ак двух не-поворотливых жуков... Он заорал, конь тоже разогнался, успели увидеть, как впереди на дорогу прыснули крупные капли, взбивая пыль, и тут же влетели в ливень. Холодные потоки обрушились ощутимой тяжестью, пытались вбить в землю, вогнать, чтобы потом оттуда во множестве проросли эти странные существа с двумя головами и шестью ногами. Громовой удар потряс землю. Скиф на миг оглох, они неслись в полной тиши, затем прорвались ни на что не похожие звуки, уж точно на дождь не похожие, это был рев шум водопада, грохот, треск. Серая пелена время от времени озарялась тусклыми, а иногда и совсем слепящи-ми вспышками. Дважды его словно бы обожгло, но это был не огонь, а нечто странное, старики говорят, что это случается, когда огненная стрела бьет опасно близко... Он знал, что стрелы бьют по самому высокому дере-ву, а если дерева нет, то по всаднику. Даже пеший дол-жен в грозу лечь в грязь перед буйством богов, признавая их мощь, смиряясь. -- Не смиряюсь! -- закричал он. -- Не смиряюсь! Земли не видно под мутными потоками, копыта на-чали скользить, конь замедлил бег, осторожничает, уже не видит, куда ступает, а Скиф, мокрый, как рыба, ляз-гал зубами и радовался, что не в пышных одеждах дура-ка, как презренный богач, которому долго потом мерз-нуть в насквозь промокшей одежде. Яростный ливень почему-то перешел в простой дождь, а те заканчиваются не так резко и быстро. До-рожная пыль без всякого волшебства превратилась в грязь. Конь вовсе перешел на шаг, ступал тяжело, за копытами поднимались огромные лепехи грязи попо-лам с глиной. Глины всякий раз поднималось столько, что хватило бы на два больших кувшина и миску для собаки. Очень быстро наступил вечер, а за ним и ночь. Конь устал, едва тащится, но немыслимо заночевать среди этой грязи, и Скиф умоляюще похлопывал коня по шее, уговаривал, успокаивал, убеждал, что вот-вот, уже скоро, надо идти... На затянутом небе ни звездочки, даже посланная людям благословенная Луна лишь однажды слабо по-светила через прохудившийся бок тучи. Конь ступал совсем осторожно, вслепую. Под ногами чавкало, хлю-пало. Иногда Скиф чувствовал, что конь бредет почти по брюхо в воде, затем снова выбирается на сушу, ко-торую сушей можно назвать только в сравнении с пол-ным болотом. Дождь льет не переставая, холод пробрал его до мозга костей. Ему почудился собачий лай. Тут же ощутил, как на-сторожился конь, даже остановился с поднятым в воздух копытом. -- Давай вывози, -- взмолился Скиф. -- Я лучше тебя умею разводить огонь, но что-то ж ты умеешь лучше? Конь послушно двинулся через темноту. Умное жи-вотное, оно нащупывало дорогу, фыркало, шлепало мок-рым хвостом по крупу, словно отгоняло мух, наконец, остановилось. Скиф разглядел высокий палисад, концы заостренные. Почему-то показалось, что на одном тор-чит насаженная человеческая голова, но, когда вдали слабо мелькнула молния, рассмотрел с облегчением, что это всего лишь глиняный горшок вверх донышком. Он почти на ощупь отыскал ворота. В калитку вдела-но медное кольцо, тяжелое, старинной работы. От уда-ра о такую же медную пластину звон получился тягучий, что тут же припал к земле под ударом струй, прополз чуть и утоп, захлебнувшись грязью. Конь заржал гневно, Скиф едва усидел, когда конь привстал на дыбы и ударил в калитку копытом. От гро-хота сразу где-то вспыхнул свет, проник в щели. Скиф увидел поверх палисада, как обозначился прямоуголь-ный проем. С факелом в руке появилась закутанная в тряпки фигура. -- Отопри! -- прокричал Скиф. -- Среди странников ходят и боги! Через унылый шум донесся скрипучий голос; -- В такую погоду? Ни за что не поверю. Открылись не ворота, как ожидал Скиф, а отворилась калитка. От усталости, замерзший так, что в костях зас-тыл как холодец, костяной мозг, он не нашел в себе силы слезть, а конь не стал ждать, двинулся во двор. К удивле-нию Скифа, ему даже не пришлось особенно пригибать-ся, у него и на это не хватало сил. Балка прошла над самой головой, даже не задев промокшие волосы. Он успел по-думать с удивлением и опаской, что какие же люди здесь ходят, если для них такие калитки... Огонек мелькнул во втором окне, пробился через ставни. Теперь жадно хватающие каждую капельку све-та глаза Скифа охватили весь двор, невысокий, но ши-рокий домик с пышной соломенной крышей. С двух концов булькают переполненные водой бочки, вода с громким журчанием стекает широкими струями, пере-ливается через края. Перед крыльцом чернеет огром-ная и страшноватая лужа, с виду так и вовсе бездонная. Скифу почудилось, что вот-вот оттуда покажутся ги-гантские крючковатые лапы, ухватят, потащат в бездну. Он почти свалился с коня, если бы не держался, упал бы в грязь. Конь тоже пошатывался, закрывал глаза. Скиф повернулся к хозяину дома или слуге, тот тщательно за-пер калитку, вложив в петли толстое полено. Когда он повернулся к Скифу, тот едва сумел удержаться от крика. На него смотрело мохнатое звериное лицо. Морда волчья, даже больше похожа на медвежью. Нет, все-таки волчья, только крупнее, шире. Челюсти такие, что полено перекусит как лучинку. -- Ну что, -- сказал звероватый хозяин. -- Может, передумал?.. Вернешься? Дождик уже почти перестал... Скифу больше всего на свете хотелось в самом деле вернуться, но в голосе хозяина звучала откровенная на-смешка. Он вспыхнул, выпрямился. -- А что, -- сказал он с вызовом, -- жрать в самом деле нечего? Стыдно небось? Хозяин хмыкнул. Скиф выждал, но хозяин молча повернулся и пошел к дому. Скиф двинулся следом. У крыльца из темноты появился так внезапно, что Скиф вздрогнул, мальчишка. Неслышно, держась в тени, он перехватил повод и увел коня . Скиф поднялся за хозяином на крыльцо, в груди стеснился страх. Чем его накормят? Не человечиной ли? Ведь сюда могли забрести путники и до него. Или того хуже: зарежут, зажарят и подадут к столу его соб-ственного коня... Дверь открылась со скрипом. Пахнуло ароматом су-шеных трав. Скиф переступил следом за хозяином порог. Просторные сени, длинные полки вдоль стен, пучки трав заполняют полки, свешиваются с потолочной бал-ки, торчат из щелей в стенах, но все пересохло и покры-лось пылью настолько, что в носу Скифа засвербило, он поспешил догнать хозяина, сделал шаг через порог глав-ного помещения, перевел дух. За столами народ пьет и ест, орет песни и бахвалит-ся, братается и ссорится, а парнишка торопливо разно-сит на широкой доске жареное мясо, кувшины с вином, кружки с пивом. Когда он на бегу посмотрел на Скифа, тот увидел такое же звериное рыло, как и у хозяина, но теперь Скифу все равно, это же корчма, а не логово обо-ротней, что заманивают путников, а потом съедают. Это просто корчма, которую держит семья оборотней. Здесь ничего не случится особенного, разве что, как во всякой корчме, могут набить морду, ограбить, увести коня, а то и шарахнуть топором по голове. Но не корысти ради, а так, по пьяни. К одной из стен было приколочено широкое зеркало, Скиф посмотрелся, желая узнать, зажила ли скула, но увидел нечто с четырьмя глазами и мутным тазиком вме-сто лица. К нему подбежал парнишка ростом со Скифа, в пле-чах та же стать, но лицом совсем юн, даже волосы еще не волосы, а совсем детский пушок, да и клыки чуть ли не молочные. Скиф ощутил укол ревности, все здесь че-ресчур крупные, тяжелые, уверенные, даже кони, даже столы, лавки, пивные кружки. -- Что будете есть? Скиф указал в сторону очага: -- Мне бы того кабанчика... Парнишка проследил за его рукой, а когда повернул-ся к гостю, Скиф увидел в глазах мальца уважение. -- Его уже заказали, -- сообщил он. -- Но если хотите... -- Хочу, -- отрубил Скиф. -- Но пока зажарят, я изгры-зу этот стол. Тащи все, что есть готовое! Мяса, вина, рыбы. Ему поставили блюдо с толстыми ломтями ветчины с гречневой кашей, на отдельной тарелке, словно брезго-вали, ломти черного хлеба. Скиф ждал, что сейчас при-несут горячие блюда, но подали только ломтики ноздре-ватого сыра, до странности желтого, хотя по запаху -- свежего, и большой кувшин вина. Скиф сразу налил в кубок, попробовал, запах тонкий, на вкус напоминает артанское красное, но решил оста-вить его на потом, кто знает, не хотят ли упоить варва-ра, чтобы потом смеяться над невоздержанностью сынов Колоксая. Насыщался он, как ему показалось, одно мгновение, но, когда окинул взглядом стол, чистая столешница те-перь вся покрыта костями. А кувшин пуст. Мальчишка подошел, смотрел с детским любопыт-ством. -- Что-нибудь еще? -- Спасибо, -- сказал Скиф вежливо. -- Сколько с меня? Мальчишка покачал головой: -- Не знаю. Я позову отца. Скиф проводил его взглядом. Мальчишка чересчур горбится, надо сказать. Хотя... По спине пробежала холодная ящерица. А если ему и так трудно ходить, а проще бегать на всех четырех по лесу? Из кухни выдвинулся хозяин, Скиф подобрался еще больше, а когда хозяин неспешно направился к нему, Скиф застыл, чувствуя, как по направлению к нему идет огромный хищный зверь. Хозяин остановился перед столом, руки все еще не-торопливо вытирал о передник. Маленькие глаза стали кроваво-красными, а когда заговорил, в пасти явствен-но блестели огромные клыки. -- Что-то случилось? -- Ни... ничего, -- ответил Скиф поспешно. -- Про-сто устал, пировать всю ночь не с руки. Свободная ком-ната найдется? -- Есть, -- ответил хозяин неторопливо. -- Даже две...Золотой за ночлег, половинка за ужин. Скиф, стараясь не показывать облегчения, достал мо-неты. Сказал, подавая хозяину: -- Хорошо у вас. Но доверяете чересчур. Плату надо брать вперед. А если у меня карманы пустые? Хозяин благодушно махнул волосатой рукой: -- Пустяки. Твой конь стоит трех золотых... Скифу почудилось, что хозяин не договорил, что и в нем, Скифе, мяса на целый золотой, вернулся страх, уже в молчании шел за ним наверх по скрипучей лестнице. К его удивлению, дверь отворили не в комнатушку, а чуть ли не в покои. Вдоль стен укреплены массивные медные светильники, еще один раскорячился на столе, а в широкое окно уже заглядывает полная луна. Настоль-ко широкое, что как бы заявляет молча, что в бойницах нужды нет, никогда враг не подступит так близко. Под стеной, справа от ложа массивный камин, на вы-ложенном камнем полу ждет поленница березовых дров, а в самом камине горка серой золы. Похоже, этой ком-натой не пользовались давно. -- Отдыхай, -- сказал хозяин. -- За коня не тревожь-ся накормили и напоили. -- Спасибо, -- ответил Скиф. -- Считаешь, больше беспокоиться не о чем? Хозяин прямо взглянул в несколько побледневшее лицо гостя. Тяжелые складки губ дрогнули, это похо-же на улыбку. Скиф решил считать, что хозяин улыб-нулся. -- Не о чем, -- ответил хозяин. -- Если уж кому надо было тревожиться, то нам. Но, как видишь, все живут здесь мирно... -- Дивно, -- вырвалось у Скифа. --- Как же... -- Это уже Гелония, -- ответил хозяин. -- Хоть и самый ее край. А наш правитель, мудрый Гелон, способен овцу и волка пустить мирно пастись на луг. И будут пастись! Он ушел, Скиф поспешно плюхнулся на ложе. Почти сразу услышал снизу не то вой, не то рык. По слухам, оборотни в полночь перекидываются волками, убегают в лес, а на кого натыкаются -- рвут в клочья. Но уста-лость навалилась с такой силой, что тело уже отказыва-лось двигаться. Веки опустились тяжелые, неподъемные. Он провалился в тяжелый беспокойный сон раньше, чем голова коснулась подушки. Глава 12 Утром, когда он проснулся живой и целый, отдохнув-шая душа возликовала. В теле перекатывалась бодрость, в желудке голодно урчало. Быстро обулся, спал одетым, поспешил вниз. Еще сверху со ступеней он увидел, что в совершенно пустом помещении сидит спиной к нему и лицом ко входу только один человек. Крупный, широкий, с крас-ными до плеч волосами. Перед ним широкое блюдо с жареным гусем, небольшой кувшин и наполовину наполненный кубок с красным вином. Человек неторопливо разрывал гуся, ел неспешно запивал вином. Скиф со счастливым воплем сбежал по ступенькам. -- Олег! Олег, не оборачиваясь, взмахом руки пригласил к сто-лу. Во рту у него был кусок мяса, в руке -- гусиная лапа, губы блестят от жира. Скиф плюхнулся за стол, на Олега смотрел счастли-во, как потерявшийся и снова нашедший хозяина ще-нок. В зеленых глазах волхва вспыхивали загадочные искорки. -- Хорошо поспал? -- Олег, как там... как погоня? Олег промычал с набитым ртом: -- Погоня? Какая погоня? Их кухни вышел хозяин. Скифу он показался разъя-ренным, но и напуганным одновременно. Приблизился, спросил тяжелым голосом: -- Что-нибудь еще? При каждом слове верхняя губа приподнималась, по-казывая клыки, которые за ночь как будто увеличились вдвое. По спине Скифа пробежал мороз. Олег кивнул, ответил спокойно: -- Да. Еще мяса для моего товарища. При этом, как заметил Скиф с еще большим страхом, верхняя губа Олега как-то непроизвольно приподнялась, блеснули зубы... ровные, красивые, человечьи, но холод охватил Скифа с такой силой, что затряслись колени. Показалось, что зубы Олега намного-намного страшнее. Хозяин поклонился. Скиф потрясение понял, что зверь напуган просто смертельно. Когда он поспешно удалился, чуть не бегом, Скиф спросил шепотом: -- Ты их знаешь? Что это за люди? -- Да так, -- ответил Олег неопределенно. -- Люди разные бывают. Но все не любят на себя непохожих. Здесь, в стране светловолосых, всех бед ждут от людей с черными волосами и черными глазами... Мол, сглазят!.. В странах, где все черные, как вороны, на светлокожих смотрят как на заразных... А этим и вовсе приходилось туго. Только здесь, в Гелонии, где народ давно даже по пьянке друг другу морды не бьет, они живут спокойно. Скиф еще больше понизил голос, прошептал, огляды-ваясь на кухню: -- А почему он тебя боится? -- Боится?.. Тебе почудилось. -- Олег, я ж вижу! -- Почудилось, почудилось. А вообще-то мы с ними родственники. Это было так неожиданно, что Скиф подпрыгнул: -- Как это? -- Да пустяки. Очень дальние. Просто в моем племе-ни могут делать и то, и другое... А они, так сказать, заст-рявшие посредине. Попробуй вот этого вина!.. Хороший урожай выдался, да еще солнца хватило... Попробуй. Скиф попробовал, от этого вина даже аромат шибал в голову и взвеселял душу. Хозяин приблизился, высы-пал перед Олегом мелкую кучку серебряных и даже зо-лотых монет. Олег, не глядя, сгреб все в кошель, под-нялся: -- Ну, пойдем? -- Пойдем, -- ответил Скиф. Во дворе мальчишка со звериным пушком на лице подвел двух оседланных коней. Еще с десяток коней Скиф увидел у коновязи, да и в раскрытую дверь конюшни было видно, что коней прибавилось, только новых гостей что-то не видно. Когда выехали за ворота, Скиф еще раз оглянулся, спросил пораженно: -- Что значит быть волхвом!.. Он тебя накормил, а потом еще и заплатил? -- Да, -- подтвердил Олег. -- Ты же видел, как я хо-рошо ел? -- Видел, -- пробормотал сбитый с толку Скиф. -- Только не знал, что за это еще и платят. -- Еще как, -- сказал Олег рассеянно, он уже погру-жался в думы, -- догоняют... и еще платят, платят... -- Куда мы едем? -- спросил Скиф. -- Ты не забыл, что у тебя есть еще один брат? -- спросил Олег суховато. -- Средний брат... Скиф вспылил: -- Еще бы его забыть!.. Это ж ни рыба ни мясо. В то время как я выбрал путь чести и доблести, а мой старший брат Агафирс -- путь коварства, Гелон так и остался по-средине. Он всегда был посредине!.. Мы бьемся, а он в сторонке! Я хочу отомстить за отца, Агафирс защищает мать, кто-то из нас падет... если не оба, а этот среднень-кий в любом случае спасет свою драгоценную шкурку! Олег слушал, кивал, соглашался, потом обронил: -- Известно, герои гибнут первыми. Средненькие ос-таются. Никогда не мог понять, откуда тогда берутся ге-рои в каждом поколении? Ведь при таком истреблении весь род людской должен бы давно стать овцами... Скиф спросил с раздражением: -- Так чего мы едем к Гелону? -- Причина есть, -- сказал Олег негромко. -- Какая? -- Очень важная, -- ответил Олег. Подумал и добавил со вздохом: -- Даже более чем важная. Нам просто не-куда больше ехать. В поле мужчины шли с косами в руках через золотое поле пшеницы. Женщины вязали снопы, одна под скир-дой кормила грудью ребенка. По дороге изредка попада-лись телеги. Иногда из леса везли уже отесанные стволы, но чаще повозки были нагружены глиняными горшками, кувшинами, полотном, мешками с зерном, а то уже и мукой. Скиф мрачнел, отводил взгляд. Олег посматривал по сторонам с удовольствием, морщины на лбу разглади-лись, а горькая складка у губ исчезла вовсе. Когда они догнали одну телегу, Олег поинтересовал-ся у возчика, как короче добраться до города Гелона. Селянин, худой, но явно не голодающий человек, если судить по новенькой одежде и дорогим сапогам, сказал словоохотливо: -- А вот прямо по этой дороге! Потом она свернет вправо, так вот по ней и надо. Дня через три-четыре, если у вас добрые кони, окажетесь прямо перед вра-тами! -- Ого, -- вырвалось у Скифа. -- Неужто Гелония так велика ? А Олег указал на заросшую травой тропу, мимо кото-рой как раз проезжали: -- А эта? Разве не короче? Селянин нахмурился: -- Ну короче... -- Дня на два, не так ли? Селянин покачал головой: -- Вы неплохие ребята, хоть и с топорами. Вот что я вам скажу... По той дороге вам не стоит! -- Почему? -- Худая дорога, -- ответил селянин и сделал щепот-кой отгоняющий жест. -- Разбойники? -- спросил Скиф надменно. Он пощу-пал рукоять топора. -- Сколько их? Селянин покачал головой: -- Если бы!.. Разбойники бедных не грабят. Даже иногда бросят монету-другую... если, конечно, скажешь им про богатый караван или толстого купца поблизости. -- А что же там? -- Башня, -- ответил селянин шепотом. Он вздрогнул над головой пронеслась стайка мелких птиц, побледнел, прикрикнул на коней: -- Но, дохлые!.. Совсем заснули. Простите, ребята, заговорился я с вами... А мне еще ехать и ехать. Он отвернулся, все внимание отдавал теперь коням, что делали вид, будто не слышали его окриков. Скиф придержал коня, на мужественном лице про-ступило выражение, которое Олег назвал бы страхом. -- Ну что? -- спросил Скиф с надеждой. -- Объедем? Олег подумал, поколебался, вспомнил старика в горах, его рассказы про магический дождь, покачал головой: -- Тебе что, так уж в Гелон не хочется? Окольные дороги заводят далеко. -- А прямые бывают самыми длинными, -- возразил Скиф. -- А как же насчет прямой дороги мужчин? -- спро-сил Олег. -- А кто сказал, что мужчина -- обязательно дурак? -- ответил вопросом на вопрос Скиф. -- Явно же этот мужик говорил о башне колдуна. Причем очень сильного. Только они селятся в башнях! Им не надо слуг, они даже еду добывают гнусным колдовством! Он разгорячился, глаза горели ненавистью, бешен-ством, щеки раскраснелись. Олег подумал, сказал нерешительно: -- Я человек не рисковый. Очень даже! Но сейчас, кака мне кажется, можем поехать прямо. Скиф предостерег: -- Колдуны очень не любят, когда кто-то появляется поблизости без их зова. -- Никто не любит, -- ответил Олег. -- Терпят. -- Но колдуны не терпят, -- возразил Скиф. -- А кто станет терпеть, если можно метнуть громовую стрелу за пару верст и не промахнуться, даже если бросит в муху? Сердце Олега сжалось. Было такое, он тоже кидал. И деревья вырывал с корнями, и горами тряс, и всю землю облетал в магическом вихре. Бездумно таскал лучшую еду из кухонь богатых властителей стран, даже лицемерно корил себя, мол, нехорошо поступает, но сейчас так голо и одиноко без этой могучей силы!.. -- Рискнем, -- повторил он. -- Что-то мне кажется, в нас ничем не швырнут. - А если кинут, мелькнула трусливенькая мысль, то значит, магия вернулась. А это значит, что и я смогу метнуть в ответ такое... что всю башню разнесет в ще-бенку. Если успею, конечно. Был поздний вечер, солнце уже почти опустилось за темный иззубренный край, когда они увидели башню. Возможно, колдун как раз и строил с таким расчетом, чтобы замечали издалека и обходили стороной. Высо-кая, сложенная из массивных глыб темного гранита, она поднималась выше самых высоких сосен, что тя-нулись к солнцу поодаль. У подножия черной башни зеленая сочная трава, красные маки. Не видать и следа каменоломен, глыбы либо тащили издалека, либо колдун создал их прямо на месте. И силой заклятий заставил сложиться в высокую и несокрушимую башню, сотворил узкие зарешеченные окна, выровнял наверху зубчики и даже поднял трепещущий на ветру прапорец. Трава мягко шелестела под конскими копытами. Вско-ре кони по самое брюхо блестели в светло-зеленоватом соке мясистых сочных растений. Попадались родники, из-под копыт часто выпархивали неторопливые жирные птицы, видели толстых, как кабаны, зайцев. Скиф завистливо вздохнул. Здесь бы разместилось не-малое племя, это же счастье для коней, когда столько сочной травы, это счастье и для людей, ибо сочная трава -- это здоровые, сильные кони, а сильные кони -- это все! Олег краем глаза посматривал на угрюмую башню. Сердце тревожно дергалось, сжималось в страхе. А если все же колдун каким-то образом сохранил свою мощь? Как гадко чувствовать себя беспомощным! Особенно тому, кто уже вкусил хмелящее чувство силы. Чувство безнаказанности, что едва не накрыло с головой, подобно океанской волне... Как он вынырнул, непонятно. Что за искру вложил Род в души людей, если та заставляет тянуться за непонятным, топча ногами оче-видные блага? И немалые порой, очень немалые... А в его случае так и вообще... Он стряхнул с себя тягостные мысли; сказал коротко: -- Вон там с десяток деревьев. Там явно родник.... Место для ночлега! Скиф вяло оглянулся на темнеющий силуэт башни: -- Стоит ли? Я готов ехать и ночью. Пусть под луной; но только подальше от этого места. -- Ты готов, а кони не готовы, -- буркнул Олег. Он спрыгнул с коня, расседлал, пустил пастись, не стреноживая. Держался он надменно, спину держал прямее, чем обычно, и Скифу почудилось, что волхв не такой уж и каменный, как выглядит. А сейчас в каждом движении заметно... если бы он был воином, то Скиф назвал бы это вызовом тому колдуну, что засел в башне. Вот, мол, мы расположились на твоих землях. Вот пьем из твоих родников чуть ли не прямо перед башней. Наши кони топчут твою траву, мы разведем костер, что будет тебя раздражать и тревожить... -- Ладно, -- сказал Скиф сдавленным голосом. -- Я не знаю, с чего ты вдруг стал таким храбрым. -- Я добрый, -- ответил Олег. -- Кони устали. -- Ах, кони... Однако Скиф, хоть и устрашенный, сразу же лег, за-вернулся в легкое одеяло и затих. Олег долго сидел, смотрел в огонь. Скиф не спит, чувствуется, но молчит, не выдает, что его гнетет больше, чем эта башня колдуна вблизи. Пламя постепенно редело, пригибалось, втягивалось в багровые уголья. Если присмотреться, можно разгля-деть скачущих огненных всадников, дивных зверей, красных птиц, рушащиеся кровли домов... Там тоже вой-ны, тоже кровь, тоже кто-то сушит мозги, как сделать все правильно... Иногда он поднимал голову, посматривал на залитую лунным светом башню. Они расположились так близко, что колдун может рассмотреть их даже сейчас, в ночи. Тем более освещенных пламенем. По коже пробежал холодок страха. На всякий случай снова торопливо напомнил себе, что, если бы колдун мог, уже стер бы их с лица земли, как муравьев. Мир меняется... Мир меняется! И надо успевать меняться с ним вместе. Хотя бы. Он на какое-то время все же заснул. Заснул сидя, все-го на пару минут, как показалось. Вздрогнул, по спине прошел холодок. Обернулся... на месте Скифа лишь при-мятая трава. И, судя по хрусту веток, там бесчинствует только один конь. -- Черт, -- вырвалось злое. -- Что ж тебя за муха уку-сила среди ночи!.. Конь попятился, глаза дикие, что за дурь ехать ночью, Олег принес седло, возвращаться уже не придется, торопливо затянул ремни. Конь качнулся под его весом | Олег дернул за повод, пригнулся, ветви медленно поплыли над головой, а потом замелькали чаще и чаще. Они вырвались на простор. Ноздри поймали слабый запах конской кожи, прекрасно, теперь догонит, Скиф уходит по прямой... Земля гремела под копытами, очень не скоро он уло-вил впереди такой же конский топот. Потом ветер донес запах, их различать долго и упорно учил Мрак, а чуть по-годя заметил далеко на фоне звездного неба скачущего всадника. -- Наддай, мой двужильник, -- сказал он коню лас-ково. -- Как только догонишь, тут же снова отпущу. Хоть всю траву на свете сожри... Конь всхрапнул, уши его нашорошились, как у вол-ка. Стук копыт слился в единую мелкую дробь. Скачу-щий впереди всадник приближался быстро, стало видно, как ветер треплет черные волосы, под светом звезд по-чти блестящие, будто посыпанные чешуйками слюды. Скиф оглянулся, лицо все еще было перекошено бе-зумием. Конь под ним хрипел, с удил срывались кло-чья желтой пены. Бока блестели, с них летели крупные капли. Олег поравнялся, мощной рукой ухватил за узду. Его умный конь сразу начал замедлять бег, что-то сказал на своем лошажьем языке, и конь Скифа послушно пошел с ним вровень. Скиф молчал, Олег подвел коней к кучке деревьев. На этот раз ручей не отыскался, но сразу наткнулись на сухие ветки. Вскоре вспыхнул жаркий костер, а за кругом света ночь стала еще темнее и негостеприимнее. Красные, как зарево пожара, блики играли на суро-вом лице Скифа. Он похудел за короткую скачку, черты лица стали строже, на лбу появилась первая морщина. Еще в уголках губ вздулись и застыли горькие складки, с виду твердые, как камешки. -- Ложись, -- посоветовал Олег. -- Не всегда утро ве-чера дряннее. Не всегда.
Глава 13
Утром Скиф поднялся застывший, хмурый, от Оле-га прятал глаза. Олег затоптал костер, молча оседла-ли коней. Олег молчал. Скиф вскочил в седло, подо-ждал, пока Олег затянет последние ремни под конским брюхом. Поехали так же молча, конские морды вровень. Скиф смотрел только перед собой. Олег чувствовал, что это временное ночное безумие... так его лучше называть, лучше забыть. И никогда не напоминать Скифу о его слабости, о его... нежелании встречаться с Гелоном. Они бодро неслись на отдохнувших конях по мокрой от росы траве. Дорога с перевала круто пошла вниз, ущелье расширилось, далеко впереди и внизу показалась зе-леная долина. Олег смотрел вперед, лицо озабоченное, а Скиф, который быстро переходил от дикой ярости к наивному восторгу, зачарованно рассматривал послед-нюю гору, что проплывала от них в сторонке. Оба отчетливо видели вырезанные из камня дома. Не-которые выступают из горы наполовину, вон красивый каменный узор над входом, широкие окна, а другие едва-едва отделены от соседей вертикальными бороздами, глу-бокими щелями. Все дома начинаются от самого низа и поднимаются уступами до самой вершины. Гора вся ис-пещрена темными входами, как обрывистый и глинистый берег реки бывает изверчен норами речных ласточек, но здесь все красиво и торжественно, словно гору заселяет одна гигантская семья... Спускались до обеда, а к полудню горы остались за спиной. Широкая дорога тянулась вдоль стены, осторож-ные селяне предпочитают объезжать опасный перевал по широкой дуге, а еще одна дорога вела прямо на восток. Через полчаса они заметили приземистый дом, дымок над трубой, высокий забор. Постоялый двор, как и поло-жено постоялому двору, на перекрестке дорог. Ворота распахнуты, у коновязи пятеро коней мерно встряхивают головами, вылавливая в складках подвешенных к мордам мешков остатки овса или ячменя. Судя по количеству овса, все пятеро всадников приехали вместе. Кони осед-ланы, так что гости не задержатся... В стороне от крыльца двое устроились на огромном бревне играть в кости. Скиф услышал брань, стук костей, довольное ржание. Из корчмы вышли двое, огромные, с отвисающими брюхами, потные. Там же на крыльце за-теяли свару, их спихнул третий, ему-де загородили до-рогу. Третий был настоящим чудовищем, поперек себя шире, и двое толстобрюхих безропотно ждали, когда тот пройдет, расставив толстые, как бревна, руки. У колодца на колоде сидел крупный воин в кожаных латах, обеими ладонями держался за голову, будто удер-живал вылезающие мозги. Его перекосило, когда услы-шал стук копыт, на Скифа взглянули налитые кровью и злостью глаза. -- Эй, ты, -- сказал воин. -- А ну, слазь с коня! -- Ты не ошибся? -- спросил Скиф холодно. -- Ах ты, щенок... Скиф спрыгнул с коня, молча двинул грубияна рукоятью топора в лоб. Тот перекувыркнулся через колоду раскинутые руки от удара о землю взметнули пыль. Лицо гуляки стало умиротворенное, даже довольное. Олег слез, набросил повод на крюк коновязи. Широкий двор кипит жизнью: от колодца непрерывно таскают воду, от лачуги кузнеца несется бодрый перестук молотков, а с другого конца вкусно пахнет свежим хлебом. У колодца возле колоды лежит огромная толстая свинья, розовая, удивительно чистая, с нежной просве-чивающей кожей. Скиф посмотрел на нее, облизнулся: -- Ее здесь, наверное, нарочно положили... -- Думаешь? -- Уверен! Ее издалека видно. Кто хочет мимо про-ехать, не сможет. В самой корчме привычный жаркий воздух, запах мужских тел, жареного мяса, гречневой каши и кисло-го вина, узкие длинные столы с завсегдатаями, их мож-но отличить сразу, и случайными проезжающими. Олег выбрал стол, чтобы лицом к входу, Скиф сел так, чтобы оба видели, если кто начнет заходить сбоку или сзади, примчался мальчишка и торопливо стер чи-стой тряпкой лужи со стола, смахнул объедки прямо на пол. Большой пес лениво высунулся из-под стола, об-нюхал корочку хлеба, фыркнул. Слышно было, как он, вернувшись, грохнулся всем телом об пол. Похоже, они двое внушали доверие, как состоятель-ные люди. Им сразу принесли кувшин вина и два насто-ящих медных кубка, а сам хозяин объяснил: -- Промочите глотки с дороги, а то пыль, пыль... пока готовится мясо. Что желаете? Скиф сказал с достоинством: -- Ты уже сказал сам. Мяса! Жареного. Лучшего. Мно-го. Чтобы мы наелись на три дня вперед. И все, что у тебя есть к мясу. Он бросил повелительный взгляд на Олега. Тот усмех-нулся, достал монету. Хозяин поймал на лету, ничуть не удивился золоту. Или сделал вид, что в его корчме рас-плачиваются золотом все. ~- Не успеете опорожнить кувшин, -- сказал хозяин, -- все будет перед вами. -- Успеем, -- пообещал Скиф. -- Тогда второй кувшин, -- пообещал хозяин, -- за мой счет! -- Договорились! На них сперва поглядывали от других столов, но Олег и Скиф пили, ели, по сторонам не смотрели, желания затеять ссору не выказывали, и постепенно о них забы-ли. Олег ощутил, что они вошли в этот мир, особый мир корчмы, нашли в нем нишу, устроились, теперь можно спокойно и неторопливо подумать, что же делать и как жить в мире, где иссякла магия. Те несколько лет, когда он бродяжничал по свету, вооруженный незримым все-сокрушающим мечом, приучили к защищенности. Сей-час же сердце подпрыгивает от каждого шороха, а душа скукоживается в ужасе. Даже в большем ужасе, чем ког-да он впервые вышел из Леса... Он подпрыгнул, рука метнулась к рукояти ножа. К их столу приблизился невысокий мужичонка с плутоватой рожей и огромным синяком под глазом. -- Желаю здравствовать! -- сказал он льстиво, и преж-де, чем Скиф открыл рот, чтобы прогнать, а это было вид-но по лицу Скифа, бродяжка добавил: -- Я здесь днюю и ночую, всех знаю, все слышал, в том числе и шибко ин-тересное... Скиф смолчал, а Олег ухватил пробегающего маль-чишку за полу: -- Эй, погоди. Еще кувшин вина и большую глиня-ную кружку. Бродяжка правильно понял, что кружка предназначе-на ему, как можно тише опустился на лавку на той сто-роне стола. Быстрые глазки бегали, бросая осторожные взгляды на кувшины с вином, на суровых мужчин напро-тив, по обоим видно, что непростые люди, а когда уви-дел подбегающего мальчишку с кувшином в одной руке и глиняной кружкой в другой, расплылся в улыбке. Олег смотрел в упор, мальчишка поставил кувшин и кружку, умчался, но бродяга смотрел на Олега выжида-тельно, с искательной улыбкой. Скиф тоже ждал чего-то, даже задержал дыхание. Но Олег кивнул наконец на кувшин, обронил почти равнодушно: -- Наливай, пей. А Скиф добавил: -- Если есть что сказать интересное нам, говори. Он победно посмотрел на Олега, тот милостиво на-клонил голову. Скиф ощутил глухое раздражение. Это он должен милостиво наклонять голову, а простолюдин, мудрец он или не мудрец, должен смиренно слушать! Гуляка поспешно налил в кружку, выпил, снова на-лил, сделал глоток, только тогда перевел дыхание, глаза несколько просветлели. -- Интересное? -- повторил он. -- О, здесь много бывает интересного!.. У Хвостогрыза родился теленок с двумя головами, у Серяка сарай провалился под зем-лю, у Голощупа ветром унесло с забора одеяло... Это и есть самое интересное для местных, клянусь. Скиф вспыхнул, Олег предостерегающе бросил на него суровый взгляд, сказал ровно: -- Мы не местные, как ты уже заметил. -- А для неместных, -- сказал гуляка, -- у меня дру-гое интересное... Он допил, быстро наполнил кружку и, обняв ее любов-но обеими ладонями, выжидающе уставился на Олега. Тот кивнул: -- Говори. -- Тут проезжали какие-то... -- сообщил гуляка. -- Все выспрашивали... -- О чем? -- спросил Скиф равнодушно. -- Не о чем, а о ком, -- развязно поправил гуляка. -- Ищут двоих. Один с рыжими волосами, другой -- с черными. Тот, что рыжий, -- зеленоглазый, а черноволосый -- с синими глазами. Обоим палец в рот не клади, потому задерживать их не след... а надо сообщить войту. А тот уже знает, как их остановить. Олег всмотрелся в его лицо, не такое уж и пьяное, как показалось вначале. Пальцы нащупали в поясе монету, толчком отправил ее через стол. Ладонь гуляки прихлоп-нула, как бредущую муху. Скиф поинтересовался: -- Хорошо платят? -- Обещают золотые горы, -- ухмыльнулся гуляка. -- А что же ты? -- Не люблю, когда кого-то ловят, -- ответил гуляка откровенно. -- Меня самого ловили! Да и вообще... Ког-да за кем-то гонятся, всяк норовит подставить ножку. Да не тому, кто убегает, а который гонится... Он захохотал громко и откровенно. Олег сделал хозя-ину знак, чтобы еще принес вина и сыра, Скиф бросил гуляке еще одну монету, тот поймал так ловко, что она просто исчезла в его ладони. -- Тогда нам нельзя задерживаться, -- решил Скиф. -- Кто-нибудь уже мог побежать к войту... А тому стоит только послать вестника. Олег, как ты думаешь, скоро нагрянут? Олег спросил у гуляки: -- Ты, я вижу, проводишь здесь все вечера... да и ночи, так что кое-что знаешь. По каким дорогам заставы? -- Верный вопрос, -- сказал гуляка. Он икнул, стыд-ливо закрыл ладошкой рот, ведь известно, что ик -- за-блудившийся пук. -- Сразу видно, грамотный... По всем, кроме той, что ведет к городу Гелона. Скиф насторожился: -- Почему так? Гуляка пожал плечами: _ Откуда я знаю? Наверное, что-то знают. Ну ладно, ребята, я пошел... Потеряв к ним интерес, больше не дадут, он прихва-тил кувшин с недопитым вином, пересел к веселящимся мужикам, оттуда зычным и наглым голосом велел хозяи-ну подать лучшего вина и мяса на весь стол. Олег собрал в мешок головку сыра, каравай хлеба, сунул туда же кувшин с вином и поднялся. Скиф, что уже подпрыгивал от нетерпения, настороженно отпра-вился к двери. Сердце стучало часто, навстречу могут ворваться вооруженные люди, надо быть готовым, надо успеть схватиться за топор раньше... Свежий прохладный воздух охладил распаренные лица. Скиф поспешно вытер потное лицо, Олег свис-том подозвал мальчишку: -- Коней покормил? -- Да, но... уезжаете? -- Еще приедем, -- сообщил Олег. -- У вас кормят вкусно. И недорого. Всем расскажем. Сияющий мальчишка привел коней, Олег птицей взлетел в седло. Когда выехали за ворота, Олег пустил коня в галоп. Скиф некоторое время несся следом, по-том догнал, прокричал: -- Что ты делаешь?.. Это же не дорога к Гелону! -- А зачем тебе Гелон? -- крикнул Олег. -- Мне не нужен, -- огрызнулся Скиф, -- по дороге можно свернуть. Ты ж слышал, везде нас ищут! Олег ответил хладнокровно: -- На везде у них народу не хватит. Потому и поса-дили этого... чтобы направил нас по той дороге, где нас захватят наверняка. Скиф ужаснулся: -- Этот пропойца? -- Эх, не видел ты еще пропойц! Тоже мне пропойцу нашел. Такой же пропойца, как я воин. Скиф удивленно покосился на его могучую фигуру хотел спросить, а кто же он тогда, если не воин, но все же сообразил, что Олег хотел сказать, умолк, только тихонь-ко злился, что мудрец всегда говорит загадками, а пони-маешь их уже потом, когда что-то да брякнешь. После чего даже спина краснеет от стыда за свое бряканье. Небо было синее-синее, даже густо-синее, без наме-ка на голубизну. Они ехали по оранжевой земле, впе-реди появилось зеленое пятно. Кони понеслись резво, Олегу почудился впереди холм, не сразу рассмотрел, что там высятся руины старого замка-крепости. А сама крепость среди озера пурпурной крови: ярко-красной, дымящейся, грозной, взывающей к мести, отмщению. Скиф прерывисто вздохнул: -- Иногда понимаю... почему ты ушел в волхвы! - Кони наддали, озеро крови начало распадаться на пы-лающие головки цветов. Олег сперва подумал -- на маки, но это оказались тюльпаны. Пурпурные головки так тес-но прижимались одна к другой, что зеленых стебельков не видно вовсе, как и спрятавшихся внизу лепестков, и он, уже зная, что это всего лишь цветы, все равно видел горя-чую кровь, что течет здесь бурными ручьями, пропитывает землю, откуда и поднялись эти вспоенные кровью цветы. Единственное зеленое пятно, которое усмотрели из-дали, оказалось крышей крепости. Не то из зеленой че-репицы, не то мох и зеленая плесень уже поселились там, поближе к скупому солнцу, но сама заброшенная крепость уже почти не отличается от каменных скал, что причудливо принимают облики даже диковинных зверей, не только крепостей. Сама крепость наполовину обрушилась, в щелях ра-стут небольшие деревца, корни на глазах вонзаются в щели и ломают прочную кладку. _ Почему? -- спросил Олег. -- Вечная крепость... посмотри, какие стены!.. скоро станет грудой песка. А хрупкие цветы, которые побьет любой град, да и сами не проживут до зимы... цветут, как цвели и тогда, когда крепость только строили... Олег окинул окрестности хмурым взором: -- Какие цветы? Когда ее строили, вытоптали все, даже леса извели. Скиф с безнадежностью посмотрел на мудрого волхва. Тот в самом деле не понимает, о чем говорят на-стоящие люди. Да плевать, что я в самом деле не понимаю, что го-воришь ты, подумал Олег, ибо на чистом и честном лице Скифа всегда можно прочесть все, что тот думает. Кому важны эти мелочи, эти сиюминутные мысли? Важны только те мысли, те идеи, что могут изменить мир. Их много, таких идей! Надо только отыскать правильные... Скиф начал ерзать в седле, беспокоиться, наконец, сказал с непривычным смущением: -- Там впереди дорога раздвоится. Давай выберем се-верную... -- А что там? -- Да так, -- ответил Скиф с напускным равнодуши-ем. Уши его подозрительно покраснели. -- Просто там встретятся мои знакомые. -- Могущественные властители? -- спросил Олег, чтобы поддразнить, уже ясно, что за знакомые у юно-го героя. Краска с ушей расползлась по щекам Скифа. -- Зачем нам властители, -- сказал он с неудоволь-ствием. -- Мы сами в состоянии