м, и на кусок очень хорошей ветчины. Водила снял меня со стула и посадил к себе на колени. Положил свою огромную лапищу мне на загривок, и я тут же услышал его вопрос: "Ты все понял, Кыся?" "Еще бы! Я это понял, как только он допел твою дурацкую песенку! - ответил я. - От него же просто несет пистолетом! Неужели ты не чувствуешь на нем запаха оружия?!" "Нет, - сказал Водила. - Зато я чувствую все остальное". "Пожалуйста, спроси его, куда и на чем он едет. Нам нужно исключить какие-либо сомнения". - А сейчас куда, Алик? - тут же спросил Водила. - В Мюнхен. - На чем? Алик повернулся к окну, показал пальцем на стоянку легковых автомобилей и сказал: - А во-о-он моя "Тойота"... Белый микроавтобусик видишь? Номера - "эМЦеХа семьдесят четыре - двадцать шесть". Это и есть мой катафалк! - И Алик весело и внимательно посмотрел на Лысого. У Лысого самым натуральным образом отвалилась нижняя челюсть! Таким растерянным я его еще ни разу не видел. - Все, ребятишки, - решительно сказал мой Водила и встал со стула. -- Кончили травить. Еще пилить черт-те сколько. А перед дорожкой надо и Кысю выгулять, и самому вдумчиво отлить. Еще и в лавочку заскочить... Занимай свое место, Кыся! Я впрыгнул в сумку, и мы вышли из столовой. У "Хунде-Бара" пританцовывал какой-то пуделек. Почуяв меня, он стал тревожно оглядываться по сторонам и даже чего-то вякать. Однако, как только мы вышли на свежий воздух, пуделек тут же вернулся к миске с той отвратительной подливкой и тушеным мясом. Было отчетливо видно, что Лысый все еще не может придти в себя. Никак он не ожидал, что "исполнителем", профессиональным убийцей, может оказаться этот невысокий, худенький мальчик с беленькими вьющимися волосиками. Такой улыбчивый, смешливый и умненький. Ни дать, ни взять - десятиклассник, отличник и комсомолец из недавнего советского прошлого... - Что, земляки, в Мюнхен вместе пойдем? - весело спросил Алик. - Дак... Вот, как напарник скажет, -Лысый совсем смешался. - А чего!... - беспечно сказал Водила. - Ежели вы нас с Кысей подождете - кайн проблем. Нет вопросов. Айда, Кыся, вон к тем кустикам. У кустов Водила вытряхнул меня из сумки, сел на скамейку у мусорного бака и закурил сигаретку. Рядом присели Лысый и Алик. - Давай, Кыся, не задерживайся! - крикнул мне Водила. - Я лучше потом остановлюсь и еще раз тебя выпущу!.. Я юркнул в кусты, быстренько сделал все, что требовалось, зарыл, забросал все свежим песочком, отряхнул лапы, подмылся и только собрался было вылезать на свет Божий, как вдруг увидел поверх кустов пожилую даму в больших темных очках, которая говорила по-французски: -- Лола, дорогая... Ну, сделай пи-пи!.. Мамочка умоляет тебя, Лола!... Пис-пис, пис-пис... Ну, пожалуйста, Лола!.. Затем я услышал шорох и прямо на меня выползло какое-то ну совершенно небесное создание!... Это была Кошка такой неземной красоты, какой я в жизни еще не встречал. На ее пушистой шейке красовался очаровательный голубенький бантик, и Кошечка была на поводке. Но не с ошейником, а с такой системой ремешочков, очень похожей на парашютную подвесную систему. Я как-то смотрел по телевизору соревнования парашютистов на точность приземления и отметил для себя, что особо драгоценные породы Кошек и маленьких Собачек типа Дженни непременно одевают вот в такие сбруйки. У этой красотки Лолы поводок крепился именно так. Второй конец поводка этой фантастической Кошечки уходил через кусты наверх - в руки Хозяйки, которая буквально не закрывала рта: - Лолочка, детка! Ну, не стесняйся, сделай пи-пи... Умоляю! Ты же всю машину уже загадила, стерва!!! Там же дышать невозможно! Лола, пупсик, ну, пожалуйста... Красотка Лола увидела меня, и глаза ее мгновенно зажглись совершенно бесовски-блядским светом! Изображая внезапно нахлынувшее на нее сумасшедшее желание, она разинула рот, сладострастно облизнулась и, прикрывая глаза в любовном томлении, мордой потянулась ко мне... От такой откровенной прямолинейности я несколько опешил. За свою долгую, бурную и не всегда разборчивую сексуальную жизнь я впервые столкнулся с таким четким исключением из каких-либо Кошачье-Половых правил -- ложного "сопротивления", фальшивого "нежелания", притворной "боязни" забеременеть и тому подобное, что так свойственно нашим российским Кошкам. - Ты что же это гадишь в машине? - строго спросил я ее, чтобы скрыть свое замешательство. - Ненавижу автомобили! Это моя форма протеста... - прошептала она и тут же недвусмысленно стала задирать хвост вверх и чуть вбок, подворачивая под меня свой задик. -- Ну!.. У тебя есть другие предложения? - О, черт!.. - на секунду растерялся я. Оставляя свой задранный хвост у самого моего носа, Лола изогнулась так, что сумела повернуть свою наглую, сытую, холеную рожицу дорогой потаскухи ко мне и спросить, глядя мне прямо в глаза: - А может быть, ты - кастрат?.. - Вот я тебе сейчас покажу, какой я "кастрат", шалава французская! - рявкнул я и показал этой Лоле все, на что я был способен. Выяснилось, что на нервной почве я был способен на многое. Достаточно сказать, что я затрахал эту красотку с бантиком так, что в руках ее Хозяйки, которая совершенно не понимала, что там в кустах происходит с ее Лолочкой, чуть не лопнул поводок! А он мне, кстати, изрядно мешал. Если бы не поводок, я ей вообще "показал небо в алмазах"! Я не очень представляю себе, что это такое, но в сходных ситуациях, так всегда говорил Шура Плоткин. А Шура, как известно, знает толк в таких штуках. Я первым выдрался из этих кустов, подбежал к скамейке, где сидели Водила, Лысый и Алик, и сам впрыгнул в сумку. - Ай да Кыся!.. Ай да умница... - ласково сказал Водила и очень трогательно погладил меня своей шершавой огромной лапой. Уже из сумки я видел, как Хозяйка вытащила Лолу за поводок из из-под кустов к мусорному баку. Но, Боже мой, в каком виде?! Бывший бантик, теперь - мокрая, измочаленная моими зубами, драная, грязно-голубая ленточка - неопрятно свисала до самой земли, роскошная белая шубка свалялась и была вся забита каким-то пересохшим мусором, у сбруйки поводка лопнул один из ремешочков, сбруйка перекосилась, съехала Лоле на морду, и она, лежа на спине, пыталась содрать ее с себя всеми четырьмя лапами. Поэтому из кустов Лолу удалось вытащить только волоком. Хозяйка была в ужасе!.. Но мне на это было уже наплевать. Уж слишком эта французская говнюшка была целенаправленна! Слишком механистична. Вот уж точно - "ни любви, ни тоски, ни жалости...", как говорил Шура. И потом это гнусное свойство, которое я ненавижу и в Кошках, и в Котах в равной степени. Когда во время ЭТОГО думают только о себе, только о своих ощущениях! Будто партнер для них -- всего лишь бездушная трахательная машина. Ну, хорошо, - я ЭТО всегда могу. А попадись ей другой Кот? Да у него от такого хамского напора и наплевательского отношения вообще на эту Лолу не встал бы никогда! Несмотря ни на какую ее внешнюю привлекательность. Поэтому сейчас, с легким сердцем и пустыми яйцами, я с удовольствием покачивался в сумке, которую нес на своем широком плече мой Водила, и все дальше и дальше удалялся от тех кустов, откуда слышался голос Лолиной Хозяйки: - Так ты сделала наконец это свое "пи-пи" или нет, я тебя спрашиваю, лахудра?! Туалеты находились рядом с прозрачным магазином, сквозь широкие стекла которого просматривалась почти вся стоянка грузовиков и заправочные колонки под уютными навесами. Водила снял с плеча сумку и протянул ее Алику и Лысому: - Подержите Кысю, ребята. Я схожу отолью и заскочу в лавочку - чего-нибудь попить в дорожку прихвачу. А ты, Кыся, слушай все, что дяди будут говорить - потом мне доложишь. Алик и Лысый рассмеялись, но как только Водила скрылся в туалете, Алик тут же засунул руку ко мне в сумку, тщательно обшарил ее и с улыбкой сказал Лысому: - Киса - кисой, а диктофончик тоже мог оказаться в сумочке. Ты уже разговаривал с ним? - Да вы что?! Когда? Вы бы видели, что у нас в порту было!.. - Я видел, - спокойно сказал Алик. - Вы этого кота должны под хвост целовать, идиоты. То есть, не вы идиоты, а те, кто придумал такой способ транспортировки. Инструмент от Бармена получил? - Какой инструмент?.. - Который пиф-паф делает. - А... Да, получил. - Я так и думал. Вот и засунь его себе в задницу. Или выброси к чертям собачьим. Один кретин дал, второй кретин взял. Когда же вы, наконец, поймете, что тут вам не Россия-матушка - с пистолетами разгуливать. Здесь полиция не шутит и в лапу не берет. - А если он не захочет? Как же... - Никак. Все, что надо будет, - я сам сделаю. В это время мой Водила вышел из туалета. - Сейчас, мужики! Секунду. Только в лавку заскочу еще... И распахнул перед собой стеклянную дверь магазина. Прямо из сумки я видел через широкие окна, как Водила стал набирать разные продукты в маленькую корзиночку, которую он взял у входа. - Бармен сказал, что пакет нужно перегрузить к вам в машину во время ночевки в Нюренберге - почтительно сказал Лысый и показал на Водилу. - А он не собирается ночевать в Нюренберге, - усмехнулся Алик, а у меня мороз пошел по коже. - Ты не видел, сколько он солярки заправил в оба бака? А я видел. И сейчас, смотри, он запасается питьем и едой до самого Мюнхена. С одной стороны, это неплохо - чем дольше товар будет у него в машине, тем меньше риска... Ну, надо же! Как этот молоденький сукин сын все просекает?! Вот уж, действительно, "Профессионал". А еще я чувствовал, как Алик смотрит на Лысого и холодно прикидывет, когда удобнее всего будет переселить Лысого с этого света на другой - до перегрузки или сразу же после? Ибо теперь нужды в Лысом уже почти не было. Все, что мог, он уже сделал - обеспечил погрузку товара в машину моего Водилы, проследил за отправкой, а вот самое важное - поговорить с Водилой, попытаться его купить, дать возможность "фирме" всегда иметь под руками такого Водилу - мужика крепкого и авторитетного, и судя по всему, к сожалению, очень неглупого, - Лысый так и не смог сделать. То ли перетрусил, то ли упустил подходящий момент для такого разговора, а может быть, и решил сэкономить для себя те пять тысяч зеленых, которые предназначались моему Водиле. Теперь, этот глуповатый и алчный лысый человек представлял собою не более, как очень опасное свидетельское звено в этой, и без того бездарной, цепочке. А это звено нужно было еще на корабле отсечь самым безжалостным образом! Там это сделать было так удобно. Как только этим безликим московско-ленинградским бездарностям, бессмысленно цепляющимся за неведомые им рукоятки управления гигантского, стремительно рушащегося аэроплана, в котором сидит полтораста миллионов несчастных пассажиров, обреченных на гибель, могла придти в голову такая бессмысленная схема реэкспорта товара?! В то время, когда существует, по меньшей мере, с десяток блистательно зарекомендовавших себя образцов переправки любых наркотиков через любые границы!.. Все это дерьмо теперь должен своими руками разгребать Алик - человек тонкий, интеллигпентный и глубоко порядочный в своем деле. За достаточно серьезный куш, однако не избавляющий от целого ряда омерзительных ощущений, не говоря уже о прямом риске. - Сколько весит этот пакет с фанерой? Ответ Лысого сразу же продлил ему жизнь почти до Мюнхена: - Сто семьдесят килограммчиков. Полтора метра на полтора. Сам грузил... Алик понял, что одному ему такой пакет не перегрузить, а Водила вряд ли будет ему помощником, и милостиво сказал Лысому: - Ладно. Поживем - увидим. Тормознем его у самого Мюнхена. - Не боись, Кыся. Уж какую-нибудь козу мы им обязательно заделаем! -- успокоил меня Водила, когда на подъезде к Касселю я закончил рассказ о том, что говорил и про что думал наш новый знакомый Алик. Наверное, Водиле показалось, что такого слабого заверения для меня явно недостаточно, и он добавил в своей обычной манере: - И на хитрую жопу есть хуй с винтом, Кыся... Водила это добавил с такой святой убежденностью, что несмотря на тревожность ситуации и нависшую над нами опасность, я тут же живо представил себе, как может выглядеть "хитрая жопа" и "хуй с винтом"! Это показалось мне таким смешным, что я расхохотался по-своему и от хохота свалился со спинки пассажирского кресла прямо на сиденье. Глядя на то, как я валяюсь на спине и от смеха дрыгаю всеми четырьмя лапами, Водила тоже развеселился. И даже спел, как говорит Шура, "ни к селу, ни к городу": Ах, не гляди тетя в окошко, Твоя щучья голова! Твоя дочка согрешила - Мне на праздничек дала! Мы еще немножко с Водилой похихикали - каждый по-своему, а потом я посчитал необходимым не давать ему так уж расслабляться. Мне почему-то все время казалось, что Водила явно недооценивает опасность ситуации. То ли потому, что он с такими штуками никогда не сталкивался, то ли потому, что ощущал себя вот таким большим, сильным, мощно-сексуальным самцом, а это всегда несколько обманчиво гипертрофирует уверенность в самом себе. Со мной тоже иногда происходит такое. Естественно, - в моих собственных масштабах. Но в отличии даже от очень умных и чутких Людей, я обладаю даром предвидения, неким мистически Котово-Кошачьим необъяснимым свойством почти точно предсказывать ближайшее будущее. Я уже об этом как-то говорил. Поэтому мы - Коты крайне редко попадаем в неожиданные неприятности. Для того, чтобы вляпаться в нежелательную или опасную историю, Кот в эту секунду должен быть так увлечен каким-то иным событием, что этот данный ему Богом дар - просто не успевает сработать! Ближайший пример: наш пустырь... Рыжая Кошка... сачок... Как выражается Шура Плоткин - "коитус интерубтус", то есть - "прерванный половой акт"... Васька-сволочь... Мерзавец-Пилипенко... Ну, и так далее... В результате я неожиданно оказываюсь за границей, черт знает на каком расстоянии от собственного дома, а мой Шура Плоткин уже третьи сутки сходит там с ума от горя, мечется, как угорелый по всем окрестным кварталам и спрашивает у каждого встречного: "Вы такого крупного котика не видели?.. У него еще левое ухо разорвано и шрам через всю мордочку?.." А я в это время ввязываюсь в отвратительную и опасную уголовщину с наркотиками... Слава Богу, сталкиваюсь с очень пристойным мужиком Водилой... Слава Мне, устанавливаю с ним Телепатический Контакт по доктору Шелдрейсу... ...и теперь мы с Водилой катим уже пятую сотню километров в его огромном грузовом "Вольво" по центральному автобану Германии в толпе самых разных легковых и грузовых автомобилей из всех европейских стран... Спереди и сзади нас практически КОНВОИРУЮТ - такая же громадина "Вольво" с этим гнусным Лысым и белый микроавтобусик "Тойота" с жутковатым Аликом за рулем. Все же началось с того, что на нашем родном пустыре я самозабвенно трахал ту Рыжую Кошку. И вот что из этого получилось! Я снова вспрыгнул на спинку пассажирского сиденья - чтобы лучше видеть дорогу и все вокруг. Умылся, привел себя в порядок и достаточно решительно и волево сказал Водиле: "Все, Водила. Все! Закончили хиханьки и хаханьки. Вернемся к козе". - Какой еще "козе"?! - удивился Водила. "Которую ты обещал заделать Лысому и Алику". - А... Это только так говорится -"заделать козу". Тут надо будет соображать по ходу... "Нет. Мы должны все продумать заранее. Может случиться так, что у тебя не будет времени соображать по ходу". - А что ты предлагаешь, Кыся? "Полное смирение! Никакого героизма. Они оба вооружены, а..." - закончить мысль мне не удалось, потому что Водила прервал меня и закончил за меня ее сам: - ...а против лома - нет приема, да, Кыся? Это ты хочешь сказать? Ура-ура-ура! Да здравствует гениальный доктор Ричард Шелдрейс! Да здравствуют Люди, решившие перевести и издать эту книгу у нас в России! Шура говорил, что сегодня это равносильно подвигу или самоубийству. Он имел в виду именно такие книги. И, конечно же, да здравствует мой Шура Плоткин, который от одиночества (Я -- не в счет. Я - Кот. Я говорю о Человеческом одиночестве) насобачился читать мне вслух разные умные книжки! А чуть ли не ежедневные половые упражнения с разными девицами или Кошками, как выяснилось, от одиночества не спасают. Это я и по себе знаю. Хорошо еще, что у меня нет халата! Счастье, что Котам халат не положен. А то все Шурины девицы по утрам напяливают на себя его старый махровый халат, и спросонок наблюдать за этой процедурой несколько диковато - халат один и тот же, а бабы в нем разные! Одной - халат короток, у другой - волочится по полу, кому-то - широк, у кого-то не сходится на груди. И если смотреть сзади - на тот же самый воротник каждое утро свисают абсолютно разные волосы. Беленькие, черненькие, коричневые... Короткие и длинные, вьющиеся и прямые, густые и жиденькие... Иногда это смешно и забавно. Иногда грустно. Шуру жалко. Как-то утром он признался мне, что от этого зрелища ему очень хочется повеситься. Но это было уже в русле его любимой пословицы - "Чем лучше с вечера, тем хуже утром", поэтому я не очень разволновался и посоватовал ему сделать хотя бы недельный перерыв. Шура послушался и за это время написал, как потом все говорили, самый лучший рассказ в своей жизни! - Ты про кого это, Кыся? - осторожно спросил меня Водила. "Да, так... Ты не знаешь. Про одного своего друга". - Давай, Кыся, не отвлекаться, - сказал мне Водила, и я услышал в его голосе легкие нотки ревности. - Значит, ты считаешь, что я должен взять у них пять штук зеленых, на все согласиться и помочь им перегрузить пакет? А они мне сразу же после этого засандалят пулю в лоб! Да? "Нет, не сразу", - подумал я... ...И вдруг, сначала не очень отчетливо, а протом все яснее и яснее УВИДЕЛ, как это произойдет! Вот ОНО - наше, Кошачье-Котовое! Я же говорил!.. Это внезапное озарение БУДУЩЕГО. Как? Что? Откуда?.. В голове не укладывается... Но ЭТО же ЕСТЬ!!! - А если я не захочу остановиться? - донесся голос Водилы. "Ты будешь вынужден это сделать", - с сожалением заметил я... ...Я УВИДЕЛ, как за двести метров до съезда с автобана к "зонеотдыха", в темноте, пронзенной фарами десятков машин, когда отневидимого горизонта в глухое черно-лиловое небо стало вздыматься гигантскоедрожащее зарево вечернего Мюнхена, с нами поравнялся белый микроавтобусик"Тойота".Правое стекло его кабины автоматически опустилось, и оттуда высунуласьхуденькая рука Алика с большим пистолетом, на котором был навинчен длинныйглушитель... Я не слышал, я ВИДЕЛ тот выстрел! Наша машина резко вильнула, Водила выматерился, с трудом выровнял огромный грузовик и стал притормаживать. - Передний скат, бля, спустил, сука!.. Ну, надо же?! ...Потом видение стало терять четкость, помню только, что мы тремя машинами - Лысый, мы и Алик - съехали на параллельную автобану пустынную и почти неосвещенную "зону отдыха", отгороженную от проезжей части шоссе густым кустарником и высокими деревьями... Что-то явно происходило, но что - разобрать было уже трудно, да, честно признаться, я и побаивался так уж пристально вглядываться в ЭТО БУДУЩЕЕ... Кажется, потом еще кто-то подъехал... На зеленой машине. И Водила стал, вроде бы, менять переднее колесо... Или, наоборот, кто-то уехал?.. А может быть, нас было всего только четверо -Водила, Лысый, Алик и я?.. Я почему-то сидел на крыше кабины нашего грузовика... - Кыся, а Кыся!.. - услышал я голос Водилы. - Ну-ка, очнись, родимый. Ты чего это замер, как памятник Ленину? Гляди, чего я тебе купил на той заправке!.. Я с облегчением вернулся в сиюсекундное НАСТОЯЩЕЕ, в предвечерний, но еще светлый день, в несущуюся нам навстречу дорогу, глубоко вздохнул и даже слегка помотал головой, стряхивая с себя остатки мистического наваждения, которое позволило мне на несколько секунд заглянуть в БУДУЩЕЕ... Впереди нас по-прежнему катил грузовик Лысого, и в правом большом боковом зеркале я видел бегущую за нами "Тойоту" Алика. - Кыся... У тебя совесть есть? Я тебе кыскаю, кыскаю, и так, и эдак, а ты - ноль внимания... - обиделся Водила. Я спохватился, потерся мордой о Водилино ухо и виновато промурчал: "Прости, Водила... Задумался. Извини меня, пожалуйста..." - То-то же! - обрадовался Водила. - Я говорю, глянь, чего я тебе на дорожку в той лавке припас!.. И Водила выкладывает на мое сиденье коротенькую колбаску величиной с нормальную сардельку в прозрачной упаковке, сквозь которую видно, что это никакая не колбаска, а самый настоящий сырой фарш! Такой же, как тот, который я лопал в столовой на Ганноверской заправке. Только там это называлось "Татарский бифштекс". Я спрыгнул со спинки кресла вниз на сиденье, обнюхал эту колбаску и... несмотря на то, что она была с обоих концов запакована металлическими скобками, я все-таки почувствовал, что к фаршу там явно примешан и сырой лук, с которым у меня с детства натянутые отношения. Мне очень не хотелось огорчать Водилу и я промолчал. Но Водила тут же сказал: - Я посмотрел там в столовке, как ты этот фарш трескаешь, так сразу сообразил - надо моему Кысе эту хреновину на дорожку купить. "Цвибельнвурст" называется. Там лучок, приправки всякие. Я его лично - жутко обожаю! Но ты не стесняйся, если тебе с луком не по вкусу - найн проблем! Я и ветчинкой отоварился. Так что - выбирай. И молока я тебе пакет купил. Честно скажу - пожиже. Всего полтора процента жирности. А то... По себе знаю, я как тут в Германии нормального молока попью, потом дрищу, как умалишенный! Извини за выражение - сутки с горшка не слезаю... Непривычные наши русские желудки к нормальному молоку - нам, как всегда, подавай разбавленное, бля... Спустя часа полтора стало быстро темнеть. Встречные машины уже почти все шли с зажженными фарами. Мы тоже включили "ближний свет", как сказал мне Водила. Теперь, когда за окнами стала опускаться на землю темно-серая мгла, в нашей кабине, достаточно симпатичной и при дневном освещении от мягкой зеленой подсветки приборов, - стало удивительно уютно и благостно. На какое-то мгновение вдруг показалось, что нет в мире никакого кокаина, пистолетов с глушителями, Барменов, Лысых, и разных профессиональных Аликов... Будто бы всякие Пилипенки, Васьки, сачки, тюремные фургончики, отвратительные и уродливые, кустарные шапки из несчастных, когда-то свободных Котов, Кошек и Собак, -- просто кем-то выдуманы! Будто все это рождено чьей-то злобной фантазией, чьим-то больным воображением, воспаленным ненавистью ко всему нормальному и живому. - Нет, Кыся, нам главное, чтоб нас никто до Мюнхена не тормознул! -- упрямо сказал Водила, напрочь разрушив мои сладкие иллюзии, навеянные мягким светом приборного щитка. - Не станут же они пулять в центре большого города?! Там-то мы уж как-нибудь отмахнемся. Мне бы товарища "Калашникова". Я бы им, блядям, показал светлое будущее! Ладно, хер с ними пока... Давай-ка перекусим лучше. Очень ловко, не снижая скорости и не снимая левую руку с руля, одной правой рукой и зубами, Водила разорвал целлофановый пакет с ветчиной, "колбаску" с фаршем, открыл коробочку с сыром и вытащил булочки. Все это он разложил на бумажном полотенце прямо на моем сиденьи и для себя открыл большущую бутылку "Кока-колы". Мне же Водила ухитрился налить молока в неизвестно откуда появившуюся квадратную пластмассовую коробочку. - Ты не брезгуй этой посудкой, - сказал мне Водила. - Она из-под мороженого, чистая. Я ее специально для тебя в лавке попросил. Так что прошу к столу, Кыся!.. А через два с половиной часа произошло то, что я уже один раз ВИДЕЛ... Когда до Мюнхена оставалось километров десять, и в лилово-черном небе уже светилось гигантское розовое зарево большого вечернего города, я увидел, как белый микроавтобус "Тойота" выехал из правого ряда в средний, мгновенно поровнялся с нами, а затем... Вымотанный дальней дорогой Водила смотрел только вперед. Я же, чтобы лучше видеть, что произойдет дальше, перелез со спинки своего кресла на спинку кресла Водилы и привалился боком к его затылку. Мало ли куда еще захочет выстрелить этот страшненький Алик?.. А так я хоть смогу успеть наклонить голову Водилы пониже. Водила рассмеялся, сказал мне хриплым от усталости голосом: - Точно, Кыся... Давай, помассируй мне шею, а то затекла, черт бы ее побрал! Старею, Кыся. Мать ее за ногу - судьбу шоферскую... Затем я увидел, как автоматически опустилось правое стекло кабины "Тойоты" и оттуда высунулась худенькая рука Алика с большим пистолетом и навинченным длинным глушителем из американских телевизионных сериалов. Мало того, я увидел лицо Алика... Левой рукой он держал руль, поглядывая на дорогу, бежавшую нам навстречу со скоростью сто двадцать километров в час, и старался перегнуться от руля в нашу сторону так, чтобы точно попасть из пистолета нам в левое переднее колесо. В какой-то миг он увидел меня, стоящего на задних лапах, в ужасе прилипшего к стеклу, и тут произошло то, чего не было в том моем ВИДЕНИИ! Алик усмехнулся, подмигнул мне весело, и выстрелил... Выстрела я не слышал. Я только почувствовал, как резко вильнула наша машина в сторону, услышал, как под нашей кабиной что-то тревожно зашлепало, и Водила хрипло выматерился такими словами, каких я не мог бы услышать ни в каком своем самом фантастическом видении. "Ах, ебть!.. Передний скат спустил, бля, сука!!! Мать их..." - были самыми-самыми приличными. Просто для детей дошкольного возраста. Остальные слова были чудовищным и бессмысленным нагромождением омерзительно грязного мата, призванного выразить всего лишь два нормальных человеческих ощущения - злости и удивления. Под нескончаемые матюги Водила стал притормаживать, и когда в свете наших фар появилась табличка "Р" -- 200 м", хрипло выдохнул: - Слава те, Господи!.. Есть хоть куда съехать... ...Все было, как в моем видении - параллельная автобану "Зона отдыха", скрытая плотным высохшим кустарником и деревьями, слабый свет трех фонарей, врытые в землю деревянные столы и скамейки, мусорные баки и... И то, чего я не мог бы вообразить себе даже в самом ярком своем озарении - чистенький, веселый домик с двумя дверцами, на одной из которых красовался маленький силуэтик женской фигурки, на второй - мужской. Но Водила мой был сейчас так раздражен, что обрушился даже на это достижение немецкой дорожной цивилизации: - Сральник они умудрились поставить, а нормально осветить площадку -- кишка тонка, ети их в глотку мать! Все экономят, суки! А у меня, бля, скат спустил... "Он не спустил, - сказал я Водиле. - Это Алик прострелил тебе колесо, чтобы ты остановился..." - Та-а-ак... Тогда приплыли мы с тобой, Кыся, - потерянно проговорил Водила и остановил машину под слабым светом двух фонарей. - Что делать-то будем?.. В боковом зеркале я видел, как сзади к нам уже подъезжала "Тойота" Алика. Я понял, что нельзя терять ни секунды: "Соглашайся на все! Нужно выиграть время... Что-то должно произойти! Я чувствую - нам что-то поможет!!!" Я врал самым беспардонным образом! Ничего я не чувствовал! Никакой помощи ниоткуда не ждал... Но мне так нужно было сейчас хоть как-то взбодрить Водилу... Я же видел, как неожиданно этот большой, сильный и решительный Человек вдруг растерялся и утратил над собой контроль. Он даже внешне обмяк - будто из него воздух выпустили... "Не нервничай! Умоляю - возьми себя в руки. У тебя есть какое-нибудь оружие?" - я дале взмок от напряжения, чего с Котами никогда не бывает. Водила достал из-за спинки своего кресла метровый кусок электрического кабеля толщиной с бывшую краковскую колбасу: - Вот... От хулиганья держу. Когда ночью из гаража возвращаюсь. "Отлично!!! Прекрасно!.. - фальшиво возликовал я только для того, чтобы поддержать в Водиле боевой дух сопротивления. - Засунь свой кабель под куртку. Держи его наготове..." Спереди на нас надвигался задним ходом грузовик Лысого. Нас попросту запирали со всех сторон! - Ты ж смотри, чего делают... - в отчаянии проговорил Водила. "Водила! Послушай... Что ты обычно делаешь, когда у тебя спускает колесо?" - быстро спросил я. - Ставлю запасное... "Замечательно! Начинай немедленно ставить запасное, будто ничего не произошло. Ни слова о том, что ты знаешь, КАК спустило это колесо. На всякий случай не выключай мотор. Ты сможешь им объяснить, почему ты его не выключаешь?" - Смогу. "Очень хорошо!.. Я попытаюсь тебя подстраховать, как смогу. Помни, Водила, я все время с тобой! Начинаем... Пошел, Водила!.." Водила засунул кусок электрического кабеля под куртку, застегнулся, открыл дверь кабины, тяжело спрыгнул на землю и несколько раз присел, разминая затекшие ноги. Я тут же вскарабкался на крышу кабины и уселся, будто бы ни в чем не бывало. Единственное, что могло бы выдать мое волнение, это внезапно напавшая на меня нервная зевота. Но такое понять могли бы только Коты, Кошки и Шура Плоткин. Кстати, по любимому выражению того же Шуры Плоткина, - "дальше все шло уже, как в посредственном кино": ...Лысый выскочил из кабины - правая рука в кармане куртки. Он явно не последовал совету Алика - засунуть пистолет Бармена себе в задницу, достал его из заначки и теперь в кармане сжимал его рукоять потной и скользкой от страха ладонью. - Ну, ты даешь! Ты чего в Нюренберге на ночевку не встал?! Я тебе что, двужильный?! - начал он тут же орать на моего Водилу. - Куда тебя, бля, понесло?.. - Вольному - воля, спасенному - рай, - неожиданно очень спокойно проговорил мой Водила и стал натягивать брезентовые рукавицы. - Устал - остановись, отдохни. Хочешь спать - залезай в койку и дави ухо. Чего ты за мной поперся? Ты чо, в детском саду, что ли? Водила надел рукавицы и стал доставать разные инструменты, вытаскивать запасное колесо. Тут, наконец, вылез из своей "Тойоты" и Алик. Внимательно огляделся и, не подходя близко, улыбаясь спросил Водилу: - Чего бы тебе двигатель не заглушить? - Аккумулятор - говно. Банка замыкает - идет саморазряд... Заглушу, потом ни в жисть не завести. Пускай пока на генераторе помолотит, - легко ответил Водила, не прекращая что-то доставать, что-то отвинчивать... В голосе его не было даже намека на растерянность, на испуг. Человек делал свое привычное дело и был абсолютно уверен в благополучном его исходе. Ай да Водила! Как мгновенно сумел перестроиться! Я так и знал, что он очень сильный Человек! Поэтому он имеет полное право и на минутную растерянность, и на естественное чувство страха, и на целый ряд слабостей, совершенно нормальных для всех нас. Ибо ни о чем не думают и ничего не боятся - одни идиоты. У нас в Питере среди уличных Котов, десятками погибающих под колесами автомобилей, таких кретинов - величайшее множество! Но тут в руке у Алика внезапно появился уже знакомый мне большой автоматический пистолет с глушителем, и Алик ласково, но твердо сказал: - Внимание, детки! Не двигаться! Или, как говорят наши друзья немцы - "Кайне бевегунг!" А то эта штучка, которая у меня в руке -- очень быстро стреляет. А теперь, детки, начнем передачу "В гостях у сказки". Ты, жлоб с деревянной мордой... Алик навел пистолет на Лысого: - Я тебе что сказал, болван? Чтобы ты даже не притрагивался к оружию. А ты?.. Вот теперь осторожно и аккуратненько возьми там у себя в кармане свой пистолетик за ствол двумя пальцами... За ствол, а не за рукоятку! Только двумя пальцами - большим и указательным. Понял, дубина? И по моей команде будешь тихохонько вытаскивать его из кармана. И даже не мечтай, что ты сможешь выстрелить раньше меня. Ясно? - Да... - в ужасе выдохнул Лысый. - Тогда прекрасно, - улыбнулся Алик и подмигнул моему Водиле. - Вот видишь, какой он у нас понятливый? Водила молчал, со спокойным интересом переводил взгляд то на Лысого, то на Алика. Но я чувствовал, что в его голове сейчас творится черт знает что!.. Я перепрыгнул с крыши кабины на фургон и, будто ни в чем не бывало, неторопливо прошел по нему к задней части фуры - поближе к Алику. Когда Алик со своим пистолетом оказался почти подо мной, я уселся и стал (с понтом) умываться. А сам весь напружинился, приготовившись к прыжку. Кто его знает, а вдруг он начнет целиться в моего Водилу? - Так ты все понял? - переспросил Алик и двумя руками поднял пистолет до уровня лба Лысого. - За ствол двумя пальцами... А теперь вынимай эту бяку, детка. И не трясись. Вынимай, вынимай... Лысый медленно вытащил свой пистолет из кармана куртки так, как ему приказал Алик - за ствол и только двумя пальцами. - Умничка, - похвалил его Алик, продолжая держать Лысого на мушке. - А теперь сделай два шага назад, подними крышечку мусорного бака и брось туда эту гадость. Вот так... Молодец! И отойди от бака к чертовой матери. Алик перевал ствол пистолета в сторону моего Водилы, а я в свою очередь присел на задние лапы и свесил голову вниз с фургона, чтобы в одно мгновение влететь когтями всех четырех лап в физиономию Алика. Есть у нас, у Котов, такой специальный приемчик. В обычных драках он практически никогда не применяется. Им пользуются только тогда, когда бой идет уже не на жизнь, а на смерть: ты прыгаешь на противника, выставив вперед все четыре лапы с выпущенными на всю длину когтями. Передними лапами вцепляешься во что угодно - в голову, в грудь, в глотку противника. И вплотную притягиваешь его к себе. А когтями задних лап, несколькими мощными ударами, разрываешь врага до внутренностей! Это, как говорится, Последний Шанс, - у нас, у Тигров, у Пантер, у Леопардов... Короче, у всех Котово-Кошачьих! - А ты, не торопясь, расшнуровывай фуру, - сказал Алик моему Водиле. -- Там одна пачечка у тебя в накладной не числится. - Что еще за "пачечка"? - чуть напряженно спросил Водила. - Много будешь знать - не успеешь состариться. Не станешь задавать глупые вопросы - получишь пять штук зеленых и предложение на дальнейшее сотрудничество. Каждый рейс - на тех же условиях. Так я говорю? -- посмотрел Алик на Лысого. - Так, так!.. - в испуге Лысый мелко закивал головой и вытащил из кармана джинсов пачечку в пять тысяч долларов. - Устраивает? - спросил Алик у Водилы. "Соглашайся, Водила!!! - мысленно завопил я всеми своими мозговыми извилинами. - Тяни время!.. Что-то должно произойти! Миленький Водила, подожми хвост, не показывай зубы - соглашайся на все! Сам же говорил -- против лома нет приема... А "козу" мы им потом все равно обязательно заделаем! Соглашайся!" "Не гони картину, Кыся... - ответил мне по доктору Шелдрейсу мой Водила. - Чем быстрее сдамся - тем меньше мне будет веры!" Водила недоверчиво посмотрел на доллары, спросил у Алика: - Где гарантия, что это не фальшак? Не опуская пистолет, Алик симпатично и весело рассмеялся: - Вот это уже деловой разговор! Тут ты прав - когда имеешь дело с вашими сегодняшними россиянами - гарантий никаких. Но если в этой пачке хоть одна бумажка окажется липовой, я тебе сам заменю ее на любую валюту. Естественно, по курсу на день обмена. - Ну, смотри. Ты сказал!.. - и Водила стал расшнуровывать задний клапан фургона. Но в эту секунду я - первый, с крыши фургона, а мгновением позже и все трое внизу - Алик, Лысый и Водила увидали, как в "Зону отдыха" прямо с автобана неторопливо стали вкатываться две ослепительные фары "дальнего света", а выше фар режущим, тревожным посверкиванием крутились два синих проблесковых полицейских фонаря! Алик моментально засунул пистолет под брючный ремень, запахнул куртку и тихо сказал Водиле: - Ставь запаску... Разговаривать буду я. Кто пикнет - покойник. С телепатическим криком: "Вот видишь, Водила! Я же говорил, что что-то должно произойти!" -- я промчался по всей крыше фургона, перепрыгнул на кабину нашего грузовика и уселся как раз над своим Водилой, который уже позвякивал инструментами у простреленного переднего колеса. Неожиданно на боку надвигающейся на нас полицейской машины - выше фар, но ниже синих проблесковых фонарей - вспыхнул мощный прожектор и залил белым слепящим светом всю "зону отдыха", наши три машины, Алика, Лысого, Водилу и меня. Полиция подъехала совсем близко, поразглядывала нас, выключила прожектор, поменяла "дальний" свет на "ближний" (про это мне уже Водила все объяснял) и заглушила свой двигатель. Теперь, когда их сильный свет не бил по глазам, сразу стало видно, что полиция приехала на зелено-бежевом автобусике, чуть побольше Аликовой "Тойоты". Их было четверо - трое совсем еще мальчишки лет двадцати-двадцати трех, а четвертый - возраста моего Водилы. Он держал в руке длинный собачий поводок и с трудом вытаскивал из машины сонную упирающуюся овчарку, которой все было до лампочки. Ей хотелось спать, и она не собиралась вылезать из теплой машины, пока ее художественный руководитель не догадался показать ей на меня, сидящего на крыше кабины, и сказать ей: - Гляди, Рэкс! Кошка, кошка!.. Тут Рэкс проявил ко мне некоторый слабый интерес и для порядку пару раз на меня гавкнул. - Заткнись! - сказал я ей по-нашему, по-животному. Овчарка тут же заткнулась, села и, склонив голову набок, стала удивленно маня разглядывать. Тут я вынужден кое-что объяснить. Обычно, когда Собака склоняет голову набок и, якобы, внимательно смотрит и слушает, Люди приходят в такой умилительный восторг, что готовы ей лапы целовать! Людям всегда кажется, что склоненная набок голова Собаки - это признак ее мудрого и доброго внимания. На самом деле, все категорически наоборот! Это первый признак Собачьего идиотизма. Когда "Собачка склоняет головку набок", значит, она ни хрена не понимает и находится в состоянии полной и беспросветной дебильной растерянности! Не верите? Почитайте Конрада Лоренца - "Человек находит друга". Превосходная книжка! Когда мы с Шурой Плоткиным читали в этой книге про "склоненную набок собачью головку" (вернее, когда Шура мне это читал) мы так хохотали, так веселились, так полюбили эту книгу, что долгое время она была у нас просто настольной, как и книга доктора Ричарда Шелдрейса. Шура потом признался, что, прочитав Конрада Лоренца, он стал с гораздо меньшим почтением относиться к Собакам, и с неизмеримо большим - к Котам. Все, все! Я прошу прощения... Сейчас и немедленно я вернусь к основному сюжету. Помню, еще мой Плоткин говорил, что криминальный сюжет должен развиваться стремительно, а любые отклонения от основной линии идут только во вред рассказываемой истории. Но, когда я вижу Собаку, склонившую голову набок, я не могу удержаться от того, чтобы не вспомнить Конрада Лоренца и его книгу - "Человек находит друга"! - Добрый вечер, - по-немецки сказал один из молодых полицейских и спросил моего Водилу: - Почему мотор не выключен? - Батарея - капут, - ответил Водила, не прекращая работы. - А с колесом что? - спросил другой. - На гвоздь напоролся, - беспечно проговорил Алик и сочувственно рассмеялся. - Наверное, только русский грузовик может найти гвоздь на немецком автобане!.. - Нет, почему же? - возразил третий. - Это случается довольно часто. Странно только, что лопнуло переднее колесо. Обычно, переднее колесо поднимает гвоздь, а пропарывается уже заднее. - Рихтиг, - сказал мой Водила, - дескать, "правильно". - Говорите по-немецки? - спросил Водилу руководитель Рэкса. - Айн бисхен. Немного... Майне фройнд гуте дойче шпрахен, - и Водила кивнул на Алика. - Поговори с ними, Алик, по-ихнему... Я заметил, что Водила ускорил темп работы и понял, что он хочет поставить запасное колесо именно в присутствии полиции. Чтобы, когда полиция уедет, наша машина была бы уже на ходу. Что он придумал, я не