Франсуаза Саган. Сиреневое платье Валентины
---------------------------------------------------------------
Комедия в двух актах
Перевод С. А. Володиной
Издательство "Искусство" 1989 г.
---------------------------------------------------------------
Действующие лица:
Валентина - дальняя родственница Мари
Серж - сын Мари, художник
Мари
Лоранс - девушка Сержа
Мэтр Флер - нотариус
Оракул - мажордом
Жан Лу - муж Валентины, кинематографист
АКТ первый
Номер в довольно дешевой гостинице. две постели. Одна дверь выходит в
коридор, другая - в соседнюю комнату.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Входят Серж и Валентина. Ему двадцать пять, ей тридцать семь лет. Он
несет чемодан, Сделав два шага, она останавливается.
В а л е н т и н а (весело). Но здесь прелестно!.. Какой вид!..
С е р ж. На крыши.
В а л е н т и н а. Крыши - это очень красиво. Они бывают синие,
розовые... Париж отсюда похож на Рим. А вам не нравятся крыши?
С е р ж. Конечно, нравятся. Как и набережные и лица. Как все, что
хочется рисовать.
В а л е н т и н а. Да, правда. Мари говорила мне, что вы художник.
Вернее... хотели бы им быть.
С е р ж. Вы правильно подметили: хотел бы.
В а л е н т и н а. Согласитесь, как нелепо: десять лет я не видела
своего любимого племянника, и все, о чем я могу его спросить: "Вы любите
рисовать"?
С е р ж. Почему "любимого"? Значит, у вас есть нелюбимые?
В а л е н т и н а (удивленно). Но...
С е р ж. Разве кроме меня у вас есть еще племянники?
В а л е н т и н а. Нет, но это не мешает мне вас любить. (Смеется.)
С е р ж. Вам не мешает, а меня обязывает. Мне кажется, ваша кровать -
вот эта. Шкаф - вот. Когда моя мать вернется после своего ежедневного
устрашающего визита к нотариусу, она поможет вам устроиться.
В а л е н т и н а. Почему - устрашающего?
С е р ж. Потому что она его запугивает до смерти. Что может поделать
бедняга, если мой отец скончался, не приведя в порядок ни своих чувств, ни
своих капиталов? Вы ее знаете лучше меня: каждое утро, как только она
открывает глаза, у нее руки чешутся выцарапать глаза нотариусу.
В а л е н т и н а. Я всегда ею восхищалась.
С е р ж. Вы этим можете восхищаться?
В а л е н т и н а (пока он говорит, достает из чемодана три цветка,
ставит в стакан для полоскания зубов. Живо реагируя на его слова).
Разумеется. Энергия восхитительная вещь. Я говорю об этом с полным незнанием
дела. Хотя на протяжении всей моей жизни для меня это был огромный камень
преткновения. Еще в школе: "недостаточно энергична. Не старается. Способна
на большее". Потом на танцевальных вечерах мнение матерей: "могла бы
добиться большего", И в конце концов, даже муж, в самом интимном - "способна
на большее, не старается". (Смеется.) Я вас шокирую.
С е р ж. Не знаю.
В а л е н т и н а. На всякий случай, извините, пожалуйста. Мне не
удается... как бы сказать.., словом, есть в жизни вещи, над которыми смеюсь
только я. Не то чтобы я улавливала какие-то подтексты, боже упаси, или
ассоциации, смешные только для меня одной, но жизнь, в ее самых обычных
проявлениях, часто мне кажется забавной и нелепой, в то время как другие
этого совсем не находят. Не знаю, смогу ли я перемениться.
С е р ж. Вы не хотите чего-нибудь выпить?
В а л е н т и н а. А здесь можно заказать, чтобы принесли в номер?
С е р ж. Нет. Но я могу сходить...
В а л е н т и н а. Нет, нет. Ненавижу утруждать молодых людей.
Насколько меня забавляет, когда вокруг меня суетится какой-нибудь старичок
на террасе в Булонском лесу, на столько мне кажется недопустимым поднять с
места молодого человека, одного из этих тяжеловесных мыслителей, полных дум,
грозных замыслов, экстравагантных желаний. Вот он сидит, погрузившись в
кресло, размышляя о жизни, воображая себе ее как, например, помещение,
которое надо заполнить мебелью, или.., Я таких видела - сотни! У мужа, он
продюсер. Кинематографисты! Ох, они!..
С е р ж. Неподъемные.
В а л е н т и н а. да. Я, наверно, слишком много говорю. А вы где
спите?
С е р ж. Там. (Указывает на дверь в смежную комнату.) Тут же, за этой
дверью. Если мама будет на вас нападать, сразу что-нибудь кидайте, туфлю,
например... И я тут как тут. (В первый раз улыбается.) Мне иногда удается
нагнать на нее страху.
В а л е н т и н а. На Мари?.. Вы меня удивляете! Мы вместе прожили
пятнадцать лет, у тети Андре, словом, у нашей общей старенькой тети, о
которой вы, конечно, слышали... да? Так я могла напугать Мари только.., в ее
воображении.
С е р ж. Как это?
В а л е н т и н а. Понимаете, что касается лягушек, улиток, засунутых в
чулки, привидений в ванной она была в сто раз сильнее меня. То есть, она
была хладнокровнее, что ли... ей были непонятны мои страхи, вы улавливаете
мою мысль? Я же, например, если мне каким-то чудом удавалось поймать ежа,
тут же представляла себе, как Мари об него укалывается, пугается, и меня
бросало в дрожь. Я не могла выдержать. Словом, я ставила себя на ее место.
С е р ж. А теперь?
В а л е н т и н а. А теперь у меня нет ежа, мой мальчик. (Смеется.)
С е р ж. Так как же это все-таки - в воображении?
В а л е н т и н а. Я рассказывала ей, какой ужас я испытывала, когда
ставила себя на ее место, рассказывала ей о том страхе, который переживала
за нее, о том, до какой степе ни она, в моем воображении, могла испугаться
моего ежа. В реальной жизни она бы его просто схватила и выбросила в окно,
но в конце концов я ее так убеждала, что она начинала чувствовать себя на
моем месте - то есть, на своем. Боже мой, так о чем мы говорили?
С е р ж. О ежах.
В а л е н т и н а. Что за тема? Знаете, мой муж обожает темы. Он
говорит, что я не знаю, что такое тема. Он говорит, что я не умею поддержать
разговор. Но, в конце концов, поддерживать нужно того, кто сам не держится
на ногах. Но! Но... Если разговор... или кто-нибудь другой... падает к вашим
ногам - и бог свидетель, к моим падали часто, не будете же вы сразу ставить
его на место, не так ли?
Должно быть мгновение, передышка, когда разговор замирает, теряет силы,
ловит ртом воздух и сердце разрывается от жалости. (Заразительно смеется,
Серж - тоже.)
С е р ж. Я вас представлял себе иной.
В а л е н т и н а. Не верьте первому впечатлению, К счастью для вас или
к несчастью, но я всегда! неизбежно! в конце концов становлюсь такой, какой
меня хотят видеть.
С е р ж. Это уже кое-что.
В а л е н т и н а. Что ВЫ этим хотите сказать?
С е р ж. Можно вообще никогда не стать не только таким, каким тебя
хотят видеть другие, но даже самим собой.
В а л е н т и н а (смеясь). О!.. Самим собой!
С е р ж. Что значит - о!.. самим собой!?
В а л е н т и н а (нежно). Ничего. В том-то и дело, что ничего не
значит. Что может значить дыхание, лицо, неясная надежда, хорошо сидящее
платье, что еще?.. В чем тут я сама...
Входит Мари. Вид у нее решительный. Она снимает и бросает на диван
очки, затем сумку и внезапно обнимает Валентину.
Мари...
М а р и. Валентина, ты бледная. Откуда ты? Бедный Сержик, нотариус -
кошмар. Трус и болван словом, идиот. Хватается за голову обеими руками с
фальшивыми манжетами- но ведь головы-то нет. Это не человек, одна видимость.
На нем строгий костюм, говорит он - как будто умирает от усталости, он меня
убивает. Я больше не могу, Валентина, сядь. А ты, Серж, незаметно удались.
Нет, останься. Все равно, она тебе все расскажет. И бог знает, в каких
словах. Ну, в общем, рассказывай...
В а л е н т и н а (испуганно). Что?
М а р и. Ты знаешь - что. Что и на этот раз у твоего мужа очередная
любовница. И что, как всегда, он попросил тебя на некоторое время уехать из
дома. И что, как всегда, ты согласилась. Лишний раз прокатишься в
Монте-Карло или на Балеары, с твоей обычной милой улыбкой. Не так?
В а л е н т и н а. Ты думаешь, все так просто...
М а р и. Все всегда - просто. С тобой. Это общеизвестно. Тогда почему
ты заявляешься ко мне сюда, в эту жалкую гостиницу, в то время как я десять
раз звала тебя в Рошфор, где по крайней мере приличный дом?
В а л е н т и н а. Представь себе... Ты знаешь, как это бывает...
Даниа, приятельница Жан Лу, сейчас у нас. Прекрасно.
М а р и (сардонически). Прекрасно.
В а л е н т и н а. Жан Лу дал мне чек, понимаешь, очень мило, огромный:
на гостиницу в Монте-Карло. Так вот, я чек поставила...
М а р и. Ты чек ему оставила?..
В а л е н т и н а. Да нет... Поставила. Поставила и проиграла. В
железку у Белени, в день отъезда.
М а р и. Ах, теперь ты еще и играешь! Ну, браво! Но, Валентина...
В а л е н т и н а. Ничего мне не говори, я в отчаянии. Так глупо пошла
ва-банк, Я позвонила к тебе в Рошфор. И попала на старую мадам Дюпэн,
которая мне все и рассказала. Что у тебя есть шансы выручить наследство
Юбера...
М а р и. Жоржа.
В а л е н т и н а. Бог знает почему, но мне всегда казалось, что твоего
мужа звали Юбер. Словом, что ты продала Рошфор и наняла знаменитого адвоката
Флера, что ты здесь. Словом...
М а р и. Только ты всегда так говоришь "словом".
В а л е н т и н а. Как говорю?
М а р и. Никак! Ты всегда говорила: "словом", В конце концов, ты
получила же мое письмо. В ожидании наследства Жоржа, а не Юбера никакого
Юбера я никогда не знала - мы живем здесь, Серж, который вернулся из колоний
три месяца назад, и, как ты видишь, - я, Твоя постель - вот. Оставайся с
нами сколько захочешь, До тех пор, на пример, пока за тобой не приедет Жан
Лу.
В а л е н т и н а, О! На этот раз все кончено. Мне ему больше нечего
сказать.
М а р и. Так уж и нечего?.. Ну что ж, будем стариться вместе. Вместе
росли, вместе будем стареть.
В а л е н т и н а. Скажи откровенно, я вам не помешаю? Как у тебя с
деньгами?
М а р и. Не волнуйся. Если бы Жорж не пообещал той женщине, что все
оставит ей... мы бы жили в "Рице", а не в этом отеле "Акрополь"!..
"Акрополь", что за название...
В а л е н т и н а. А я как раз говорила Сержу, что отсюда пре красный
вид.
М а р и. Вид... Если в жизни что и прекрасно, Валентина, так это то,
что не снаружи, а внутри. В своем доме. То, чем ни с кем не надо делиться.
Хотя, по правде сказать, стремление поделиться тебе всегда было присуще в
высшей степени.
С е р ж. Дорогая мама, у вас с каждым днем развиваются и такт и вкус.
М а р и. Ты...
Они меряют друг друга взглядами.
В а л е н т и н а (быстро перебивая). Нет, ты понимаешь, Мари, ты
подумаешь, что я.,. хм... притворяюсь, но меня, правда, скорее, забавляют
эти увлечения Жан Лу.
М а р и. У тебя всегда были странные забавы.
В а л е н т и н а (краснея). Я хочу сказать... Словом, скорее, должно
было быть наоборот... Потому что, знаешь, я тебе скажу, поверь мне, я,
правда, лучше его, физически, во вся ком случае. Понимаешь, он начинает
сдавать, и пить надо бы ему меньше, словом, мы как бы меняемся местами.
М а р и (потрясена). Неужели?
В а л е н т и н а. Разумеется, в нем больше жизненной силы, больше -
постой, как это он называет? - уменья жить. Именно, уменья жить. Словом, он
говорит, что жизнь сочный плод, в который надо вгрызаться... а вместо этого
только и делает, что ходит по зубным врачам. Словом, не могу же я на него
сердиться за то, что он перепутал наши роли.
М а р и. Прекрасно. А у тебя никогда не возникало желания забрать себе
его роль?
В а л е н т и н а (удивленно). Изменять ему? Боже мой, нет, конечно. Ты
же знаешь, я его очень люблю.
Мари (передразнивая). "Я его очень люблю",
С е р ж. Почему все-таки вы не хотите поменяться ролями? Вы думаете, в
любом случае пьеса будет сыграна?
В а л е н т и н а. А вы так не думаете?
Серж. Нет.
Она заинтересованно смотрят друг на друга.
М а р и. Ох, как многозначительно и сколько туману! Прекратите! Имей в
виду, что для Сержа жизнь - сплошная трагедия. Нам не до веселья, каждый
день на повестке дня критика моих взглядов. Скоро дойдет очередь и до тебя.
Увидишь. И узнаешь, какая на нас лежит ответственность. О! Молодое поколение
шутить не любит. Кто подписывал Мюнхенские соглашения? Я! Кто не помешал
истреблению миллионов людей на войне? Я! Кто развязал войну в Алжире? Я!
С е р ж. Не берите все на себя - ночью глаз не сомкнете.
М а р и. Я сплю хорошо.
Серж хочет что-то сказать, но затем, пожав плечами, уходит из комнаты.
В а л е н т и н а. Ты его обидела.
М а р и. Надулся -- пройдет.
В а л е н т и н а. Какая у тебя была необходимость посвящать его в мою
личную жизнь? Все-таки это мой племянник, и мне бы не хотелось...
М а р и. Боишься, что "твой племянник" не будет испытывать к тебе
должного уважения?
В а л е н т и н а. Во всяком случае, мне бы не хотелось, что бы он
испытывал ко мне чувство жалости,,.
М а р и. Это еще почему?
В а л е н т и н а (удивленно). Потому что он мальчик.
Пауза.
М а р и. Ты не изменилась.
В а л е н т и н а (развешивает свои платья, оборачивается). В каком
отношении?
М а р и. "Мальчик"! Еще в двенадцать лет... Что ты до сих пор
продолжаешь в них находить?
В а л е н т и н а. Ну как же... привлекательность.
М а р и. Как я раньше не догадалась. Есть люди, всю жизнь которых можно
выразить в нескольких расплывчатых словах. Для тебя что ценно:
привлекательность, тюльпаны, балконы, развлечения, лень.
В а л е н т и н а (живо), Ну нет, извини, пожалуйста. Я ни когда не
была ленивой. Что хочешь, только не это. (Начинает раскладывать вещи
быстрее.)
М а р и (сидя). Шляпки... Кстати, не укладывай их на мои чулки, мне
завтра придется их перекладывать. Нет, и туфли я тоже завтра надену.
В а л е н т и н а. Прости меня, я никогда не умела наводить порядок.
М а р и. Да, "лень"- неточное слово. Чувствую я, что пока не вытряхну
из нотариуса своих денег, придется терпеть, стиснув зубы. (Помогает
Валентине.)
В а л е н т и н а. Ты права, так удобнее.
М а р и. Да? (Смеется.)
В а л е н т и н а. А чем Серж занимается?
М а р и. Рисует для рекламы. Разумеется, он хотел бы быть Ван Гогом, ты
заметила, какой у него зловещий вид?
В а л е н т и н а (перестав раскладывать, садится на кровать и смотрит,
как Мари распаковывает ее вещи). Я его понимаю. Я тоже хотела бы быть Ван
Гогом. Или Вагнером.
М а р и. Почему?
В а л е н т и н а. Не знаю. Наверно, потому, что они создавали красоту
и притом своими собственными десятью пальцами. (Рассматривает свои изящные
руки.)
М а р и (останавливается перед ней с руками, полными вещей). Мне иногда
кажется, что ты надо мной смеешься. (Посмотрев на недоумевающую Валентину,
отходит к шкафу.)
В а л е н т и на (задумчиво). Ты говорила о тюльпанах... Знаешь, сейчас
выводят удивительные сорта. У моего торговца цветами, то есть, бывшего
торговца, часто бывают светло-голубые, восхитительные, В день отъезда я как
раз хотела их купить. Но у меня было слишком много вещей. Такая жалость!
Тебе бы они очень понравились,
М а р и (стараясь держать себя в руках). Скажи мне, Валентина. Помимо
того, что твой муж тебя выставил, что ты проиграла миллион в железку и что
твой цветочник выращивает голубые тюльпаны, неужели за два года в твоей
жизни больше ничего не произошло?
В а л е н т и н а. Я знаю, я не умею рассказывать. Но, по существу,
ведь и ты тоже не умеешь.
М а р и. А! Я не умею?
В а л е н т и н а. Боже мой, ну конечно, нет. Я не знаю, на пример,
тяжело ли ты перенесла смерть Юбера - прости, Жоржа, я не знаю, волнует ли
тебя, как складывается жизнь у твоего сына, я не знаю, можно ли
опротестовать завещание твоего мужа, что из себя представляет в деловом
смысле твой нотариус, как ты себя сейчас чувствуешь, ведь ты уже восемь лет
страдаешь печенью, удалось ли тебе выгодно продать Рошфор, можешь ли ты..
М а р и (кричит). Перестань! Что на тебя нашло?
В а л е н т и н а. Мне надоело, что все требуют, чтобы я разговаривала
серьезно. (Отворачивается.)
М а р и. Валентина! Валентина, у тебя слезы на глазах.
В а л е н т и н а. Да нет, да нет.
М а р и. Валентина... Валентиночка, родная, не плачь. Тебе будет очень
хорошо с нами, уверяю тебя. Я так рада, что ты к нам приехала, Валентина..,
Валентина, я тебя чем-нибудь огорчила?
Входит С е р ж с рисунком в руках.
С е р ж. Что происходит? Ты больше не кричишь?
М а р и. Нет.
С е р ж. Ну и ну... (Останавливается рядом с Валентиной, стоя щей к
нему спиной.) Разумеется, это ты ее обидела?
М а р и. Разумеется. И Мюнхенские соглашения - тоже я.
С е р ж (Валентине). Мадам,..
М а р и. Она тебе тетя. Или почти.
С е р ж. Не называть же мне ее "тетей", В ее возрасте.
М а р и. Зови ее как хочешь, хоть "мадам Валентина", но утешь ее. Я не
могу, чтобы она плакала. Пойду куплю чего-нибудь на обед. (Уходит.)
Серж становится на колени перед Валентиной, затем, не зная что делать,
в нерешительности встает.
С е р ж. Может быть, я чем-нибудь могу вам помочь? Я понимаю. Ничего
удивительного: утешить вообще никогда никого нельзя. Обрадовать,
развеселить, понять - и то невероятно трудно. Но когда рядом плачет почти
незнакомый человек..,
В а л е н т и н а. Я очень сожалею, это -нервы.
С е р ж. Ну и что, что нервы? Что может быть важнее нервов? А мы на них
столько наваливаем. (Улыбаясь.) Ритм со временной жизни, недопустимый
уровень шума, погоня за часовыми стрелками, перегрузки, загрязненность
парижского воздуха, автомобильные гудки.
Валентина начинает смеяться, и он тоже.
В а л е н т и н а. Обожаю избитые фразы. А еще какие вы знаете?
С е р ж (радостно). Вот, пожалуйста: нависшая угроза, потеря понятия о
человечности, гигантские скачки науки, сделка с совестью, стирание граней,
потеря корней...
В а л е н т и н а. Эта мне больше всего нравится. Не дадите мне носовой
платок? Они где-то там, ваша мама положила их на место.
С е р ж. Ну, тогда не найти... Возьмите мой, хотя он грязный.
В а л е н т и н а. Правда. (Сморкается.) Как это у людей могут быть
всегда чистые носовые платки?
С е р ж. Они не плачут.
В а л е н т и н а. Значит, вы тоже плачете?
С е р ж. Нет, нет. У меня просто насморк. Посмотрите, кстати, какой я
забавный сделал рисунок для ингалятора. Правда, мило? И кроме того, это -
заказ.
В а л е н т и н а. Очень мило. Прекрасная мысль, сейчас весь Париж
простужен. (Поворачивает рисунок, рассматривая его с разных сторон.)
С е р ж. Почему вы плакали?
В а л е н т и н а. О! Я... даже не знаю. Мне кажется, мне вдруг
показалось, что ваша мама права.
С е р ж. В чем?
В а л е н т и н а. В отношении моей жизни, истории с моим мужем, во
всем этом. Я, конечно, не должна мириться, мне надо что-то делать. Мне все
говорят.
С е р ж. А вы от этого страдаете? Я имею в виду оттого, что он... так
себя ведет.
В а л е н т и н а. Откровенно говоря, я не знаю. Бесспорно, я его очень
люблю, но я не понимаю, как это можно... Вы знаете, мы женаты очень давно, у
него очень трезвый взгляд на вещи, в то время как я, словом...
С е р ж (смеется). Словом.., Я считаю, что когда люди больше не любят
друг друга и ничего не могут друг другу дать, надо расставаться.
В а л е н т и н а. Но, говорю вам, я его люблю. А потом, что можно
давать друг другу?
С е р ж. Доверие, теплоту, искренность.
В а л е н т и н а. Но я ему очень доверяю, он очень приятный человек, и
мы друг другу не лжем.
С е р ж. Я говорю о вещах более серьезных.
В а л е н т и н а. Я это чувствую. Мне всегда трудно найти с людьми
общий язык. А вам?
С е р ж. За редким исключением. Землю в основном населяют изворотливые
болтуны, которые пользуются словами, как разменными монетами, о которых они
заранее знают, что они фальшивые.
В а л е в т и н а. Мне совершенно необходимо привести себя в порядок...
Боже мой, как я выгляжу! (Тщательно пудрится перед зеркалом, задумчиво.) Вы
понимаете, я лично всегда склонна находить всех людей очаровательными,
С е р ж. Это зависит от того, чего вы от них ожидаете. Если вы цените
ум, смелость или искренность, то таких немного.
В а л е н т и н а. Но очень много мягких, знаете, и нежных в глубине
души, но с ними плохо обращаются.
С е р ж. Тогда они начинают всего бояться и становятся такими же
орангутанами, как и все остальные.
В а л е н т и н а. Орангутанами или орангутангами?
Входит М а р и, у нее в руках корзинка.
М а р и. Тебе, кажется, лучше. Вы говорите об обезьянах?
В а л е н т и н а. Да. В орангутанге есть на конце "г" или нет?
М а р и. Понятия не имею. Единственное, что я знаю, это что один из них
мой нотариус. Внизу мне передали записку. Я должна быть завтра у него чуть
не на рассвете! За стол! Принеси стол, Серж.
Серж уходит.
Мы едим на его святом рабочем месте, Я купила печеночный паштет и
курицу... Как ты, не против?
В а л е н т и н а. Обожаю. И ужасно хочу есть.
М а р и. Для разнообразия поешь не так, как дома. Киношники и богема
едят только несъедобные вещи семгу, икру, бифштексы. Только кое-где в старых
ресторанах да в простом народе еще понимают толк в настоящей еде. Наваристый
суп, куриное жаркое. Вот поймешь, когда мы пере едем на улицу Бак.
С е р ж (возвращаясь). На улицу Бак?
М а р и. Да, я вам еще не успела сказать. Я сняла квартиру на улице
Бак. Роскошную. Восемь комнат, дайте только выиграть этот проклятый
процесс...
Они садятся за стол.
С е р ж. А если не выиграешь?
М а р и. Ты что, шутишь? Ты что же думаешь, нам всю жизнь жить в отеле
"Акрополь"? Нет и нет, мой мальчик. Положись на свою мать: я проиграла войну
в сороковом году, я проиграла кампанию в Северной Африке, но проиграть
процесс против любовницы твоего отца я просто не имею права. Восемь комнат,
сплошной полумрак. Никакого вида, боже сохрани. Широкие окна, кислород,
поездки за город - оставим это парижанам. Мы будем жить в Париже, как в
Рошфоре, - по-бальзаковски. В сумерках и в тишине. В крайнем случае -
беседовать. Надеюсь, ты не любишь телевизор, Валентина?
В а л е н т и н а (рассеянно). Телевизор?
М а р и. Она даже не знает, что это такое. Превосходно.
В а л е н т и н а. Чудесно. Мы будем носить шелковые платья мышиного
цвета, никогда не будем знать, какой сегодня день, а когда мы умрем, через
два месяца нас найдут соседи. Боюсь только, что такой образ жизни не слишком
подходит для молодого человека.
С е р ж. В настоящий момент у нас осталось три франка и один шанс из
десяти получить наследство. Мне пока рано впадать в панику.
М а р и. Серж заведет себе спортивную машину, если захочет, и будет
болтаться по ночным кабаре, если захочет. Будет жить в духе времени, если
этот дух ему приятен. (Усмехается.) Впрочем, мой мальчик, скорее, склонен к
созерцательному образу жизни,
В а л е н т и н а. А если он женится?
М а р и. Поселится в новостройке, будет читать отвратительные
вульгарные газеты, сменит спортивную машину на семейный "Пежо". По
воскресеньям будет приезжать к нам с детьми есть фазана с шампиньонами. Для
разнообразия.
С е р ж. Но я стану королем рекламы. Весь Париж будет оклеен моими
афишами, и у моей жены будет светлая норка.
В а л е н т и н а. Темная. Сейчас больше носят темные.
С е р ж. Она этого не будет знать, Я ей скажу, что вы - со
странностями. Я ей скажу: "Знаешь, Валентина была такая красивая".
Она ему улыбается.
М а р и. Вы витаете в облаках. А я говорю, как будет на самом деле.
Занавес
СЦЕНА ВТОРАЯ
Та же декорация. В а л е н т и н а сидит за столом спиной к
зрительному залу и что-то делает. Входит С е р ж.
С е р ж. Что вы делаете?
В а л е н т и н а (вздрогнув), Ничего, ничего, так - забавляюсь.
С е р ж. А что вас забавляет? (Идет к столу.)
Она встает.
В а л е н т и н а. Это не очень интеллектуально, это переводные
картинки. Я всегда их обожала, но дома никогда не переснимала. Стеснялась
горничной.
С е р ж. Они все сдвинуты.
В а л е н т и н а. Потому что вы вошли и меня испугали. Малейшее
неверное движение - и все испорчено.
С е р ж. Простите меня.
В а л е н т и н а (сухо). Пустое, но в следующий раз, будьте добры, не
входите без стука. (Поворачивается к нему спиной и садится.)
С е р ж (поражен ее реакцией), У вас странные увлечения.
В а л е н т и н а. Возможны два варианта, мой мальчик. Или я восклицаю:
"Как это глупо, не правда ли, в моем возрасте?" и жеманничаю и так далее,
или я упрекаю вас в том, что из-за вас все испортила - что как раз
соответствует тому, что в действительности я чувствую.
С е р ж. Согласен. Но разрешите все-таки задать вам один вопрос?
В а л е н т и н а. Какой?
С е р ж. Когда в последний раз вы переснимали переводные картинки?
В а л е н т и н а. В последний? Разумеется, в Монте-Карло, полгода
назад.
С е р ж. И за такой короткий срок вы совсем разучились? (Склоняется над
ее плечом.)
В а л е н т и н а. Не ехидничайте. Это вам не к лицу.
С е р ж. А что мне к лицу?
В а л е н т и н а. Быть молодым человеком, который страдает от того,
что не может писать картины, что не может разрешить одним махом все мировые
проблемы и так далее и тому подобное. На худой конец, даже быть влюбленным в
меня.
С е р ж. За две недели я не нашел на это времени. Пожалуйста, не
сердитесь.
В а л е н т и н а. Напрасно просите. (Смеется.)
С е р ж. Если уж быть откровенным до конца, пока мама бегала от
нотариуса к нотариусу, я приобрел приятную привычку· принимать здесь, в ее
отсутствие, одну молодую особу. К ней ходить я не могу, а приглашать
куда-нибудь, при моих финансах...
В а л е н т и н а. Боже мой... я вам мешаю?
С е р ж. Нет, нет! Просто я хотел вас предупредить, так как она с
минуты на минуту должна прийти.
В а л е н т и н а. Но вы же закроете дверь?
С е р ж. Разумеется. Но я боялся, как бы вам вдруг не захотелось
взглянуть на мои эскизы - или попросить носовой платок.
В а л е н т и н а. Вы будете с ней...
С е р ж. Это не исключено.
В а л е н т и н а. Что ж... (Пауза.) Вы хоть сложили свои бумаги и
рисунки? Вы не можете себе представить, как на некоторых женщин неприятно
действует беспорядок у любовника.
С е р ж. Она сама наводит порядок.
В а л е н т и н а. Ну, тогда она из другой половины.
С е р ж. Половины чего?
В а л е н т и н а. Женщин. Вот. (Показывает бумагу.) Этот прекрасно
вышел. Только барашек горбатенький.
С е р ж. Да. И пастух без ноги. Но вообще невероятный прогресс.
В а л е н т и н а. А как вы думаете, она не согласилась бы на вести
порядок еще и здесь? Я тут со своими вещами..,
С е р ж (сухо обрывая). Не думаю.
В а л е н т и н а. Она прибирает только ради любви?
С е р ж. Нет. Ради чистоты.
В а л е и т и н а. Хорошо, хорошо. Я сама приберу.
Он ходит по комнате из угла в угол.
Послушайте, Сержик, что вы мечетесь? Займитесь пока вашими эскизами.
Или мне вас подержать за руку? Что вы нервничаете? (Смеется.)
С е р ж. Мужчина всегда нервничает, когда ждет любимую женщину, разве
нет?
В а л е н т и н а. А вы ее любите?
С е р ж. Думаю, что люблю.
В а л е н т и н а (нежно), Значит, вы счастливый человек, Очень
счастливый. Что может быть необыкновенней, чем ждать любимого человека, Я
уже полгода этого не испытывала.
С е р ж. Полгода, с Монте-Карло?
В а л е н т и н а. Вы путаете с переводными картинками.
С е р ж. Правда. Простите меня.
Они смотрят друг на друга. Стук в дверь. Входит Л о р а н с,
хорошенькая студенточка двадцати лет.
Л о р а н с... Разрешите представить вам Лоранс Дессо. Моя тетя
Валентина.
В а л е н т и н а. Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста.
Л о р а н с. Я...
В а л е н т и н а. Не надолго. На минутку. Серж мне столько говорил о
вас. Я сгорала от желания познакомиться с вами. Впрочем, я должна срочно
уйти, я оставляю на вас дом, я наведу порядок, когда вернусь. Серж, будьте
добры, если Мари вернется раньше меня, скажите ей, что я скоро вернусь, я
пошла за тюльпанами. Где мое пальто? Спасибо. до свиданья, мадемуазель.
(Очень быстро выходит,)
Удивленный Серж закрывает за ней дверь.
Л о р а н с. Твоя тетя Валентина очень милая.
С е р ж. Да, но действует на нервы. Вроде бы витает в облаках, но
иногда выпускает коготки и может глаза выцарапать. Она очень красивая,
правда?
Л о р а н с (рассеянно), да, да. В романтическом духе. Ты сегодня
писал?
С е р ж. Нет, я работал.
Л о р а н с. Ты же мне обещал... Убиваешь время на свои жуткие эскизы,
растрачиваешь себя впустую, живешь в разладе с самим собой,
Серж не отвечает.
Я знаю, тебе нужно зарабатывать на жизнь, но ты должен заниматься не
только этим. Будни существуют, я согласна, но есть еще свое внутреннее "я",
Ты способен на большее. Серж, ты меня слушаешь?
С е р ж (стоя спиной). Я тебя слушаю.
Л о р а н с. Ты никогда не узнаешь, что такое подлинное счастье, если
не уйдешь с головой в работу, и ты это пре красно понимаешь. Сколько времени
ты, кроме зубной пасты, ничего не рисуешь?
С е р ж (угрюмо). Кажется, месяца два.
Л о р а н с. Серж, ты несчастен, и я не могу это выносить.
С е р ж. Я не несчастен.
Л о р а н с. Несчастен. Я тебя знаю, может быть, лучше, чем ты сам,
С е р ж. Какая фраза!
Л о р а н с. Это не фраза, я не могу не думать о тебе. О том, что ты
делаешь. О том, к чему ты стремишься. Когда мы будем жить вместе, я не
потерплю в тебе этой пустоты, этого щемящего чувства, похожего на стыд.
С е р ж. Мне нечего стыдиться. У меня нет таланта, вот и все.
Л о р а н с. Рид говорит, что есть. Малиро говорит, что есть. Они-то в
этом разбираются?
С е р ж. Они ни в чем не разбираются. Ты ни в чем не разбираешься; и я
тоже не разбираюсь ни в чем. Мне в конце концов осточертела ваша уверенность
во всем, ваши убеждения, ваши мыслишки о живописи, литературе и всем прочем.
Ваши сборища у Рида, например, где все говорят одновременно. Мне кажется,
будто я засовываю голову в улей. Я там теряюсь.
Л о р а н с. два месяца назад ты так не думал. Тогда для тебя Рид был -
все.
С е р ж (выходя из себя). Пойми меня, Лоранс, умоляю тебя. Пойми меня,
я ничего не знаю. Ничего. Кроме того, что ты любишь меня, и я люблю тебя, и
ты желаешь мне добра. Это первое. А когда ты сдашь свои экзамены, когда я
буду достаточно зарабатывать, когда моя мать переедет с Валентиной на улицу
Бак, мы поженимся. Это второе.
Л о р а н с, На улицу Бак?
С е р ж. да. Если с процессом выгорит. (Мечтательно.) Они будут носить
шелковые платья мышиного цвета, бродить в полумраке из комнаты в комнату, а
Валентина, накинув шаль на плечи, будет расставлять по вазам цветы. А мы, мы
будем жить.
Л о р а н с. Что ты несешь?
С е р ж. Ничего. Иди ко мне. Ты нужна мне. (Хочет увлечь ее в соседнюю
комнату).
Л о р а н с. Я тебе только для этого и нужна.
С е р ж. Неправда. А если бы и правда? Это уже очень много.
Л о р а н с. Не для меня, О, Серж, ты мечтаешь, ты живешь как во сне,
ты ускользаешь из рук. Что тебя в жизни интересует?
С е р ж. Я - молодой эгоист. А ты не знала?
Л о р а н с. Неправда. Ты во что-то веришь. Я видела, как ты час стоял
перед Боттичелли, видела, как ты ударил одного типа, обозвавшего негра
черномазым, и знаю, как ты бываешь нежен со мной.
С е р ж. Ты видела, как я мечтаю, дерусь и ласкаю... И на этом
основании ты мне доверяешь?
Л о р а н с. Я ухожу. Я приду в другой раз. (Уходит.)
Серж делает два-три шага по комнате. На цыпочках входит В а л е н т и н
а.
С е р ж. Купили тюльпаны?
В а л е н т и н а (вздрагивает). Ах! Как вы меня испугали. Я думала, вы
у себя.
С е р ж. Нет.
В а л е н т и н а. Со мной произошла странная история, которая, правда,
случается со мной довольно часто. Как только я вышла на улицу, у меня
закружилась голова, да... Серая улица и силуэты пешеходов, спешащих в разные
стороны, машины, пронзительное ощущение того, будто все это однажды уже
было... Мне надо пройти двадцать шагов и подождать такси, я беззащитна,
одна, и при мысли, что эта улица меня втянет в себя, в свой климат, в свою
геометрию, что я безоружна под ее цепким взглядом.., Я не смогла. Я
сумасшедшая.
С е р ж. Нет. Мне сейчас тоже невыносима мысль, что нужно куда-то
выходить.
В а л е н т и н а. Это - погода, может быть?
С е р ж. Нет. Это наваждение отеля "Акрополь". Из него не вырваться.
Только сильные духом - мама, Лоранс - еще могут свободно передвигаться.
Надеюсь, что у вас большой запас переводных картинок... Я шучу, Валентина.
В а л е н т и н а. Ваша приятельница уже ушла?
С е р ж. да. Я глупо себя вел с ней, был груб, непонятно за чем.
В а л е н т и н а. Словом, вы остались без приятельницы, а я - без
тюльпанов.
С е р ж. Если еще и моя мать вернется без наследства... (Смеется.)
В а л е н т и н а. Что вы тогда будете делать?
С е р ж. Продолжать работать, дорогая тетя, но засучив рукава. Я
обеспечу вам существование скромное, но безбедное.
В а л е н т и н а. А если все удастся?
С е р ж. Если получим наследство? Тогда два варианта. Или я займусь
живописью в большой светлой комнате, правда освещенной неоном, на улице Бак.
Или куплю спортивную машину и займусь рекламой. Что вы на это скажете?
В а л е н т и н а. Боже мой, по-моему, все просто. Если у вас есть
талант - пишите. Если нет - мечтайте о живописи. Мечтаю же я о том, что я -
пианистка.
С е р ж. Пианистка?
В а л е н т и н а. Да, да. У меня было прелестное туше.
С е р ж. И ваш брак сгубил вашу карьеру?
В а л е н т и н а. Да. Почему вы всегда иронизируете надо мной?
С е р ж. Потому что ваша простота, вернее, ваша манера все упрощать
меня возмущает.
В а л е н т и н а. Потому что вы не знаете, что такое фривольность.
Настоящая.
Серж подходит к Валентине и внезапно целует ее.
С е р ж. Это - фривольность?
В а л е н т и н а. Нет. Вы не должны были этого делать. Вы мой
племянник.
С е р ж. Вы только дальняя родственница моей матери. И мы живем уже две
недели под одной крышей. (Пауза.) Вы на меня сердитесь?
В а л е н т и н а. Нет. Какие у вас жаркие губы, какое прекрасное
лицо!.. (Берет его за подбородок.) Какая красивая линия подбородка! Нет,
больше этого не делайте. Никогда. (Отходит от него.)
С е р ж. Переводные картинки лучше? Поэтичней? С ними вы больше в
образе?
В а л е н т и н а. Я ненавижу, когда меня заставляют что-нибудь делать
насильно. Я вас боюсь.
С е р ж. Меня?
В а л е н т и н а. да. Я чувствую, что у вас полно задних мыслей и
теорий, вы все осложняете. Мне кажется, что у вас в голове весь день свистит
кипящий чайник. Это утомительно.
С е р ж. А ваш муж тоже свистит?
В а л е н т и н а (смеясь). Слава богу, нет. Только когда спит
Оба весело смеются.
С е р ж. Удивительно. Когда я вас сейчас поцеловал, у меня было
впечатление... какое бывает, когда на кого-нибудь нечаянно натолкнешься.., и
на мгновение я ощутил себя неловким, и неумелым, и невероятно юным, таким,
каким я себя уже забыл, и вдруг мне показалось, что это и при знак, и
необходимое условие счастья... ощущение, что идешь на невероятный риск.
В а л е н т и н а (мягко). Вы слишком много говорите.
Входит М а р и. Становится в театральную позу. Измеряет их взглядами и
садится.
Мари... что случилось?
М а р и. Случилось то, что этот безумный нотариус сделал мне
предложение. В моем возрасте... то есть, я хочу сказать, в его! Что
происходит? Я нанимаю человека, получившего специальное образование, чтобы
он выиграл мне процесс в пятьдесят миллионов. И он не находит лучшего сюжета
для разговоров со мной, чем свое одиночество. Теплота моего присутствия. Моя
энергия. Короче, мои прекрасные глаза. Ну что тебе об этом сказать: меня с
души воротит.
В а л е н т и н а. Но это прелестно...
М а р и. Ну нет! Вовсе не прелестно и не мило. Все это пустая болтовня.
Я умоляю тебя, прекрати. А ты, Серж, принимаешь как должное, что твоя мать
поставлена в такое положение?
С е р ж. Боже мой, мама, если он таким образом хочет иску пить...
М а р и (в ярости). Что искупить? Ты что же думаешь, я ходила на
деловые свидания к нему в спальню?
С е р ж (серьезно). Я никогда бы не смог предположить...
М а р и. Нет, лучше замолчи. А суд - завтра. Знаешь, что он мне сказал:
"В худшем случае вы проиграете процесс, но выиграете семейный очаг".
Представляешь себе?! Я при ехала из Рошфора, чтобы выйти замуж за нотариуса?
Да еще нотариуса без денег...
С е р ж. Что хуже всего...
М а р и. Мой муж убегает из дому с балеринкой, как в плохих романах
пишет смехотворное завещание, из-за которого я вынуждена ехать сюда,
таскаться по конторам и юристам. И вы хотите, чтобы я снова вышла замуж?!..
Ну нет!
В а л е н т и н а. А каков он из себя?
М а р и. Это еще при чем?
В а л е н т и н а. Да не волнуйся так, никто тебя на заставляет сказать
ему "да".
М а р и. Только этого не хватало! Нет, пойми, часами говоришь с
человеком о важном деле, и вдруг он делает тебе предложение: человек,
которому ты полностью доверяешь! Это выше моих сил. Дайте мне что-нибудь
выпить. Джин в третьей коробке для шляп Валентины. Достань, Серж.
Серж достает.
В а л е н т и н а. Мари... Неужели ты будешь пить джин?
М а р и. А почему бы и нет?
В а л е н т и н а. Не знаю. Тогда положи ломтик лимона, не много
сахару.
М а р и. И еще добавить настоя из ромашки. Спасибо, Серж. Мне уже
лучше. (Пьет.)
Серж и Валентина смотрят на нее.
Несмотря на этот инцидент, я заказала ковры для гости ной. И шторы.
Надеюсь, они вам понравятся. А вы что делали?
С е р ж. Немного работал, а Валентина переснимала переводные картинки.
М а р и. Переводные картинки... Прекрасно! (Пьет.)
С е р ж. Приходила Лоранс.
М а р и. Да, правда, ты же тоже хочешь жениться. Странные люди мужчины.
От Жан Лу ничего не слышно?
В а л е н т и н а. Нет. Ты знаешь, он, наверно, ищет меня в
Монте-Карло. Боюсь, как бы он не стал волноваться. Я хотела съездить за
тюльпанами, помнишь, я тебе говорила, и...
М а р и. Какими еще тюльпанами?..
В а л е н т и н а. Голубыми.
М а р и. Ах голубыми. Прекрасно! (Пьет.) Ну и что? Они увяли?
В а л е н т и н а. Нет. Я уже объясняла Сержу, что как только вышла на
улицу, меня охватило смятение, вроде анти клаустрофобии.
М а р и. Ну и что?
В а л е н т и н а. Я никуда не поехала.
Пауза. Мари бессмысленным взглядом обводит комнату и закрывает глаза.
М а р и. Вы меня сведете с ума.
В а л е н т и н а. Вот любопытно, как самые обычные дела, взять даже
один день, кажутся со стороны нелепыми. Я читала, что на этом строится
какая-то новая школа в литературе.
С е р ж. Не совсем. Если быть точным, цель ее в описании чисто
физических сторон предметов и абсурдности...
М а р и. Будьте так добры. Ступайте со своими разговорами в комнату
Сержа. Мне лучше пить в одиночестве.
С е р ж. Мне не нравится, что ты пьешь.
М а р и. И зря. Это прелестно, как сказала бы Вален