всеми войсками во Французской Северной Африке и что его самого Жиро назначил командующим армией в Марокко. В письмах Ногесу и Мишелье Бетуар предлагал им не оказывать сопротивления американцам при высадке или держаться в стороне, пока им не будет более удобно признать совершившийся факт. Получив письмо, Ногес постарался занять нейтральную позицию в ожидании, пока прояснится обстановка. В это время Мишелье принял срочные меры, однако его патрульные самолеты и подводные лодки до наступления темноты не обнаружили приближающейся армады. Мишелье решил, что Бетуара ввели в заблуждение или просто обманули. Заверения Мишелье, что никаких крупных сил вблизи берега не обнаружено, так подействовали на Ногеса, что, даже когда после пяти часов утра к нему поступили первые сообщения о высадке, он решил, что это не более как рейды "коммандос". Ногес переметнулся на антиамериканскую сторону и приказал французским войскам оказывать сопротивление десантам. Бетуара он арестовал по обвинению в государственной измене. Главные силы Паттона высадились в районе Федалы, в 15 милях севернее Касабланки, а вспомогательные -- в районе Мехдия, Сафи, в 140 милях южнее Касабланки. В Федале удобные для высадки берега благоприятствовали подходу к этому городу и его сильно защищенному порту -- единственному крупному и хорошо оборудованному порту на Атлантическом побережье Марокко. Мехдия была избрана для высадки как ближайшее место к аэродрому Порт-Лиоте -- единственному в Марокко аэродрому с бетонной взлетно-посадочной полосой. Десант в Сафи мог парировать удар сильного французского гарнизона города Марракеш в направлении Касабланки. В Сафи также находился порт, где можно было выгрузить средние танки (новые танкодесантные корабли находились в производстве и не были готовы к началу операции "Торч"). Когда американская армада после спокойного перехода по океану 6 ноября приближалась к берегам Марокко, поступило сообщение о "сильном волнении на море"). Прогноз погоды на 8 ноября грозил сорвать высадку из-за сильного прибоя. Однако личный метеоролог адмирала Хьюитта предсказывал, что шторм пройдет. Адмирал решил рискнуть и выполнить план высадки на Атлантическом побережье. 7 ноября море начало утихать, 8 ноября совсем успокоилось. Прибой был слабее, чем во всякое другое утро этого месяца. И все же из-за недостатка опыта произошло множество неприятностей и задержек. Дела шли, во всяком случае, лучше, чем предвосхищал Паттон в своей "зажигательной" речи на последнем совещании накануне посадки на корабли, когда он язвительно бросил представителям военно-морских сил, что их тщательно разработанные планы могут "рухнуть в первые пять минут", н добавил: "История не знает случаев, когда флот высаживал армию в намеченное время и в намеченном месте. Но если даже вы высадите нас где-либо в пределах 50 миль от Федалы и в пределах одной недели от дня <192>Д<169>, я пойду вперед и одержу победу". К счастью, замешательство и растерянность среди французов были так велики, что волны десанта благополучно достигли берега. Когда обороняющиеся открыли организованный огонь, уже достаточно рассвело, и американская корабельная артиллерия подавила береговые батареи. Но на плацдарме высадки и при его расширении возникли новые затруднения из-за неопытности н неорганизованности армейских отрядов обеспечения высадки, так что Паттону пришлось перенести свою яростную критику на собственные войска и свой вид вооруженных сил, и войска, и десантно-высадочные средства были перегружены. Хотя наступление на Касабланку началось на второй день и не встретило серьезного сопротивления, оно быстро остановилось из-за перебоев в снабжении: груды припасов были сложены на берегу, их не сумели доставить наступающим боевым частям. На третий день продвижение было незначительным, а сопротивление усилилось. Перспективы стали довольно мрачными. Положение оказалось бы еще более серьезным, если бы в первый, же день не была ликвидирована угроза со стороны французского флота. Сражение при Касабланке протекало в старомодном духе. Оно началось около 7.00. Батарея береговой обороны с мыса Эль-Ханк и орудия линкора "Жан Бар" из порта (это был новейший французский линкор, но еще не закопченный и не способный сдвинуться с места у причала) открыли огонь по группе прикрытия контр-адмирала Джиффена, в которую входили линкор "Массачусетс", два тяжелых крейсера и четыре эскадренных миноносца. Американские корабли не получили прямых попаданий, хотя было несколько близких разрывов. Их ответный огонь оказался достаточно эффективным, чтобы на время заставить замолчать батарею Эль-Ханка и артиллерию "Жана Бара". Однако американцы так увлеклись этой перестрелкой, что забыли о поставленной перед ними задаче не выпускать из порта другие французские корабли. В итоге к 9 часам один легкий крейсер, семь эсминцев и восемь подводных лодок ускользнули. Эсминцы направились к Федале, где легкую добычу представляли американские транспорты. Однако эсминцев заставили отступить тяжелый крейсер, легкий крейсер и два эсминца, которые получили приказ адмирала Хьюитта перехватить французские корабли. Затем по приказу Хьюитта вышла группа прикрытия с задачей отрезать им путь отхода. Благодаря искусному кораблевождению, умелому применению дымовых завес и беспокоящим действиям подводных лодок французам удалось выдержать сокрушительный шквал сосредоточенного огня. Они потеряли только один эсминец. Затем французы предприняли еще одну смелую попытку прорваться в район расположения транспортов. Однако во втором бою был потоплен еще один эсминец, и только один из восьми французских кораблей вернулся в порт без повреждений. В порту были потоплены еще два корабля, а остальные получили новые повреждения при бомбардировке. И все же результат не был решающим. Батарея Эль-Ханка и 15-дюймовые орудия "Жана Бара" ожили вновь, а американские корабли израсходовали столько боеприпасов, что могли оказаться не способными отразить возможную атаку французских кораблей, базировавшихся в Дакаре. К счастью, обстановка в Касабланке и на всем Атлантическом побережье коренным образом изменилась вследствие благоприятного развития политических событий в Алжире. К концу дня генерал Ногес окольным путем узнал, что местные французские власти во главе с адмиралом Дарланом отдали 10 ноября приказ о прекращении боевых действий. Ногес поспешил воспользоваться этим непроверенным сообщением и приказал своим подчиненным командирам прекратить активное сопротивление в ожидании перемирия, Американская высадка в Оране встретила более упорное сопротивление, чем Западное оперативное соединение ВМС в районе Касабланки. Американцев выручило исключительно хорошо организованное совместное планирование и взаимодействие между американским войсковым оперативным соединением и английскими военно-морскими силами, на кораблях которых был доставлен десант. К тому же американская 1-я пехотная дивизия под командованием генерал-майора Аллена была отлично подготовленным соединением и ее поддерживали части 1-й бронетанковой дивизии. План предусматривал захватить порт и город Оран двойным охватом: два усиленных полка высаживались на берег в заливе Арзев, в 24 милях к востоку, а третий -- в районе Лез-Андалуза, в 14 милях к западу от города. Затем одна колонна должна была двинуться в глубь территории с плацдарма у залива Арзев, а другая -- с более удаленного пункта высадки в районе Мерса-БуЗеджара, в 30 милях к западу от Орана, с задачей захватить аэродромы южнее Орана и завершить окружение города с тыла. Быстро окружить город было тем более важно, что, как предполагали, гарнизон города, насчитывавший около 10 тыс. человек, мог быть почти удвоен за сутки за счет подкреплений из других гарнизонов. Операция началась хорошо. С наступлением темноты 7 ноября конвой, чтобы ввести противника в заблуждение, проследовал мимо Орана на восток, а ночью повернул обратно. Высадка в заливе Арзев началась точно вовремя (в 1.00), а в Лез-Андалузе и Мерса-Бу-Зеджаре -- с опозданием лишь на полчаса. Внезапность оказалась полной, и на побережье не было встречено никакого сопротивления. Этот участок прикрывали 13 батарей береговой обороны, но до рассвета они не вели огня, а потом причинили весьма незначительный ущерб благодаря эффективной поддержке флота и постановке дымовых завес. Высадка и выгрузка прошли в общем гладко, хотя и относительно медленно из-за того, что каждому солдату пришлось нести на себе около девяноста фунтов снаряжения. Средние танки перевозились на транспортах, а после захвата порта в заливе Арзев выгружались на причале. Единственная серьезная неудача произошла при попытке захватить порт Орана лобовой атакой, чтобы предотвратить акты саботажа. Для выполнения этого дерзкого плана, который американское военно-морское командование резко осуждало как безрассудство, было выделено два небольших английских катера -- "Уолни" и "Хартленд" -- с 400 американскими солдатами на борту, сопровождаемых двумя сторожевыми катерами. Ход событий подтвердил мнение американцев о том, что это -- "самоубийственная задача". Время начала лобовой атаки порта было выбрано неразумно -- через два часа после высадки основных сил десанта. К этому времени французы уже были начеку. Поднятый для предосторожности большой американский флаг на катерах не остановил французов. Они сразу же открыли огонь. Были повреждены оба катера, а десантная группа разгромлена. Наступление с плацдармов высадки главных сил десанта началось в 9.00, и вскоре после 11.00 легкая бронетанковая колонна полковника Уотерса, выступившая из района залива Арзев, достигла аэродрома Тафараци. Через час было получено сообщение о готовности аэродрома к приему самолетов из Гибралтара. Но когда колонна повернула на север, она была остановлена недалеко от аэродрома Ла-Сенья, как и колонна полковника Робинетта, выступившая из Мерса-Бу-Зеджара. Наступление пехоты по сходящимся направлениям из залива Арзев и Лез-Андалуза тоже задержалось из-за сопротивления на подступах к Орану. На второй день не было достигнуто большого успеха, так как сопротивление французов усилилось, а их контратака во фланг арзевского плацдарма расстроила план операции из-за преувеличенно мрачных сообщений, которые заставили генерала Фридендолла отвлечь войска от выполнения других задач. И хотя аэродром Ла-Сенья был захвачен еще днем, его нельзя было использовать из-за непрерывного артиллерийского обстрела. На третье утро, после того как ночью были обойдены очаги сопротивления на дорогах, ведущих к Орану, концентрическое наступление на город возобновилось. Атаки пехоты с востока и запада вновь получили отпор, но они отвлекли на себя внимание обороняющихся, а тем временем передовые отряды двух легких бронетанковых колонн ворвались в город с юга. Не встретив сопротивления, они к середине дня достигли штаба французских войск. Тогда французское командование согласилось капитулировать. Потери американцев за три дня боев на суше составили около 400 человек, а потери французов -- еще меньше. Ослабление сопротивления в последний день свидетельствовало о том, что французским командирам было известно о переговорах в Алжире. Высадка в Алжире прошла более гладко и заняла меньше времени. Немалая заслуга в этом принадлежала генералу Масту и сотрудничавшим с ним офицерам. Нигде не было оказано серьезного сопротивления, за исключением сопротивления при первой попытке прорваться в порт, как и в Оране. На рассвете 7 ноября американский транспорт "Томас Стоун" был временно выведен из строя торпедой, выпущенной с подводной лодки, в 150 милях от Алжира. Дальнейший переход по Средиземному морю прошел без происшествий. Когда несколько разведывательных самолетов обнаружили конвой, никаких атак не последовало. С наступлением темноты конвой повернул на юг к районам высадки. Одна группа высадилась у мыса Матифу, примерно в 15 милях к востоку от Алжира, другая -- около мыса Сиди-Ферруш, в 10 милях к западу от города, а третья группа -- еще на 10 миль западнее, вблизи Кастильоне. В целях политической маскировки в пунктах, ближайших к Алжиру, высадились американские войска и отряды английских "коммандос". Англичане же высадились на самом западном участке, у Кастильоне. Высадка началась точно в 1.00 и протекала без происшествий, хотя условия высадки из-за крутых берегов были сложные. Французские войска, встреченные недалеко от берега, сообщили, что им дано указание не оказывать сопротивления. Около 9.00 был занят аэродром. Высадка восточнее Алжира несколько запоздала и протекала не совсем организованно, но из-за отсутствия сопротивления удалось быстро выправить положение. Вскоре после 6.00 войска подошли к важному аэродрому Мэзон-Бланш и заняли его, практически не встретив сопротивления. Однако при наступлении на сам Алжир войска наткнулись на сопротивление опорного пункта. Их продвижение приостановилось под угрозой атаки французских танков. Береговая батарея на мысе Матифу тоже отказалась капитулировать и сдалась лишь во второй половине дня, после того как ее дважды обстреляли военные корабли и атаковали пикирующие бомбардировщики. Попытка прорваться в порт Алжира окончилась хуже. Эту задачу получили английские эсминцы "Броук" и "Малькольм", на которых были подняты большие американские флаги и разместился американский пехотный батальон. По плану эти корабли должны были войти в порт через три часа после высадки десанта. Предполагалось, что порт обороняться не будет. Однако, как только эсминцы подошли к порту, на них обрушился мощный огонь. "Малькольм" получил серьезные повреждения и отошел. "Броуку" с четвертой попытки удалось прорваться, пришвартоваться у причала и высадить войска, которые быстро заняли портовые сооружения. Около 8.00 корабль подвергся сильному артиллерийскому обстрелу и был вынужден покинуть порт. Десантная группа, окруженная французскими колониальными войсками, после полудня сдалась, так как у нее кончились боеприпасы и не было никакой надежды на помощь со стороны главных сил. Впрочем, французы открыли огонь не столько для того, чтобы уничтожить десант, сколько чтобы остановить его продвижение. При высадке западнее Алжира, около мыса Сиди-Ферруш, произошло гораздо больше путаницы. Некоторые десантно-высадочные средства вышли даже к району высадки англичан, дальше к западу. Подразделения батальонов растянулись вдоль побережья на 15 с лишним миль, а многие десантные катера получили повреждения от прибоя или задержались из-за неисправности двигателей. К счастью, вначале войска встретили дружественный прием. Маст со своими офицерами расчистили им путь, иначе эта высадка окончилась бы дорогостоящим провалом. Однако, когда, спешно перегруппировавшись, войска двинулись к Алжиру, они в нескольких пунктах встретили сопротивление. Дело в том, что к тому времени Маста отстранили от командования и его распоряжения о сотрудничестве с союзниками были отменены. Французские войска получили приказ оказывать сопротивление войскам союзников. Те, кто сотрудничал с союзниками в Алжире, выполнили свою роль исключительно добросовестно. А это было нелегко, если учесть, что их поздно информировали о высадке и ее целях. Собственные планы содействия высадке они незамедлительно привели в исполнение. Вдоль побережья для встречи и сопровождения американцев были выставлены офицеры, телефонная связь в значительной степени оказалась блокированной, были заняты полицейские штабы и участки, несочувствующие высшие чиновники взяты под арест, захваченная радиостанция могла передать обращение самого Жиро или заявление от его имени, которое должно было сыграть решающую роль. В общем, было сделано достаточно, чтобы парализовать сопротивление ко времени высадки и сохранять контроль над городом почти до 7.00 -- дольше, чем считалось необходимым. Однако наступление с участков высадки развивалось гораздо медленнее, чем следовало бы. А когда американцы не появились и к 7.00, стало очевидно, что офицеры, сотрудничающие с союзниками, не пользуются особым влиянием на своих соотечественников. Более того, когда они передали по радио воззвание от имени Жиро, который тоже не явился в ожидаемое время, равнодушие, с каким оно было воспринято, показало, что они переоценили популярность Жиро. Вскоре офицеры, сотрудничающие с союзниками, начали терять контроль над положением и затем были отстранены или арестованы. Тем временем на высшем уровне велись решающие переговоры. В половине первого ночи Мэрфи отправился к генералу Жуэну и ошеломил его известием о предстоящей высадке мощных сил. Мэрфи потребовал, чтобы Жуэн незамедлительно дал указание не оказывать сопротивления. Он сказал, что войска союзников прибыли по приглашению Жиро, чтобы помочь освобождению Франции. Жуэн не пожелал признать Жиро руководителем, счел недостаточным его авторитет и предложил обратиться к адмиралу Дарлану, который в этот момент случайно оказался в Алжире, прилетев навестить своего тяжело заболевшего сына. Дарлана разбудили по телефону и попросили прибыть на виллу Жуэна, чтобы принять срочное послание от Мэрфи. Когда Дарлану сообщили о предстоящей высадке, он сердито воскликнул: "Я давно знаю, что англичане глупы, но всегда считал, что американцы умнее. Теперь я начинаю верить, что вы совершаете столько же ошибок, сколько и они". Однако, немного поспорив, Дарлан в конце концов согласился послать радиограмму маршалу Петэну с сообщением о сложившейся обстановке и с просьбой предоставить ему свободу действий. Тем временем виллу окружил отряд антивишистов. Дарлан фактически оказался под стражей. Немного погодя отряд жандармерии прогнал антивишистов и арестовал Мэрфи. Дарлан и Жуэн, с подозрением глядя друг на друга, отправились в штаб в Алжир. Там Жуэн отдал распоряжение освободить генерала Кельца и других офицеров, арестованных Мастом и его сотрудниками, и в свою очередь арестовал последних. Дарлан около 8 часов утра послал еще одну телеграмму маршалу Петэну, где указывал, что "положение ухудшается и оборона скоро будет сломлена". Это был явный намек на то, чтобы разумно склониться перед превосходящими силами союзников. Петэн в своем ответе предоставил ему требуемые полномочия. Примерно в 9.00 американский поверенный в делах в Виши Такк отправился к Петэну и передал ему письмо Рузвельта с предложением о сотрудничестве. Петэн вручил заранее подготовленный ответ, где выражал "недоумение и огорчение" по поводу американской "агрессии" и заявлял, что Франция будет сопротивляться нападению на свою империю даже со стороны старых друзей: "Таков приказ, который я отдаю". Через несколько часов премьер-министр Лаваль принял предложение немцев об оказании помощи авиацией, и к вечеру державы оси начали готовить силы для переброски в Тунис. Тем временем Дарлан на свою ответственность отдал распоряжение французским войскам и кораблям в зоне Алжира прекратить огонь. Хотя этот приказ не относился к районам Орана и Касабланки, Дарлан уполномочил Жуэна достигнуть договоренности относительно всей Северной Африки. Кроме того, в начале вечера было достигнуто соглашение, что в 20.00 контроль над Алжиром переходит к американцам и что союзники могут пользоваться портом с рассветом следующего дня, 9 ноября. Днем 9 ноября прибыли Кларк для ведения дальнейших переговоров и Андерсон, которому предстояло принять командование союзными войсками в предстоящем наступлении на Тунис. Немного раньше прибыл Жиро, но, обнаружив, что другие французские руководители отнюдь не обрадовались его приезду, поселился уединенно. По замечанию Кларка, "он фактически ушел в подполье", однако на следующее утро Жиро явился на первое совещание Кларка с Дарланом, Жуэном и их главными помощниками. Кларк потребовал, чтобы Дарлан отдал приказ о немедленном прекращении огня во всей Французской Северной Африке. Дарлан заколебался, объяснив, что ждет указаний из Виши. Тогда Кларк стукнул кулаком по столу и заявил, что в таком случае приказ отдаст Жиро. Дарлан на это возразил, что Жиро не имеет ни юридических полномочий, ни достаточного личного авторитета. Дарлан также предупредил, что такой приказ "приведет к немедленной оккупации немцами южной Франции" (и это предвидение вскоре оправдалось). Дальнейший спор под аккомпанемент ударов кулаком по столу кончился тем, что Кларк в резкой форме заявил Дарлану: если тот немедленно не отдаст приказ, то будет арестован. Кларк заранее позаботился расставить вокруг здания вооруженную охрану. Дарлан, коротко посовещавшись со своим штабом, принял ультиматум и в 11.20 разослал приказ. Когда об этом сообщили в Виши, Петэн вначале был склонен одобрить решение Дарлана, но Лаваль, услышав об этом по пути в Мюнхен, связался по телефону с Петэном и убедил его не признавать этого решения. Вскоре после полудня Кларк получил сообщение, что Виши отвергает перемирие. Когда Кларк информировал об этом Дарлана, тот удрученно заметил: "Мне больше ничего не остается, как отменить приказ, который я подписал утром". Кларк на это возразил: "Вы не сделаете ничего подобного. Приказ не будет отменен, а для большей уверенности я буду держать вас под арестом". Дарлан, который сам намекнул на возможность такого решения, проявил полную готовность принять его и направил ответ Петэну: "Я аннулирую свой приказ и становлюсь пленником". Аннулирование предназначалось только для ушей Виши и немцев. На следующий день Петэн под нажимом Гитлера объявил через Лаваля, что вся власть в Северной Африке переходит от Дарлана к Ногесу, Перед этим Дарлан получил от Петэна секретное послание о том, что он отклонил перемирие под нажимом немцев и что это решение противоречит его личным стремлениям. Такая двойная игра была вынужденной, вызванной опасной ситуацией во Франции, однако она не внесла ясности в положение французских военных руководителей в Северной Африке вне Алжира<$FВ американской и западно европейской буржуазной литературе распространена версия о "двойной игре" Петэна, который якобы в тайне стремился к контактам с англо-американскими союзниками. На деле Петэн и его окружение проводили профашистскую политику и делали ставку на сотрудничество с гитлеровцами, предавая интересы французского народа. -- Прим. ред.> Внести ясность и разрешить их сомнения помог Гитлер, отдав приказ своим войскам занять неоккупированную часть Франции, которая по соглашению о перемирии 1940 года оставалась под контролем правительства Виши. В течение 8 и 9 ноября правительство Виши увиливало от предложения Гитлера о вооруженной поддержке, выдвигая отговорки, которые лишь возбудили его подозрение. 10 ноября в Мюнхен для встречи с Гитлером и Муссолини прибыл Лаваль. Гитлер потребовал, чтобы порты и авиационные базы Туниса были открыты для войск стран оси. Сразу же после окончания встречи с Лавалем он отдал приказ войскам в полночь вступить в неоккупированную часть Франции (этот шаг уже был подготовлен) и захватить совместно с итальянцами тунисские авиационные и морские базы. Немецкие механизированные войска быстро захватили южную Францию, а шесть итальянских дивизий вступили в нее с востока. Во второй половине дня 9 ноября на аэродром вблизи Туниса начали прибывать немецкие самолеты с войсками охраны. Начиная с 11 ноября масштабы переброски по воздуху увеличились. Соседние французские части были разоружены, а в Базерту морским путем стали поступать танки, орудия, транспортные машины и запасы. К концу месяца прибыло 15 тыс. немецких солдат и офицеров и около 100 танков. Значительная часть личного состава приходилась на административный персонал для организации базы. Прибыло также около 9 тыс. итальянцев, которых использовали главным образом для прикрытия южного фланга. В условиях поспешно организованной переброски в тот период, когда войска стран оси повсюду испытывали жестокий нажим, это было немалое достижение. Однако эти силы выглядели весьма малочисленными по сравнению с тем количеством войск, какое доставили союзники во Французскую Северную Африку, и возможность сопротивления оказалась бы незначительной, если бы по плану операции "Торч" большая часть союзных экспедиционных сил выделялась бы для наступления на Тунис или если бы союзное командование быстрее развертывало наступление. Вторжение немцев в южную Францию только способствовало упрочению положения союзников в Африке, так как оно потрясло местных французских командиров. Утром 11 ноября, еще до поступления сообщения об этом, в Алжире опять создалось неустойчивое положение. Началось с того, что Кларк посетил Дарлана и потребовал от него принять все неотложные меры: приказать французскому флоту в Тулоне прибыть в любой североафриканский порт и отдать распоряжение губернатору Туниса французскому адмиралу Эстева оказать сопротивление вступлению немцев. Дарлан вначале увиливал, утверждая, что его приказам могут не подчиниться, так как по радио было объявлено о его смещении с поста командующего французскими вооруженными силами. После дальнейшего нажима Дарлан отказался принять требования Кларка. Во второй половине дня американскому генералу передали по телефону просьбу вновь встретиться с Дарланом. Теперь Дарлан, учитывая развитие событий во Франции, согласился удовлетворить требования Кларка, хотя свою телеграмму командующему флотом в Тулоне он сформулировал скорее как настойчивый совет, чем приказ. Повлияло на Дарлана и согласие генерала Ногеса, назначенного правительством Виши преемником Дарлана, прибыть на следующий день в Алжир на совещание. Однако в ночь на 12 ноября Кларк получил новый удар, узнав, что приказ Дарлана об оказании сопротивления в Тунисе отменен. Кларк вызвал к себе в гостиницу Дарлана и Жуэна, и вскоре выяснилось, что в изменении приказа повинен Жуэн. Он утверждал, что приостановил исполнение приказа в ожидании прибытия Ногеса, который теперь был его законным начальником. Также тонкости в отношении законности, хотя и характерные для французских военных принципов, казались Кларку просто юридической уверткой. Французы уступили его настойчивому требованию немедленно, не ожидая прибытия Ногеса, вторично послать приказ в Тунис. Однако их несогласие на участие в совещании Жиро вновь возбудило подозрения Кларка. Американского генерала настолько вывели из себя эти проволочки, что он пригрозил посадить всех французских руководителей под арест и запереть их на борту корабля в порту, если они в течение двадцати четырех часов не придут к удовлетворительному решению. Это помогло Дарлану, обладавшему более тонким чувством реальности, чем многие его соотечественники, договориться с Ногесом и другими о заключении рабочего соглашения с союзниками; был включен пункт и о признании Жиро. На следующем совещании 13 ноября решение вопроса ускорила новая угроза Кларка посадить всех под арест. Во второй половине дня соглашение было достигнуто и незамедлительно утверждено Эйзенхауэром, только что прилетевшим из Гибралтара. По условиям соглашения Дарлан назначался верховным комиссаром и командующим военно-морскими силами; Жиро -- командующим сухопутными и военно-воздушными силами; Жуэн -- командующим восточным сектором; Ногес -- командующим западным сектором и генеральным резидентом во Французском Марокко. Активное сотрудничество с союзниками в освобождении Туниса предполагалось начать немедленно. Эйзенхауэр утвердил соглашение с готовностью. Он, подобно Кларку, понимал, что Дарлан -- единственный человек, способный убедить французов перейти на сторону союзников. Эйзенхауэр еще находился под впечатлением слов Черчилля, сказанных ему перед отлетом из Лондона: "Если б я мог встретиться с Дарланом, хоть я его и ненавижу, то с радостью прополз бы милю на четвереньках, если бы это могло заставить его привлечь французский флот в орбиту союзных вооруженных сил". Решение Эйзенхауэра одобрили Рузвельт и Черчилль. Однако "сделка с Дарланом", которого пресса так долго представляла как зловещего пронациста, вызвала бурю протеста в Англии и Америке. Этого не предвидели ни Черчилль, ни Рузвельт. В Англии волна возмущения была наиболее сильной, поскольку там находился де Голль и его сторонники старались разжечь народный гнев. Рузвельт, стараясь успокоить общественность, выступил с публичным разъяснением, в котором привел фразу из конфиденциальной телеграммы Черчилля, где говорилось, что соглашение с Дарланом -- "это лишь временное средство для достижения цели, оправданное исключительной напряженностью битвы". Более того, на закрытой пресс-конференции Рузвельт в оправдание этого соглашения привел старинное изречение православной церкви: "Дети мои, в час серьезной опасности вам разрешается идти с самим дьяволом, пока вы не перейдете мост". Разъяснение Рузвельта о том, что это соглашение -- "лишь временное средство для достижения цели", естественно, было ударом для Дарлана, который почувствовал себя обманутым. В письме Кларку он с горечью отмечал, что как публичное заявление, так и частные высказывания свидетельствуют о том, что его рассматривают "лишь как лимон, который американцы выкинут после того, как выжмут его досуха". Заявление Рузвельта вызвало возмущение и у французских командиров, поддерживавших Дарлана при достижении соглашения с союзниками. Встревоженный Эйзенхауэр телеграфировал в Вашингтон, отмечая, что "нынешние настроения французов даже отдаленно не напоминают прежние расчеты, и крайне важно не предпринимать никаких опрометчивых действий, которые нарушили бы достигнутое нами равновесие". Фельдмаршал Смэтс, прилетевший в Алжир на обратном пути из Лондона в Южную Африку, телеграфировал Черчиллю: "Что касается Дарлана, то опубликованные заявления выбили из колеи местных французских руководителей, и было бы опасно и впредь придерживаться этого курса. Ногес угрожает отставкой, а, поскольку он управляет марокканским населением, такой шаг мог бы вызвать далеко идущие последствия". Тем временем Дарлан заключил конкретное и детальное соглашение с Кларком о совместных действиях. Дарлан также убедил французских руководителей в Западной Африке последовать его примеру и открыть союзникам важнейший порт Дакар и авиационные базы. Однако в сочельник Дарлан был убит молодым фанатиком Бонье де ля Шапеллем. Убийца принадлежал к роялистским и голлистским кругам, требовавшим отстранения Дарлана от власти. Устранение Дарлана помогло союзникам разрешить щекотливую политическую проблему и расчистило путь де Голлю. К тому времени союзники уже успели извлечь выгоды из своей "сделки" с Дарланом. Черчилль в своих мемуарах замечает: "Убийство Дарлана, хотя и было преступлением, освободило союзников от неловкости сотрудничества с ним и в то же время сохранило союзникам все выгоды, которые он им предоставил в решающие часы высадки". По приказу Жиро убийцу Дарлана быстро предали военному суду и казнили. На следующий день французские руководители согласились избрать Жиро верховным комиссаром вместо Дарлана. Жиро на короткое время "заполнил вакуум". Не заручись союзники поддержкой Дарлана, им пришлось бы гораздо труднее. Ведь в Северной Африке было около 120 тыс. французских войск: 55 тыс. человек в Марокко, 50 тыс. человек в Алжире и 15 тыс. человек в Тунисе. Даже при большой рассредоточенности они представляли бы серьезное препятствие, если бы продолжали оказывать сопротивление союзникам. Единственно, где помощь и авторитет Дарлана не принесли желаемого результата, это в вопросе перевода главных сил французского флота из Тулона в Северную Африку. Командующий флотом адмирал де Лаборде не решился откликнуться на призыв Дарлана без подтверждения со стороны Петэна, а специальный эмиссар, посланный Дарланом убедить адмирала, был схвачен немцами. Пока Лаборде колебался, немцы подошли вплотную к военно-морской базе, однако не стали ее оккупировать, и Тулон продолжали занимать французские войска. Немцы планировали захватить флот в неприкосновенности и 27 ноября нанесли удар, предварительно минировав выходы из порта. Однако, хотя французы были лишены возможности прорваться, им все же удалось осуществить заранее подготовленный план и быстро затопить корабли, так что попытка немцев захватить французский флот была сорвана. Тем самым осуществилось заверение Дарлана, которое он дал па первом совещании с Кларком в Алжире 10 ноября: "Ни при каких обстоятельствах наш флот не попадет в руки немцев". Разочарование союзников по поводу того, что французский флот не прибыл в Северную Африку, компенсировалось чувством облегчения, когда после его потопления исчезла опасность использования французских кораблей против союзников. Другим положительным фактором для союзников в этот критический период, и особенно в первые дни, было то, что испанцы воздержались от всякого вмешательства и что Гитлер не попытался нанести удар через Испанию по западному входу в Средиземное море. Испанская армия могла бы лишить союзников возможности использовать порт и аэродром Гибралтара, обстреливая их артиллерийским огнем из Алжесираса, и перерезать коммуникации между войсками Паттона и союзными войсками в Алжире, так как железная дорога от Касабланки до Орана проходит вблизи границы Испанского Марокко, всего в 20 милях. Когда планировалась операция "Торч", англичане утверждали, что в случае вмешательства Франко использовать Гибралтар будет невозможно. Штаб Эйзенхауэра, осуществлявший планирование, подсчитал, что для оккупации Испанского Марокко потребуется пять дивизий и эта операция займет три с половиной месяца. К счастью, Франко удовольствовался статусом "невоюющего" союзника стран оси, тем более что американцы покупали испанские продукты и позволяли ему получать нефть из зоны Карибского моря. Архивы стран оси свидетельствуют, что Гитлер, учитывая прежний опыт, когда Франко искусно увиливал от его предложения двинуться через Испанию на Гибралтар, практически не рассматривал попытку такого контрудара в ноябре 1942 года. Эту идею возродил Муссолини в апреле следующего года, когда войска стран оси в Тунисе испытывали сильный нажим и возникла угроза скорого вторжения союзников в Италию. Но даже тогда Гитлер отклонил просьбу Муссолини, так как боялся, что его "невоюющий" союзник будет решительно и упорно сопротивляться продвижению через Испанию, и продолжал верить, что войска стран оси сумеют удержать Тунис. Его уверенность основывалась на успехе весьма малочисленных сил стран оси, отправленных в Тунис в конце ноября и сумевших в то время сдержать наступление союзников. ГЛАВА 22. Продвижение к Тунису Наступление на Тунис и Бизерту началось с высадки морского десанта в порту Бужи, примерно в 100 милях восточнее Алжира. Это был сокращенный вариант первоначального плана, который, исходя из полного и безотлагательного сотрудничества французов, предполагал использовать парашютные войска и высадку морского десанта "коммандос" для захвата аэродромов Бона, Бизерты и Туниса соответственно 11, 12 и 13 ноября. Второй эшелон войск, высадившихся в Алжире, должен был захватить порт Бужи и аэродром в Джиджелли, в 40 милях от передовой базы. Однако в условиях неопределенности после высадки в Алжире этот план сочли слишком рискованным и высадку десантов в более отдаленных от передовой базы пунктах отменили. Вместо этого 9 ноября было решено занять Бужи и аэродром, а затем стремительно двинуть отряд к конечной железнодорожной станции Сук-Ахрас вблизи тунисской границы; одновременно воздушный и морской десанты должны были занять Бон. Вечером 10 ноября два усиленно охраняемых конвоя вышли из Алжира, имея на борту 36-ю бригаду английской 78-й дивизии. Бригада прибыла в район Бужи рано утром на следующий день, однако, опасаясь враждебной встречи, потеряла время, высаживаясь на необорудованных берегах при сильном прибое. На самом же деле встреча оказалась дружественной. Из-за сильного прибоя намеченная высадка вблизи Джиджелли не состоялась, и аэродром не был занят своевременно. В результате не удалось обеспечить эффективное прикрытие высадки с воздуха. Аэродром захватили только через два дня. Рано утром 12 ноября отряд "коммандос" проскользнул в порт Бон, а на аэродром был сброшен отряд парашютистов. Французы не оказали сопротивления. 13 ноября усиленная бригада двинулась вперед из Бужи, а другие части дивизии начали наступать по суше из Алжира; за ними следовала группа "Блейд" -- только что высадившийся 17/21-й уланский полк<$FВ 17/21-м уланском полку и других танковых полках этой дивизии две роты каждого батальона имели на вооружении новые быстроходные танки "Крусейдер III", оснащенные мощными 57-мм пушками, а две другие роты -- танки "валентайн" с 42-мм пушками, менее быстроходные, но более надежные и с лучшей броневой защитой. -- Прим. авт.> из состава 6-й бронетанковой дивизии с приданными подразделениями под командованием полковника Халла. Чтобы расчистить путь группе, намечалось 15 ноября выбросить английский парашютно-десантный батальон в район Сук-эль-Арбы, в 80 милях от Туниса, на тунисской территории, и американский парашютно-десантный батальон вблизи Тебессы для прикрытия южного фланга и захвата передового аэродрома в этом районе. Американский десант был выброшен точно по плану, и через два дня этот батальон под командованием полковника Раффа захватил аэродром в Гафсе, в 70 милях, от залива Габес и дефиле, идущего от Триполи. Выброска англичан задержалась на день из-за непогоды, а передовые сухопутные части двигались так быстро, что к 16 ноября тоже достигли Сук-эль-Арбы. К этому времени другая колонна, наступавшая вдоль прибрежной дороги, подошла к небольшому тунисскому порту Табарка на пути в Бизерту. На следующий день, 17 ноября, генерал Андерсон отдал приказ 78-й дивизии после сосредоточения в передовом районе наступать на Тунис и уничтожить силы стран оси. Такая пауза для сосредоточения, какой бы желанной она ни казалась, была злополучной, если учитывать малочисленность прибывших сил стран оси: не полностью укомплектованный парашютно-десантный полк из двух батальонов в Тунисе, переброшенный по воздуху из Италии 11 ноября, и два батальона в Бизерте (один парашютно-саперный и один пехотный). 16 ноября в сопровождении единственного-штабного офицера прибыл генерал Неринг, бывший командир Африканского корпуса. Неринг был тяжело ранен в сражении под Алам-Хальфой. Теперь, поправившись, он вступил в командование этими войсками численностью около 3 тыс. человек, которые составляли ядро 90-го корпуса. Даже к концу месяца так называемый "корпус" по численности был равен только дивизии. Немцы, не дожидаясь сосредоточения сил англичан, быстро нанесли удар в западном направлении и этим смелым шагом скрыли свою слабость. Французские войска в Тунисе, хотя и более многочисленные, отступили перед ними во избежание преждевременного столкновения до подхода союзных подкреплений. 17 ноября парашютно-десантный батальон (всего около 300 человек) под командованием капитана Кнохе двинулся вдоль дороги Тунис-Алжир и заставил находившиеся там французские войска отступить к узлу дорог Меджез-эль-Баб (в 35 милях к западу от Туниса) с важным мостом через р. Меджерда. Здесь в ночь на 18 ноября французы были усилены подразделениями группы. "Блейд", включая английский парашютно-десантный батальон и американский дивизион полевой артиллерии (17/21-й уланский полк еще не прибыл). В 4.00 французского командующего в Тунисе генерала Барре вызвали для встречи с немецким парламентером, передавшим ультиматум Неринга, который требовал, чтобы французы отошли на линию вблизи границы Туниса. Барре пытался вступить в переговоры, но немцы поняли, что он просто старается выиграть время. Рано утром немецкая разведка обнаружила присутствие союзных войск. В 9.00 немцы прервали переговоры и через четверть часа открыли огонь. Через полтора часа появились немецкие пикирующие бомбардировщики. Вслед за этим немецкие парашютисты предприняли две небольшие атаки, и эта видимость решительного наступления создала преувеличенное впечатление об их силах. Союзники сочли, что они не смогут продержаться, если не подойдут на помощь новые подкрепления, а распоряжения генерала Андерсона исключали такую помощь, пока не будет закончено сосредоточение союзных войск для планируемого наступления на Тунис. С наступлением темноты капитан Кнохе выслал небольшие группы, которые переплыли реку и весьма успешно имитировали наступление большими силами. Войска союзников отступили от моста, оставив его в неприкосновенности. Ближе к полуночи местный английский командир вызвал на свой командный пункт французского командира и потребовал немедленно отвести войска на более безопасную позицию, на высоты. Это было сделано, и немцы заняли Меджез-эль-Баб. Это был поразительный пример того, как небольшой отряд дерзкими действиями может обмануть противника. Парашютно-саперный батальон из Бизерты под командованием майора Витцига с несколькими танками двинулся па запад по прибрежной дороге и у Джебель-Абиода встретил головной батальон 36-й усиленной пехотной бригады 6-й западнокентской дивизии. Немцы разгромили часть батальона, но он сумел продержаться до подхода остальных подразделений бригады. Тем временем высланные к югу небольшие немецкие отряды захватили ключевые города на пути из Триполи -- Сус, Сфакс и Габес. Около 50 парашютистов напугали французский гарнизон и заставили его эвакуироваться из Габеса. 20 ноября к парашютистам прибыло подкрепление -- два итальянских батальона из Триполи. Вместе они отразили атаку американских парашютистов полковника Раффа на Габес. 22 ноября небольшая немецкая та