вки эр-поля. И понял я это слишком поздно... Он опустился в кресло. - Если бы мог, я отменил бы транспозитацию. Глеб подался вперед и замер, задержанный привязными ремнями. - Почему нельзя отменить транспозитацию? - спросил Казура. - Потому что высвободившаяся внутри защитного контура энергия превратит астероид в металлическую пыль, - пристально глядя на Калантарова, пояснил Гога. Он тоже почуял неладное. Однако из шестерых присутствующих лишь Калантаров и Глеб были встревожены по-настоящему. Волны голубого огня захлестывали оранжевое сияние, звуковые сигнализаторы синхротаймеров отсчитывали последние секунды большого цикла. Калантаров и Глеб с непонятным для остальных напряжением ожидали момент включения стартовой тяги. Смотрели друг другу в глаза и, оцепенев от страха за людей, стоящих в камере на когертонах, ждали развязки. И ничего не могли изменить. <Неужели ничего нельзя придумать, шеф?!> Калантаров опустил глаза. Нет, конечно. Три ТР-установки - <Зенит>, <Дипстар> и чужая - работают в одном режиме. И всему виной карандаш, упущенный Кветой в блок эритронов. Вернее, его изображение, которым быстро воспользовались чужаки для точной фокусировки эр-поля. Слишком точной, судя по четкости изображения ответного, сигнала - белых звезд!.. Глеб лихорадочно перебирал в уме возможные последствия ТР-запуска. Очень мешала уверенность в том, что шеф вот так же лихорадочно пытается найти какой-то выход. И не находит... И может быть, не найдет. Из шестерых сейчас только двое могли попытаться найти какой-нибудь выход. Впрочем, из пятерых Казура не в счет. <Коллектив сужается и расширяется, шеф, коллектив пульсирует. Сейчас наш коллектив в состоянии коллапса. Я и вы, вы и я - всего двое, и на нас вся надежда. Думайте, шеф, думайте!..> - Принимаем вызов, - сказал Калантаров. - Иного выхода нет. Пуск! Иного выхода нет... Перед глазами возникло видение: монополярно вывернутый Клаус. Глеб взял аккорд, высвобождая энергию для стартовой тяги. Завыла сирена. Голубые огни индикаторов пульта дрогнули и стали постепенно угасать, уступая место оранжевым. До боли в пальцах Глеб вцепился в подлокотники кресла. Всю жизнь мечтать о звездной транспозитации, и теперь, когда судьба мимоходом небрежно швыряет в руки эту фантастическую возможность, цепенеть от ужаса, бессильно ожидая катастрофы! Миры на ладонях... Чудовищный толчок. Светильник под куполом съежился и угас, и словно раздвинулись в куполе вертикальные узкие заслонки, брызнув в затемненную диспетчерскую мертвенно-голубоватым светом. Глеб машинально поправил сползшие привязные ремни. Бледно светящийся мениск пульсировал. На первый взгляд пульсация была нормальной. Щелкали синхротаймеры, эритронов не было слышно - их надоедливый звон нормально сместился в диапазон ультразвуковых частот. Оранжевое пламя индикаторов тускнело. Через девять-десять секунд все будет ясно... - Пять. Шесть. Семь!.. - четко скандировал Гога. - Восемь. Девять. Десять! Одиннадцать... Над командным пультом в голубоватых сумерках выросла фигура Калантарова. - Внимание, Воронин! Первая очередь энергорезерва... Пуск! <Есть первая очередь!> - доложили тонфоны. Ярко вспыхнуло оранжевое озерцо, осветив Калантарова снизу. <Борьба! - сообразил Глеб. - Схватка в гиперпространстве! Не дать захлебнуться стартовой тяге!> Глеб яростно подергал кисти дрожащих рук, наложил пальцы на клавиатуру. - Пульсация возрастает, - бесстрастным голосом предупредил Туманов. - Выше нормы на две и четыре десятых. Не дожидаясь команды, Глеб торопливо взял аккорд. Зашевелились фигуры операторов, окруженные странно искрящимися голубоватыми ореолами. Фигура Казуры оставалась недвижной и, словно в награду за это, была украшена двойным ореолом. - Внимание! - резко сказал Калантаров. - Вторая очередь... Пуск! Сильный толчок. Станция затрепетала от первого до последнего яруса, пронизанная мощными волнами гравифлаттера. Вверх-вниз, вверх-вниз, как на качелях. Глеб стиснул зубы. Взлет - невесомость, падение - кружится голова... Хуже всех приходилось шефу - он не успел пристегнуться ремнями и теперь, уцепившись за кресло, выделывал довольно сложные акробатические номера. Если сломаются подлокотники... Нет, кажется, все обошлось. Молодцы гравитроники - справились! <Качели> замерли. Взъерошенный шеф снова стал к пульту, переключил командные клавиши. - Пульсация в пределах нормы, - доложил Туманов. - Пошла вторая минута стартовой тяги! - сдавленным голосом сообщил Гога. - Напряженность эр-поля ослабевает, шеф, - сказал Глеб. - Я с трудом удерживаю фокусировку. - Держать! Воронин, внимание! Дашь мне третью очередь по команде. - Если выдержат ваши энергоприемники, - возразили тонфоны. - Вы берете на себя всю мощь меркурианской энергосистемы. Калантаров сел, торопливо застегнул ремни. Слишком суетливо он это делал, рывками, и Глеб понимал его состояние. Они встретились взглядами, Калантаров сказал: - Энергетики правы, я не знаю, как это будет. Но люди в гиперпространстве. Надо удержать фокусировку. Вся надежда на тебя. - Шеф согнутым пальцем надавил кнопку связи. - Воронин, внимание! Третья очередь. Пуск! Мощный толчок и что-то похожее на отдаленный гул. В неуловимо краткий миг верх и низ поменялись местами - судорожно взмахнув руками, Глеб повис на ремнях над слабо светящейся чашей опрокинутого купола. Затем стремительный переворот - свинцовая тяжесть на плечи, и все вдруг поехало в сторону; ремни рывками врезались в тело, ослабевали, снова врезались, было больно и жутко - станцию трепала вторая волна тяжелого гравифлаттера. <Конец гравитронам!...> - подумал Глеб и, на секунду зажмурив глаза, заставил себя воспротивиться головокружению и попытался сосредоточиться. Вселенная сузилась до размеров пультовой клавиатуры, каждый клавиш - звездный рукав Галактики. Это была тяжелая скоростная работа где-то на грани меркнущего сознания, работа в условиях, когда неистовая пляска гравитации в любое мгновение могла свести к нулю все усилия оператора. Цифры на пультовых табло то замирали, то начинали мелькать, сливаясь в запутанные серые клубки, и только быстрота реакции Глеба в сочетании с его даром интуитивно предугадывать все капризы эр-позитации помогла удерживать ТР-передатчик в стабильном режиме. Внезапно в шахтном колодце раздался громкий хлопок. Показатели мощности стартовой тяги взлетели до величин невероятных и небывалых в практике прошлых экспериментов! Гравифлаттер прекратился, но Глеб не сразу это заметил. Зато он сразу заметил странную эволюцию мениска: призрачная <пленка> высоко вздулась большим продолговатым пузырем, осветила купол голубоватой зарницей и быстро пошла на спад. В последний момент перед исчезновением мениска Глеб увидел беспомощно запрокинутую голову обвисшего на ремнях шефа. И еще он успел увидеть, что за пультами работали двое - Туманов и Квета, а Гоги почему-то не было. Не было и Казуры. Потом Глеб уже ничего не видел, огромная тяжесть вдавила его в амортизаторы кресла, перед глазами вспыхнули зеленые круги. <Пошла энергия!- мелькнула мысль.- Вся пошла, без остатка, лавиной - последний импульс... выстрел в неизвестно куда...> Тяжесть внезапно исчезла. Страшной силы толчок - вернее, страшной и неожиданной силы удар! Шахтный колодец откликнулся гулом... Нет, это даже не выстрел - это мощный энергетический залп. Гул смолк, и наступила тишина. Было слышно, как в пультовом чреве разбилось что-то стеклянное. Глеб несколько секунд сидел с закрытыми глазами, ошеломленный тишиной и замирающим звоном осколков. Под куполом медленно наливался желтоватым сиянием круглый светильник. Кто-то плакал навзрыд. Глеб зашевелился, отстегивая ремни. В кресле напротив отстегивал ремни шеф. Глеб для разминки дошел до Гогиного кресла, потрогал порванные ремни. Огляделся в поисках самого Гоги и только теперь обратил внимание, что все остальные звуки в диспетчерской заглушает неистовый плач. Плакала Квета. Рыдала по-детски откровенно, в полный голос, лицо в ладони, плечи и огненно-рыжая голова сильно вздрагивали. Туманов сидел неподвижно с совершенно белым лицом и смотрел почему-то на Глеба. Глеб постоял, не зная, что предпринять, и увидел, где лежит Гога. Гога шевельнул ногой, и это было хорошим признаком. Потом Глеб увидел Казуру. Вернее, увидел руки и ноги Каэуры, торчащие в разные стороны из-под поверженного кресла. Представитель техбюро пребывал в состоянии пугающей неподвижности... Опираясь на локти, Гога сделал попытку привстать и, привалившись к стене плечами и затылком, замер. Глеб подошел и протянул ему руку. Гога, не шевелясь, спокойно смотрел на товарища. - Ты что?.. - насторожился Глеб. - Не можешь подняться? - Сначала его, - посоветовал Гога, кивнув на Казуру. Ремни, которыми был пристегнут Казура, оказались прочнее замковых петель, крепивших его персональное кресло к пятачку, отведенному для наблюдений. Казуре повезло. Благодаря амортизаторам спинки, сидения и подлокотников представитель техбюро грохнулся в стену с комфортом, какой только можно было ему предоставить в подобных условиях. Убедившись, что представитель был лишь слегка оглушен, Глеб помог ему встать на ноги и возвратился к Гоге. - Нет, - сказал Гога, - оставь меня здесь. Понимаешь, кажется, я сломал ногу... - Кажется? Или сломал? - Врачи разберутся. Транспозитация удалась? Глеб промолчал. - Почему она плачет? - Нервы, должно быть. - А... Ну это ничего. Для разрядки... И вообще, шел бы ты к шефу. Я потерплю. - Потерпишь?.. - усомнился Глеб. - Конечно. Иди, иди! Туманов сбросил с себя привязные ремни, встал и, сутулясь, молча побрел к выходу. - Кирилл Всеволодович! - окликнул Калантаров. Никакого внимания. - Кир! - крикнул Глеб. Туманов не обернулся. Глеб смотрел ему вслед, пока не захлопнулись створки двери. Казура все еще стоял там, где его поставили, и ошалело разглядывал полуоторванный рукав своего парадного пиджака. Шеф с треском переключил командные клавиши. Квета рыдала. - Расстегните ее кто-нибудь!. - поморщился шеф. Поскольку <кем-нибудь> здесь был сейчас только Глеб, он и поспешил выполнить распоряжение шефа. Квета перестала плакать - судорожно всхлипывала, растирая мокрые от слез пальцы. Глеб машинально поискал в кармане носовой платок, не нашел и, бросив взгляд на приборные табло, медленно опустился в кресло Туманова... - Воронин, как слышишь меня? - вполголоса спросил Калантаров. - Связь появилась,- с облегчением произнесли тонфоны. - Ну как вы там? Я уже беспокоиться начал. Шубин тебя вызывал, тоже страшно обеспокоен. - Соболезнования потом. Энергоприемники уцелели? - Энергоприемники? Да у вас жаростойкая облицовка оплавилась! Понял?! Астероид вышибло на другую орбиту! Вы транспозитировали столько энергии, что мы уже потеряли веру в благополучный исход!.. - Понял. У меня все. Передай Шубину, пусть подождет. Связь временно прекращаю. Калантаров подошел к Глебу, опустил руку ему на плечо, уставился на колонки цифр, застывших в окошечках пультовых табло. Он еще на что-то надеется, понял Глеб. Ну что ж, шеф, смотрите. Смотрите внимательно и крепче держитесь за мое плечо - это вам сейчас, наверное, пригодится. Рука Калантарова вздрогнула. - Дефект массы - сто десять килограммов, - сказал Глеб. И вяло удивился собственному спокойствию. - Значит, Ротанова?.. - Да. Это ее масса... В скафандре, конечно. Валерий, судя по всему, прошел на <Дипстар> без осложнений. Приблизился Казура. Поддергивая сползающий рукав, спросил: - Летчики живы? - Дифференциация массы, - рассеянно ответил Калантаров. Отстранив Казуру, обогнул угол пультового каре, сел в свое кресло, быстро нажал нужные клавиши: - Дежурный, соедините меня с диспетчером дальней связи Меркурия. - Вы можете ответить, что случилось? - спросил Казура. - Случилась межзвездная транспозитация, - устало ответил Глеб. - Неполная, правда, потому что общая масса Ротановой и Алексеенко локально дифференцировалась в гиперпространстве. Другими словами, Валерий финишировал на <Дипстаре>, Астра... Астра неизвестно где. Забыв про рукав, Казура ошеломленно переводил глаза с Глеба на Калантарова. Глеб увидел, что Квета уже хлопочет возле Гоги, негромко спросил: - Хотите помочь? - Конечно, - оживился Казура. - Что я должен сделать? - У нас раненый. Предупредите врачей. Казура бросился к выходу. - Диспетчер дальней Меркурия, - сообщили тонфоны. - Передача на <Дипстар>, - сказал Калантаров. - Срочно: станцию немедленно задействовать на ТР-прием в режиме триста пятого эпсилон-шесть. Осуществлять непрерывное дежурство наблюдателей впредь до особого распоряжения. Возможный сигнал начала ТР-передачи - четырехлучевые белые звезды. Три, интервал, девять. Учитывая вероятность появления энергетического импульса высокой мощности, принять все возможные меры по безопасности. Калантаров. У меня все. Шеф откинулся в кресле. Он предпочел бы сейчас побыть в одиночестве, однако нужно было что-то ответить на вопрошающий взгляд оператора, перед которым он почему-то чувствовал огромную вину, и это его угнетало. - Ну вот, - произнес Калантаров, сжав кулаки. - Свершилось... Первый Контакт. Сам видишь, какой ценой... - Вижу. Энергоприемники? Смонтируем новые. Гравитроны? Заменим. На неделю работы, от силы - на две. <Дипстар> задействован на постоянный прием. Что еще? - Блажен, кто верует... - пробормотал Калантаров. Глеб вскочил, постоял, не спуская напряженных глаз с Калантарова. Медленно сел. - Нет, - сказал он, - она вернется. Если она не вернется, я стану врагом межзвездной транспозитации. Как Захаров. Или скорее стану энтузиастом ТР-перелетов, как Алексеенко... Она вернется, шеф. Непременно вернется. Иначе... - Глеб понизил голос почти до шепота, - иначе и я, шеф, и вы, и все мы - просто безмозглые черви. Мы взялись за то, к чему абсолютно не подготовлены!.. - Вот именно, - произнес Калантаров, разглядывая темные ряды погасших индикаторов. - Или враги, или энтузиасты. И никакого представления о самой сути Контакта. А что есть Контакт? Где база морально-этической и философской готовности воспринять Контакт в его сегодняшнем качестве? А в завтрашнем? А в послезавтрашнем? Ну, скажем, ты - одна из сторон межзвездного ТР-обмена. Здесь все понятно: человеческое любопытство, голубая детская мечта о дальних мирах, жажда познаний, - квинтэссенция природы гуманоида земного типа. Другая сторона межзвездного ТР-обмена - икс. Теперь на минуту допустим, что этот икс - негуманоид. Ну, скажем, разумная плесень или облако пыли, способное мыслить в каких-то специфических условиях своего мучительно загадочного бытия. Итак, это облако получает Астру в скафандре - кусочек органического вещества в неорганической упаковке. А мы получаем десяток-другой кубических километров пылевидной материи в упаковке из электромагнитных полей... Контакт? Конечно! Межзвездный обмен информацией и образцами. На высочайшем технологическом уровне! Захаров был прав, когда говорил, что звезды могут принести не только радость. А мы себя к иному и не готовили. Забрались на чердак Вселенной, самонадеянно полагая, что главное для нас - достигнуть звезд. Остальное, дескать, приложится... Ну что ж, посмотрим, насколько прав был старик. - Шеф, - тихо сказал Глеб. - Человек, которого я люблю, затерялся в Пространстве... Туманов получил психическую травму. Гога отделался сотрясением мозга и переломом ноги, Казура - легким испугом. Но никто не обвиняет вас. Мы понимаем, что это только начало, но никто не посмеет обвинить вас и в будущем. Прав Захаров или не прав, но, уж если мы забрались на чердак Вселенной, вряд ли кто пожелает спуститься вниз по рецепту Захарова. Я, например, не намерен. А вы? Калантаров молчал. - Шеф, я жду ваших распоряжений. -------------------------------------------------------------------------- Сканировал: Ершов В.Г. 22/06/98. Дата последней редакции: 26/07/98.