Генри Слизар. День экзамена
-----------------------------------------------------------------------
Henry Slesar. Examination Day.
OCR & spellcheck by HarryFan, 18 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
В семье Джорданов никогда не заговаривали об экзамене до того самого
дня, когда их сыну Дики исполнилось двенадцать лет. Именно в день его
рождения миссис Джордан впервые упомянула об экзамене в присутствии сына,
и ее тревожный тон вызвал раздражение отца семейства.
- Забудь об этом! - резко сказал он жене. - Дики выдержит этот экзамен.
Они сидели за завтраком, и мальчик с любопытством поднял голову от
тарелки. Дики был подростком с настороженным взглядом, прямыми светлыми
волосами и быстрыми нервными движениями. Он не разобрался, чем была
вызвана неожиданная размолвка, но точно знал, что сегодня день его
рождения, и ему прежде всего хотелось согласия в доме. Где-то там, в
небольшом чулане, лежали перевязанные лентами пакеты с подарками, которые
только того и ждали, чтобы их распаковали, а в крохотной кухне в
подвешенной на стене печи с автоматическим управлением в этот момент
готовилось что-то сладкое. Ему хотелось, чтобы день рождения был
счастливым, а потому влага в глазах матери и хмурый отцовский взгляд не
соответствовали настроению трепетного ожидания, с которым он приветствовал
утро.
- О каком экзамене вы говорите? - спросил он.
Мать опустила глаза.
- Это просто проверка умственных способностей, которую правительство
устраивает детям, достигшим двенадцатилетнего возраста. Тебе такая
проверка предстоит на будущей неделе. Но из-за нее не следует
беспокоиться.
- Ты хочешь сказать, что это вроде экзамена в школе?
- Что-то вроде этого, - подтвердил отец, вставая из-за стола. -
Отправляйся лучше читать свои комиксы, Дики.
Мальчик медленно побрел в ту часть гостиной, которая еще с младенчества
считалась "его" уголком. Он взял со стеллажа комикс, лежавший сверху, но,
видимо, разноцветные залихватские картинки не увлекли его. Тогда он
поплелся к окну и принялся уныло вглядываться в непроницаемую завесу
тумана.
- Почему дождь идет именно сегодня? - спросил он. - Разве он не мог бы
пойти завтра?
Отец, развалившийся в кресле, раздраженно зашелестел страницами
правительственной газеты.
- Идет, - значит, нужно, вот и все. После дождя хорошо растет трава.
- Почему, отец?
- Потому что растет, вот и все.
Дики наморщил лоб.
- Между прочим, отчего она зеленая, трава?
- Никто не знает, - отрезал отец, но тут же пожалел о своей резкости.
После полудня они отмечали день рождения Дики. Сияющая мать вручила
сыну пестрые свертки, и даже отец изобразил на лице улыбку и потрепал сына
по голове. Дики поцеловал мать и с серьезным видом обменялся рукопожатием
с отцом.
Потом был принесен торт с дюжиной свечей, и на этом празднество
завершилось.
Час спустя Деки сидел у окна и наблюдал за тем, как лучи солнца
безуспешно пытались пробиться сквозь облака.
- Отец, - спросил он, - до солнца далеко?
- Пять тысяч миль, - отвечал отец.
За завтраком Дики снова заметил влагу в глазах матери. Он не
ассоциировал ее слезы с предстоящим ему экзаменом, пока отец вдруг не
заговорил на эту тему.
- Послушай, Дики, - начал он, как-то уже слишком сурово нахмурившись, -
тебе сегодня предстоит одно дело.
- Знаю, папа. Надеюсь...
- В общем-то беспокоиться не о чем. Каждый день ату проверку проходят
тысячи детей. Правительство хочет знать, какие у тебя способности, Дики.
Только и всего.
- В школе я получаю хорошие отметки, - как-то неуверенно сказал Дики.
- Здесь - другое дело. Это особая проверка. Понимаешь, тебе дадут
выпить жидкость, а потом ты пойдешь в комнату, где установлена специальная
машина...
- А что это за жидкость? - спросил Дики.
- Да так, ерунда. На вкус вроде мятной лепешки. Они хотят быть
уверенными, что ты говоришь правду. Не то чтобы правительство сомневалось
в твоей честности, но прием жидкости гарантирует такую уверенность.
На лице Дики отразились замешательство и страх. Он взглянул на мать, но
та успела изобразить на своем лице нечто отдаленно напоминающее улыбку.
- Все будет хорошо, - заверила она сына.
- Конечно! - подхватил отец. - Ты славный мальчик, Дики, проверку ты
пройдешь. А потом мы вернемся домой и отпразднуем это событие. Хорошо?
- Да, - согласился Дики.
Они вступили в здание Правительственной Службы Просвещения за
пятнадцать минут до назначенного часа. Ступая по мраморным плитам,
пересекли огромный вестибюль с колоннами, миновали арку и вошли в
автоматический лифт, который поднял их на четвертый этаж.
Там, напротив комнаты номер четыреста четыре, за полированным столом
сидел молодой человек в мундире без знаков различия. В руках у него был
блокнот со списком назначенных на этот час; молодой человек проверил
Джорданов по списку на букву "Д" и после этого позволил им войти.
Комната номер четыреста четыре напоминала помещение суда: она была
унылая, холодная и казенная, ряды металлических столов перемежались в ней
рядами длинных скамей. Там уже ждали своей очереди несколько отцов с
сыновьями; черноволосая женщина с тонкими губами раздавала анкеты.
Мистер Джордан заполнил анкету и вернул ее женщине. Потом сказал,
обращаясь к Дики:
- Теперь уже недолго ждать. Когда тебя выкликнут по имени, ступай прямо
в ту дверь, что в конце комнаты.
Он указал пальцем, где именно была та дверь.
Ожил укрытый где-то громкоговоритель - была названа первая фамилия.
Дики видел, как один из мальчиков нехотя отошел от отца и медленно побрел
к двери в конце комнаты.
Без пяти минут одиннадцать выкликнули фамилию Джордан.
- Удачи тебе, сынок, - молвил отец, не глядя на Дики. - Я зайду за
тобой, когда проверка закончится.
Дики подошел к двери и повернул круглую ручку. В комнате, где он
очутился, был полумрак, так что мальчик едва мог различить лицо чиновника
в сером мундире, который ответил на его приветствие.
- Садись, - ласково сказал чиновник. Он указал на высокий стул,
находившийся рядом с его столом. - Тебя зовут Ричард Джордан?
- Да, сэр.
- Твой классификационной номер 600-115. Выпей вот это, Ричард.
Он взял со стола пластмассовый стакан и подал его мальчику. Жидкость в
стакане была похожа на обезжиренное молоко и по вкусу лишь отдаленно
напоминала обещанную мятную лепешку. Дики выпил содержимое до дна и вернул
чиновнику пустой стакан.
Мальчиком овладела неодолимая сонливость; тем временем чиновник
сосредоточенно писал что-то на листе бумаги. Затем он взглянул на часы и
поднялся; лицо его оказалось на одном уровне с лицом Дики. Чиновник извлек
из нагрудного кармана какой-то предмет, походивший на авторучку и посветил
в глаза мальчику.
- Прекрасно, - сказал он. - Идем-ка со мной, Ричард.
Он отвел Дики в угол комнаты, где напротив вычислительной машины стояло
одно-единственное деревянное кресло с подлокотниками. На левом
подлокотнике был укреплен микрофон, и, когда мальчик опустился в кресло,
микрофон оказался как раз на уровне его рта.
- Теперь расслабься, Ричард. Тебе будут заданы разные вопросы, и ты
хорошенько их обдумай. Потом отвечай в микрофон. Обо всем остальном
позаботится машина.
- Хорошо, сэр.
- Теперь я оставлю тебя одного. Когда почувствуешь, что можешь начать,
скажи в микрофон одно слово - готов.
- Слушаю, сэр.
Чиновник сжал его плечо и вышел.
Дики произнес:
- Готов.
В машине загорелся свет, послышалось жужжание механизма. Затем голос
произнес:
- Дополни предлагаемый ряд цифр: один, четыре, семь, десять.
Супруги Джордан сидели в гостиной, не произнося ни слова: они боялись
строить какие-либо предположения.
Телефон зазвонил около четырех часов пополудни. Женщина потянулась за
трубкой, однако муж ее оказался проворнее.
- Мистер Джордан?
Трубка искажала голос, тон говорившего был резким, официальным.
- Да, слушаю.
- Говорят из Правительственной Службы Просвещения. Ваш сын Ричард
М.Джордан, классификационный номер 600-115, завершил прохождение
правительственного экзамена. Мы вынуждены с прискорбием известить вас, что
его интеллектуальное развитие превзошло установленный правительством
уровень, предусмотренный статьей 84, раздел 5 "Нового кодекса"...
В противоположном углу комнаты послышался сдавленный крик женщины,
которая еще ничего те звала, но обо всем догадалась по выражению лица
своего мужа.
- Вы можете сообщить по телефону, - продолжал бубнить голос в трубке, -
желаете ли вы, чтобы тело его было погребено правительством, или вы
предпочитаете захоронить его в отдельной могиле. В случае если похоронами
занимается правительство, их стоимость составляет десять долларов.
Last-modified: Mon, 26 Mar 2001 16:10:26 GMT