весело. Эд ухмыльнулся: - Когда появишься в столице? Мэри хочет видеть тебя. - Спасибо. Передай ей от меня привет. - Ричард поднял стакан, приветствуя старого друга. - Слушай, я получил сообщение от Генри. - Он и нам прислал. Я еще не видел его. Что-нибудь о Черном Жнеце? - Что-нибудь о Создателях Монументов, - съязвил Ричард. Эд почувствовал себя не в своей тарелке. - У нас трудности, - сказал он. - Ты знаешь, что мы собираемся оставить Куракуа. Ричард знал. Куракуа стоит первой в списке трансформирования. Она должна была стать Новой Землей. (Ни один из других миров не внушал надежд на возможность выживания поселенцев. Кроме Инакадемира, где жили Ноки. Но эта планета-сад уже стала домом для другой цивилизации.) Теперь большая группа политиков видела в Куракуа лабораторию - место для создания Утопии, мир, где можно все начать с начала. - Когда? - Через шесть недель. Или немногим раньше. Генри давно должен был покинуть ее. Но ты же знаешь его. Черт, Ричард, как только они начнут, нам крышка. Навсегда. Ну, по крайней мере, на полвека. А может, и навсегда. - Ты не должен допустить этого, Эд. Ситуация изменилась. - Я не вижу, как. Всем наплевать на Создателей Монументов. Может, не совсем всем. Остаемся ты да я. К сожалению, налогоплательщики не на нашей стороне. И уж, конечно, не политики. Многих захватила идея трансформации. Отсрочек больше не будет. - Ты разговаривал с Кейсуэем? - Нет. И не собираюсь. Этот сукин сын не даст нам ни дня. Нет. - Глаза Хорнера сверкали. Ричард видел, в каком отчаянии его старый друг. - Слушай, ты знаешь, что я бы сделал это, будь хоть малейшая надежда на успех. Почему бы тебе не попытаться поговорить с ним? - Мне? - Да. Он думает, что ты большой спец в таких делах. Он читал твои книги. Всегда говорит о тебе с уважением. Даже спрашивал, почему большинство из нас не могут быть похожими на тебя. Он утверждает, что Вальд никогда бы не поставил свои интересы на первое место. Он считает тебя порядочным человеком. Само собой, в отличие от меня. Ричард улыбнулся. - Здесь я с ним согласен. - Снаружи завывал ветер. - Эд, ты можешь дать мне транспорт в Куракуа? - Зачем? - Потому что у нас нет времени. Я хочу посмотреть Храм. И Оз. Ты можешь это устроить? - У нас есть еще один рейс. Мы должны забрать Генри с людьми. - Когда? - Когда ты будешь готов? - Как только стихнет ураган. Спасибо, Эд. Уголки губ Хорнера приподнялись. - Я попрошу тебя кое-что сделать для меня. - Скажи, что. - На самом деле, две вещи. Я хочу, чтобы ты подумал о разговоре с Кейсуэем. И когда прилетишь на Куракуа, проследи за тем, чтобы Генри вовремя улетел. О'кей? СВОДКА НОВОСТЕЙ КОНЕЦ ЗАСУХИ НА СРЕДНЕМ ЗАПАДЕ НЕ ПРЕДВИДИТСЯ Уровень банкротств мелких фермеров возрастает девятый год подряд Квебек, Северо-Американский Союз, Обещал Помощь ИНФЛЯЦИЯ ВЗЛЕТЕЛА ДО 26% Октябрьские цены поднялись на еду и медицинское обслуживание Стоимость жилья и энергоносителей слегка понизилась ГРУППА ИССЛЕДОВАНИЯ ПАРНИКОВОГО ЭФФЕКТА НАСТРОЕНА ПЕССИМИСТИЧНО "Естественные Процессы Взяли Верх" - говорит Тэйлер. - "Мы Ждали Слишком Долго" Вновь избранный президент объявляет широкомасштабную программу Как вы собираетесь удерживать их подальше от ферм? РЕКОРДНОЕ СНИЖЕНИЕ ЧИСЛЕННОСТИ ЕВРОПЕЙСКОГО ГОРОДСКОГО НАСЕЛЕНИЯ - 71% населения теперь живет в сельских или пригородных районах Аналогичная тенденция в Северо-Американском Союзе (Смотри репортаж ниже) ФОКСУОРС УСПОКАИВАЕТ МЭРОВ В СВЯЗИ С ДОСТАВКОЙ ПРОДУКТОВ ПИТАНИЯ Он утверждает, что перебои больше не повторятся. Будет проведена пропагандистская кампания, чтобы остановить полеты за продуктами из городов БРИТАНИЯ И ФРАНЦИЯ ОБНАРУЖИЛИ ПЛАНЫ ПО ОБРАЗОВАНИЮ НОВОГО ЗАКРЫТОГО СОВЕТА "Мы можем избежать старых ошибок" - сказал Кингслей, цитируя "Зубастую исполнительную группу". Хаверхэм предупреждает Всемирное Правительство 572 ПОГИБШИХ В ВОЗДУШНОМ СТОЛКНОВЕНИИ НАД МЭДОМ Интенсивные поиски черных ящиков ХОРНКРАФ АРЕСТОВАН С ПРОСТИТУТКОЙ Голоевангелист заявляет, что заботился только об ее душе. Последний в серии сексуальных скандалов ДЛЯ МЕКСИКИ ПРЕДСКАЗЫВАЕТСЯ ДОЖДЛИВЫЙ ГОД Ожидается, что количество ливней удвоится. Летний урожай в опасности ТРЕТЬЯ ВСЕМИРНАЯ ГРУППА ВЫСКАЗАЛАСЬ ЗА ЗАКРЫТИЕ БАЗЫ НА ЛУНЕ Оскорбление умирающему с голода населению мира Намечены демонстрации в Северо-Американском Союзе, Объединенном Королевстве, России, Германии, Японии МАРК ХЭТЧЕР ПОХОРОНЕН В ЛОНДОНЕ Написал "Похоронен с шестью другими", "Романтическое Путешествие Через Великий Голод" Получил премию Пулитцера в 2172 30 лет прожил в одиночестве МИЛЛИОНЫ ПОГИБШИХ В ИНДОКИТАЕ Засуха на континентах усиливается Совет Должен Рассмотреть, Что Можно Сделать ВОССТАНИЯ В КАТМАНДУ Сотни людей умирают во время уличных столкновений НАСЕЛЕНИЕ СЕВЕРО-АМЕРИКАНСКОГО СОЮЗА СОСТАВЛЯЕТ 200 МИЛЛИОНОВ Фоксуорс Обещает Принять Меры Предполагаются Преимущества для бездетных пар ПАПА В ТРЕТИЙ ДЕНЬ ВИЗИТА ВО ФРАНЦИЮ Месса в Нотр-Дам Нуво Убеждает верующих в преимуществах обета безбрачия ПОДЗЕМНЫЕ ВОДЫ РАЗРУШИЛИ ЕГИПЕТСКИЕ МОНУМЕНТЫ Наследство древних времен в опасности Мобилизуются группы реставраторов ВООРУЖЕННЫЙ МУЖЧИНА УБИЛ СЕМЕРЫХ В БИБЛИОТЕКЕ И застрелился сам при появлении полиции Бывшая подружка прячется в стогу ГОЛОСОВАНИЕ ВЫЯВЛЯЕТ ПОТЕРЮ У АМЕРИКАНЦЕВ ИНТЕРЕСА К ПОЛИТИКЕ Циничное отношение избирателей к вопросам секса Денежные скандалы ИЗРАИЛЬСКИЙ ЛИДЕР ОСУЖДАЕТ ПЛАН ПЕРЕСЕЛЕНИЯ НА КУРАКУА "Мы будем ждать наш собственный мир" СЕВЕРО-АМЕРИКАНСКИЙ СОЮЗ УМЕНЬШИТ ЧИСЛО КОСМИЧЕСКИХ ПОЛЕТОВ Решение, вызванное бюджетными ограничениями (Смотри два нижеследующих репортажа) ПРИГОДНЫЕ ДЛЯ ЖИЗНИ МИРЫ ЧРЕЗВЫЧАЙНО РЕДКИ Астрономическая Комиссия рекомендует выделить средства для переселения Переустройство Куракуа будет осуществлено за пятьдесят лет "Одного нового мира будет достаточно", - говорит Хофштадлер ПРОТЕСТ, ПЛАНИРУЕМЫЙ ОБЩЕСТВОМ НОВЫХ ЗЕМЕЛЬ "Не прекращайте поисков" - призывает Наримата 3 Арлингтон. Суббота, 8 мая, 09:15. Звонок вырвал ее из теплого шелковистого сна. Она нащупала кнопку и включила переговорное устройство. - Да? - Хатч? - услышала она голос Ричарда. - Мне "сказали, ты будешь пилотом в рейсе к Храму. - Да, - ответила она сонно. - Хорошо. Я лечу с тобой. Она окончательно проснулась. Это приятный сюрприз. Ей не хотелось целый месяц болтаться одной в "Уинке". - Приятно слышать, - сказала она. Но интересно, зачем ему это надо. Это ведь обычный эвакуационный рейс. - В любом случае я запросил бы именно вас, - объяснял он. - Я оценила это. - Хатч работала по контракту, она не служащая Академии. - Зачем вы летите? - Хочу увидеть Оз, - ответил он. Ричард закончил разговор по радио. Внизу прогулочное судно огибало остров Конституции, заворачивая в порт. Пассажиры столпились у борта. В руках они держали зонтики, так как все утро моросил мелкий дождь. Они жевали сэндвичи, и у всех были под рукой ветронепроницаемые куртки, в которых в на самом деле не было никакой необходимости. Толстый человек в широком сером свитере сидел на корме и кормил чаек. Свежий ветерок пробегал по воде. Ричард смотрел вниз из воздушного такси. Ярко раскрашенные вымпелы развевались вдоль бимсов. Молодая пара на правом борту уделяла гораздо больше внимания друг другу, чем Монументу. На острове дети под присмотром беспокойной женщины с тростью несли красные и голубые шары. Флотилия лодок, обычно заполнявших реку, так и не появилась. Толстый человек смял один белый пакет и раскрыл другой. Он пребывал в полной гармонии с окружающим миром. Ричард мог только позавидовать ему. Вот так бы кормить чаек и любоваться памятниками. Такси свернуло на запад. Остров Конституции с административными зданиями находился теперь справа. Старый Капитолий почти утонул в поднимающемся тумане. Статуи Линкольна, Джефферсона, Рузвельта и Брокмана спокойно стояли вдоль набережной на постаментах. И Белый дом. Ничто в округе Колумбия не вызывало таких чувств, как вид окруженного дамбами бывшего дома исполнительной власти. Старая слава была жива, поднимаясь над бело-зеленым флагом Северо-Американского Союза. Это место - единственное в стране, где доминировали цвета старого национального флага. Горели огни вдоль Арлингтонской набережной. Воздушное такси описало широкую дугу и направилось в сторону Вирджинии. Ричард с неохотой подумал о предстоящем испытании. Он не любил конфронтации. Он привык к неторопливости, к людям, которые вежливо слушали и, если были не согласны, то знали, как ответить, не оставляя неприятного чувства. Норман Кейсуэй из Совета по делам космоса являлся одним из главных сторонников инициативы по открытию Второй Земли. И от него нельзя было ожидать подобной деликатности. Кейсуэй не принадлежал к числу тех, кто слишком церемонился в отношениях с людьми. Он был бойцом из подворотен, скандалистом, любившим навесить клеймо на оппонента. Ему особенно нравилось оскорблять людей ученого склада - некоторые коллеги Ричарда уже испытали это на себе. Сам Ричард никогда раньше не встречался с Кейсуэем. Он видел его и слышал его шуточки по телевизору. Несколько недель назад Кейсуэй стер с лица земли несчастного Кинси Атворса - экономиста, язык которого отставал от мыслей. У Кейсуэя была привычка атаковать мотивы поступков противников и при помощи издевательств и насмешек приводить их в ярость. А затем спокойно отойти в сторону, пока оппонент брызжет слюной и сам себя уничтожает. Ему нравилось унижать людей. - Он всегда хорошо отзывается о тебе, - сказал Эд. - Он читал твои книги. Они пролетели над Потомак Айленд и Пентагоном и начали опускаться к Коли Инлет. Такси описало широкий круг и приземлилось в Кристалл Туинз. Ремни Ричарда отстегнулись, и люк отъехал назад. Он вставил карточку в щель. Таксист поблагодарил и пожелал всего хорошего. Снаружи сразу окутал теплый, неподвижный воздух. Такси взмыло вверх гораздо быстрее, чем с пассажиром на борту. Оно быстро помчалось над отелями на юг, к Александрии. Норман Кейсуэй жил с женой и дочерью в здании, которое любили называть Обсерваторией. Это было увитое зеленью строение на крыше небоскреба, в котором он занимал часть двух этажей. При входе Ричарда встретила приятная женщина средних лет. - Доктор Вальд? Рады вас видеть. - Заученно-любезная улыбка. - Я Энн Кейсуэй. - Очень приятно познакомиться. - Она не подала руки, и Ричард отметил странную зажатость, не соответствующую манере поведения. Ему показалось, что Энн Кейсуэй при обычных обстоятельствах ведет себя более раскованно. - Муж ждет вас в кабинете. - Благодарю вас. - Он прошел за ней в приемную, украшенную вышитыми драпировками. Там стояли карибские плетеные стулья и изогнутый деревянный столик. Все говорило о хорошем вкусе. Длинные окна приемной выходили на Потомак, сводчатый потолок застеклен. Откровенная демонстрация богатства и успеха, видимо, рассчитанная на запугивание посетителя. Такая прямолинейная тактика у Ричарда вызвала улыбку. И все же он должен был признаться, что такая тактика подействовала и на него. - Вам, вероятно, придется нелегко, - спокойно сказала она. - Норман надеялся, что сможет поговорить с кем-нибудь примерно вашего уровня. - В ее голосе прозвучало легкое сожаление, не лишенное удовлетворения. Сожаление, возможно, вызвано тем, что Ричард - неподходящая жертва, чтобы бросать его на растерзание ее супруга. А удовлетворение - потому что настал конец долгому спору с Академией о Куракуа, который мог продолжиться в суде и угрожал сокращением фондов. Приятно видеть врага у двери своего дома со шляпой в руках. Черт бы ее побрал. Она провела его через комнату совещаний, полную космических трофеев и памятных вещей, а также фотографий Кейсуэя рядом с известными лицами. Кейсуэй, подписывающий документы. Кейсуэй, разрезающий ленты. Награды и благодарности от общественных организаций и благотворительных фондов, а также от правительства были представлены в таком изобилии, что стен не хватило, и они лежали рядом целыми стопками. Главным предметом в комнате был старинный, покрытый пятнами стол. Ящики закрыты, но сверху стоял бюллетень новостей с фотографией в рамке. В бюллетене тридцатилетней давности было написано: "САМООТВЕРЖЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК СПАСАЕТ МАЛЬЧИКА, УПАВШЕГО ПОД ЛЕД". Герой, изображенный на фотографии, это юный Кейсуэй. - Сюда, пожалуйста. - Она открыла дверь, и солнце просто ослепило Ричарда. Это совсем не ласковое майское солнце Вирджинии. И даже не солнце летнего дня в Нью-Мексико. Оно было неземным. Чистый белый солнечный свет. Она дала ему солнечные очки. - Добро пожаловать, доктор Вальд. - Голос - красивый, отчетливый, уверенный - исходил откуда-то из этого сияния. Песчаная дюна наполовину загораживала вход. Голограмма, конечно. Ричард прошел прямо через дюну (что совсем не было игрой) и вошел в пустыню. В комнате работал кондиционер. Повсюду до самого горизонта - песок. В нескольких футах от него за столиком для кофе сидел Норман Кейсуэй. На столе бутылка бургундского и два бокала. Один наполовину пуст. Он прекрасно одет: красный пиджак, галстук, отутюженные голубые брюки. Глаза скрыты темными очками. За ним среди пустынных песков возвышалась Скала Хольцмайера. Кейсуэй наполнил стакан Ричарда. - Надеюсь, вы не возражаете, что я начал без вас. Они были на Пиннэкле. Скала Хольцмайера похожа на хорошо вымытую красную луковицу, растущую в песке. Ее высота почти тридцать метров, то есть восемь этажей. Оригинал состоял из отдельных каменных блоков, столь искусно соединенных, что швов практически не видно. Сооружению почти миллион лет. Арни Хольцмайер, который споткнулся о него почти двадцать два года назад, был самым некомпетентным специалистом, насколько знал Ричард. Если бы песок лежал чуть выше, Арни никогда не заметил бы скалу. Цель строителей не поддается пониманию. Это кусок скалы с четырьмя внутренними комнатами, в которые невозможно попасть. Комнаты пусты, и в их расположении не наблюдается никакого геометрического порядка. - Что вы почувствовали, когда попали на это место? - прервал его размышления голос Кейсуэя. - Его возраст, - ответил Ричард после минутного размышления. - Я почувствовал его. - Вы ничего не упомянули об этом. В своей книге. - Я не думал, что это важно. - Вы писали для широкой публики. О сооружении, которое, видимо, является уникальным для Пиннэкла. Никто не знает его назначения. И вообще никто ничего о нем не знает. О чем еще можно было писать, кроме ваших впечатлений? Книга называлась "Полночь на Пиннэкле". В ней Ричард обращал внимание на блочную структуру, на отсутствие окраски наверху, что свидетельствовало о длительном перерыве во время строительства. Он изложил свои наблюдения о геометрии объекта и сделал выводы исходя из того факта, что оно стоит отдельно. Он провел геологические исследования почвы под сооружением и указал, что во время строительства, возможно, здесь была прерия. Он представил картинки, доказывающие, сколь долго строение было погребено под слоем песка. И описал действие ветра, которое открыло объект для Арни. - Мне бы хотелось самому попасть туда когда-нибудь. - Кейсуэй встал и протянул руку для приветствия. - Рад видеть вас, доктор Вальд. Приятно, что вы нашли время заглянуть ко мне. Ричард подумал о неадекватности голограмм. Нельзя вот так пить вино рядом со Скалой Хольцмайера. С другой стороны, когда несколько лет назад он стоял под страшным ветром, прижимаясь к шероховатому камню, его ограждало от жары поле Фликингера. Песок, сыплющийся на энергетическую оболочку, и ветер, сбивающий с ног. Как и Кейсуэй, он никогда по-настоящему там не был. - Да. Мне необходимо было поговорить с вами. - Ричард держался естественно. Несмотря на годы, которые из любого человека делают циника, Ричард верил, что со всяким можно договориться. Он взял протянутую руку и тепло пожал. Кейсуэй был маленьким приземистым человечком средних лет. Он напомнил Ричарду мастера по игре в шахматы, которого он когда-то знал - человека необычайно осмотрительного. Он тщательно соблюдал все правила вежливости и всячески показывал, что придерживается самых высоких моральных норм, и все понимали это. Кейсуэй говорил взволнованно, и Ричард понял, что имеет дело не просто с оппортунистом. Норман Кейсуэй считал себя благодетелем. - Садитесь, пожалуйста. - Хозяин развернул свое кресло к нему. - Вы, как я понимаю, хотели бы обсудить проект "Надежда". Прямо к делу. Ричард попробовал бургундское. - Оно немного резковато, мистер Кейсуэй. - Друзья называют меня Норманом. Вы еще слишком добры, Ричард. Ричард сложил руки на животе. - Мне бы хотелось, чтобы все было по-другому. - Конечно. Мне тоже. Вам надо знать, что у меня за спиной Хорнер. И он пытался нажать на политические рычаги. - Эд только хотел как лучше. Может, ему не приходило в голову просто поговорить. - Мне кажется, ему нужны другие советчики. - Кейсуэй посмотрел на пустыню. - Он прислушивается к вам? - Иногда. - Скажите ему, что если бы он захотел, чтобы я оказал ему услугу, я бы сделал это. Если бы он захотел связаться со мной непосредственно. И поговорил со мной. - Судя по тому, что вы говорите, это не сыграло бы никакой роли. Кейсуэй сжал губы. - Никакой, - подтвердил он. - При существующих обстоятельствах. У меня нет другого выхода. - Понимаю. - Если это послужит вам хоть каким-то утешением, мне все это не нравится. Я хорошо понимаю археологическую ценность Куракуа. И я прекрасно сознаю, что мы теряем. Но у вас было двадцать восемь лет на изучение этого мира... - Это большой срок для человеческой жизни, мистер Кейсуэй. Но он становится очень маленьким, если вы пытаетесь восстановить историю целой планеты. - Безусловно. - Он улыбнулся настойчивости Ричарда - тот продолжал обращаться к нему официально. Но не обиделся. - Тем не менее существуют объективные обстоятельства. Мы не свободны в выборе времени. - Он отпил из стакана. - Пиннэкл, должно быть, просто замечательное место. Интересно, какими они были. - В конце концов мы узнаем. Мы уже можем делать некоторые разумные предположения. Мы знаем, что они верили в жизнь после смерти. Знаем, что они ценили горные вершины и морские берега. Знаем, что им удалось прекратить войны. Нам даже кое-что известно об их музыке. К счастью, нам не надо беспокоиться по поводу захвата мира частной корпорацией. - Понимаю. - Кейсуэй, казалось, очень сожалел. - Я завидую вам. И не знаю человека, у которого была бы более интересная работа. Я с удовольствием сделал бы для вас все, что могу. - Это было бы выгодно нам обоим. - Ему так хотелось, чтобы они были где-нибудь в другом месте, подальше от этого блеска. Ему очень хотелось посмотреть Кейсуэю в глаза. Он снял очки, чтобы подчеркнуть важность момента. - Последние жители Куракуа вымерли приблизительно в середине семнадцатого века. Это была кучка людей, живших в вымирающих городах, разбросанных по всей планете. Они принадлежали к той живой ветви цивилизации, которая насчитывала всего три тысячи лет с начала своего существования. Мы не знаем, что с ними случилось. Они погибли за короткий отрезок времени. Никто не знает, почему. По стандартам нашей технологии они считались отсталыми. Это должно было помочь им выжить, потому что они держались своих истоков, и наши проблемы перед ними не вставали. - Это случилось не вдруг, - заметил Кейсуэй. - Процесс растянулся на века. - Нет. - Ричард перехватил инициативу. - Это предположения, выдвигаемые теми, кто считает, что все произошло именно так, потому что некоторые цивилизации не связаны между собой и не должны были погибнуть одновременно. Но все произошло так, будто кто-то выключил свет. Кейсуэй обдумал его слова. - Эпидемия. - Возможно. Но чем бы это ни было, старый порядок разрушился и не смог восстановиться. Через две с половиной тысячи лет все вымерли. - Гм. - Кейсуэй перекинул ногу за ногу и почесал колено. - Возможно, это фактор Тойнби. Их цивилизация исчерпала себя. - Это не объяснение. - Ричард, - сказал Кейсуэй, немного помолчав. - Мне не меньше других хотелось бы знать, что произошло на Куракуа. Но нам надо спешить. У нас нет времени на научные тонкости. - Почему нам надо спешить? Кейсуэй казался удивленным. - Скажите, - спросил он, - каким вы видите наше будущее? Будущее человечества? - Нам всегда удавалось выбраться. Я оптимист. - Боюсь, у меня есть перед вами преимущество. Я читал ваши книги. Вы часто рассуждаете о будущем. Что, как мне кажется, немного странно для археолога. Нет-нет, не возражайте, пожалуйста. Я не такой оптимист, как вы. Возможно, скорее реалист. Мы сейчас обладаем практически неограниченной мощью. И у нас есть опыт двух предыдущих столетий. Что они дали нам? Мы с вами хорошо живем. Но огромное количество людей продолжает голодать. Вред, который был нанесен окружающей среде, практически непоправим. Численность населения приближается к пределу, за которым должен последовать коллапс. - Он, задумавшись, смотрел в бокал с вином. - Мы уменьшили угрозу войны, но только потому, что у Лиги есть оружие. Поляки все равно ненавидят русских, арабы ненавидят евреев, христиане ненавидят всех. Получается, что мы так ничему и не научились. - И единственным решением является ваша утопия на Куракуа. - Да. Мы отбираем небольшую группу. Забываем старые обиды. И начинаем все сначала. Но с теми знаниями, которые у нас есть. Таким образом, у нас может быть будущее. У Земли его, безусловно, нет. Ричард пожал плечами. - Эта мысль не нова, Норман. Но если даже успех гарантирован, зачем спешить? Почему бы не потратить время на то, чтобы изучить, что нам может дать Куракуа? А уж потом переселяться. - Потому, что может быть слишком поздно. - Чепуха. - Не совсем. Послушайте. Первый шаг, который будет предпринят через несколько недель, - это растопить снежные вершины. С этого времени пройдет в лучшем случае полвека до тех пор, пока первый колонист ступит на Куракуа. Пятьдесят лет, Ричард. Полвека. Что, как вы думаете, может произойти за это время? - Кто знает? - Действительно, кто?