каза продолжать беспощадный нажим и наступление вне зависимости от
возможного риска или последствий. Если бы не это твердое решение, мы
находились бы теперь снова на нашей старой линии, с которой мы начали, а
быть может, и значительно дальше. Нам не удалось уничтожить армию Роммеля,
но почти две трети ее солдат и офицеров уничтожены, ранены или взяты в плен"
1.
1 Общие потери англичан составляли 17 704 человека; потери
противника -- около 33 тысяч. -- Прим. авт.
Я не мог не отдать должного Роммелю.
"Я не могу сказать, каково в настоящее время положение на западном
фронте в Киренаике. Нам противостоит очень смелый и искусный противник и,
если мне будет разрешено сказать это в разгар войны, -- великий генерал. Он,
несомненно, получил подкрепления. В данный момент идет новое сражение, а я
придерживаюсь правила никогда не пытаться заранее предсказывать исход
сражений".
Затем я подошел к более широкому вопросу о нашей уязвимости на Дальнем
Востоке.
"Поскольку мы боремся с Германией и Италией здесь и в долине Нила, у
нас никогда не было необходимых сил, чтобы действенно оборонять Дальний
Восток... Возможно, не все было сделано, что можно было бы сделать, но мы
никогда не были в состоянии действенно обеспечить оборону Дальнего Востока
от нападения Японии. Политика кабинета заключалась в том, чтобы почти любой
ценой избегать столкновения с Японией, пока мы не будем уверены в том, что
Соединенные Штаты также вступят в борьбу. Никогда не было и не могло быть
такого положения, когда бы Великобритания или Британская империя, сражаясь в
одиночестве, могли бы бороться с Германией и Италией, вести битву за Англию,
битву за Атлантику и битву за Средний Восток и одновременно быть полностью
готовыми в Бирме, на Малаккском полуострове и вообще на Дальнем Востоке к
удару мощной военной империи, подобной Японии, имеющей свыше 70
мотомеханизированных дивизий, третий по величине флот в мире, мощную
авиацию, вынести удар 80 или 90 миллионов смелых и воинственных азиатов.
Если бы мы начали разбрасывать наши силы на огромных пространствах Дальнего
Востока, мы погибли бы. Если бы мы перебросили крупные силы, остро
необходимые на военных фронтах, в такие районы, которые не были затронуты
войной, и возможно, никогда не были бы втянуты в войну, мы бы глубоко
ошиблись. Мы упустили бы возможность, которая в настоящее время становится
больше чем простой возможностью для всех нас, выбраться благополучно из того
ужасного положения, в которое мы попали...
Было принято решение помочь России, попытаться разбить Роммеля и
создать сильный фронт от Леванта до Каспийского моря. Оно исходило из того,
что мы были в состоянии принять лишь довольно скромные и неполные меры на
Дальнем Востоке против возможной опасности японского нападения.
За это решение с точки зрения его широкого стратегического значения, а
также с точки зрения дипломатической политики в отношении России я беру на
себя полную личную ответственность. Если мы неправильно использовали наши
ресурсы, то никого нельзя винить за это в большей степени, чем меня.
Если мы не имеем сегодня в Бирме и Малайе крупных современных воздушных
и танковых сил, то никто не несет за это большей ответственности, чем я.
Почему же в таком случае от меня требуют, чтобы я выбрал козлов отпущения и
переложил вину на генералов, летчиков или моряков? Почему в таком случае
меня призывают принести в жертву моих преданных и достойных доверия коллег и
друзей для того, чтобы утихомирить некоторую часть английской и
австралийской печати, или же для того, чтобы затушевать наши неудачи в
Малайе и на Дальнем Востоке, а также те удары, которые нам еще придется там
получить?"
Мне пришлось отнять у палаты около двух часов. Члены палаты встретили
мое выступление без особого энтузиазма, но у меня создалось впечатление, что
мои доводы убедили их в какой-то мере. Учитывая то, что, по моему мнению,
нам предстояло, я счел правильным, заканчивая свое выступление, нарисовать
довольно мрачную картину и не давать никаких обещаний, но в то же время не
исключать и надежду.
"Хотя я чувствую, что нарастающий вал победы и освобождения несет нас и
все измученные народы уверенно вперед к конечной цели, я должен признать,
что чувствую сейчас тяжесть войны еще больше, чем в тяжкие летние дни 1940
года. Открыто так много фронтов, имеется столько уязвимых пунктов, требующих
защиты, мы испытываем так много неизбежных неудач, раздается столько
голосов, требующих испытать все превратности войны теперь, когда мы стали
дышать несколько свободнее. Поэтому я считаю себя вправе прийти в палату
общин, слугой которой я являюсь, и обратиться к вам с просьбой не требовать
от меня, чтобы я действовал вопреки своей совести и своему здравому
рассудку, чтобы я нашел козлов отпущения для того, чтобы улучшить свое
собственное положение, и я прошу не настаивать на том, чтобы я предпринял
такие действия, которых могут требовать в данный момент, но которые не
помогли бы нам в наших военных усилиях. Напротив, я прошу палату оказать мне
поддержку и свою помощь. Я никогда не отваживался предсказывать будущее. Но
поскольку я вижу, как сквозь облака пробивается свет, все шире озаряющий наш
путь, я выдвигаю столь смелое требование о выражении палатой общин доверия,
которое должно послужить дополнительным оружием в арсенале Объединенных
Наций".
* * *
Прения продолжались три дня, но характер их оказался неожиданно
дружественным для меня. Не было сомнений в том, как поступит палата. Мои
коллеги по военному кабинету во главе с Эттли горячо и решительно поддержали
правительство. Результат голосования был следующий: 464 голоса "за" и 1
"против".
Глава пятая
ИЗМЕНЕНИЯ В СОСТАВЕ КАБИНЕТА
Вотум доверия принес лишь временное облегчение. Во всяком случае, я
полностью предупредил о грозящих нам бедствиях. Теперь, в феврале, эти
бедствия обрушились на нас. Тем временем я чувствовал, как в политических
кругах росло напряжение. Требовали, чтобы правительство было "усилено".
Следует, говорили, влить "новую кровь". Мне очень не хотелось производить
изменений под давлением извне, и во время прений, предшествовавших вотуму
доверия, я сказал по этому поводу несколько резких слов. Но когда прошел
февраль, стало казаться необходимым, чтобы изменения, которых во всяком
случае потребует создание министерства военного производства, носили
характер министерской реорганизации. 4 февраля в парламенте было объявлено о
создании министерства военного производства и о назначении на этот пост
лорда Бивербрука. Однако некоторые важные детали все еще предстояло
разрешить за кулисами. По желанию самого Бивербрука и при полном согласии
лорда Лезерса я передал проектируемому министерству военного производства
контроль над транспортом военного времени. Это не предусматривалось моим
первоначальным планом, но поскольку Лезерс хотел работать вместе с
Бивербруком и под его руководством и поскольку они превосходно ладили, я
признал преимущества более широкого слияния. Однако все моменты, связанные с
разграничением функций, приходилось разрешать в борьбе. Наконец истощилось и
мое терпение, которое можно было считать весьма значительным.
Черчилль -- лорду Бивербруку 10 февраля 1942 года
"Направляю Вам гранки Белой книги, которую я намерен представить через
несколько часов парламенту. С моей точки зрения, она уже находится в
окончательном виде. В течение последней недели я не щадил ни времени, ни
сил, пытаясь провести мероприятия, которые удовлетворили бы Вас и
соответствовали бы интересам государства, а также рассеяли бы тревогу тех
министерств, с которыми Вы будете связаны".
Лорд Бивербрук согласился с этим решением, и Белая книга, в которой
точно определялись функции министерства военного производства, была
представлена мною парламенту 10 февраля.
Я зачитал палате четыре первых и важнейших параграфа: "1. Министр
военного производства является членом военного кабинета, несущим основную
ответственность за все вопросы, связанные с военным производством, в
соответствии с политикой министра обороны и военного кабинета. Он будет
выполнять все функции, которые до сих пор осуществлял орган по общему
наблюдению и контролю за военным производством, за исключением лишь тех,
которые связаны с вопросами рабочей силы и труда.
В эти функции входит распределение имеющихся ресурсов производственных
мощностей и сырья (включая мероприятия, связанные с их импортом),
урегулирование вопросов приоритета того или иного производства там, где это
необходимо, а также наблюдение и руководство деятельностью различных
министерств и соответствующих отделов министерств.
Независимо от каких-либо положений данной книги ответственность,
которую несут перед парламентом министры, руководящие министерствами,
занимающимися вопросами производства, за работу своих министерств, остается
неизменной, и любой руководитель министерства имеет право обращаться к
министру обороны или к военному кабинету по вопросам, связанным с надлежащим
осуществлением возложенных на него обязанностей.
Министр военного производства будет также нести ответственность за
ведение от имени военного кабинета переговоров в объединенных организациях,
созданных здесь и в Соединенных Штатах, для разрешения вопросов
распределения вооружения и сырья между союзниками".
* * *
Пока происходили все эти события, позиция и отношение сэра Стаффорда
Криппса приобретали все большее значение. Он вел себя так, как если бы
собирался сообщить какое-либо важное известие. Поощренный приемом, оказанным
его выступлению по радио после возвращения из Москвы, он настаивал на том,
чтобы министр информации предоставил ему новые возможности выступить по
радио. 9 февраля я написал ему следующее:
"Я узнал, что, отвечая в Бристоле на вопрос по поводу возможности
Вашего участия в правительстве, Вы сказали: "Спросите об этом лучше г-на
Черчилля" или что-то в этом роде".
Мне было совершенно ясно, что его назначение в состав военного кабинета
приветствовалось бы повсеместно. Нелегко было удовлетворить эту
необходимость и в то же время выполнить не менее горячие пожелания,
выраженные многими влиятельными кругами, настаивавшими на том, чтобы число
членов военного кабинета было сокращено и чтобы члены кабинета, насколько
это возможно, не несли ответственности за определенные министерства. Поэтому
я обдумывал новый подходящий вариант.
Когда правительство было создано в мае 1940 года, я добавил к моим
другим должностям пост лидера палаты общин. Всю повседневную работу выполнял
Эттли, а я лишь присутствовал в особо важных случаях, что было необходимо.
Мне казалось, что сэр Стаффорд имеет все данные, чтобы руководить палатой.
Он был парламентским деятелем и одним из ее лучших ораторов. Такое
назначение, означавшее также включение его в число членов военного кабинета,
представителем которого он был бы, предоставило бы ему широкое поле
деятельности, которого он добивался, а теперь молчаливо требовал. Я обсудил
этот план с Эттли, простодушная, но стойкая лояльность которого в это
напряженное время была чрезвычайно ценной. Я предложил, чтобы он передал
пост лорда-хранителя печати и руководство палатой общин Криппсу, а сам взял
бы министерство по делам доминионов и именовался заместителем
премьер-министра, хотя при этом никаких структурных изменений не было бы
произведено. Здесь вновь речь шла скорее об изменении по форме, нежели по
существу.
Эттли согласился, и поэтому я должен был просить лорда Крэнборна взять
на себя министерство колоний вместо министерства по делам доминионов. Я
добавил к этому руководство палатой лордов. Оба поста занимал лорд Мойн,
прекрасный человек и мой Друг, которого я исключительно уважал. Удаление его
из состава правительства, несомненно, нанесло бы ему серьезный удар, и это
причиняло мне значительную боль.
Мойн принял свою отставку и свой уход из кругов кабинета с присущим ему
достоинством и добродушием.
* * *
Изменения, происшедшие в правительстве в результате создания
министерства военного производства и необходимости привлечь в его состав
Стаффорда Криппса, который должен был принести в правительство новую силу,
уже привели к серьезной перестройке. Я решил произвести в это же время
некоторые другие изменения. Капитан Марджессон, который так хорошо работал,
уже перестал быть военным министром, и я посоветовал назначить вместо него
его постоянного заместителя сэра Джеймса Григга.
Я произвел также изменения в министерстве авиационной промышленности,
заменив полковника Мур-Брабазона полковником Льевелином, превосходно
проявившим себя в Соединенных Штатах, с которыми так тесно связано было
теперь все наше авиационное производство.
Для того чтобы сократить число членов военного кабинета, я должен был
просить министра финансов формально выйти из состава его членов. И наконец,
последняя перемена среди важных изменений этого времени: Гринвуд вышел из
состава военного кабинета, чтобы облегчить сокращение числа его членов, и
проявил затем величайший патриотизм и бескорыстие.
* * *
Однако теперь, когда все казалось решенным, лорд Бивербрук ушел в
отставку. Его здоровье было совершенно подорвано, и он считал, что не сможет
выполнять новые и широкие функции, которые он на себя взял. Я сделал все от
меня зависящее, чтобы разубедить его, но длинный и неприятный спор,
происшедший в моем присутствии между ним и другими главными министрами,
убедил меня в том, что лучше было не настаивать больше. Поэтому я согласился
на его уход из состава военного кабинета и на то, чтобы он отправился с
несколько неясно определенными задачами в США, где он мог бы оказать весьма
полезное влияние на окружение президента.
* * *
Пост министра военного производства со всем тем значением, которое
придавалось ему, теперь снова был вакантным. Мне нетрудно было выбрать
преемника. В лице Оливера Литтлтона я нашел человека с большим деловым
опытом и огромной личной энергией, проверенными временем. Я знал его с
детства, когда встречался с ним в доме его отца, и в 1940 году назначил его
руководителем министерства торговли и привлек его в парламент, нарушив,
таким образом, его частную жизнь. В министерстве торговли он приобрел
доверие всех кругов, а на посту государственного министра в Каире в течение
большей части года ему пришлось иметь дело с серьезными военными неудачами
на Среднем Востоке, и он был либо инициатором, либо проводником многих
серьезных усовершенствований в административной и железнодорожной службе в
тылу фронта. Благодаря этому он установил тесный контакт с Авереллом
Гарриманом и пользовался большим уважением в Вашингтоне. Мне еще нужно было
найти человека, который заменил бы его на посту государственного министра в
Каире.
19 февраля было объявлено о реорганизации военного кабинета. Хотя
теперь в его состав входило два новых лица, тем не менее общее количество
его членов было сокращено с восьми до семи. Читатель заметит, что вопреки
широко распространенному мнению я теперь полностью провел в жизнь мою точку
зрения о том, что члены военного кабинета должны одновременно занимать
ответственные посты и не быть просто советниками по общим вопросам, в
обязанность которых входило бы лишь обдумывать, говорить и принимать решения
в результате компромиссов или по большинству голосов.
Старый состав военного кабинета
Премьер-министр Черчилль
Лорд-хранитель печати Эттли
Лорд -- председатель совета сэр Джон Андерсон
Министр иностранных дел Иден
Министр без портфеля Гринвуд
Министр снабжения лорд Бивербрук
Министр финансов сэр Кингсли Вуд
Министр труда Бевин
Новый состав военного кабинета
Премьер-министр Черчилль
Заместитель премьер-министра
и министр по делам доминионов Эттли
Лорд-хранитель печати и лидер
палаты общин сэр Стаффорд Криппс
Лорд -- председатель совета Джон Андерсон
Министр иностранных дел Иден
Министр производства Оливер Литтлтон
Министр труда Бевин
Ряд изменений был произведен также на второстепенных постах. В этом
деле я получил большую помощь. Не менее чем девять из главных заместителей
министров добровольно передали свои посты в мое распоряжение с тем, чтобы
облегчить тяжелую задачу. Вот окончательный список изменений, часть которых
не была проведена в жизнь в течение нескольких недель:
На 22 февраля 1942 года
Министр колоний лорд Крэнборн, заменивший лорда Мойна
Министр авиационной
промышленности полковник Льевелин, заменивший полковника Мур-Брабазона
Министр торговли Дальтон, назначенный вместо полковника Льевелина
Министр экономической войны лорд Селборн, назначенный вместо Дальтона
Военный министр сэр Джеймс Григг, назначенный вместо капитана
Марджессона (ушедшего в отставку)
Министр строительных работ лорд Портал, назначенный вместо лорда Рейта
(ушедшего в отставку)
На 4 марта 1942 года
Министр почт сэр Уильям Джоуитт, назначенный вместо лорда Хенки
Генеральный стряпчий майор Максуэлл Файф, назначенный вместо сэра
Уильяма Джоуитта
Я разрешил проблему представительства верхней палаты в военном кабинете
с помощью уже введенного правила, и, таким образом, несколько министров,
которые, хотя формально и не были членами кабинета, фактически "постоянно
присутствовали" на его заседаниях. Еще до окончания месяца я смог
возобновить нашу нормальную работу.
В течение всего этого периода политических трений и перемен внутри
страны, а также бедствий за границей мое собственное положение, казалось,
нисколько не пострадало. Я был слишком занят повседневной работой, чтобы
много размышлять над этим. Мой личный авторитет, по-видимому, даже возрос в
результате неопределенного положения некоторых моих коллег или возможных
коллег. Я не страдал от желания освободиться от своих обязанностей. Я хотел
лишь, чтобы мои желания выполнялись после разумной полемики. Неудачи лишь
теснее сплотили меня с начальниками штабов, и это единство ощущалось во всех
органах правительства. Не было никаких слухов о каких-либо интригах или
разногласиях, будь то в военном кабинете или между значительно большим
числом министров в ранге членов кабинета. Однако извне непрерывно оказывался
нажим с целью убедить меня изменить мой метод ведения войны с тем, чтобы
добиться лучших результатов, чем те, которых мы добились в настоящее время.
"Мы все вместе с премьер-министром, но у него слишком много дел. Его следует
частично освободить от бремени, упавшего на его плечи". Такова была
настойчиво выдвигавшаяся точка зрения, и в связи с этим предлагались
многочисленные теории.
Я твердо решил сохранить полностью мои полномочия в деле руководства
войной. Это можно было осуществить, лишь объединив в моих руках посты
премьер-министра и министра обороны. Часто значительно труднее бывает
преодолевать возражения и улаживать различные противоречивые мнения, чем
самостоятельно выносить решения. Весьма важно, чтобы наверху находился один
человек, руководящий всеми вопросами, которому лояльно оказывается помощь я
которого поправляют, но в руках которого находятся все права. Я, конечно, не
остался бы ни одного часа на посту премьер-министра, если, бы меня лишили
поста министра обороны. Поскольку моя решимость была всем хорошо известна,
это заставляло многих молчать даже при самых неблагоприятных условиях, и
многие добронамеренные предложения о создании комитетов и других форм
безличного механизма ни к чему не приводили. Я должен выразить свою
благодарность всем, кто помог мне добиться успеха.
Глава шестая
ПАДЕНИЕ СИНГАПУРА
Диспозиция войск генерала Персиваля, оборонявших остров Сингапур,
показана на прилагаемой карте. 3-й корпус (генерал Хит) состоял теперь из
английской 18-й дивизии (генерал-майор Беквит-Смит), основные силы которой
прибыли 29 января, и англо-индийской 11-й дивизии (генерал-майор Кей), в
которую вошли остатки 9-й дивизии. Район действия этого корпуса простирался
вдоль северного побережья острова вплоть до дамбы, но не захватывал
последнюю. Отсюда линию обороны держала австралийская 8-я дивизия
(генерал-майор Гордон Беннет), в распоряжении которой находилась индийская
44-я бригада. Эта бригада прибыла лишь, за несколько дней и, подобно 45-й
бригаде, состояла из молодых и лишь частично обученных солдат. Южное
побережье оборонялось войсками гарнизона крепости. Вместе с двумя малайскими
пехотными бригадами и добровольческим отрядом все эти части находились под
командованием генерал-майора Симмонса.
Те из тяжелых орудий береговой обороны, которые могли стрелять в
северном направлении, были почти бесполезны с их ограниченным запасом
боеприпасов для действий против покрытой густой растительностью местности,
где накапливались силы противника. На острове осталась только одна
эскадрилья истребителей, и пользоваться можно было только одним аэродромом.
В результате потерь и других причин численность гарнизона, теперь
окончательно сосредоточенного в одном месте, уменьшилась со 106 тысяч,
исчисляемых военным министерством, примерно до 85 тысяч человек, включая
административно-хозяйственные и различные вспомогательные части. Из этого
числа, по-видимому, вооружено было 70 тысяч. Подготовка полевой обороны и
препятствий, хотя и была в значительной мере результатом местных усилий,
совершенно не отвечала возникшей чрезвычайной необходимости. На линии,
которая должна была подвергнуться атаке в ближайшее время, не было
постоянной системы обороны. Боевой дух армии сильно упал в результате
длительного отступления и жестоких боев на полуострове.
Северное и западное побережья, находившиеся под угрозой, были защищены
проливом Джохор шириной от 600 до 2 тысяч ярдов и в известной мере болотами,
покрытыми мангровыми зарослями возле устьев нескольких рек. Защищать нужно
было 30-мильную линию фронта, а передвижения противника в джунглях на
противоположном берегу невозможно было заметить. Внутренняя часть острова
также густо покрыта пышной растительностью и плантациями, и никто не мог
наблюдать за тем, что происходит вдали. Район вокруг деревни Букит-Тима с
расположенными там большими складами военных материалов, а также три
водохранилища, от которых зависело водоснабжение, имели первостепенное
значение. За всем этим лежал город Сингапур, в котором в это время
укрывалось, по-видимому, миллионное население, состоявшее из представителей
многих рас и множества беженцев. В Англии мы уже не питали никаких иллюзий в
отношении возможности длительной обороны Сингапура. Вопрос заключался лишь в
том, как долго продлится оборона.
Утром 8 февраля патрули сообщили, что противник накапливает свои силы
на плантациях в северо-западной части острова, а наши позиции подверглись
сильному артиллерийскому обстрелу. В 10 часов 45 минут вечера австралийская
22-я пехотная бригада была атакована к западу от реки Кранджи японскими 5-й
и 18-й дивизиями. Головные отряды наступавших войск форсировали пролив
Джохор в бронированных десантных судах, переброшенных по суше в результате
длительной и тщательной подготовки к пунктам, откуда должна была начаться
операция по высадке десантов. Завязались ожесточенные бои, и многие суда
были потоплены, но австралийцев было мало, и отряды противника высадились во
многих пунктах побережья. К тому моменту, когда бригада была реорганизована,
противник захватил деревню Ама-Кенг -- место пересечения окрестных дорог и
тропинок. В 8 часов следующего утра противник атаковал аэродром Тенга.
Наиболее подходящим местом для организации линии обороны был сравнительно
узкий участок земли на реках Кранджи и Джуронг. Австралийская 22-я и
индийская 44-я бригады получили приказ отойти на эти позиции и были
пополнены двумя батальонами из резерва командования.
Отчет о военных операциях гласил:
Генерал Персиваль -- генералу Уэйвеллу 9 февраля 1942 года
"Прошлой ночью крупные силы противника высадились на западном побережье
и продвинулись примерно на пять миль. Аэродром Тенга находится в его руках.
Австралийская бригада, обороняющая этот сектор, понесла большие потери.
Противник временно остановлен благодаря использованию резерва командования,
но положение, бесспорно, является серьезным, учитывая большую протяженность
береговой линии, за которой нам приходится вести наблюдение. Разработан план
сосредоточения сил для прикрытия Сингапура, если это окажется необходимым".
Вечером 9 февраля новая атака подобного же характера была предпринята
на фронте австралийской 27-й бригады между дамбой и рекой Кранджи, и
противнику вновь удалось захватить опорный пункт, и таким образом между
позициями этой бригады и линией Кранджи, Джуронг образовалась брешь. Это
было еще не все, ибо две бригады, отходившие с запада к этой линии, где не
было подготовленной обороны, зашли слишком далеко, и, прежде чем их удалось
направить на верный путь, противник уже пересек эту линию. Бригада индийской
11-й дивизии и группа из трех батальонов английской 18-й дивизии были
посланы друг за другом для восстановления позиций на фронте, удерживаемом
Гордоном Беннетом, но к вечеру 10 февраля японцы уже подошли близко к
деревне Букит-Тима и в течение ночи при поддержке танков продвинулись еще
дальше.
Мы получили по этому поводу следующие известия:
Премьер-министр -- генералу Уэйвеллу 10 февраля 1942 года
"Я думаю, Вам понятно, как мы расцениваем положение в Сингапуре.
Начальник имперского генерального штаба сообщил кабинету, что Персиваль
имеет в своем распоряжении свыше 100 тысяч человек, в том числе 33 тысячи
англичан и 17 тысяч австралийцев. Японцы вряд ли имеют столько войск на всем
Малаккском полуострове, а именно они имеют пять дивизий, выставленных
вперед, и шесть, которые подтягиваются. При этих обстоятельствах защитники,
очевидно, значительно превосходят по своей численности японские войска,
форсировавшие пролив, и если бой будет вестись как следует, то они должны
разбить японцев. Сейчас не следует думать о том, чтобы спасти войска или
уберечь население. Битву следует вести до конца, чего бы это ни стоило. 18-я
дивизия имеет возможность добиться того, чтобы ее имя вошло в историю.
Командиры и старшие офицеры должны умереть вместе со своими солдатами. На
карту поставлена честь Британской империи и английской армии. Я полагаю, что
Вы не проявите снисхождения к какой бы то ни было слабости. Когда русские
так дерутся и когда американцы так упорно держатся на Лусоне, вопрос стоит о
репутации нашей страны и нашей расы. Рассчитываем, что все силы будут
введены в бой с противником и борьба будет доведена до конца. Я уверен, что
эти слова выражают Ваши собственные чувства, и пишу их Вам только для того,
чтобы разделить с Вами Ваше бремя".
Уэйвелл сообщил о результатах своего визита в безнадежных выражениях.
Генерал Уэйвелл -- премьер-министру 11 февраля 1942 года
"Битва за Сингапур принимает неблагоприятный оборот. Японцы, применяя
свою обычную тактику просачивания, продвигаются в западной части острова
значительно быстрее, чем следовало бы. Я приказал Персивалю начать
контратаку, используя для этого все имеющиеся на этом фронте войска.
Моральное состояние некоторых частей недостаточно хорошее, и боевой дух
войск не так высок, как мне хотелось бы. Условия местности затрудняют
оборону, поскольку приходится удерживать широкую линию фронта на сильно
закрытой местности. Основным недостатком является слабая подготовка
подкреплений и чувство неполноценности, вызванное смелой и искусной тактикой
японцев и их господством в воздухе. Я не думаю, чтобы Персиваль имел в своем
распоряжении такое количество войск, которое Вы назвали. Не думаю, что у
него было более 60-- 70 тысяч в лучшем случае. Однако, очевидно, этого будет
достаточно, чтобы расправиться с высадившимся противником, если удастся
заставить войска действовать с достаточной энергией и решительностью.
Один из трех северных аэродромов находится теперь в руках противника, а
остальные два под артиллерийским огнем и поэтому не могут быть использованы.
Остающийся аэродром в южной части острова вследствие непрерывных
бомбардировок может быть использован крайне ограниченно".
* * *
И февраля по всему фронту развернулись беспорядочные бои. Смешанное
соединение из резерва было послано, чтобы заполнить брешь между
водохранилищем Макритчи и дорогой на Букит-Тиму. Дамба была разрушена на том
конце, который находился ближе к противнику, и японцы смогли быстро все
восстановить, как только отошли наши войска прикрытия. Японская
императорская гвардия продвинулась по дамбе этой ночью и приблизилась к
деревне Ни Сун. На следующий день, 12-го, 3-й корпус получил приказ отойти
до линии, идущей от дороги на Букит-Тиму до двух водохранилищ, удерживаемых
53-й дивизией, а оттуда до деревень Пая-Лебар и Калланг. Части гарнизона
крепости на мысе Чанги были переброшены за эту линию. К югу от дороги на
Букит-Тиму жестокие бои шли весь день 12-го. Австралийская 22-я бригада все
еще удерживала свои позиции к югу от деревни Букит-Тима, откуда противник не
мог вытеснить ее в течение 48 часов. Теперь она была изолирована и по
приказу отведена к Танглину, где индийская 44-я и малайская 1-я бригады
обороняли эту линию на юге.
В течение 13 февраля японцы мало продвинулись. Малайский полк,
удерживавший горный кряж Пасир-Панджанг, упорно отбивал атаки японской 18-й
дивизии, которая перешла в наступление после сильной двухчасовой
артиллерийской подготовки.
* * *
14 февраля основные бои происходили в южном секторе, по обеим сторонам
дороги на Букит-Тиму, где наши войска вынуждены были отойти на линию,
оказавшуюся для них последней. К этому времени в Сингапуре создались ужасные
условия. Гражданские рабочие сильно ослабели, нехватка воды казалась
неминуемой, а запасы продовольствия и боеприпасов для войск значительно
уменьшились в результате потери складов, находившихся теперь в руках
противника. В это время приступили к осуществлению программы организованного
разрушения. Орудия постоянных оборонительных сооружений и почти все полевые
и зенитные орудия были уничтожены вместе с секретным снаряжением и
документами. Весь авиационный бензин и авиационные бомбы были сожжены или
взорваны. Некоторое замешательство возникло в связи с разрушениями на
военно-морской базе. Были отданы соответствующие приказы, плавучий док был
потоплен, а кессон и насосные механизмы сухого дока разрушены, но многое
другое, предусмотренное общим планом, осталось невыполненным.
В этот день губернатор Стрейтс-Сеттльмента доложил в министерство
колоний:
14 февраля 1942 года
"Командующий сообщил мне, что город Сингапур теперь осажден со всех
сторон. Миллион человек находится теперь на территории радиусом три мили.
Система водоснабжения сильно повреждена и вряд ли сможет действовать больше
24 часов. На улицах валяется множество трупов, и хоронить их нет
возможности. Мы под угрозой полностью лишиться воды, что, несомненно,
приведет к возникновению чумы. Считаю своим долгом сообщить об этом
командующему".
Теперь Уэйвелл прислал мне телеграмму, которая, по-видимому, была
решающей.
Генерал Уэйвелл -- премьер-министру 14 февраля 1942 года
"Получил телеграмму от Персиваля, который указывает, что противник
подошел к самому городу и что его войска не способны на дальнейшие
контратаки. Приказал ему продолжать причинять противнику максимальный ущерб,
ведя в случае необходимости бои за каждый дом. Опасаюсь, однако, что
сопротивление вряд ли будет особенно продолжительным".
Теперь, когда стало ясно, что в Сингапуре все потеряно, я счел, что
было бы неправильно настаивать на продолжении бесполезной бойни и при
отсутствии надежд на победу заставить этот колоссальный город с его
огромным, беспомощным и объятым теперь паникой населением пережить все ужасы
уличных боев. Я высказал свое мнение генералу Бруку, и оказалось, что он
также считал, что на генерала Уэйвелла не следует больше оказывать давление
из Англии и что ему надо разрешить принять неизбежное решение, за которое мы
разделяем ответственность, следующей телеграммой:
Премьер-министр -- генералу Уэйвеллу 14 февраля 1942 года
"Конечно, только Вы можете судить, что наступил такой момент, когда в
Сингапуре уже нельзя больше добиться никаких результатов, и Вы должны дать
соответствующее указание Персивалю. Начальник имперского генерального штаба
согласен".
Воскресенье 15 февраля стало днем капитуляции. Армейских запасов
продовольствия было лишь на несколько дней, артиллерийских боеприпасов
осталось крайне мало, а бензина для машин практически не было. Самым
страшным было то, что воды, очевидно, могло хватить только на 24 часа.
Старшие командиры заявили генералу Персивалю, что из двух возможных выходов
-- контратака или капитуляция -- первая была не под силу совершенно
измотанным войскам. Он решил капитулировать и послал свою последнюю,
трагическую телеграмму генералу Уэйвеллу:
15 февраля 1942 года
"Вследствие потерь, причиненных действиями противника, вода, бензин,
продовольствие и боеприпасы практически пришли к концу. Поэтому не могу
больше продолжать борьбу. Все люди сделали все, что было в их силах, и
благодарны Вам за Вашу помощь".
Японцы потребовали и добились безоговорочной капитуляции. Военные
действия прекратились в 8 часов 30 минут вечера.
Глава седьмая
рай для подводных лодок
С чувством облегчения, испытывая подъем боевого духа, мы приветствовали
вступление Соединенных Штатов в войну. Отныне мы разделим наше бремя с
партнером, обладающим почти неограниченными ресурсами, и мы сможем
надеяться, что в войне на море мы скоро справимся с подводными лодками. К
концу 1941 года число подводных лодок достигло почти 250, и адмирал Дениц
мог сообщить, что около 100 из них участвовало в операциях, причем
ежемесячно флот пополнялся еще 15 подводными лодками. Вначале наша
совместная оборона, хотя она и была значительно сильнее, чем тогда, когда мы
действовали в одиночку, оказалась недостаточной для отражения новых атак,
которые предпринимались теперь против значительно большего числа объектов.
На протяжении шести или семи месяцев подводные лодки действовали в
американских водах почти безнаказанно, и мы фактически оказались перед
угрозой затяжки войны на неопределенное время. Если бы мы были вынуждены
приостановить или хотя бы серьезно ограничить на некоторое время движение
судов в Атлантике, все наши совместные планы оказались бы сорванными.
12 декабря на совещании у фюрера было решено начать подводную войну в
американских береговых водах. Поскольку большое число подводных лодок и ряд
лучших германских командиров были переброшены в Средиземное море, а по
приказу Гитлера Дениц вынужден был также держать большие силы в норвежских и
арктических водах, вначале в американские воды было отправлено только шесть
крупных подводных лодок водоизмещением по 740 тонн. Эти лодки вышли из
портов Бискайского залива между 18 и 30 декабря с приказом проникнуть в
акваторию южнее Ньюфаундленда, поближе к портам, где собирались конвои,
отправлявшиеся в Англию. Немцы достигли немедленного успеха. К концу января
31 судно общим тоннажем около 200 тысяч тонн было потоплено вблизи побережья
Соединенных Штатов и Канады. Вскоре атаки распространились на юг к
Хэмптон-Родс и мысу Гаттерас, а оттуда к берегам Флориды. Этот великий
водный путь кишел беззащитными американскими судами и судами союзников. По
этому пути непрерывной цепочкой растянулся драгоценный нефтеналивной флот,
шедший в нефтяные порты Венесуэлы и Мексики и обратно. Прекращение этого
движения отразилось бы на всей нашей военной экономике и на всех военных
планах.
В Карибском море, где было множество объектов, подводные лодки
предпочитали охотиться главным образом за танкерами. Всевозможные
нейтральные суда подвергались нападениям наравне с судами союзников. С
каждой неделей это истребление судов принимало все большие размеры. В
феврале в результате действий подводных лодок в Атлантическом океане потери
составили 71 судно общим тоннажем 384 тысячи тонн, из которых все, за
исключением двух, были потоплены в американской зоне. Это были максимальные
потери из всех, которые мы понесли до сих пор в течение войны. Но в скором
времени и они были превзойдены.
* * *
Вышеуказанные потери судов, которые значительно превышали все потери,
известные до сих пор в этой войне, хотя они и не достигли катастрофических
размеров худшего периода 1917 года, были причинены не более чем 12--15
подводными лодками, действовавшими одновременно в этом районе. Защита,
оказываемая американским военно-морским флотом в течение нескольких месяцев,
была совершенно недостаточной. Действительно, приходится удивляться тому,
что в течение двух лет, когда тотальная война приближалась к Американскому
континенту, не было предпринято более широких мер против этой смертоносной
опасности. Многое было сделано для нас в соответствии с политикой президента
-- "любая помощь Англии, за исключением вступления в войну". Мы приобрели 50
старых эсминцев и 10 американских сторожевых таможенных судов. В обмен мы
предоставили бесценные базы в Вест-Индии. Но сейчас наш союзник остро ощущал
нехватку судов. После событий в Перл-Харборе Тихий океан явился тяжелым
бременем для американского военно-морского флота. Все же удивительно, что,
хотя они и располагали всей информацией о мерах предосторожности,
предпринятых нами как до, так и во время разгоревшейся борьбы, у них не
существовало никаких планов в отношении береговых конвоев и увеличения числа
мелких судов.
Не была подготовлена и береговая противовоздушная оборона. Воздушные
силы американской армии, под контролем которых находилась почти вся военная
авиация, базирующаяся на берегу, не проводили учений в области
противолодочной войны, в то время как военно-морской флот, оснащенный
гидросамолетами и самолетами-амфибиями, не располагал возможностями для
проведения таких учений. Поэтому случилось так, что в эти критические месяцы
создание эффективной американской системы обороны сопровождалось большими
трудностями и перерывами. Тем временем США и все союзные страны несли
тяжелые потери в судах, грузах и человеческих жизнях. Эти потери были бы
значительно большими, если бы немцы послали для операций в Атлантику свои
тяжелые надводные корабли. Однако Гитлер был одержим идеей, что мы
намереваемся в скором времени вторгнуться в Северную Норвегию. Из-за своего
крайне одностороннего образа мышления он пожертвовал блестящими
возможностями в Атлантике и сконцентрировал в норвежских водах все имевшиеся
надводные корабли и много ценных подводных лодок. "Норвегия, -- заявил он,
-- это зона, где решится судьба нынешней войны". Как известно читателю, эта
зона действительно являлась важнейшей, и в то время возможности для активных
действий немцев имелись именно в Атлантике. Адмиралы тщетно настаивали на
военно-морском наступлении. Их фюрер оставался непреклонным, и нехватка
горючего только укрепила его в принятом им стратегическом решении.
Уже в январе он послал в Тронхейм свой единственный, но самый мощный в
мире линкор "Тирпиц".
Премьер-министр -- генералу Исмею для комитета начальников штабов
25 января 1942 года
"Известно, что "Тирпиц" уже три дня нахо