теры. Кто-то, один или двое, защищали вход, а другие уходили. Куда они могли уйти из этого купола? У Свена тоже появилась надежда. Может быть, Вирт и прав. -- Надо осмотреть базу сверху, -- сказал он. Винтолет начал медленно перемещаться между изуродованными куполами. -- Понимаешь, Свен, там в одной комнате ничего нет. Пусто. Ни дивана, ни кресел, ни столиков, ни вещей. Там нет ни одного обломка. В других же перевернуто все вверх дном. Но и в комнате Озы нет ее одежды. Куда все это могло исчезнуть? На первом этаже должны быть склады продовольствия и воды, столовая. Жаль, что я не успел посмотреть, что делается там. Они медленно облетали территорию второй базы. Установки запрета были сорваны с фундаментов. Одна валялась, разбитая вдребезги, метрах в пятидесяти. Второй вообще не было видно. Вот почему сельва прорвалась на базу. Купола жилого корпуса, рабочего, корпуса связи и взлетной площадки островками выделялись на фоне грязно-зеленых шевелящихся и ползающих растений Отшельника. Эта планета снова захватила отвоеванные было у нее владения. Два винтолета, расколотые надвое, валялись недалеко от взлетной площадки. Свен снизился почти вплотную к чуть расступившимся ползунам. За эти несколько дней здесь все так заросло, словно и никогда не было по-другому. Через передний прозрачный колпак одного из винтолетов на них уставились глазницы человеческого черепа. Вирт в ярости схватил огнемет Свена и начал поливать мгновенно сгорающие отростки ползунов. Но отовсюду на это место лезли другие, и казалось, им не будет конца. -- Бесполезно, Генри, -- сказал Свен, положив руку ему на плечо, а другой мягко отбирая огнемет. -- Они все равно не поймут. Кто это может быть? -- Они все могли водить винтолеты, кроме Озы... -- Значит, одного мы уже не найдем... -- Это Юргенс. Он был пилотом. Второй винтолет был пуст. Здание рабочего корпуса было в таком состоянии, что его не имело смысла осматривать. -- Смотри, -- вдруг закричал Свен. -- На куполе связи пятна, вроде заплаток. Кто-то заделал трещины и пробоины! -- Я же говорил! Я знал! Винтолет облетел небольшой купол. -- Где же здесь вход? -- Тут все залито пластиком. Там, где был вход, все залито пластиком. С внешней стороны. Кто-то залил вход и остался снаружи. Что могло быть в этом наглухо задраенном куполе? Документы? Люди? Кто остался снаружи? Для чего? -- Свен, у них должна быть еще пара вездеходов. Эти бесполезные здесь машины должны были стоять около винтолетов. -- Но их там нет. -- Значит, кто-то решил пробиться на вездеходах до базы. Это верная смерть. Винтолет еще несколько раз облетел вокруг запечатанного купола. Вдруг штурвал выпал из рук Свена. -- Оза! -- закричал Генри. Упершись руками и лбом в стену купола с внутренней стороны, на них смотрела женщина. -- Оза! 13. Николай Трайков вбежал в коттедж Эвы, убедился, что она спит, оставил на столе записку, как говорил Эрли, и бросился к вездеходу. Накопители энергии шли цепочкой от Центральной станции на север и юг километра на два. Это были огромные белые цилиндры со множеством пристроек, мачт, растяжек, лестниц и лифтов. В обычное время их изучало около десятка инженеров, следивших, чтобы количество энергии в каждом не превышало определенной нормы. От них питалась система запрета, образующая силовые поля вокруг всей территории Центральной станции. Но чтобы питать установки запрета, не было необходимости в таком количестве накопителей. Для работы установок достаточно было триллионной доли запасенной в накопителях энергии. Николай доехал на вездеходе до одного из них, выскочил и вошел в лифт, который за несколько секунд доставил его в инженерную. Небольшой светлый зал со множеством приборов произвел на него удручающее впечатление. Как во всем этом разобраться? Но вскоре он понял, что ему и не нужно во всем разбираться. Система контроля управления накопителями была довольно проста. Он записал показания общего счетчика. Вынул ленту из самописца, регистрирующего расход энергии в отдельные дни, часы и минуты, и спустился вниз. Ленту он сунул в карман кресла и помчался к другому накопителю. Там он произвел те же манипуляции. Потом он осмотрел третий, четвертый... Лифт пятого цилиндра был поднят вверх. Николай несколько раз нажал кнопку, пытаясь спустить лифт вниз, но все было безрезультатно. Он подумал, что лифт испортился. Но вдруг лампочки на табло управления лифтом замигали. Лифт спускался с десятого яруса. Затем он остановился на пятом ярусе, где располагалась инженерная. Николай попытался снова вызвать лифт, но он снова был занят. Кто мог занять лифт? Внезапно лифт пошел вверх. Николай стукнул кулаком по табло, но ничего не изменилось. Тогда он отбежал в сторону и увидел сквозь решетчатые фермы, что лифт действительно движется. Осторожно, стараясь не греметь, он скользнул в люк вездехода и на самой маленькой скорости отвел его к четвертому накопителю. Там он вскочил в лифт и поднялся на последний, двенадцатый ярус. Это была плоская крыша цилиндра. Скрываясь за мачтами он подошел к краю крыши... и чуть не упал вниз с семидесятиметровой высоты. Соседний цилиндр был в метрах ста пятидесяти. На его плоской крыше разгуливало несколько фигур. Фермы лифта пятого накопителя были обращены в сторону Трайкова, и он заметил, что сам лифт находится тоже на двенадцатом ярусе. Если они находились на крыше хотя бы две минуты, то должны были видеть его вездеход. А он еще столько раз пытался вызвать лифт вниз. Полуголые фигурки людей на таком расстоянии казались маленькими. Но, сравнив себя с деталями мачт, он пришел к выводу, что неизвестные почти одного роста с ним. Одеты они были в короткие джинсы. На ногах что-то вроде сандалий. Рубашек нет. Головы не покрыты. В руках у одного из них было что-то вроде огромного листа бумаги. Через плечо у каждого висела короткая палка, очень похожая на бластер. В самом начале было совершенно точно установлено, что на Отшельнике людей нет. Нет вообще никакой мыслящей жизни. Тогда кто же эти люди? Ник вызвал Эрли и сказал: -- Что мне делать с людьми, которые возятся у накопителя? 14. Эва проснулась сразу, освеженная спокойным, крепким сном. Несколько мгновений она не могла сообразить, каким образом оказалась здесь, но потом последние события всплыли у нее в сознании. Лишь бы ей все это не приснилось, но записка, оставленная Трайковым на столике, окончательно убедила ее в том, что экипаж в самом деле прилетел. Прислонившись к столику, стоял легкий бластер. После стольких дней одиночества, наполненных неизвестностью, страхом и горем, появление даже одного человека было бы величайшим счастьем для нее. А эти четверо, они, конечно, размотают запутанный клубок случившегося на Отшельнике. Даже если и нет... Придет "Варшава" с ее фантастической техникой, с ее тысячами людей... Привычным, заученным жестом она поправила прическу,некоторое время постояла у окна, вдыхая полной грудью запахи травы и леса. Потом, закинув за плечо бластер, не спеша пошла к Центральной, срывая на пути травинки. Как красиво стало вокруг оттого, что появились люди. Она легко взбежала на крыльцо Центральной и прошла по кольцу в пульт управления связи. Ей очень хотелось вызвать по радио Эрли и Ника, но мысль, что она может оторвать их от чего-то важного, остановила ее. Проверив настройку приемников и передатчиков, Эва отошла к окну, любуясь панорамой парка. Что-то заставило ее оглянуться. Не было ни скрипа, ни движения воздуха, ни звука, но она почувствовала всем своим существом чье-то присутствие. Так уже было, когда она оставалась одна... Мышцы сковал страх. Нужно было повернуться, но она не могла этого сделать. Все замерло. "Повернись, оглянись", -- шептало что-то в ней самой. И она повернулась. В кресле перед пультом, стоящем к ней спинкой, виднелся бритый затылок человека. Этого человека, вернее -- этот затылок, она узнала бы среди тысяч других. Это была голова Филиппа Эзры. В дверь, не открывая ее, вошел Юмм. Они всегда появлялись вдвоем. По движениям губ было видно, что они о чем-то говорят, но звуков не было слышно. Руки Эвы прилипли к подлокотнику. Эзра оглянулся, но взгляд прошел сквозь девушку. Он не видел ее. Юмм подошел к креслу. В руках у него был рулон не то чертежей, не то рисунков. Он развернул его и что-то сказал Филиппу. Тот отрицательно покачал головой. Тогда Эзра встал с кресла, и они оба отошли в сторону, растянули между собой лист и несколько минут продолжали так стоять, словно демонстрируя что-то невидимым зрителям. Потом рулон был свернут. Юмм показал рукой на дверь. Эзра приподнял руку и пошел к окну. Эва дико закричала и отскочила в сторону, но они не обратили внимания на ее крик. Филипп Эзра подошел к окну, что-то там высматривая, потом сожалеюще чмокнул губами и отрицательно покачал головой. Юмм нетерпеливо переминался с ноги на ногу у двери. Затем они оба прошли через закрытую дверь, причем Юмм сделал движение, как будто открывал ее, но она даже не скрипнула. Несколько секунд Эва стояла неподвижно, пытаясь разобраться в своих мыслях. Может ли сумасшедший понять, что он сумасшедший? Потом она бросилась к карманной радиостанции и вызвала Эрли. -- Эрли! Ты существуешь?! ...Нет. Он не верил, что мертвые Эзра и Юмм могут ходить по Центральной. А разве она сама поверила бы в это, если бы была здорова? Разве кто-нибудь поверит в это? Она взяла в руки бластер, блестящую легкую игрушку, и провела по дулу холодной ладонью. 15. Женщина смотрела на них, ничем не выражая своей радости или удивления. Вирт открыл дверцу винтолета и, высунувшись наружу, крикнул: -- Оза! Это я, Генри! Оза! Это я, Генри! Каких-то десять сантиметров прозрачного пластика разделяло их. -- Свен, надо где-то прорезать купол огнеметом. Иначе мы туда не попадем. Свен отвел винтолет на несколько метров вдоль стены. Генри вытащил из багажника еще один огнемет. Но стрелять было нельзя. Фигура женщины передвигалась следом за ними. Огромные голубые глаза внимательно следили за их действиями. Но она ни одним жестом не показала, что узнала Генри или Свена. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она только медленно перебирала по стене руками, двигаясь как заведенная кукла. -- Свен, давай к вершине купола! Иначе она не даст нам прорезать стену. С ней что-то случилось! Винтолет поднялся к вершине купола, но стрелять все равно было нельзя. Женщина стояла прямо под ними. -- Свен, я обвяжусь поясом и спущусь на тросе с огнеметом, а ты разворачивай винтолет в другую сторону. Она не сможет сразу находиться с двух сторон купола. Или ты, или я успеем проделать отверстие. Вирт заскользил по гладкому куполу вниз и остановился на уровне пола. Женщина подошла к нему. Оза! Оза! Какая она стала худенькая! Лишь огромные глаза такие живые. Но почему она не узнает его? Почему не подает знака, что рада видеть его? В это время с противоположной стороны несколькими выстрелами Свен прожег в пластике дыру, достаточную для того, чтобы в нее смог пролезть человек. Винтолет снова поднялся на несколько метров, и Свен втянул Вирта в кабину. Через минуту Генри был внутри купола, а Свен остался ждать в машине, держа наготове бластер, потому что слизистые мешки начали подпрыгивать вверх. -- Оза! -- сказал Генри, ласково дотронувшись пальцами до ее лица. -- Почему ты молчишь? Разве ты не рада? Почему ты молчишь? Что здесь произошло? -- Я ждала, -- сказала женщина, -- что сюда кто-нибудь придет. Стап, уходя, пообещал, что сюда кто-нибудь все равно придет. "Оза ждала ребенка, -- подумал Свен. -- Неужели Генри не замечает, что у нее вполне нормальная фигура?" Но Генри заметил. Заметил еще раньше, когда увидел ее прилипшей к стене купола. -- Оза,что случилось с нашим ребенком? -- Не понимаю, -- сказала женщина. -- Что с тобой? -- Со мной? Ничего. Я очень долго ждала вас. Одна. Когда Стап уехал, он заварил входную дверь снаружи, чтобы в минуту отчаяния я не могла выйти и покончить жизнь самоубийством. Но у меня и не возникало таких мыслей. Я наблюдала за ползунами и мешками. -- Оза, когда ушел Стап? На чем он ушел? -- Пять лет назад. Он был очень добр ко мне. -- Как пять лет? -- У меня все записано. Мы поддерживали с ним связь около часа. Потом он замолчал. Я думаю, он умер. -- Оза! -- Не-ет. Я не Оза. Она умерла восемнадцать лет назад. Я ее даже и не помню. Я покажу вам, где ее похоронили. -- Оза, что с тобой? Очнись! -- Генри тряхнул хрупкую фигурку за плечи, но она сняла его руки со своих плеч и сказала: -- Стап говорил, что Оза все время кого-то ждала. -- Кого? -- Генри Вирта... Он говорил, что она очень ждала. -- Я -- Генри Вирт. Я понимаю, ты устала за эти дни. Это, наверное, были ужасные дни. Но теперь все кончилось. Очнись! Оза! Встряхнись! Мы полетим на Центральную. Оза, не смотри на меня так. -- Я уже говорила, что я не Оза. Меня зовут Сеона. -- Сеона? Но ведь именно так мы хотели назвать свою дочь! Оза, ты немного больна. Но это скоро пройдет. Нам нужно торопиться. Скоро зайдет солнце. Что ты хочешь взять с собой? -- Солнце? Нет, оно зайдет еще не скоро. Оно зайдет через полгода. Я читала в книгах, что солнце садится каждые двадцать четыре часа. А когда оно садится, все люди ложатся спать. Но здесь все по-другому. Здесь день длится полтора года. Смешно, правда? День больше года. А потом на полтора года наступает ночь, и здесь все замерзает... и темнота. После этого ползуны и мешки кажутся такими приятными. Хочется поиграть с ними. Да, ночью мне было иногда плохо. Особенно когда уехал Стап. Бедный, он погиб через час. Я так думаю. Генри умоляюще повернулся к Свену, как бы говоря: "Не обращай внимания, это она так". Свен так же молча кивнул ему, что означало: "Хорошо. Садитесь в машину, и полетим назад". -- Что ты хотела взять с собой, Оза? Мы сейчас полетим. -- Сеона... -- Ну хорошо, Сеона. Так что же? -- О, я хотела бы взять все. Ведь у меня на Центральной нет ничего. Я там ни разу не была. А мне всегда так хотелось побывать там. Но я не буду брать много, ведь вы, наверное, спешите? Несколько платьев. Хотя нет, они все равно уже износились. Я возьму вот эту книгу, комбинезон. Он еще почти новый. А тебе Стап просил передать вот это, -- она сняла с руки кольцо, у которого вместо камня было небольшое, на одну минуту разговора, запоминающее устройство. Это кольцо Генри когда-то сам подарил Озе. -- Стап сказал, что это очень важно. И еще, пожалуйста, поднимите вот этот чемодан. В нем записи некоторых приборов и просто бумаги. Он стоит запечатанным столько лет, что я не верю, будто его когда-то открывали. Но Стап сказал, что это будет интересно людям, которые сюда придут. Генри поднял ящик, поднес его к стене и передал Свену. Потом повернулся к Озе. Как она изменилась с тех пор, когда он видел ее в последний раз! Она стала совсем худая. И черты лица слегка изменились, заострились. Что она ему тут наговорила? Ведь это значит, что она сошла с ума... Бедняжка. Сколько нужно пережить, чтобы это произошло? -- Оза... -- Сеона, ничего не бойся, -- он прижал ее к своей груди. -- Все будет хорошо. -- Я не боялась и раньше. Я всегда ждала людей. А теперь, когда вы пришли, я совсем ничего не боюсь. Они подошли к проему в куполе. Генри осторожно поддерживал хрупкую фигурку Озы-Сеоны. Сердце его радовалось и разрывалось от горя на части. -- Свен, помоги ей, -- сказал он. Но Свен и без того уже протягивал руки, чтобы принять женщину. Когда винтолет оторвался от купола, Генри схватил огнемет и выпустил весь запас горючей жидкости по копошащимся внизу ползунам и мешкам. -- Зря ты это, Генри, -- сказал Свен. -- Знаю, -- коротко ответил Вирт. -- Да, это вы зря, -- сказала Оза. -- Они столько лет развлекали меня. -- М-мм, -- замычал Генри и сжал голову руками. Внизу снова расстилалась ненавистная грязно-зеленая сельва. Свен вел винтолет на предельной скорости. Надо было скорее добираться до Центральной. Они и так опаздывали на два часа к сеансу связи. Эрли и Ник сейчас думают черт знает что. -- Что же здесь все-таки произошло? -- спросил Генри. У него язык не поворачивался называть ее Сеоной. -- Я этого не знаю. Это было еще до меня. Но Стап рассказывал, что была буря. Страшная буря. И сельва прорвалась к нам. Их тогда на базе было четверо. Пилот Юргенс погиб сразу. Они даже не могли вытащить из винтолета его останки. Потом умерла Оза, -- при этих словах Генри сжался в комок. -- Был еще один человек. Его звали Вытчек,но я его тоже не помню. Он сказал, что тело Озы будет похоронено по-человечески, что ползунам до него не добраться. И они похоронили ее. Только после этого Вытчек уже не вернулся. Стап не смог сдержать ползунов. И мы остались вдвоем. Потом ушел и Стап. Он хотел прорваться к Центральной. Лучше бы он ушел зимой. А он ушел в самый разгар лета, когда солнце уже полгода не заходило за горизонт. -- Опять солнце, -- прошептал Генри. -- Возьми себя в руки, -- тихо сказал ему Свен. -- Да, солнце... Через минуту Свен сказал Генри: -- Между прочим, солнце за эти четыре с половиной часа действительно не сдвинулось с места ни на йоту. -- И ты тоже, -- устало прошептал Генри. -- Но у тебя-то на это нет причин. -- Можешь убедиться сам. Но Генри не сдвинулся с места, только крепче прижал к себе Озу. -- Как приятно тепло человеческого тела, -- сказала она. Винтолет приближался к полупрозрачной пелене воздуха. 16. Эрли бежал по кольцевому коридору, когда впереди раздался выстрел. Стреляли в отсеке связи. Там находилась только Эва. Неужели она не выдержала? Эрли подскочил к двери и остановился. В двери зияла дыра, противоположная стена коридора тоже была разворочена. Эрли осторожно потянул ручку двери. В отсеке было тихо. Он осторожно сделал шаг вперед и сказал шепотом: -- Эва, это я -- Эрли. Ему никто не ответил. Он сделал еще несколько шагов. Перед ним стояла Эва с бластером в руке. Она медленно опустила бластер, и он с грохотом упал на пол. -- Эрли, ты должен увезти меня отсюда. Еще немного, и я не выдержу. -- Я не имею права. -- А если бы...ты бы хотел этого. Лэй все время говорила о тебе. Но она не любит тебя. Нет. Мы были подругами. И она мне все рассказывала. Все. Достаточно много, чтобы я стала думать о тебе. Я знала, что ты прилетишь. И я ждала тебя. Может быть, Лэй сделала это нарочно, чтобы кто-то любил и тебя. Она была добрая. Ей самой ничего не надо было. -- Я всегда делал то, что она хотела. А она ничего не хотела для себя, -- сказал Эрли. -- Я бы увез тебя отсюда, если бы это было возможно. Она подбежала к нему, обхватила его плечи своими руками и, заглядывая снизу в лицо, сказала: -- Правда, Эрли? Эрли чуть отстранил ее от себя и сказал: -- На Центральной находятся какие-то чужие люди. Несколько минут назад мне об этом сообщил Ник. Он сейчас за ними наблюдает. -- Ты не поверил мне про Эзру и Юмма. Так ведь? Он кивнул головой. -- А я только что стреляла в них. Но они ушли. Они вроде теней. -- Хорошо, Эва. Когда-нибудь мы выясним, что это было такое. Садись за радиостанцию. Через полчаса должна быть связь с Виртом. А я свяжусь с Ником. Эрли вызвал Трайкова. Тот сразу же откликнулся, словно ждал его: -- Эрли! Где ты сейчас? -- В помещении пульта связи. Где эти люди? -- Часть на крыше пятого накопителя. Что они там делают, я не могу понять. Остальные поехали к шестому. -- Поехали? На чем? -- У них что-то вроде вездехода. -- Я не знаю, что делать, Ник. Оставаться тебе там или возвращаться сюда. Если бы знать, что они затевают, вообще кто они такие... -- Я пока останусь здесь. Если что, вызову тебя... Одно могу сказать твердо, это не наши, своих я всех знаю. -- Ну хорошо. Будь осторожен, Ник. Эрли выключил радиостанцию и сказал устало: -- У меня голова идет кругом. И нет времени как следует во всем разобраться. Если это вообще возможно. -- Я понимаю, Эрли, -- сказала Эва. В эту же минуту его вызвал Вирт. -- База уничтожена, -- спокойно заговорил Генри. -- Практически уничтожена. Там все разрушено. -- Люди? -- Одна...Оза,-- сказал Генри шепотом. -- Почему ты говоришь так тихо? -- Она сидит рядом. Эрли я не могу об этом говорить громко. -- Что с остальными? -- По-видимому, их уже нет в живых. Во всяком случае, Юргенса. Мы его видели. -- Генри, возвращайтесь скорее. Когда будете подходить к Центральной, обогните ее с юга и заходите на посадку над самыми деревьями, прямо к центральному подъезду. -- Понял, ответил Свен. -- Дело в том, что на Центральной появились какие-то люди. Кто они, я не знаю. Ник наблюдает за ними. Лучше, чтобы они вас не видели. Поняли? -- Слишком много загадок за один день, -- сказал Свен. -- День еще не кончился. -- Ну хорошо, через двадцать минут мы будем у вас, -- сказал Генри. -- Отключаюсь. Эрли передал микрофон Эве. -- Ну вот... Они нашли Озу. С ней тоже что-то произошло. Генри даже не хотел при ней говорить вслух. А троих уже нет. Эва медленно поднялась с кресла, глядя в сторону Эрли. Тот удивленно посмотрел на нее. Что случилось? Девушка подняла правую руку и зажала ею рот, сдерживая крик ужаса. Эрли подошел к ней, чувствуя за спиной неприятный холодок. Он медленно повернуся и почувствовал, как зашевелились волосы на голове, а тело сковал липкий страх. Дверь помещения была закрыта, а из нее высовывалась фигура Филиппа Эзры. Он словно стоял на пороге в раздумье. Потом он решительно вошел в комнату и направился к передатчику. Эрли подтолкнул Эву в сторону, но она вцепилась в его плечо побелевшими пальцами. А он и сам готов был сейчас вцепиться в кого-нибудь, чтобы избавиться от сковавшего его страха. Эзра сделал несколько переключений на лицевой панели передатчика -- ни одна ручка, ни один тумблер не сдвинулись с места, -- но Эзра манипулировал ими так, словно действительно что-то переключал. Потом он протянул руку к микрофону и поднес ее ко рту, держа пальцы так, словно в руке действительно был микрофон. Но тот остался на столике. Сказав несколько слов в воображаемый микрофон, Эзра, по-видимому, не получил ответа и бросил его на столик. Несколько секунд он стоял, облокотившись на спинку кресла, барабаня пальцами по панели передатчика. Его действия не сопровождались ни единым звуком. Затем он погладил лысый череп ладонью и несколько раз прошелся по комнате, заглядывая в открытые окна. Эрли стоял затаив дыхание. Да, это был самый настоящий Филипп Эзра. С большой головой. В неглаженных, как всегда, брюках. В широкой, свободной блузе с большим вырезом на шее. На ногах зеленые ботинки, которые он не снимал даже на пляже. Эзра словно ожидал кого-то. Но кого? И вообще, каким образом он мог возникнуть, появиться, если Эва и Эрли уже видели его останки? За дверью словно кто-то позвал его, он что-то беззвучно крикнул и тут же вышел через закрытую дверь. -- Эрли, -- прошептала Эва. -- Это последнее. У меня не было никогда галлюцинаций. -- Это не галлюцинации. Это действительно был он. Сначала я подумал, что мне конец... сумасшествие. А теперь я думаю, что это действительно было. Я пойду за ним. -- Эрли, а я? -- Эва, ты будешь сидеть здесь. С минуты на минуту прилетят Свен и Генри. Пусть сразу же идут сюда. Им и Нику пока ничего не рассказывай. Я очень быстро вернусь. Он открыл дверь и выглянул в коридор. Фигура Эзры мелькнула в левой его части, которая вела к выходу. Стараясь не шуметь, Эрли быстро двинулся в ту же сторону, прошел через несколько коридоров и подземных переходов. Его всюду сопровождала полоска вспыхивающих светильников, а Эзра шел в темноте и прекрасно ориентировался. Так они дошли до эскалатора, ведущего в главный пульт управления, и поднялись наверх. Дверь по-прежнему была открыта, как ее и оставил Эрли, но Эзра сделал движение, словно открывал ее. Внутрь они вошли друг за другом. Эрли ожидал увидеть здесь Юмма и не ошибся. Вместе Эзра и Юмм начали делать какие-то вычисления на математической машине, надавливая клавиши и перебивая друг друга, но, Эрли это ясно видел, клавиши не двигались. Потом они развернули рулон бумаги, на нем была изображена какая-то инженерная схема. Эрли, закусив губу, дотронулся до локтя Филиппа Эзры. Рука прошла через пустое место, не встретив сопротивления. С юга донесся приглушенный звук приближающегося винтолета. Не оборачиваясь, Эрли вышел из главного пульта. 17. Свен посадил винтолет чуть ли не на ступеньки подъезда Центральной станции. Оза удивленно оглядывалась, не решаясь выйти из машины. Генри спрыгнул на траву и помог ей спрыгнуть на землю. Яркое солнце опускающееся к закату, мягкая зеленая трава, разбросанные в беспорядке яркие цветы, тенистые кроны деревьев. Оза с восторгом прошептала: -- Я читала, что такое есть, что такое бывает. Но я не представляла, как это чудесно. Генри обнял ее за плечи и повел вверх по ступеням. Свен повесил за спину два бластера и последовал за ними. В коридоре, ведущем к отсеку связи, они встретили Эрли: -- Я рад, Генри! -- он пожал руку женщине. -- Здравствуй, Оза! -- Я -- Сеона. Ведь Оза умерла. Эрли мельком взглянул на Генри и, кажется, все понял. Генри стоял, опустив голову и держа Озу за руку. -- Ну хорошо. У нас мало времени. Пойдемте в отсек связи. Нам надо высказаться и решить, что же делать дальше. Свен вошел в пульт связи раньше других и предупредил Эву, что женщина хочет, чтобы ее называли Сеоной. Когда они тоже вошли, Эва поднялась им навстречу и сказала просто: -- Здравствуй, Сеона! -- Здравствуй... -- Меня зовут Эва. Это -- Эрли. Ну а других ты уже знаешь. -- Эва. Это очень красиво. Что мне сейчас делать? -- Сеона, тебе понравится смотреть в окно, -- сказал Генри. -- Я уверен. -- Он осторожно отвел ее к окну и усадил в кресло. -- Смотри, как там красиво! И нет никаких ползунов и мешков. Оза затихла в кресле. Эрли вызвал Трайкова. У него ничего существенного пока не произошло. Эрли попросил его оставаться на месте, но по радио принимать участие в их разговоре. После этого каждый кратко рассказал о том, что он видел, слышал, какие у него возникли мысли, предположения. Причем по предложению Эрли особое внимание уделять самым странным, самым необъяснимым моментам. -- Прошло пять часов, как мы сели на Отшельник, -- сказал Эрли. -- Здесь все странно и непонятно. Но я уверен, что у каждого есть какая-то гипотеза, предположение. Кто выскажется первым? -- Прошло семь с половиной часов, -- поправил его Свен. -- Нет, прошло пять часов, -- жестом остановил его Эрли. -- Это нетрудно установить. Так кто первый? -- Ты, Эрли, и начинай. -- Нет. Я буду последним. Начни ты, Генри. Вирт несколько секунд помолчал, потом сказал: -- Я не знаю, отчего умерли Эзра и Юмм и что повлекла за собой их смерть. Но на базах просто прорвалась сельва. Был какой-то ураган, разрушивший установки запрета и здания, а остальное докончила прорвавшаяся сельва. Так, во всяком случае, произошло на второй базе. Уверен, что и на всех остальных. -- Одновременно? -- спросил Эрли. -- Не думаю, -- ответил Генри. -- Ураган захватывал одну базу за другой. -- Ураган на всем Отшельнике? -- удивился Свен. -- Маловероятно. Здесь никогда не было даже сильного ветра. -- На нашей памяти действительно не было. И тем не менее ураган был, -- возразил Эрли. -- Я видел, что творится вокруг территории Центральной. Завалы высотою в сотню метров. Ураган шел с севера, и, судя по этому завалу, буря была страшная, и она могла пронестись на много тысяч километров к югу. И образоваться ураган мог за несколько тысяч километров от Центральной. Поэтому предположение о том, что базы были разрушены ураганом, мне кажется, объясняет многое. Хотя бы то, что в противном случае люди могли бы добраться до Центральной на винтолетах. Однако этого никто не сделал. Ураган был. Это факт. Не ясно только, почему он возник. Что ты еще можешь сказать, Генри? -- Больше ничего. Ураган и сельва. Никто не был готов к этому. -- Хорошо. Свен, ты. -- От Центральной до второй базы я насчитал четыре энергетических барьера. На обратном пути при прохождении каждого нас выплевывало, как пробки из воды. Видимо, барьеры экранируют электромагнитные волны. Поэтому базы не смогли связаться друг с другом и с Центральной. -- Связь прекратилась сразу же после того, как что-то произошло в главном пульте, где были Эзра и Юмм, -- вступила Эва. -- Потому что, когда я спустилась сюда и попыталась с кем-нибудь связаться по радио, мне уже никто не ответил. -- Получается, что энергетические барьеры возникли одновременно с началом урагана или чуть раньше, -- высказался Свен. -- Пожалуй, одновременно, -- донесся из динамика голос Николая. Иначе они успели бы эвакуироваться на Центральную. Но что-то им помешало. Ураган? -- Да, я слышала, как Эзра, когда еще был жив, требовал, чтобы все немедленно возвращались на Центральную. -- Так, значит, был приказ о немедленной эвакуации! Почему ты раньше не сказала? Значит, некоторые уже знали, что будет катастрофа! -- Это было, когда я выходила из помещения главного пульта. -- Значит, сигнал о немедленном возвращении они получили одновременно, -- сказал Свен. -- А ураган шел с севера. Тогда почему же не успели эвакуироваться базы, расположенные ближе всего к Центральной, особенно южные? Нельзя же предположить, что ураган возник везде одновременно. -- Нет, нельзя, Свен. Я видел завалы. Они только с северной стороны. Значит ураган шел с севера. -- Тогда надо предположить, что скорость его распространения была несколько тысяч, даже десятков тысяч километров в час. В это я не могу поверить. -- И все же придется, Свен, -- сказал Эрли. -- Только так можно объяснить, почему, получив сигнал немедленного возвращения, они не успели взлететь. -- Но зато ничто не может объяснить такую скорость распространения урагана. -- Согласен. Но я бы придерживался именно такой версии, -- Сказал Эрли. -- Итак, сразу же после того, как Эзра послал на базы сигнал о немедленно возвращении, возникли энергетические экраны, начался ураган и немедленно сельва прорвалась на все базы. Что ты еще можешь сказать, Свен? -- Мне не понятен один момент. Но это относится к нам. Мы были в полете почти шесть часов. Я рассказывал, что мы делали на второй базе. Этого нельзя было сделать за полчаса. -- Иногда человек делает столько за час, сколько в другое время он не сделал бы и за сутки, -- начал Эрли, но Свен его перебил. -- Хорошо. Запишем это в раздел не поддающихся объяснению явлений. И еще. Пока мы были там, солнце за два часа не сдвинулось с места ни на одну угловую секунду. -- Секунду ты бы не заметил. -- Ну это я так. Короче, оно не сдвинулось с места. -- Солнце не заходит там полтора года, -- тихо сказала Оза, не повернув головы и продолжая смотреть в окно. -- Я же вам говорила. Все замолчали. -- Свен, -- сказал Генри, -- лучше скажи, что это тебе показалось. Так будет лучше. -- Это мы учтем, -- сказал Эрли. -- Но это ничего пока не объясняет. И ничем само не объясняется. Что еще, Свен? -- Пока ничего. -- Эрли, признайся, что ты считал меня немного не в себе, когда я говорила об Эзре и Юмме. -- Да, я не верил, что такое может быть на самом деле. -- Может быть, и Свен и Сеона говорят правду. Может быть, это им не показалось. -- Я очень прошу вас, -- тихо произнес Генри. -- Эва, теперь ты. -- После того, как я увидела останки Эзры и Юмма и осталась одна, я несколько раз встречала их самих. Они ходят по Центральной. Особенно часто они появляются в помещении отсека связи, то есть здесь... Я сегодня даже стреляла в них. Не выдержали нервы. Заряд прошел сквозь Эзру, пробил дверь и стену в коридоре, но он спокойно ушел. Эрли видел их тоже. -- Да, я их видел, -- подтвердил Эрли. -- Но я не могу объяснить, что это такое. У тебя все, Эва? Пусть тогда скажет Ник. -- Я проверял накопители энергии и увидел их возле пятого накопителя. Они и сейчас там. Я их отчетливо видел. Похоже, они что-то монтируют. Совершенно точно, что они не имеют никакого отношения к тем людям, которые здесь жили и работали раньше. Они все очень смуглые и поджарые, у каждого за спиной какое-то оружие. И еще у них есть вездеход. Он не похож на наш. У него две башни, и из каждой торчит по нескольку стволов. -- Что ты думаешь обо всем этом? -- Я предположил, что это какие-то пришельцы. На Отшельнике нет разумной жизни. Даже чего-нибудь близкого к ней. Нет млекопитающих вообще. Значит, они откуда-то прилетели. Может быть, это те, которые были здесь до нас? Они выжидают, когда все люди разлетятся по базам, создают между базами энергетические барьеры, чтобы прервалась связь по радио. Если они в силах создать такие мощные силовые поля, то они могут создать и невиданный ураган, который и разрушил базы. Дальнейшее делает сама сельва. Планета чиста, и вдруг прилетаем мы, когда они уже считают себя хозяевами. И теперь они снова что-то замышляют. Может быть, они хотят взорвать накопители энергии. Тогда на сотни километров вокруг ничего не останется. Вот такая у меня смешная гипотеза. -- Гипотеза интересная. Но почему бы им не уничтожить нас более простым способом? Просто расстрелять из своего оружия. -- Не знаю. Может быть, их слишком мало, и они боятся. Может быть, они не выносят вида крови. Я же сделал только предположение. -- Да, Ник, в твою гипотезу укладывается наибольшее количество фактов. Но не все. Остаются Эзра и Юмм, неподвижное солнце и разность в ходе часов. -- Эрли, но ведь здесь могут происходить два разных события, никак не связанные друг с другом, -- сказала Эва. -- Разность в ходе часов может быть вызвана чем-нибудь другим. -- Ну а то, что в помещении главного пульта все превратилось в пыль? Примерно на десять-двадцать метров в обе стороны от условной линии экватора. Ведь там все как будто за эти несколько дней прожило столетия. Я проверил все до самой границы установок запрета. Это тоже не входит в гипотезу Ника. -- Я же не претендую на абсолютную истину... -- Я понимаю, Ник. -- Может быть, здесь все таки происходят два события, -- сказала Эва. -- Да, придется пока так и считать. Меня только смущает факт, что они совпали по времени. Они должны быть как-то связаны. 18. Эва кипятила чай и делала бутерброды прямо в помещении пульта связи. Все уже давно не ели. Оза оставалась у окна. Иногда Эва вступала с ней в разговор, но он очень быстро заканчивался. Эва несколько раз садилась напротив нее на подлокотник и украдкой разглядывала. Она и раньше знала Озу. Внезапно возникшее предположение не давало ей покоя, но она боялась высказать его вслух. Что-то ее удерживало. В противоположном углу помещения Эрли разбирал содержимое ящика, привезенного со второй базы. Эрли стопку за стопкой перекладывал диаграммы. Бумага часто ломалась, и он действовал очень осторожно. Если бы даже все регистрирующие приборы на второй базе работали день и ночь, то и в этом случае неоткуда было взяться такому количеству документов. Это сразу бросилось ему в глаза. Он все перекладывал пачки графиков, надеясь найти что-нибудь вроде письма, какого-нибудь объяснения. Ящик был уже почти пуст, но ничего подобного он так и не нашел. Тогда он начал развязывать пачки, и первая же из них выпала у него из рук. В углу каждой диаграммы стояла дата. Первая попавшаяся гласила: "2195-й день со дня катастрофы". Он начал перебирать всю пачку и наконец дошел до 2О-го дня. Более ранних дат на диаграммах не было. В одной пачке были записи скорости ветра, в другой -- температуры, в третьей -- давления, затем ускорения времени для двух датчиков, разнесенных всего на десять метров. Это же было ничтожное расстояние для такого исследования. Здесь были такие цифры! Особенно в первые дни. Да, в первые... Потому что из диаграммы было совершенно очевидно: на второй базе с момента катастрофы прошло не менее пятнадцати лет. Потом записи обрывались. Не было записи и первых дней, видимо, потому, что люди боролись с сельвой за свое существование. Они выжили, и их труд сейчас помогал Эрли разбираться в происшедшем здесь. Теперь многое встало на свои места. Теперь ясно, почему Свен утверждал, что солнце за время их пребывания на второй базе не сдвинулось ни на одну дуговую секунду. Ясно, почему они утверждали, что пробыли в полете шесть, а не четыре часа. Они могли пробыть на второй базе несколько дней, а по возвращении узнали бы, что на Центральной прошло все равно четыре часа. Потому что за одни сутки, за один оборот Отшельника вокруг своей оси на широте второй базы проходило полтора года. -- Эва, -- позвал он девушку. Она подошла к нему и села рядом. -- Эва, все, что говорила Сеона, правильно. Она действительно прожила там двадцать лет. Ты удивлена? -- Я не поняла. Но вот что я тебе скажу. Эта девушка не Оза. Теперь Эрли удивленно посмотрел на нее. -- Она очень похожа на Озу. Удивительно похожа. Но это не Оза. Генри был слишком взволнован встречей с ней, ведь это было просто чудом, что она осталась живой, а потом тем, что Оза, как он думал, лишилась рассудка. Он скоро и сам заметит разницу... Так, говоришь, она прожила там двадцать лет? Когда я поняла, что это не Оза, я подумала: может быть, те, чужие, для каких-то своих целей воспроизвели Озу, жену одного из оставшихся в живых людей. Другого я не могла придумать. А раз ты говоришь... Значит, это дочь Озы. И все, что она говорит, правда. -- Да, кое-что проясняется. Но много и темных мест. Эва, введи в математическую машину эти данные и программу об ускорении времени на разных широтах Отшельника. Кажется, получится что-то ужасное. Я сейчас спрошу у Генри, где они пересекали энергетические пояса. Может оказаться, что это никакие не энергетические пороги или барьеры. Как ему рассказать все это? Эрли выбежал из отсека связи и, пробежав несколько комнат, открыл дверь лаборатории записи информации. Генри должен был прослушать здесь записи переговоров с Центральной, сделанные, когда они несколько раз пересекали энергетический барьер. Генри сидел, уронив голову на монтажный столик. Вокруг него валялись запоминающие кристаллы и магнитная проволока, крутилась пустая кассета магнитофона. -- Генри, -- тронул его за плечо Эрли, -- я хочу тебе сказать... Ты должен быть мужественным... Это не Оза, Генри. Вирт поднял бледное уставшее лицо и несколько раз кивнул головой: -- Я уже знаю, Эрли. Это моя дочь. Сеона. В кольце Озы был запоминающий кристалл. Это кольцо мне передала Сеона. Оза мне все рассказала. Правда, наша встреча длилась всего одну минуту. -- Здесь, Генри, все кого-то или что-то потеряли. Эрли постоял еще мгновение, молча вышел, но тотчас же вернулся. -- Я хотел спросить тебя, Генри, на каких широтах вы пересекали энергетические барьеры? Генри назвал широты и добавил: -- Только это были не энергетические барьеры. -- Догадываюсь. -- Это были границы областей, в которых время течет по-разному. Чем дальше от экватора, тем оно течет быстрее. Слушай. Он остановил крутящуюся кассету, вставил в нее проволоку и снова включил магнитофон. В комнате раздался резкий высокий вой. -- Это самая нижняя частота голоса Ника. А теперь слушай. Он переключил с