орт Лиинахамари дорого обошлась гитлеровцам. В то время как штурмовики добивали остатки конвоя у Сак-фиорда, на подходах к Рыбачьему завязались ожесточенные воздушные бои между "мессершмитта-ми" и истребителями прикрытия торпедных катеров. Здесь два "мессершмитта" сбил гвардии старший лейтенант Голодников. По одному вражескому истребителю сбили капитан Сахаров и старший лейтенант Шевченко. Наши потеряли один самолет. Летчик, лейтенант Муромцев, выбросился с парашютом, и его подобрали из воды моряки флагманского торпедного катера старшего лейтенанта Желвакова. Моряки в этой воздушной схватке не были простыми наблюдателями. Спустя несколько дней в газете "Североморский летчик" старший лейтенант Николаев писал, вспоминая о минувшем бое: "Пара "мессершмиттов" вступила в бой с парой Сахарова. Первая атака была на встречных курсах. Потом бой продолжался на виражах. Одному из "мессершмиттов" удалось зайти самолету Сахарова в хвост. Это заметили катерники и немедленно открыли по врагу заградительный огонь. Атака немца была сорвана. Через некоторое время, когда Сахаров заходил в хвост ведущему немцу, ведомый "мессер" опять оказался на близкой дистанции. И опять капитана выручили комендоры торпедных катеров. Дружным огнем они заставили немца отвернуть в сторону, а Сахаров спокойно продолжал сближаться с противником и в упор сбил его..." Николаев после боя позвонил на стоянку катеров и поблагодарил комендора старшего краснофлотца Колесникова за то, что он своим метким огнем хорошо помог нашим летчикам. В 9 часов утра, пробыв в море на ходу более полусуток, отряд катеров В. П. Федорова ошвартовался у причалов в Пумманках. 169 А по акватории Варангер-фиорда как напоминание о бое еще несколько дней носило дымовые завесы. Растянутая легким ветерком серая пелена дыма затянула площадь почти в триста квадратных километров. Радость очередной победы -- четыре потопленных транспорта -- успех немалый! -- омрачалась гибелью старшего лейтенанта В. М. Лихоманова и его подчиненных. Виктор Митрофанович -- невысокий, широкоплечий, ладно сложенный -- пришел на торпедные катера в 1942 году. Ему в ту пору не исполнилось еще и 22 лет. Но на войне люди быстро мужали. К нам в бригаду он пришел уже испытанным бойцом, у которого было чему поучиться. И он щедро делился своим опытом с молодыми командирами. Обычно Лихоманов был сдержанным, немногословным. Но однажды мне довелось видеть старшего лейтенанта восторженно-возбужденным. В этот день он получил письмо о том, что у него родился сын. Когда я поздравил его, Виктор Митрофанович вынул из кармана письмо. -- Нет, вы представляете, товарищ комбриг, вес -- 4 кило 200 граммов. Рост 52 сантиметра. Это же богатырь, правда?! Жена пишет, что сын даже рыжеватый в меня! И засмеялся, счастливый, лохматя свою курчавую шевелюру. Но увидеть сына Виктору Митрофановичу так и не довелось... Узнав обстоятельства гибели катера Лихоманова, я хотел отдать Острякова под суд военного трибунала. Капитан-лейтенант и не пытался оправдываться. В своем рапорте он всячески подчеркивал свою вину и выражал готовность понести любое наказание. Он сидел перед нами чуть ссутулившись и глядя в одну точку. -- Атака казалась простой. Конвой-то был вот он, рядом. Но получилось... А тут еще масло потекло. Все, в общем, плохо.., 170 Когда капитан-лейтенант вышел, мы какое-то время молчали. Потом капитан 3 ранга Мураневич проговорил: -- Я, пожалуй, не подберу сразу убедительных доводов, но уверен: большего наказания, чем все случившееся, ему ни один трибунал не вынесет. Да, мы понимали, как сейчас горько Острякову. Нет тяжелее горя, чем сознание, что из-за тебя погибли товарищи. Трагедия у Сак-фиорда заставила офицера пересмотреть и осудить все свое поведение. И прав Андрей Евгеньевич: это подействует на Острякова сильнее любого приговора. Остряков остался на бригаде. Командующий флотом требовал от нас наращивать силу ударов по врагу. -- Осень -- пора штормов. Но тем не менее ваша задача сейчас -- еще упорнее искать противника. И бить, бить всюду, где найдете! Всем было ясно, что мы на пороге значительных со- бытии. 17 сентября наши войска, прорвав мощную обо- рону противника, погнали гитлеровцев на ухтинском, кастеньгском и Кандалакшском направлениях. Ветер долгожданного наступления воодушевлял всех. Моряки рвались в бой. В ночь на 19 сентября в море выходило две группы торпедных катеров. Перед звеном Героя Советского Союза капитан-лейтенанта А. Шабалина была поставлена задача: разведать боем расположение береговых батарей у входа в залив Петсамовуоно. Появление здесь советских кораблей противник расценил, видимо, как попытку прорыва в залив. Тотчас зажглись прожектора. Открыли огонь береговые батареи. Нашим наблюдателям оставалось только как можно точнее отмечать на планшетах расположение орудий. Отряд катеров капитан-лейтенанта И. Решетько в это время вел разведку у побережья, на участке между островами Лилле-Эккерей и Варде. В следующую ночь пять катеров во взаимодействии с самолетами Ил-4 проводили поиск в районе маяка Стуршер -- острова Варде. Как обычно, летчики, по просьбе катерников, время от времени сбрасывали 171 САБы. Но обнаружить ничего не удалось. Да если бы даже немцы и готовились вывести в эту ночь свои корабли в Варангер-фиорд, то, заметив вспышки осветительных авиабомб, наверняка отказались бы от своего намерения. Становилось очевидным, что хотя наше взаимодействие с Ил-4 и было уже достаточно надежно отработано, от него все же приходилось отказываться. Использование САБов в ночном поиске исключало скрытность нападения. Жизнь настоятельно требовала применения радиолокаторов, которые к тому времени уже вошли на вооружение наших катеров. Еще летом бригада получила три катера с радиолокационными станциями. Из флотской мастерской прибыл старший инженер-лейтенант А. Г. Приймак. Немало времени и сил потратил он на регулировку радиолокационных станций. Наблюдая за его работой, мы убедились, что это отличный инженер и чудесный человек -- трудолюбивый, скромный, внимательный к людям. Мы с ним несколько раз выходили в море для проверки аппаратуры в действии. И с каждым разом Андрей Григорьевич мне все больше нравился. Я предложил ему занять только что введенную на бригаде должность флагманского специалиста по радиолокации. Худощавое лицо инженера вспыхнуло румянцем. Буду считать за честь! Вот и хорошо. Назначение оформим приказом. Предварительная договоренность на этот счет с управ лением кадров флота есть... Новый флагманский специалист принялся за подготовку радиометристов. Он подбирал их придирчиво. К новым приборам допускались люди, страстно влюбленные в технику. Наиболее примечательным из них был, пожалуй, юнга Малиновский -- шестнадцатилетний паренек, сын московского рабочего. Он готов был сутками не вылезать из крохотной каютки, где размещалась радиолокационная аппаратура. Терпеливо и неутомимо учил и тренировал своих подчиненных инженер Приймак. К наступлению полярной ночи все наши радиометристы уже умело управляли довольно капризными приборами. В ночь на 21 сентября в отряд, направившийся в 172 район Сюльте-фиорда, впервые был включен катер с радиолокационной станцией. Хотя, к немалому огорчению А. Г. Приймака да и нашему, ни одной цели встретить не удалось, этот поход все же позволил проверить станцию и подготовку радиометриста уже в боевой обстановке. Теперь мы почти каждую ночь тщательно обшаривали побережье в поисках вражеских кораблей. Но самый крупный бой в сентябре нам довелось вести без радиолокаторов, так как он разгорелся днем. Поздно вечером 24 сентября меня вызвали к телефону. Капитан 1 ранга Т. С. Иванов, из оперативного отдела штаба флота, сообщил, что примерно в 19 часов подводная лодка капитана 2 ранга Г. И. Щедрина атаковала у мыса Нордкин конвой, следовавший на восток. Потоплен транспорт водоизмещением до четырех тысяч тонн. (Вот уже в третий раз неутомимый Григорий Иванович упреждал своей атакой наши удары по конвою, и катерники прониклись глубоким уважением к этому асу подводного флота.) Перед бригадой ставилась задача во взаимодействии с авиацией атаковать и разгромить этот конвой в Варангер-фиорде. Общее руководство боем возлагалось на меня. На КП-200 наступила еще одна бессонная ночь. По данным, полученным от подводников, можно было предположить, что корабли противника минуют Варде часов в 11 утра. Не зная еще точного состава конвоя, мы сосредоточили в Пумманках пять катеров капитана 2 ранга В. Алексеева и четыре -- капитан-лейтенанта И. Решетько. Связались с командующим ВВС флота. Генерал Преображенский сообщил, что к полуночи "а аэродромах в тридцатиминутной готовности будут находиться три группы Ил-2 (18 самолетов) для штурмовки кораблей охранений конвоя и столько же истребителей прикрытия. Два специально выделенных штурмовика будут ставить дымовые завесы, чтобы облегчить действия катеров. 14 истребителей-бомбардировщиков под командованием майора Бабернова выделялись для нанесения топ-мачтового удара по вражеским кораблям. 173 -- Ну, как считаешь, достаточно? -- спросил генерал. -- А то можем еще подбросить. Вот как!.. Еще сравнительно недавно у нас был на счету каждый самолет, а теперь только на обеспечение торпедных катеров командующий авиацией флота выделяет полсотни самолетов и готов "подбросить" еще. Это ли не убедительное свидетельство нашей неизмеримо возросшей боевой мощи. С рассветом на разведку вылетело звено "яков" старшего лейтенанта Шевченко. Конвой оказался в трех-четырех милях к востоку от полуострова Харбакен. Спустя некоторое время воздушный разведчик доложил, что вражеские корабли миновали пролив Буссесунн. В 8 часов Шевченко, вновь вылетев на разведку, передал по радио, что конвой прошел мыс Кибергнес и следует курсом в Бек-фиорд. Теперь пришла пора вступать в дело нам. На КП-200, не переставая, звонят телефоны. Уточняем последовательность действий. Главный удар наносят торпедные катера. За пять минут до торпедного залпа первой волны катеров (Алексеева) корабли охранения должны быть атакованы штурмовиками Ил-2. Тотчас после них самолеты-дымзавесчики ставят ближние завесы перед конвоем. Истребители-бомбардировщики майора Бабер-ного атакуют совместно с торпедными катерами И. Ре-шетько. В 9 часов 34 минуты вышли в море обе группы торпедных катеров. Спустя шесть минут с аэродрома поднялись в воздух две группы штурмовиков -- старшего лейтенанта Суворова и лейтенанта Хиринского, -- по шесть самолетов в каждой, в сопровождении истребителей. В 10 часов я дал приказание для всех: "Главный удар нанести в 11 часов 00 минут. Район Эккерей". Впервые за много месяцев погода благоприятствовала нам. Дул всего лишь четырехбалльный юго-западный ветер (по заполярным условиям это не ветер, а ветерок), и волнение моря не превышало трех баллов. Перистые облака с частыми синеватыми просветами помогали нашей ударной авиации незамеченной подойти к цели. С вершины горы Земляной открывалась вся панорама залива. Идя тридцатиузловой скоростью, капитан 2 ранга 174 В. Н. Алексеев заметил первый из кораблей конвоя в 10 часов 32 минуты, то есть почти на полчаса раньше, чем мы предполагали. Наши катера тоже были обнаружены. По ним в 10 часов 40 минут открыли огонь корабли охранения конвоя и береговые батареи. В. Н. Алексеев был поставлен перед нелегким выбором: либо, поджидая самолеты, отойти, но тем самым дать возможность гитлеровцам подготовиться к отпору, либо начинать атаку только своими силами. Быстро оценив обстановку, он решил атаковать. -- Прошу разрешения приступить к постановке дым-завесы, -- передал Остряков командиру дивизиона. По просьбе капитан-лейтенанта его катер был выделен на этот бой дымзавесчиком. Нам хотелось дать офицеру возможность реабилитировать себя в бою. Катер Павла Острякова, получив "добро" командира дивизиона, резко вырвался вперед. Идя контр-кур-сом с конвоем, капитан-лейтенант приказал включить дымаппаратуру и под яростным обстрелом полетел вдоль вражеского строя. На мостик к Острякову поступали один за другим тревожные доклады: "Пробоина в правом борту!..", "Снаряд разорвался в кубрике!..", "Осколком повредило радиостанцию. Связи нет!.." Капитан-лейтенант видел, как струйка крови стекала по лицу пулеметчика матроса Фомкина. Были раненые и среди мотористов. Но ни один из катерников не покинул своего боевого поста. Каждый понимал, что, приняв на себя весь огонь кораблей противника, они обеспечивали успешные действия друзей. Первым, прорвав дымовую завесу, поставленную Остряковым, вышел к конвою флагманский катер, за штурвалом которого стоял лейтенант Владимир Барба-шев. Перед ним, на выгодном курсовом угле, оказался грузно осевший транспорт. Вокруг катера высоким частоколом поднялись всплески от снарядов. На разные голоса свистели в воздухе осколки. Однако Барбашев упорно рвался к цели. Через тридцать секунд после залпа на месте, где только что находился транспорт, к небу взметнулись космы черного дыма. Это произошло в 10 часов 44 минуты. Через минуту выпустил торпеды по головному тральщику старший лейтенант Василий Кузнецов, за ним -- лейтенант Николай Шаповалов. Летчик 175 старший лейтенант Николаев, прикрывавший со своими боевыми друзьями торпедные катера с воздуха, передал: "Второй фашист взорвался. Только куски в разные стороны полетели!" Заканчивая постановку дымовой завесы, решил попытать счастья в атаке и Остряков. В хвосте конвоя шли низкобортная десантная баржа и сторожевой корабль. Окрыленный успехом с постановкой дымзавесы, капитан-лейтенант решил, было, атаковать сразу обе эти цели. -- Не гонись за двумя зайцами. Атакуй-ка лучше сторожевик, -- посоветовал ему начальник штаба диви зиона капитан 3 ранга Н. Г. Холин, шедший на его ка тере. Сторожевой корабль не смог отвернуть от выпущенных с предельно короткой дистанции торпед и, взорвавшись, затонул. Мы все порадовались за Острякова. Он доказал, что может отлично воевать. Разгром конвоя продолжался. К месту боя подоспели наши штурмовики, и теперь на вражеские корабли обрушивались удары и с моря, и с воздуха. Успешно выпустили по целям торпеды катера старшего лейтенанта Алексея Киреева, капитан-лейтенантов Виктора Чернявского и Леонида Алексеева. Выходя в атаку последним, старший лейтенант Георгий Макаров обнаружил вначале подбитый кем-то тральщик и хотел добить его, но капитан-лейтенант Решетько, находившийся на катере Макарова, протянул руку: -- Смотри! Из-за тральщика показался форштевень сторожевого корабля. Да, эта цель позавиднее! И Макаров направил торпеды в борт сторожевика. Бомбы с самолетов и торпеды, выпущенные с катеров, взрывались иногда одновременно, и тогда трудно было разобраться, что утопили летчики, что катерники. Выполнив боевую задачу, катера начали отходить к Пумманкам. Тут пригодились и дымовые завесы, поставленные самолетами. Под их прикрытием легче было вырываться из зоны обстрела береговых батарей. Но бой еще не закончился. Взбешенные понесенными потерями, гитлеровцы вызвали в Варангер-фиорд большую группу истребителей. 176 Проникнув сквозь барраж наших самолетов, один из "фокке-вульфов" атаковал катер В. Быкова. Фашист успел выпустить всего одну очередь и тут же был сбит. Но очередь эта оказалась точной. Упал бездыханным на палубу пулеметчик комсомолец старшина 2-й статьи Суворов. Повис на ремнях "эрликона" тяжелораненый комсомолец старшина 2-й статьи Полтавский. Ранило торпедиста Мамичева, старшину группы мотористов Горбунова. Что с вами, товарищ командир? -- спросил по мощник командира коммунист П. Заклинский, увидев, что по лицу старшего лейтенанта Быкова из-под сталь ной каски стекает кровь. Да вот царапнуло малость, -- ответил, пытаясь улыбнуться, Василий Иванович. -- Становись-ка, мич ман, на руль. А я посижу. Знаешь, в глазах что-то... Да и рука у меня, кажется, повреждена... Второй "фокке-вульф" попытался, было, атаковать катер старшего лейтенанта Василия Кузнецова, но комендор старшина 1-й статьи Приенский и пулеметчик матрос Хазов встретили вражеский истребитель меткими очередями. Оставляя в небе черный хвост дыма, "фокке-вульф" направился к берегу. Там, теряя высоту, врезался в гранитную скалу и взорвался. Последними подходили к Рыбачьему катера капитан-лейтенанта Чернявского и лейтенанта Шаповалова. У самого входа в Пумманский залив с катера Чернявского заметили плавающую мину. Капитан-лейтенант донес об этом на КП и получил приказание: "Мину уничтожить!" В это время со стороны нашего берега показалась группа самолетов. В первое мгновение они были приняты за свои истребители. Когда же сигнальщики разобрались в ошибке, было уже поздно. Сделав горку, немецкие самолеты осыпали катера ливнем снарядов и пуль. И почти все они обрушились на катер капитан-лейтенанта В. Чернявского. (Потом в корпусе этого катера судоремонтники насчитали 172 пробоины.) Три человека из экипажа были убиты. Остальные ранены. Лишь каким-то чудом осколки снарядов и пули не задели командира и старшину группы мотористов. На помощь Чернявскому поспешил катер лейтенанта Николая Шаповалова. Через несколько минут к ним подошел еще высланный из Пумманок Алексей Киреев. Удерживая полузатонувший катер с обоих бортов на швартовах, они довели его до базы. ...На пирсе, накрытые бело-голубым полотнищем Военно-морского флага, лежали тела погибших моряков. Вокруг стояли, склонив головы, их боевые друзья. И вдруг, нарушая скорбные минуты сурового прощания, загрохотали залпы: наши береговые батареи проводили очередной огневой налет по артиллерийским позициям гитлеровцев в районе Лиинахамари. Грозовые раскаты мощных орудий были одновременно и траурным салютом в честь наших погибших товарищей, и предвестниками близкой победы. ОПЕРАЦИЯ "ВЕСТ" ночь на 26 сентября на одном из катеров дивизиона Алексеева я перешел из Пумманок в нашу основную базу. На рассвете высокие гранитные скалы, окружавшие бухту, многократным эхом повторили длинные пулеметные очереди: катерники извещали боевых друзей об одержанной победе в последнем бою в Варангер-фиорде. Спустя три дня, уже собравшись возвращаться на КП-200, я получил приказание прибыть на линейный корабль "Архангельск". -- Цель прибытия? -- повторил оперативный дежур ный штаба флота мой вопрос. -- На сей счет никаких указаний не было. Видимо, на совещание. А там, кто знает... Захватив наугад кое-какие материалы, я вместо Пумманок вышел на катере в Ваенгу. "Архангельск" стоял на рейде. Вокруг линкора покачивались в дрейфе десятка полтора катеров. Над заливом барражировали истребители. Как видно, совещание важное. О чем же пойдет на нем речь?.. Встретивший у трапа старший помощник командира линкора мой давний знакомый капитан 1 ранга М. 3. Чинчарадзе пригласил в кают-компанию. -- Военный совет совещается с армейскими генера лами уже часа два, -- сказал Михаил Захарович.-- А командиры соединений флота только что прибывают. В кают-компании линкора многолюдно. Судя по всему, совещание только что закончилось. Было много армейских генералов. Рядом с А. Г. Головко сидел командующий Карельским фронтом генерал армии 12* 179 (ныне маршал) К. А. Мерецков. Остальные были незнакомы. Я доложил о своем прибытии. -- Представляю вам, товарищи, -- обратился Арсе ний Григорьевич к армейцам, -- командира Краснозна менной бригады торпедных катеров. Обходи, Кузьмин, всех по кругу... Так мне довелось познакомиться с руководством Карельского фронта и 14-й армии, дислоцированной в приморской полосе. Командир линкора контр-адмирал В. И. Иванов пригласил к столу. За обедом завязалась оживленная беседа, но на темы, далекие от войны. Вспоминались разные смешные истории. Армейские товарищи пытались подшучивать над моряками. Адмиралы не оставались в долгу. Создавалось впечатление, что за столом сидят не военачальники, только что принявшие важнейшее для Родины решение, а беспечные приятели, коротающие время за веселой беседой. После обеда, проводив гостей, командующий флотом и член Военного совета стали вызывать командиров соединений. Разговор был коротким. Но люди выходили из адмиральской каюты посуровевшими, сосредоточенными. И тотчас же сходили на свои катера. Настал и мой черед. Адмирал Головко сообщил, что Ставкой Верховного Главнокомандующего войскам Карельского фронта и Северному флоту приказано изгнать немецко-фашистских захватчиков из советского Заполярья и освободить район Петсамо. Наступление начнется в ближайшее время. Задача нашей бригады -- во взаимодействии с авиацией прервать коммуникации противника в Варангер-фиорде, чтобы лишить гитлеровцев возможности эвакуировать свои войска и подвозить морем резервы и воинские грузы. -- В деталях боевая задача будет определена спе циальной директивой, -- продолжал адмирал. -- Вы по лучите ее через день-два. Но уже теперь вводите в дей ствие как можно больше катеров. Каждому из них най дется дело. Вице-адмирал Николаев подчеркнул необходимость еще активнее и действеннее организовывать в эти дни партийно-политическую работу среди моряков. -- Мы сейчас сильнее врага и приказ Верховного 180 Главнокомандования несомненно будет выполнен. Но это вовсе не значит, что гитлеровцев можно шапками закидать. Людей нужно готовить к суровым испытаниям. От каждого матроса, старшины и офицера потребуется мужество и полное напряжение сил. Итак, наступление... Здесь, на Рыбачьем, многие новости приходили к нам с опозданием. Но мы сами заметили, что наша артиллерия, к примеру, за последнее время стала все чаще вступать в борьбу с вражескими береговыми батареями в районе Петсамо и Муста-Тун-тури, словно бы пристреливаясь к ним. На аэродромах заметно увеличилось число самолетов. Появились летчики с Черного моря, где боевые действия заканчивались. Выехав как-то на КП командующего оборонительным районом, мы не без труда добрались до него: ночная дорога была забита колоннами автомашин, по обочинам шагали морские пехотинцы -- их было много, и были они в новом обмундировании -- свежие части из резерва. Мы понимали, что предстоящее наступление не будет легким маршем. 19-й горнострелковый корпус "Норвегия", державший оборону на петсамо-киркенесском направлении (корпусом этим, кстати сказать, командовал племянник одного из заправил фашистского рейха начальника штаба оперативного руководства ОКВ Йодля -- генерал артиллерии Ф. Йодль), насчитывал; по свидетельству квартирмейстера этого корпуса, до 110 тысяч отборных солдат. За три года войны они понастроили немало различных дотов, дзотов и иных укреплений. У нас на полуострове Среднем линия фронта пересекала перешеек по горному хребту Муста-Тунтури. На его высокие обрывистые скалы не так-то просто было взобраться и специалисту-скалолазу. А нашим войскам предстояло на этом девятикилометровом участке преодолеть еще около двухсот дзотов и дотов, часть которых была соединена между собой туннелями. Подступы к горному хребту преграждали заполненный водой глубокий ров, минные поля и многоярусные проволочные заграждения. Мы знали, что за главной оборонительной полосой немцы на рубеже реки Титовки создали вторую, а по 181 западному берегу реки Печенги еще и третью полосу укреплений. Недаром гитлеровцы хвастливо называли свою оборону "гранитным северным валом". Веря в его неприступность, командир 2-й немецкой горнострелковой дивизии генерал-лейтенант Деген писал в одном из своих приказов: "Русским мы предоставим возможность нахлынуть на наши сильно укрепленные позиции, а затем уничтожим их мощным контрударом... Мы именно здесь должны показать русским, что еще существует немецкая армия и держит фронт, который для них непреодолим". Но наше командование придерживалось по этому поводу иного мнения. Заканчивая беседу, адмирал Головко, как бы между прочим, сказал: -- Начинаем формирование Печенгской военно-морской базы... -- И, хитровато улыбнувшись, добавил:--- Как видишь, открываются новые вакантные должности... Через два дня мы получили директиву командующе го флотом на предстоящую наступательную операцию под кодовым наименованием "Вест". Боевая задача, определяемая этой директивой для нашей бригады, была уточнена: не только прервать коммуникации противни ка в Варангер-фиорде, но и быть готовыми участвовать в высадке десантов. * > Предчувствуя приближение решающих боев, моряки бригады не жалели сил, чтобы получше подготовить свои корабли. Катер капитан-лейтенанта Чернявского, получивший в бою 25 сентября более 170 пробоин, был введен в строй всего за четыре дня. Когда командир дивизиона доложил, что этот катер готов к выходу в море, то я, признаться, не очень в это поверил. Но Рихтер подтвердил, что полученные в предыдущем бою повреждения на катере устранены, и сделано все добротно. -- Весь новый экипаж работал так, что даже на обед и ужин людей приходилось чуть ли не по приказанию отправлять, -- довольно улыбаясь, сказал Андрей Михайлович. Горячая пора наступила для политотдела, партийных и комсомольских организаций. Необычайно горячо катерники воспринимали каждое слово агитатора. Наша многотиражная газета и листовки, выпускаемые полит- 182 отделом, расхватывались и зачитывались до дыр, и, как всегда бывает в особо ответственные для советских людей моменты жизни, усилился поток заявлений с просьбой принять в партию. Десятки матросов, старшин и офицеров выразили желание идти в бой коммунистами. Каждое заявление, написанное зачастую карандашом, со следами масляных пятен, потому что писалось оно прямо на моторе или на казеннике пушки, нельзя было читать без волнения. В них говорилось о самом сокровенном-- о любви к Советской Родине, о преданности великой ленинской партии. Объясняя сложность обстановки, призывая товарищей быть смелыми и мужественными в боях, коммунисты и комсомольцы заботились и о повышении мастерства каждого катерника. -- Беседуя с матросами и старшинами, -- напутство вал агитаторов начальник политотдела А. Е. Муране- вич, -- не уставайте напоминать, что одного только же лания разгромить врага мало. Тут необходимо еще и умение!.. И очень часто случалось, что беседа агитатора перерастала в своеобразную техническую конференцию -- катерникам не терпелось поделиться друг с другом не только мыслями и чувствами, но и сволм опытом, знаниями, умением. В моей записной книжке тех лет сохранилась любопытная в этом смысле запись. Я зашел послушать беседу коммуниста старшины 2-й статьи Н. Иващенко с радистами. Говорил он горячо, увлеченно. Напомнил о геройских делах своих друзей в последних боях. И вдруг задал неожиданный вопрос: -- Представьте себе, что пулеметной очередью или осколком срезало штырьевую антенну. Что вы будете делать? Надо сказать, что такие случаи у нас бывали нередко и приводили к серьезным неприятностям: катер оказывался без радиосвязи. Задумались матросы. Один предлагает одно, второй-- другое, но все на поверку оказывается не то. -- А я убедился, -- говорит агитатор, -- что лучше всего в подобных случаях использовать штангу, которой чистят ствол автомата. 183 Возвратившись в штаб, я рассказал о предложении старшины флагманскому связисту капитану 3 ранга Смирнову. Тот отнесся к нему очень скептически. Но все же мы решили попробовать. И оказалось, здорово придумал старшина! Металлическая складная штанга в трудную минуту действительно могла с успехом заменить штырьевую антенну. В каком учебнике об этом прочитаешь?! 7 октября после сокрушительной артиллерийской подготовки войска 14-й армии перешли в наступление. В 10 часов 35 минут "гранитный северный вал", непри ступностью которого так похвалялись гитлеровцы, был прорван южнее озера Чапр. Советские войска устреми лись вперед. Наступление развивалось в невероятно трудных условиях, через тундру, незамерзающие болота, гранитные сопки. Солдаты шли временами по колено в ледяной воде. Тягачи застревали в непролазной грязи, пушки отставали. Вражеские доты и дзоты солдаты брали взрывчаткой и "карманной артиллерией" -- гранатами И все же к исходу вторых суток боев наши войска форсировали ре:.у Титовку и овладели основными опорными пунктами второй линии обороны противника. С гордостью за боевых друзей-пехотинцев читали мы оперативную сводку Карельского фронта. 8 ночь на 9 октября к нам на полуостров Средний прибыли на двух больших охотниках адмирал Головко, вице-адмирал Николаев и группа офицеров штаба фло та. На командном пункте генерала Дубовцева обосно вался походный штаб командующего флотом. Непода леку от КП бригады расположился со своим походным штабом генерал Преображенский, временно исполняю щий обязанности командующего ВВС. В ту же ночь в Пумманки из Пала-губы перешли восемь малых и де сять больших охотников. Утром вместе с другими командирами соединений я был вызван к командующему флотом. Головко сообщил нам, что генерал армии Мерецков приказал перейти в наступление и частям Северного оборонительного района. Они должны прорвать оборону противника на хребте Муста-Тунтури, выйти на материк и перерезать доро- 184 гу Поровоара -- Титовка, а затем вместе с частями 14-й армии наступать на Печенгу. Чтобы облегчить нашим войскам штурм Муста-Тунтури, нынешней ночью в тыл гитлеровцам будет высажен десант -- 63-я бригада морской пехоты. -- Вопросы есть? -- спросил Головко, заканчивая совещание (умели мы тогда проводить совещания коротко, без лишних словопрений!).--Нет? Ну, желаем всем успеха! Возвращаемся в Пумманки. Обычно у нас днем безлюдно и тихо. Ведь до вражеских батарей -- рукой подать! А теперь у причалов и на рейде скопилось десятка четыре торпедных катеров, больших и малых охотников. В сопках, окруживших бухту, расположилась со своим хозяйством бригада морской пехоты полковника Крылова. Здесь же разведчики Леонова и Барченко. Еще несколько месяцев назад мы вряд ли решились бы собрать столько войск в одном месте. Но теперь мы знаем, что ни один "юнкерс" сюда больше не сунется! В распоряжении ВВС флота семьсот боевых самолетов! День пролетел в хлопотах Вместе с командиром десанта полковником А. М. Крыловым и командиром высадки -- командиром бригады сторожевых кораблей капитаном 1 ранга М. С. Клевенским (на мне лежит прикрытие десанта с моря) в последний раз уточнили детали перехода катеров морем и высадки десанта. На южный берег губы Маативуоно (Малая Волоковая) нам нужно доставить в общей сложности около трех тысяч морских пехотинцев и несколько десятков тонн боеприпасов. Высадку решили провести тремя эшелонами. Первыми подойдут к вражескому берегу три торпедных катера под командованием старшего лейтенанта Е. Г. Шкутова и высадят причальные команды. Затем восемь малых охотников под командованием гвардии капитана 3 ранга С. Д. Зюзина доставят разведгруппу и три роты автоматчиков. В это же время, но в соседнем районе катера-охотники гвардии старшего лейтенанта Б. Л. Ляха скрытно высадят разведчиков капитана И. П. Барченко-Емельянова и старшего лейтенанта В. Н. Леонова. Второй, основной, эшелон десанта следует в Маативуоно на одиннадцати больших охотниках капитана 3 ранга И. Н. Грицука. Третий эшелон следует 185 на семи торпедных катерах капитана 2 ранга В. Н. Алексеева. Для прикрытия десанта с моря наша бригада выставляла две линии подвижного дозора: ближнюю -- для наблюдения за выходом из Лиинахамари и дальнюю, в район Пеуровуоно,--для перехвата ^ораблей противника со стороны Бек-фиорда. За час-полтора до высадки основного десанта в Ва-рангер-фиорде, точнее в губе Маативуоно, катера нашей бригады и малые охотники при артиллерийской поддержке эскадренных миноносцев высадят две группы демонстративного десанта в Мотовском заливе. Главная задача там -- наделать как можно больше шума, привлекая на себя внимание гитлеровцев. Во второй половине дня ко всем этим заботам добавилась еще одна, не менее важная. Из штаба флота сообщили, что в 16 часов 10 минут в районе мыса Нордкин обнаружен вражеский конвой: транспорт в сопровождении четырех тральщиков и пяти сторожевых кораблей. Со скоростью семи узлов он идет к Варангер-фиорду. И надо же было немцам посылать свой конвой именно в этот день! Но, с другой стороны, это очень хорошо: значит, враг ни о чем не догадывается. По расчетам операторов, конвой будет в пределах Варангер-фиорда около полуночи. У нас, таким образом, еще было время для развертывания своих сил. В 18 часов 15 минут из главной базы в море вышли шесть торпедных катеров под командованием капитана 3 ранга В. Федорова. По договоренности со штабом ВВС в районе Варде к ним должны были присоединиться два Ил-4, чтобы подсветить цели. Вечером собрали командиров отрядов и катеров, которым предстояло идти с десантом. Рассказали об ожидающих их трудностях. Предупредили о створных огнях, подготовленных гидрографами. -- У меня одна просьба,-- обратился к командирам катеров полковник Крылов,-- чтобы бойцы вышли на берег сухими. Сами понимаете, обсушиться там будет не- 186 где. А сейчас не лето. Октябрь на дворе. Того и гляди выпадет снег. Началась посадка десанта на корабли. Один за другим подходили в заранее условленном порядке ко всем трем причалам торпедные катера (каждый из них, оставив на базе торпеды, принимал на борт 50--60 человек), малые и большие охотники. Моряки разводили солдат по кубрикам. Крепили на палубах минометы, пулеметы, ящики с боеприпасами. Пока в Пумманках продолжалась посадка, из бухты Порт-Владимир в Мотовский залив вышли торпедные катера, малые охотники и катерные тральщики с двумя группами демонстративного десанта. В 22 часа 15 минут поступил доклад, что первая группа десантников высажена у мыса Пикшуев. Спустя некоторое время западнее этого мыса, у опорного пункта гитлеровцев Обергоф, высадилась еще одна группа. Освободившись от десанта, катера начали маневрировать в этом районе. Они выпускали торпеды по берегу, обстреливали его из пушек и пулеметов, ставили дымовые завесы. Миноносцы "Гремящий" и "Громкий" в это время обстреливали переправы противника на реке Титовке. -- Шума и дыма столько,-- ответили на наш запрос с поста СНИС,-- словно тут целая дивизия высаживается!.. Немецкие радисты подняли в эфире переполох. Только и слышится: "Мотовский залив!.. Мотовский залив!.." Что ж, очень хорошо! А наша бухта все больше и больше пустела. Растаяли в ночной тьме торпедные катера Шкутова. Вслед за ними, заняв места в походном ордере, покинули рейд малые охотники Зюзина и Ляха. Приняв десантников и полностью подготовившись к недальнему (им предстояло пройти всего немногим более 20 миль), но опасному переходу, ждали своей очереди большие охотники Грицука и торпедные катера Алексеева. Когда последний из кораблей с десантом покидал Пумманки, по вражескому побережью открыли огонь наши батареи со Среднего и Рыбачьего. За три часа артиллеристы оборонительного района выпустили по расположению противника около двух тысяч снарядов. 187 Мы вглядывались в темень. Лишь бы враг не обнаружил наши катера раньше времени. И вдруг на берегу вспыхнул прожектор. С нашего КП было хорошо видно, как его луч, скользя по гребням волн, ощупывает море. Посветив несколько минут, прожектор погас. Темнота стала еще непрогляднее. Ждем еще несколько минут. Пока все спокойно. Но вот вражеский берег ожил. Ударили минометы. Вспыхнуло до десятка прожекторов, лучи их засновали из стороны в сторону. Вот один из них, высветив строй малых охотников, замер. Тут же открыли огонь береговые батареи. Вокруг катеров стали вырастать яркие столбики разрывов. Потом мы перестали их видеть -- все укрыла дымовая завеса. В 23 часа 30 минут от С. Д. Зюзина была принята радиограмма: первый бросок десанта высажен на участке от мыса Пунайненниеми до мыса Ахкиониеми. Тем временем в заливе Пунайнен-Лахти катера Б. Л. Ляха скрытно высадили разведчиков В. И. Леонова и И. П. Барченко-Емельянова. На следующее утро старший лейтенант Е. Г. Шкутов рассказал подробности о действиях экипажей трех торпедных катеров, первыми подошедших к вражескому берегу. -- В общем-то нам пришлось, пожалуй, легче, чем всем остальным,-- пытался уверить нас Евгений Германович.-- Вот только когда сразу за Айновскими островами немцы чуть не высветили нас прожектором, на душе, признаться, кошки заскребли. Ведь протяни они луч чуть-чуть дальше -- и мы оказались бы у них как на ладони. Тогда уж наверняка обстрела не миновать. А у нас полные катера десантников. Однако пронесло. А когда у самого берега немцы стали нас из минометов обстреливать, то это было уже не так страшно. В суматохе они кидали мины куда глаза глядят. Место высадки оказалось очень удачным, без подводных камней. Уткнулись форштевнями прямо в скалы. Я в центре, справа -- катер Притворова, слева -- Кузнецова. Чтобы от берега не отжимало, подрабатывали одним мотором. Матросы сразу за борт -- трап поддерживать. У меня прыгнули боцман коммунист Ярдынов и комендор Полтораков. Вода им выше пояса. Купание не из приятных. Но зато все десантники сошли с катеров сухими. Затем выгрузили боеприпасы. Через три 188 минуты -- я по часам заметил -- мы уже отошли. Вот, собственно, все... Все, если не считать, что после эти три катера влились в подвижной дозор и направились к вражеским батареям. Принимая на себя весь их огонь, они закрыли дымовыми завесами остальные корабли, следовавшие с десантом к месту высадки. А потом еще два часа дразнили вражеских артиллеристов, и, ловко маневрируя под обстрелом, отвлекали их внимание. Получив донесение, что заставы противника сбиты и десантники первого эшелона надежно закрепились на ]j плацдарме, в 0 часов 50 минут большие охотники капитана 3 ранга Грицука высадили в Маативуоно еще полторы тысячи морских пехотинцев. А спустя двадцать минут к местам высадки подошли торпедные катера Алексеева. Высадка третьего эшелона десанта проходила в особенно трудных условиях. Прикрываясь от обстрела противника дымзавесами, корабли двух предыдущих групп высадки так надымили, что теперь командиры катеров подходили к берегу, зачастую не видя даже форштевня собственного корабля. Помогло, как говорят, чувство локтя. Когда один из кораблей неподалеку от берега сел на подводные камни, на выручку сейчас же поспешил старший лейтенант П. Диренко. Общими усилиями катер был снят с камней. С погнутыми валами и винтами, он все же подошел к берегу и высадил десант. На другом торпедном катере во время высадки треснули доски переброшенного на берег трапа. Спрыгнув за борт, комсомолец матрос Калинин подпер трап спиной и простоял так в ледяной воде до тех пор, пока с катера не сошел последний морской пехотинец. А на малом охотнике гвардии лейтенанта Рекало волной от разорвавшегося * поблизости снаряда смыло за борт трап, подготовленный для высадки десантников. Что делать?.. И тут со стоящего у берега катера ему крикнули в мегафон: "Швартуйся к моему борту!" Рекало немедленно воспользовался этим. Товарищи помогли ему высадить десантников, задержавшись еще на несколько минут под минометны