покинул каюту. Мне оставалось осмотреть жилище Фикрета. Вдруг в отдалении прозвучал женский смех. И вроде бы голоса... Я подкрутил на темени гермошлема регулятор усилителя слышимости и шагом разведчика прокрался в фойе, откуда вела наверх винтовая лестница. Ничего не было слышно, кроме шороха моих осторожных шагов. В какое из двух помещений третьего яруса заходить в первую очередь, выбирать не пришлось: дверь в диспетчерскую была закрыта, а из распахнутой двери, ведущей в лабораторию, призывно падал свет... Я переступил порог. За пультом лабораторного терминала сидела Светлана. Двое в белых халатах прильнули к ней с обеих сторон, обняв за плечи. Светились экраны, мерно пощелкивал рентгеноструктурный анализатор. -- Вот вы где! Двое из этой троицы вздрогнули и обернулись (Светлана продолжала смотреть на экраны). Не сразу я узнал Дмитрия Жмаева и Карима Айдарова: халаты и лица их были испачканы кровью. На глазах Айдарова красовалась карнавальная полумаска... Несколько секунд мы оторопело разглядывали друг друга. Я машинально поднял лицевое стекло. Издав торжествующий вопль, они внезапно бросились ко мне с протянутыми красными руками. Я попятился. Они ухватили меня и с громкими возгласами потащили на середину лаборатории. Ошеломленный нападением, я почти не сопротивлялся, но уже прикидывал, кому и куда нанесу первый удар. В суматохе я очень близко увидел испачканное лицо Айдарова, оскал белых зубов и по сумасшедшему острый блеск глаз. То, что я принимал за карнавальную полумаску, оказалось лиловым разливом чудовищных подглазных синяков. Крепко сжав меня с двух сторон, Айдаров и Жмаев в каком-то радостно-безумном возбуждении пытались кружиться, пританцовывали и оглушительно орали, призывая Светлану включаться в этот дьявольский хоровод. Я не мог понять, чего они от меня хотят, но успел отшатнуться, когда Светлана вдруг поднесла к моему лицу колбу, наполненную свежей кровью. Изловчившись, оттянул кислородную маску и рявкнул что было мочи: -- Прекратить эйфорию!! Рявкнул я просто от страха, не ожидая, что крик мой подействует. Но он подействовал. Безумцы отпрянули, Светлана выронила колбу. Сосуд, глухо звякнув, стукнулся об пол, и часть его содержимого выплеснулась мне на ноги. Ломким от возбуждения голосом я спросил: -- Что здесь происходит?! Все трое молча переглянулись. Мне показалось -- с недоумением. -- Кто вас избил, Айдаров? Карим ощупал свои "фонари" красными пальцами. -- Пустяки, -- сказал он. -- Это Коля резко так от меня отмахнулся. Нам представлялось, что ни одно лицо на буровой не станет резко возражать против традиционного обмазывания... -- Николай рассеял это заблуждение, -- добавил Жмаев. Я переводил взгляд с одного на другого. Я их боялся. Обоих. Мне очень не нравился шалый блеск в их глазах. И синевато-серые глаза инженера-коллектора в этом смысле мне тоже не нравились. И аномальная растрепанность ее выбившихся из-под лабораторной шапочки волос... -- Не сердись, Вадим, -- сказала она и, небрежно встряхнув волосами, уронила шапочку на пол. -- Мы нашли то, чего не искали и о чем никто из нас не мечтал, ну и... слегка обалдели от радости. -- Это заметно. -- Не сердись. Нас теперь на руках носить надо. -- Это я вам почти гарантирую. -- Я взглянул на часы. Если Адам не ошибся в расчетах, аэр медикологов уже здесь. -- На руках, -- настаивала Светлана. -- Всех! И тебя. -- Уж как меня понесут, вы себе даже не представляете. -- Тебя -- впереди. Как знамя. -- А можно узнать, с чего это у вас такая радость? -- О! Наша скважина первой на этой планете нефть дала! Я подумал, что ослышался. -- К-какая еще нефть? -- Хорошая нефть, малосернистая. Состав и плотность мы уже определили. -- Она кивнула в сторону терминала: -- Иди взгляни. Данные там, на экранах. Абсурд. Я не двинулся с места. Нефть на мертвой планете под двухкилометровым панцирем мерзлых пород -- полный абсурд. Вода и жидкая углекислота -- пожалуйста, хоть целое море. Но нефть!.. Это немыслимо. Сотни геолого-разведочных скважин на Марсе пробурено, в том числе четыре глубокие, и ни малейших нефтепроявлений! Да их и не ждали. Никто никогда здесь прогноза на нефть не давал. -- Где Песков? -- спросил я. -- Где Султанов? -- Ты хотя бы понял, что я сказала? -- Не волнуйся, Светлана, не надо. Спокойно... -- Да какое тут, к черту, спокойствие?! -- удивилась она. -- Нефть! Понимаешь? Большая химия Марса! Индустриальное производство хозяйственных и строительных материалов прямо на месте! Сырье для пищевых синтезаторов! Почва для планетарной фитокультуры!.. -- Не спорю, -- вставил я. -- Открытие нефти, безусловно, превратило бы Марс в объект немедленной колонизации. Но... увы. Я развел руками, и возбуждение в глазах Светланы угасло. Пригладив волосы, она направилась к выходу. -- Нефть у твоих ног, -- бросила она мне у порога, и ее каблучки зацокали по ступенькам винтовой лестницы. Я решился на неприятный эксперимент: нагнулся, окунул палец в лужицу и понюхал эту кроваво-красную жидкость. Специфический запах нефти буквально парализовал меня. Айдаров и Жмаев с белозубыми улыбками на жутких лицах стояли поодаль и, видимо, ждали развязки. В голове у меня словно бы что-то перевернулось наоборот -- вдруг стало понятно, что произошло сегодня на буровой. Я медленно отстегнул перчатки и, ощущая легкое головокружение, начал снимать с себя гермошлем. -- Кровельный пласт проткнули, а там -- горизонт под давлением, -- рассказывал Дмитрий, помогая мне раздеваться. -- Нефть на самоизлив пошла. Фикрет глазам не поверил: нефть на нефть не похожа. -- Не растерялся наш ветеран, -- вставил Карим, -- нас с Димой по тревоге вызвал, Колю окриком из шока вывел, и они вдвоем эту струю перекрыли. -- Тут и мы подоспели, -- продолжал Дмитрий. -- А когда стали физиономии друг другу нефтью мазать, у Николая нервный срыв случился... -- Высотный костюм оставьте на мне, -- сказал я. -- Только тяжи ослабьте... Так, спасибо. Где Николай? -- В каюте Фикрета, -- ответил Карим. -- Фикрет его там успокаивает, -- пояснил Дмитрий. -- Главное -- нефть дали! -- Карим улыбнулся страшным лицом. -- Автономию Марсу, считай, обеспечили. -- Автономию, говоришь? -- Я поднял колбу с остатками нефти, снова понюхал. -- Струйку дали -- и уже автономия? -- Фонтан! -- многозначительно сказал Айдаров. С колбой в руке я сбежал по лестнице на второй ярус. Голова немного кружилась. Нефть -- она кому угодно голову вскружит. Спрыгнув с последней ступеньки, я увидел Светлану. Она стояла, опершись спиной о дверь своего жилища, и смотрела куда-то мимо меня. И непонятно было, чего -- или кого? -- она ждала. Бесшумно открылась и закрылась дверь каюты Султанова -- наш ветеран вышел в холл. Тоже со следами ритуального обмазывания на лице. Мы обменялись рукопожатиями. Я спросил: -- Что с Николаем? -- Плохо ему, -- сказал Фикрет и зачем-то потрогал себя за большой, испачканный нефтью, печально опущенный нос. -- Разговаривать со мной не желает. Разве я виноват, что на Марсе красная нефть?! Слово "нефть" он произнес без гласного звука и без смягчения на конце. Получилось что-то вроде "н-фт". Я глубоко вдохнул струящийся из горлышка колбы специфический аромат и поинтересовался: -- Интуиция тебе что подсказывает? Нефти много? -- Думаю, да. Только нюхать ее... не советую. Я и сам уже ощутил, что марсианская нефть оказывает на меня какое-то странное наркотическое действие. -- У меня до сих пор голова не на месте, -- пожаловался Фикрет. -- Слышишь топот внизу? -- Кто это?.. -- Бригада реаниматоров. Встречай, разбирайся. Светлана быстро прошла в каюту Султанова -- бесшумно открылась и закрылась дверь. В нашу сторону Светлана и не взглянула -- как будто нас с ветераном здесь не было. Мы с ветераном выпали из сферы ее интересов. -- Теперь все станет на свои места, -- добавил я, уходя. -- Вадим... куда? -- растерянно спросил Фикрет. -- В диспетчерскую. Из-за фонтана мы совсем забыли про Гейзера и Адама. Фонтан, конечно, не гейзер, но в функциональном смысле они адекватны. Я рассмеялся, вылил содержимое колбы себе на голову и побежал вверх по ступенькам. Наверху я почувствовал как нефть течет у меня по щекам. __________________________________________________________________________ Текст подготовил Еpшов В. Г. Дата последней редакции: 12/02/2000