днако Аганн старше нас с тобой лет на... пятнадцать? - На двадцать. Ему пятьдесят три. - В таком возрасте, говорят, иногда охота побыть одному. - Иногда. Но не десять лет кряду. - Не знаю, не знаю... Со мной он был общителен я приветлив, был откровенно рад поговорить о том, о сем. - Только с тобой. За последние годы - только с тобой. - С какой стати? - удивился Андрей. Аверьян не ответил. Смотрел в сторону. Подсохшие волосы топорщились у него на макушке стрелками. "Особо приятельские отношения возникнуть не успели, - недоумевал Андрей, припоминая встречи с Аганном. - Общался я с ним гораздо реже, чем с любым из своих приятелей..." - Ну что ж, - сказал он, - теперь мне хотя бы понятно, почему вы решили меня... А вот за каким лешим прицепился к Аганну МУКБОП? Нелюдимость - черта, конечно, тяжелая, но.. - Минуту назад ты чуть ли не с кулаками... - Я был не прав, извини. - Ты был прав. Нашей службе давно следовало бы заинтересоваться Аганном. Еще в те времена... Или хотя бы когда "Сойма" ушла на Луну без него. Надо было немедленно выяснить, по какой причине этот отшельник надел сандалии отчуждения и направил стопы в вакуумную пустынь. И какому богу творит молитвы в своем орбитальном скиту... Андрей почти со страхом смотрел Аверьяну в лицо. - Наши предки, - сказал он, - с помощью космонавтики прорубили в Пространство окно, и мы всегда считали это великим достижением... - Окно они прорубили для нужд космической миссии человечества, - напомнил Копаев. Снял с поручня трапа забытые кем-то солнцезащитные очки. - А вовсе не для того, чтобы всякие там опасные неожиданности Внеземелья заползали через это окно в наши земные дома. Андрей, не сводя глаз с лица Аверьяна, облокотился на поручень, спросил: - Тебе непременно надо меня пугать? - Моя задача скромнее: дать прочувствовать обстановку. - Аверьян протяжно вздохнул. Подышал на стекла очков. - Не вздыхай. Не я затеял беседу. Сказал бы прямо: так, мол, в так - наше ведомство намерено вставить палки в колеса многотрудным делам освоения Внеземелья. - Я не член объединенного директората МУКБОПа. - Свое мнение у тебя есть? - Думаю, мы не в силах притормозить маховик внеземной экономики. - Копаев надел очки, я Андрей увидел свое отражение в темных стеклах. - Я уж не трогаю другие маховики нашей сверхрасторопной цивилизация. На данном этапе. - На данном... Как будет дальше? - Андрей, в последнее десятилетие Внеземелье очень жестко дало нам понять: шутки в сторону. Есть основания для серьезного беспокойства за сохранность природной сущности человека вообще. Что и как будет дальше, никто не знает. - Тебя послушать... Земля оскудела умами. - Однажды мне довелось побывать на ученом совете института генетики, - вяло, словно бы нехотя проговорил Копаев. - Был любопытный доклад. Двое иммуногенетиков выразили сомнение, что человечество поступает осмотрительно, расширяя колонизацию Меркурия и Венеры. Особенно Меркурия... Андрей уставился на собеседника. - В чем смысл опасений? - Насколько я понял, Солнышко наше - это такая штука, возле которой нам, человекам, следует держаться никак не ближе радиуса земной орбиты, - пояснил Аверьян. - Во избежание. - Мутаций? - Да. Воздействие всякого рода изученных я неизученных излучений... Дескать, темпы меркурианских мутаций на порядок выше земных. Дескать, на поколениях потомков это скажется неминуемо. Но я о другом. На ученом совете нашлись и такие, кто пытался освистать доклад. Понимаешь? - А если докладчики перегнули палку? - Встречный вопрос: а если нет? - Тогда третейский суд. Аверьян покивал: - То есть третья группа умов должна рассудить спор двух первых. Такая делаем. Земля не оскудела умами. По любому вопросу безопасности Ближнего Внеземелья создаем ученые советы, комиссии, подкомиссии, комитеты, агентства. Трудно даже сказать, сколько их работает под эгидой МУКБОПа. Международных и региональных. Специальных, функциональных, экспертных, координационных. Всяких. Нагромождаем друг на друга этажи умов, яруса авторитетов. Вдобавок теперь нас прижимают к стене "сюрпризы" Дальнего Внеземелья. Как быть? Уповать на неисчерпаемость интеллектуальных ресурсов родимой планеты? Создавать какие-то новые инструментарии системного анализа? - Значит, так обстоят дела... - пробормотал Андрей. - Да, - сказал Аверьян. - Лавина. Теперь основная наша забота - сохранить природную сущность людей вообще. Средств, правда, у нас для этого маловато... И знаний. Мелко плаваем. "Ну и плавали бы глубже, - с неприязнью подумал Андрей. - Нас, к примеру, некому упрекнуть, что мы низко, дескать, летаем". Сухо напомнил: - Мы уклонились от предмета нашего разговора. - Я понимаю, когда-то Аганн произвел на тебя приятное впечатление. И превосходно. Там, на "Анарде", ты должен будешь постоянно поддерживать его нем "приятного впечатления". - Мне это будет нетрудно. - Ошибаешься, - тихо сказал Аверьян. - Именно в этом сложность твоей миссии. - Ничего не понимаю, - призвался Андрей. - Аганн каким-то непостижимым образом физически ощущает малейшую к себе неприязнь. Вот потому-то тебя... вместо меня. - Да? А у тебя что... Копаев понял вопрос с полуслова: - А я никогда приятно с ним не беседовал. Я его и в глаза не видел. Как полагают наши психологи, имитировать положительные эмоции мне не удастся. Полагают, тебе будет легче. - Верно. Я не испытываю к Аганну ни малейшей неприязни. И не думаю, чтобы там... - Поводы будут, - загадочно пообещал Копаев. - Кстати, о чем вы беседовали до утра в гостинице "Вега"? - Я уже говорил. На профессиональные темы. Вспоминали, конечно, свою альма-матер. Меф тоже учился в иркутском вузе. - Аганн упоминал о рейдере "Лунная радуга"? - "Лунная радуга"?.. Нет. Это имеет значение? - В беседе на профессиональные темы с первым пилотом "Байкала" бывший первый пилот "Лунной радуги" ни словом не обмолвился о рейдере, на котором летал многие годы. А ведь было здесь о чем договорить. Один только рейд к Урану чего стоил. - Нет, о системе Урана он не упоминал. Аверьян покивал: - Упустил из виду. Стоит ли упоминать о всяких там мелочах, связанных с Обероном. Ну подумаешь - поиск пропавшего без вести рейдера "Леопард", катастрофа на Обероне, гибель шести человек из экипажа "Лунной радуги". Экая невидаль... - Выходит, Аганн участник этих событий? - Профессиональная беседа Аганна с тобой была за редкость содержательной. - Аверьян снял очки, нацепил их на поручень. - Что-нибудь вообще ты помнишь про оберонскую эпопею десятилетней давности? Андрей отвернулся и стал смотреть на блестящую воду лагуны. В тот год он летал пилотом-стажером - марсианская линия, танкер "Айгуль". Экипаж был печально заинтригован таинственным исчезновением "Леопарда". Обсуждали на вахтах каждое сообщение с борта "Лунной радуги". Весть о гибели начальника рейда Николая Асеева потрясла пилота-стажера... На лунном ринге Асеев был одним из самых заметных боксеров тяжелого веса, и спортивную молодежь словно магнитом тянуло к этому великану. Андрею вспомнились кадры фильма про оберонский гурм. Десантники "Лунной радуги" в разноцветным скафандрах. По цвету, видимо, только и различали друг друга, но Асеева он узнал легко. Он сразу обратил внимание на человека в лиловом скафандре с лиловыми искрами катафотов, потому что этот скафандр превосходил размерами все остальные... - Я знал Асеева, - сказал Андрей. - Кого еще ты знал из погибших на Обероне? Напомню их имена: Мстислав Бакулин, Аб Накаяма, Леонид Михайлов, Рамон Джанелла и командир группы десантников Юс Элдер. - Никого. Я был еще желторотым курсантом. - А тех, кто вырвался из оберонской западни? - Весть о гибели Асеева так меня... - Понимаю. Ну хорошо, Аганна ты теперь знаешь. Тимура Кизимова? Дэвида Нортона? Эдуарда Йонге? Жана Лорэ? - Жан Лорэ... Такого не помню. Остальных знаю. Да и кто же не знает - известные космодесантники. - После событий на Обероне Лорэ сразу вышел в отставку, - пояснил Аверьян. - Кстати, Нортон, Йонге, Кизимов тоже проявили нервозность и пытались выйти в отставку досрочно. Однако притихли, как только УОКС перевел як из Дальнего Внеземелья в десантный отряд на Меркурии. Что им мешало работать в системах внешних планет - остается неясным. Аганн новел себя по-другому. Дальнее Внеземелье его не пугает. Скорее наоборот... - Но Кизимов, Нортон, Йонге теперь, я слышал, отставники? - Теперь - да. Внешне все у них выглядит благополучно: ветераны Внеземелья на заслуженном отдыхе. Живут себе уединенно и тихо. Нортон и Йонге в Америке, Лорэ в Европе, Кизимов в Азии. Лишь Аганн почему-то обосновался а системе Сатурна, возле Япета... - Дался тебе Аганн! Ну, скажем, характер у него не такой, как у прочих. - Ну, скажем, характеры у них у всех разные, - не то возразил, не то согласился Копаев. - Но вот странность: все пятеро обладают общей чертой. Нелюдимостью. - Иными словами, в МУКБОПе считают, что нелюдимость пятерки - внеземное "приобретение". Но об этом я уме догадался. - А как насчет догадки о том, что до катастрофы на Обероне никто из них не отличался склонностью к отчуждению? - А чего вы хотели? - осведомился Андрей. - Чтобы у них после драмы на Обероне все оставалось по-прежнему? - Тяжелый вопрос. Но, как минимум, мы не могли не хотеть, чтобы каждая персона ив этой экзотической пятерки оставалась человеком. - Как минимум? - Да. Они не люди, Андрей. - Что?.. - Не люди, - подчеркнуто внятно сказал Аверьян. - И в этом все дело. - Он с грохотом отпустил поручень трапа, вспрыгнул на парапет и зашагал туда, где были портфель и одежда. Машинально поймав на лету падающие очки, Андрей постоял, пытаясь определить свое отношение к словам Аверьяна. Разумеется, он сознавал, что по логике этих мгновений непременно должен быть ошарашен, ошеломлен или хотя бы растерян. Но ничего такого не чувствовал. Ничего, кроме своей беспомощности. Как после нокдауна. Он не мог заставить себя усомниться в человеческом естестве Аганна. Однако считать Копаева идиотом тоже вроде бы глупо. Во всяком случае, сложно. Пришлось бы менять давно устоявшийся взгляд на МУКБОП... Повесив очки на прежнее место, Андрей стал смотреть, как представитель МУКБОПа надевает желтые брюки. Копаев вернулся, - портфель в руке, черный свитер на загорелом плече как пляжное полотенце. - Беру реванш за проигрыш тебе в финале. - Аверьян кивнул в сторону аэрария. - Пойдем туда, я должен кое-что показать. Здесь слишком светло. Уже на ходу он доверительно сообщил: - Каждая особь из этой пятерки нелюдей все еще сохраняет в себе ряд истинно человеческих качеств. В общем, в нашей системе понятию "нелюдь" мы пока предпочитаем кодовое название "экзот". Андрей почувствовал облегчение. 4. ПРИНЦ НА ГОРОШИНЕ В аэрарии Копаев огляделся я молча направился в гардеробный павильон. Андрей задвинул за собой бамбуковую дверь и увидел, что Копаев разглядывает штатив с одеждой. - Это моя, - пояснил Андрей. Приказал автомату: - Сорок-пятнадцать, верхние светофильтры. Решетка потемнела - все в павильоне окрасилось э изумрудный цвет. Андрей сел на жесткий диван, посмотрел на портфель в руке интенсивно позеленевшего Аверьяна. Представитель МУКБОПа сел и, покопавшись в портфеле, выложил на стол коробку фотоблинкстера. Помедлил, что-то соображая. - Видишь ли.. Сотрудникам Западного филиала удалось скопировать необычайно важный документ - дневниковые записи бывшего десантника-"оберонца" Дэвида Нортона. Документ заставил нас сделать два, казалось бы, взаимоисключающих вывода. Первый - успокоительного свойства... - А именно? - быстро спросил Андрей. - О нем я упоминал. Это насчет истинно человеческих качеств. Анализ рукописи... да и поступков Нортона объективно свидетельствует: сознание и нравственные критерии бывшего "оберонца" не выходят далеко за пределы общечеловеческих норм. А что касается второго вывода... Знаешь, мы до сих пор разводим руками в полном ошеломлении. После событий на Обероне природная сущность Нортона разительно изменилась. Она не адекватна биологической сущности землян. - Так... В чем это выражается? - В том, во-первых, что физиология Нортона, похоже, базируется на энергетике небиологического происхождения. Его организм способен аккумулировать энергию каким-то иным путем, не свойственным человеческому организму. Во-вторых, не только аккумулировать, но и очень эффектно расходовать. Эффекты "расхода" весьма экзотичны, и зачастую их специфика самому Нортону непонятна и неподконтрольна. Чаще всего он просто не понимает, что именно с ним происходит. Причуды своей физиологии... точнее сказать квазифизиологии, бывший десантник переносит мучительно тяжело. Но больше всего он боится "мертвой тишины". Что кодирует Нортон в своем дневнике словосочетанием "мертвая тишина", мы не знаем. Впрочем, не все нам понятно и про особенности, которые открытым текстом... - Какие особенности? - Буквально нечеловеческие. - А конкретнее? - Конкретнее... Трудно, видишь ли, языком человеческим об особенностях нечеловеческих... Ну вот, вообрази себе на минуту, будто бы ты ни с того ни с сего вдруг стал способен подолгу не дышать, подолгу обходиться без сна, видеть в полной темноте - даже сквозь плотно сжатые веки. Способен слышать, видеть и обонять ультразвук, радиоволны, пульсацию незаметных для нормального человека электромагнитных полей, чувствовать их... - Но это же сила! - вставил Андрей. - Не торопись, - возразил Аверьян. - Нечеловеческая сверхчувствительность для человека удовольствие сомнительное. Запусти руки в кучу поваренной соли - что почувствуешь? Ничего особенного, верно? Нечувствительным к соли тебя делает твоя надежная сибирская кожа. А если кожа содрана в двух-трех местах? Пожалуй, взвоешь. - Ладно, соль аналогии я уловил. - Есть свидетельства, что по такого рода ощущениям Нортон, Лорэ, Кизимов и Йонге - полные аналоги. Сострадальцы-экзоты... - Среди них ты не упомянул Аганна. Случайно? - Нет. - Копаев поерзал. - Тут есть одна тонкость... Но не обнадеживай себя. Андрей спросил: - И что... ничем нельзя им помочь? - Они страдают уже десять лет, но никто из них не обратился за помощью. Более того, на контакт с нами экзоты решительно не идут. И очень стараются скрыть свое внеземное уродство. - С какой стати? - Этот вопрос тревожит нас больше всего. Из двух зол нормальные люди выбирают, как правило, меньшее. Почему нашим экзотам страдания в одиночестве кажутся меньшим злом - загадка из загадок. Вот и попробуй тут разобраться, чье сознание берет у них верх. Людей? Или нелюдей?.. - И медикологи ничего не заметили? - усомнился Андрей. - Перед медосмотром экзоты умеют временно избавляться от "чужеродного заряда", - терпеливо пояснил Аверьян. - В результате их физиологические характеристики на некоторый срок приходят в норму. Правда, это из области наших догадок... Природа "чужеродного заряда" я механизм его нейтрализация пока остаются для нас тайной за семью печатями. Но сам по себе метод нейтрализации прост до смешного. Экзот накладывает ладонь на действующий сингуль-хроматический экран - и "чужеродный заряд" как бы стекает на экранную поверхность. Улавливаешь? - Да. Продолжай. - Структура кварцолитовой поверхности экрана как-то странно видоизменяется - кварцолит совершенно теряет прозрачность в том месте, где прикасался экзот. На экране остается угольно-черный отпечаток ладони. Мы регистрируем такие отпечатки под кодовым названием "черные следы". Именно они дали нам повод впервые заинтересоваться десантниками-экзотами. - Аганн имеет какое-нибудь отношение к... - Можно мне по порядку? - вежливо перебил Копаев. - Так вот, о феномене "черных следов"... Трудно поверять, однако Международному управлению космической безопасности "черные следы" известны лишь из показаний очевидцев. Специалисты научно-технической службы МУКБОПа в ярости от того, что до сих пор не могут заполучить "черный след" в свои руки. Разумеется, виноваты мы, оперативники. Но мы ничего тут не можем поделать, потому что экзоты, заметая свои "следы", уничтожают экраны. То есть попросту разбивают их вдребезги. А после "экранной диверсии" никогда не забывают убрать кварцолитовый мусор, и все у них шито-крыто... Вывод сделаешь сам? - Для вас "черный след", похоже, играет роль решающего фактора... Ну, который... - Который позволяет нам безошибочно выделять экзота из среды полноценных людей, - подсказал Аверьян. - Верно. И почему бы вам, Андрей Васильевич, не перейти на работу в МУКБОП?.. К сожалению, наше ведомство пока не вправе зачислить Мефа Аганна в компанию "черноследников". Для этого нет у нас прямых улик - никто не видел его черных меток, тождественных "черным следам" Кизимова, Нортона, Йонге, Лорэ. Однако есть косвенная улика - его нелюдимость. Лично меня эта улика вполне убеждает: Аганн в одном ряду с остальными экзотами. А если учесть его странную тягу к безлюдным просторам Дальнего Внеземелья, которое вдруг стало поперек горла другим экзотам, я без особого риска дал бы Аганну название - суперэкзот. - Вот даже как!.. А куда подевалась знаменитая ваша "презумпция невиновности"? - Никуда она не подевалась. Остается в силе, пока не будет доказано обратное. А доказать мы надеемся с твоей помощью. Так или иначе, но Аганн у нас на подозрении. Цепочка "черных следов" тянется за каждым из "оберонцев"-экзотов. Почему бы ей не тянуться за "оберонцем" Аганном? Давно прошли времена, когда у подозреваемых насильно брали отпечатки пальцев, и никто о тех временах не жалеет. Но в этой ситуации лично я уже близок к тому, чтобы испытывать ностальгию... В общем, пока думай что хочешь, но, всего вероятнее, Аганн - матерый суперэкзот. Щелкнула откинутая крышка фотоблинкстера. Копаев переключил клавиши управления - из боковой стенки прибора выдвинулся стержень с белым шариком на конце. Тронув клавиши поиска кадров, представитель МУКБОПа бросил взгляд на примолкшего собеседника, взялся за шарик. В пространстве над зеркалом отражателя возник объемный портрет Мефа Аганна - желтоволосая с проседью голова в натуральную величину. Умные бирюзово-синие глаза матерого (всего вероятнее) суперэкзота глядели доверчиво, благожелательно и чуточку грустно. - Ну, это неинтересно, - пробормотал Аверьян. - Аганна ты знаешь. Йонге, Кизимова, Симича, Нортона.. Вот Жан Лорэ и Марко Винезе. Андрей посмотрел на портреты Лорэ и Винезе, вспомнил, что этих людей он томе видел когда-то в Леонове или в Гагарине. Тихо спросил: - Значит, и Золтан Симич, и Марко Винезе?.. - Да, - подтвердил Аверьян, - из той же компании "оберонцев"-экзотов. Ведь после оберонского гурма спаслись семеро. Но о Винезе и Симиче не было речи, потому что и тот и другой пропали без вести позже. Винезе - во время разведки пещер Лабиринта Сомнений на Меркурии. Симич - в южной зоне Горячих Скал на Венере. - Но еще в этом году я видел Симича в Гагарине! - Он погиб незадолго до старта "Байкала". Точнее - пропал без вести. Мы вынуждены так говорить, поскольку никто не видел трупов Симича и Винезе. Хотя я тот я другой скорее всего действительно погибли. В живых теперь остались только эти пятеро - Аганн, Лорэ, Кизимов, Нортон, Йонге. - Н-да, - протянул Андрей, - веселенькая история... - Дальше будет еще веселее, - мрачно пообещал Аверьян. - Дальше идут портреты десантников, погибших на Обероне. Как у тебя со зрительной памятью? - Не жалуюсь. - Смотри и старайся запомнить. - Неясно. А зачем? Андрей взглянул на Аверьяна. Копаев взгляда не отвел. - Я, - сказал он, - даю тебе очень подробную информацию. И не скрываю, что это пока еще только синица в руке. А журавль... сам знаешь где. У Япета. О какой ясности может идти речь? Андрей смолчал. Он слышал, как представитель МУКБОПа что-то переключил на пультике фотоблинкстера, и едва не вздрогнул, увидев изображение головы Николая Асеева. Широкое массивное лицо, приплюснутые уши, слегка приплюснутый нос. Левая бровь рассечена светлой черточкой шрама. Это было самое уязвимое место Асеева в боксерских поединках. Из-за левой брови Асеев чуть не потерпел поражение в полуфинале розыгрыша Лунного Кубка и проиграл в сравнительно легком финальном бою. Заметив соболезнующий взгляд Андрея, рассмеялся, а потом, уже в раздевалке, снял халат и подарил со словами: "Возьми, Андрюша. На память. Мне хочется, чтобы этот халат был на тебе в день финала, который ты выиграешь..." Аверьян кивнул на портрет: - Начальник рейда "Лунной радуги" к Урану... - Не надо, - сказал Андрей. - Я знаю. - В составе группы десантников "Лунной радуги", - невозмутимо продолжал Аверьян, - Асеев принимал участие в высадке на Оберон. Командир группы Юс Элдер был уверен в безопасности десанта. Его уверенность стойла жизни ему самому и еще пятерым. Асеев погиб, заслоняя собой, своим телом... Впрочем, фильм про оберонский гурм ты, наверное, помнишь? Андрей не ответил. В памяти снова возник лиловый скафандр с лиловыми катафотами. Гибель Асеева - последние кадры этого фильма, но там уже почти ничего нельзя было понять. Медленное, как во сне, перемещение гигантских теней, их причудливая деформация, зеленые зарницы, снежная я ледяная пыль, бессильные перед клубами пыля лучи фар и дрожащие мутно-желтые ореолы вокруг лучей, окантованные полукружьями неярких радуг... Нет, на просмотре он так и не уловил момент гибели Асеева, а потом разбираться в деталях ему уже не хотелось. Разбираться в деталях, осмысливать - это деле специалистов. А с него довольно было знать, что Николай Асеев как человек и боец, которого уважала, любила вся летающая молодежь УОКСа, не дрогнул там, на ледяной окраине Внеземелья, и, спасая товарищей, распорядился собой, своей жизнью так, как подобает бойцу, человеку. - Рамон Джанелла, - сказал Копаев, и Андрей увидел над зеркалом отражателя рыжеволосую, коротко стриженную (это в обычае у десантников) голову незнакомца. Длинное лицо с едва различимыми на загорелой коже крапинками веснушек, длинный некрасивый нос. Желтовато-зеленые глаза Рамона глядели весело и лукаво. - Мстислав Бакулин. Чертами лица Мстислав напоминал Валаева. Правда, рот иной формы: разрез чересчур правильный (красивый, но какой-то математически точный), сурово сжатые губы. Волосы-русые, глаза гипнотически-пристальные, светло-серые - почти белесые. Андрей с удивлением обнаружил, что рот и глаза Мстислава ему знакомы. Да, бесспорно, этого человека он видел когда-то. Мельком. Очень давно. Лет десять-двенадцать назад. Где и при каких обстоятельствах? В Леонове? Или в Гагарине?.. Нет, в Королеве. Это было под прозрачным, как воздух, керамлитовым колпаком смотровой площадки полигона для испытаний малотоннажных флаинг-машин - лунная верфь "Перун 2-бис" демонстрировала новое изделие - двенадцатиместный космодесантный катер "Циклон". Посмотреть пришли в основном профессионалы, связанные с работой в условиях Дальнего Внеземелья, потому как "Циклон" специально был создан с учетом условий работы в лунных системах дальних планет. Пришли десантники, пилоты-барражировщики, рейд-пилоты, орбит-монтажники, стройбазовцы и даже пилоты дальнорейсовых кораблей - "Циклон" вызывал любопытство. Новинка не была похожа ни на одну из космодесантных флаинг-машин того периода. Четырехногий юркий "Казаранг", остроносый "Буран", каплевидный "Сирокко" и чемоданообразный "Блиццард" по форме не имели ничего общего с новым драккаром. Черная пирамида с выпуклостями на гранях (словно пирамиду распирал изнутри втиснутый в нее шар), бугры шлюзовых тамбуров и дыры вакуум-люков на ребрах, двойные блестящие кольца роторно-струйных моторов. "Не взлетит! - шутили вполголоса в своем кругу Молодые пилоты. - А если взлетит - начнет кувыркаться на скользящих коррекциях сразу вокруг всех осей!" "Кошкин дом", - внес свою лепту Андрей. Огляделся, очень довольный собственным остроумием; вдруг замер: головы двух стоящих неподалеку незнакомых десантников медленно повернулись в его сторону, и он увидел две пары глаз - пару стальных на скуластом жестком лице и пару гипнотически-пристальных белесых... Оглядев остроумца (а заодно и весь "цыплячий выводок"), десантники отвернулись и снова застыли, как изваяния, со скрещенными на груди руками. Ничего не произошло, но каждый член "выводка" ощутил себя так, словно его взяли за шиворот и крепко встряхнули. Жалкое зрелище: кучка "цыплят", возле которых застыли две "дикие кошки" (на рукавах десантников красовались эмблемы с мордами кугуаров). Впоследствии он узнал, что человек со скуластым лицом и стальными глазами - Дэвид Нортон, и позднее часто встречал его в лунной столице. А вот с "белоглазым" довелось снова встретиться только теперь. Значит, Бакулин Мстислав... - Леонид Михайлов. Этот полная противоположность Бакулину. Леонид производил впечатление человека "себе на уме" - спокойного, внимательного, но явно склонного к ироническому миросозерцанию. Волосы темные. Черты лица правильные, приятные. - И последний, - сказал Аверьян. - Аб Накаяма. Типично азиатское лицо. Широкие скулы, узкие глаза с цепкими зрачками снайпера, брови вразлет. Ничего особенного. Если не считать чрезмерно длинных для профессионала десантника глянцево-черных волос. - Ну вот... портретная галерея погибших на Обероне. - Аверьян подергал себя за вихор на макушке. - Пятеро, - возразил Андрей. - Шестым, как мне помнится, должен быть командир группы десантников "Лунной радуги" Юс Элдер. - Кстати, Юс был ближайшим другом Мефа Аганна. Андрей поймал на себе взгляд Копаева. Спросил: - Ну и что? Копаев опустил глаза. - Аганн упоминал про Элдера в разговорах с тобой? - Нет. - Андрей насторожился. - Ты, кажется, недоумевал по поводу того, что за последние десять лет у Аганна был один-единственный приятель - Андрей Тобольский... - А ты, кажется, знаешь, в чем тут дело? - Знаю. Взгляни сам. Андрей заглянул на фотоблинкстер, увидел свой портрет, перевел взгляд на Копаева. - Нет, ты посмотри внимательнее. Андрей посмотрел внимательнее. Нахмурился. - Что теперь скажешь? - Это не я, - сказал Андрей. - Похож на меня... Очень. Но это не я. - Верно. Не ты. Юс Элдер. Погибший на Обероне друг Мефа Аганна. Аверьян закрыл фотоблинкстер. Несколько секунд Андрей следил, как загорелые пальцы Копаева застегивают замки портфеля. Опомнившись, проговорил: - Погоди, Аверьян... почему же раньше... - ...Никто не обратил внимания на ваше с Элдером необычайное сходство? - Копаев надел свитер, одернул рукава. - Очень просто. Портрет Элдера сделан лет двенадцать назад - в то время, когда командиру десантников было сорок. И чтобы твое сходство с Элдером в конце концов стало бросаться в глаза, тебе надо было.... э-э... несколько возмужать. В последние годы ты это сделал. Но, с другой стороны, ведь я количество глаз, способных отметить твое возмужалое сходство с давно погибшим десантником, сильно уменьшилось. Иных уж нет, а те далече... В отставке, скажем. Ну и потом, у кого повернется язык заявить тебе прямо: так, мол, и так, уж очень вы, Андрей Васильевич, похожи на некоего мертвеца. Это не комплимент. Верно? Андрей смотрел в пространство мимо Копаева. В голове была каша. Вопросы, которые он намерен был задать Аверьяну, улетучились все до единого. Он напрочь забыл их. Все до одного. Как будто после знакомства с внешностью Элдера, все остальное сместилось куда-то. Соскользнуло. Куда-то в иные плоскости ощущений. За последнее время многое в его жизни стало смещаться, соскальзывать. Прямо сплошной гололед для привыкшего к твердому шагу. И главное - в отношениях с Валентиной. Казалось бы, ничего сверхособенного не произошло: ну не было у нее настроения свидеться, я все тут. Но ведь сразу же соскользнуло что-то куда-то, резко сместилось. Дальше - Валаев... Ярослав уступил под нажимом МУКБОПа - казалось бы, чего особенного? Но ведь наползла на старую дружбу тень, что-то едва уловимо сместилось... Теперь - история с Мефом Аганном. Тобольский не нужен был Мефу сам по себе. Тобольский был нужен Мефу в образе Элдера. Н-да... Жена. Друг. Приятель.. Андрей ощутил, что сидеть ему неудобно: словно колючка впилась в бедро. Он нащупал колкий предмет. Это была пластмассовая "горошина" - неровно окатанная частичка пляжной насыпки. - Принц на горошине, - прокомментировал Аверьян. - Кстати, в принцах ты ходишь последний рейс. На днях коллегия УОКСа должна утвердить тебя капитаном "люстровика" - дело решенное. Андрей Тобольский, капитан Дальнего Внеземелья... Звучит. "Звучит, - подумал Андрей. - Жена, друг, приятель. Друг, приятель, жена..." Он бросил "горошину" за спину, поднялся, приказал автомату убрать светофильтры. Подошел к штативу с одеждой. - О чем это я хотел спросить?.. Да! А что я, собственно, должен делать на борту "Анарды"? Копаев, щурясь от хлынувшего сверху солнечного света: - Смотря по тому, в русле чьих интересов... - Ваших, естественно. Вашего ведомства. - В этом русле - ничего. - То есть как это - ничего?.. - То есть ничего в абсолютном смысле этого слова. - Копаев пожал плечами. - С одной стороны, ты на борту "кашалота" официальный гость - технический эксперт. С другой - приятель Аганна. Вот я занимайся потихоньку своими делами, общайся с приятелем. Торопиться некуда, время есть. Две неделя. "Байкал" без тебя не уйдет. - Ни малейших сомнений. - Вернешься назад - не забудь поделиться со мной впечатлениями. - И это все? - Да. В общем и целом... Просунув голову сквозь ворот свитера, Андрей посмотрел на Копаева. - А в частности? - В частности... - Аверьян уставился на золотую эмблему пилота, словно впервые видел ее. - В частности, я полагаю, Аганн будет рад общению с тобой. Но если ты вдруг заметишь, что по какой-то.. пусть даже необъяснимой причине твое общество начинает его тяготить - сразу уйди. Немедленно. Оставь своего приятеля в покое. Хотя бы на время. - Я не способен поступать иначе. - Ну, знаешь... разные бывают обстоятельства. Копаев сидел неподвижно, и вид у него был усталый я как будто бы виноватый Андрей, не отрывая взгляда от представителя МУКБОПа, натянул ботинки. - Связь "Байкала" с "Анардой" - раз в сутки, - усталым голосом продолжал Аверьян. - Если за сутки на борту танкера ты ничего такого... гм... необычного не заметишь, сеанс связи будешь заканчивать фразой: "Привет нашим парням - всей корабельной команде". В противном случае - условная фраза в конце: "Общий привет". Ну а если тебе там, на танкере, почему-либо станет совсем уж невмоготу, дашь мне понять об этом словами: "Скучаю, очень скучаю". Запомнил? И если все-таки "заскучаешь"... - Ты прилетишь и подменишь меня? Скрипнул диван, Копаев поднялся. - Ладно, - сказал Андрей, - попробую разобраться самостоятельно. - Итак, до связи? Андрей пожал протянутую руку, отодвинул легкую бамбуковую дверь. - Да, вот еще что!.. - произнес Копаев вдогонку. - Ну? - Андрей спиной почуял неладное. - Только пойми меня правильно и... воздержись от бесполезных вопросов - все равно не сумею ответить. Так вот, я тебя не обманываю, когда говорю, что из танкере, кроме Аганна, нет никого. Это правда. - Я верю, - бросил через плечо Андрей. - Но если однажды тебе случится видеть на борту "Анарды"... ну, в общем, не Мефа Аганна, то.. знаешь, не придавай этому слишком большого значения. Пройди мимо и постарайся сделать вид, что ничего особенного не заметил. Андрей обернулся. Копаев смотрел сквозь жалюзи на сверкающую под солнцем воду. Обтянутая черным свитером спина, серебром по черному "Байкал", руки в карманах. Андрей с такой силой задвинул за собой дверь, что решетчатая стенка отозвалась гулом. В нескольких метрах от павильона он замедлил шаг. Остановился. Волна бешенства схлынула. Посмотрел под ноги, нагнулся и подобрал пластмассовую "горошину". Возможно, та самая, которую он бросил за спину, когда сидел на диване. Покатал неровный комочек в ладони. А собственно, почему за все человечество голова должна болеть у одного Копаева? Почему все то, чем встревожен функционер МУКБОПа, в той же мере не должно тревожить любого и каждого члена мирового сообщества человеков? Скажем - Андрея Тобольского? С какой это стати Тобольский считал себя вправе пребывать в состоянии иждивенческих настроений? Принц на горошине... Он покосился на закрытую дверь. Подошел, откатил. И прямо с порога неподвижной черной спине с серебряной надписью: - Люди слишком заняты, Аверьян. Своими делами, собой. Извини, я не был исключением. - Ну... а теперь? - Теперь возникла потенция смотреть на это по-другому. В общем, земляк, ты за меня не очень волнуйся. Спина, блеснув серебром, шевельнулась, руки медленно выползли из карманов. - Спасибо, Андрей. - Ну вот и ладно. Времени было в обрез. Попрощаться с Валаевым и на причал. Интересно, кто пилотирует люггер? Хорошо бы - Яан Сипп. Феноменально молчаливый парень. Шли бы на Япет с гарантией, что никаких вопросов. 5. ПАССАЖ В ЧЕТЫРЕ РУКИ Толчок в спину был неожиданный, сильный: взмахнув руками, Андрей ударился грудью о штангу захвата, чувствительно "достал" носом стекло гермошлема, выронил сварочный пистолет. Успел заметить метнувшийся в сторону ярко-зеленый отблеск. Что за черт!.. В ошеломлении он постоял, ничего не видя во мраке. Наконец спохватился, включил наплечные фары и обернулся - настолько быстро и резко, насколько это можно было сделать в скафандре с прилипшими к палубе геккорингами подошв. Свет фар, лизнув по пути ступоход "Казаранга", канул в прямоугольную пропасть. Ничего подозрительного сзади не было. Сзади вообще ничего не было, кроме распахнутого в Пространство горизонтально-щелевого выхода из вакуум-створа. Черный, как африканская ночь, прямоугольный кусок Внеземелья с невзрачным созвездием Девы. Самая яркая точка созвездия - голубовато-белая Спика, звезда навигаторов... Андрей подвигался, высвечивая вдоль и поперек помещение вакуум-створа - изрядно помятое металлопокрытие палубы, обшарпанные стены, трубопроводы пневмокоммуникаций, телескопические штанги двух манипуляторов захвата, округлый корпус драккара с высокой кормой. Ступоходы драккара сложены на паучий манер - коленными шарнирами кверху. Нет, что за чушь в самом деле - пинок в спину и отблеск!. Странный отблеск - словно бы перед носом шевельнули зеркальную дверь с зелеными катафотами. Он выключил фары и наклонился немного вперед, копируя прежнюю позу ради эксперимента. Подождал. В темноте догорал остывающий шов на штанге захвата. Эксперимент не удался: темнота и спокойствие. Ни ударов в спину, ни отблесков... "Ну хорошо, - подумал Андрей, - отблеск мне просто привиделся. Обмануться глазами - куда ни шло. Но обмануться спиной!.." - Как дела, шкип? - спросил шлемофон голосом Аганна. Андрей, продолжая осмысливать ситуацию, ответил: - Порядок. Великолепный вид за созвездие Девы. Попутно провел визуальное наблюдение Спики. - Случилось что-нибудь? - настаивал Меф. - В темноте всегда опасаешься, как бы чего-нибудь не случилось. - Светильники пробовал? - Ты мог бы припомнить, когда они светили у тебя в последний раз? Шлемофон промолчал. Андрей представил себе, как Аганн стоит там, у пульта, вытирает свои веснушчатые руки. - Давай воспользуемся фарами "Казаранга", - предложил Меф. - Все равно мне надо выводить его перед тобой на рысистые испытания. Андрей осветил "Казаранга". Н-да... Конек-горбунок. С грацией машины Уатта. Или паровоза Черепанова. Шевельнулось слабое подозрение... Он осмотрел носовую часть лыжеобразно загнутого кверху днища, круглые копыта ступоходов с щетиной геккорингов я втянутыми в пазы крючьями когтей, глянцево-серый пузырь керамлитового блистера кабины. Задержал взгляд на отверстии шлюза с торчащим из него кончиком щупальца втянутого в корпус гибкого манипулятора. - Меф, кроме обогрева, на борту катера что-нибудь включено? - Нет. Катер на полуконсервации. Давай подведем к нему шланги заправки и кабель дистанционного контроля. - Номера шлангов и кабеля? - С восьмого по десятый. - Понял. Будь на приеме. Андрей поковылял в обход "Казаранга". Настороженно, с оглядкой. Странное ощущение, будто пинок в спину должен вот-вот повториться, не покидало его, хотя было ясно: катер здесь ни при чем. Устаревшие флаинг-машины такого типа были знакомы ему еще со времени курсантской летной практики, и теперь, иногда натыкаясь из них, он ничего, кроме жалости, к ним не испытывал. Подозревать "Казаранга" в способности к самопроизвольным действиям не было оснований. Абсурд. Это все равно что опасаться пинка от кухонном холодильника. Впрочем, здешние холодильники тоже не бек греха... Лучи фар осветили участок стены, сплошь утыканный короткими хоботами вакуум-гифов. На одном из хоботов висел утерянный сварочный пистолет. Андрей нашел гифы под нужными номерами я потянул на себя концы шлангов и кабеля, для удобства собрав як в пучок. Экономным усилием отрывая геккоринги от металлонастила, раскачиваясь я мысленно поругивая невесомость, с крутым наклоном тела вперед поволок эту связку к драккару. Как волжский бурлак на поразительной картине Илья Ефимовича Репина. - Готово, кэп! - сообщил он Мефу и для порядка подергал крепежные муфты разъемов. - Я отойду, пожалуй, немного в сторонку, а ты заставь эту музейную редкость выпрямить ноги. - Понял, шкип. После заправки дашь звуковой пароль для контакта. Командовать катером будешь сам. Андрей отковылял ж внешнему краю палубы на выходе из вакуум-створа. Край обрывался в звездно-черную пустоту. На нем сохранились две секция поручней (было же время: в вакуум-створах делали поручни!). Сохранилась я надпись по краю медной наклепкой: АНАРДА. Танкер класса "дальний-АН", последний из танкеров-ветеранов знаменитой юпитерианской флотилии.. Решение снять его с транспланетных линий опоздало лет этак на десять. Глядя на звезды, Андрей внезапно нашел объяснение удару в спину: газовый метеорит! Простота объяснения неприятно его поразила. Медленно соображаем, шкип, все данные для догадки были, что называется, под рукой. А главное, была "под рукой" прямоугольная пасть вакуум-створа, открытая в ледяную тьму. Комочки смерзшегося газа с замысловатыми траекториями скоростных миграций не редкость в лунных системах Дальнего Внеземелья. Внизу (если смотреть с края палубы) звездно-черная пропасть резко переходила в угольно-черную, совершенно беззвездную бездну. Провал в распахнутом мире звезд, овеществленный образ самой Бесконечности... С трудом осознаешь, что дело обстоит как раз наоборот: перед глазами всего лишь большая заслонка - ночное полушарие ледяного Япета (вдобавок погруженное в конус тени Сатурна). Недаром философски настроенный персонаж "Махабхараты" Ману сказал: "Запредельное, То, Самосущее образа не принимает". А жаль. Иллюзия овеществленного образа Бесконечности - одна из самых редчайших и впечатляющих. Взмах ногой между стойками поручней - из палубного клюза выскользнул, развернувшись словно змея, страховочный фал. Андрей поймал конц