щекочущих пушистых семян, попавших внутрь через верхние прорези гондолы. Инженер мощными ударами пытался открыть ее лепестки. Все, вернее, те, кому позволяло место, уперлись плечами, руками, спинами в прогнутую поверхность. Обшивка задрожала, послышался слабый треск, но гондола не открывалась. -- Опять? -- спокойно спросил Доктор. Он не мог даже пошевельнуться. -- Знаете, мне это надоело! Эй, кто там -- слезь с меня сейчас же, слышишь! Хотя положение было невеселым, все действовали в каком-то лихорадочном возбуждении. Соединенными усилиями выломали кусок гребенчатой рамы и начали размеренно бить им, как тараном, в верхний лепесток гондолы. Он гнулся, покрывался вмятинами, но не поддавался. -- С меня хватит, -- сердито рявкнул Доктор и напрягся, пытаясь встать. В этот момент под ним что-то треснуло, и люди посыпались вниз, как груши, скатываясь по пятиметровому склону на дно оврага. -- Никто не пострадал? -- спросил вымазанный в глине Координатор, первым вскакивая на ноги. -- Нет, но... но ты весь в крови, ну-ка, покажись, -- нахмурился Доктор. У Координатора в самом деле была рассечена кожа на голове, рана доходила до середины лба. Доктор перевязал его, как сумел. Остальные отделались синяками, а Химик плевался кровью -- он прикусил себе губу. Они двинулись к ракете, даже не оглянувшись на разбитую машину. ГЛАВА ПЯТАЯ Солнце уже коснулось горизонта, когда они добрались до небольшой возвышенности. Ракета отбрасывала длинную тень, теряющуюся далеко в песках пустыни. Прежде чем войти внутрь, они добросовестно осмотрели местность, но не нашли никаких следов, указывающих на то, что кто-нибудь побывал здесь в их отсутствие. Реактор работал нормально. Полуавтомат успел очистить боковые коридоры и библиотеку, прежде чем безнадежно увяз в толстом слое пластиковых и стеклянных осколков, устилавших лабораторию. После ужина, проглоченного молниеносно, Доктору пришлось зашить и перевязать все еще кровоточащую рану Координатора. Тем временем Химик успел произвести анализ воды, взятой в ручье, и убедился, что она пригодна для питья, хотя содержит значительную примесь солей железа, портящих вкус. -- Теперь мы можем наконец посоветоваться, -- заявил Координатор. Все собрались в библиотеке и расселись на надувных подушках. Координатор -- в белом марлевом чепце на голове -- устроился в центре. -- Что нам известно? -- сказал он. -- Нам известно, что планета населена разумными существами, которых Инженер назвал двутелами. Это название не отвечает... но не будем об этом. Мы встретились со следующими проявлениями цивилизации двутелов: во-первых, с автоматическим заводом, который мы сочли разрегулировавшимся и покинутым -- теперь я не совсем в этом уверен; во-вторых, с зеркальными куполами неизвестного назначения на холмах; в-третьих, с мачтами, которые излучают что-то -- вероятно, какой-то вид энергии, -- их назначение нам также неизвестно; в-четвертых, с машинами, причем одну, подвергшись нападению, мы захватили, привели в действие и разбили; в-пятых, мы видели издалека их город, о котором нельзя сказать ничего определенного; в-шестых, упомянутое мною нападение выглядело так: двутел натравил на нас, ну, скажем, животное, вероятно соответственно выдрессированное, которое выстрелило в нас чем-то вроде маленькой шаровой молнии и дистанционно ею управляло, пока мы его не уничтожили. Наконец, в-седьмых, мы были свидетелями того, как засыпали ров -- могилу, полную мертвых обитателей планеты. Это все, насколько я могу припомнить. Поправьте меня или дополните, если я ошибся или что-нибудь пропустил. -- В принципе все, почти... -- сказал Доктор. -- За исключением того, что случилось позавчера на корабле. -- Верно. Оказывается, ты был прав: то существо было голым. Возможно, оно просто пыталось где-нибудь спрятаться и в паническом бегстве заползло в первое попавшееся отверстие, а это был как раз туннель, ведущий в нашу ракету. -- Такая гипотеза очень соблазнительна, но и очень опасна, -- ответил Доктор. -- Мы, люди, рассуждаем по-земному и вследствие этого можем сделать серьезные ошибки, принимая чужую видимость за истину, то есть укладывая определенные факты в схемы, привезенные с Земли. Я совершенно уверен, мы все сегодня утром думали одно и то же: что наткнулись на могилу жертв насилия, убийства, но ведь в действительности я не знаю, мы все не знаем... -- Ты повторяешь это, хотя сам не веришь... -- возбужденно начал Инженер. -- Речь идет не о том, во что я верю, -- прервал его Доктор. -- Если вера где-нибудь особенно неуместна, то именно здесь, на Эдеме. Гипотеза о натравливании электрического пса, например... -- Как так? Ты называешь это гипотезой? Но это факт! -- почти одновременно воскликнули Химик и Инженер. -- Вы ошибаетесь. Зачем он на нас напал? Мы ничего об этом не знаем. Возможно, мы напоминаем ему каких-нибудь здешних тараканов или зайцев... У вас же, прошу прощения, у нас этот агрессивный поступок ассоциировался с тем, что мы видели в лесу и что произвело на нас такое потрясающее впечатление; в результате мы потеряли способность спокойно рассуждать. -- А если бы мы ее сохранили и не открыли немедленно стрельбу, наш пепел развеялся бы там, у леска. Разве не так? -- зло выкрикнул Инженер. Координатор молчал, переводя взгляд с одного на другого. -- Мы сделали то, что должны сделать, но весьма вероятно, что произошло недоразумение -- с обеих сторон... Вам кажется, что все кубики уже на месте? А этот завод, якобы брошенный несколько сотен лет назад и разрегулировавшийся? Как быть с ним? Куда деть этот кубик? Некоторое время длилось молчание. -- Думаю, что Доктор во многом прав, -- сказал Координатор. -- Мы знаем еще слишком мало. Ситуация для нас весьма благоприятна. Насколько можно судить, они не знают о нас ничего. Я думаю, главным образом потому, что ни одна из их дорог, этих борозд, не проходит вблизи места падения ракеты. Однако трудно рассчитывать на то, что подобное состояние продлится долго. Я хотел бы просить, чтобы вы взвесили ситуацию с этой точки зрения и высказали свои предложения. -- Сейчас мы в этом гробу в общем-то безоружны. Достаточно как следует закупорить туннель, чтобы мы здесь задохнулись как мыши. Именно потому, что каждую минуту нас могут обнаружить, нужно спешить. И хотя гипотеза об агрессивности двутелов всего лишь моя земная фантазия, -- заявил Инженер, -- я все же неспособен рассуждать иначе и предлагаю, вернее требую, безотлагательно приступить к ремонту всех систем и запуску агрегатов. -- Сколько, по-твоему, для этого потребуется времени? -- перебил его Доктор. Инженер заколебался. -- Вот видишь... -- устало сказал Доктор. -- Зачем заниматься самообманом? Нас обнаружат прежде, чем мы кончим, потому что, по-моему, хотя я и не специалист, речь идет о многих неделях... -- К сожалению, это правда, -- поддержал Координатор. -- Кроме того, нам нужно пополнить запасы воды, не говоря уже о хлопотах, которые доставит нам радиоактивная вода, залившая кормовой отсек. И неизвестно, сможем ли мы изготовить все, что понадобится для ремонта повреждений. -- Да, еще одну экспедицию, безусловно, придется совершить, -- согласился Инженер. -- Вероятно, даже больше, но можно делать вылазки ночью. И кто-то из нас -- скажем, два человека -- должны постоянно находиться в ракете. Но почему говорим только мы? -- неожиданно обратился он к трем молчаливым слушателям. -- В принципе мы должны как можно интенсивней заниматься ремонтом и одновременно изучать местную цивилизацию, -- медленно сказал Физик. -- Это в значительной степени противоречивые задачи. Количество неизвестных настолько велико, что даже стратегический расчет немногим поможет. Однако не подлежит сомнению: риска, граничащего с катастрофой, нам не избежать, какой бы план действий мы ни избрали. -- Я вижу, к чему вы стремитесь, -- тем же низким, усталым голосом сказал Доктор. -- Хотите убедить самих себя, что дальнейшие экспедиции мы должны предпринимать, имея возможность наносить мощные, то есть атомные, удары. Разумеется, с оборонительной целью. Поскольку все кончится тем, что против нас будет вся планета, я не имею ни малейшего желания участвовать в этом пирровом начинании, которое останется пирровым, даже если им не известна атомная энергия... А за это поручиться нельзя. Какого рода двигатель приводил в действие их колесо? -- Не знаю, -- ответил Инженер, -- но не атомный. В этом я почти уверен. -- Это "почти" может нам дорого обойтись, -- сказал Доктор. Он откинулся назад и, закрыв глаза, оперся головой об угол висящей боком книжной полки, как будто устранился от участия в разговоре. -- Квадратура круга, -- буркнул Кибернетик. -- А если бы мы попробовали... установить контакт? -- начал, помедлив, Химик. Доктор сел прямо и, глядя на него, произнес: -- Ну, спасибо тебе. А я уже начал бояться, что этого никто не скажет! -- Но пробовать установить контакт -- значит отдаться им в руки! -- крикнул Кибернетик, вскакивая с места. -- Почему? -- холодно поинтересовался Доктор. -- Мы можем сначала вооружиться даже атомными излучателями, но не будем подкрадываться ночью к их городам или заводам. -- Хорошо, хорошо. И как же ты себе представляешь такую попытку установления контакта? -- Да, скажи, -- поддержал Координатор. -- Я согласен, что мы не должны предпринимать ее сейчас, -- ответил Доктор. -- Чем больше устройств на корабле мы успеем исправить, тем, конечно, лучше. Нам также нужно оружие -- хотя и не атомное... Потом часть из нас будет продолжать работу в ракете, а часть -- скажем, трое -- отправится в город. Двое останутся сзади, чтобы иметь возможность наблюдать за третьим, который постарается установить контакт с населением. -- Ты продумал все очень детально. Разумеется, решил и то, кто пойдет в город, -- зловещим голосом сказал Инженер. -- Да. Решил. -- А я не позволю тебе на моих глазах совершить самоубийство! -- крикнул Инженер и, сорвавшись с места, подскочил к Доктору, который даже не поднял головы. Инженер весь дрожал. Его еще не видели таким возбужденным. -- Уж если мы пережили -- все! -- такую аварию, если нам удалось выбраться из могилы, в которую превратилась ракета, если мы остались невредимыми, безумно рискуя в этих легкомысленных вылазках -- словно планета, чужая планета, -- место для туристских походов, -- то не затем, чтобы из-за каких-то проклятых фантазий, из-за бредней... -- Он задыхался от гнева. -- Я знаю, о чем ты думаешь! -- кричал он, сжимая кулаки. -- Миссия человека! Гуманизм! Человек среди звезд! Благородство! Ты болван со своими идейками, понимаешь?! Никто не хотел нас сегодня убить! Не засыпали никакой массовой могилы! Что? Верно?! Что? -- Инженер наклонился над Доктором, тот поднял глаза, и Инженер умолк. -- Нас хотели убить. И очень возможно, что это была могила убитых, -- сказал Доктор, и все видели, с каким трудом он сохранял спокойствие. -- А пойти в город нужно. -- После того, что мы сделали? -- проговорил Координатор. Доктор вздрогнул. -- Да, -- сказал он. -- Мы сожгли труп... да. Делайте то, что считаете правильным. Я подчиняюсь. Он встал и вышел, переступив горизонтально откинутую дверь. Еще минуту все смотрели ему вслед, как бы ожидая, что он передумает и вернется. -- Напрасно ты так разошелся, -- тихо сказал Координатор Инженеру. -- Ты же знаешь... -- начал Инженер, но, взглянув в глаза Координатору, повторил еще тише: -- Да. Напрасно. -- Доктор прав в одном, -- сказал Координатор и подтянул сползавшую повязку. -- То, что мы обнаружили на севере, не увязывается с тем, что мы видели на востоке. Город находится от нас примерно на таком же расстоянии, как и завод, по прямой что-нибудь тридцать -- тридцать пять километров. -- Больше, -- сказал Физик. -- Возможно. Так вот, я не думаю, чтобы какие-нибудь элементы их цивилизации на юге или на западе находились так же близко -- из этого следовало бы, что мы упали в самом центре какого-то локального пустыря цивилизации с диаметром шестьдесят километров. Это было бы слишком странно, а потому слишком неправдоподобно. Вы согласны со мной? -- Да, -- согласился Инженер, не глядя ни на кого. -- Да, -- кивнул Химик. -- С самого начала нужно было говорить на таком языке. -- Я разделяю сомнения Доктора, -- протянул Координатор, -- но его предложение считаю наивным и неприменимым к ситуации. Это не тот уровень. Правила установления контакта с чужими существами вам известны, однако они не предусматривают ситуации, в которой оказались мы -- почти безоружные обитатели зарытых в землю обломков. Естественно, мы должны исправлять повреждения корабля, но одновременно идет соревнование -- кто быстрее соберет информацию, мы или они. До сих пор мы были впереди. Того, кто на нас напал, мы уничтожили. Мы не знаем, для чего он это сделал. Может, мы действительно напоминаем каких-то их врагов -- это тоже нужно по мере возможности проверить. В связи с тем что запуск систем корабля в ближайшее время нереален, мы должны быть готовы ко всему. Если цивилизация, которая нас окружает, достаточно высоко развита, -- а я думаю, это именно так, -- то, что я сделал, что мы сделали, в лучшем случае лишь несколько отодвинет момент, когда нас обнаружат. Главные усилия нужно сейчас сосредоточить на вооружении. -- Могу я кое-что сказать? -- заговорил Физик. -- Давай. -- Я хотел бы вернуться к точке зрения Доктора. Она, я бы сказал, прежде всего эмоциональна, но он располагает и кое-какими аргументами. Вы все знаете Доктора. Мне кажется, его бы не привело в восторг то, что я могу сказать в защиту его предложения, но все же я скажу. Так вот, совсем не безразлична ситуация, в которой произойдет первый контакт. Если они придут сюда, то придут по... следам. Тогда о взаимопонимании трудно будет даже думать... Без сомнения, на нас нападут, и мы будем вынуждены бороться за жизнь. Если же мы пойдем к ним, шанс взаимопонимания, хотя и ничтожно малый, все-таки будет существовать. Следовательно, со стратегической точки зрения лучше сохранить инициативу и активность, независимо от того, какие по этому поводу можно высказывать соображения морального характера... -- Ну хорошо, а как это будет выглядеть на практике? -- спросил Инженер. -- На практике пока ничего не изменится. Нам нужно оружие -- и как можно быстрее. Речь идет о том, чтобы мы, вооружившись, приступили к попыткам установления контакта... Но не на исследованной территории. -- Почему? -- спросил Координатор. -- Весьма вероятно, что нас заставят драться, прежде чем мы доберемся до города. Невозможно установить контакт с существами, которые носятся в этих дисках, это наихудшие условия, какие можно себе представить. -- А ты уверен, что где-нибудь в другом месте мы наткнемся на лучшие? -- Не уверен, но знаю, что на севере и на востоке нам искать нечего. По крайней мере пока. -- Это мы обдумаем, -- сказал Координатор. -- Что дальше? -- Необходимо привести в действие Защитника, -- сказал Химик. -- Много на это понадобится времени? -- повернулся Координатор к Инженеру. -- Не могу сказать. Без автоматов мы до Защитника даже не доберемся. Он весит четырнадцать тонн. Пусть Кибернетик скажет. -- Чтобы его проверить, два дня. Как минимум, -- подчеркнул последнее слово Кибернетик. -- Но сначала нужно привести в порядок автоматы. -- За это время ты приведешь в порядок все автоматы? -- с сомнением спросил Координатор. -- Где там! Два дня у меня займет сам Защитник -- после того как я запущу хотя бы один ремонтный автомат. А для этого мне нужен еще один, грузовой. Чтобы его проверить, опять-таки потребуется два дня. И учтите: я не знаю, удастся ли вообще его наладить. -- А нельзя ли вытащить из Защитника сердечник и установить его за временным экраном здесь, на холме, под защитой корпуса? -- продолжал спрашивать Координатор. Он взглянул на Физика. Тот покачал головой: -- Нет. Каждый полюс сердечника весит больше тонны. Кроме того, их не протащить через туннель. -- Туннель можно расширить. -- Они не пройдут в люк. А грузовой люк в пяти метрах над поверхностью и залит водой из лопнувшей кормовой цистерны, ты ведь знаешь. -- Ты проверил зараженность этой воды? -- спросил Инженер. -- Да. Стронций, цезий, изотопы бария и все, что хочешь. Ее нельзя ни спустить -- это заразило бы всю почву в радиусе четырехсот метров, -- ни очистить, пока в антирадиаторах не будет исправных фильтров. -- А я не могу отремонтировать фильтры без микроавтоматов, -- добавил Инженер. Координатор, который переводил глаза с одного на другого, по мере того как они говорили, вступил в разговор: -- Список наших "невозможностей" велик, но это ничего. Хорошо, что мы его рассмотрели с этой стороны. Я думаю о вооружении. Значит, остаются мониторы, так? -- Какие это мониторы, -- с оттенком раздражения сказал Инженер. -- Незачем обманывать самих себя. Доктор поднял из-за них такой шум, как будто мы собирались начать тут атомную войну. Конечно, из них можно выбрасывать обогащенный раствор, но дальность действия не превышает семисот метров. Это ручные лейки, и ничего больше, да еще опасные для стреляющего, если на нем нет защитного скафандра. А скафандр весит сто тридцать килограммов. -- Конечно, у нас на борту все вещи страшно тяжелые, -- сказал Координатор таким тоном, что никто не понял, насмехается он или нет. -- Ты ведь хотел сделать расчет? -- напомнил он Физику. -- Сделал. Есть еще такой вариант: два монитора, разнесенные на расстояние не меньше ста метров, стреляют так, чтобы обе выброшенные струи пересекались на цели. Тогда из обоих субкритических потоков образуется критическая масса и происходит цепная реакция. -- Это хорошо для развлечения на полигоне, -- заметил Химик. -- Не представляю себе такой точности в полевых условиях. -- Выходит, у нас нет вообще никаких атомных мониторов? -- удивился Кибернетик. Его охватила злость. -- Так для чего же была вся эта дискуссия, спор, ссора: должны ли мы выступать вооруженными до зубов или нет? Мы что, просто развлекаемся? -- Я согласен, что мы многое делаем не подумав, -- сказал по-прежнему спокойно Координатор. -- Делали до сих пор. Но больше мы не можем позволить себе такой роскоши. Все не совсем так, как ты говоришь, -- он смотрел на Кибернетика, -- потому что существует первый вариант использования мониторов: выброс половины содержимого резервуара. Тогда произойдет взрыв. Но нужно стрелять из хорошего укрытия и всегда на максимальную дальность. -- Значит, перед тем как открывать огонь, нужно закопаться на метр вглубь, так? -- Самое меньшее на полтора метра, с двухметровым бруствером, -- вмешался Физик. -- Ну, это хорошо в позиционной войне. В экспедициях это бессмысленно, -- пренебрежительно сказал Химик. -- Ты забываешь о нашем положении, -- отпарировал Координатор. -- Если не будет другого выхода, один человек с монитором прикроет отступление остальных. -- А! Без всяких метровых насыпей? -- Если не будет времени -- без. Помолчали. -- Сколько у нас еще годной для употребления воды? -- спросил Кибернетик. -- Неполных тысяча двести литров. -- Это очень мало. -- Очень мало. -- Теперь прошу делать конкретные предложения, -- заговорил Координатор. На белой повязке у него проступило красное пятнышко. -- Наша цель -- спасти себя и... обитателей планеты. Стало тихо. Вдруг все головы повернулись в одну сторону. Из-за стены доносилась приглушенная музыка. Медленные такты знакомой им всем мелодии. -- Аппарат уцелел?.. -- удивленно шепнул Кибернетик. Никто не ответил. -- Я жду, -- напомнил Координатор. -- Нет предложений? В связи с этим принимаю решение: экспедиции будут продолжаться. Если удастся установить контакт в благоприятных условиях, сделаем все возможное для взаимопонимания. Наш запас воды чрезвычайно мал. Из-за отсутствия транспортных средств мы не можем его пополнить немедленно. Поэтому придется разделиться. Половина экипажа будет работать в ракете, другая половина -- исследовать территорию. Завтра приступим к ремонту вездехода и сборке мониторов. Если успеем, уже вечером предпримем экспедицию на колесах. Кто хочет что-нибудь сказать? -- Я, -- отозвался Инженер. Скорчившись, уткнув лицо в ладони, он, казалось, смотрел на пол сквозь щели между пальцами. -- Пусть Доктор останется в ракете... -- Почему? -- удивился Кибернетик. Все остальные поняли. -- Он... не предпримет ничего против нас... если ты это имеешь в виду, -- медленно, осторожно подбирая слова, сказал Координатор. Красное пятно на его повязке немного увеличилось. -- Ты ошибаешься, думая... -- Он... нельзя ли его позвать? Я не хотел бы так... -- Говори, -- сказал Координатор. -- Вы знаете, что он сделал там... на этом заводе. Он мог погибнуть. -- Да. Но... он один помог мне... разбросать... -- Координатор не кончил. -- Это правда, -- согласился Инженер. Он не отрывал рук от лица. -- Считайте, что я ничего не сказал. -- Кто еще хочет сказать? -- Координатор слегка выпрямился, поднес руку к голове, притронулся к повязке и посмотрел на пальцы. Музыка за стеной все еще играла. -- Здесь или там -- неизвестно, где мы столкнемся с ними раньше, -- понизив голос, сказал Физик Инженеру. -- Бросим жребий? -- спросил Химик. -- Это невозможно; оставаться всегда должны те, у кого на корабле есть работа, то есть специалисты, -- сказал Координатор. Он медленно, как-то неуверенно привстал и вдруг покачнулся. Инженер подскочил, поддержал его, заглянул в лицо. -- Ребята, -- сказал он. Физик обнял Координатора с другой стороны. Координатор позволил им себя поднять. Остальные раскладывали на полу подушки. -- Не хочу лежать, -- сказал Координатор, закрыв глаза. -- Помогите мне. Спасибо. Это ничего, кажется, шов разошелся. -- Сейчас будет тихо, -- сказал Химик и пошел к двери. Координатор широко открыл глаза: -- Нет, нет, что ты, пусть играет... Кто-то позвал Доктора. Он сменил повязку, наложил дополнительные скобы и дал Координатору какие-то укрепляющие порошки. Потом все улеглись в библиотеке. Было уже около двух ночи, когда они наконец погасили свет, и на корабле воцарилась тишина. ГЛАВА ШЕСТАЯ На следующий день с утра Физик с Инженером откачали из резерва реактора четыре литра обогащенного раствора урановых солей. Свинцовый контейнер с тяжелой жидкостью стоял посреди уже приведенной в порядок лаборатории. Физик и Инженер работали в неуклюже раздутых пластиковых защитных костюмах и в капюшонах с кислородными масками. Они тщательно отмеряли мензуркой порции ценной жидкости, старясь не пролить ни капли. Для того чтобы началась цепная реакция, было достаточно четырех кубиков раствора. Зарядными устройствами мониторов, укрепленных в штативах на столе, служили специально вытянутые капиллярные трубки из свинцового стекла. Окончив работу, Инженер счетчиком Гейгера проверил герметичность, поворачивая и встряхивая каждый монитор. Утечки не было. -- Не трещит, все в норме, -- довольно сказал Физик. Дверь радиоактивного хранилища -- бронированная свинцовая плита -- медленно поворачивалась вслед за оборотами рукоятки. Физик и Инженер поставили внутрь сосуд с ураном и, когда задвижка защелкнулась, с облегчением сорвали со вспотевших лиц маски и капюшоны. Остальную часть дня экипаж возился с вездеходом. В нем помещалось четыре человека, включая водителя, имелся открытый решетчатый багажник на двести килограммов груза. Очень остроумно были устроены колеса вездехода, диаметр которых водитель мог менять на ходу, подкачивая воздух в шины так, что они достигали полутораметровой высоты. Приготовление одной порции изотопной смеси, которая питала электромоторы вездехода, продолжалось шесть часов. Правда, занят был только один человек, наблюдавший за работой реактора. Инженер и Координатор тем временем лазали на четвереньках по надпалубным туннелям, проверяя кабели, протянувшиеся от носовой рубки к распределительным устройствам машинного отделения, и в случае необходимости заменяя их новыми. На холме под защитой ракеты Химик устроил нечто вроде адской кухни и варил в жаропрочных сосудах какое-то месиво, булькающее на медленном огне, словно грязевой вулкан. Он растворял, плавил и смешивал просеянные обломки пластиков, вынесенные ведрами с корабля, а поодаль уже ждали матрицы -- он намеревался заново отлить разбитые распределительные щиты. Он был зол и не желал ни с кем разговаривать: первые отливки оказались слишком хрупкими. Координатор, Химик и Доктор должны были отправиться на юг в пять, за три часа до наступления темноты. Как обычно, выехать вовремя не удалось, только около шести все было готово и уложено. Четвертое сиденье занял монитор. Багажа они взяли очень немного, зато сзади к багажнику привязали столитровую канистру для воды -- большую не удалось протащить через Туннель. После обеда Инженер, вооружившись большим биноклем, вскарабкался на корпус корабля и очень медленно пошел по нему вверх. Правда, ракета воткнулась в грунт под очень небольшим углом, но благодаря ее длине корма с раструбом дюз висела над равниной на высоте двух этажей. Найдя удобное место, он уселся между конусообразно расширенной обшивкой верхней дюзы и вогнутой частью основного корпуса ракеты. Обернувшись, Инженер скользнул взглядом вниз -- по всей длине освещенной солнцем трубы. Там у темного пятнышка выхода из туннеля стояли люди, отсюда они казались маленькими, похожими на букашек. Он взял бинокль и плотно приник к нему. Увеличение было значительным. Картина, открывшаяся ему, подрагивала -- сказывалось напряжение в руках, требовалось опереться локтями в колени, а это было неудобно. "Всего проще, -- подумал он, -- свалиться отсюда". Керамитовая обшивка дюзы была твердой -- ее нельзя было даже поцарапать -- и настолько гладкой, что на ощупь казалась покрытой тонкой жировой пленкой. Инженер уперся рубчатой резиновой подошвой ботинка в выпуклый конус дюзы и медленно повел биноклем вдоль линии горизонта. Раскаленный воздух дрожал. Инженер почти физически ощущал давление солнечных лучей на лицо. Он обрадовался тому, что Доктор охотно принял план Координатора, который одобрили все остальные. Он сам рассказал Доктору об этом плане. Доктор даже слышать не хотел о каких-либо извинениях и все перевел в шутку. Но Инженера поразил конец их разговора. Ему уже казалось, что обсуждать больше нечего, как вдруг Доктор задумчиво притронулся к его груди и рассеянно заговорил: -- Я хотел тебя кое о чем спросить... ага. Ты знаешь, как установить ракету вертикально, когда мы ее отремонтируем? -- Сначала нам нужно будет привести в действие грузовые автоматы и экскаватор... -- начал Инженер. -- Нет, -- прервал его Доктор. -- Тебе известно, что я не разбираюсь в технических деталях. Скажи мне только, ты -- ты сам -- знаешь, как это сделать? -- Тебя пугает цифра -- шестнадцать тысяч тонн, да? Архимед готов был перевернуть Землю, имея точку опоры. Подкопаем ее и... -- Извини, это не то. Я спрашиваю не о том, знаешь ли ты теоретические или практические способы вообще, а уверен ли ты, что сумеешь это сделать -- подожди же! -- и можешь ли ты дать мне слово, что, ответив "да", ты скажешь то, что думаешь? Инженер заколебался. В довольно туманной программе работ оставалось еще несколько неясных пунктов, но он убеждал себя, что, когда дело дойдет до этой, самой трудной фазы, все как-то устроится. Прежде чем он ответил, Доктор взял его руку и пожал ее. -- Нет, уже не надо, -- сказал он. -- Знаешь, Генрих, почему ты так кричал на меня? Нет, нет, я тебя не упрекаю! Потому что ты точно такой же болван, как и я, и не хочешь в этом признаться. Он улыбнулся и вдруг стал очень похож на свою студенческую фотографию, которую Инженер видел у него в ящике стола. -- Credo, quia absurdum [Верю, потому что абсурдно (лат.)]. Ты учил латынь? -- Да, -- ответил Инженер. -- Но все забыл. Доктор заморгал, отпустил его руку и отошел, а Инженер остался на месте и подумал, что Доктор хотел сказать что-то совсем другое и, если как следует сосредоточиться, можно отгадать, о чем он говорил на самом деле, но вместо того, чтобы сосредоточиться, он почувствовал неизвестно почему отчаяние и страх. К счастью. Координатор позвал его в машинное отделение, где оказалось столько работы, что у него не осталось ни секунды на размышления. Сейчас Инженер вспоминал вчерашнюю сцену и свое состояние, но так, словно ему об этом кто-то рассказывал. В бинокль виднелась равнина, до самого голубеющего небосвода плавно вздымавшаяся горбами, перечеркнутыми полосами тени. Вчера вечером в глубине души он был уверен, что их найдут и что утром придется драться. Этого не случилось, и он в очередной раз решил не обращать внимания на свои предчувствия, во власти которых он так часто оказывался. Он сощурил глаза, чтобы лучше видеть. В увеличительных стеклах бинокля вырисовывались кущи стройных серых чаш, которые временами окутывались тучами пыли. Там, видно, сильно дуло, а здесь, на своем наблюдательном пункте, Инженер не ощущал ничего. У горизонта была возвышенность. А еще дальше маячило что-то длинное и темное, отсюда, с расстояния двенадцати-пятнадцати километров, похожее на облака, проплывающие над поверхностью. Время от времени там что-то приподнималось, а потом пропадало. Но все это ни о чем не говорило. Однако была в этом явлении какая-то непостижимая периодичность. С помощью секундомера он вычислил, что между вздутиями сохраняется интервал в восемьдесят шесть секунд. Инженер спрятал бинокль в футляр и медленно, опираясь сразу на всю ступню, двинулся вниз по керамитовым плитам. Он сделал десяток шагов, когда услышал, что за ним кто-то идет. Он резко обернулся, потерял равновесие, покачнулся и, вытянув руки, упал на обшивку. Еще не успев поднять голову, он услышал отчетливо повторенный шум собственного падения. Сгорбившись, Инженер поднялся на колени. В каких-нибудь девяти метрах от него, на самом краю верхнего кольца рулевых дюз сидело что-то маленькое, размером с кошку, и внимательно следило за ним. Животное (ощущение, что это -- животное, появилось сразу же) торчало столбиком, как белка, и Инженер видел его бледно-серое вздувшееся брюшко и сложенные на брюшке лапки -- все четыре, с забавно сходящимися в самом центре коготками. Кромку керамитового кольца животное охватывало каким-то желтоватым, блестящим, словно застывшее желе, отростком, торчащим из конца туловища. Серая круглая кошачья головка не имела ни пасти, ни глаз, но вся была усыпана черными блестящими бисеринками, как подушечка со множеством тесно воткнутых в нее булавок. Инженер вскочил, сделал три шага в сторону зверька (совершенно ошеломленный, он почти забыл, где находится) и услышал как бы эхо шагов, их утроенный отголосок. Он понял, что это существо может имитировать разные звуки, и медленно подошел еще ближе, соображая, не снять ли с себя рубашку, чтобы использовать ее как сачок, но зверек вдруг преобразился. Сложенные на круглом брюшке лапки затрепетали, блестящий отросток развернулся, как большой веер, кошачья головка жестко вытянулась на длинной голой шее, и, окруженное слабо мерцающим ореолом, существо поднялось в воздух, мгновение висело неподвижно, а потом, взлетев по спирали, набрало высоту и исчезло. Инженер спустился вниз и как можно подробнее рассказал об этой встрече. -- Это даже хорошо, а то я уже удивлялся, почему здесь нет никаких летающих животных, -- сказал Доктор. Химик напомнил ему про белые цветы у ручья. -- Они скорее походили на насекомых, -- сказал Доктор, -- как здешние... ну... бабочки. Но вообще-то воздух тут слабо заселен, а если на планете эволюционируют живые организмы, возникает биологическое давление, благодаря которому должны быть заполнены все возможные среды, все экологические ниши... Мне здесь очень не хватает птиц. -- Оно похоже скорее на... летучую мышь, -- сказал Инженер. -- Оно покрыто шерстью... -- Возможно, -- согласился Доктор, который не стремился отстаивать в этом коллективе свою монополию на биологические знания. И, как бы больше из вежливости, чем из интереса, добавил: -- Говоришь, оно имитировало звук шагов? Любопытно. Ну что ж, в этом должна быть какая-то целесообразность. -- Не мешало бы хорошенько обкатать машину на местности. Ну, ничего, думаю, не подведет, -- сказал Координатор, выползая из-под вездехода, уже готового в путь. Инженера немного разочаровало безразличие, с каким товарищи приняли его открытие, но себе он признался, что его больше поразили необычные обстоятельства встречи, нежели сам летающий зверек. Все немного побаивались минуты расставания. Остающиеся стояли у ракеты и смотрели, как смешная машина описывает все более широкие круги, объезжая ракету. Координатор, уверенно управлявший вездеходом, сидел на переднем сиденье за стеклянным щитком. Доктор и Химик устроились сзади, рядом с ними торчал тонкий ствол монитора. Подъехав совсем близко к ракете, Координатор крикнул: -- Постараемся вернуться к полуночи, до свидания! Он резко увеличил скорость, и через минуту вездеход исчез за стеной золотистой пыли, которую плавно сносило к западу. Снизу вездеход прикрывало прозрачное днище, чтобы водитель мог видеть преодолеваемые препятствия. Электрические моторы размещались в дисках колес, а две запасные шины возвышались на прикрепленной сзади канистре. Пока местность была ровной, ехали со скоростью шестьдесят километров в час. Доктор все время оглядывался назад, но скоро потерял ракету из виду. Тихо пели моторы, пыль клубами била из высохшего грунта, застилая степной пейзаж, и, редея, уплывала в даль степного пейзажа. Довольно долго никто не произносил ни слова. Впрочем, пластиковое стекло защищало от ветра только водителя. Сидящим сзади основательно дуло в лицо и, чтобы слышать друг друга, им пришлось бы кричать. Местность повышалась, становилась все более холмистой, последние серые чаши исчезли, разбросанные далеко по равнине пятна паучьих зарослей тоже остались позади, кое-где стояли полувысохшие дышащие деревья с беспомощно обвисшими гроздьями листьев, лишь изредка вздрагивавших в слабом неритмичном пульсе. Вдали появились протянувшиеся далеко друг от друга борозды, но вращающиеся диски не показывались. Несколько раз шины мягко подпрыгивали, пересекая взрыхленный грунт, из него высовывались остроконечные, белые, как высушенная кость, обломки скал, длинные языки осыпей тянулись от них к подножию огромного склона, по которому поднимался вездеход. Колючий гравий тревожно шуршал под колесами, уклон рос. Ехали они уже совсем медленно. Пришлось убавить скорость -- у моторов были резервы мощности, но Координатор берег их на этой трудной местности. Выше, между желто-бурыми гребнями, блестела, перегораживая дорогу, какая-то длинная тонкая полоса. Координатор еще больше сбавил скорость. Поперек склона, там, где он плавно переходил в плато, над которым торчало что-то неопределенное, в обе стороны разбегалась гладкая, вдавленная в почву зеркальная лента. Коснувшись ее кромки передними колесами, вездеход остановился. Координатор спрыгнул с сиденья, потрогал зеркальную поверхность прикладом электрожектора, ударил в нее посильнее, наконец, ступил, подпрыгнул -- лента не шелохнулась. -- Сколько мы уже сделали? -- спросил Химик, когда Координатор вернулся. -- Пятьдесят четыре, -- ответил тот и осторожно тронул машину с места. Вездеход мягко качнулся, переехал через ленту (она выглядела как идеально прямой канал, наполненный застывшей ртутью) и, увеличивая скорость, помчался мимо мачт, увенчанных вибрирующими вихрями, пролетающими то слева, то справа. Потом многорядье мачт плавно повернуло на восток, а вездеход продолжал мчаться по прямой -- стрелка компаса все время показывала точно на букву "S". Плато выглядело угрюмо: растительность постепенно сдавала свои позиции в сражениях с массами песка, которые приносил горячий, как из печки, восточный ветер. Из низких барханов торчали почерневшие, только у самой земли бледно-карминные кусты с осыпающимися кожистыми стручками. Иногда в высохших зарослях шевелилось что-то пепельное, несколько раз чуть ли не из-под самых колес вездехода выскакивали какие-то существа, но люди не успевали рассмотреть даже контуры этих животных -- с такой стремительностью те влетали в чащу. Координатор лавировал, объезжая заросли колючего кустарника. Раз пришлось даже вернуться, когда они въехали в просеку, наглухо перекрытую песчаной дюной. Ехать становилось все труднее. Чувствовалось отсутствие воды; большинство растений было совсем сожжено солнцем, под порывами горячего ветра они издавали мертвый бумажный шелест. Вездеход поспешно поворачивал, двигаясь вдоль стен, образованных нависшими ветвями, из полопавшихся гроздьев сыпалась желтоватая пыль, которая покрывала ветровое стекло, комбинезоны, лица людей; дышать было трудно. Доктор поднялся с сиденья и наклонился вперед, когда неожиданно завизжали тормоза, и машина остановилась. Впереди, в нескольких десятках шагов, плато обрывалось, кусты тянулись до самой линии обрыва черной, янтарно отсвечивающей под солнцем щеткой. Вдали над невидимой котловиной вставали склоны высоких гор. Координатор выпрыгнул из машины и пошел к ближайшему кусту с длинными, мягко раскачивающимися на фоне неба ветками. -- Спустимся, -- сказал он, возвращаясь. Машина осторожно двинулась вперед, внезапно задрала зад, как будто собиралась перевернуться, канистра забренчала, ударяясь о решетку багажника, тормоза предостерегающе зашипели. Координатор включил насос, колеса разбухли на глазах, неровности крутизны сразу же стали ощущаться меньше. Они увидели, что спускаются к волнистой пелене облаков. Изнутри ее пробивал грушевидный столб бурого дыма. Он почти не расплывался в воздухе. Это своего рода вулканическое извержение длилось несколько десятков секунд, потом столб дыма с огромной быстротой начал опадать, скрываясь между белыми облаками, пока не исчез в них, всосанный обратно в гигантскую глотку, которая перед этим его вытолкнула. Вся долина делилась на два яруса: верхний -- ярко освещенный солнцем, и нижний -- далекий, невидимый, затянутый пеленой непроницаемых облаков. Вездеход катился к ним, раскачиваясь и подпрыгивая, прерывисто попискивая тормозами. Лучи низкого солнца еще несколько минут освещали далекие склоны на противоположной стороне, где, будто вырастая из чащи бурых и фиолетовых зарослей, торчали, поблескивая, приземистые сооружения с зеркальными поверхностями. Смотреть на них было трудно -- отраженное солнце ослепляло. До слоя белых облаков, казалось, было рукой подать, граница обрыва, обозначенная на голубом фоне зубчатой линией кустов, осталась высоко позади; машина шла все медленнее. Внезапно они окунулись в какие-то влажные испарения, вокруг потемнело. Координатор снова притормозил; теперь они продвигались шаг за шагом. Потом зрение приноровилось к окружавшей их молочной дымке. Координатор включил фары, но сразу же их погасил, потому что электрический свет не пробивал эту мглу. Внезапно она развеялась. Стало холодней, в воздухе висела влага. Вездеход катился по отлогому склону. Низкие облака тянулись далеко к бурым, черным и серым п