ставляю для вас большую ценность. "И еще, это избавит тебя, голубчик, от искушения пришить меня немедленно, - подумал агент звездного корпуса. - Очень удобно. Если рагниту удастся меня сейчас убить, он сможет без труда доказать, что всего лишь защищал свою жизнь. И получит неограниченное время для того, чтобы искать украденное Хакой. Время, похоже, в этой истории - самое главное". Рагнит покачал головой и погрозил Михаилу пальцем, словно маленькому ребенку. Михаил пожал плечами и взмахнул стволом лучемета. - Пошли к двери. - Ладно, пошли, - пробормотал рагнит. Похоже, он и в самом деле не предусматривал такого варианта. По крайней мере, вид у него теперь был несколько разочарованным. - Кстати, как тебя зовут? - спросил Михаил, пока они шли к входу в штаб-квартиру. - А зачем тебе это? - Должен же я знать, с кем буду заключать соглашение. Рагнит бросил на Михаила злобный взгляд и сообщил: - Блев Хар, младший приближенный, с правом лицезреть великий синий шар. Михаил кивнул. - Угу. Это все, что я хотел узнать. Перед дверью они остановились. Прежде чем открыть засов, Блев Хар прошипел: - Если ты надумал водить нас за нос... Михаил тяжело вздохнул. - Ладно, открывай. Ох уж эти параноики... Кстати, еще одна угроза, и я подумаю, что ты наврал мне про ваши гигантские связи среди местных центурионов. А это будет означать, что вытащить меня от них вы не сможете. Таким образом, у меня останется лишь один выход. - Какой? - Пристрелить тебя прямо сейчас и попробовать вырваться из этого дома. - Ты погибнешь, - сказал рагнит. - Значит, вы не скоро найдете то, что у вас позаимствовал Хака. Если вообще найдете. - Будь ты проклят, - пробормотал рагнит и отодвинул засов. Глава 8 Главный центурион был тем еще ублюдком. Это читалось на его лице так явственно, словно было написано пылающими буквами в палец толщиной. Кстати, никто другой на его должности не продержался бы и двадцати минут. Итак, этот монстр сидел напротив Михаила, положив ноги на стол, курил толстенную сигару и, время от времени сплевывая в корзинку для бумаг, низким, утробным голосом рычал: - Значит, так, землянин, ты влип и тебе конец... полный офигенно неприятный конец. Я сейчас скажу своим мальчикам одно слово, и они превратят тебя в отбивную. Они давно мечтали добраться до кого-нибудь из инопланетного района. И вот мечта их исполнилась. Я слишком добр, чтобы лишить их этой небольшой радости. - Я никогда не жил в инопланетном районе, - уточнил Михаил. - А мне на это плевать, - прорычал главный центурион. - Суть - ты поганый инопланетчик, который прилетел на нашу Абаузу, считая, что тут можно спокойно заниматься своими гнусными штучками. И сделал большую ошибку. Сказать, в чем она состояла? - В чем? - покорно спросил Михаил. - В том, что здесь, я имею в виду на этой планете, погаными штучками заниматься не рекомендуется. Нельзя стрелять в прохожих, убивать своих собратьев инопланетян и нападать на честных портье. - Ничего этого я не делал, - в который уж раз стал объяснять Михаил. - И в прохожих не стрелял, и не убивал Хаку... - Молчать! - зарычал главный центурион. - Стало быть, целая куча свидетелей, которые готовы присягнуть, что ты этим занимался, врут? - Еще как, - сказал Брадо. Главный центурион заскрежетал зубами. Получилось это у него вполне убедительно. Видимо, не обошлось без долгих, изнурительных тренировок. - Значит, ты упорствуешь? - Точно, - сказал Михаил. - И не только. Я требую, чтобы мне немедленно назначили адвоката. И буду разговаривать только в его присутствии. Главный центурион захохотал. Слегка улыбнулись даже здоровяки, стоявшие по бокам от кресла, в котором сидел агент звездного корпуса. - Адвоката?! Нет, у нас на планете такой зверь не водится, - сообщил главный центурион. - Тебе еще повезло, что ты не попал сюда всего лишь пару десятков лет назад. Суд у нас тогда длился не более пяти минут и, как правило, заканчивался препровождением обвиняемого к ближайшему дереву с крепкими ветвями. Исполнение приговора откладывалось лишь на то время, которое требовалось, чтобы украсить это дерево веревкой с петлей на конце. - Какой же это к дьяволу суд? - спросил Михаил. - Фарс, не более. - Самый справедливый суд из всех возможных. Суд народа. А народ, как известно, подкупить невозможно. - Но народ может ошибаться. - Конечно, может. Только, я уверен, число ошибок при этой системе гораздо меньше, чем в ваших судах, в которых всем заправляют продажные судьи, купленные на корню обвинители и готовые на любую подлость ради денег адвокаты. Михаил хмыкнул. Может, в чем-то главный центурион был прав. - Стало быть, сейчас время, отведенное на суд, несколько увеличилось? - Значительно. Например, суд над тобой будет лишь завтра. Правда, время приведения приговора в исполнение уменьшилось. Теперь нам не приходится искать дерево, на котором удобно вздернуть осужденного. Лет пять назад наша планета обзавелась оборудованной по последнему слову техники виселицей. Сказав это, главный центурион довольно осклабился. Похоже, покупка виселицы была именно его идеей. - Это был с вашей стороны гуманный поступок, - промолвил Михаил. - Еще какой гуманный, - кивнул главный центурион. - Кроме того, у нас действует нелепый закон, по которому преступника нельзя вешать второй раз. Стоило оборваться веревке, на которой вешали, или обломиться суку, к которому она была привязана, и матерый вор становился свободным человеком. Купив виселицу, мы избавились от угрозы подобных досадных случайностей. - Очень предусмотрительно. Почувствовав в голосе Михаила неподдельную иронию, главный центурион мрачно посмотрел на него. После этого он закрыл глаза и некоторое время сидел так, словно собираясь с силами, чтобы сказать. Наконец он открыл глаза и взглянул на агента звездного корпуса с нескрываемым отвращением и промолвил: - Ладно, вижу, ты крепкий орешек. Но мы бы тебя сломали, как пить дать. Если бы не эти проклятые журналисты, которые уже вот-вот начнут штурм управления по делам центурионов. Кое-кому наверху очень не хочется, чтобы завтра они подняли вой о том, что центурионы обращаются с инопланетчиками негуманно. Хотя, мне кажется, самый гуманный способ обращения с ними - это прямо у трапа рейсовика вешать каждого второго прибывающего на нашу планету. Для острастки остальных, конечно. - Похоже, инопланетный квартал сидит у вас как кость в горле, - участливо промолвил Михаил. - Сидит. Еще как сидит. Но ничего, твоя казнь заставит кое-кого из его жителей попритихнуть. Смекаешь? - Ты имеешь в виду комитет по делам инопланетян? Главный центурион смачно сплюнул в корзинку для бумаг и буркнул: - Их тоже. После этого он глубоко затянулся сигарой, бросил на Михаила еще один злобный взгляд, снова сплюнул в корзинку и, лишь проделав все эти манипуляции, махнул рукой конвоирам. - Ладно, уведите этого негодяя. Поместите его в лучшую камеру, ту, из которой никто еще не убегал. И следите хорошенько, чтобы к нему не пробрался никакой жареный журналистишка. Выходя из комнаты, Михаил покачал головой. Когда они миновали секретаршу и оказались в коридоре, один из конвоировавших его центурионов тихо сказал: - Не правда ли, наш шеф очень милый и добрый человек? - Просто очаровашка, - пробормотал Михаил и испытующе посмотрел на центуриона. Вполне возможно, заговоривший был из числа тех стражей порядка, которых не удалось перекупить рагнитам. Хотя он мог быть и подкупленным. В этом случае он всего лишь пытался втереться в доверие к арестованному. Впрочем, им почти тотчас стало не до разговоров. Тюрьма находилась в противоположном конце здания управления делами центурионов. Чтобы попасть в нее, пришлось спуститься по широкой, с начищенными до блеска перилами лестнице вниз и пройти через множество комнат, большинство из которых занимали чиновники различных рангов. Конечно, каждый из них не мог отказать себе в удовольствии вволю поглазеть на арестованного. В одной из комнат оказались непонятно каким образом пробравшиеся в нее журналисты. Они тотчас же подбежали к Михаилу и чуть ли не хором затараторили: - Один вопрос, только один-единственный вопрос. Ответьте нам... Пытавшийся заговорить с Михаилом центурион вытащил серебряный свисток и дунул. Не прошло и полминуты, в течение которых центурионы отпихивали журналистов от Михаила, а сам арестованный угрюмо молчал, как в комнату ворвалось около десятка стражей. Мгновенно оценив обстановку, четверо из них схватили журналистов под руки и сноровисто потащили прочь. До Михаила донеслись удаляющиеся вопли: - Один вопрос! Как вы относитесь к мылу "Последняя заря?". Нравится ли вам бюст знаменитой актрисы Гражины Грабской? В каком возрасте вас в первый раз выпороли родители? - Сумасшедшие, - сказал один из центурионов. Тот, который пытался заговорить с Михаилом, пожал плечами: - Работа у них такая. Не хуже и не лучше нашей. Просто работа. Вот это уже Михаилу понравилось. Похоже, одному из его конвоиров можно было доверять. Конечно, в той степени, в которой можно доверять центуриону. Они двинулись дальше. Вскоре комнаты чиновников закончились. Они миновали комнату отдыха центурионов, еще несколько совершенно пустых помещений и наконец достигли здоровенной, перегораживающей коридор решетки. Возле нее стояли два стража. Увидев Михаила и его конвоиров, они открыли в решетке дверцу и отступили в сторону. Дальше был узкий, грязный и сырой коридор. Михаил прикинул, каких усилий стоило построить это здание так, чтобы вся сырость скапливалась именно в этой его части, и пришел к выводу, что немалых. Он принюхался. Да, витавшие в этой части управления по делам центурионов запахи были для его сверхчуткого нюха серьезным испытанием. В дальнем конце коридора находилась бронированная дверь с узким, забранным решеткой окошечком. Михаила подвели именно к ней. Один из центурионов открыл ее. - Заходи. Михаил вошел в камеру. Послышался скрежет ключа, проворачивающегося в замке, дверь за ним закрылась. Кажется, все. Брадо быстро осмотрел камеру. Она была небольшой. Шага три в ширину, шагов пять в длину. Окна не было. Единственным источником света являлась тусклая лампочка под потолком. Постелью служили узкие нары, на которых лежал плоский, засаленный матрац. Возле нар стояли железные стол и стул. Они были привинчены к полу здоровенными болтами. Никакой другой мебели в камере не было. Михаил машинально полез в карман за сигаретами. Конечно, их там не оказалось. Ах да, их же отобрали в кабинете главного центуриона. Так же, как и обе карточки: всекредитную и идентификационную. Всекредитную было жалко более всего. Без денег он обречен на проигрыш. Стало быть, теперь перед ним стояла задача не только выбраться из этого здания, но и вернуть себе карточку. "Для начала хотя бы придумай, как выбраться из этой камеры", - сказал себе Михаил". К счастью, о пластисимбиотах центурионы пока не имели понятия. Таким образом, у Брадо все-таки осталось кое-какое оружие. Теперь нужно лишь придумать, как его применить. А чего думать-то? Все очень просто. Для того чтобы выбраться из камеры, он должен превратиться в того, кто может свободно из нее выйти. И не только из нее, но и из управления. Причем это должен быть не рядовой центурион, а кто-то рангом повыше. Кто-нибудь вроде главного центуриона. Кстати, превратившись в него, можно без помех добраться до сейфа, в котором лежала всекредитная карточка. Этот сейф стоял в кабинете главного центуриона. Михаил плюхнулся на нары и тяжело вздохнул. Итак, объект намечен. Теперь осталось лишь придумать, как заманить его в камеру. Причем так, чтобы остаться с главным центурионом с глазу на глаз не менее чем на шесть-семь минут. Сделать это трудно. Почти невозможно. Сказать, что он желает сообщить главному центуриону что-то очень важное? Это не выход. Скорее всего его опять потащат к нему в кабинет. В самом деле, с каких это веников главный центурион отправится к нему в камеру? Проще приказать привести арестованного к себе. И разговаривать с ним он будет, надо думать, в присутствии конвойных. Нет, этот вариант не годится. Надо придумать другой. Какой? Окошечко на двери в его камеру распахнулось. В нем показалось лицо центуриона-надзирателя. - Кстати, предупреждаю, - сказал он. - Если надумаешь стучать в дверь и вообще шуметь, будешь наказан. Обычное наказание состоит в том, что тебе в камеру наливают ведер десять воды. Потом дают кусок материи размером с носовой платок и заставляют им эту воду собирать. Как правило, к утру заключенный становится тихим как мышка и теряет всякое желание скандалить. - Приму к сведению, - сказал Михаил. Окошечко закрылось. Михаил прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Итак, для того чтобы выбраться отсюда, ему сначала нужно выйти из камеры. Потом необходимо пересечь все здание и попасть в кабинет главного центуриона. После этого выйти из здания, причем сделать это так, чтобы никто не заподозрил неладное. Единственной личиной, под которой это можно беспрепятственно проделать, был главный центурион. Ему-то никто никаких вопросов задавать не будет, даже если он вздумает прогуляться по потолку. Вот только как до него добраться? Михаил усмехнулся. Не проще ли сделать несколько по-другому. Есть очень старый метод. Если проблема не решается целиком, ее надо разбить на этапы. Итак, этап первый: выйти из камеры. Как это сделать? Заманить внутрь надсмотрщика и хорошенько дать ему по голове. Чего проще? Вот только как сделать так, чтобы он вошел в камеру? Брадо открыл глаза и посмотрел на окошечко. А что, если?.. Он встал и подошел к двери. Да уж, если стучать в нее кулаком, все пальцы отобьешь. Повернувшись к двери спиной, Михаил заколотил в нее пяткой. Сильно. Размеренно. Звук получался глухой, но достаточно громкий, чтобы услышал надзиратель. Тум-тум-тум! Еще раз. Тум-тум-тум-тум! Открылось окошечко. - Эй, ты, я предупреждал, что шуметь не стоит? Не обращая ни малейшего внимания на надзирателя, Михаил продолжал колотить в дверь. - Ну ты сам этого хотел. "Еще бы. Хотел, - подумал Михаил. - Давай, начинай". Окошко захлопнулось. Послышались тихие, удаляющиеся шаги. "Сейчас он вернется. И не один, - подумал Михаил. - Впрочем, ему это не поможет. Вряд ли их будет больше трех. А с тремя я справлюсь в любом случае. Потом попытаюсь удрать. Именно - попытаюсь". Больше всего его беспокоило одно соображение. Ну хорошо, центурионы умом не отличаются. Может, они и в самом деле считают, что удрать из этой камеры невозможно. Но уж рагнитам-то должно прийти в голову, что он попытается сбежать. Они должны принять какие-то дополнительные меры, чтобы помешать ему это сделать. Какие? Вот в чем вопрос. И можно ли угадать, какие именно? Некоторое время Михаил раздумывал. Потом пришел к выводу, что гадать бесполезно. Оставалось лишь рассчитывать, что его маскарад обманет и наемников, и рагнитов. Кстати, почему бы и нет? Похоже, рагниты так до сих пор и не знают, что у него есть пластисимбиот. Дверь в камеру открылась. Надзирателей было трое. Тупые, без единого проблеска мысли лица, здоровенные мускулы, тяжелая, неуклюжая поступь. Мысленно Михаил себя поздравил. Похоже, справиться с этой троицей будет еще легче, чем он рассчитывал. Каждый надзиратель держал в руках по ведру воды. У самого первого была зажата в кулаке еще и крошечная тряпочка. - Ну вот, настало время помыть пол, - прогудел он. - Конечно, в другом месте тебе бы просто отбили почки, но мы здесь очень гуманные. Да и неприятно, я думаю, тебе завтра будет всходить на эшафот с отбитыми почками. Опять же проклятые журналисты... Нет, мы всего лишь помоем пол. Конечно, если ты будешь послушным мальчиком. Если же не желаешь, то уж тогда дойдет очередь до почек. Кстати, ребра мы тоже ломать умеем. Да так, что почти никаких следов не останется. Ну как, будем бороться за чистоту? Сказав это, он вылил воду из своего ведра на пол и протянул Михаилу тряпку. Тот пожал плечами. - Ну хорошо. Будем мыть пол. Протянув руку будто бы за тряпкой, Михаил, неожиданно для троицы, ухватил вместо тряпки державшего ее надзирателя. Ловкий выверт. Подсечка. Загремело упавшее на пол ведро. Надзиратель звучно приложился лбом о стену и рухнул на мокрый пол. Второй, стоявший рядом, успел лишь удивленно крякнуть. Михаил коротко пнул его носком ботинка под коленку и смачно врезал сцепленными в замок руками по голове. Третий надзиратель успел лишь сделать полшага назад, когда настал и его черед. Михаил двигался как машина. Ни одного лишнего движения, стремительность и натиск. Крутанувшись на пятке, он врезал надзирателю ногой по физиономии. Быстрый шаг к ошалело мотавшему головой противнику. Полуоборот, так, что он почти прижался спиной к противнику, и резкий удар локтем правой руки в солнечное сплетение. Надзиратель задохнулся. Быстро повернувшись, Михаил нанес противнику удар коленом между ног. Тот придушенно завопил и наконец-то упал на залитый водой пол. Все, кажется, дело сделано. Михаил быстро оглядел поверженных противников. Ему нужен был более-менее сухой комплект обмундирования. Ага, вот этот, кажется, намок меньше других. Ворочать тяжеленного бесчувственного надзирателя в тесной камере было несподручно, но Михаил справился. Через пару минут он уже обладал полным комплектом одежды надзирателя, а также широким поясом, на котором висели дубинка-парализатор и кобура с лучеметом. Теперь оставалось лишь выйти из камеры и запереть дверь. Изъяв у одного из валявшихся на полу охранников здоровенную связку ключей, Михаил так и сделал. Конечно, обмундирование было ему великовато. Брадо натянул его поверх своей одежды, застегнул пояс и задумчиво взвесил на руке связку ключей. Итак, теперь можно приступать ко второму этапу. Сейчас ему нужно попасть в кабинет главного центуриона. Похоже, это будет труднее всего. Он прислушался. В камерах было тихо. Похоже, их обитатели, услышав странные крики надзирателей, затаились, гадая, что же все-таки происходит в соседней камере. По логике кричать должен был ее обитатель. Однако... Что там все-таки происходит? "Да, пора действовать", - подумал Михаил. И все-таки он потратил еще несколько минут на то, чтобы активизировать пластисимбиот. Вот так, теперь он стал одним из надзирателей. Конечно, надзиратель этот был не таким толстым, как настоящий. Но уже с этим Михаил поделать ничего не мог. Осталось только надеяться, что никто не заметит его странного похудания. Главное все-таки - лицо. А оно было в наличии. Теперь - поведение. Те, в камере, очнутся еще не скоро. Может, минут через десять. Ему этого времени должно хватить. На все про все. Позвякивая ключами, он пошел по коридору. Благо до перекрывающей его решетки было еще несколько поворотов. Охранявшие ее центурионы наверняка криков надзирателей не слышали. Иначе уже подняли бы тревогу. Итак, он рисковал более необходимого. Можно было положить этих троих так, чтобы они не издали ни звука. Но тогда пришлось бы собирать воду с пола и ждать, пока надзиратели расслабятся. Терять время. "А все-таки ты совершил ошибку, - сказал себе Михаил. - Больше ты ее не повторишь. Надо будет - станешь навоз руками черпать. Если это потребуется для безопасности". Он шел по коридору неспешной, слегка шаркающей походкой, как обычно ходят надзиратели. Пусть другие арестованные ее слышат, пусть знают, что ничего особенного не случилось, пусть не питают беспочвенных надежд и, самое главное, пусть не шумят. Поворот. Еще поворот. Вот наконец и решетка. Стоявшие возле нее центурионы откровенно скучали. Один смотрел в потолок, видимо разглядывал пересекавшие его трещины, второй ковырял в носу, причем делал это так, словно выполнял некую архиважную работу. Михаил остановился перед решеткой и, стараясь сохранять на лице тупое выражение, приказал: - Отопри. Ковырявший в носу центурион отер о брюки указательный палец и поинтересовался: - Зачем? - Надо. - Приспичило, что ли? - Отопри. - А если не отопру? - Получишь в ухо. - Как же ты мне дашь в ухо, если будешь по ту сторону решетки? - Потом дам. Два раза. - Да отопри ты ему, - сказал второй центурион. - И в самом деле даст. Натренировался небось на заключенных. - Натренировался, - подтвердил Михаил. - Дам. - Вот ведь жизнь, - пробормотал любитель ковыряться в носу, вытаскивая из кармана ключ. - Любой, ну просто любой норовит заехать в ухо. Он открыл дверцу и, отступив на шаг, спросил: - А двое других где? - Занимаются, - криво ухмыльнулся Михаил. - С заключенным. - С инопланетчиком, стало быть? - оживился второй центурион. - С ним. - Ну и как он, моет? - А куда ему деться? Моет. Удовлетворенно ухмыльнувшись, Михаил пошел дальше по коридору. За спиной его послышались голоса центурионов: - И все-таки нехорошо это. Завтра его вздернут, а эти стервятники своего упустить не желают. Пусть бы отдохнул, приготовился к смерти. - Твое-то какое дело? "Ну вот, - с удовлетворением подумал Брадо. - Теперь осталось лишь проникнуть в кабинет главного центуриона. Третий этап. Что же придумать? Секретарша. Вряд ли она пропустит простого надзирателя к своему шефу. Насколько я знаю секретарш, она должна продержать его в приемной не менее получаса. Этого времени у меня нет. Стало быть... Да, придется бедную женщину напугать". Одну за другой он миновал комнаты чиновников. Некоторые из центурионов были даже на местах, а кое-кто занимался чем-то, напоминающим работу. На надзирателя в несколько мешковатой форме никто не обратил внимания. Совершенно беспрепятственно протопав до комнаты секретарши главного центуриона, Михаил зашел внутрь. Секретарша, стройная девица с пышной прической и макияжем, делающим ее и без того огромные глаза еще больше, увидев его, скривила недовольную гримаску. Пришлось извлечь из кобуры лучемет. Взяв секретаршу на мушку, Михаил сказал: - Быстро, без вранья. Главный центурион у себя? Секретарша ошарашенно кивнула. - Тогда пошли. Откроешь дверь, зайдешь в кабинет, сделаешь шаг в сторону и ляжешь на пол. Поняла? Секретарша снова кивнула. Михаил махнул в сторону двери кабинета главного центуриона стволом лучемета. Не сводя с него испуганных глаз, секретарша двинулась к ней. Взявшись за ручку, она хотела было что-то спросить, но передумала. - Заходи, заходи, - сказал Михаил. "Ну вот, - подумал он. - Теперь начинается следующий этап". Глава 9 За сорок минут, прошедшие с того момента, как Михаил покинул этот кабинет, главный центурион измениться не мог. Он и не изменился. Как был, так и остался ублюдком. Первым, он понятное дело, увидел секретаршу. И сразу буркнул: - Какого праха? Я же просил меня не беспокоить. В этот момент секретарша выполнила приказание Михаила. Она сделала шаг в сторону и рухнула на покрывавший пол кабинета ковер. У главного центуриона глаза полезли на лоб. - Ты чего это? - прохрипел он. - В рабочее-то время? - Руки на стол! - приказал Михаил. Главный центурион глянул на него и побледнел. Похоже, лучемет в руках надзирателя вызвал у него не очень приятные ассоциации. - Чего? - ошарашенно спросил он. - Руки на стол, - повторил Михаил и выстрелил из лучемета. Массивный, каменный прибор из желтого, похожего на янтарь камня, украшавший стол главного центуриона, разлетелся на кусочки. Тут уж никаких сомнений не осталось. Это что угодно, только не глупая шутка. Главный центурион покорно положил руки на стол. Но посмотрел все же так, что стало ясно - ох кому-то это все аукнется. Михаила его взгляд ничуть не испугал. Он больше в руки блюстителей порядка попадать не собирался. Да и сомневался он, что после этого побега кто-то из них захочет брать его живым. Скорее всего тотчас же и пристрелят. - Лицом к стене. Руки за голову, - приказал агент звездного корпуса. Главный центурион тяжело поднялся из-за стола и, подойдя к стене, повернулся к ней лицом. Сцепив на шее кисти рук, он проворчал: - С тобой покончено. Не позднее чем через несколько часов тебя поймают. Значит, завтра ты повиснешь рядом с тем инопланетчиком, если, конечно, не одумаешься. - Советую помолчать, - сказал Михаил. - Учти, одно неверное движение и я буду стрелять. - Ну конечно. Что тебе еще остается, - хмыкнул центурион. Бросив взгляд на секретаршу, которая все еще лежала на полу и даже не пыталась поднять голову, Михаил прошел к столу и быстро осмотрел его ящики. Пара толстых книг по теории сыска, лучемет с богато инкрустированной серебром рукояткой, фляжка, в которой что-то заманчиво булькало, пяток порнографических галожурналов, какие-то документы с грифом "секретнее не бывает", читать которые Михаилу было некогда. Брадо закрыл ящики. Так, но с этими-то двумя что делать? Неужели придется лупить их по голове? Вдруг в голову Брадо пришла забавная идея. Он не раз бывал в кабинетах больших начальников. Как правило, каждый из них был снабжен комнатой для отдыха. Комнатой, в которой можно было с удобством отдохнуть, выпить с кем-то очень нужным, принять женщину. Обычно дверь в такую комнату старались замаскировать так, чтобы рядовые посетители заметить ее не могли. - Ну-ка, открывай комнату для отдыха! - приказал главному центуриону Михаил. - Какую комнату? - сделав непонимающее лицо, спросил тот. - Сам знаешь. Иначе придется допросить твою секретаршу. Уж она-то наверняка изучила эту комнату хорошо. Давай, медленно сунь руку в карман, вытащи нужный ключ и открой дверь. Главный центурион вздохнул и пробормотал: - Чтоб тебя разорвало, скотина. Ничего, когда я доберусь до твоей шеи... Все-таки приказание Михаила он выполнил. Дверь в комнату была расположена недалеко от сейфа и хорошо замаскирована. По крайней мере до тех пор, пока главный центурион не вставил ключ в едва заметную щель, Михаил о местоположении двери не догадывался. Входя в щель, ключ громко щелкнул. Тотчас рядом с ним прямоугольный кусок стены изменил цвет и превратился в небольшую дверь, которая бесшумно открылась. Михаил заглянул в комнату отдыха. Да, главный центурион любил и умел отдыхать. Впрочем, сейчас ему, похоже, не до приятного времяпрепровождения. И все-таки... Михаил отошел от двери и сухо сказал: - А теперь заходи. Но сначала я хотел бы получить ключ от сейфа. Главный центурион втянул голову в плечи и спросил: - От какого сейфа? - От твоего. И побыстрее. Потратив несколько секунд на размышления, главный центурион промолвил: - Не делай этого. Заглянув в мой сейф, ты отрежешь себе все пути к отступлению. Если ты сейчас отдашь мне лучемет, я еще смогу что-то сделать, чтобы тебя не вздернули. После того как ты заглянешь в сейф, обратного пути не будет. Понимаешь, что я имею в виду? - Еще бы, - сказал Михаил. - Давай ключ и входи в комнату. Он взмахнул стволом лучемета. Главный центурион взглянул на секретаршу, которая все еще лежала на ковре, не пытаясь даже поднять голову. Видимо, он рассчитывал, что той удастся каким-то образом выскользнуть из комнаты и поднять тревогу. Михаил покачал головой. - Она составит тебе компанию. Заходи. Главный центурион пожал плечами и прошипел. - Ты об этом пожалеешь. - Вполне возможно, - холодно сказал агент звездного корпуса. - А теперь живо в комнату. Как понимаешь, терять мне нечего. Если я тебя сейчас убью, ничего не изменится. Так и так, в случае поимки, меня вздернут. - Я сам накину тебе на шею петлю, - пообещал главный центурион. Но он уже понял, что проиграл. Грязно выругавшись, главный центурион швырнул ключ от сейфа на пол и зашел в комнату отдыха. Для того чтобы препроводить туда секретаршу, понадобилось совсем немного времени. - А теперь, - заявил Михаил главному центуриону, - вам придется раздеться. - Надеюсь, мне тоже? - Руки секретарши тут же начали манипулировать с застежками платья. - Нет, только вашему шефу. - Что это вы задумали? - проворчал главный центурион. - После того как я закрою дверь, у вас будет вполне достаточно времени, чтобы придумать ответ на этот вопрос. Главный центурион послушно разделся и швырнул комок одежды к ногам Михаила. Теперь оставалось лишь закрыть дверь. Так Михаил и сделал. Он повернул ключ в замочной скважине и, оставив его там, поднял с ковра одежду главного центуриона. На то, чтобы скинуть форму надзирателя и натянуть мундир главного центуриона, ушло не более минуты. Теперь нужно было заняться лицом. Закончив лепку, Михаил ощутил сильную жажду. Начинали сказываться побочные эффекты пользования пластисимбиотом. Оглядев кабинет, он увидел стоявший на низеньком столике, в дальнем углу, большой кувшин с темной, вишневого цвета жидкостью. Это оказался какой-то сок. Схватив кувшин, Михаил отпил из него едва ли не половину. Вот и хорошо. Теперь остался последний, самый безопасный этап его плана. Выбраться из здания управления. Но сначала неплохо было бы покопаться в сейфе главного центуриона. Хотя бы лишь для того, чтобы вернуть себе всекредитную карточку. Михаил поставил кувшин обратно на столик и двинулся к сейфу. Тот был самой примитивной конструкции. Просто большой железный ящик, с толстыми стенками. Видимо, главному центуриону не могло даже прийти в голову, что кто-то рискнет покуситься на его кабинет. Подобрав с ковра ключ, Михаил подошел к сейфу и открыл его. Всекредитная карточка лежала на верхней полке и сразу бросилась ему в глаза. Сунув ее в карман, Брадо стал обследовать другие полки. Ага, идентификационная карточка. Ее нужно тоже забрать. Она еще послужит. Конечно, размахивать ею не стоит, но все-таки... Стоп, а это что? В руках у Михаила оказались две тонкие папки. На одной было написано "Блев Хар, рагнит", на другой "Тош Гор, рагнит". Никогда не помешает узнать о своих врагах побольше. В каждой папке было по нескольку заполненных сведениями листков бумаги. Михаил сложил листки вчетверо и сунул в карман. Оказавшись в безопасности, он их внимательно прочтет. Так, а что там дальше? Следующий предмет, который Михаил извлек из сейфа, был прямоугольный, тяжелый пакет. Развернув его, Михаил обнаружил несколько пачек денег. Это-то откуда здесь взялось? Зачем главному центуриону хранить у себя в сейфе такую большую сумму? Не потому ли, что он не может доверить ее банку? Михаил внимательно осмотрел одну пачку. Ну да, все верно, купюры не новые, номера банкнот не повторяются. Скорее всего эти деньги получены в виде взятки. От кого? Брадо хитро прищурился. А уж не от рагнитов ли? Наверняка от них. Михаил почесал в затылке. Всекредитная карточка, конечно, вещь хорошая, но некоторое количество наличности никогда не помешает. Он представил физиономию главного центуриона, когда тот обнаружит, что беглец забрал деньги, полученные для того, чтобы отправить его на эшафот. Ну да, нечего и раздумывать. Рассовав пачки по карманам, Михаил наскоро закончил осмотр сейфа. Кипа секретных документов, до которых ему сейчас не было дела, списки тайных агентов, которые были нужны ему как телеге пятое колесо, еще один лучемет, к которому Михаил даже не пожелал прикасаться... Кажется, все. Брадо захлопнул дверцу сейфа, тщательно его запер и сунул ключ в карман. Пора уходить. В этот момент главный центурион, видимо посчитав, что он уже покинул кабинет, стал колотить в дверь "комнаты отдыха". Недолго думая, Михаил распахнул ее и сказал: - Еще один звук - и я вас обоих пристрелю. - Ва-ва-ва... - пробормотал главный центурион. Секретарша пронзительно взвизгнула. Ах да, он совсем забыл, что сменил лицо. - Что это? - промолвил главный центурион, показывая на Михаила пальцем. Губы у него тряслись. - Болезнь хамелеона, - мрачно буркнул Михаил. - Между прочим - заразная... Так вот, повторяю: еще один звук - и мне придется вас успокоить навеки. Поняли? Главный центурион и секретарша одновременно кивнули. - Ну вот и хорошо. Закрыв дверь "комнаты отдыха" и сунув лучемет в карман, Михаил невольно улыбнулся. Конечно, лучше бы центурионы догадались, как он выбрался из тюрьмы попозже, но до бесконечности этот процесс растянуть не удастся. Для того чтобы понять, что бежавший инопланетянин умеет изменять лицо, достаточно лишь прослушать одно за другим показания центурионов-охранников и надзирателей. Стало быть, большой ошибки он не совершил. Михаил проверил, надежно ли заперта дверь в "комнату отдыха", и вышел из кабинета главного центуриона. Итак, последний этап. Самый легкий. Теперь ему всего лишь надо выбраться из здания управления. Можно было бы попытаться вызвать личную машину главного центуриона, но Брадо не знал, как именно это делает тот, кого он изображает, а рисковать не хотелось. Нет, вполне достаточно выйти из здания и поймать такси. Да, всего лишь выйти из здания. Какая мелочь. Последний этап. Самый легкий... Так ли это? Центурионы, чиновники, уборщики, какие-то девицы с крашеными волосами... Небрежно отдавая честь, так, как это должен делать главный центурион, Михаил шел из комнаты в комнату. Его провожали испуганные, почтительные, недоброжелательные, бесстрастные, испытующие взгляды. Провожали. Но ни один из центурионов или чиновников не посмел заступить ему дорогу и заговорить. Михаил, старательно делавший вид, что он крупно рассержен, мысленно улыбнулся. Все верно, если начальство не в духе, лучше его не беспокоить. Иначе можешь об этом пожалеть. Очень пожалеть. Он шел чуть-чуть быстрее, чем нужно, но замедлить шаги был не в состоянии. До долгожданной свободы оставалось пять комнат. Нет, уже четыре. Три. Две. Одна. Коридор. Он был в десяти шагах от парадной двери, когда завыла сирена. Полное ощущение, будто на сотню сумасшедших мультяшных дятлов напал приступ неудержимого смеха. Ага, значит, его побег все-таки обнаружили. Ну, теперь уже поздно... Или нет? Он успел сделать еще четыре шага, когда из ближайшего коридора, прямо на него, выскочили два центуриона. Один из них был лысый, толстый с длинными, почти до колен руками, второй - худой, слегка сутулый, с большим носом. Худой центурион был тот самый, пытавшийся заговорить с Михаилом, когда его конвоировали в камеру. - Шеф, побег! Этот проклятый землянин смылся. "Спокойно, - подумал Брадо. - Если ты сейчас начнешь суетиться - все пропало. А вообще, забавно. Похоже, мне придется руководить собственными поисками". Остановившись, он повернулся к центурионам и попытался воспроизвести знаменитый зубовный скрежет главного центуриона. Конечно, до совершенства тому звуку, который он издал, было далеко, но все же Михаил искренне надеялся, что центурионы этого не заметят. - Как он умудрился это сделать? - поинтересовался Брадо. - Этот проклятый инопланетчик. - Совершенно непонятно, - промолвил толстый центурион. - Но, похоже, он каким-то образом умеет менять внешность. - Это еще что за бред? - буркнул Брадо. - Такого не бывает. - Но никак иначе объяснить то, что он проделал, невозможно. Говоря это, центурион вытащил лучемет и стал затравленно озираться. Похоже, ему вдруг пришло в голову, что землянин может оказаться монстром, наподобие тех, которые частенько встречаются в галофильмах. Этакое здоровенное, клыкастое чудовище, жутко кровожадное и способное незаметно подкрадываться к своим жертвам. - Ты, - Михаил ткнул пальцем в бок толстого центуриона, - немедленно соберешь весь личный состав. Устроишь обыск здания. Тщательно, комнату за комнатой, коридор за коридором. Каждого подозрительного - в камеру. Охрану удвоить. - Но у нас не хватит людей! - воскликнул толстый центурион. - Снимешь со всех ближайших постов, - приказал Михаил. - Первым делом перекрыть все выходы. Понял? - Да. - Тогда - выполняй. Толстый центурион опрометью бросился прочь. - Ты! - Он ткнул в грудь худому центуриону. - Останешься здесь. Никого не выпускать. Никого, понял? Центурион усмехнулся. На какую-то секунду его глаза и глаза Михаила встретились. Этого было достаточно, чтобы агент звездного корпуса понял, что центурион догадывается, кто перед ним. Сунув руку в карман, Михаил нащупал рукоять лучемета. - В этом нет нужды, - промолвил центурион. - Почему? - Михаил отпустил рукоять и вытащил руку из кармана. Центурион слегка потупился, потом сказал: - Я слишком долго работаю центурионом и уж подкупленных свидетелей повидал немало. Все свидетели по твоему делу - подкуплены. Все. Это наводит на размышления. "Время, - напомнил себе Михаил. - У тебя почти не осталось времени". - Хорошо, центурион, - вслух сказал он. - Значит, вы будете стоять здесь и охранять дверь. Никого не выпускать. - Будет исполнено. Центурион встал рядом с дверью и сделал свирепое лицо. Когда Михаил выходил из здания управления, он услышал, как центурион прошептал: - Ты поступил правильно. - Ты - тоже, - на ходу сказал Михаил. Он закрыл за собой дверь, вдохнул прохладный ночной воздух и стал спускаться, перепрыгивая через ступеньку, к стоянке машин. На десятой ступеньке он понял, что попал в засаду. Журналисты! Они вылезали из машин, из-за колонн, отрезая ему путь назад, продирались сквозь окружавшие управление кусты зеленой изгороди, спрыгивали с росших на другой стороне улицы деревьев. Михаилу стало немного не по себе. Все эти устремившиеся к нему люди чем-то походили на стаю хищников, только, в отличие от хищников, они бежали не для того, чтобы полакомиться его мясом и кровью, а лишь желая получить информацию. Хотя... Все-таки что-то общее с хищниками в них было. Может, та же лихорадочная жажда в глазах? Наесться, любой ценой насытиться... - Скажите, как вы лично относитесь к арестованному вашими подчиненными землянину? Вы его ненавидите? - Какие у вас отношения с тещей? - Скольких центурионов этот землянин уже покусал? - В каком возрасте вас в первый раз выпороли родители? - Вы пользуетесь кремом "Утренняя роса"? - Сколько у вас любовниц? - Не упоминал ли арестованный о планах землян? Готовят ли они вторжение на нашу родную Абаузу? Михаил заскрипел зубами. На этот раз у него получилось гораздо лучше. Впрочем, журналисты не обратили на зубовный скрежет никакого внимания. Они теснились вокруг него, не давая пройти, хватали за руки, тыкали в лицо микрофонами, слепили вспышками галокамер и задавали, задавали, задавали свои нелепые вопросы. Михаил прикинул, что через эту толпу ему не удастся пробиться даже силой. А время уходит. Вот-вот центурионы поймут, что их одурачили, обнаружат дверь в "комнату отдыха"... Если нельзя пробиться силой, надо попытаться это сделать с помощью хитрости. - Стоп! - крикнул Михаил. - У меня сообщение. Для всех! Репортеры замолчали. Приняв важный вид, Михаил промолвил: - Итак, сегодня мои доблестные подчиненные поймали кровожадного землянина. Хорошо понимая, что наши репортеры жаждут отразить это на страницах своих галогазет, и для того чтобы пресечь возникновение нежелательных слухов, я решил устроить интервью в поря