ть им церемонию и обижать их, а? Я же говорил вам, иногда они придают церемониям очень большое значение. -- Конечно, -- мягко сказала Эгвейн. -- Совсем никакого смысла. Илайас, что-то ворча, отвернулся. Навстречу Илайасу вышли Пестрая, Ветер и Прыгун, -- не резвясь, как собаки, а с чувством собственного достоинства, точно на встречу равных. Перрин уловил, что пронеслось между волками и Илайасом. Огненные глаза. Боль. Клык Душ. Смерть. Клык Душ. Перрин знал, что они имели в виду. Темного. Волки рассказывали о его сне. Об их сне. Юноша внутренне затрепетал, когда волки рассыпались в цепь впереди, разведывая путь. Был черед Эгвейн ехать верхом на Беле, и он шагал рядом с нею, Илайас, как обычно, шел впереди ровным, уверенным шагом, О своем сне Перрину думать не хотелось. Он полагал, что с волками они в безопасности. Не совсем. Прими. Всей душой. Всем разумом. Ты по-прежнему сопротивляешься. Но полностью -- когда ты примешь. Перрин вытеснил волков из своих мыслей и удивленно заморгал. Он и не знал, что может так делать. Он решил для себя больше не позволять им возвращаться. Даже в сны? Но вот чья это была мысль -- его или волков, он понять не мог. На шее Эгвейн по-прежнему висела низка голубых бус, подаренных Айрамом, а в волосах у нее виднелась маленькая веточка какого-то деревца с мелкими ярко-красными листочками -- еще один подарок молодого Туата'ан. Перрин был уверен: этот Айрам пытался уговорить девушку остаться со Странствующим Народом. Юноша радовался, что она не поддалась уговорам, но ему еще хотелось бы, чтоб она не перебирала бусы пальцами с такой нежностью. В конце концов Перрин сказал: -- О чем это ты так часто разговаривала с Илой? Если ты не танцевала с этим длинноногим, то беседовала с ней с таким видом, будто вы говорили о каких-то тайнах. -- Ила давала мне советы, как быть женщиной, -- рассеянно ответила Эгвейн. Перрин рассмеялся, а она глянула на него из-под капюшона таким грозным взглядом, которого он уже и забыл, когда в последний раз удостаивался. -- Советы! Нам никто не рассказывает, как быть мужчинами. Мы просто они и есть. -- Вот, -- заметила Эгвейн, -- вероятно, именно потому-то с этим у тебя выходит так плохо. Идущий впереди них Илайас громко хохотнул. ГЛАВА 28. СЛЕДЫ В ВОЗДУХЕ Найнив широко раскрытыми глазами удивленно смотрела на то, что открылось ее взору дальше по реке: под солнечными лучами молочным светом сиял Белый Мост. Еще одна легенда, подумала она, бросив взгляд на скачущих впереди нее Стража и Айз Седай. Еще одна легенда, а они, казалось, того даже и не замечают. Найнив решила, что не будет таращить глаза у них на виду. Они будут смеяться, если увидят меня глазеющей по сторонам, разинув рот, будто какая-то неотесанная деревенщина. Три человека молча скакали верхом к легендарному Белому Мосту. С того утра, после бегства из Шадар Логота, когда она нашла Морейн и Лана на берегу Аринелле, настоящего -- хоть в какой-то мере -- разговора между нею и Айз Седай не получалось. Разумеется, разговоры были, но не по существу -- так, как это понимала Найнив. Например, продолжались попытки Морейн уговорить ее отправиться в Тар Валон. Тар Валон. Если будет нужно, она туда поедет и пройдет там обучение, но отнюдь не по тем причинам, о которых думает Айз Седай. Но если Морейн причинит хоть какое-то зло Эгвейн и мальчикам... Иногда, против своей воли, Найнив ловила себя на мысли, что могла бы сделать Мудрая при помощи Единой Силы, что могла бы сделать она сама. Тем не менее, когда она осознавала, что у нее в голове, вспыхнувший гнев начисто выжигал такие мысли. Сила -- грязное дело. У Найнив не будет с ней ничего общего. Пока ее не вынудят. А эта несносная женщина постоянно стремилась повторять ей о поездке в Тар Валон для обучения. Как раз об этом Морейн могла бы ей ничего не говорить! Так много знать девушке и не хотелось. -- Как вы намерены отыскать их? -- вспомнила Найнив свой вопрос. -- Как я уже говорила вам, -- ответила тогда Морейн, даже не потрудившись оглянуться на нее, -- когда я окажусь достаточно близко к тем двоим, потерявшим свои монеты, я узнаю, где они. -- Найнив спрашивала об этом уже не в первый раз, но голос Айз Седай походил на неподвижную гладь пруда, которая, сколько Найнив ни швыряла туда камней, отказывалась покрываться рябью; всякий раз, когда так случалось, кровь у Найнив буквально вскипала. А Морейн продолжала говорить, будто не чувствовала, как Найнив сверлит взглядом ее спину; Найнив знала, что Айз Седай вполне способна ощутить это, поэтому и смотрела столь упорно. -- Чем больше времени пройдет, тем ближе мне нужно будет подойти к ним, но я узнаю. Что касается того человека, у которого мой памятный дар сохранился, то, пока он им владеет, я могу следовать за ним через полмира, если понадобится. -- И что тогда? Что вы намерены делать, когда найдете их, Айз Седай? -- Найнив ни минуты не верила, что Айз Седай, будучи такой настойчивой в поисках мальчиков, не строит в отношении их никаких планов. -- Тар Валон, Мудрая. -- Тар Валон, Тар Валон! Ничего иного вы вообще не говорите, и я начинаю... -- В Тар Валоне, Мудрая, вас обучат также и умению владеть собой. Вам ничего не удастся сделать с Единой Силой, если вашим разумом правят эмоции. -- Найнив открыла было рот, но Айз Седай уже обращалась к Стражу: -- Лан, мне нужно с тобой минутку поговорить. Эти двое наклонились друг к другу, а Найнив пришлось вновь мрачно хмуриться с тем видом, который она у себя ненавидела. Подобное выражение появлялось на ее лице слишком часто, когда Айз Седай ловко выворачивала ее вопросы на другие темы, с легкостью ускользая из словесных силков или не обращая внимания на ее крики, повисающие в молчании. Собственный мрачный вид будил в ней чувство, будто она -- девчонка, которую кто-то из Женского Круга поймал за глупым занятием. Чувство, к которому Найнив не привыкла, и от безмятежной улыбки на лице Морейн ей становилось еще хуже. Если бы только существовал хоть какой-нибудь способ избавиться от этой женщины. С одним Ланом было бы лучше; с чем нужно. Страж сумеет справиться, торопливо сказала Найнив себе, чувствуя внезапный прилив крови к лицу, для которого никакой причины как будто не было, но все же он что-то значил. Однако Лан бесил ее гораздо больше, чем Морейн. Найнив никак не могла понять, как ему с такой легкостью удается действовать ей на нервы. Он говорил редко -- иногда меньше дюжины слов в день -- и никогда не вмешивался в ее... споры с Морейн. Часто его вообще рядом не было, он уходил на разведку, но от женщин Лан всегда держался немного в стороне, наблюдая за их спором, словно за дуэлью. Найнив хотелось, чтобы он перестал так себя вести. Если это был поединок, то успеха ей добиться ни разу не удалось, в то время как Морейн, по-видимому, даже не считала, что участвует в схватке. Найнив было бы легче без холодно-спокойных голубых глаз, без молчащей публики. Таково было по большей части их путешествие. Спокойным, если не считать тех моментов, когда Найнив срывалась на крики и звук ее голоса раздавался в тишине, словно звон бьющегося стекла. Сама местность вокруг путников была безмолвна, будто мир замер, затаив дыхание. В ветвях деревьев стонал и жаловался ветер, но все прочее пребывало в тишине и неподвижности. К тому же ветер казался чем-то далеким, даже когда его холодные порывы проникали сквозь плащ до спины всадника. В первые часы дороги после всего случившегося спокойствие действовало на девушку умиротворяюще. Казалось, с Ночи Зимы у Найнив не было и секунды покоя. Но к исходу первого дня, проведенного наедине с Айз Седай и Стражем, она уже постоянно оглядывалась через плечо и беспокойно ерзала в седле, словно у нее чесалась спина. Тишина походила на хрусталь, обреченный разбиться на мельчайшие осколки, и от ожидания первой трещинки нервы у Найнив превратились в натянутую тетиву. Подобная атмосфера давила также и на Морейн с Ланом, как бы они ни казались внешне невозмутимыми. Очень скоро Найнив поняла, что под маской спокойствия напряжение час за часом затягивало их все туже и туже -- будто часовую пружину заводят, заводят так сильно, что она вот-вот лопнет. Морейн словно прислушивалась к чему-то очень далекому, и то, что она слышала, морщинами прорезало ее лоб. Лан внимательно рассматривал лес и реку, как будто лишенные листвы деревья и широкая медленная река несли на себе предупреждения о поджидающих впереди ловушках и засадах. Какой-то частью своего существа Найнив радовалась, что не одна она испытывает это недоброе предчувствие -- ощущение того, что мир неустойчиво колеблется на самой грани, но раз оно воздействовало на них, значит, оно -- реально, а другая ее часть лишь желала, чтобы это ощущение оказалось игрой ее воображения. Что-то легонько щекотало уголки разума Найнив, как бывало, когда она слушала ветер, но теперь-то она понимала, насколько это связано с Единой Силой, и никак не могла заставить себя принять эту рябь на краю своих мыслей. -- Ничего, -- тихо сказал Лан, когда она его спросила, Отвечая, он не повернулся к ней; его глаза не прекращали осматривать все вокруг. Потом, противореча только что сказанному, добавил: -- Вам бы нужно вернуться в ваше Двуречье, когда мы доберемся до Беломостья и до Кэймлинского Тракта. Здесь слишком опасно. Но вашему возвращению препятствовать ничто не будет. Это была его самая длинная речь за весь день. -- Она -- часть Узора, Лан, -- с упреком сказала Морейн. Ее глаза тоже смотрели куда-то в сторону. -- Это Темный, Найнив. Гроза прошла мимо нас... на этот раз, по крайней мере. Она подняла руку, словно ощупывая что-то в воздухе, затем машинально вытерла ее о платье, будто притронулась к чему-то грязному. -- Однако он по-прежнему следит, -- Морейн вздохнула, -- и его взгляд стал пристальнее. Не только на нас, а на всем мире. Сколько еще до того, как он станет достаточно силен, чтобы... Найнив сгорбилась, она внезапно почти почувствовала чей-то взгляд, упершийся ей в спину. Даже если бы Айз Седай не сказала ей о невидимой слежке, то все равно существовало лишь одно объяснение этому. Лан отправился на разведку, вниз по реке, но если прежде он выбирал дорогу, то теперь этим занялась Морейн, причем делала все настолько уверенно, будто следовала по каким-то невидимым следам, следам в воздухе, по запаху памяти. Лан лишь проверял маршрут, который она намечала. У Найнив было чувство, что, заяви Страж об угрозе на пути, Морейн все равно настояла бы на своем. И он бы пошел, Найнив была в этом уверена. Прямо вниз по реке к... Встряхнувшись, Найнив освободилась из плена своих мыслей. Путники находились у подножия Белого Моста. В лучах солнца сверкала бледная арка: молочная паутина, слишком хрупкая на вид, чтобы стоять, протянулась через Аринелле. Казалось, она обрушится под весом человека, не говоря уже о лошади. Наверняка она может в любую минуту обвалиться и под собственным весом. Лан и Морейн беспечно проехали верхом вперед, вверх по мерцающему белому скату, поднялись на сам мост; звенели копыта, но не как сталь о стекло, а как сталь о сталь. Поверхность моста выглядела как стекло, мокрое стекло, но для копыт лошадей была прочной и надежной. Найнив пришлось сделать над собой усилие, чтобы проехать следом за Морейн, но с первого же шага она ждала, что под ними все сооружение полностью расколется вдребезги. Если из стекла сплести кружево, подумала она, то оно должно выглядеть именно так. Когда путники проехали почти через весь мост, Найнив почувствовала в воздухе густеющий смоляной запах гари. И через миг она увидела. Вместо полудюжины домов, окружавших площадь у съезда с Белого Моста, чернели груды бревен, до сих пор курящиеся дымными спиралями. Улицы патрулировали солдаты в плохо пригнанных мундирах и потускневших доспехах, но проходили они быстро, словно боясь что-нибудь обнаружить, и на ходу оглядывались через плечо. Горожане -- те немногие, кто вышел из дома, -- двигались почти бегом, втянув головы в плечи, будто за ними гнались. Лан выглядел сурово и решительно даже для него, и люди обходили троих всадников стороной, сторонились их и солдаты. Страж потянул носом воздух и сморщился, что-то негромко буркнув. Для Найнив в этом не было ничего удивительного: гарью пахло очень сильно. -- Колесо плетет, как желает Колесо, -- пробормотала Морейн. -- Пока не соткан Узор, ни один глаз его не увидит. В следующий миг она соскочила с Алдиб и заговорила с горожанами. Она ни о чем не спрашивала, она выражала сочувствие, которое, к удивлению Найнив, казалось искренним и неподдельным. Люди, что избегали Лана, готовые торопливо уйти прочь от любого чужака, останавливались поговорить с Морейн. Они, казалось, сами были поражены тем, как поступают, но тем не менее разоткровенничались под участливым чистым взором, слушая утешающий голос Морейн. Взгляд Айз Седай словно уменьшал, ослаблял людскую боль, умерял волнение, проникаясь чувствами пострадавших, и языки мало-помалу развязывались. Тем не менее они все равно лгали. Большинство горожан. Некоторые из них с порога отметали предположение, что здесь вообще стряслась какая-то беда. Нет, ничего не было. Морейн упомянула сгоревшие здания вокруг площади. Все хорошо, настаивали они, глядя мимо того, чего видеть не желали. Какой-то толстый горожанин говорил с показной искренностью, но щека у него нервно дергалась при любом шуме за спиной. С постоянно сползающей с лица ухмылкой он утверждал, что из-за перевернутой лампы начался пожар, который раздуло ветром, прежде чем кто-нибудь успел хоть что-то предпринять. Один быстрый взгляд на пепелище, и Найнив поняла, что сгоревшие дома не стояли рядом друг с другом. Сколько здесь было людей -- столько было и историй. Несколько женщин заговорщицки понизили голос. Правда всего происшествия заключалась, мол, в том, что где-то в городе появился мужчина, связавшийся с Единой Силой. Самое время вмешаться Айз Седай; в прошлом, помнится, так и было, что бы там ни говорили мужчины о Тар Валоне. Пусть Красные Айя все уладят. Один мужчина заявил, что это было нападение бандитов, а другой толковал про восстание Друзей Темного. -- Они собираются поглядеть на Лжедракона, вы же знаете, -- мрачно сообщал он доверительным тоном. -- Они тут повсюду. Друзья Темного, все как один. Остальные продолжали твердить о какой-то напасти -- что за напасть, они лишь туманно намекали, -- которая явилась на корабле сверху по реке. -- Мы им показали, -- бормотал узколицый мужчина, нервно потирая руки. -- Пусть всякое такое останется в Пограничных Землях, там, где ему и место. Мы спустились к причалам и... -- Он оборвал речь так внезапно, что зубы у него щелкнули. Больше не вымолвив ни слова, он суетливо шмыгнул в сторону, злобно оглядываясь через плечо на троих путников, будто думал, что они бросятся за ним в погоню. Корабль уже ушел -- в конце концов, это выяснилось после расспросов, -- обрубив швартовы и уплыв вниз по реке, когда толпа хлынула на причал. Всего лишь вчера. Найнив мучилась загадками, не было ли на его борту Эгвейн и мальчиков. Одна женщина сказала, что на судне был менестрель. Если это Том Меррилин... Она бросила пробный камень, намекнув Морейн, что кто-то из жителей Эмондова Луга мог уплыть на судне. Айз Седай внимательно выслушала ее, кивая при этом головой. -- Может быть, -- сказала потом Морейн, но в голосе Айз Седай явно слышалось сомнение. Стоящая на площади гостиница уцелела, ее общая зала была разделена надвое перегородкой по плечо высотой. Войдя в гостиницу, Морейн приостановилась, ощупывая воздух рукой. Она улыбнулась своим ощущениям, но тем не менее ничего о них не сказала. Ели путники в молчании, причем тишина висела не только над их столом, но и во всей общей зале. Горсточка посетителей всецело отдалась содержимому собственных тарелок и собственным мыслям. Содержатель гостиницы, вытиравший столы углом своего фартука, что-то все время бормотал, но всегда так тихо, что услышать его не было никакой возможности. Найнив подумала, что ночевать здесь было бы неприятно: тут даже воздух отяжелел от страха. В тот момент, когда путники отодвинули тарелки, подчистив их последними кусочками хлеба, в дверях показался одетый в красный мундир солдат. Найнив он показался блистательным -- в остроконечном шлеме и отполированном до блеска нагруднике кирасы, -- пока не встал у самых дверей, положив руку на эфес меча и напустив на себя строгий вид, и не сунул палец за тесный воротник, ослабляя его. Этот жест напомнил ей Кенна Буйе, который старается вести себя как пристало Деревенскому Советнику. Лан уделил солдату всего один взгляд и хмыкнул. -- Ополченец. Никуда не годен. Солдат оглядел залу, задержав свой взор на столике Морейн. Он немного поколебался, затем сделал глубокий вдох и потом тяжело шагнул к ним, явно намереваясь одним стремительным натиском потребовать ответа: кто они такие, что у них за дело в Беломостье и как долго они собираются тут пробыть? -- Вот я допью свой эль, и мы уходим, -- сказал Лан. Он сделал еще один долгий глоток, а потом поднял глаза на солдата. -- Да осияет Свет милостивую Королеву Моргейз! Человек в красной форме открыл рот, затем, присмотревшись к Лану и встретив его взгляд, отступил. Он тут же поймал на себе взоры Морейн и Найнив. У девушки мелькнула мысль, что солдат сейчас выкинет какую-нибудь глупость, чтобы постараться не выглядеть трусом в глазах двух женщин. По опыту Найнив знала, что в подобных случаях мужчины зачастую выглядят идиотами. Но в Беломостье случилось столь многое, столь много неизвестности и неопределенности вырвалось на волю из подвалов мужских умов. Ополченец вновь посмотрел на Лана и передумал. Жесткое, суровое, словно высеченное из гранита, лицо Стража не выражало ничего, но эти холодные голубые глаза... Такие холодные. Ополченец решился и коротко кивнул. -- Вижу, что тут делаете. Слишком много чужаков в эти дни -- не на пользу спокойствию Королевы. Развернувшись на каблуках, он тяжело затопал прочь, отрабатывая свой строгий взгляд на других. Никто из местных словно бы и не замечал его. -- Куда мы направимся? -- требовательно спросила Найнив у Стража. Атмосфера в комнате была такой, что голос она понизила, но твердости, по ее мнению, тем не менее в нем хватало. -- За судном? Лан повернулся к Морейн, та едва заметно качнула головой и сказала: -- Сначала я должна отыскать того, кого я могу с уверенностью найти, а сейчас он где-то к северу от нас. Во всяком случае, вряд ли двое других уплыли на судне. -- Легкая улыбка удовлетворения коснулась ее губ. -- Они были в этой зале, может, всего день назад, но не раньше чем позавчера. Испуганные, но они ушли живыми. След столь долго не продержался бы без такого сильного чувства. -- Кто эти двое? -- Найнив подалась вперед, наклонившись над столом. -- Вы знаете? -- Айз Седай покачала головой едва заметно, и Найнив опустилась обратно на стул. -- Если они обогнали нас всего на день-два, то почему бы нам не пойти сперва за ними? -- Я знаю, что они были здесь, -- сказала Морейн тем же самым невыносимо ровно-спокойным голосом. -- Но сверх того я ничего не могу сказать; мне неизвестно, куда они ушли: на восток, на север или на юг. Надеюсь, они сообразят отправиться на восток, к Кэймлину, но точно я этого не знаю. К тому же без их памятных подарков я не смогу определить, где находятся ребята, пока не окажусь, наверное, в полумиле от них. За два дня они могут одолеть миль двадцать или сорок в любом направлении, если страх будет подгонять их, а когда уходили отсюда, они точно были испуганы. -- Но... -- Мудрая, как бы перепуганы они ни были, в какую бы сторону ни бежали, они обязательно вспомнят про Кэймлин, а там-то я их разыщу. Но сначала я помогу тому, кого могу найти сейчас. Найнив открыла было вновь рот, но Лан спокойно прервал ее: -- Им было чего пугаться. -- Он оглянулся, затем понизил голос: -- Здесь побывал Получеловек. -- Он поморщился точно так же, как и на площади. -- Я до сих пор его чую. Повсюду. Морейн вздохнула. -- Я буду хранить надежду, пока не пойму, что ее больше нет. Я отказываюсь верить, что Темный может одержать победу так легко и просто. Я найду всех троих живыми и невредимыми. Я должна в это верить. -- Я тоже хочу найти мальчиков, -- сказала Найнив, -- Но что с Эгвейн? Вы ни словом о ней не обмолвились, и сколько я вас ни спрашивала, ничего мне не отвечали. У меня было такое впечатление, будто вы собирались забрать ее в... -- она глянула на сидящих за другими столами и произнесла шепотом, -- ...в Тар Валон. Айз Седай мгновение изучала столешницу, прежде чем Досмотреть на Найнив, а потом та даже отшатнулась от вспыхнувшего на лице Морейн гнева, от которого ее глаза чуть ли не светились. Затем Найнив выпрямилась, в ней вскипел ее собственный гнев, но не успела она сказать хоть слово, как холодно заговорила Айз Седай. -- Я надеюсь найти живой и невредимой и Эгвейн. Я не отказываюсь с легкостью от молодых женщин с таким большим даром, раз уж обнаружила их. Но будет так, как плетет Колесо. У Найнив под ложечкой вспух холодный комок. Значит, я одна из тех молодых женщин, от которых ты не отказываешься? Мы еще посмотрим, Айз Седай. Испепели тебя Свет, это мы еще посмотрим! Еду они закончили в молчании и в молчании же проскакали через ворота и направились по Кэймлинскому Тракту. Взгляд Морейн не отрывался от горизонта на северо-востоке. Позади них жалось в страхе запачканное дымом Беломостье. ГЛАВА 29. ГЛАЗА БЕЗ ЖАЛОСТИ Илайас двигался по бурой травянистой равнине так, словно намеревался наверстать потерянное со Странствующим Народом время, направившись скорым шагом на юг; даже Бела была рада отдохнуть, когда спустились сумерки. Тем не менее, несмотря на явную спешку, он принимал такие меры предосторожности, которыми ранее пренебрегал. Вечером путники разжигали костер, только если находили валежник. С сушнины Илайас не позволял им сломать даже веточки. Костры он разводил небольшие, и огонь бородач прятал в старательно выкопанной ямке, срезав предварительно пласт дерна. Приготовив еду, Илайас сразу забрасывал угли землей и укладывал дерн на место. Перед тем как вновь пуститься в путь при сером обманчивом рассвете, он дюйм за дюймом осматривал место ночевки, проверяя, не осталось ли следов, по которым можно определить, что здесь кто-то был. Он даже камни переворачивал в изначальное положение и выпрямлял примятые травы. Действовал Илайас быстро, никогда не тратя на это больше нескольких минут, но ни разу не вел отряд дальше, пока не удовольствовался результатом осмотра. Перрин не думал, что какие-то меры предосторожности уберегут его от снов, но когда он начинал задумываться о том, против чего они могут помочь, ему хотелось, чтобы опасность грозила только в снах. Первое время Эгвейн обеспокоенно спрашивала, нет ли позади троллоков, но Илайас лишь качал головой и все поторапливал ребят. Перрин не говорил ничего. Он знал, что троллоков поблизости нет, волки чуяли лишь траву, деревья да мелких зверушек. Не страх перед троллоками гнал Илайаса, но нечто другое, в чем даже сам Илайас не был уверен. Волки тоже ничего об этом не знали, но, ощутив непрестанную осторожность Илайаса, они начали разведывать местность вокруг, словно бы опасность бежала за ними по пятам или ждала в засаде за следующим пригорком. Местность шла теперь длинными, перекатывающимися, словно волны, увалами, слишком низкими для холмов и протянувшимися поперек пути. Ковер жесткой травы -- зима все же ослабевала, и ее отступление отмечалось пятнами буйно разросшейся растительности -- раскинулся перед путниками, по нему пробегала рябь от восточного ветра, который не встречал перед собой препятствий на сотню миль. Лес распался на редкие, разбросанные там и тут небольшие рощицы. Негреющее солнце без охоты поднималось над горизонтом. Среди этих приземистых гряд Илайас, как мог, следовал складкам местности, избегая лишний раз подниматься на гребень. Заговаривал он редко, и уж если говорил, то... -- Вы понимаете, как много времени уходит на то, чтобы обойти каждый проклятый холмик, вроде этого? Кровь и пепел! Да я до лета провожусь с вами, прежде чем смогу сбыть вас с рук. Нет, мы не можем идти напрямик! Сколько раз я должен говорить? У вас есть хоть какое-то представление, пускай даже самое слабое, о том, как выделяется человек, стоящий на гребне такой вот гряды в подобной местности? Сгореть мне, но мы мечемся в разные стороны столько же, сколько продвигаемся вперед. Змеей извиваемся. Я бы со связанными ногами быстрее шел. Ну что, будете на меня пялиться или все-таки пойдем? Перрин обменялся взглядами с Эгвейн. Та показала язык спине Илайаса. Никто из ребят ничего не сказал. Один раз, когда Эгвейн возразила, что, мол, именно Илайасу вздумалось идти в обход каждого холма и нечего их винить за эти виляния, ей была прочитана нотация о том, как далеко разносятся звуки, о том, что негромкое ворчание за милю может быть услышано как грохот. Выговор бородач произносил, не оборачиваясь, через плечо, и ни на секунду не замедлив шаг. Говорил Илайас или нет, но глаза его беспрерывно шарили окрест, иногда пристально всматриваясь, словно было на что смотреть среди однообразной грубой травы, что росла под ногами. Если он что и видел, то Перрин ничего не замечал, как, не замечали и волки. Лоб Илайаса пробороздили новые морщины, но он ничего не объяснял: ни того, почему нужно торопиться, ни того, что, как он опасается, преследует их. Порой перед путниками поднималась гряда длиннее обычной, протянувшаяся на мили и мили на восток и запад. Даже Илайасу приходилось соглашаться, что если обходить ее, то такой маневр уведет их слишком далеко в сторону. Тем не менее он не позволял просто перевалить через гребень. Оставив ребят у подножия склона, он ползком подбирался к вершине, внимательно и настороженно разглядывал открывающуюся по ту сторону местность, как будто волки и не пробегали здесь, осматриваясь, десять минут назад. Эгвейн и Перрину приходилось ждать его у основания гряды, а минуты текли, словно часы, груз неизвестности давил на них. Эгвейн покусывала губу и машинально щелкала бусами, подаренными Айрамом. Перрин упрямо ждал. Желудок у него сжимался в комок, но юноша старался сохранять на лице спокойствие, сдерживая обуревающее его смятение. Волки предупредили бы нас, возникни какая опасность. Было бы замечательно, если б они ушли восвояси, если б они пpocmo исчезли, но сейчас... сейчас они нас предупредят. Что он там высматривает? Что? После долгого осмотра -- над краем гряды лишь глаза -- Илайс всегда подавал своим спутникам знак рукой, разрешая идти вперед. Каждый раз путь впереди был свободен, пока в очередной раз они не натыкались на гряду, обойти которую не могли. У третьего такого подъема желудок Перрина взбунтовался. Горечь подкатила к горлу, и он понял, что, если придется ждать еще хотя бы пять минут, его вырвет. -- Я... -- Он сглотнул. -- Я тоже схожу. -- Держись ниже, -- все, что сказал Илайас. В этот момент Эгвейн спрыгнула с Белы. Мужчина в одежде из шкур надвинул свою круглую шапку на лоб и исподлобья пристально посмотрел на девушку. -- Эта кобыла умеет ползать? -- сухо осведомился он. Губы у Эгвейн дрогнули, но она не произнесла ни звука. Наконец она пожала плечами, и Илайас, ни слова не сказав, зашагал вверх по косогору. Перрин поспешил за ним. Не доходя до гребня, Илайас жестом приказал парню двигаться ползком и мгновением позже сам припал к земле, последние несколько ярдов он извивался ужом. Перрин незамедлительно шлепнулся на живот. Очутившись на вершине, Илайас снял шапку, потом очень медленно приподнял голову. Вглядываясь через поросль колючек, Перрин видел лишь точно такую же холмистую равнину, что лежала позади. Склон впереди был гол, хотя в ложбине, в полумиле, наверное, к югу от гряды, виднелась небольшая, с сотню шагов в поперечнике, рощица. Волки уже прошли через нее, не почуяв следов ни троллоков, ни Мурддраала. Насколько хватало глаз, на востоке и на западе местность разнообразием не отличалась: холмистая травянистая равнина с виднеющимися кое-где рощицами. Никакого движения. Волков заметно не было, они рыскали где-то впереди, больше чем в миле от путников, и на таком расстоянии Перрин едва ощущал их. Проходя тут, волки не заметили ничего. Чего он там высматривает? Там же ничего нет. -- Мы зря теряем время, -- произнес юноша, уже привставая, но в этот миг с деревьев внизу сорвалась стая воронов -- пятьдесят, сто птиц закружились над кронами. Глаза Темного. Заметили ли они меня? Перрина прошиб холодный пот. И словно бы одна мысль разом вспыхнула вдруг в сотне крохотных разумов, и каждый из воронов устремился в одном и том же направлении. На юг. Уже снижаясь, стая скрылась за следующим холмом. Из рощицы к востоку от холма исторглось еще больше воронов. Черная масса дважды описала круг над зарослями и направилась на юг. Весь дрожа, Перрин медленно опустился на землю. Он хотел заговорить, но во рту у него пересохло. Через минуту ему удалось выдавить: -- Вы именно этого опасались? Почему же ничего не сказали? Почему волки их не видели? -- Волки редко смотрят вверх, на деревья, -- проворчал Илайас. -- Нет, я не их высматривал. Я же говорил вам, Я не знаю, что... -- Вдалеке на западе еще над одной рощей поднялось черное облако и понеслось на юг. Оно было слишком далеко, и отдельных птиц глаз не различал. -- Хвала Свету, это не большая охота. Им ничего не известно. Даже после... Он оглянулся, пристально всматриваясь туда, откуда они пришли. Перрин проглотил комок в горле. Даже после сна, вот что хотел сказать Илайас. -- Не большая? -- произнес юноша. -- У нас дома столько воронов и за целый год не увидишь. Илайас покачал головой. -- В Пограничных Землях я видывал, как пролетают стаи в тысячу воронов. Не слишком часто, -- хотя с воронами там щедро, -- но такое случалось. -- Он по-прежнему смотрел на север. -- А сейчас -- тихо. Тогда Перрин почувствовал это: попытку Илайаса дотянуться до ушедших вперед волков. Илайас хотел, чтобы Пестрая с ее волками прекратила разведку, спешно возвратилась назад и проверила оставленный ими след. И без того худое лицо Илайаса вытянулось еще больше, заострилось от напряжения. Палки были так далеко, что Перрин их даже не чувствовал. Торопитесь. Следите за небом. Спешите. Перрин уловил слабый-слабый отклик с юга. Мы идем. Перед его внутренним взором вспыхнула картина: бегущие волки -- морды их направлены на север, -- бегущие так, словно бы их гонит лесной пожар, бегущие со всех ног, -- картинка вспыхнула и пропала в одно мгновение. Илайас тяжело повалился на землю и глубоко вздохнул. Хмурясь, он всмотрелся поверх гребня, потом опять поглядел на север и что-то пробормотал. -- Вы думаете, позади нас воронов еще больше? -- спросил Перрин. -- Может быть, -- рассеянно сказал Илайас. -- Иногда они так и поступают. У меня есть на примете одно место, если только удастся добраться туда до темноты. Так или иначе, нам нужно двигаться до полной темноты, даже если туда мы не доберемся, вот только так быстро, как мне хотелось бы, идти мы не сможем. Нельзя слишком приближаться к воронам, находящимся впереди нас. Но если они вдобавок еще и позади... -- Почему до темноты? -- поинтересовался Перрин. -- Что это за место? Где-то можно укрыться от воронов? -- От воронов -- да, -- сказал Илайас, -- но об этом месте знает слишком много людей... Вороны на ночь сядут на деревья. Нам нечего тревожиться, что в темноте они найдут нас. Воронов посылает Свет -- значит, это все, о чем нам нужно беспокоиться! -- Бросив еще один взгляд поверх гребня, он поднялся и махнул рукой Эгвейн, чтобы та вела Белу наверх. -- Но до темноты еще долгий путь. Нужно идти. -- С этими словами бородач неуклюже побежал по склону вниз, едва не падая после каждого шага. -- Да шевелитесь же, чтоб вам сгореть! Перрин быстрым шагом, оступаясь и оскальзываясь, двинулся за ним следом. Эгвейн одолела косогор и нагнала мужчин, пятками подгоняя Белу. Улыбка облегчения расцвела на ее лице, когда девушка увидела их. -- Что происходит? -- окликнула она спутников, заставляя косматую кобылу идти рысью и не отставать. -- Когда вы так вот исчезли, я уж подумала... Что случилось? Перрин берег дыхание для бега, пока девушка не нагнала своих. Он объяснил ей о воронах и безопасном месте Илайаса, но несколько бессвязно. Сдавленно вымолвив "Вороны!", девушка засыпала Перрина вопросами, на которые зачастую ответов у него не было. Отвечал он, как мог, и вскоре путники достигли следующей гряды. Когда бы все было как обычно -- если хоть что-то в этом Путешествии можно было назвать обычным, -- они обошли бы этот холм, а не взбирались на него, но Илайас все равно настаивал на разведке. -- Тебе, парень, явно не терпится угодить к ним прямо в середку? -- таким было его желчное замечание. Эгвейн уставилась на гребень гряды, облизывая губы, словно бы на этот раз ей хотелось идти с Илайасом и словно в то же время она с радостью осталась бы на месте. Лишь один Илайас не выказал ни малейшего колебания. Перрин задумался: а что будет, если вороны повернули обратно? Веселенькое дело -- вылезешь на гребень, а они уже тут как тут. На вершине Перрин медленно высунул голову, пока не смог бросить взгляд на другую сторону, и испустил вздох облегчения: все, что он увидел, -- небольшой перелесок чуть к западу. Воронов не видно. Вдруг из-под деревьев выскочил бегущий со всех ног лис. Вслед за ним с ветвей посыпались вороны. Хлопанье крыльев почти заглушило отчаянный скулеж лиса. Черный смерч спикировал вниз и водоворотом закружился вокруг него. Челюсти лиса щелкали, но птицы падали на него, стрелой отлетали в сторону невредимые, черные клювы влажно поблескивали. Лис повернул обратно к деревьям, ища спасения в своей норе. Теперь он бежал вперевалку, опустив голову, мех его потемнел и окровавился, а вороны носились вокруг зверя, их становилось все больше и больше, и вскоре машущие крылья совершенно скрыли лиса. Так же неожиданно, как и напали, вороны взмыли вверх, описали круг и исчезли на юге за следующей грядой. Бесформенный комок разодранного меха остался от того, что прежде было лисом. Перрин с трудом сглотнул. Свет! Они то же самое могли сделать и с нами. Сотня воронов. Они могли бы... -- Вперед! -- вскакивая на ноги, прорычал Илайас. Он махнул Эгвейн рукой и, не став дожидаться девушки, припустил бегом к деревьям. -- Вперед же, чтоб вам сгореть! -- крикнул он через плечо. -- Быстрее! Эгвейн пустила Белу галопом через гребень и догнала спутников раньше, чем те достигли подножия склона. Времени что-либо объяснять ей у мужчин не было, но глаза девушки сразу же заметили лиса. Лицо ее вмиг стало белее снега. Илайас уже добежал до деревьев и, стоя на опушке небольшой рощицы, энергично махал рукой, подгоняя ребят. Перрин попытался бежать быстрее и тут же споткнулся. Взмахнув руками, словно ветряная мельница, он едва не упал лицом на землю. Кровь и пепел! Я и так бегу изо всех сил! Из рощицы вылетел одинокий ворон. Он лег на крыло, направившись к людям, пронзительно вскрикнул и развернулся на юг. Зная, что уже все равно опоздал, Перрин сдернул пращу с пояса. Он еще пытался выудить из кармана камень для пращи, когда ворон вдруг сложился пополам и камнем рухнул на землю. Перрин изумленно открыл рот и только тогда заметил пращу, свисающую с руки Эгвейн. Она неуверенно ухмыльнулась юноше. -- Эй, нечего там стоять, пальцы на ногах пересчитывать! -- окликнул их Илайас. Вздрогнув, Перрин заторопился к деревьям, затем отскочил в сторону, чтобы его не стоптала Бела. Далеко на западе, едва-едва различимое, нечто похожее на темный туман поднялось в воздух. Перрин чувствовал волков, идущих этим направлением, на север. Он почувствовал, как они, не замедляя бега, заметили воронов слева и справа от себя. Темный туман закружило к северу, будто преследуя волков, затем внезапно он рванул прочь и устремился на юг. -- По-вашему, они нас увидели? -- спросила Эгвейн. -- Мы же были уже за деревьями, да? Они не могли разглядеть нас на таком расстоянии. Или они могут? Но не так же далеко! -- Мы их на таком расстоянии видели, -- сухо сказал Илайас. Перрин встревоженно переступил с ноги на ногу, а Эгвейн испуганно охнула. -- Если бы они нас заметили, -- проворчал Илайас, -- то обрушились бы на нас так, как напали на того лиса. Думайте, если хотите остаться в живых. А не то страх убьет вас, если вы с ним не совладаете. -- Его пронзительный взгляд на мгновение задержался на каждом из ребят. Наконец он кивнул. -- Сейчас они ушли, да и нам тоже пора идти. Держите пращи под рукой. Они могут опять пригодиться. Когда путники вышли из рощицы, Илайас повернул в сторону, на запад. Дыхание Перрина с хрипом вырывалось из горла; все походило на то, будто они гонятся за последними увиденными воронами. Илайас продолжал без устали идти вперед, и не оставалось ничего другого, как следовать за ним. В конце концов, Илайасу известно надежное укрытие. Где-то. Так он сказал. Путники бежали к холму, ждали, пока не улетят вороны, потом снова бежали, ждали, бежали. Упорные перебежки, которыми они продвигались вперед, и сами по себе отнимали силы, но очень быстро все, кроме Илайаса, начали уставать от подобного рваного темпа. Грудь Перрина вздымалась, и он жадно глотал воздух, когда выпадало несколько минут передышки, чтобы растянуться на вершине холма. О разведке он давно позабыл, оставив ее Илайасу. Бела стояла позади, опустив голову, ноздри ее широко раздувались, и так при каждой остановке. Страх подстегивал путников, и Перрин не знал, кто кем овладел: он страхом или же страх им. Ему хотелось лишь одного: чтобы волки рассказали, что там позади, -- если что-то вообще было, чем бы это ни было. Впереди воронов оказалось еще больше, чем ожидал увидеть Перрин. Слева и справа черные птицы взмывали вверх и уносились на юг. Добрую дюжину раз путники оказывались под защитой деревьев или под ненадежным прикрытием склона лишь за мгновение до того, как вороны проносились в небе. Однажды, когда солнце уже начало скользить с полуденной высоты, они неподвижными статуями застыли на открытом месте -- ближайшее укрытие было в полумиле от них, -- когда сотня пернатых шпионов Темного промелькнула всего лишь в миле к востоку. Пот градом катился по лицу Перрина, несмотря на ветер, пока последнее черное пятно не уменьшилось до точки и не исчезло. Он уже давно потерял счет отставшим от стай птицам, которых они с девушкой сбили из пращей. По пути Перрину попадалось более чем достаточно свидетельств того, что здесь похозяйничали вороны, и эти картины лишь усиливали его страхи. Он едва сумел отвести взор от вызывающих тошноту останков разорванного в клочья кролика. Безглазая голова стояла прямо, остальное -- лапы, внутренности -- было разбросано вокруг. Заклеванные голуби превратились в бесформенные комочки перьев. И Перрин заметил еще двух растерзанных лисиц. Ему припомнилось кое-что, рассказанное Ланом. Все создания Темного получают удовольствие от убийства. Власть Темного -- в смерти. Что будет, если вороны обнаружат путников? Безжалостные глаза, сверкающие, словно черный бисер. Долбящие клювы, вихрем кружащиеся вокруг них, остр