в блеснуло другое. Одно из толстых чудовищ стремительно выметнулось из боковой стены Тумана, молниеносно облетело со всех сторон падающее крыло. Влад застонал от бессилия, вихревым потоком несколько раз перевернуло через голову. Внезапно внизу начало зеленеть. Влад напрягся, понимая, что падает всего лишь на другую ветку мегадерева. Возможно, с уже поджидающими джамперами. В юности как-то шел с отцом безостановочно целый день через непроходимые леса, каменные россыпи, болота, а отец объяснил с усмешкой, что все это время двигались под крышей веток одного-единственного мегадерева. Оно, огромное и гордое, раскинуло ветви в безжизненной пустоте, в одиночестве даже не замечает, что на уровне щиколоток растет другой лес -- настоящий, густо населенный жизнью! Он отчаянно заработал руками и ногами, почти сумел нацелиться, но дохнул ветерок, даже не ветер, а колыхнулся воздух, широкая полоса ветки ушла в сторону. Влад пронесся мимо, упал на широкое зеленое поле, покрытое белесыми волосками. Ухватился за гибкий прутик, торчащий из раздутой клетки, тут же сзади нахлынул мощный запах угрозы. Еще не поняв опасность, Влад судорожно оттолкнулся обеими ногами. Уже кувыркаясь, увидел потревоженное падением стадо вакка. Перестали тянуть сладкий сок из разбухших клеток, а два муравья-стража бросились на пришельца, уже распахнув жвалы. Он упал на лист ниже, соскользнул, сумел зацепиться на третьем. Замер, спеша увидеть как можно больше. Насколько хватал глаз -- тянулся зеленый лес листьев. Запахи продлевали картину, хотя искаженную, разорванную движением воздуха. Ветвь тянулась на север, на листьях с тыльной стороны пасутся стада вакка, их охраняют самые свирепые и раздражительные из муравьев, за соком поднимаются плотные цепи фуражиров. Сюда бегут с пустыми бурдюками, обратно несутся с раздутыми, задевая ими кору. Эти же фуражиры шныряют по веткам, листьям, заглядывают во все щели, отыскивая добычу. Не о них ли говорил жрец? Муравьям лучше не попадаться. Не разбирают, любую добычу тащат в муравейник. Часто уже по частям. Насторожился, торопливо юркнул под широкий изъеденный гусеницей лист. Запахи появились с двух сторон: объемный, странно мохнатый, а с другой стороны стремительно приближался угрожающе знакомый... Из Тумана вынырнуло радужное пятно, приближалось, наливаясь красками, обрело резкость. Блеснуло другое пятно, третье. Джампы! Ближайший пролетел совсем близко. Влад рассмотрел троих воинов, передний держал наготове арбалет, двое стискивали в руках бурдюки. Влад сразу ощутил смертельную опасность в раздутых мешках. -- Вакка не удержат дима, -- прошептал он зло. -- Теперь поймете, что дракон и на лету бьет, а вакка и сидячего не поймает! Он отполз, протиснулся под другой лист. Нагретый воздух шевелил зелеными парусами. Влад чувствовал себя зажатым как в мощных мандибулах. К счастью, лист молодой, с мягкой кожей. Кое-как выбрался, побежал по ветке. Разогретая солнцем кора лопнула, золотистый сок выползал тяжелыми волнами, застывал, превращаясь в янтарный камень. Барахтались мелкие звери, воздух гудел и ходил потревоженными волнами -- пытался взлететь мохнатый зверь с прозрачными крыльями. На бегу обогнул янтарные лужи, с разбега промчался по развилке, спеша отойти по ветке как можно дальше от ствола мегадерева. Над головой мелькнула тень, Влад упал, перекатился через голову. Не успел подняться, как плотная масса ветки дрогнула. Судя по вибрации, на ветку упал крупный джамп с тремя воинами на спине, крылья сложил высоко над веткой. Влад снова бросился ничком, услышал хлопок, инстинктивно задержал дыхание. Железный прут впился в то место, где только что кувыркался. Капельки сока выбрызнулись с такой силой, что оторвались от дерева и поплыли в воздухе. Он с разбега обогнул сухой выступ, пригнулся, быстро вернулся, все еще не выходя из тени. Охотник, что гнался первым, отшатнулся, начал заносить руку с копьем для удара. Влад в прыжке ударил обеими пятками справа и слева в голову, череп хрустнул, Влад успел подхватить копье. -- Вот он! -- раздался яростный вопль сверху. -- Убейте! Кто-то крикнул вблизи: -- А если сдастся? -- Все равно убейте сразу! -- заорал всадник. -- Чересчур опасен! Двое воинов погнались за Владом, на бегу заходили с двух сторон. Влад перепрыгнул на соседний лист, пробежал по пружинящим клеткам, перескакивая через скопища белесых волоконец, скрылся за другим листом, скрученным в тугую трубку зеленым чудовищем, незаметно вернулся. Всадник на джампе отшатнулся. -- Лютый! -- гаркнул он свирепо. -- Убей! Сожри! Он вонзил острый прут между пластинками на затылке джампа. Чудовище вздрогнуло, словно просыпаясь. Коричневые глаза вспыхнули, налились кровью. Мандибулы угрожающе раздвинулись, на них вздулись и начали увеличиваться коричневые капли желудочного сока, каждая размером с бурдюк. Джамп не прыгнул, всего десяток человеческих шагов, он одолел их в два быстрых шага. Чудовищная пасть распахнулась, похожая на туннель, мандибулы уже начали смыкаться, когда Влад рывком поставил поперек копье. Он упал на спину, избегая капли ядовитого сока, что могла переварить целиком, откатился, лихорадочно высчитывая, сколько мгновений до того, как обманутые стражи выскочат из-за листа. Ветка задрожала: джамп подскакивал, мотал огромной головой. Копье погрузилось почти целиком, справа торчал блестящий наконечник. Всадник побелел, выронил арбалет, обеими руками ухватился за луку седла. Джамп прыгал в агонии, распускал и складывал крылья, огромные пластины хитина скрипели, наезжали одна на другую, едва не отхватывая ноги всадника. Влад прыгнул без разбега. Всадник поспешно дернул за линь, поднимая арбалет, не сразу сообразил, что с прыгающего в агонии дракона попасть в летящую цель непросто -- выпустил арбалет и выдернул нож с узким лезвием. Влад в полете видел, как появляется из складок одежды блистающее лезвие, как враг поворачивает острием в его сторону, а он все падает через разделяющую их бездну, развернулся в воздухе ногами вперед, захватил голову ступнями. Всадник ударил ножом вслепую. Влад перехватил за кисть, ощутил сильные мышцы, с силой сжал ноги, услышал хруст черепных костей, соскользнул на заднее седло, а джампера толчком бросил под ноги обезумевшего дракона. Джамп шатался, скрежетал мандибулами, уже не в силах разомкнуть -- их соединило копье с зазубринами по всему лезвию. Коричневые слюни замутились кровью. Из-под листа поспешно выбрались на четвереньках двое джамперов: злые, пристыженные. Ринулись к джампу, поднимая копья, первый остановился так резко, что задний сбил его с ног. Варвар уже держал арбалет, острие стрелы смотрело в лица охотников. Арбалет, правда, незнакомый: с двойной тягой и воротом. Влад презирал ворот -- уловку слабых, сам натягивал тетиву одним движением, цепляя за крюк на поясе, но чужой арбалет был уже натянут! Джамперы перевели потрясенные взгляды на нежданного всадника, затем на своего жреца. Дракон топтался по его телу, зазубренными когтями передних лап располосовал лицо, грудь. Влад, не спуская с них глаз, с силой воткнул глубже торчащий из затылка прут. Под ним дернулось с такой силой, что едва не вылетел из седла. Джамп мощно ударил в твердую ткань мегадерева задними лапами. Влада наполнило непривычной тяжестью. Успел подумать, что так очевидно ощущают себя существа Старого Мира. С мощным треском распахнулись огромные слюдяные крылья. Арбалет вырвало из рук, он трепыхался сзади на туго натянутом лине. Воздух свистел в ушах, раненый дракон бешено трещал крыльями, словно надеялся улететь от боли. Зеленые ветки вырастали из Тумана то справа, то слева, уносились вверх, а они все падали, изредка взмывали в теплом потоке. Джамп иногда судорожно колотил крыльями. Влад судорожно цеплялся за седло. Голова трещала от запахов, мелькающих веток, зелени, летающих зверей. Внезапно их накрыла огромная быстрая тень. Настолько огромная, что у Влада кровь застыла в жилах. Странный запах, никогда не слышанный, ни на что не похожий, ударил с силой падающего дерева. Влад вскрикнул, инстинктивно выбросился из седла. Что-то тяжелое как гора обрушилось сверху, мелькнула ярко красная пещера, где исчез огромный джамп вместе с вытянутыми бревнами задних лап и растопыренными крыльями. Сверкнул глаз, размером с исполинскую голову джампа. Влада швырнуло с такой силой, что едва не оторвались ноги, завертело в смерче. Его крутило, бросало, он чувствовал себя наполовину оглушенным странным запахом и частичками крохотных чешуек, что плясали в воздухе. Мифическое чудище Верхнего Мира, о которых рассказывали старики? Но глаз у небесного зверя, несмотря на непостижимые размеры, совсем человеческий? У зверей -- наземных, подземных или летающих, крупных или мелочи, нигде и никогда Влад не видел такие человеческие глаза! Его тряхнуло, он ударился головой о ветку. Соскользнул дальше, зелень осталась вверху, а воздух стал плотнее, насытился знакомыми запахами. Трижды в опасной близости мелькнули огромные звери, разбрасывая воздух, одно совсем рядом на лету просадило другое сверкающим жалом и, цепко ухватив когтистыми лапами, утащило. Снизу с теплым воздухом поднимались крохотные споры -- круглые, ребристые, овальные, с крючьями и хвостиками. Были такие, что двигались сами, прилипали. Влад отдирал с отвращением, вспоминал Хошу -- тот издали отличает злых крохотных существ, что прикидываются спящими спорами. Сжался в комок, чтобы не привлекать крылатых зверей. Те своими гигантскими глазами -- на полголовы! -- видят все, что делается внизу, вверху и даже с боков. У них то ли два глаза, разбитые на сотни мелких глаз, то ли сотни слиплись так тесно, что превратились в два глаза. Слава богам, что отдали этим прожорливейшим из драконов воздух, но не позволили охотиться в Лесу! Они иногда опускаются на самые верхушки деревьев, застывают в готовности мгновенно взмыть в воздух, но никогда не опускаются подобно джампам в Лес. Зелень, к которой Влад падал с надеждой в сердце, оказалась очередной веткой мегадерева. Застонав, он сразу ощутил ушибы, а мышцы свело от внезапного приступа голода. Он торопливо раскинул руки, с разлета ударился о мегадревессину, отшвырнуло на другую ветвь, отросток этой, она уходила в серую даль, с той стороны сильно пахла муравьиной кислотой. На тыльной стороне листьев паслись тучные стада вакка -- отборные, раздутые, просвечивающие на солнце нежно-салатным цветом. Вокруг стада медленно двигались блестящие шестиногие солдаты -- закованные в панцири, могучие, с настороженно шевелящимися сяжками. Из серой мглы Тумана выныривали ярко-рыжие формика. Блестели головы, бока, сегментированные бурдюки, воздух состоял из шороха и треска трущихся панцирей, слышались глухие удары -- фуражиры сталкивались и лоб в лоб: потоки пересекались, переплетались. На боковых ветках мегадерева фуражиры деловито разбегались, каждый мчался на свой участок, а навстречу, сталкивая с дороги, спешили с раздутыми падевым медом бурдюками. Влад в страхе огляделся: спасибо ветке -- перехватила в падении. Снизу поднимается плотный, как вода, могучий запах, густой и резкий. Там настоящие хозяева Леса, ими кишит земля на сотни шагов вокруг. Формика умны и подозрительны, их земли не пройти незамеченным. Пробежал формик -- с укороченными жвалами, длинными сяжками и раздутой цистерной. Влад задержал дыхание: видят слабо, а если не выпустит с дыханием запах -- не учуют, еще бы и руки-ноги прижать плотнее, удержать запах... Впрочем, фуражирам важнее собирать мед, а солдаты уже заметили подбирающийся к стаду огромный, закованный в панцирь холм в три человеческих роста, ярко-красный с черными точками, от одного вида любой знающий зверь перекашивается в гримасе: так ядовитые твари предупреждают о своей несъедобности. Влад отпрыгивал от снующих фуражиров, уклонялся, прятался за листьями, лихорадочно отыскивая шанс для спасения. Наверху уже ищут всем племенем, а внизу десятки тысяч опаснейших зверей, что разорвут тут же, ведь он свалится прямо на купол муравейника! На верхнем листе стражи усиленно гнали от стада хищника, тот привык пожирать беззащитных вакка десятками. Тот упирался, приседал, втягивал голову в несокрушимый панцирь, подбирался все ближе и ближе. Глупые вакка безмятежно тянули сок. Влад видел, как прозрачные струи перекачиваются по длинным хоботам в нежные тела. Внезапно один страж привстал, подогнул раздутую цистерну. Сифон слегка приоткрылся, нацелился на зверя. Мышцы живота резко сжались, из трубки брызнула тугая струя жгучей кислоты -- Влад снова задержал дыхание, отодвинулся. Кислота разбрызгалась по гладкому панцирю, круглые капельки сползли вниз, попали на голову с короткими толстыми сяжками-щеточками, просочились в зазор панциря между головой и спиной. Зверь вжал голову, застыл, ожидая пока кислота испарится. Ряд фуражиров, привлеченных запахом тревоги, подбежали с готовностью и, встав вокруг огромного панцирного зверя, подогнули под себя раздутые бурдюки. Струи выбрызнулись мощно, с силой. В плотном воздухе сразу заклубилось марево -- боковые частицы срывало шершавым воздухом, тут же испарялись, оставляя жалящий туман. Зверь прижался к листу, накрыл несокрушимым панцирем лапы. Вокруг расплылась лужа кислоты. Прочнейшая хитиновая броня, блестящая, яркая, на глазах тускнела, пошла мелкими язвочками, что расширялись, смыкались краями. Внезапно хищник дернулся, словно его кольнули, поспешно поднялся -- в двух местах панцирь проело насквозь, -- неуклюже побежал прочь. По монолитному панцирю вдруг пролегла трещина. Зверь помчался со всех ног, тугие сухожилия задрали панцирные створки, блеснули спрятанные в тугие пакеты нежнейших прозрачных крыльев. Сухо щелкнуло, тончайшие крылья расправились, завибрировали. Один из стражей не выдержал, видя, как обнажается дотоле скрытое панцирем нежнейшее мясо, в азарте бросился вдогонку. Зверь подпрыгнул, тяжело оторвался от ветки, продырявил с густым ревом воздух, мелькнул и пропал в синеве. Страж разочарованно вернулся, Влад попятился. Упустил шанс ухватиться за лапу летящего зверя! Взгляд зацепился за серебряные канаты, блеснувшие на самом кончике ветки. Сзади тут же кольнуло, что-то жесткое скользнуло по шее. Влад оглянулся как ужаленный: над ним нависал фуражир, озабоченно щупал сяжками, оценивал незнакомую добычу. Влад дернулся как отброшенный задней ногой джампа, прыгнул на соседний лист в тот миг, когда острые жвалы почти сомкнулись на шее. Упал на зеленое шершавое поле, перекатился, перепрыгнул на дальний лист, сжал кулаки. Формика стали бы абсолютными хозяевами, если бы научились хотя бы соскакивать с мегадерева к своему жилищу, что у подножья, но всякий раз проделывают изнурительнейший путь с добычей или наполненными цистернами, перетаскивают их с огромной ветки на ветку, обходя по чудовищно огромному стволу мегадерева расщелины, ущелья, ямы, наросты, наплывы! Когда впереди заблестели серебряные канаты, увидел с ужасом, что туда бегут по другому листу трое солдат-стражей. Задыхаясь от жара, помчался со всех ног, прыгая по листьям, бессильно зависая в воздухе. На самом кончике ветки трепыхалось по ветру скопище серебристых веток разной длины. В скопище веток суетился крупный мохнатый арахнид, растерянно дергал нити, еще больше запутывал, склеивал, повисал, дрыгал лапами -- потому что их восемь, а не обычные шесть. Все восемь глаз: четыре крупных, два средних и два совсем простых, тусклых -- смотрели остро, осмысленно. Влад поежился, хотя помнил, что такой путешественник едва отличает свет от тьмы. Влад с разбега вбежал на лист, пронесся как сороконожка по зеленому полю. Серебряные веревочки загородили дорогу -- скакнул, мышцы застонали, когда ухватился за канат: прилип не краем -- пять или шесть капель склеили с листом! Не оглядываясь, чувствовал дрожание листа под тяжестью бегущих бронированных рыцарей формика. Арахнид замер, приподнялся на таких же мохнатых как он сам лапах, грозно раздвинул слюнявые мандибулы, способные перекусить муравья пополам. -- Дурень, -- вскрикнул Влад, -- Лучше помоги! Формика едва не сорвался с разбегу, растерянно заметались по зазубренному краю листа, уже видели сладкую добычу -- беспанцирного врага, ненавистного паука, ибо арахниды всякий раз окружают муравейники перед брачным летом, ловят молодых самок -- будущих королев, выгрызают сладкие яйцеклады, уже наполненные сотнями новых зародышей жизни, убивают мучительно и гадко. Один формика осторожно полез через переплетение серебряных канатов, умело переступая редкие клейкие капельки. Влад в последнем отчаянном усилии оторвал прилипший канат вместе с содранной зеленой шкурой листа, ветром его взметнуло, завертело вокруг нити, выворачивая руки. Он вцепился в гладкую скользкую нить едва ли не зубами, повис. Нагретый воздух поднимал переплетение нитей вверх и в сторону от мегадерева, но небо оставалось зеленым, явно ветви сверху, не зацепиться бы снова, сердце трепыхалось в тревоге, затем блеснула синева, подуло редким воздухом, плотные запахи земли сменились далекими ароматами цветов. Влад кое-как влез на колыхающийся плот, услышал знакомый запах, поднял глаза и едва не сорвался с плывущего по небу гамака. В пяти-шести шагах висел, вцепившись жвалами и когтистыми лапами в переплетение паутины, огромный рыжий формика! Арахнид сидел в середине плота, чужаков видеть зрение не позволяло, но чуял, скрипел жвалами, дергался, не решаясь покинуть середину плота -- перевернутся! Рыжий солдат, что быстро выходя из зоны родных запахов, явно чувствовал себя погибшим, увидел врага, который отправил его в полет, вытянул к нему сяжки, а глаза загорелись гневом. Не раздумывая, он выпустил нить, в которую вцеплялся жвалами, ринулся на противника. Бросок был стремителен, страшные жвалы лязгнули возле лица Влада. Не отшатнулся бы вовремя, череп хрустнул бы в мощных мандибулах, серебряные нити забрызгало бы красным... В следующий миг потревоженные серебряные нити очистились, пошли ровными плавными волнами. Влад проводил взглядом быстро уменьшающееся тело. Брякнется с немыслимой высоты еще на землях формика, они контролируют целые страны, по запахам выйдет на проторенную дорогу, вернется в родной холм, где наврет о полете и драках с воздушными пиратами! Он тревожно посматривал на арахнида, тот застыл словно перед прыжком, хотя эти не прыгают, лишь бродяжники выстреливают себя из засады, мгновенно вонзают кривые жвалы... Это самые странные из арахнидов: раз в году молодежь взбирается на вершины деревьев, выпускает из брюшка серебряные нити невероятной прочности, приклеивает одну к краю листа, а остальные треплет, пытается поднять. Арахнид чувствует, перекусывает единственную нить, соединяющую со старой жизнью, ветер подхватывает скопление нитей и уносит в неизвестность. Куда их заносит? За тысячи мегаметров, в леса, поля, горы, пустыни? А если в реки, озера? Настоящие герои, отважные звери! Крыльев нет, а летать наловчились. Даже дальше, чем лучшие летуны. В то же время многие монстры, Влад мог назвать сотни, всю жизнь носят на спине крылья, но летать даже не пробуют... Арахнид подтянул пару нитей, склеил. Край, где сидел Влад, приподняло, а странный зверь медленно двинулся из середины, осторожно ступая по нитям, балансируя, слегка прогибая. Влад догадывался, что молодой паук чувствует напряжение любого узла изгиба или склейки нитей. Непрошенного пассажира своими подслеповатыми глазами еще не видит, но бредет устранить неисправность, сбросить прилипший комок грязи... Глядя на чистейшие серебристые нити, рожденные в воздухе, которые не касались ни земли, ни деревьев, Влад в самом деле чувствовал себя комком грязи. К нитям не сумели присосаться бакты, их словно отшвыривает статичными разрядами, сам арахнид то и дело чистит себя, скребет, лижет, шерсть топорщится, со вздыбленных волосков срываются белые колючие искры. -- Спасибо, что подвез, -- сказал Влад громко и отчетливо. -- Попутного ветра. Он не был уверен, что арахнид не ответил, все говорят по-своему: кто запахами, кто жестами, есть виды, что общаются танцами, ощупыванием, кинопсисом, а есть и такие, что наловчились общаться звуками. Возможно, паук пытался всю дорогу с ним разговаривать, чем еще заниматься в полете, но что странного, если не понимают друг друга? Дедушка говорил, что в Старом мире даже люди разных племен не понимали один другого, что, правда, звучит совсем дико... Арахнид не миг отшатнулся, увидел врага. Влад тут же кинулся вниз головой. Ему казалось, что он остался на том же месте, лишь серебряный плот, оттолкнутый его ногами, подбросило в синь, куда тот и полетел, быстро растворяясь в жарком небе. Влад скрючился, прижал колени к животу и обхватил руками, даже голову опустил на грудь, стараясь походить на грязный комок экскрементов, выброшенных в полете небесным чудовищем. Никогда еще не чувствовал себя таким беззащитным, уязвимым! Клянусь, сказал себе в страхе, открою глаза не раньше, чем окажусь в сотне шагов от земли. А когда это случится, если случится, мощные запахи, идущие от Леса, пустыни, озера или болота -- нарисуют картину, что его ждет внизу. Глава 22 Семен подскочил в испуге, а Кася упала на спину, когда неподвижные листы внезапно раздвинулись, зашелестело, на россыпь камней вышел... Влад! Он сильно похудел, глаза ввалились, плотная кожа морщилась. Он шатался от усталости. На плече счастливо верещал, подпрыгивал и одновременно искал клещиков и обдирал от грязи суетливый Хоша. Следом ломился огромный Головастик, постоянно щупал хозяина сяжками, ракетная установка забилась грязью, плесенью, выглядела как неопрятный горб. -- Подождали? -- сказал Влад буднично. -- Хорошо. Кася все еще таращила прекрасные глаза, Семен возопил ликующе: -- Влад?.. Откуда ты?.. Мы отыскали твои следы, там было множество лап джампов, кровь... Мы решили, что тебя убили! Все четверо так горевали! -- Все? -- переспросил Влад. Он бросил быстрый взгляд на Касю. Девушка вспыхнула, ответила ломающимся голосом: -- Конечно. Особенно, Хоша. -- И Головастик, -- вступился за дима Семен. -- Просто солдату не положено выказывать горе. Он должен уметь мстить. Но где ты был, Влад?.. Если в плену, то как выбрался? Тебя наверняка стерегли лучше, чем Касю! Кася, уже опомнившись, бросилась к варвару, ухватилась обеими руками за его локоть. На ее похудевшем лице крупные глаза стали еще крупнее, лучистее. Беспредельное отчаяние быстро сменилось такой же отчаянной надеждой. Хоша торопливо перебрался на плечо поближе к Касе, ревниво отпихивал ее задней лапой, стараясь задеть шипами, остальными продолжал нежно гладить, чистить, чесать огромного друга. Семен ходил вокруг Влада, суетливо щупал, тряс: -- Ума не приложу, как ты отыскал?.. Не скажу, что по запаху, которой оставляет Кася... Кася, я не имел в виду, что ты оставляешь в уединенных местах, защищенных от ветра, а вообще!.. Или вид телепатии? Влад рассеянно погладил Хошу, тот счастливо чирикнул, томно закрыл глаза и едва не свалился: -- Сумел. Быстро собирайтесь! Скоро выйдут на мой след. -- Все-таки погоня? -- спросил Семен деловито. Полуголый, он уже освоился без комбинезона, лишь изредка зябко передергивал плечами. -А ты думал, я перебил все племя? Семен бросился вытаскивать из щели узлы, а Кася, закусив губу и глотая слезы, торопливо скатывала защитную сеть. Явился, не сказал слова теплого, даже не поздоровался, дикарь бесчувственный, сразу о деле. Зато со своими противными зверями пообнимался сразу! С димом -- ладно, а с гадким Хошей? Этот противный Буся не слезает, чешет и гладит, сует крохотные пальчики в уши, деликатно трясет там, так что рот дикаря, и без того широкий, растягивается в глупейшей улыбке... Когда тюки оказались на спине дима, он сразу бросился через заросли, держась вне открытого неба. Семен коротко рассказал, что они, выбравшись утром из расщелины, оказались в полной растерянности, потом -- в отчаянии. Сообщили по рации Соколову, тот обещал выслать вертолет. Когда починят. Вместе с Головастиком проследили путь Влада, нашли следы схватки, кровь, чешуйки с крыльев джампов. Совсем пали духом, ждали обещанный вертолет. Соколов сам дважды выходил на связь, ремонт вертолета заканчивают, потерпите чуть-чуть. Потом звери начали суетиться, Хоша вообще топтался по голове дима, но клещиков не ловил, хотя выпало как из тучи, тосковал. Переговаривались сяжками и скрипом. Хоша однажды расчирикался, Головастик в ответ зло скрипел жвалами. Хоша зачем-то прогрыз один из бурдюков, что оставались на спине дима, а Головастик оскалил жвалы, не дал Семену и Касе залатать дыру, как они не пытались... -- Повезло, -- буркнул Влад. Он изредка поглядывал вверх, хотя неслись под защитой толстых мясистых листьев. -- Там избирательный аттрактант. Распространяется на тысячи мегаметров. -- Сами сообразили? -- спросил Семен прерывающимся голосом, а Кася только открыла и закрыла рот, словно новорожденная стрекоза. Влад кивнул, ноздри жадно раздувались, анализируя запахи, составляя картины, давая поправки на ветер, сырость, зной. Семен с уважение смотрел на счастливого Хошу, тот дремал, вцепившись в плечо варвара, а Кася, не удержавшись, погладила маленькое чудовище по горбатой спине, шепнула: -- Спасибо, умный дракоша... Спасибо. Мы все у тебя в долгу. Я сама буду ловить тебе самых вкусных клещиков, хотя боюсь... Хоша посмотрел подозрительно, снова втянул шипастую рогатую голову в плечи. Кася неизвестно как, но ощутила, что может не бояться острых как бритвы мандибул Хоши. Головастик пронесся через камни, там слышался шелест, несло холодным воздухом. Глыбы вылетали из-под когтистых лап, одна с размаха ударила Касе в лицо. Она охнула от неожиданности, спряталась за широкой спиной варвара, прильнув щекой между лопаток. Хоша вывернул шею, посмотрел недовольно, предостерегающе чирикнул, но прогонять не стал, отвернулся. -- Спасибо, умный дракончик, -- прошептала Кася льстиво. -- Ты же умный, все понимаешь. Семен наклонился, спросил: -- Влад, почему преследуют так настойчиво? Кася опустила глаза. Все войны начинались из-за женщин, все неприятности для мужчин. Впрочем, как и бессмертная слава. В том мире ежу понятно, в этом -- вакке. Влад словно почуял ее мысли, спросил с недоверием: -- Из-за женщины? Семен удивленно покосился на Касю, будто увидел впервые, откуда мол взялась рядом с ними на бегущем ксерксе, проговорил медленно: -- Тогда мы отыскали племя идиотов... Я бы еще и доплатил! Она их всех разорит в два дня, а в три -- от них и от джампов тоже останутся рожки да ножки. То-есть, сяжки да когти. Влад повернул голову, мужчины обменялись понимающими улыбками. Кася все еще прижималась щекой к широкой как стена мегадерева спине, увидь их усмешки хоть на миг -- возненавидела бы до конца жизни. Или хотя бы до привала и ужина. -- Могут быть другие причины, -- добавил варвар потвердевшим голосом. -- Какие? -- Честь, гордость, оскорбленное достоинство... Ваше племя знает эти понятия? -- Все еще, -- ответил Семен буднично. -- Правда, больше в молодости. Во всяком случае из-за них не станут преследовать, терпеть нужду, рисковать быть убитыми. -- Мне жаль ваше племя, -- сказал варвар искренне. -- У него нет будущего. Семен заметил, что хотя уходят от возможной погони, но варвар ведет Головастика по маршруту, намеченному еще на станции. Головастик несется как смазанная жиром молния, лишь деревья мелькают, сливаясь в сплошную зеленую полосу. Хоша спит, но и во сне проверяет лапой: не исчез ли двуногий друг. Влад издали почуял близость Большой Воды, еще раньше ощутили Головастик и Хоша, а тонкошкурые компьютерники обнаружили воду в тот момент, когда Головастик взбежал на каменистый гребень. Впереди распахнулась, тяжелая как свинец, бескрайняя вода. -- Озеро Желтое! -- вскрикнул Семен пораженно. -- Неужели мы так далеко? -- Бывал здесь? -- спросил Влад с уважением. -- Видел на картах. -- Твое племя составило? -- Нет, еще из Старого Мира. Пользуемся, только уточняем. Влад смолчал. Десятки племен могут размещаться, воевать, осваивать новые земли, даже не выходя за пределы клочка земли, недостойного отметки на карте мегавеликанов. Головастик стремительно сбежал по склону. Горы пошли сперва сухие, с острыми гранями кристаллов, потом распадки поднялись, дальше горы блестели водяной шубой в два пальца толщиной. Возле мокрых холмов дим остановился, вопросительно поднял сяжки. Влад погладил гибкие антенны, быстро перебрал седьмой и третий членики, потер четвертый. Дим повеселел, помчался вдоль кромки воды. Семен сказал нерешительно: -- Не обойти ли слева? Короче. -- Там больше воды, -- ответил варвар. -- А если вправо, Большая Вода скоро закончится, пойдем прямо. Твои карты говорят про землю посреди Большой Воды? Семен наморщил лоб, роясь в памяти: -- Н-нет... Озерко настолько крохотное, что нанесли карты лишь для туристов. Это бродяжники, что на ночь с рюкзаками... Влад задумался, а Головастик замедлил бег. Варвар погладил по сяжкам: -- Есть земля посреди Большой Воды. Там вполне может разместиться малое племя. А беглые враги, которых жаждешь убить, вполне могут там спрятаться. Семен чувствовал на себе взгляд Каси, сказал с достоинством: -- Не просто убить, я бы разорвал их на мелкие клочья! Подумать только, я трясусь на спине ксеркса, а кто-то шурует в моем кабинете?.. Кася сказала горячо: -- Полищук никогда не поплывет через озеро! Он даже мыться не любил, от него пахло как от жука-бомбардира! Мужчины переглянулись. Кася стиснула кулачки и закусила губу. Что она сказала не так? Эти двое словно бы мгновенно заключили против нее союз, как двое уродливых, но умных, против красивой! -- Надо побывать там, -- заключил Влад. -- Надо, -- согласился Семен со вздохом. -- На месте Полищука вполне резонно одолеть неприятие воды. Мол, другие тоже не полезут. -- Джамперы тоже не полезут... скорее всего, -- заметил Влад. -- Воды боятся, а если пролетит низко, то огромные чудища, что живут в озере, хватают на лету. Вместе с седоками. Семен нервно передернулся: не подумал о рыбах, что хватают на лету жуков и комаров. Кася вовсе застыла, умоляюще смотрела то на Семена, то на варвара, то вовсе на Головастика и Хошу. -- Нас же самих сожрут! Влад спрыгнул, перескочил с камня на камень. Головастик хмуро поглядывал на огромную массу воды, а Хоша вскарабкался на кончик сяжка, заверещал, передразнивая окрестных джампов -- те сразу застрекотали угрожающе, зло, даже Кася опознала угрозы и требования уйти с их земли наглому чужаку, что явно пришел охотиться в их владениях, искать самок, строить гнезда, откладывать яйца! Влад спустился к воде. Сзади послышался цокот тяжелых когтей, ветер донес настойчивый зов на языке феромонов. Головастик, не переставая пережевывать сочную личинку, шел за хозяином: тревожился, как бы не исчез снова. -- Больше не попадусь, -- заверил Влад. -- Враги сейчас зализывают раны! Головастик окутался облачком героической радости, потрогал Влада за руки, объясняя что вместе драться лучше, вдвоем уничтожили бы врагов больше, захватили бы их земли, а личинок -- в рабство, на корм своим личинкам. Влад погладил сяжки, объясняя, что врагов было мало, все слабые, даже не враги, а дичь, корм для острых жвал. Касе наскучило смотреть как они гладят и чешут друг друга, так она сообщила на своем языке -- мимике, довольно выразительном, спрыгнула на широкий валун. Семен, оставшись с Хошей, подумал, соскочил тоже. Хоша озабоченно почесался, но стадному инстинкту не поддался: будучи зверем гордым и независимым, остался лежать. Головастик долго смотрел на медленно перекатывающиеся водяные горы, оттуда тянуло холодом и сыростью, нерешительно тронул правым сяжком Влада. Варвар ответил жестом, что соорудят плот, а он, Головастик, стащит в воду. Головастик качнул головой, указал на широкие зеленые поля, покрывающие Большую Воду -- вздымались гигантские, ровные, покрытые редкими белесыми волосками. Все выглядели мясистыми, вспученными; клетки переполнял воздух, держа зеленые поля листьев наплаву. Нет, ответил Влад, мы с тобой пройдем далеко, перебираясь с одного на другой, но такие листья лежат на воде лишь на мелководье, где подводные стволы этих деревьев достигают до дна. А дальше пойдет открытая вода... К тому же, добавил он невесело, на этих листьях часто торчат чудовища. Мегачудища, переспросил Головастик. Влад подумал, ответил: скорее, гига. А может и мега. Как бы в пояснение воздух вздрогнул от жуткого крика. Послышался плеск, волны пошли крутыми валами. На огромной толстый лист, притопив до половины, взобралось огромное зеленое чудовище немыслимых размеров -- мокрое, с голой блестящей кожей, с ног до головы покрытое остро пахнущей слизью. Лапы были с перепонками, задние -- втрое длиннее и крупнее передних, но даже под пятерней передней поместился бы ксеркс с людьми и Хошей. Огромные выпуклые глаза, раза в три крупнее головы дима, смотрели бессмысленно, с тупой злобой. Головастик задрожал от ярости, выпустил сигнал боевой атаки. Не боюсь, крикнул он на языке запахов, а сяжками объяснил, как вопьется жвалами в мягкую кожу. Живые горы из чужого мира, согласился Влад, но ты умрешь, когда коснешься жвалами этой странной кожи. Слизь ядовита. Они сильные, но глупые. Мы должны плыть по своим делам, а не драться со всеми горами мяса и жил. Мы должны плыть через Большую Воду незамеченными! Как, спросил Головастик. У них глаза торчат над головой. Водяные звери видят, не поворачивая головы, что происходит сзади, спереди и по бокам... Над волнами, часто трепеща крыльями, летел некрупный узкокрылый дракон. Длинное как копье рыло было в крови, а цистерна брюха разбухла, едва не лопалась от распиравшей сегменты крови. Летел сыто, крылья лениво били по воздуху. Водяной зверь-гора не повел и глазом, внезапно из пасти выметнулся невероятно длинный язык -- темный, скользкий, с петлей и присоской на конце. Мгновенно обвил дракона, стиснул, брызнула кровь, вдернул в пасть, что едва-едва приоткрылась. По горлу водяного монстра опустился едва заметный комок, чудовище даже не шелохнулось. -- Хорошо? -- спросил Влад мрачно. -- Но положи этого дракона ему перед мордой, не заметит. Мокрый дурень неподвижных просто не видит. Мозги так устроены. -- Дурень, -- согласился Головастик. -- Мы умнее. Даже Хоша. Но мы будем двигаться? -- Не мы, -- ответил Влад вслух. -- Неживой деревянный плот. Глава 23 Семен первым присмотрел на берегу широкий лист. Серый, высохший, но мощные вздутия показали, что воздушные полости уцелели, будет скользить легко, почти не погружаясь. Если же ветер, то вовсе помчится как бумажный кораблик. Влад спросил, что такое бумажный кораблик, а когда Семен нехотя объяснил, поинтересовался, что такое бумага. Семен в ответ предложил в одиночку стащить плот в воду. Влад с сомнением осмотрел сухой лист, буркнул: -- А если ветер переменится? Он ушел в заросли с Головастиком, долго не возвращались. Кася едва не плакала от страха, сразу чувствуя себя несчастной и брошенной. Семен хмурился, а Хоша визжал от ярости, едва не бил себя по голове, что остался с этими двумя, дал друзьям уйти, пусть даже в гадкие заросли, где нет клещиков... Головастик с помощью Влада притащил неопрятный обломок дерева. Два толстых обломка торчали по бокам, так что их плот, если это плот, крутиться не должен, разве что перевернут волны. Весь обломок был покрыт грязью, плесенью, скрюченными нитями гриба-паразита -- явно двое обыскали весь Лес, пока отыскали такую гадость. Влад оглянулся, зло гаркнул: -- А вам что мешает? Семен бросился к ним, прыгая по камням как усталая блоха. Соскользнул в щель, прилип. Кася безуспешно отдирала от водяной пленки, что быстро поползла по ногам химика, взобралась на грудь. Семен уже задержал дыхание, толстая как одеяло пленка вот-вот залепит рот, но Кася догадалась брызнуть в воду растворителем. Кое-как вскарабкались на плот, где трое лесных скитальцев уже молча ждали. Влад смолчал, Головастик деликатно отвернулся, лишь бесстыжий Хоша презрительно фыркал, нетерпеливо ерзал жестким задом по темени ксеркса -- мол, сколько можно ждать! -- отчего звук получался не более музыкальный, чем скрежет ножа по стеклу. Влад оттолкнулся длинным шестом. Головастик тут же лег, вцепился всеми шестью. Длинные сяжки беспокойно двигались, едва не касаясь воды. Ракетная установка выглядела странновато, по трубам суетливо прыгал Хоша, пытался убежать. Влад ухватил за лапу, передал зверька Касе. Хоша заверещал отчаянно, Кася в испуге разжала руки, и Хоша, лягнув ее крепкими задними лапами, в один гигантский прыжок оказался на берегу. Влад, рассыпая проклятия, остановил плот, перепрыгнул обратно на камни. Бусю ловить не пришлось, сам прыгнул к варвару заискивающе начал рыться в волосах, выбирая несуществующих клещей, совал пальчик в ухо, а средней лапой чесал Владу лопатки. -- Не подлизывайся, -- буркнул Влад и, прижимая Хошу к груди, мощным толчком перенесся на плот. Высохший обломок, теперь плот, качнулся, нехотя пошел от берега к зеленым листьям, что кое-где задирали толстые пористые края, в других местах опускали в воду, открывая столбики, торчащие по одному из надутых воздухом клеток. Плот шел медленно, устойчиво. Самый тяжелый сук находился под водой, не давая перевернуться. Кася лежала, прижавшись к твердому боку ксеркса, словно к металлическому боку вертолета. Плот вскидывало, бросало в бездну, она отчаянно трусила, но к своему удивлению ее не тошнило, даже страх был странный, словно отсутствие или почти отсутствие гравитации искривило психику. Плот подошел к зеленым полям, начал протискиваться -- сквозь воду смутно просвечивали в солнечном свете подводные стволы, странно гибкие, не в пример жестким деревьям леса, уходили в зловещую бездонную темень. Изредка мелькали громадные тела, плот в сравнении выглядел соринкой. Кася вздрагивала, прижималась к разогретому боку ксеркса. Семен с кряхтением орудовал шестом, помогал варвару. Когда застряли, Влад выбрался через загнутый толстый край, с силой потянул за веревку. Семен бросил шест на липучку, перескочил к Владу: -- Помочь? Почему не свистнешь железнобокому? -- Слишком смел, -- буркнул варвар с гордостью. -- Вдруг решит, что нам грозят те звери? Семен обернулся, веревка выскользнула из онемевших пальцев. Из стены Тумана вырастала, наливаясь мокрым блеском, зеленая гора, покрытая слизью. Чудовище. Семен сразу вспомнил диназавров, но тут же поправился, ибо динозавры были помельче. -- Тяни, -- напомнил Влад. -- Надо успеть до темноты. -- А успеем? -- Должны. Ночью здесь умрем. Семена осыпало морозом. Он потянул с такой силой, что ноги прогнули тонкую зелень. Там просвечивали