гать капитану в его упражнениях. - Сколько может стоить сегодняшняя пьянка мистера Флеминга? Как по-вашему? - Судя по тому, что о них пишет пресса - в нашем деле они ни черта не смыслят и вряд ли будут претендовать больше, чем на сорок, пятьдесят тысяч долларов. Осторожнее, миссис Флеминг! Не ставьте локти вон ва ту кнопочку. Это включение аварийных двигателей... - Не смейте мне делать замечаний, Билли! Первый раз, что ли? - огрызнулась Грета-Нюся. Воспользовавшись отсутствием жены, краснорожий миллионер Майкл разговорился во всю! - Зачем, зачем вы эмигрируете из России?! - восклицал он, сидя на белом ковре со стаканом в руке. - Что вас всех так тянет на Запад?! Какое-то массовое помутнение умов! Раньше ваши советские идеологи врали, как на Западе плохо, а у вас хорошо. Теперь они же врут, как на Западе хорошо и как ему нужно подражать! Наливай, Арон!.. Тебе со льдом, Вася?.. Конечно! Первое, что вам бросится в глаза - изобилие в магазинах!.. "Каждому по потребности" - основной принцип реализованного коммунизма... Но это же не даром! Ну-ка, влезайте в нашу шкуру - людей, постоянно живущих на Западе! Мы добываем средства к существованию ценой таких усилий, о каких в России и понятия не имеют!.. Высокий уровень жизни на Западе принудителен. Ты просто обязан хорошо жить, иначе будешь выброшен за борт... Вот отвратительная суть капитализма! В Советском Союзе даже люди, живущие от получки до получки, и то выставляют на стол все, что есть в доме, когда к ним приходят гости. У нас на Западе такое не увидишь! Мы - общество жмотов! И это есть один из источников нашего западного благополучия! А частное предпринимательство? Проклятая частная собственность?! Она не менее страшна, чем тоталитарный коммунистический режим! Я абсолютно согласен с критиками капитализма, что отказ от частной собственности и частного предпринимательства освобождает людей от самой страшной формы социального закабаления. Но сегодня в России это закабаление изображается, как подлинная Свобода!.. Слепо перейти на путь Запада равносильно гибели России!.. Майкл залпом осушил стакан и зарыдал... Арон и Василий растерянно переглянулись. Поправляя прическу, в салон вошла Грета-Нюся. Увидела рыдающего Майкла, коротко спросила: - Плач по гибнущей России? - Ага... - кивнул Вася. - Про ужасы западной "системы" было? - Да, - сказал Арон. - Просто лектор райкома!.. - Это наша обычная программа. Как нажремся, так несем капитализм по всем кочкам. Грета-Нюся уселась в кресло, закурила длинную коричневую сигарету. - Не обращайте внимания. - Все равно жалко, - Василий осторожно тронул за плечо рыдающего миллионера: Миша, а Миша... Послушай-ка! Может, тебе эмигрировать в Советский Союз? А, браток?.. - Или попросить там политического убежища, - сказал Арон. - Точно! - обрадовался Василий. - Ты же часто бываешь в Москве. Как наши за границей делают? Вышел втихаря из гостиницы, и в милицию. Так, дескать, и так - прошу предоставить мне убежище в вашей чудесной стране... - Только надо обязательно напирать на то, что ты был всю жизнь не согласен с капитализмом, - добавил Арон. - И кровь мешками проливал в борьбе с собственным классом, - присоветовал Василий. - Тебя сразу примут! - сказал Арон. - У нас, знаешь, как любят страдальцев из-за бугра?! - Это у нас на своих насрать, а к зарубежным у нас отношение - будьте-нате! - подтвердил Василий. - Получишь советский паспорт, однокомнатную квартирку в новостройке, - пообещал Арон. - Эй! Эй! Эй!.. - в панике закричала Нюся-Грета. - А ну, кончайте!.. Он же с пьяных глаз может сейчас такое натворить!.. Я не для того в него пять лет втюхала, чтобы... Все! Закрыли эту тему! Лучше поговорим о деле. КАК ДОРОГО СТОИТ ЛЕВЫЙ БОРТ На следующие сутки погода изменилась неузнаваемо! Ярко светило солнце, где-то на дальних островах, материках и вообще - на земле, наверное, стояла удушающая жара, но здесь в самом центре Средиземного моря дул освежающий легкий бриз, и добротно починенный "Опричник" мчался под всеми парусами к долгожданной неизвестной Хайфе... Вахту нес Арон, а Василий сидел на крыше рубки и возбужденно кричал: - Как же! Отдадим мы им яхту за три миллиона!.. Держи карман шире! Нашли дураков! Они думают, что они хозяева жизни, а мы такие маленькие дешевые фрайера!.. А на вот, выкуси! "У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока..." Три миллиона!.. Да мы за нее у нас в Израиле минимум восемь миллионов возьмем! - Да... - сказал Арон. - Ушлая баба! Но я ее шпокнул... Что-то, Васька, у меня по этому делу тоска начинается... Сны разные вижу, Клавку вспоминаю... - Потерпи, Арончик. Продадим яхту, устроимся, купим дом, заведем серьезное, солидное дело - за нами девки будут табуном ходить. Потерпи!.. - Придется, согласился Арон. - Жаль только, что теперь до самой Хайфы нет ни одного порта... Можно было бы там раскрутиться. Бабки теперь есть... - Что ты! - воскликнул Василий и счастливо засмеялся. - Бабок у нас теперь навалом!.. Он стал выгребать из левого кармана штанов доллары: - Двадцать долларов подарил капитан "Академика Сахарова"... Команда собрала нам - тридцать семь... Это уже пятьдесят семь? И самое главное! За это мы давали расписку, что претензий к мистеру и миссис Флеминг не имеем? - Компенсация? - Конечно! Я же говорил тебе - ЛЕВЫЙ борт очень дорого стоит. Итак... Василий сделал роскошную театральную позу, нагнетающую волнение зрителей, медленно засунул руку в правый карман и с криком: - От представителей мирового капитала, в компенсацию за нанесенный ущерб бедным советским эмигрантам ровно ОДНА ТЫСЯЧА долларов!!! - и выдернул из кармана десять стодолларовых купюр. - Ура-а-а-а!!! - закричал Арон на все Средиземное море. Василий сел, скрестив ноги, развернул доллары веером и стал томно обмахивать ими себя. - Ну, как? Идут мне доллары? - спросил он у Арона. - Очень! - искренне восхитился Арон. - Сфотографироваться бы с ними... Василий сложил все деньги в одну пачку и слез на палубу. Осмотрел бывшее место пролома, по-хозяйски подергал новые ванты: - И починили они нам все шикарно! Ни хрена не заметно... - Починили здорово, ничего не скажешь, - согласился Арон. - Василек! Ты бы не телепался с бабками, а спрятал бы их куда-нибудь от греха подальше. Жратва у нас есть... Арон оглянулся на корму, улыбнулся зеленому шелковому флагу с золотым драконом: - Флаг мы уже имеем... Так что до берега нам деньги вроде бы ни к чему. - Точно! - сказал Василий. Он спрыгнул в кокпит и направился к дверям каюты. Остановился в проеме, повернулся к Арону, прищурился и сказал: - Нет! Но как мы этих Флемингов сделали на тысчонку?! А?.. - Гениально! - ответил Арон. - Мне их даже немножко жалко... КАК ВОЗНИКАЮТ БУНТЫ НА КОРАБЛЕ А потом, на смену бурным вчечатлениям и событиям, пришло тоскливое, выматывающее, однообразное плавание - без берегов, без островов, без лагун, без заходов в чужие бухты и порты, без единого нового человеческого лица... В ушах - томительный, ни на секунду не прекращающийся скрип снастей, комариный писк ветра в такелаже, редкое похлопывание парусов, негромкий, надоедливый плеск маленьких, частых волн о борта яхты... Вокруг только одна вода и вода - то зеленая, то синяя, то серая, то черно-фиолетовая... А над головой - слепящее солнце, коварное солнце, страшное солнце!.. Видишь только свет его, но под свежим морским ветром не чувствуешь его разящих лучей. Зато к вечеру все тело горит, голова раскалывается, лохмотьями слезает со спины и плеч сожженная кожа, к груди не притронуться... В ночи холодным светом посверкивают тысячи и тысячи звезд. Сон свободного от вахты тяжек и удушлив. И короток. Невероятно короток! Только уронил многопудовую голову на жесткую, постоянно влажную подушку, как из кокпита несется: - Эй! Подъем!.. Ветер переменился. Вылезай, мать твою! Берись за паруса!... А поспал человек всего лишь двадцать минут, не больше... Матерясь, вылезает из каюты, спит на ходу, но уже тянет шкоты, вяжет узлы на утках, крутит рукоятки лебедок... Только лег, только прикрыл глаза, - снова крик: - Проснись!.. Проснись же, тебе говорят! - Ну, что?.. Что еще?.. - чуть не плачет "отдыхающий". - Я курс изменил. Нанеси на карту и проставь время! А то опять заблудимся к едрене-фене!.. Зажигается свет в каюте, расстилается на столе карта. Глаза закрываются, ничего не видят, пальцы не держат карандаш, транспортир... - Ну, что там у тебя за курс, мать-перемать?.. - Сто тридцать пять! - Время поворота? - Два десять! - Скорость? - Откуда я знаю?! Рассчитай! - Ой, мама родная... Рассчитал, нанес на карту, проставил время и лег. Только, казалось бы, глаза прикрыл, опять от штурвала крик несется: - Ты на вахту собираешься? Или я должен за тебя тут всю ночь уродоваться?! Под утро красные от бессонницы глаза, обветренные губы потрескались, кроваточат. Тело будто исхлестано, ноги не держат, рук не поднять... - Жрать будешь? - Нет. Чайку бы с лимончиком... - А с эклером не хочешь, гурман хренов?! - Пошел ты!.. И опять изнуряющее солнце, солнце, солнце... Скрипят блоки, подвывают ванты, плещет о борт волна - все одно и то же, одно и то же! Небо и вода... Вода и небо... Редко-редко, где-то на горизонте появится и исчезнет что-то водоплавающее, но так далеко, что и не разобрать - пароход ли, яхта ли, а может, ничего не было - просто пригрезилось от усталости... - Посуду будешь мыть за собой? - Да так раздраженно, будто с кровным врагом! - Обойдешься... Сам помоешь, не сдохнешь. - Ну, гад!.. - На себя посмотри... Все раздражает! Все выводит из себя!.. Не так повернулся, не так посмотрел, недостаточно быстро что-то сделал... Ответил не так, спросил не тем тоном!.. Слишком слабо затянул какой-то узел!.. Слишком сильно затянул узел - теперь не распутать ни черта! И руки у тебя не тем концом вставлены, а у тебя мозги не работают!.. - И вообще, на кой хрен ты мне сдался?!.. Что, я один не мог?! - Ты - один?! Ха-ха-ха! Что ты можешь один? Бездарность!.. В глубине души оба ощущают всю меру своей неправоты и несправедливости, но уже не остановиться - момент уже упущен! И растет глухая бесконтрольная ненависть, рожденная дикой усталостью и однообразием, бессонницей, постоянным нервным ожиданием конечной цели плавания - где почти в пятьдесят лет все надо будет начинать сначала, заново. И сразу! Без времени на раскачку и раздумья! И от этого в голову все чаще и чаще вползает одна и та же мыслишка: "А надо ли было?.." И становится так страшно, так жутко, так хочется найти виноватого!.. На четвертые сутки происходит взрыв! - На кой черт ты вообще плывешь?! - кричит Василий, придравшись к какому-то пустяку. Сидел бы себе в Ленинграде, крутил бы колеса, жлоб с деревянной мордой! - Я плыву к себе на историческую родину! А вот ты, что тут делаешь, говнюк?! Ты - вообще не еврей!!! - орет Арон. - А кто учил иврит?! Ты, что ли? Я не еврей?! Да, я в сто раз больше еврей, чем ты! Я - "Рабинович"!!! - Ты - "Рабинович"?! Засранец! У тебя фамилия моей родной сестры Ривочки! Ты просто бежишь от Советской власти! - Арон стоит у штурвала и орет это все, автоматически поглядывая на компас и бессознательно корректирует курс штурвалом. - А я плыву к себе! В свою страну!.. Я - чистокровный еврей... - Ты?! Ха-ха-ха! Какой ты еврей?! Дерьмо несчастное! - кричит Василий. - Еврей!.. Водка литрами, мат-перемат, чуть что - в морду! Еврей!.. Кто тебе поверит?.. Ни один нормальный еврей себе такого не позволяет! Он - еврей!.. Смотрите на него! Ты - "Фоня-квас" - вот ты кто, уголовная твоя морда!.. - А ты?.. Ты кто??? - Арон в беспамятстве от ярости бросает штурвал, поворачивается к Василию и протягивает к нему свои огромные натруженные лапища: Я - работяга! Я всю жизнь вот этими своими руками... А ты - жулик! Торгаш несчастный!.. Ворюга!!! - Я - ворюга?! Ах, ты блядь толстомордая!!! Василий, не раздумывая, бьет Арона в челюсть - раз, другой, третий!.. Ошеломленный Арон отлетает назад к рубке, сильно ударяется затылком о лебедку и замертво падает в кокпит... Паруса спущены, валяются кое-как на палубе и крыше рубки... За штурвалом никого нет, и "Опричник", повинуясь только течению, болтается на воде, покачивая голой мачтой... В каюте, по одну сторону стола, тесно прижавшись друг к другу, обнявшись, сидят Арон и Василий и горько плачут... У Арона перевязана голова, у Василия забинтована правая кисть руки. На столе, на ненужной уже карте Эгейского моря пустая бутылка из-под греческого коньяка "Метакса" и почти пустая бутылка "Столичной". Два стакана, немудрящая закусочка - одна тарелка на двоих и два пиратских ножа в сливочном масле. - Прости меня, Арончик... - всхлипывает Василий и кладет повинную голову на широкое плечо Арона. Арон гладит Василия по голове, говорит сквозь слезы: - Господи... Да что же это с нами такое, Васечка?.. Василий разливает остатки "Столичной" по стаканам. Пытается сделать себе бутерброд для закуски, но рука, разбитая о челюсть Арона, плохо слушается. Арон мягко отбирает у Василия кусок хлеба и нож, сам делает ему бутерброд и поднимает стакан: - Ну?.. Ай гоу ту Хайфа? - спрашивает он и вытирает рукавом слезы с лица. У Василия дрожат губы. Он пытается благодарно улыбнуться Арону, тоже поднимает стакан и, всхлипывая, тихо говорит: - Ай гоу ту Хайфа, Арончик... КАК "...СЛАВА - ЯРКАЯ ЗАПЛАТА НА ВЕТХОМ РУБИЩЕ" И Т.Д. На следующий день их догнало французское пассажирское круизное судно. - Ай гоу ту Хайфа!!! - кричали им сотни полторы пассажиров, облепив борт, со стороны которого параллельным курсом шел "Опричник". - Ай гоу ту Хайфа!.. Чтобы уравнять скорость, судно застопорило машины и по всем международным законам морской вежливости даже приспустило флаг в знак приветствия Арона и Василия! Вася тоже быстренько опустил зеленый платок маленькой стамбульской проститутки до середины древка от швабры, верно служившему "Опричнику" флагштоком. С французского судна грянули аплодисменты! - Нужна ли вам какая-нибудь помощь, продукты, деньги? - крикнули им по-английски с мостика в мощный мегафон. - Ноу! Ноу!.. - благодарно отмахивались Василий и Арон. Арон бойко вопил в рупор, свернутый из старой отработанной карты: - Айм вери глэд ту си ю!!! Айм вери глэд ту си ю!.. Тенк ю вери мач!.. Тенк ю вери мач!!! - Не хотите ли подняться к нам на борт, принять ванну и пообедать с капитаном? - спросили с мостика. - Тенк ю! Тенк ю вери мач!.. Айм сори! Сори, говорю!.. Времени нет! - отвечал Арон в рупор, разводил руки в стороны и показывал на часы - дескать, "нет ни одной свободной минутки..." С яхты было хорошо видно, как пассажиры вдруг засуетились, стали что-то запихивать в большой пластиковый мешок и привязывать к нему веревку. При этом пассажиры хохотали и что-то кричали вразнобой по-французски. - Чего это они, Арон? - спросил Василий. - А кто их знает... Ни по нашему вопят, ни по-английскому. Ни черта не разберешь!.. Тем временем пассажиры перекинули мешок за борт и стали осторожно опускать его в "Опричник". Арон и Василий приняли пластиковый мешок, и как только пассажиры убедились в том, что теперь мешку не грозит никакая опасность, они тут же сбросили на яхту и веревку. Лайнер гуднул на прощание так, что Арон и Василий чуть не попадали от испуга и, постепенно набирая скорость, двинулся вперед. - Аллон з, анфан де ля патри-и-и... - пело несколько десятков пассажиров. Когда французское пассажирское судно стало совсем-совсем маленьким, Василий сказал Арону: - Посмотри, чего в мешке-то. Мне его никак не развязать, и стыдливо объяснил: рука совсем запухла... - Я тебе на ночь компресс сделаю, - пообещал ему Арон, и сам взялся развязывать пластиковый мешок. Первое, что он оттуда вынул - была бутылка "Курвуазье". - Годится! - сказал Василий. - А то мы по этому делу - на исходе. Чего там дальше? Арон удивленно посмотрел в мешок и вытащил целую кипу газет и журналов. Полистал их, вгляделся и всплеснул руками: - Батюшки светы!.. Ну, дают капиталисты!.. Греческие и французские, турецкие и испанские, английские и немецкие, американские и шведские, итальянские и израильские газеты и журналы пестрели уже известными и еще не виденными фотографиями "Опричника" и его владельцев - Василия Рабиновича и Арона Иванова! Все статьи о них, независимо от языка, на котором была выпущена газета или издан журнал, назывались по-английски: - "АЙ ГОУ ТУ ХАЙФА!"... КАК ВАСЯ И АРОН ВВЯЗАЛИСЬ В МОРСКОЙ БОЙ С ДВУМЯ САМЫМИ МОГУЧИМИ ВОЕННЫМИ ФЛОТАМИ В МИРЕ И С ЧЕСТЬЮ ВЫИГРАЛИ ЭТО ИСТОРИЧЕСКОЕ СРАЖЕНИЕ Теперь в каюте не было живого места от газетно-журнальных вырезок! Когда Василий кончил прикнопливать к стенке последнюю вырезку из американского журнала со своей собственной фотографией крупным планом, от штурвала раздался голос Арона: - Вась, а Вась! Выйди, глянь-ко, что еще за чудо такое?! Василий вылез из каюты и увидел метров в ста от яхты странное плоское серебристое сооружение типа огромной площадки с многочисленными сверкающими мачтачками. - Давай, подворачивай поближе. Разберемся, - сказал Василий. - Становись к штурвалу, а я уберу паруса. Может, чего-нибудь там и пригодится... Сооружение действительно оказалось большим - метров двадцать в длину и метров десять в ширину, - красивым плотом из гофрированного блескучего металла. Из него торчали в небо тонкие высокие мачты с какими-то радиоштуковинками на верхушках. Плот стоял неподвижно - ни вперед, ни назад. Только покачивался слегка. То ли на якоре, то ли еще каким другим способом. Арон и Василий вылезли из яхты на плот, накинули швартовый конец "Опричника" на одну из мачточек и стали расхаживать по этому плоту, прикидывая, нет ли на нем чего-нибудь такого, что может пригодится их "Опричнику" или вообще в хозяйстве... Пока они разглядывали крепление мачт на плоту и соображали, каким способом легче всего эту мачту выкрутить, откуда ни возьмись из-за горизонта к плоту и яхте примчался большой военный катер с американским флагом. - Ай гоу ту Хайфа! - тут же гордо представились Василий и Арон, уже привычно рассчитывая на свою популярность и на продолжение приятной беседы с такими симпатичными американскими военными моряками. - Знаем! Знаем!.. Видели вас, дураков, по телевизору, читали про вас в прессе! - прокричали им с катера по-английски. - А теперь убирайтесь отсюда ко всем чертям! И немедленно!!! Это район совместных учений военно-морских сил Соединенных Штатов Америки и Советского Союза! Через двадцать минут начнутся ракетные стрельбы, а так как вы, кретины, стоите на Главной мишени, от вас даже пара не останется! - Что он сказал? - спросил Василий у Арона. Приветливо улыбаясь и приветственно помахивая рукой американскому катеру, Арон разобрал только про телевизор и прессу, а больше не понял ни единого слова. Но нахально сказал Василию: - Говорит, что видел нас по телевизору и читал про нас в прессе. И спрашивает, не нужно ли нам чего. - Да пошли ты его подальше. Я уже понял, как можно слямзить эти мачты... Пусть уплывают скорее! - сказал Василий. - Вери, вери гуд!.. - крикнул Арон катеру. - Тенк ю вери мач! - Вы разве не слышали по радио предупреждения о стрельбах, идиоты?! - рявкнули на них с катера. - Чего он сказал? - снова спросил Василий, уже свято уверовав в Арона, как в знатока английского языка. - Айм ноу радио!.. - радостно сообщил катеру Арон и перевел Василию: Хочет, бедняга, поговорить с нами по радио, а я ему говорю, что радио у нас нет!.. - Вам осталось жить всего двадцать минут, болваны!!! - Шурли!.. Тенк ю! Бай-бай, ребята! - расточая улыбки, помахал катеру Арон. Вася тоже улыбнулся и тоже помахал рукой. С катера посмотрели на них круглыми глазами, покрутили пальцем у виска, запустили двигатель и умчались опять за горизонт... ...откуда вдруг стали появляться далекие силуэты каких-то кораблей. - Смотри, пароходиков сколько!.. - удивился Василий. То пусто, то густо! - И вон! Гляди, гляди!.. - прокричал Арон, указывая в противоположную сторону. Василий развернулся на сто восемьдесят градусов и увидел еще одну группу судов, появившихся из-за горизонта, но с другой стороны света. ...Когда одна из мачточек была уже почти вывинчена и Арон радостным голосом обещал Василию сделать из нее для "Опричника" такой флагшток, что с ним будет не стыдно войти в любой порт мира... ...со стороны одной группы "пароходиков" и со стороны другой - противоположной раздалось далекое тревожное уханье, воздух наполнился душераздирающим свистом и гулом и вокруг серебристого плота, на котором возились Арон и Василий, море стадо вдруг вспучиваться гигантскими фонтанами ракетных взрывов!.. Пришвартованный к плоту тринадцатитонный "Опричник", словно пушинка, подпрыгнул в воздух, ударился концами и кормой о плот, снова отскочил на длину швартового конца и снова ударился!.. От приближающихся разрывов серебристый плот бросало из стороны в сторону. Василий и Арон, из последних сил поддерживая друг друга, цеплялись за тоненькие мачточки... - Вот теперь нам, кажется, пришел полный пиздец... - в отчаянии простонал Арон. - Погоди, Ароша... Может, выгребемся... - прохрипел Василий. Арон изловчился и перекинул Василия в яхту. Впрыгнул в нее сам, выхватил из чехла свой пиратский нож и одним взмахом отхватил швартовый конец, удерживавший яхту у главной мишени совместных боевых действий двух самых могучих в мире флотов. А с военного американского катера, на бешеной скорости летевшего к своим кораблям, истерически кричали в микрофон: - Прекратите огонь!!! Прекратите огонь!.. Радируйте русским, чтобы прекратили огонь!!! В районе главной мишени - деревянная яхта с двумя психопатами!!! Прекратите огонь! Сообщите русским! Немедленно сообщите русским!.. На американском флагмане все схватились за головы! - Прекратите огонь!!! - понеслось по всем службам. - Деревянная яхта в районе главной мишени!... - Вот почему ее не было видно на локаторе!... Советский ракетный крейсер успел сделать еще три залпа прежде, чем с мостика раздалась команда: - Прекратите огонь! Коллеги сообщают, что у главной мишени болтается какая-то яхта!.. - Ну, так пусть пеняет на себя! Всех предупреждали... После короткого разбега с огромного американского авианосца в воздух взмыли сразу три самолета... С флагманского корабля американцев поднялись два вертолета - разведчик и санитарный. - Постарайтесь выловить хотя бы трупы!.. - кричали им вслед по радио. На советском флагмане адмирал приказал капитану первого ранга: - Поднимите вертолет, узнайте в чем дело. - Слушаюсь! - сказал каперанг и пожал плечами: - Накрыли, как пить дать. Только горючее будем зря жечь... - Выполняйте, - сухо сказал адмирал. "Опричник" стоял с наполовину поднятыми парусами, а вокруг него плавали рваные остатки гофрированной платформы - главной мишени для ракетных морских стрельб. На некоторых больших кусках сохранились облюбованные Ароном и Васей мачточки - шесты с радиолокационными отражателями, сообщавшими военным кораблям о местонахождении мишени... В воздухе стоял рев реактивных двигателей. Это совсем рядом садились на свой авианосец три американских самолета. Разведывательный вертолет военно-морских сил США тоже усаживался на палубу своего флагмана. Над "Опричником" остались висеть только два вертолета - американский санитарный и русский - посланный по приказанию советского адмирала. Все военные корабли - и русские, и американские, подошли чуть ли не вплотную к яхте и встали, окружив "Опричника" широким грозным кольцом. Рядом с авианосцем, ракетными крейсерами, эсминцами, противолодочными кораблями и прочей военной водоплавающей техникой под государственными флагами самых сильных держав планеты, от киля до клотика упиханные смертоносным оружием, способные уничтожить полмира за десять минут... ...маленький, деревянный "Опричник" казался жалкой и робкой козявкой, которую окружило стадо слонов и гиппопотамов. А два вертолета, почти касающиеся его мачты, очень напоминали двух кондоров, которые только и ждут, чтобы броситься сверху на эту козявку и растерзать ее в клочья!.. Тем более, что с советского вертолета летчик откровенно грозил кулаком Арону и Василию и, с нотками сожаления в голосе, докладывал своему флагману: - Живы, сволочи! Это те два жида, про которых нам еще на прошлой неделе говорили!.. - Возвращайтесь на базу! - последовал приказ. Вертолет взмыл вверх и пошел к своему кораблю... Американский санитарный вертолет тоже докладывал своему начальству: - Все о'кей, сэр! Живы-здоровы! Яхта на плаву, сэр! Кажется, наша помощь не нужна. Но я вижу только двоих, а на такой яхте... - Их всегда было только двое. Вы уверены, что им не нужна помощь? - Да! Я отлично вижу, как они возятся на яхте и что-то кричат. Скорее всего, это обычный шок. Для этого у меня есть прекрасное лекарство, сэр! А на "Опричнике" разъяренные Василий и Арон поднимали паруса и злобно орали на огромные военные корабли, окружившие их яхту: - Засранцы!!! - Чего вылупились, подлюги?! - Делать вам не хрена, гадам!!! - Стрелять они учатся, падлы!.. - Вам надо учиться в мире жить, а не стрелять, суки рваные!!! Но вот паруса уже подняты и наполнены ветром. - Врубай еще и двигатель! - кричит Василий. - В гробу мы их всех видели и в белых тапочках!!! Арон завел дизель и завопил всем кораблям - и советским, и американским: - А ну, разойдись, дерьмо собачье! Вперед, Васька!!! Послушно повинуясь штурвалу, на хорошей скорости "Опричник" стал выходить из этого страшного военного кольца. Гордо трепетал на ветру зеленый, уже порядком выгоревший и выцветший, ничейный флаг "Опричника"... Американский санитарный вертолет немного проводил их, сбросил им в кокпит пластмассовый тубус с вымпелом и улетел. - С кораблей не добили, решили с воздуха доклевать, - пробормотал Арон. - Васька! Посмотри, чего там... Василий поднял тубус, отвинтил крышку и вытащил оттуда... большой красочный журнал "Луи" с роскошными голыми и полуодетыми девками! - Елочки точеные!.. - сказал он и сунул журнал под нос Арону. - Гляди-ка, Ароша! Ничего себе уха?.. Не отрываясь от штурвала, Арон скосил глаза на раскрытый журнал, обалдело покачал головой и сказал: - С этого надо было и начинать, а не пулять в нас! КАК ОБЫЧНО ДОПЛЫВАЮТ ДО ХАЙФЫ И еще они плыли День, Ночь и День... И, слава богу, им никто больше не встретился на их нелегком пути!.. Но во вторую Ночь их все-таки догнал злой и беспощадный шторм. Снова разлетались снасти!.. Рвались мокрые веревки, разваливались блоки, трещали по всем швам паруса!.. Большой парус - почти в сто квадратных метров, разлетелся в клочья! Не сладить было с ним на такой волне, при таком ветре - ни рифы взять, ни убрать его вовсе!.. Рук не хватало, сил человеческих... Бултыхались в черной, пенной воде под одним стакселем. Может быть, это и спасло, что грот разлетелся ко всем чертям... Штурвал в четыре руки удерживали. Молились, только бы не заклинила цепная передача! Только бы не потерять управление!.. А вокруг - ни одной живой души!.. Правда, под утро, когда ветер уже стал слегка стихать, осторожно подошло какое-то суденышко (так и не разобрали в предрассветных сумерках - кто, что, откуда?..), предложило помощь - все конец толстого каната с кормы показывали, дескать, "не взять ли вас на буксир, господа хорошие?.." Но Василий сказал Арону: - Пошли они... За этот буксир они у нас потом все карманы вывернут! А нам еще жить на что-то надо... Когда мы еще яхту продадим? Когда свои миллионы получим!.. Точно? - Точно, - ответил ему Арон. - Не маленькие. Сами выгребемся. А утром - будто ночью ничего и не было! Тишь, гладь, да божья благодать... Вода - зеркальная, без единого барашка. Чуть парит, и от этого в усталых, провалившихся глазах горизонт дрожит, размывается, теряет четкость и смотреть на него подолгу трудно. От напряжения слезы наворачиваются, в висках начинает стучать... Шли под одним рваным и излохмаченным стакселем и верным двигателем. Под мерный стук дизеля пили кофе из термоса. Со встречного курса прилетел маленький самолетик. Снизился, покружился над "Опричником", помахал крылышками, развернулся и улетел обратно. - Наверное, Хайфа близко, - сказал Арон. - С чего это? - спросил Василий. - А такие маленькие далеко не летают... - Не скажи. Вспомни пацана немецкого - Руста. Откуда он прилетел, чтобы на Красную площадь усесться? А самолетик такой же! Арон пожал плечами, ничего не ответил. Во всю пекло солнце. Наверное, уже израильское... И на долгие разговоры просто не было сил. Когда солнце стояло в зените и жара стала несусветной - показалась Хайфа. Вернее, не столько Хайфа, сколько мыс Рас-эль-Курум, как сообщил Василий, держа в руках последний том лоции Юго-Восточной части Средиземного моря, изданный в одна тысяча девятьсот семьдесят шестом году Министерством обороны Союза ССР и Главным управлением навигации и океанографии. Прямо по курсу уже виднелось большое белое здание госпиталя, неподалеку от него угадывался высоченный элеватор... Справа торчал в небо позолоченный купол храма, а в глубине мыса, на вершине горы еще одно приметное здание. Как сказал всезнающий Василий - гостиница. Василий приволок из каюты крупномасштабную карту "Подходы к порту Хайфа" - в одном сантиметре пятьдесят метров, поглядел на нее внимательно, прикинул на глаз новый курс и сказал Арону: - Ароша... Лево руля градусов на пятнадцать-двадцать. Как говорят в Одессе - теперь это без разницы. Этот мыс - Рас-эль-Курум все равно обходить. - Заход в порт со стороны бухты Акко. А здесь у них главная набережная. Здесь ни рыбы не половишь, ни на якорь не станешь. Сплошные запреты!.. Как у нас... Арон молча довернул и повел "Опричник" параллельно берегу. Минуты через три откашлялся и неуверенно сказал: - Знаешь, Васька... А может, не будем продавать яхту?.. Я чего-то к ней так уже привык... Да и насобачились мы на ней вроде. Неужели мы с тобой без этих миллионов на житуху не заработаем? А по первости на ней даже жить можно... Василий отложил в сторону карту и лоцию, уселся на банку кокпита и уставился на Арона. Покачал головой удивленно и сказал: - Телепат хренов... КАК АРОН И ВАСЯ БРОСИЛИ ЯКОРЯ В ТЕПЛЫЕ ПРИБРЕЖНЫЕ ИЗРАИЛЬСКИЕ ВОДЫ НА ГЛАЗАХ У ВСЕЙ ХАЙФЫ А еще через минуту от мыса Рас-эль-Курум к ним наперерез примчался большой белый катер, в котором были три человека - двое в незнакомой Арону и Василию форме, а третий - лет пятидесяти, в белых брюках и белой рубашке без воротничка. Он так темпераментно махал руками и что-то кричал, что Арон невольно сбросил газ и вопросительно уставился на него. А Василий сплюнул в сердцах и уже отработанно гаркнул: - Ай гоу ту Хайфа!!! - А это что?! - простонал человек в рубашке и показал на мыс Рас-эль-Курум. - Господин Рабинович и господин Иванов!.. Я - Шапиро из Мелитополя! Я пока буду ваш переводчик!.. Немедленно повертайте к набережной!!! Вас же там вся Хайфа ждет!.. - Но там нет причала!.. - крикнул Арон. - Для кого?! Для вас?! Мишугине! Следуйте за мной! - распорядился Шапиро и что-то на иврите сказал людям в форме. Те рассмеялись, развернули катер и, стараясь не уходить далеко от "Опричника", неторопко повели катер к берегу - туда, где виднелся белый госпиталь, золотой купол храма, элеватор и гостиница на горе. Арон прибавил обороты двигателю и повел яхту за катером с Шапиро из Мелитополя на борту. Когда до набережной оставалось метров сто пятьдесят, Василий и Арон увидели огромную толпу встречающих - человек триста, не меньше! Над набережной висел длинный белый транспарант, на котором по-английски было написано метровыми буквами: "АЙ ГОУ ТУ ХАЙФА!" - Ничего себе... - пробормотал Василий. - Мамочка родная!.. - Попали!.. - сказал Арон и резко замедлил ход яхты, переведя двигатель на реверсивный режим. - Ты что?.. Ты что?! - испугался Василий. - Ничего! - отрезал Арон. - Я пока себя в порядок не приведу, близко не подойду к берегу! - Неудобно, Арончик... - прошептал Василий, поглядывая на рукоплещущую толпу. - Неудобно в таком виде на глаза людям показываться, - сказал Арон. - Ты на себя посмотри! Это же кошмар какой-то!.. Арон оглядел Василия с головы до ног и будто увидел его впервые: обросшего длинными неопрятными космами, с двухнедельной щетиной, грязного, измученного, в пропотевшей и уже продранной тельняшке, в разорванных шортах, сделанных из обычных старых рабочих брюк при помощи одного взмаха ножниц, с грязными заскорузлыми руками, колени в ссадинах, черная пиратская шапочка смотрела сломанным козырьком куда-то вбок, на ногах вместо бывших баскетбольных кедов чудовищные опорки... - Ужас... - сказал Арон. - Просто тихий ужас!.. А теперь посмотри на меня. Что ты видишь? Василий пожал плечами: - Наверное, то же самое... Только в два раза больше. - Тем более! - сказал Арон. - Вали на бок, убирай стаксель к чертовой матери и становись на носовой якорь. А я отдам второй якорь с кормы. Шапиро из Мелитополя углядел, что "Опричник" остановился и в панике закричал с катера: - Что случилось, господин Иванов?! Что такое, господин Рабинович?! Ловко и очень профессионально Василий убирал стаксель. Арон выключил двигатель и крикнул в ответ Шапиро: - Не волнуйтесь! Сейчас встанем на якорь, а через тридцать минут подойдем к стенке! О'кей? - Никакого "о'кея"!.. - в ужасе закричал Шапиро из Мелитополя. - Вы сошли с ума! Люди уже второй час ждут встречи с вами! - Подождут еще полчаса, - ответил ему Арон. - Мы почти пятьдесят лет ждали встречи с ними!.. Шапиро в отчаянии схватился за голову, а катер умчался к причальной стенке набережной, где стояла толпа местных жителей в ожидании героев всемирной прессы, радио и телевидения - легендарных Василия Рабиновича и Арона Иванова. Цветы, оркестр, восторженные крики!.. На "Опричнике" Василий уже отпустил стаксель и даже успел аккуратно сложить его в мешок. И теперь, охая и кряхтя, подтаскивал тяжеленный якорь с толстой железной цепью к носовому релингу. Точно то же самое, но на корме делал Арон. Только без оханья и кряхтения. Он просто поднял стокилограммовый якорь с провисающей цепью и теперь держал его в руках в ожидании, когда Василий будет в состоянии опрокинуть свой якорь за борт. - Держись, Васюся! Сейчас мы им покажем, как это делается! - крикнул Арон. Готов? - Готов!.. - сдавленным от налряжения голосом откликнулся Василий. - Отдать якоря!!! - прогремел Арон. Оба якоря с носа и кормы упали в воду одновременно. Толпа на берегу зааплодировала! Загрохотали якорные цепи... По мере погружения якорей в пучину Средиземного моря грохот цепей все усиливался и усиливался, становился почему-то все громче, все страшнее!.. Затихла на берегу толпа... Арон и Василий недоуменно переглянулись и вдруг почувствовали, как "Опричник" затрясло, залихорадило!.. Вибрация стала такой мощной, что им поневоле пришлось уцепиться за что попало, чтобы не свалиться в воду! Жутко грохотали якорные цепи!.. Тряска достигла невероятного предела и вдруг... ...БЕДНАЯ СТАРАЯ ЯХТА С НЕЛЕПЫМ И НЕЗАСЛУЖЕННЫМ НАЗВАНИЕМ, ПОСТРОЙКИ ОДНА ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОГО ГОДА, СОРОК ПЯТЬ ЛЕТ ПРОЛЕЖАВШАЯ В СЫРОЙ ЛЕНИНГРАДСКОЙ ЗЕМЛЕ, КУПЛЕННАЯ АРОНОМ И ВАСИЛИЕМ ЗА ПЯТЬ ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ, ВОССТАНОВЛЕННАЯ ЗА ДВАДЦАТЬ, ЛЕТАВШАЯ ПО ВОЗДУХУ ИЗ ЛЕНИНГРАДА В ОДЕССУ, НЕ ПОТОПЛЕННАЯ БОЕВЫМИ РАКЕТАМИ РОССИИ И АМЕРИКИ, ПРОШЕДШАЯ ПО МНОГИМ МОРЯМ ПОЛТОРЫ ТЫСЯЧИ МОРСКИХ МИЛЬ, ВЫСУШЕННАЯ БЕЗЖАЛОСТНЫМ СОЛНЦЕМ, ИСТРЕПАННАЯ БЕСПОЩАДНЫМИ ШТОРМАМИ, НЕ ВЫДЕРЖАЛА ОБЫЧНОЙ ЯКОРНОЙ ВИБРАЦИИ И НА ГЛАЗАХ У ИЗУМЛЕННОЙ ХАЙФЫ РАЗВАЛИЛАСЬ НА МЕЛКИЕ ЩЕПКИ!.. Несчастный "Опричник" рассыпался просто в прах!.. В прах рассыпалась и мечта о десяти миллионах долларов... Мечта проплыла по теплой прибрежной израильской воде обломками досок, обрывками парусов, кусками мачты, каюты, карт, вырезками из газет всего мира и фотографией Марксена Ивановича Муравича. Набережная застонала, закричала, зарыдала!.. - Васька... Где ты?.. - захлебывался тонущий Арон и беспомощно бил своими сильными руками по воде... - Арончик!.. - Василий уже наглотался воды и с выпученными глазами пытался ухватиться за что-то, выныривал и снова погружался в воду... От причальной стенки уже мчались спасательные катера, уже летели в воду пробковые круги... Теряя сознание, Арон ухватился за спасательный круг и вдруг совсем рядом услышал захлебывающийся голос Василия: - Не трогай, Арон!.. Минимум - пятьсот долларов... Арон в ужасе отдернул руку от круга и неожиданно для себя вдруг поплыл по-собачьи, приговаривая: - За такие бабки пошли они в жопу... И откуда силы взялись - он даже умудрился подплыть к Василию, который уже уходил на дно, держа в зубах выловленную фотографию Марксена Ивановича, подтянул его повыше над водой и прохрипел: - Греби, Васенька... Греби, родненький!.. А толпа на набережной вопила, кричала, неистовствовала... И если бы Василий и Арон не были бы сейчас так заняты спасением собственных жизней и не разучивали бы, несколько запоздало, азы элементарного плавания, а вгляделись бы в толпу на набережной, они наверняка смогли бы увидеть среди встречающих приодетых и сильно похорошевших Клавку в Ривку - своих бывших жен и настоящих сестер! А рядом с Клавкой и Ривкой они наверняка увидели б Нему Блюфштейна с двумя детьми, женой и старенькой одесской мамой... Но если бы Арон и Василий еще смогли бы и прислушаться к тому, что вопила толпа, они обязательно услышали бы, как Клавка и Ривка орали на весь Израиль: - Арончик!.. Васечка!!! - Васечка!!! Арончик!.. - Ой-ой-ой!.. Они же никогда не умели плавать!.. - Арончик!.. Васечка!.. Думается, что Арон и Василий могли бы услышать и бывшего инженера-майора Нему Блюфштейна, который причитал, словно синагогальный служака: - Боже мой... Боже мой!.. Хоть бы они выгреблись!.. И уж конечно Василию и Арону было бы очень приятно услышать, как Ривка и Клавка, не сговариваясь, одновременно показали пальцами на своих плывущих бывших мужей и настоящих братьев и со знанием дела сказали Неме хором: - За этих - не волнуйтесь! Эти - выгребутся!.. Но ничего этого Вася и Арон не слышали и не видели. Они плыли... Впервые, на исходе пятого десятка лет своей нелегкой и путаной жизни, задыхаясь и захлебываясь, помогая друг другу из последних сил, по-собачьи, но плыли!.. Плыли к берегу Хайфы.