Руди Рукер. Программа --------------------------------------------------------------- Перевод с англ. -- Б. Кадников, О. Колесников magister@mcf.msk.ru --------------------------------------------------------------- Посвящается Элу Гумбольду, Эмбри Рукер и Дэннису Поаджу. Глава 1 Как правило, Кобб Андерсон держался дольше, но ведь не каждый день видишь в море дельфинов. Дельфинов было двадцать, а может, и все пятьдесят, они весело кувыркались среди серых маленьких волн, то и дело выпрыгивая из воды. Наблюдать за ними было приятно. Кобб решил, что это не иначе как знамение, и отправился за вечерней бутылкой шерри на час раньше обычного. Входная дверь -- каркас с сеткой от москитов -- со стуком захлопнулась за ним, и несколько секунд он стоял в нерешительности, ошалев от послеполуденного солнца. Из окна соседнего коттеджа его разглядывала Энни Кашинг. Она слушала битлов -- из ее уютного гнездышка доносилась музыка. -- Ты забыл надеть шляпу, -- крикнула она Коббу. Широкоплечий, с бородой Санта Клауса, Кобб все еще оставался видным мужчиной. Энни с удовольствием затеяла бы с ним интрижку, не будь он таким... -- Мне не нужна шляпа, Энни. Ты видела дельфинов? Видела, как они радостно резвятся? Мне не нужна шляпа, Энни, и жена не нужна тоже. Кобб повернулся и, разминая затекшие ноги, слегка скованно зашагал к асфальтовой дороге, с хрустом дробя каблуками белые хрупкие раковины. Энни взялась за расческу и снова занялась своими волосами. Благодаря использованию гормонального спрея ее светлые локоны оставались длинными и густыми. Ей было шестьдесят, и на ощупь она была отнюдь не костлявой. Проводя раз за разом гребнем по волосам, она лениво раздумывала, насколько велики шансы, что Кобб пригласит ее на Золотую Годовщину в следующую пятницу. Длинный заключительный аккорд из "Day in the Life" повис в воздухе. Спроси кто-нибудь Энни, какую песню она только что слушала, она не смогла бы ответить -- вот уже десять лет как любая музыка перестала вызывать в ее душе какой-либо отклик -- но она неторопливо пересекла комнату и перевернула пластинку. "Мне все это так надоело, подумала она в тысячный раз. Хоть бы что-нибудь произошло". В "Суперетта" Кобб взял кварту охлажденного дешевого шерри и присоединил к излюбленному напитку мокрый бумажный пакетик вареного арахиса. Теперь у него было почти все, что нужно. Оставалось найти чем занять глаза. Выбор журнальчиков в "Суперетта" не шел ни в какое сравнение с тем, что можно было найти в Кокосах. После непродолжительных раздумий Кобб остановился на газетенке любовных объявлений "Кисс энд Тэлл". Почитать этот листок всегда было занятно, там попадалось немало любопытного, а кроме того, подателями большинства объявлений в нем были такие же семидесятилетние хиппи, как и сам Кобб. Он сложил газету так, чтобы наружу выступал только заголовок. "ПОЖАЛУЙСТА, СОЖМУРЬ МЕНЯ". "Интересно, сколько можно смеяться над одной и той же шуткой", -- думал Кобб, стоя в очереди в кассу. С каждым днем секс начинал казаться ему все более и более странным занятием. Его взгляд переместился на стоящего впереди мужчину в светло-голубой шляпе из пластиковой сетки. Сосредоточившись на шляпе, Кобб увидел перед собой измятый голубой цилиндр. Расфокусировав взгляд, он смог проникнуть сквозь отверстия сетки и увидеть плавную кривую гладкой лысины под ней. Черепашьи складки кожи на шее и лысина; костистая пятерня, бережно сгребающая с конторки мелочь. Знакомые черты. -- Привет, Фаркер. Фаркер закончил обследование выданных ему монеток и развернулся. Заметил в руках Кобба бутылку. -- Не рановато ли для "Часов отдохновения душевного"? В голосе звучали ворчливые нотки. Фаркер считал своим долгом проявлять о Коббе отеческую заботу. -- Сегодня пятница. Жмурь крепче, старина. Кобб продемонстрировал Фаркеру заголовок газеты. -- Семь восемьдесят пять, -- сообщила кассирша Коббу. Ее светлые волосы были завиты и разукрашены перышками. Она сильно загорела, эта кассирша. Кожа приятная для глаз, гладкая и, наверно, мягкая. Кобб удивленно изогнул губу. Он уже успел сосчитать стоимость покупки и теперь сжимал деньги в кулаке для расчета. -- Мне казалось, должно быть шесть пятьдесят. Поневоле он принялся снова вспоминать и складывать цифры. -- Номер моего абонентного ящика, -- ответила кассирша, кивнув на газетенку. -- В "Поцелуях и Разговорах". Женщина игриво улыбнулась и забрала у Кобба деньги. Она гордилась объявлением, которое отослала в газету в этом месяце. Она специально заказывала свое художественное фото в ателье. Когда они оказались снаружи, Фаркер вернул газетенку Коббу. -- Это не для меня, Кобб. Ты же знаешь, я все еще состою в браке, в счастливом браке. Бог помогает мне. -- Арахису хочешь? Фаркер достал мокрый неочищенный орех из маленького пакетика. Пытаться очищать арахис трясущимися скрюченными пальцами было бесполезно, поэтому он отправил орех целиком в рот. По прошествии минуты тщательных глубокомысленных операций сплюнул скорлупу в траву. Поедая мучнистые орехи, они двинулись к пляжу. И тот и другой были без рубашек, только в шортах и сандалиях. Полуденное солнце приятно пригревало их спины. Нарушив уличную тишину, мимо них протарахтел грузовичок Мистера Морозиса. Кобб с хрустом отвернул колпачок на своей темно- коричневой бутылке и сделал первый сладостный глоток. Попытался вспомнить номер абонентного ящика, который сообщила кассирша, и не смог. Числа больше не держались в его голове. Сейчас вряд ли кто бы поверил, что когда-то он был кибернетиком. Задумавшись об этом, он вспомнил своих первых роботов и то, как он учил их думать самостоятельно... -- Продуктовые посылки последнее время приходят крайне нерегулярно, -- пожаловался Фаркер. -- А еще я слышал, что в Дейтона-Бич появилась новая секта ритуальных убийц. Они называют себя "малыши-шутники". Фаркер повернулся в Коббу, чтобы выяснить, слушает ли тот его или нет. В белой бороде Кобба по углам рта от шерри пробились желтые дорожки, а бесцветные глаза были пусты. -- Да, продуктовые посылки, -- выпалил Кобб, внезапно возвращаясь в мир обычных людей. У него была отвратительная привычка поддерживать беседу, тупо повторяя ту последнюю фразу, которую сумело зарегистрировать его сознание. -- В последний раз меня просто завалили жратвой. -- Будь осторожнее с едой из этих посылок, -- наставительно сказал ему Фаркер. -- Там содержатся добавки специальных вакцин. Я скажу Энни, чтобы она проследила. -- Почему все так цепляются за жизнь, черт побери? Я вот бросил жену и переехал сюда, чтобы дожить свои дни в пьянстве и покое. Она дождаться не могла, когда я отвалю. Почему тогда... -- голос Кобба сорвался. Сказать по правде, он боялся смерти. Он сделал короткий, лечебный глоток из бутылки. -- Будь у тебя на душе покой, ты бы столько не пил, -- успокоительно заметил Фаркер. -- Пьянство есть признак неразрешенных внутренних конфликтов. -- Без балды? -- густым голосом переспросил Кобб. В омывающем его золотом солнечном тепле, он ощущал наливающую тело приятную тяжесть. Шерри уже дал о себе знать. -- Вот основной мой неразрешенный конфликт. Внутренний. -- Он провел пальцем сверху вниз вдоль белого шрама, вертикально рассекавшего его волосатую грудь. -- На второе подержанное сердчишко денег у меня уже не хватит. Через год- два эта дешевка лопнет в груди как перезрелый помидор. Фаркер поморщился. -- И что с того? Проживи эти два года как следует. Кобб снова провел пальцем по шраму, на этот раз снизу вверх, словно застегивая на нем невидимую молнию. -- Я хорошо помню, как это было, Фаркер. Я помню это на вкус. Это самое худшее воспоминание моей жизни. Он закрыл глаза и вздрогнул от поднявшихся из глубин памяти темных воспоминаний... острые зубы, облака с рваными краями... и не сказал больше ничего. Фаркер взглянул на наручные часы. Ему пора было идти, иначе Цинция могла бы подумать... -- Знаешь, как сказал Джимми Хендрикс? -- спросил его Кобб. Знаменитые слова снова придали гулкость его голосу. -- "Когда придет мне время умирать, я сделаю это один. Так что покуда я жив, не мешайте мне жить так, как мне нравится". Фаркер покачал головой. -- Взгляни правде в лицо, Кобб. Если бы ты не пил, ты мог бы заработать большие деньги. Гораздо больше, чем заработал с бутылкой в руке. Решительным жестом Фаркер отверг возражения, уже готовые сорваться с губ друга. -- Мне пора возвращаться. Счастливо. -- Пока. Кобб добрел до конца асфальтовой дорожки, перевалил небольшую дюну и вышел на пляж. Сегодня на пляже не было ни души, и он уселся под своей любимой пальмой. Время от времени налетал легкий бриз. Принося с собой мелкие песчинки, ветер ласкал лицо Кобба, забирался под его белоснежные усы. Дельфины больше не появлялись. Прихлебывая шерри, он предался воспоминаниям. Думать можно было обо всем, кроме двух вещей: собственной смерти и жены Верены, которую он бросил. Шерри помогал ему удерживаться вдали и от того, и от другого. Солнце уже клонилось к закату, когда перед ним появился незнакомец. Широкоплечий и стройный, сильные руки и волосатые ноги, округлая белая борода. Как у Санта Клауса или Эрнста Хемингуэя, в тот период, когда он решил испробовать на себе свою охотничью двустволку. -- Привет, Кобб, -- сказал ему мужчина. Незнакомец был в солнечных очках и имел вид странно-тревожный. Его шорты и спортивная рубашка блестели. -- Не хотите глотнуть? -- Кобб протянул незнакомцу полупустую бутылку. "С кем это я разговариваю, -- подумал он. -- Если только это вообще мне не мерещится". -- Нет, спасибо, -- поблагодарил незнакомец и уселся рядышком на песке. -- На меня эта штука совсем не действует. Кобб посмотрел на мужчину внимательней. Что-то в нем показалось знакомым... -- Пытаетесь вспомнить, где меня видели? -- спросил его незнакомец. -- Все очень просто: я -- это вы. -- Кто? -- Вы -- это я. Незнакомец улыбнулся Коббу его собственной, скупой и жесткой улыбкой. -- Я механическая копия вашего тела. Лицо было здорово похоже, и даже шрам, виднеющийся в незастегнутой рубашке, был на месте. Шрам от сердечного трансплантанта. Единственное, чем двойник отличался от Кобба, было неравнодушие к окружающему, подвижность и здоровье, которым от него так и пышело. Ладно, назовем его Кобб Андерсон-Второй. Кобб-Второй не пьет. Кобб почувствовал зависть. После того, как ему сделали операцию и он бросил жену, у него не было ни одного целиком трезвого дня. -- Откуда вы взялись? Робот развел рукой, держа ее ладонью вверх. Коббу понравилось, как этот жест выглядит со стороны. -- Этого я сказать не могу, -- ответила машина. -- Вы же знаете, как к нам относятся большинство людей. Кобб со смешком кивнул. Уж кто-кто, а он это знает. Вначале, после того, как было объявлено, что первый лунный робот Кобба прошел все ступени саморазвития и превратился в боппера, публика готова была его, Кобба, на руках носить. Но потом грянул 2001 -- год знаменитого переворота, возглавленного Ральфом Числером. После этого Коббу пытались пришить дело о государственной измене. Усилием воли он вернулся к действительности. -- Если ты боппер, то каким образом находишься... здесь? -- Кобб обвел рукой широкий круг, указав на разогретый пляж и уходящее за горизонт солнце. -- Такая жара. Насколько мне известно, основу бопперов составляют сверхохлажденные проводники. Где у тебя находится холодильная установка, в животе? Андерсон-Второй снова, очень знакомо, махнул рукой. -- Об этом я вам тоже не скажу, Кобб, по крайней мере сейчас. Позже вы все узнаете сами. А пока, возьмите-ка это... Робот засунул руку в карман шортов и вытащил оттуда пачку банкнот. -- Двадцать пять кусков. Мы хотим, чтобы вы улетели в Диски завтра же. Там вас встретит Ральф Числер. Вы увидитесь с ним в музее, в зале Андерсона. При мысли о возможности снова повидаться с Ральфом Числером у Кобба потеплело на душе. Ральф, его первое и самое талантливое детище, самопрограммирующаяся модель, освободившая остальных своих собратьев. Однако... -- Мне не дадут визу, -- ответил Кобб. -- Я в этом уверен. Мне неразрешено покидать территорию Гимми. -- Предоставьте нам позаботиться об этом, -- деловито отозвался робот. -- Оформить формальности вам помогут. Мы над этим уже работаем. В ваше отсутствие я буду вас здесь подменять. Все продумано, никто ничего не заметит. Напористость и настойчивость лишенного сомнений тона машины показалась Коббу подозрительной. Он глотнул шерри и попытался сыграть заковыристого парня. -- А в чем, собственно, дело? Почему я должен лететь на Луну? Мне этого совсем не хочется. И что от меня хотят бопперы? Андерсон-Второй окинул подозрительным взглядом пляж и придвинулся ближе. -- Мы хотим предложить вам бессмертие, доктор Андерсон. После всего того, что вы для нас сделали, это самое малое, чем мы можем вас отблагодарить. Бессмертие! Слово, напоминающее распахнувшееся настежь окно. Когда смерть так близка, многое перестает иметь значение. Но если это возможно... -- Каким образом? -- потребовал разъяснений Кобб. С этими словами он вскочил на ноги. -- Каким образом вы собираетесь сделать меня бессмертным? Может, вы мне и молодость заодно вернете? -- Ну зачем так волноваться, -- сказал робот, тоже поднимаясь. -- Вам вредно перевозбуждаться. Просто доверьтесь нам. При имеющихся в нашем распоряжении количествах искусственно выращенных органов мы можем перестроить ваше тело полностью. В вашем распоряжении будет столько интерферона, сколько понадобится. Механический человек честным взглядом посмотрел Коббу в глаза. Ответив на взгляд машины, Кобб отметил для себя, что ее искусственные органы зрения выполнены не самым лучшим образом. Маленькие голубые кружки радужки казались слишком плоскими и ровными. В конце концов этот глаз был не более чем стеклом, обычным, ничего не отражающим стеклом. Двойник попытался впихнуть в кулак Кобба деньги. -- Берите деньги и купите билет на челнок, завтра же. В космопорте в помощь вам будет приставлен молодой человек по имени Торч. Откуда-то из-за дюн послышалась быстро приближающаяся музыка. Грузовичок Мистера Морозиса, точно такой же, какой Кобб видел недавно, подрулил к пляжу и остановился в отдалении. Белый грузовичок, вполне обычный, с большим холодильником в задней части кузова. Наверху кабины торчит гигантский улыбающийся пластиковый рожок эскимо. Двойник хлопнул Кобба по плечу и зашагал к выходу с пляжа. Добравшись до грузовичка, робот обернулся и широко улыбнулся Коббу. Два ряда желтых зубов проявились в белой бороде. Первый раз за последний год Кобб понравился самому себе -- стройный широкоплечий старик с живыми глазами. -- Счастливо, -- крикнул он в ответ, махнув пачкой денег. -- Спасибо! Кобб Андерсон-Второй упруго запрыгнул на подножку грузовичка и уселся на место рядом с водителем, голым по пояс толстяком с коротко подстриженными волосами ежиком. Грузовик тронулся с места и музыка сразу утихла. Опускались сумерки. Ворчание мотора грузовичка постепенно слилось с шелестом морских волн и пропало. Если только было вообще. Но незнакомец только что был здесь, рядом с ним! В кулаке Кобб сжимал двадцатипятитысячную пачку долларов. Чтобы убедиться в этом, он пересчитал деньги дважды. Потом написал на песке перед собой цифру 25 000 и посмотрел на нее. Это была пропасть денег. К наступлению ночи он прикончил шерри и под влиянием внезапного порыва, засунув деньги в пустую бутылку, закопал ее под пальмой под слоем песка в метр толщиной. Радостное возбуждение постепенно ушло, сменившись страхом. Сумеют ли бопперы сделать его на самом деле бессмертным при помощи хирургии и интерферона? Может быть, они хотят его обмануть? Но для чего? С виду все было сплошной липой. Ловушкой. Но к чему бопперам врать ему? Они отлично помнят добро, которое он им сделал, в этом не было сомнений. Возможно, они просто решили устроить ему каникулы. Что ж, и на том спасибо. Он с удовольствием повидается с Ральфом Числером. Возвращаясь по пляжу домой, Кобб несколько раз останавливался, испытывая неудержимое желание вернуться назад, выкопать бутылку и еще раз посмотреть на деньги. Светила полная луна, и он видел всех до единого песчаных крабов, выбирающихся из своих нор на ночную охоту. "Крабы могут забраться в бутылку и порвать купюры", похолодев, подумал он и снова остановился в нерешительности. Его желудок сжимался от голода. Ему срочно нужно было подзарядиться шерри. Он двинулся по серебристому песку, скрипящему под сандалиями, дальше. Вокруг было светло как днем, все сияло в черно-белой палитре. По правую руку от него катилась по небу гигантская луна. "Полная луна означает высокий прилив", -- вдруг подумал он и вздрогнул. Он решил, что перепрячет деньги куда-нибудь подальше от воды, как только перекусит и как следует глотнет шерри. Не доходя шагов десяти до своего коттеджа, он заметил темный силуэт Энни Кашинг, сидящей в кресле-качалке на своем крыльце. Соседка дожидается его возвращения, чтобы заманить в сети. Кобб резко повернул направо и пробрался в дом через заднюю дверь незамеченным. Глава 2 Стэн Муни, сидя в коттедже Кобба, повернулся, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее в продавленном брезентовом трубчато-алюминиевом шезлонге. Приметив белобрысую старуху на крыльце ближайшего коттеджа, он подумал о том, не догадается ли она предупредить своего соседа о засаде. Муни обосновался в жилище Кобба засветло и просидел тут до темноты. Не зажигая свет, он выбрался из шезлонга и прошел в кухню-закуток, чтобы разыскать там что-нибудь съестное. В холодильнике в глаза ему бросился отличный стейк из тунца, упакованный в прозрачный пластик, но он не стал его трогать. Вся еда жмуриков проходила стерилизацию при помощи кобальта- 60 для продолжительного сохранения. Ученые Гимми утверждали, что это процедура совершенно безвредна, но никто кроме жмуриков этой снеди в рот не брал. Как-то так уж вышло. Жмурикам не из чего было выбирать. Это была единственная еда, которая была в их распоряжении. Муни присел перед холодильником на корточки и поискал глазами содовой. Поднимаясь снова, он сильно ударился головой об острый выступ, заставив желтую лампочку внутри холодильника мигнуть и от сотрясения разгореться ярче. -- Чертово сраное дерьмо, -- сдавленно выругался он, повернулся и возвратился в гостиную несолоно хлебавши. От удара парик у него на голове сполз на сторону. Шипя от боли и оправляя свой резиновый головной убор, он снова устроился в мерзком седалище. Он терпеть не мог жмуриков и покидал территорию базы только в самых крайних случаях. Но сейчас случай был экстраординарным: Андерсона он видел собственными глазами, бегущего от грузового ангара космопорта к забору. Старикан совершил кражу со взломом. На полу ангара были обнаружены два пустых контейнера, два контейнера из-под почек, выращенных бопперами. Эти почки стоили кучу денег. На черном рынке в местах обитания жмуриков такие почки шли шибче, чем хот-доги. Слишком много развелось старичья. Бэби-бумеры сороковых и пятидесятых, молодые революционеры шестидесятых и семидесятых, безработные восьмидесятых и девяностых, все одно и тоже поколение. Теперь неумолимый ток времени вынес эту часть человечества в двадцать первое столетие -- количество пожилых людей большее, чем любое сообщество знало до сих пор. Ни у кого из них не было денег... к 2010 году все социальные службы были сведены Гимми на нет. На приличную старость требовались космические суммы. Образовался новый тип пожилых горожан: старики-чудаки -- жмурики. Для предотвращения массовых волнений Гимми было принято решение о передаче всего штата Флорида в распоряжении жмуриков. Здесь не взималась рента за жилье и бесплатно распределялись продуктовые посылки. Жмурики сбивались в табунчики и "занимались своим делом". Жили в заброшенных мотелях, слушали старую чудную музыку и танцевали так, как это было принято в 1963. Ради Бога, никому до этого дела не было. Внезапно прямоугольник двери черного хода, выходящего к пляжу, распахнулся, осветившись сиянием луны. Без раздумий Муни вскинул свой фонарь, направив мощный луч вошедшему прямо в лицо. В дверном проеме слепо мигая глазами испуганно замер старый Кобб Андерсон, слегка под шафе, но достаточно высокий и плечистый, чтобы суметь доставить неприятности. Муни выбрался из шезлонга и обыскал Кобба, потом включил верхний свет. -- Садитесь, Андерсон. Старик растерянно повиновался. -- Вы тоже я? -- хрипло спросил он. Увидев, как Андерсон постарел, Муни просто не мог поверить своим глазам. Знаменитый кибернетик всегда казался ему похожим на отца -- и это означало, что отец сейчас выглядит примерно так же. Дверь на крыльце скрипнула. -- Осторожно, Кобб, внутри свинья! Соседская ягодка. -- Ты, быстро тащи сюда свою задницу! -- гаркнул ей Муни, взгляд которого метался туда-сюда. Он помнил о том, чему их учили в полицейской школе. Лучший способ самозащиты -- вселить страх в своего противника. -- Вы оба арестованы! -- Хренова казенная свинья, -- сказала Энни, входя в дом. Она была рада возможности почесать языком. Энни плюхнулась в гамак рядом с Коббом. Она сплела этот гамак Коббу сама, но пользовалась им вместе со своим соседом. Она успокоительно похлопала Кобба по ноге. На ощупь его конечность, напоминала кусок дерева-плавника. Муни нажал кнопку включения диктофона в нагрудном кармане рубашки. -- Сидите тихо, леди, и мне не придется применять к вам силу. Теперь, назовите ваши имена. Сдвинув брови, он уставился на Кобба. Но старик уже успел прийти в себя. -- Брось валять дурака, Муни, -- прогрохотал он. -- Мы с тобой знакомы. Только раньше ты обращался ко мне "доктор Андерсон". "Доктор Андерсон, сэр"! -- Так было, когда армия строила центр управления лунными роботами в космопорту. Двадцать лет минуло с тех пор. Тогда я был большим начальником, а ты... ты был винтиком, рядовым сторожевым псом. Благодаря мне боевые лунные роботы превратились в бопперов, а дурацкий военный центр управления стал никому не нужным символом идиотского шовинизма. -- Но и вы свое получили, разве не так? -- ловко встрял Муни. -- Вы заплатили всем, что у вас было... и теперь у вас нет денег даже на необходимые вашему старому телу органы. И потому вы решили взломать ангар и присвоить пару контейнеров человеческих почек, верно, Кобб? Муни убавил у диктофона громкость. -- ПРИЗНАВАЙСЯ! -- внезапно заорал он, хватая Кобба за плечи. За тем он и пришел -- вытрясти из старика признание. -- ПРИЗНАВАЙСЯ СЕЙЧАС ЖЕ И ТОГДА СМОЖЕШЬ РАССЧИТЫВАТЬ НА ПОБЛАЖКИ! -- ЧУШЬ СОБАЧЬЯ! -- завизжала в ответ Энни, вскочив на ноги и целиком готовая к бою. -- Прошлой ночью Кобб не мог ничего украсть. Мы вместе выпивали в баре "У седых"! Кобб задумчиво молчал. Дикие обвинения Муни ни в какие ворота не лезли. Да и Энни говорила правду. Он не бывал у космопорта вот уже наверное целый год. Но после встречи с роботом-двойником нелегко было сохранять честные глаза. Муни заметил выражение сомнения в лице Кобба и принялся давить снова. -- Конечно же, я отлично вас запомнил, доктор Андерсон, сэр! И потому сразу же узнал вас, когда вы удирали со Склада Три прошлой ночью, -- Муни сбавил тон, его голос потеплел, сделался вкрадчивым. -- Вот уж не думал, что джентльмен вашего возраста способен бегать так быстро. Давайте начистоту, Кобб. Верните почки, и тогда, возможно, нам удастся замять дело. Внезапно в голове Кобба вспыхнул свет -- он все понял. Бопперы послали его механического двойника с Луны на Землю упакованным в контейнер с надписью "ПОЧКИ". Прошлой ночью, дождавшись темноты, робот выбрался наружу, проломил дверь или стену ангара и вырвался на волю. И дурачина-Муни видел не его, а робота, бегущего робота. Но он говорил о двух контейнерах. Что было во втором? Энни снова визжала, ее раскрасневшееся лицо и нос Муни разделял не больше чем фут. -- Ты что оглох, свинья? Говорю тебе, мы были в баре "У седых"! Можешь пойти туда и спросить бармена! Муни вздохнул. Он сам решил провести это расследование и теперь с сожалением видел, как легкое готовое дело рушится на глазах. Вчерашний взлом на Складе Три был уже вторым в этом году. Он снова вздохнул. В крохотном коттедже было слишком жарко. Он стащил резиновый парик, чтобы дать лысине остыть. Энни истерически хихикнула. Она была довольна собой. Она не понимала, почему Кобб продолжает хмурится и не торопится присоединиться к ее веселью. У этого чинуши ничего на него нет. Все превратилось в анекдот. -- Не думайте, что вам удалось отвертеться, Кобб, -- сказал Муни, поглаживая пальцем диктофон. -- За вами не все чисто, это ясно. Нам известен мотив, способ преступления, ваши сообщники... У меня в лаборатории есть даже ваше фото с видеозаписи. Если этот парень в баре не подтвердит ваше алиби, я сразу же свезу вас на базу. -- У тебя нет права здесь находиться, -- снова пошла в наступление Энни. -- Это противоречит Акту о Проживании Граждан Старшего Возраста. Свиньи с базы не имеют права у нас появляться. -- Вламываться в ангар космопорта тоже никто не имеет права, -- отрезал Муни. -- Очень много молодых и продуктивных молодых людей рассчитывают на эти почки. Ваш сын может быть одним из них. -- А мне плевать, -- огрызнулась Энни. -- Так же как и вам плевать на нас. Вы хотите навесить на Кобба дело, потому что он помог роботам вырваться из-под вашей власти. -- Если бы роботы остались под нашим контролем, нам не пришлось бы им платить. И склады в космопорте стояли бы в целости и сохранности. И для людей, занятых в производстве полезных... Внезапно почувствовав усталость, Муни замолчал. Спорить с такой упрямой стервой, как Энни Кашинг, смысла не было. Вообще в спорах смысла не было. Он потер ладонью голый череп и снова надел парик. -- Пошли, Андерсон, -- сказал он и поднялся. С тех пор, как Энни объявила о его алиби, Кобб не вымолвил не слова. Его волновали другие вещи, более серьезные... например поднимающийся прилив и крабы. Он живо представлял себе самого шустрого из крабов, деловито устраивающего себе гнездо из клочков никчемных бумажек в пустой бутылке из-под шерри. Он даже слышал, как рвутся в клешнях краба купюры. Он наверное действительно здорово напился, если решил закопать деньги на пляже. Но если бы он не спрятал деньги, Муни наверняка нашел бы их. Прямо сейчас... -- Пошли, -- повторил Муни, нависая над широкоплечим стариком. -- Куда? -- тупо спросил Кобб. -- Я ни в чем не виноват. -- Этот фокус у вас не пройдет, Андерсон. Господи, кто б знал, до чего Стену Муни была ненавистна эта дряхлая пропитая бородатая физия. С малых лет он отлично помнил, как его собственный отец заначивал бутылки по всему дому, как он бился в белой горячке. Определенно зрелище не для маленького мальчика. Помоги мне, Стэнни, не позволяй им забирать меня! А кто поможет Стэнни? Кто поможет маленькому мальчику, у которого отец -- никчемный пьяница- жмурик? Он схватил старого ветхого клоуна за плечи и рывком поднял на ноги. -- Оставь его в покое! -- снова заголосила Энни, цепляясь за одежду Муни. -- Убери от него свои грязные лапы, ты, казенная свинья! -- Здесь что, только глухие собрались? -- спросил Муни чуть не плача. -- Я хочу дойти до бара "У седых" и проверить алиби вашего дружка, только и всего. Если алиби подтвердиться, я уйду. Дело будет закрыто. Пошли, ребята. Я куплю вам выпивку. Похоже, ему наконец удалось зацепить стариков. Что они находят в своем зелье, эти старые пьянчуги? Что за радость гробить свои мозги? Какое удовольствие в том, чтобы бросить свою семью и допиться до такой степени, чтобы забывать дни недели? Иногда у Муни появлялось чувство, что он последний человек на земле, кто отказывается плыть по течению. Его папаша был таким же пьяницей, как и Андерсон, его жена Беа каждый вечер пропадала в секс-клубе, его сын... его сын официально изменил имя Стэнли Хилари Муни Младший на Торч Муни Первый. Его двадцатипятилетний оболтус курит всякое дерьмо, крутит баранку в Дейтона-Бич и знать ничего не хочет. Муни еще раз вздохнул и шагнул к двери маленького коттеджа. Старики поднялись и двинулись за ним, обрадованные дармовой выпивке. Глава 3 Возвращаясь в пятницу вечером на гидроген-мотоцикле с работы домой, Торчок внезапно почувствовал тошноту. Во всем виновата кислота. Перед тем, как поставить машину на уикэнд, он закинулся Черной Звездой. Сколько часов назад это было? Час? Или два? Электронные цифры на часах подмигнули ему, бессмысленные как палочки. Он должен продолжать двигаться, делать что-то, иначе отруба не миновать. Слева его обгоняли машины, справа в разрывах между домами призывно голубел океан. Возвращаться домой было невмоготу. Вчера он изрезал ножом весь диван. Торчок повернул руль направо и с разгона перескочил через бордюр тротуара. Потянул за тормоз, и мотоцикл кашлянул, толчком остановился и заглох. Теперь приковать этого сукиного сына. Цепей бант не спасет от цепей банд. Оставь мелочь на траву, -- грохотали у него в ушах разные голоса. Из окна на втором этаже высунул голову какой-то парень и уставился вниз. Заметив Торчка, парень широко и издевательски улыбнулся. Улыбка как приклеенная так и замерзла у него на губах. В течение секунды Торчку казалось, что он смотрит на свое отражение. Лязг, щелк. Ему уже нужно промочить горло, это точно. Вокруг становилось слишком шумно и суетно. Место, перед которым он припарковался, отель "Лидо", а точнее просторный бар на первом этаже отеля, выбрали для тусовки головы-серферы. Мондо-мамбо. Правда ли, что каждый блондин так любит море и финн? Торчок взял себе пива и вышел на длинный балкон-козырек над пляжем. В дальнем конце козырька несколько тинейджеров- серферов делили банку спрея "Зет". Один из пацанов безостановочно раскачивался на ножках своего стула и визгливо хихикал: Хвик, хвик. Обнюхавшиеся придурки. Торчок уселся за пустой столик под зонтиком, вскрыл негнущимися пальцами банку и махом опорожнил половину. Проклятие, слишком быстро заглотнул. Теперь в животе полно воздуха. Попробовать отрыгнуть: ырг, ырг, ыыррггг. Рот Торчка наполнился противной белой пеной. Над морем, параллельно воде, пролетело несколько пеликанов. На козырьке противно воняло сладким "Зет". Серферы уже начали поглядывать на него. Коп? Браток? Или педик? Ырг, ырг, ырг. Снова пена во рту. Откуда только берется? Он заглянул в питьевую дырочку своей банки, сплюнул туда и следом бросил окурок. Оставив банку на столике, он спустился по лесенке на пляж. Его кислотные трипы всегда проходили кое-как. Почему такая непруха? Почему зрелый и многое испытавший на своем веку человек не может как следует оттянуться? Зачем они торгуют дерьмом, от которого только пучит живот? От стихов мне становится скучно. И лишь во власти Бога разорвать мой ум на куски. -- Улет, -- задумчиво пробормотал Торчок себе под нос. -- И облом. И улет. И облом. И что еще? Его тошнит, вот-вот вырвет. В животе словно включилась неторопливая мешалка. Сам живот толстый, пухлый и рыхлый, весь в отслоениях сала, тухлого мяса динозавров, шматках цыплячьего жира. Океанский бриз скинул прядь сальных, немытых волос Торчку в глаза. Рожки да ножки, рожки да ножки, только и всего. Он шел к воде, массируя живот обеими руками, стараясь разогнать жир. Самое смешное в том, что он худой как скелет. Он вообще почти ничего не ест. Но жир все равно был, он никуда не девался, прятался от посторонних глаз, похожий на вареный яичный белок сгусток холестерола. Дегенирированная соединительная ткань. В устрицах полно холестерола. Как-то раз он налил в пивную бутылку растительного масла и дал приятелю. Здорово было бы сейчас утопиться. Та еще будет заметка в газете! Торчок сел на песок и стащил с себя одежду, оставшись в плавках. Окна вдоль всего пляжа, тысячи извращенцев за ними, уставились на маленький скопческий комок у него в плавках. Он споро выкопал ямку, сложил туда одежду и засыпал песком. Копать песок было приятно, особенно приятно было загонять под ногти песчинки. Раньше их терли мелом. Теперь она вязкая и белая. Ответ: зубная паста. Ощущение, что кто- то стоит у него за спиной, не проходило. Выдохшись, Торчок плюхнулся задом на песок, откинулся на спину и закрыл глаза. Он увидел целую череду кругов, которые он должен был выровнять вокруг далекого, но понятного белого центра -- слепые пятна его мозгов. Он был устрицей, пытающейся всплыть сквозь толщу воды к солнцу. Он осторожно приоткрыл свою раковину и выглянул в щель. Прямо около его уха внезапно разразилась буря и запахло гнилятиной. Шир-фыр гыр-быр. Слюнявый поцелуй. Над его лицом появилась морда черного пуделя, только что подкрепившегося падалью. Это уж будьте уверены. Торчок рывком поднялся и оттолкнул псину. Мерзкая тварь успела цапнуть его за руку острыми как иглы молочно-белыми зубами. В дюжине метров стоит блондинистая чикса и блаженно улыбается своей кобеляке. -- Ко мне, Спарки! Господи, да у нее голос, что твой звонок! Пудель тявкнул и, уставив нос в песок, затрусил к хозяйке. Девица продолжает обдолбано лыбиться. Ну разве мы с моей собачкой не милашки? -- Исусе, -- простонал Торчок. Раствориться, расплавиться и утечь к чертовой матери сквозь песок, умереть, вот что ему было нужно, и прямо сейчас. Сплошной облом, слишком все сложно, слишком глубоко во все нужно врубаться. Он встал, заставив этим тысячи клеток своего головного мозга завизжать от боли. Он должен добраться до воды, должен охолонуться. Пока он брел по воде, чикса не сводила с него глаз. Он на нее даже не смотрел, но все время чувствовал ее глаза на своих плавках. На бесполезном бугорке. Губчатый кусочек чего-то. Вода вокруг него вздрогнула от озноба, словно рыба проплыла. Супер-кроха, мать ее, шустрость у нее в крови, вживлена программным путем в нервную систему. Когда вода дошла ему до пояса, он присел на корточки, представив свои желеобразные мозги-медузу плавающими в воде под флоридским солнцем. Слабая, малоподвижная медуза, помахивающая щупальцами, мах, мах. Ырг, ырг, ырг. Он помотал головой в соленой воде и смыл с губ остатки пивной пены. Маленькие белые пузырьки погнались вверх вслед за перламутровыми пузырьками воздуха, каждый с маленькой вселенной внутри. Резинка плавок врезалась ему в живот. Снять эти чертовы плавки или не снять? Торчок покрутил головой, проверяя пляж. Чикса бродила неподалеку, высматривая что-то в песке. Подняла палку и бросила ее в воду: Вперед, Спарки! Каждый раз, добыв палку из воды, мокрый четвероногий урод в облепленной шерсти принимался радостно скакать на негнущихся лапах вокруг своей хозяйки. Она что, ждет, что он выйдет из воды голый? Скорее всего она уже забыла о его существовании. Однако оставались еще извращенцы с биноклями в окнах. Он двинулся дальше и шел, пока вода не поднялась ему до подбородка. Еще раз оглянувшись по сторонам, он стащил свои тугие плавки и с облегчением вздохнул. Желеобразное время желеобразных мозгов желеобразно проходит. От воды запахло дерьмом. Обратно к берегу он возвращался вплавь. Попадающая в ноздри вода имела привкус жести. Добравшись до мельчинки, он нащупал дно и встал на ноги. И сразу же завопил от ужаса. Он наступил на ската. На обычную безвредную тварь, но живое мускулистое содрогание у него под ступней, было слишком похоже на... на мысль, на слово-плоть. Это слово было: "ААААУУХХ!". Он бросился вон из воды, высоко вскидывая колени, безуспешно пытаясь бежать по воде. -- Ты голый, -- кто-то сказал ему и засмеялся, хммм- хммм-хммм. Плавки! Высоко на берегу, за грязными стеклами, заблестели стекла биноклей. -- Да, я... -- Торчок запнулся. Внезапно ему расхотелось идти в туалет и подвергать себя там спазматическому электрошоку. Он вспомнил вибро-массажер для ног, который подарил отцу как-то на рождество. Трясущиеся желтые пластиковые полуокружия. Псина высоко подпрыгнула, пытаясь схватить зубами его пенис. Девчонка захихикала. Смеющиеся сиськи. Согнувшись в три погибели, он метался по песку целую вечность, пока наконец не увидел высовывающийся наружу уголок джинсов. Вырвав из песчаного плена джинсы и майку, он лихорадочно натянул их на себя. Пудель что-то вынюхивал у воды. -- Морская вша, -- пробормотал Торчок. -- А жизнь -- лапша. Со стороны океана потянулся шум множества лопающихся водяных пузырьков. Солнце катилось в море и тысячи песчинок скрипели, остывая. Каждый звук требовал внимания, приковывал к себе пристальное внимание. -- Что с тобой приключилось? -- радостно спросила его девчонка. -- Куда делись твои плавки? -- Я... их спер карась. Черточки в лице чиксы никогда не оставались в покое, все время двигались. Как она выглядит, черт возьми? Что если завтра утром он проснется и найдет возле себя ведьму? Риск? Понятное дело. Он обреченно упал на песок и растянувшись во весь рост, закрыл глаза. Кобелек снова нюхнул ему в ухо и сразу после этого барабанных перепонок, молоточков и наковален Торчка достигли звуки удаляющихся шагов. Он ловил звуки сквозь кости головы, как индеец, слушающий прерию. Торчок с шумом устало выдохнул воздух. Когда-нибудь, хоть раз будет у него время передохнуть?.. Он еще раз вздохнул и расслабился. Свет под его веками разгорался все ярче и ярче. Его голова медленно скатилась набок и легла виском на песок. Ему вспомнился фильм, фильм, в котором какой-то хмырь отдал концы на пляже. Голова хмыря вот так же медленно скатилась набок. Потом он замер. Умер. Натурально отъехал. Последнее движение. Сдох. Торчок зарычал, поднялся и сел. Ничего не поделаешь, это выше его сил. Чикса и ее псина успели отбрести от него на полсотни метров. Он вскочил на ноги и припустился за ними следом, сначала неуклюже, потом все быстрее, грациозными, летящими скачками! Глава 4 -- ... 0110001, -- подвел итог Метла. -- 100101, -- коротко возразил Ральф Числер, -- 011000110001000110001111100001001100111000100001110011011110 100010010010000100100001000100100101000010000111100010010001 000010001110111001000111000111100001111100011100000100000110 001000110000011110000011110000111000000111100001111000011100 100010001100010111101110011110001111000111100011100000100100 01000001000. Они стояли бок о бок над просторной консолью Единственного. Ральф был похож на высокий кабинетный шкаф, установленный на двух широких тракторных гусеницах. Из его прямоугольного тела в разные стороны высовывались пять тонких рук-манипуляторов, его напичканная сенсорами голова покоилась на выдвижной шее. В одном из манипуляторов Ральф держал раскрытый зонтик. На теле Ральфа имелось всего два или три измерительных датчика и сказать наверняка, о чем он думает, было невозможно. Метла был более дорогостоящей моделью. Его змеиное тело было скрыто под мерц-покровом. Каждый раз, когда через суперохлажденный мозг Метлы проносилась очередная мысль, на всей длине его трехметрового тела разгорались неповторяющиеся переливчатые узоры и всполохи с