тина. В а л е н т и н а. Однажды мы отмечали день рождения одного русского, друга Жан Лу. Он заставил меня произносить тосты. Боже, какая была ночь! М а р и. И что же вы делали? В а л е н т и н а. Да ничего. Утром он проводил меня домой. М а р и. А Жан Лу? В а л е н т и н а. Ты знаешь, он встает рано, уже в ресторане он наполовину спал. Так что к утру... (Смеется.) М а р и. Пью за твоего русского. Пью за твою невесту, Серж, за твоего мужа, Валентина, и за моего нотариуса. Пью за всех тех, кто любезно соглашается плыть вместе с нами по житейскому морю. Выражаю им мое восхищение. И сочувствие. Который час? Около пяти. Мне нужно звонить адвокату. Серж, помоги мне встать. С е р ж. Может быть, ты хочешь, чтобы я?.. М а р и. Проводил меня? Благодарю покорно. Что я, первый раз в жизни пью джин, мой мальчик? (С достоинством вы ходит.) В а л е н т и н а. Давно она так пьет? С е р ж. Лет десять. Но очень редко. В а л е н т и н а. Какое безумие... чистый джин! Это очень вредно для печени. С е р ж. Не вреднее водки, замечу вам. В а л е н т и н а. Да, но водка... (Жестом выражает, какое это райское блаженство.) С е р ж. В самом деле? Валентина начинает смеяться и кладет ему руки на плечи. В а л е н т и н а. Какой вы несчастный. Ваша мама любит джин, тетя водку, а невеста, наверно, виски. И на все это вы должны зарабатывать своими эскизами... Бедняга, бедняга... Он и не пьет, он и не пишет картин... С е р ж (хватает ее за руку). Замолчите. В а л е н т и н а. Почему? Потому что я вас обижаю? Но вы нагоняете на меня скуку, дорогой племянник. Никакого полета фантазии. Вы не можете дотянуться ни до живописи, ни до матери, ни до меня... Стараетесь, как из детских кубиков, сложить свой душевный мирок. Справа сверху - разбитые мечты об успехе. Слева - честный труд. В цент ре - девушка, которую, ему кажется, он любит, - это ваши слова. Внизу - мы целуем свою тетю - это мимолетные искушения. И там и сям - "все другие виноваты". Ах! Разве не скука? С е р ж. А у вас самой - какие кубики? В центре - муж, выставляющий вас из дому по малейшему поводу. Вверху - нет детей. Слева и справа - дешевые причуды, джентльменский набор девочки, переросшей свой возраст, но не повзрослевшей. Прекрасный домик! В а л е н т и н а. Есть одна разница. Уже очень давно я его развалила. (Показывает, как она ударила по "домику" ногой.) С е р ж. Воля ваша. А я за себя отвечаю. В а л е н т и н а. Перед кем? Кто вам задает вопросы? Кроме этой девочки, которой, как и мне, нравится линия вашего подбородка, кому вы интересны? С е р ж. Человек всегда одинок. Ну и что? А вы? В а л е н т и н а. А я люблю быть одинокой. Отпустите мою руку, мне больно. Серж отпускает ее руку и отворачивается. С е р ж. Зачем вы так со мной говорили? В а л е н т и н а. Сама не знаю. Может быть, виноват розовый отблеск на той крыше, проникший мне в душу, а может быть, ваш священный гнев по поводу Мари с ее джином. С е р ж. Я был неправ? В а л е н т и н а. Со всех точек зрения. Я люблю, когда люди наливаются, выбрасываются из окон, грызут ногти, срывают зло на детях, выглядят тупо и смешно. Я люблю, когда люди забывают о том, что всегда найдется кто-то, кто их одернет или осудит. С е р ж. А вы сами - любите из себя что-то строить. В а л е н т и н а. Еще как. И если вы не будете изображать из себя великого художника, вы никогда им не станете. (Театрально выходит, закрывал за собой дверь.) Серж подходит к окну и опирается о подоконник. В а л е н т и на (тут же входит обратно). Театральный эффект не состоялся. Я оказалась в коридоре гостиницы. С е р ж. Вы в это правда верите? В то, что нужно из себя что-то строить? Вы думаете, что человек становится тем, кем он притворяется? В а л е н т и н а. Во всяком случае, человек ощущает себя тем, кого он изображает. Это уже кое-что. Разве у меня не веселый вид? С е р ж. Да. Разве я не великий художник? Валентина. Да. Они улыбаются друг другу. Занавес СЦЕНА ТРЕТЬЯ Та же декорация. Входят Мари и нотариус мэтр Ф л е р. М а р и. Входите, сюда. Ау, кто-нибудь есть? Странно, они постоянно здесь болтают с утра до вечера. М э т р Ф л е р. С одной стороны, я глубоко огорчен, а с другой - безмерно рад. Дорогая мадам, подумали вы над моим предложением? Долго ли мне еще терзаться? М а р и. Каким предложением? Ах да! О вашем браке? М э т р Ф л е р. Нашем браке. М а р и. Нет, нет, нет. Боже мой, как я устала. Мэтр, будьте так любезны, пойдите за шампанским. Сразу внизу на против. Это нужно отпраздновать. Идите, идите... (Выталкивает его.) Из правой двери появляется В а л е в т и н а. Ты здесь? Что ты делала у Сержа? В а л е н т и н а. Ничего. Смотрела его эскизы. Ну и что? М а р и. А то, Валентиночка, что мы выиграли. Целуй меня. Завтра мы переезжаем. Конец "Акрополю"! В а л е н т и н а. Боже мой, как я рада... Серж, Серж. В дверях появляется С е р ж. М а р и. Ты тоже там был? С е р ж. А где же мне еще быть? М а р и. Процесс выигран. Целуй меня. Он целует. Уф! В жизни не скажу ни слова больше ни с одной судейской крысой. Кстати, это мне напомнило, что я послала его за шампанским. После вчерашнего джина у меня внутри все горит. В а л е н т и н а. Кто - он? Какое шампанское? М а р и. Прошу тебя, вслушивайся в то, что я говорю. Мэтр Флер пошел за шампанским в магазин напротив, чтобы отпраздновать нашу победу. В а л е н т и н а. Как это мило. М а р и. да, это мило. У вас у обоих вид ошеломленный, но не скажу, чтобы особенно радостный. Что мне, объявлять через мегафон: процесс выигран. С е р ж. Отличная новость. Спасибо тебе. (Снова целует ее.) М а р и. Завтра мы переезжаем на улицу Бак, Я не могу больше видеть этих обоев. Ни этого эмалированного умывальника, ни этих кроватей. Еще немного, и нервы мои не выдержали бы. Наконец я смогу сидеть в своей гостиной и целый день листать журналы. Что ты улыбаешься? Ты думаешь, у меня осталась хоть капля энергии? Стук в дверь. Входит м э т р Ф л е р с бутылкой в руке. А, вот и вы, мэтр Флер. Моя родственница мадам Сери. Мой сын Серж. Сухое? Серж, будь добр, дай бокалы! М э т р Ф л е р. Я взял какое было. Ваша мать вам уже сообщила? Должен сказать, что я очень доволен. Дело было трудное, весьма трудное, оно требовало большого искусства. Впрочем, мы оказались на высоте. Чтобы вы получили точное представление, скажу, что подобные дела - далеко не редкость. В прошлом месяце.,. М а р и. Мэтр... Ради бога, откупорьте бутылку, я сейчас умру. Валентина делает ей отчаянные жесты, указывая на мэтра Флера. М э т р Ф л е р. За нашу удачу и за ваше счастье, дорогая мадам! М а р и, Спасибо. Валентина, не дергайся, уверяю тебя, нет никакого повода. В а л е н т и н а, Ах, ну отлично. А я-то решила, что это он. Простите меня, мэтр, но я дум что это вы - неудачливый поклонник моей кузины. Боже, как я смеялась! Если бы вы видели, как вчера Мари рвала и метала! М а р и (закрывал глаза) Это он. В а л е н т и н а. Но ты же мне сказала... М а р и. Я только сказала тебе, чтобы ты стояла спокойно. И еще раз повторяю. М э т р Ф л е р. Во всяком случае, мадам, я доволен уже тем, что удостоился чести рассмешить вас. В а л е н т и н а. Боже мой, какое ужасное недоразумение. За будем о нем. Можно вам долить? М э т р Ф л е р. Благодарю вас, мадам. Моя чаша полна. (Раскланивается и уходит.) С е р ж. Какая реплика! О такой можно только мечтать... В а л е н т и н а. Мари... А если ты его полюбила? М а р и. Что ты сказала? В а л е н т и н а. Я хотела сказать, что ты, может быть, над ним смеялась, но, сама того не подозревая... М а р и. Слава богу, со мной редко случается что-нибудь, о чем я не подозреваю. Хватит и того, что жизнь подсовывает мне в готовом виде. Очень надо расхлебывать то, о чем сама не подозреваешь Не повезло ему. В а л е н т и н а. Самое глупое, что мне показалось, что ты поняла, что я у тебя хотела спросить, и... М а р и. Валентиночка, ляп есть ляп. По крайней мере я избавлена от прощальной сцены у него в кабинете, где я задыхаюсь от бумаг и вопросов. Хоть одна выгода. Как бы выразился он, я выиграла процесс, но упустила домашний очаг. Ах! Ах!.. Не поехать ли нам сегодня ужинать в русский ресторан? С е р ж. Непременно. Закатим грандиозный пир. Пусть Валентина наденет свое сиреневое платье. (Выбегает.) М а р и. У тебя есть сиреневое платье? В а л е н т и н а. Да. В шкафу. Кстати, он прав, оно такого стиля, какой мне больше всего идет... Мари следит за Валентиной взглядом, в то время как та подходит к шкафу и открывает его. Затемнение СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ Валентина и Серж входят в темную комнату. Он зажигает свет. Оба одеты по-вечернему, слегка навеселе и очень жизнерадостны. В а л е н т и н а. Боже мой! Который час? С е р ж. Три. Маму было ждать бесполезно, со своим скрипачом она не расстанется до утра. В а л е н т и н а. Кажется, скрипачи ей больше по вкусу, чем нотариусы. Я не выдержала: от такого треска в ушах через два часа с ума можно сойти. С е р ж. А что она ему заказывала? Я и трети мелодий не знаю. В а л е н т и н а. Увы, он тоже... Слава богу, вы не каждый день получаете наследство. Я бы не вынесла... (Ложится на кровать одетой.) С е р ж. Не мните платье, оно мне очень дорого. В этом вертепе вы были самой красивой женщиной. В а л е н т и н а. И вы этим гордились. С е р ж. Да. Впрочем, великий художник - и знаменитый художник - обязан появляться на людях с красивыми женщинами с самыми красивыми женщинами, разве нет? В а л е н т и н а. Да. И, кроме того, каждую неделю их менять. Серж, мне очень жаль, но моя постель качается. С е р ж. Это от водки. Пусть качается. В а л е в т и н а. Я всегда считала, что человек не может быть пьяным, а вот предметы, которые его окружают, - да. Интересная теория, правда? С е р ж. Очень. Теории алкоголиков часто бывают интересны. В а л е н т и н а. Почему? С е р ж. Потому что видно, что под ними кроется. Например. Хотя вы выпили два графинчика водки, вы считаете, что качается ни в чем не повинная кровать. Собственной вины вы не допускаете. Все сваливаете на других. В а л е н т и н а. Правильно. Совершенно правильно. (Берет свою подушку и улыбается ей.) Прошу прощения. Это я виновата. С е р ж. Надеюсь, мама сможет добраться до дому. В а л е н т и н а. Весь оркестр пересидел за нашим столом неужели ни один скрипач ее не проводит? Боже мой, как мне хорошо. Племянник мой дорогой, почему мы не живем в постоянном опьянении, когда все жесты - легки, люди - очаровательны, препятствия - преодолимы? Почему мы не проводим жизнь притворяясь, улыбаясь и изрекая глупейшие шутки? С е р ж. Потому что от этого тускнеют глаза, краснеет нос и появляется второй подбородок. В а л е н т и н а. Какая жалость! А у меня уже начинается? С е р ж. Нет, глаза у вас великолепные и зрачки восхитительно расширены. У вас такой овал лица, что мое сердце разрывается от нежности. Когда я с вами танцевал, мне хотелось одно временно и плакать и смеяться. В а л е н т и н а. Ваша теория тоже интересна. Стоит вам не много выпить, вы готовы всем безумно восхищаться. С е р ж. Дело не только в восхищении. (Идет, слегка шатаясь.) Вглядитесь в меня, тетя Валентина. Вы не видите в глубине моей души зверя? Не замечаете в моих расширенных зрачках искры дикого желания? В а л е н т и н а. Ну, ну. Я где-то читала, что люди вашего поколения совершают акт плоти от скуки, думая совсем о другом. С е р ж. Сколько лет было автору? Вот в чем вопрос. Прежде чем читать о современной молодежи, нужно знать, какого возраста сам автор. В а л е н т и н а. Да, да. И потом у вас во рту остается привкус пепла и вы с тоской протягиваете свою сигарету скучающей подруге. Смеются. С е р ж. Смейтесь. Еще смейтесь, И говорите мне о голубых тюльпанах. О моем подбородке, поскольку он вам нравится. О переводных картинках в Монте-Карло. Вы никогда не из меняли своему мужу? В а л е в т и н а. Я не знаю, что значит изменять. С е р ж. Валентина... У меня все-таки будет спортивная машина. И по четным дням я буду гением. У меня будут небритые щеки, круги под глазами, я буду срывать с вас сиреневое платье и рисовать на вашей коже солнца и радуги. В а л е н т и н а. Какая непристойность! С е р ж. А по нечетным я буду гладко выбрит, вежлив, любезен, буду распахивать перед вами дверцу машины и возить вас в Булонский лес. Я буду умолять вас подарить мне хоть немного любви. Вы задержите свою руку в моей чуть-чуть дольше. И это мне потом будет сниться по ночам. В а л е н т и н а. Перестаньте. Если вы начнете придумывать... С е р ж. Так что? В а л е н т и н а. Мне не устоять. Пауза. Они смотрят друг на друга. С е р ж (глухо). Когда я вас поцеловал... сегодня днем... Не притворяйтесь удивленной. Перед тем, как мама явилась с этим дурацким наследством, В а л е н т и н а. Да. Ну и что? С е р ж. Если бы она не ворвалась.. В а л е н т и н а Да? С е р ж. Вы не думаете, что,.. В а л е н т и н а Я об этих вещах никогда не думаю. С е р ж. Вы были так нежны, я уверен, что да... Все же это возмутительно Мы три месяца ждали этого наследства, и надо же, чтобы оно свалилось именно тогда, когда оно мне было совсем ни к чему. В а л е н т и н а. Не кричите. Иди сюда, Он садится рядом с ней. Да, я чуть было не потеряла голову. Да, ты мне нравишься. Ты - как котенок - царапаешься, кусаешься, а потом ластишься и горячишься, как влюбленный мужчина, А Флоранс? С е р ж. Флоранс? В а л е н т и н а. Да, твоя приятельница, С е р ж. Лоранс. При чем тут Лоранс? В а л е н т и н а Ты ведь ее любишь? С е р ж. Мне кажется, да. В а л е н т и н а. И ты хочешь ей изменить? С е р ж. Я не знаю, что значит изменять. Валентина (смеется). Что с тобой сегодня? С е р ж. Я схожу с ума, я великий художник, Дотроньтесь до моей колючей щеки. Она кладет ладонь ему на щеку. Чувствуете? я сорву с вас ваше сиреневое платье. В а л е н т и н а. И солнце, и радуга... Он целует ее. Занавес АКТ ВТОРОЙ Большая просторная гостиная в квартире на улице Бак, обставленная довольно роскошно СЦЕНА ПЕРВАЯ На сцене С е р ж и В а л е н т и н а. Тотчас же входит М ар и. М а р и. Все. В а л е и т и н а. Ну и что? М а р и. Ну и ничего. Он говорит, что это его фамилия, что к нему всегда так обращались и что к новой он не привыкнет. В а л е н т и н а. Все-таки странно для мажордома называться Оракул. М а р и. Согласна, странно. Но что ты от меня хочешь: я ему предложила уменьшительный вариант, например Орак. Нет: Оракул. Он не уступит. Но этого мало. Он очень всерьез воспринимает жизнь. Например, говорит, что не любит женщин. Мужчин тоже. Заодно и детей. Тогда кого же?.. Что касается политики, он ею не занимается. Вернее, постольку С е р ж. Постольку - поскольку? М а р и. Да. Он - бонапартист. Увы! И мне пришлось десять минут говорить о великом императоре. В а л е н т и н а. А что он о нем думает? М а р и. Много чего. Он даже написал его биографию, которая, разумеется, не имела успеха. В а л е н т и н а. Почему "разумеется"? М а р и. Потому, моя родная, что люди, для которых Наполеон - кумир, в большинстве случаев знают его жизнь в подробностях. В а л е н т и н а. Бедный Оракул. М а р и. Поэтому, я вас умоляю, ни слова о Ста днях или о Меттернихе. Слово "Ватерлоо" предаем анафеме. А твои друзья Серж, пусть больше здесь своих речей не произносят. С е р ж. Оракул их перестреляет. М а р и. Хуже - он надуется, Он и без того не выглядят жизнерадостно, это будет ужасно. Валентина, надеюсь, ты меня слушала? В а л е н т и н а (корректно). Разумеется, Мари. Мажордом бонапартист. Но, так или иначе, мне с ним общаться не придется: раз он не любит женщин и вообще ничего не любит, о чем мне с ним говорить? М а р и. Превосходно. Вдобавок ко всему кухарка - корсиканка. Мне очень повезло, что они у меня остались. Шесть часов, сейчас придет моя массажистка. Я вас покидаю. Если появится мэтр Флер, займите его на некоторое время. С е р ж. Мэтр Флер? Я думал, его чаша полна. М а р и. Он мне нужен для финансовых дел. У мужчин такого сорта чашу никогда не переполнить. Валентина, будь с ним поласковей. В а л е н т и н а. Ты только и делаешь, что даешь мне советы. М а р и. Ты же обожаешь их. Твой жизненный идеал - забавы и нотации. Я скоро. (Выходит.) В а л е н т и в а. Мне кажется, она преувеличивает. С е р ж. Может быть. В а л е н т и н а. Ну, а как вы, расскажите? Что с мастерской? Как вам работается? С е р ж. Хорошо. В а л е н т и н а, Ван Гог или стиральный порошок? С е р ж. Как Всегда, и то и другое сразу. Вы думаете, я способен сделать хоть какой-то выбор? Хоть чем-нибудь по жертвовать? В а л е н т и н а. Жертвовать... жертвовать... Придет же в голову! В вашем возрасте все любят жестокие слова. Жертвовать, отрекаться, верить... С е р ж. Не будем углубляться. А как вы? В вашей комнате хорошее освещение для переснимания картинок? В а л е н т и н а. Я бросила. Отреклась. Теперь я вышиваю крестиком. С е р ж. Боитесь, что Оракул будет над вами смеяться? В а л е н т и н а. Вот именно. Боюсь оскорбить его чувство собственного достоинства. Пауза. С е р ж. А как ВЫ думаете, что будет с его собственным достоинством, если он застанет меня в вашей постели? В а л е н т и н а. Об этом не может быть и речи. С е р ж. Наоборот. Я только об этом и думаю. В а л е н т и н а. Это очень мило с вашей стороны, но... С е р ж. Когда? Вы дарите мне улыбки, берете меня за руку, разыгрываете из себя добрую тетю Валентину. Я больше не могу. Когда? В а л е н т и н а. Когда вы меня снова соблазните. Когда вы будете веселым и смешным. Когда вы не будете выглядеть, как ночной колпак. Что, в конце концов, с вами происходит? С е р ж. Со мной происходит то, что я не могу писать, что я мучаю Лоранс, что мне ничего не мило. Со мной происходит то, что я гублю свою жизнь. В а л е н т и н а. Так выкиньте ее из головы. Перестаньте думать о вашем будущем, о вашей ответственности, обо всех этих пустяках. Забудьте на время о Франции, и о мире, и о несправедливости, и об атомной бомбе. С е р ж. И без меня достаточно людей, которые об этом забывают. Людей, уткнувшихся в свои телевизоры, вцепившихся в свои машины и свои удовольствия. Меня это убивает. Меня убивает их равнодушие и конформизм. Им плевать на всех окружающих. Им плевать на все, что не "они". В а л е н т и н а. Однако вы должны быть довольны жизнью. С е р ж. Чем? Тем, что у меня наконец хорошо сшитые костюмы, что у меня открытая машина и что я умею красиво тратить деньги, заработанные моим отцом? В а л е н т и н а. Кстати, у вас костюмы слишком приталены; я не решалась вам это сказать. С е р яс. Ну и что? К тому же вы не правы. В а л е н т и н а. да. Повернитесь. Он машинально поворачивается, но потом взрывается. С е р ж. Вы издеваетесь надо мной! Не могу понять, почему я трачу время на разговоры с вами?! В а л е н т и н а. Я тоже. С е р ж. В жизни вы только к одному относитесь серьезно, и вы знаете - к чему. В а л е н т и н а. Тс-тс, без непристойностей. С е р ж. Валентина... когда? В а л е н т и н а. Тихо. Идет старая гвардия. Входит Оракул. О р а к у л. Мадам просит джин. Не прикажете ли приготовить коктейль для мадам или мсье? С е р ж. Прекрасная мысль. Все равно что. А что подать вам, Валентина? В а л е н т и н а (изысканно) Оракул, будьте так любезны, Я уверена, вы знаете рецепт восхитительного коктейля, которого мы никогда не пробовали. Я полностью полагаюсь на ваш вкус. О р а к у л. Благодарю, мадам. К вашим услугам. (Выходит.) С е р ж. Он, наверно, назвал свой коктейль "Аустерлиц", В а л е н т и н а. Вообще, если вдуматься, это очаровательное имя. Когда я к нему обращаюсь, у меня впечатление, что я твержу молитвы: Оракул, принесите мне коктейль; Оракул, вызовите мне такси; Оракул, молитесь за нас. С е р ж. Почему вы так с ним кокетничаете? В а л е н т и н а. Ваша мама утверждает, что он ничего не любит, и это меня интригует, О, чьи-то голоса. Уж не Купидон ли? Да, да, вот и он. Входит Мэтр Флер. Мэтр Флер... Как я рада вас снова видеть! Вы не представляете себе, как я была расстроена в тот день, когда я совершила ту ужасную оплошность. Надеюсь, что вы на меня больше не сердитесь. Мари меня до сих пор упрекает. М э т р Ф л е р. Мадам, как я могу на вас сердиться, Ваша оплошность предотвратила другую, более значительную. С е р ж (строго). Не хотите ли вы сказать, мсье, что женитьба на моей матери представляется вам оплошностью? В а л е н т и н а. Серж... что с вами? С е р ж. Со мной то, что я хотел бы в этом разобраться, черт возьми! Мсье, я вас спрашиваю! Мэтр Флер (испуганно). Дорогой мсье, никоим образом. Я хотел сказать, что совершил бы ошибку, докучая вашей матери чувствами, которых она не разделяет. С е р ж. И правильно. Что вы выпьете? Оракул.,. Входит О р а к у л. М э т р Ф л е р (сбитый с толку). Оракул?.. Хм. С е р ж. Что вы желаете? М э т р Ф л е р. Коньяк, пожалуйста. И если у вас есть, пожалуйста,,. В а л е н т и на (перебивая его). Как вы правы! Сейчас слишком много пьют виски. Мы совсем забываем про наш старый добряк, уф, то есть, я хотела сказать - добрый коньяк, Оракул выходит. Ох!., Мне даже жарко стало, М э т р Ф л е р. Но почему? В а л е н т и н а. Пари держу, что вы хотели попросить коньяк Наполеон? М э т р Ф л е р. Хм...да. В а л е н т и н а. Оракул... Наш мажордом - бонапартист. М э т р Ф л е р. Не вижу связи. С е р ж. Я тоже. В а л е н т и н а. Я представляю себе, как для человека может быть унизительно видеть имя любимого существа на бутылочной этикетке. Между двумя собачками - "Блэк энд Уайт" и... Входит Мари. М а р и. Мэтр Флер! Давно вы здесь? Как вы находите, хорошо мы устроились? М э т р Ф л е р. Чудесно, дорогая мадам, чудесно. В старых домах есть несравненное очарование, только им свойственное достоинство. Чтобы мне ни говорили о комфорте и освещенности, для меня ничто не сравнится со старыми перилами из кованого железа, лестницей со стертыми ступенями, с домом, в котором, чувствуется, столько было пережито, в котором люди любили, страдали... Все трое смотрят на него с состраданием. М а р и. Все вернулось на круги своя. Мэтр, надеюсь, вы считаете происшедший досадный инцидент исчерпанным? В а л е н т и н а. да, да. Я его уже об этом просила. М а р и. Ах да! Ну и что? В а л е н т и н а (весело). Исчерпанным. М а р и. Тем лучше. Таким образом, мы сможем спокойно по говорить о делах. Что вы пьете? В а л е н т и н а. Коньяк. Я как раз спасла его от такого ужасного промаха! С е р ж. Не надо преувеличивать. М а р и. Если уж теперь сама Валентина спасает от промахов... В а л е н т и н а. Я буду за собой строго следить. С е р ж. Я вам помогу. Входит О р а к у л с подносом. О р а к у л. Вот коктейль, который заказывала мадам. Если мадам угодно попробовать... В а л е н т и н а (пьет). Восхитительно. И какой чудный привкус... Если бы это не было вашим секретом, Оракул, я бы спросила вас, что там такое. Но ведь вью мне не скажете, не правда ли? Ор а к у л (покорен). Может быть, когда-нибудь и скажу. В а л е н т и н а. Так и знайте, я вам это припомню. А ваше мнение, Серж? Правда, восхитительно? С е р ж. Божественно. М а р и (нервно). Я хотела бы проконсультироваться с вами, мэтр, на предмет того, во что лучше вкладывать деньги. В а л е н т в н а. Вот тебе на! Простите меня, мэтр, но, Мари, из-за этого не стоило беспокоить мэтра Флера. Насчет вкладывания денег я знаю все, Еще бы, мой муж только об этом и говорит. М а р и. Ты позволишь мне... В а л е н т и н а. Есть только один надежный способ. Один-единственный. С е р ж (с иронией). Вот как?! Какой же? В а л е н т и н а. Все вкладывать в Швейцарии. Все в Швейцарии. Жан Лу считает так. Серж разражается громким смехом. М а р и. Мэтр... пойдемте, пожалуйста, со мной. Будем говорить о делах у меня. Там нам будет спокойнее. Они выходят. В а л е н т и н а. Как странно, Мари вроде чем-то раздражена. Я слишком много говорю? С е р ж. да нет. Вы прелестны. В а л е н т и н а. Отчего вы вдруг набросились на беднягу? С е р ж. От радости. (Смеется.) В а л е н т и п а. Таким я вас обожаю. С е р ж. Вам бы вообще нравилось, чтобы я, как вы, рассеянно скользил по жизни, произнося остроумные реплики? В а л е н т и в а. Боже мой, конечно. А вас это не привлекает? С е р ж. Безумно. Вот только не уверен подходящий ли это образ жизни для мужчины. В а л е н т и н а. Что все это значит: образ жизни мужчины, жизнь мужчины. Опять слова. С е р ж. Вы знаете, а, по существу, мы только это и можем отстаивать. Пышные, затасканные слова, но за ними скрыта трепещущая правда, иногда залитая кровью. Что значит: мужчина? Это может значить все. Вам кажется, что я повторяю избитые истины, но, боже мой, в наши дни это слово употребляется все реже в реже. И даже, скорее, в шутку. В а л е н т и н а. Продолжайте. С е р ж. Зачем? Я знаю, вы не выносите разговоров о политике. А странно, мне хочется говорить с вами о серьезных вещах гораздо больше, чем с... (Замялся.) Пауза. В а л е н т и н а. Вы говорите с Лоранс о тряпках? С е р ж (сухо). Нет. Впрочем, вы мне напомнили, что у меня с ней свидание. В а л е н т и н а. Видите, общение со мной приносит вам пользу. Он смотрит на нее, делает к ней шаг, затем внезапно выходит из комнаты. Входит О р а к у л. О р а к у л. Мадам просят к телефону. Мсье Серк. (Выходит.) В а л е н т и н а. Мой муж? Не может быть? Где? (Берет трубку.) Жан Лу? Как ты поживаешь?.. Что... Да нет, родной... Я была у... Откуда ты узнал?.. А!.. Уже целый месяц... Как летит время, просто ужас... Как ты живешь?.. Чтобы я вернулась?.. Ах! Я посмотрю... Нет, нет, я посмотрю... Конечно, ты можешь меня навестить... Но я хотела бы тогда быть одна... Постой... завтра, да, завтра, около трех... Естественно, я по тебе соскучилась... Ну да... Целую. (Вешает трубку.) Оракул... Входит О р а к у л. Оракул, я кончила говорить. Ора к у л. ?? В а л е н т и н а. Хм... Я хочу сказать: телефон свободен. О р а к у л. Спасибо, мадам. (Выходит.) Валентина нервно делает несколько шагов по комнате. Входит Мари. М а р и. Опять этот бедный Флер... Ты, Валентина, витаешь в облаках... Ты хотела бы, конечно, чтобы я купила швей царские акции? В а л е н т и н а. А что в этом плохого? М а р и (устав с ней спорить). Что плохого? Ты разве не знаешь, что женщинам на биржу входить не разрешается? В а л е н т и н а. Неужели? М а р и. Представь себе. Я хотела пойти туда с биржевым агентом. Я люблю все видеть своими глазами. Так вот, женщинам вход воспрещен. В а л е н т и н а. Переоденься мужчиной, в чем дело. М а р и. Я тоже так подумала. В а л е н т и н а. Шляпа, длинное пальто, туфли возьми у Сержа... Было бы очень забавно... М а р и. Если бы ты видела лицо метра Флера, когда я ему об этом сказала.., Дорогая, для него биржа - гробница фараонов... Меня бы потом по ночам мучили привидения. Я отказалась от этой мысли. Куда ушел Серж? В а л е н т и н а, У него свидание с Лоранс. М а р и. А! Что ты об этом думаешь? В а л е н т и н а. О чем? М а р и. О Лоранс. В а л е н т и н а. На вид она очаровательна. М а р и. Если он на ней женится, нам будет не до смеха. Она выглядит такой напористой... Славная девушка, без сомнения, но напористая. В а л е н т и н а. У меня создается впечатление, что в наше время иметь двадцать лет - тяжкий крест. М а р и. Ах! У меня уши вянут! Разве не общеизвестно, что иметь двадцать лет всегда тяжкий крест. Что сейчас об этом модно говорить - это одно. Но что ты это повторяешь - это уже другое. Что с тобой? В а л е н т и н а. Серж мне сказал... М а р и. Серж обожает громкие слова. В а л е н т и н а. Но за этими словами скрываются истины, хм... которые могут стать кровоточащими. М а р и (поражена). Интересно, что Оракул намешал тебе в коктейль? Во всяком случае, разреши тебе заметить, что подобные темы не в твоем стиле. В а л е н т и н а. А какие именно? М а р и. Хм... общие. В а л е н т и н а. Ты находишь, что мой стиль - не общие темы? М а р и. Нет. Твой стиль - детали. В а л е н т и н а. Однако ты мне всегда повторяла, что я не создана для мелочей. М а р и (упорно). Между мелочами и деталями большая разница. В а л е н т и н а. Ты меня совсем запутала. Мне тоже интересно, что туда намешал Оракул. Мне жарко. Ты завтра, как собиралась, едешь к Шанель? М а р и. Да. А ты нет? В а л е н т и н а. Нет. Не думаю. У меня кое-какие дела. М а р и. Ну что ж. Входит Оракул. О р а к у л. Кушать подано. М а р и. Пойдем, Валентина. Я покажу тебе новый сервиз, прекрасней которого нет ничего на свете. Все выходят. Занавес СЦЕНА ВТОРАЯ Валентина одна. Она вышивает. Входит Оракул. О р а к у л. Мсье Серк просит мадам его принять. В а л е н т и н а. Боже мой, проводите его. Через минуту... (Лихорадочно поправляет перед зеркалом прическу.) Входит Ж а н Л у Се р к, красивый мужчина лет сорока пяти, с мягким и добрым выражением лица. Жан Лу!.. (Бросается ему на шею.) Они целуются. Ж а н Л у. Валентина, наконец-то... Это уже слишком, знаешь. Целый месяц. Целый месяц без всяких известий. Что ты здесь делаешь? В а л е н т и н а. О, это длинная история. Ж а н Л у. Воображаю. (Закрывает глаза.) Во всяком случае, выглядишь ты хорошо, это уже кое-что... Валентина. А вот ты-нет. Как твои дела? Ж а н Л у (неопределенно). Идут, идут... Так что же? В а л е н т и н а. Так вот, представь себе, что Тони накануне отъезда заболел коклюшем. Жан Лу. Тони? В а л е н т и н а. Энтони Бражов, русский. Я же тебе говорила, что уезжаю с ним. Ж а н Л у. Прости меня, у меня все в голове перемешалось. Каждые полгода новое имя это слишком. В а л е н т и н а. Если ты приехал для упреков... Ж а н Л у. Нет. Я больше не упрекаю. Уже давно. Итак, твой русский подхватил коклюш. В а л е н т и н а. да. Представляешь себе... Две недели на Лазурном берегу слушать кашель и кутать его в одеяла... Мне стало дурно. Ж а н Л у. Почему ты не вернулась домой? В а л е н т и н а. Ну, ты знаешь... я тебе уже сказала, что уезжаю, опять тебя огорчила, и подумала, что будет ужасно, если твое огорчение пропадет впустую. Пауза. Жан Лу смотрит на нее. Ж а н Л у. Да, это было бы ужасно. В а л е н т и н а. Вот. И тогда я вдруг вспомнила о Мари, моей кузине. Уже восемь лет я собираюсь поехать к ней в Рошфор. Я ей позвонила. Я подумала: деревня, осень, детство... все такое... Ж а н Л у. А что ты делаешь на улице Бак? В а л е н т и н а. Так вот, муж лишил ее наследства или еще не знаю чего... из-за другой женщины. Мы поселились в отеле "Акрополь", ты слышал о таком? Ж а н Л у. Нет. В а л е н т и н а. Вообще, там очаровательно, но, ты прав, не в твоем вкусе. Словом, она все-таки добилась наследства, и мы втроем переехали сюда. Ж а н Л у. С Тони? В а л е н т и н а. Нет, с Сержем, ее сыном. Ты его однажды видел, ребенком, он был совсем маленький. Не помнишь? Ж а н Л у. Я видел много детей, и все они были маленькие. В а л е н т и н а (смеясь). Глупый... Так, значит, тебе дали адрес в цветочном магазине... Мой Жан Лу, ты не очень скучал один? Ж а н Л у. Я работал. Как всегда. И тосковал по тебе. Как всегда. Мы же договорились раз и навсегда, Валентина. Ты уезжаешь, с этим ничего не поделаешь, но ты должна о себе сообщать. Я очень волновался. В а л е в т и н а. Волновался... Со мной никогда ничего не случается. Оракул!.. Оракул!.. Ж а н Л у. Что с тобой? В а л е н т и н а. Это мажордом. Входит О р а к у л. Что тебе предложить? Как всегда, мятную воду? Оракул, принесите, пожалуйста, мятной воды, а для меня - бокал шампанского. О р а к у л выходит. Он бонапартист. Правда, смешно? Ж а в Л у. Да. Когда ты вернешься? В а л е н т и н а. Понимаешь, мне сначала нужно подготовить Мари. Она была так добра, ты себе не представляешь. Мне так стыдно, когда я думаю... (Спохватывается.) Ж а н Л у. Что тебе стыдно? В а л е н т и н а. Я ее обманула, ужасно обманула. Ты знаешь, Мари по сути своей высокоморальное существо. Мы же воспитывались вместе, и вообще. Ж а н Л у. Так в чем дело? В а л е н т и н а. Я поменяла роли. Я сказала ей, что не на меня, а на тебя находит блажь. И что я незаметно удаляюсь каждый раз, чтобы тебя не стеснять. Что, впрочем, я нахожу очень элегантным. То есть, я имею в виду, в теории... Ж а н Л у. Браво! Если я правильно понял, Мари считает меня негодяем, выгоняющим жену из дому, чтобы спокойно принимать любовниц. Браво! Это - верх! В а л е н т и н а (испуганно). Но это же интересно - выступить в другой роли. Ж а н Л у. В роли мерзавца вместо кретина. Значит, для Мари, насколько я понимаю, Поли, Мишели, Жаны, Пьеры и прочие это Полины, Мишлины, Жанетты и так далее. И подбирал их я. Валентина, твое воображение не имеет границ. В а л е н т и н а. Умоляю тебя. Мне и так неловко. Представь, когда я ей это все рассказывала, сразу по приезде, мне было так стыдно, что я даже заплакала. В "Акрополе". Ж а н Л у. В твоем рассказе это было очень кстати. В а л е н т и н а. При всем том, я думаю, если бы она даже знала правду, она все равно оставила бы меня у себя. Гостеприимство она понимает абсолютно, как испанцы. Ж а н Л у. Это очень ценно, когда кто-нибудь относится к чему-нибудь по-испански. Валентина, если бы это была не ты, Валентина, если бы я не дорожил тобой больше собствен ной жизни, больше моей репутации, больше собственного мнения о себе... Она подходит к нему и обнимает его за шею. В а л е н т и н а. У нас такая любовь, Жан Лу. Зачем огорчать друг друга? Ж а н Л у. Не будем снова говорить об одном и том же. Я устал, Валентина. В доме без тебя смертельная тоска. Нет больше цветов, музыки, глупостей, я умираю со скуки. Я... Входит М а р и и вздрагивает от неожиданности. М а р и (высокомерно). Жан Лу, вы? Как поживаете? Ж а н Л у. Спасибо, Мари, ничего. Сколько лет... М а р и. Действительно. Заехали навестить Валентину? Ж а н Л у. Э... да... Я хотел... М а р и. Извините меня, я сейчас. Поправлю прическу, на улице ветер срывает крыши. (Выходит.) Валентина делает Жан Лу отчаянные жесты, от которых он начинает хохотать. Ж а н Л у. Не волнуйся, твоя добродетельная семейная репутация не пострадает. Но на меня она, кажется, смотрит косо. В а л е н т и н а. Уверяю тебя, она тебя простит. Ты ей очень нравился. Это не страшно. Входит М а р и. М а р и. Оракул! Мой джин. Итак, дорогой Жан Лу, как идут дела? Ж а н Л у. Прекрасно, благодарю вас. М а р и. Мне всегда говорили, что кино - дело опасное, я имею в виду быть продюсером. Но, очевидно, чем-то это компенсируется. Ж а н Л у. Компенсируется? М а р и. Натурой. Дорогой Жан Лу, не будем морочить друг другу голову. У Валентины куриные мозги, это факт. В а л е н т и н а, Я... М а р и. Ты, ты сейчас помолчи. Куриные мозги, но золотое сердце. С детства я привыкла ее защищать. В а л е н т и н а. При этом наказывала. М а р и. да замолчишь ли ты? И намерена защищать в дальнейшем, до меня дошли слухи о вашем своеобразном понимании семейных отношений, но, живя в Рошфоре, я ничего не могла предпринять. Месяц же назад бедная девочка прибежала ко мне в слезах... В а л е н т и н а. В слезах, в слезах... М а р и. Не строй из себя ничего. Цинизм сейчас не к месту. Ты рыдала передо мной. Мне даже пришлось выйти из комнаты, так как от слез меня с души воротит - в прямом или в переносном смысле, в зависимости от объекта. Ж а н Л у. Можно мне попросить еще воды? М а р и. Бесспорно. Оракул! Ж а н Л у. Странное имя для мажордома - Оракул! М а р и. Имен - не выбирают. Так на чем я остановилась? да! дорогой мсье, я не имею представления о ваших сексуальных запросах. Вероятней всего, они, как и у большинства, - среднего уровня, но умножены вашим воображением в соответствии с вашим мужским тщеславием, не- уверенностью в себе и стремлением пускать пыль в глаза, как принято в высшем свете. Ж а н Л у. Вы слишком суровы. В а л е н т и н а. Слова Мари не лишены смысла. Сколько мужчин ведут себя так, как если бы... а потом... пф! (Спохватывается.) М а р и. Я не собираюсь читать вам нотаций. Мое мнение кратко - вы отвратительны. Ваше отношение к Валентине - недопустимо. На ее месте я бы давно развелась. до тех пор, пока она захочет здесь оставаться, мой дом - ее дом. Но если ее снова приманит мигающий, как маяк, непостоянный свет вашего очага и она захочет совершить очередную глупость - пусть возвращается! Я все сказала. В а л е в т и н а (увлеченная ее порывом). В самом деле, от этой кочующей жизни можно сойти с ума! Ж а в Л у. Валентина! Ты путаешь. Пауза. В а л е н т и н а. Я... Мари... прости меня, но я вернусь к Жан Лу! М а р и. Прекрасно! Куриные мозги, но золотое сердце. Вы не заслуживаете вашего счастья, Жан Лу! Ж а н Л у. В жизни, знаете, ничего не дается по заслугам. Итак, я ухожу. Я жду тебя дома, Валентина, в любое время, когда ты захочешь, до свидания, Мари. Спасибо, что приютили Валентину на этот месяц. (Наклоняется к ее руке о выходит.) Пауза. У Валентины пристыженный вид. Мари ходит по комнате из угла в угол. М а р и (взрываясь). А ты?! Ну хорошо, ты его любишь, твое дело, но заставь хотя бы просить себя, не прибегай по первому свистку! После этого не стоит удивляться его гусарским замашкам! В а л е н т и н а. О! Гусарским... Жан Лу!.. Он такой деликатный. М а р и. деликатный! Хочешь знать правду, Валентина, ты меня сведешь в могилу! У меня такое впечатление, что ты всюду подкладываешь вату: под мебель, между людьми, между жизнью и тобой... Кошмар... Входит С е р ж. С е р ж. Что тут еще происходит? М а р и. Происходит, что Валентина нас покидает! Муж ей свистнул! С е р ж. Свистнул? М а р и. Он приходил сюда. Сказал: "Валентина, домой!" И Валентина возвращается. Его, наверно, любовница бросила. В а л е н т и н а. О боже... Мари, все не так просто. М а р и. Видела я много глупостей в своей жизни и подлостей. Но... Входит О р а к у л, красный как рак.